Время было уже позднее. Люди вокруг перестали сновать, а медперсонал, наконец, смог снять с себя медицинские халаты и спокойно отправиться отдыхать. Палаты пустовали. Оборудование и прочую медицинскую технику эвакуировали еще несколько дней назад вместе с прочим грузом увозимые толстыми, как набухшая почка, грузовыми кораблями. Весть о том, что станция готовится к расформированию разлетелась практически мгновенно и застала всех врасплох. Это было неожиданностью даже для тех, кто пробыл здесь уже много лет и помнил как всего этого не было, а вместо огромного комплекса, посреди ледяной пустыни стоял лишь небольшой лагерь.

Начальство молчало. На все попытки узнать причины такого решения оно хранило молчание. Лишь некоторые агенты компании в частных беседах рассказывали о странном событии, произошедшем за дверями кабинета генерального директора и молча указывали на преображавшийся за пределами станции мир.

Военные уходили в числе последних. И хоть смысла в их присутствии сейчас уже не было, они все еще оставались тем самым гарантом безопасности, который должен был быть контингент «Заката».

Купер стоял перед самым проемом. Он всматривался в толстое, запотевшее от разницы температур, окно и мысленно прокручивал у себя в голове все то, что произошло с ним и его боевыми братьями на этой станции. Эти мысли словно черно-белая пленка, крутились перед глазами и будоражили те чувства, что раньше никогда не возникали у него, тем самым придавая всему этому процессу еще большую напряженность. Джессика была возле него. Одетая уже в обычную, штатскую форму, ее было не узнать. Она больше не работала по ночам и лицо тут же поблагодарило ее за это, преобразившись всего за несколько дней. Горький табачный дым уже не лез в ее легкие и не сдавливал их — ее голос стал женственным.

После долгих уговоров он не стал продлевать контракт и ответил отказом. Сложно сказать, было ли это легло или наоборот — далось с большим трудом, но сегодняшний день стал последним в его военной карьере. Теперь никаких войн, никаких смертей и безумных марш-бросков, только жизнь, размеренная и спокойная.

Все было хорошо и предвещало прекрасную и беззаботную жизнь, полную красивых детей и теплого солнца, о котором он стал уже забывать. Здесь, на этой планете оно не грело, скорее издевалось над солдатами, что рискнув выйти из станции, попадали под его бледные лучи. Ему хотелось настоящего — жаркого.

Но было во всем этом нечто другое. Что-то, что все время лезло ему в голову и не давало насладиться этим прекрасным чувством.

Он думал о Стиве. О том суровом чернокожем парне, что очень редко улыбался, но всегда знал свое дело и никогда не отступал. Его тело так и не смогли найти. Под толстым слоем застывшей магмы сделать это было практически невозможно. Она спустилась со склона и погребла под собой все следы той бойни, что была устроена двумя враждующими группировками. В тот самый момент, когда он, изо всех сил тащил умирающего капитана в спасительный корабль, что примчался в самый последний момент и смог эвакуировать их.

Всего два человека… Из целой армады вооруженных солдат, отправленных на боевое задание, назад смогли вернуться всего двое. Это было страшно.

«Закат» отозвал свои заявки в тот же день, когда информация о погибших дошла до руководства. Такие потери были слишком велики и не могли быть восполнены в кратчайший срок, поэтому глава принял решение на время прекратить боевые действия, чтобы пополнить ряды новыми силами.

Гибкинс был в бешенстве. Проваленное задание, сотни мертвых тел, погребенных на этой планете уже не могли ничего сказать. Миллиарды, потраченные на достижение цели, оказались пущенными на ветер. Результат был нулевым… нулевым для его компании. То, к чему он так стремился больше не существовало. Оно было уничтожено каким-то странным образом, выплеснув всю свою энергию на всю планету. Всего за несколько дней климат кардинально поменялся: снег больше не шел, ледяные потоки вьюг постепенно стихали, уступая место теплым веянием зефира и белым ветрам, а на поверхности стали прорастать такая непривычная зеленая трава. Веками замершие реки забурлили в своих берегах, проламывая остатки льда и унося их далеко от этих мест. Все преображалось с каждым днем. Это было прекрасно. Люди радовались. Теперь можно было не бояться выходить наружу и спокойно гулять, зная что ты не замерзнешь насмерть и не превратишься в ледяную скульптуру на подобие тех, что возвышались вокруг станции и уходили далеко вверх, разрезая своими острыми пиками ледяное небо. И все это была заслуга одного человека…

Купер смотрел сквозь окно больничной палаты на единственного больного, что находился в этом медблоке. Два месяца его здоровье пребывало в подвешенном состоянии между жизнью и смертью. Джозеф Гибкинс приказал врачам достать его с того света любыми путями. Он хотел узнать, что же все-таки произошло, ведь единственный кто мог это сделать, сейчас лежал в палате и мог умереть в любой момент. Врачи пожимали плечами. Бессильные хоть что-нибудь сделать, они отдавали жизнь капитана на откуп судьбе и один за одним молча удалялись из палаты. Кто-то даже обмолвился о целесообразности искусственного поддержания жизни бойца и предложил отключить аппаратуру, но Гибкинс и слышать об этом не хотел. Он был готов тратить миллионы, но вернуть в сознание самого важного человека на этой станции. День за днем доктора проводили многочасовые споры и предлагали варианты решения данной проблемы, но все они упирались в одно — пациент мог умереть в любой момент, стоило только начать хирургическое вмешательство.

Обмотанное десятками трубок и датчиков, его тело до сих пор лежало в палате. Посиневшее, практически не имевшее жизни в своем организме, оно все еще старательно поддерживалось сложной системой приборов и медицинских аппаратов, но вот сколько это могло продлиться сказать точно не мог никто.

— Когда вылет? — спросила Джессика.

— Через двадцать минут. Я предупредил пилота корабля, чтобы не улетал без нас.

Бросив еще один взгляд на капитана, Купер подошел вплотную к стеклянной перегородке, где всего в полуметре от него лежал Грей Марлоу.

— Вы обещали, что мы вместе пойдем в наш последний бой и сдержали слово. Когда-то вы спасли мне жизнь, не оставив замерзнуть на этой земле. Я был у вас в долгу. Это было не приятно, словно я проиграл кучу денег в покер, но все же я смог вернуть вам должок, жаль только что-то не полностью. Теперь я понимаю, что вы чувствовали, когда так же смотрели через стекло на мое тело, околевшее и еле живое, лежавшее на койке вокруг которой суетились врачи.

После он замолк. Ситуация была таковой, что сделать что-то он был уже не в силах. Теперь оставалось уповать только на высшие силы.

Джессика прижалась к нему. Надо было идти. Подняв с пола тяжелые сумки, набитые армейским обмундированием и личными вещами, они вместе направились по длинному коридору. Минуя многочисленные пустые палаты, где когда-то в одной из них лежал и он сам, его рука невольно потянулась к ним. Ему хотелось запомнить их, это осязаемое чувство ледяных стен и яркого белого света, что никогда не тускнел в медблоке и, казалось, должен был светить здесь вечно. Но сегодня, ближе к полуночи, ему было суждено потухнуть.

Покинув пределы медицинского комплекса, Купер оглянулся назад, какое-то странное чувство одолевало его. Тоска? Может быть чувство обиды за не до конца выполненный долг. За то что не уберег, и не смог спасти капитана.

Чувство терзало его. Ему хотелось вернуться в медблок, зайти в палату и, хорошенько встряхнув, привести в чувство этого человека. Но это были лишь эмоции. Запоздавшие и не ведущие ни к чему хорошему.

Вздохнув и последний раз проведя взглядом по огромному комплексу, чьи размеры когда-то поразили его взгляд, он направился к выходу. Транспорт уже ждал. Десятки людей: рабочих, обслуживающего и медицинского персонала толпились возле металлического трапа и ждали своей очереди на погрузку. Солдат молча проверял документы. Сверяя все данные, фамилии, имена, он вносил их в специальный виртуальный реестр и только потом разрешал пройти внутрь.

Один из последних, его рейс был назначен на этот день и люди спешили поскорее покинуть это место. Несмотря на то, что планета только начала преображаться и показывать свое истинное лицо, люди устало смотрели на все это. Им хотелось отдохнуть. Избавиться от воспоминаний и леденящего чувства постоянной тревоги. Забыть все то, что пришлось пережить. Наверное именно это не давало им до конца насладится тем, ради чего погибло так много людей.

— Джейсон Купер, батальон…, - тут он запнулся, — батальон Марлоу, номер 20246.

Солдат молча провел пальцами по виртуальной панели и начал вводить данные. Это заняло несколько минут. Все требовалось тщательно проверить — такие были правила.

— Это кто?

Он указал на Джессику.

— Она со мной. Вот ее документы, — Купер взял небольшую прямоугольную карту из рук бармена и отдал охраннику.

Он тут же просканировал ее и, сняв всю необходимую информацию, вновь посмотрел на нас.

— Как оформлять? Кем будете приходиться рядовому Куперу?

Этот вопрос несколько смутил ее. Она хотела что-то сказать, но Джейсон перехватил инициативу.

— Моя невеста. Мы собираемся скоро пожениться, поэтому так и оформляйте.

— Вы должны знать, что страховые номера, в том числе медицинское свидетельство должны быть оформлены по месту прибытия, сразу после оформления брака.

— Я в курсе, солдат. Мы уже все обдумали.

Джессика удивленно посмотрела на рядового. Такой прыти от него ей еще не приходилось видеть. Даже пьяный он не был способен на такую откровенность и прямоту.

— Так вот ты как решил? Даже не спросив моего мнения по этому поводу. И где же мы будет оформляться?

— Я думаю сразу на Курт-Рагилле. Зачем тянуть. Прилетим туда, купим хороший дом возле песчаного пляжа подальше от всех этих напыщенных поп-звезд, и там все оформим. Это не займет много времени. Пара дней, может немного больше, но сути этого не меняет. А затем, когда все будет готово, приступим к разработке маленьких Джейсонов Куперов. Ты ведь не забыла об этом?

Но она лишь молча улыбнулась.

Когда проверка документов была полностью закончена, мы прошли внутрь корабля. Места, указанные в сопроводительных документах, усадили нас почти посередине этой железной птицы. Массивные, комфортабельные сидения, приятная обстановка. Этот корабль не был похож на те, в которых доводилось бывать солдатам. Слишком красивый. Слишком удобный. Поеживаясь в кресле, Купер чувствовал себя несколько неловко и от всего этого он создавал дурацкое впечатление.

— Что с тобой Джейсон?

— Знаешь, когда много лет летаешь в транспортных кораблях, намертво прикованный ремнями к металлическому креслу, мягкие апартаменты кажутся очень неудобными. Я не привык к такому.

— Ничего. Пройдет время и ты забудешь все это.

Она присела рядом со мной и слегка наклонилась на меня.

Вскоре погрузка была закончена. Все люди, улетавшие в этот день со станции, заняли свои места и были готов к отправке. Двигатели стали набирать мощность. Слегка надрывисто, они поднимали тяжелую машину в воздух и всеми силами толкали вверх.

Купер смотрел в окно. За ним открывалось удивительное зрелище. Некогда белоснежная пустыня зазеленела каким-то изумрудным цветом, а в тех местах, где еще недавно лежали тонны снега, журчала вода в пробегавших по своим руслам реках. Не было ни шквалистого ветра, ни вьюги, поднимавшей в воздух миллиарды снежных частиц и бивших ими по корпусу взлетавших и садившихся транспортных кораблей. Не было встряски, способной опрокинуть даже самый тяжелый грузовой корабль. Не было ничего, что так или иначе напоминало о том, другом мире, который смог изменить всего один человек. Но был ли он способен сделать это в одиночку? Нет, если бы не те, кто стоял позади него и отбивал яростные атаки «Рубикона», он бы не достиг той цели, к которой шел. Это была заслуга всех нас, тех, кто был скован пунктами договора, но все же смог остаться человеком даже в таких невыносимых условиях…

— Надеюсь ты не собираешься после всего этого уйти на заслуженную пенсию, лечь на диван и проводить все свободное время распивая пиво из местного бара?

— Боюсь, Джесс, ты читаешь мои мысли.

Ее взгляд несколько схмурнел.

— Да шучу я, нет конечно. Это не по мне, да и не смогу я так жить. До войны я неплохо делал доски для серфинга. Серьезно, не скажу, что это доставляло мне массу приятного удовольствия, но это, по крайней мере, приносило неплохой доход. Вот как осядем так сразу и открою свою лавку.

— Ну да. Где это ты успел всему этому научиться. По-моему, единственное что ты хорошо умеешь делать, так это осушать стаканы со спиртным.

— Ты меня плохо знаешь, Джессика, но у нас с тобой будет куча времени, чтобы в полной мере узнать пристрастия друг друга. Говорю сразу — я храплю.

— Что?!

— Ну только когда выпью, а так вроде сплю нормально. А еще я ничего не чувствую мизинцем правой руки. Странно, но до сих пор не могу вспомнить как это произошло. Сколько раз не обращался к врачам все твердили одно и то же. Мол «… странный случай и сделать мы ничего не можем». Один чудак хотел даже ампутировать его. Мне пришлось буквально убегать с хирургического стола, пока мне ничего не отрезали.

— Может прекратишь врать. Зная тебя, ты можешь сказать все что угодно.

— Чистая правда!

— Ну конечно.

— Был даже один случай…

— Заткнись, Купер!

Она улыбнулась и прижалась к его губам. Так сильно, что от ее хватки у него покраснело лицо, а руки вжались в подлокотники кресел. Джессика была довольна. Наконец, ей удалось найти средство способное угомонить этого болтуна не прибегая к насилию. Ее глаза бегали по удивленному лицу Купера и искали те самые нотки, которые заставляли его раз за разом нести чушь, не глядя на все остальное. Но эффект оказался поразительно сильным — он замолк и больше ничего не договорил, только смотрел.

— Внимание пассажирам, говорит командир корабля. Мы покидаем атмосферу планеты, поэтому будьте готовы к небольшим «волнениям» во время выхода из зоны влияния гравитационных сил. Заранее приносим свои извинения за предоставленные неудобства.

Голос пилота стих и за ним последовал небольшой инструктаж. Приятный женский голос говорил как надо себя вести во время подобных случаев и немедля уведомлять персонал о нештатных ситуациях или плохом самочувствии пассажиров на борту.

Через несколько секунд вдоль борта корабля пробежала волна вибраций — по покидали планету и она давала своей последний поцелуй на прощание, щекоча металлический корпус своими силами.

— Трудно поверить. Я уже и забыл как она выглядит из космоса. Оказывается очень даже ничего, несмотря на то, сколько всего здесь произошло. Черт, мне даже в какой-то степени жаль, что я улетаю.

— О чем ты?

— Да так, просто рассуждения в слух. Когда долго где-то находишься, начинаешь привыкать ко всему, даже если это «всему» чертовски неприятное и плохое. Но теперь все это позади. Надо смотреть вперед и думать о будущем.

— Именно, ведь если бы это не было так важно он бы не вернулся за тобой, а ты не стал бы тянуть его тело в корабль.

Она была права и Купер понимал это. Просто слишком многое произошло за это время. Слишком, чтобы просто так взять и забыть.