К костру он подбежал первым. Чёрная волчица, запрокинув в сторону оскаленную пасть, лежала неподвижно.

"Мертва, тварь", — уверенно определил опытный внутренний голос. — "Янтарно-жёлтые глаза подёрнулись характерной "стеклянной" дымкой…. А что с Голубой? Кажется, пальцы правой руки слегка подрагивают…".

— Помоги, Свен, — попросил Игорь подбежавшего вятича.

С трудом, они "перекантовали" тяжёлую волчью тушу в сторону. Ждан стянул с худеньких плеч свиту и, ловко скатав её в аккуратный рулон, пробормотал — чужим, чуть охрипшим голосом:

— Приподнимите Голубе голову. Я свиту подложу. Чтобы было помягче…. Пумбо, не плачь, пожалуйста.

— Пр-р-р, — жалостливо и скорбно заныл розовый слонёнок, из тёмно-фиолетовых глаз которого закапали обильные слезинки — каждая размером с осенний лесной орех. — Пр-р-р…

"Пиковый расклад", — через полминуты сообщил внутренний голос, имевший некоторые представления о медицинской диагностике. — "Девушка, находясь в бессознательном состоянии, держится ладонями за живот. Между тонкими пальчиками струятся ручейки крови. Лицо — белое-белое. Нос заострился. Вокруг запавших глаз появились тёмно-синие круги. Плохи — дела…. Можно ли ей действенно помочь? Мы же, братец, сейчас находимся не в двадцать первом цивилизованном земном веке. Там-то всё просто — достал из кармана мобильный телефон, да и вызвал "Скорую помощь". А что делать здесь, на дикой Ровене? Попросить помощи у Зорго? Как это осуществить? Ведь, полнолуние наступит не скоро…".

Пушистые ресницы болезненно вздрогнули и слегка затрепетали. Игорь нежно и бережно похлопал девушку ладонью по бледным щекам.

Голуба открыла глаза и неуверенно улыбнулась.

— Как ты, сестрёнка? — спросил Ждан.

— Пр-р-р? — подключился Пумбо.

— Спасибо, хорошо…. А что случилось с чёрным Демоном? Я победила? Он мёртв?

— Победила, — подтвердил Игорь. — Ты — молодец.

— Гарик, пусть все отойдут, — попросила девушка. — Мне надо сказать тебе пару слов…

Когда они остались одни, Голуба призналась:

— Знаешь, у меня нет обиды на чёрную волчицу. Я убила её ребёнка. Она, отомстив, убила меня. Всё по-честному, как и полагается…. Молчи. Ничего не говори. Получилось так, как получилось…. Плохо только, что помираю девицей девственной. Так и не попробовав — того самого…. Как оно, Гарик? Наверное, сладко?

— Сладко, — едва сдерживая непрошеные слёзы, согласился Игорь. — Очень.

— Поцелуй меня…

Губы девушки были ледяными и очень твёрдыми. Шевельнувшись в последний раз, они безвольно замерли.

Игорь выпрямился.

"Ярко-голубые, прекрасные и бездонные глаза-озёра", — едва слышно прошептал скорбный внутренний голос. — "Неподвижные, мёртвые…. Помнишь, братец: — "Дикие пчёлы — над поляной. На пороге застыла весна. Сердце саднило свежей раной. Юная пчёлка — умерла…"? Она словно предчувствовала — скорую смерть…".

Голубу похоронили по древнему славянскому обычаю.

— Остаёмся здесь до завтрашнего рассвета, — объявил Борх. — Не будем торопиться. Всё сделаем по-человечески…. Кстати, двух шустрых молодых волков, которые убежали от вас, мы прикончили. Уже легче. Но не намного…

Гарик, Свен и Борх принялись мастерить из разных деревяшек, сложенных в пещере, погребальный помост — невысокий, метра полтора от земли. Остальные охотники, возглавляемые Пегим, ушли к лесу — за боровой дичью. А Ждан и Пумбо отправились на прогулку в ближайшие скалы.

— Горных цветов наберём, — всхлипнув, объяснил мальчишка. — Голуба их очень любила…

"Она, братец, любила не только цветы, но и тебя — чурбана чёрствого и бессердечного", — неодобрительно прошелестел внутренний голос. — "А, ты? Не уберёг, морда бородатая, девчонку. Эх, жизнь наша — жестянка…".

Один только Орех ничего не делал и, сидя на обрыве, заторможено наблюдал за белыми кучевыми облаками, плывущими по небу.

— Переживает, — обтёсывая топором сосновое брёвнышко, понимающе вздохнул Свен.

— Сомневаюсь, однако, — не согласился с ним Игорь. — Скорее всего, притворяется, гнида пузатая, что переживает.

— Зачем?

— Во-первых, чтобы вгорячах голову не оторвали. Во-вторых, чтобы не утруждаться физической работой. Мол: — "Отстаньте все от меня! Я же переживаю, погрузившись в пучину острых душевных терзаний…. Текущие работы? Совесть поимейте! Сами, оглоеды, справитесь. А мне необходимо со Сварогом — мысленно — пообщаться…".

— Не любишь ты, Гарик, жрецов, — умело выпрямляя на плоском камне — обухом топора — погнутый железный гвоздь, неодобрительно передёрнул плечами Борх.

— Не люблю. А за что их, скользких и упитанных, любить? Только слова красивые умеют говорить, да воду — по любому поводу — мутить. Вот, почему южные вятичи поссорились с северными? Кто в этом виноват? Боги? Айвенго с Ровеной, да Перун со Сварогом? Да, ну…. Наверняка, без жрецов тут не обошлось.

— Это точно, не обошлось, — поддержал Свен. — Чего-то там не поделили, поссорились, и давай вождям — всякое — нашептывать…. А, может, они и не сорились вовсе? Наоборот, сговорились?

— О чём сговорились-то? — нахмурился Борх

— Мало ли…. Старик Ведун так говорит: — "В мирные и спокойные времена жрецы питаются гораздо хуже, чем во времена тяжкие. Народ так устроен. Мол, зачем нужны занудные и длинные молитвы, когда всё и так хорошо? Мол, пусть работают, слуги Божьи, наравне со всеми…".

— Ну-ну. Слова, слова. Говорить их — все горазды…

Через пару часов, когда погребальный помост был окончательно достроен, а Свен ушёл встречать охотников, разговор на религиозную тему продолжился.

— Может, сынок, ты и прав, — присаживаясь на чёрный базальтовый обломок, проговорил Борх. — Это я про Богов и нашу с тобой первую беседу, что состоялась возле туши убитого Большого Кота…. Зачем делить Богов на "своих" и "чужих"? На "правильных" и "не правильных"? Это приводит к чему-то хорошему? Похоже, что нет…. Северные вятичи — наши кровные братья и сёстры. А мы с ними постоянно, безжалостно убивая друг друга, воюем…. Кому от этого хорошо? Нам? Им?

— Фландрийским графам и баронам, — подсказал Игорь. — Вдруг, они задумают пойти серьёзной войной на Славянку? Жёлтое и белое железо — дело серьёзное…. Причём, здесь можно и схитрить.

— Что ты имеешь в виду?

— Например, фландрийцы предложат северным вятичам заключить военный союз-договор. Мол: — "Мы с вами поклоняемся Айвенго и Ровене, а подлые южане — Перуну и Сварогу. Давайте, накажем низких вероотступников?"…. Допустим, не дай Бог, конечно, что северяне согласятся. Тогда противник ударит по нам — одновременно — с двух сторон. А после вполне ожидаемой победы…, - Игорь трижды сплюнул через левое плечо и постучал костяшками пальцев по деревянным пуговицам своей свиты. — Так вот, после возможной победы, фландрийцы — скорее всего — коварно нападут на поселения северных вятичей, сожгут их дотла и станут единственными хозяевами Ровены. А, значит, всего белого и жёлтого железа планеты…. Да и про жрецов Ведун всё правильно говорит. Им, прожорливым, безусловно, выгодно, когда вокруг не спокойно. Люди волнуются и переживают, мудрые жрецы — длинными и гладкими речами — успокаивают народ, насылают на головы врагов гнев Божий, ну, и тому подобное. То есть, работать — в поте лица — не надо, знай себе вволю трепли языком. За это будешь сыт, пьян, одет, обут и обласкан женским полом…. К чему, отец, ты клонишь? Говори начистоту, без загадок.

— Можно и начистоту, — согласился Борх. — Понимаешь, Гарик…. Действительно, нам надо срочно заключать с северными вятичами вечный мир. Более того, хватит уже делиться на "южан" и "северян". Пусть все мы снова станем — "вятичами"…. Согласен со мной, сынок?

— Конечно, согласен. Но, что для этого надо сделать?

— Первым делом, следует повстречаться с Вьюгой и подробно поговорить. Объяснить ему всё.

— С Вьюгой?

— Так зовут вождя северных вятичей. Он проживает в деревне, которая называется — "Зима". Занятная такая деревушка, но меньше нашей Веснянки в несколько раз.

— Как бы не опоздать…

Игорь рассказал о последних странных "картинках", посетивших провидца Ведуна.

— Благородный граф Родэн отправился на север Славянки? — насторожился Борх. — Мулы его каравана везут отравленное вино и отравленную пищу? Не к добру это…. Ладно, как только мы управимся с жёлтым железом, так сразу же — пока не начались сезонные схватки с северянами — двинемся к Зиме. Может, и успеем…. А что, Гарик, с перехваченным письмом Родэна?

— Пока ничего, — признался Игорь. — Не успел разобраться. Но обязательно разгадаю это тайное послание. Но только не сегодня. Потом.

— Я всё понимаю. Бедная Голуба. Жалко девчушку…

Ближе к вечеру — почти одновременно — появились охотники и Ждан с Пумбо.

— Вот, нарвали в лощинах, — бережно раскладывая цветы на погребальном помосте, вздохнул парнишка. — Розовые, голубые, жёлтые, сиреневые. Красиво…

— Пр-р-р, — задумчиво покачав розовыми ушами, согласился слонёнок.

"Эдельвейсы?", — засомневался внутренний голос. — "Ну, не знаю, не знаю. Ведь, осень на дворе. Впрочем, братец, мы находимся на Ровене. Здесь, похоже, возможно всё…".

Охотники принесли уже разделанную тушу молодой косули, несколько упитанных зайцев и с пяток тетёрок.

— Запеките косулю над костром, — распорядился славянский вождь. — На вертеле, понятное дело. А тетёрок и зайцев оставим на завтра. Только освежуйте их. Пегий, а ты бересты надрал?

— Надрал. Вот, целая охапка.

Ждан шёпотом пояснил:

— Сейчас отец сплетёт подходящий туесок для пепла. Отправляясь в поход, не полагается брать с собой погребальных горшков. Мол, очень плохая и неверная примета…

Перед закатом солнца они уложили на помост тело Голубы.

— Рядом положите мёртвую волчицу, — распорядился Борх. — Они же обе погибли в честной схватке. Следовательно, являются сёстрами. По крайней мере, сёстрами по Духу…

— Я могу прочесть молитву, — немного смущаясь, предложил Орех. — То есть, попросить Перуна и Сварога, чтобы они ласково встретили — в Небесной стране — покойную.

— Спасибо, жрец, но обойдёмся без тебя, — демонстративно глядя в сторону, ответил Игорь. — Я сам поговорю с Богами. Объясню им, мудрым и добросердечным, как и что. Не переживай.

Орех, боязливо втянув голову в пухлые плечи, послушно отошёл в сторону.

— Правильно, — одобрил Ждан. — Не нужна нам помощь от чужих. Сами справимся.

Когда рядом с бездыханным женским телом была аккуратно уложена мёртвая чёрная волчица ("Килограмм на сто пятьдесят потянет", — определил навскидку хладнокровный внутренний голос), Борх произнёс краткую погребальную речь:

— Всё в этом мире имеет своё начало и свой конец. Так повелось издревле…. Боги определяют сроки нашего прихода в этот сложный Мир. Они же властны и над нашим внезапным уходом. Так повелось издревле…. Прощай, Голуба! Счастливой тебе охоты — в чудесных лесах заветной и щедрой Небесной страны!

Вождь южных вятичей резко развернулся и, понурив седую голову, медленно зашагал к высокому костру, расположенному метрах в ста двадцати от погребального помоста.

— Возьми, Гарик! — протянул уже зажжённый факел Свен. — Она бы выбрала тебя.

Подойдя к помосту, он последний раз взглянул на милое бледное личико, прощаясь, нежно коснулся ладонью девичьих губ, лба, щёк.

— До свидания, пчёлка, — прошептал Игорь, после чего бросил горящий факел под помост, в самую гущу сухих ветвей…

Дрова вспыхнули почти мгновенно, лицо обдало жаром, запахло горящим сукном и палёной волчьей шерстью.

"Отступаем, братец!", — предложил расстроенный внутренний голос. — "Отступаем…. Видимо, сегодня не наш день…".

Выяснилось, что предусмотрительный и запасливый Борх прихватил с собой из Веснянки объёмную кожаную флягу, наполненную крепкой медовухой.

— Косуля уже готова, — доложил Свен. — Нарезать на куски?

— Нарезай. А ты, Гарик, сделав пару глотков, пускай флягу по кругу…

Через несколько минут внутренний голос любезно поделился ощущениями: — "Эта медовая бражка, братец, нечета прежним хмельным напиткам, которые нам довелось пробовать в Веснянке. Градусов на семьдесят пять потянет, не меньше. По крайней мере, в голове уже слегка зашумело…. Косуля? Мясо — как мясо. Ароматное, сочное, в меру пропечённое. Настоящего вятича — вкусным мясом — не удивишь…. Ага, фляжка, обойдя по кругу, возвращается. Сделай-ка ещё пару-тройку глотков. Не пожалеешь…".

Медовуха, действительно, оказалась очень крепкой и забористой. Вскоре славяне, вольготно рассевшись вокруг костра, принялись — дружным и слаженным хором — петь.

Одна из тягучих песен — в вольном переводе с ровенского языка на русский — звучала примерно так:

Игорь, тихонько пихнув в бок локтем сидящего рядом Ждана, шёпотом спросил:

— А что это за песенка такая? Откуда она взялась?

— Пилигримы "принесли" с собой из далёких краёв, — также тихо ответил парнишка. — Много-много лет тому назад. Наверное, из Фландрии.

"Нестыковочка, однако, наблюдается по песенному тексту!", — заметил педантичный внутренний голос. — "Вот, братец, сам посуди: — "Он пройдёт — через много стран…". Как это прикажешь понимать? На Ровене расположены только две страны — Славянка и Фландрия. Разве две — это "много"? Далее: — "И легко проплывёт океан…". Проплывёт — в смысле — пересечёт? Откуда и куда? Речь идёт о кругосветном путешествии? Спрашивается, для чего, если на Ровене имеется лишь один континент и — к нему в довесок — один островной архипелаг? Что-то здесь не то…. А помнишь, старик Ведун упоминал про табак, который появляется — невесть откуда — в южной Фландрии? Эге, похоже, что старина Зорго — по укоренившейся привычке — опять не рассказал нам всей правды. На сей раз, об истинной географии планеты, носящей насквозь поэтическое название — "Ровена"…. Кстати, братец, меня тянет в сон. Причём, настойчиво…. Ты как, ещё не созрел?".

Утром, как только из-за горизонта выглянул краешек светло-зелёного солнечного диска, Борх разбудил вятичей.

Протянув Игорю симпатичный берестяную коробочку, снабжённую тугой крышкой, он пояснил:

— Этот туесок предназначен для праха.

Подойдя к месту, где вчера располагался погребальный помост, Игорь заполнил коробочку — доверху — серым пеплом. Вернувшись назад, он спросил у вождя:

— Что делать дальше с погребальным сосудом?

— Отдашь коробочку матери Голубы. Естественно, потом, когда вернёмся в Веснянку.

— А почему — я?

— Потому, сынок, что тебе уже пора становиться взрослым мужчиной. А настоящий мужчина никогда не чурается важных дел. Сколь трудными эти дела не были бы. Понимаешь, о чём я толкую?

— Понимаю, — тяжело вздохнул Игорь.

Ещё через час отряд подошёл к чёрному рваному провалу в земле, из которого явственно пахнуло застарелой гнилью.

"Чем же так воняет?", — насторожился внутренний голос. — "Может, тропическими болотами? Или же — гниющим фермерским силосом?".

Брезгливо подёргав крыльями толстого носа, Свен признался:

— Никогда — по доброй воле — не полез бы в эту подозрительную яму с обвалившимися краями.

— Почему, брат? — насмешливо улыбнувшись, поинтересовался Пегий. — Неужели, побоялся бы?

— Не в этом дело. Просто…. Что тебе напоминает эта нора?

— Ну, судя по характерным запахам…. Обыкновенная медвежья берлога. Только заброшенная. Мол, косолапый зимовал в ней много лет подряд, а потом — по неизвестной причине — переселился в другие края. Или же умер от старости. Возможно, как раз, в этой самой ямине.

— И я толкую про то же самое. Кому — из нормальных людей — нужна заброшенная берлога? Что полезного и дельного в ней можно отыскать? Только закаменевшие медвежьи испражнения…

— Заканчиваем болтать по-пустому! — нахмурился Борх. — Зажигайте факелы! Сколько? Думаю, что трёх будет вполне достаточно.

— А чем это так пахнет из норы? — спросил Ждан.

— Пр-р-р? — поддержал Пумбо.

— Гниющими водорослями. Под землёй, как я уже говорил, протекает самая настоящая и полноводная река.

Подавая подчинённым пример, вождь вятичей спрыгнул в чёрный колодец. Спустя две-три секунды над провалом показалась морщинистая ладонь, и голос Борха велел:

— Свен, давай факел! Спускайтесь по одному. По очереди, естественно. Идём, как легко догадаться, на запад. Только — в самом начале — нагибайте головы, вход в тайный подземный коридор достаточно низкий.

"Походная жизнь пошла старику на пользу!", — одобрительно хмыкнул внутренний голос. — "В Веснянке он ходил, тяжело опираясь на чёрное массивное копьё. А сейчас хромота полностью прошла. Вон, как ловко сиганул с двухметровой высоты…".

Игорь, выждав с минуту, проследовал вслед за вождём и, подняв руки вверх, попросил:

— Передайте-ка мне Пумбо.

Розовый слонёнок, обеспокоенно похрюкивая, вёл себя на удивление спокойно, то есть, не вырывался и толстыми ногами не сучил. Оказавшись на дне ямы, он лишь заинтересованно спросил:

— Пр-р-р?

— За Борхом следуем, — проинструктировал Игорь. — Видишь, отсвет горящего факела? Нам — туда. Только, прошу, держись рядом со мной. Не надо, сломя голову, носиться по подземному ходу. Договорились?

— Хр-р-р, — заверил Пумбо и — без промедлений — рванул вперёд.

Игорь, нагнувшись, преодолел узкий лаз и оказался в широком и высоком подземном коридоре.

"Похоже, что наш розовый приятель отлично видит в темноте", — известил ворчливый внутренний голос. — "По крайней мере, передвигается по подземелью очень уверенно. А его круглые слоновьи глаза — при этом — превращаются в изумрудно-зелёные монетки. Прямо, как у среднестатистического домашнего кота…".

Борх, сжимая в ладонях чёрное массивное копьё, дожидался его у ближайшего поворота.

— А куда подевался Пумбо? — спросил Игорь.

— Отправился на разведку, — усмехнулся славянский вождь — Не беспокойся, сынок, за этого розового шустрика. Ничего плохого с ним не случится, — оглянулся назад. — Ага, наши спускаются. Вижу светло-жёлтое факельное пятнышко…. Двигаемся дальше. За мной!

Минуты через три-четыре внутренний голос занялся своим любимым делом, то есть, подробными комментариями увиденного: — "Обыкновенный заброшенный подземный ход, не более того. Сталактиты, сталагмиты, уродливые каменные наросты…. Смотри, братец, на правой стене выбиты грубые рисунки. Благородный олень убегает от охотника, вооружённого коротким копьём. Лоси, выстроившись в длинную цепочку, целенаправленно следуют куда-то. Двухмачтовый кораблик — под косыми парусами — уверенно разрезает крутые волны…. На нашей Земле такие картинки называются — "петроглифами". А кто, интересно, выбивал на каменной стене эти конкретные рисунки? Скорее всего, древние ровенские вятичи. Не иначе…".

Впереди послышался бодрый перестук.

— Что это такое? — выставляя вперёд остриё копья, насторожился Борх.

— Ничего страшного, — заверил Игорь. — Это просто наш отважный Пумбо возвращается из разведки.

Беззаботно помахивая коротким хвостиком, подбежал розовый слонёнок и, "разжав" хобот, положил у ног вождя вятичей пузатую бутылку тёмно-зелёного стекла, заткнутую деревянной пробкой.

— Ничего себе, — удивился Борх. — Гарик, осмотри-ка находку.

Игорь, нагнувшись, поднял тяжёлую бутылку и, поднеся её к факелу, сообщил:

— Внутри находится пергамент, скатанный в трубочку. Возможно, это чьё-то письмо…

— Письмо? Вполне может быть. Бабочки, знающие, как протекают морские течения, так иногда поступают, пересылая бутылки с письмами от одного острова к другому.

— Причём здесь море? Мы же сейчас находимся глубоко под землёй.

— Под землёй, — согласно кивнул головой Борх. — Но воды подземной реки, через которую нам предстоит перейти по перекидному мосту, солоны. Значит, речка берёт своё начало из моря. Куда она впадает? Это никому не известно. Может, только мудрым Богам…. Спрячь, сынок, найденную бутылку в короб. Потом ознакомимся с посланием. На привале, когда выберемся из подземелья…. А тебе, внимательный мамонтёнок, спасибо. Молодец! Хвалю!

— Пр-р-р! — обрадовано откликнулся Пумбо и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, скрылся в подземной темноте.

"Мол: — "Рад стараться, уважаемый товарищ командир!". Или что-то похожее", — перевёл внутренний голос. — "Куда он умчался? На поиск новых ценных раритетов, понятное дело…".

Часа через два впереди послышался странный навязчивый шум.

"Словно гудит старенький водопроводный кран, у которого уже давно прохудилась резиновая прокладка", — сообщил внутренний голос, любящий — время от времени — побаловаться нестандартными ассоциациями. — "Бывает, конечно…".

Из-за ближайшего поворота появился Пумбо и, приветливо похлопав розовыми ушами, положил на каменный пол деревянный, тщательно оструганный брусок.

— Плохи наши дела, — загрустил Борх. — Хуже не бывает…

— Это одна из частей перекидного мостика? — спросил-предположил Игорь.

— Ага, она самая.

— Ничего, починим. Я захвачу оторванный брусок с собой.

— Может быть, и починим. Но дело не только в этом, сынок…. Слышишь — шум воды?

— Слышу.

— А, ведь, не должен, — расстроено вздохнул вождь вятичей. — Вернее, я не правильно выразился…. Рано мы с тобой услышали эти звуки. Рановато. Да и на землю посмотри, — присел (вместе с факелом), на корточки. — Сухие водоросли, камышины, щепки. Никогда здесь не наблюдалось ничего похожего…. Чтобы это значило?

— Наверное, по прошедшей весне подземная река выходила из подземных берегов, — предположил Игорь. — Такое и на земной поверхности частенько случается.

Поворот, второй, третий…. Коридор вывел их в просторный подземный зал, по которому — перпендикулярно коридору — протекала река: очень быстрая, с белыми от пены перекатами и бурунами, шириной — около двадцати пяти метров. Причём, в этом помещении присутствовало, какое-никакое, но — освещение: вдоль берегов реки валялись многочисленные деревянные гнилушки.

"Серо-жёлтый сумрак, короче говоря. Эге, а вон и перекидной деревянный мостик. Вернее, его жалкие остатки", — неуверенно захмыкал недоверчивый внутренний голос. — "И, вообще, непонятно, как работает (работало?), данное инженерное сооружение. Длина полотна полуразрушенного моста, ей-ей, не превышает и десяти метров…".

— Сколько себя помню, эта река всегда бала гораздо уже. Примерно раза в три, — удивлённо покачав головой, проговорил Борх. — Теперь перекидной мостик нам не поможет. Даже если мы и починим его…. Что делать?

— Пр-р-р? — преданно поглядывая на Игоря, прохрипел Пумбо.

Вскоре на речной берег вышли и остальные бойцы отряда.

— Не повезло нам, — наспех оценив обстановку, огорчённо подытожил за всех Свен. — Мост не поможет. Неужели, придётся, не добыв жёлтого железа, возвращаться в Веснянку? Народ опять начнёт волноваться. Могут и побить…. А, Гарик?

Невозмутимо пожав плечами, Игорь попросил:

— Доставайте, друзья, из коробов все верёвки, какие есть.

— Зачем? — с надеждой в голосе спросил Ждан.

— Переправу наладим. А после переберёмся на тот берег. Ну, что застыли, славяне? Шевелитесь! Время дорого…

Надёжно связав между собой три самых толстых верёвочных куска, он пояснил:

— Один конец верёвки закрепим здесь, обмотав вокруг этого каменного нароста. Другой, предварительно привязав к нему тяжёлый камень, перебросим на противоположный берег. Я переплыву через реку. Натяну — до звона — верёвку и тщательно закреплю второй конец. Причём, так, чтобы верёвка была натянута — от этого берега к тому — под небольшим наклоном. Для чего нужен наклон? Чтобы переправить — "самотёком" — походные короба. Без тяжести за спиной и людям, держась ладонями за верёвку, будет легче перебираться через реку…. Впрочем, уточняю. Сперва я переплыву, а только потом вы перебросите верёвку с привязанным камушком. Иначе она мне может помешать.

— Как же ты, сын Великого вождя, окажешься на другом берегу? — вежливо, с нотками приторной лести в голосе, поинтересовался Орех. — Теченье-то — бешеное…

— Переплыву.

— Мой брат очень хорошо плавает! — надувшись гордым пузырём, объявил Ждан. — Он обязательно переберётся!

Внутренний же голос был настроен менее радужно, заявив: — "Легко, красуясь на публику, пообещать. Только трудно выполнить…. Выше по течению расположен высокий водопад, под которым — туда-сюда — шастают нехилые водовороты. Ниже по течению наблюдается каменная гряда, состоящая из обломков скал, между которыми гремят-бушуют белые буруны. Между водопадом и бурунами — всего-то метров шестьдесят-семьдесят водной акватории. Вернее, стремительного течения…. Смотри, братец, как бы ни того. Как бы в ящик, героически форсируя подземную речку, не сыграть. Тьфу, тьфу, тьфу!".

Выбрав подходящее местечко, Игорь разделся.

— Сынок, может, не стоит? — заметно волнуясь, спросил Борх. — Страшное здесь место.

Успокаивающе подмигнув старику, Игорь бросился в воду и активно заработал руками-ногами, разрезая речное течение наискось, примерно под углом в сорок пять градусов…

Всё вокруг бурлило, гудело и клокотало. Речная вода так и норовила — через нос — добраться до нежных человеческих лёгких. Мышцы рук и ног постепенно каменели.

"Где же этот берег?", — испуганно заныл внутренний голос. — "Как голова-то кружится. Цветные круги — бесконечной чередой — плывут перед глазами…. Господи, помоги!"

Удар! Дикая боль в затылке. Солёный привкус во рту. Чернота…