Дорога до Бругге напоминала собой одно сплошное застывшее каменное море. Всюду на пути следования мне встречались огромные валуны, камни, торчавшие из-под земли, оскалившиеся заостренными оконечностями своих тел на мимо проезжавших путников. Поговаривали, что именно в этом месте остановился некогда Великий Сход, принесший сюда много веков назад валуны с далеких горных хребтов. Эти истории знал практически каждый, кто хоть раз проезжал по этой дороге и видел рассыпанные вдоль всего пути следования камни. Маленькие и большие, серого, пепельного и почти белоснежного цвета, каждый из них был непохож на своего соседа сбоку, тем не менее, был заострен ветрами, отточившими их края за долгие годы.

Все это было замечательно и прекрасно, но проезжать по этой дороге мне приходилось бесчисленное количество раз, посему вся картина вызывала не больше, чем зевоту, от которой хотелось скрыться поглубже в лес, вот-вот показывавший свои границы перед моими глазами.

Бругге — маленький, по сравнению со своими соседями, городок, был ничем не примечательным населенным пунктом, привлекавший к себе только как развилка на пути к более крупным городам, где жизнь и торговля кипела даже ночью. Однако для каждого члена гильдии воров, хоть раз попадавшим туда по зданию главы, здесь начиналась настоящая жизнь. Мелкие кражи, грабежи проезжающих купцов, темные делишки, наполнявшие карманы золотыми монетами и редкими товарами, так и не доезжавшими до крупных городов — все это считалось неотъемлемой частью Бругге. Здесь было чем поживиться, несмотря на то, что подавляющее большинство жителей были бедные крестьяне, едва сводившие концы с концами, платя налоги местному градоначальнику.

Слухи о его мерзком отношении к своим подданным разлетелись далеко за пределы городка, наградив славой алчного и продажного человека, славой, от которой любой другой знатный и привлеченный к власти человек, пожелал бы избавиться как можно скорее. Но не он. Его звали Сайрус Вик — бывший капитан городской стражи, уволенный за жестокое обращение с солдатами, его вскоре перевели в Бругге, чтобы заменить умершего к тому времени предшественника. Когда же он смог добраться до власти и решил убрать конкурентов и злопыхателей, сконцентрировав всю силу города в своих руках, последние очаги сопротивления угасли окончательно. Вик властвовал безраздельно, хотя со стороны это выглядело до боли смешно, учитывая то, что большинство крупных купцов и заезжих из столицы чиновников считали Бругге обычной дырой, которую стоило забыть на следующий день.

Уже ближе к вечеру, когда солнце медленно скатывалось за горизонт и холодное прикосновение ночи постепенно стало напоминать о ночлеге, я решил скоротать остатки времени до утра, слегка съехав с дороги, устроившись неподалеку в лесной чаще. Костер помог согреться, запасы провизии, взятые с собой в дорогу, приятно осели в желудке, отозвавшись неплохим чувством насыщения, как будто я только что вылез из-за стола.

Так и уснул, привязав коня и затушив костер, чтобы не привлекать лишнего внимания со стороны. На утро продолжил путь, но уже немного быстрее. Мне стоило попасть в трактир именно в этот день, чтобы узнать подробности и пополнить не такие уж скудные, но и не богатые запасы, ведь дорога до Эльбура была гораздо опаснее, чем здесь. Разбойники, местные бандиты, даже патрули городской стражи, нередко выезжавшие за пределы города, не брезговали мелкими грабежами, разумно замечая, что дополнительная монета никогда не бывает лишней.

Через час, когда солнце начало ощутимо пригревать, я увидел городскую черту, а вместе с ней и несколько стражников, топтавшихся на месте, держа в руках длинные копья для отражения атаки. Я сбавил ход. Уже на подъезде, когда до ворот оставалось несколько десятков метров, один из них, более высокого роста, потребовал остановиться. Я повиновался и слез с коня.

— Кто такой, зачем приехал? — голос был груб и неприятен, а из приоткрытого забрала долетал очень специфический запах, напоминавший о вчерашней попойке.

— В город, пополнить запасы и поехать дальше.

— Куда? — опять строго спросил охранник, крепко сжимая копье. Второй молча наблюдал за происходящим.

— Дальше по дороге. В Нордбург, а затем к гномьей границе.

Он тут же замолчал.

— К этим никчемным карликам? Они похожи на упитанных клопов, такие же маленькие и такие наглые. Стоит сбросить одного, как на смену ему подпрыгивают еще несколько.

Я слушал его негодование минуты две, пока он, не излив свою ненависть к гномам, опять не обратился ко мне.

— Что-нибудь везешь? — и тут же, не дождавшись моего согласия, ринулся осматривать поклажу.

В другой ситуации я бы никогда не позволил ему сделать нечто подобное, но сейчас, когда мне нужно добраться до трактира, я решил остаться стоять на месте. «Пусть делает все что хочет, все равно там ничего нет» — подумал я, глядя как охранник роется в вещах, выискивая хоть что-нибудь запрещенное.

В конце концов усилия оказались тщетны. Выругавшись, он вернулся ко второму и что-то передал ему, дав указание открыть ворота.

— Смотри мне, — буркнул он мне вдогонку, — я прослежу за тобой.

Я сел на коня, натянул вожжи и въехал в город, попутно осматриваясь по сторонам. Здесь я не был уже давно, и кое-что за границами стен все же изменилось. Не было огромного числа стражи, исчезли с улиц пьяницы, валявшиеся в прошлые годы почти на каждом углу, пропала даже вонь от выгребной ямы, размещавшаяся в самой отдаленной части городишка, но чей запах являлся непременным атрибутом всего этого места. Снесли и самую высокую деревянную башню, сигналившей о нападении противника.

Времена больших войн уходили в прошлое и теперь многие предпочитали договариваться, нежели отправлять тысячи воинов на убой бессмысленной войны. Все это не могло не радовать, лишнее внимание стражников сводилось к нулю, а значит и кое-что можно было провернуть по дороге к «Мантикоре».

— Дяденька, можно я посторожу твоего коня.

Мальчишка подбежал почти сразу, стоило мне спрыгнуть на землю. Он был грязный, весь измазанный и похож на гнома, только что вылезшего из своей норы, в растрепанной одежде и полностью босой.

— Я привяжу его и никуда моя лошадка не денется.

— Можно я посторожу его.

И тут он протянул руку открытой ладонью вверх.

— Вещи никто не украдет, если что — начну кричать. Всего одна монета.

До «Мантикоры» было всего несколько десятков шагов. Крупный трактир шумел даже в такое раннее время. Кто-то на кого-то кричал, внутри, судя по воплям, затевалась драка. Затем двери резко распахнулись и двое грязных крестьян, едва державшихся на ногах, вылетели, слово циклоп только что выкинул их из своей пещеры.

— Чтобы духу вашего здесь не было, — донесся рык из открытых дверей. Лица великана, двумя руками вышвырнувшего, как детей, двух взрослых, пусть и пьяных, мужчин, я не увидел, но в его силе сомневаться не стал.

— Дяденька, можно посторожу его.

Я потянулся во внутренний карман, достал оттуда серебряную монету и повертел ее в руке. В лучах поднимавшего солнца, ее гладкие, отполированные сотнями рук бывших владельцев, края отбивали бледные лучи, то ослепляя малыша, то уходя в сторону.

— Получишь еще одну, когда я вернусь, но только в том случае, если все вещи останутся на месте.

Малыш обрадовался и стал прыгать на месте, я же направился в трактир.

Внутри шум был почти невыносимый. Голоса десятков людей, постоянные отрыжки, ругань, крики и все это смешанное с самой неприятной музыкой на материке. Скоморохи веселили, бренчали на причудливых инструментах, одновременно разыгрывая спектакль. Люди смеялись и просили еще. Вскоре показался и верзила. Громадная детина была вдвое больше любого другого человека, находившегося в этот момент внутри трактира. При его виде многие замирали, затихали, музыка играла тише. Он был лыс, неуклюж, но с огромными руками и мощным телом, способным выдержать, наверное, удар самого циклопа.

Пройдя мимо, скрылся в соседней комнате, откуда не появлялся еще несколько минут.

— Вы новенький, — спросила женщина, подойдя ко мне. — Наше пиво самое лучшее.

— Я знаю, но мне бы хотелось поговорить с хозяином трактира — Норветом.

— Его сейчас нет здесь. Когда будет — не знаю.

Совершенно обыденно ответила женщина, продолжая стоять возле меня.

— Скажи ему что я от Далштора — он все поймет.

По всей видимости все поняла и эта женщина, потому как на слове «Далштор» ее лицо резко изменилось и она, развернувшись, направилась вглубь трактира, затем за сцену, где играли скоморохи, пройдя в приоткрытые двери в противоположной стороне.

Не было ее всего несколько секунд. Из дверей, словно по мановению волшебной палочки, появился громила. Делая широкие, тяжелые шаги, он все быстрее приближался ко мне, двигаясь с угрожающим видом.

Когда же расстояние между нами сократилось до минимума, он вдруг разразился очень низким, почти басовитым голосом, от которого дрожали не только стекла, но и души тех, кто находился возле него.

— Норвет ждет тебя.

Полуэльф находился в соседней комнате, бледный, как смерть. Напоминавший покойника, ему были присущи все внешние признаки его дальних сородичей, лесных эльфов, но волею природы и волшебства, кое-что человеческое было ему не чуждо. Бессмертен, как эльф, и алчен, как человек. В принципе именно такими словами награждали подобных ему другие представители рас, не желавших иметь с ними дела, по принципу смешанности видов, которых избегали даже орки.

Норвет любил одиночество, но еще больше любил деньги, и трактир приносил ему хорошую прибыль, на часть из которой ему удалось нанять громадину, расхаживавшую между столиками и выкидывавший всех, кто начинал шуметь больше, чем это было разрешено.

В комнате мы остались одни. Женщина ушла, как только он подал ей сигнал, после чего полуэльф завел разговор про Далштора.

— Я думал гильдия давно потеряла интерес к нашему маленькому городку и тут такой визит. Почему сам глава не решил почтить нас своим присутствием.

Тут он поднял кувшин с вином и стал разливать по кубкам.

— Не королевские, но пить из них можно.

Потом поднял один из них и залпом осушил, подсовывая другой в мою сторону.

— Выпей, оно не отравлено.

— Откуда мне знать, может ты невосприимчив к ядам. Я многое о вас слышал.

— Не говори глупостей, — отмахнулся Норвет. — Мы все члены одной семьи, в гильдии воров убийц презирают. Поэтому если ты решил навестить меня здесь и как я понял получить информацию, будь добр соблюсти простые порядки гостеприимства.

Теперь он настаивал и выпить все же пришлось.

— Ну вот видишь, и не умер.