В начале второй декады октября 1960-го года ему — по секретной правительственной линии — позвонил Мессинг, коротко поздоровался и, непривычно перейдя на «ты», велел:
— Прерывается, Никита Андреевич, твоя вьетнамская командировка. Утром тридцатого октября тебе, подчинённый, надлежит быть в Москве белокаменной. Догадываешься, надеюсь, зачем?
— Говорят, что в Союз следует — через Восточную Европу — кубинская делегация, — понятливо хмыкнул Ник. — Следовательно, мне надо будет встретиться с…
— Не надо — имён и фамилий.
— Понял, исправлюсь…. Следовательно, мне надо будет встретиться с фигурантом?
— Ага, встретиться. А также и плотно пообщаться — в свете ранее оговорённого план-графика. Только, пожалуйста, без дешёвого перебора и легкомысленной отсебятины. То бишь, не выходя из запланированных рамок. И, естественно, сугубо в штатском, не отсвечивая красивыми полковничьими погонами.
— Сделаем, Воль…. Извините. Сделаем, товарищ начальник. Не сомневайтесь. Комар носа не подточит…. Как я выйду на фигуранта? Минуя охрану, имеется в виду?
— Сразу по прилёту в Москву заскочишь к Петюне, — пояснил Вольф Григорьевич. — То бишь, в один неприметный трёхэтажный московский особнячок. Ну, который за симпатичным кованым заборчиком, с красивой цветочной клумбой рядом с главным входом…
— Ага, въехал в тему. Обязательно заскочу.
— Вот, Петюня тебе всё и объяснит. Подробно проинструктирует. И даже выдаст целую кучу пропусков почти на все случаи жизни…. Ещё одно. М-м-м…
— Что такое?
— На этой стадии к операции «Гвардейская кавалерия» подключается сотрудница…э-э-э, Анна-Мария, фамилия которой начинается на букву — «В»…. Вы же с ней, кажется, знакомы?
— Так точно, — неуверенно промямлил Ник. — Знакомы…
— Вот, именно, — в низком грудном голосе Мессинга неожиданно обозначились характерные стальные нотки. — Вы с ней только — зна-ко-мы. И не более того. Из серии: — «Привет-привет, пока-пока». И больше никаких разговоров. Вообще. Это — приказ…. Всё понятно?
— Так точно…
Скромная светло-серая «Эмка» въехала на площадь Революции и, описав полукруг, плавно остановилась возле приземистого кирпичного здания, украшенного элегантной и высокой светло-серебристой крышей.
— Сидим, наблюдаем, ждём, — велел с переднего пассажирского сиденья широкоплечий военный в высокой генеральской папахе. — Из машины выходим только по моей команде….
«Строг ты, Петюня», — легкомысленно хмыкнул не в меру смешливый внутренний голос. — «Ну, Вольф Григорьевич, юморист доморощенный. Назвать Петра Ивановича Ивашутина — «Петюней»? Первого заместителя Председателя КГБ СССР, генерал-лейтенанта и будущего многолетнего руководителя российского ГРУ? Да, оторва экстрасенсорная, блин горелый…. А местечко-то здесь приметное и знатное, почитай, самое сердце нашей Москвы-матушки. Китайгородская стена Кремля. Вон они — кирпичные башенки со звёздами, совсем рядом. А данное краснокирпичное здание под приметной крышей — бывшая Московская городская Дума. Нынче же здесь располагается Центральный музей В.И. Ленина. Следовательно, кубинскую делегацию туда и повели на экскурсию. Как и заведено…. Хм. Очередная хитрая ассоциация. Именно в пыльных интерьерах музея Ленина и разворачивалась завязка культового кинофильма двухтысячных годов — «Брат 2». А вон из того квадратного окна Данилу Багрова, как раз, и высмотрел его бывший сослуживец, работавший в музее. Багрова, кстати, многие заслуженные кинокритики тогда величали (в том смысле, что ещё только будут величать), не иначе как — «Че Гевара двадцать первого века». Ох, уж, эти пересечения и совпадения…. А погодка-то нынче просто замечательная. Температура воздуха — на уровне двух-трёх градусов ниже нуля. Полное безветрие. Из высоких светло-серых облаков медленно падают, плавно кружась в изысканном танце, одиночные крупные снежинки — мохнатые, разлапистые и причудливые. Как в том стихотворении: — «Тихое утро, лёгкий морозец, безветрие полное. С неба падают снежинки крупные — неправдоподобно…». Снежинки хоть и одиночные, но уже снежку намело и на брусчатку площади, и на узкие газончики, что разместились около центрального входа в музей, и на широкие плечи неприметных мужчин в штатском, дисциплинированно застывших рядом с вышеозначенным входом…. Что ещё? И других машин здесь хватает, благо площадь широкая и просторная: и «Эмок», и разноцветных «Волг», даже два солидных автобуса припарковались рядом с правым торцом музейного здания…. Ага, неприметные мужички в цивильном зашевелились и, пошептавшись, оперативно рассредоточиваются вдоль узких газончиков. Другие — такие же неприметные — появились-нарисовались, не пойми и откуда. Автомобильные моторы, один за другим, тихонечко загудели. Знать, ожидают выхода важных персон…. Ага, вот и они, голубчики. То бишь, персоны…. Судя по солидному внешнему виду, представители советской политической элиты. Первым неторопливо шествует (видимо, о чём-то задумался), невысокий человек, облачённый в тёмно-коричневое драповое пальто, с пыжиковой шапкой «пирожком» на голове. Характерный нос с ярко-выраженной горбинкой, угольно-чёрные кавказские усики над верхней губой…. Ба, знакомые все лица. Это же Анастас Иванович Микоян, заместитель Председателя Совета министров СССР, а также полноправный министр внутренней и внешней торговли. Тот самый, который «от Ильича до Ильича, без инфарктов и паралича»…. Ага, чёрные и светло-бежевые «Волги», соблюдая некую очерёдность, подъезжают. Чёрные, надо полагать, предназначены для товарищей высокопоставленных советских чиновников, а светло-бежевые — для охраны…. Всё, забрав пассажиров, машины лихо и согласованно разъезжаются в разные стороны. И только лёгкая снежная пыль задумчиво клубится над брусчаткой площади Революции…. Теперь другие люди покидают музей: смуглолицые, слегка щеголеватые, одетые в демисезонные, явно импортные куртки. Брючата наглаженные, с чёткими стрелочками. Остроносые чёрные ботиночки, начищенные до зеркального блеска. Мягкие широкополые шляпы. Фетровые, надо полагать. Щёки гладко выбриты. Пижонские усишки «в ниточку» под разномастными носами. Латинской Америкой так и отдаёт. Типа — за русскую версту…. И лишь один персонаж выделяется из этой однотипной и скучной человеческой массы. То бишь, наш легендарный и неповторимый революционный майор Че Гевара. Одет нарочито небрежно, впрочем, как и всегда. То бишь, в некое подобие пятнистой стёганой фуфайки и тёмно-зелёные мешковатые штаны, небрежно заправленные в высокие армейские ботинки. Подчёркиваю, в старенькие, стоптанные и потасканные ботинки. Естественно, что на голове красуется знаменитый чёрный берет с кокардой «из перекрещенных сабелек». Шея обмотана (минусовая температура, как-никак), коротким полосатым шарфом. А кустистая бородка на смуглой физиономии только чуть-чуть облагорожена. Так, самую малость. Да, Эрнесто верен себе — полное пренебрежение к собственному внешнему виду и общепринятым официальным нормам…. Только он идёт не один. В том смысле, что под ручку с молодой барышней: элегантная норковая шубка до колен, капюшон, небрежно наброшенный на голову, стройные ножки в блестящих чулках и кожаных тёмно-бордовых полусапожках на высоких каблуках. Стильная штучка, короче говоря…. Кстати, из-под мехового капюшона, на который плавно опускаются мохнатые разлапистые снежинки, выбиваются рыжие локоны. Да и походка — определённо знакомая. Хм. Знать, это она и есть. Та, о появлении которой нас с тобой любезно предупредил всезнающий товарищ Мессинг. Анна-Мария Виртанен, я имею в виду. Она же — Мари Вагнер-Ираола. Твоя, братец, знакомая. Повторяю по слогам: прос-то зна-ко-мая. Только так и никак иначе. Извини…».
— Десантируемся, — скомандовал генерал-лейтенант. — И действуем строго по плану…
Они покинули «Эмку».
Со стороны кубинской делегации неожиданно послышались звонкие, удивлённо-восторженные возгласы.
— Что происходит? — заволновался Ивашутин, и его правая рука непроизвольно, чисто по многолетней профессиональной привычке, скользнула под тёмно-серую шинель.
— Нормально всё, Иваныч. Нет повода — пистолет вытаскивать, — заверил Ник. — Это просто одна молодая женщина (с северными финскими корнями), обучает доблестного кубинского майора играть в снежки. Ничего страшного…
— О-у-у! — жалобно подвывал, отчаянно выгибая спину, Эрнесто. — Холодно-то как, снег попал за шиворот. О-у-у-у, даже колется слегка. Кха-кха. Позвоночник, че, заледенел…
— А ты, отважный революционер, отвечай, — лукаво улыбнувшись, посоветовала Мари. — Тогда быстрей согреешься.
— Как — отвечать, че?
— Смотри сюда. Присаживаешься на корточки. Сгребаешь ладошками снег. Старательно сжимаешь его, чтобы получился плотный шарик. Ещё, поворачивая, сжимаешь…. Всё, готово. Теперь встаёшь. Прицеливаешься. Размахиваешься и бросаешь…. Ура, ура! Попала!
— Вот, я тебя, че! Чертовка рыжая…
Началась активная «снежная война». Остальные кубинцы, которых было порядка пятнадцати человек, благоразумно отошли в сторону.
«Действительно, чертовка», — грустно вздохнул проницательный внутренний голос. — «Безумно-симпатичная, шустрая и обворожительная чертовка…».
Минут через шесть-семь Эрнесто запросил пощады:
— Всё, сдаюсь, че. Проиграл. Ладони уже ледяные. Кха-кха. Ты-то, че, в перчатках.
— Капитуляция принимается, товарищ Comandante…
— Эх, молодость, молодость. Кровь горячая, — с лёгкой завистью в голосе пробормотал Ивашутин, а после этого, пройдя вперёд, обратился — на вполне даже сносном испанском языке: — Товарищ Че Гевара, не уделите ли нам несколько минут своего драгоценного времени?
— О, товарищ генерал. Здравия желаю, че! — обернувшись, поприветствовал Эрнесто. — Дон Андрес, че, моё безмерное почтение.
— Здравствуйте, — изобразила лёгкий книксен Мари. — Дон Андрес, рада видеть тебя в добром здравии…. Извините, кабальерос, но я спешу. Всего вам самого наилучшего. Эрнесто, до свидания.
— До скорого свиданья, че.
— До скорого…
Мари — до безумия грациозной походкой — ушла в сторону ближайшей станции метрополитена.
Мужчины дружно смотрели ей вслед.
— Очень красивая женщина, — на правах старшего по званию резюмировал Ивашутин.
— Очень, че, — согласился с ним Эрнесто. — Что вы мне хотели сказать, товарищ генерал?
— Ничего, честно говоря, особенного. Вот — уважаемый сеньор Андрес Буэнвентура. Ваш давний и хороший знакомый. Мы, посовещавшись, решили…. Кто такие — мы? Руководящие работники служб и ведомств, отвечающих, дорогие кубинские друзья, за вашу безопасность. А также за продуктивность предстоящих переговоров и за дальнейшее развитие позитивных отношений между нашими странами…. Итак, мы, посовещавшись, решили — закрепить за вашей делегацией сеньора Буэнвентуру. В качестве интересного собеседника и дельного экскурсовода, я имею в виду…. Вы, майор (как официальный глава делегации), надеюсь, не против?
— Конечно же, нет. Кха-кха. Наоборот, буду рад и польщён, че.
— Вот, и ладушки, — довольно усмехнулся генерал-лейтенант. — Работайте, товарищи. В том смысле, что общайтесь и обменивайтесь мироощущениями. А я поехал по делам…. И не забывайте, майор, что на сегодняшний вечер запланирована ваша встреча с товарищем Хрущёвым. В шесть вечера за вами заедут. Всех благ…
«Эмка» с Ивашутиным, бодро порыкивая, укатила.
— Соратники, че, познакомьтесь с доном Андресом Буэнвентурой, — предложил Эрнесто. — Мой давний знакомый, кха-кха, по Буэнос-Айресу. А ещё он дружен со знаменитой сеньорой Анной Толедо, отважной охотницей на аллигаторов, че. Дон Андрес любезно согласился быть нашим гидом по России, так как в своей жизни успел объехать многие страны этого Мира. В качестве оптового торговца испанскими винами, че…. А это — мои коллеги из кубинского Правительства: Эктор Родригес Льомпарт, Альберто Мора, Рауль Мальдонадо…
После завершения процедуры знакомства они разместились в просторном автобусе, который тут же тронулся с места. Второй автобус, за стёклами которого наблюдались неприметные молодые люди в штатском, покатил следом.
Ник и Че расположились отдельно, на заднем сиденье. А остальные пассажиры — в передней части автобусного салона.
Непосредственные кубинцы, перебивая и дополняя друг друга, тут же принялись громко обмениваться впечатлениями от недавнего посещения музея.
— Столько личных вещей товарища Ленина! Неужели, они все настоящие? Даже не верится…
— И эти знамёна с транспарантами…. Для чего одному человеку — столько знамён? Он их коллекционировал?
— А ещё портреты Ленина, скульптуры, гравюры, рисунки, фотографии, а также плакаты, почтовые марки и монеты с его изображениями. Практически без счёта их…. Может, и в честь нашего доблестного майора когда-нибудь организуют что-нибудь подобное? Ха-ха-ха!
— Ха-ха-ха! Вот, насмешил…
— А ведь ты, Че, совсем не удивился моему появлению, — полушёпотом заметил Ник. — Почему?
— Меня предупредили, че.
— Кто?
— Один Человек, — улыбнулся странной улыбкой Эрнесто. — Человек — с «большой» буквы…. Мы прилетели в Москву позавчера. Заселились в гостиницу, че, наспех обжились. Познакомились, кха-кха, с товарищем Микояном. Интересный такой дядечка, живой и разговорчивый. Сразу видно, что очень-очень умный, че…. А на следующий день, с самого утра, генерал…м-м-м, Ива-шу-тин повёз нас на обзорную экскурсию по Москве. То есть, генеральская машина, че, катила впереди, а мы — на этом автобусе — следом. Ну, ещё и молоденький гид был, который, кха-кха, рассказывал о местных достопримечательностях. Правда, на ломаном испанском, че…. Посмотрели на всякие величественные здания, башни Кремля со звёздами на макушках, памятники, православные соборы. А ещё, че, на очень большую пушку и на огромный колокол. Красиво, конечно, че…. Потом приехали на выставку. Называется — «ВДНХ». Огромная такая, че, практически без конца и без края. Мои любопытные товарищи и гид пошли по выставочным павильонам, а меня генерал в сторону отозвал. Отозвал и, заговорщицки подмигнув, шепчет, мол: — «Садись, майор, в мою машину, на правое заднее сиденье, кха-кха. С тобой поговорить хотят, че. Садись и ничего не бойся…». С чего бы это, вдруг, мне бояться? Да и не умею я этого, че, делать…. Подошёл к машине. Взялся ладонью, кха-кха, за латунную ручку. Открыл дверку. Сел на заднее сиденье. Захлопнул дверку, че…. Шофёра в автомобиле не было. А рядом со мной сидел — Человек. Большеголовый, че, с выпуклым морщинистым лбом. Слегка лохматый. Глаза…. Необычные такие глаза, че. Одновременно добродушные и…м-м-м, всепроникающие. Словно бы прямо в твою Душу пристально смотрящие, че…. Поздоровались. Познакомились. Человека, че, звали — «Вольф Мессинг». Поговорили мы с ним минут, наверное, пятнадцать. А, может, и все тридцать. Как-то Время перестало ощущаться, че…. О чём, че, говорили? В основном, о всяких и разных философских материях. О смысле Бытия. О Пути и, че, Путях. О Жизненной Миссии каждого конкретного Человека. О Судьбоносном Повороте, который, возможно, ждёт всех нас. Где-то там, впереди, че…. Славно поболтали, короче говоря. Душевно…. А ещё Мессинг, че, пристально глядя мне в глаза, попросил, мол: — «Прошу вас, уважаемый майор, полностью доверять сеньору Буэнвентуре. Он — наш с вами общий друг, че. И лишних вопросов ему не задавайте. Не стоит. Дон Андрес, кха-кха, когда придёт время, сам вам всё подробно расскажет и объяснит…». А я что? Полностью доверяю. Вопросов не задаю. Как, че, можно отказать Человеку с такими мудрыми глазами? Никак, понятное дело, че…
Автобусы остановились возле гостиницы «Советская».
Им навстречу — в гостиничном холле — вышел предупредительный пожилой швейцар.
«Швейцар с глазами среднестатистического подполковника КГБ», — не преминул уточнить догадливый внутренний голос. — «Уточняю, с холодными-холодными и очень-очень бдительными глазами. Нас, тёртых и битых-перебитых диверсантов, на мякине не проведёшь…».
— Товарищи, прошу вас пройти направо, в Сиреневый зал ресторана, — предложил на безупречном английском языке швейцар. — Обеденное время. Столы уже накрываются.
— Вы идите, кушайте, че, — обратился к своим коллегам Эрнесто. — А мы с доном Андресом поднимемся ко мне в номер. Поболтаем…
— Сейчас, товарищ майор, вас проводят, — заверил «швейцар-подполковник», который, как оказалось, прекрасно понимал и испанскую речь, — Александр, подойди сюда, — велел, перейдя на русский язык, широкоплечему портье с легкомысленным «лейтенантским» хохолком на темечке. — Возьмёшь на стойке ключ от «четыреста восемнадцатого» номера и проводишь товарищей. Выполнять.
— Есть! — по привычке гаркнул портье, после чего тут же стушевался и смущённо залепетал по-английски: — Следуйте за мной, товарищи. Ага. Следуйте…
«Вот же она, лестница», — принялся надоедливо ворчать вредный внутренний голос. — «И четвёртый этаж столичной гостиницы, отнюдь, не является вершиной Эвереста. Нет же, надо — в обязательном порядке — на лифте подниматься. Вернее, необходимо. Мол, таким важным и известным людям негоже — лишний раз — ноги утруждать…. А наш портье-лифтёр заметно волнуется. Вон, даже слюну, смешно дёрнув юношеским кадыком, сглотнул. Наверное, хочет попросить автограф у легендарного Че Гевары, но не решается, мол, служебные инструкции строго-настрого запрещают…».
Лифт прибыл на четвёртый этаж. Дверные створки бесшумно раздвинулись в стороны.
— Прошу, — приглашающе махнул правой рукой портье.
Покинув лифт, они зашагали по правому коридору. Портье, вежливо обогнав, остановился рядом с дверью номера «четыреста восемнадцать», вставил массивный ключ в замочную скважину и, услужливо кивнув головой, отметился очередной дежурной репликой:
— Новых вам, товарищи, революционных успехов.
— Сделаем, не вопрос, — заверил Ник, а после этого обратился к своему спутнику: — Майор, подарил бы ты чего-нибудь юному лейтенанту. Чисто на память. А?
— Подарю, конечно, че, — понимающе усмехнулся Эрнесто и, сняв с головы чёрный берет, протянул его портье. — Вот, держи, служивый.
— Спасибо вам, сеньор Comandante, огромное, — бережно взяв подарок, поблагодарил юноша и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, удалился — чуть ли не вприпрыжку — по коридору.
Они вошли в гостиничный номер.
— Как же ты теперь — без головного убора? — поинтересовался Ник. — Голова, часом, не замёрзнет?
— А, ерунда, че, ерундовая, — передёрнул плечами Че. — Меня же в эту поездку жена, кха-кха, собирала. А моя Алейда — женщина очень предусмотрительная. Она в чемодан даже три запасных берета уложила. В один из чемоданов, че. А ещё там отыщется американский кипятильник, эмалированный ковшик, несколько полых тыквочек-калебас, бомбилья и пакет с заваркой. Сейчас мы, че, воды вскипятим и мате заварим. Какой серьёзный разговор — без мате? Так, маета одна, че. Алейда, кстати, должна родить на днях….
«Во-во, Алейда, понимаешь, скоро родить должна, а он с чужими жёнами вовсю флиртует. Это я рыженькую Мари Вагнер-Ираолу имею в виду», — тут же принялся брюзжать сварливый внутренний голос. — «Чёрт знает, что такое. Ходок хренов…. А ещё в номере откровенно попахивает «норкой хорька». То бишь, грязными мужскими носками. Вон, кстати, парочка в углу валяется. Да, повышенной чистоплотностью наш легендарный майор никогда не отличался…».
Через некоторое время мате был заварен.
Эрнесто, на правах себадора (то есть, опытного «заварщика» мате), первым воздал должное ароматному тонизирующему напитку, а потом, передав Нику калебас со вставленной внутрь трубочкой-бомбильей, приступил к рассказу:
— Первые переговоры, че, у нас состоялись в Праге, куда мы прибыли через испанский Мадрид. О чём — переговоры, че? Нашей делегации поручена (кубинским народом, понятное дело), очень важная миссия: получить крупные, кха-кха, кредиты для развития промышленности и найти новые рынки сбыта для нашей сельскохозяйственной продукции…. Для чего, че, новые рынки? А примерно три недели тому назад США, окончательно уяснив, что наш народ выбрал социалистический путь развития, установили полное эмбарго на торгово-экономические отношения с Кубой. То есть, теперь американские бизнесмены не могут поставлять на Остров Свободы никаких машин, механизмов, химикатов, сырья и прочих товаров, че. Ну, за исключением некоторых продуктов питания и медикаментов…. Ещё, че, они больше не будут покупать кубинский сахар. А как нам выжить — без продаж сахара? Никак, ясная табачная лавочка. Как, кстати, и без продаж знаменитых кубинских сигар, че. Вот, дальновидный Фидель, кха-кха, и отправил нас в социалистические страны. Типа — искать братскую помощь, че…. В Чехословакии нас приняли просто замечательно: тепло, но, вместе с тем, и по-деловому. Их Премьер-министр, че, товарищ Антоним Новотный, почти сразу же подписал все нужные финансовые бумаги на выделение Кубе кредита в двадцать миллионов американских долларов. Ну, на развитие промышленности. Я, в частности, решил (как Президент Национального банка Кубы), закупить на часть этого кредита завод по производству напильников, че…. Зачем понадобился этот завод? Ну, как же. Ведь именно с напильников, че, и начинается машиностроение. И это, как там его? Ага, вспомнил, станкостроение, че…. Ещё нам, кровь из носу, надо построить фабрику, кха-кха, по производству мачете. Ведь, согласитесь, невозможно заготовлять сахарный тростник без надёжных мачете. А их нам всегда, как назло, из Штатов поставляли…. Передайте, дон Андрес, мне калебас. Спасибо…. Божественный напиток, че, право слово. Кстати, кабальерос, пьющие мате из одного калебаса, не могут друг другу «выкать»…. Сигару? Ну, как хочешь. А я, пожалуй, закурю….
«Восторженный и мечтательный мальчишка. И не более того. Вот он кто», — мрачно прокомментировал консервативный внутренний голос. — «Банкир, понимаешь. А ещё — матёрый и прогрессивный промышленник. Мол, как же можно развивать современное станкостроение — без напильников? Никак, ясен пень кокосовой пальмы…».
Со вкусом раскурив длинную светло-коричневую сигару, майор Гевара продолжил:
— А ещё товарищ Новотный согласился закупать кубинский сахар. Думаю, что и другие братские страны не откажутся, че…. Но возникают определённые сложности. Например, вчера мне товарищ Микоян (ну, тот смуглолицый тип, слегка похожий на латиноамериканца), сообщил, что, мол, по одну сторону Атлантического океана частота электрического тока составляет пятьдесят герц, че, а по другую — целых шестьдесят. Поэтому — непременно — возникнут некие трудности с подбором всякого и разного электрического оборудования…. Не, про трудности-то, как раз, я всё понял. Но что это за «герцы» такие, а? Ладно, потом уточню, че.… А ещё неожиданно выяснилось, что мы, оказывается, используем разные системы мер. Мол, в большинстве стран Мира используется метрическая, а на Кубе, которая была изначально «заточена» на поставки из США, че, традиционно производят измерения в фунтах и дюймах. Следовательно, и здесь придётся многое пересчитывать. Особенно при подборе горно-обогатительного оборудования для наших компаний, занимающихся добычей никеля, че…. О чём, извини, ты спрашиваешь, дон Андрес? Как в Москве оказалась прекрасная Мари Вагнер-Ираола? Она же состоит в испанской коммунистической партии. Вот, че, и приехала — по обмену коммунистическим опытом. Замечательная женщина. Бесподобная. И в снежки ловко играет. Назначила мне на завтра свидание, че…. Вот же, кха-кха, странность странная. Моя любимая Альмейда скоро родит, а я на красавиц засматриваюсь. А они, че, мне свидания назначают. Сперва в чешской Праге — Аида Тамара Бунке. Она аргентинка, но с немецкими корнями. Очень симпатичная и обворожительная дама, че. Очень…. А теперь в Москве — Мари Вагнер-Ираола. Словно бы этих милых барышень кто-то специально и старательно «выставляет» на моём жизненном Пути…
Вечером состоялась встреча кубинской делегации с Никитой Сергеевичем Хрущёвым.
А на следующий день Эрнесто делился с Ником своими первыми впечатлениями:
— Замечательный человек — Хрущёв, че. Сразу же заявил, практически с порога, мол: — «Просите, кубинские братья, что хотите. Всё, че, клянусь, исполним…. Вам нужна нефть? Поставим. Хотите продать нам сахарок? Купим, не вопрос…». А ещё через полчаса, кха-кха, он велел своим чиновникам подготовить — в кратчайшие сроки — все необходимые документы, че. Во-первых, на покупку почти трёх миллионов тонн кубинского сахара. Причём, че, по четыре цента за фунт, а это даже чуть выше мировых цен. Во-вторых, на выделение льготного кредита в сто миллионов песо — на строительство современного сталелитейного завода…. А ещё Хрущёв пригласил меня принять участие в праздничном параде, посвящённом очередной годовщине Великой Октябрьской революции. Говорят, что это большая честь, че….
И седьмого ноября майор Че Гевара, действительно, предварительно напялив на голову лохматую шапку-ушанку, поднялся — под бурные и продолжительные аплодисменты — на трибуну мавзолея. Естественно, ужасно смущаясь этих аплодисментов.
А ещё через несколько дней они улетели в Ленинград.
Славно пообедали — под русскую водочку — в одном из ленинградских ресторанов и отправились с экскурсией на «Аврору».
Было холодно и промозгло. Дул противный северо-восточный ветер. Сонные воды Невы несли к Финскому заливу плотную ледяную шугу. Че зябко ёжился и пытался дыханием отогреть замёрзшие пальцы. Ник, заметив это, коротко пошептался с капитаном «Авроры», после чего теплолюбивому кубинцу был выдан полный комплект зимней военно-морской одежды, включая ботинки на толстой подошве, суконные портянки, меховую шапку, вязаные перчатки, чёрную флотскую шинель и кожаный ремень со «звёздной» бляхой.
Переодевшись в кают-компании, Эрнесто поднялся на палубу и резюмировал:
— Очень удобно и тепло, че. Огромное спасибо, выручили. Вот, я и стал настоящим, че, революционным матросом. Сбылась, кха-кха, моя заветная детская мечта…
А после посещения Сталинграда кубинская делегация собралась в поездку по социалистическим странам Юго-Восточной Азии.
— Поехали с нами, дон Андрес, че, — уговаривал Эрнесто. — Не можешь? Дела? Ладно, на обратном пути мы обязательно, че, залетим в Москву. Пообщаемся…
Они встретились в первых числах декабря месяца, всё в том же номере гостиницы «Советская».
— Я ощущаю себя опытным, махровым и прожжённым дельцом, че, — отчаянно дымя сигарой, хвастался Эрнесто. — Столько кубинского сахара удалось пристроить — просто кошмар. Больше всех (естественно, после СССР), закупил Китай. Но и другие страны, че, заключили контракты на поставку — Северная Корея, Вьетнам и даже степная Монголия…. И вообще, китайцы — молодцы. Выделили нам беспроцентный кредит, кха-кха, в шестьдесят миллионов американских долларов сроком на пятнадцать лет. А товарищ Чжоу Эньлай — заместитель Председателя китайской коммунистической партии — даже сказал, мол: — «Термин «кредит», че, является пустой формальностью. Если даже Куба и не сможет вернуть нам этих денег, то это не будет иметь никакого значения. Ну, ни малейшего, че…». Очень щедрый товарищ. А товарищ Мао Цзэдун, че, ещё и очень мудрый. Почти такой же, как и товарищ Мессинг, че…
— Почему, майор, ты замолчал? — выждав порядка десяти секунд, поинтересовался Ник. — О чём, бродяга революционный, задумался? Тебя что-то беспокоит?
— Беспокоит? Пожалуй, что да, че…. Видишь ли, дон Андрес, я раньше думал, что социалистические страны…э-э-э, везде и всюду выступают единым фронтом. Да, что там, че, думал, был железобетонно в этом уверен. Оказывается, кха-кха, ошибался…. Китай, например, только совсем недавно закончил выплачивать СССР долг за поставку оружия, использовавшегося во время «корейского конфликта». Какой ещё долг, че? Дело-то было общее — борьба с подлыми американскими империалистами. Ничего не понимаю. Ничего, че, и даже меньше…. А Северная Корея? Она же вся опустошена и разрушена. От городов практически ничего не осталось, че. Промышленность уничтожена. Домашний скот, кха-кха, истреблён. А что у нас с братской помощью? Недостаточная она — на мой взгляд. Половинчатая, че, какая-то. Не искренняя…
— Скоро Вьетнаму будет оказана реальная помощь, — пообещал Ник. — Военная. Я лично туда выезжаю, где-то через полгода.
— Верю. Охотно верю, че…. И, тем не менее. Не чувствуется монолитного единства среди стран социалистического лагеря. Не чувствуется. Каждый, такое впечатление, дует, че, в свою личную дуду. И одеяло, образно выражаясь, тянет на себя…. И это очень плохо, че. То бишь, капитализм имеет все шансы на победу. В глобальном историческом плане, кха-кха, я имею в виду…. Дон Андрес, а ведь ты хочешь, че, о чём-то попросить меня? Вернее, дать какое-то важное поручение?
— Хочу. Но Мессинг считает, что ещё время не пришло.
— Ну, если сам товарищ Мессинг. Человек, че, с глазами-приказами. Тогда я, конечно, подожду. Без вопросов, че…