На этом запись заканчивалась. Вскинув голову вверх к висящей камере, я вызвал автономную систему.

— Есть ли возможность скопировать все содержимое этого компьютера.

— ПОДТВЕРЖДАЮ.

— Сколько это может занять времени?

— ОБЪЕМ ИНФОРМАЦИИ ОЧЕНЬ ВЕЛИК. ПО ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫМ РАСЧЕТАМ ЭТО МОЖЕТ ЗАНЯТЬ ДО ТРИДЦАТИ МИНУТ.

— Начинай копирование.

Монитор тут же засветился ярким светом, и небольшая полоска стала заполнять отведенное для нее место, сопровождаемая процентным эквивалентом. Я встал из-за стола и быстро направился в общую часть лагеря. Здесь, в окружении многочисленных столов, небольших шкафов и научной аппаратуры, находились солдаты.

— Маккловски, время.

Боец вскочил со стула.

— Час тринадцать до закрытия коридора.

— Возьми троих бойцов и сходи посмотри что там с радиовышкой, только будь осторожен, ученые отправили сигнал о помощи через общую сеть, а это значит, что «рубикон» мог их услышать. Если она в порядке, будем вызывать «слона».

Несколько бойцов сразу встали со своих мест и, надев на ходу шлемы, быстро вышли на улицу.

— Информация будет готова через полчаса, а до этого времени, бойцы, будьте наготове, велика вероятность контакта с противником.

Договорив, я стал одевать шлем.

— Что с тобой, ты как-будто призрака увидел, — голос Стива возник в общем канале.

— У меня плохое предчувствие, Дженкинс. Времени в обрез. Если все получится: добудем информацию, дождемся транспорт, то времени, чтобы подобрать Купера у нас не останется. Капитан корабля не псих, он не станет подбирать убитых и раненых посреди снежной бури, свалившей до этого другой транспорт. Инструкция не позволит, да и жизнь ему дороже.

— Значит нужно сосредоточиться на выполнении задания, кэп. Выбор плохой, но его надо сделать.

Мысли вновь роем стали летать у меня в голове. Я никогда не бросал раненых, если был хоть малейший шанс на их спасение. Это был мой принцип, которому я следовал всю свою сознательную жизнь, но сейчас все было против меня. Рисковать всем: живыми солдатами, информацией, транспортом, чтобы постараться спасти нескольких раненых, которые уже, наверняка, мертвы, было верхом безрассудства. Разум и логика вторили Дженкинсу и его словам, но что-то внутри меня сопротивлялось трезвому рассудку и отчаянно кричало об обратном.

— Нужно попробовать, Стив, так будет…

Не успел я договорить, как в воздухе послышались выстрелы. Громкие, словно стреляли из чего-то тяжелого, они появлялись в самых неожиданных местах. Короткие очереди, сменяя одна одну начали доноситься с другой стороны лагеря. Вскочив со своих мест и похватав оружие, солдаты бросились на улицу. Здесь, в окружении заледеневших валунов гремела стрельба. Рассекая воздух, пули, словно сверчки, пролетали с неимоверной скоростью над головами солдат и упав на снег, впивались в него как пиявки.

— Контакт… нужна поддержка!! — голос Маккловски появился в канале и тут же пропал.

Выбежав наружу, я направился к вышке, где в это время находились солдаты. Огонь велся с нескольких позиций, и вышка находилась как раз на пересечении огневых точек. Поливая огнем, противник не давал бойцам поднять головы. Солдаты прижимались к земле и заледеневшим конструкциям так сильно, как это было возможно, но огонь был слишком интенсивным.

Я осмотрел все вокруг и тут же увидел несколько солдат, засевших за небольшими возвышениями.

— Дженкинс! Две позиции справа!

— Вижу, капитан, они скоро замолкнут, — тяжелый голос Стива донесся из канала. Отделившись от основной части батальона, он, пригнувшись, направился к позиции противника. Огибая прилегающие валуны и прячась от вражеского глаза, он приближался к месту, где засел противник. Его силуэт становился все менее заметным, пока вовсе не пропал в темноте ночи.

Дальше двигаться нам было не безопасно, иначе мы рисковали попасть в туже ловушку, что и Маккловски с солдатами. Засев за небольшими валунами, мы стали дожидаться, когда главные позиции противника перестанут стрелять. «Визоры» отчетливо давали картину происходящего: несколько групп противника по два человека окружили наш лагерь и ждали удобного момента для начала атаки и, судя по всему, ждали уже давно. Вскоре, за небольшим пригорком, где, окопавшись, находился пулеметный расчет, появилась черная фигура. Набросившись сзади на первого, она быстрым движением обхватила его шею и, дернув в сторону, вывернула голову на бок. Солдат упал там же, где и стоял. Затем, схватив упавшее оружие, с огромной силой обрушила его на затылок второго солдата. Нанося удары с такой силой, он буквально раскрошил его шлем, а после, подняв ногу, нанес ею удар в открытое лицо упавшего противника. Все продлилось не больше нескольких секунд, но этого было достаточно, чтобы расчет был полностью уничтожен. Завершив начатое, темная фигура исчезла так же быстро, как и появилась.

— Маккловски! Маккловски, доложи обстановку!

В канале послышалось тяжелое дыхание, сменяемое неразборчивой речью и руганью.

— Мы…. есть раненые… у нас… необходима помощь… тело ученого…

Потом наступило молчание. Я еще несколько раз попытался связаться с группой, но ответа так и не получил. Нужно было что-то предпринять. Под таким огнем они могли долго не продержаться. Взглянув еще раз в сторону вышки, я вдруг увидел огромную тень, которая быстро приближалась к нам. Сделав резкий рывок, она ушла в бок в сторону главных сил противника. Через несколько секунд, со стороны вражеских огневых позиций, откуда по нам велась стрельба, послышались истошные крики и беспорядочная стрельба. Трассеры взлетали в воздух и в бок, находившиеся там солдаты, стреляли в разные стороны и пытались поймать неведомого противника в прицел. Но пули уходили в пустоту, освещая окружающую местность огнем своих выстрелов. Когда боезапас был исчерпан, в воздухе послышался громогласный рык, после которого выстрелы со стороны огневых точек прекратились окончательно.

Глаза лихорадочно рыскали по всему прилегающему пространству, а руки железной хваткой сжимали рукоять оружия. Сердце билось так сильно, что было готово выскочить наружу и оставить своего хозяина. «Визоры» были настроены на максимально возможную четкость, но неизвестный противник пропал из поля зрения даже таких мощных приборов. Солдаты молча переглядывались. Никто толком не понимал, что произошло и поэтому не решались что-то произносить в канал. Сделав неловкое движение в сторону, я стал медленно продвигаться вперед. До вышки оставалось несколько десятков метров, но уже сейчас я смог увидеть, что там произошло. Лежа под накрытием металлического листа, несколько солдат держали оружие наготове и осторожно поглядывали по сторонам. Кровь струилась из груди одного из них.

— Маккловски, ты слышишь меня.

— В-в-ы видели это, капитан, — дрожащий голос бойца робко просочился в общий канал.

Я подошел к нему и стал осматривать всех солдат. Двое были живы, но вот ни в какую не хотели выходить из своего укрытия. Страх, который так и веял от них, не давал им сдвинуться с места и напрочь сковал их движения. Третий был тяжело ранен и доживал свои последние минуты. Огромная дыра зияла из его груди. Кровь была повсюду. Показания датчиков на его броне неумолимо двигались вниз, где вскоре окончательно остановились на отметке «0». Он умер, и сделать было уже нечего. Схватив напуганного Маккловски, я вытащил его из укрытия и стал тянуть в сторону лагеря. Упираясь ногами в снег, он сопротивлялся и пытался вырваться. И в тот момент, когда это уже могло случиться, сзади подоспел Дженкинс, который схватив бойца, со всей силы ударил его по шлему.

— Успокойся, твою мать! Возьми себя в руки и давай дуй к остальным. Ты боец-«регуляр», и раз ты прибыл к нам в распоряжение, будь добр выполняй приказы.

Дальше послышался длинный ряд нецензурной брани, которая смогла вернуть «регуляра» с небес на землю. Остальные бойцы, видя как настроен Дженкинс, тут же повыскакивали из укрытия.

— Да… да. Вышка в порядке… Она… она способна принимать сигналы… Черт, что это было?

— Отставить разговоры. Ноги в руки и бегом все в лагерь. Я буду замыкать.

Подняв оружие перед собой, они быстро побежали в лагерь. Я шел за ними, но странное чувство, будто кто-то наблюдает за мной, не покидало меня. Я оглядывался, но в кромешной темноте этой морозной ночи, где любое движение могло стать последним, ничего нельзя было разглядеть. Наконец, когда все бойцы собрались в одном месте, мы смогли немного отдышаться. Засада была неожиданной, никто не мог предположить, что это произойдет прямо здесь, у самого лагеря. Но мы совершили ошибку, мы недооценили противника и за это поплатились жизнями солдат. Теперь это было уже не важно, главное, что информация спасена и вышка была способна вызвать транспорт на спасение.

— Прогресс копирования — чуть ли не крича, сказал я, войдя внутрь лагеря.

— КОПИРОВАНИЕ ЗАВЕРШЕНО. Я ВКЛЮЧИЛ ВСЕ МОЩНОСТИ, ЧТОБЫ УМЕНЬШИТЬ ВРЕМЯ ОЖИДАНИЯ.

Отличная новость, теперь надо было убираться отсюда.

— Маккловски, время!

Но он молчал.

— Маккловски, время, черт бы тебя побрал!!

Немного придя в себя, он стал лихорадочно подбирать слова.

— Э-э … сорок шесть минут, капитан.

— Вызывай «слона» и по возможности соедини меня с генералом. Остальные будьте готовы для экстренной эвакуации.

Обогнув все помещение, я направился к пульту связи. Включив питание и создав все условия для бесперебойного соединения, я стал ждать. Молчание было недолгим, вскоре, где-то в глубине динамиков послышался голос Свиридова.

— Генерал, это капитан Марлоу.

— Что за черт, капитан! Почему транспорт не вернулся на станцию?

— Мы потерпели крушение, генерал, большая часть батальона погибла при падении, мы еле остались в живых. До лагеря добрались в потрепанном состоянии.

— Потери?

— Проще сказать сколько нас осталось — двадцать три человека.

— Проклятье! Ученые живы?

— Никак нет. Спасать некого. И еще кое-что — нас тут ждали. Это «Рубикон», устроили засаду прямо под самым лагерем, мы еле отбились.

Генерал молчал.

— Необходим транспорт для эвакуации. Срочно!

К моему удивлению, когда я закончил говорить, вместо генерала на связи послышался совершенно другой голос.

— Мистер Марлоу, вы выполнили то, что было вам приказано.

Гибкинс — это был он.

— Да, информация у меня. Надеюсь, вы хотите, чтобы она оказалась в ваших руках.

— Конечно.

— В таком случае нам нужен транспорт и как можно быстрее. По пути нам надо будет забрать еще несколько раненых.

— Вы получите его. Ожидайте. Однако, я не думаю, что стоит рисковать оставшимися бойцами и столь важной информацией для эвакуации потенциально мертвых солдат.

— В таком случае я беру ответственность на себя.

Голос Гибкинса еще несколько секунд слышался в динамике, но я уже не обращал на него внимания. Схватив маленький носитель на который система скопировала всю необходимую информацию, я вышел в зал к остальным солдатам. Они находились в возбужденном состоянии. Не выпуская из рук оружия, каждый из них нервно поглядывал в небольшие окна, выводившие на то самое место, где находилась радиовышка и, где всего несколько минут назад гремели выстрелы. Засада. «Рубикон» ждал нас. Дженкинс по личному каналу связи сказал, что смог немного осмотреть позиции и, что все они были хорошо подготовлены для нашей встречи. Несколько групп по два-три человека, окружили лагерь и вышку, зная, что мы обязательно пойдем осматривать ее. Все идеально спланировано и было обречено на успех, если бы не одно «но». Я сразу вспомнил ту огромную тень. Ее размеры просто поражали, почти две трети от размера транспортного корабля. Настолько огромная, что я вновь почувствовал, как страх начал проникать в мою душу. И этот рык. Его слышали все, просто сейчас было не до этого. Наверное, именно об этом и говорил профессор Цимерман, когда рассказывал о неизвестном объекте, кружащим вокруг лагеря. Однако, если бы не он, мы бы вряд ли остались в живых.

Прошло еще несколько минут пятнадцать, прежде чем над лагерем послышался долгожданный гул двух больших двигателей. Он приближался к нам и медленно опускался на поверхность. Скрепя и издавая страшный лязг, стыковочные лапы стали выпадать из брюха и упираться о заледеневшую поверхность озера.

— Говорит капитан корабля. Транспорт прибыл в указанное место, жду погрузки.

Солдаты стали быстро выходить наружу и быстрым темпом двигаться в сторону распахнувшегося брюха. Один за одним, они садились в приготовленные кресла и крепили на своей броне защитные ремни. Дождавшись, когда последний боец закрепиться, я направился в кабину пилота. Там, сидя за штурвалом, я увидел двух человек, чьи лица были закрыты летными шлемами.

— Здесь недалеко нужно совершить посадку, чтобы забрать несколько раненых. Вы наверняка видели это место.

Пытаясь перекричать нарастающий рев двигателей, я объяснял ситуацию старому пилоту. Но тот, услышав, что ему предстоит сесть в месте не указанном ранее, наотрез отказался это делать.

— У меня приказ, капитан Марлоу: забрать вас и выживших солдат в этой точке. О втором ничего не было сказано.

Второй пилот молчал. Лишь один раз, окинув меня взглядом, он продолжил спокойно следить за приборами.

— Там наши бойцы, мы не можем оставить их умирать.

— Капитан, только под вашу личную ответственность.

Добившись своего, я вышел из кабины и сел в свое кресло. Машина стала медленно подниматься. Времени до закрытия коридора было достаточно, но на этой планете могло произойти все что угодно, и сегодняшний бой был ярким тому подтверждением. Набрав нужную высоту и переведя двигатели в горизонтальное положение, транспорт быстро рванул вперед. Я вновь почувствовал боль во всем теле, но теперь она была не такой выраженной, скорее лишь отдаленно напоминала о той, что мне пришлось почувствовать. Корабль набирал высоту. Уходя от этого места, он поднимался все выше, пока окончательно не достиг нужной высоты. Вскоре в канале послышался голос капитана корабля. Он говорил, что место крушения первого транспорта было достигнуто и, что он сможет приземлиться.

— Две минуты, капитан Марлоу, не больше.

Трап начал опускаться. Я и еще несколько человек, вскинув оружие в боевое положение, быстро спустились по нему наружу. Остатки прежнего «слона» уже перестали тлеть. Покрытые небольшим слоем снега и льда, они как замерзшие скульптуры, молча стояли на своих местах, напоминая нам о прежней катастрофе. Недалеко от всего этого, лежали тела бойцов. Показания датчиков молча говорили об их смерти и только в одном теле все еще теплилась жизнь. Укол Дженкинса, сделанный до ухода с этого места, помог ему продержаться, но тело уже начало сдавать позиции. Морозная ночь неумолимо давила на организм. Двое бойцов, обхватив тело, принялись нести его обратно в транспорт.

— Время, капитан. Больше ждать не могу.

Уже было и не нужно. Купер был на борту и все еще подавал признаки жизни. Его разум был где-то далеко, а сердце еле-еле давало о себе знать. Организм был на грани истощения, а температура тела вот-вот могла опуститься ниже 36. Теперь все зависело от него самого. От того захочет ли он жить и сможет ли он продержаться еще несколько минут, пока транспорт, прорываясь сквозь плотную занавесу ледяной ночи, доставит его на исследовательскую станцию.

В канале вновь послышалось странное бурчание. Такое же самое, что я слышал, когда мы улетали прочь от форпоста противника. И только сейчас, когда крылья «слона» рассекали темное небо, я понял, что молитва, на каком языке бы она не звучала, исходила из уст чернокожего бойца Дженкинса. Я не мог знать каким богам он молился и, что просил у них взамен, но сейчас, когда всего за несколько часов из полноценного батальона в живых осталось всего два десятка человек, только боги могли помочь нам вернуться обратно домой.