Старик, устало массируя подушечками пальцев седые виски, болезненно поморщился и замолчал.
— А куда следует графский караван? — выждав с минуту, спросил Игорь. — Для чего? Зачем?
— На север. Извини, юноша, но больше ничего не знаю. Пока — не знаю. Может, "картинки" ещё вернутся, подскажут…
На площадке, предназначенной для общения с Богами, собралось, плотно окружив низенький деревянный помост, на котором расположились Борх и Вогул, более пятисот ровненских вятичей.
"Смотри-ка ты, а подростков — среди присутствующих на "собрании" — не наблюдается", — заметил дотошный внутренний голос. — "Следовательно, все приятели Ждана задействованы на погрузочно-разгрузочных работах. Дисциплина, однако. Уважаю…".
Сперва выступил, рассказав о результатах переговоров с бабочками, Борх. Потом Верховный жрец, заходясь в приступах праведного религиозного гнева, долго и нудно клеймил коварных островитянок и подлых фландрийцев, поклоняющихся "не тем" Богам. После этого последовали "вопросы с мест", постепенно переросшие в жаркие споры.
"Собственно, ничего тревожного и экстраординарного не происходит", — успокоил рассудительный внутренний голос. — "Ни о каком бунте и речи быть не может. Вогул слегка погорячился. У страха перед народными волнениями, живущего в сердце у каждого служителя — того, или иного — культа, как говорится, глаза велики…. А возникшие споры носят сугубо позитивный характер. Активно обсуждаются, в основном, два насквозь технических момента-вопроса. Мол, сколько человек надо набрать в отряд, отправляющийся на "золотой" прииск? И кто конкретно должен войти в списочный состав-перечень золотоискателей? Понятное дело, что Жёлтое ущелье хотят посетить практически все. Типа — лично приобщиться к старинной славянской тайне…".
Призвав вятичей к тишине, Вогул предложил:
— Пусть, вместе с Великим вождём и его сыновьями в ущелье отправятся восемь младших жрецов.
— Долой! Не согласны! — утонуло предложение Вогула в возмущённом людском гуле.
— Хитрец нашёлся! — резюмировал звонкий девичий голос. — Все жрецы только на одно способны и горазды, то бишь, толстое одеяло тянуть на себя. А под него — прятать самые жирные и сочные куски…
— Правильно! Верно!
Пройдя через толпу, Игорь ловко взобрался на деревянный помост, поднял правую руку вверх и, дождавшись относительной тишины, предложил:
— Пусть, в Жёлтое ущелье пойдут родственники мужчин, которые сейчас находятся в "услужении" на Островах.
— Верно! Правильно!
— Пусть, молодые охотники из этих семей тянут жребий.
— Согласны! — одобрительно загудели вятичи.
— А я не согласна! — заявил звонкий девичий голос. — Почему речь идёт только о мужчинах? Я, например, стреляю из лука лучше многих охотников. Да и копьём умею пользоваться. Прошлой зимой, если кто-то подзабыл, добыла трёх матёрых медведей…
— Угомонись, Голуба! — сердито велел Вогул. — Нам сейчас не до твоих хвастливых шуток.
— Не угомонюсь!
"Приметная такая девица. Лет шестнадцати-семнадцати от роду", — сообщил зоркий внутренний голос. — "На нашу Альку немного похожая — невысокая, черноволосая, стройная, хваткая. А глаза — небесно-голубые бездонные озёра…. Интересно, может во сне Ждана — о средневековом городе — это была она? А, что такого? Я же говорю, мол, приметная и симпатичная барышня. Что называется, в нашем общем вкусе. И имечко у неё оригинальное. Голуба, понимаешь…. Братец, а что ты здесь позабыл? Дельное предложение сделал? Сделал. Всё, свободен. Нечего — лишний раз, без серьёзного на то повода — отсвечивать на площадке, предназначенной для местного начальства. Так, ненароком, можно и гордыней заразиться….А гордыня, как утверждают авторитетные и мудрые философы, является самым "главным" и гадким грехом, из которого "вылезают" и все другие пакости, свойственные роду людскому….Пошли-ка к реке. Поможем тутошним малолеткам — транспортировать на склады тяжёлые грузы…".
Выкатив — по широкой, хорошо натоптанной тропе — тяжёлую дубовую бочку с китовым салом на пустошь, окружавшую Веснянку со всех сторон, Игорь решил немного передохнуть. Сев на пожухлую зелёно-бежевую травку, он спиной прислонился к бочке, предварительно поставленной на попа, и облегчённо перевёл дух. То бишь, отдышался и принялся беззаботно напевать:
— Пора в дорогу, старина. Пора — в дорогу. Ведь, ты же сам хотел услышать, старина, как на заре стучатся волны в парапет. И зазвенит бакштаг — как первая струна…
"Эх, покурить бы!", — мечтательно вздохнул непоследовательный внутренний голос. — "Впрочем, это я так, чисто — по привычке. С того момента, как мы покинули далёкую Землю, приставучая никотиновая зависимость однозначно отступила…. И, причём же здесь — бакштаг? Ты, братец, собрался в полноценное морское путешествие? Хочешь посетить далёкие и загадочные Острова? Аппетитные формы белокурой Агнии — будущей Королевы морских бабочек — так глубоко врезались в твоё эротическое подсознание? Стоп…. Из деревенских ворот вышли вятичи — десять мужчин и одна черноволосая девица. Ага, это же бойкая Голуба. Наверное, Борх, сдерживая обещание, послал на подмогу подросткам взрослых индивидуумов…. Кстати, братец, а у вышеозначенной барышни понёва будет покороче, чем у остальных жительниц Веснянки. К чему бы такая пикантная особенность? А ножки-то у барышни славные. Почти такие же симпатичные и стройные, как и у нашей Алины…".
Когда славяне поравнялись с бочкой, Свен, шедший первым, любезно сообщил:
— Определились, Гарик, с отрядом.
— И кого выбрали? — поднимаясь на ноги, спросил Игорь.
— Тех, кого ты сейчас видишь перед собой. Девять охотников, включая меня и Пегого, младший жрец, ну, и Голуба…
— Ну — баранки фландрийские ярмарочные — усердно и бережно гну! — передразнила Свена черноволосая девица. — И, вообще, прекращай нукать, потому как — не запряг.
— Хорошо, не буду…. Короче говоря, мы освобождены Великим вождём от всех текущих работ, связанных со значительным удалением от Славянки. И направлены на помощь Ждану и его ребятам.
— Орех, — заметив испытующий взгляд Игоря, вежливо представился пухлощёкий юнец, облачённый в чёрную вотолу.
— Учту на будущее. А каким образом, младший жрец, ты оказался в нашей компании?
— Честный жребий выбрал. У меня на Островах родной брат находится в "услужении".
— Понятное дело…
"Дурак ты, братец!", — от души возмутился невыдержанный внутренний голос. — "Кто тебя просил — лезть с идиотскими и вредными советами? Кто, я спрашиваю? Какой ещё — в одно неприглядное место — честный жребий? В отряд надо было отбирать народ — сугубо по деловому принципу. То бишь, только опытных, многократно проверенных и физически подготовленных людей. На фига нам сдался этот пухлощёкий и неповоротливый колобок? Намаемся мы с этим славянским попом на маршруте, помяни моё слово. А ещё и черноволосая своенравная девица — в короткой юбчонке — для полного комплекта…".
Словно бы догадавшись о том, что мысли внебрачного сына Великого вождя южных вятичей касаются её симпатичной персоны, Голуба предложила:
— Давай, Гарик, я помогу тебе докатить бочку? Тяжело, ведь, одному…. Кто это так нагло хмыкает, мать вашу? Давно в глаз не прилетало?
Девушка ("Девушка ли?", — засомневался подозрительный внутренний голос), сильно пнула ногой — практически без замаха — младшего жреца по жирной ляжке, скрытой полой вотолы.
— О-о-о! — присев на травку, возмущённо заблажил Орех. — Больно же…
— А как ты думал, харя сытая? — воинственно поинтересовалась Голуба. — Здесь вам — не тут…
"Вылитая Алька, чёрт меня побери!", — охнул (удивлённо, восхищённо, понимающе?), слегка задрожавший внутренний голос. — "Тот же разговорный стиль. Те же — непередаваемые — интонации…. Не говоря уже о нанесённом ударе. Ярко-выраженная техника кигбоксинга…. Что это? Обыкновенные межзвёздные совпадения? Или же очередная навороченная шутка приснопамятных "учёных странников"? Мол, "загримировали" Алину — под тутошнюю девушку Голубу? Нет, не получается. Алевтина-то сейчас усердно раскапывает — под российской Рязанью — городище древних земных вятичей. Если, конечно, Зорго, так не любящий говорить всей правды, показал настоящие видеоматериалы…".
Голуба, демонстративно отведя в сторону огромные голубые глаза, спросила:
— Так как? Мне остаться?
— Помоги, если, конечно, не сложно, — неожиданно для самого себя согласился Игорь, после чего рассерженно гаркнул: — Что встали, славяне? Ждёте, когда мальчишки пупы себе надорвут? Дуйте к берегу! Помогите, лбы здоровенные, ребятам…
Охотники, понимающе перемигиваясь, подняли с земли жалостливо поскуливающего Ореха, и — по хорошо-натоптанной тропе, ведущей к морскому побережью — проследовали в лес.
"В густой, таинственный и первозданный ровенский лес", — не преминул уточнить педантичный внутренний голос. — "Причём, на удивление богатый разнообразным зверьём. Пока катили эту тяжеленную бочку — весом за сто пятьдесят килограмм — кого только не повстречали на пути. И рыжая пушистая лисица, держа в острых зубах молоденького зайчонка, шустро перебежала через тропу. И парочка быстроногих косуль — стрелой — пронеслась мимо. Не говоря уже о рыжих и палевых беспокойных белках, скачущих по веткам деревьев и тут, и там…".
Напустив на симпатичную мордашку целое море гордости, и слегка — при этом — покраснев, Голуба объявила:
— Ты только не подумай, Гарик, что я нагло пристаю к тебе…
— Я и не думаю.
— Думаешь! По крайней мере, должен так думать…. Если, конечно, в твоих штанах имеется дельная штуковина, достойная пристального девичьего внимания.
— Так думать? Или же — не думать? — переворачивая бочку в рабочее положение, засомневался Игорь. — Ты, симпатяшка черноволосая, сразу объяснила бы толком. Мол, как, что, почему и зачем…. То бишь, мне можно ухаживать-ухлёстывать за тобой? Или как? А штуковина — должных размеров — имеется…
— Мне до этого нет никакого дела! — презрительно фыркнув, непоследовательно отреагировала девушка. — Подумаешь…. У меня жених имеется. Вот, вернётся по весне с далёких Островов, свадебку и сыграем. Так что, Гарик, развлекайся — со своей штуковиной — без меня…. Ну, будем бочку толкать-катить? Тогда — подвинься чуток…
— Подвинусь, без вопросов…. Извини, а почему ты понёву укоротила? Для чего?
— Для того, чтобы всякие придурки питали сладостные и несбыточные надежды. А потом — получали бы фигу в сопливый и наглый нос. Так, из природной вредности. Ничего личного…
"Сама не знает, чего — на самом деле — хочет!", — возмутился прямолинейный и циничный внутренний голос. — "То недвусмысленно пристаёт и флиртует, то откровенно бортует. Сумасбродка, одним словом. Причём, сексуально-неудовлетворённая, так его и растак. То есть, с недюжинным (но невостребованным), сексуальным потенциалом. Из знаменитой серии: — "И хочется, и колется, но девичья гордость — без свадебной церемонии — не велит…". От таких неуравновешенных и нервных барышень следует ожидать только одного. То бишь, целую кучу всяческих нестандартных пакостей и обидных подколов. Вернее, сплошной головной боли, замешанной на взаимном недопонимании…. И наша неподражаемая Алевтина — до официальной свадьбы — такой же была. До тех пор, понятное дело, пока не пережила полноценного медового месяца — со всеми втекающими и вытекающими…".
Они, молча, успешно докатили тяжеленную бочку — через перекидной мост, деревенские ворота и запутанные улицы-переулки Веснянки — до длинного серого сарая-склада.
— Вот, оно даже как! — расстроено охнула Заряна, стоящая на складском пороге. — Охомутала, всё-таки, мужичка. Вот же, Голуба! А ещё скромницей прикидывалась, шалава зловредная…
— Только не надо, тётенька, лишнего наговаривать! — не заставив долго ждать, отреагировала девушка. — Если вы без ума от паренька, то это не значит, что и другие девчонки должны бегать за ним следом, вырывая друг у дружки волосы и сглатывая похотливую слюну. Да, и вообще…
— Вообще, вы здорово смотритесь вместе.
— Правда?
— Чистая. Поверь, девочка, я кое-что понимаю в этих делах…
"Без него — его женили", — жизнерадостно хохотнул легкомысленный внутренний голос. — "А чего ты, братец, кочевряжишься? Девица-то — персик натуральный. Причём, в самом соку…. Алевтина и жених Голубы, находящийся на Островах? Брось, не глупи. Сколько можно изображать из себя целомудренного и наивного детсадовца? Дело-то — насквозь — житейское и прозаичное…. Молчу, молчу. Известно, что ты горазд — на посылания в самые разнообразные и неуютные места…".
Установив бочку с китовым салом на указанное Заряной место, они отправились к деревенским воротам.
Неожиданно, предварительно оглядевшись по сторонам, Голуба дёрнула Игоря за рукав свиты, затащила в закуток между двумя приземистыми сараями и попросила:
— Поцелуй меня, Гарик. Пожалуйста…
Девичьи губы были нежны, горячи и откровенно жадны.
"Амброзия небесная! Целуется — прямо как наша Алька", — со знанием дела объявил опытный внутренний голос, после чего посоветовал: — "Братец, будь чуток посмелее. Это я в плане наличия рук…".
Через несколько минут девушка, упершись острыми кулачками ему в грудь, отстранилась и — прерывистым голосом — прошептала:
— Хватит. Для первого раза…
Пройдя через ворота, они — по пустоши — направились к лесу. Навстречу, сгибаясь под тяжестью серо-бурого холщового мешка, шёл Ждан.
— Как дела? — спросил Игорь.
— До ночи управимся, — пристроив мешок на травку и смахнув с лица капельки пота, ответил мальчишка. — Вот, ещё. Я только сейчас понял, что Голуба очень похожа на твою, Гарик, потерявшуюся жену. Ну, портрет которой висит у тебя на груди.
Ждан, взвалив мешок на плечи, упруго зашагал к Веснянке.
— Значит, у тебя есть жена, — задумчиво проговорила девушка. — Покажи-ка, дроля ласковый, портрет.
Игорь послушно снял с шеи медальон и, нажав на крохотный рычажок, приоткрыл крышечку.
— Очень красивая, — одобрила Голуба. — Она жива?
— Жива.
— Как же ты, Гарик, мог — при живой жене — целоваться со мной? Да ещё и руками лапать по-всякому? Молчишь, морда бесстыжая? Травинки под ногами взглядом пересчитываешь? Права была бабушка-покойница: все мужики — сволочи…. Не подходи больше ко мне. Никогда!
Девушка ловко и грациозно побежала по тропе и вскоре скрылась в ровенском лесу.
"Дурдом какой-то, блин горелый!", — желчно прокомментировал внутренний голос, обожающий стройные логичные построения. — "Попробуй, пойми этих женщин. У тебя, братец, есть любимая и любящая жена. Следовательно, ты не должен целоваться с другими женщинами и девицами. Ладно, принято…. А у Голубы имеется обожаемый жених, томящийся в "услужении" на суровых Островах. Но это, мол, не в зачёт…. Где здесь логика, я спрашиваю? Сумасбродка, так её растак…".
Ранним утром следующего дня Борх, собрав у крылечка всех членов "золотого" отряда, объявил:
— К дальнему походу всё готово. Вещи и припасы собраны. Но белый иней так и не выпал на траву. Будем ждать. Занимайтесь, чем хотите. Только на ночь — обязательно — возвращайтесь в Веснянку. Свободны…
Ждан тут же напомнил:
— Гарик, а как же рыбалка? Наверняка, кузнец уже выполнил наш заказ. Может, рыбу половим, пока Пумбо дрыхнет? Потом от него будет уже не отвязаться…
Игорь, разжившись у Заряны мотком прочной фландрийской бечёвки и запихав за пояс топор, скомандовал:
— Вперёд, братишка! Голодная рыба, заждавшись, отчаянно бьёт хвостами по речным и озёрным водам…. Стоп! Надо с собой прихватить и большой плетёный короб. Как это — зачем? Чтобы в него, ясный сосновый пенёк, облепленный каплями янтарной смолы, складывать богатую добычу…. А ещё нам понадобятся несколько больших гусиных перьев. Сгоняй-ка, Ждан, на кухню. И возьми у кухаря — в довесок — пустой керамический кувшин. Пригодится…
Крючки получились вполне приличные, хотя и слегка "великоватые".
"Ладно, и так сойдёт", — заверил самонадейный внутренний голос. — "Будем ловить только очень крупную рыбу. На фига нам, братец, сдалась всякая худосочная мелочь?".
Игорь, взяв ещё несколько мелких гвоздей (в качестве будущих грузил), сердечно поблагодарил кузнеца и пообещал:
— Половину добычи — на обратном пути — тебе отдадим.
— Смотри, рыбак, не сглазь, — добродушно улыбнулся в густые усы "железных дел" мастер. — О добыче стоит говорить только после того, как она добыта. Мудрость народная, стародавняя…
— Тьфу, тьфу, тьфу! — послушно сплюнул через левое плечо Игорь, после чего старательно постучал костяшками пальцев по деревянному верстаку.
— Вот, совсем другое дело, — одобрил кузнец. — Молодец, Гарик! Ну, как говорится, ни пуха, ни пера!
— К Перуну и Сварогу!
— Ха-ха-ха! Хорошая шутка. Только при наших жрецах не стоит её повторять. Обязательно, тугодумы упёртые, поймут неправильно и обиду затаят…
Они, направляясь к деревенским воротам, свернули за угол кузницы и — нос к носу — столкнулись с Голубой.
— Крепкого вам здоровья, славяне! — мило улыбнувшись, как ни в чём не бывало, поздоровалась девушка. — Куда это вы, добры молодцы, собрались с утра пораньше?
— Рыбу ловить, — важно известил Ждан. — Крупную.
— Возьмите и меня с собой, — попросила девушка. — Я мешать не буду. Правда-правда! Честное слово…
— Возьмём, брат? — понимающе подмигнул Ждан.
— Ну, не знаю, брат. Говорят, что девица на рыбалке — плохая примета. Мол, клёва не будет.
— Кто говорит-то? — обидчиво прищурилась Голуба. — Небось, законченные и подлые трусы? Ну-ка, бывший варг, посмотри мне в глаза!
— Ладно, проехали, — обречённо вздохнул Игорь. — Приглашаем тебя, красна девица, составить нам компанию. Будем польщены, тронуты и тому подобное…
— Это ты во Фландрии научился так разговаривать?
— Как — так?
— Цветасто и непонятно…. Ладно, проехали. Куда идём?
— К реке.
Они выбрались на широкую речную косу, заросшую — с "водной" стороны — полутораметровыми камышами и кувшинками.
"Красота неземная!", — торжественно известил внутренний голос, пребывающий в отменном настроении. — "В том плане, что, действительно, не земная, а ровенская. Камыши, в основном, нежно-лиловые и тёмно-фиолетовые. Хотя, встречаются и длинные лимонно-жёлтые "проплешины". А, кувшинки? На родимой Земле они белые, или же — чуть-чуть — розоватые. Здесь же наблюдается сплошное буйство красок: багровые, пурпурные, ярко-синие, угольно-чёрные, изумрудно-зелёные. Даже парочка гигантских ультрамариновых кувшинок сонно качается на мелкой волне в полукруглой речной заводи. Лепота, одним словом…".
Ждан, приставив ладошку к глазам, радостно сообщил:
— Смотри, Гарик, как рыба плещется в камышах! Аж, крупные брызги летят во все стороны…. Здесь и будем её ловить?
— В камышовых зарослях мы потом поставим жерлицы на крупную щуку, — пояснил Игорь. — Только чуть позже, когда разживёмся дельными живцами. А обычную рыбу мы будем ловить вон там, — уверенно махнул рукой направо. — Видите, камыши заканчиваются, а за ними начинается обрывистый берег? Значит, там — глубоко. Крупная речная рыба, оказавшись на мелководье, становится крайне пугливой и осторожной. А на глубине, наоборот, слегка расслабляется…. Не, если бы у нас был спиннинг и дельные блёсна "незацепляйки", тогда-то что. С камышами "поработали" бы — по полной программе…
— Ничего не поняла, — расстроено вздохнув, честно призналась Голуба. — Какие ещё — на мою бедную голову — "незацепляйки"? Что такое — "спиннинг" и "жерлицы"?
— Потом объясню. А сейчас пошли на обрыв. Будем рыбацкие снасти настраивать.
Обрыв — как на заказ — был украшен густым молодым орешником.
— Лещина — в плане сырья для рыболовных удилищ — самое милое и надёжное дело, — активно работая топором, сообщил Игорь. — Стволы молодого орешника, они очень лёгкие и упругие. То, что надо, короче говоря…
— А почему ты вырубил только два хлыста? — забеспокоилась Голуба. — Нас же трое…. Хочешь меня обидеть?
— Такую обидишь. Как же. Себе дороже…. Просто бечёвки, что Заряна выдала, будет маловато. Хватит только на две удочки и пару полноценных "рогаток"…. Ждан, что у нас с гусиными перьями? Давай сюда…
Он наскоро оборудовал первую удочку — надёжно примотал к кончику длинного орехового прута толстую конопляную нить, закрепил на ней — с помощью двух хитрых рыбацких узлов — стержень гусиного пера, чуть ниже приспособил маленький железный гвоздь, согнутый пополам, а на конце бечёвки привязал крючок.
"Грубовато, конечно, получилось", — тяжело вздохнув, сознался правдивый внутренний голос. — "В скупом земном двадцать первом веке — на такую топорную снасть — ничего не поймать. Даже голодная лягушка мимо проплывёт. Но мы, слава Перуну и Сварогу, находимся на щедрой первобытной Ровене, не избалованной всякими рыболовными изысками…".
Ждан, непонимающе осмотрев удочку, спросил:
— А как же — с помощью этой штуки — надо добывать рыбу?
— Сейчас покажу, — разбивая — скупыми размеренными ударами — на части слегка подгнивший березовый пенёк, пообещал Игорь. — Смотрите, какие шикарные короеды. Отборные и жирнющие. Красавцы упитанные!
— Противные и отвратные, — возразила Голуба. — А как это ты, Гарик, так легко разобрался с пеньком? Крепкий такой был, солидный…. У тебя, что же, руки сделаны из железа?
— Обычные руки.
— Ладно, поверю. А что дальше?
— Первым делом, выбиваем каблуком в земле глубокую выемку-ямку и бросаем туда пойманных короедов…. Ага, не выбраться бродягам! Пусть там и сидят…. Теперь мы должны правильно разобраться с глубиной. Сдвигаем поплавок, то есть, гусиное перо наверх, и забрасываем снасть. Видите, поплавок плашмя лежит на воде? Значит, крючок достиг дна. Вытаскиваем, передвигаем поплавок ниже, снова забрасываем…
— Ничего не изменилось.
— Правильно! Значит, крючок опять опустилась на речное дно. Естественно, повторяем операцию…. Ага, поплавок, наконец-таки, занял нужное положение. То есть, теперь крючок висит над дном. То, что надо…. Вытаскиваем удочку и аккуратно насаживаем на крючок пару-тройку короедов…. Забрасываем и внимательно смотрим на поплавок. Вон — плывёт…. Лишь бы в водоворот не затянуло. Перебрасываем…
— И? — уточнила Голуба.
— Как только гусиное перо погрузится под воду, сигнализируя о рыбьей атаке, надо подсечь. То бишь, дёрнуть за удилище. Только делать это надо очень плавно и коротко, иначе железный крючок разорвёт нежные рыбьи губу, и добыча сбежит…. Всё понятно?
— Понятно, — заверила девушка.
— Тогда держи удилище и не зевай. Иначе рыба сожрёт вкусных короедов. Сожрёт и — безнаказанно — удалится, веселясь от души…
Игорь отошёл в сторону и занялся настройкой второй удочки. Неожиданно сзади раздался громкий всплеск, сопровождаемый восторженным визгом.
"Вернись-ка, братец!", — посоветовал предусмотрительный и хозяйственный внутренний голос. — "Как бы первого крючка не лишиться…".
Ореховое удилище в девичьих руках выгнулось крутой дугой, а по тёмным речным водам активно передвигался туда-сюда приличный — по размерам — бурун.
— Теперь медленно подводи рыбину к берегу! — велел Игорь, свешиваясь над краем низкого обрыва. — Плавнее веди, без рывков! Плавнее! Кому я сказал? Не пускай её к кувшинкам! Тяни влево! Тяни! Молодец! Продолжай…
Минуты через три-четыре он, подхватив указательным пальцем под жабры, вытащил на обрывистый берег приличного сазана.
— Натуральный поросёнок! — восхитился Ждан. — Таких здоровяков вятичей добывают — острогами — только по весне.
"Ну, с поросёнком-то парнишка слегка погорячился", — с гордостью пропыхтел внутренний голос. — "Но на полновесный пудик (может, и с четвертью?), рыбка потянет…".
Потом, пока Ждан и Голуба — уже в две удочки — увлечённо рыбачили, Игорь вырубил подходящие рогульки и, никуда не торопясь, оснастил жерлицы.
— Маленький окунь попался! — сообщила девушка. — Чуть больше крючка, а туда же…. Отпустить его?
— Нет, не надо. Пусть, Ждан зачерпнёт в керамический горшок воды, — велел Игорь. — Опустите туда рыбёшку….. Плавает? Отлично! А когда поймаете второго окушка, пойдём ставить жерлицы на щуку. Впрочем, на живца можно поймать и крупного сома, и налима, и — даже — язя…
Через несколько минут Ждан доложил:
— Попался второй окунь! Двигаемся в камыши?
— Подожди, я только вырублю две жердины, на которые, предварительно воткнув их в речное дно, мы и повесим рогатки…
К обеденному времени плетёный короб был заполнен крупной рыбой доверху.
— Всё, на сегодня заканчиваем рыбалку, — укладывая в тару — в качестве завершающего аккорда — трехкилограммовую щуку, решил Игорь. — Места в коробе, всё равно, больше нет.
— А ты ещё обещал — научить меня плавать, — заныл Жан. — Обещал, ведь?
— Обещал.
— Тогда — выполняй.
— Ну, не знаю…
Понимающе фыркнув, Голуба известила:
— Я подглядывать не буду, не сомневайтесь. Очень надо. И, вообще, отойду в сторонку…
Взяв в руки удочку и поместив в ладонь парочку короедов, девушка торопливо зашагала по обрывистому берегу — прочь от камышей.
Раздевшись, Игорь познакомил Ждана с основами "кроля", "браса" и "баттерфляя".
— Завидую, брат! — оценил мальчишка. — Я тоже обязательно — с твоей помощью — научусь плавать.
"Обещала не подглядывать?", — принялся тихонько нашептывать ехидный внутренний голос. — "Ну-ну…. А под чьей это неосторожной ногой хрустнула сухая ветка? Ты бы, братец, прикрылся, что ли. Ну, хотя бы ладошкой. Или там — на худой конец — фиговым листиком…. Хотя, с другой стороны, именно реклама является двигателем прогресса. В том числе, и прогресса — в человеческих отношениях…. Ха-ха-ха! Молчу, молчу…".
Уже ближе к вечеру они вернулись в Веснянку. Пока Ждан по-честному перегружал половину рыбы в берестяной короб, предоставленный кузнецом, Голуба прошептала — Игорю на ухо:
— Я приду к тебе ночь. Жди…. Может, приду. А может, и нет…
За оконным стеклом безраздельно царствовала-властвовала угольно-чёрная, абсолютно-бесшумная ровенская ночь. Луна и звёзды были скрыты за плотными серыми облаками, пришедшими вечером со стороны морского побережья.
Игорь тревожно ворочался на скамье-кровати, а его неутомимый внутренний голос язвительно нашептывал: — "Переживаешь, братец, мол, придёт или не придёт? А если придёт, то что с ней, молоденькой сумасбродкой, собственно, делать? То бишь, вступать или же не вступать — с милейшей Голубой — во взрослую интимную связь? Я — на твоём месте — не парился бы с разными этическими и моральными аспектами, а непременно бы — вступил. Причём, многократно, по полной программе и с удовольствием…. Всё понял, умолкаю. Сам разбирайся. Моралист хренов…".
Когда за окошком начало заметно сереть, в стекло, тихонько звякнув, ударился маленький камушек.
"Пришла-таки!", — отгоняя вязкую дрёму в сторону, обрадовался развратный внутренний голос. — "Ох, уж, эти девки! Неймётся им, шалавам…".
Игорь, накинув на плечи суконную свиту и вдев босые ноги в войлочные боты, доставшиеся ему в наследство от покойного мужа Мирины, вышел — через светлицу и сени — на крыльцо и, оглядевшись по сторонам, тихонько позвал:
— Голуба, ты? А чем это пахнет? Чем-то — до боли — знакомым…
— Извини, Гарик, но молоденьких и страстных девиц поблизости не наблюдается, — насмешливо известил хриплый старческий голос. — Это я, Ведун, тебя побеспокоил…. Зачем разбудил? Белый иней выпал на траву. Вам пора в дорогу.