Ещё в самолёте, следовавшем по маршруту «Париж — Дар-эс-Салам», он встретился с двумя старинными знакомцами.

— Дон Андрес? — окликнул его из соседнего ряда кресел смуглолицый широкоплечий мужчина, черноусая физиономия которого была украшена парочкой сизо-багровых шрамов. — Вы ли это?

— Я, — кивнул головой Ник. — Сеньор Гарри Вильегас, если не ошибаюсь? А рядом…м-м-м, ваш напарник?

— Карлос Коэльо, — вежливо приподняв над головой широкополую чёрную шляпу, белозубо улыбнулся второй кубинец. — Всегда к вашим услугам…. Мы, кажется, уже встречались? В горах…э-э-э,…

— В одних очень диких и скалистых горах. Во время, скажем так, охоты на снежных баранов. Я тогда довёл до вашего лагеря одного американского репортёра. Ну, чтобы глупый гринго, часом, не заблудился…. Опять, кабальерос, решили немного поохотиться?

— Решили, дон Андрес, тряхнуть стариной. Говорят, что в Африке — отличное сафари.

— Буду рад, идальго, составить вам компанию…

«Весьма приметная парочка», — заявил бодрый внутренний голос. — «Начинали вместе с майором Геварой ещё в горах Сьерра-Маэстра. А в последние годы являлись его личными телохранителями. Даже предотвратили несколько реальных покушений…. Следовательно — что? Следовательно, Фидель решил дополнительно подстраховать ситуацию, то бишь, поберечь своего верного соратника…. Сам — решил? Возможно. Или же его настойчиво попросили об этом. Например, один большеголовый мужчина, проживающий в Подмосковье…».

В аэропорту танзанийского Дар-эс-Салама их встретил кубинский посол Ривальта — мужчина низенький, тщедушный, гладко выбритый и очень нервный: через каждые десять-двенадцать секунд начинал боязливо оглядываться и озираться по сторонам, словно бы где-то поблизости шастали целые толпы ушлых империалистических агентов и отвязанных американских шпионов.

— Отходим, товарищи, в сторону, — прошипел посол. — Отходим. И, пожалуйста, не галдим. Потише, пожалуйста. Итак, вас должно быть ровно сорок человек…

— Как это — сорок? — удивился Гарри Вильегас. — Тридцать девять…. Дон Андрес, и вы с нами?

— С вами, — многозначительно усмехнувшись, подтвердил Ник. — Сафари — моё любимое развлечение.

— Отлично. И добро пожаловать. Тогда, конечно, сорок. Можете, сеньор посол, проверить. То есть, пересчитать.

— Естественно, пересчитаю, — подозрительно оглядевшись по сторонам в очередной раз, скорчил недовольную физиономию Ривальта. — Это — моя повседневная работа…. Постройтесь, товарищи, в ряд. Быстренько, быстренько. Раз, два, три…, шестнадцать, семнадцать…, двадцать семь, двадцать восемь…, тридцать девять, сорок. Всё в полном порядке, никто в дороге не отстал…. Значится так. Чемоданы, баулы и рюкзаки складывайте вон в тот грузовик под пятнистым тентом. Сами рассаживайтесь в автобусе. Стоп, среди вас должно быть три врача…. Ага, понял. Доктора садятся в мой внедорожник. Остальные…э-э-э, туристы — в автобус. Едем, не шумим и алкоголя не пьём. Остановок будет — минимум…

Автобус катил по городу вслед за джипом, Ник с интересом рассматривал интерьеры и пейзажи, мелькавшие за автобусными окошками, а его неугомонный внутренний голос методично комментировал: — «Очень большой город, причём, припортовый. Вон — высоченные горбатые краны выстроились в линию. Знать, там находится побережье Индийского океана…. Архитектура? Типично-колониальная и разноплановая. Есть здания, выстроенные в классическом арабском стиле. Это, наверное, ещё в девятнадцатом веке, когда вся округа принадлежала Великому султану Маджиду ибн Сауду. А, вот, этот квартал — английский…. А вон тот, наоборот, немецкий…. Теперь справа виднеются дома современной постройки — сплошные стекло и бетон…. Эге, наша колонна выезжает за городскую черту и направляется — по раздолбанному просёлку — на запад. За автобусными стёклами — какая-то невзрачная полупустыня с редкими приземистыми деревьями и низенькими пыльными кустиками. С левой стороны стадо голенастых рогатых антилоп неторопливо бредёт куда-то. Ярко-жёлтое солнышко застыло почти в зените. А впереди маячит тёмно-зелёная стена джунглей…. Это что же получается, а? Нас сразу же повезли к озеру Танганьика? Интересно, к чему такая спешка? До озера, если по прямой, будет больше тысячи километров. Но абсолютно прямых дорог здесь, судя по всему, нет. Солидный такой перегон намечается. Солидный. Знать, и серьёзные причины имеются — спешить…. Хотя, догадаться-то совсем и нетрудно. Очевидно, американские «цэрушники» как-то узнали, что Дар-эс-Салам используется кубинскими спецслужбами в качестве перевалочной базы. Вот, посол Ривальта и нервничает…. Блин горелый, трясёт-то как, мать его. Не дорога, а чёрт знает, что такое. Чисто российские колдобины и рытвины. Охренеть и не встать…. Писать очень хочется. Интересно, а когда запланирована первая остановка? Поскорей бы, честное слово…».

На раннем июньском рассвете джип, автобус и грузовик, проехав через крохотный городок Кигому, остановились на берегу озера Танганьика, не доехав метров пятнадцать-двадцать до плотной и высокой стены молочно-белого тумана.

— Вылезаем, товарищи, вылезаем, — в автобусе появился бледный и растрёпанный сеньор Ривальта. — Подъём. Просыпаемся. Вылезаем. Забираем из грузовика вещички. Загружаемся на катер и отплываем. В том смысле, что вы, соратники, отплываете…

Сонный народ, недовольно почёсываясь и старательно протирая ладошками глаза, начал покидать автобус.

— Вау-у-у! — оказавшись на каменистом песке дикого пляжа, заразительно зевнул Гарри Вильегас. — Ну, и где же обещанный катер? Куда, собственно, загружаться?

— Туда, — неопределённо махнул рукой в сторону стены тумана кубинский посол. — Вон, борт чернеет. Вроде бы…

— Бред какой-то, — принялся ворчать Карлос Коэльо. — Зачем спешить-то? В тумане и заблудиться можно. Или на какую-нибудь прибрежную скалу, тьфу-тьфу-тьфу, налететь…. Может, дождёмся улучшения погоды? Естественные нужды справим? Умоемся? Позавтракаем? А, сеньор Ривальта?

— Нужды справляйте, не возражаю. Только по-быстрому и оперативно. А умоетесь уже на ходу, по дороге к противоположному озёрному берегу. Да и позавтракаете. За шесть-семь часов, как известно, можно многое успеть…. Густой туман? Это, как раз, просто замечательно и бесподобно. Отряды генерала Чомбе и бельгийские наёмники не дремлют. Говорят, что их лодки частенько патрулируют озеро. Торопимся, товарищи. Торопимся…

Через пятнадцать минут заработал мощный подвесной мотор, и катер медленно отчалил от низкого берега, после чего видимость уменьшилась до абсолютного нуля. То бишь, пропала.

— Удачи вам, соратники, — долетел сквозь туман нервный голос посла Ривальты. — И будьте, пожалуйста, бдительны…

«Бдительны, понимаешь. Он, что, издевается?», — возмущённо захмыкал хмурый внутренний голос. — «Лишь влажная молочная взвесь перед глазами. Даже лица Гарри, сидящего на скамье рядом, не видно. Только рукав его брезентовой тёмно-зелёной куртки едва-едва различается…. Интересно, а как наш чернокожий рулевой, сидящий на корме, выбирает правильное направление? Танганьика — озеро серьёзное. По объёму воды и глубине, как-никак, занимает уверенное второе место в Мире среди пресноводных озёр. После нашего российского Байкала, понятное дело…. Кстати, термин «катер» для этого водного транспортного средства совершенно не подходит. Обыкновенная деревянная лодка, только очень длинная. А ещё и перегруженная по полной программе. Сорок пассажиров с вещами — совсем даже и не шутка. Идём медленно и натужно. А от кромки лодочного борта до поверхности воды — сантиметра три. Всего-то и ничего. Нет-нет, ветра нам не надо. Совсем. Особенно бокового…».

— Бах-бах, — долетели издали глухие отзвуки ружейно-автоматной канонады. — Бах-трах-бах.

— Сеньор посол, пожалуй, был прав, — негромко известил голос Гарри Вильегаса. — Про густой спасительный туман, я имею в виду. Повезло нам, не иначе…

Туман окончательно рассеялся только через шесть с половиной часов, когда до нужной западной бухты оставалось пройти порядка километра с небольшим.

— Кимамба! — указав рукой вперёд, известил рулевой, а после этого пояснил на ужасном английском языке: — Моя деревня. Родная. Боги помогать…

Гористый берег неуклонно приближался.

«Три телеги с запряжёнными буро-гнедыми лошадками расположились на краю поляны», — известил заметно-повеселевший внутренний голос. — Человек в оливково-серой военной форме стоит рядом с береговой кромкой. Автомат на плече. На голове — чёрный берет. Хм…».

— Comandante! — вскочив на ноги, истошно завопил непосредственный Гарри Вильегас. — Ура!

— Ура! — поддержали его остальные кубинцы. — Майор! Че!

— Ура! Ура! Ура…

Лодка угрожающе закачалась.

— Не надо! — отчаянно запричитал рулевой. — Не качать! Садиться! Не вставать! Не надо…

Пристали, всё-таки, так и не перевернувшись. И, естественно, все тут же выбрались на берег — дабы от Души поприветствовать легендарного и заслуженного революционера.

Минут через десять-двенадцать, когда восторги слегка улеглись, Эрнесто велел:

— Размещайтесь, соратники, че, на телегах. Машины у нас, конечно, есть. Но бензин приходится беречь и экономить. Для экстренных нужд, че…. До базы Лулуабург будет порядка двенадцати километров. То есть, до скромного палаточного лагеря. За часик, кха-кха, доберётесь. Фредди, че, — обратился на французском языке к худенькому чернокожему подростку, сидевшему на красно-белом валуне. — Займи место возницы на передовой телеге и проводи товарищей. Ну, а мы на своих двоих пройдёмся. Поболтаем немножко, че…

Телеги, приняв пассажиров и багаж, укатили.

А они вчетвером (включая Гарри и Карлоса), отправились в путь пешком.

— Какой-то ты, братец, невесёлый, — шагая по красно-бурой просёлочной дороге, заметил Ник.

— Нечем, дон Андрес, хвастаться, че, — тяжело вздохнув, признался Эрнесто. — Совсем, честно говоря, нечем…. Понимаешь, всё происходящее напоминает какой-то дешёвый и затрапезный фарс. Мы с ребятами находимся здесь, че, уже почти полтора месяца, но ничего — ровным счётом — не происходит. Совсем ничего, че…. Никаких боестолкновений. Никаких серьёзных разведывательных рейдов. Да и с обучением местных партизан, че, ничего толком не получается…. Почему? Менталитет здесь такой у населения. Зачем, кха-кха, спешить куда-то, если с деньгами — и без того — всё в порядке? Наёмник спит (или же пьёт беспробудно), а жалованье капает, че…. Одним бойцам платят империалисты. Другим — социалистические страны. Ну, все, че, и валяют дурака. Причём, дружно, слаженно и с удовольствием…. Военные действия? На бумаге их, понятное дело, много, врать не буду, че…. Мой помощник Дреке провёл четверо суток, бродя пешком (с автоматом наперевес, конечно же), по районам Лулембе и Физу, примыкающим, кха-кха, к озеру Танганьика. И что же? А ничего, че, хорошего. Обнаружил целую кучу наглых и беспардонных приписок. Например, там, где по документам числилась тысяча бойцов, находилось — по факту — менее ста. А финансов тратилось именно из расчёта на тысячу, че…. Бардак, кха-кха, полный. Здешние солдаты, че, просто дармоеды. Их никогда нет поблизости, когда они нужны. А высшие партизанские чины, вообще, записные и наглые пьяницы…. Классовое сознание, че? Нет здесь такого понятия. В Конго, кха-кха, несколько сотен племён. Если, конечно, не несколько тысяч. И всё, че, вертится вокруг этого. У каждого племени — своя история. Вернее, собственная история многовековой вражды с другими племенами. Или же частичной дружбы с ними, че. Исходя из этого, конголезцы и выстраивают отношения друг с другом. А так же изредка покупая «благосклонность» соседних племён. Самая популярная, че, здешняя валюта — коровы. Да-да, обыкновенные коровы. Порой небольшое стадо коров, вовремя переданное бойцам противника, решает судьбу целого сражения, че…. Кха-кха! Кха…. Подождите, соратники, приступ, че…. Кха-кха! Кха-кха! Кха…

Он остановился и, достав из наплечной кожаной сумки громоздкий тёмно-серый ингалятор, приступил к медицинским процедурам.

«Совсем плох наш бескомпромиссный Че», — прокомментировал жалостливый внутренний голос. — «Худющий — до полной невозможности. Щеки впалые. Плечи ходуном ходят. Из груди сплошные надсадные хрипы вырываются. Бедолага, короче говоря…».

Только через двадцать пять минут, когда приступ астмы был успешно нейтрализован, они продолжили путь.

— Деревушка какая-то под холмом, — указал рукой Гарри. — Кто, майор, в ней проживает?

— Переселенцы-беженцы из соседней Руанды. Там тоже недавно произошла какая-то межродовая бойня, че…. Эти переселенцы — самые бесправные, кха-кха, здесь люди. Потому как не местные. Они обязаны, че, регулярно поставлять партизанам продовольствие. Причём, без всяких норм, правил и даже без «спасибо». А ещё беженцев заставляют бесплатно работать при обустройстве новых партизанских лагерей. Суки драные, че…. Это я, кха-кха, про здешних партизан. Как-то мы с Дреке задумали провести учебный марш-бросок по пересечённой местности. Но наши конголезские подопечные наотрез отказались подниматься в гору с тяжёлыми рюкзаками за плечами. Отговорки здесь, че, очень просты. Например: — «Мими алана мотокари…». То есть, «я — не грузовик». Или же: — «Мими алана кубан…». То бишь, «я — не кубинец». Хрень полная, че. Так и подмывает — расстрелять кого-нибудь перед строем. Образцово-показательно, че, так сказать. Но, к огромному сожалению, нельзя. Мы же здесь, кха-кха, не хозяева. Так, просто «приглашённые специалисты по партизанским войнам», че…. А ещё здешние партизаны (да и все прочие жители), верят, кха-кха, в различную колдовскую ерунду. Например, че, большой популярностью в Конго пользуется средство под названием — «дава». Средство от пуль и снарядных осколков, не больше и не меньше, че. Я, кха-кха, ни капли не шучу…. Дава — это такая микстура, сваренная из горных трав, истолчённых слоновьих бивней, сушёных летучих мышей и других «волшебных» компонентов, че. Этой микстурой обливают бойца, а потом разрисовывают его тело цветными мистическими знаками. И всё на этом: теперь, мол, этот воин, че, надёжно защищён от любого вражеского оружия. А раз так, то зачем учиться — ползать по-пластунски? Или же окопы копать, че? Клоунада деревенская, одним словом…. Ещё с поставками оружия и прочего военного снаряжения творится, че, полный и бесконечный бардак. Вечно не хватает боеприпасов, а также запасных частей к полевым орудиям и миномётам. Винтовки, кха-кха, поступают с несоответствующими патронами. А мины, понятное дело, без детонаторов. Вредительство? Нет, обыкновенное пошлое воровство, че…

— Значит, никаких активных военных действий не происходит? — уточнил Ник.

— Знаешь, дон Андрес, че, намечаются, — повеселел Эрнесто. — Полторы недели назад ко мне обратился Муданди, местный революционный лидер, че. Мол, кха-кха, возникла срочная необходимость — атаковать населённый пункт Форс-Бендера, где расположена мощная гидроэлектростанция. Атакуем на днях, че, не вопрос…

— А какова диспозиция? — заинтересовался Гарри.

— Обыкновенная, че. То бишь, непритязательная. Гидроэлектростанцию, кха-кха, охраняет правительственный батальон численностью до семисот человек. Среди них, говорят, есть и белые наёмники. Предположительно, бельгийцы и англичане, че…. Наши силы? Порядка шестидесяти кубинских бойцов. Плюсом энное количество, че, конголезских партизан. Сколько — точно не известно. Муданди, конечно, обещает прислать пятьсот хорошо вооружённых и умелых бойцов. В том числе, пару лёгких полевых орудий и несколько миномётных расчётов. Только это ни о чём не говорит, че. Врёт, скорее всего. Как здесь и принято…. Ладно, на месте разберёмся. В том плане, че, что уже завтра, двадцать четвёртого июня, мы выступаем к объекту…

Утром следующего дня Ник проснулся от чьего-то вежливого покашливания.

Проснулся, открыл глаза и зачарованно замер.

«Финские светло-голубые озёра», — мечтательно вздохнул сентиментальный внутренний голос. — «Самые прекрасные на этом многогрешном Свете…. Ага, пропали. Знать, кое-кто отвёл глаза в сторону. Стыдливо и чуть смущённо отвёл. Вернее, отвела…».

— Доброго утра, дон Андрес, — поздоровалась Мари. — Извини, что разбудила. Эрнесто хочет поговорить с тобой. Срочно. Пойдём…

Они, покинув палатку, вышли на свежий воздух.

— Не надо думать обо мне плохо, — торопливо поправляя рыжие локоны, выбившиеся из-под кромки чёрного берета, попросила молодая женщина.

— Я и не думаю.

— Думаешь. Но, прошу, не надо. Никакая я и не развратница. Просто так надо. Для общего дела…. Вот и она, наша с майором палатка. Заходим…

Че Гевара лежал на широком надувном матрасе, который был размещён на самодельном топчане, наспех сколоченном из грубых досок.

«Лицо бледное-бледное. Даже с лёгким оттенком желтизны», — насторожился бывалый внутренний голос. — «На лбу выступили мелкие капельки пота. Хм. Тропическая лихорадка, не иначе…».

— Лихорадка, че, — с трудом ворочая распухшим светло-жёлтым языком, подтвердил Эрнесто. — Будь она, кха-кха, трижды неладна…. Жар, че. Слабость во всём теле…. Просьба к тебе будет, дон Андрес, че.

— Говори, всё исполню.

— Ты же сейчас в лагере — самый опытный?

— Вполне может быть, — польщёно передёрнул плечами Ник. — Даже — скорее всего.

— Вот и я так думаю, че…. Возглавь, пожалуйста, операцию по штурму Форс-Бендеры. Присмотри, че, за ребятами…. Договорились?

— Договорились, присмотрю…

Он вернулся в Лулуабург только через неделю, уже после восхода солнца.

— Как там? — спросил Эрнесто, который был ещё слаб, но уже ходил по лагерю.

— Нас разгромили, — отводя глаза в сторону, сообщил Ник. — Да, честно говоря, иначе и быть не могло.

— Подробности, че?

— Сейчас расскажу…. С Муданди пришло не пятьсот опытных солдат, а триста жёлторотых новобранцев. Никаких лёгких полевых орудий и миномётов у них не было. В пять тридцать утра, под прикрытием пулемётных очередей, мы пошли на штурм. Пользуясь эффектом внезапности, даже заняли парочку вражеских казарм. Но вскоре противник опомнился и начал отвечать плотным миномётным и пулемётным огнём. Тут-то и выяснилось, что большинство партизан Муданди умеют стрелять только с закрытыми глазами. Ещё через пять-шесть минут они принялись дружно бросать оружие и разбегаться по сторонам. Кубинцы остались одни. Через час я отдал приказ отступать, так как противник имел почти десятикратный перевес в живой силе. Плюсом — с пяток миномётов…. Сам, не теряя времени, прибыл сюда. Дреке занимается эвакуацией раненых. Всё, доклад закончен. Если что — извини…

— Не извиняйся, дон Андрес, че. Ты сделал всё, что мог…. Как думаешь, че, если у нас шансы на победу? На победу в этой партизанской войне, че?

— Ни малейших, майор. И — главным образом — потому, что эта победа никому, по существу, не нужна. Никому из местных мужчин активного возраста, я имею в виду. Финансирование идёт в полный рост. Зарплата регулярно выплачивается. Есть реальная возможность грабить, воровать и насиловать. Да и всякие межродовые счёты можно сводить под шумок…. А когда наступит мир? Ведь, работать придётся. И всякие законы соблюдать…. Может, сеньор Comandante, прогуляемся немного?

— Прогуляемся, не вопрос, че…

Отойдя от лагеря примерно на полкилометра, они вышли на обрывистый берег безымянной горной речушки.

В густой тёмно-зелёной листве кустарников беззаботно чирикали крохотные разноцветные пичуги. Размеренно жужжали, целенаправленно перелетая от одного яркого тропического цветка к другому, трудолюбивые лесные пчёлы. Мечтательно звенели — на перекатах угольно-чёрных камней — хрустальные речные воды.

Близился полдень. Ярко-жёлтое солнышко начало припекать уже по-взрослому. То бишь, чисто по-африкански.

— Жарко, — вздохнул Ник.

Вздохнул, а после этого разделся до пояса.

— А я, дон Андрес, всё время помнил об этой приметной татуировке на твоём правом плече, че, — понимающе усмехнулся Эрнесто. — Начиная с той памятной встречи, кха-кха, тогда, в 1952-ом году…. Ведь это, че, моя татуировка? То есть, на твоём плече — мой «татуированный» портрет?

— Твой.

— А когда, кха-кха…. Когда, че, его накололи?

— В 1995-ом году, когда я был мечтательным подростком. В честь безмерного уважения к легендарному революционному Comandante Эрнесто Че Геваре.

— Значит, ты — «гость» из Прошлого, че? Один из тех, про которых мне в Москве, кха-кха, рассказывал товарищ Мессинг?

— Ага, «гость». Из Прошлого. Бывает.

— Понял, че. Понял и верю…. А когда я, че, умру? В каком году?

— Извини, но не знаю, — развёл руки в стороны Ник. — Раньше, понимаешь, знал. А теперь уже и не знаю…. Время, оно гораздо на всякие и разные сюрпризы.

— Я понимаю, че. В том плане, что товарищ Мессинг мне говорил. Про «временные сюрпризы»…. Значит, я, че, родился «не в своё» Время?

— В своё, пожалуй. Просто…. Просто в «этом» Времени ты уже исчерпал свой жизненный потенциал. Или же — почти исчерпал…. Подёргаешься ещё, конечно, немного. Но ничего полезного для Человечества уже не совершишь. Погибнешь в одной из славных, но, к сожалению, бесполезных революционных эскапад. И не более того. Если, понятное дело, не выберешь другой Путь.

— Спасибо, че, на добром слове, — болезненно поморщился Эрнесто. — Итак, дон Андрес, что ты хочешь мне предложить, че?

И Ник рассказал — что…

Рассказ получился долгим, длинным, рваным и путанным. А ещё он — время от времени — прерывался на пространные объяснения и расплывчатые ответы на нервные вопросы дотошного собеседника.

Поэтому перескажу — коротко и доходчиво — только его глубинную и судьбоносную суть.

В 2024-ом году в России состоялись очередные президентские выборы, в результате которых к Власти пришли убеждённые и законченные либералы. Махровые такие и внешне мягкие. Каких, собственно, и ждали…. Но очень скоро выяснилось, что все эти «либералы» являлись пошлыми и многолетними агентами ЦРУ. И уже через год Россия (де факто), перестала существовать. Ядерного, атомного и нейтронного оружия больше не было. В том плане, что все «ядерные, атомные и нейтронные чемоданчики» перешли под бдительный американский контроль. Как, впрочем, и все крупные российские компании и холдинги. Очередная однозначная победа Рокфеллеров и Ротшильдов, короче говоря…. А в 2026-ом году российские патриоты (вернее, их жалкие остатки), начали активную подпольную борьбу против подлых американских империалистов. Это, конечно, очень хорошо, что начали. Но…. Но не было у них дельного и опытного Вождя. Зато был гениальный учёный-патриот. А у него имелась (то есть, и до сих пор есть), изобретённая им Машина Времени. Ну, это такой плоский серебристый диск (типа — НЛО), способный проникать в иные Времена. Только нейтронно-литиевого топлива, необходимого для «временных» путешествий, у российских патриотов было очень мало. Только на одну «поездку туда и обратно». Лет так на семьдесят-восемьдесят, не дольше. И лишь на одну приглашённую персону, не считая пилота…. Вот, тогда-то и было принято решение — обратиться за помощью к легендарному Comandante Че. Мол: — «Дорогой и уважаемый товарищ Че Гевара, помогите! Прибудьте, пожалуйста, к нам и возглавьте. Без Вас — никак. Пропадаем…».

— Интересная такая история, че, — оценил Че. — Очень жизненная и поучительная…. А ты, дон Андрес, и являешься пилотом этой самой Машины Времени?

— Нет, конечно же, — улыбнулся Ник. — Я прибыл в «ваше Настоящее» из 2007-го года. Просто случайно «провалился», так сказать, в естественный «временной колодец». Бывает.

— Значит, у товарища Мессинга, че, имеется личный и приватный «канал», связывающий его с Будущим? Ага, ага…. И когда же мне предстоит отправиться в 2026-ой год? Прямо сейчас, че?

— Рановато, сеньор Comandante…. Видишь ли, там требуется не просто «Че Гевара». А Че Гевара, так сказать, «последнего розлива». То есть, «революционный Вождь», прошедший через всё: через наивные мечты, трудные нищенские годы, суровую и кровопролитную борьбу, глупые ошибки, становление, осознание, победы, разочарования. И, конечно, через многочисленные и фатальные неудачи…. За битого бойца, как говорится, двух небитых дают. Философская диалектика. Извини, брат…. Поэтому точное «время и место встречи» оговорены заранее. Причём, уже очень давно и изменению не подлежат.

— Значит, «конголезская» неудача — не последняя, че? Будут и другие разочарования?

— Будут, — подтвердил Ник. — Всё, как и полагается. Так надо.

— Хорошо. То есть, очень плохо, че. Но я, понятная конгломерация, всё вытерплю и выдержу. И подожду…