Прошло почти два года.

Ранним погожим утром двадцать шестого декабря 1953-го года Ник прибыл в город Гватемалу, столицу одноимённого латиноамериканского государства. В том смысле, что прилетел регулярным рейсом из «штатовского» Майами. А сам город полностью именовался — «La Nueva Guatemala de la Asunción», что в переводе с испанского языка означает — «Новая Гватемала Вознесения».

— Андрес Буэнвентура-и-Гарсия? — тщательно изучая его паспорт, на всякий случай уточнил хмурый работник гватемальской таможни. — Испанский подданный?

— Испанский, — лучезарно улыбнувшись, подтвердил Ник. — Коренной и почти постоянный житель блистательной и неповторимой Барселоны.

— Цель приезда в Гватемалу?

— Коммерция. Многогранная и широкая коммерция.

— Вы, конечно, шутите, сеньор? — недоверчиво хмыкнул таможенник. — Не сегодня, так завтра здесь начнётся серьёзная стрельба, плохо сочетающаяся с успешной торговлей…. Вы, часом, не ошиблись с выбором маршрута?

— Стрельба? В честь чего, извините? И по какому, собственно, поводу?

— По поводу очередного военного переворота.

— Вы это серьёзно? — удивлённо передёрнул плечами Ник. — Ничего не знал о таком малоприятном и дурнопахнущем варианте.

— Где вы намерены остановиться?

— В доме Алекса и Анны Толедо, моих давних друзей. На вилле под названием — «Толедо».

— Вы знакомы с сеньорой Анной Толедо? Лично?

— Безусловно.

— Завидую, — возвращая паспорт, вздохнул таможенник. — Такая женщина. Такая…. Живая легенда, как-никак…. Можете идти, сеньор Буэнвентура. Адиос. И…. Донье Анне передавайте горячий и пламенный привет. От кого? От гватемальской таможенной службы. В полном её составе, понятное дело…

«Интересное кино», — подхватив чемодан, подумал Ник. — «Айна нынче является известной и легендарной персоной? По крайней мере, в Гватемале? И чем же, интересно, она так знаменита? Хм…. В Москве ничего такого не говорили. Наоборот, ограничились весьма скупой информацией, мол: — «На сегодняшний момент супруги Сизых (то бишь, Толедо), являются насквозь мирными и неприметными фермерами средней руки…».

Он покинул здание «зала прилётов», остановил первое попавшееся под руку такси и, устроившись на заднем сиденье, назвал адрес.

— Это же, как я понимаю, где-то рядом с пансионатом «Сервантес»? — трогая автомобиль с места, уточнил сонный шофёр, а получив утвердительный ответ, многозначительно усмехнулся: — Приметный такой райончик, ничего не скажешь…. Чем, интересуетесь, он приметен? А своими беспокойными обитателями — сплошные революционеры, бунтари и заговорщики. Причём, как приезжие — уже выгнанные из своих стран, так и доморощенные. Ну, а между ними, как и полагается, активно бродят-шастают правительственные полицейские агенты и злокозненные американские шпионы. Ну, из этой новой организации…. Как там её величают? Кажется, ЦРУ?

— Вполне возможно, — равнодушно пожал плечами Ник. — Я, милейший, политикой не интересуюсь. Совсем. Ну, ни капельки…. Надеюсь, в вашей благословенной Гватемале это не является серьёзным преступлением?

— Скажете тоже, сеньор, — белозубо улыбнулся шофёр, решивший, видимо, на время распрощаться со своей сонливостью. — Преступлением. Ха-ха-ха…. Но, тем не менее, и такой, безусловно, разумный подход может быть смертельно-опасным.

— И чем же?

— Могут усыпить, заспиртовать в большой стеклянной банке и выставить в местном Музее естествознания. Мол: — «Единственный — за последние сто пятьдесят лет — человек в Гватемале, который не интересовался политикой…». Ха-ха-ха…

— Хорошая шутка, — одобрил Ник. — По крайней мере, не затасканная.

— Стараюсь, сеньор…. Вы же, судя по характерному выговору, испанец? Ага, я так и думал…. А по какой нужде прибыли в Гватемалу? Если не секрет, конечно?

— Не секрет. Хочу обсудить с сеньорой Анной Толедо…э-э-э, некоторые коммерческие вопросы.

— Даже так? — искренне восхитился таксист. — Ай, да донья Анна! Ну, и хватка! Ей уже американского рынка сбыта мало? Хочет выйти и на европейский? Вот же, молодец! Срочно надо выдвигать её в гватемальские Президентшы! Срочно и всенепременно! Впрочем, не надо…. Жалко же. Такая красивая и славная женщина. А в нашей беспокойной Латинской Америке, как известно, Президенты долго не живут. Благодаря, в первую очередь, всяким там армейским путчам, спровоцированным подлыми и бесстыжими американцами…. Кстати, сеньор, а у вас глаза светятся как-то по-особому…. Намечается долгожданная встреча с пассией сердечной? Я угадал?

— Вполне возможно, — вздохнул Ник. — Может быть…

Он, действительно, ступая на гватемальскую землю, слегка волновался: недавно всплыла информация, что семейство Виртанен переселилось из северной Финляндии именно в эти тропические края, а после этого светло-голубые глаза Анны-Марии (в обрамлении тёмно-рыжих волос), стали сниться ему всё чаще и чаще. Практически каждую ночь.

— Женщину моей мечты зовут — «Анной». Но это, как легко догадаться, не сеньора Толедо, — уточнил, на всякий случай, Ник.

— Ха-ха-ха! — заржал — племенным жеребцом в самом соку — водитель. — Понятное дело, что другая. Счастливых воздыхателей у доньи Анны Толедо быть не может по определению. В том плане, что высокочтимый дон Алекс кому угодно — при малейшем подозрении — голову оторвёт. Оторвёт и скормит голодным аллигаторам…

Такси, предварительно выпустив пассажира, укатило.

«И ничего особенного», — неторопливо оглядевшись по сторонам, решил Ник. — «Бедненько, но чистенько. Дома, естественно, старинной постройки. Но их стены почти и необшарпанны. Так, только самую малость. И всякой зелени хватает. Даже полноценные газоны с цветочными клумбами присутствуют…. Мол, обитель так называемого «среднего класса»? Очень похоже на то. Только откровенно-небогатого среднего класса…. А данное длинное кирпичное здание, расположившееся в самом конце улицы, и есть, надо думать, знаменитый пансионат «Сервантес». Вернее, известным и знаменитым он станет только через энное количество лет, даже толпы любопытных туристов сюда будут регулярно наведываться. Мол: — «Именно здесь долгое время проживал легендарный Эрнесто Че Гевара…». А сейчас, наоборот, это самый обыкновенный и абсолютно ничем непримечательный пансионат…. Где же здесь дом за номером — «пятнадцать»? Ага, ресторанчик. Чего, впрочем, и следовало ожидать. Сизый, он же всегда был не дурак пожрать. Причём, в любое время суток и практически без ограничений. Половину варёного северного оленя (подчёркиваю, взрослого северного оленя, вместе с печенью и почками), мог запросто умять за один присест, а после этого целую неделю странствовать по дикой чукотской тундре, не испытывая чувства голода…. Сколько же лет мы с ним не виделись? Получается, что уже больше тринадцати. Многовато, честно говоря. Многовато…. Называется же данное заведение непритязательно: — «У капитана Флинта». А на вывеске изображён бравый моряк в полосатой тельняшке и классической бескозырке, чем-то неуловимо похожий на Серёгу Куликова…. Чем конкретно похожий? Во-первых, наглой декадентской физиономией, частично спрятанной за очками с чёрными стёклышками. Во-вторых, вычурной пистолетной кобурой, украшенной цветными перламутровыми вставками и переброшенной — на узком кожаном ремешке — через левое плечо. Ну-ну…».

Он, тихонько толкнув чемоданом высокую светло-бежевую дверь, вошёл внутрь ресторанного помещения. Негромко прозвенели крохотные колокольчики, закреплённые на дверной филёнке.

— К нам гость! К нам гость! — заявил из старинной клетки, подвешенной к толстой потолочной балке, величественный белоснежный какаду. — Да ещё какой! Красавчик! Рому ему, рому!

— Здравствуй, дружище пернатый, — подойдя к клетке (его глаза оказались на одном уровне с круглыми радужными глазами птицы), вежливо поздоровался Ник. — Я — Андрес.

— Рауль Домингес Второй. Всегда к вашим услугам.

— Очень приятно.

— И мне.

— Э-э-э…

— Да ты, брат, не заморачивайся, — нагло подмигнув правым глазом, посоветовал попугай. — Иди по своим делам. Выпей чарку-другую. Скромно умолкаю и больше не отвлекаю.

— Спасибо, конечно…

«Удивительно-умная птица», — шагая по ресторанному залу, решил Ник. — «Или же просто хорошо-обученная, мол, типовой диалог одинокого посетителя с попугаем не так уж и сложно предсказать-смоделировать…. А Сизый, похоже, запаздывает. Да, и вообще, посетителей — по раннему времени суток — практически нет. Только седовласый серьёзный господин расслабленно скучает за дальним прямоугольным столиком…. Серьёзный? Не то слово. Серьёзней, просто-напросто, не бывает. В безупречном угольно-чёрном костюме и с высоким цилиндром того же цвета на голове. Белоснежная рубашка с высоким воротником, украшенная элегантной ультрамариновой бабочкой. Блестящие остроносые ботиночки. Ухоженные пегие усы. Ладони, затянутые в тёмно-жёлтые замшевые перчатки, сжимают металлический набалдашник пафосной трости. Пузатая бутылка виски — в окружении блюдечек-тарелочек с лёгкими закусками — разместилась на столешнице…. И зачем ему, интересно, два «коньячных» бокала? Законченный франт и пижон, короче говоря. А ещё, скорее всего, классический представитель гватемальской буржуазии. Например, банкир средней руки. Или же владелец бананово-апельсиновых плантаций…. Ладно, подождём Лёху. Не вопрос…».

Он, намериваясь попробовать местного пивка, направился к барной стойке.

— Кха-кха…. Сеньор Буэнвентура? — солидно откашлявшись, поинтересовался тип в цилиндре.

— Он самый.

— Не будете ли вы так любезны — уделить мне минуту-другую своего драгоценного времени?

— Уделю, не вопрос…. Вас ко мне послал сеньор Алекс Толедо? — подойдя к незнакомцу, спросил Ник.

«Классический представитель гватемальской буржуазии» с минуту разглядывал спросившего холодными светло-серыми глазами, после чего, плотоядно оскалившись, разразился оглушительным смехом.

Ник, поставив пухлый чемодан на тёмно-бордовые плитки керамического пола, принялся терпеливо ждать, что будет дальше.

Ждать пришлось минуты две с половиной. Франтовато-одетый господин, наконец, успокоился и негромко сообщил:

— Ты, командир, и раньше слыл знатным и матёрым юмористом. Но сегодня, честное и благородное слово, превзошел самого себя…. Что, так и не узнал Лёху Сизого, своего верного товарища по захватывающим Играм и Игрищам? Ладно тебе, прекращай дурочку ломать. Всё равно не поверю. Ха-ха-ха…. Эй, Родриго! — повысив голос, обратился к долговязому бармену: — Повесь-ка с той стороны входной двери табличку, мол: — «Закрыто по техническим причинам». И щеколду, понятное дело, задвинь. А сам после этого испарись к…. Ну, сам знаешь — куда…. Выполнять, ленивый сукин кот! Пока голодным аллигаторам не скормили…. Присаживайся, дон Андрес. Присаживайся. Угощайся, чем Бог послал….

«Да, Лёха всегда был горазд на всякие издевательские и оригинальные шуточки-розыгрыши», — подумал Ник. — «Ничего не поделаешь, опять попал впросак…. Но как же Время и обстоятельства меняют человека! Когда мы с ним познакомились в далёком 1937-ом году (в камере следственного изолятора), то Лёха (блатная кличка — «Сизый), был законченным российским уголовником. То бишь, «вором в законе» и «смотрящим». А сейчас? Самый натуральный и патентованный кабальеро. В том плане, что манерный, заносчивый и горделивый без всякой меры идальго. Да, дела-делишки, мать его…».

Они обменялись крепким рукопожатием, потом обнялись и вволю постучали друг друга ладонями по плечам и спинам. А после этого, как и полагается, опустившись на стулья с высокими гнутыми спинками, выпили за встречу коллекционного ирландского виски.

— Ну, кто первый начнёт — в плане рассказов о житье-бытье? — ставя на столешницу опустевший бокал, спросил Сизый. — Всё равно? Тогда — давай ты, сеньор Буэнвентура. В том смысле, что я Айну хочу дождаться, у неё с разговорным жанром гораздо лучше получается, чем у твоего покорного слуги…. Где она? А на кухне, решила, понимаешь, устроить внеплановую выволочку разленившемуся шеф-повару. Это же наш ресторан. Открыли, так сказать, для нужд оперативных, мол, секретные встречи с нужными людьми, то, да сё. Так что, можешь говорить спокойно, не опасаясь чужих любопытных ушей и прослушивающих «жучков»…

И Ник, изредка отводя глаза в сторону, рассказал подчинённому о завершении операции «Зверёныш» (успешном и печальном одновременно), о боевых действиях в ходе Великой Отечественной Войны, в которых ему довелось участвовать, о маршале Григории Константиновиче Жукове, о неизвестной судьбе Мери Хадсон, о смерти Зины и о своей маленькой дочери Татьяне.

— Эхе-хе-хе, — тоскливо вздохнул Лёха. — Как жалко-то ребят. Безумно-жалко. И Зину. И Мэри. И Гешку…. Кстати, тут пару дней назад Генкин младший брат объявился.

— Михаил? — обрадовался Ник.

— Ага, Мишка Банкин. Он же — Микаэль Вагнер. Тот ещё деятель, отвязанный — до полной и нескончаемой невозможности. В том смысле, что однозначно наш человек. Причём, в доску дубовую…. Мы с ним сегодня обязательно встретимся. Ну, и с его друзьями-приятелями. А также с их подружками. Ну, и с Михиной невестой. Барышня — отпад полный: симпатичная, языкастая, бойкая. Даже чем-то слегка похожая на мою дочку Мартину…. Где — встретимся? А на сафари. Естественно, на бесплатном. Это Айна пошла навстречу, мол: — «Неудобно брать деньги со своих…».

— На сафари? Чтобы обеспечить данный симпатичный ресторанчик свежим мясом?

— О чём это ты, командир, толкуешь? А, кажется, понял…. «У капитана Флинта» — это так. Во-первых, для Души и ради пущей запутки, как и учили в своё время. Во-вторых, как уже и было сказано выше, для нужд оперативных…. А, вообще-то, мы с Айной — фермеры. Успешные и известные. Причём, как в Гватемале, так и за её пределами, в соседних странах.

— Бычков и баранов выращиваете?

— Почему — бычков? — обиделся Лёха. — Бери выше, дон Андрес. Аллигаторов. И не только выращиваем. Но и регулярно отлавливаем, типа — для улучшения генофонда, как Айна выражается…. Вот, твой шикарный чемодан, к примеру. Ты где его покупал?

— В Майами. Три дня назад. Проездом.

— Ага, в Майами. Я так и подумал. Значит, он пошит из шкур «наших» аллигаторов. Компания «Толедо и Ко» уже добрую четверть американского «чемоданного» рынка завоевала…. Благодаря Айне, в основном. Это она у нас — легендарная и неповторимая «охотница на аллигаторов». Лично отлавливает этих гадов зубастых. По две-три сотни за год. Любимица прессы, фотографов, художников, мечтательной молодёжи и всяких государственных деятелей, озабоченных делами предвыборными. А я — так. При ней. Типа — погулять вышел…

— Солидный представитель компании? — понимающе усмехнулся Ник. — В обязанности которого входит ведение коммерческих переговоров? А также проведение цветастых презентаций и подписание всяких выгодных Контрактов? Президент компании? Вице-президент?

— Президент, понятное дело, — скорчив «кислую» физиономию, подтвердил Сизый. — Официальный, представительный и замороченный без всякой меры. Вынужденный носить нарядную, тесную и не удобную лабуду. В том смысле, что одежду и обувь, включая дурацкие галстуки и идиотские бабочки. А ещё блюсти этот…. Ну, как там его? Во, вспомнил, имидж. Мать его растак и надолго…. Да, вынужден. К чему, собственно, скрывать? Кому-то же надо и эту бесконечно-скучную миссию выполнять. То есть, роль — насквозь пафосную — играть. Для пользы общего дела, ёжики колючие…. Знакомства с прижимистыми банкирами, оборотистыми бизнесменами и потомственными аристократами. Вход во всякие властные, прокурорские и полицейские структуры. Серо-жёлтая рутина, короче говоря, без которой, увы, не обойтись…. Но ты, командир, не подумай, что я…э-э-э, окончательно постарел и жирком зарос. И диких аллигаторов жене изредка помогаю ловить. Да и всякой местной сволочи спуска не даю…. Вот, эта тросточка, к примеру, она много полезных функций выполняет. И трёхгранный клинок размещён внутри. И несколько капсул с парализующим ядом спрятано в набалдашнике. Ну, и другие секреты-сюрпризы имеются. Не без этого…. Пойду-ка я на кухню. Жену потороплю…

«Пошёл рассказать о смерти Зины, чтобы Айна не задавала лишних нетактичных вопросов», — понял Ник. — «Значит, сегодня увижусь с Че. Нормальный вариант…. Михаил надумал жениться? На ком, интересно? Не повредит ли это общему развитию операции? И что по этому поводу скажет Москва? Или данный момент уже согласован с руководством? Ладно, разберёмся…».

На его плечи легли тёплые женские ладони, и знакомый глубокий голос негромко произнёс:

— Ну, здравствуй, дон Андрес. Счастлива, что вновь вижу тебя…

Ник обернулся и восхищённо покачал головой: женщина, стоявшая рядом с ним, была настоящей красавицей — стройная, фигуристая, облачённая в стильное летнее платье, с пышной высокой причёской, ярким макияжем и целой кучей броской цветастой бижутерии на шее и тонких запястьях рук.

Айна звонко чмокнула Ника в нос, нежно провела узкой ладонью по его волосам и констатировала.

— Седой весь. Да, летит времечко. Летит.… Впрочем, — лукаво посмотрела на Сизого, — и другие заслуженные кабальерос от тебя не отстают.

— А у тебя — ни одного седого волоса в причёске. Ни единого. Смоль сплошная…. Красишься, наверное?

— Вот ещё. Нет такой необходимости, командир. Я же, если ты подзабыл, являюсь потомственной чукотской шаманкой в сотом поколении. А шаманы, как всем известно (настоящие шаманы, понятное дело), с сединой не дружат…. Здесь, кстати, все считают, что я происхожу из одного очень-очень древнего и знаменитого рода-клана майя. А я и не возражаю, пусть себе считают…

«Да, без шаманского колдовства здесь, явно, не обошлось», — мысленно усмехнулся Ник. — «Айне ни за что не дать её тридцати восьми лет. От силы тридцать, максимум — тридцать один-два. Стройная точёная фигурка. Высокая полная грудь. Тонкая ярко-выраженная талия. Длинные ноги. Аппетитные смуглые коленки. Черты лица — с безусловным налётом аристократического благородства. Молодец, одним словом…. Повезло Лёхе Сизому. По-настоящему козырную карту вытащил тогда, в 1937-ом году, на берегу дикой чукотской реки Паляваам. Однозначно — повезло…».

— Ты же, подруга боевая, никогда раньше не пользовалась косметикой, — вспомнил Ник. — Да и всякие женские украшения-безделушки презирала. А нынче, прямо-таки, записная и идейная модница. Неожиданное, честно говоря, перевоплощение.

— Да я и сейчас, честно говоря, презираю, — слегка засмущалась Айна. — И этот дурацкий макияж. И всякие вычурные висюльки…. Но, увы, ничего не поделаешь, местные незыблемые обычаи и традиции. Плюсом — статус «приличной, успешной и богатой женщины». Приходится, что называется, соответствовать…. А ещё это — определённая маскировка и защита. От заезжих туристов и местных любопытных зевак, я имею в виду, — указав рукой на журнальный столик, стоявший в отдалении и плотно заваленный разнообразной полиграфической продукцией, пояснила: — Там отыщется целая куча газет и журналов с моими чёрно-белыми и цветными фотографиями на первых страницах. Мол: — «Знаменитая гватемальская охотница на аллигаторов. Бесстрашная амазонка из древнего клана индейцев майя…». Только на всех этих фотографиях я одета по-походному: брезентовые куртки, такие же мешковатые штаны, кожаные охотничьи сапоги. Иногда и со страхолюдным ножом в руке — на фоне очередного пойманного аллигатора. Конечно, безо всякого макияжа и легкомысленных украшений, с волосами, забранными под бандану или же под широкополую шляпу. Так что, мой сегодняшний облик — «а-ля модная и легкомысленная дамочка» — очень многих сбивает с толка. Избавляя, тем самым, от излишнего и назойливого внимания.

— Ты всё очень хорошо объяснила…. Ой, совсем забыл — спросить о главном. А дети-то ваши как? Афанасий и Марта?

— Нормально, командир. В общем и целом, конечно…. Им сейчас по четырнадцать с половиной лет. Учатся в престижной частной школе. Готовятся к поступлению в колледж. Дружные, но очень разные, хоть и близнецы…. Афоньо (так здесь именуют Афанасия), он очень спокойный, рассудительный и вдумчивый: математику обожает, классической философией интересуется, в шахматы хорошо играет — даже в чемпионате столицы сейчас участвует, на третьем месте идёт. Не ребёнок, а золото, одним словом. Спокойствие и хладнокровие — достойные черты характера для потомка древнего шаманского клана. А, вот, Мартина…. Живая она очень. А ещё очень непосредственная, искренняя и непредсказуемая. Политикой живо интересуется. С всякими юными троцкистами и анархистами хороводится. Даже и не знаю, что с ней делать…. Наступила пора? Или же ещё не наступила? Просить разрешения у Москвы? Или же самостоятельно принимать решение?

— Это, извини, в каком же смысле? — насторожился Ник.

— В самом наипростейшем и бытовом, уважаемый дон Андрес, — длинно и непонятно вздохнула Айна. — Ведь, наши с Лёшей детишки ничего не знают. Ничего-ничего-ничего. Ну, о том, кем — на самом-то деле — являются их беспутные родители…. Афанасий и Марта прибыли в Гватемалу, почитай, в двухлетнем возрасте, поэтому ничего и не помнят о Союзе. Да и ни одного русского слова не знают…. Когда надо поставить их в известность? Когда всё рассказать? Мол, так и так, дорогие и милые детишки, мы с вашим папулей являемся советскими разведчиками. Более того, боевыми и заслуженными офицерами знаменитого НКВД…. Когда, командир? А если из белокаменной придёт строгий приказ, мол: — «Незамедлительно свёрнуть опорную точку, произвести тщательную «зачистку» и следовать на Родину — для прохождения дальнейшей службы на её территории»? Что тогда делать? Как быть? Молчишь? Вот, и я о том же самом…. Ладно, соратники, заканчиваем на сегодня с лирическими разговорами. На тринадцать ноль-ноль запланировано сафари. То бишь, образцово-показательный отлов нескольких диких аллигаторов. А нам надо ещё домой заскочить, переодеться, причиндалы всякие прихватить, до Санта-Крик доехать. Всё. Рота — подъём! Следуем на выход…

Они и проследовали.

Сизый первым (чтобы, как и полагается, дверь жене приоткрыть и пропустить её вперёд), Айна за ним, а Ник — с чемоданом в руках — замыкающим.

Тоненько и нежно прозвенели-пропели крохотные колокольчики, закреплённые на дверной филёнке.

— Всего вам хорошего, беспокойные странники! — громко напутствовал их из своей клетки Рауль Домингес Второй. — И, понятное дело, удачной охоты…