В помещении пахло чем-то приятным. Мой нос вылавливал из воздуха мельчайшие частицы сладкого аромата и старался удержать их внутри себя как можно дольше. Этот непривычный, но такой кружащий запах витал в небольшом помещении уже несколько десятков минут, но его мощь и яркость все так же оставались неизменными.

Он стоял в углу, в окружении только ему известных скульптур неведомых животных, зажигая небольшие лампады и медленно поднося их к алтарю. Его движения были медленными, но в то же время четкими и целенаправленными. Каждый взмах руки обязательно достигал своей цели, каждый поворот корпусом был выверен и правильно поставлен. Это был обряд, который он проделывал уже много лет, но каждый последующий раз, будто впервые, его тело и разум вновь возвращались в какое-то первозданное состояние.

— Удивлен?

Он улыбнулся. Совсем чуть-чуть оттянув край губы в сторону.

— Обычно, здесь никого не бывает, но… сегодня я сделаю исключение.

Капитан Кин развернулся и направился в мою сторону. Одетый в легкую восточную одежду, не стеснявшую его движений, он подошел ко мне и, обняв за плечо, повел к столу.

— Мне хотелось с тобой поговорить, Грей.

— Хорошо… конечно.

Он сел напротив меня.

— Вчерашний бой, Грей.

— А что в нем такого? — я вопросительно посмотрел на него.

— Я кое-что почувствовал. Такое редко со мной бывает, но, когда это происходит, последствия становятся очень плачевными. Наверное, ты сейчас думаешь, что я спятил, сошел с ума после стольких боев, однако хочу заверить тебя, что это не так.

Он сделал небольшой вдох.

— Мое предчувствие, оно еще никогда меня не подводило. Так было на Альтуире несколько лет назад, потом через два месяца в Карнагольском ущелье. Каждый раз, когда должно что-то произойти, я непременно чувствую это.

— Своего рода шестое чувство?

Я посмотрел на него.

— Что-то вроде. Это досталось мне по наследству. Моя семья, по отцовской линии, происходит из древнего рода Дао, бывшими очень давно военными сановниками при дворце. И каждый мальчик, рождавшийся у нас в роду был наделен подобным свойством: некое предчувствие, которое возникало перед страшными событиями и которое непременно затрагивало жизнь владельца этого дара. Он передавался сыну только после смерти своего отца. В течение двух месяцев после похорон, дар давал о себе знать и с того момента, мальчик становился полноправным его обладателем. Так было с моим отцом и с теми, кто был до него. Я помню как он рассказывал мне про древний город, в котором жили наши предки. Про то как он впервые почувствовал присутствие этого дара в себе. И про то, что я сам, вскоре после его смерти, стану его обладателем. Признаюсь, я не верил во все эти разговоры. Мне было уже двадцать с лишним, когда мой отец умер. В то время я заканчивал высшую военную школу, которой отдал больше десяти лет, и вышел из того возраста, когда старые придания и семейные тайны были для меня чем-то очень важным. Статус моего отца и нашего рода, позволил мне быстро взлететь до нужного звания и обеспечить себя всем необходимым. Но вскоре, когда со дня смерти отца не прошло и месяца, я почувствовал какое-то странное ощущение тревоги, возникшее просто на пустом месте. Такое, какое возникает во время тяжелого боя, где сходятся не равные силы. Я бы даже не придал этому значения, окажись я в пылу сражения, но здесь… в самом безопасном месте, в военной школе, вдалеке от множества войн и конфликтов. Это было странно. А спустя всего несколько дней, в центральном зале, где должно было происходить награждение выпускников, произошел инцидент. Один из присутствующих курсантов, по невыясненной причине, выхватил табельное оружие и открыл огонь по людям, сидевшим в зале. Он убивал одного за другим, пока его самого, почти изрубив на части, не свалили на пол. Даже умирая, он продолжал выкрикивать странные лозунги, призывавшие к смене строя и проклинавшим современный жизнеуклад на наших землях. Потом начались проверки, вопросы. Всех, кто так или иначе был связан с ним, увозили в главный комендантский корпус, где проводили допрос с пристрастием. Так было и со мной. Он был моим другом, а этого уже было достаточно, что бы поставить крест на десяти годах учебы и отправить меня на самую захудалую планету в системе. Так, наверное, и произошло, если бы не мой род и те заслуги, которые были накоплены им за все существование. Но связь с оппозиционерами — очень сильное обвинение. Разбирательство было закрытым и быстрым. Двоих приговорили к смерти, а меня к тридцати ударам кнутом. Мое имя вычеркнули из семейного архива и навсегда отреклись, приказав больше никогда не возвращаться обратно.

Он встал со стула. Подойдя к горящим лампадкам, Кин скинул на пол верхнюю одежду и молча, ничего не произнося, стал смотреть на горящие свечи.

Его спина была полностью исполосована. Многочисленные следы, оставленные плетью, тянулись от самых ребер и пропадали где-то с другой стороны. Вдоль и поперек позвоночника они рисовали свой смертельный узор, который уже было невозможно вывести или стереть.

— Я до сих пор помню каждый удар… каждый. Это незаслуженное наказание, которое мне пришлось стерпеть. И вот вчера, когда склады с боеприпасами рвались у нас за плечами, я вновь ощутил эту тревогу. Точно такую же как и в тот злополучный день на торжественном награждении. Что-то произойдет, Грей, и уже очень скоро. И, честно говоря, мне бы не хотелось, чтобы это стало для нас всех неожиданностью.

— Может это просто совпадение. Адреналин, ударивший в голову после такой диверсии.

Но Кин отказывался это слушать. Он отрицательно покачал головой и вновь, только с еще большим напором, стал убеждать меня в обратном.

— Нет, Грей, к сожалению, совпадения здесь быть не может. Слишком все очевидно.

После он замолчал. Его глаза наполнились грустью, а лицо, бывшее до этого неизменным, исказилось в черствой ухмылке. Наверное, он был прав. Наша жизнь и деятельность на этой станции перешла уже в совсем другое русло. Конфликт, каким бы мелким и заурядным он не казался поначалу, начинал перерастать в более опасное образование и был готов вылиться в полномасштабную войну. Это понимали все, но ответ с нашей стороны был вынужден и необходим.

Я продолжал вспоминать вчерашний день. Мы прибыли поздно ночью, когда почти вся станция спала глубоким сном. Охранники блуждали по периметру как мертвые тени. Вскидывая оружие при малейшем шорохе, он обходили свои позиции вокруг станции и тщательно, почти дотошно, проверяли каждый заснеженный угол. Меры безопасности были беспрецедентными. И хоть на улице стояла морозная ночь, а вьюга не сбавляла свои обороты, патрули неизменно появлялись в назначенных местах, сменяя друг друга на постах. Мы выбрались из ангара буквально через несколько секунд после приземления грузового корабля. Всем нам хотелось поскорее покинуть это место и, наконец, поднявшись на нужный ярус, упасть в теплую кровать. Холод пробирал. Длительное присутствие на морозе сказывалось на всем: организм становился слабым, ноги, постоянно находившиеся по колено в снегу, работали на пределе сил и были готовы подкоситься в любой момент. Броня не спасала, да и не была она рассчитана на такие морозы. В такую погоду любая техника и электронная начинка боевой брони давала сбои или выходила из строя вовсе.

Генерал уже ждал нас в ангаре. Обняв, он радостно, почти крича, пытаясь преодолеть шум двигателей, начал поздравлять с успехом. Таким я его еще не видел, но усталость, которая брала меня все сильнее, не дала целиком насладиться лаврами победителя и выслушать все поздравления. Я хотел только одного — спать, и упрямо шел к своей цели. Пройдя все стандартные процедуры и добравшись до своего кабинета, я упал на кровать и заснул так быстро, что не успел даже осознать этого. Мне просто хотелось отдохнуть.

— Ты уже говорил с Гибкинсом? — голос Кина прервал мои размышления.

— Нет, но мне сказали, что я должен зайти к нему как только освобожусь.

— Тогда иди. Ты и так слишком долго заставляешь его ждать.

Договорив, Кин развернулся ко мне спиной и дал понять, что разговор закончен. Я встал со своего места и направился по уже знакомому маршруту. Здесь уже ничего не удивляло: ни толпы людей, снующих по всем этажам в непрекращающейся гонке, ни вооруженные солдаты, несущие круглосуточную службу и ожидая ответной реакции от «Рубикона». Вся станция перешла на какой-то напряженный режим работы. И хоть я пробыл здесь уже много времени, такой суеты мне не доводилось видеть.

Поднявшись на лифте и переступив порог уже знакомого помещения, я тут же встретился взглядом с Джозефом Гибкинсом. Он сидел за столом и спокойно, почти мертвым взглядом, всматривался в зеленый голографический шар, имитирующий данную планету.

— Здравствуйте, мистер Марлоу, — он немного приподнялся со стула в знак приветствия. — Должен признать вы удивляете меня все больше и больше. Такой феерии и игры света мне уже очень давно не доводилось видеть. Когда небо, озаряемое многочисленными красками, вспыхнуло и осветило почти все вокруг, мне стало понятно, что вы, мистер Марлоу, человек слова. Не хочу быть обманщиком, но, когда вы предложили свой вариант решения поставленной задачи, я счел вас и остальных потенциальными покойниками. Но вы… вы, черт возьми, доказали, что желание определяет все. Такое дерзкое проникновение и взрыв заставили моих конкурентов буквально оборвать мне линию. Уже несколько часов подряд они пытаются добиться со мной встречи и вывести, как они выразились, «наши деловые отношения на новый уровень». Дипломатия. Вот видите, мистер Марлоу, всего три человека и несколько килограмм взрывчатки помогли решить проблему, перед которой были бессильны целые батальоны и тяжелая техника.

— Значит все прошло удачно?

— Более чем! — Гибкинс вскочил со своего места и, уперевшись руками в стол, наклонился ко мне. — Всего через несколько часов после того как взрыв сровнял с землей складские помещения с оружием и горнодобывающим оборудованием, ко мне на связь вышел глава конкурирующей компании и попросил встречи. Вы слышали, мистер Марлоу, «попросил». Ведь до этого они не хотели даже смотреть в мою сторону, а любые возможные переговоры между нашими компаниями обрывались на корню. А что теперь? Они просят встречи. Вы сделали невозможное! Эта вылазка, как осиновый кол в сердце нашим врагам, теперь, когда у них нет ни оружия, ни оборудования, они выпали из колеи на долгое время и уже не будут способны хоть как-то нам сопротивляться.

— Вы примите их предложение и пойдете навстречу?

Он поднес руку к своему подбородку и стал медленно поглаживать его.

— Встретиться необходимо, но вот условия на этой встрече диктовать буду я. Сейчас их положение просто незавидное, ведь склады и то содержимое, что в них находилось, были подготовлены заранее и были предназначены для решающей атаки на нашу станцию. А вы, нанесли превентивный удар и лишили их этой возможности. Теперь, чтобы восстановить прежние объемы и хоть как-то оклематься от произошедшего им понадобится не один год. Оборудование, о котором я упоминал, находилось в одном из складов и представляло из себя буровые установки, в купе с горнодобывающими установками, которое предназначалось для одного очень важного дела.

Гибкинс посмотрел на меня. Его взгляд был каким-то сухим и настораживал. Будто я знал что-то чего не знал он и поэтому не внушал доверия для такого человека как Джозеф.

— Помните наш разговор об «источнике»?

— Да.

— Так вот, мои люди смогли полностью расшифровать и изучить записи профессора Цимермана. Его команда последние несколько месяцев занималась вычислением местонахождения этого объекта. Различные данные сейсмической активности показали, что «источник» являет собой огромный сгусток энергии, находящийся глубоко под землей, примерно в этом районе.

Он вытянул руку и указал на голографическую карту планеты. Почувствовав прикосновение пальца, она тут же отреагировала и увеличилась в масштабе.

— Где-то здесь, точно указать место пока не представляется возможным.

Я бросил взгляд на указанное место.

— Но ведь это территория подконтрольная «Рубикону». Вы всерьез надеетесь на то, что они вот так вот, после все случившегося, возьмут и пустят нас на свою территорию. Сомневаюсь.

Гибкинс улыбнулся. Было видно, что он готовился выдать самую «пикантную» часть сегодняшнего разговора.

— Пустят, еще как пустят. Именно этот вопрос я и подниму на встрече с гендиректором конкурирующей компании. «Рубикон» полностью подчиняется им. Я заставлю их покинуть это место.

— А если они откажутся, даже, несмотря на свое положение.

Джозеф отмахнулся.

— Нет, они не сумасшедшие. Мои конкуренты еще не спятили окончательно. Для них деньги — это главное. Сопротивляться уже не в их финансовых интересах. Сотрудничество — вот, чего они хотят добиться. По крайней мере, на ближайшее время, пока не смогут восстановить свои силы, но к тому времени, когда это произойдет, наша мощь и влияние в этом регионе будут непоколебимы. И я хочу, чтобы вы присутствовали на этой встрече.

Я удивился последним словам. Почему? Ведь я не имею никакого отношения к этим политическим играм и мое оружие это винтовка, а не хитросплетенные фразы и выражения. Я привык видеть противника в совсем другом ракурсе, в прицеле, а не по ту сторону переговорного стола. Но Джозеф был непреклонен. Его ничто не могло переубедить.

— Вы нужны мне, мистер Марлоу. Нужны как никогда. Эта игра, которую затеяли наши конкуренты, должна быть доведена уже нами, и доведена до победного конца.

Он замолчал и упрямо уставился на меня. Я не хотел участвовать во всем этом и всеми силами пытался избежать этого, но машина была запущена и остановить ее ход было уже невозможно, оставалось лишь принять вызов судьбы и пойти ей навстречу.

— Что от меня требуется?

Видя мое согласие, Гибкинс широко улыбнулся. Тонкая и бледная кожа на его лице натянулась, а из-под нее тут же выступили костлявые скулы, что придало его физиономии еще большее уродство.

— Только ваше присутствие. Вполне возможно, что они попробуют как-то выкрутиться из данной щекотливой ситуации, а ваше умение находить простые и в тоже время изящные решения, будут как раз кстати. Как только я смогу убедить наших партнеров в том, что данная территория должна быть полностью очищена от солдат «Рубикона», вы и ваши люди отправитесь туда, чтобы окончательно закрепиться в этом районе. Затем, мы приступим к главной фазе — раскопкам.

Он замолчал. И в этой мертвой тишине было что-то настораживающее, что-то, что не давало мне спокойно сидеть на своем месте.

Гибкинс вышел из-за стола и стал медленно ходить взад и вперед. Его руки сцепились за спиной, а лицо вновь надело мертво-безразличную маску. Я наблюдал за ним: каждое движение его тела выдавало некую напряженность царившую у него внутри. Его глаза бегали из стороны в сторону, время от времени падая прямо на меня. Он хотел что-то сказать, но мысленно, стараясь не выдавать себя, взвешивал все «за» и «против», пытаясь найти логичное и рациональное решение.

— Вы верите в легенды и чудеса, мистер Марлоу? — неожиданно для меня, его голос разнесся по маленькому помещению.

— Нет.

— Почему? — не скрывая своего удивления, Гибкинс уставился на меня.

— Я побывал в слишком многих сражениях, чтобы верить в чудеса и мистику. Есть везение… есть удачное стечение обстоятельств… есть результат, полученный кропотливым путем. Надеяться на чудо может лишь человек, не способный решить проблему самостоятельно и ждущий, когда высшие силы сделают это за него. Если бы я думал так же, мои руки так и остались бы резиновыми, а я никогда не смог бы стать тем, кем стал.

— О чем вы?

— Старая семейная история, ничего интересного.

— Однако, мне хотелось бы вам кое-что рассказать, — он повернулся лицом к огромному окну и устремил туда свой взор. — Когда мы только высадились на эту планету и начали работу в направлении поисков «источника», я поручил отдельной группе ученых выяснить не была ли эта планета когда-нибудь населяема. С одной стороны это было глупо, кому захочется жить на этом огромном куске льда, но то, что выяснилось, по праву можно было считать открытием. Когда-то здесь был дивный мир, не похожий на то, во что превратилась эта планета сейчас. Здесь были красивые джунгли, а моря, которые сейчас скованы огромным слоем льда, наводняли многочисленные существа. Под огромными слоями снега и льда им удалось обнаружить останки огромных млекопитающих, предков сегодняшних «валкенодов». Их размеры просто поражали. Вдоль замерзших морей, на некогда бывших песчаных берегах, обнаруживались скелеты млекопитающих, рыб и прочих подводных существ. Они все когда-то плавали в этих морях. А еще, в местах наибольшей концентрации животных были обнаружены древние строения, почти разрушенные, но дававшие хорошую картину того, кто и когда здесь жил. Эти существа уже тогда имели технологии равные, а то и превосходящие современные разработки человечества. Ученые провели генетический анализ останков и пришли к выводу, что похожее строение организма, клеток и ДНК имеют коренные населения близлежайших планет. Что-то или кто-то заставил их улететь с родной планеты и ассимилироваться с местными народами, оставив все накопленные знания и технологии здесь, под огромной толщей льда. Мы допросили более двух тысяч местных жителей и все они в один голос твердили одну легенду, что «…очень давно древний народ спустился с небес на крылатых машинах и дал начало всему населению, превознося и увеличивая богатства местной земли». Никто толком не знает откуда они пришли, но рассказы про некое сердце, питавшее и дававшее жизнь родной планете этих пришельцев очень схожа с тем «источником», который обнаружили наши ученые. В легендах местных жителей так же упоминался и некий страж, призванный охранять его от посягательств и ждущий, когда хозяева вернуться обратно. Мы не знаем, что заставило улететь таинственных пришельцев с этой планеты, но то, что результатом этого стала вечная зима и гибель почти всего живого на планете, вы уже, наверняка, поняли.