Раздался тихий щелчок, и в голове, плавно пробив серо-жёлтую муть, появилась цветная "картинка".

Небесно-лазурная морская гладь — безбрежная, покрытая множеством "зубчиков" мелких волн. Впрочем, северо-восточный ветерок слаб и ласков, и "белых барашков" нигде не наблюдается. По морю плывёт неизвестное двухмачтовое судно — светло-бежевые допотопные паруса, длинный бушприт, низкие покатые борта, обшитые янтарно-жёлтыми сосновыми досками. Гранитная неуклюжая скала, нависающая над морем. На скале стоит Аля, одетая…. Чёрт его знает, во что одетая! Откровенно-странный и непривычный наряд. На стройном левом бедре располагаются богато-украшенные ножны, закреплённые на широком кожаном поясе. Из ножен торчит чёрная рукоятка меча. Пояс украшен многочисленными нашлёпками-заклёпками белого металла.

— Гарик, где же ты? — тоскливо всматриваясь в морскую даль, вопрошает Алина. — Что, вообще, происходит? Когда же мы увидимся с тобой, любимый? Когда?!

"Картинка" бледнеет и, постепенно истончаясь, исчезает. На смену ей приходит другая.

Тёмный сруб старого колодца. Рядом со срубом стоит толстый берёзовый чурбак. На чурбаке, опираясь на сучковатый посох, сидит слепой старик в славянских одеждах.

— Извини, Гарик, — смущённо улыбается Ведун. — Но ничего не могу сказать о фландрийском графе Родэне. Куда он, сука злая, направляется? С какой целью? Что задумал? Сплошная и мутная пелена. Непрозрачная, плотная и загадочная…. Попробуй расшифровать перехваченное "голубиное" письмо. Если у тебя получится, то и я узнаю о содержании послания. Может быть, тогда всё и прояснится. Ты, уж, постарайся.

И эта "картинка" пропадает. Чернота. Тишина. Бесконечная череда цветных надоедливых кругов…

В висках назойливо и глумливо стучало, во рту было по-прежнему солоно, а затылок превратился в безраздельную вотчину тупой и навязчивой боли.

"Солоно во рту?", — очнулся живучий внутренний голос. — "Ерунда, братец. Не думай о всяких пошлых глупостях. Никакая это и не кровь, а самая обыкновенная морская, то есть, речная вода…. Ну, успокоился, паникёр хренов? Открывай-ка глазоньки. Надо — в срочном порядке — сориентироваться на местности…".

Некоторое время ресницы упорно отказывались выполнять команды, подаваемые мозгом, но потом, всё же, приоткрылись.

Следуя совету мудрого внутреннего голоса, Игорь мельком огляделся по сторонам и тихонько (мысленно, понятное дело, чтобы в рот не попала новая порция солёной воды), прошептал: — "И ничего страшного и безнадёжного. Держусь руками за какой-то базальтовый отросток, торчащий из речного дна. До вожделенного берега — метра три с половиной. Всего-то пары секунд не хватило. Выберемся, не вопрос…".

Борясь с беснующимся белым буруном, он медленно перегруппировался и, оттолкнувшись от валуна, погрёб к берегу. Вскоре подошвы ног нащупали спасительное дно….

Игорь, слегка пошатываясь, выбрался на пологую песчаную отмель. С противоположного берега — сквозь речной шум и грохот — долетали возбуждённые людские голоса и тревожный рёв Пумбо.

Он обернулся, успокаивающе помахал руками, вскинутыми над головой, и прокричал:

— Нормально всё, славяне! Ништяк…

"Прокричал?", — ехидно поморщился внутренний голос. — "Хриплый шепоток получился, не более того…. Да, прилично тебя, братец, шандарахнуло о речной камешек. Спина, наверное, представляет собой один сплошной сизый и крайне неаппетитный синяк. А на затылке шишка — размером со спелую грушу — вспухла…. Не трогай, морда легкомысленная! Больно же будет. Лучше отдохни малость, приди в себя…".

Пройдя метров тридцать-сорок вверх по течению реки, Игорь присел на мелкозернистый песочек. Вскоре рядом с ним шлёпнулся плоский камень, к которому был привязан конец верёвки.

— Что же вы, ребятки? — вырвалось невольно. — Дайте, ради Сварога, передохнуть. Не гоните, пожалуйста, лошадей…

Только минут через пятнадцать он поднялся на ноги и, отвязав верёвку от камня, окинул испытующим взглядом берег.

"Ну, и к чему привязывать верёвку?", — задумался внутренний голос. — "К данному обломку скалы? Нет, в этом случае не получится — требуемого наклона…. Вот же, отличный вариант! Из земли — почти на метр — торчит толстенный чёрный стержень — диаметром сантиметров двенадцать-пятнадцать. Похоже, стальной. Или же изготовленный из другого, неизвестного металла…. Стоп! Откуда в ровенском заброшенном подземелье могла взяться такая солидная штуковина? Вопрос, что называется, риторический…. Скорее всего, этот стержень является приветом из тех древних Времён, когда Ровена находилась под контролем цивилизации "учёных раздолбаев". Нет, они назывались как-то по-другому. Кажется, "учёные лоботрясы", что, впрочем, сути не меняет….Значит, у "лоботрясов" на Ровене была построена некая опорная База. Потом на планету упал гигантский метеорит, рвануло, начались разнообразные природные катаклизмы. В том числе, связанные и со значительными подвижками земной (в смысле, ровенской), коры. В результате База "лоботрясов" была разрушена до основания, и данная железяка — это всё, что от неё осталась. Часть какой-то опорной металлоконструкции, не иначе…. Впрочем, какая нам разница? Привязывай, братец, верёвку к чёрному стержню. Всё равно, ничего лучшего не наблюдается…".

Переправа отряда через подземную реку заняла часа два с половиной. Причём, как это и не странно, прошла без каких-либо значимых казусов, неприятностей и происшествий. То бишь, ничего из походных вещей не утонуло, никто из бойцов в воду не падал. Да и Пумбо, помещённый в походный короб (оставшийся от погибшей Голубы), перенёс путешествие над беснующейся рекой достаточно спокойно. То есть, с полным пониманием…. Правда, все люди вымокли — до последней нитки. Но, как известно, ни одна серьёзная операция не обходится без издержек…

Борх, осторожно и умело нанося на ушибленную спину Игоря тёмно-бурую лечебную мазь (очень холодную и пахнущую полевым летним разнотравьем), признался:

— А мы, уж, подумали, сынок, что не увидимся с тобой больше. Как оно понесло тебя, как — понесло…. А потом — бах! Приложило об камень…. Что помогло тебе выжить? Загадка. Здоров ты — до полной и окончательной невозможности…. Спрашиваешь о стержне из чёрного железа? Не знаю, что это такое. Все мои предки пробовали — отколоть, отрубить, отпилить от него хотя бы кусочек. Хотя бы крошку. Но ничего не получилось…. Как ты себя чувствуешь? Сможешь идти дальше?

— Смогу, — вздохнул Игорь. — Деваться-то некуда….

— Идти дальше? — тут же заныл Орех, обладавший, как выяснилось, отменным слухом. — Надо сперва обсохнуть и покушать. Давайте, разведём костёр, а? Вдоль речного берега можно вдоволь набрать подходящих деревяшек…. А потом зажарим над пламенем, — жадно сглотнул подступившую слюну, — пару зайчишек.

— Вообще-то, от жаркого костра и я бы не отказался, — выжимая заранее снятую кошулю, согласился Свен. — Зайчатина? Неплохо, конечно. Но запечённая на углях тетёрка — на мой вкус — гораздо лучше…

Славянский вождь, тщательно запечатывая деревянной пробкой керамическую бутылочку с целебной мазью, объявил:

— Костёр отменяется! Нам надо спешить. Необходимо выбраться на земную поверхность часа за два до заката — чтобы осмотреться и выбрать безопасное место для ночлега. Выйти на территорию Пограничья — ночью? Никому не советую. Запросто можно напороться на разнообразные, в том числе, и на смертельно-опасные неприятности. Заночевать (то есть, сделать полноценный десятичасовой привал), в этом подземелье? В полной темноте, так как здешних дров хватит — от силы — часа на полтора? Полный бред! Тут найдутся желающие — перегрызть беспечным путникам нежные глотки. Не сомневайтесь.

— А, вот, Пограничье…. Что это? — спросил Игорь.

— Место такое. Расположенное между Волчьим нагорьем и Жёлтым ущельем. Скалы, ледники, леса. Звери всякие и разные. Голодные и злые…. Ну, и Демоны. Как же без них, родимых? Всё ясно, оглоеды?

— Пр-р-р, — подтвердил Пумбо.

— Тогда подхватили вещички. Жду…. Все готовы? Орех, идёшь последним. Посматривай там…. За мной!

Отряд, снова войдя в коридор, двинулся на запад — перпендикулярно течению подземной реки.

— Кап, кап, кап, — срываясь с тёмно-синих сталактитов, размеренно нашептывали капли воды. — "Всё хорошо и благостно, ребята. Расслабьтесь, друзья. Погрузитесь — на всю катушку — в сладостные раздумья и мечты. Неприятности, горести и опасности остались в далёком прошлом. Кругом — только свои…".

А ещё в правой коридорной стене — время от времени — наблюдались круглые и овальные дырки.

"Чьи-то норы?", — забеспокоился осторожный внутренний голос. — "Кто, интересно, в них проживает? Неторопливые и насквозь мирные подземные барсуки? Ну-ну…. Не расслабляйся, братец! Посматривай, как любит говорить Борх…".

Почувствовав, как его колено бережно прихватил хобот розового слонёнка, шагавшего сзади, Игорь попросил:

— Пумбо, заканчивай валять дурака. Не смешно.

— Пр-р-р, — снова пуская в дело хобот, настойчиво заявил слонёнок. — Пр-р-р! Пр-р-р! Пр-р-р!

— Чего тебе надо? Прекращай — дурью маяться!

"Он же сигнализирует об опасности", — вмешался беспардонный внутренний голос. — "Что тут, собственно, непонятного? Это ты, братец, глуповато выглядишь…. Почему? По кочану! Ты что, на Земле телевизора не смотрел? Там же чётко — причём, по всем каналам сразу — объясняют, мол: — "Животные, они беду чуют издалека. Землетрясения, к примеру, извержения вулканов, цунами…". Стыдно не знать таких элементарных вещей…".

Остановившись, Игорь позвал — в темноту:

— Свен!

— Здесь! — прилетел ответ.

— Подойди ко мне.

Светло-жёлтый огонёк, маячивший впереди, описав короткую дугу, приблизился.

— Что случилось? — спросил охотник, в правой ладони которого было зажато древко горящего факела, а в левой — древко длинного копья.

— Идём назад, — вынимая из ножен кинжал, сообщил Игорь. — Что-то случилось. Пумбо беспокоится. Орех отстал…. Слышишь?

— Ага. Скулит кто-то. Тоненько так, жалостливо. Словно весенний заяц, лапа которого — сутки назад — попала в охотничью славянскую петлю. Вроде, жив ещё. С другой же стороны, надежды на освобожденье нет. Типа — на последнем издыхании — надежда. Помирает…. Лапу отгрызть? Не у каждого хватит…. Чего, спрашивается, хватит? Смелости, отваги, веры в светлое Будущее. Мол, и на трёх лапах — жить будем. Жить, жрать и успешно размножаться…. Пошли?

— Пошли. Пумбо, будь другом, подожди нас здесь. Розовой головой мотаешь? Мол, никак не можешь? Почему? Ну-ну, кажется, я понял…. Бойцовская совесть, доставшаяся от славных предков, не позволяет? Тогда держись, ради Перуна, за Свеном и мной. Договорились?

— Пр-р-р…

— А как же я? — раздался обиженный мальчишеский голосок, и из подземной темноты вынырнул Ждан. — Решили обойтись без меня? Как мыть — в ледяной родниковой воде — грязную посуду, так сразу — Ждан. А как подвиги совершать? Мол, сами? Нечестно это. Даже не позвали…. Пумбо, Пумбо. Не ожидал я от тебя такого вероломства…

— Достаточно — бесполезных слов и споров, — возмутился Игорь. — Все замолчали. Выдвигаемся — в полной тишине — на поиски отставшего (пропавшего, заблудившегося?), младшего жреца.

Вскоре, у очередного поворота подземного коридора, к чуть слышному — жалобному и безвольному — скулежу добавилось чьё-то хищное сопенье и довольное чавканье.

— Хр-р-р, — тихонько поведал Пумбо.

— Чёрные крысы, — вставляя в "нашлёпку" пращи круглый булыжник, шёпотом пояснил Ждан. — Они тоже были когда-то Демонами. А сейчас — просто — крысы…. Будем атаковать?

— Будем, — подтвердил Игорь. — Но только чуть позже. После моей команды.

Он осторожно выглянул из-за каменного ребра.

"Данному — насквозь сюрреалистическому — сюжету и сам непревзойдённый Сальвадор Дали позавидовал бы, честное слово", — подпустив менторских интонаций, поведал чопорный внутренний голос. — "Орех, вытянув ноги в разные стороны, сидит на каменном крошеве, безвольно прислонившись спиной к стене тайного коридора. Сидит, воет и трясётся. В том плане, что его руки-ноги слегка подрагивают, а губы — так и вовсе — ходят ходуном. Мало того, что ходят, так ещё и воют — со всем прилежанием…. Крысы? Здесь Пумбо и Ждан полностью правы. Наблюдается десятка полтора тварей — каждая размером с приличную сторожевую собаку. Две чёрные особи старательно грызут-терзают тёмно-коричневые боты, напяленные на ступни младшего жреца. Третья угнездилась на его круглой голове. Остальные твари насторожённо шастают возле и около неподвижного человеческого тела. Видимо, примериваются — прежде, чем наброситься. Теперь понятно, кто проживает в тех норах…".

Игорь, вытащив из ножен, метнул ровенский кинжал.

— Вжжж! — надсадно пропел тёмный веер.

Он не промазал. Он попадал всегда и везде — во всё и вся….

Крыса, сидящая на голове Ореха, коротко взвизгнув, упала на каменный пол подземного хода. Естественно, вместе с кинжалом, метко пробившим её жирный загривок.

— Мочи их, ребята! — скомандовал Игорь.

Свен, коротко размахнувшись, метнул тяжёлое копьё. Ждан швырнул — из пращи — увесистый камень.

На чёрных крыс всё это (даже вместе взятое), не произвело особого впечатления. Выстроившись — по ширине коридора — в ряд, они, мерзко зашипев, двинулись вперёд.

"То бишь, это они атакуют, а, вовсе, не мы", — пессимистично оповестил внутренний голос. — "Оружейный же арсенал у нас — откровенно не богат. Два кинжала — у Свена и Ждана, да твой, братец, дротик. Не считая пращи…. Негусто. Надо отступать и звать подмогу. Орех? Ну, не знаю. Собственная шкура, как говорится, дороже…".

Тут, проскочив между коленями людей, на сцену боевых действий вышел Пумбо. Протяжно и громко протрубив, слонёнок отважно зашагал

навстречу противнику.

Появление розового бойца произвело на чёрных крыс неизгладимое впечатление. Отчаянно завизжав и трусливо поджав облезлые хвосты, они развернулись и, смешно семеня коротенькими серыми лапками, побежали прочь.

— Хр-р-р! — бросаясь в погоню, воинственно известил Пумбо.

"А ещё говорят, мол, слоны — до дрожи — боятся крыс и мышей", — удивлённо прошелестел внутренний голос. — "Похоже, что всё обстоит — с точностью — наоборот. Впрочем, в данном конкретном случае речь идёт о ровенских мышах, крысах и слонах…".

Они подошли к Ореху, продолжавшему безвольно сидеть возле стены подземного коридора. Ладони младшего жреца крепко сжимали голову, между пальцами правой руки сочилась алая кровь.

— Что это такое? — указывая рукой на каменный пол, неуверенно спросил Ждан. — Какая-то белая штуковина валяется в кровавой луже. То ли, маленькая тряпочка, то ли…

Игорь, придерживая каблуком сапога чёрное тельце, извлёк ровенский кинжал из жирного загривка мёртвой крысы, тщательно обтёр клинок о густой тёмно-зелёный мох, росший на левой стене подземного хода, и, отправив кинжал в ножны, разъяснил:

— Это, брат, не тряпочка. А обгрызенное человеческое ухо.

— Чьё — ухо?

— Божьего слуги, понятное дело. Крыса, которую я убил, откусила Ореху правое ухо, а дожевать не успела. Бывает.

— Сейчас я найду подходящую льняную тряпицу, — снимая с плеч походный короб, пообещал Свен. — Перевяжем бедняге рану, остановим кровь. Ничего, и без уха можно жить. Например, воздавая льстивые бесконечные похвалы могучим и добрым Богам…

Из-за поворота, со стороны подземной реки, доносилась, не смолкая, звуковая какофония — бодрый перестук слоновьих ног, воинственные вопли и жалобный писк подземных грызунов.

— Как бы эти крысиные Демоны не откусили Пумбо хобот, — забеспокоился Ждан. — Может, позовём мамонтёнка обратно?

— Не стоит отвлекать нашего розового приятеля от охотничьих дел, — посоветовал Игорь. — Пусть развлекается. Ему, скорее всего, ничего не угрожает.

— Почему?

— Видишь ли, крысы — по определению — не отличаются храбростью. То есть, нападают только на тех, кто трусливее их. Они всегда чувствуют, кто перед ними. Орех — законченный трус. Вот, крысы и решили его скушать…. А наш Пумбо?

— Отвязанный храбрец! — с гордостью в голосе сообщил мальчишка. — Отважный и благородный!

— Полностью согласен с тобой. Поэтому крысы, сломя голову, и убегают от него, даже не помышляя о сопротивлении…. Свен, ты нашёл тряпицу? Молодец. Дай-ка её мне…

Взяв из рук охотника прямоугольный кусок белого полотна, Игорь подошёл к младшему жрецу и, положив ладонь на темечко раненого, попросил:

— Отними-ка ладони от ушей. Давай, родной. Я тебе рану перевяжу.

— М-м-м-м, — болезненно раскачиваясь из стороны в сторону, нервно затянул Орех. — М-м-м-м….

— Руки, тварь, убрал! Ну, кому сказано!

Младший жрец послушно выполнил команду и, посмотрев на Игоря испуганными, совершенно-безумными глазами, спросил — тоненьким-тоненьким голоском:

— Граф Родэн? Это вы?

"Спёкся, голубчик!", — жизнерадостно хохотнул циничный внутренний голос. — "В том плане, что крыша — от пережитого страха — съехала. Чёрные зрачки увеличились по площади — в отличие от обычного состояния — раз в двадцать-тридцать. Цветовой "глазной фон" поменялся самым кардинальным образом. Были глаза (по визуальным ощущениям), васильковыми, а стали — тёмно-тёмно-карими. Бывает…. Слегка крыша съехала? Или же всерьёз? И причём здесь — граф Родэн? Это приболевший Божий слуга, видимо, так неадекватно отреагировал на властные нотки в твоём, братец, голосе…. Как бы там ни было, но этим немаловажным обстоятельством стоит воспользоваться. В смысле, не грех и воспользоваться…".

Заговорщицки подмигнув Ждану и Свену, Игорь, напустив на физиономию аристократическую брезгливость, ответил:

— Конечно, я. Кто же ещё? Фландрийский Родэн, собственной персоной…. Ну, дружок, как дела?

— Хорошо — дела. Просто отлично, — истово заверил Орех. — Скоро я узнаю, где вятичи добывают жёлтое железо. Узнаю, и расскажу об этом Верховному жрецу.

— Что ещё?

— Всё, клянусь Сварогом! Ничего другого мне Вогул не поручал.

— Верю. Молодец. Хвалю.

— Рад стараться, благородный господин граф! Рад — стараться…. Чем ещё могу служить?

Подумав с минуту, Игорь резко поменял тему разговора. Задумчиво наморщив лоб, он признался:

— Понимаешь, Орех, я тут недавно ударился головой о толстое дерево…

— Сочувствую, господин Родэн! Более того, желаю вам скорейшего и полного выздоровления.

— Спасибо, жрец, спасибо…. Но, к огромному сожалению, меня покинуло искусство — чтения тайных писем. Понимаешь, о чём я толкую?

— Понимаю, ваше сиятельство. Чем могу помочь?

— Чем помочь, чем помочь…, - Игорь резко увеличил количество глубоких морщин на лбу. — Вот, скажи-ка мне, симпатичный и любезный жрец, а что означают — в тайном тексте — два ноля, идущие подряд? Две единицы? Две двойки? Две тройки? Две четвёрки?

— По договорённости. Есть тот, кто пишет письмо, а есть тот, кто его читает. Вот, они и договариваются между собой. Например, две единицы могут обозначать чьё-то имя. Или же просто фразу: — "Доброго дня!". Толком сказать не могу. Извините…

— Сварог тебя, старательного, извинит и простит. Если, конечно, сочтёт нужным…. Как, вообще, читается зашифрованный текст, если не брать во внимание повторяющиеся цифры? Отвечать, харя безухая, когда спрашивают!

— Убирается каждый первый ноль, — покладисто зачастил Орех. — Каждая вторая единица. Каждая первая двойка. Каждая вторая тройка. Каждая первая четвёрка. Каждая вторая пятёрка. Ну, и так далее…

— Убирается — это как?

— То есть, на их месте возникает — по тексту — пустота.

— Понял, жрец, не продолжай. Значит, оставшиеся цифры обозначают номера букв — в перечне ровенского алфавита?

— Ага, обозначают. Точно так.

Игорь, довольно улыбнувшись, велел:

— Вставай, Божий слуга! Будем тебе ушную кровоточащую дырку перевязывать.

Орех, послушно кивая окровавленной головой, поднялся на ноги и пробубнил:

— Как скажете, благородный граф…. Перевязка? Извините, но не получится…. Только что я получил — прямо в голову — призыв-приказ от Верховного жреца. Вогул зовёт меня на встречу. Срочно. Надо спешить. Всех благ. Покорно, ещё раз, извините….

Из-за поворота показался Пумбо, довольный и счастливый — словно пару минут назад покончил с пятой корзиной спелых яблок. Или там — с шестой — не до конца созревшей свеклы….

Младший жрец, активно суча кривоватыми ножками, ловко перепрыгнул через розового слонёнка и устремился на восток, по направлению к подземной реке…