Влас отходит метров на сто пятьдесят от лагеря, оборачивается и, прощаясь, машет правой рукой.

Они машут в ответ.

— Проверяет — не бросились ли мы за патронами и гранатами, — шепчет Дарья. — Осторожный, чалдон.… Хотя, да. Работа у него такая нервная, от всего страхуется. Бедолага…. Знаешь, милый, у меня есть чёткое ощущение, что мы ещё встретимся с Власом. Вернее, даже железобетонная уверенность присутствует…. Не обязательно, что в ближайшее время пересечёмся. А вообще, по жизни…

— Встретимся, — подтверждает Олег. — И не один раз…

Они, подождав пятнадцать минут (больше — не меньше), идут к озеру и останавливаются возле могилы.

— Хороший был пёс, — говорит Олег. — Смелый и верный. Жаль, что всё так получилось.

— Гав-в-в…, — слышится где-то вдалеке.

— П-призрак? — начинает волноваться впечатлительная Даша.

— Непонятные существа — эти девчонки.

— П-почему?

— Ну, как же, — хмыкает Олег. — Тебя, к примеру, взять. Опытный и умелый боец. Ножом и бритвой работаешь — на раз, убивая всяких грязных подонков. А мышей и Призраков боишься. До потери пульса. Вон, даже заикаться начала.

— Так, ведь, кто-то гавкал…. Разве нет?

— Гав-в-в…, — долетает снова.

— Вот, Красава, видишь? Вернее, слышишь? А почему ты так радостно улыбаешься? Я кстати, уже не заикаюсь. Взяла себя в руки.

— Молодец, боевая подруга. Так держать…. Это, Дашута, Найда гавкает. Нас с тобой разыскивает.

— Найда? — восторженно охает Дарья. — Не может быть…

— Может, милая. Может…. На Камчатке, как выясняется, всё и всякое возможно.

— Как ты меня назвал?

— Как назвал, так и назвал…. А что, нельзя?

— Можно. И нужно. Всегда и везде. И как можно чаще…

На берегу озера появляется Найда и — с громким восторженным лаем — прерывает затянувшийся поцелуй.

После этого следует пятиминутный шумный и весёлый кавардак: чуть до бесшабашных салочек дело не дошло.

— Фу-у, всего в слюне выпачкала, — обтирает лицо рукавом штормовки Олег. — Рад тебя видеть, хвостатая…. Что это с тобой?

Найда, действительно, встревожена: обнюхивает, нарезая «восьмёрки», землю, непонимающе мотает ушастой головой. А после этого садится возле могилы Мухтара и, задрав голову к небу, горестно воет:

— У-у-у-у…

— Странно, — замечает Даша. — Они, ведь, даже не были знакомы. А Найда горюет так, словно бы потеряла близкого человека. То есть, любимого пса…. В чём тут дело, милый?

— Ты, Дашут, веришь в любовь с первого взгляда? — спрашивает Олег.

— Раньше не верила. А теперь, конечно, верю.

— А если существует любовь с первого взгляда, то почему бы не быть любви с первого запаха?

— Думаешь?

— Почему бы и нет? Собаки, как я понимаю, доверяют своему носу даже больше, чем глазам.

— У-у-у-у, — продолжает выть собака. — У-у-у-у-у…

— Как же её жаль, — растроганно всхлипывает Дарья. — Плачет, бедняжка. И в глазах — тоска сплошная и безграничная…. Что будем делать, командир отряда?

— Уходить надо отсюда, — решает Олег. — Сворачивать лагерь и уходить. Уже вечер приближается. Но километров двенадцать-пятнадцать запросто отмахаем…. Ну, не хочется мне ночевать рядом с не погребённым Миней-покойником.

— Неужели, милый, Призраков боишься?

— Нет, я голодных камчатских медведей опасаюсь. Которые, как рассказывал Ворон, весьма падки на падаль.

— Кха-кха…

— Да, шучу я, шучу, Дашута. Не обращай внимания…. Тем не менее, ночевать мы будем в другом месте. Я хоть и не «вор в законе», но тоже привык сторожиться. Жизнь приучила…. Пойдём, поищем патроны и гранаты. Потом соберёмся и будем выступать. Надеюсь, что и Найда к тому времени успокоится…

Следующим солнечным утром, позавтракав, беглецы отправляются дальше, строго на север, и, пройдя порядка шести километров, выходят к реке.

— Пустяковая ширина, и тридцати метров не будет, — радуется Олег. — Да и течение — относительно спокойное. Просто замечательно.

— Что же в этом хорошего? — насторожившись, уточняет Даша.

— Сейчас из сосновых веток смастерим маленькие плотики, разденемся, разуемся, разместим на плотиках рюкзак, котомку, оружие, одежду и всё прочее, да и переплывём на противоположный берег.

— Зачем нам туда, Красава? И почему — именно здесь надо переправляться?

— Объясняю по частям, — терпеливо вздыхает Олег. — Вдоль реки…. Как она называется? Не знаю. В этих местах, если вспомнить географическую карту, протекает Тигиль. Но она, по моим расчётам, осталась километров на семьдесят-восемьдесят южнее. Поэтому предлагаю именовать данный камчатский водоток просто и непритязательно — «Река»…. Так вот. Вдоль Реки, шагая на северо-восток, мы дойдём до Охотского моря. А потом повернём направо, то есть, на север. И пойдём вдоль морского берега до самой Паланы. Как и планировалось. Но для этого нам необходимо переправиться через Реку…. Второе. Здесь Река шириной — метров двадцать семь-восемь. Не страшно. А сколько — в устье? Скорее всего, гораздо больше. Благодаря впадающим в неё многочисленным ручьям и ручейкам. Следовательно, переправляться нужно именно в этом месте. Логика и голимый прагматизм…. Согласна?

— С-согласна…

— Да что с тобой опять, милая? Побледнела, понимаешь. Заикаешься…. В чём дело?

— Я плавать не умею, — виновато глядя в сторону, признаётся Дарья. — Совсем. Даже по-собачьи…. И вообще….

— Что — вообще?

— Я не только мышей и Призраков боюсь. Но ещё и глубокой воды. Причём, до жути жуткой и головокружения…. Понимаешь, в пятилетнем возрасте я чуть не утонула. Купалась в деревенском пруду. Вроде бы мелко было, только по пояс. Сделала шаг в сторону. И всё, ушла с головой под воду. Ужас…. Потом папа еле-еле откачал. Но с тех пор у меня водобоязнь развилась. По полной программе…. Вот, когда через тот ледниковый ручей переходили. Я же, на самом деле, не на камнях поскользнулась. Просто вода стала подниматься всё выше и выше. Голова закружилась. Ноги подкосились. Ну, и грохнулась плашмя. Чуть не захлебнулась. А, ведь, там и метра не было…. Милый, давай сделаем большой плот? Очень большой-большой? Я на него лягу и глаза закрою, а ты будешь длинной палкой отталкиваться от дна? А, Красава?

— Большой плот — дело хорошее, — соглашается Олег. — Сел на него и плыви, ног не утруждая, до самого речного устья. Как знаменитый Гекльберри Финн и его верный негр Джим. Я, естественно, в роли трудолюбивого, молчаливого и безропотного негра…. Только есть две серьёзные закавыки, мешающие осуществить этот гениальный проект…. Какие? Во-первых, нас могут засечь. Например, с пролетающего вертолёта. Или же с проплывающей мимо лодки. А нам публичность сейчас категорически противопоказана, так как чревата быстрой смертью…. Во-вторых, сделать серьёзный плот не представляется, просто-напросто, возможным. Деревца здесь хиленькие и тоненькие. И гвоздей у нас нет. И крепких верёвок — кот наплакал…. Так что, пойдём к Охотскому морю вдоль этого берега Реки.

— А как же быть с переправой?

— Ерунда. Может, найдём по дороге плот, брошенный туристами. Или же украдём лодку у зазевавшегося рыбака. Обязательно придумаем что-нибудь, короче говоря…

Они шагают вдоль речного русла.

В районе трёх с небольшим часов пополудни Найда, бойко семенящая впереди, останавливается и, тревожно подёргивая чёрным влажным носом, сообщает:

— Гав.

— Впереди люди? — уточняет Олег.

— Гав, — подтверждает собака.

— Понял, не дурак. Спасибо, хвостатая, за своевременное предупреждение. Сбавляем скорость передвижения. Двигаемся вперёд осторожно. И прислушиваемся — во все уши…

Через пять минут — чуть правее их курса — раздаётся размеренный перестук.

— И дымком слегка попахивает, — сообщает Дарья. — Кто-то, работая топором, заготовляет дровишки для костра?

— Вполне возможно, — соглашается Олег. — Сделаем, пожалуй, так. Вы с Найдой здесь оставайтесь и отдыхайте. А я сброшу рюкзак, достану из него подзорную трубу и сползаю на разведку.

— Красава….

— Да, ладно тебе, Дашут. Нет в этом ничего опасного. Я буду осторожен и быстро вернусь.

— Ладно, иди…. А поцелуй наудачу?

Они целуются.

— Ры-ы-ы, — недовольно заявляет Найда.

— Она, что же, ревнует? — отстранившись, шепчет Даша.

— Ага.

— Ну, и пусть. Всё, шагай…

Через полчаса Олег возвращается и докладывает:

— Повезло нам, милая, что ты не умеешь плавать. Похоже, что все крупные нерестовые ручьи впадают в Реку именно с севера. То есть, нам теперь и перебираться через них не надо, и вероятность неожиданных встреч с рыбаками (нерест, как-никак), понижается.… Вот, на месте впадения одного из северных ручьёв в Реку и разбит крепкий рыбацкий лагерь: три лодки, сети развешены вдоль берега, несколько балаганов возведено, костёр горит, над которым подвешены походные котелки и большой закопчённый чайник.

— Балаганов? — уточняет Даша.

— Ага. Это такие большие шалаши. Только крытые не еловыми лапами и травой, а старым рубероидом и полиэтиленовой плёнкой.

— Понятно…. Наши дальнейшие действия?

— Шагаем дальше, вдоль реки. Только сперва отойдём от русла метров на семьдесят-восемьдесят. Бережёного, как известно, Бог бережёт…. Кстати, ночевать сегодня, скорее всего, придётся без костра: не вижу я впереди ни каких дельных горушек, за которыми можно спрятаться, чтобы огня не было бы видно со стороны Реки. Но ничего страшного: заморозков сегодня не предвидеться, жареной и варёной рыбы ещё много осталось, да и кипяток у меня в пластмассовой фляге имеется…

На следующее утро, уже через полтора часа после выхода на маршрут, путники сталкиваются с нешуточной трудностью: густой хвойный лес, тянущийся вдоль речного берега, неожиданно обрывается, а впереди — насколько хватает взгляда — тянется плотный-плотный и визуально непроходимый коряжник.

— Ничего же себе, — удивляется — с долей восхищённого ужаса в голосе — Дарья. — Упасть и не встать. Какой же здесь ужасный ураган прошёлся когда-то, все деревья вырвал-выдрал с корнем. Потом ему на смену, как я понимаю, пришло нехилое торнадо. Пришло и закружило, закружило всё вокруг, на совесть перемешав стволы и корневища…. Как считаешь, милый, а можно здесь, вообще, пройти?

— Везде пройти можно, было бы такое желание, — заверяет Олег. — Только непонятно: на сколько километров — вдоль реки — тянется этот коряжник? Опасно по нему долго идти: с пролетающего вертолёта сразу же засекут. Погода-то сегодня безоблачная.

— Будем обходить коряжник стороной?

— Сейчас посмотрим.

Олег избавляется от походной поклажи, запихивает за пазуху подзорную трубу и ловко забирается на высокую сосну, растущую на краю леса, прямо среди безобразных коряг. А через несколько минут спускается и, недовольно морщась, сообщает:

— И перпендикулярно к речному руслу — сплошной коряжник и серьёзный бурелом. Как далеко он тянется? Не знаю. Так и не высмотрел, сколько ни старался…. Всё равно, придётся — ради пущей безопасности — идти в обход. Вот же, не было печали у гусаров. Приличный крюк получится.

— Крюк? На сколько километров?

— Может, на сорок-пятьдесят. Может, и больше…

Даша садится на пышную моховую кочку и, спрятав лицо в ладонях, плачет.

— Тяф? — бросается к девушке Найда и кладёт голову ей на плечо: — Тяф-ф-ф?

— Что с тобой, милая? — присаживается на корточки Олег. — Что случилось на этот раз?

— Устала я что-то, и-и-и, — шепчет, размазывая пальцами слёзы по щекам, Дарья. — Устала…. Месим ногами землю. И-и-и…. И месим. А конца и края как не было, так и нет. И-и-и…. Устала. Ноги уже идти не хотят. А тут ещё новые пятьдесят километров — на горизонте. И-и-и…. А я же — просто девочка. Ма-а-а-ленькая…

— У-у-у, — ожидаемо подключается собака. — У-у-у-у…

— Маленькая, но симпатичная, — уточняет Олег. — А ещё и очень-очень миленькая. До полной и нескончаемой невозможности. До нескончаемой и полной…. Стоп. Тишина…. Слышите?

— Что это?

— Лодочный мотор тарахтит. Где-то выше по течению…. За мной!

— Что ты задумал, Красава?

— Ничего особенного. Просто не могу позволить, чтобы моя любимая девушка — плакала…

Путники, оставив рюкзак, котомку и чехол с удочкой-спиннингом под надзором Найды, перемещаются непосредственно к речному берегу и прячутся в густых прибрежных кустах.

Через несколько минут из-за ближайшего речного поворота показывается невзрачная лодчонка: длиной метров семь-восемь, достаточно узкая, с почерневшими от времени бортами, под допотопным мотором.

Лодка медленно, прижимаясь к северному берегу и чуть не черпая низкими бортами речную воду, продвигается вперёд. Визуально она загружена по самое не могу: рыбой «навалом» и разномастными пластиковыми ёмкостями с красной икрой. На корме располагается, крепко обхватив правой рукой рулевой рычаг старенького мотора, приземистая фигура в чёрном флотском бушлате.

— Эй, дядя! — выйдя из кустарника, кричит Олег. — Приставай к берегу, дело есть! Приставай, не бойтесь! Важное дело! Я мирный, не трону!

Человек на корме, мельком взглянув в сторону кричащего, тут же тянет в сторону рулевой рычаг, и лодка, заложив широкую петлю, пытается развернуться.

— Совершенно не желает знакомиться с нами, — комментирует Даша. — Не вежливый, ёлы-палы, чалдон…

Гремит одиночный автоматный выстрел. Второй. От носа лодки летят — во все стороны — крупные щепки.

— Ко мне! — командует Олег. — Пристрелю…

Лодка, испуганно вильнув, причаливает.

Фигура в чёрном бушлате оказывается женщиной средних лет: грузной и русоволосой, с широким блинообразным лицом, щедро покрытым крупными рыжими конопушками.

— Ну, чего надо? — громким мужским басом интересуется тётка, а всмотревшись, тут же начинает блажить — тоненьким бабьим фальцетом: — Ой, лихо мне! За что караешь, Господи, рабу свою верную? Что делать-то теперь? На волка с волчицей нарвалась, про которых вся округа судачит. Кончат же теперь меня, грешную. Кончат…. Ай-яй-яй! Лихо мне…. Кто же теперь моих детишек маленьких кормить будет? Кто, я вас спрашиваю? Лихо, лихо мне…

— Заканчивай, землячка, вопить, — доставая из кобуры пистолет, командует Дарья. — Актрису, понимаешь, изображает из себя. Заканчивай дуриться…. Ну, кому сказано?

— И-и-и, — всхлипывает рыбачка. — Милостивцы, не губите. Не забирайте лодочку. А-а-а. Пропаду же я без неё. И-и-и. Точно — пропаду…. Детишки малые с голода помрут. И-и-и…

— Не помрут. Красава, выдели-ка ей денежек.

— Без вопросов.

Олег достаёт из наплечной сумки пачку долларов, многократно перетянутую ярко-красной резинкой, и бросает её тётке.

— Лови, землячка…. Надеюсь, хватит?

— Д-десять т-тысяч? — недоверчиво глядя на деньги, начинает заикаться женщина. — Д-долларов?

— Долларов, долларов…. Так как? Хватит?

— Х-хватит.

— А обратно лодку хочешь получить?

— Как это?

— Так это. Забесплатно…. Хочешь?

— Х-хочу.

— Выбирайся на берег, — усмехается Олег.

— Ага. Выбралась.

— И шагай вниз по течению. Мы лодку в устье оставим.

— С рыбой? — торопливо пряча пачку долларов за пазуху, уточняет рыбачка.

— С рыбой. И с икрой. Только у противоположного берега.

— Ничего, переплыву. Чай, не маленькая…

Женщина, развернувшись и бормоча под нос: — «Милостивцы, милостивцы…», уходит в сторону Охотского моря.

— Мы же, милый, молодцы? — спрашивает Даша.

— То, что тётку не пристрелили? Это да. Молодцы и милостивцы. Растём — прямо на глазах…

Беглецы перетаскивают походный скарб к лодке.

— О чём, Дашут, задумалась? — спрашивает Олег.

— Конечно же, о безопасности.

— А если конкретно?

— Конкретно? — открывает крышку походной котомки Дарья. — Сейчас-сейчас…. Нашла.

— Что — нашла?

— Юбку, парик и мазь гримёрную.

— Только не это…

— Это, Красава, это. Я ложусь на дно лодки, а ты меня заваливаешь рыбой. А заодно и оружие с прочими походными вещичками. Естественно, сперва приняв облик природной ительменки. Нормальный вариант: туземная рыбачка — в сопровождении собаки — рыбу везёт.

— Гав! — поддерживает Найда.

— Ну, не знаю, — сомневается Олег.

— Зато я — знаю. Всё, не спорь. Иди в кустики и переодевайся. А потом я тебе физиономию мазью измажу. На совесть. И бытовые морщинки пририсую. Красава…

Лодка, уверенно рассекая серые речные воды, плывёт вниз по течению, покрывая за час порядка семнадцати-восемнадцати километров. Бодро и оптимистично тарахтит подвесной мотор. Найда, устроившись на носу, бдительно вглядывается вперёд. По сторонам, в лучах предзакатного солнца, мелькают хвойные перелески и смешанные рощицы. Река становится заметно шире.

— Гав! — докладывает Найда.

— Встречный катер? — пристаёт со скамьи Олег. — Вот же, блин горелый…. Дашут!

— Я, — долетает из-под слоя кеты.

— Лежи тихо. Нас могут остановить.

— Всё поняла. Лежу…

Встречный катер, в котором находятся двое вооружённых людей в традиционном камчатском камуфляже, резко сбавляет ход. Бородатый мужик, расположившийся на носу катера, властно машет рукой, указывая на песчаную косу.

— Делать нечего, — глуша мотор, бормочет Олег. — Придётся, понятное дело, подчиниться….

Лодка заползает острым носом на речную косу. Катер причаливает рядом. «Камуфляжники» вылезают из катера и подходят к лодке.

«Серьёзные пассажиры», — отмечает Олег. — «Бородач уже в возрасте, глаза очень внимательные. Второй, рыжеволосый, гораздо моложе, но сразу видно, что тоже тёртый и виды видавший. Таким — палец в рот не клади. Не стоит…. А пистолеты, тем не менее, в кобурах остаются. Неосторожно это, дяденьки, право слово…».

— Ы-ы-ы, — пуская слюни, ноет Олег. — Ы-ы-ы…

— Что ещё за чучело? — интересуется бородач.

— Ы-ы-ы…

— Отставить — ныть! Кто такая? Что здесь делаешь?

— Нывэлы-ны…

— Вижу, что остановилась. Куда плывёшь?

— Нымным, нымным. Тимитим. Чольчоль.

— Рыбу едет солить, — поясняет рыжеволосый. — Мрак, какая страшная. И слюнявая. И грязная.

— Кымгыкым, кымгыкым…

— Ещё и блохастая…. А, вот, посох у неё знатный. И собака симпатичная…. Может, конфискуем?

— Ры-ы-ы, — реагирует Найда.

— Не стоит, — усмехается бородач. — Собака — самоедка. Такая ночью загрызёт и не поморщится. А посох, наверняка, шаманский. То бишь, заговорённый. Ну, его, от греха…. Эй, корова туземная.

— Ы-ы-ы?

— Не видала на реке пацана и девчонку? Лет так тринадцати-четырнадцати?

— Ы-ы-ы, — отрицательно мотает головой Олег.

— Точно?

— Милут, милут.

— Зайцы, конечно, это хорошо. Ладно, болезная, плыви дальше…

— Апчхи! — громко чихает Даша.

— Что такое?

Времени на раздумья нет.

Олег извлекает из посоха клинок и выпрыгивает из лодки.

Взмах. Пируэт. Взмах.

Всё кончено. Лишь хриплые стоны умирающих…

— Я не нарочно, — над лодочным бортом показывается виноватое лицо Дарьи. — Что здесь?

— Уже ничего. Обошлось. Светлая Небесная Тень, наверное, нас хранит. Спасибо Ей…. А я, похоже, ниндзя. Бывает…