Цикл — «Сто Дорог».

Жанр — детективная (героическая) фантастика.

Книга первая — «Ночь богонгов и двадцать три пули».

 

От Автора

Перелётные птицы.

Перелётные бабочки.

Перелётные люди…

Зачем — всё это? Что им надо? Для чего? Почему?

Глупые вопросы. Более того, никчемные. Надо, значит, надо.

Покинуть родовое гнездо. Преодолеть — хрен знает сколько — тысяч километров. Пройти тернистым путём. Похоронить лучших друзей и подруг. Избежать верной смерти. И вернуться — в конечном итоге — на Родину…

Зачем — вернуться?

Затем. Так заведено. Мол, не нами заведено, не нам и отменять.

Хотя, по большому счёту, выбор есть всегда.

А у некоторых, по-настоящему интересных историй имеется ещё и двойное дно…

Автор

 

Пролог

Лондон, Ист-Энд, рабочий офис Томаса Бриджа, начальника третьего отдела МИ-6 (СИС).

— Начинайте — с первой декады сентября месяца — активно скупать австралийские ценные бумаги. В первую очередь, метрополитена, морских портов, нефтеналивных терминалов, а также крупных горнорудных и строительных компаний, — велел глубокий мужской баритон. — Да и про высокодоходный гостиничный бизнес не стоит забывать. Эту фазу операции необходимо завершить до середины октября.

— Извините, сэр, — засмущался юношеский фальцет. — Но каков общий объём запланированных сделок?

— Не смейте меня перебивать! — неожиданно взбеленился баритон. — Что за плебейские манеры, в конце-то концов? Из вас, Невилл, никогда не получится толкового финансиста.

— Простите, сэр. Больше такого не повторится. Извините…

— Ладно, прощаю. Успокойтесь. Итак. Общий объём покупок — стандартный для таких проектов. То есть, в пределах двадцати-тридцати миллиардов долларов. Американских, естественно…. Перехожу ко второму этапу. Наша активность на фондовом рынке не останется, конечно же, незамеченной, и котировки всех ценных австралийских бумаг неуклонно пойдут вверх. С двадцать пятого ноября начинаем продавать. Задача — слить за две недели всё, до последней акции. Как видите, Невилл, ничего сложного…. Хотите о чём-то спросить? Хорошо, спрашивайте.

— А во что мы будем вкладывать средства, вырученные при продажах?

— Ни во что. По крайней мере, до десятого-двенадцатого января.

— Как же так? — фальцет был безмерно удивлён. — Более трёх недель такие гигантские финансы будут находиться «в кэше»?

— Будут. Перехожу к третьему этапу…. В первых числах нового года в одном из крупных городов Австралии произойдёт…э-э-э, мощный катаклизм. Назовём это так. Подробностей, Невилл, вам знать не следует. Но паника, гарантирую, будет грандиозной, заразной и всеобъемлющей. Фондовый рынок тут же рухнет. За ним последует валютный. Местные биржи будут закрываться и заново открываться по несколько раз на дню. Красота. Блеск и нищета наивных куртизанок…. Примерно через неделю рыночная ситуация, развиваясь рывками, достигнет «дна». В этот судьбоносный момент мы вновь вернёмся на сцену и начнём скупать всё подряд. На тридцать пять процентов средств — австралийские доллары. На остальное — акции крупнейших австралийских корпораций, банков, трестов и синдикатов. Только, ради Бога, не метрополитена…. Месяца через три-четыре рынок, как и всегда, полностью восстановится. Продадим австралийские активы с наваром. То есть, заработаем прибыль. Процентов триста, не меньше…

* * *

Тихонько зашипело. Потом затрещало. Томас Бридж выключил диктофон, брезгливо поморщился, вынул из внутреннего кармана пиджака маленький костяной гребень и принялся неторопливо — поочерёдно — расчёсывать свои шикарные, слегка рыжеватые бакенбарды. Привычка такая была у руководителя третьего отдела МИ-6, мол, данное нехитрое действо эффективно успокаивает нервную систему, расшатавшуюся за долгие годы безупречной службы, и действенно способствует нормализации мыслительного процесса.

Минут через пять-шесть он вернул гребень в карман, наполнил на одну треть — из пузатой бутылки синего стекла — высокий хрустальный бокал, выпил содержимое в два крупных глотка, после чего закурил, с видимым удовольствием, толстую тёмно-коричневую сигару. Кубинскую и контрабандную, понятное дело.

— Мутное и гадкое мероприятие намечается, — предварительно выпустив изо рта струю ароматного табачного дыма, подытожил мистер Бридж. — Прав, всё же, был старина Карл Маркс. Ради сверхприбылей жадные капиталисты и финансовые магнаты способны практически на любые преступления…. Что же предпринять? Кого — из сильных Мира сего — поставить в известность? Сразу и не сообразить…

 

Глава первая

Ночь богонгов

Австралия, город Канберра, квартира Старшего криминального инспектора Хавьера Эрнандеса.

Вообще-то, в паспорте значилось — «Хавьер Эрнандес», но все вокруг, включая высокое начальство, величали его — «Смок». Так уж повелось. Во-первых, вследствие очень смуглого цвета кожи и вредной привычки выкуривать по полторы пачки сигарет за сутки. Во-вторых, из-за горячей мальчишеской любви к литературным произведениям незабвенного Джека Лондона.

Хавьер Эрнандес, переехавший в Австралию более десяти лет тому назад из аргентинского Буэнос-Айреса, трудился Старшим криминальным инспектором по округу — «Южная Канберра». Это такой фешенебельный и престижный район австралийской столицы. Тихий и спокойный буржуазный округ — приятная консервативная архитектура, много разной зелени, свежий воздух, чистота, массивные бетонные урны через каждые пятнадцать метров, законопослушные богатые граждане…

Хм. Законопослушные богатые граждане? Ага, банкиры, топ-менеджеры, рантье, бизнесмены, журналисты, звёзды эстрады, известные киноартисты и киноартистки. Та ещё публика. Сплошные заносчивые жлобы и истеричные скандалистки, начинающие жаловаться — во все инстанции сразу — по малейшему поводу. Иногда и без оного. Короче говоря, жизнь Смока, отнюдь, не напоминала сахар-рафинад.

Был поздний вечер. Излёт весны. Хави — усталый и вымотанный до полной невозможности — пришёл с работы домой.

Он приветливо кивнул пожилому консьержу, по широкой лестнице поднялся на последний четвёртый этаж, открыл ключом дверь и, оказавшись в тесной прихожей, громко поинтересовался:

— Любовь моя хрустальная, ты дома?

— Дома. Где же я ещё могу быть? — отозвался насмешливый женский голосок. — С таким жутким и подозрительным ревнивцем как ты, милый, не забалуешь. Приходится, волей не волей, старательно соблюдать реноме послушной и скромной девочки…

— Польщён. А почему послушная и скромная девочка не вышла встречать своего грозного и ревнивого повелителя?

— Через полторы-две минуты начинается премьерный показ новой версии научно-популярного фильма — «Дикая Австралия. Ночь богонгов». Говорят, что снято на редкость интересно. Нельзя ничего пропустить. Имеется у меня, понимаешь, одна интересная задумка. Только сперва надо уточнить пару-тройку незначительных деталек. Не обижайся, пожалуйста…. Ладно?

— Ладно, без вопросов, — покорно вздохнул Смок. — Не обижаюсь. Киноманка ты моя…

Сняв ботинки и надев домашние тапочки с мохнатыми помпонами, он прошёл на кухню, вынул из холодильника высокую пол-литровую банку с пивом и — с громким «пшиком» — вскрыл её. Пиво было аргентинского производства и называлось — «Кильмес-Кристаль». Другого Старший криминальный инспектор не пил. Из-за принципиальных соображений и природного аргентинского упрямства.

Секунд через шесть-семь, вволю побулькав, Хави поставил пустую жестянку на кухонный стол, достал из холодильника и вскрыл вторую пивную банку, после чего отправился в столовую-гостиную.

Исида, оккупировав старенькое кресло-качалку, увлечённо пялилась в японскую плазменную панель.

Зазвучала ненавязчивая мелодичная музыка. На плоском экране замелькали симпатичные австралийские пейзажи.

Смок, предварительно глотнув пивка, устроился-угнездился на диване, откинул голову на мягкую плюшевую спинку и устало прикрыл глаза.

— Австралия. Граница Квинсленда и Нового Южного Уэльса, — принялся вещать мужественный баритон. — Фермерские земли. Овощная, зерновая и льняная «житница» Австралии. Бескрайние холмистые поля, засеянные пшеницей, рожью, овсом, зелёным горошком, картофелем, капустой, свеклой, морковью и так далее…. Начало австралийского лета, вторая декада декабря месяца. Прошли последние — перед сезонной засухой — дожди. Всё вокруг цветёт и зеленеет, овощные грядки преобразуются прямо на глазах: растут вверх, стволы растений толстеют, а листья становятся изумрудно-зелёными, гладкими и мясистыми. Но люди не спешат радоваться. Не спешат. А, вот, птицы, грызуны, ящерицы и некоторые хищные насекомые, наоборот, замерли в приятном ожидании. Наконец, «оно» начинается…. Тёмная тихая ночь. Всё небо покрыто яркими созвездиями: Сириус, Канопус, Ригель и, наконец, главный символ Южного полушария — великолепный и неповторимый Южный Крест. Неожиданно всё вокруг наполняется подозрительным и странным шорохом, который — с каждой минутой — становится всё громче и громче. Это многие миллиарды мохнатых гусениц-совок выползают из-под земли. Выползают и тут же набрасываются на беззащитные зелёные растенья. Вскоре шорох сменяется противным хрустом и хищным чавканьем — это неутомимые челюсти гусениц жадно вгрызаются в листья и стебли. Совки — главные обжоры Австралии…. Вороны, сороки, сойки, дрозды, малиновки и свистуны, заполошно хлопая крыльями, незамедлительно бросаются в бой. К ним присоединяются полевые мыши, лесные крысы, валлаби, ящерицы, опоссумы, кузнечики и крупные пауки. Едоки, никуда не торопясь, старательно глотают и кусают незваных пришельцев. Глотают и кусают, глотают и кусают. Но, такое впечатление, гусениц меньше не становится…. Алый рассвет. Со всех сторон наплывает-наползает тревожный гул. Это подтягиваются мощные трактора, влекущие за собой пузатые цистерны с ядохимикатами. Сраженье с вредителями, выходя на новый уровень, неуклонно набирает обороты…. К вечеру гусеницы, оставшиеся в живых и наевшиеся, не смотря ни на что, до отвала, падают на мягкую землю и торопливо зарываются, зарываются, зарываются. Сколько гусениц выжило? Дай Бог, половина. Не больше. Действо закончилось? Нет, всё только начинается…. Через две с половиной недели уродливые гусеницы-совки вновь выбираются на земную поверхность. Выбираются и «превращаются» в элегантных и эстетичных мотыльков-богонгов. Задумчивый жёлто-багровый закат. Лёгкий, почти невесомый ветерок. И, в свете последних солнечных лучей, в небо поднимаются многие и многие миллионы пёстрых бабочек. Они, словно бы радуясь чему-то, беспорядочно носятся над полями и перелесками, заворачиваясь — порой — в самые невероятные и изысканные спирали…. Солнце устало прячется за изломанной линией далёкого горизонта. На тёмном небе появляется огромная янтарная Луна, окружённая — со всех сторон — ярчайшими звёздами. Наступает загадочная и неповторимая «Ночь богонгов», наполненная бесконечно-тревожным потрескиванием крохотных крылышек. Это мотыльки — на лету — о чём-то «переговариваются» друг с другом. Потом богонги вспоминают о нестерпимом голоде. Они опускаются к земле и начинают дружно перепархивать от одного цветка к другому, насыщаясь — перед дальней дорогой — сладкой пыльцой…. Приходит нежно-розовый рассвет. Богонги, словно получив незримую начальственную команду, устремляются — плотной гигантской стаей — на юго-восток…. Но знойный западный ветер крепчает и крепчает, а потом коварно несёт стаю строго на восток, прямо на жёлтые скалы Большого Водораздельного хребта. Удар! Сотни и тысячи мотыльков разбиваются о ребристые глыбы, мгновенно превращаясь в мокрые тёмные пятнышки на каменной поверхности. Второй удар. Третий. Четвёртый…. К вечеру богонгам, всё же, удаётся вернуться на прежний курс. Впереди мелькают серебристо-тёмные воды реки Дарлинг. Жарко. Как же жарко. Пить! Как же хочется пить! Мотыльки заполошно порхают над водой, умудряясь подхватывать с речной поверхности — специальными тоненькими усиками — крохотные частички живительной влаги. Над руслом Дарлинга несутся громкие несмолкающие «плески». Это жирует местная рыба — колючепёры, шишечники и илистые прыгуны. Жирует? В том смысле, что с несокрушимым аппетитом кушает питательных богонгов…. Через несколько суток на пути мигрирующих бабочек оказывается Канберра, столица Австралии. Жизнь в городе тут же замирает, люди, тщательно прикрыв двери и окна, прячутся в домах. Временно приостанавливается деятельность Парламента. Улицы и площади Канберры — почти на сутки — оказываются во власти летней жары и мохнатых беспокойных мотыльков…. Налетает устойчивый северный ветер. Северный, но жаркий-жаркий. Гигантская стая несчастных насекомых, сбиваясь — в очередной раз — с намеченного маршрута, смещается к югу. Пригород Мельбурна. Зелёные теннисные корты, трибуны, забитые любопытной публикой под самую завязку. Проходит открытый чемпионат Австралии по большому теннису. Мария Шарапова элегантно привстаёт на цыпочки. Резкий взмах ракетки. «А-а-ах!» — ожидаемо выдыхает знаменитая теннисистка. Ярко-жёлтый мячик бодро взмывает в воздух, но, неожиданно встретившись с чем-то непонятным, беспомощно падает на траву. Резко темнеет. Всё вокруг наполняется тревожным шелестом. На трибунах начинают отчаянно визжать и причитать особо впечатлительные и нервные дамочки. «Не беспокойтесь, уважаемые зарубежные гости!» — невозмутимо советует скучающий голос диктора. — «Ничего страшного не происходит. Это, всего лишь, богонги. Бабочки такие. Или же мотыльки? Извините, но точно сказать не могу. Соревнования, в любом случае, переносятся на завтра. Прошу проявить выдержку и соблюдать спокойствие…». Наконец, слегка поредевшая, но, всё же, огромная стая насекомых достигает Австралийских Альп. Мрачное и хмурое местечко, доложу я вам. Высочайшая горная система Австралии. Одна из частей Большого Водораздельного хребта. Горные пики, перевалы, седловины, лощины, чёрные трещины, бездонные ущелья. Камни, поросшие серо-зелёными мхами и фиолетово-жёлтыми лишайниками. Что забыли нежные мотыльки в этих негостеприимных и суровых краях? Затрудняюсь ответить однозначно. Возможно, их привлекает более прохладный и комфортный климат. Летом (январь-март), в Квинсленде и Южном Уэльсе очень жарко — окружающий воздух частенько прогревается до сорока градусов по Цельсию. В Австралийских же Альпах гораздо прохладней — днём плюс пятнадцать-двадцать, ночью температура опускается и до плюс семи-девяти градусов…. Богонги рассредоточиваются «на постой» вблизи гор Баффало и Богонг. А наиболее активные особи долетают даже до горы Косцюшко, вершина которой является наивысшей точкой всего континента. Мотыльки забиваются в глубокие расщелины, горные трещины, ниши и пещеры. Забиваются и терпеливо ждут наступления осени…. Иногда, сугубо по ночам, они вылезают из укрытий. Зачем? Конечно, для того, чтобы немного размять затёкшие крылья и не разучиться летать. Только это небезопасно. Птицы, ящерицы, летучие мыши, горные валлаби, опоссумы, кускусы, кенгуру и вомбаты не дрёмлют. «Хам, хам, хам!» — и очередной неосторожный богонг распрощался с жизнью…. Но, вот, прошёл первый апрельский дождик. Мотыльки тут же вылетают из пещер и жадно «слизывают» с чёрных скал (если так, конечно, можно выразиться), крохотные капельки воды. Потом, вволю напившись, они отправляются обратно — к зелёным полям Квинсленда и Нового Южного Уэльса. Возвращаются, откладывают яйца и умирают. Для того чтобы в грядущем декабре вновь состоялась она, знаменитая Ночь богонгов…

* * *

— Ты что, заснул? — раздалось где-то рядом.

Смок, почувствовав, как кто-то настойчиво теребит его за правое плечо, не без труда разомкнул веки и непроизвольно улыбнулся.

— Почему ты улыбаешься? — таинственно мерцая огромными тёмно-зелёными глазищами, спросила Исидора.

— Я всегда улыбаюсь, когда вижу тебя, плутовка. Особенно, когда ты облачаешься в такие коротенькие домашние халаты.

— Как тебе фильм? Понравился?

— Я, честно говоря, его почти не смотрел, — признался Эрнандес. — Только слушал голос диктора. Что-то там про многие миллионы упрямых и глупых бабочек. А потом, и вовсе, задремал.

— Жаль.

— Почему?

— Видишь ли, милый. Эта красивая и печальная история имеет к нам с тобой прямое отношение, — загадочно улыбнулись карминные, изысканно очерченные женские губы. — Причём, самое непосредственное…

— Каким же это образом?

— У тебя когда начинается отпуск?

— Отпуск? — протирая ладонью сонные глаза, задумался Смок. — Кажется, со следующего вторника.

— А у меня — с завтрашнего дня, — многозначительно прищурившись, сообщила Исида. — Понимаешь ход моей мысли?

— Не очень.

— Ладно, поясняю для особо несообразительных мачо…. Мне очень-очень хочется посмотреть (своими глазами, а не по телевизору), на Ночь богонгов. До массового вылета бабочек остаётся примерно неделя — плюс-минус пару суток. В энциклопедии — с помощью Интернета — посмотрела. Короче говоря…. Завтра утром я выезжаю в Бёрнс. Это такой занюханный провинциальный городишко, расположенный в самом центре ареала обитания-проживания богонгов. Сниму там уютный и благоустроенный коттедж. Осмотрюсь на местности. Познакомлюсь с соседями. А во вторник и ты подъедешь. Посмотрим на тучи разноцветных бабочек, погуляем по округе, посетим ближайшие фермы, подышим чистым деревенским воздухом, вдоволь полюбуемся на тамошние экзотические ландшафты. Экологически-безупречные продукты, опять же. Парное молоко, к примеру…. Договорились?

— Э-э-э…. Не знаю, право слово. У тебя же имеется — в пятидесяти километрах от Канберры — отличный загородный дом, окружённый великолепным старым парком. Пруд с золотыми и серебряными рыбками. Японский сад камней. Безупречные газоны. Цветники…

— Ты что же это, оболтус смуглолицый? Решил поспорить со мной? Искренне не советую.

— Договорились. Согласен…

 

Глава вторая

Тёмно-коричневый лёд

Австралия, окрестности городка Бёрнса.

— Хосе! Хосе! — неслось над руслом крохотного ручейка. — Родригес, прекращай свои дурацкие шуточки! Куда ты спрятался, дрянной мальчишка? Вылезай немедленно! Обижусь…

Из-за горбатой красно-белой гранитной скалы вышла молоденькая девушка — невысокая, стройная, облачённая в светло-бежевый костюм для верховой езды, с чёрным кавалерийским хлыстом в руках. Густые медно-пшеничные волосы барышни были коротко-подстрижены, а на милом личике, покрытом щедрой россыпью рыжих веснушек, застыла гримаса лёгкого неудовольствия.

— Какое необычное место, — озабоченно хмыкнув, пробормотала девица. — Просторная овальная поляна, посередине которой находится…э-э-э, идеально-круглый пруд диаметром в семьдесят-восемьдесят метров, заполненный тёмно-кофейной водой. Приятный цвет, ничего не скажешь…. Никаких тебе водорослей, кувшинок, лотосов и шустрых водомерок. И жирующей рыбы не наблюдается. Ни единого всплеска. Очень странно. Очень, очень, очень…

Подождав с минутку, девушка лукаво улыбнулась и, сложив ладошки рупором, прокричала:

— Томас, отзовись! Ну, пожалуйста!

— Аль, ты окончательно сошла с ума? — из-за толстого ствола эвкалипта показался рослый светловолосый юноша. — Разве так можно? Я ей по большому секрету всё рассказал, а она…. Вдруг, кто-нибудь услышит?

— А нечего прятаться. Шутник выискался.

— Всё равно…

— Перестань, милый. Мы же находимся на нейтральной территории. Никого нет поблизости. Чуткие кенгуру и любопытные вомбаты? Ерунда, они никому не расскажут.

— Всё равно, надо соблюдать элементарную осторожность. Всегда…. Кстати, какая ещё нейтральная территория? Все эти земли — до самой изгороди из колючей проволоки — принадлежат нашей общине.

— Прекращай, роль склочного педанта тебе совершенно не идёт. Я имела в виду только то, что здесь нет посторонних ушей и глаз. Иди ко мне. Обними. Я ужасно соскучилась…

Дальше, естественно, пришло время горячих поцелуев. Чёрный кавалерийский хлыст, мешающий жарким объятиям, выпав их девичьих ладоней, спрятался в густой траве…

* * *

Отвлечёмся немного. Совсем чуть-чуть. Так сказать, для пущей информационной ясности.

Молодые люди, действительно, встретились в достаточно глухом и безлюдном месте. До городка Бёрнса, расположенного севернее, было примерно пятнадцать километров. А до поселения Форт Томпсон, находившегося к юго-востоку, порядка девяти с половиной. Между этими населёнными пунктами простирались только обширные фермерские поля, отделённые друг от друга густыми зарослями акации, да тенистые малопроходимые эвкалиптовые леса.

Бёрнс, по большому счёту, являлся небольшим посёлком городского типа с населением в пять с половиной тысяч человек. «Овощные» фермеры, садоводы, скотоводы. Школа, церковь, супермаркет, пивоваренный завод, два кинотеатра, ночная дискотека. Ничего экстраординарного. Обыкновенный среднестатистический австралийский городишко, выражаясь скучным казённым языком.

Что же касаемо поселения, официально (для австралийских властей и составителей географических карт), именуемого — «Форт Томпсон». Здесь всё было совсем непросто. То бишь, неоднозначно…

У данного населённого пункта существовало и второе название-наименование. Так сказать, насквозь тайное. Сугубо для внутреннего пользования. Отражающее глубинную историческую сущность.

«Круппендорф» — так величали это поселение его обитатели. Естественно, только между собой, в приватных беседах-разговорах.

Немецкие корни? Ещё какие. Именно немецкая речь (в основном), и звучала на территории Форта Томпсон. То есть, на территории деревни Круппендорф, живущей по классическим баварским законам первой половины двадцатого века. И это было великой тайной, тщательно скрываемой от всех соседей.

Впрочем, особых трудностей с соблюдением секретности не наблюдалось, так как поселение было надёжно отгорожено от внешнего Мира высоченным забором, за который посторонние допускались только в исключительных случаях. В частности, речь шла о врачах, полицейских, налоговых инспекторах, социальных работниках, контролирующих соблюдение прав детей и юношества, а также о прочих представителях австралийских Властей.

Однако визиты этих уважаемых чиновников всегда носили планово-предупредительный характер. Следовательно, к ним готовились заранее. И когда важные персоны прибывали в Форт Томсон, то перед их начальственными взорами представала совершенно обыденная и непритязательная картинка.

То бишь, мирное поселение католической общины, чьи члены слегка «сдвинулись» на некоем церковном догмате и поэтому предпочитают жить обособленно от нормальных людей. Бывает. Ничего противозаконного в этом, собственно, и нет…. Общие бытовые характеристики поселения? Чистенькая и ухоженная деревушка с лёгким южно-американским акцентом. Жители свободно говорят как на английском, так и на испанском языках. Переселенцы из Чили, как-никак. Переехали в Австралию пятнадцать лет назад, в несчастливом 1997-ом году, после очередного разрушительного землетрясения…. Детишки школьного возраста? И с этим не наблюдается никаких проблем и нарушений. Община, дисциплинированно следуя инструкциям социальных работников, регулярно закупает все необходимые учебники, атласы, тетрадки, карандаши и всё прочее. Два раза в год ребятишки, на арендованных специальных автобусах, выезжают в Канберру, где экстерном сдают экзамены, установленные действующим Законодательством. Всегда успешно сдают, надо заметить. Дети лишены телевизора, Интернета и компьютерных игр? Плохо, конечно. Но не является нарушением Закона…. Налоговые дела? Никаких вопросов. Покупка земли и сельскохозяйственной фермы в далёком 1997-ом году была осуществлена легально и грамотно. Комар носа не подточит. Сам посёлок занимает, наверное, менее одного процента от общего землевладения. Ещё тридцать-сорок процентов земель распахано. Культивируют, в основном, овощи, бобовые, подсолнечник и рапс. Всё выращенное реализуется сугубо оптом, через крупные и проверенные компании. Площади, занимаемые землями сельскохозяйственного назначения, самовольно не расширяются. Вырубка каждого взрослого дерева согласуется с Экологическим департаментом штата. Прожорливые кенгуру отстреливаются в строгом соответствии с выделенными квотами…

Не было, короче говоря, у местных Властей никаких претензий к жителям и жительницам Форта Томсон.

«Побольше бы таких переселенцев», — мечтательно вздыхал губернатор штата Квинсленд. — «Отличные ребята, эти чилийцы. Только, вот…. Внешность у них несколько…м-м-м, необычная. Я всегда был уверен, что жители Южной Америки — смуглые, горбоносые, худенькие, низкорослые, черноволосые и кареглазые. Эти же, из Форта Томпсон, совсем и кардинально другие. Высоченные, широкоплечие, статные, белокожие. Носы у всех прямые и длинные. Глаза небесно-голубые. Волосы светлые и слегка вьющиеся. Нелюдимые какие-то. Избыточно-гордые. Молчаливые. Скрытные…. Забор высоченный возвели вокруг поселения. Метра три с половиной, наверное, в высоту. Колючую проволоку пустили поверху. Видеокамер понатыкали везде и всюду. Впрочем, не моё дело. Лишь бы не безобразничали…».

Чилийские переселенцы были, конечно, чилийскими. Только не совсем.

Круппендорф — в качестве южноамериканского населённого пункта — был образован в 1949-ом году на территории Аргентины, в двухстах пятидесяти километрах от Буэнос-Айреса. После завершения Второй мировой войны в Южную Америку хлынул нескончаемый поток немецких иммигрантов — и фашистских недобитков с семьями, и представителей торгово-промышленной элиты, опасавшихся преследований и репрессий со стороны победивших союзников. Диктатор Хуан Перрон, правящий тогда в Аргентине, относился к идеям национал-социализма вполне лояльно и никому из немецких беженцев в убежище не отказывал. Как грибы после дождя — в западных и центральных провинциях Аргентины — начали возникать немецкие поселения. Возникать, обустраиваться, обзаводиться крепкими хозяйствами и жить по классическим немецким законам-понятиям. Не вступая, как правило, в тесные взаимоотношения с местными жителями.

Но в 1955-ом году лояльный Хуан Перрон был свергнут.

«Что же будет дальше?», — заволновались немецкие колонисты. — «Чего ждать от новых властей?».

Наиболее хладнокровные остались на месте. Мол: — «Аргентинцам — по большому счёту — до нас нет никакого дела. Им, беспокойным и непостоянным, между собой разобраться бы…».

Но многие — чисто на всякий случай — перебрались в соседний Парагвай. Вот, и Круппендорф, неохотно подчиняясь общей тенденции, стал парагвайским посёлком.

Вскоре, как назло, отстранили от власти и милейшего парагвайского диктатора Стресснера. Опять начался период мутной и сволочной неопределённости…

Ганс Мюллер (в прошлом — штандартенфюрер СС), бывший тогда бургомистром Круппендорфа, принял очередное судьбоносное решение — срочно переезжать в Чили.

Продали всё, что можно было продать, собрали нехитрые манатки и перебазировались в голубые чилийские долины — льяносы. По дороге к ним прибилось много других немецко-парагвайских колонистов, так сказать, неорганизованных.

Народу набралось много, порядка двух тысяч человек. Выбрали подходящее местечко на высоком берегу полноводной горной реки, отстроились, наладили бизнес, начали активно рожать детишек. В 1970-ом году Круппендорфу даже был официально присвоен статус «города». Чилийского города, понятное дело…

За время долгих вынужденных странствий переселенцы (ради пущей безопасности), обзавелись дополнительными южноамериканскими паспортами. «Мюллеры» — официально — стали «Родригесами». «Вагнеры» — «Сервантесами». «Моргенштерны» — «Гонсалесами». Ну, и так далее.

Жили себе. Работали. Не ленились. Неуклонно повышали благосостояние. Размножались. Верили в свою арийскую исключительность. Истово соблюдали «чистоту крови». Ждали, что когда-нибудь — непременно — вернётся время «Великого Рейха»…

Для Хосе Родригеса (Томаса Мюллера), те спокойны Времена были лишь красивой легендой. Когда ему исполнилось четыре с половиной года, в Андах произошло сильнейшее землетрясение. Круппендорф (тот, чилийский), был буквально-таки стёрт с лица земли. Стёрт до самого основания. Погибла целая куча народа. В живых осталось чуть более двухсот человек.

Прибыли чилийские спасатели. Потом подтянулись и представители различных международных благотворительных организаций, стали делать всякие заманчивые предложения, связанные с переездом в другие, более спокойные и безопасные страны. О немецких корнях пострадавших никто, естественно, и не вспоминал. По крайне мере, официально.

— Пора заканчивать с «южно-американским периодом», — решил Рауль Родригес (Отто Мюллер), отец Хосе. — Беспокойно здесь. Никакой определённости и стабильности. То революции гремят, то землетрясения…. Предлагают перебраться в тишайшую Австралию? Почему бы и нет? Круппендорф разрушен, но «общинные» деньги, лежащие на банковских счетах, уцелели. Ладно, попробуем — ещё раз — начать новую жизнь…

И они попробовали. Перебрались в Австралию и купили ферму — «Форт Томпсон». Естественно, вместе с энным количеством тысяч гектаров плодородной австралийской земли.

Купили, построили крепкий жилой посёлок, который — чуть позже — огородили высоченным забором с колючей проволокой. Ею же обнесли и всё землевладение в целом.

Впрочем, в проволочном заграждении имелась узкая прореха, возле которой Аль и оставила лошадку. Лошадку оставила, а сама отправилась на свиданье с Хосе. То есть, с Томасом…

Кто такая — Аль? Откуда она взялась?

Это отдельная история.

Когда Хосе вошёл в беспокойный юношеский возраст, то, как и полагается, начал засматриваться на поселковых девчонок.

Рауль Родригес это заметил и, залучив отпрыска на приватный серьёзный разговор, объяснил:

— Эти девицы, сынок, являются твоими дальними родственницами. Так что, извини, но ничего не получится. Нельзя. Природные ограничения…

— Что же мне теперь делать? — не на шутку огорчился Хосе. — Как быть? Ухаживать за посторонними особами женского пола? Где же их взять? Я за пределы Круппендорфа редко выхожу. «Чистота крови», опять же…. Значит, я никогда не женюсь?

— Женишься, не переживай, — успокоил отец. — Мы же сохранили прочные связи со многими немецкими фашистскими поселениями. И с чилийскими, и с парагвайскими, и с аргентинскими. Потом слетаешь в Южную Америку. Я тебе дам адреса, напишу сопроводительные письма. Подберёшь себе подходящую и достойную невесту. Привезёшь её сюда. Сыграем, как и полагается, весёлую баварскую свадебку…

— Слетаю в Южную Америку, когда мне исполнится восемнадцать лет?

— Нет, конечно же. По классическим немецким канонам, принятым в нашем Круппендорфе, девица может выходить замуж, начиная с шестнадцати лет. А мужчина — жениться, только по достижению двадцати одного года. Старинная и мудрая традиция. Не нами заведена, не нам и отменять.

— Получается, что мне надо ждать аж до середины 2013-го года?

— Это точно, математик. Считать умеешь. Ничего, подождёшь. Не ты первый, не ты последний…

В 2010-ом году Хосе-Томасу исполнилось восемнадцать лет, и эта данность в корне изменила его размеренную и спокойную жизнь.

Теперь Хосе мог подписывать финансовые и складские документы. Поэтому его частенько отправляли в Бёрнс — сдавать оптовикам собранный урожай, составлять накладные, выписывать счета, производить сверки по бухгалтерским взаиморасчётам.

В Бёрнсе Хосе однажды и встретился с Аль. Встретился, познакомился и влюбился — без памяти. А она, как водится, влюбилась в него. Бывает…

На самом деле девушку звали — «Алина Сергеевна Наумова». Она ещё в юном возрасте переехала (вместе со всей семьёй), в жаркую Австралию из далёкой и снежной России. Из города Санкт-Петербурга. «Аль» — это австралийский аналог её первоначального имени.

Молодые люди были абсолютно разные. Хосе — высокий, широкоплечий, белокурый, спокойный, рассудительный, педантичный, медлительный, любящий — во всём — чёткий порядок. Алина — низенькая, худенькая, рыжеволосая, веснушчатая, стремительная, мечтательная, безалаберная, взбалмошная, непостоянная…

Говорят, что противоположности всегда притягиваются. Ну, не знаю. Не стал бы утверждать так однозначно…. Нет, конечно, они притягиваются. Отрицать не буду. Но, только, надолго ли? Вот, в чём вопрос.

Тем не менее, случилась-приключилась любовь-морковь.

Вскоре непосредственная и нетерпеливая Аль поставила вопрос ребром, мол: — «А когда, Родригес, состоится наша свадьба?».

Хосе помялся-помялся, да и рассказал любимой девушке всё. Мол, никакой он и не «Хосе», а, наоборот, «Томас». Ну, и всё остальное.

Откровенное повествование было завершено следующей фразой:

— Ничего у нас, милая, со свадьбой не получится. В Круппендорф не принимают посторонних. Ты, тем более, русская по рождению. Скандал разгорится — до самых небес…. А зачем твоим уважаемым родителям нужен я? То бишь, неотёсанный фермер из закрытого католического поселения? Да ещё и с могучими немецкими корнями?

— Подумаешь, привереды, — тут же обидчиво надулась гордая Алина, а подумав секунд десять-пятнадцать, объявила: — Ничего страшного. Мы, просто-напросто, сбежим. Сбежим, а потом поженимся. Делов-то.

— Как сбежим-то? Куда? И на что потом будем жить?

— На моё наследство, оставленное покойным дедулей. Старикан был щедрым человеком. Я, видишь ли, являюсь богатой невестой…. Только придётся немного подождать. Вот, исполнится мне восемнадцать лет, тогда. И наследством смогу распоряжаться по собственному усмотрению, никого не спрашивая. И замуж выходить…. Дождёмся декабря. Полюбуемся — в последний раз — на Ночь богонгов. А потом рванём в Мельбурн, где и зарегистрируем супружество.

— Отец мне этого никогда не простит, — загрустил Хосе. — Обязательно, рано или поздно, найдёт. То бишь, найдёт и, не ведая жалости, пристрелит. Из серии: — «Подлые предатели интересов нации подлежат смертной казни. Собаке — собачья смерть…».

— Тогда мы перестрахуемся. Сперва выправим новые документы, естественно, на другие имена-фамилии, и только после этого поженимся.

— Как это — выправим новые документы?

— Так это, — дурашливо хмыкнула смешливая Аль. — Ты, часом, не забыл, что я родом из России? Так вот, в Мельбурне проживает много дедушкиных друзей-соотечественников. Русские же, как всем известно, ребята…э-э-э, ушлые, наглые и шустрые. Любые документы сварганят. За приличное денежное вознагражденье, понятное дело.

— Значит, заключим брак по подложным документам? Понятно. Я про такое читал в книжках…. А что дальше?

— Уедем куда-нибудь.

— Куда конкретно? — проявил природную дотошность Хосе.

— Например, в Новую Зеландию. Отличное, на мой вкус, местечко. Среднемесячная дневная температура — в течение всего года — держится на уровне плюс двадцати двух градусов. Отсутствуют всякие кровососущие насекомые, включая москитов и клещей, а также ядовитые змеи и хищные животные. Шик, блеск и неземной комфорт, короче говоря.

— Чем же мы займёмся в Новой Зеландии? Купим крепкую ферму и будем заниматься разведением овец? Мол, высокодоходное дело?

— Овцы? Фи! От них дурно пахнет. Не люблю…. Можно организовать какой-нибудь другой, более спокойный и эстетичный бизнес.

— Например?

— Ну, право, не знаю, — легкомысленно передёрнула худенькими плечами Алина. — Я, вот, обожаю чёрный шоколад…. Точно! Мы построим небольшую шоколадную фабрику. У меня даже созрела гениальная идея по новому креативному бренду. Шоколадка — «Француженка». Предлагается следующий рекламный текст-слоган: — «Самый чёрный и самый горький шоколад в Мире! Коньяк без „Француженки“? Деньги на ветер…». Как тебе, милый?

— Красиво и элегантно. Как сама ты.

— Спасибо за комплимент. Подставь губы, поцелую…. Значит, дожидаемся Ночи богонгов и сдёргиваем?

— Сдёргиваем, — тяжело вздохнул Хосе. — Пусть будет так.

С момента этого знакового разговора прошло почти восемь месяцев. Наступил декабрь. Приближалось время побега.

* * *

Объятия и поцелуи, чередуясь с нежным любовным воркованием, длились и длились….

Впрочем, всё в этом Мире — даже самое хорошее и светлое — когда-нибудь заканчивается. Да и в других Мирах — аналогично.

— Ой, мне уже пора домой! — неохотно отстраняясь от юноши, объявила Аль. — Приближается вечер. Солнышко уверенно клонится к горизонту…. Когда мы увидимся?

— В следующее воскресенье, на этом же месте, — скупо улыбнулся Хосе. — Кстати, похоже, что дату предстоящего побега придётся сместить на две-три недели.

— Почему?

— Ты же хотела — в последний раз — полюбоваться на Ночь богонгов?

— Хотела.

— Отец говорит, что в природе — из-за холодной и аномально-влажной весны — всё слегка сдвинулось. То есть, гусеницы-совки до сих пор так и не выползли из-под земли. Значит, и бабочки-богонги вылетят со значительным опозданием.

— На две-три недели?

— Ага.

— Ладно, подождём, — понимающе вздохнула девушка. — Ещё один крохотный вопрос. Что это за странный водоём? — указала рукой на идеально-круглый пруд.

— Не знаю, — признался Хосе. — И никто из наших толком не знает. По крайней мере, так принято считать…. Когда пятнадцать лет назад община покупала Форт Томпсон и прилегающие к нему земельные наделы, то в Купчей было чётко оговорено, мол: — «Покупатель обязуется не подвергать круглый водоём, обозначенный в Приложении как — „К-145/15“, никакому, даже малейшему механическому воздействию. А так же сообщать — кому бы то ни было — о самом существовании упомянутого объекта…». Отец, конечно, о чём-то догадывается. Но предпочитает молчать. Видимо, бывший хозяин Форта был непростым человеком…. Иногда этот круглый прудик пропадает. То есть, исчезает…

— Как это — исчезает?

— На время, конечно. Два года назад, в двадцатых числах декабря, я случайно забрёл сюда. Прихожу, а ничего нет. Ни самой поляны, ни круглого водоёма, ни этого эвкалиптового леса. Только нудный холодный дождик капает с неба. Часа три с половиной ходил туда-сюда. Ничего не нашёл, промок до костей, вернулся домой…. А в марте месяце я ещё раз наведался в это местечко. Жгучее любопытство одолело. Прихожу, а всё вернулось на прежние места. Странность странная, как принято выражаться в современных мистических романах.

— Коварно обманываем наивную девушку? — подозрительно прищурилась Алина. — Голову морочим?

— Ничуть не бывало. Так всё и было. Готов чем угодно поклясться…. Подожди. Слышишь? Что это такое?

Над овальной поляной поплыл странный, очень низкий и приятный для слуха звук.

— Ой, посмотри-ка! — указала рукой на пруд Аль. — Очень необычно и красиво.

По тёмно-кофейной гладкой поверхности воды стали расходиться-разбегаться причудливые узоры самых разнообразных расцветок — изумрудные, сиреневые, светло-жёлтые, цвета утренней морской волны, ультрамариновые…. Узоры беспорядочно расходились, сходились, переплетались, исчезали, появлялись снова. А странный звук всё летел и летел, преобразуясь — время от времени — в изысканный и настырный перезвон крохотных серебряных колокольчиков.

Наконец, всё закончилось. Звук затих, пруд вновь стал однотонно-коричневым и скучным.

— Что это было? — удивлённо моргая редкими белёсыми ресницами, спросил Хосе. — Ничего не понимаю…

— Не знаю. Но что-то, определённо, не так, — недоверчиво нахмурилась девушка. — Сейчас проверим.

Она подобрала с земли увесистый гранитный булыжник и, коротко размахнувшись, бросила его в воду.

Раздался глухой перестук, и камень, коротко подпрыгнув несколько раз, неподвижно застыл на гладкой поверхности.

— Пруд замёрз? — несказанно удивился Хосе. — Вода превратилась в лёд? Или же в стекло? В гладкий камень? Мы присутствовали при пробном запуске некоего механизма?

— Похоже на то, — согласилась Аль. — Цветные узоры? Может, это были сигнальные огни? Мол: — «Площадка к приёму готова»?

— К приёму — чего? Кого?

— Не знаю. Странно всё это…. Стоп. Чуть хлыст не позабыла. Впрочем, он мне и не нужен. Так, деталь костюма для верховой езды. Не более того…

* * *

Аль ловко проскользнула в узкую прореху в проволочном заграждении. Проскользнула и позвала вполголоса:

— Ласточка. Эй. Ты где?

— Р-гы! — радостно отозвалась светло-гнедая лошадь, мол: — «Я здесь, любимая хозяйка. Жду. Далеко не отходила. Как и было велено…».

— Иди сюда, родная…. Вот, молодец. Ничего себе — брюхо наела. Надо же и меру знать. Ладно, не буду больше ругать. Стой спокойно…. Оп! Ну, чего стоим? Кого ждём? Поехали к дому…

Минут через десять Ласточка выбралась на заброшенную просёлочную дорогу. Лошадиные подковы бодро зацокали о старинную базальтовую брусчатку.

Подковы цокали, а Алина, мечтательно вглядываясь вдаль, меланхолично напевала:

Закончив петь, девушка озабоченно пробормотала:

— Песенки, поцелуи, бабочки. Всё это, конечно, хорошо и мило…. Но насколько Хосе Родригес искренен со мной? Доверяет ли мне полностью?

 

Глава третья

Предсвадебное путешествие

Созвездие Кита, планета Мирра.

Беседа, естественно, велась на мирранском языке.

— Значит, вы с Арисой решили-таки отправиться в предсвадебное путешествие? — мягко улыбнувшись, спросила матушка.

— Решили, — подтвердил Свенн. — Пора.

— Ты, сынок, стал совсем взрослым.

— Это точно. Даже успел окончить столичный Университет. Причём, с отличием. И Ари недавно успешно защитила кандидатскую диссертацию. По теме — «Глобальные экономические процессы, происходящие в периферийных и приграничных Мирах»…. А, правда, что на некоторых планетах, входящих в Систему, принято отправляться в путешествие не до свадьбы, а после?

— Правда, — важно кивнул головой отец.

— Но это же не логично?

— Абсолютно. В первом совместном путешествии молодые люди, оказавшись в непривычной обстановке, должны хорошенько проверить свои чувства. Новые Миры, новые ощущения, новые мысли. Можно многое понять, многое переосмыслить. Первая Дорога — из ста будущих Дорог…. Если первая Дорога оказалась неудачной, неуспешной, некомфортной, то зачем же дальше продолжать совместный Путь? Нонсенс, иначе не скажешь…. Отправляться в путешествие после свадьбы? Когда уже ничего изменить нельзя? Какой в этом глубинный смысл? Никакого.

— Зачем же тогда многие жители периферийных планет Системы делают всё наоборот? — подключилась к разговору Ариса.

— Ты, будущая родственница, сама и ответила на собственный вопрос, — мудро усмехнулся лорд Брюс, отец Свенна. — Ключевая фраза — «периферийные планеты». Их обитатели недостаточно цивилизованы и рассудочны. То есть, зачастую, не дружат с элементарной логикой и совершают самые невероятные поступки, полностью лишённые здравого смысла…. Кстати, а какую планету вы намерены посетить?

— К-145, носящую кодовое наименование — «Земля».

— Номер маршрута?

— Пятнадцатый.

— Австралия, — понимающе переглянувшись с мужем, мечтательно протянула леди Брюс. — Знаменитая — «Ночь богонгов»…

— Вы тоже побывали там? — заинтересовался Свенн. — Во время предсвадебного путешествия?

— Побывали. Это была наша вторая совместная Дорога. Твоему отцу тогда в голову пришла гениальная идея, мол: — «Не пора ли нам обзавестись потомством?». Вот, для этого важного дела, дождавшись разрешения Совета, мы и отправились в путешествие. Потом, в положенное время, вернулись домой. Вернулись, прошли стандартный карантин, вскоре, сынок, ты и родился.

— Какая она, Земля? Похожа на нашу Мирру?

— Похожа? Если только планетарными размерами, атмосферой и общими условиями, делающими Землю пригодной для проживания. А, так…. На Мирре безраздельно царят плановость и рациональность. Абсолютно всё находится под жёстким контролем: климат, погода, численность населения, видовой и численный состав флоры и фауны, распорядок бытовой жизни, нормы нравственности и морали, ну, и так далее…. К-145, по сути, является анархичным и бестолковым образованием. Отсутствие Единой централизованной власти, Единого законодательства, Единой структуры управления. Как результат — регулярные жестокие войны за сырьевые ресурсы, государственные перевороты, революции, локальные кровавые бунты и прочие гадкие катаклизмы. Ещё на Земле переоценена — применительно к динамике развития тамошней цивилизации — роль частной собственности…

— Конфликт между достижениями научно-технического прогресса и узкими интересами олигархических групп? — предположила Ариса.

— Ты, девочка, очень прозорлива, — скупо похвалил лорд Брюс. — Всё так и есть. Технические и технологические достижения цивилизации К-145 позволяют всем жителям этой планеты жить безбедно. То есть, полноценной и комфортной жизнью. Однако на Земле присутствует и массовая нищета. Более того, ежегодно многие десятки тысяч людей (вернее, разумных гуманоидов), умирают от банального голода. Кто в этом виноват? Естественно, транснациональные корпорации, холдинги, компании и банковские структуры, принадлежащие — по факту — группе конкретных жадных индивидуумов.

— Рыночная экономика не может функционировать и развиваться в условиях товарного изобилия? Поэтому достижения научно-технического прогресса используются вяло и сугубо выборочно? Процентов на десять-двадцать?

— И здесь ты права. Слабо-регулируемый глобальный рынок — штука капризная и коварная. Он обожает жировать и спекулировать в условиях хронического локального дефицита. Причём, постоянно стремясь к установлению разнообразных (по форме), монопольных отношений. Планомерный переток капиталов, сырья и прочих ценностей. Тем более, монопольно организованный. К чему он приводит?

— К обнищанию одних регионов и обогащению других. Потом капиталы начинают перемещаться в обратном направлении. Происходит так называемый «эффект зеркального отображения». Глобальный рынок, опираясь на «кризисные периоды», идёт на новый круг. Естественно, что термины «обнищание» и «обогащение» носят условно-образный характер, так как — на любой стадии процесса — все дивиденды и преференции достаются только олигархическим группировкам…

— Перестаньте, пожалуйста, — взмолился Свенн, который во время обучения в Университете специализировался на социологии и прочих гуманитарных науках, а в экономике (тем более, в глобальной), совершенно ничего не понимал. — Давайте, поговорим о сегодняшнем населении Земли? Кто они? Какие? Чего ожидать от общения с ними? Это, извините, вопросы далеко непраздные. Я внимательно изучил предложенную экскурсионную программу. Там предусмотрен и такой необычный сервис (достаточно дорогой, надо признать), как — «театрализованное посещение поселений местных аборигенов».

— Земляне…, — неодобрительно покачала головой леди Брюс. — Странные они. Непредсказуемые. Нелогичные. Не умеющие жить рассудочно. Не желающие ставить целесообразность превыше всего. Не имеющие чётких и всеобщих критериев нравственности и морали. Дикие и нецивилизованные, короче говоря. Но, надо признать, очень занятные…

— Откуда они, вообще, взялись? А сам объект К-145? Какова его история? В компьютерной Базе практически ничего нет. Так, только общие физические сведенья — диаметр планеты, краткое перечисление географических объектов, скупое описание климатических особенностей и животного мира.

— Действительно, объект неординарный. Многие миллионы лет тому назад Земля являлась обыкновенным, очень горячим каменным шаром. Естественно, необитаемым. Высоколобые учёные из мирранского Исследовательского Центра решили использовать данную планету в качестве многопрофильного научного полигона. Какие исследования и эксперименты проводились? Не знаю, честное слово. Эта информация до сих пор является закрытой. Тем не менее…. Наши далёкие предки снабдили околопланетное пространство К-145 нужной атмосферой, включающей защитный озоновый слой. Заполнили водой горные трещины, расщелины и впадины. Доставили различные бактерии, микроорганизмы, растения и первых живых существ. Затем — в строго определённый период развития — осуществили ряд плановых мероприятий, направленных на появление разумной жизни…. Корни землян? Они, естественно, являются прямыми потомками «изъятых». Причём, «изъятых» с самых разных объектов. И с К-15, и с К-49, и даже со знаменитого К-125. Естественно, что скрещивание таких разных по природным и иным особенностям видов привело к нестандартным результатам. Впрочем, это только слухи…. Итак, многие миллионы лет мирране старательно и целенаправленно отрабатывали на Земле некие секретные научные программы. Отрабатывали-отрабатывали, отрабатывали-отрабатывали. А потом, несколько земных веков назад, прекратили. То есть, Система, «подарив» на прощанье жителям К-145 секрет пороха, перестала вмешиваться в дела землян. По крайней мере, такова полуофициальная версия…. Почему — перестала вмешиваться? Трудно сказать. Возможно, что в этом и заключается главный эксперимент. Мол, понаблюдаем, как эти дикие твари будут, не ведая жалости, изничтожать друг друга. Ведь, зонды-разведчики Системы до сих пор продолжают изредка посещать данный объект. Впрочем, как и мирные звездолёты с любопытными путешественниками. А ещё ходят упорные слухи, что и секретные агенты наших спецслужб постоянно присутствуют на Земле. Мол, выполняют там некую жутко-тайную миссию…

— Извините, но нам уже пора, — объявила памятливая и дисциплинированная Ариса. — Надо пройти собеседование, медкомиссию, подписать целую кучу разных бумаг.

— Когда состоится старт?

— Уже завтра. В полдень.

— Что же, ребятки, счастливо вам попутешествовать. Первая Дорога, она самая-самая важная. Только, вот…, — лорд Брюс на секунду запнулся. — Будьте поосторожней. И постарайтесь как можно меньше общаться с землянами. Ни к чему это. Совершенно бесполезное и бесперспективное занятие. Причём, отнюдь, небезопасное…

* * *

Свенн и Ари вышли на широкий балкон и, пройдя через специальную калитку в металлическом ограждении, заняли места в светло-сиреневой вимане, припаркованной к означенному балкону. Девушка, как и всегда, заняла водительское место.

Что такое — вимана? Летающая машина, грубо говоря. Ну, как в знаменитом голливудском фильме — «Пятый элемент».

В правом углу прямоугольной приборной доски горели ярко-зелёные цифры — 12, 34 и 76. Это компьютерная система управления любезно рекомендовала наименее загруженные «горизонты».

Ариса уверенно ткнула указательным пальцем в цифру «76», после чего нажала на кнопку «Пуск».

Чуть слышно загудели мощные электромагниты, и вимана, выждав пару секунд, плавно устремилась вверх.

— Зачем забираться так высоко? — скривился Свенн. — Не люблю. Голова начинает кружиться…

— Ты, милый, забыл, что офис компании «Сто Дорог» находится на девяносто втором этаже? — усмехнулась девушка.

— Действительно, забыл.

— Вечная история. Забывчивый ты мой.

— Ну, извини. Исправлюсь. Может быть…. Хочешь, в плане компенсации, расскажу последние новости крикета? Про чемпионат Мирры? Про кубок Системы?

— Расскажи. Буду признательна.

Так происходило почти всегда — Свенн что-то увлечённо рассказывал, а Ари внимательно слушала, изредка задавая короткие уточняющие вопросы. Когда же слушать надоедало, то она принималась ворчать.

Очень разными они были. И по темпераменту, и вообще…

Ариса являлась стопроцентной и чистокровной мирранкой. Вследствие чего была очень спокойной, целеустремлённой, хладнокровной, уравновешенной, подозрительной и молчаливой. А когда не молчаливой, то очень ворчливой. Порой даже сварливой.

Брюсы же считались потомками переселенцев с планеты К-10, расположенной в созвездии Стрельца. Беспокойный этот знак Зодиака. Причём, до полной невозможности. Поэтому Свенн отличался повышенной болтливостью, забывчивостью, порывистостью, мечтательностью, далее по бесконечному списку.

Внешность молодых людей? У жителей планеты Мирра с этим никаких проблем не наблюдалось. То бишь, внешность, включая рост, вес и особенности фигуры, можно было менять по собственному усмотрению. Естественно, предварительно согласовав все детали и параметры с «Департаментом внешних данных». На тот момент в моде (уточняю, в молодёжной среде), были высокие широкоплечие блондины и миниатюрные веснушчатые шатенки — с пикантным рыжеватым оттенком-отливом волос.

Минут через десять, когда спортивные новости подошли к концу, молодой лорд Брюс прозрел и принялся возмущаться:

— Да, ты меня совсем не слушаешь! Я, понимаешь, распинаюсь, а она…. Как только не стыдно?

— Прости, слегка задумалась, — невозмутимо пожала плечами девушка. — С каждым может случиться.

— Задумалась…. О чём, если не секрет?

— Об «изъятых». Я была уверена, что их просто убивают, а мёртвые тела сжигают в крематориях. Оказывается, не всегда. Твоя матушка проговорилась. Мол, Земля была заселена «изъятыми» с К-15, К-49 и даже с К-125.

— И что же это меняет?

— В принципе, ничего…

* * *

Дам, пожалуй, уважаемые мои читатели, краткое пояснение.

Система, в состав которой входило порядка двухсот пятидесяти планет, населённых разумными гуманоидами (людьми, по земным понятиям), функционировала уже чёрт знает сколько миллионов лет. Причём, функционировала крайне жёстко — и по отношению к ближайшим соседям, и по отношению к собственным жителям. «Закон о накопительных штрафных баллах», будь он неладен…. Например, некто был уличён в незначительном компьютерном мошенничестве. Получи, мерзавец, пять штрафных баллов. Потом тот же наглый тип грубо нарушил правила воздушного движения. Ещё десять штрафных. Неподобающее обращение с домашними животными? Очередная десяточка. Попытка завести «несанкционированного» ребёнка? Четвертак. Ну, и так далее…. А если количество штрафных баллов, набранных конкретным индивидуумом, переваливало за сто, то такого индивидуума незамедлительно «изымали». Был человек (выражаясь земными терминами), и нет человека. Ничего хитрого. Жестоко, спора нет, но — при этом — и эффективно.…А ещё бывало, что некоторых индивидуумов «изымали» сразу, без учёта набранных штрафных баллов. То есть, по итогам «профилактических мероприятий». Спецслужбы регулярно «считывали» мысли у жителей Системы. Не у всех, понятное дело, а лишь выборочно. Учитывая рекомендации и советы профильных компьютерных программ. Мол, у некоторых персон в головах бродят такие крамольные мысли, что без срочного «изъятия» никак не обойтись. Себе дороже…

* * *

После двадцати-тридцати секунд тишины Свенна снова потянуло на пространные разговоры. Сладко зевнув, он заявил:

— Мой папаша, конечно, человек заслуженный, опытный и облачённый высоким доверием Системы. Но иногда, честное слово, напоминает мне наивного мальчугана раннего школьного возраста. Мол: — «Почти вся информация об объекте К-145 является закрытой…». Ну-ну. Я тут парочку вечеров посидел в Системной Паутине. Нарыл всякого и разного. В том числе, и по нашему маршруту. Даже ознакомился с многочисленными объёмными слайдами, посвящёнными Ночи богонгов…

— Вот же, заразы! — ловко управляясь с рычагом управления, ругнулась Ариса. — Движение сегодня избыточно-оживлённое. Сплошные грузовые виманы. Так и норовят, сволочи заносчивые, поджать…. Ну, что там с этой легендарной ночью?

— Сейчас расскажу. Слушай…. Планета Земля. Континент Австралия. Граница Квинсленда и Нового Южного Уэльса. Это такие территориальные земные округа. Фермерские земли. Овощная «житница» Австралии. Бескрайние холмистые поля, засеянные зелёным горошком, картофелем, капустой, свёклой, морковью и так далее…. Начало лета, вторая декада декабря месяца. Прошли последние — перед сезонной засухой — дожди и ливни….

Когда рассказ о нелёгкой доле бабочек-богонгов подошёл к концу, Ари, непонимающе передёрнув плечами, резюмировала:

— Куча нерациональных смертей. Никакой, даже маломальской целесообразности. Ради чего всё это? Дикость какая-то. На цивилизованных планетах Системы такое — в принципе — невозможно. Ни с бабочками, ни с птицами, ни с животными, ни с разумными гуманоидами…. Прав, по всей видимости, мудрый лорд Брюс. Что-то наши неугомонные учёные слегка заигрались с этой Землёй. Видимо, ставили какие-то ошибочные эксперименты. Бестолковая история.

— Зато красивая.

— Красивая? — поморщилась девушка. — Ну-ну. Выходцы с объекта К-10 всегда отличались наивной сентиментальностью и нелогичной мечтательностью.

— Не согласен. Перебарщиваешь.

— Успокойся, милый. Подлетаем к нужному небоскрёбу. Не мешай, пожалуйста, парковаться. Потом доспорим, уже на этой нерациональной Земле…

Офис компании «Сто Дорог» был — по мирранским стандартам — совершенно неприметным: разноцветные кресла-трансформеры, автоматы с прохладительными напитками и бесконечная череда столиков, заваленных разнообразными навороченными гаджетами на любой вкус.

Выяснилось, что в предсвадебное путешествие на К-145 (пятнадцатый маршрут), отправляются сразу двадцать шесть пар.

Та ещё была картинка: двадцать шесть крепких блондинистых парней и столько же худеньких вертлявых шатенок. Мода — великая сила. Тем более, на планете, где кардинальная смена внешности является делом простым и необременительным. Конечно, нельзя сказать, что все юноши (да и девушки), были на одно лицо. Разные носы, брови, уши, разрез глаз и так далее. Но, если смотреть издали…. Волей-неволей возникнут мысли о каком-то серьёзном театральном представлении. Или, например, о масштабном ток-шоу двойников. Шум, гам, скупые мужские приветствия, радостное и заливистое девичье хихиканье…

— Тихо всем! Прекращайте галдеть! Успокойтесь! — велела старший менеджер компании Линда Спрай (платиновая пухленькая блондинка — в полном соответствии с модными тенденциями, характерными для представителей среднего поколения Мирры). — Ну, успокоились, болтуны и болтушки? Рассказываю о дальнейшем распорядке. Естественно, в хронологическом порядке. Первое, проходим медосмотр на предмет выявления хронических отклонений и заболеваний, противопоказанных при межзвёздных перелётах. Понимаю, что это — пустая формальность и трата времени. Но, всё же. Так полагается…. Что, собственно, непонятного? Вас, потенциальные женихи и невесты, озаботило слово — «проходим»? Да, я тоже лечу с вами. Естественно, в качестве строгого и полномочного командора экспедиции…. Второе, дружно глотаем белые пилюли, предложенные врачами. То есть, получаем полный и надёжный иммунитет от всех болезней и вирусов, имеющих место быть на объекте К-145. А также от укусов всяких ядовитых гадов и насекомых. Третье, надеваем на головы наушники и получаем лёгкое специализированное облучение мозга, после которого полностью овладеваем всеми основными языками, распространёнными на Земле. Четвёртое, проходим сжатый обучающий курс, посвящённый элементарным правилам безопасности во время предстоящего путешествия. Пятое, подписываем всякие секретные бумаги. То бишь, обязательства о неразглашении…. Шестое, разлетаемся по домам. Седьмое, ужинаем и ложимся спать. Восьмое, просыпаемся, умываемся, выполняем комплекс обязательных спортивных упражнений, принимаем контрастный душ, завтракаем и прибываем — без опозданий — на космодром. Девятое, стартуем к К-145…. Всё ясно? Вопросы, надеюсь, отсутствуют?

— Можно? — вскинул вверх руку Свенн.

— Спрашивай, юноша.

— А сколько времени мы пробудем на Земля? Какова программа посещения этой далёкой и дикой планеты? Я, конечно, внимательно ознакомился с официальным рекламным проспектом. Но, всё же, хотелось бы уточнить некоторые детали…

— Судя по всему, я имею дело с юным представителем славного семейства лордов Брюсов?

— Ага, точно. Как вы узнали?

— По жгучему природному любопытству, мой милый мальчик, — по-доброму усмехнулась Линда. — Отвечаю на твои вопросы. На К-145 мы пробудем порядка десяти-двенадцати суток. Земных суток, понятное дело. Программа посещения? Самая элементарная. Приземляемся. Естественно, на специальную площадку, расположенную на территории лагеря, закрытого для аборигенов. Знакомимся с местной флорой и фауной. Учувствуем в заранее запланированных научных экспериментах. Отбираем пробы воды, воздуха и почвы. Купаемся, загораем, ловим красивых бабочек, охотимся и рыбачим. Развлекаемся. Соревнуемся. Организуем и принимаем участие во всяких интересных конкурсах. Наиболее отважные путешественники и путешественницы могут — с соблюдением тщательных мер предосторожности — посетить ближайшие населённые пункты. Ну, и ещё всякого — по мелочам…. Всё, разговоры закончены! Приступаем к выполнению озвученных мероприятий!

Они и приступили. Успешно прошли медосмотр. Дружно проглотили предложенные овальные пилюли. Провели определённое время с крохотными наушниками на головах. Прошли подробный инструктаж, посвящённый правильному и безопасному поведению на К-145. Подписали пространные обязательства о неразглашении. Разлетелись по домам. Поужинали и легли спать. Проснулись, умылись, сделали зарядку, приняли контрастный душ, позавтракали и прибыли на космодром. Сдали носильные вещи в багаж. Дождавшись приглашения, прошли в космолёт (то бишь, в стандартную «летающую тарелку»), и расселись по местам.

— Пристегнуть ремни! — прозвучала команда из динамиков. — Надеть на лица маски!

Из продолговатых ящичков, закреплённых над креслами, вывалились чёрные «кульки» на длинных серых шлангах.

Одели, понятное дело.

По шлангам пошёл соответствующий газ. Пассажиры крепко уснули. То есть, если выражаться по-научному, впали в глубокий анабиоз.

«Тарелка» успешно взлетела и, через некоторое время, преодолев планетарное притяженье Мирры, оказалась в открытом космосе. Вскоре из специальных отверстий в ободе аппарата начала выделяться странная светло-жемчужная субстанция, постепенно обволакивая дискообразный корпус плотным коконом.

Звездолёт, оказавшись в «плазменном мешке», резво устремился по заранее намеченному маршруту. Причём, со скоростью, в сотни раз превышающей Скорость света…

* * *

Полёт от созвездия Кита (по земным представлениям), занял примерно четверо суток (по земным же понятиям).

В положенное время космический корабль, предварительно втянув «плазменный мешок» внутрь, совершил мягкую посадку на специальной тёмно-коричневой площадке, расположенной на планете Земля — в пятнадцати километрах к югу от крошечного городка Бёрнс, штат Квинсленд, Австралия.

Выключились посадочные двигатели. Ещё через несколько секунд над местом посадки был установлен невидимый — для человеческого глаза — Защитный Купол, «забрав» (временно, понятное дело), из «земного обращения» около шести квадратных километров территории.

А в голове спящей Арисы навязчиво шелестели странные мысли: — «А так ли он прост, лорд Свенн Брюс, мой обожаемый и ненаглядный женишок? Может, он просто притворяется? Мол: — „Являюсь легкомысленным вертопрахом и мечтательным недотёпой…“. Ну-ну, скоро проверим. Как и было велено…».

 

Глава четвёртая

Двадцать три пули

Австралия, город Канберра, квартира Старшего криминального инспектора Хавьера Эрнандеса.

Отпуск, как известно, дело серьёзное. В том смысле, что к нему надо тщательно и вдумчиво подготовиться. По-взрослому, без дураков. То бишь, переделать все-все текущие бытовые дела, уладить все-все служебные нестыковки и только после этого — с чистой и спокойной совестью — отправляться на заслуженный отдых.

Поэтому суббота и воскресенье — для Старшего криминального инспектора Эрнандеса — автоматически преобразовались из выходных дней в рабочие.

В воскресенье Смок планировал заняться сугубо служебными вопросами. А именно, плотно засесть — с самого утра — в окружном офисе, подшить в картонные и пластиковые папки разные важные бумаги и бумажки, разобрать содержимое сейфа, составить необходимые справки и отчёты, затребованные Прокуратурой и Министерством. Дабы в понедельник, не ведая никаких моральных преград, успешно сгрузить все дела и заботы на плечи одного из заместителей…

А субботу он посвятил разрешению разнообразных бытовых заморочек. Проснулся в половине восьмого, сделал лёгкую физзарядку, позавтракал, выкурил — под чашечку крепкого чёрного кофе без молока и сахара — первую утреннюю сигарету и отправился, прихватив пухлую барсетку, в банк ANZ. Там Эрнандес оплатил накопившиеся счета. На оплату своих ушло минут восемь-десять, не больше. А, вот, со счетами Исидоры образовалась заминка. Во-первых, их было раз в пять-шесть больше. Во-вторых, многие из них оказались просроченными. Пришлось ждать, пока медлительные банковские клерки рассчитают и начислят полагающиеся пени.

После этого Смок посетил городскую Фондовую биржу. Внимательно ознакомился с динамикой котировок основных акций. Поговорил с брокером, дал подробные указания на ближайшие две недели — относительно личного (пусть и очень скромного), «портфеля» ценных бумаг. Мол, когда и что продавать, когда — что покупать.

Оставалось главное — проконтролировать ленивых и нерадивых подрядчиков. Исидора, будучи дамочкой капризной и взбалмошной, затеяла очередной косметический ремонт в загородном поместье — смена паркета во всех помещениях первого этажа, ремонт водопровода и канализации, поклейка новых модных обоев в спальнях и гостевых комнатах, что-то там ещё по мелочам. Пришлось поехать за город.

Неблагодарное это дело — плотно общаться с жуликоватыми прорабами и хитрыми бригадирами. Но он справился и с этим — проверил, вывел на чистую воду, разоблачил, построил, отругал, пообещал отрезать уши, поставил новые цели и задачи.

Короче говоря, домой инспектор Эрнандес вернулся усталым и измотанным, как сторожевая собака ранним утром. Или же, наоборот, как тягловая лошадь поздним вечером…

* * *

Приближалась полночь. Хави решил посмотреть старенький французский боевик — «Двадцать две пули» — с Жаном Рено в главной роли. Перекачал в ноутбук фильм с пиратского сайта (национальная аргентинская привычка), нажал на — «Просмотр».

Злые и бездушные гангстеры окружили добросердечного героя, которого играл изысканно-небритый Жан (бывшего гангстера, навсегда порвавшего с преступным миром), и, мерзко ухмыляясь, открыли шквальный огонь из чёрных пистолетов:

— Бах! Бах! Бах!

— О-о-о! — неловко падая на бетонный пол, глухо простонал мужественный Рено. — Умираю, мать вашу…

Бандиты, посчитав дело сделанным, расселись по шикарным тачкам и уехали восвояси. Случайный прохожий вызвал врачей, которые, оперативно приехав, извлекли из отставного гангстера двадцать две пули. Причём, практически из всех частей тела, не считая головы.

Не смотря на это, герой Жана Рено выжил. Более того, быстро пошёл на поправку и вскоре, наспех залечив раны, принялся изощрённо мстить коварным мафиози.

— Ерунда ерундовая и бред бредовый, — лениво прихлёбывая пиво из банки, прокомментировал Смок. — Разве можно выжить, получив двадцать две пистолетные пули? Какой законченный олух и недоумок писал сценарий? Позорище натуральное. Так его и растак. С полицией надо советоваться. Хотя бы иногда…

Противно пропел зуммер домофона.

Смок остановил кинопросмотр и, нажав на зелёную кнопку плоского пульта, поинтересовался:

— Что тебе, Санти?

— К вам гости, инспектор, — доложил консьерж. — Сеньор Макс Смит и сеньорита Танго.

— Спасибо. Запускай.

Смок выключил компьютер и, не вставая с низкой кушетки, нажал на синюю кнопку пульта. Чуть слышно щёлкнул механизм входного замка, тоненько проскрипели дверные петли.

Через пару минут послышался шорох шагов. В комнату вошли двое. Высокий, худой, мосластый и плешивый — Макс Смит. И Танго — пышная молоденькая брюнетка, слегка похожая на некую среднестатистическую актрису из голливудских фильмов прошлого века.

— Привет, шеф, — натянуто улыбнулся Макс.

— Привет, — подозрительно щурясь, отозвался Смок. — Чего, соратники, припёрлись?

Макс Смит и Танго, как легко догадаться, являлись помощниками кабальеро Эрнандеса. То бишь, служили в Криминальном управлении округа «Южная Канберра» обычными криминальными инспекторами.

Танго? Согласен, странное имечко. Только это не имя, а прозвище. Товарищеское, так сказать. Как именовали помощницу Старшего криминального инспектора на самом деле? То бишь, по официальным документам? Смок и сам не знал. Вернее, знал когда-то, но уже позабыл. Бывает. Девица-то не местная. Её прислали в Канберру месяца четыре тому назад. На стажировку, в рамках какого-то там международного обмена. То ли из Дублина, то ли из самого Лондона. Эрнандес никогда не интересовался подобными мелочами. Прислали и прислали. Стажируйся на здоровье, не жалко…. А поскольку барышня, едва появившись в Управлении округа, тут же потребовала предоставить ей перечень адресов лучших танцевальных школ Канберры, то и получила соответствующее прозвище — «Танго». Обычное дело. Если, конечно, вдуматься…

— Привет, — подозрительно прищурившись, отозвался Смок. — Чего, соратники, припёрлись?

— Графа убили, — криво улыбнувшись, сообщила Танго. — Совсем.

— Как это — убили? Его же должны были арестовать.

— Прокурор-скволыга так и не подписал в пятницу ордера на арест. Мол, улик недостаточно. Сука жирная.

— Недостаточно? Восемнадцать ящиков из-под оружия — пустячок? Причём, со свежими заводскими этикетками? Автоматы, снайперские винтовки, полевые миномёты, гранаты с химической начинкой, взрывные устройства с часовыми механизмами…

— Ничего этого не было, — виновато шмыгнув длинным носом, напомнил дотошный Макс. — Только восемнадцать фанерных ящиков с этикетками. Подчёркиваю, пустых ящиков.

— А промасленная бумага и следы оружейной смазки? — нахмурился Эрнандес.

— Граф дал письменное объяснение.

— Какое?

— Мол, весна нынче выдалась холодная и промозглая. Сплошная сырость. А паровое отопление отсутствует, так как он проживает в доме старинной постройки. Решил протопить камин. Дров в продаже нет. Купил — по случаю, у неизвестного индивидуума — восемнадцать фанерных ящиков. Пустых, понятное дело. Сугубо на дрова. Вместе с промасленной бумагой и непонятными тёмно-бурыми пятнами…

— И уважаемый господин Окружной прокурор поверил этой хрени, притянутой за уши?

— Не знаю. Врать не буду. Но ордера на арест подозреваемого так и не подписал.

— Старый вонючий и пархатый козёл! — в сердцах сплюнул на пол Смок. — Законченный перестраховщик и злостный бюрократ…. Как убили Графа? Когда? Где? Кто?

— Последний вопрос — на сто процентов — риторический, — язвительно усмехнулась Танго. — Если бы мы знали — «кто», то и вели бы себя по-другому. Скакали бы до самого потолка и хохмили бы — без передыху. Виски бы принесли с собой. Как и полагается…

— Отставить — словоблудие!

— Есть, отставить! Докладываю. Сегодня, в семнадцать ноль-ноль, Граф покинул свой особнячок. В том смысле, что сел в «Бентли» последней модели и усвистал. Только пыль из-под широких колёс. Вперемешку с буро-жёлтыми листьями, опавшими с платанов прошлой осенью…

— Заканчивай выёживаться, декадентка законченная. Говори по делу.

— Хорошо. По делу, так по делу…. Труп обнаружили в двадцать сорок пять, на подземной парковке супермаркета, расположенного в семи минутах ходьбы от вашего дома, шеф…. Как убили достопочтенного Графа? Расстреляли. Похоже, сразу из нескольких пистолетов. Напичкали свинцом под самую завязку. Из серии: — «Мама не горюй…». Или же: — «По самое не балуйся»? Непростая такая философская дилемма. Практически, на мой частный взгляд, неразрешимая…

— Отставить, — закуривая сигарету, поморщился Смок. — Разговорчивая ты моя. Сколько дырок насчитали в хладном теле? Неужели, двадцать две?

— Двадцать три, — непонятно вздохнул Макс.

— Последний выстрел был произведён в голову пострадавшего, — мило улыбнувшись, пояснила Танго. — Прострелена лобовая кость. Так называемый контрольный выстрел. Журналистский штамп, мать их всех. Оптом и в розницу…. Что с вами, шеф?

— Ничего. Тебе, верная соратница, показалось…. Макс, принеси-ка пивка из холодильника. Банок пять-шесть. И креветки прихвати. И подсолённые орешки. И чипсы…

Смит состроил недовольную гримасу, но подчинился.

Хави с громким «пшиком» вскрыл банку с пивом.

— «Кильмес-Кристаль», — печально усмехнулся Макс. — Аргентинская классика. Другого он не пьёт.

— Консерватор, никогда не меняющий бытовых привычек, — уважительно дополнила Танго. — А булькает-то как бойко. Можно обзавидоваться. Силён, бродяга…. Похоже, впал в ступор?

— Не исключено.

— Ага, покончил с первой банкой. Вскрыл вторую. Булькает. Тяжёлый случай.

— Можно уматывать, — загрустил Смит. — Когда нашего шефа посещает серьёзная задумчивость, то это надолго. Ничего не видит. Никого не слышит. Как самец благородного оленя во время весеннего гона. Можно стоять на ушах. Строить мерзкие гримасы. Обзываться нецензурными словами. Танцевать в голом виде на письменном столе. Всё равно ничего не заметит. Проверено…. Пошли отсюда?

— Пошли, верный соратник, — вздохнула Танго. — Позвонит, родной, если надумает чего дельного.

— Это точно. Позвонит, наорёт и загрузит дурацкими поручениями — по полной программе. Только держись, босота…

Подчинённые, недовольно переговариваясь между собой, ушли. Тихонько щёлкнул дверной замок.

* * *

Длинно и настойчиво зазвонил телефон. Замолчал. Через пару секунд зазвонил снова. И так несколько раз подряд.

— Исида беспокоится, — Смок, нехотя выныривая из тягостных раздумий, потянулся к телефону.

Про Исидору, уважаемые читатели и читательницы, расскажу вам отдельно. Как-никак, приметная и неординарная личность, заслуживающая нескольких добрых слов.

 

Глава пятая

Бульдоги, актриса и шпионские следы

Из круглых карих глаз упитанного усатого мужчины, неуклюже сидящего на тротуаре, капали неправдоподобно-крупные слезы. Рот несчастного кривился в гримасе нешуточного ужаса. И было, честно говоря, от чего испугаться.

Позади мужчины, положив на его плечи толстые кривые лапы, располагался матёрый бульдог с массивным бронзовым кольцом в правом тёмно-рыжем ухе. Могучие челюсти пса были недвусмысленно сжаты на шее потенциальной жертвы.

— Ну, и что все это значит? — вкрадчиво поинтересовался красивый мужской баритон.

Это сам господин Окружной прокурор, наконец-таки, пробрался через толпу праздных зевак.

Смок, невозмутимо выпуская изо рта идеальные табачные кольца, легкомысленно вздохнул:

— Это, извините, Бульдог…

— Я вижу, что не французская болонка! — в голосе прокурора явственно обозначились гневные нотки. — Прекратите ваши плоские шуточки, инспектор! Что произошло с этим…м-м-м, человеком? И, собственно, кто он такой?

— Извините ещё раз, но я и имел в виду человека, — Смок ловким щелчком отправил окурок в ближайшую урну. — Вы видите перед собой Гарри Бульдога, гангстера средней руки. Он уже давно в розыске — примерно год тому назад застрелил одного крупного бизнесмена и ранил его жену, весьма известную театральную актрису.

Прокурор одобрительно хмыкнул:

— Молодцом, инспектор, поздравляю. А эта славная собачка является вашим новым сотрудником?

Инспектор не успел ответить, к слугам закона — через плотный строй любопытствующих — с трудом протиснулась инвалидная коляска. В коляске полулежала-полусидела измождённая женщина неопределенного возраста, одетая во все черное.

— Нет-нет, это мой пес, — голос напоминал чуть слышный шорох морского прибоя.

Искусанные карминные губы женщины застыли в странной загадочной улыбке, огромные зеленые глаза смотрели отстранённо и безразлично. Пряди черных, давно немытых волос свешивались — неопрятными длинными сосульками — вдоль впалых щек. Тоненькие ручки-палочки безвольно лежали на подлокотниках инвалидного кресла.

Несмотря на все это, говорившая была необычайно красива. Смок знал это совершенно точно, хотя объяснить, как такое возможно, вряд ли бы смог. Просто знал.

Женщина-инвалид негромко свистнула, и ужасные челюсти пса послушно разжались. Полузадушенный бандит, жалобно скуля и нервно икая, отполз к ногам инспектора. Бульдог-пес, довольно щурясь и многозначительно облизываясь, уселся около хозяйской коляски.

— Отпустите нас, пожалуйста, — продолжал монотонно шелестеть морской прибой. — Мы…, он нечаянно и…, больше не будет.

— Ну, что вы, мадам, — беззаботно пропыхтел Окружной прокурор, сноровисто защёлкивая на запястьях Гарри Бульдога наручники. — Мы, наоборот, очень благодарны за бесценную помощь. Мои сотрудники помогут вам добраться домой. Обязательно…

Инспектор Смок слегка волновался. Он ехал на встречу с Исидорой Санчес (известной австралийской театральной актрисой), чтобы пригласить ее на опознание задержанного преступника. Можно было, конечно, послать по почте казенную бумагу, но сильна, все же, в простых смертных тяга к живому общению с кумирами…

Актриса жила в просторном загородном доме приятной архитектуры, расположенном в старом ухоженном парке.

— Они с собачкой гуляют, — лукаво улыбнувшись, сообщила смазливая горничная. — Если пойдете направо по главной аллее, то обязательно встретите.

Инспектор, пройдя в указанном направлении метров двести пятьдесят, присел на хрупкую садовую скамейку и развернул вчерашнюю газету.

Тихое весеннее утро дышло покоем. Шустрые рыжие белки жизнерадостно цокали в кронах высоченных платанов.

Через недолгое время (Смок успел ознакомиться только с последними новостями спорта), на гравийной парковой дорожке показалась одинокая бегунья — стройная девушка в изумрудном спортивном костюме, платиновая блондинка с короткой стрижкой.

Не добежав до инспектора совсем чуть-чуть, девушка остановилась, резко обернулась назад и звонким голосом прокричала кому-то невидимому:

— Гарри, противный мальчишка! Быстро ко мне!

У бегуньи были огромные озорные зеленые глаза и изысканно очерченные маленькие карминные губы, застывшие в странной загадочной улыбке.

Из ближайших кустов боярышника с треском вывалился неуклюжий приземистый бульдог. В правое тёмно-рыжее ухо пса было вставлено массивное бронзовое кольцо.

Инспектор, смущённо потупив взор, старательно изучал прогноз погоды на следующую неделю. Девушка с собакой исчезли за ближайшим поворотом.

«Лучше будет, наверное, вызвать казённой бумагой», — засомневался инспектор Смок. — «Да и в театр не мешало бы как-нибудь сходить. Давно не был, чёрт побери. Отстал от жизни…».

И вызвал, и сходил, и познакомился.

Потом влюбился, а Исида влюбилась в него?

Ну, я не был бы так категоричен. Действительно, Хави и Исидора увлечённо, до потери пульса, «играли в любовь». Сходились и расходились. Ссорились (с битьём столовой посуды), и мирились (сутками не вылезая из постели). Изнывали от ревности и сгорали от страсти….

А, вот, до свадьбы, к сожалению, так и не дошло. Обычное дело для легкомысленной и раскованной Австралии. Здесь главным считается сама «любовная игра», а не её конечный результат. Конкретные мужчина и женщина могут «хороводиться» до полной бесконечности. То бишь, до того судьбоносного момента, пока за дело не возьмутся суровые родственники и не загонят заигравшуюся парочку под венец. В данном случае с этим наблюдались определённые сложности — Смок был круглым сиротой, а все родственники Исидоры (переселенцы из Чили), проживали в городе Веллингтоне, то есть, в Новой Зеландии.

* * *

Длинно и настойчиво зазвонил телефон. Замолчал. Через пару секунд затренькал снова. И так несколько раз подряд.

— Исида беспокоится, — Смок, нехотя выныривая из тягостных раздумий, потянулся к телефону.

— Привет, милый! — зачастил звонкий женский голосок. — Не разбудила? Готов к отпуску? Все важные дела переделал и уладил? Был в поместье? Как там продвигается ремонт? Подрядчики по-прежнему воруют и ленятся? Как себя чувствует Гарри? Что с моими золотыми рыбками? А ты? Скучаешь? Улыбаешься?

Когда Исидора разговаривала в такой манере, то это означало только одно — она чем-то очень сильно расстроена.

Но Эрнандес, будучи кавалером опытным и хорошо воспитанным, с вопросами приставать не стал. Мол: — «Зачем? Женщины — существа особые. Они не любят, когда мужчина старается забрать зыбкую нить разговора в свои грубые и неуклюжие руки…».

Поэтому он коротко поведал о своей вечной и огромной любви. Подтвердил, что ужасно скучает, никак не может уснуть, курит сигарету за сигаретой и печально улыбается. Клятвенно заверил, что бульдог Гарри чувствует себя превосходно, много бегает по парку и кушает с отменным аппетитом. Отчитался о проделанной работе в поместье. После чего замолчал, ожидая, что будет дальше.

— Значит, скучаешь, — польщёно хмыкнула Исида. — Это очень хорошо и правильно. Скучай-скучай, — неожиданно забеспокоилась: — А что у тебя случилось, милый?

— С чего ты взяла? — слегка удивился Смок.

— С того самого. Сколько времени мы знакомы с тобой?

— Что-то около двух лет.

— Два года и один месяц. Я тебя, Хавьер Эрнандес, знаю как облупленного. Если ты начинаешь говорить короткими и рублеными фразами, то это означает, что произошло нечто экстраординарное…. Расследуешь очередное запутанное преступление?

— Расследую, — покладисто согласился Старший криминальный инспектор и, рассказав — в общих чертах — историю о «двадцати трёх пулях», подытожил:

— Убитый, как назло, оказался иностранным подданным. Надо раскрыть преступление в кратчайшие сроки. Что называется, по горячим следам. Иначе вредное начальство обязательно разгневается. Можно будет про долгожданный отпуск — на неопределённое время — позабыть. Да и мысли дельные, честно говоря, отсутствуют…

— Ничего сложного, — лениво зевнув, безапелляционно заявила Исидора. — Без русских здесь, понятное дело, не обошлось. Присмотрись ко всем выходцам из России, которые в последнее время общались с покойным. Допроси их на предмет наличия железобетонного алиби. Преступник, скорее всего, и отыщется.

— Не понял…

— Чего же здесь, собственно, непонятного? Контрольный выстрел в голову, вернее, в лоб — фирменный знак русских боевиков. Практически визитка с номерами телефонов. В Театральной студии со мной учились два парня, уехавшие из России несколько лет назад. Так что, всяких занятных и поучительных историй я наслушалась вдоволь.

— Двадцать две пули — как привет от мафии, — задумался Смок. — От итальянской или, к примеру, от колумбийской…. А двадцать три, получается, от русской?

— Может так статься, что мафия здесь не причём.

— Кто же тогда — причём?

— Возможно, коварные русские шпионы, — загадочно усмехнулась Исида. — Они, как мне недавно рассказывала одна американская приятельница, шастают и здесь, и там. Шастают и всюду суют свои курносые любопытные носы.

— Зачем русским понадобилось убивать Графа?

— Не знаю, любимый. Скорее всего, перешёл где-то дорогу неулыбчивому российскому ГРУ. Вот, и отгрёб по полной программе…. Хитрые русские, как я понимаю, решили всё списать на мафию. Мол, двадцать две дырки в хладном теле. Но конкретный исполнитель не удержался от контрольного выстрела. Сработал-таки национальный инстинкт.

— Какой ещё национальный инстинкт?

— Обыкновенный. Ты, когда заходишь в супермаркет, какое пиво покупаешь?

— «Кильмес-Кристаль», — признался Смок. — А, кажется, понял. Есть в этой логике здравое зерно. Определённо, есть…. Кстати, любовь моя хрустальная, а что случилось-произошло у тебя?

— С чего ты взял?

— С того самого. Мы знакомы два года и один месяц. Я знаю тебя, Исидора Санчес, как облупленную. Ты расстроена. Чем?

— М-м-м…

— Давай, рассказывай. Всё. Без утайки. Иначе обижусь.

— Хорошо, милый. Как скажешь, — покорно вздохнула Исида. — Во-первых, я здесь повстречалась с одной старинной знакомой. Помнишь, я рассказывала тебе про моё босоногое детство, прошедшее в маленькой чилийской деревушке Сан-Филиппе?

— Помню, конечно.

— Так вот. Рядом с нашей деревней располагался посёлок переселенцев из Парагвая. Вернее, потомков немецких эмигрантов, перебравшихся в Южную Америку после окончания Второй мировой войны. Между этим поселением и Сан-Филиппе находился старинный католический монастырь. А при нём функционировала женская начальная школа, которую я — вместе с подружками — и посещала. Домоводство у нас преподавала фрау Марта — очень добрая и улыбчивая женщина, говорившая по-испански с заметным немецким акцентом. Она учила нас шить красивые платья, вязать на спицах, мариновать овощи, жарить свинину и готовить яблочные штрудели. Это такие баварские пироги, очень вкусные…. А потом наступил недобрый 1997-ой год, мне тогда исполнилось двенадцать лет. По всему чилийскому побережью пробежали волны разрушительного землетрясения. Сан-Филиппе накрыл широченный грязевой сель, сошедший со склонов ближайших гор, а уцелевшие жители, воспользовавшись помощью международных благотворительных организаций, переехали на постоянное место жительства в Новую Зеландию…. Гуляю я сегодня утром по Бёрнсу. Солнышко светит, птички щебечут, шмели жужжат. Ба, знакомое лицо. Присмотрелась — фрау Марта, только слегка постаревшая. В волосах добавилось благородной седины, лицо покрылось густой сеточкой морщин. Все же, более пятнадцати лет прошло с момента нашей последней встречи…. И старенькая учительница меня узнала. Сперва, вроде, обрадовалась. А потом стала тревожно оглядываться по сторонам, словно бы испугалась чего-то. Отошли мы в сторонку, укрылись за длинным сувенирным киоском от любопытных глаз. Поболтали немного. Я о своём житье-бытье вкратце рассказала. Фрау Марта — о своём. Выяснилось, что после того ужасного землетрясения жители немецкого посёлка, оставшиеся в живых, переселились в Австралию. Купили здесь большое поместье под названием — «Форт Томпсон», да и зажили по-прежнему. То есть, по старинным баварским традициям, законам, принципам и обычаям…. Да только не удалось нам поговорить толком. «Мартина, куда ты запропастилась?», — завопил зычный мужской голос. — «Где тебя, лентяйку, черти носят?». Запечалилась старенькая учительница, мол: — «Пора мне, Исидушка. Идти надо. Не позволяет наш жизненный уклад беседовать с посторонними без свидетелей. Причём, эти свидетели должны быть — в обязательном порядке — жителями Форта Томпсон. И исключительно мужчинами…. Хочешь завтра приехать в гости? В посёлок? Извини, но ничего не получится. Не пускают у нас чужаков за ворота. Только для местных чиновников делаются исключения. Если, конечно, существует предварительная договорённость…. Всё, Исидушка, прощай. Рада была повидать тебя…». И ушла.

— Чего же ты так расстроилась? — непонимающе хмыкнул в трубку Эрнандес.

— Ну, как же. Поговорить толком не получилось. Всё мимоходом, наскоро, наскоком. Я терпеть не могу такого общения. Настоящая беседа должна быть задушевной и долгой…

— Под ароматный кофе со сладкими плюшками?

— Ага, с ними.

— Понятно. Что у нас — во-вторых?

— Во-вторых, климат слегка подгадил, — засмущалась Исидора. — Я Энциклопедии полностью доверилась, а надо было — вместо этого — заглянуть на профильный сайт, который так и называется — «Ночь богонгов». Вот, и опростоволосилась. Виновата…

— А можно чуть поподробней?

— Без вопросов. В этом году весна запоздала недели на две. Может, и на все три. Поэтому и вылет богонгов откладывается. Так что, гениальный план оказался иллюзорным и провальным. Мой отпуск заканчивается через неделю с хвостиком. Расстройство сплошное.

— Не напрягайся, родная, — посоветовал Смок. — В следующий раз полюбуешься на своих непоседливых насекомых. Собирай вещички и, позабыв про всякие глупости, возвращайся в уютную Канберру. Я тебя развеселю. Свожу в хороший ресторан с ночной дискотекой. Покатаю на мотоцикле. Что-нибудь ещё придумаю.

— Задержусь, пожалуй, ещё на пару деньков.

— Зачем?

— О, слышу в твоём мужественном голосе знакомые желчно-подозрительные нотки! — развеселилась Исида. — Успокойся, милый. Никаких поводов для жгучей ревности, честное слово, не наблюдается. Ни малейших. Клянусь своей театральной карьерой…. Просто хочу ещё раз повстречаться с фрау Мартой. Задать ей парочку животрепещущих вопросов. Прояснить некоторые моменты из Прошлого, — сладко-сладко зевнула, после чего пожаловалась: — Ужасно хочется спать. Практически до безумия…. Будем прощаться, мой необузданный и ревнивый мачо? Спокойной ночи! Засыпаю…

* * *

— Что ещё за Форт Томсон? — открывая очередную пивную банку, недовольно поморщился инспектор Эрнандес. — Напрасно Исидора потворствует собственному необузданному любопытству. Ничего хорошего от данного населённого пункта ждать не стоит. Все эти закрытые католические поселения, как правило, полны тёмными загадками и мутными тайнами. В том числе, и шпионскими…

Выкурив по-быстрому дежурную сигаретку, он набрал нужный номер. В трубке зазвучали длинные монотонные гудки, напоминающие о наличии чёрной австралийской ночи, когда законопослушным гражданам и гражданкам полагается спать.

— Макс, будучи человеком предусмотрительным, перед тем, как лечь в постель, отключил телефон, — огорчился Смок и попытался связаться с другим абонентом.

— Да, шеф? — откликнулся на удивление бодрый (по позднему ночному времени), женский голосок. — Чего изволите, высокородный господин начальник?

— М-м-м…

— Что такое? — насторожилась Танго. — Неуверенность? Вы, как мне помнится, никогда не отличались этим качеством.

— Голос у тебя…

— Какой?

— Возбуждённый.

— Что из того? Занимаюсь активным сексом. Причём, с официальным женихом, прибывшим на неделю-другую из Лондона. Разве нельзя?

— Можно. Занимайся, — разрешил Эрнандес. — Только, вот…

— Жду чётких указаний, шеф. Приказывайте.

— У меня не складывается с эпистолярным жанром.

— Я в курсе. Как впрочем, и всё Управление…. Что надо сделать? Написать письмо?

— Вернее, служебную записку на имя господина Тима Ричардса, Окружного прокурора. Этот ушлый и хитрый деятель на выходные дни всегда уезжает загород, а мобильный телефон коварно отключает. Вернее, блокирует для вызова все номера, кроме министерских. Но Интернетом, тем не менее, Ричардс пользуется регулярно. Поэтому надо сварганить дельную записку и отправить на его электронный адрес. Суть послания? Слушай меня внимательно…

Смок поведал (без ссылки на подсказчицу), о появившемся «русском следе».

— Национальный инстинкт? — удивилась Танго. — Никогда не слыхала. Чего только не бывает на белом свете. Век живи, век учись.

— Изложи грамотно данную версию. Грамотно, доходчиво и убедительно. И пусть Ричардс назначит на завтра серьёзное совещание. Желательно на поздний вечер. Воскресенье? А ты, любезная подчинённая, так напиши, чтобы господин Окружной прокурор забыл про это.

— Сделаю шеф, не сомневайтесь.

— Верю. Заранее спасибо. До связи.

— Роджер!

* * *

— Странно, — отправляя мобильник в карман пижамной куртки, пробормотал Смок. — «Роджер» — это такой термин из языкового запаса американских вояк и службистов. Мол: — «Отбой, конец связи»…. Может, наша шустрая и бойкая Танго работает на ЦРУ?

И в симпатичной черноволосой голове Танго усердно бродили тревожные мысли: — «Как же всё некстати! Национальный инстинкт, понимаешь. Так его и растак…. Начальство, в гости по утрам не ходи, начнёт мандражировать, суетиться и отдавать неадекватные приказы…. Хотя, если вдуматься, может, оно и к лучшему. Из знаменитой серии: — „Темней всего — под пламенем свечи. Седые мудрецы твердят про это. И вторят им безумные поэты, о Вечном говорящие в ночи. Темней всего — под пламенем свечи…“. Ладно, прорвёмся. Не впервой…».

 

Глава шестая

Накануне старта

Австралия, граница штатов Квинсленда и Нового Южного Уэльса, пятнадцать километров от городка Бёрнса.

Наступило воскресенье. После завтрака родители спешно собрались, уселись в потрёпанный внедорожник и укатили в Канберру.

— Надо переговорить со знакомым брокером относительно акций китайской компании, — объяснил отец. — Ну, той, что на Западных пустошах разбила обширные эвкалиптовые плантации, мол, для нужд целлюлозно-бумажной промышленности. Хочу посоветоваться. Покупать привилегированные акции сейчас? Или же повременить, подождать с полгодика?

— А ещё завтра с утра следует наведаться в Фермерский банк, — дополнила мать. — Договориться о внеочередном кредите на осенний сезон. Неплохо было бы приобрести и смонтировать ещё одну линию по консервации овощей и фруктов…. Короче говоря, обожаемая доченька, не скучай и не грусти. Постараемся обернуться за пару суток. И веди, пожалуйста, себя хорошо.

— Постараюсь, — заверила Аль. — И вести хорошо. И не скучать. И не грустить…. Счастливой вам дороги, любимые предки!

Скучать и грустить она, действительно, не собиралась. Даже, наоборот, обрадовалась этому неожиданному отъезду. А как же иначе? На послеобеденное время было назначено свиданье с кавалером, вернее, с женихом. Родители дома? Значит, к заходу солнца надо обязательно вернуться домой — иначе, наверняка, разразится нешуточный скандал. Причём, с далеко-идущими последствиями…. Папочка с мамочкой отлучились по важным делам? Отлично. В том плане, что можно будет ворковать с любимым до самой утренней зори. Почему — только до утра? Потому, что понедельник — рабочий день. По крайней мере, в трудолюбивой и патриархальной Австралии…. Контроль с помощью мобильного телефона? Не смешите, пожалуйста. Современная продвинутая молодёжь врать и отговариваться умеет просто мастерски. Ни за что не подловишь…

Аль помыла грязную столовую посуду, пропылесосила первый общий этаж коттеджа (на втором этаже располагались спальни, то бишь, приватные территории), наскоро протёрла кафельный пол, после чего включила телевизор, принимавший — по причине отсутствия мощной антенны — всего два канала.

По первой программе показывали новости. Совершенно ничего интересного и нового: финансовый кризис в Европе, военная напряжённость на Ближнем Востоке, хронический рост цен на нефть и природный газ, очередной сексуальный скандал, связанный с неувядающим Сильвио Берлускони, вялое политическое противостояние в России, разоблачение футбольных аферистов в Южной Корее, развод звёздной голливудской пары. Скука смертная и оскомина кислая, короче говоря.

А на пятом канале выступал пожилой дяденька — худой, бородатый, высоколобый, речистый. Типичный махровый аскет с глазами упёртого фанатика.

— Наглые скептики, не верящие в существование НЛО, получили очередную пощёчину, — увлечённо вещал дядечка. — Астрономы из Университета Макуайри и Университета Новой Англии зафиксировали трое суток назад — над территорией штата Квинсленд — яркосветящееся неизвестное тело. Диск, диаметр которого превышал шестьдесят пять метров, появился внезапно, словно из ниоткуда, после чего резко пошёл на снижение и пропал из вида. Вот, полюбуйтесь…

На телевизионном экране замелькали размытые снимки — светло-жёлтый диск, покрытый по краям ультрамариновой сеткой, снятый с разных ракурсов.

— Ерундовая фантастика детсадовского уровня, — поднимаясь на ноги, прокомментировала девушка. — Элементарный оптический обман, не более того. Или же обыкновенный праздничный «китайский фонарик», только очень большой…. Ладно, уговорили. Допустим, что на предъявленных снимках, действительно, запечатлена «летающая тарелка», в которой сидят инопланетяне с ярко-фиолетовыми физиономиями. Ну, и что из того? Сидят себе, летают, наблюдают, никого не трогают. Да и на здоровье. Не жалко. От нас, чай, не убудет…. Всё, пора заканчивать с сомнительной научно-популярной лирикой и приступать к сборам. Ночёвка в австралийских полях и перелесках, как известно, дело серьёзное, не терпящее легкомысленного отношения…

Она выключила телевизор и несуетливо переоделась-переобулась: тёмно-синяя футболка, куртка цвета хаки с многочисленными карманами, такие же широкие штаны, чёрные грубые ботинки с высокой шнуровкой. После этого прошла в кладовую и стащила с верхней полки широченного стеллажа объёмный туристический рюкзак. Потом в рюкзак были помещены: голландская двухместная палатка в полосатом чехле, две надувные подушки, походный котелок, мятая сковорода на длинной металлической ручке, походный топорик, миниатюрный примус, два длинных газовых баллончика к нему, карманный фонарик, охотничий нож в кожаных ножнах и пластиковый флакон с хитрой эссенцией, отпугивающей всяких кровососущих насекомых.

— Может, прихватить две простынки? — остановившись около двухстворчатого шкафа с постельным бельём, задумалась Аль. — Если дело дойдёт до интима, то спать, как подсказывают фильмы для взрослых, придётся в голом виде. То есть, полностью обнажёнными. Процесс неуклонно приближается к этому. Понятно, что с сексом лучше повременить до официальной свадьбы. Мол, в этом случае муж (будущий), проникнется дополнительным уважением. Но, честное и благородное слово, могу не сдержаться…

Подхватив рюкзак (естественно, с уложенными в него простынками), девушка отправилась на кухню. Настал черёд кружек-ложек-вилок-мисок, а также всяческих продуктов и напитков.

— Зачем папе так много алкоголя? — распахнув створки бара, усмехнулась девушка. — Бутылки, бутылочки…. Он же не заметит, если я прихвачу одну? Например, вот эту, симпатичную. М-м-м…. Виски — «Белая лошадь». Никогда не пробовала виски. Берём. Всё на этом беспокойном Свете надо попробовать. Ну, или почти всё…. Что ещё? Прихвачу, пожалуй, двухлитровый пакет с апельсиновым соком. Ага, чуть мобильник не забыла. Ладно, с Богом…

Аль, с рюкзаком за плечами, вышла на крыльцо и, заперев дверь, направилась к гаражу.

Путь пролегал мимо конюшни, к которой примыкал огороженный кусок травянистого луга.

— Р-гы! — к забору, сработанному из не ошкуренных эвкалиптовых жердей, резво подскакала тёмно-гнедая лошадка.

— Извини, Ласточка, но сегодня я не нуждаюсь в твоей помощи, — слегка засмущалась девушка. — Скакать на лошади с тяжеленным рюкзаком за плечами? Удовольствие ниже среднего, между нами, невинными девочками, говоря.

— Р-гыыы!

— Не обижайся, пожалуйста, родная. Покатаемся в следующий раз…. Кстати, а ты хоть раз ночевала вне конюшни? В полях? Или, например, на опушке эвкалиптового леса? Говорят, что наши места — совсем недавно — посещала стая злобных динго…. Что, пропала охота составить мне компанию? То-то же. Ладно, Ласточка, до скорого свиданья. Я подойду утром. Травы достаточно, прудик заполнен свежей водицей, дверь в конюшню открыта…

Аль вывела из отдельно-стоящего гаража обшарпанный грузовой «Форд», над кузовом которого наличествовал дырявый брезентовый тент. Машина была старенькой, и использовалась сугубо для перевозки удобрений, вспомогательного фермерского инструмента и разнообразной сельскохозяйственной продукции.

Девушка, забросив рюкзак под тент, забралась в кабину и вставила ключ в гнездо зажигания. Утробно и сыто заурчал мотор, грузовичок, нервно вздрогнув, тронулся с места.

Проехав по просёлочной дороге километров семь-восемь, «Форд» свернул направо и уверенно покатил прямо через поля, с которых недавно убрали озимый овёс.

Вскоре впереди показалась высокая изгородь, тщательно обтянутая новёхонькой колючей проволокой. Поворот руля. Автомобиль послушно поменял направление движения и поехал вдоль забора.

На берегу болотистого ручья «Форд» остановился.

Аль покинула кабину, захлопнула дверцу, вытащила из фургона тяжёлый рюкзак, ловко забросила его за спину и, перейдя через ручеёк по хлипкому мостику, двинулась дальше.

Метров через шестьсот пятьдесят в проволочном заграждении обнаружилась узенькая прореха, в которую она и свернула.

Жёлтый ковёр цветущего рапса, узкая песчанистая грунтовка, вдоль которой росли разные овощи, поворот, второй, натоптанная тропа, сворачивающая в молодой эвкалипто-акациевый подлесок, знакомый гигантский камень впереди.

— Мать его, затейницу австралийскую! — повернув за грань красно-белой гранитной скалы, выругалась — от неожиданности — девушка на русском языке, а подумав пару секунд, на всякий случай перешла на английский, вернее, на его австралийский диалект: — Похоже, что мой белобрысый возлюбленный не соврал. Причём, ни капли…. Куда, спрашивается, подевалась овальная поляна общей площадью в несколько десятков тысяч метров квадратных? А где идеально-круглый тёмно-коричневый пруд? Сплошной лес впереди. Густой такой. Поросший древовидными папоротниками и колючими кустами. Тут, скорее всего, и дикие звери водятся…. Что теперь делать? Кричать? То бишь, звать Хосе, которому — по дурацким правилам Форта Томсон — мобильник не положен? Как-то не тянет. Вдруг, на этот мой зов из дремучей чащи выскочит кто-нибудь зубастый, голодный и злой? Забраться на самое высокое дерево и старательно осмотреться? Не катит, к сожалению. По стволам и веткам старых эвкалиптов обожают шастать ядовитые древесные змейки. Причём, вперемешку с не менее ядовитыми пауками и клещами. Ладно, попробуем по-другому…

Аль вернулась назад и, потратив минут двенадцать, забралась на вершину солидной красно-белой гранитной скалы, расположенной на отшибе эвкалиптового леса («сегодняшнего» эвкалиптового леса). Забралась, повертела головой по сторонам и облегчённо выдохнула:

— Ага, на юго-востоке, не очень-то и далеко отсюда, к небу поднимается сероватый дымок. Наверное, это Хосе. Подошёл к исчезнувшей поляне с противоположной стороны и понял, что я могу заплутать. Более того, могу слегка испугаться и удариться в пошлую панику. После этого он забрался на ближайший из юго-восточных холмов и развёл там дымный костёр, обозначая таким образом место своего нахождения. Молодец, догадливый и сообразительный…. А если это, не дай Бог, кто-то другой?

Она спустилась со скалы и, ориентируясь на ярко-жёлтое солнышко, упруго зашагала в нужном направлении.

Лес расступился в стороны.

— Действительно, пологий склон холма. А вон и алый огонёк доверчиво проглядывает сквозь тёмно-зелёную листву деревьев, — неуверенно прошептала девушка и, отбросив последние сомненья, громко прокричала: — Эй! Кто здесь? Отзовись! Хосе, это ты?

— Я! — откликнулся знакомый голос. — Иди сюда! Не бойся!

Подойдя к костру, сбросив с плеч тяжёлый рюкзак и слегка отдышавшись, Аль возмутилась:

— Что означает эта дурацкая фраза? Мол: — «Не бойся»? Когда это я чего-то или кого-то боялась? За кого ты меня принимаешь? А?

— Да, я не имел в виду ничего такого, — принялся неуклюже оправдываться рослый широкоплечий паренёк. — Так просто ляпнул. Не подумавши. Само вырвалось…

— Совсем, увалень фермерский, шуток не понимаешь? — лукаво улыбнулась девушка. — Я на тебя не сержусь. Ни капли. Наоборот, искренне хвалю и одобряю. И с костром ты здорово придумал. И место для стоянки выбрал отличное — ровная-ровная площадка, хрустальный ручеёк журчит где-то рядом. Иди сюда. Поцелуемся…

Узнав (после нескольких минут затяжных поцелуев), что им предстоит совместная ночёвка, Хосе предсказуемо обрадовался, пунцово покраснел и принялся бормотать что-то неразборчивое.

— Прекращай заикаться, — посоветовала Аль. — Ромео ты мой трепетный и нежный.

— Уже прекратил. Больше не повторится…. Ну, убедилась, что данная местность является непростой и коварной? Была поляна, и нет поляны. Да и кроме неё много чего пропало — западное болотце вместе с длинноногими цаплями и куликами, круглый пруд, заросли акации, поле с сахарной свёклой, запруда на ручье, где я в детстве ловил жирных ратанов.

— Убедилась, конечно…. А что будет дальше?

— То же, что и всегда, — белозубо улыбнулся Хосе. — Примерно через неделю-другую всё вернётся на прежние места…. Наши сегодняшние действия, госпожа командирша?

— Набери-ка, любимый, ещё сухих дровишек, а потом расставляй палатку. Ещё одно поручение. Вон на том плоском высоком камушке расстели клеёнку, она лежит в правом кармане моего рюкзака. Будет наш обеденный стол. А я пока приготовлю сытный и вкусный ужин. Как ты относишься к австралийскому супу — «том-ям»?

— Положительно…

Стоит отметить, что знаменитый суп «том-ям» является — по определению — тайским. Но Австралия такая страна — впитывает в себя буквально всё, привнесённое эмигрантами: языки, обычаи, анекдоты, национальные стили одежды, бытовые привычки, байки, кулинарные шедевры, ну, и так далее.

При приготовлении австралийского варианта супа «том-ям» используются следующие ингредиенты: лимонное сорго, сушёная лимонная мята, паста чили, креветки, рыба, курица и грибы.

В данном конкретном случае креветки, курятина и шампиньоны были консервированными, а рыба, и вовсе, отсутствовала. Так сказать, скромный походный вариант. На любителя.

Примерно через полтора часа всё было готово для.… Для чего? Ну, для начала официально-кулинарной части любовного свиданья…. Свиданья? Хорошо, для начала любовного полномасштабного спектакля. Из знаменитой и нетленной серии: — «К этому всё и шло…». Мол: — «Первая брачная ночь — зачастую — опережает сам брак…».

То бишь, палатка была установлена, костерок пылал ярко и приветливо, запасы сухих дров откровенно впечатляли, над эмалированными мисками, надоедливо щекоча ноздри, поднимался ароматный парок, на разрезанные напополам пшеничные булочки было щедро намазано сливочное янтарно-жёлтое масло, высокие пластиковые стаканчики, соответственно, были наполнены — на две трети — благородной «Белой лошадью».

Приближался вечер. Установилось полное безветрие. Нежно-малиновое солнышко зависло рядом (в пяти-семи собственных диаметрах), с изломанной линией горизонта. В ободранных кустах акации о чём-то оживлённо ворковали бойкие австралийские свистуны. Полная идиллия и самая натуральная пастораль, короче говоря…

— Как же красиво вокруг! — беря в ладошку пластиковый стаканчик, пафосно объявила Аль. — За что выпьем, мой благородный и нетерпеливый ухажёр?

— Ну, не знаю…, — замялся Хосе. — Может, за нашу любовь?

— Правильно, за — Любовь! А также за предстоящую весёлую свадьбу, которой будет предшествовать смелый и — на удивление — отчаянный побег…. Подожди. Что это такое? Слышишь?

Со стороны вершины холма раздался громкий загадочный шорох. Ещё секунд через десять-двенадцать в поле зрения появились две человеческие фигурки.

* * *

— Мужчина и женщина, — невозмутимо прокомментировала Аль. — Вернее, юноша и девушка. Откуда они здесь, на ночь глядя, взялись? И одеты как-то странно. Вернее, непривычно. Не по-современному…. Облегающие «варёные» джинсы — тёмно-голубые, с белыми проплешинами. Клетчатые ковбойские рубахи. Так было принято одеваться в семидесятых-восьмидесятых годах прошлого века. Я видела фотографии в маминых старых журналах, посвящённых моде того Времени…. Может, это кто-то из вашего поселения?

— Нет. Впервые вижу этих ребят, — выдержав короткую паузу, ответил Хосе. — Кстати, тебе не кажется, э-э-э, что…

— Что незнакомцы слегка похожи на нас?

— Ага.

— Чем-то, пожалуй, похожи…

 

Глава седьмая

Инопланетные туристы

Австралия, граница штатов Квинсленда и Нового Южного Уэльса, лагерь инопланетной экспедиции, а также городок Бёрнс и его окрестности.

— Скучновато здесь, — неумело снимая с крючка очередную упитанную рыбину, сообщил Свенн. — Ерунда какая-то. Занимаемся — не пойми и чем. Позавчера полдня охотились на бедных кенгуру, которым и убежать-то было некуда. Бэмц, и встретились с поверхностью невидимого Купола. Хоп, и познакомились со смертушкой…. Не, стрелять-то из лука мне, определённо, понравилось. Хорошая и занятная придумка. Слова плохого не скажу. Увлекательное и интересное занятие. Да и кенгурятина, запечённая на малиновых углях костра с земными травами-приправами, вкусная штуковина. Под местное пиво, естественно…. Согласна со мной? Почему молчишь?

— Хочу — и молчу, — внимательно наблюдая за неподвижным красно-белым поплавком, недовольно хмыкнула Ариса. — Не люблю языком молоть попусту. Не моя стезя…. Хотя, если подумать, ты прав. Ерунда какая-то. Что нам говорили твои уважаемые родители? Мол: — «В первом совместном путешествии молодые люди, оказавшись в непривычной обстановке, должны хорошенько проверить свои чувства. Новые Миры, новые ощущения, новые мысли. Можно многое понять, многое переосмыслить. Первая Дорога — из ста будущих Дорог…». И? Ничего не происходит. Заслуживающего внимания, я имею в виду.

— Солидарен. Охота на кенгуру? Это ещё ладно. Прикольно, по крайней мере. И вкусно. А вчерашнее мероприятие? Как дети малые, с дурацкими сачками в руках, гонялись за разноцветными бабочками. Мол, надо пополнить коллекцию Исследовательского Центра новыми образцами. После этого устроили тестирование на сообразительность и быстроту мышления. Потом состоялся глупейший чемпионат по детским компьютерным играм…. Тьфу, да и только!

— И сегодня не лучше. Заставили ловить здешнюю рыбу. Абсолютно бесполезное и нерациональное занятие.

— Не скажи, — поправляя на крючке наживку, возразил Свенн. — Лично мне этот процесс нравится…. Интересно, почему у нас на Мирре не рыбачат? Да и пива не варят. Почему?

— Потому, что это не рационально. И часами пялиться на дурацкий поплавок. И пить пенный напиток, от которого потом кружится голова и постоянно хочется писать.

— Хоп! Ещё одна попалась! Знай наших…

— Надоело, — разозлившись, Ари отбросила удочку далеко в сторону. — Пойду, поговорю с нашей не в меру смешливой командоршей. Договорюсь о посещении ближайшего городка аборигенов. Надеюсь, милый, ты не будешь против?

— Прогуляемся, конечно. Полюбопытствуем.

Линда Спрай возражать не стала, лишь напомнила об основных правилах безопасности и велела:

— Ступайте в гардеробную и переоденьтесь. Одежда, наверняка, уже слегка устарела. То есть, она пошита по фотографиям сорокалетней (по земным меркам), давности. Но ничего не попишешь, другой-то всё равно нет…. Вот, вы, любопытные мирранские туристы, заодно и поможете исправить этот досадный казус. То бишь, пофотографируете местных туземцев…

— Очередная ерунда, — брезгливо роясь в одёжном шкафу, ворчала Ариса. — Тряпочки какие-то непонятные. Зачем их так много? И, вообще…. Всем давно известно, что самая рациональная и удобная одежда — комбинезон. Раз, и готово. Нет же. Верх, понимаешь, отдельно. Низ отдельно…. Зачем? Какие смешные штанишки. Все в белёсых разводах. Хм. А вполне даже ничего. Попробовать, что ли? В плане примерки? С чего-то, в любом случае, надо начинать…. Знаешь, абсолютно ничего хорошего. Такое впечатление, что жмёт во всех местах сразу.

— Зато ты смотришься в них…э-э-э, очень аппетитно, — многозначительно усмехнулся Свенн. — Очень-очень-очень.

— Что ты, охламон бесстыжий, имеешь в виду? Ну-ка, убери руку! До свадьбы даже думать о таких глупостях не полагается…. Так-с, ботиночки. Смешные.

— Это так называемые — «кроссовки». Только сперва надо обязательно надеть на ступни ног — «носки». Вон они лежат, на специальной полке. Так, по крайней мере, написано в инструкции, которая висит на стене.

— Да? Ладно, одену и примерю…. Смотри-ка ты, ноге очень удобно. Славненько. Дурного слова не скажу…

В конечном итоге процесс переодевания, всё же, был успешно завершён, и они покинули космолёт. То бишь, классическую «летающую тарелку» — в нашем обыденном понимании.

— Смешно смотритесь, — язвительно хихикнула Линда. — Впрочем, и так сойдёт. Главное, пользуясь отсутствием языковых барьеров, лишнего не сболтните. Держите, — протянула чёрную продолговатую коробочку. — Это, молодёжь, походный пульт. Когда упрётесь в невидимый свод Защитного Купола, нажмёте на жёлтую кнопку. В Куполе — на короткое время — образуется узенькая прореха. На обратном пути повторите данное действо…. Синяя кнопка — фотоаппарат. Навели пульт на объект и нажали. Зелёная предназначена для отпугивания разных несимпатичных и злых животных. Например, бродячих земных собак. Как и по какому принципу осуществляется отпугивание? Нажимаете на зелёную кнопку. Прибор начинает послушно испускать соответствующий низкочастотный звук, неслышимый нашему уху. Животные в панике разбегаются в разные стороны. Змеи расползаются. Птицы и насекомые разлетаются. Ничего хитрого.

— На землян ультразвуковые сигналы действует аналогично? — забирая пульт, по-деловому уточнила Ариса.

— Нет, конечно же. Их природная сущность сходна с нашей. Зачем же пугать самого себя? Нонсенс.

— А что с местными комарами и москитами? Постоянно нажимать на зелёную кнопку? Заряд пульта может закончиться. Причём, в самый неподходящий момент…

— Голова садовая. Чуть не забыла. Возьмите эти два тоненьких перстенька и наденьте на мизинцы. Они вырабатывают особую эссенцию, неприятную всем тутошним насекомым.

— Для чего нужна четвёртая кнопка? — поинтересовался Свенн. — Та, которая ядовито-красного цвета?

— Это, молодёжь, сигнал тревоги, — тяжело вздохнула командорша. — Когда попадёте в неприятную историю — нажимайте. Например, если заберут в земную полицию. Или же в случае нападенья злонамеренного маньяка. Придём на помощь и выручим. Не сомневайтесь. Впрочем, будем надеяться, что до этого дело не дойдёт. Австралия — страна славная, тихая и мирная. В отличие от большинства других государств этой непредсказуемой и беспокойной планеты…. Что ещё? Ага, нашла. Вот, кошелёк с местными деньгами.

— Какая там сумма? — отправляя кошелёк в нагрудный карман клетчатой рубахи, спросила хозяйственная Ари. — Вернее, что на эту сумму можно приобрести?

— Можно сходить в кино. Пообедать в ресторане, заказав при этом пару бутылочек хорошего вина. И, естественно, накупить на память всяких и разных сувениров. Здесь продаются неплохие охотничьи ножи. Также заслуживают пристального внимания дамские сумочки и обувь из крокодиловой кожи.

— Земные дикари используют для изготовления обуви кожу убитых животных? — притворно возмутился Свенн.

— Куда только смотрит наша гуманная и справедливая Система? — подхватила Ариса.

— Не морочьте мне голову! — рассердилась Линда. — Знаете же, что Земля не входит в Систему, а, всё равно, дурочку ломаете.

— Кстати, а почему не входит?

— Потому, что для адаптации здешних нецивилизованных аборигенов к стандартам и законам Системы пришлось бы…

— Да-да, мы слушаем очень внимательно. Что пришлось бы сделать?

— Уничтожить, первым делом, девяносто девять процентов населения этой планеты. Как разумный материал, не поддающийся исправлению-перевоспитанию и таящий серьёзную опасность для законопослушных граждан и гражданок Системы…. Всё, свободны. По возвращению доложитесь по всей форме. И не забудьте, пожалуйста, сфотографировать туземцев и туземок. Одетых, подчёркиваю…. Про обед в городском ресторане. Ешьте смело. Потом проглотите по паре пилюль, и все вредные вещества и химические элементы покинут ваши молодые организмы естественным путём…. С картой ознакомились? Запомнили? Счастливой дороги. И туда, и обратно…

* * *

Они пересекли поляну наискосок и, пройдя через посадки молодой акации, вышли на край прямоугольного поля, заполненного какими-то разлапистыми тёмно-зелёными растениями.

— Сахарная свекла, — пояснил информированный Свенн. — Из неё земные аборигены делают сахар.

— Для чего им понадобилось столько много сахара? — удивилась Ариса. — Для химических опытов?

— Они им питаются.

— Питаются? Сахаром?

— В том смысле, что добавляют в разные напитки. А также используют в процессе приготовления пищи.

— Зачем? Ведь, всем известно, что сахар является скрытым ядом. «Белой смертью», образно выражаясь…

— Дикари упрямые и законченные. Что с них взять?

Пройдя почти до конца свекловичного поля, Свенн, шедший первым, резко остановился.

— Что-то почувствовал? — насторожилась напарница.

— Есть такое дело. Вернее, ноги остановились сами по себе. Инстинкт, видимо, пробудился ото сна. То бишь, осторожный внутренний голос начал надоедливо нашептывать, мол: — «Там что-то есть…».

— Вытяни руки с открытыми ладонями и сделай два шага вперёд.

— Всё верно. Твёрдая прозрачная стена. Холодненькая такая…. Доставай пульт и нажимай на жёлтую кнопку.

— Нажала.

Впереди, в метре от молодых людей, в воздухе обозначился контур тёмно-синего прямоугольника.

— Вперёд! — скомандовала Ари. — Пока «дверка» не закрылась…

За Куполом, на первый взгляд, ничего не изменилось — перед ними было всё то же поле, на котором росла, впитывая соки земли и благодатный солнечный свет, сахарная свекла.

Секунд через восемь-десять Свенн оглянулся назад и удивлённо присвистнул:

— Ох, и непрост наш Куполок! Так сказать, односторонней видимости. «Дверка», естественно, пропала. Но дело не в этом…. Там, за прозрачной полусферой, должно быть ровное поле, покрытое тёмно-зелёными листьями. Верно? А что мы наблюдаем?

— Эвкалиптовый лес. Очень густой, дремучий и, визуально, ужасно-влажный. Коряжника полным-полно. Сплошные поваленные, слегка подгнившие стволы.

— И зачем нужна такая оптическая обманка?

— Маскировка, надо думать. Незачем любопытным землянам знать о нашем прилёте. Не полагается.

Через некоторое время они вышли на красно-коричневую грунтовую дорогу.

— Нам налево, — махнула рукой Ариса. — Я хорошо запомнила карту. Кстати, эти кроссовки, они очень удобные. Пробежимся?

— Согласен. Догоняй!

Что такое пятнадцать километров — для молодых и здоровых организмов, взращённых в условиях идеальной экологии и ведущих здоровый образ жизни? Ерунда ерундовая, не более того…

Австралийский городок Бёрнс произвёл на юных путешественников диаметрально-противоположные впечатленья.

— Потрясающая экзотика, — шёпотом восторгался Свенн. — Я о таком только в толстых книжках читал. Вернее, в авантюрно-приключенческих романах о подвигах отважных мирран, совершённых на диких периферийных планетах…. А эти виманы, не умеющие летать? Они такие элегантные и симпатичные…

— Что в них симпатичного? — в очередной раз дисциплинированно нажимая на синюю кнопку пульта, возмутилась Ари. — Пыхтят, рычат, гудят, воняет от них. Некоторые даже испускают чёрный дымок, портя планетарную атмосферу…. Местные аборигены? Шумные и беспокойные очень. Всё время улыбаются и хихикают. Никакого представления о хороших манерах.

И при посещении ресторана — «Приют богонгов» мнения кардинально разделились. Свенн был в восторге от говяжьего стейка с кровью и маринованного филе кенгуру с карри-шпинатом и густым соусом «битрут». Пришлось ему по вкусу и сливовое десертное вино. Ариса же, попробовав всего понемногу, констатировала:

— Вредно всё это. Вкусно и пикантно? Заканчивай бредить, милый. Целесообразность всегда должна быть выше эмоций. Вкусно, понимаешь, не вкусно…. Вино? А чем дистиллированная вода хуже? От неё, по крайней мере, в голове не шумит…

Ари продолжила ворчать и когда они, просмотрев фильм — «Американский пирог-2», покинули кинотеатр:

— Ничего не понимаю. Оказывается, земляне занимаются сексом чуть ли не каждые сутки. Причём, как ночью, так и днём. Зачем? На нашей Мирре частоту половых сношений — для каждой конкретной пары — определяют доктора. Мол: — «Для вас рекомендуется два раза в месяц, чтобы гормоны не беспокоили почём зря. А вам, уважаемые, и одного раза вполне достаточно…. Позы? Сейчас подберём. В полном соответствии с размерами и геометрией интимных органов…».

— Дикие люди. То есть, гуманоиды, — неуверенно зевнул Свенн. — Хотя, может быть, в этом непривычном для нас сексуальном ритме заложен некий потаённый и глубинный смысл?

— Какой ещё смысл? Не смеши, пожалуйста. Обыкновенная туземная глупость и тупость. Причём, нецивилизованная и тёмная. Пошли по магазинам!

Когда разнообразные сувениры были успешно закуплены и сложены в рюкзак, приобретённый в супермаркете, молодые люди тронулись в обратный путь. На этот раз они уже никуда не торопились, то бишь, шагали размеренно, внимательно и вдумчиво оглядываясь по сторонам.

Это Ари так решила, заявив:

— Будем всё осматривать и на всякий случай фотографировать. А то утром пронеслись со всех ног и ничего толком не рассмотрели…. Мы же ещё будем посещать другие земные поселения?

— Конечно, милая. Мне здесь определённо нравится…

Справа от дороги появились высокие деревья, выстроившиеся ровными рядами.

— Перед нами сливы, — охотно пояснил Свенн. — Именно из их плодов и делают десертное вино, которое мне пришлось по вкусу. Только ягоды пока ещё маленькие и незрелые…. Слышишь? Кто-то скребётся…. Ага, зверёк с рыжеватой шкурой, встав на задние лапы, усердно — длинными полосами — обдирает с дерева кору.

— Это же кенгуру?

— Нет, валлаби. Такое сумчатое животное, внешне похожее на кенгуру. Только совсем не кенгуру.

— Более мелкое?

— Дело не только в этом. Кенгуру, как уверяет Системная Паутина, они достаточно спокойные. То бишь, мирные, слегка инфантильные и — в большинстве случаев — невозмутимые. Ну, как коренные чистокровные мирране. Валлаби же гораздо более нервные, любопытные и непредсказуемые.

— Как потомки переселенцев с провинциального объекта К-10? — не удержалась от шпильки Ариса.

— Такая аналогия, пожалуй, имеет право на существование…

Зверёк, оставив несчастное деревце в покое, неожиданно выскочил на дорогу и, хищно оскалив тёмно-жёлтые зубы, угрожающе зашипел.

— Ай! — отпрыгнув в сторону, запаниковала Ари. — Что делать?

— Доставай пульт и нажимай на кнопку, — заслоняя девушку от неожиданного агрессора, велел Свенн.

— На красную?

— Зачем? Сперва на синюю, а потом на зелёную…. Ох, уж, эти потомственные мирране! Всегда строят из себя невесть что. Мол, мы все такие невозмутимые из себя. С булатными и стальными нервами. А как доходит до серьёзного дела, так всё и меняется. Голосок предательски дрожит. Пальчики, не попадая в нужные кнопки, ходят ходуном…

Валлаби, отчаянно тряся маленькой ушастой головой, ускакал.

— Как оно тебе? — поинтересовался Свенн.

— Чуть не описалась от страха, — по-честному призналась Ариса. — Давай, увеличим темп? Как-то мне не по себе. То есть, неуютно. Хочется побыстрее оказаться под надёжным Куполом.

— Слушай, а для чего ты и в ресторане, и сувенирных магазинчиках выспрашивала о каком-то Форте Томпсон?

— Да, просто так. Других-то населённых пунктов поблизости нет…. Шагаем, любопытный и наблюдательный лорд Брюс. Шагаем.

— А нашу белокурую командоршу заметила?

— Нет. Где? Когда?

— Внимательней надо быть, госпожа коренная мирранка, — насмешливо улыбнулся Свенн. — Мы выходили из кинотеатра, а Линда — в цветастом земном платье и смешных резиновых тапочках — о чём-то оживлённо перешептывалась у сувенирного киоска с пожилым смуглым типом. Даже передала ему маленький пластиковый пакет. Ладно, шагаем…

Неуклонно приближался вечер. Установилось полное безветрие. Нежно-малиновое солнышко зависло рядом (в пяти-семи собственных диаметрах), с изломанной линией горизонта. В ободранных кустах акации о чём-то оживлённо ворковали бойкие австралийские свистуны. Полная идиллия и самая натуральная пастораль, короче говоря.

Путешественники не только ускорились, но — уже ближе к долгожданному финишу — решили слегка отклониться от прежнего маршрута. Грунтовая дорога в этом месте, огибая невысокий холмик, делала широкую петлю. Вот, данный холм и решено было форсировать, дабы спрямить путь.

* * *

Перевалив через вершину, они начали спуск.

— Впереди горит яркий огонь, — остановившись, сообщил Свенн. — У землян принято во время загородных пикников разжигать так называемые — «костры». Очередная туземная особенность.

— У землян? — засомневалась Ари. — Не знаю, не знаю…. Возле костра наблюдаю мужчину и женщину. Вернее, светленького юношу и рыженькую девушку. Это, скорее всего, мирране. Я, если честно, лиц всех наших спутников так и не запомнила…. Одеты в земную одежду? Значит, тоже ходили на обзорную экскурсию. Только в другой населённый пункт. Например, в Форт Томпсон. Там и костры научились разводить…

 

Глава восьмая

Тайная Вечеря

Австралия, город Канберра, кабинет Окружного прокурора Тима Ричардса.

День прошёл в бестолковой и муторной суете. Осмотр места преступления. Ленивое переругивание с равнодушными экспертами-криминалистами. Общение со штатными информаторами. Посещение полицейского морга. Визиты в разномастные архивы. Встречи с коллегами из дружественных параллельных контор. Игра в прятки с вездесущими журналистами и приставучими репортёрами. Рутинной работы, короче говоря, хватило на всех. Только успевай вертеться и крутиться, переезжая с объекта на объект…

В двадцать один тридцать сотрудники следственной бригады встретились возле главного входа в здание Окружной прокуратуры.

— Молодцы, на этот раз обошлись без опозданий, — скупо похвалил подчинённых Смок. — До начала совещания остаётся полчаса. Предлагаю перекурить, посплетничать и обменяться новостями. То бишь, похвастаться друг перед другом конкретными результатами, нарытыми в течение прошедшего дня.

Они перекурили, посплетничали и обменялись. А, вот, хвастаться было практически нечем. Так, сплошная ерунда. Никаких реальных подвижек.

— Ладно, пошли, — резюмировал Эрнандес. — Пройдёмся по пышному начальственному ковру. Получим очередную незаслуженную головомойку. Глядишь, дело и сдвинется с мёртвой точки. Диалектика сыскной деятельности…. Чего это, Макс, ты так смешно передёрнул плечами? Замёрз?

— Действительно, к ночи слегка похолодало, — неохотно подтвердил инспектор Смит. — Северный ветерок поддувает. По ночному небу ползут рваные низкие тучи. Не удивлюсь, если завтра с утра зарядит дождик. И, вообще…

— Что ты имеешь в виду, старина?

— Неуютно здесь как-то. Звенящая тревожная тишина. Серо-жёлтые уличные фонари. Ветер гонит по тротуарам обрывки каких-то бумаг и прочий бытовой мусор. В помпезном здании Областной прокуратуры почти все окна тёмные. Только одно единственное — на третьем этаже — тускло светит-подмигивает из-за неплотно задёрнутых штор.

— Да ты, брат, философ.

— А то. Профессия, так сказать, обязывает.

— Всё, заканчиваем трепаться, — мельком бросив взгляд на циферблат наручных часов, помрачнел Смок. — Уже без пяти десять. Работаем ластами и шевелим помидорами. Работаем и шевелим…

Детективы, предъявив на вахте служебные удостоверения сонному охраннику, прошли внутрь здания.

По позднему времени была включена только каждая пятая лампочка.

— Режим бережливой экономии, — с непонятными интонациями в голосе пробормотал Макс. — Оно и понятно. Мировой финансовый кризис во всей красе, будь он неладен…

Полутёмный холл. Мраморная маршевая лестница. Узкий и бесконечно-длинный коридор третьего этажа. Полное безлюдье. Громкий перестук шагов, разносимый задумчивым эхом, как казалось, по всем этажам, нишам и закоулкам.

— Странные ощущения, — шёпотом призналась Танго. — Словно следуем не на обычное рабочее совещание (пусть и экстренное), а на самую натуральную Тайную Вечерю…

* * *

По правую руку от Тима Ричардса, Окружного прокурора «Южной Канберры», на стандартном офисном стуле располагался худенький и тщедушный мужчинка — обладатель унылой и на удивление бледной физиономии.

«Здорово похож на городскую вечно-голодную крысу», — непроизвольно отметил Эрнандес. — «Тот ещё субчик. Скользкий и непонятный. Мистер Крыс. С такими белёсыми типами надо держать ухо востро…».

— Извольте, господа и дамы, доложить о достигнутых успехах, — Окружной прокурор «Южной Канберры» был откровенно мрачен, а в его крохотных поросячьих глазках вовсю плескалась ехидная желчь. — Что вам удалось накопать за прошедшие сутки? То бишь, за последние двадцать четыре часа?

— Всё докладывать? Развёрнуто? — на всякий случай уточнил педантичный Макс Смит. — Начиная от Адама?

— Какого ещё Адама? — непонимающе набычился Ричардс. — Нашли нового свидетеля? Фамилия? Национальность? Профессия? А, кажется, понял…. Шутки изволим шутить? Какой-то странный юмор у вас, инспектор. Не австралийский. Вы, часом, не шпион?

— Дык, э-э-э…. Кха-кха! — закашлялся Макс.

— Успокойтесь, Смит, — язвительно улыбнувшись, велел прокурор. — Я просто мило, без всякой задней мысли, пошутил. Всё докладывайте. С самого начала. От старины Адама. Пусть мистер Зайчонски, представитель нашего славного Министерства, послушает…. Что, в горле першит? Ну-ну, бывает. Тогда пусть ваш непосредственный начальник обрисует сложившуюся картинку. Подробно и развёрнуто. Ничего не пропуская.

— Может, предоставим слово представительнице слабого пола? — состроив невинную гримасу, предложил Смок. — У девушек излагать суть проблемы получается гораздо лучше и доходчивей. Особенно у молоденьких и симпатичных.

Тим Ричардс рассерженно сдвинул мохнатые брови к переносице и, с трудом сдержавшись от начальственного рыка, разрешающе махнул пухлой ладошкой.

— Спасибо за комплимент, — окинув Смока испепеляющим взглядом, промямлила Танго. — Приступаю, — заговорщицки подмигнула бледному министерскому работнику. — Кем был покойный индивид? Трудно сказать однозначно. Достаточно пожилой дядечка, уже «за шестьдесят». Официально, по паспорту, его звали — «Диего Орлан». Родился в небольшом аргентинском поселении — «Круппендорф». Потом вместе с семьёй перебрался в Парагвай. А оттуда в Чили. Потом его следы теряются. На момент смерти, кроме чилийского, имел канадский паспорт. Переселился в Канберру восемь с половиной месяцев тому назад. Был богат, раз смог позволить себе купить старинный особнячок, расположенный в престижном районе города. Обладал достаточно импозантной и приметной внешностью. Этакий патентованный аристократ — прямой, как пламя свечи, аккуратная седая бородка, смуглое лицо, длинные пегие волосы, зачёсанные назад, всегда был одет по последней парижской моде. Хлыщ прилизанный, короче говоря. Отсюда и прозвище — «Граф»…. Почему он попал в сферу интересов криминальной полиции «Южной Канберры»? Конечно же, из-за устойчивых связей с австралийскими анархистами и правыми ультра. Та ещё публика — непредсказуемая, бесшабашная, ненадёжная и крайне беспокойная. А господин Орлан был неоднократно замечен на их шумных сборищах, что, согласитесь, весьма подозрительно…. Потом поступила (от надёжного и проверенного агента), информация о том, что Граф, проживая несколько лет назад в Мехико, активно приторговывал оружием. Причём, в достаточно серьёзных объёмах. Американские автоматические винтовки. Русские автоматы китайской сборки. Бельгийские и израильские многозарядные пистолеты. Немецкие гранатомёты и миномёты. Боеприпасы в широком ассортименте. Мы нагрянули к Графу с обыском…

— Стоп-стоп! — прервал доклад Зайчонски. — Нагрянули с обыском к иностранному подданному? Надеюсь, имея на руках безупречно-оформленный ордер?

— Естественно. За кого вы нас принимаете? За разбойников с большой дороги?

— Пока ещё не знаю — за кого…. Мистер Ричардс.

— Да, слушаю.

— Это вы подписали ордер на обыск в доме Диего Орлана?

— Я, — потупился Окружной прокурор. — Мне не доложили, что данный тип является иностранным гражданином…

— Моя вина, — почесав в затылке, сознался Смок. — Информатор про данный факт не упомянул, а я, голова садовая, прошляпил. Мол, раз подозреваемый владеет престижным особняком, находящимся почти в центре Канберры, значит, априори, он является австралийцем…. Осознаю. Каюсь. Искуплю. Исправлюсь.

— Априори! — мерзко усмехнувшись, передразнил представитель Министерства. — Ну, и детективы пошли. Образованные не в меру. Словечек умных где-то нахватались…

— Это является тяжёлой провинностью? Признаком профнепригодности? Мне подать рапорт о незамедлительной отставке?

— Молчать!

В кабинете поселилась напряжённая тишина.

Секунд через тридцать-сорок Танго, прерывая затянувшуюся паузу, поинтересовалась:

— Мне можно продолжать? Спасибо большое. Итак…. В подвале старинного особняка мы обнаружили восемнадцать солидных фанерных ящиков — пустых, но с заводскими этикетками, свежими масляными пятнами и характерными следами оружейного солидола. Но этого — по неизвестной причине — оказалось недостаточным для получения ордера на арест фигуранта…

— Несущественный момент, — торопливо перебил Окружной прокурор. — Покидал ли Диего Орлан — за последние восемь месяцев — пределы Австралии? Если да, то какие страны он посещал?

— Китай, Великобританию и США.

— Великобритания — Лондон?

— Нет, Белфаст.

— Чёрт побери! Нам только наглых североирландских сепаратистов не хватало для полного счастья…. А США, надеюсь, Нью-Йорк?

— Нет, Анкоридж, столица штата Аляски.

— Это мне ни о чём не говорит.

— И всё же, сэр! — решила проявить упрямство Танго. — Я по поводу так и не выданного ордера на арест…

— Несущественный момент, — вмешался Зайчонски. — Что у вас с отработкой «русского следа»?

«Ага, теперь генеральная линия Министерства понятна», — мысленно сплюнул Эрнандес. — «Убитый был иностранным подданным. Возможен скандал в прессе. Даже международный. Наверху посовещались, подумали и решили, что всё надо списать на вездесущую и безжалостную русскую мафию. Что же, всё весьма логично. Весьма. Обыватели непременно поверят…».

Танго смущённо передёрнула плечами и многозначительно посмотрела на Макса, мол: — «Давай, напарник, подключайся! Заканчивай сачковать и увиливать. Думал молчком отсидеться? Извини, родной, но не получится…».

— Отрабатываем, — коротко откашлявшись, невозмутимо известил инспектор Смит. — Вернее, уже отработали. Русских в Канберре проживает не так и много. Дипломаты, работники торгпредства, студенты, несколько эмигрантских семей.

— И каковы результаты?

— Ничего подозрительного и криминального не обнаружено.

— Чёрт знает что! — тоненьким фальцетом заверещал «мистер Крыс». — Совсем разучились работать! Разленились! Мышей совсем не ловите! Не там ищите…. Впрочем, в Канберре с русскими, действительно, не густо. Столица. Бюрократы. Моря нет. Сюда и туристы практически не заглядывают. Надо срочно расширять территорию расследования и направить — без промедления — опытных сотрудников в крупные приморские города, где проживает много русских.

— Непременно направим, — радостно закивав головой, пообещал Окружной прокурор. — На днях. То есть, завтра-послезавтра. Инспектор Смит проследует в Сидней, инспектор Танго — в Мельбурн. А Хавьер Эрнандес отправится…

Смок принялся многозначительно подмигивать обоими глазами сразу, мол: — «Имею некий многообещающий след, но при министерском бледном грызуне не хочу говорить…».

— Куда он отправится, я решу чуть позже, — громко сглотнув слюну, закончил фразу Ричардсон. — В зависимости от…. От реалий завтрашнего дня. Надо немного подождать.

— В Сидней? — неожиданно улыбнулся Макс. — Хорошо, проследую. Причём, с удовольствием и радостью…. А чем конкретно надо будет там заниматься?

— Внимательно изучать досье на всех подозрительных русских. И на эмигрантов, и на представителей крупного бизнеса, и на российских туристов, попавших в поле зрения тамошней полиции. Общаться с информаторами. Проводить стандартные оперативные мероприятия. Искать, короче говоря, веские доказательства причастности подлой русской мафии к зверскому убийству Диего Орлана, законопослушного и уважаемого канадско-чилийского гражданина…

* * *

Детективы вышли из здания Прокуратуры. На улице было тёмно, душно и жарко.

— Лето началось, — неловко смахнув со лба крохотную капельку пота, известила Танго.

— Это точно. Лето, — вздохнув, подтвердил Смок. — Что думаешь по делу Орлана?

— Ничего не думаю. Кто-то убил международного торговца оружием. Правильно сделал. Туда ему и дорога.

— А кто, пардон, убил?

— У нас с напарницей, по крайней мере, наличествует непререкаемое алиби, — неуклюже пошутил Макс. — Куча уважаемого народа подтвердит, что во время стрельбы на подземной парковке супермаркета мы находились в полицейском офисе.

— Это верно, — нервно хихикнула Танго. — Алиби…. Пропавшее оружие? Не думаю, что его удастся найти.

— Почему? — прикуривая, защёлкал зажигалкой Эрнандес. — Уверена?

— Внутренний голос подсказывает. А он, как показывает практика, ошибается крайне редко. Что дальше? Разбегаемся в разные стороны?

— Разбегаемся, — согласился Макс. — Удачи тебе, пигалица. Кстати. Если ты перекрасишься в блондинку, то станешь похожа на…

— На молоденькую Мерлин Монро?

— Точно. На неё.

— Я знаю. Покедова, орлы австралийские. Бог даст — свидимся…

 

Глава девятая

Странная встреча

Австралия, граница штатов Квинсленда и Нового Южного Уэльса, пятнадцать километров от городка Бёрнса.

— Они остановились, — негромко пробормотала Алина. — Видимо, не ожидали нас здесь увидеть …. Посмотри, как странно ведут себя москиты. Образовали над незнакомцами чёткую полусферу с радиусом в два-три метра. Плотную такую. Странно. У нас-то они так и шастают туда-сюда. Реагируют, конечно, на «антикомариный» спрей. Но вяло. Сперва жадно ткнутся в щёку, а только потом, испугавшись, улетают…. Почему такая разница?

— Штатовские туристы, — предположил Хосе. — Разжились в своей навороченной Америке эмульсией нового поколения. Вот, и весь секрет. Будем надеяться, что беззаботные путешественники не обратят на нас внимания и пойдут своей дорогой.

— Почему — будем надеяться?

— Потому, что нам они не нужны.

— Не хочешь делиться виски? — насмешливо прищурилась Аль. — Какой же ты жадина. Не ожидала, право слово.

— Я совсем не это имел в виду, — слегка покраснел юноша. — Просто…. С ними же придётся общаться. Болтать о всяких пустяках. То бишь, бездарно терять время, — многозначительно посмотрел в сторону палатки. — Вместо того, чтобы…м-м-м…

— О чём мычишь-то, Родригес? Хотя, я, кажется, догадываюсь, что у тебя на уме.

— Правильно догадываешься. Сообразительная…. Вот же, невезуха. Туристы, посовещавшись, направляются к костру. Мы, кстати, виски так и не попробовали.

— Сейчас и попробуем. За знакомство с америкашками. Пластиковых стаканчиков, слава Богу, в достатке.

— Восемь наберётся?

— Зачем так много?

— Четыре — для виски. Ещё четыре для апельсинового сока. Мне старшие ребята рассказывали, что виски надо разбавлять водой. Или же запивать. Иначе, мол, можно нечаянно сжечь горло. Доставай стаканчики…

* * *

Туристы, тем временем, подошли к костру.

— Привет, ребята! — поздоровался на мирранском языке Свенн. — Куда ходили? Что наблюдали познавательного и интересного?

— Э-э-э…

— Почему молчим?

— Они, надо понимать, решили соблюдать инструкции по-взрослому, — понимающе хмыкнув, предположила Ари. — Ведь высокочтимая Линда Спрай строго-настрого внушала, мол: — «Запрещается, находясь за пределами Защитного Купола, общаться между собой на каком бы то ни было языке Системы…».

— Строгие инструкции, конечно, надо соблюдать, — покаянно вздохнув, Свенн послушно перешёл на английский язык: — Мы же с вами, перводорожники, ещё не знакомы?

— Нет, не довелось пока, — оценивающе посмотрев на собеседника, подтвердила рыженькая веснушчатая девица. — А надо ли?

— Я — Ариса, — предпочла вмешаться в разговор Ари. — Этот беспокойный и не в меру болтливый молодой человек — Свенн. Мой жених. Молодая поросль знаменитых Брюсов.

— Очень приятно. Я — Алина. Она же — Аль. Этот слегка медлительный и скучноватый юноша — Хосе, мой будущий муж. Предлагаю, господа туристы, выпить за наше знакомство. Разбирайте стаканчики, не стесняйтесь.

— Напиток тутошних аборигенов? — заинтересовался Свенн. — Мне, кстати, очень понравилось здешнее сливовое вино.

— Вино у нас, действительно, очень хорошее, — согласилась Аль. — Его изготавливают по старинным аргентинским рецептам. Хотя, скорее всего, истинные корни этого вина — итальянские…. «Белая лошадь» — напиток австралийских аборигенов? Шутка такая, американская и позитивная насквозь? Ладно, мы оценили…. Ну, вздрогнули?

Все четверо пробовали виски в первый раз, поэтому и реакция последовала соответствующая: девушки надсадно закашлялись, а юноши принялись брезгливо отплёвываться.

— Мать его, заразу дешёвую! — не сдержавшись, выдохнула Алина по-русски. — Пойло гадкое и отвратное. Так его и растак…. Где мой сок?

— Держи, подруга, — любезно протягивая пластиковый стаканчик, ответил Свенн на том же языке, после чего незлобиво пожурил: — Нехорошо ругаться такими нецензурными словами. Некультурно.

— Фу, кажется, отпустило…. Спасибо. И за сок, и за дружеский совет…. Подожди. Получается, что ты — русский? А откуда родом, если не секрет?

— Что значит — «русский»?

— У тебя идеальный русский язык. Природный.

— Язык, как язык. Я, вообще, юноша способный.

— Ну-ну, заливать он мне будет. Юморист доморощенный, блин, выискался.

— Не вижу повода для удивления. Мы же все, после прохождения соответствующей процедуры, являемся полиглотами…

— Извините, но мне надо срочно переговорить с женихом, — озабоченно нахмурившись, сообщила по-английски Ариса. — Ночь приближается. Солнце приготовилось опуститься за горизонт. Необходимо определиться с дальнейшими планами…. Свенн, за мной!

* * *

Незваные гости отошли от костра метров на двадцать-тридцать в сторону.

— Что тебе сказал этот шустрый паренёк? — состроив ревниво-подозрительную гримасу, поинтересовался Хосе.

— Да, в общем-то, ничего особенного, — задумчиво протянула Аль. — Попросил не ругаться…

— Ничего особенного? Почему же ты такая…м-м-м, обеспокоенная?

— Понимаешь, этот Свенн…. Он говорил со мной на чистейшем русском языке. Но, вместе с тем…. Не знаю, как объяснить. Чувствуется в этом симпатичном молодом человеке нечто…э-э-э, чужое. Вернее, неправильное…

— Чувствуется на уровне подсознания?

— Наверное, на уровне природного женского инстинкта, — мимолётно улыбнулась Алина. — Что это птицы так раскричались в эвкалиптовых зарослях?

— Может, к перемене погоды. Не знаю…. А по мне, так совершенно обыкновенные ребята, — легкомысленно передёрнул плечами Хосе. — Приезжие, понятное дело.

— Девица, судя по глазам, тоже владеет русским языком.

— Значит, мы имеем дело с молоденькими российскими шпионами, коварно засланными в мирную Австралию?

— Не думаю. Шпионы, наоборот, должны тщательно скрывать свою истинную национальность. Хотя, есть у меня одна мысль…

— Давай, юная фантазёрка, делись своей гениальной догадкой.

— Смеяться не будешь?

— Не буду. Честное слово.

— Ладно, слушай, — вздохнула Аль. — Вполне возможно, что эти туристы не простые, а, так сказать, межзвёздные…. Что ещё за дурацкие ухмылки? Ты же, морда немецко-чилийская, обещал не хихикать.

— Больше не повторится, — зная обидчивый нрав подруги, торопливо пообещал Хосе. — Извини…. Значит, пару минут назад мы беседовали с самыми натуральными инопланетянами? То есть, выпивали с ними за знакомство?

— Что здесь такого? Голливудских фантастических фильмов никогда не смотрел?

— Доводилось, конечно…. А что у тебя с доказательствами этой нестандартной версии? Или, хотя бы, со стройными логическими построениями?

— Имеются построения. Имеются…. Во-первых, куда-то пропала овальная поляна, запруда на ручье, часть поля с сахарной свёклой и некоторые другие детали ландшафта. В том числе, и круглый пруд, преобразовавшийся неделю назад в твёрдую тёмно-коричневую площадку, на которой — по моему частному мнению — очень удобно приземляться НЛО. Может, поляна с площадкой потому и исчезли из вида, что там «плюхнулся» инопланетный звездолёт? Типа — опустился и тут же выставил какие-то хитрые защитные поля?

— Продолжай, я слушаю.

— Во-вторых, по телеку утром говорили о «летающей тарелке», несколько суток назад заснятой университетскими астрономами в небе над Квинслендом. В-третьих, каким образом в этом странном месте, на ночь глядя, могли объявиться иностранные туристы? Говорящие как на правильном английском, так и на идеальном русском языках? Откуда они здесь взялись, а? Зачем? В-четвёртых, почему эти ребята одеты так странно? То есть, по моде прошлого века? Сейчас варёные джинсы никто и не носит. Тем более, такого смешного покроя…. Делаю далеко-идущие выводы. В центре Австралии совершил мягкую посадку межпланетный корабль с инопланетянами. Совершил и тут же предусмотрительно спрятался за неким Щитом непонятной природы. Любопытные туристы разбились на пары и, предварительно переодевшись в земную одежду (устаревшую, то есть, оставшуюся ещё со Времён последнего визита на нашу планету), отправились на обзорно-ознакомительную экскурсию.

— С чего ты решила, что пар было несколько?

— Когда Ариса и Свенн подошли к костру, то попытались заговорить с нами на каком-то неизвестном, очень певучем языке, богатом на гласные звуки. А чуть позже перешли на английский. Почему?

— Не знаю, — чистосердечно признался Хосе. — Может, просто валяли дурака?

— И ничего подобного. Они приняли нас за своих! Мол, колер волос подходящий, фигуры. А потом, поняв, что их не понимают, перешли на один из земных языков. То есть, на английский, наиболее широко распространённый в Австралии. Чуть позже я произнесла несколько русских фраз, и Свенн мне автоматически ответил. Типа — все инопланетяне, посещающие Землю, являются законченными полиглотами, и им совершенно всё равно — на каком конкретном языке говорить…

— Фантазёрка ты у меня, каких поискать. Впрочем, это совершенно-бесполезное занятие. Всё равно не найдёшь.

— Мы можем легко проверить мои смелые предположения, — заверила Алина.

— Как, если не секрет?

— Предложим ребятишкам следующую услугу, мол: — «Ночевать здесь небезопасно. Могут неожиданно появиться голодные и злые собаки динго. Мы собираемся вернуться в Бёрнс. Готовы и вас проводить. То есть, подвести…». Если они согласятся, то, значит, действительно, являются мирными земными туристами.

— А как же быть с этим? — Хосе огорчённо махнул рукой в сторону палатки. — Всё отменяется?

— Внесём в ночную программу некоторые изменения. Свернём лагерь. Котелок с «том-ямом»? Похлебаем по-быстрому, а остатки выплеснем под кустик бузины, мыши и ёжики доедят. Дошагаем, освещая дорогу карманным фонариком, до грузовичка. Добросим туристов до ближайшего городского мотеля. Потом доедем до моего коттеджа. Посидим, отварим сарделек с макаронами, выпьем виски, потом…э-э-э, поцелуемся немного…. А утром я тебя доброшу до Круппендорфа. Не до самых ворот, конечно. Высажу примерно в километре от них. Чтобы лишний раз не нервировать твоих уважаемых родственников, озабоченных «чистотой крови»…. Как тебе такой план?

— В принципе нормальный…. А если странные чудики откажутся ехать в Бёрнс? Мол: — «Хотим полюбоваться на ночные природные ландшафты Австралии»?

— Значит, они — настоящие инопланетяне, без дураков. Хотят вернуться к своей «летающей тарелке». Ждут, когда защитные силовые поля откроют проход к исчезнувшей поляне.

— Хорошо. Допустим, что ты, веснушчатая придумщица, права. На короткое время допустим, понятное дело. Кстати, а лесные птицы по-прежнему трещат и успокаиваться, по всей видимости, не собираются…. Итак, странные гости отказываются проследовать в Бёрнс. Наши дальнейшие действия?

— Тогда мы объявим, мол: — «Передумали возвращаться. Останемся на этом месте до самого рассвета…».

— А дальше?

— Будем сидеть у костра, кушать супчик, пить виски и болтать — о всяких разностях — с межзвёздными туристами. Когда ещё удастся плотно пообщаться с представителями инопланетной цивилизации?

Раздалась тихая мелодичная трель.

— Да, мам, слушаю, — нажала на зелёную кнопку мобильника Аль. — У меня всё хорошо и даже замечательно. Что делаю? Телевизор смотрю. Там опять рассказывают про дурацкие НЛО, якобы замеченные в небе над нашим штатом…. Что говоришь? И я так думаю. Несусветная чушь это и бред свинячий…. Что? Да, всё помню. Номер два и три. Отбой…

* * *

Они отошли от костра метров на двадцать-тридцать в сторону.

— Я уже всё понял, — заверил Свенн.

— Что конкретно?

— Симпатичные ребята, с которыми мы только что познакомились, являются местными жителями.

— Ты, юный лорд Брюс, неисправим, — неодобрительно покачала головой Ари. — Бесконечная наивность, щедро перемешанная с безграничной доверчивостью.

— Что не так на этот раз? Ничего не понимаю.

— Это не земляне, а «системщики».

— Представители одной из спецслужб Системы? — нервно икнув, уточнил Свенн.

— Они самые. Надеюсь, ты не забыл, что Система неустанно, уже на протяжении многих миллионов лет, борется за «чистоту рядов»? Мол, все неблагонадёжные и неправильные индивидуумы подлежат безусловному «изъятию»?

— Не забыл, конечно…. Но мы-то здесь причём?

— Притом. Нарушения строгих инструкций, допущенные при посещении периферийных планет, являются грубейшим проступком. Практически преступлением. Как выявляются эти нарушения? Естественно, с помощью элементарных провокаций. Кто осуществляет упомянутые провокации? Старательные сотрудники спецслужб Системы, понятное дело. Сиречь, «системщики». Посещение таинственного и подозрительного объекта К-145 без действенного присмотра со стороны спецслужб? Нонсенс. Полностью исключено. Всё, надеюсь, ясно?

— Ну, более или менее…

— Зачем ты, олух белобрысый, начал общаться с незнакомцами на мирранском языке? — медовым голосом спросила Ариса. — А как ты, недотёпа, отвечал на вопросы коварной веснушчатой «системщицы»?

— Как я отвечал?

— По дурацки! То есть, неоднозначно…. Что нам категорически запрещено при общении с землянами?

— Много чего, — задумался Свенн. — М-м-м…. Главное, нельзя даже намекать, что мы являемся выходцами с другой планеты.

— Вот! Я ты что сделал?

— Не помню.

— Принялся занудно бубнить про некую стандартную процедуру, пройдя через которую, мы все превратились в полиглотов. Понимаешь? Мы все…. Кто такие эти — «мы все»? Как прикажешь понимать и трактовать эту неосторожную фразу? А если бы я тебя не остановила? Что бы ты ещё наболтал?

— Не знаю, честное слово. Извини…

— Извини? Думаешь, что дело сведётся к строгому выговору и к десяти-пятнадцати штрафным баллам? — окончательно разозлилась Ари. — Совсем ничего не понимаешь?

— Поясни, пожалуйста.

— Твой отец, заслуженный лорд Брюс, занимает в иерархии Системы далеко не последнее место. Он вхож в кабинеты ко многим министрам и другим чиновникам высшего ранга. Время от времени выступает в Парламенте. Регулярно принимает участие в работе различных Правительственных комиссий и комитетов. Следовательно, что?

— Что?

— Следовательно, у него, наверняка, имеются могущественные враги, которые будут просто счастливы, если любимый сыночек упомянутого лорда (на самом деле — низкого плебея, потомка выходцев с провинциального объекта К-10), вляпается в неприятную историю и будет, в конечном итоге, «изъят». Этот факт поставит на политической карьере всех Брюсов большой, жирный и вечный крест. Теперь, надеюсь, проникся?

— Проникся, — загрустил Свенн. — Что же нам теперь делать?

— Попытаемся обмануть хитрых «системщиков», — ободряюще подмигнула Ариса. — Ты, ведь, знакомился в Системной Паутине с информацией, посвящённой Земле? Знаешь, какие страны-государства существуют сейчас на этой не рациональной планете?

— Кое-что знаю…. Стоп. В кустах кто-то возится и шебуршится. И в тех, и в дальних.

— Наверное, здешние мелкие грызуны. Не отвлекайся, пожалуйста. Итак. В недавнем разговоре промелькнули фразы про «американские шутки» и про «русский язык». Что думаешь по этому поводу? Надо же как-то выкручиваться. То есть, старательно отрабатывать-выполнять инструкции, полученные от Линды Спрай. Мол: — «Мы находимся вне зоны Купола. Поэтому — для всех, без единого исключения — являемся землянами. Более того, ничего не слышали ни про планету Мирру, ни про межзвёздную Систему в целом…». Это наш единственный шанс хоть как-то исправить сложившуюся ситуацию.

— Исправим, — повеселел Свен. — Объясню, что мой отец был американцем, а матушка, наоборот, россиянкой. Подробности? Извините, но не в силах говорить на эту тему. Мол: — «Являюсь горьким сиротой и не хочу углубляться в тягостные воспоминания…». Врать не хорошо? Полностью согласен с этим утверждением. Но для пользы общего дела — изредка — можно. Рациональная целесообразность, не более того…

Со стороны костра долетела негромкая мелодичная трель.

— Кто-то вышел с «системщиками» на связь, — насторожилась Ари. — Линда Спрай? Это, как раз, не страшно. А если у них установлен прямой контакт с Системой? Доложатся, представив всё сугубо в чёрных тонах, получат приказ на срочное «изъятие», и всё. Поминай, как звали…. Ага, кажется, разговор завершён. Возвращаемся, не теряя времени, к костру. Ведём себя непринуждённо и раскованно. Стараемся держать нить разговора в своих руках. То есть, сыпем вопросами. А потом уточняем. Снова сыпем. Вновь уточняем…. Встречные вопросы? Тут, милый, тебе и карты в руки. У кого из нас двоих язык без костей? Вот, и отдувайся. Только, будь так добр, обтекаемо так отдувайся, осторожно. Старательно и вдумчиво обходя скользкие темы и острые углы. Как то: космос, звёзды, созвездия, инопланетные цивилизации, межпланетные перелёты и так далее.…Понимаешь, мы не можем при посторонних открывать «дверку» в Куполе. Строжайше запрещено.

— Даже ночью?

— Темноту прорежет тёмно-синий прямоугольник. Нельзя. Надо дождаться момента, когда мы останемся одни. Кем бы — на самом деле — не были бы эти Хосе и Алина. Инструкции. Всё, пошли. И не разговаривай, пожалуйста, больше на русском языке. А ещё опасайся неожиданных каверз и заковыристых провокаций. «Системщики», они горазды на всякие скользкие штуковины…

* * *

Солнце окончательно скрылось за горизонтом. Багровый закат догорел — скорбно и печально — буквально за полминуты. Звёзды и Луна трусливо спрятались в рваных слоистых облаках. Вокруг установилась вязкая и пугающая чернота. А, вот, о полной тишине и речи не было. Из эвкалиптовых зарослей доносились — практически без пауз — тревожные птичьи голоса. В кустах, неравномерно разбросанных по склону холма, кто-то тоненько и взволнованно попискивал.

Любезное предложение о совместной поездке до Бёрнса было встречено любезным отказом.

— Мы с невестой прибыли в эти экзотические края, чтобы полюбоваться на знаменитую Ночь богонгов, — помявшись, сообщил Свенн. — Вдруг, это произойдёт уже сегодня?

— Не произойдёт, — показательно-равнодушным голосом заверила Аль. — В этом году все природные австралийские процессы сдвинулись на пару-тройку недель. Говорят, из-за аномально-влажной весны…. Может, всё-таки, рванём в город? К рассвету холодный туман, наверняка, выползёт из болотистых низин. Промокнем все…

— Так и поезжайте. Мы поможем вам собраться и донести вещи до машины-виманы.

— Тогда мы тоже останемся. Нехорошо бросать приезжих в диком и незнакомом месте.

— Спасибо, конечно. Но можете не беспокоиться. Мы уже взрослые люди. Езжайте, а мы посидим у костра.

— Мы тоже посидим…

— Прекращайте спорить. Помолчите немного, — насторожённо подняв руку вверх, попросила Ариса. — Слышите, шуршит?

Непонятные шуршащие звуки, становясь всё громче и громче, раздавались со всех сторон сразу.

— Может, это мотыльки-богонги, прежде чем вылететь, расправляют крылышки? — предположил Свенн.

— Если бы, — меланхолично усмехнулся Хосе. — Это миллионы и миллионы прожорливых гусениц-совок выползают из-под земли. Сейчас, ребятки, такое начнётся — словами не описать…

 

Глава десятая

Мохнатые гусеницы и зелёное пламя

Австралия, граница штатов Квинсленда и Нового Южного Уэльса, пятнадцать километров от городка Бёрнса.

Из рваных тёмно-фиолетовых облаков смущённо выглянула огромная янтарно-жёлтая Луна.

— Будем готовиться к предстоящему нашествию гусениц, — объявила Аль. — Хосе, достань из рюкзака топорик и моток верёвки. Изготовь на скорую руку две-три метлы. Ещё лучше — четыре штуки. Чтобы хватило на всех присутствующих. Я, вооружившись охотничьим ножом, попробую вырубить окружающий кустарник. А вы, господа иностранные туристы, займитесь травой. Быстрее!

— Как — заняться? — буквально-таки поедая Алину преданным взглядом, уточнил Свенн. — И, главное, зачем?

— Вырывайте траву и складируйте её подальше от костра. Метрах в двадцати. Зачем? Потом объясню. Сейчас нет времени.

— С корнем вырывать?

— Как получится, так и вырывайте…. Отставить пустые разговоры! Выполнять! Э-э-э, куда? В противоположную сторону носите выдранную траву. Не надо — почём зря — захламлять берег ручья. Чистая вода нам ещё пригодится…

Работа закипела.

Минут через восемь-десять Ариса, испуганно подпрыгнув на месте, запаниковала:

— Ой, земля шевелится! Везде! А из неё выползают…. Кто это такие? Мохнатые, противные, буро-зелёные…

— Гусеницы-совки, — пояснил Хосе. — Держите, милая девушка, метлу. И сметайте гусениц в сторону.

— Как это делается?

— Показываю. Раз-два. Раз-два…. Понятно?

— Понятно.

— Теперь вы. А давить этих мерзопакостных тварей подошвами обуви — в массовом порядке — не стоит. Запах образуется — не приведи Бог. Просто невыносимый.

— У меня получается?

— Просто замечательно. Вы очень способная.

— Почему ты мне — «выкаешь»?

— Сам не знаю. Вы такая…

— Какая?

— Ну, серьёзная очень. Взрослая. Словно старшая сестра.

— Заканчивайте любезничать! — прикрикнула Аль, находившаяся по другую сторону от костра. — Родригес, лентяй белобрысый. Неси сюда мётла. Живее!

— Уже несу. Для тебя и Свенна. А себе я ещё не успел изготовить.

— Потом смастеришь. Шевели помидорами, увалень! Веселее и бодрее шевели…

* * *

— Шорк! Шорк! Шорк! — минут сорок-пятьдесят, никак не меньше, слаженно веселились мётла. — Шорк! Шорк! Шорк!

Наконец, Алина скомандовала:

— Достаточно! Отставить! Похоже, что уже все гусеницы покинули подземные камеры. По крайней мере, те, которые намеривались это сделать…. Рота, отбой!

«Шорканье» затихло. Да и шелест куда-то пропал. А им на смену пришли другие звуки — навязчивый хруст и жадное чавканье. Это неутомимые челюсти бесчисленных гусениц жадно вгрызались в сочные листья деревьев, папоротников и кустов, а также в стебли травы. Пышные зелёные мхи и узорчатые жёлто-сиреневые лишайники, неосторожно облюбовавшие окрестные камни и скалы, также не были обделены пристальным вниманием совок.

Только окружность (частично обрезанная с одной стороны бойким ручейком), с диаметром примерно в тридцать пять метров, центром которой являлся яркий костёр, была свободна от мохнатых прожорливых личинок. То есть, почти свободна. Отдельные гусеницы, избежавшие встречи с весёлыми мётлами, торопливо покидали площадку, мол: — «Жрать здесь, всё равно, нечего. Ладно, поищем в другом месте. Мы не гордые…».

— А пахнет здесь очень-очень неприятно, — брезгливо подёргала крыльями носа Ари. — Просто кошмар.

— Многих совок мы, всё же, передавили — откликнулся Хосе. — Издержки процесса, так сказать…. А вы молодец. Совсем не испугались. Большая редкость для девушек, попавших в эти места впервые.

— Заканчивай, юноша, «выкать». Не люблю. Меня зовут — Ариса, Ари. Договорились?

— Хорошо, Ари. Понял. «Выкать» не буду.

— Сколько птиц налетело. Пёстрые такие, голосистые. Складывается устойчивое впечатление, что они везде и всюду…. А что это за странные животные (вернее, смутные тени животных), безостановочно шастающие туда-сюда?

— Полевые мыши, лесные бурые крысы, одичавшие кролики, ящерицы, опоссумы, кузнечики, пауки. Ага, вон и парочка серых валлаби. Для местных животных, птиц и хищных насекомых гусеницы-совки являются излюбленным деликатесом. Как, впрочем, и бабочки-богонги, в которых эти отвратительные личинки превратятся примерно через две недели.

— Надо же. Очень интересно…

— Действительно, интересно. Прямо-таки до острых желудочных колик, — язвительно усмехнулась Алина. — Наши нелюдимые молчун и молчунья, оказывается, могут быть очень даже общительными, разговорчивыми и милыми. Я удивленна несказанно.

— Поддерживаю. Я тоже удивлён, — подключился Свенн. — Болтают, переглядываются, улыбочками обмениваются. Словно знакомы уже лет сто пятьдесят, не меньше.

— Сами хороши, — возмутился Хосе. — Я всё видел.

— Что конкретно?

— Когда гусениц подметали, то вы всё время держались вместе. А ещё — при этом — регулярно перешептывались и хихикали. Ариса, подтверди, пожалуйста.

— Подтверждаю. И, вообще…. Почему, Аль, ты всё время командуешь? Мол: — «Быстрее! Выполнять! За работу! Отставить! Рота, отбой!». Что за странные манеры? Откуда взялся такой неадекватный лексикон?

— Наверное, слегка переборщила. Бывает…. Лексикон? Это я от папы нахваталась. Он в далёкой и бурной молодости служил в армии. В каких-то жутко-секретных войсках.

— Вот-вот. Что-то такое я и предполагала…

— Перестаньте, девчонки, — вмешался в перепалку миролюбивый Свенн. — Зачем ссориться практически на ровном месте? Может, лучше ещё выпьем этой…. Как там её? «Белой лошади»? Напиток, конечно, противный. Но, всё же…. Поговорим? Обсудим сложившуюся ситуацию?

— Поговорим и обсудим, — согласилась Алина. — Значится так. Хосе, позаботься о костре. Подбрось в пламя свежих дровишек. Туда же отправь и бутерброды, они, наверняка, покрылись — во время недавней «подметальной» кампании — пылью и грязью. Ари и Свенн, вылейте вон под тот низенький кустик содержимое эмалированных мисок и пластиковых стаканчиков. А потом помойте посуду в ручейке. Вот, возьмите карманный фонарик. Это — кнопка «включить-выключить»…. Я же приготовлю новые бутерброды и разогрею «том-ям». Благо котелок с супчиком был плотно закрыт крышкой. За дело, господа и дамы! Э-э-э, пардон…. Если, конечно, вы не против. Можете выдвигать встречные разумные предложения. Подчёркиваю, разумные…

* * *

Свенн и Ариса, подсвечивая себе жёлто-белёсым лучом карманного фонарика, отошли к ручью.

Хосе, предварительно пошевелив длинной палкой малиново-оранжевые угли, подбросил в костёр сухое эвкалиптовое корневище.

— Ну, убедился, что мы имеем дело с космическими пришельцами? — пристраивая рядом с костром мятый походный котелок, шёпотом спросила Аль.

— Не знаю, фантазёрка. Не уверен, — пробурчал юноша. — Вернее, очень сильно сомневаюсь…. Появились новые веские доказательства твоей смелой версии?

— Конечно. Разве ты не заметил, как эти двое смешно вырывали траву? И как неуклюже работали мётлами?

— Это ещё ни о чём не говорит. Может, они обыкновенные белоручки. То есть, являются выходцами из очень богатых американских семей и с детства не приучены к физическому труду. Бывает.

— Бывает, спорить не буду. Только я — во время совместной борьбы с мохнатыми совками — успела слегка пробить Свенна на «вшивость». Вкратце рассказала о том, что над Квинслендом — якобы — недавно заметили «летающую тарелку». Ну, и подытожила, мол: — «Сплошные выдумки, стандартные подростковые фантазии и полная чушь…». Знаешь, что он мне ответил? Высказался в следующем ключе, мол: — «Полностью согласен. Тарелки, действительно, не летают. Как, впрочем, и прочая столовая посуда…». Что теперь скажешь, умник?

— То и скажу. Богатенький юморист незатейливо пошутил над провинциальной доверчивой дурочкой, а она, бедолага, и купилась. Всё приняла за чистую монету…

— Хосе Родригес, — в тихом голосе Алины прорезались характерные стальные нотки. — Посмотри-ка мне в глаза.

— Смотрю. И что?

— А то, что ты мне нагло врёшь. Или же чего-то недоговариваешь.

— Милая, тебе показалось…

— Прекрати. Иначе обижусь. Причём, всерьёз и навсегда…. Ты тоже думаешь, что мы нечаянно повстречались с пришельцами?

— Ну…, я…

— Говори всё, как оно есть. Быстрее, пока инопланетяне не вернулись. Пожалуйста.

— Хорошо, слушай, — сдался Хосе. — Только не перебивай. Иначе собьюсь…. Мне тогда только-только исполнилось тринадцать лет. Пошли мы со старшими ребятами на рыбалку. На ту самую запруду ручья, которая сейчас временно исчезла. Сидели на берегу, рыбачили, но клёва не было. Тогда Хорхе (он же — Готфрид), принялся травить байки. Мол: — «Мы не просто так переселились из Чили в Австралию, а по отдельному приказу. Кто отдал этот приказ? Конечно, тайный Центр, негласно руководящий жизнедеятельностью всех немецких колоний и поселений. Цели и задачи, поставленные перед жителями Круппендорфа? Охранять от посторонних деятелей загадочный тёмно-коричневый пруд…». Ещё Хорхе сообщил о том, что Адольф Гитлер якобы не погиб в Берлине — тогда, в далёком 1945-ом году. А, наоборот, взошёл — вместе с Евой Браун и другими верными соратниками — на борт НЛО и отбыл к далёким созвездиям. Мол: — «И Адольф Гитлер, и Мартин Борман, да и ряд других лидеров Великого Рейха были, вовсе, не земными жителями, а представителями далёкой инопланетной цивилизации. Они на Земле выполняли некую серьёзную научно-исследовательскую миссию, по завершении которой и отбыли домой…». Кстати, одному из моих дальних родственников довелось несколько раз пролетать над этими местами на вертолёте. Он уверял, что круглый тёмно-коричневый пруд с высоты почему-то не виден…. Так что, мысль о межзвёздных пришельцах посещала и мою голову. Причём, неоднократно. Глупо отрицать.

— Совсем другое дело, — победно улыбнувшись, одобрила Аль. — Можешь, когда захочешь…. А чего же тогда спорил? Для чего требовал каких-то дополнительных веских доказательств?

— Я же, как-никак, католик. В Бога искренне верую. А в Библии про инопланетян ничего не сказано.

— Понятное дело. Уважаю. Всё, замолкаем. Наши космические чудики возвращаются…

* * *

Они, подсвечивая себе жёлто-белёсым лучом карманного фонарика, подошли к ручью. С противоположного берега доносилась — нескончаемым потоком — причудливая звуковая какофония: жадное чавканье, противный хруст, утробные вздохи, сытая икота, довольное повизгивание, слаженный птичий клёкот…

— Слегка страшновато, — зябко передёрнув плечами, по-честному призналась Ариса. — Ручеёк-то узкий. Его и перепрыгнуть можно. Если, конечно, хорошенько разбежаться. Ну-ка, милый, посвети фонариком…. Да, та ещё картинка. Миллионы мохнатых гусениц, тысячи пёстрых птиц, сотни всяких и разных грызунов. И все едят, едят, едят. Гусеницы — листья, траву и цветы. А все остальные — гусениц. Фу, какая гадость.

— Достань походный пульт, да и нажми на зелёную кнопку, — принимаясь за помывку посуды, посоветовал Свенн. — Вся эта шумная живность вмиг разбежится и разлетится.

— С ума сошёл, благородный лорд? Пользоваться достижениями нашей цивилизации при посторонних? Это сродни завуалированному признанию в том, что мы прилетели с другой планеты. Инструкции не одобряют такую бездумную и безответственную линию поведения. Более того, строго-настрого запрещают.

— Значит, ты изменила своё первоначальное мнение? То есть, Аль и Хосе, всё же, являются землянами?

— Наоборот, моя уверенность только окрепла. Эта сладкая парочка — «системщики». Помнишь, Алина случайно проговорилась, мол: — «Мой папа в бурной молодости служил в каких-то жутко-секретных войсках…»? Наверняка, речь шла о тайной спецслужбе. Потомственная «системщица», а ты ей глазки строишь. Интересно, где она разжилась земной виманой? Хотя, что тут странного? Профессионалка…

— Держи миски. Давай стаканчики…. А что у нас с Хосе? Почему ты его считаешь «системщиком»?

— Хосе…, — почему-то засмущалась Ари. — Во-первых, он — напарник Арины. Во-вторых, является потомком разумных гуманоидов с планеты К-2. Все визуальные и поведенческие признаки налицо. Я в этом, слава Разуму, хорошо разбираюсь. А, как всем известно, именно «двоечников» Система обожает привлекать к работе в различных спецслужбах. Мол, ребята, рождённые на К-2, обладают ярко-выраженной склонностью к оперативной деятельности.

— И что нам теперь делать?

— Вести себя в полном соответствии с полученными инструкциями. Не допуская ни малейших нарушений. «Системщикам» станет скучно. После этого, наверняка, мы с ними разойдёмся в разные стороны.

— Как в Чёрном бездонном космосе серебристые красавцы звездолёты? — легкомысленно хмыкнул Свен.

— Можно и так сказать, — даже не улыбнулась невосприимчивая к шуткам Ариса. — Впрочем, существует ещё один вариант.

— Какой?

— Дельный. Скоро узнаешь…. Что у нас с посудой? Помыл? Молодец. Пошли к костру…

* * *

Участники этого странного пикника выпили, морщась, по полстаканчика виски. Запили апельсиновым соком. Зажевали бутербродами с колбасой и сыром. Похлебали «том-яма». Ещё выпили виски. Снова похлебали супчика. Выпили…

— Всё просто замечательно! Восхитительно! Неповторимо! — принялся увлечённо благодарить слегка захмелевший Свенн. — Огромное спасибо, милые австралийские аборигены…. Твой супчик, прекрасная Аль, само совершенство. Мне никогда не доводилось пробовать ничего вкуснее.

— Я старалась, — скромно потупилась Алина. — А ещё я умею лепить классические русские пельмени. Пробовал когда-нибудь?

— Кажется, да. Но точно не помню…

— Про «вкусно невкусно» ничего сказать не могу, — сыто икнув, вмешалась Ари. — Эти категории субъективны и для каждого разумного гуманоида индивидуальны. Одно для меня несомненно. Ик…. Данный суп, увы, нельзя отнести к категории — «здоровое диетическое питание». Да и ваша хвалёная «Белая лошадь», конечно же, гораздо вреднее дистиллированной воды. Ик…. Всё равно, спасибо. Премного благодарна. Но дело не в этом. Ик…. Имею реальное и конкретное предложение. Уговорили. Поехали в ваш Бёрнс. Покажете мотель, — многозначительно подмигнула Свенну, мол: — «Всё просто. Доберёмся до городка. Вылезем из машины. Поблагодарим за помощь и попрощаемся. Дождёмся, пока „системщики“ уедут, и рванём обратно. Откроем „дверку“ в Куполе, и все дела…».

— Извини, поборница здорового образа жизни, но ничего не получится, — мстительно хихикнула Аль. — По крайней мере, в ближайшее время.

— Почему — не получится? Ик…

— Соку хлебни. Типа — прямо из пакета, там ещё осталось на донышке. Икота и пройдёт.

— Спасибо…. Почему — не получится?

— По капустному кочану. По целому комплексу объективных и субъективных причин.

— Из-за гусениц, — мягко улыбнувшись, пояснил Хосе. — Если прямо сейчас пойдём к машине, то они будут падать на нас с веток деревьев и высоких кустов. На головы, за шиворот, на прочие открытые части тел. Кожа начнёт ужасно чесаться и покроется многочисленными красными волдырями.

— Что же теперь делать?

— Ждать, пока прожорливые совки окончательно насытятся и попадают на землю. Когда это произойдёт? Скорее всего, после завтрашнего обеда. Уже ближе к вечеру.

— Ждать до завтрашнего вечера? — нахмурилась Ариса.

— Ничего страшного. Подождём, — беззаботно зевнула Аль. — С голода не помрём. Еды хватит. В моём рюкзаке имеется ещё одна палка полукопчёной колбасы, две упаковки говяжьих сарделек и буханка чёрного хлеба…. Предлагаю следующий распорядок. Сейчас допьём виски. Доедим супчик. Немного поболтаем. А потом бросим честный жребий — двое поддерживают костёр, двое идут спать в палатку. Часа через три осуществим смену. Как вам моё предложение? Годится? Тогда приступаем к беседе…

* * *

Разговор откровенно не задался — взаимные настойчивые вопросы, взаимные обтекаемые и осторожные ответы. Совершенно ничего интересного и полезного.

Когда — примерно через час — виски и «том-ям» закончились, Аль попросила:

— Хосе, любовь моя неземная, приготовь-ка две палочки. Одну длинную, другую, понятное дело, короткую. Разыграем, пожалуй, очерёдность дежурств.

— Не надо жребия, — возразила Ариса. — Идите, друзья, в палатку первыми. Спите. А мы со Свенном…

Договорить она не успела. Внизу, под холмом, прогремел глухой взрыв. В ночное австралийское небо взметнулись длинные языки странного изумрудно-зелёного пламени…

 

Глава одиннадцатая

Песенка на иврите

Австралия, аэропорт Канберры.

Макс Смит был водителем откровенно «аховым», поэтому и выехал в Сидней на рассвете, мол, дорожная обстановка по утрам — более спокойная и мирная.

«Аховый» — это как?

Обыкновенно. Во-первых, он являлся очень задумчивым человеком. Раз, и задумался. После чего, естественно, снизил скорость до минимума. Сзади все нервно гудят, а ему хоть бы что. Задумался, и всё тут…. Во-вторых, инспектор Смит досконально, до мельчайших нюансов (когда не пребывал в задумчивости, понятное дело), соблюдал правила дорожного движения. Что, согласитесь, тоже мало кому нравится. Я имею в виду отвязанных водил-лихачей и нервных блондинок за рулём…

Чтобы попасть на нужный автобан требовалось проехать через город Квинбиан.

По правую руку замаячило громоздкое здание местного аэропорта — сплошное стекло и бетон.

— Как кофе хочется, — сглатывая в сотый раз слюну, мечтательно пробормотал Макс. — Двойного, без молока и сахара. А к кофе — какую-нибудь аппетитную плюшку…

Он повернул руль и через пару минут припарковал машину рядом с огромным прямоугольным стендом, на котором — оранжевым на изумрудно-зелёном фоне — значилось: — «Canberra Airport Group Pty Ltd.».

Смит, покинув автомобиль, проследовал в кафетерий, расположенный на втором этаже офисного блока аэропорта, заказал кофе, свежую газету и два пирожных с заварным кремом, после чего устроился за столиком — возле длинного обзорного окна.

Рядом с входом остановилось ярко-жёлтое такси. Из машины выбрались пассажиры — высокий мужчина с белобрысым ёжиком на голове и молоденькая фигуристая брюнетка. Шофёр в форменной кепке, обойдя автомобиль, достал из багажника тёмно-коричневый чемодан на колёсиках и чёрную кожаную сумку.

«Что здесь делает Танго?», — засомневался Макс. — «А, наверное, провожает обожаемого жениха, возвращающегося в туманный Лондон. Проводит, а после этого вернётся в Канберру, сядет в рейсовый автобус и дисциплинированно направится в Мельбурн — выполнять задание господина Окружного прокурора. Прав на управление автомобилем её лишили ещё полтора месяца назад — за вождение в нетрезвом виде. Отвязанная и своевольная барышня, ничего не поделаешь…».

Улыбчивая полная девица в фирменном серо-голубом комбинезоне принесла заказ.

Инспектор, вежливо поблагодарив официантку, отхлебнул кофе, удовлетворённо вздохнул и принялся за пирожные.

«Такси уехало, а парочка никуда не торопится», — глядя в окно, продолжил рассуждать про себя Смит. — «Похоже, решили перекурить перед расставанием…. А женишок-то моей напарницы, безусловно, приметная личность. Солидный такой мужик лет двадцати пяти-шести от роду. Широкоплечий? Чего нет, того нет. Но высокий, поджарый и резкий. Наверняка, занимается восточными единоборствами. Может, даже обременён и несколькими чёрными поясами — по разным видам единоборств означенных…. Кстати, а кто он такой? Э-э-э…. Что-то там говорили, мол, потомственный английский лорд. Чуть ли не принц крови. А фамилия начинается на букву — „Ч“. Чемберлен? Черчилль? Честертон? Не помню. Но что-то аналогичное…. Короче говоря, эдакий Джеймс Бонд, агент ноль-ноль-семь в молодые годы. Стоп-стоп. Может, действительно, агент легендарной британской спецслужбы МИ-6? Вполне реальная и жизненная версия. Вполне. Англичане, как известно, ребята хитрые и любопытные без всякой меры. Везде и всюду суют свои наглые бульдожьи носы…».

* * *

Такси, вежливо мигнув на прощанье задними фонарями, уехало.

— Всё ещё дуешься на меня? — виновато шмыгнув носом, спросил на эсперанто коротко-стриженный блондин.

— Дуюсь, — доставая из кармана стильного жакета пачку сигарет и зажигалку, подтвердила на том же языке Танго. — Так всё бездарно испортить. Раззява и бестолочь. Не смог совладать с дурацким инстинктом. А ещё гордо именует себя охотником.

— Это не я так себя именую, а сослуживцы, — принялся неуклюже оправдываться белобрысый. — То бишь, товарищи по работе…. Ага. Не оборачивайся, пожалуйста.

— Не оборачиваюсь…. Ну, что случилось?

— Не нукай, не запрягла.

— Хантер, заканчивай выёживаться. Что происходит?

— В окошке кафетерия, на втором этаже, мелькнула знакомая до боли физиономия. Мелькнула, а сейчас торопливо спряталась за развёрнутой газетой. Наверняка, шустрила, успел в газетном листе проковырять пару дырок для обзора. Конспиратор хренов.

— Чья физиономия?

— Угадай с трёх раз.

— Хантер!

— Да, Хантер. Так меня зачастую величают коллеги по благородному ремеслу. Что, собственно, из того? Угадывай давай, декадентка. И старайся говорить потише.

— Хавьер Эрнандес? — позабыв про незажжённую сигарету, предположила девушка. — Нет? Господин Окружной прокурор? Снова мимо? М-м-м…. Неужели, один знакомый нам генерал-лейтенант с короткой фамилией на букву — «Г»?

— Прекращай трепаться, танцорка, — обеспокоенно оглядываясь по сторонам, помрачнел белобрысый. — Нашла, понимаешь, чем шутить. Всему же надо знать меру. И никогда не стоит забывать о строгих служебных инструкциях и жёстких законах консперации. Если, конечно, нет устойчивого желания вкусить по полной программе серой штатской жизни…. За нами, милая, сейчас с интересом наблюдает твой здешний напарник. Официальный напарник по опасной полицейской службе, я имею в виду.

— Макс? — удивлённо охнула Танго. — В кафе аэропорта? Наблюдает за нами, старательно прикрываясь газетой? Странно. Он сейчас, по идее, должен следовать к Сиднею. Причём, с нескрываемой радостью и бодрым энтузиазмом…. Получается, что Смит эту радость умело разыграл, а меня в чём-то подозревает и поэтому следит? Да, подозревает. Наверняка. Недавно даже пошутил неуклюже.

— Как конкретно пошутил? — насторожился Хантер. — Выкладывай, боевая подруга.

— Мол, если я перекрашусь в блондинку, то стану похожа на молоденькую Мерлин Монро.

— Какая же это шутка? На мой взгляд — чистейшая правда. Стареющий ловелас сделал тебе заслуженный комплимент. Не более того.

— Комплимент, говоришь? — Танго принялась расстроено трясти зажигалкой. — Не знаю, не знаю. Вдруг, Смит в курсе, что я — природная блондинка? Не говоря уже про армейское прозвище…

— Откуда?

— От горбатого престарелого верблюда. Работает, к примеру, на одну из многочисленных спецслужб, коих развелось на нашей грешной планете — как собак нерезаных. Вследствие чего и ознакомился с моим служебным досье. Или же с отрывками из него.

— А для чего ты так активно упражняешься с зажигалкой?

— Демонстрирую всему окружающему нас Миру, что она — якобы — сломалась. То есть, окончательно и безнадёжно вышла из строя. Сейчас, понятное дело, поднимусь в кафе, чтобы купить новую…. Когда вылетает твой самолёт?

— Регистрация пассажиров начнётся примерно через десять-двенадцать минут.

— Успею.

— Что ты задумала, амазонка беспокойная? — уже всерьёз обеспокоился белобрысый джентльмен.

— Сама пока не знаю, — вздохнув, призналась Танго. — Буду импровизировать уже на месте. В таких нестандартных случаях рекомендуется слегка запутать потенциального противника. То бишь, постараться пустить его, тварь позорную, по ложному следу. По крайней мере, так учит один пожилой и заслуженный генерал, убелённый аристократическими сединами.

— Я категорически против. Ни к чему рисковать.

— Милый, ты — часом — не позабыл, что при проведении данной операции именно я возглавляю оперативную группу?

— Э-э-э…

— То-то же. Послушный мальчик. Возьми с полки буфета пирожок с аппетитной пармской ветчиной, а из холодильника достань банку с ирландским чёрным пивом. Я пошла.

— А мне что делать?

— Стоять здесь. Бдить. Охранять чемодан и сумку. Изображать из себя чопорного и высокомерного английского лорда. Брезгливо поплёвывать по сторонам. И, ёжики колючие, ждать меня…

Танго поднялась на второй этаж, прошла в кафетерий, купила новую зажигалку, подошла к окну, встала рядом с человеком, умело прикрывающимся развёрнутой газетой, прикурила и, любуясь на открывшийся пейзаж, задумчиво пропела — на иврите:

Замолчав, Танго мстительно хмыкнула, отправила недокуренную сигарету в урну, развернулась и, спускаясь вниз, бойко зацокала каблучками по ступеням бетонной лестницы.

Подхватив чемодан и сумку, они прошли в зал вылетов-прилётов. Отстояв очередь средней паршивости, зарегистрировали отлетающего пассажира и сдали вещи в багаж. После чего, исподволь переглядываясь, отошли в сторонку.

Приближался момент прощания.

— Что с тобой…э-э-э, Джеймс? — смущённо отводя глаза в сторону, спросила Танго.

— Никак не можешь привыкнуть к моему теперешнему имени? — невесело усмехнулся мужчина.

— Извини, не могу. Прежнее было гораздо симпатичнее. Я уже не говорю про настоящее.

— А по мне — так нормально. Джеймс Честерфилд, эсквайр. Звучит гордо и солидно.

— Звучит, — мимолётно улыбнувшись, согласилась Танго. — А когда мне можно будет вернуться домой? По родителям ужасно соскучилась. Поцелуй их от меня…

— Когда Скотланд-Ярд пришлёт официальную бумагу с отзывом, тогда и вернёшься. Не раньше.

— Не всё зависит от Лондона.

— Это точно. Не всё.

— О чём ты задумался, милый? Ого, как глаза заблестели! Принял какое-то важное и судьбоносное решение?

— Принял, — невозмутимо подтвердил Джеймс. — Сейчас мы пойдём сдавать билет. Я остаюсь.

— А…. Как же?

— Также. Похоже, что нас обвели вокруг пальца. Как неразумных и наивных подростков.

— Подсунули пустышку? — уточнила Танго.

— Типа того…. Ладно, родная, не принимай близко к сердцу. Выправим ситуацию. Доработаем. Не впервой…. Багаж? Ерунда. Позвоню Бриджу, он распорядится.

— А что скажет генерал?

— Орать, конечно, будет. Мол: — «Сорву погону и отправлю в счастливую штатскую жизнь! До самой смерти будешь работать шофером у самого поганого и вороватого депутата…». Ничего, генерал мужик справедливый. Всё правильно поймёт…

 

Глава двенадцатая

Маятник качнулся

Австралия, граница штатов Квинсленда и Нового Южного Уэльса, пятнадцать километров от городка Бёрнса.

Впрочем, пламя очень быстро опало. Вокруг снова установилась вязкая чернота, слегка разбавленная отблесками походного костра и призрачным лунным светом.

Чернота и близкая звуковая какофония: жадное чавканье, противный бодрый хруст, утробные вздохи, сытая икота, довольное повизгивание, слаженный птичий клёкот. Из-за соседнего покатого холма прилетел тоскливый долгий вой.

— Что это было? — испуганно охнула Ариса.

— Динго воют, — буднично пояснил Хосе. — Объелись жирными полевыми мышами и одичавшими кроликами, а теперь страдают от обжорства. Животы крутит у бедняг.

— Я не про звуки. Что там взорвалось? А ещё это зеленое пламя…

— В наших местах всякое бывает, — задумчиво оглядываясь по сторонам, сообщила Аль. — Иногда из болотных трясин выходит природный газ. Выходит, а потом взрывается. Когда, например, молния из грозовой тучи случайно ударит в это место…

Вновь загрохотало, в ночное небо — на короткое время — метнулся очередной зелёный всполох.

— Надо затушить огонь, — заволновался Свенн.

— Не надо. Природный газ, он стелется сугубо по низинам и на холм подняться не может. Краеугольные законы физики. Школьный курс…. Сидим. Наблюдаем. Не паникуем…

Взрывов больше не было слышно, но зелёные языки пламени поднимались к небу с регулярным постоянством, то бишь, через каждые пять-семь минут.

А вокруг, не обращая никакого внимания на странные изумрудные всполохи, продолжала вовсю резвиться прозаичная и навязчивая какофония: жадное чавканье, противный бодрый хруст, утробные вздохи, сытая икота, довольное повизгивание, слаженный птичий клёкот. Динго, правда, больше не выли. Видимо, отправились в тайное логово — переваривать пищу.

— Спать совершенно не хочется. Ни капельки, — подчёркнуто-бодрым голосом объявил Свен. — Пойдём, Ари, к ручью. Помоем — в очередной раз — посуду. Нам не привыкать…. А вы, господа австралийские жители?

— И мы, пожалуй, повременим с сонными процедурами, — откликнулась Алина. — Ночь нынче выдалась на удивленье беспокойная. Сон как рукой сняло. Дождёмся рассвета. Тогда и определимся с грубой действительностью, данной нам в реальных ощущениях…

* * *

Они остались возле костра вдвоём.

— Про природный газ ты хорошо придумала, — похвалил Хосе. — Достоверно звучит. В том плане, что для ушей наивных туристов.

— А то, — горделиво хмыкнула Аль. — Уменье вешать длинную лапшу на доверчивые уши — высокое искусство. Передаётся сугубо по наследству. Мне этот полезный дар, судя по всему, достался от покойного дедули. Он и миллионером стал только благодаря своей природной разговорчивости и излишней доверчивости окружающих.

— Как это — «вешать лапшу на уши»? Что это такое?

— Долго объяснять. Считай, что речь идёт о русской национальной особенности.

— Особенности — чего?

— Ну, не знаю. Всего, наверное…. Образа мышления, к примеру. Или там восприятия общей картины мироздания…. Понятно излагаю?

— В общем и целом, — покорно вздохнул Хосе. — А зачем, неисправимая фантазёрка, ты нашим нежданным гостям «повесила лапшу на уши»? В плане природного газа?

— Сама не знаю. Вижу — ребятки волнуются. Надо, понятное дело, успокоить. Вот, и успокоила, как смогла. Чтобы всяких глупостей не понаделали в запарке.

— О чём это ты?

— О том, — озабоченно поморщилась Алина. — Взрывы были неестественно-глухими. Словно бы доносились через некую плотную преграду. Да и языки пламени странные. Вон — сам посмотри…. Смутные, словно смотрятся через матовую полиэтиленовую плёнку. Или же через тонкое оргстекло. Следовательно, что?

— Что?

— То самое. Взрывы, в гости к любимой бабушке не ходи, гремели за невидимой Стеной «защитных полей». То бишь, в районе круглой тёмно-коричневой площадки, на которую — намедни — приземлился НЛО.

— Ты опять за своё?

— Ага. Опять. Чувствую одним местом, что нас скоро ожидают отвязанные, захватывающие и невероятные приключения. Поэтому сидим, наблюдаем, ждём…. Кстати, а почему ты так пялишься на эту надутую задаваку Ари?

— Как — так? — засмущался Хосе.

— С искренним пиететом и плохо-скрытым восхищением.

— Ну…

— Баранки ярмарочные по пятницам усердно гну. Излагай, давай. Не жуй сопли.

— У меня такое чувство, что Ариса — из наших…. Понимаешь?

— Пока нет.

— Она очень похожа на девчонок из моего родимого Круппендорфа. Спокойные светло-голубые глаза, манера держаться и говорить. Общий облик, в конце концов.

— Теперь понимаю, — задумчиво хмыкнула Аль. — Сплошные инопланетяне кругом. А также их земные потомки…

* * *

Над водами ручья поднималась — в свете узкого луча карманного фонарика — лёгкая туманная дымка.

— Ночь перевалила через собственный экватор, — пояснила Ариса. — Уже и до рассвета, судя по всему, недалеко. Слегка похолодало.

— Поражаюсь твоему спокойствию, — признался Свенн. — Тут такое творится, а она…. Почему мы не идём к звездолёту?

— Инструкции запрещают проникать на территорию, закрытую Куполом, при посторонних. Сколько можно твердить-повторять одно и то же? Глухие взрывы и изумрудно-зелёное пламя? Ерунда, обычная бутафория коварных «системщиков». Сидят, понимаешь, у костра и ждут, когда мы трусливо запаникуем и начнём совершать фатальные ошибки. Не дождутся.

— Что же нам теперь делать?

— Мой посуду, любимый. Не ленись.

— Уже мою…. А если, всё же, взрывы были настоящие? Гремели-то они как раз в той стороне, где расположен Защитный Купол. Не нравится мне всё это. Холодные шустрые мурашки так и бегают по спине. Туда-сюда, туда-сюда…

— Это ничего не меняет, — непреклонным голосом объявила Ари. — Настоящие взрывы? Пусть у «системщиков» об этом голова болит. Они, как-никак, люди служивые. Вот, пусть и принимают соответствующие решения. Сидим у костра, болтаем, наблюдаем, ждём…. А чего это ты, благородный Брюс, постоянно пялишься на Алину? Понравилась?

— Симпатичная. Отрицать не буду…. Ну, не то чтобы симпатичная. Просто необычная и живая. На нашей скучной и предсказуемой Мирре я таких девушек никогда не встречал. А её тёмно-зелёные глаза? Вернее, загадочные глазищи? Так и завораживают.

— Перестань дурью маяться. Отношения с «системщицей»? Пусть, даже только дружеские и платонические? Нерационально и нецелесообразно. Ни к чему хорошему и позитивному это не приведёт. Сплошная головная боль…. Всё помыл? Молодец, работящий. Давай мне стаканчики. Пошли…

* * *

Юноши и девушки сидели возле уютного костра, молчали и ждали. Чего, собственно, ждали? Трудно сказать. Наверное, того момента, когда некто Всемогущий небрежно перекинет-перелистает несколько страничек в Великой Книге Судеб…

Новых взрывов больше не было. Зелёные всполохи мелькали всё реже и реже, а потом, и вовсе, прекратились.

Вокруг установилась чуткая, тоненько-звенящая тишина.

— Неправильно это, — принялся ворчать Хосе. — Не к добру…

— Что ты имеешь в виду? — спросила Ариса.

— Тишину.

— Что в ней необычного?

— Прожорливые гусеницы не могли так быстро насытиться. Совки должны были до завтрашнего вечера, без перерывов, усердно обгрызать листья деревьев и стебли травы. А птицы и животные — жевать и глотать гусениц…. Вокруг всё стихло?

— Стихло.

— Значит, все угомонились. То бишь, внезапно, без видимых на то причин, прекратили трапезу. И это, честное слово, неправильно…

Тишина просуществовало недолго — вскоре в ночном небе надсадно загудело.

— Похоже, вертолёт заглянул в наши заброшенные и дикие края, — предположила Аль.

— Земной летательный аппарат? — уточнил Свенн.

— Это точно. Что он тут позабыл? Тем более, ночью?

— А кто находится в…, в вертолёте?

— Да, кто угодно. Полицейские. Сотрудники Департамента по охране окружающей среды. Армейские деятели…. Зачем они прилетели сюда? Наверное, из-за взрывов и зелёных всполохов. Завтра узнаем. По телевизору, скорее всего, расскажут…

Гул пропал. Потом вернулся. Снова затих.

Засерело, потом постепенно начало светлеть. На востоке робко загорелась тоненькая ало-розовая нитка зари.

Хосе ловко взобрался на высоченный уродливый валун и принялся старательно вглядываться в сторону подножья холма

— Ну, и что высмотрел? — спросила сидевшая на низеньком пеньке Ари. — Есть чем похвастаться?

— Абсолютно ничего интересного. Вчерашний эвкалиптовый лес скрыт за плотной стеной тумана, выползшего из болотистой низины. Надо немного подождать.

— Дай руку, — попросила Алина. — Тоже хочу немного осмотреться на местности. Подвинься чуть-чуть.

Неожиданно в бело-серой пелене тумана образовалась прореха.

— Край поля, засеянного сахарной свеклой. Странный светло-стальной диск на тёмно-коричневой площадке, — зачарованно моргая ресницами, тихонько пробормотал Хосе. — Самая натуральная «летающая тарелка» из фантастических фильмов. Только какая-то покорёженная, словно недавно пролетевшая через метеоритный поток. Рваные дыры в корпусе, из которых выходят-поднимаются струйки грязно-серого дыма…. Ага, появились люди, облачённые в серебристые комбинезоны. Осторожно выносят из НЛО других «серебристых». Только неподвижных…

Туман вновь сгустился, став более тёмным. Запахло — совсем чуть-чуть — гарью. «Тарелка» опять стала невидимой.

— Может, они дополнительно выставили дымовую завесу? — прошептала Аль. — Типа — для пущей маскировки? Мол, раз «защитные поля» перестали работать? М-м-м…. Знаешь, что?

— Что?

— Давай, пока не будем ничего говорить нашим новым знакомым про эту странную картинку, увиденную нами?

— Почему?

— Не знаю…. Внутренний голос упорно и настойчиво подсказывает, мол: — «Зачем торопиться? Подождём, подкопим дополнительную информацию. Ведь, не горит…».

— Не горит, — пожав плечами, подтвердил Хосе. — Только НЛО слегка дымится…

— Друзья, о чём это вы там шепчетесь? — долетел от костра голос Свенна, в котором ощущались лёгкие нотки беспокойства. — Что-то случилось?

— Всё нормально, — откликнулась Алина. — Так, о своём болтаем. Типа — о любви. Уже спускаемся.

Взошло светло-жёлтое ленивое солнышко. Хосе подбросил в костёр сухих дровишек. Свен сходил к ручью и принёс в котелке воды. Когда вода закипела, Аль бросила в котелок заварку.

Они наспех позавтракали, запивая горячим чаем бутерброды с полукопчёной колбасой.

— Опять гудит…. Слышите? — насторожился Свенн. — И ваш австралийский туман стал гораздо гуще и выше. Дымком пахнуло…. Что это за два тёмно-зелёных силуэта в небе?

— Вертолёты, — задрав голову, любезно пояснила Аль. — Ага, разворачиваются. Очень странно…

— Что странного?

— Это военно-транспортные вертолёты продольной схемы марки — «Чинук». Вернее, если полностью — Боинг CH-47 «Чинук». Сорок четыре штатных места для бойцов, не считая экипажа.

— Ну, и подготовка у некоторых, — уважительно хмыкнула Ариса. — Даже завидно немного…. Говоришь, штатные места для бойцов? Каких — бойцов?

— А Бог его знает…. Вертолёты, заложив широкий круг, скрылись в тумане. Подготовка? Это я у папы нахваталась всякого, по мелочам. Ладно. Ждём, что будет дальше…

Минут через двадцать-тридцать чуткое австралийское эхо принесло новый набор странных звуков — заполошные хлопки, перемешанные с характерным потрескиванием.

— Перестрелка, — досадливо сплюнув в сторону, сообщила Алина. — Причём, весьма бойкая.

— Пере…, — засомневался Свенн. — Это, извини, как понимать?

— Так и понимать. Одни неизвестные нам ребята стреляют в других из автоматического оружия. Скорее всего, из знаменитых американских винтовок М-16. Противная сторона отвечает беспорядочными пистолетными выстрелами. Ага, а это нарезной карабин подключился. Теперь заработал ручной пулемёт. Серьёзные дела…. Что делаем? Сидим. Наблюдаем. Ножками не сучим. Ждём…

* * *

— Похоже, уже дождались, — невозмутимо отрапортовал зоркий Хосе. — Встречайте дорогих гостей. Ох, уж, эта Аль. Фантазёрка и любительница приключений.

Из сероватого тумана, стоявшего плотной стеной у подножия холма, стали выбираться серебристые фигурки.

— Один, два, три…, — тихонько считала Алина. — Семнадцать, восемнадцать…. Всего двадцать четыре человека. Вернее, двадцать пять. Ещё одного несут, уложив на кусок ткани…

 

Глава тринадцатая

Неожиданное повышение

Австралия, граница штатов Квинсленда и Нового Южного Уэльса, пятнадцать километров от городка Бёрнса.

Свенн было сорвалась с места, но тут же остановился и непонимающе забормотал:

— Руками машут. Мол, мы вас видим, узнали, оставайтесь на месте.

Вскоре «серебристые» подошли к костру. Двое статных юношей, остановившись, бережно и аккуратно опустили на землю прямоугольный кусок тёмной ткани, на котором лежала женщина средних лет — миниатюрная платиновая блондинка, на глаза которой была наложена плотная серебристая повязка.

Из-за бело-серой стены тумана продолжали доноситься звуки далёкой активной перестрелки.

— Что случилось, госпожа командор? — торопливо склоняясь над женщиной, спросил Свенн.

— Нельзя нарушать инструкции, — слабым и болезненным голосом оповестила блондинка. — Запрещено, находясь на территориях К-145, не защищённых Куполом, разговаривать на мирранском языке…

Свенн дисциплинированно повторил фразу на английском.

— Рада пообщаться, молодой лорд Брюс, — чуть заметно улыбнулась женщина. — Очень хорошо, что мы встретились. Видимо, судьба…. Кто ещё с тобой?

— Моя невеста. И…

— И двое «системщиков», — дополнила Ариса.

Аль крепко сжала ладонью локоть Хосе, мол: — «Рано ещё впадать во фрустрацию. Напусти на физиономию равнодушную невозмутимость и держи хвост пистолетом. Прорвёмся…».

— Просто замечательно, — блондинка заметно взбодрилась. — Я думала, что они погибли. Там, во втором пассажирском отсеке. Молодцы, выбрались. Профессионалы. Пусть подойдут ближе…. Подошли? Хорошо, предлагаю немного пообщаться. Мы же, господа, и не познакомились толком? Так, только общие и пространные разговоры. Сперва в офисе «Ста Дорог». Потом уже здесь, на К-145.

— Аль, — вежливо представилась Алина.

— Томас Мюллер, — неожиданно для самого себя бухнул Хосе, пребывающий в полном обалдении. — Рад, польщён, и всё такое прочее…

— Странно, — голос женщины стал сиплым и прерывистым. — Впрочем, кажется, поняла. На территориях, контролируемых Системой, у сотрудников спецслужб одни имена. На рабочих объектах — другие…. Умно придумано, ничего не скажешь. Конспирация…. А я по-прежнему — Линда Спрай, командор экспедиции. Мюллер? Знакомая фамилия. Широко распространённая на объектах К-02 и К-03…. Вы же, уважаемые господа службисты, поможете ребятам? Не бросите их в беде?

— Ребятам?

— Да. Мне конец. Железный патрубок вошёл в бок. Глубоко. Кажется, задел сердце. Держусь только на морально-волевых. Еле-еле кровь — за счёт внутренних резервов — остановила. Совсем немного осталось…

Где-то громыхнуло. Сквозь высокую стену тумана проступило желтоватое овальное пятно. Ещё через несколько секунд грохот повторился с удвоенной силой, после чего овальное пятно, резко увеличившись в размерах, стало ярко-оранжевым. А потом пропало.

— Пальнули из стандартного подствольного гранатомёта, — уверенно определила Алина. — Попали в вертолёт, находившийся на земле. Рванули бензобаки.

— «Системщикам» видней, — не стала спорить Линда. — Подготовка, как-никак. А голос у тебя хороший, волевой…

— Что же, всё-таки, случилось? Расскажите, пожалуйста! — буквально-таки взмолился Свенн. — Кто, в конце-то концов, напал на нас?

— Совки. Противные. Мохнатые. Прожорливые.

— Вы шутите, госпожа командор?

— Ни капли. Раньше мы никогда не сталкивались с таким. Звездолёты Системы всегда приземлялись в этом месте незадолго до наступления Ночи богонгов. Поэтому гусеницы путешественников не беспокоили. А раз так, то их и не рассматривали в качестве потенциальной опасности…

— В этом году всё сместилось — из-за избыточно-влажной весны — на две-три недели, — сочла нужным пояснить Аль. — В смысле, сместилось в природных земных процессах. Причём, в сторону запаздывания.

— Очень похоже на то, — в голосе блондинки прорезались лёгкие хрипы. — Как бы там ни было, но миллионы и миллионы голодных гусениц неожиданно выбрались из почвы. Никто к этому не был готов. Защитный Купол действовал только над земной поверхностью…. Не знаю, что этим гадким личинкам приглянулось в нашем звездолёте. Не знаю. Но что-то, определённо, приглянулось. Они, пользуясь беспечностью и расхлябанностью экипажа, проникли внутрь космического корабля и принялись грызть всё подряд, включая проводку…. Перемкнуло в одном месте, во втором. Заискрило. Начался локальный пожар. Чуть позже взорвался бак с плазменным топливом, вышел из строя Главный компьютер, а потом отказали и все системы жизнеобеспечения. Все до одной, включая Защитный Купол, лазерные пистолеты и походные пульты. Сейчас мы полностью беззащитны перед суровыми реалиями объекта К-145…. Жертвы? В первом пассажирском отсеке сработало тревожное оповещение. Мы успели покинуть звездолёт через запасной выход до момента, когда перестала работать система принудительной вентиляции. А, вот, ребята и девушки из второго отсека…. Они задохнулись от удушливых ядовитых газов, образовавшихся при возгорании. Потом прогремел второй взрыв. В обшивке звёздолёта образовались сквозные пробоины, через которые газы ушли в атмосферу. Пожар прекратился. Спасшиеся из первого отсека вошли в помещения второго. Но было уже поздно. Слишком поздно…. Вынесли тела на свежий воздух. Реанимировать, к сожалению, никого не удалось…. Резюмирую. По расчётам получается, что погибло двадцать шесть туристов и два члена экипажа. То есть, практически пятьдесят процентов списочного состава экспедиции. Если считать меня, то чуть больше.

— А с вами…

— Оказалась в ненужное время в ненужном месте. Ещё при первом взрыве мне выжгло глаза, а кусок металлической трубы прилетел в левый бок. Сама виновата.

— Что со стрельбой? Кто с кем сражается?

— Не знаю, честное слово. Я же теперь слепая. Мне подчинённые рассказали следующее…. В отдалении, за полем с местными овощами, приземлились две здешние виманы. Из них стали торопливо выпрыгивать люди в пятнистых одеждах, с оружием в руках. Много людей. Более шести десятков. Направились в нашу сторону. Я уже была готова отдать приказ о «личном самоуничтожении». В полном соответствии с инструкциями о поведении в чрезвычайных ситуациях…. Неожиданно из густых кустов акации, отделявших овощное поле от нашей площадки-поляны, раздались громкие хлопки. Пятнистые фигурки, испугавшись, легли на землю. Затрещало. Стало понятно, что между землянами разгорается самое настоящее сраженье…. Потом из кустов наши неизвестные защитники стали бросать — во все стороны — длинные палки, испускающие густой дым. Всё вокруг заволокло бело-серой пеленой. Я приняла решение о срочной эвакуации…. Перед вами, господа и дамы, ставится следующая задача. Добраться до ближайшей запасной посадочной площадки. Вскрыть тайник, расположенный рядом. Извлечь из него автономный передатчик, связаться с офисом компании «Сто Дорог» и доложить о происшествии. Они — в экстренном порядке — пришлют спасательный звездолёт. Несколько подробных географических карт лежат в правом боковом кармане моего комбинезона. Потом возьмёте…. А бой, тем временем, продолжается. Слышите? Говорите, мол, лишь вялая перестрелка? В любом случае, надо спешить…. Вопросы?

— Где находится ближайшая запасная площадка? — став бесконечно-серьёзной и собранной, спросила Аль. — Надеюсь, в Австралии?

— В Австралии, слава Разуму. Подождите немного…. Кха-кха-кха! — неловко сплёвывая в сторону кровавую слюну, надсадно закашлялась Линда Спрай. — Переверните меня на правый бок. Осторожней, пожалуйста! Больно…. Кха-кха! Спасибо…. Недалеко от восточного побережья этого земного континента располагается обширная горная страна, называемая Австралийскими Альпами. Вам надо выйти к горе — «Богонг». Там, в глубоких расщелинах и разветвлённых пещерах, бабочки-богонги ежегодно пережидают сезонную жару. Конкретное место, где размещена посадочная площадка и тайник, отыщите с помощью одной из карт. Кха-кха-кха! Тьфу. Кха-кха…

— Я много знаю и про Австралийские Альпы, и про гору Богонг, — дождавшись, когда приступ кашля закончится, заверила Алина. — Более того, чётко представляю и возможные маршруты передвижения. Осталось только выбрать самый безопасный и оптимальный вариант. Учитывая высокую вероятность погони. Коварные земляне, наверняка, попытаются захватить нас в плен.

— Молодец, девочка, — похвалила командорша экспедиции. — Всё правильно понимаешь. Кха-кха…. И голосок — волевой. Далеко пойдёшь. Значится так…

— Извините, что прерываю, — вмешался в разговор Хосе. — Но мне надо срочно переговорить с…, с напарницей.

— Переговорите, молодые люди. Я всё понимаю. Служебные тайны и секреты — дело святое. Кха-кха…

* * *

Хосе, ловко перебирая подошвами ботинок по стволу эвкалиптового брёвнышка, поросшего буро-зелёным мхом, перебрался на противоположный берег ручья и предложил:

— Подожди немного. Сейчас я слегка расширю мостик. Добавлю к бревну ещё парочку длинных веток.

— Очень надо. Обойдусь, — обидчиво фыркнула Аль. — За кого ты меня принимаешь? Раз, два и готово…. Ну, куда дальше?

— За мной. Отойдём от ручья метров на сто. А ещё лучше — на сто пятьдесят.

— Зачем?

— Затем. Эти космические чудики умеют болтать на любых языках нашей многогрешной планеты. Верно? А вдруг, у них, ко всему прочему, и обострённый слух? Лучше перестраховаться лишний раз, чем попасть в серьёзный переплёт…

Через некоторое время они остановились.

— Ну, чего надо? — недовольным голосом спросила Алина. — Говори быстрее. Со временем туго. Перестрелка ещё продолжается, но уже не серьёзно, на излёте. Надо быстрее, пока не поздно, уносить ноги.

— Ты, любительница приключений, полностью права, — согласился Хосе. — И про перестрелку. И про то, что надо срочно сдёргивать…. Предлагаю — не возвращаться к костру.

— Что ты сказал? Не возвращаться? Шутка такая?

— Если бы — шутка…. Это же мои родственники и друзья из Круппендорфа сейчас воюют. С кем воюют? Может, с полицией. Может, с военными. Какая разница? Короче говоря, моё место там. Надо помочь…. Тебя взять с собой, извини, не могу. Без объяснения причин. Оставить с этими межзвёздными туристами? Исключено. За ними теперь все спецслужбы будут гоняться-охотиться. Земные спецслужбы, я имею в виду, которые всяким там иноземным «системщикам» ещё и фору дадут…. Так что, любимая, шуруй к дому. Так будет и безопасней, и рациональней. Отменяется твоё необычное и отвязанное приключенье. Сейчас поцелуемся напоследок, да и разбежимся в разные стороны. Скорее всего, увы, навсегда…

— Рационалист хренов, — возмутилась Аль. — А ещё торопыга, паникёр и путаник. Ничего толком не понимаешь…. Значит, решил героически погибнуть с автоматом в руках? Или же с пистолетом?

— Это, уж, как получится. Без разницы.

— Как думаешь, для чего сейчас твои родственники и друзья, не жалея жизней, прикрывают отход инопланетных гостей? Чтобы красиво погибнуть? Или чтобы дать последним возможность скрыться? Засомневался, умник? Ну-ну…. Так вот. Сейчас твоя главная обязанность — так сказать, глобальная, в свете вновь открывшихся обстоятельств — обеспечить незадачливым космическим визитёрам полноценную эвакуацию до ближайшей посадочной площадки. То бишь, до вершины австралийской горы Богонг. А также проконтролировать их успешный отлёт…. Подумай-ка сам. Разве я не права?

— Права, — после полуминутной паузы, признал Хосе. — Причём, на тысячу процентов из ста. Только…. Со мной, допустим, всё понятно. Так, мол, исторически сложилось. Надо выполнять миссию, возложенную (кем, интересно, возложенную?), на моих предков, а значит, и на меня лично…. Тебе-то, фантазёрка русско-австралийская, какое дело до всего этого? Ради чего собралась рисковать жизнью?

— Во-первых, я терпеть не могу, когда обижают слабых и беззащитных, — сердито прищурилась Алина. — Сейчас инопланетяне, волей случая, остались безо всех своих хитрых штучек. В том числе, и без оружия. Бери их, бедолаг, голыми руками. Бери, допрашивай, пытай и ставь над ними изощрённые научные опыты…. Защитный Купол, благодаря стараниям прожорливых мохнатых гусениц, перестал работать. НЛО, приземлившийся на тёмно-коричневой круглой площадке, засекли с воздуха. То ли со спутника, то ли с самолёта. И что? Тут же, долго не раздумывая, какие-то большие и самоуверенные начальники (с красивыми погонами на широких плечах, надо понимать), направили к «тарелке» два вертолёта с вооружёнными до зубов головорезами. Деятели, тоже мне. Морды бесстыжие…. Не, надо ребятам (кем бы они ни были по своей глубинной сущности), помочь. Пусть, чудики симпатичные, улетают восвояси. К своим далёким и прекрасным звёздам…. Во-вторых, я обожаю всяческие приключения. В-третьих, мы — независимо от последних событий — решили убежать и пожениться…. У тебя удостоверение личности с собой?

— Конечно, как и всегда. Кстати, называй меня теперь — «Томасом». Пусть всё будет по-настоящему.

— Хорошо, договорились. Итак. Первым делом, подъедем к коттеджу моих родителей. Заберём мой паспорт и все документы по наследству. Прихватим нужные вещички и продовольственные припасы. Проводим туристов до горы Богонг. Отправим их в Чёрный космос. Потом направимся в Мельбурн, где и займёмся своими, ранее запланированными делами.

— А, как мы объясним…

— Так и объясним. Типа — получили новые ценные указания из Центра «системных» спецслужб. Мол, надо остаться на Земле и уладить парочку локальных проблем…. Всё, пошли назад. Перестрелка практически прекратилась. Так, только отдельные выстрелы…

* * *

Костёр медленно догорал. Беззвучно дотлевали последние розовые и аметистовые угли. Межзвёздные туристы, бестолково переминаясь с ноги на ногу, столпились вокруг Линды Спрай, лежавшей на куске ткани.

— Они вернулись, — сообщила Ариса.

— Это хорошо, — с явным трудом пробормотали запёкшиеся губы женщины. — Очень хорошо. Расступитесь. Дайте пройти «системщикам»…. Слушайте, ребятишки, мой последний приказ. Последний…. Пробивайтесь к горе Богонг. Вызывайте спасательный звездолёт и покидайте эту негостеприимную планету. В случае реальной угрозы попадания в плен к землянам — задействуйте механизмы «личного самоуничтожения»…. Полномочным командиром отряда назначается Аль. Её заместителем — Свенн Брюс. У меня всё. Нет, ещё не всё…Ариса!

— Здесь. Слушаю.

— Ты…

— Я в полном порядке.

— Теперь всё. Прощайте…

 

Глава четырнадцатая

В побег

Австралия, граница штатов Квинсленда и Нового Южного Уэльса, пятнадцать километров от городка Бёрнса.

Глаза Линды Спрай устало закрылись.

А потом случилось-произошло нечто странное. Вернее, страшное.

Лицо женщины — совершенно неуловимо для человеческого глаза — превратилось в непонятный серый порошок. Было лицо, и нету. То есть, исчезла вся светловолосая голова. А на её месте возник невысокий конус золы. Серебристый комбинезон? Нет, он никуда не делся. Только значимо обмяк и скукожился. Будто слегка сплющился…

Томас вопросительно и чуть испуганно посмотрел на Алину — словно бы спрашивая, мол: — «Что это было?». А её тёмно-зелёные глаза ободряюще ответили: — «Не пугайся, мальчик. Ничего страшного и необычного не произошло. Просто Линда воспользовалась механизмом „личного самоуничтожения“, о котором ранее уже упоминала, причём, несколько раз. Что это за механизм? Не знаю, честное слово. Но надо полагать, что и все другие наши инопланетные друзья владеют этим нездешним экзотическим искусством. Друзья? Очень похоже на то. Реальность, данная нам в объективных и субъективных ощущениях…. Ты, милый, главное, не сомневайся и не мандражируй. Всё будет хорошо. Обещаю…».

— Построиться в ряд! — хорошо-поставленным командным голосом велела Аль. — Впрочем, не надо. Отставить! Рельеф местности здесь неудобный…. Значится так. В нашем распоряжение имеется земная вимана. Так, вот, получилось. Из серии: — «Предосторожность, она никогда не бывает излишней…». Не теряя времени, бойцы, выдвигаемся к выше означенной вимане. Порядок передвижения в походной колонне произвольный. Замыкающий — Томас Мюллер. Отстающих лентяев и бездельников отстреливать, жалости не ведая…. Вопросы?

— Про «отстреливать» — это шутка такая? — слегка напрягся Свенн.

— Угадал, заместитель. Шутка. Армейская насквозь…. Из чего отстреливать-то? Земное огнестрельное оружие отсутствует как класс. Межзвёздное лазерное, спасибо оголодавшим гусеницам, навсегда вышло из строя. Шутка, понятное дело.

— Армейская насквозь?

— Так точно.

— Почему — армейская? — въедливо уточнила Ари.

— Потому. Вступают в силу, начиная с этого момента, жёсткие законы сурового военного времени. За нами, как я понимаю, начинается охота. Причём, охота комплексная, вдумчивая и серьёзная, без благородных правил. Значит, будем прорываться с боями, позабыв про человеколюбивый слюнявый гуманизм. Прорываться — к горе Богонг…. Понятно излагаю? Судя по вашему молчанию, подчинённые, не очень. Ладно, уточню уже непосредственно в процессе…. Итак, суровые законы военного времени. Из знаменитой серии, мол: — «На войне — как на войне…». А где война, там и армия. Где армия, там и жёсткая армейская дисциплина. Где жёсткая армейская дисциплина, там и безжалостный расстрел — за воинские прегрешения, по приказу строгого командира. То бишь, по моему приказу…. Серебристый комбинезон с бренными останками Линды Спрай? Нет времени на достойное погребение. Пренебрежём церемониями. Пора в дорогу. Подождите, я заберу географические карты…. Вопросы? Отставить вопросы. За мной!

И они побежали, неуклонно увеличивая темп. По крайней мере, так казалось Алине.

— Почему медлим? — на ходу нашептывал ей в ухо Свенн, бежавший следом. — Может, увеличим скорость передвижения? Раза в два-три?

— Отставить, — старательно скрывая одышку, ответила Аль. — Ни к чему. Будем придерживаться земных темпов. Типа — целенаправленно и старательно вживаться в окружающую нас действительность. Как и предписывают строгие служебные инструкции…. Возражения?

— Никак нет, мэм! Азбука выживания?

— Она самая…. Что случилось? Почему ты притормозил?

— Гусеницы кругом. А ещё всякие птицы, животные, грызуны и ящерицы. Так и шастают вокруг.

— И это, как ни крути, правильно. Из серии: — «Природу-матушку не обманешь. Сколько ни старайся…». Значит, примерно через две недели она, всё же, состоится.

— Кто — она?

— Ночь богонгов, конечно же. Бабочки вырвутся на свободу…. Отставить пустые разговоры! Ходу!

* * *

Пологий склон травянистого холма. Прямоугольное поле с сахарной свёклой. Хлипкий акациевый кустарник. Эвкалиптовая рощица. Узкая прореха в проволочной изгороди. Мостик, переброшенный через бойкий ручеёк. Старенький грузовичок-фургончик.

Фермерский «Форд» произвёл на межзвёздных туристов неизгладимое впечатленье.

— Какая экзотическая колымага, — смешливо хихикнула рыженькая коротко-стриженная девчушка (впрочем, рыженькая — как и все остальные «серебристые» особы женского пола). — Она, что же, может передвигаться? Простите, но верится с большим трудом. А воняет от этого допотопного убожества — слов нет. Гадость гадкая, короче говоря.

— Заканчивай, милая Эльза, привередничать, — посоветовал Свенн. — Не та нынче ситуация. Ни до девичьих капризов…. Наши дальнейшие действия, госпожа командирша?

— Залезаем по очереди в фургон, — распорядилась Аль. — Вот, по этой ржавой лесенке. Воспитанные кавалеры, как и полагается, помогают трепетным дамам. Залезаем и присаживаемся на корточки. Плотней трамбуемся, орлы и орлицы. Плотнее. Чай, не баре потомственные…. Сержант Мюллер!

— Я!

— Головка от секретной русской межконтинентальной ракеты — «Булава». Шутка такая. Направленная на повышение общего тонуса и боеготовности вверенного мне людского контингента. Не обижайся…. Короче говоря, назначаешься старшим по фургону. Надзирать за личным составом. Поддерживать оптимистичные настроения. Травить «солёные» позитивные анекдоты. Во время остановок по маршруту — вылезать наружу. Самому вылезать, наблюдать и неустанно бдить. Наружу никого из туристов не выпускать. Посторонних решительно и жёстко отгонять от машины. Или же занимать пространными разговорами. Исходя из конкретной обстановки…. Вопросы имеются?

— Никак нет, мэм!

— Молодцом. Получишь блестящую медальку — «За боевые космические заслуги». Потом, по завершению первой фазы операции. Выполнять!

— Есть!

— Капрал Брюс!

— Слушаю, госпожа командирша.

— В военизированных земных подразделениях полагается отвечать: — «Я!». Ещё раз…. Капрал Брюс!

— Я!

— Залезай в кабину. Поедешь со мной. Обсудим — на живую нитку — некоторые текущие вопросы и моменты.

— Есть!

— И ты — молодец. Сообразительный…

«Форд», естественно, слегка покапризничал, но секунд через сорок-пятьдесят, всё же, завёлся и бодро покатил вдоль высокого забора, густо-оплетённого новёхонькой колючей проволокой.

— Фу, как неприятно пахнет! — прикрыл нос ладонью Свенн.

— Это чёрные ребристые колёса нашего авто, не ведая жалости, давят мохнатых гусениц, — объяснила Аль. — Ничего, я сейчас прикрою окошки. Так лучше?

— Лучше. Спасибо…. Ловко у тебя, надо признать, получается. Рычагами работаешь туда-сюда…. Да ты ещё и ступнями ног действуешь?

— Действую. Эта педаль — газ. Эта — тормоз. Ничего хитрого.

— Где ты научилась управлять земной виманой? Впрочем, глупый вопрос…. Наверное, у отца «нахваталась по мелочам»?

— Нахваталась. Всякому и разному. В том числе, и полезному в экстремальных ситуациях.

— Я бы с удовольствием познакомился с твоим отцом. Это возможно?

— Теоретически, мой странствующий космический кабальеро, возможно всё.

— А, вот, эти странные слова — «сержант», «капрал». Они, извини, что означают?

— Воинские звания, принятые на Земле. А ты, заместитель, любопытный юноша.

— Очень любопытный, — сознался Свенн. — Хроническое и неистребимое любопытство — отличительная черта всех лордов Брюсов. На нашем фамильном гербе даже изображён — на фоне звёздного неба — усталый пилигрим.

— Седобородый? С длинной дворянской шпагой на левом боку? С массивным чёрным посохом в правой руке?

— Зачем — с посохом? С чёрным межзвёздным навигатором. Дворянская шпага? Откровенно слабо представляю, что это такое. С плазменным пистолетом. Правда, устаревшей модели.…Значит, я — капрал, а Томас (который ещё совсем недавно именовался — «Хосе»), является сержантом? Понятно, спорить не буду…. А какое у тебя звание?

— Действительно, какое? — крутя баранку, задумалась Алина. — Мне, к примеру, нравится — «старший лейтенант».

— Высокочтимая госпожа старший лейтенант?

— Ага.

— Договорились. Перейдём к делу?

— Перейдём.

— Итак, каковы наши ближайшие оперативные планы, госпожа старший лейтенант?

— Во-первых, доедем…э-э-э, до одного места.

— До опорной точки?

— Можно и так сказать. Надо разжиться здешними деньгами и цивильной земной одеждой-обувью. Передвигаться по патриархальной Австралии в приметных серебристых комбинезонах? Полностью исключено. Поймают на раз. Во-вторых, отъедем подальше от Бёрнса и остановимся в укромном месте. Пусть наши подопечные переоденутся. В-третьих, сделав широкий полукруг к востоку, направимся на юг и попробуем переправиться на пароме через реку Дарлинг.

— Попробуем? — уточнил Свенн.

— Ага. Если упомянутая паромная переправа не находится под неусыпным контролем у полиции. Или же, например, у военных.

— Под контролем?

— А ты как думал? Шёл бой…. Между кем и кем? Не берусь утверждать однозначно. Скорее всего, между представителя какой-то земной спецслужбы и некими индивидами, защищающими на этой планете интересы межзвёздной Системы. Причины боестолкновения? Наверняка, самые банальные. Земляне хотели захватить звездолёт и пленить его пассажиров, а неизвестные оппоненты — изо всех сил — препятствовали этому. Извини, но подробности мне неизвестны…. Итак, шёл серьёзный бой. Сотрудники спецслужбы, вполне возможно, видели, как примерно два десятка серебристых фигурок скрылись за стеной-пеленой тумана. Или же за дымовой завесой? Видели и, естественно, доложили об этом руководству. Не удивлюсь, если в самое ближайшее время Бёрнс и его ближайшие окрестности плотно блокируют. На каждом перекрёстке будут выставлены вооружённые до зубов патрули, а в небе будет не протолкнуться от вертолётов. Охота — дело серьёзное…

— Если с паромом не получится? Что тогда?

— Придётся виману бросить. А после этого, не ведая сомнений, форсировать Дарлинг. Вплавь.

— У тебя есть плавательные браслеты?

— Плавательные — что? — удивилась Аль. — Ах, да. Технические достижения не в меру развитой цивилизации…. Значит, без этих браслетов никто из бойцов (за исключением меня и Томаса), плавать не умеет?

— А, собственно, зачем? Ведь, это не рационально. Существует специальное профильное оборудование…

— Тьфу, да и только. Морды изнеженные…. Э-э, что это ты, лорд потомственный, прижимаешься своей костлявой коленкой к моему стройному бедру? Совсем обнаглел?

— Тебе показалось.

— Ничего не показалось. Отодвинься немедленно, пока по наглым мордасам не прилетело…

* * *

Машина остановилась возле забора, за которым располагался коттедж семьи Наумовых и разнообразные хозяйственные постройки.

— Сиди, капрал, здесь, — велела Аль. — Запрещаю покидать кабину. Чтобы не случилось…. Не слышу ответа?

— Есть, не покидать!

— То-то же…

Она спрыгнула на землю, захлопнула дверцу кабины и насторожилась — на юге и на юго-западе дружно стрекотали вертолёты.

— Совсем плохо со временем, — огорчённо пробормотала Алина. — Надо поторапливаться, пока не повязали.

— Р-гы! — раздалось из-за изгороди.

— Ласточка, — умилилась девушка и, нежно трогая ладонью тёплую лошадиную морду, едва слышно прошептала: — Лошадка моя. Увидимся ли ещё когда-нибудь? Если и увидимся, то, наверное, не скоро…. Ты голодна? Ах, да. Нестыковка образовалась. Прожорливые совки стрескали всю траву. Сейчас исправим ситуацию…

Сзади послышалось вежливое покашливание.

Аль, стараясь не делать резких движений, обернулась и, недовольно покачав головой, поинтересовалась:

— И как же, сержант Мюллер, прикажешь это понимать? Пользуясь моим добрым расположением, нарушаем приказы? И вообще, всё это крайне подозрительно…. Может, закатить сцену жгучей ревности?

— Ладно тебе, — засмущался Томас. — Просто вдвоём удобней наблюдать за округой. Не более того.

— Конечно, гораздо удобней, — невозмутимо передёрнув плечами, поддержала Ари. — Да и эффективней. Один смотрит в одну сторону. Второй, то есть, вторая — в другую. Кроме того, я одета подходящим образом, в земную одежду…. Стоит ли проявлять излишнее начальственное рвение, уважаемая госпожа командирша?

— Уговорили, не стоит. Я пойду в дом. А вы, голубки, накормите лошадку. Если, конечно, не трудно.

— Н-накормить это зубастое ж-животное? Чем? И как это д-делается?

— Вот, он знает, — ткнув указательным пальцем в Томаса, язвительно усмехнулась Алина. — Мешки с овсом найдёте на конюшне. Там же, на гвозде, вбитом в стену, висит кормовая брезентовая сумка. Только попрошу не рассусоливать. Пристроили сумку с овсом на лошадиную морду и тут же вернулись к машине. То бишь, к вимане…. Наблюдать в четыре глаза и ртами ворон не ловить.

— Здесь принято ловить ртами — в-ворон?

— Шутка такая. Не принимай, подруга, близко к сердцу…

* * *

Аль, войдя в коттедж, принялась рассуждать вслух:

— Двенадцать девиц и двенадцать юношей. Чёрт. Многовато будет. Многовато…. Соберу по максимуму — и мамино, и моё. Папа же, вообще, останется без гардероба. Интересно, а инопланетяне пользуются нижним бельём? Непростая задачка…

Сперва она прошла в кладовую и перенесла в холл рюкзак, два чемодана на колёсиках и три матерчатые хозяйственные сумки. Потом поднялась на второй этаж и принялась планомерно опустошать одёжные шкафы, сбрасывая всё в холл первого этажа. Вниз полетели: нижнее бельё, носки, шорты, футболки, джинсы, спортивные костюмы, юбки, блузки, рубашки, брюки…. Причём, девушка старалась, чтобы одежда распределялась на полу двумя равномерными кучками — мужской и женской. После этого пришёл черёд обуви.

— Придётся всё выгребать, без остатка, — загрустила Алина. — Туфли, ботинки, сандалии, кроссовки, мокасины, резиновые сапоги.…Да, не повезло моим родителям с дочерью. Сплошные неприятности и разномастные сюрпризы…

Ещё минут через тридцать рюкзак, чемоданы и сумки были забиты под завязку.

— Что ещё надо прихватить? — задумалась Аль. — Конечно, документы, деньги, бинокль, какие-нибудь медикаменты и жратвы на первое время.

Две стандартные автомобильные аптечки и мощный бинокль нашлись в кладовой. Личные документы и дедушкино завещание были извлечены из-под матраса. Консервы — в ассортименте — были отправлены в очередную матерчатую сумку.

Ещё она достала из секретера старый отцовский армейский планшет, куда сложила географические карты, документы, бинокль, перочинный ножик и коробку с восковыми свечами.

После этого Алина, перебросив узкий ремешок планшета через плечо и прихватив чугунную кочергу, прислонённую к каминной решётке, прошла в отцовский кабинет, в нерешительности остановилась возле элегантного бюро красного дерева и пробормотала:

— Нехорошо, спора нет, грабить собственных родителей. Некрасиво, гадко, низко и аморально. Ты, мадмуазель Наумова, обнаглела в корягу. Краёв совсем не видишь, шалава отвязанная…. А, с другой стороны, что делать? Бросить беззащитных и неподготовленных инопланетных чудиков на произвол судьбы? Мол: — «Моя хата с краю, ничего не знаю?». Извините, но не получится. Воспитание не то. Совесть, сука приставучая, потом до смерти заест…

Девушка решительно вставила короткий кончик кочерги в узкую щель, образованную стойкой бюро и нужной дверкой, после чего примерилась и сильно надавила на рукоятку.

— Хрум! — замок однозначно сломался, а дверца послушно распахнулась, открывая доступ к семейным наличным накоплениям.

Настойчиво затренькал телефон.

— Вот, как будто почувствовали, что я о них думаю, — вытаскивая из кармана куртки мобильник, понимающе вздохнула Аль и, нажав пальцем на нужную кнопку, зачастила: — Здравствуй, мамочка! Рада тебя слышать! Как у вас с папой дела? Ага, слушаю…. Когда приедете домой? Завтра? Понятно…. У меня? Всё нормально, мамуль. У нас тут все болтают об инопланетянах. Вертолёты вовсю кружат над полями и лесами…. Знаете уже? По телеку показывали сюжет с обгоревшей «тарелкой», которую засняли с российского спутника? Ясно…. Кстати, мы с друзьями решили немного прогуляться. Вдруг, удастся поймать живого космического пришельца? Прославимся, попадём в газеты…. Я буду максимально осторожна, честное слово! Мне пора, извини. Ребята ждут. Всё будет хорошо, обещаю. Как и договаривались. До встречи…

Она, вздохнув, достала из ящичка бюро пухлый кожаный бумажник и запихала его в армейский планшет, после чего, подумав несколько секунд, отправила туда же и мобильный телефон.

Потом Алина написала родителям пространную извинительную записку и пристроила её на самом видном месте.

* * *

Девушка аккуратно прикрыла дверцу бюро, подошла — на всякий случай — к окну и непроизвольно чертыхнулась. К машине, рядом с которой никого не наблюдалось, размеренным шагом приближался широкоплечий здоровяк Сэм Ларидж — один из трёх городских констеблей.

— Мать его! — вспылила Алина. — Никому ничего нельзя доверить. Уже и лошадку покормить оперативно не могут. Прохиндеи и лентяи. Практически всё приходится делать самой…

 

Глава пятнадцатая

Обыденные хлопоты

Австралия, граница штатов Квинсленда и Нового Южного Уэльса, пятнадцать километров от городка Бёрнса.

Аль — с каминной кочергой в руках — покинула отцовский кабинет, вихрем пронеслась через холл и, отворив дверь, выскочила на крыльцо.

Констебль уже подошёл к автомобилю вплотную и — с нескрываемым подозрением — разглядывал через лобовое стекло Свенна.

— Сюда! — что было мочи, заорала Алина. — На помощь! Помогите! На помощь!

— Что случилось? — обернулся представитель власти.

— Он напал на меня! Сволочь! Хотел изнасиловать!

— Кто — он?

— Не знаю. Страшный. Большой. Слюнявый. Похож на инопланетянина из американских сериалов…. Помогите!

— Успокойся, девочка. Не кричи. Говори толком.

— Как я могу успокоиться?! — возмутилась Аль, демонстративно поднимая вверх кочергу. — Инопланетянин, похотливо скалясь, набросился. Я схватила эту штуковину и ударила. Попала негодяю прямо в лоб. Он, жалобно повизгивая, уполз…. Помогите! Убивают!

— Уже иду, — позабыв про автомобиль и расстёгивая на ходу чёрную кобуру, неловко засеменил к дому Сэм Ларидж. — Не кричи, пожалуйста…. Показывай, куда идти.

Констебль, крепко сжимая в ладони правой руки пистолет, поднялся на крыльцо.

— Сейчас покажу, — пообещала Алина. — Проходите в дом…. Я стояла возле серванта. Маньяк выскочил из кухни и напал. Я ударила. Он упал, жалобно застонал, а потом уполз. Вон туда…

Дождавшись, когда Ларидж сделает пару шагов по направлению к указанной двери, девушка, коротко размахнувшись, вмазала ему по затылку кочергой.

Вмазала? Неточный термин. Аккуратно так приложила — со знанием дела и без излишнего фанатизма.

Полицейский, не издав ни единого звука, опустился на пол. Не упал, не грохнулся, а, именно, опустился. То бишь, мягко и плавно, без дополнительных травм.

— Неплохо получилась, — похвалила сама себя Аль. — Профессиональная работа.

Она извлекла из бесчувственной ладони констебля пистолет, щёлкнула предохранителем, отправила оружие в планшет и, вернувшись на крыльцо, скомандовала:

— Дозорные, ко мне! Быстрей! Эй, Брюс! Вылезай из кабины и тоже иди сюда! Понадобится и твоя помощь…

В доме настойчиво загудел зуммер.

Алина вернулась в холл, отстегнула от форменного ремня неподвижно-лежащего констебля продолговатый черный брусок и, щёлкнув серебристым тумблером, поднесла рацию к уху.

— Переходим на усиленное несение патрульной службы, — монотонно вещал мужественный басовитый голос. — Необходимо задержать группу неизвестных лиц. Численный состав группы — двадцать-тридцать человек. Особые приметы. Держатся все вместе. Плохо ориентируются на местности. Одеты в светлую униформу с серебристым отливом. При задержании необходимо соблюдать максимальную осторожность. Подозреваемые могут быть вооружены. Повторяю! Необходимо соблюдать максимальную осторожность…. Возможно, уже в самое ближайшее время, на территориях штатов Квинсленд и Новый Южный Уэльс будет введён «красный» уровень тревоги. Поэтому ожидается появление военизированных подразделений и спецназа. Приказываю. При обнаружении искомой группы — блокировать подозреваемых. Самостоятельных активных действий по захвату не предпринимать. Сообщить диспетчеру свои координаты и дожидаться прибытия подмоги…. Повторяю. Переходим на усиленное несение патрульной службы. Необходимо задержать группу неизвестных лиц. Численный состав группы…

Сзади послышался шорох торопливых шагов.

— Ой, что это? — испуганно пискнул девичий голосок. — Он мёртв?

Аль, вернув серебристый тумблер в исходное положение, поместила брусок рации в боковой курточный карман, развернулась на сто восемьдесят градусов и недовольно фыркнула:

— Очень надо. Я что, похожа на кровожадную и отвязанную фурию? Обидно, право…. Боец Ари!

— Э-э-э…

— Полагается отвечать — «я», — шёпотом подсказал Свенн.

— Я!

— Подойди к телу. Нагнись. Положи указательный палец правой руки на шею констебля. Вот, сюда. Под подбородок. И не надо, пожалуйста, так брезгливо морщиться…. Что чувствуешь?

— Тоненькая жилка бьётся под пальцем.

— Правильно, — надменно улыбнулась Алина. — Следовательно, фигурант жив. Более того, часа через два-три придёт в себя. Причём, безо всяких негативных последствий для здоровья. Голова? Поболит немного, да и пройдёт. Теперь о последних новостях…

Она коротко, без ссылок на источники, поделилась информацией, полученной от матери по телефону, а также перерассказала инструкции неизвестного начальника из полицейской рации.

Повествование было завершено следующими словами:

— Всё, заканчиваем трёп и занимаемся делами…. Боец Ариса!

— Я!

— Выбирай самую маленькую по размерам сумку, тащи её к машине и забрасывай в фургон.

— Под тентом и так тесно. Не протолкнуться…

— Отставить разговоры! Хватай, тащи и забрасывай. Пусть народ утрамбуется. Там весь багаж должен поместиться…. Выполнять!

— Есть, выполнять!

— Теперь по вам, родные, — строго посмотрела на молодых людей Аль. — Переносим тело господина констебля. Беритесь за руки и за ноги…. Понесли. Веселее. Вон туда. Подождите, дверку распахну…. Ага, сюда. Это хозяйственная кладовая. Здесь нет окошек. Сажайте его в это старинное тяжёлое кресло. Аккуратнее…. Молодцы. Всё, свободны. Занимайтесь переносом грузов к машине. Складывайте в фургон.

— А ты?

— Примотаю руки пленного вёрёвками к подлокотникам кресла. Запру все

двери и подойду.

Свенн, с двумя хозяйственными сумками в руках, насвистывая бодрую мелодию, рванул к машине. А Томас, которому достался рюкзак и два чемодана, слегка приотстал.

Он размеренно шагал по гравийно-песчаной дорожке и тихонько ворчал под нос:

— Аль и её родители — русские. Обгоревший НЛО засняли с российского спутника…. Это, эвкалипты стройные, случайное совпаденье? Не знаю, право слово. Не знаю…

* * *

Вещи были загружены в фургон. Коттедж — вместе с незадачливым констеблем Сэмом Лариджем — заперт.

— Эти…. Как их там? Вертолёты. Они больше не гудят, — насторожился Свенн. — А ещё заметно потемнело вокруг. К чему бы такая нежданная метаморфоза?

На северо-востоке сверкнуло несколько изломанных ярко-жёлтых молний. Через полминуты прилетел долгий и трескучий раскат грома.

— Что это? — запаниковала Ариса. — Начинается серьёзная война? Кто с кем сражается? Может, это стреляют в нас? Из земного оружия?

— Всё нормально. Ничего страшного. Самый обыкновенный природный процесс, — поспешил успокоить флегматичный Томас. — Приближается грозовой фронт. Скоро начнётся ливень. Возможно, с градом, грозой и сильным ветром. Летом в Австралии такое часто случается.

— Приближается наше счастливое спасенье, — уточнила Аль. — Во время сильной грозы вертолёты и все прочие местные летательные аппараты не эксплуатируются. Считается, что это опасно. Кроме того, дождливая и ветреная погода не способствует проведению эффективных розыскных мероприятий. На эту тему у жителей Земли даже существует тематическая поговорка, мол: — «Дождь смоет все следы…». Короче говоря, нам, похоже, несказанно повезло. Тьфу-тьфу-тьфу! Чтобы не сглазить. А ещё надо хорошенько постучать по дереву…. Итак. Ари, залезай в фургон. Свенн, займи своё место в кабине. А мы с тобой, сержант Мюллер, немного прогуляемся. Надо поговорить…

Они отошли к изгороди. Ярко сверкнула очередная уродливая молния, громовой раскат — с небольшим опозданием — чувствительно ударил по барабанным перепонкам.

— Ты, наверное, волнуешься за Ласточку? — предположил Томас. — Мол, не забыли ли мы снять с лохматой лошадиной морды брезентовую кормовую сумку? Докладываю. Не забыли. Коняшка, пообедав отборным овсом, вволю напилась чистой водицы и завалилась спать. Видимо, всю ночь, мучаясь от голода, бодрствовала…

— Не угадал, — отвела глаза в сторону Аль. — Лошадиная тема отменяется. Дело в другом. Э-э-э…

— Мнёшься? Не похоже на тебя…. В чём дело?

— В Арисе.

— Ревнуешь? — польщено усмехнулся юноша.

— Причём здесь ревность? Навалились по-настоящему серьёзные дела, не до глупостей.…Помнишь, как Ари — ни с того, ни с сего — сообщила ослепшей Линде Спрай, мол: — «Здесь присутствует парочка „системщиков“…»?

— Помню. И что из того?

— То самое. Классический ход. Когда преступник хочет скрыть свою виновность, что он делает? Правильно. Подло, даже не моргнув глазом, обвиняет в конкретном преступлении кого-то другого. Причём, и не важно кого конкретно. Въезжаешь в тему?

— Ты хочешь сказать…

— Ага, — натянуто улыбнулась Алина. — Твоя рыженькая инопланетная симпатия сама является «системщицей». Как бы так.

— Ерунда. Насквозь надуманные и сырые подозрения.

— Надуманные? А её поведение?

— Что с её поведением? — нахмурился Томас. — Лично я ничего такого не заметил…

— Куда тебе. Скачешь вокруг этой коварной голубоглазой особы, как молоденький тетерев на весеннем току.

— Те-те-рев? Кто это?

— Птичка такая, вполне даже симпатичная. Водится в России и ещё где-то…. Значит, про поведение. Сперва, когда мы только познакомились, Ари смотрелась очень спокойной и достойной девицей. Более того, хладнокровной, самоуверенной и надменной по полного и окончательного опупения. Вонючих гусениц сметала самодельной метёлкой и не морщилась…. Смотрелась? Сметала?

— Было дело.

— То-то же, — кисло усмехнулась Аль. — Что же мы наблюдаем теперь? Входит наша юная и отважная инопланетянка в коттедж, видит полицейского, неподвижно лежащего на деревянном полу, и давай картинно ахать, мол: — «Неужели, он мёртвый? Ах-ах-ах. Я сейчас — от полноты трепетных чувств — грохнусь в обморок…». Далее. Послушно тянет — по моему строгому командирскому приказу — тоненький пальчик к бычьей шее констебля. Тянуть-то тянет, а пальчик-то дрожит, как молоденький эвкалиптовый листик на злобном осеннем ветру…. Гром загремел вдали. Опять разыгрываем типовой и стандартный девичий испуг, мол: — «Что это такое? Ах-ах-ах! Ничего не понимаю. Всеобщая война, никак, началась? Ах-ах-ах…». Тьфу, да и только. Её развратную мать…. Неумелая лицедейка она, короче говоря. А ещё шпионка, казачок засланный и классическая «системщица». Возможно, потомственная…. Отставить бесполезные споры. Занимаем места, установленные штатным расписанием. Приглядывай, родной, за барышней. А ещё за языком смотри, чтобы лишнего, голову потеряв, не сболтнуть. Всё, разбегаемся. Дождик закапал…

* * *

Дождик, действительно, закапал. Пока лениво и ненавязчиво.

Старенький «Форд», проснувшись, недовольно и грозно заурчал, но уже через секунду-другую это урчание «потонуло» в жутком громовом раскате. Перед лобовым автомобильным стеклом нешуточно полыхнуло бело-жёлтым. Свенн, низко нагнув голову, крепко зажмурил глаза и заткнул пальцами уши.

— Лорд, одно слово, — легкомысленно усмехнулась Аль и уверенно надавила подошвой правого ботинка на педаль газа. — Она сказала: — «Поехали!». И махнула рукой…

Машина, издав боевой утробный рык, тронулась с места. Вскоре за стёклами замелькали скромные домики Бёрнса. Помелькали и пропали. Позади осталось приземистое здание супермаркета.

— Поля, поля, сплошные поля, — неуверенно пробормотал Свенн. — Куда мы направляемся?

— На восток, — сосредоточенно наблюдая за дорогой, ответила Алина. — Постараемся отъехать от Бёрнса как можно дальше. Пока полиция и вояки не оцепили район. К вечеру доедем до пещер и укроемся там.

— Зачем — укроемся?

— Во-первых, переоденем наших бойцов в цивильное. Во-вторых, пообедаем. То есть, поужинаем. В-третьих, я позвоню…э-э-э, одному человеку и попрошу о помощи.

— Помощь? Какая конкретно? От здешнего резидента Системы?

— Ну, ты, лорд Брюс, и зануда. Редкостная.

— Что есть, то есть. Фамильная наследственная черта…. Кстати, мой последний вопрос, так-таки, остался без ответа.

— Хорошо, отвечу, — кротко улыбнулась девушка. — Только чуть позже, если не возражаешь…. Как ты относишься к приметам, предчувствиям, легендам, пророчествам, мистическим совпадениям?

— С должным уважением, как и все представители славного семейства Брюсов. Мы неизменно уважали, уважаем и будем уважать правила Игры. Была бы сама Игра достойной и интересной.

— Это очень хорошо. А что ты знаешь про Ночь богонгов?

— Наверное, то же, что и все, — неопределённо передёрнул широкими плечами Свенн. — Изучал общедоступную информацию, размещённую в Системной Паутине.

— Расскажи, если не трудно. Только, пожалуйста, в общих чертах. Без излишней воды.

— Хорошо. Без воды, так без воды…. Планета Земля. Континент Австралия. Граница штатов Квинсленда и Нового Южного Уэльса. Овощная «житница» Австралии. Начало лета, вторая декада декабря месяца. Прошли последние — перед сезонной засухой — сильные дожди. Из почвы выбираются голодные гусеницы-совки и начинают жадно поедать траву, цветы и листья деревьев. На гусениц набрасываются животные, птицы и крупные хищные насекомые. Потом появляются трактора с бокастыми цистернами. Люди начинают поливать совок ядохимикатами. Поздним вечером гусеницы, оставшиеся в живых, прячутся в землю. Примерно через две недели совки снова выбираются на поверхность и — через некоторое время — превращаются в прекрасных и шустрых бабочек, которые собираются в огромную стаю и отправляются в путешествие по древним маршрутам…

— Остановись, — ловко крутя баранку, попросила Аль. — Ты пропустил одну немаловажную деталь.

— Какую?

— В результате решительных действий противника, включая людей, погибает примерно половина гусениц-совок. Улавливаешь, куда я клоню?

— Пока не догадался.

— Молодец, честный. Уже хорошо. Хвалю…. Наблюдается некая математически-статистическая аналогия — между Ночью богонгов и теми событиями, которые сейчас происходят с вами. То есть, с нами…. Прилетел серебристый звездолёт с любопытными туристами на борту. На него напали оголодавшие гусеницы-совки и изгрызли всю электрическую проводку. Начался пожар. В результате, задохнувшись от ядовитых газов, погибло пятьдесят процентов от списочного состава космической экспедиции…. Помнишь, что дальше происходит с местными бабочками?

— Помню, — тяжело вздохнул Свен. — Сперва богонгов подхватывает сильный и резкий ветер. Подхватывает, несёт на восток и бросает на жёлтые скалы Большого Водораздельного хребта. Многие бабочки гибнут…. После этого поредевшая стая подлетает к полноводной реке Дарлинг. Очень жарко. Хочется пить. Богонги неуверенно кружат над широкой рекой, время от времени прикасаясь тоненькими мохнатыми усиками к идеально-ровной поверхности воды. Но и хищная речная рыба не дремлет. Всё вокруг — надолго — заполняют смачные звуки отчаянных «плесков»…

— Именно про это я и толкую, — плавно останавливая машину, подтвердила Алина. — Надо держаться — от таких ярких аналогий — подальше. Хотелось бы избежать и разбившихся на острых скалах, и утонувших в глубокой реке. Хотелось бы…. Поэтому нам необходима помощь. От резидента. Чтобы не уподобляться глупым и беспомощным богонгам…

* * *

Дождь усилился, превратившись в отвесную стену. По лобовому стеклу автомобиля звонко защёлкали крохотные градины.

Она набрала нужный номер.

После нескольких длинных гудков звонкий женский голос известил:

— Вас слушают. Говорите.

— Тётя Маришка, приветик! — зачастила Аль. — Очень рада, что дозвонилась до тебя. Узнала свою непутёвую родственницу? Мне нужна помощь…

— Алька? — удивилась женщина. — Долго жить будешь. Только что вспоминала о тебе. Минут через десять перезвоню. Роджер.

В трубке ехидно запищали короткие гудки.

— В помощи благополучно отказано? — пессимистически хмыкнув, предположил Свенн.

— Ничуть не бывало, — заверила Алина. — Просто моя собеседница решила слегка перестраховаться. То бишь, хочет убедиться, что мой телефон не прослушивают. Удостоверится, а после этого обязательно перезвонит.

— А кто это — «Маришка»?

— Мировая и классная девчонка. Полный отпад. Лет на семь-девять старше меня. Кто она такая? Наша шпионка, понятное дело. Кто же ещё?

 

Глава шестнадцатая

Неожиданный поворот событий

Австралия, город Канберра, квартира Старшего криминального инспектора Хавьера Эрнандеса.

Смок проснулся без пятнадцати восемь утра, причём, в самом дурном расположении духа.

Во-первых, за время воскресной следственной беготни его качественно продуло. Что, впрочем, можно было спрогнозировать и заранее — жаркое австралийское лето на дворе. Пока идёшь по улице — вспотеешь. Заходишь в офис, а там тебя встречает самый натуральный колотун, выработанный мощными вентиляторами. Позвонили — надо срочно бежать. Поймал такси, а в нём, как назло, кондиционер не работает. Жарко, вспотел. Открыл окошко, образовался сквозняк. Закрыл, снова вспотел. Приехал на место, вошёл в очередной офис, а там холодно, как в деревенском допотопном погребе. Ну, и так далее…

Во-вторых, на десять тридцать было назначено внеплановое совещание у Окружного прокурора, и это мероприятие не предвещало ничего хорошего. Тим Ричардс, конечно, был откровенным тугодумом и туповатым засранцем, но на дырявую память никогда не жаловался. Непременно, сволочь пузатая, начнёт приставать с глупыми и навязчивыми вопросами, мол: — «Что это ты, криминальный инспектор, вчерашним вечером так активно подмигивал? Причём, обоими глазами — попеременно? Сигнализировал, что вышел на некий многообещающий след, но не хотел раскрывать подробности при белёсом министерском грызуне? Колись, давай, морда смуглолицая! Ничего не утаивая…»

— А рассказывать-то пока и нечего, — расстроено хмыкнув, признался — самому себе — Эрнандес. — Бродят в голове всякие и разные мысли, но в единую картинку, сволочи бестолковые, складываться не желают. Не хватает чего-то. Не хватает, хоть убей…. Разозлится, пампа аргентинская, господин Ричардс. Разозлится и отправит в дальнюю служебную командировку. Например, в скучнейшую Аделаиду. Вдумчиво и въедливо общаться с тамошними переселенцами и переселенками из суровой и подозрительной России.

В-третьих, он отчаянно — до резкой зубной боли — скучал по Исидоре. Скучал — до сердечного скрипа. До вязкого серо-жёлтого тумана перед глазами. До противной нервной дрожи в коленях…

Смок по-быстрому посетил туалет, сделал лёгкую физзарядку, принял контрастный душ, сварил крепкий кофе в медной турке, перелил его в фарфоровую чашку, присел на краюшек табурета и, вытащив из пачки мятую сигарету, пробормотал:

— Очень хочется позвонить Исиде. Очень. Но она, наверное, ещё спит. Не буду будить. Жалко…

Он закурил, торопливо глотнул, обжигаясь, кофе и принялся рассуждать про себя: — «Надо срочно что-нибудь придумать. Ну, чтобы сквалыга-прокурор отпустил в Бёрнс. К Исидоре. Напрягай, Хави, серые извилины головного мозга. Напрягай, морда смуглолицая. Не ленись…».

Но, как назло, умных мыслей не наблюдалось. Воспользовавшись пультом, Эрнандес включил телевизор.

Через несколько секунд на экране появилось лицо диктора — моложавое, удивлённое и откровенно-взволнованное. Да и внешний облик молодого человека смотрелся неадекватно — растрёпанные светлые волосы, сбившийся на сторону цветастый модный галстук, бегающие по всем закоулкам студии возбуждённые глаза.

— Клоун какой-то, — неодобрительно проворчал Смок. — А глазки-то блестят. Практически как у матёрого наркомана, обожравшегося в ночном клубе таблетками экстази.

— Уполномочен подтвердить сообщение, сделанное почти час тому назад на седьмом телевизионном канале, — осознавая собственную значимость, надулся гордым мыльным пузырём юнец. — Сегодня, сразу после рассвета, на территории Австралии был обнаружен звездолёт инопланетных пришельцев, совершивший, надо полагать, вынужденную аварийную посадку. Снимки были сделаны с российского спутника, размещены на официальном сайте «Роскосмоса» и сейчас, уважаемые телезрители, предлагаются вашему вниманию…

— Обыкновенная «летающая тарелка» из американских фантастических боевиков, предназначенных для прыщавых подростков, — высокомерно поморщился инспектор Эрнандес. — Бутафория голимая. Русские, наверняка, просто насмехаются и издеваются, а наши дурачки всё приняли за чистую монету…. И аппарат какой-то покорёженный. Видны рваные дыры в серебристом корпусе, из которых, лениво клубясь, поднимается бело-серый дымок. Ерунда дешёвая.

— Чуть позже аналогичные снимки были сделаны и с орбитальных спутников, принадлежащих другим странам. Надеемся, что в самое ближайшее время и эти фотоматериалы будут предоставлены в распоряжение нашей компании…. А, что? — диктор принялся торопливо поправлять крохотные наушники, спрятанные в его растрёпанных волосах. — Ага, вас понял…. Уважаемые телезрители! Экстренно прерываю передачу. Сейчас перед вами — с официальным заявлением — выступит Премьер-министр страны…

Картинка погасла, по серому экрану, противно шипя, беспорядочно замелькали пилообразные чёрные полосы.

— Неужели всё всерьёз? — засомневался Смок.

Он залпом допил кофе, закурил новую сигарету и решил, что отходить от телевизора пока не стоит.

Вскоре чёрные полосы пропали, шипенье прекратилось. Экран загорелся приятным ярко-голубым светом, ещё через пару секунд на нём появилось одутловатое мужское лицо, украшенное тонкими аристократическими усиками.

Премьер-министр, нервно подёргивая каштановыми соболиными бровями, вкратце повторил информацию, уже озвученную телевизионным диктором, после чего заявил:

— В Интернете упорно распространяются слухи, что вблизи места предполагаемого приземления космических пришельцев идёт бой…

«Ничего себе», — мысленно присвистнул Эрнандес. — «Час от часу нелегче. Интернет, гадина всезнающая, зачастую, не врёт…».

— Так вот. Вынужден категорически опровергнуть эту насквозь лживую информацию, — грозно нахмурился высокопоставленный чиновник. — Боестолкновение, на настоящий момент, уже завершено. Стороны приступили к мирным переговорам. Причём, строго в рамках действующего Законодательства Австралии…. Кха-кха! Извините…. Итак, действительно, инцидент с локальной перестрелкой имел место быть. Недалеко от места посадки НЛО располагается полевой лагерь, где наши элитные армейские части — совместно с представителями НАТО — отрабатывали практические боевые навыки на пленере. Поступила информация об обнаружении странного дискообразного предмета, внешне напоминавшего межзвёздный космический аппарат. Военные решили, что необходимо срочно, не допуская промедления, взять подозрительный объект под полный контроль. К «летающей тарелке» были направлены два армейских вертолёта со спецназом на борту. Но данные земельные угодья оказались частной собственностью. Местные жители, с которыми никто, к сожалению, не удосужился выйти на связь, открыли по армейским представителям пистолетный и ружейный огонь…. Но на данный момент конфликт полностью исчерпан. В ближайшие часы в городе Бёрнсе начнутся развёрнутые переговоры между представителями Правительства и адвокатами, представляющими интересы жителей поселения Форт Томсон, на чьих землях и приземлился НЛО. Надеюсь, что уже к обеду все правовые вопросы и разногласия будут урегулированы.

— Бёрнс? — ошарашено выдохнул Смок. — Боевые действия? Стрельба? Там же моя Исида…

— Также хочу обратиться к жителям штатов Квинсленд и Новый Южный Уэльс, — продолжил, тем временем, Премьер-министр. — Стало известно, что большая группа инопланетян, испугавшись стрельбы, покинула звездолёт и сейчас двигается в неизвестном направлении. Что от них ждать в создавшейся непростой ситуации? Мирного поведения? Агрессии? Я не знаю. Поэтому не советую вступать с пришельцами в контакт. Заметив группу гуманоидов, облачённых в светло-серебристые комбинезоны, рекомендую незамедлительно спрятаться в надёжном укрытии. После чего необходимо сообщить о данном происшествии полномочным представителям Власти. Можете звонить как в полицию, так и в органы местного самоуправления…

Эрнандес, приглушив в телевизоре звук до минимума, взял в руки мобильный телефон, зашёл в «адресную книгу» и вызвал нужного абонента.

— Привет, любимый мачо, — уже через секунду откликнулся знакомый женский голосок. — Долго жить будешь. Как раз собиралась тебе позвонить…. Смотришь телевизор? То бишь, выступление австралийского Премьер-министра по первому каналу?

— Смотрю. А ты где? Что сейчас делаешь?

— В Бёрнсе, понятное дело. Притаилась за тюлевой занавеской и — с помощью театрального бинокля — наблюдаю…

В мобильнике длинно и угрожающе загремело.

— Что это такое? — завопил в трубку Смок. — Бой возобновился? Немедленно ляг на пол! На пол! Кому сказано? На пол!

— Это, всего лишь, гром, — высокомерно хмыкнув, заверила Исидора. — С северо-востока приближается грозовой фронт. Скоро начнётся ливень…. Итак. Угадай, за кем я сейчас наблюдаю?

— Неужели, за инопланетянами?

— Угадал, бродяга смуглолицый.

— Издеваешься? — разозлился Эрнандес. — Тут такое творится, а она шутки шутит…

— Ничуть не бывало, — обиделась Исида. — Всё всерьёз. Ага, вновь гремит. Гроза приближается. Слышишь?

— Слышу. Рассказывай, авантюристка театральная.

— Значится так…. Я сняла коттедж у местной туристической фирмы. А рядом с ним находится небольшая ферма. Так, ничего особенного. Муж, жена и их дочка семнадцати-восемнадцати лет. Я с ними в первый же вечер познакомилась. Напросилась в гости (как-никак, известная актриса), попила чайку со сладкими плюшками и конфетами, порасспросила о всяком и разном…. Так вот, продолжаю. Минут тридцать пять назад рядом с фермерским забором остановился потрёпанный грузовичок-фургончик, крытый брезентовым тентом. Из фургончика выбрались юноша и девушка, а из кабины — Аль, хозяйская дочурка…

— Что за странное имя — «Аль»? — машинально уточнил Смок.

— Уменьшительное (на австралийский манер), от — «Алина». Это такое русское имечко. Красивое, на мой изысканный вкус. Вышеупомянутые фермеры являются выходцами из России.

— Выходцами из России?!

— Ага. Что здесь такого? Подумаешь. Бывает. Продолжаю…. Аль, открыв входную дверь ключом, прошла в дом, а юноша и девушка направились к конюшне — кормить светло-гнедую лошадку. Кстати, этот парнишка мне знаком. Он вместе с фрау Мартой (ну, моей первой учительницей, которая сейчас проживает в Форте Томсон), гулял по Бёрнсу. Наверное, её сын. Или же внук…

— Притормози-ка, неисправимая авантюристка. Ты говорила, что жители Форта Томсон переехали в Австралию из Чили. А как назывался тот немецко-чилийский посёлок, разрушенный землетрясением 1997-го года?

— Как же он назывался? — засомневалась Исидора. — Что-то там на букву «к». Кажется, «Круппендорф».

— Чёрт побери! Так его и растак! Вот же…

— Милый, прекращай так грубо выражаться. Умение ругаться, чтобы ты знал, не красит настоящего кабальеро.

— Извини, пожалуйста, — засмущался Эрнандес. — Само вырвалось. Столько дурацких совпадений сразу…. А где же, если не секрет, упомянутые тобой инопланетные пришельцы?

— Сидят под машинным тентом. Аль по-прежнему в доме. Пацан из Форта Томсон и его спутница возятся с лошадью. А из фургончика, время от времени, поочерёдно выглядывают блондинистые юноши и молоденькие шатенки. Типа — любопытствуют на окружающую местность. Причём, заметь, и те, и другие облачены в светло-серебристые комбинезоны, про которые говорил уважаемый австралийский Премьер-министр. Въезжаешь в тему?

— Въезжаю.

— Опаньки, — оживилась Исида. — Створки брезентового тента плотно-плотно задвинули. Кажется, происходит смена декораций…

— Что такое?

— Пока не знаю…. Ага, около машины появился рослый констебль. Неторопливо, равнодушно поплёвывая по сторонам, обошёл вокруг автомобиля. Подозрительно качает головой. Заглядывает — через лобовое стекло — в кабину грузовичка. Положил ладонь на чёрную кобуру…. На крыльцо выскочила Алина. Что-то кричит.

— Что — конкретно?

— Не понять. У меня окошко открыто, но, всё же, до соседского коттеджа далековато. Кажется, что-то про инопланетянина-насильника…. Полицейский, позабыв про грузовик, неуклюже заковылял к ферме. Проследовал через калитку. На ходу вытащил из кобуры пистолет. Поднялся на крыльцо. Прошёл в доме. Девчонка отправилась за ним. Аккуратно прикрыла дверь. Двое у конюшни оставили гнедую лошадку в покое и осторожно, вдоль стеночки, пробираются к дому…. Пока всё, больше ничего не происходит.

— Не молчи, пожалуйста, — попросил Смок. — Рассказывай.

— Да, собственно, пока нечего рассказывать. Наберись терпения…. Так-с. Дверка распахнулась. Аль вернулась на крыльцо, громко зовёт дозорных и какого-то Брюса…. От конюшни к дому спешат «лошадники». Из кабины грузовичка вылезает ещё один парнишка и бежит — со всех ног — к коттеджу. Все четверо проходят в дом…. Барышня, что кормила лошадь, несёт к машине пухлый дорожный баул. Ждём…. Появляется молодой человек с двумя солидными хозяйственными сумками в руках. Второй юноша загружён ещё более серьёзно — два пухлых чемодана и нехилый рюкзак за плечами…. Что это такое? Плановая смена места жительства? Срочная эвакуация? Последней выходит Аль, ставит объёмную клеёнчатую сумку на крыльцо, запирает дверь…. Констебль остался в доме. Неужели, они его — того? Типа — пристукнули? Дела. Ну, и молодёжь пошла…. Вещи сложены в фургон. Происходит короткая планёрка…. Пассажиры занимают — согласно штатному расписанию — места. Машина трогается с места и уезжает…

— Не смей даже думать!

— О чём это ты, любимый? — подчёркнуто-медовым голосом поинтересовалась Исидора.

— О том самом. Срочно, позабыв про всякие глупости, звони в полицию…. Отставить! Я сам позвоню, куда надо. Сиди в коттедже и не смей выходить на улицу. Даже к двери — близко — не подходи. Вернее, подойди, закрой на все замки и тут же отойди…

— Ха-ха-ха! — ответила телефонная трубка. — Ха-ха-ха! Аж в животе закололо от смеха. Уморил, однако…. Ха-ха-ха!

— Не понял, — заволновался Эрнандес. — Что за дела?

— Обычные дела. Чего это ты, наглый и самоуверенный аргентинец, раскомандовался? Мол: — «Не смей выходить…». Хочу и смею. Я свободная девушка, проживающая в свободной стране. Всё, надеюсь, ясно?

— Э-э-э…. Что ты задумала, чертовка?

— То самое, о чём ты, увалень, и подумал, — легкомысленно хихикнула Исида. — Сейчас сяду в свою «Тойоту» и поеду, естественно, соблюдая осторожность, следом за грузовичком. Прослежу за этими странными личностями. Постараюсь собрать максимум полезной информации…. Не сметь — возражать! Никчемное это занятие.

— Я знаю, — покорно вздохнул Смок. — Никчемное и бесполезное.

— То-то же. Всё, побежала к машине. Только сперва мобильник отключу, чтобы ты, паникёр законченный, не отвлекал меня в дороге дурацкими звонками. Потом, когда образуется свободное время, сама выйду на связь. Не забудь сообщить — куда надо — об исчезнувшем констебле…

* * *

Без восьми минут десять он, невежливо оттеснив в сторону чопорную секретаршу, ворвался в кабинет Окружного прокурора.

— Почему, Эрнандес, без доклада? — грозно рявкнул Тим Ричардс. — Совсем распустились? Забыли о существовании служебной иерархии?

Смок, не вступая в пререкания и умело делая нужные акценты, поделился информацией, полученной от Исидоры.

— В Форте Томпсон, рядом с которым прошлой ночью приземлился НЛО, обитают бывшие жители чилийского Круппендорфа? — крепко задумался прокурор. — Жители того самого Круппендорфа, к которому покойный Граф имел самое непосредственное отношение? И в Бёрнсе тоже прослеживается чёткий «русский след»? Конечно, инспектор, незамедлительно выезжайте в этот занюханный городишко и разберитесь со всеми странностями на месте…. Вот, возьмите пропуск за подписью господина министра внутренних дел. Зайчонски вчера оставил. Чисто на всякий случай. Проедете без помех через все полицейские и армейские кордоны…. Ещё одно, напоследок. Помните, что нашу с вами Контору волнует-интересует только «русский след» в истории с двадцатью тремя пулями, а всякие там инопланетяне находятся в зоне компетенции совсем других спецслужб. Поэтому обойдитесь, пожалуйста, без самодеятельности.

— Всё понял, — честно выкатывая глаза, заверил Смок. — В чужие дела лезть не буду. Ни за что…. Мистер Ричардс, можно я воспользуюсь услугами нашей «миссис Тэтчер»?

— Инспектор, вы же знаете, что данное оборудование предназначено только для экстренных случаев.

— Так, ведь, экстренный. Экстренней не бывает.

— Может, вы и правы. Берите, Эрнандес. Пользуйтесь…

 

Глава семнадцатая

Дороги, которые выбирают нас

Австралия. Шоссе, автобаны и просёлочные дороги.

Инспектор Смит не торопился покидать кафетерий. Более того, даже заказал ещё два пирожных с заварным миндальным кремом и чашку горячего шоколада. Сидел на прежнем месте, лениво кусал пирожные, запивал — меленькими глотками — шоколадом, прислушивался к регулярным объявлениям диспетчера и исподволь посматривал на табло «вылетов-прилётов», расположенное в дальнем углу помещения.

— Вы, наверное, очень-очень добрый, — одобрительно улыбнулась, проходя рядом с его столиком, молоденькая официантка.

— С чего вы взяли? — насторожился Макс.

— Ну, как же. Заварной крем, горячий шоколад. Моя бабушка частенько говорит: — «Если мужчина любит сладкое, значит, он добрый, спокойный, выдержанный и обязательный…».

— Ах, это, — успокоился Смит. — Что есть, то есть. Так, слегка…

Про себя же он подумал следующее: — «О доброте, как о философском термине, я как-то не задумывался. Времени не было. Не знаю, честно говоря. Спорный вопрос…. Зато спокойствия и обязательности мне не занимать. Здесь бабушка пигалицы права на все сто. Самым скрупулёзным образом отработаю поручение уважаемого господина Окружного прокурора. На совесть. Всех русскоговорящих индивидуумов, проживающих в Сиднее, возьму в оборот, разоблачу, поставлю на уши и выведу на чистую воду. На радость высокопоставленным министерским работникам…».

Наконец, приятный и звучный женский голос объявил, что регистрация пассажиров на рейс «Канберра — Лондон» завершена. Да и на табло «вылетов-прилётов», напротив слова — «Лондон», перестала подмигивать ярко-зелёная лампочка.

Макс вновь прикрылся развёрнутой газетой и принялся — через заранее проделанную дырку — наблюдать за прилегающими к зданию аэропорта территориями.

Люди — с чемоданами-баулами и без оных — торопливо сновали туда-сюда. Вскоре из нужных стеклянных дверей появилась Танго и, ловя такси, подняла вверх руку.

«Она абсолютно спокойна», — отметил Смит. — «Даже слегка заторможена. Наверное, расстроена отлётом обожаемого жениха…. Симпатичная деваха, надо признать. Фигуристая, стройная, шустрая и смазливая. Только немного странная. Стишки читает вслух. Причём, на иврите…. Чтобы это значило? В игру вмешался вездесущий израильский МОССАД? Зачем? Ради пущего контроля за текущей ситуацией? Или правильней говорить — над текущей ситуацией? Из знаменитой серии: — „Где большие деньги — там и рачительные евреи?“. Ладно, не стоит делать преждевременных выводов. Подождём. Посмотрим, что будет дальше…».

Танго забралась в подошедшее такси, ещё через пару секунд ярко-жёлтая машина уехала в сторону Канберры.

Макс, щедро расплатившись с улыбчивой официанткой, покинул кафе, спустился по бетонной лестнице, выбрался на свежий воздух, уселся в свой тёмно-зелёный «Пежо» (зелёный цвет действенно успокаивает чуткую нервную систему), завёл мотор и, тщательно соблюдая разрешённый скоростной режим, покатил по ранее намеченному маршруту.

Через несколько километров впереди замелькали коттеджи, магазины и общественные здания Квимбиана. Ерундовый городишко, доложу я вам. Минут за десять-двенадцать его можно объездить вдоль и поперёк.

Преодолев сложный узел многоуровневой развязки, «Пежо» выехал на нужный автобан, ведущий к Сиднею, и Смит увеличил скорость передвижения автомобиля вплоть до ста километров в час.

Вообще-то, он уже и позабыл, когда позволял себе так безумно лихачить. Просто настроение было превосходным. Лучше не бывает.

С чего бы это, вдруг?

Во-первых, далеко позади осталась пыльная Канберра и противные, надоевшие до острых желудочных колик сослуживцы. Напыщенный, хамоватый и самовлюблённый Тим Ричардс. Насмешливая, вредная и странная Танго, от которой никогда и не знаешь — чего ожидать. Смуглолицый, хитрый и не в меру мечтательный Хавьер Эрнандес…. Во-вторых, Макс очень любил, прямо-таки обожал Сидней — с его незабываемым свежим воздухом, приветливыми глазастыми девушками и непередаваемой атмосферой крупного морского порта. В-третьих, всё (если смотреть на процесс глобально), складывалось «в ёлочку» — как принято выражаться у русских…

* * *

Град вскоре закончился. Дождь же униматься не желал — всё также упрямо стоял впереди, за лобовым стеклом автомобиля, отвесной жёлто-серой стеной.

— Переждём немного, — решила Аль. — Иначе можно, ненароком, вылететь в кювет. Или столкнуться со встречной машиной. То бишь, с земной виманой.

— Издержки недостаточной цивилизованности, — заразительно зевнув, прокомментировал Свенн. — То есть, полная и откровенная дикость.

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, что реальное управление климатом является одним из главных условий для успешного функционирования каждой планетарной цивилизации разумных гуманоидов. Без климатического планирования нельзя динамично развиваться, безбедно существовать и уверенно смотреть в Будущее. Аксиома, не требующая доказательств. Курс начальной общеобразовательной школы…. Климатическая анархия? Откровенный и законченный бред. На нашей Мирре природные катаклизмы, аналогичные тому, что сейчас бушует за окнами земной виманы, невозможны. Даже теоретически.

— Это да. Невозможны, — загрустила Алина. — Здесь же, на планете Земля, возможно абсолютно всё. Без малейших ограничений. Даже то, что — якобы — невозможно теоретически…

Зазвучала мелодичная трель.

— Да, тётя Мариша. Приветики, — поднося к уху мобильный телефон, оживилась Аль. — Обойдёмся без имён? Ясно…. Ага, понятно. Что? Хорошо. Не буду перебивать.

Она, молча, слушала минут шесть-семь. Слушала и мрачнела, мрачнела, мрачнела.

— Неужели, всё так плохо? — глядя на девушку глазами преданной собаки, прошептал Свенн. — Не расстраивайся, пожалуйста, раньше времени. Старшие лейтенанты, они по должности обязаны быть оптимистами и оптимистками…

Разговор подошёл к концу.

— Я всё поняла, — заверила Алина. — Да, буду максимально осторожна. Постараюсь…. Алексеевка? Да, помню, где находится данная деревушка. И маршрут — в первом приближении — представляю…. Что ещё надо сделать? Хорошо, не вопрос. Не будем пугать и смущать аборигенов…. Где и когда мы встретимся? Э-э-э…. Даже так? Сильно заморочено. Постараюсь успеть…. Ага. До встречи. Всех благ.

— Эй, дождь-то закончился, — донеслось со стороны фургона. — Может, уже поедем?

«Кабина дырявая, поэтому Томас всё слышал», — расстроилась Аль. — «Я же ему клятвенно обещала — не общаться с Маришкой. Невзлюбил он тётушку. Причём, сразу же, буквально с первого взгляда. Подозревает её в чём-то мутном. Небеспочвенно, надо признать, подозревает. Природное чутьё — великая сила. Теперь придётся как-то выкручиваться и оправдываться. Мать их всех…».

Она, мысленно перекрестившись, медленно повернула ключ зажигания. Древний автомобильный мотор, вопреки опасениям, загудел сыто и уверенно.

Выжав сцепление, Алина плавно надавила на педаль газа. Грузовичок, слегка покачиваясь на австралийских колдобинах и рытвинах, медленно покатил по просёлочной дороге, знатно раскисшей во время недавнего ливня…

* * *

Исидора, набросив на левое плечо ремешок стильной дамской сумочки, вышла из коттеджа, заперла дверь и отправила ключ в карман тёмно-синих джинсов.

«Надо было позвонить в местную турфирму», — запоздало посоветовал мудрый внутренний голос. — «Поставить в известность, что, мол, отъедешь на пару суток. Чтобы не беспокоились…. Да и шмотки — какие-никакие — не помешали бы. Тёплые носки, к примеру. Здешние ночи, особенно после сильных дождей, достаточно прохладные. А зонтик? Хотя бы его захватила, разгильдяйка театральная…».

«Время поджимает», — мысленно ответила голосу Исида. — «Сейчас главное — догнать грузовик, пока он не затерялся в тутошних бескрайних полях. Дождик? Ерунда. Ленивый и несерьёзный…».

Она подошла к машине. Где-то там — в безумной вышине — сверкнула яркая-яркая молния, с небольшим опозданием зловеще и глумливо пророкотал гром.

«Ленивый, говоришь?», — язвительно ухмыльнулся внутренний голос. — «Ну-ну, дорогуша платиновая. Размечталась…».

Дождь, действительно, припустил, уверенно преобразовываясь в нешуточный ливень. Крупные капли, встречаясь с крышей и боками «Тойоты», тут же расчленялись на мельчайшие брызги, разлетающиеся в разные стороны.

Машина, плавно тронувшись с места, покатила по городку. Вскоре позади остались и симпатичные коттеджи, и приземистое здание супермаркета, и жёлто-синий хозблок пивного заводика. Дорога, поменяв асфальтовое покрытие на красно-коричневую гравийную крошку, устремилась на восток. Впереди мелькнул знакомый брезентовый тент.

— Поля, поля, сплошные поля, — сбавляя скорость, задумчиво пробормотала Исидора. — Куда, интересно, направляются беглецы? Решили доехать до Большого Водораздельного хребта и спрятаться в его жёлтых скалах и чёрных ущельях? Или же просто стараются отъехать — по первой попавшейся прямой дороге — как можно дальше от Бёрнса? Пока весь этот район не оцепили армейские и полицейские патрули? А ливень, тем временем, окончательно заматерел, превратившись в плотную светло-серую стену. Автомобильные дворники, работая как бешенные, едва-едва справляются с потоками воды, текущими по лобовому стеклу…. Что это наши космические авантюристы еле-еле плетутся? Никуда не торопятся? Или их ветхая колымага откровенно дышит на ладан?

Грузовик неожиданно остановился.

— Неужели, серьёзная поломка? — нажимая на тормоз, огорчилась Исида. — Только этого и не хватало для полного комплекта. Что теперь делать? Хотя…. Может, Аль просто решила дать уставшему моторчику немного передохнуть? В любом случае, не стоит отсвечивать почём зря и действовать ребятам на нервы.

Отъехав — задним ходом — метров на триста пятьдесят, она заглушила автомобильный двигатель, переключила магнитолу на волну, транслирующую классическую музыку, расслабилась, прикрыла глаза и — незаметно для самой себя — задремала…

* * *

Тёмно-зелёный «Пежо» — с подозрительным инспектором Максом Смитом внутри — неторопливо укатил в сторону Квимбиана.

Джеймс Честерфилд, выждав, как и полагается, несколько минут, покинул зал «прилётов-вылетов».

Как и полагается? Мистер Честерфилд был разведчиком? Или же, если выражаться напрямик, шпионом? Ну, не то, чтобы полноценным рыцарем плаща и кинжала, но всё же. Он представлял интересы одной секретной спецслужбы, в сферу интересов которой входили всякие и разные подземные коммуникации — естественные пещеры, промышленные горные выработки, тайные бункеры, предназначенные для высокопоставленных персон, туннели метрополитена и тому подобные объекты.

Закурив тонкую чёрную сигарету французского производства, Джеймс впал в глубокую задумчивость, мол: — «Куда теперь направиться? Где, собственно, искать неизвестных злоумышленников?».

— И генерал, наверняка, рассердится, — сплёвывая в сторону, тихонько пробормотал Честерфилд. — Обвинит в нарушении должностных инструкций и самоуправстве. Мол, находясь на территории чужого государства, нельзя заниматься пошлой самодеятельностью. То бишь, проводить серьёзные оперативные мероприятия, не согласованные — заранее — с мудрым и непогрешимым Руководством. Впрочем, как известно, победителей не судят…

Рядом притормозила ярко-жёлтая машина.

— Скучаешь, красавчик? — через приоткрытое окошко поинтересовалась очкастая пожилая таксистка. — Никак не можешь решить, кукую из многочисленных длинноногих зазноб осчастливить своим визитом?

— Не могу, — улыбнулся Джеймс и, отправив ловким щелчком сигаретный окурок в бетонную урну, стоявшую метрах в четырёх, спросил: — Мадам, а где здесь можно взять напрокат вертолёт?

— О, да ты богат, красавчик! — восхитилась таксистка. — Да и воспитан, судя по всему, неплохо. Заявиться к пылкой любовнице на вертолёте? Высший аристократический шик! Одобряю…. Есть тут один частный аэродром с приличным парком летательных аппаратов, сдаваемых внаём. Километрах в семнадцати-восемнадцати к северо-западу от Квимбиана.

— Едем! — распахнув дверцу и вальяжно усаживаясь на пассажирское сиденье, распорядился Честерфилд. — Только, это, мадам…. Не надо, пожалуйста, гнать. Держим скорость пятьдесят-шестьдесят километров в час. Не больше.

— Фобиями страдаем, красавчик?

— Не в этом дело. Впереди, в том же направлении, едет один лысый чудак, нелюбящий быструю езду. Морда скользкая, хмурая и подозрительная. Не хотелось бы, право слово, лишний раз попадаться ему на глаза.

— Понятное дело, — ехидно хихикнула тётка. — Плавали, знаем. Бедная Австралия. Сплошные шпионы вокруг. Так и шастают под ногами и колёсами…

Машина покинула территорию аэропорта. Джеймс достал из кармана летнего пиджака мобильный телефон и нажал — поочередно — на несколько кнопок.

— Я же чётко сказала — перезвоню! — возмутился голос Танго. — Что за нетерпеливость такая? Блин горелый…. Ой, милый, извини! Не сразу сообразила, что это ты…. Уже определился с маршрутом?

— Определился, — Честерфилд озвучил название населённого пункта.

— Даже так? — удивилась Танго. — Хотя, возможно, ты и прав…. Такси подъехало к дому, отключаюсь. Я тебе потом перезвоню….

Джеймс, мечтательно хмыкнув, отключил мобильник и, задумчиво глядя на дорогу, произнёс:

— Да ты, красавчик, поляк! — обрадовалась таксистка. — Никак не ожидала. С такой-то брутальной внешностью…

— С чего это вы решили?

— Ну, как же…. Ты же, красавчик белобрысый, сейчас говорил на польском языке?

— На румынском, — расстроено вздохнул Джеймс. — Устал я что-то, мадам. Вот, и расслабился чуток. Извиняюсь. Больше такого не повторится…

* * *

— Звонят и звонят. Никакого покоя, — расплачиваясь за поездку, пожаловалась Танго. — Приставучие все такие. Почти как листья с берёзового банного веника.

— Что это такое — «банный веник»? — насторожился таксист.

— Да, так. Образное выражение. Забудьте.

— Понятно…. А что пристают, так это вполне понятно и объяснимо. Если вы, уважаемая, перекраситесь в блондинку, то станете похожей на…

— На молоденькую Мерлин Монро?

— Ага. Точно.

— Я знаю. Спасибо, что подвезли.

— А сдачу?

— Себе оставьте, — покидая машину, гордо усмехнулась Танго. — Плохая примета.

— Какая? — заинтересовался таксист.

— Шотландская. Старинная и многократно проверенная. Мол, нельзя — перед началом важных и трудных дел — брать сдачу…. Всех благ!

Она поднялась на второй этаж, отомкнула — последовательно — четыре сверхсерьёзных замка, прошла в узкую прихожую, достала из дамской сумочки продолговатую чёрную коробочку и нажала указательным пальцем на крохотную белую кнопку, вмонтированную в правый бок прибора.

— Тию! Тию! — мелодично известила коробочка. — Мол: — «Всё нормально, хозяйка. Посторонние не заходили…».

Танго захлопнула дверь, отправила индикатор «посещений» в сумку, которую — в свою очередь — сняла с плеча и положила на столешницу изящной тумбочки чёрного дерева. После этого она с интересом посмотрелась в антикварное овальное зеркало, висящее над тумбочкой, и, довольно прищурившись, резюмировала:

— Хороша я, хороша. Да и одета неплохо. Да и замужем уже почти три года. Счастливо — замужем…. И чего мне дома не сидится? Один загородный дом — в Норвегии. Фьорды, сёмга, грибы, ягоды, все дела. Другой — в Испании. Первая линия Коста-Брава. До Барселоны рукой подать. Третий — на благословенных Мальдивских островах. Пальмы, кокосы, фантастическая рыбалка, сёрфинг. Мать его…. Но, как известно, служба — превыше всего. Штатская стезя, по словам авторитетных личностей, она такая ненадёжная, зыбкая и неверная. Порвут, суки жадные, на раз. А офицерская когорта, она своих никогда не сдаёт. Никогда. Даже за многие триллионы сраных американских баксов. По крайней мере, в это хочется верить…. Ещё очень хочется ребёночка родить. Доченьку. Симпатичную-симпатичную. Белобрысенькую, умненькую и очень серьёзную. Похожую на отца. То бишь, на моего обожаемого супруга…

Наспех покрасив губы, Танго прошла в квадратную комнатушку (три с половиной метра на два с половиной), оборудованную под среднестатистическую фотолабораторию.

Именно, что — «под фотолабораторию». На самом-то деле у этого помещения было совсем другое предназначенье. Гораздо более важное, серьёзное и многогранное.

Она сноровисто пощёлкала клавишами на пульте управления и, одобрительно поглядев на зелёные лампочки, загоревшиеся на боковой квадратной панели, вывалила из сумочки — на журнальный столик — целую кучу мобильников: разных моделей, размеров и расцветок. А потом сделала-совершила — с разных аппаратов — несколько телефонных звонков различной продолжительности.

— Ничего себе — новости. Театральная подружка Эрнандеса превзошла, на этот раз, саму себя. Охренеть можно запросто и надолго, — подытожила Танго и включила аппаратуру, обеспечивающую устойчивую видеосвязь с одной далёкой страной.

На плоском экране прямоугольного монитора, висящего на стене, возникла скучная и обыденная картинка — служебный кабинет классического бюрократа. Длинный начальственный стол для переговоров со столешницей морёного дуба. Стандартные офисные стулья итальянского производства. Высокие пластиковые стеллажи, выстроившиеся вдоль стен и забитые — под самую завязку — разнообразными справочниками и разномастными картонными папками. Антикварное кожаное кресло, расположенное в торце стола. Над креслом висел портрет в позолоченной рамке — два мужика в спортивных костюмах, полуобнявшись, сжимали в ладонях горные лыжи. Лица у мужиков были мужественные и одухотворённые — до полной и нескончаемой невозможности….

А в антикварном кресле располагался, с интересом листая толстый глянцевый журнал, дедушка — морщинистый, толстый, добрый и лысоватый. Внешне напоминавший мирного провинциального пасечника, но в генеральном мундире.

Старичок, реагируя на тоненькое пиликанье, поднял голову, добросердечно улыбнулся и вежливо поздоровался:

— Привет блондинкам!

— Я брюнетка, — поправила Танго.

— Крашеная.

— Сугубо для пользы дела. Здравия желаю.

— Молодец, помнишь о воинской дисциплине, — лукаво улыбнувшись, похвалил дедуля. — Кстати, твоё новое прозвище всем нашим понравилось. Я уже распорядился, чтобы его внесли в личное досье.

— Польщена…. А что это за глянцевый журнальчик в ваших мужественных руках? — не удержалась от дежурной колкости Танго. — Изучаете прелести юных обнажённых красоток? Типа — сугубо по суровой служебной необходимости?

— Всё, заканчиваем словесную разминку, — грозно нахмурил кустистые брови генерал. — Докладывай, декадентка законченная, о текущих событиях. Надеюсь, и неадекватные новости имеются, раз связалась со мной в неурочное время?

— Неадекватней не бывает…

Доклад занял минут пятнадцать.

«Странно, но на физиономии старого хрыча не наблюдается каких-либо значимых эмоций», — завершая рассказ, отметила Танго. — «Ни тебе удивления, ни изумления…. В чём тут дело? Такая крепкая нервная система? Или же у него имеются и другие источники информации? Наверняка, имеются. Хитрый и предусмотрительный лис…».

Генерал достал из кармана кителя тёмно-зелёные чётки и принялся сосредоточенно перебирать нефритовые горошины.

Минуты через две с половиной он плотоядно ухмыльнулся и произнёс:

— Значится так. По нашей старой проблеме. Пусть Хантер отрабатывает самостоятельно. Нюх у него — как у хорошей гончей…. Теперь по делам инопланетным. Сделаем так…

Старикан, насмешливо щурясь, излагал, а Танго отказывалась верить собственным ушам, так как всё услышанное напоминало откровенный классический бред законченного шизофреника.

Поставив перед подчинённой новые цели и задачи, генерал добросердечно посоветовал:

— Закрой рот, девочка. А то, не дай Бог, конечно, австралийская упитанная ворона залетит…. Вопросы?

— Кхы-кхы. Э-э-э, — замялась Танго. — А они, часом, не пошлют меня куда подальше?

— Скажешь, что это личная просьба Ленивого Странника.

— Ленивого?

— Ага. Ленивого Странника, спасшего когда-то, в незапамятные времена, объект К-10 от полного уничтожения. Запомнила?

— Так точно.

— Всё ясно?

— Всё, — соврала Танго…

Через сорок минут она, прикрыв глаза, уже сидела в рейсовом автобусе, направлявшемся в Мельбурн.

Сидела, прикрыв глаза, и дремала? Если бы. Подремлешь с этими начальниками-фантазёрами, как же. Она старательно напрягала мозговые извилины, пытаясь разгадать навороченную генеральскую шараду. То бишь, пыталась сообразить, каким образом выполнить полученное заданье — насквозь нестандартное и бредовое.

«Ты же, милочка, если память мне не изменяет, мечтала родить ребёночка?», — принялся ёрничать вредный внутренний голос. — «Дочурку, кажется? Симпатичную такую, белобрысую и умненькую? Похожую на папашу? Теперь даже и не знаю, как такое возможно. В смысле, после приказа господина генерала…. А что, пардон, скажет бедолага Джеймс? Как он отнесётся к предложенной экзотической эскападе? Даже интересно, блин горелый…».

* * *

Уладив все формальные и бумажные дела, он спустился в подземный гараж Управления.

— Тебе, бездельнику, разрешили взять «миссис Тэтчер»? — внимательно разглядывая предложенную бумаженцию, удивился охранник.

— Разрешили, — подтвердил Смок. — Не морочь мне голову. Давай ключи и пульт сигнализации.

— Держи. Только, вот, это…

— Что ещё?

— Напрасно господин Окружной прокурор доверяет дорогущую технику таким шалопаям и разгильдяям.

— Да пошёл ты!

Подробно и доходчиво рассказав охраннику, куда тому следует пойти, Эрнандес отправился в самый дальний бокс.

«Миссис Тэтчер» была — по всем внешним признакам — обыкновенной японской малолитражкой. На самом же деле всё обстояло совсем не так. То бишь, с точностью наоборот. Под автомобильным неприметным капотом располагался мощнейший дизельный двигатель, а хитрой салонной начинке позавидовал бы и сам Джеймс Бонд, знаменитый агент 007. Машина была прислана полгода тому назад из Лондона. Это всемогущая МИ-6 решила, по неизвестным причинам, оказать периферийным коллегам щедрую техническую помощь.

Смок нажал на зелёную кнопку пульта сигнализации.

— Тиу-у-у-у! — приветливо пискнула машина.

— И я рад тебя видеть, Миссис, — открывая дверцу водителя, дружелюбно откликнулся Эрнандес. — Покатаемся немного? Интересуешься, мол, куда? Сейчас уточним…

Он включил бортовой компьютер, вошёл в «меню» и осторожно прикоснулся подушечкой указательного пальца к слову — «Поиск».

На квадратном экране появилась карта города, испещрённая разноцветными точками.

— Сегодня Канберра для меня неактуальна, — проворчал Смок. — Нужна карта Австралии. Как же её вытащить из мудрых компьютерных недр? Ага, кажется, получилось…. Это — Макс, приближающийся к Сиднею. Вот, Танго катит на рейсовом автобусе. А данная светло-жёлтая точка и есть она, прекрасная королева моего глупого сердца. Сейчас находится примерно в семидесяти пяти километрах восточнее Бёрнса. Скоро, Исидушка, увидимся. Когда? Мне предстоит проехать порядка девятисот километров. Значит, к вечеру…

Вообще-то, это являлось грубейшим нарушением всех инструкций и классическим служебным злоупотреблением. В том смысле, что отдать гражданской жене специализированный мобильный телефон, оснащённый хитрым маячком. Но по-другому не получалось. Никак. Исидора была женщиной общительной, симпатичной, обворожительной и бойкой. Хавьер же Эрнандес слыл (причём, совершенно справедливо), ужасным ревнивцем и махровым частным собственником…

Вскоре «миссис Тэтчер», с лёгкостью обгоняя попутные машины, покинула Канберру.

Смок небрежно крутил-вертел баранку и вполголоса напевал старинную аргентинскую балладу:

 

Глава восемнадцатая

Недосказанные недоговорённости

Австралия, где-то между городком Бёрнсом и Большим Водораздельным хребтом

Она, мысленно перекрестившись, медленно повернула ключ зажигания. Древний автомобильный мотор, вопреки опасениям, загудел сыто и уверенно.

Выжав сцепление, Алина плавно надавила на педаль газа. Грузовичок, слегка покачиваясь на колдобинах и рытвинах, медленно покатил по просёлочной дороге, знатно раскисшей во время недавнего ливня.

На северо-западе опять угрожающе зарокотало, из низких серых туч закапали крупные дождевые капли.

— Пусть гремит и капает, — одобрила Аль. — Нам это только на руку. Глядишь, и уйдём от погони…

— От погони? — насторожился Свенн.

— Ага. Уже, наверняка, идут по следу.

— Идут?

— Ну, едут. А когда погода нормализуется, то и полетят.

— Кто — полетит?

— Извини, но точно сказать не могу, — усмехнулась девушка. — Может, полиция. Может, военные. А, скорее всего, и те, и другие…. Понимаешь, констебля Лариджа уже освободили. Ну, того усатого типа, которого я привязала к подлокотникам кресла. Наверное, кто-то любопытный видел — и как он зашёл в коттедж, и как мы, забросив в фургон кучу вещичек, спешно уезжали. Словно бы скрывались-улепётывали от потенциальной опасности…. Видел, что-то заподозрил и сообщил — куда надо. А Ларидж, оказавшись на воле, тут же сообщил освободителям…э-э-э (она чуть не ляпнула — «моё имя и фамилию»), номер виманы и подробно описал мою внешность.

— Погоня — это здорово! — по-мальчишески блестя глазами, объявил сосед по кабине грузовичка. — Настоящее приключенье. Я о погонях и приключениях только в толстых книжках читал…. Об освобождённом констебле тебе «тётя Маришка» сообщила? То есть, здешняя резидентка Системы?

— Она самая. Резидентка.

— И что мы теперь будем делать?

— Потом объясню. Чуть позже. Мне надо подумать. Так что, заместитель, не отвлекай. Помолчи немного и, пожалуйста, не обижайся…

Примерно через час, проехав несколько развилок-перекрёстков, грузовичок выбрался на приличное асфальтовое шоссе. Не смотря на кардинальную смену дорожного покрытия, скорость передвижения практически не увеличилась.

— Заблудились? — предположил наблюдательный Свенн. — Сбились с маршрута?

— Пока ещё нет, — задумчиво хмыкнула Аль. — С правой стороны должна отыскаться боковая отворотка. Высматриваю.

— Вон же — неприметная дорожка. Отходит направо.

— Это не та. Рядом с нужной размещён соответствующий знак. Только он, э-э-э, как меня предупредили, установлен по-хитрому. То есть, слегка замаскирован, чтобы не бросался — всем подряд — в глаза. Ага, мелькнуло что-то похожее…

Машина, противно взвизгнув старенькими тормозными колодками, остановилась. На коротеньком столбике, притаившемся между двумя чахлыми кустами акации, была закреплена прямоугольная серо-белая табличка с надписью тёмно-синими буквами — «Alekseevka — 2, 5».

— Да, если бы ехали чуть побыстрее, то, наверняка, проскочили бы мимо, — признал Свенн. — Что мы видим на табличке? Какие-то непонятные для меня значки…

— Название искомого населённого пункта и расстояние до него от этого места, — пояснила Алина. — Вернее, расстояние до границы частного земельного владения. Сама деревушка, скорее всего, находится дальше.

— Откуда ты узнала, что дальше?

— От престарелого пархатого верблюда.

— Извини, не понял.

— Что изображено на табличке чуть ниже тёмно-синих значков?

— Э-э-э…. Какой-то узкий горизонтальный контур. Верно? — засомневался молодой человек. — Чёрный участок, не закрашенный. Чёрный, не закрашенный…. Что это такое?

— Шлагбаум. Баум-баум-баум…

— Баум-баум?

— Ага. Анекдот такой, про не в меру любопытную ворону. Неужели, никогда не слышал?

— Анекдот? Это, собственно, как?

— Потом, темнота космическая, объясню, — заводя автомобиль, развеселилась Аль. — Как можно жить без анекдотов и баек? Нонсенс законченный и странный, лишённый глубинного смысла…. Короче говоря, этот знак говорит о следующем. Алексеевка является закрытым населённым пунктом. То есть, располагается на приватных землях, огороженных, скорее всего, надёжным забором.

— Как же мы попадём внутрь? — забеспокоился Свенн. — Бросим виману и, помогая друг другу, перелезем через преграду?

— Обойдёмся без утомительных физических упражнений. В земных заборах всегда имеются прорехи, перегороженные шлагбаумами. Это такие длинные полосатые палки, расположенные горизонтально. Их поднимают, давая проехать, только перед виманами, в которых сидят свои.

— Неплохо придумано. А перед нами шлагбаум поднимут? Мы — для жителей Алексеевки — являемся «своими»?

— Поднимут, — сосредоточенно вертя баранку, пообещала девушка. — Впустят на территорию поселения, накормят, напоят, предоставят спальные места и окажут другую посильную помощь. Резидентша уже обо всём договорилась…. Ну, и дорожка. Сплошные колдобины, ямины и прочие рытвины. Обочина — по обеим сторонам — заросла высоченной травой и шикарными лопухами. Староверы, судя по всему, не балуют внешний мир частыми визитами.

— Староверы? Кто это такие? А ещё цифра — «2,5». Это в каких единицах измерения?

— Хорошие люди, поверь. Потом, в мирной обстановке, расскажу — что и как…. Про единицы измерения. Вообще-то, в Австралии приняты — «мили». Но здесь проживает много эмигрантов из других стран. Поэтому в провинции возможны и — «километры». Знаменитое местечковое самоуправство, так сказать. В данном же конкретном случае…. Может, речь идёт о — «вёрстах»? Не удивлюсь, честное слово…. Почему ты на меня так посматриваешь?

— Как — так?

— С лёгким подозрением и откровенным удивлением. Как будто увидел в первый раз.

— Тебе показалось, — непроизвольно отводя глаза в сторону, заверил Свенн и, помолчав две-три секунды, выдал длинную фразу на совершенно незнакомом мелодичном языке.

«Неужели он просёк, что я являюсь землянкой?», — мысленно охнула Алина. — «То есть, заподозрил, а теперь проверяет? Причём, самым элементарным и действенным способом?».

Она, состроив надменно-начальственную гримасу, нажала подошвой правого ботинка на тормоз и заявила:

— Отныне о полиглотических способностях-возможностях придётся временно позабыть. Причём, не только тебе, болтливый лорд Брюс, но и всем бойцам нашего славного отряда.

— Почему?

— По капустному кочану. Вылезаем из машины. Видишь — с правой стороны — просторную поляну?

— Вижу, — согласился юноша. — Симпатичное местечко. Ничего не скажешь…

— Отставить! — грозно нахмурившись, перешла в наступление Аль. — Забыл, аристократ вшивый, об армейской субординации и жёстких законах военного времени?

— Никак нет, госпожа старший лейтенант! Не забыл!

— То-то же…. Значится так. Озаботься, капрал, построением личного состава.

— Построением — это как?

— Мягкой попой — о твёрдый дверной косяк. Глазёнки округлились? Ах, да. Чванливая мирранская аристократия, как всем хорошо известно, откровенно не дружит с армейским юмором. Дежурная и безобидная шутка, расслабься…. Данный гранитный валун вполне сойдёт за трибуну. Здесь должны выстроиться полукругом юноши. С противоположной стороны относительно камня, соответственно, барышни…. Всё ясно?

— Так точно!

— Выполнять!

— Есть! А…. Ты куда?

— Отойду на пару минут, — слегка смутилась Алина. — По технологическим причинам…

* * *

Когда она, выбравшись из густого акациевого кустарника, вернулась на поляну, подчинённые уже выполнили приказ, дисциплинированно окружив массивный гранитный валун плотным серебристым кольцом.

— Дайте пройти командиру! — засуетился Свенн. — Расступились, олухи! Расступились…. Прошу вас, госпожа старший лейтенант! Разрешите, я подсажу вас на камушек…. Опа!

«У него сильные руки», — непроизвольно подумалось. — «Горячие, нежные и…, и волнующие…».

Оказавшись на вершине валуна, Алина медленно повернулась на триста шестьдесят градусов, пристально вглядываясь в молодые лица, и мысленно удивилась: — «Какие же у них странные глаза! Спокойные, равнодушные, слегка сонные. Прямо как у сытых фермерских коров после вечерней дойки. Странно…. Впрочем, наличествуют и исключения. Как приятные, так и не очень. Юный лорд Брюс смотрит на меня двояко. С одной стороны, оценивающе и с лёгким недоверием. С другой же, если отбросить в сторону ложную скромность, с неземным обожанием и щенячьим восторгом. Насквозь позитивно, короче говоря…. А, вот, Ари и Томас пялятся с ярко-выраженным неодобрением. И это ещё мягко сказано, мол, с неодобрением…. Ну, с Арисой всё более-менее понятно — ревнует, шалава инопланетная, в гости к братцу Кролику не ходи. Причём, ревнует как к моему начальственному статусу, так и к красавчику Свенну. А что, интересно, случилось с Томасом? Конечно, и в этом случае ревность имеет место быть. Но, ей-ей, существуют и другие веские причины для негативного отношения. Без серьёзного объяснения, судя по всему, не обойтись…».

— Попрошу, господа подчинённые, внимания! — подпустив в голос суровых генеральских ноток, произнесла Аль. — Сперва несколько слов о сложившейся обстановке. Здешний резидент Системы сообщил, что землянам известно о существовании нашего отряда. Более того, нас уже активно ищут. Организована многоступенчатая профессиональная погоня. Выставляются надёжные посты на основных дорогах и рядом с переправами через водные артерии. Поэтому принято коллегиальное решение — попросить помощи у друзей. То есть, у обитателей К-145, которым, по уверениям резидента, мы можем полностью доверять. Эти земляне нас спрячут. Естественно, на некоторое время…

Она сделала короткую паузу — хотелось ознакомиться с первой реакцией слушателей на озвученную информацию. Но ничего не произошло. Всё те же равнодушные глаза «серебристых» бойцов, ободряющая улыбка Свенна, да кривая усмешка Ари. Лишь Томас Мюллер заволновался — принялся гневно вращать глазами и строить предостерегающие гримасы, мол: — «Что происходит? Ничего не понимаю…. Надо срочно переговорить!».

«И это только невинные цветочки. Сладкие ягодки, они впереди. Так получилось, милый. Ничего другого не придумалось», — мысленно извинилась Алина, а вслух продолжила:

— Прошу, соратники и соратницы, усвоить раз и навсегда. Наши земные друзья не знают, что мы являемся инопланетными пришельцами. По крайней мере, так следует считать. Поэтому, пребывая на территории Алексеевки, необходимо вести себя крайне осмотрительно, вдумчиво и осторожно. Мы, мальчики и девочки, обыкновенные жители Австралии. Ясно? Напрочь забудьте о способностях полиглотов и общайтесь между собой сугубо на местном диалекте английского. То есть, на том языке, на котором я сейчас обращаюсь к вам…. Про аборигенов. Запрещаю задавать им какие-либо вопросы! Понятно излагаю?

— Понятно, — заверил Свенн. — А если вопросы будут задавать нам?

— Не будут.

— А, всё же, если? Отмалчиваться в ответ? Это же, по меньшей мере, не вежливо.

— Невежливо, согласна. Здесь всё зависит от двух факторов. Во-первых, от языка, на котором данный вопрос задан. Если это будет не австралийский диалект английского языка, а какой-то другой, то необходимо притвориться непонимающими. Мол: — «Извиняйте, уважаемые дяденьки и тётеньки, но, к большому сожалению, ни бельмеса…». Растерянно крутим головами и беспомощно моргаем ресницами…. Во-вторых, важен смысл фразы. То есть, чётко разделяем вопросы на бытовые и прочие. К бытовым темам относятся следующие: — питание, гигиена, одежда. Отвечаем примерно так: — «Да, хочу кушать», «К еде не привередлив (не привередлива), и ем всё подряд», «Алкогольных напитков не употребляю, предпочитаю кипячёную воду», «Да, от постирушек не откажусь». Ну, и так далее…. На вопросы по прочим темам необходимо отвечать в следующем ключе: — «Не знаю», «Не помню», «Не в курсе», «Спросите у начальства, это его компетенция…». Перехожу к следующему важному моменту. От приметных серебристых комбинезонов — по целому комплексу серьёзных причин — необходимо избавиться. Прямо сейчас. Девочки, прихватив два чемодана и вон ту клетчатую сумку, отходят направо, за акациевые посадки, и там переодеваются. Нижнее бельё, верхняя одежда, обувь…. Боец Ари!

— Я!

— Назначаешься старшей. Поскольку уже знакома с особенностями земного гардероба. Серебристые комбинезоны аккуратно сложить в освободившуюся тару. Выполнять!

— Есть!

— Молодые люди, забрав остальные сумки, баулы и рюкзаки, следуют налево, в эвкалиптовую рощицу. Задача — аналогична девичьей. Капрал Брюс!

— Я!

— Проконтролируй процесс.

— Есть!

— Можно вопрос? — обернулась Ариса, уже отошедшая от гранитного валуна метров на семь-восемь.

— Можно, задавай.

— А чем займётся Томас Мюллер?

— Сержант останется здесь, — ехидно усмехнулась Аль. — Со мной.

— Намечается важный разговор? Обсуждение тактических и стратегических планов?

— Намечается. Отставить вопросы, боец! Выполнять полученный приказ…

* * *

Инопланетные туристы, ведомые Ари и Свенном, разошлись в разные стороны.

— Давай руку, мудрая командирша, — предложил Томас. — Помогу спуститься с каменной трибуны.

— Обойдусь, — ловко спрыгивая с валуна, фыркнула Алина. — Я, с самого малолетства, привыкла всё делать сама.

— Сама? Ну-ну…. Как будто я не видел, как смазливый мирранский лорд тебя подсаживал на камушек. Так и лапал похотливыми космическими ладошками по девичьим коленям и упругой попе…

— Ревнуешь?

— Не знаю, честное слово, — досадливо вздохнув, признался молодой человек. — Не знаю…

— Так понравилась спокойная и рассудительная Ариса?

— Если понравилась, то и что с того? Сама хороша. Нравится играть в гляделки со Свенном, который, явно, к тебе не ровно дышит?

— Хватит придумывать.

— Ничего я не придумываю…. Правда глаза колет? Знает кошка, что съела сметану, да не хочет в этом признаться?

— Отставить! — вспылила Аль, но уже через мгновенье успокоилась и миролюбиво предложила: — Давай, оставим выяснение личных отношений на потом? На более спокойные и адекватные времена?

— Давай, — согласился Томас. — Ответишь на парочку ерундовых вопросов, госпожа старший лейтенант?

— Подслушивал мои разговоры со Свенном?

— Подслушивал. Задняя стенка кабины дырявая, как деревенское решето. Не захочешь, а услышишь. Надо только в фургончике занять правильное место…. Так как?

— Отвечу. Спрашивай.

— В этой Алексеевке живут российские староверы?

— Живут, — кивнула головой Алина. — Российские староверы. Они переселились в Австралию ещё в двадцатых годах прошлого века. После Октябрьской революции.

— Значит, без твоей подозрительной родственницы здесь не обошлось?

— Не обошлось…. Понимаешь, это был запасной вариант. На случай, если при нашем с тобой предсвадебном побеге возникли бы непредвиденные трудности и сложности. Отсиделись бы, пережидая погоню…

— Отсиделись бы, — передразнил Томас. — Нашли простака…. Что милая и добрая тётушка попросила взамен? За оказание действенной помощи? В том числе, за выдачу паспортов на чужие имена-фамилии?

— Да, ничего особенного. Так, сущую ерунду.

— Ну-ну. Не слышу в твоём командирском голосе былой уверенности. Ладно, потом всё расскажешь. Подробно и ничего не скрывая…. Что думаешь делать дальше?

— Сейчас обрисую, — повеселела Аль.

Она коротко изложила свою оригинальную теорию, мол: — «Нельзя уподобляться глупым бабочкам-богонгам. Бестолково метаться по бескрайней Австралии всей стаей? То есть, всем коллективом? Тут и там теряя бойцов? Бессмысленное и глупое занятие, недостойное разумного и думающего человека…».

— Полностью согласен, — внимательно выслушав, одобрил Томас. — Предлагаешь оставить наших беспомощных инопланетных друзей в Алексеевке, под надзором строгих староверов, и вдвоём прогуляться до вершины горы Богонг?

— Не получится — вдвоём.

— Почему? Жители Мирры, как выяснилось, являются знатными полиглотами. Найдём спрятанное на вершине оборудование, выйдем на связь, попросим о срочной экстренной помощи. Дождёмся прилёта «летающей тарелки»…

— Дождёмся, — поморщилась Алина. — А толку?

— В смысле?

— В прямом. Приземляется звездолёт. Из него вылезают мужественные мирранские спасатели. И что, вернее, кого они видят?

— Кого?

— Двух насквозь незнакомых и подозрительных землян, которые несут всякую отвязанную чушь о прожорливых гусеницах-совках, напрочь сожравших электрическую проводку…. Почему космические спасатели должны нам поверить? Поверить и предоставить летающую виману для эвакуации мирранских туристов — якобы — оставшихся в живых?

— Значит, надо обязательно взять с собой кого-нибудь из ребят! — обрадовался Томас.

— Небось, предлагаешь хладнокровную и рассудительную Арису?

— А ты, понятное дело, будешь настаивать на кандидатуре мужественного и активного Свенна?

— Буду…. Подожди-ка, — насторожилась Аль. — Что это такое?

* * *

Из-за высоких кустов акации донеслись возбуждённые девичьи голоса, в которых легко угадывался легкомысленный охотничий азарт.

Впрочем, уже через несколько секунд голоса стихли. Вернее, были заглушены громким звериным воем, наполненным — до самых краёв — нечеловеческой тоской и лютой яростью, обещавшей скорую, но чрезвычайно-мучительную смерть…

 

Глава девятнадцатая

Почитательница Чехова и лунные бабочки

Австралия, где-то между городком Бёрнсом и Большим Водораздельным хребтом

Отъехав — задним ходом — метров на триста пятьдесят, она заглушила автомобильный двигатель, переключила магнитолу на волну, транслирующую классическую музыку, расслабилась, прикрыла глаза и — незаметно для самой себя — задремала…

Ей снился странный и неоднозначный сон. Вернее, перед внутренним взором мелькала — цветным и бестолковым калейдоскопом — череда экзотических картинок. Космический корабль, «упакованный» в светло-жемчужный «плазменный мешок», несущийся куда-то — сквозь плотные метеоритные потоки, мимо ярких причудливых созвездий. Знакомые и незнакомые лица рядом.

«А Хавьеру очень идёт этот стильный серебристый комбинезончик», — подумалось. — «Стройнит и неплохо сочетается со смуглой физиономией. Придаёт, что называется, дополнительную сексуальность…. А это, пардон, кто? Знакомое личико. Неужели Аль, фермерская дочка из городка Бёрнса? Точно, она. С неподдельным интересом пялится в круглый иллюминатор. Ну, и что там такого интересного? Сейчас посмотрим…. Понятно, подлетаем к искомому объекту. Плазменная оболочка пропала. То есть, плавно втянулась в специальную рабочую камеру. Значит, звездолёт готовится к плановой посадке…».

За иллюминатором, визуально приближаясь, располагался нежно-аметистовый шарик неизвестной планеты, местами покрытый белоснежными пятнами неправильной формы.

«Это, скорее всего, кучевые облака», — решила Исидора. — «Аметистовый цвет планеты? Обычное дело для этой части Галактики. Очень эстетично смотрится, надо признать…».

Через некоторое время космический челнок, снизив скорость, аккуратно пробил толстый слой плотных кучевых облаков. Внизу замелькали симпатичные пейзажи: кремовые покатые горы, украшенные редкими угольно-чёрными пиками, ярко-аметистовые и нежно-сиреневые лесные массивы, узкие жёлто-бежевые полосы пустошей и болот.

Слегка заложило уши. Следовательно, до мягкой посадки на специальную площадку оставались считанные минуты. Где-то настойчиво затренькало.

«Сигнал тревоги?», — запаниковал нервный внутренний голос.

Сквозь назойливое треньканье неожиданно прорезались глухие, тревожно-раскатистые звуки.

«Мантраны объявили войну сосканнам и теперь палят по их поселениям из полевых гаубиц?», — насторожилась Исида. — «Очень, надо признать, некстати. Теперь придётся срочно корректировать как тактические, так и стратегические планы…».

Насторожилась и проснулась.

Кожаный салон «Тойоты», далёкие глухие раскаты летней грозы, крохотные капельки дождя на лобовом стекле автомобиля, знаменитая и очень красивая мелодия из голливудского кино-шедевра — «Крёстный отец».

— Телефон надрывается. Смок, наверное, соскучился, — протирая ладошками сонные глаза, предположила Исидора. — Приятно, конечно…. А этот необычный и странный сон? Так всё было ярко, интересно, загадочно и реалистично…. Что ещё за дурацкие мантраны и сосканны? Откуда я, вообще, знаю про них?

Она взяла из специального гнезда, расположенного на приборной панели справа от руля, сиреневый брусок мобильника и, нажав пальцем на весёленькую изумрудно-зелёную кнопку, поднесла его к уху.

— Слава Богу! — облегчённо выдохнул голос Эрнандеса. — А я уже начал волноваться и психовать.

— С чего бы это, вдруг? — сладко зевнув, насмешливо хмыкнула Исида. — Разве есть повод?

— Ну, как же. Звоню, звоню, а никто не отвечает. А твоя машина, между тем, уже тридцать пять минут стоит неподвижно на одном и том же месте. Причём, в самом сердце провинциальной и дикой Австралии. Не захочешь, а заволнуешься…

— Просто задремала чуток. Под монотонный и мирный дождик так хорошо спится…. Стоп. Тебе, махровому разгильдяю, доверили хрупкую «миссис Тэтчер»?

— Доверили, — довольно сопя, подтвердил Смок. — Теперь, ветреная блондинка, ты у меня всегда перед глазами. То бишь, уже никуда не денешься.

— Значит, едешь ко мне? Торопишься изо всех сил?

— Угадала. Тороплюсь. Ты, алмазная и трепетная донна, всегда отличалась нереальной сообразительностью.

— Польщена…. Стоп-стоп! — заволновалась Исидора. — Ты сказал, мол, моя машина уже тридцать пять минут стоит на одном месте?

— Стоит. По крайней мере, так утверждает хитрая аппаратура моей «миссис». А что?

— Потом, Хави. Потом. Не отключайся. Я по-быстрому разберусь с текущей обстановкой и всё расскажу…. Жди!

Она, зажав мобильный телефон в ладони, выбралась из машины и, пройдя по обочине дороги метров пятнадцать-двадцать, осторожно выглянула из-за поворота.

— Дура я. Глупая и невезучая дура, — жалостливо всхлипнув, пожаловалась в телефон Исида. — Проспала всё на свете. Упустила инопланетных чудиков. Вместе с Алиной. Так его и растак…

— Не выражайся, пожалуйста. Тебе, звёздочка моя театральная, это совершенно не идёт, — посоветовал сиреневый мобильник. — Да и не расстраивайся раньше времени. Лучше объясни — что да как. Растолкуй ситуацию. Только, пожалуйста, без обычной романтической воды. То бишь, коротко, сжато и доходчиво.

Выслушав рассказ-доклад, Эрнандес подытожил:

— Дальше всё зависит сугубо от профессионализма и внимательности конкретного сыщика. То бишь, любимая, от твоей наблюдательности…. Во-первых, погода нынче дождливая. Значит, на просёлочной дороге, наверняка, остались чёткие отпечатки шин пропавшего грузовичка.

— Я ничего не понимаю в колёсных отпечатках, — созналась Исидора. — Да и новых бареток жалко. Итальянские, модные, из последней весенне-летней коллекции. Здесь же вокруг сплошные лужи, глубокие ямы и жидкая красно-бурая грязь. Б-р-р-р! Да и развилок-перекрёстков хватает…. Что у тебя — «во-вторых»?

— Бензоколонки и всякие придорожные забегаловки. Проедься по ближайшим дорогам. Поспрашивай. Если повезёт — найдутся случайные свидетели. Подскажут, в какую сторону поехала фермерская развалюха. Может, Аль направляется к каким-нибудь дальним родственникам? Или же к старинным друзьям родителей?

— Не знаю. Я общалась с этой русской семьёй всего-то пару-тройку часов. Подумаю, конечно, над этим вариантом…. А ты, любимый? Когда объявишься в здешних краях?

— Часов через шесть-семь, — пообещал Смок. — Раньше, извини, не получится. Погода дождливая, ливни с градом. Да и добрую треть пути придётся проехать по раздолбанным просёлкам. Так что, мечта моя неземная, общайся с местными аборигенами, ищи следы космических беглецов и дожидайся меня.

— Не торопись, суровый и брутальный кабальеро, — в голосе Исиды вновь обозначилась горделивая самоуверенность. — Раскомандовался тут, понимаешь.

— Ну, что ещё?

— Не нукай, не запряг…. Значится так. Как я выгляжу на экране твоего хитрого английского приборчика? Как мигающая зелёная точка?

— Как светло-жёлтая. Что дальше?

— Когда появишься на данных территориях, то не смей приближаться ко мне ближе, чем на семь-восемь километров.

— Почему?

— На всякий пожарный случай. Вдруг, ситуация изменится? Всякое бывает. Если возникнет необходимость для экстренной встречи, то я перезвоню. Надеюсь, обойдёмся без глупых споров?

— Обойдёмся, — покорно вздохнул Эрнандес. — Законченная фантазёрка и отвязанная авантюристка.

— Спасибо за комплимент, идальго. Конец связи. Целую — жарко, пламенно и самозабвенно…

* * *

Проехав за поворот порядка трёхсот семидесяти метров, она остановила машину, выбралась наружу и, внимательно всматриваясь в дорожную глинистую жижу, пробормотала:

— Грузовичок стоял, кажется, здесь. Как там говорил мой смуглолицый возлюбленный сыщик? Мол: — «Чёткие отпечатки шин». Ну-ну…. Это же они? Наверное. Попробую запомнить рисунок…. Чёрт! Все баретки изгваздала и забрызгала. Вернее, элегантные летние туфли на низеньком каблучке. Надо что-то делать…

В бардачке отыскалась чистая фланелевая тряпочка.

Приведя обувь в относительный порядок, Исидора тут же повеселела и, заведя автомобильный мотор, принялась негромко напевать:

«Тойота» доехала до первого перекрёстка и нерешительно остановилась.

— Вылезать? Не вылезать? — засомневалась Исидора. — Сплошная мерзкая грязюка, разбавленная глубокими лужами. И дождик, как назло, усиливается прямо на глазах…. Может, ну его? А как же волшебные отпечатки шин, которые — по словам моего наимудрейшего Эрнандеса — должны указать правильный путь? Придётся, всё-таки, снова пачкать дорогую обувку…. Это ещё что такое?

В небе сверкнули — практически одновременно — две яркие бело-жёлтые молнии, и густые ветви придорожных кустов отчаянно зашевелились и задрожали — словно живые.

— Может, это ветер хулиганит? — неуверенно прошептала молодая женщина. — Не знаю, не знаю. Сквозь мокрую листву отчётливо просматриваются какие-то подозрительные буро-рыжие пятна. Страшновато, честное слово. Гром загремел…. Ой, мамочки мои!

Вокруг машины замелькали, обгоняя друг друга, странные силуэты — быстрые, уродливые, беспрерывно подпрыгивающие. «Тойота» ощутимо вздрогнула и меленько-меленько закачалась-задрожала на чутких японских рессорах.

— Это же просто кенгуру, — успокоилась Исида. — Испугались грозы и отчаянно чешут куда-то. Приличное такое стадо. Голов, наверное, в двести пятьдесят, не меньше. Кто-то из них задел мощным хвостом по автомобилю. Или же специально вмазал. С этих скандальных и капризных деятелей станется…. Так, сумчатые попрыгунчики, успешно перебравшись через перекрёсток, скрылись в эвкалиптовой роще. И что мы имеем в сухом, то есть, в мокром остатке? Дорожное грунтовое полотно — под напором нескольких сотен мощных лап — превратилось в сплошное однородное месиво. Никаких следов шин больше не просматривается. Ни единого. Вот, вопрос — сам собой — и разрешился…

«Тойота» плавно тронулась с места.

Исидора, посомневавшись с полсекунды, повернула руль направо и беззаботно затянула:

— Буду принципиальной, последовательной и консервативной, — заставляя машину ловко лавировать между лужами и выбоинами, решила Исидора. — Как мой обожаемый инспектор Эрнандес…. Первый раз я повернула направо? Кажется, да. Вот, и дальше так буду делать. То бишь, поворачивать только направо. Из принципиальных соображений и природного чилийского упрямства…

* * *

Впереди показались неказистые строения: стандартная автозаправка под ветхим навесом и прямоугольная «коробка» с редкими квадратными окнами, неряшливо обшитая разноцветными листами жести. Рядом с «коробкой» красовался новёхонький рекламный щит, призывающий усталых путешественников питаться только диетическими куриными гамбургерами, волшебным образом восстанавливающими растраченные силы.

Исида аккуратно припарковала машину рядом с автозаправкой, выбралась наружу и, сноровисто перепрыгивая через дождевые лужи, дошагала до закусочной.

Дверь оказалась распахнутой настежь. Внутреннее убранство придорожной забегаловки эстетикой и изысканностью не отличалось — высокая барная стойка, несколько обшарпанных столиков, десятка полтора-два разномастных стульев и табуретов. Стена над барной стойкой была густо завешена журнальными фотографиями голых и полуголых красоток — блондинок, брюнеток, шатенок и бритых налысо. Пахло пережаренным луком, прокисшим пивом, немытой посудой и безысходной провинциальной тоской.

В дальнем правом углу помещения — на низенькой колченогой тумбочке — обнаружился допотопный работающий телевизор, в пяти-шести метрах от которого располагался видавший виды диван. На диване, с пивными бутылками в ладонях, вольготно разместились два местных аборигена, выряженные под классических голливудских ковбоев — широкополые шляпы, кожаные штаны, пёстрые шейные платки, замшевые жилетки.

«Разве что на остроносых низеньких сапогах шпоры отсутствуют», — мысленно хмыкнула Исидора и вежливо поздоровалась:

— Добрый день, господа!

Мужчины неохотно обернулись.

— Привет, девонька, — мимолётно улыбнувшись, равнодушно промурлыкал бородатый дяденька. — Хорошая сегодня погода. Не правда ли?

— Господа, они в Канберре живут, — въедливо поправил страхолюдный лысый тип с извилистым багровым шрамом на левой щеке. — Машину хочешь заправить, бикса? Через часик подойди. Обслужу, так и быть.

Аборигены, синхронно отвернувшись, снова уставились в телевизионный экран. Судя по характерным звукам, там транслировали какую-то спортивную передачу.

— Кха-кха, — смущённо откашлялась Исида. — А не подскажете ли…

— Что ещё? — не оборачиваясь, рявкнул лысый.

— Не проезжал здесь — минут тридцать-сорок назад — старенький фермерский «Форд»? Грузовик под брезентовым тентом? С тёмно-красной ободранной кабиной?

— Не знаю. Отстань.

— Зачем же грубить?

— Девонька, нам с приятелем нынче не до ерунды, — подключился к разговору бородатый. — Прямая трансляция из Парижа. Понимаешь?

— Извините, но не очень…

— Что же тут непонятного? Полуфинал «Кубка Наций» по регби. Наши парни рубятся с англичанами. Причём, безнадёжно проигрывают…. Какие ещё — в одно всем известное место — проезжающие грузовички?

Помолчав с минуту, Исидора сообщила:

— Готова дать автограф. В обмен на чёткую и дельную информацию, понятное дело.

Мужики синхронно обернулись.

— Какой ещё, ик, автограф? — удивлённо икнув, спросил лысый.

— Ни — «какой», а — «куда». Вон, над холодильником, висит мой фотопортрет в изумрудном откровенном купальнике. Могу — прямо на нём — и расписаться. Если, конечно, оно вам надо, доблестные вольные ковбои.

— Исидора Санчес? — торопливо вскакивая на ноги, прозрел бородатый. — Не узнал сразу. Виноват. Покорно прошу прощения…. Какая честь для нашего скромного заведения!

Регби было забыто напрочь. Радушие хозяев забегаловки, неуклонно набирая обороты, росло и ширилось…

— Вот, отличная ветчина, — неумело засуетился возле ближайшего столика лысый. — Сочная, в меру жирная. Правда, консервированная. Зато венгерская и очень вкусная. Всего-то с полгода назад завезли…. Попробуйте!

— Спасибо. Очень вкусно.

— А, может, пивка? Под ветчинку?

— Пожалуй, — манерно улыбнувшись, согласилась Исида. — Не найдётся ли у вас баночного — «Кильмес-Кристаль»?

— Откуда? — искренне огорчился бородатый. — Английский товар в нашей глубинке не востребован. Дорог больно. Не по карману простому и честному человеку.

— Это аргентинское пиво.

— А какая разница?

— Ну, не знаю…. Ладно, дайте местного. Того, что производится в Бёрнсе. Есть светлое ржаное, № 3?

— Найдём. Вы, мэм, понимаете толк в пиве. Завидую вашему бой-френду…

Минут через десять-двенадцать, решив, что приличия соблюдены, и пора переходить к делу, Исидора спросила:

— Нет ли здесь поблизости населённых пунктов, где проживают выходцы из России?

Аборигены настороженно переглянулись.

— Зачем вам понадобились русские? — помрачнел лысый.

— Я же — театральная актриса. А наш режиссер, человек современный и начитанный, решил поставить ряд спектаклей по Чехову…. Знаете, кто это такой?

— Конечно, знаем, — неожиданно заявил бородач. — Драматург с мировым именем. «Три сестры». «Абрикосовый сад».

— «Вишнёвый сад».

— А какая разница?

— Никакой, — покладисто согласилась Исида. — Так вот…. Я являюсь пламенной поклонницей таланта Антона Чехова. Более того, скоро мне предстоит сыграть несколько главных ролей в спектаклях, поставленных по его знаменитым пьесам. Поэтому я очень заинтересована в живом общении с россиянами. Уточняю, с бывшими россиянами, проживающими компактными группами и не утратившими всяких и разных национальных особенностей. Режиссер-зануда настаивает. Мол, так лучше «вживаться» в роли.

— Чехов был русским? — искренне удивился лысый. — Никогда бы не подумал…. Может, румыном?

— Русским, русским. Клянусь моим искренним пиететом к милейшим австралийским кенгуру…

Бородатый абориген, небрежно отодвинув в сторону миску с венгерской ветчиной, разместил на столе кусок светло-коричневой обёрточной бумаги, извлёк из внутреннего кармана замшевой жилетки авторучку и, уверенно рисуя на бумажном обрывке подробный географический план, принялся комментировать:

— Ставлю жирную чёрную точку. Это — «Алексеевка». Правда, ведь, смешное названье? В этом поместье проживают русские. Человек, наверное, шестьсот — мужчины, женщины, подростки, дети, старики. Очень скрытные, мрачные и нелюдимые типы. Но честные, никогда не воруют и товара в долг не просят. Их предки переселились в Австралию очень давно, без малого сто лет тому назад…. Мы же сейчас находимся тут. Вам, мэм, надо ехать по этой дороге. Данная кривая линия — Ореховый ручей. Форсировать его не надо. Следуйте вдоль берега ручья — вверх по течению — до одинокого сухого эвкалипта. Здесь сворачивайте налево. Примерно через три с половиной мили окажетесь на асфальтовом шоссе и…

Оставив обещанный автограф на собственной журнальной фотографии и душевно попрощавшись с гостеприимными ковбоями, Исидора покинула закусочную, уселась в машину, завела мотор и отправилась дальше — по новому маршруту.

* * *

«Тойота», выбравшись на приличное асфальтовое шоссе, радостно хрюкнула и бодро устремилась вперёд.

— Э-э, потише, родная! — сбрасывая газ, возмутилась Исида. — Разошлась, торопыга японская. Ведь бородатый миляга чётко предупреждал, мол: — «Нужную отворотку запросто — впопыхах — можно проскочить…». Ага, в листве чахлого кустарника просматривается какой-то знак. Стоп, машина! Эге, «Alekseevka — 2, 5». То, что и искали. Вперёд, малышка…. Ну, и дорожка, Божьи угодники. Сплошные колдобины, ямины и прочие гадкие рытвины. Да и петляет — из стороны в сторону — словно лесной кролик, спасающийся от стаи оголодавших динго. А придорожная обочина заросла густой травой и кустарником…

«Будь осторожней, легкомысленная искательница приключений», — предостерегающе зашелестел наблюдательный внутренний голос. — «Видишь, на дороге лежит длинная ветка акации? А над ней поднимается-клубится некая пыльная субстанция? Это смесь древесной трухи и цветочной пыльцы. Следовательно, ветку сломали совсем недавно, считанные минуты назад. Предлагаю, не откладывая, сбавить скорость. Как бы ни засветиться перед беглецами. Впереди, между прочим, крутой-крутой поворот. А что, спрашивается, за ним?».

Аккуратно припарковав «Тойоту» на травянистой обочине, Исидора покинула машину, срезала поворот по лесу и осторожно выглянула из-за толстого ствола хуонской сосны.

Здесь просёлочная дорога не только резко поворачивала в сторону, но и уверенно, под приличным углом, шла вниз. И метрах в восьмидесяти пяти — чуть в стороне от дороги — сквозь ярко-зелёную листву чётко просматривался знакомый брезентовый фургончик.

— Молодец, бродяга. В прозорливости тебе, умнику надоедливому, не откажешь, — шёпотом похвалила внутренний голос Исида. — Наши ребятки, похоже, решили сделать плановый привал. Например, чтобы справить естественные нужды, слегка перекусить и немного посовещаться…. А если незаметно подобраться к ним поближе? Вдруг, удастся подслушать чего интересного и полезного? Как думаешь, голосок? Неодобрительно сопишь? Ну-ну…

Она, сильно забирая вправо, начала спускаться вниз по лесистому склону. Вскоре впереди послышались негромкие смешливые голоса. Исидора предусмотрительно опустилась на четвереньки и дальше поползла по-пластунски, бесшумно и аккуратно раздвигая руками в стороны разлапистые листья папоротников.

«Остановись, подруга», — посоветовал рациональный внутренний голос. — «Вполне достаточно. Отличное место для обзора…».

— Отличное, — шёпотом согласилась Исида. — Только я ничегошеньки не понимаю…. Что это такое, а?

«Ни — „что“, а — „кто“. То бишь, полуголые девицы», — ехидно хохотнул смешливый внутренний голос. — «Переодеваются, надо думать. Сбросили серебристые инопланетные комбинезоны и облачаются в повседневные земные одежды. Вернее, пытаются это сделать. Неумело возятся с лифчиками и, при этом, глупо хихикают…. Ага, одна барышня — в бело-голубых джинсах и клетчатой рубашке — показывает остальным, как надо правильно обращаться с данной деталью женского туалета. Кстати, это не Аль…. Процесс переодевания практически завершён. Что такое? Девицы тычут тоненькими указательными пальчиками в сторону и возбуждённо повизгивают…. Понятное дело, увидели перепархивающих лунных бабочек и теперь восторгаются. Оно и понятно. Эти насекомые, действительно, очень красивые. Их крылья, на первый взгляд, кажутся бархатно-чёрными — с выразительным контрастным узором из белых и жемчужных спиралей. Но при попадании — под определённым углом — солнечного света, чёрная часть крыльев вспыхивает ярким и насыщенным сине-голубым цветом. Очень необычное и эстетичное зрелище…».

— Давайте, их поймаем! — зазвучали азартные девичьи голоса. — Давайте! Ату! Побежали!

— Стойте! — строгим голосом велела девушка в клетчатой рубашке. — Не сметь!

Ответы не заставили себя долго ждать:

— Иди, Ариса, куда подальше!

— Какое ты имеешь право — командовать? Задавака и самозванка!

— Мы раньше подчинялись только Линде Спрай. Но она

самоликвидировалась…

— Что из того? Теперь Аль — наша начальница.

— Правильно. Аль, кстати, не говорила, что нельзя охотиться на бабочек…. Вперёд, подруги! За мной!

Девицы, радостно смеясь, толкаясь и улюлюкая, резво побежали к овальной травянистой лужайке, над которой беззаботно кружили крупные, чёрно-жемчужные бабочки.

«Плохи наши дела», — загрустил внутренний голос, неплохо разбиравшийся в ботанике. — «Непростой этот лужок, ей-ей…. Телопея, пустынный горошек Стерта, банксия и кенгуровая лапка? Там, гадом буду, располагается топкое болото. Вернее, самая натуральная трясина. Потонут глупые инопланетные девчонки. Жалко…. Что теперь делать? Как им помочь?»

* * *

Исидора, мысленно велев внутреннему голосу немедленно заткнуться, поднялась на колени, поднесла к губам ладони, сложенные рупором, и завыла, подражая зову голодных полярных волков, наполненному — до самых краёв — нечеловеческой тоской и лютой яростью, обещавшей скорую, но чрезвычайно-мучительную смерть…

Где она научилась этому высокому искусству? Глупый вопрос. Конечно же, в театральной студии. Там много чему учат: бесполезному, на первый взгляд, но — по глубинной сути — бесценному.

Чуткое лесное эхо послушно подхватило и тут же многократно усилило эти зловещие звуки, превращая их в безобразно-ужасную какофонию.

Наивные любительницы бабочек тут же остановились, развернулись на сто восемьдесят градусов и, дружно вопя от страха, припустили со всех ног назад, к спасительному фургончику…

 

Глава двадцатая

Плохие приметы сбываются

Австралия, город Сидней

Вообще-то, изначально город именовался — «Новый Альбион». Но в дело, как и всегда, вмешалась высокая политика, и название было срочно изменено на — «Сидней», в честь Британского секретаря внутренних дел, высокородного лорда Сиднея Томаса Тауншенда. Бывает.

Инспектор Смит обосновался в маленькой скромной гостинице — «Тихая бухта», расположенной в центральной части городской гавани, в районе, именуемом — «Круговой причал».

Почему был сделан такой выбор?

Рельеф Сиднея напоминает собой огромное плоское блюдце, щедро изрезанное многочисленными речными долинами, образовавшимися здесь ещё в седые времена легендарного Ледникового периода. Самым красивым местом в городе (по мнению всех-всех-всех), является прибрежная гавань, условно разделяемая на залив Вулумулу, Сиднейскую бухту и на так называемую «Дорогую гавань» — место паломничества беззаботной и любопытной туристической братии. «Дорогая гавань» непосредственно примыкает к центру Сиднея, и именно на её территории располагаются фешенебельные гостиницы, разномастные музеи, шикарные рестораны, пивные бары, ночные клубы, симпатичные сувенирные лавки и дорогущие бутики.

Но Макс — всеми фибрами души — терпеть не мог шумных и беспардонных туристов. Зато очень любил морские пейзажи, свежий ветер и экзотические запахи-ароматы, присущие всем крупным торговым портам этого Мира. Поэтому и предпочёл тихий и незатейливый «Круговой причал», у пирсов которого постоянно разгружались-загружались солидные океанские суда, прибывшие из Европы, Китая и Японии.

Кроме того, от южного мола «Кругового причала» регулярно, строго соблюдая расписанье, отходили маленькие и уютные пассажирские теплоходики — «ферри», доставлявшие местных жителей и приезжих туристов в разные части города. От южного мола «ферри» отходили, а к северному молу — через определённое время — возвращались. Очень удобный вид общественного транспорта, ничего не скажешь.

Смит добрался до гостиницы в четырнадцать тридцать. Добрался, припарковал тёмно-зелёный «Пежо» на тесной подземной стоянке, поднялся на лифте на первый этаж, зарегистрировался у стойки портье, взял ключ, прошёл в номер, наскоро принял контрастный душ, переоделся в курортную форму одежды (чтобы не выделяться на общем легкомысленном фоне), и задумался: — «На дверях значится — „№ 13“. Нехорошо это. Плохая примета. Очень негативная и мутная. Портье, мерзкий сукин сын, воспользовался моей невнимательностью. Без чаевых теперь, понятное дело, останется…. Ладно, проехали. Надо определиться с дальнейшими планами…».

Торопиться, собственно, было некуда — встреча была назначена на поздний вечер.

С кем — встреча? С единомышленниками? С подчинёнными? С носителями важной информации?

— Со старательным, но глупым расходным материалом, — хищно скривился Макс. — Обычное дело, если вдуматься. Туповатые и доверчивые исполнители всегда востребованы. Во все времена и у всех народов. Планида у них, бедолаг, такая…

Прихватив из номера тощую барсетку с деньгами и документами, он отправился на прогулку.

На улице было просто замечательно — бездонное ярко-голубое небо, лёгкий свежий бриз, дувший с Океана, температура окружающего воздуха держалась на уровне плюс двадцати трёх-четырёх градусов по Цельсию. Идеальная погода для лёгкого променада, короче говоря.

Смит, с любопытством оглядываясь по сторонам, дошагал до южного мола «Кругового причала», купил в кассе билет, прошёл — по узким деревянным сходням — на борт прогулочного «ферри» и занял свободное место на верхней смотровой площадке, рядом с толстой низенькой мачтой, выкрашенной в приятный сиреневый цвет.

«А клотик-то у мачты — тёмно-синий», — скрупулёзно отметил Макс. — «Симпатично смотрится, надо признать. Только название у кораблика какое-то неудачное. Мол: — „Наивный странник“. Что, собственно, имеется в виду? Неуютно как-то на душе. Тринадцатый номер. Плюсом, намёк на хроническую наивность. О-хо-хо! Грехи наши тяжкие…».

Теплоход, коротко и хрипло прогудев, отчалил. По низеньким морским волнам весело и бестолково запрыгали шустрые солнечные зайчики. Мрачные мысли, ехидно похмыкав напоследок, трусливо отступили.

«Наивный странник» ловко лавировал между островами, океанскими лайнерами и элегантными яхтами нуворишей, и уже через сорок пять минут проплыл под знаменитым мостом Сиднейской Гавани. Вскоре впереди замаячили величественные песчано-бурые скалы.

— Перед вами, уважаемые господа и дамы, самая старая часть нашего прекрасного Сиднея, — объявил через мегафон молоденький экскурсовод. — Она называется — «Скалы». Вон на тех приземистых утёсах когда-то и были построены первые бараки переселенцев. Там проживали жестокосердные каторжники, сосланные в Австралию человеколюбивой английской Короной…

В восемнадцать ноль-ноль, строго по расписанию, теплоходик успешно пришвартовался к северному молу «Кругового причала». Широкоплечие и вежливые матросы перебросили на берег сходни.

— Счастливого вам пути, дамы и господа! — попрощался молоденький экскурсовод. — Заходите ещё. Всегда будем рады видеть вас на борту «Наивного»…

После очередного упоминания «про наивность» настроение у инспектора Смита вновь резко ухудшилось. Сплюнув под ноги и досадливо покачивая головой, он нервно зашагал по бетонной, покрытой сетью мелких трещин поверхности северного мола.

Впрочем, как известно, настроение — настроением, а аппетит — аппетитом. Навевают долгие морские прогулки зверский аппетит, и с этим ничего не поделаешь.

Макс, свернув направо, оказался на широкой аллеи, засаженной с двух сторон ровными рядами молодых платанов. Но, не пройдя и пятидесяти метров, остановился как вкопанный — на гравийную дорожку, мерзко мяукнув, выбралась упитанная угольно-чёрная кошка.

— Эй, не сметь! — вырвалось непроизвольно. — Стой! Назад! Ну, кому сказано, тварь?

— Мяу! — ответила сиплым баритоном кошка, мол: — «Сам дурак, морда и козёл!», после чего безмятежно продолжила путь. То бишь, пересекла аллею и скрылась.

— И что теперь делать? — нерешительно пробормотал Смит. — Вон же он, парусиновый шатёр рыбного ресторанчика. Совсем рядом, за полторы минуты можно дойти. И, как назло, никаких других приличных забегаловок нет поблизости…. Вернуться на набережную и поймать такси? Ну-ну. Так и от голода помереть недолго…

Мысленно послав все народные приметы очень далеко и надолго, он смело проследовал к ресторану, зашёл под своды шатра, занял угловой столик и, дождавшись официанта, сделал расширенный заказ: разнообразные холодные закуски из морепродуктов, включая свежайших устриц, классическая испанская паэлья, жаркое из омаров-осьминогов, бутылочка хорошего итальянского вина.

«Не буду себе ни в чём отказывать!», — решил Макс. — «Это в пыльной Канберре приходилось соблюдать осторожность. То бишь, конспирацию. Мол, на скромную зарплату криминального инспектора особо не пошикуешь. Уже и подзабыть успел о нормальном питании. Чёрт знает что…. А здесь, в Сиднее, кого мне опасаться? Операция, тем более, выходит на решающий виток. Ещё пара-тройка дней, и можно будет, предварительно загримировавшись и прихватив из тайника запасной комплект документов, вернуться домой…».

— Эй, любезный! — крикнул вслед уходящему официанту. — Принеси-ка для начала рюмочку виноградной граппы. А десерт мы с тобой потом обсудим. Отдельно…

Обед занял порядка пятидесяти пяти минут и завершился чашечкой крепкого кофе, абрикосовым ликёром и тёмно-коричневой никарагуанской сигарой.

Расплатившись по счёту и одарив расторопного официанта щедрыми чаевыми, Смит покинул ресторанчик и направился к центру города.

Улицы поочерёдно сменяли друг друга: Шарлотты, Елизабет, Йорк, Сассек, Кембридж, Кент…

«Велико, всё же, влияние Великобритании на весь Мир», — мысленно усмехнулся Макс. — «Только, на этот раз, у ребятишек ничего не получилось. Пошли, дурилки заносчивые, по ложному следу. Опростоволосилась знаменитая и хвалёная МИ-6. Ха-ха-ха! Сейчас лощёный красавчик Джеймс Честерфилд, наверняка, находится в служебном кабинете мистера Томаса Бриджа. То бишь, докладывает, самодовольно улыбаясь, о достигнутых успехах…. Ну-ну, наивные людишки. Пусть радуются. А уже через недельку-другую обоих отправят в заслуженную отставку. В смысле, в счастливую и скучную штатскую жизнь, тыквы выращивать на досуге. Так принято на туманном Альбионе — выращивать, находясь на пенсии, неправдоподобно-огромные тыквы. Из классической английской серии: — „О, жёлтой тыквы аромат! Меня влечёт, хранит и манит. Он не предаст и не обманет. И ты полюбишь тыквы, брат!“. Сучата хреновы…».

Зажглись, любезно разрезая вечерний вязкий сумрак, тускло-жёлтые фонари. Он вышел на улицу Джорджа, считавшуюся главной улицей Сиднея. Напротив стеклянного здания Австралийского Национального Банка, на углу с улицей Эссек, располагалось серо-чёрное четырёхэтажное здание, на первом этаже которого — над козырьком единственной парадной — красовалась пафосная надпись, выполненная ярко-оранжевыми (на тёмно-синем фоне), буквами: — «Национальные любители парного молока».

— Очередная знаковая и тревожная ерунда, — коротко нажав указательным пальцем на белую кнопку дверного звонка, проворчал Смит. — Разве можно снимать офис в таком мрачном и неуютном месте? Именно здесь, как утверждает всезнающий Интернет, заключённый Томас Баррет — в далёком 1788-ом году — украл из кладовой походного лагеря масло, горох и кусок жирной свинины. За что и был публично повешен. На старом эвкалипте даже имеется табличка, утверждающая, что, мол: — «На втором суку справа…». Враньё, конечно. Данному эвкалипту и ста пятидесяти лет не будет. Наглый маркетинг-микс, не более того…. «Национальные любители парного молока»? Затейники, одно слово. Формально — обыкновенная общественная организация. Девочки и мальчики, а также взрослые дяденьки и тётеньки, играют в природных и убеждённых фашистов. С одной стороны, полная и безобидная лабуда. А, с другой, именно с таких игрушек и начинаются серьёзные дела, порой перерастающие в кровавое и неуправляемое скотство. Из серии: — «Волчата учатся кусать…».

За толстой дверью послышался лёгкий шорох, и густой бас — с легко читаемыми угрожающими нотками — угрюмо поинтересовался:

— Кого там черти принесли?

— Бог и Родина! — бодро откликнулся Смит.

Раздался шум отодвигаемых солидных запоров, за ним последовал противный скрежет ключа в замочной скважине, дверь послушно отворилась.

— Проходите, соратник, вас ждут! — приветственно пророкотал бас.

По длинному узкому коридору, скупо освещённому тусклыми маломощными лампочками, они прошли в просторный холл. Здесь уже было гораздо светлее, вдоль кирпичных стен выстроились кожаные светло-бежевые диваны, рядом с ними — журнальные столики на колёсиках, с разложенной на них цветной полиграфической продукцией. А провожатый деятель, обладатель могучего баса, оказался упитанным бородатым мужчиной лет двадцати пяти, одетым в потрёпанные синие джинсы и кожаную чёрную жилетку на голое тело.

Послышался бодрый перестук каблуков, это кто-то торопливо спускался по бетонной лестнице, ведущей на второй этаж.

Через несколько секунд в холле появился странный тип — высокий, сутулый, длинноволосый, в очках с затенёнными стёклами, в мешковатом тёмно-синем рабочем комбинезоне, с рваной бейсболкой на голове. Человек, как человек, но Макс почувствовал — на уровне подсознания — лёгкое беспокойство.

— Как оно? — равнодушно поинтересовался бородач.

— Всё починил, — направляясь к коридору, сообщил длинноволосый. — Дохлая крыса застряла в воздуховоде. Вытащил и поместил хладный трупик в специальный полиэтиленовый пакет с застёжкой-липучкой. Пакет? Выбросил в мусорное ведро…. Не надо меня провожать. Я дверь захлопну. Всех благ, любители молока!

Глухо цокнула дверная защёлка.

Совсем рядом громко звякнуло — это упала на пол, сорвавшись с вбитого в стену гвоздя, большая ржавая подкова.

«Где я раньше мог видеть этого неуклюжего индивидуума?», — с тоской посматривая на ржавую подкову, засомневался Макс. — «В Канберре? Может быть. Да и голос, определённо, знакомый. Очередная плохая примета, так её и растак. Плюсом — упавшая подкова…».

— Что это был за дядя? — спросил он у бородача.

— Рабочий, — лениво зевнул провожатый. — Прочищал всякие вентиляционные ходы, чтобы летняя духота не донимала…. Вам, соратник, туда, — небрежно ткнул корявым пальцем в тёмно-кофейную дверь. — Вождь готов вас принять.

«Вождь — так вождь. Не возражаю», — входя в указанный кабинет, усмехнулся про себя Смит. — «Хорошо, что на этом грешном Свете проживает так много доверчивых чудаков и наивных фантазёров. Очень удобно, знаете ли…».

Помещение было тесным и скромно обставленным: площадью метров пятнадцать-шестнадцать квадратных, маленький письменный стол, старинное деревянное кресло, низенький длинный диван, несколько книжных шкафов, плотно заставленных толстыми книгами вперемешку с мятыми картонными папками, три колченогих, видавших виды стула. По стенам были размещены портреты Гитлера, Бормана, Муссолини и прочих одиозных деятелей, имевших отношение к фашизму.

В кресле обнаружился пожилой коротко-стриженный тип с наглыми глазами опытного торговца немецкими пылесосами китайской сборки. А на краю письменного стола разместилась, выставив на всеобщее обозрение полные белоснежные колени, губастенькая брюнетка лет семнадцати-восемнадцати от роду.

— Меня зовут — «Сантьяго», — нежно и трепетно поглаживая девичью коленку, представился «торговец пылесосами».

— Консультант, — скромно отрекомендовался Макс. — Только соответствующих документов, к сожалению, предоставить не могу.

— И не надо, — плотоядно оскалился вождь австралийских фашистов. — Во-первых, мне показывали вашу фотографию. А, во-вторых, на мой вкус, лучшим документом является денежный чек…

— Конечно, конечно, — Смит выложил на стол, рядом с аппетитными белоснежными коленями, разноцветную бумагу самого солидного вида.

— Что это?

— Сертификат Австралийского Национального Банка. На предъявителя. На сто тысяч американских долларов. Банковский офис находится рядом с вашим зданием. Можете убедиться в подлинности предлагаемого сертификата прямо сейчас.

— До утра подождёт, — отправляя бумагу в ящик письменного стола, заверил Сантьяго. — Когда я получу вторую половину?

— Как и договаривались. Сразу после успешного завершения операции. То есть, через сутки с небольшим.

— Значит, работаем следующей ночью?

— Почему бы и нет? — передёрнул плечами Макс. — Как у вас с оружием и боеприпасами?

— Получили — в полном объёме — ещё полторы недели назад. Даже с некоторым избытком.

— Может, уточним некоторые детали? Есть план местного метро?

— Найдём, — Сантьяго начальственно и многозначительно похлопал ладонью по белоснежной коленке.

— Что такое, милый? — томно промурлыкала брюнетка.

— Принеси-ка нам, киска, чего-нибудь выпить.

— Ну, не знаю, право…

— Давай-давай, не ленись, милочка.

— А чего принести-то?

— Что в баре отыщется, то и тащи. Винца там. Текилы. Пива. Орешков всяких.

Черноволосая красотка, игриво покачивая стройными бёдрами, удалилась. Хлопнула дверь. Фашиствующий молодчик разместил на столешнице лист бумаги с планом метрополитена Сиднея, после чего предложил:

— Давай, Консультант, показывай. Не стесняйся.

— Без вопросов, — оживился Смит. — Сейчас покажу…. Итак. Первые десять бойцов в масках заходят — за пять-шесть минут до закрытия — на станцию Розелл. Осматриваются и открывают огонь на поражение из автоматического оружия. В качестве мишеней выбирают, понятное дело, только цветных и черномазых. Вторая группа боевиков занимается тем же самым, но уже на станции Мартин Плейс. Потом группы следуют — по тоннелям, прикрепляя ко всем встретившимся металлическим поверхностям магнитные мины — навстречу друг другу. Мины предварительно настраиваются на пятнадцатиминутную задержку. Группы встречаются на станции Пирмонт и поднимаются на земную поверхность. В метро гремят взрывы, из вентиляционных штреков вырываются языки пламени, пахнет гарью, начинается всеобщая паника. Бойцы — спокойно и непринуждённо — садятся в специальный автобус, и их развозят. Куда развозят? Да, куда скажете. По домам, в лесной лагерь, до ближайшей заброшенной каменоломни. Мне, собственно, всё равно.

— Я подумаю над дальнейшими действиями, — хищно улыбнувшись, пообещал Сантьяго. — Вполне возможно, что отыщется и подходящая каменоломня…

Бесшумно приоткрылась дверь, в кабинете — с овальным, плотно заставленным подносом в руках — появилась юная брюнетка и, радостно улыбнувшись, доложила:

— Текила, граппа, канья, чёрный ямайский ром, консервированные оливки, солёные орешки, миндальное печенье. Ничего другого, Вождь, в баре не обнаружилось.

— Молодец, киска! — скупо похвалил соратницу главный австралийский фашист и тут же обеспокоенно задёргал длинным носом: — Что это такое? Палёным воняет?

— Есть такое дело, — подтвердила девушка. — И дыма полно в холле. Желтоватый такой. Стелется над полом…

— Дым? Желтоватый? Стелется? Вот, дура…. Отставить — текилу! Пожар! Тревога!

Они выбежали в холл, и Макс надсадно закашлялся — противный удушающий дым был везде и всюду. На полу, возле входа в коридор, безвольно разбросав руки и ноги в стороны, неподвижно застыл толстый охранник.

— Дым спускается со второго этажа, — определил Сантьяго. — Плохо дело. Уходим! Консультант, оставь бородатого в покое. Не до ерунды. За мной! На улицу!

Длинный узкий коридор привёл их к массивной входной двери. Повозившись секунд десять-двенадцать с задвижками и замками, брюнетка объявила:

— Она закрыта снаружи! Что делать? Кха-кха-кха! Кха-кха…

— Не знаю, — из густой серо-жёлтой пелены показалось испуганное лицо Сантьяго. — Это конец. Кха-кха-кха! Кха-кха…

* * *

Смит, прислонившись спиной к холодной кирпичной стене, понял, что ещё немного — и он потеряет сознание. Всё тело охватила вялая слабость. В горле отчаянно першило. Ноги, сделавшись ватными, мелко-мелко подрагивали и предательски подгибались.

Он, безвольно прикрыв глаза, сполз-опустился на пол.

В голове вяло копошились прощальные мысли: — «Непростой дымок, ей-ей. Наверняка, без специализированной химии здесь не обошлось. Сам, братец, виноват. Надо было доверять народным приметам. То бишь, обойти данный офис стороной, а операцию перенести на пару-тройку суток…. Сутулый вентиляционный рабочий? Чёрт побери! Это же был загримированный Джеймс Честерфилд, собственной персоной! Ай-яй-яй, так лопухнуться. Непростительная ошибка…. Что же это получается? МИ-6 такими изощрёнными „дымовыми“ диверсиями не занимается. Они, снобы английские, всегда действуют значительно прямолинейней и грубей. На кого же тогда работает Джеймс? На кого? На кого? На кого?».

Додумать Макс не успел, на сознание — медленно и плавно — опустилась чёрная предсмертная шторка…

 

Глава двадцать первая

Проверки на вшивость

Австралия, западнее Большого Водораздельного хребта, в километре от деревни — «Алексеевка».

Из-за высоких кустов акации донеслись возбуждённые девичьи голоса, в которых легко угадывался легкомысленный охотничий азарт.

Впрочем, уже через несколько секунд голоса стихли. Вернее, были заглушены громким звериным воем, наполненным — до самых краёв — нечеловеческой тоской и лютой яростью, обещавшей скорую, но чрезвычайно-мучительную смерть…

Аль, не раздумывая, извлекла из планшета пистолет, конфискованный в Бёрнсе у незадачливого констебля Лариджа, и коротко щёлкнула предохранителем.

— Только, пожалуйста, не пори горячку, — посоветовал хладнокровный и рассудительный Томас. — В том плане, что не надо палить — почём зря.

— Не учи учёную.

На поляну — со стороны зарослей акации — выбежали растрёпанные и испуганные девушки, а со стороны эвкалиптовой рощицы (с пятисекундной задержкой), появились взволнованные юноши.

— Ай, там такое! — перебивая друг друга, верещали девицы. — Так страшно! До дрожи…. То есть, сперва было очень-очень красиво, а потом стало страшно. Ужас сплошной…. Кто там прячется? Наверное, кто-то зубастый, голодный и злой?

— Отставить! — прикрикнула Алина. — Раскудахтались тут, как курицы деревенские. Тихо мне…. Ага. Слышите?

— Что это такое? — насторожился Свенн.

— Деревенские собаки гавкают. Встревожились, надо думать…. Боец Ари!

— Я!

— Изволь доложить о происшествии.

— Есть, доложить! Значится так…. Процесс переодевания был успешно завершён. Над дальней прогалиной принялись летать-кружиться красивые бабочки — чёрные, с изящным жемчужным отливом. Девчонки решили их поймать и побежали. Я, естественно, приказала остановиться. В этот момент и раздался…э-э-э…

— Жуткий звериный вой, обещавший скорую, но чрезвычайно-мучительную смерть?

— Он самый. Вот, мы и вернулись сюда. Доклад закончен.

— Значит, закончен? Значит, вернулись? Храбрые охотницы за экзотическими бабочками. Ну-ну…. А где чемоданы, сумка и серебристые комбинезоны?

— Ой, забыли, — засмущалась Ариса. — Сейчас я всё исправлю.

— Отставить!

— Заладила одно и то же, как испорченный магнитофон, — принялся ворчать Томас. — Ну, испугались трепетные барышни с непривычки. Позабыли обо всём на свете…

— Отставить — канючить, сержант Мюллер! — рассердилась Аль. — Общественный защитник выискался, тоже мне. Адвокат хренов…. На время моего отсутствия назначаешься старшим по личному составу. Со всеми вытекающими.

— А ты…

— Назначаешься. Я сказала. Не слышу ответа!

— Есть, старшим!

— То-то же. Присматривай за ситуацией. Обеспечь полную тишину. Ну, и так далее. Сам сообразишь, не маленький…. Капрал Брюс!

— Я!

— Что у тебя с комбинезонами и сумками-баулами?

— Вот, всё здесь. Под старым деревом. В соответствии с полученным приказом.

— Молодец, капрал. Объявляю благодарность. Следуй за мной.

— Есть!

* * *

Густые колючие кусты остались позади. Густой влажный воздух был наполнен призрачной тайной и необъяснимой тревогой. За лесом, под горкой, продолжали обеспокоенно лаять собаки.

— Вижу в траве серебристые пятна, — сообщила Алина, шагавшая первой. — Так и есть, комбинезоны. Разбросаны и тут, и там. Чуть в стороне валяются чемоданы и клетчатая сумка…. Потрясающая неаккуратность!

— Все девчонки такие, — подходя, согласился Свенн. — Неаккуратные, забывчивые и необязательные.

— Не все.

— Извини. Брякнул, не подумавши.

— Ничего. Бывает, — довольно улыбнулась Аль. — Вон, кстати, и достославная прогалина с задумчивыми лунными бабочками. Кружатся себе, как ни в чём не бывало.

— Действительно, очень красивые. Теперь понятно, почему девицы решили их поймать. Тяга к прекрасному — отличительная черта всех молоденьких мирранок. Или же, почти всех…

— Решили наловить необычных земных бабочек и чуть не потонули. Дурочки неосторожные.

— Как это — чуть не потонули? — непонятливо нахмурился молодой человек.

— Обыкновенно. Типа — навсегда. Раз, и только пузыри пошли…. Видишь, прогалина заросла лохматым белёсым мхом и тёмно-зелёной травой, из которой выглядывают белые и розовые цветочки?

— Вижу.

— Так вот. Под всей этой невинной, на первый взгляд, красотой скрывается болотная трясина. Топкая-топкая такая. Коварная. Смертельно-опасная.

— Ты так много знаешь про К-145…. Откуда?

— От любопытного горбатого верблюда.

— Понял, не дурак. Глупый и никчемный вопрос. Извини…. Что мне сейчас делать?

— Собирай, не ленясь, разбросанные вещички и аккуратно складывай их в носильную тару. Я же немного — чисто на всякий случай — оглянусь по сторонам…

Свенн занялся серебристыми комбинезонами. Алина же, демонстративно поводя стволом пистолета из стороны в сторону, принялась старательно всматриваться в высокие заросли папоротников, подступавшие к топкой прогалине с другой стороны.

Выждав некоторое время, она, презрительно передёрнув узкими плечами, скомандовала — строгим-строгим голосом:

— Вылезай, бродяга, я тебя засекла! Задница выпирает над кустиками…. Ну, кому сказано, морда? Встать! Руки за голову! Считаю до трёх. Потом стреляю на поражение. Время пошло…. Раз! Два! Три…. Огонь!

Вокруг установилась чуткая, слегка звенящая и напряжённая тишина. Свенн неподвижно, боясь шелохнуться, насторожённо замер возле раскрытой клетчатой сумки.

Примерно через полторы минуты Аль, поставив пистолет на предохранитель, буднично объявила:

— Отбой. Боевая тревога отменяется. По крайней мере, на сегодня.

— Что это было? — поинтересовался юноша.

— Обыкновенная проверка на вшивость, не более того. Больно уж в этих разлапистых папоротниках удобно прятаться.

— Удобно прятаться человеку?

— Конечно.

— Разве недавно выл не дикий зверь?

— В Австралии с этим делом трудно, — охотно пояснила Алина. — Я имею в виду, с дикими хищниками. Изначально их здесь, вообще, не было. Потом появились динго, которые являются потомками одичавших домашних собак первых переселенцев. Только не европейских, а пришельцев из Юго-Восточной Азии. Это случилось примерно сорок-пятьдесят тысяч лет тому назад. Земных — сорок-пятьдесят тысяч лет…. Итак, динго являются единственными хищниками благословенной Австралии. Только они воют совсем иначе — тоненькое подвывание всегда чередуется с коротким лаем. Опять же, лай деревенских собак. Слышишь, какой он ленивый?

— Ленивый, согласен.

— Вот, а если поблизости бродили бы динго, то сторожевые псы надрывались бы от души. То есть, до яростного хрипа.

— Ты так много знаешь про эту планету…

— Знаю, юный лорд Брюс. Знаю. Изучала — старательно, вдумчиво и целенаправленно — несколько лет подряд.

— Может, оно и так, — возвращаясь к складированию серебристых комбинезонов, тихонько прошептал Свенн. — Но наблюдаются, всё же, некоторые серьёзные нестыковки…

— О чём это ты бормочешь?

— Да, так. Восторгаюсь твоими многочисленными и недюжинными талантами, госпожа старший лейтенант.

«Похоже, его опять терзают смутные и настойчивые сомнения — относительно моего инопланетного происхождения», — внутренне заледенев, предположила Аль. — «Надо срочно менять тему разговора. Пока не начал всерьёз пробивать меня на вшивость…».

Начальственно откашлявшись, она вкрадчиво спросила:

— Капрал, а что случилось с тобой? Я имею в виду, с того момента, как ты покинул кабину моей верной земной виманы?

— Не понял…. С чего ты взяла? Наверное, показалось…

— Отставить — лепетать и возражать!

— Есть, отставить!

— То-то же…. Э, ты чего? Команды — «Смирно!» не поступало. Расслабься. Присядь. Складывай одёжку. Ухажёр…. Если я говорю, что в твоём поведении наметились существенные изменения, значит, так оно и есть. Природная наблюдательность и неслабый психологический опыт, знаешь ли…. Почему в твоих честных глазах плещется лёгкое удивление, которого там раньше не наблюдалось? Проявились…э-э-э, некие странности?

— Да, как тебе сказать…, — замялся Свенн.

— Говори, как есть.

— Понимаешь, я раньше почти не общался с другими представителями Мирры, принимающими участие в этой экстремальной туристической экспедиции. Не считая, понятное дело, Ари…. Короткая встреча в офисе компании «Сто Дорог». Перелёт, проведённый в анабиозе. Несколько суток пребывания на Земле. То бишь, одна ерунда — всякие тесты, конкурсы и соревнования, ловля бабочек, охота на кенгуру, рыбная ловля. Сплошные хиханьки и хаханьки, короче говоря. А тут, пока ребята переодевались в земные одежды, я к ним присмотрелся повнимательнее…

— И? Что-то заметил?

— Да, в общем, ничего такого. Просто…

— Не жуй сопли зелёные, капрал.

— Не жуй…, как ты сказала? Зелёные, прости, что?

— Не бери в голову, лингвист, — понимающе усмехнулась Алина. — Закончи, пожалуйста, последнюю фразу. Итак: — «Ничего такого. Просто…». Что, собственно, «просто»?

— Просто, они все какие-то одинаковые. Ну, как листья на местных деревьях. Я имею в виду — речь, манеру говорить, ухватки, другие поведенческие характеристики. Присмотрелся к галдящим девушкам — аналогичная ситуация. Сплошная несерьёзность. Отдаёт нездоровым детством. То бишь, отставанием в интеллектуальном развитии…. Понимаешь, о чём я толкую?

— В общих чертах…. А что это ты так на меня уставился?

— Как — так?

— Вопрошающе.

— Ты же у нас являешься опытной «системщицей»? — широко и добродушно улыбнулся молодой человек. — То есть, имела доступ ко всем досье на участников нашей экспедиции. Значит, могла ознакомиться с ними. Почерпнуть всякой полезной информации.

— Конечно, ознакомилась. Естественно, почерпнула, — так же лучезарно улыбаясь, не моргнув глазом, соврала Аль. — Только поверхностно. Без целенаправленного углубления.

— То есть, в общих чертах?

— Ага, в них самых. Считай, что все мирранские туристы и туристки, в данном конкретном случае, относятся к категории — «золотая и безмерно избалованная молодёжь». Устроит такое обыденное и элементарное объяснение?

— Не знаю, честно говоря. Звучит, на мой взгляд, не очень убедительно…

Решив, что и данная тема является скользкой, Алина, подпустив во взгляд лёгкой игривости, спросила:

— Уважаемый лорд Брюс, а я тебе нравлюсь? Ну, как девушка?

— Вопросы, однако, у тебя, командирша, — смущённо отвернулся в сторону Свенн. — Хотя, кажется, я догадался — об их глубинной сути. Это же, м-м-м…. Как там её? Проверка на вшивость?

— С чего ты взял?

— Элементарно. «Системщики», как известно, ребята многогранные. Их многое интересует. Вольные и непочтительные разговоры, бунтарские настроения, моральная неустойчивость…. Юный отпрыск благородного семейства, имеющий официальную невесту, нагло заигрывает с посторонней, пусть и очень симпатичной барышней? Непорядок! Взять его на карандаш! Доложить — по инстанции — о неподобающем поведении. Незамедлительно включить в «чёрные списки»…

— Ха-ха-ха! — развеселилась Аль. — Делать Системе больше нечего, как заботиться о моральном облике всяких неженатых шалопаев. Ха-ха-ха! Уморил, честное слово…. Ещё раз спрошу. Я нравлюсь тебе, капрал?

— Как девушка?

— Ну, или как потенциальная жена?

— Нравишься, — став бесконечно-серьёзным, признался Свенн. — Очень-очень-очень.

— Вот, и ладушки…. Что у тебя с комбинезонами?

— Все упаковал.

— Молодец. Я прихвачу сумку. Тебе же, отважный лорд-капрал, достаются чемоданы…. Готов? За мной!

* * *

Молодые люди ушли.

Выждав пару минут, Исидора заняла (в папоротниках), сидячее положение и шёпотом резюмировала:

— Непроста эта русская девушка Аль. Ох, непроста. На ходу, что называется, подмётки режет…. Непроста и хорошо подготовлена. Вдобавок, психологически подкована. Так убедительно гаркнула, мол: — «Задница выпирает над кустиками. Встать. Руки за голову. Считаю до трёх…». Я чуть не поверила. Ещё немного и, покорно вскинув руки вверх, вышла бы. Лишь в последний момент остановилась…. Почему эта воинственная амазонка не пальнула — ради пущего эффекта — пару раз в воздух? Осторожная. Деревня совсем рядом. Решила не привлекать излишнего внимания. Правильное решение, не буду спорить.

«Затейница, конечно», — любезно подтвердил внутренний голос. — «А ещё наша Алина является идейной и безбашенной авантюристкой. Это же она, как я понял, общалась с инопланетным юношей? То есть, с самым настоящим космическим пришельцем? И не просто — „общалась“! Сперва командовала. Потом, и вовсе, принялась глазки строить. Оторва наглая и отвязанная…. Не справиться, Исидушка, тебе с этим делом в одиночку. Не справиться. Звони, родная, отринув тщеславие, нашему Эрнандесу. Он, как-никак, тёртый профессионал. Пусть поможет, чем сможет…».

 

Глава двадцать вторая

Курица — птица гордая

Австралия, западнее Большого Водораздельного хребта, деревня Алексеевка.

До поляны оставалось пройти пару-тройку метров.

— Короткий привал, — ставя клетчатую сумку на пышный лесной мох, шёпотом объявила Аль. — Передохнём немного.

— Конечно, передохнём, — пристраивая рядом с сумкой чемоданы, покладисто согласился Свенн. — И понаблюдаем. Так, чисто между делом. На всякий случай.

— Всё правильно понимаешь, капрал. Молодец, растёшь прямо на глазах. Да и пункт для наблюдений идеальный: вся поляна просматривается — как на ладони. Кстати, заметь, это была не моя инициатива.

— Чья же?

— Твоя, конечно. Кто — всего несколько минут назад — утверждал, что многие из наших компаньонов и компаньонок являются…э-э-э, странными? Вот, и понаблюдаем чуток — со стороны — за подчинёнными. Может, что и прояснится…

По одну сторону от камня-трибуны разместились, о чём-то негромко болтая и заливисто пересмеиваясь, невысокие шатенки, облачённые кто во что горазд — юбки, блузки, шорты, джинсы, старенькие курточки, предназначенные для работы в саду-огороде. По другую сторону — широкоплечие белобрысые юнцы, одетые (как и девицы), весьма разнообразно: офисные пиджаки, рыбацкие штормовки, пляжные майки-шорты, бриджи для игры в поло, разноцветные рубахи.

«Бедные мои папа и мама», — огорчилась девушка. — «Совсем скоро вернутся из пыльной Канберры домой. Что же и кого же они там увидят? Во-первых, хмурых представителей различных спецслужб, навязчиво и целенаправленно пристающих с глупыми вопросами. Во-вторых, пустое отделение секретера, в котором ещё вчера хранились все наличные семейные накопления. А, в-третьих, разграбленные — до последней нитки — гардеробные шкафы. Даже не во что будет переодеться с дороги. Хороша дочка, ничего не скажешь. Добрая, ласковая и заботливая…. Позвонить бы им, родненьким, успокоить. Да только строгая тётя Маришка велела повременить со звонками до приезда в Алексеевку. Мол: — „Так гораздо безопаснее…“. Хорошо, не буду. Старших надо слушаться. Хотя бы иногда…. Что же касается этих инопланетных мальчиков-девочек. Не знаю, право слово, в чём заключается странность их поведения. Болтают вполголоса, хихикают, ничего подозрительного не совершают. Вроде…. Я же, всё-таки, не мирранка. Совершенно ничего не знаю об их нравах, обычаях и устоях. Ничегошеньки…. Спросить у Брюса? Полностью исключено! Это равносильно чистосердечному признанию в наглом и коварном обмане. Мол: — „Являюсь шпионкой. Чьей шпионкой? Собственного необузданного любопытства, берёзки российские…“. Так что, повременим пока с откровениями…».

— Ну, что скажешь? — прозвучал ожидаемый вопрос.

— Бесплатный провинциальный цирк, — скрывая лёгкую растерянность, ехидно усмехнулась Аль. — Можно снимать пошлую голливудскую комедию. Или же, к примеру, душещипательную драму о славных и милых обитателях среднестатистического сумасшедшего дома.

— Что-то ни так? — забеспокоился Свенн.

— Как тебе сказать, боевой товарищ. Земная мода, она очень консервативная. Верх костюма обязательно должен сочетаться с его же низом. А низ, соответственно, с обувью. Ладно, подправим. Не вопрос…. Кстати, а где Ариса и Томас?

— Вон, правее. Отошли к четырёхколёсной вимане…

«Он сказал — к четырёхколёсной?», — задумалась Алина. — «Значит, на Мирре у виман колёс не по четыре? По два, по три? А, скорее всего, колёс нет вовсе, виманы же, как я понимаю, летают.…Хотя, земные самолёты-вертолёты тоже летают, а колёс (пусть, и маленьких), у них в достатке. Да, интересно было бы побывать на Мирре. Посмотреть на тамошние виманы. Полетать на них…».

— Эй, потенциальная невеста, ты уснула? — раздалось над ухом. — Или же мечтаешь о чём-то?

— Мечтаю, — чувствуя, что краснеет, созналась Аль. — Так, о всякой ерунде. Ничего серьёзного. Ладно, вернёмся к нашим баранам.

— Извини, не понял…. К баранам?

— Не обращай внимания, высокородный лорд. Это у меня юмор такой, специфичный и «системный» насквозь. Привыкай…. Итак. Не надо при всех называть меня — «потенциальной невестой»…

— А когда мы вдвоём? — заинтересовался Свенн. — Можно?

— Называй, чего уж там…. Что с Томасом и Ари?

— Прохаживаются, касаясь плечами, возле земной виманы. Общаются. Переглядываются. Во, ладошками сцепились. Правда, на короткий момент. Расцепились. Хихикают. Дела…

— Дела, — покивав головой, согласилась Алина. — Сердечные, судя по всему…. Ладно, подхватываем вещички и выходим из укрытия.

— Выходим — к нашим баранам?

— К нашим боевым товарищам. Прекращай ёрничать, потенциальный женишок. Тебе это совершенно не идёт. Портит, так сказать, мужественный образ-облик.

— Понял. Учту.

— Верю…. За мной!

Минут тридцать пять ушло на приведение внешнего вида бойцов отряда (путём элементарного обмена отдельными частями туалетов), в божеский вид.

— Ладно, и так сойдёт, — решила Аль. — Кстати, сержант Мюллер, а почему ты, во время моего недавнего отсутствия, не озаботился этим процессом?

— Так, ведь, приказа не было, — засмущался Томас. — Кроме того, я плохо разбираюсь в тенденциях развития современной моды. То есть, в тенденциях развития современной земной моды…

— Грамотно излагаешь, сержант. А ещё неотложные личные дела навалились. Верно?

— Дык…

— Отставить разговоры! Чёрт, как времечко быстро бежит, уже вечер приближается…. Отряд, слушай мою команду! Занять штатные места в средстве передвижения! Отставить! Даю последние инструкции. Не забыли, бойцы, про сегодняшние языковые реалии? Мол, понимаем только английский язык и только на нём говорим-общаемся? Молодцы…. Ещё один важный момент. Не надо, попав на территорию Алексеевки, чему-либо удивляться и поражаться. Там многое для вас будет внове. Тем не менее. Напускаем на лица сплошную невозмутимость. Сойдёт и лёгкая аристократическая скука. Следуем к месту временной дислокации. Головами по сторонам не вертим. Не шушукаемся и пальцами во всё подряд не тыкаем. Как бы так…. Всё, надеюсь, ясно? Ещё раз — молодцы! Занять штатные места в вимане! Продолжаем маршрут…

* * *

А, вот, никакого шлагбаума не было и в помине. Дорога, попетляв с километр между лесистыми холмами, упёрлась в солидные двустворчатые ворота, оббитые металлическими листами. От ворот — в обе стороны — отходила изгородь средней высоты, украшенная плотными рядами колючей проволоки.

— Колючая проволока, конечно, вещь неплохая, — нажимая подошвой ботинка на педаль тормоза, сообщила Аль. — Но не является — для подготовленного и разумного гуманоида — сколь-нибудь серьёзным препятствием. Если, конечно, по означенной проволоке не пропущен электрический ток. Но, в данном конкретном случае, это маловероятно. Российские староверы и избыток электрической энергии? Нонсенс, однако…. Я права?

— Ничем не могу помочь, — извинительно улыбнулся Свенн. — Так как совершенно не ориентируюсь в реалиях объекта К-145. Тебе, мудрая госпожа командирша, и пурпурный мирранский штандарт в руки.

— Пурпурный штандарт? Ага. Ну, да. Конечно. Именно он…

Грузовичок остановился, не доехав до ворот метра четыре.

Вокруг властвовала равнодушная вечерняя тишина, только высоко в небе мелодично чирикали крохотные птички, да тихонько шелестела — рядом с изгородью — густая трава.

— Прожорливые кролики шебуршатся, — пояснила Алина. — В этой части Австралии их очень много. Как собак нерезаных.

— Как нерезаных собак, — размеренно, со вкусом повторил фразу Свенн. — Красивое выражение. Практически — литературная идиома. Надо будет обязательно запомнить…. А почему ворота не открывают? А мы? Почему не вылезаем из виманы?

— Право первого хода.

— В смысле?

— Понимаешь, иногда очень полезно знать — подоплёку предстоящего мероприятия. Мол, кто первым делает ход, тот и больше заинтересован…э-э-э, в продуктивном сотрудничестве.

— Разумно…. То есть, получается, что жителей этой деревни мы не очень интересуем?

— Получается, что так, — согласилась Аль. — И это, честно говоря, совсем неплохо. Сиди, капрал, пока в вимане. Жди…

Она неторопливо вылезла из машины, аккуратно прикрыла дверку, подошла к воротам и несколько раз уверенно надавила подушечкой указательного пальца на ярко-красную приметную кнопку, вмонтированную в левый воротный столб.

Чуть ниже красной кнопки располагалась продолговатая алюминиевая коробочка, снабжённая — в центральной части — несколькими отверстиями малого диаметра.

— Кто такие? Откуда? — лениво поинтересовался из отверстий глухой мужской голос. — Что надо?

— Мы прибыли из Бёрнса, — осторожно ответила Аль. — Что нам надо? Потолковать со старцем Амвросием. Если, конечно, он не занят неотложными делами.

— Ждите, путники — благостно зевнув, посоветовала алюминиевая коробочка. — К вам выйдут. Может быть…

Вскоре раздался громкий щелчок, створки ворот — плавно и совершенно бесшумно — разошлись в стороны, и в образовавшемся проёме появился высокий старик: белоснежно-седые волосы, неотягощённые каким-либо головным убором, аккуратно подстриженная пегая борода, слегка рыжеватые усищи, чёрная балахонистая ряса чуть ли не до земли, из-под которой высовывались классические лыковые лапти. Поверх рясы наблюдалась ярко-красная лента-кольцо, переброшенная через шею, с массивным крестом белого металла.

«Старец?», — мысленно хмыкнула Алина. — «Ну-ну. Плечи широченные. Лапти сорок седьмого размера. Глаза лучистые и живые, с явственной чертовщинкой. А разный цвет волос, бороды и усов, как всем известно, говорит об ярко-выраженных авантюрных наклонностях их обладателя. Тот ещё деятель, короче говоря. Из непростых и настоящих…».

Откашлявшись, она вежливо поздоровалась по-русски:

— Долгих вам лет, отче.

— И тебе не хворать, отроковица, — радостно улыбнувшись в густые усы, приветливо пророкотал старик. — Отойдём, пожалуй, в сторонку. Метров на двадцать-тридцать. Бережёного, как известно, Бог бережёт. Если, конечно, сочтёт нужным. Достаточно…. Вот, ты какая стала, Алина Сергеевна. Красавица? Не берусь утверждать однозначно. Философия относится к данному хитрому термину весьма осторожно. Но симпатичная и миленькая — без всяческих сомнений. Да и глаза хорошие — умненькие и волевые…

— Стала? Мы уже встречались когда-то?

— Именно, что — «когда-то». В том смысле, что очень давно. Тебе тогда лет шесть с половиной было. Пигалица пигалицей. Готовилась к поступлению в первый класс. Букварь старательно штудировала.

— А как же такое могло быть? — растерялась Аль. — Не понимаю…

— Обыкновенно, отроковица. Обыкновенно. Мы с твоим отцом, Серёгой Наумовым, тогда трудились в…э-э-э, в одной скромной Конторе. Он — в звании старшего лейтенанта, а я уже до подполковника дослужился. Правда, служили мы в разных подразделениях, но под началом одного и того же бравого генерала…. Интересуешься, что было дальше?

— Нет, пожалуй. Не интересуюсь. Совсем.

— Что же так? — густые брови Амвросия удивлённо приподнялись. — Неужели, совсем нелюбопытная?

— Любопытная. И даже очень. Порой — сверх всякой разумной меры. Но я знаю несколько «золотых» армейский правил. И папа в своё время просветил, и некоторые другие люди, большое им спасибо, потом дополнили…. Одно из этих правил гласит: — «Никогда не расспрашивай „грушника“ о том, как он провёл прошлогоднее лето. „Грушник“, конечно, ответит. То есть, изложит — подробно и доходчиво — официальную казённую версию, согласованную с высоким Руководством. Но не более того…». Зачем же нам с вами, отче, время попусту терять? Цветастые байки рассказывать я и сама умею. Причём, качественно и с душой.

— Какой же из меня — «грушник»? Уже лет восемь с половиной, как вышел в отставку…

— На этот случай существует особое «золотое» правило, — загадочно и многозначительно прищурилась Алина. — Оно гласит: — Бывших «грушников» не бывает. Бывает — действующий резерв. А ещё — подлые предатели, которые, рано или поздно, получат пулю в жирный затылок. Или, к примеру, кружку сладкого чая с радиоактивными нуклидами. Тут, уж, как кому — по заслугам и делам его…. Вы же, отче, не подлый предатель? Тогда, понятное дело, дисциплинированный резервист…

— Кха-кха-кха! — закашлялся старец. — Ну, и молодёжь пошла. Беспримерно шустрая…. Хотя, кажется, я понял, откуда ветер дует, — в его тёмно-карих глазах мелькнули озорные светлые искорки. — Это тебе, дщерь Божия, Маня Кузнецова наплела всякого и разного. И, в конечном итоге, слегка заморочила юную голову…. Я угадал?

— Про «заморочила» ничего сказать не могу. Но рассказывала мне тётя Мариша много правильного и полезного. Спасибо ей за это.

— Ах, да. Запамятовал. Данная беспокойная и речистая особа, ко всему прочему, приходится Серёге Наумову двоюродной сестрой. Тогда многое становится понятным. Да, уж. Раскладец…. Кстати, голубка юная. Марьяшкиным россказням надо верить — максимум — процентов на пятьдесят. Не больше.

— Почему это?

— Во-первых, Маринка является отвязанной фантазёркой. А, во-вторых, она в нашей Конторе — без году неделя. Всего-то годика три с половиной, как влилась в славные Ряды.

— Обманываете вы меня, отче, — обиделась Аль. — Грех это.

— Вот те крест! — картинно перекрестился на старообрядческий манер Амвросий. — Делать мне больше нечего, как обманывать молоденьких и симпатичных девиц. Три с половиной года, штатским гадом буду…. Дело было так. В туманном городе Лондоне, негаданно и нежданно, объявился кровавый маньяк. Оговорюсь, не простой маньяк, а подземный. Безобразничал, тварь позорная, только находясь на территории лондонского метрополитена. То бишь, резал-убивал женщин облегчённого поведения, подражая знаменитому Джеку Потрошителю. Английская полиция с ног сбилась, но преступника так и не смогла поймать. Руководство Скотланд-Ярда, воспользовавшись мудрым советом тамошней королевы, обратилось за помощью в Москву. Наши отправили в Лондон спецгруппу во главе с подполковником Артёмом Беловым. Маньяка, понятное дело, выследили, изобличили, поймали и обезвредили. Но дело, собственно, не в этом…. Мариночка тогда обучалась на последнем курсе одного из лондонских Университетов, причём, по весьма скучной и прозаической специальности: — «Торговый и стратегический маркетинг на развивающихся и конкурентных рынках». Обучалась, веселилась, ходила на студенческие вечеринки, а о романтической доле «рыцарей плаща и кинжала» даже и не мечтала. Но, вот, случилось очередное зверское убийство, и следы привёли доблестных сыщиков в студенческое общежитие. Так Манюня и познакомилась со старшим лейтенантом ГРУ Евгением Кузнецовым, армейское прозвище…. Э-э, стоп. Это уже лишнее. Кузнецов и Кузнецов…. Значится, познакомилась, влюбилась, разговорила — под жаркие поцелуйчики — доверчивого Женьку, после чего активно подключилась к поиску означенного маньяка и оказала спецгруппе бесценную помощь. Потом была весёлая свадебка, полугодичные закрытые курсы при российском ГРУ, получение звания младшего лейтенанта и зачисление в специализированное подразделение…

— Никогда бы не подумала, — в очередной раз удивилась Алина. — А что тётя Маришка делает в Австралии? Почему её так интересует поселение Форт Томпсон? Вернее, Круппендорф?

— Выполняет задание высокого Руководства, — чуть заметно передёрнул широченными плечами необычный старец. — Какое задание? Не знаю, да и знать не хочу. Потому как — не положено. Круппендорф? Им не Матильда интересуется, а я. Должностные обязанности такие. Я попросил Маняшу немного помочь, а она обратилась к тебе, отроковица. Обыкновенная межведомственная взаимопомощь. Не более того…. Ну, славненько мы с тобой потрепались?

— Славненько.

— Понравились друг другу? Нашли общий язык?

— Понравились, — смешливо улыбнулась Аль. — Нашли.

— Тогда займёмся текущими делами, — посуровел лицом Амвросий. — Для начала переходим на австралийский диалект английского языка.

— Принято. Перешла. Что дальше?

— Познакомь-ка, голубка, меня со своими подопечными. Пусть вылезают из машины. В Алексеевку направимся пешочком, а твой приметный грузовичок мои ребятишки спрячут в надёжном месте. Дай-ка, отроковица, ключик зажигания. Да и свой мобильник — для профилактических мероприятий.

— Не вопрос. Держите…. Прошу к машине, отче, — вежливо пригласила Алина. — Отряд, покинуть виману! Быстрей! Строиться! Первый ряд — девушки! Молодые люди располагаются за ними! Офицерскому составу пройти на правый фланг! Правый — для вас, для меня — левый…. Боец Ари!

— Я!

— Ты — на настоящий момент — офицером не являешься. Изволь сместиться к центру!

— Есть!

— Строга ты с ними, отроковица, — одобрительно прошептал новый знакомый. — Прямо-таки, мать-командирша…

— А то, — также тихо ответила Аль. — Как учили старшие товарищи…. Итак, подчинённые, представляю вам хозяина здешних мест. Его зовут — «старец Амвросий». Можно обращаться и так — «отец Амвросий». На время моего отсутствия он будет являться вашим прямым и непосредственным начальником — с самыми широкими полномочиями. Слушаться его беспрекословно! Всем всё ясно? Смотрите у меня, оглоеды! Система, если кто-то подзабыл, строга и беспощадна к…, к различным проявлениям непослушания…. Прошу, отче.

— Здравствуйте, бойцы! — сделав шаг вперёд, неожиданно гаркнул старец.

— Здрасьте, привет, доброго дня, — прозвучали вразнобой ответы.

— Да, слабовато у вас, отроки, с выучкой, — недовольно скривился Амвросий, после чего — с отеческими нотками в голосе — пообещал: — Ничего, братцы, исправим ситуацию. И строем вас, неженок, обучим ходить, и вообще…. Значится так. Сейчас определю на постой. Всё, как и полагается — женская изба, мужская изба. Легкомысленные глупости у нас не приветствуются. Обустроитесь, получите матрасы, подушки и постельное бельё. Умоетесь с дорожки по-быстрому. Потом вас пригласят на ужин. После ужина — отбой. Алексеевка — крестьянская деревня. Здесь рано ложатся спать и рано встают. Уклад такой жизненный, заведённый издревле…. Последнее. Сейчас раздам вам тканевые лоскуты, пропитанные специальным составом. Тщательно закрепите эти тряпочки на одежде, например, обмотайте-завяжите вокруг пуговиц. Назначение лоскутов? Опознавательные знаки для наших сторожевых псов. Мол: — «Я свой, поэтому кусать меня не надо…». Подходи, паства, по одному! Разбирай чудодейственные тряпицы…. Ну, все справились с поставленной задачей? Тогда — за мной…

* * *

По обеим сторонам дороги выстроились крепкие деревенские дома, от которых на путников равнодушно поглядывали, чутко втягивая чёрными носами воздух, лохматые серые псы самой зверской наружности. Дождя не было, но на западе, где висели мрачные тёмно-фиолетовые тучи, по-прежнему гремело.

«Экзотическое местечко!», — восторгалась про себя Алина. — «Самая натуральная патриархальная старина. Примерно в таких живописных декорациях снимался знаменитый советский фильм — „Угрюм-река“. Рубленые избы-пятистенки с квадратными окнами. Причём, рубленые из толстенных стволов эвкалипта. Резные наличники и ставни. На коньках крыш — гнёзда аистов. Скворечники на длинных шестах, вкопанных в землю. Колодцы-журавли. Чёрные треугольники погребов…. А это, надо понимать, тщательно огороженный по периметру скотный двор. Стайка пёстрых куриц, возглавляемая голенастым красавцем-петухом. Какой хвост! Прямо как у павлина — рыже-зелёный. Голенастые телята. Разномастные бараны и овцы. Упитанные хрюшки. Белоснежные рогатые козы. Гуси и утки беззаботно плещутся в прямоугольном пруду…. Высоченный сарай непонятного назначения. Второй, третий. Длинный-предлинный бревенчатый барак. Умиротворённое мычанье. Коровник, понятное дело…. Ага, церквушка, возведённая на солидном высоком фундаменте, сложенном из красно-белых гранитных валунов. Красивая и элегантная, ничего не скажешь. Когда-то очень давно, будучи наивной первоклашкой, я ездила с родителями — на весенних каникулах — в карельские Кижи, любоваться на тамошние деревянные православные Соборы. Здешняя церковь, вне всяких сомнений, приходится тем знаменитым Соборам архитектурной „родственницей“. Только маленькая она…».

— Чем здесь так пахнет? — негромко спросил шедший рядом Свенн. — Незнакомо, своеобразно, тревожно.

— Недавно заготовленным силосом, свежим коровьим навозом и печным дымком, — пояснила Аль. — Русской деревней, короче говоря…. Откуда жарким летом взялся печной дымок? Коптильни, скорее всего, работают…

— Рота, стой! Раз, два, — скомандовал старец Амвросий. — Отроки — направо. Отец Фёдор вас доведёт до пристанища, — указал рукой на тощего-тощего монаха в тёмно-синей рясе. — Отроковицы-красавицы, пожалуйте налево. Матушка Ефросинья проводит вас, — кивнул головой в сторону дородной женщины в коричневом длинном плаще-балахоне, голова которой была плотно обмотана платком того же цвета.

Примерно полтора часа ушло на обустройство. Потом странников позвали на ужин, в отдельную избу.

Деревянный пол в горнице был покрыт — по краям — пёстрыми домоткаными половичками, между которыми располагался длиннющий обеденный стол, застеленный серыми льняными скатертями. По периметру стола располагались массивные деревянные табуретки, а скатерти были плотно заставлены разнокалиберной посудой со снедью и напитками. Уже наступил вечер, печально догорал австралийский малиново-бордовый закат, поэтому в комнате — и тут, и там — разместились бронзовые подсвечники с зажжёнными восковыми свечами.

«Ничего металлического из посуды на столе не наблюдается», — автоматически отметила Алина. — «Кувшины, кружки и тарелки — керамические. А блюда, миски, ложки и двузубые вилки — деревянные. Староверы, как-никак…. Почему отсутствуют ножи? Хороший вопрос. Чтобы пришлые неумёхи случайно не порезались? Следовательно, тётя Маришка ничего не утаила от ушлого старца Амвросия? То есть, передала — слово в слово — мой телефонный рассказ? Ну-ну…».

— Проходите, гости дорогие! Проходите! — приветливо улыбаясь, пригласила матушка Ефросинья. — Присаживайтесь. Не стесняйтесь. Будьте как дома. Отведайте, что Бог послал…

— Как устроились? — спросила Аль у сидящего рядом Свенна. — Какие впечатления?

— Неоднозначные, — задумчиво улыбнулся юноша. — Много странного и непривычного. Мебель, к примеру. Простыни, одеяла, подушки. Дощечки с красивыми цветными картинками у входа. Отец Фёдор сказал, мол, это — «иконостас»…. А пахнет в жилом помещении очень приятно. Пучки сушёных земных трав развешаны на стенах…. Не расскажешь о здешних блюдах и напитках?

— С удовольствием расскажу. В этом пузатом кувшине, судя по запаху, русский квас. В этом — фруктовый морс. Здесь — тушёные овощи: морковь, репа, капуста. На деревянном блюде — варёная говядина…

— А здесь что? — тыкая указательным пальчиком в глубокую керамическую миску, разрисованную по бокам весёлыми синими и жёлтыми петушками, спросила Ари. — Золотистое такое. Ароматное.

— Куриные окорочка.

— Окорочка? Интересно…. Откуда они берутся?

— Очень занимательная и романтичная история, — ухмыльнувшись, заверила Алина. — Слушайте, господа любознательные мирранские туристы…. На планете Земля обитают птицы, именуемые — «курицы». Очень гордые и свободолюбивые создания, доложу я вам. Когда курица (конкретная курица, эвкалипты стройные), попадает в капкан, расставленный коварным охотником, то она не может смириться…. Смириться — с чем? С тяжёлой и позорной рабской долей, сосёнки точёные. И тогда она — острым клювом — отгрызает себе ноги…. Сама курица, сны страшные и запредельные, улетает, активно работая крыльями. А её окорочка, как гласят местные легенды, остаются в капкане. Как-то, вот, примерно так…. Приятного аппетита, соратница!

— Не обращай внимания, — посоветовал Томас. — Это наша командирша, дабы повысить авторитет, упражняется в местном юморе…

— Я и не обращаю, — высокомерно поморщилась Ариса. — Любопытно, не более того. Хотя…. Госпожа командирша.

— Да, слушаю. Чем могу помочь?

— Гербом. Вы же знаете, что после успешного возвращения из «Первой Дороги» мирранам можно вносить изменения в личные гербы?

— Знаю.

— Я бы хотела, чтобы на моём гербе, после возвращения на Мирру, наличествовало изображение…

— Курицы?

— Да. Именно — этой гордой птицы.

— Хорошо. Будет, — пообещала Аль. — Нарисую. Во всех ракурсах. С многочисленными вариациями и подробностями. Но только потом. Если ты, ясный эвкалиптовый пенёк, не передумаешь…

Ужин заканчивался. Общий разговорный фон затихал, затихал, затихал…. Над столом всё чаще слышались, летая туда-сюда, сладкие затяжные зевки.

В горнице появился тощий монах Фёдор и известил:

— Старец Амвросий ждёт отроковицу Алину для серьёзного разговора.

— Слышали, соратники и соратницы? — поднимаясь на ноги, строгим голосом спросила Аль. — Я пошла — серьёзные разговоры и беседы разговаривать. А вы, усталые и сытые странники, извольте заканчивать трапезу и следовать к местам ночной дислокации…. Всё ясно? Матушка Ефросинья, проследите, пожалуйста.

— Прослежу, девонька. Прослежу. Иди с Богом, не беспокойся…

* * *

Они вышли из избы и направились в сторону церквушки, чей тёмный силуэт виднелся, такое впечатление, прямо под жёлтым диском Луны. Тихая австралийская ночь старательно и любезно подсвечивала дорогу яркими звёздами.

— Тучи ушли, — заметила Алина.

— Ушли, — помолчав, подтвердил Фёдор. — Надолго ли?

— Завтра узнаем.

— Это точно. Мудра ты, отроковица.

— Стараюсь. Мечтаю дослужиться до генеральских лампасов.

— Хорошее дело. Одобряю.

На юго-западе послышался далёкий тревожный гул. Монах, напряжённо вглядываясь в ночную темноту, остановился.

— Вертолёт? — насторожилась Аль.

— Не в этом дело, — шмыгнул носом Фёдор. — Вертолёт и вертолёт. Мало ли их, винтокрылых, летает? Собаки странно себя ведут. Слышишь? Повизгивают приветливо…. В чей адрес, интересно, повизгивают?

 

Глава двадцать третья

Вечерние и ночные разговоры

Австралия, западнее Большого Водораздельного хребта, деревня Алексеевка и её окрестности.

Молодые люди ушли.

Выждав несколько минут, Исидора заняла (в папоротниках), сидячее положение и шёпотом резюмировала:

— Непроста эта русская девушка Аль. Ох, непроста. На ходу, что называется, подмётки режет….

Она ещё немного поболтала-пообщалась сама с собой (вернее, с собственным внутренним голосом), в результате чего пришла к пониманию того, что одной ей с этим заковыристым делом не справиться и надо срочно звать на помощь опытного Эрнандеса. А поняв это, вытащила из кармана джинсов мобильный телефон.

— Приветствую тебя, хрустальная королева моего глупого и бесконечно-наивного сердца! — искренне обрадовался звонку Смок. — С искренним восторгом наблюдаю на экране монитора крохотную светло-жёлтую точку. Это хитрая и бесконечно-современная аппаратура «миссис Тэтчер» продолжает усердно сканировать местопребывание твоего сиреневого мобильника…. Никак, соскучилась? Не верю собственному правому уху…

— Соскучилась, не без этого, — согласилась Исида. — Я тоже рада тебя слышать, смуглолицый аргентинский мачо…. В скольких километрах ты находишься от меня?

— Что-то в районе ста семидесяти. Плюс-минус пятёрка. Появился веский повод для сердечной встречи?

— Для срочной встречи, милый.

— Понял, не дурак…. Слышу, у тебя там гром гремит?

— Ага. Только не здесь, а северо-западнее. А в местности, где я сейчас нахожусь, дождя нет. Даже ласковое вечернее солнышко игриво проглядывает сквозь рваные бело-серые облака.

— Это просто замечательно. Нет слов…. Ты, дожидаясь меня, останешься на месте?

— Если и отъеду, то недалеко. На пару-тройку миль. Увидишь на своём мониторе. До встречи?

— До скорой встречи, моя актриса.

— Гениальная театральная актриса?

— Гениальней не бывает, — поспешно заверил Эрнандес. — Да и быть, в принципе, не может. Нигде и никогда. Безвозвратно и навсегда…

Исидора, мечтательно вздохнув, отключила трубку и отправила её обратно в карман.

А потом началась упорная и беспощадная борьба. Не на жизнь, а на смерть…

Кто и с кем боролся? Естественно, расчётливое благоразумие с неуёмным и наглым любопытством. Потом расчётливое благоразумие призвало на помощь элементарную осторожность, а неуёмное любопытство, насмешливо подмигнув, подключило к процессу природный южноамериканский авантюризм.

Схватка получилась бескомпромиссной и жаркой. Через некоторое время, как не трудно догадаться, любопытство и авантюризм одержали полную и безоговорочную победу. Одержали, а после этого сбацали зажигательную ирландскую джигу — на костях поверженных противников.

Почему — ирландскую? Сугубо — для пущей запутки. То бишь, на всякий пожарный случай…

Исида, виновато покачав головой, направилась, стараясь шагать бесшумно, в сторону поляны, где располагался грузовичок странных беглецов. Вскоре, прислушавшись к советам разумного внутреннего голоса, она опустилась на землю и поползла дальше по-пластунски.

«Вон — растёт отличный куст», — влез с подсказками неуёмный внутренний голос. — «В меру высокий. В меру густой…. Стоп, диверсантка вшивая. Пожалуй, достаточно. Отогни-ка, родимая хозяйку, пару веток. Осторожней, раззява платиновая! Не так резко…».

— Подползла, остановилась, отогнула, — шёпотом отчиталась Исидора. — Ну, и что мы видим? Сюрреализм какой-то. Так его и растак…

«Сюрреализм? Не, самый натуральный бродячий цирк шапито», — язвительно захихикал невыдержанный внутренний голос. — «Посмотри-ка на того рослого юнца! Офисные брюки со стрелками, яркие кроссовки, кожаная жилетка на голое тело, а на голове, и вовсе, красуется туристический накомарник. Да и остальные не лучше. Хи-хи-хи! Про девиц, вообще, промолчу. Надо же было — так вырядиться. Ой, держите меня семеро! Бестолковые космические пришельцы, ничего не смыслящие в сегодняшней земной моде. Что с них взять? Переодевались-то без должного пригляда-присмотра. Ничего, сейчас Алина быстро наведёт порядок, она — девушка с характером. Х-ммм, однако…».

— Что такое? Почему ты не закончил фразу? — тихонько поинтересовалась Исида. — Хотя, кажется, понимаю…. Странные какие-то эти инопланетяне. Заторможенные слегка, медлительные, с угловатой — на мой опытный сценический взгляд — пластикой. Не все, конечно. Но большинство. Очередная странность странная. Впрочем, я могу и ошибаться. Театральная мнительная мнительность, так её и растак…

Наконец, одежда была приведена в надлежащий вид, путники забрались в машину, и фермерский грузовичок, размеренно пыхтя усталым колорадским жуком, укатил.

Исидора вернулась обратно, за поворот. Завела верную «Тойоту», и, развернувшись в три с половиной приёма, выехала на асфальтовое шоссе. Проехав по дороге с полкилометра, она, высмотрев подходящее местечко, сбросила скорость и плавно повернула руль, после чего машина медленно въехала в густые заросли молодых акаций.

«Отлично спрятались», — одобрил азартный внутренний голос. — «И с дороги не видно, если, конечно, специально не всматриваться. Да и с воздуха, наверняка, аналогично…. Поцарапали, ясные звёздочки австралийские, кузов верного авто. Не без этого. Бывает. Ветки акации, они богаты шипами. Не расстраивайся, пожалуйста. Ничего страшного, потом, когда закончится это необычное приключение, нужно будет заскочить на фирменную станцию техобслуживания. Мастера что-нибудь обязательно придумают…».

Исида, пробормотав в адрес внутреннего голоса нечто похожее на: — «Сам дурак», выбралась из «Тойоты» и насторожилась — где-то негромко и размеренно пиликало. Осторожно раздвинув колючие ветки акации, она посмотрела наверх — по небу медленно и печально передвигалась крохотная тёмная точка.

«Мотодельтаплан чешет со стороны деревни», — недоверчиво хмыкнув, сообщил подозрительный внутренний голос. — «Ага, развернулся и взял курс строго на север. А что у нас находится на севере? Да, почитай, ничего интересного — сплошные леса, холмы, пустоши и болота. Очередная загадка. Вернее, дополнительный элемент навороченной шарады…».

* * *

Когда солнечный диск уже вплотную приблизился к далёкой буро-бордовой линии горизонта, на шоссе показалась тёмно-серая японская малолитражка. Показалась, подъехала, остановилась, постояла с минуту, словно бы размышляя о чём-то своём, после чего резко развернулась и, сдав задом в акациевые заросли, припарковалась рядом с «Тойотой».

Из машины вылез Смок и, белозубо улыбнувшись, предложил:

— Может, любовь моя хрустальная, поцелуемся? Не виделись уже — чёрт знает сколько времени…

Минут через пять-семь, с явной неохотой отрываясь от жадных и горячих женских губ, он попросил:

— Расскажи, пожалуйста, театральная дива, о событиях последних часов. Ну, понятное дело, и о достигнутых успехах.

Исидора, не без законной гордости в голосе, рассказала-доложила.

— Значит, деревня российских переселенцев? — обрадовано прищурился Эрнандес. — Причём, обосновались они здесь ещё в первой половине прошлого века? Много-много лет тому назад? Неплохо. В том плане, что перспективно…. Оказывается, что данный «русский след» имеет очень глубокие славянские корни. Господин Окружной прокурор, безусловно, обрадуется этой информации. Да и важные ребята из Министерства будут довольны…. Предлагаешь, мечтательная авантюристка, посетить Алексеевку? Тайно, естественно? Преследуя шпионские цели и задачи? Ну, не то, чтобы шпионские. Скорее, уж, наоборот…

— Я всё поняла, милый. Не продолжай. Не растекайся — лишний раз — по древу…. Да, предлагаю. Более того, решительно настаиваю.

— Хорошо, уговорила. Можно и наведаться. Почему бы, собственно, и нет? Только, родное сердечко, э-э-э…

— Что такое? — нахмурилась Исида. — Наличествуют серьёзные трудности? Так сказать, технологического характера?

— Никаких особых трудностей и сложностей, — заверил Смок. — Ведь, с нами «миссис Тэтчер», начинённая и снабжённая — под самую завязку — всякими хитрыми прибамбасами, очень полезными в рутинной полицейской работе…. Хотелось бы, чисто на всякий случай, дабы не было фатальных разночтений, определиться с конечными целями и задачами. Что называется, пока мы с тобой пребываем на мирном берегу…. Вот, ты, прекраснейшая из дам, повстречавшихся мне на жизненном пути, что позабыла в Алексеевке? Что там тебя интересует?

— Конечно же, инопланетяне.

— Это в каком же, извини, разрезе? Можно чуть поподробней?

— Конечно, можно. Хочу, снедаемая жгучим любопытством, узнать следующее. Что случилось со звездолётом космических пришельцев? Куда они сейчас направляются? Что собираются делать? Причём здесь русская девушка Аль? Поймают их спецслужбы, в конце-то концов, или же нет? Ну, и ещё всякого…. Продолжить?

— Спасибо, не надо. Я предполагаю, что перечень вопросов, терзающих твой светлый разум, может быть очень длинным. Дай Бог, до рассвета завершить перечисление. В лучшем случае. Если повезёт.

— А тебя, мой храбрый идальго, инопланетные гости, попавшие в беду, совершенно не интересуют? — ехидно хмыкнула Исидора. — Позволь не поверить, записной любитель Джека Лондона…

— Интересуют, конечно, — смущённо улыбнувшись, признался Эрнандес. — Но, пардон, сугубо в меру.

— В меру — это как?

— Я же, легкомысленная сеньора, нахожусь на Службе. Расследую, если ты позабыла, убийство чилийского подданного Диего Орлана. Двадцать три пули — не шутка. Тем более, последняя — контрольный выстрел — прямо в лоб. Дело находится на личном контроле у господина Министра внутренних дел. Всё всерьёз, без детского лепета. На кону стоит не только судьба моего очередного отпуска, но и вся карьера в целом.

— Карьера — дело святое, — вздохнула Исида. — Я всё понимаю.

— Это хорошо, любимая…. Вот, если бы я находился в заслуженном отпуске, тогда — совсем другое дело. В том смысле, что с удовольствием побегал бы за этими юными гуманоидами из НЛО. Подчёркиваю, с громадным и искренним удовольствием. Как породистый охотничий пёс за наглым толстым кроликом. Штатским пижоном буду…. Поэтому мы, роднулька, поступим следующим образом. Ты, симпатичнейшая из блондинок, сосредоточишься на инопланетных делах. А я займусь сбором…э-э-э, другой информации.

— Какой?

— Той, что поможет мне завершить расследование и успешно уйти в отпуск. Причём, чем быстрей, тем лучше…. Согласна?

— Договорились. Что дальше?

— Будем готовиться к предстоящему визиту. Пройдёмте, трепетная сеньора, на свидание с «миссис Тэтчер». Прошу…

Смок, подойдя к «малолитражке», нажал пальцем на нужную кнопку крохотного пульта. Раздался тихий щелчок, ещё через секунду — бесшумно и плавно — распахнулась задняя дверца автомобиля.

— Ничего себе — багажничек. Объёмный и вместительный, — восхитилась Исидора. — А, кажется, поняла. В «миссис», просто-напросто, не предусмотрено задних пассажирских сидений. Более того, вся эта часть машины отведена под солидное складское хозяйство. Верно?

— Ага. Под складское хозяйство. А также под полноценный оружейный арсенал, профессиональную гримёрку и под рабочий гардероб…. Так-с, вынимаем — для начала — эти два пакета-свёртка.

— Что в них?

— Спецодежда. Извлекай, смотри, изучай…. Ну, что скажешь, капризная столичная модница?

— Тёмно-тёмно-серый комбинезон. Почти чёрный. Размерчик, похоже, мой. Странный цвет, непривычный…

— Ткань покрыта специальным составом, — пояснил Эрнандес. — Чтобы не отражался лунный и звёздный свет. Или, к примеру, луч карманного фонаря.

— А почему он такой тяжёлый?

— Из-за кевларовой нити, защищающей жизненно-важные части нежного человеческого тела. В частности, грудь и спину.

— Защищающей — от чего?

— От пуль, радость моя. Не от всех, конечно. В основном, от пистолетных. Против нарезного оружия эта ткань, увы, бессильна…

— В нас, что же, будут стрелять? — наморщив лоб, забеспокоилась Исида. — То есть, могут?

— Будем надеяться, что нет…. Это — защитный шлем. На нём закреплён компактный прибор ночного видения. Щёлкаешь чёрным тумблером — он опускается и включается. Щёлкаешь обратно — поднимается и выключается. Всё ясно?

— Ага. Так точно.

— Молодец, звезда австралийских театральных подиумов. Ещё в шлем встроены специальные наушники. Когда я подниму вверх указательный палец правой руки, то нажмёшь на эту кнопочку, расположенную на шлеме чуть выше левого уха.

— А зачем?

— Всё сама поймёшь, симпатяшка догадливая, — пообещал Смок. — Так, что ещё? Ботинки, понятное дело. Рабочий планшет со шпионскими причиндалами…

— Оружие, — подсказала Исидора.

— Возьму, пожалуй, верный и многократно-проверенный «Глок». Да и бельгийский метательный нож, для пущего куражу, прихвачу. Мол, запас кармана не тянет.

— А мне?

— Обойдёшься.

— Почему?

— Потому. Чтобы с женского испуга, между делом, не загубила Душу невинную…. Так-с. Ты, кажется, говорила, что со стороны деревни доносился сердитый собачий лай?

— Было дело. Доносился.

— Прихватим по специальному брелку…. Ага, нашёл. Смотри, если повернуть эту круглую штучку вправо, то включится микроволновый излучатель.

— Собаки испугаются и убегут?

— Нет, просто примут нас за своих.

— Понятно. Теперь уже можно переодеваться? Нудный инструктаж, надеюсь, закончен?

— Если бы, — улыбнулся Эрнандес. — И почему все женщины — такие нетерпеливые? То есть, торопливые — до полной невозможности? Вдумчивый и развёрнутый инструктаж, любовь моя зеленоглазая, он только начинается и займёт минут пятнадцать. Во-первых, отключаем — прямо сейчас — мобильные телефоны…

* * *

Разведчики, задействовав приборы ночного видения, подошли к Алексеевке уже в темноте.

— В относительной, кенгуру сумчатые, темноте, — доставая из объёмного рабочего планшета нечто, напоминающее большие ножницы, недовольно проворчал Смок. — Тучи, твари коварные, как назло, ушли. Луна безобразно-яркая. Звёзды — наглой весёлой стаей — высыпали. Ладно, будем надеяться на светоотражающие свойства наших комбинезонов.

— Ты, милый, собрался разрезать колючую проволоку? — шёпотом уточнила Исидора. — Это не опасно? Ведь, могут услышать.

— Не услышат. Во-первых, до поселковых ворот — метров четыреста пятьдесят. Во-вторых, эта гидравлическая штуковина работает совершено бесшумно. Не мешай, пожалуйста, амазонка. Подожди немного…

Минут через пять Эрнандес сообщил:

— Проход к вашим услугам, госпожа театральная авантюристка. Что ты так неуверенно качаешь головой? Мол, утром эту приметную дырку в изгороди заметят? Нам-то что до того? В том смысле, что утром нас поблизости не будет. Отъедем в сторону, акации колючие, на энное количество километров…. А может, и не заметят. В этом месте — как раз за проволочной изгородью — растут высокие ягодные кусты. Кажется, смородина…. Всё, заходим. Как и договаривались — больше ни слова. Я имею в виду, находясь на территории данного подозрительного поместья. Общаемся, то бишь, только на языке жестов…. Готова?

— Веди, мой отважный командир…

Они, пройдя метров сто двадцать между рядами смородины, оказались на широкой гравийной дорожке.

Смок, шагавший первым, неожиданно остановился.

«Что-то случилось?», — напряглась Исида. — «Ага, впереди — через окуляры прибора ночного видения — замаячили два низеньких ярко-зелёных силуэта. Остромордые, с ушами…. Деревенские злые собаки? Как бы ни подняли, предварительно искусав от души, тревогу…».

Но псы и не думали нападать. Даже лаять не стали. Приветливо поурчав и бодро попрыгав туда-сюда, они убежали.

Эрнандес чуть заметно махнул левой рукой, мол: — «Двигаемся дальше, авантюристка. Хотела приключений? Получай — по полной…».

Вскоре впереди замелькали-обнаружились контуры разномастных деревенских строений, над которыми — ярко-выраженной доминантой — возвышалась тёмно-тёмно-зелёная…ракета.

«Да, ну. Какая ещё — к нехорошей матери — ракета? Церковь с крестиком, скорее всего», — облегчённо выдохнула Исидора. — «Чего только не померещится — после этих дурацких инопланетных происшествий…. Ага, ещё парочка лохматых псин нарисовалась. Серьёзные ребятки — эти русские староверы. Берегутся, так их и растак…. Вот же, непруха. Собаки принялись радостно повизгивать. Того и гляди, бросятся, вывалив на сторону мокрые языки, в объятия…. На юго-западе характерно загудело. Вертолёт? Ага, псы, слава Богу, убежали. Зато появились люди. Идут, особо никуда не торопясь. А теперь, и вовсе, остановились…. Э-э-э, две девушки? Нет, девушка и бородатый, очень худой мужчина в длинном мешковатом балахоне. Может, служитель тутошней церкви?».

— Вертолёт? — спросил девичий голос.

— Не в этом дело, — задумчиво шмыгнул носом мужчина. — Вертолёт и вертолёт. Мало ли их, винтокрылых, летает? Собаки странно себя ведут. Слышишь? Повизгивают приветливо. В чей адрес, интересно, повизгивают? Ну-ну…. Ладно, может, просто показалось. Пошли, будущий генерал, дальше…

«Непростые монахи проживают в этой затрапезной деревушке», — отметился высказыванием попритихший было внутренний голос. — «Подозрительные такие все из себя, осторожные. В том плане, что, безусловно, обученные…. А девица, определённо, Аль. Это весьма кстати. Куда, интересно, она направилась — на ночь глядя? И почему бородатый доходяга величает её — „будущим генералом“? Уточню вопрос. Генералом — чьей армии? Чуть в стороне, отмечу, что-то развешено на длинных верёвках. Переливается всеми оттенками серого и светло-светло зелёного. Кажется, одежда. Платья, рубашки, куртки, штаны и так далее…».

Исида, мысленно попросив внутренний голос заткнуться, тихонько потянула Хавьера за рукав комбинезона, мол: — «Следуем за ними, идальго…».

Два ярко-зелёных силуэта поднялись по лесенке на церковное крылечко. Негромко хлопнула входная дверь.

«Какое необычное и солидное сооружение!», — известил упрямый внутренний голос. — «Это я церквушку имею в виду. Построена из толстенных брёвен. Кроме того, украшена — везде и всюду — искусной резьбой. Да, полюбоваться бы этим чудом архитектурного зодчества в обычной обстановке. То бишь, при дневном свете…».

Смок, выждав с минуту, сделал рукой круговое движение, мол: — «Обходим здание…».

Слева к церкви примыкал небольшой приземистый флигелёк, в котором блёкло светилось одинокое квадратное оконце.

«Ночные визитёры прошли во флигель», — решила Исидора. — «Но что делать дальше? Окошко плотно закрыто. Да и находится высоко над землёй. Ничего не слышно и не видно. Только смутные серые тени заполошно мелькают. Ага, вроде угомонились…».

Эрнандес — совершенно бесшумно — взобрался на массивный гранитный фундамент и ловко закрепил на нижней планке оконной рамы какой-то крохотный предмет. Спрыгнув на землю, он, молча, продемонстрировал указательный палец правой руки.

Исида, понятливо кивнув головой, нажала пальцем на крохотную кнопку, встроенную в шлем. В наушниках тихонько запищало, затрещало, а потом голос пожилого человека хлебосольно предложил — слава Богу, на английском языке:

— Отведай-ка, отроковица, медовухи. Напиток, так сказать, местного изготовления. Сварен, естественно, по старинным русским рецептам. Пей, не сомневайся. Она совсем не крепкая. Восемь-десять алкогольных градусов, не больше. Не захмелеешь.

Смок, изобразив скупыми жестами, что у него образовались срочные дела, и ободряюще кивнув защитным шлемом, удалился в темноту.

— Спасибо, отче Амвросий, — через полминуты вежливо поблагодарил девичий голосок. — Очень вкусный и духовитый напиток…. Не вернёте ли мобильный телефон? Надо сделать один звонок.

— Родителям?

— Да, им.

— Ничего не получится, милая Алина, — сообщил старик. — Твой мобильник давно уже пеленгуют — все, кому не лень. В данный момент мой человек транспортирует данный «засвеченный» аппарат — на мотодельтаплане — на север.

— Чтобы сбить — всяких и разных — со следа?

— Это точно. Чтобы — сбить…. Курьер, находясь в воздухе, уже включал мобильник один раз. Звонил в справочную службу — интересовался подробным прогнозом погоды на завтра-послезавтра.

— Есть результаты?

— Конечно. Слышала — вертолёт недавно гудел? Это они, представители неизвестных спецслужб. Типа — взяли след. По крайней мере, так они, наивные, думают.

— А что будет дальше? — поинтересовалась Аль. — Не поймают ищейки смелого пилота?

— Не поймают. Храбрый пилот скоро приземлится в нужном месте. Приземлится и превратится в отвязанного мотоциклиста. То бишь, пересядет на мощный мотоцикл, предназначенный для спортивных кроссов по пересечённой местности. Будет — часов десять-двенадцать — неустанно рассекать между северными холмами, пустошами и болотами. Естественно, останавливаясь через каждые пройденные тридцать-сорок километров и звоня по всяким нейтральным, общеизвестным номерам…

— Звоня — мужским голосом?

— За кого ты меня принимаешь, отроковица? — обиделся Амвросий. — За лоха чилийского? За штатского недотёпу, пороха не нюхавшего? Девушка, медведи белоснежные, управляет мотодельтапланом. Она же, опытного байкера изображая из себя, и на мотоцикле будет кататься…. Ещё о чём-то хочешь спросить?

— А как же мои папа и мама? Волнуются, ведь…

— Уже, поверь, не волнуются. С ними связались и всё обрисовали — в успокаивающих акварельных красках. Всё? Ну, только чёткие реалии сегодняшнего дня, имеющие место быть. То есть, только факты…. Перспективы будущего? Они же туманны, как я понимаю…. Вот, каковы твои ближайшие планы, юная красотка? Что можешь поведать о них? Хотя, с ближайшими, как раз, всё понятно.…А, извини, планы долгосрочные? Стратегические, так сказать? Молчишь?

— Я сама толком не знаю, — помолчав, призналась Алина. — Так, только смутные намётки. В том смысле, что существует несколько дельных вариантов. Пока ещё не выбрала — окончательного.

— Вот, и я, собственно, о том же самом толкую…. Всё, заканчиваем со слюнявой гражданской лирикой. Переходим к насущным, то бишь, военно-бытовым вопросам…. Большую часть своей инопланетной банды на меня, отроковица, планируешь сбросить? Мол, присмотрите, дяденька, за неразумными чадами на время короткое? Мол, разгребёмся с текущими заморочками и, ей-ей, заберём? Мол, туристы космические, они мирные и тихие, никаких — даже малейших — хлопот не доставят? Правильно я понимаю суть текущего момента?

— Правильно, отче. Оставляю на ваше попечение. Тихие, мирные и беззащитные. Присмотрите за ними, пожалуйста. Заберём — при первой же возможности…

— Верю, — пророкотал старик. — Тебе, курносая отроковица, верю. Всё сделаю. В рамках желаний своих искренних и сил скудных. В меру скудных, ясен пень.…Теперь о конкретных вещах. Кто пойдёт с тобой?

— Ещё трое. Девушка и двое юношей. Оптимальный состав. Проверенные ребята. Как я понимаю.

— Тебе, зеленоглазка рыженькая, видней. Спорить не буду…. Когда вы должны прибыть в Мельбурн?

— Послезавтра утром. Опаздывать не велено.

— Велено. Не велено. Детский сад какой-то, право слово…

— Наметились трудности? — предположила девушка.

— Есть такое дело, отрицать не буду. Половина штата оцеплена спецназом. По дорогам и просёлкам целенаправленно бродят вооружённые патрули. Профессиональные засады — в местах вашего возможного появления — расставлены. А главное заключается в том, что спецслужбы взяли под бдительный и неусыпный контроль все переправы через реку Дарлинг. Да и полицейские катера снуют — практически без отдыха — по широким речным просторам. Как можно добраться до Мельбурна, не форсировав Дарлинга?

— Намекаете на то, что надо переждать в Алексеевке неделю-другую? Мол, так будет безопаснее?

— Ни на что я не намекаю, — недовольно хмыкнул Амвросий. — Возраст уже не тот, чтобы с девушками играть в намёки и глазки — им же, юным прелестницам — строить…. Смотри, отроковица, на карту. Это — асфальтовая дорога, по которой вы добрались до поворота на нашу Алексеевку. Едете по ней в прежнем направлении, то бишь, на восток. Через тридцать пять километров, возле приметного красно-белого валуна, свернёте направо, на просёлок. Следуйте по нему до перекидного моста через бойкий ручеёк. Там вас будет ждать одна шустрая молодая особа, лет на восемь-десять постарше тебя. Зовут — «Варварой». Откликается также и на — «Варю». Она вас, путников беспокойных, и переправит через Дарлинг. Как переправит? На чём? Не знаю. Наверное, как получится…

— Только переправит через реку? — уточнила Аль. — А дальше?

— Варюша у нас девушка суровая, гордая и свободолюбивая. Хотя…. Попроси её, отроковица, о дополнительной помощи. Мол: — «Добрая тётенька, не бросайте беззащитных малолеток на произвол судьбы. Доведите, пожалуйста, до славного города Мельбурна. Укажите кратчайшую и безопасную дороженьку. Будьте такими добренькими. И вам это потом зачтётся. На Небесах бескрайних, ясный дубовый пенёк…». Глядишь, Варечка и смилостивится. Если, конечно, не взбрыкнёт. С неё, чертовки непредсказуемой, станется.

— Какой пароль предусмотрен при встрече? Отзыв?

— Это ты, Наумова, фильмов голливудских насмотрелась, — в очередной раз усмехнулся старик. — Пароли-отзывы отменяются. Варя будет одета в русский старообрядческий летний сарафан. Не ошибётесь. А вас она узнает по «алексеевской» машине. Выделю, так и быть, дельное авто. Не на грузовичке же, известном всему служивому люду, вам, бедолагам, рассекать по вечнозелёным просторам Австралии.

— Во сколько завтра мы встречаемся с Варварой?

— В районе трёх часов пополудни.

— Почему так поздно? — насторожилась Алина.

— Потому, что так надо. С утра я лично — самым тщательным образом — загримирую всех четверых…

— Э-э-э?

— Чему ты удивляешься, дочь моего боевого товарища? — в голосе Амвросия послышались мягкие отеческие нотки. — Фотографии с твоим милым веснушчатым личиком, сто пудов, уже розданы всем полицейским и спецназовцам. Да и внешность твоих подельников чересчур однообразно-узнаваемая. Надо, милочка, гримироваться. Надо. Причём, в обязательном порядке…

— Надо, значит, надо.

— Молодец, послушная и правильная девочка. Далеко пойдёшь…. А после наложения грима отец Фёдор вас сфотографирует. Потом и грамотные документы выправит…. Верно я говорю?

— И сфотографирую. И приличные документы выдам, — заверил трескучий фальцет. — Не вопрос. Учили в своё время.

— Заранее — спасибо, — поблагодарила Аль.

— Всегда — пожалуйста. Заходите на огонёк, ежели что, барышня…

— Отставить пикировку! — велел старик. — Совещание окончено. Разбегаемся по спальным местам…. Фёдор.

— Я!

— Прекращай орать, морда «вэдэвэшная». Не на воинском плацу, чай.

— Есть, не орать.

— То-то же…. Отведи отроковицу в деревенский гараж. Познакомь с автомобилем. Старенький он, Алина Сергеевна. Не обессудь, солнышко ясное, но другого нет. Старенький и капризный. Фёдор тебе расскажет и покажет — как и что. Когда — нажимать. Куда — нажимать. При каких условиях — никуда не нажимать…. Всё, друзья мои верные, люди Божьи. Спокойной вам ночи.

— Спокойной ночи, отче…

* * *

Всё стихло. Через минуту с хвостиком негромко хлопнула входная церковная дверь.

«Ну, и где этот Хавьер Эрнандес? Мачо недоделанный?», — возмутился нетерпеливый внутренний голос. — «Пора сваливать из деревни и готовиться к завтрашним мероприятиям, а его, сыщика самовлюблённого, где-то черти носят…. А я тебе, Исидушка, много раз говорил, мол: — „Не наша это партия. Не наша. Скучен больно. А ещё необязателен и скрытен. Что тебе, красавице и знаменитой актрисе, стоит найти нормального кабальеро? Положительного, мускулистого и богатого? Только свисни — толпы лощёных красавчиков, торопливо оттесняя друг друга широченными плечами, сбегутся. На фига нам сдался этот субтильный смуглолицый ворчун? На фига, я тебя спрашиваю?“».

В наушниках раздалось глухое задумчивое покашливание, а потом красивый мужской баритон — на совершенно незнакомом для Исидоры Санчес языке — душевно затянул:

 

Глава двадцать четвёртая

Танго в Мельбурне

Австралия, город Мельбурн.

В Мельбурне было очень шумно и многолюдно.

«Предсказуемая и ожидаемая ситуация», — покинув рейсовый автобус и направляясь к стоянке такси, констатировала Танго. — «Как-никак, разгар летнего туристического сезона. А неделю назад, ко всему прочему, стартовал открытый чемпионат Австралии по большому теннису, входящий в серию турниров Большого Шлема. Любопытного народа со всего Мира понаехало — тьма тьмущая. Бездельники богатенькие…. Ладно, в каждой ситуации, как учит один мудрый генерал, надо искать положительные моменты и дополнительные возможности. Вечерком Шараповой звякну, договорюсь о встрече…. Чёртов чемодан. Правое колёсико слегка разболталось и мерзко поскрипывает на ходу. Нехорошо это. В том плане, что приметная деталь, ни на грамм не способствующая конспирации. Завтра же, когда образуется свободное время, куплю новый…».

Пожилой таксист ловко забросил чемодан в багажник, галантно распахнул перед клиенткой пассажирскую дверку, занял водительское место и, решив сделать комплимент, заявил:

— Если вы, уважаемая, перекраситесь в блондинку, то станете похожей на…

— На Мерлин Монро, — невежливо перебила пассажирка. — Я знаю. Спасибо, милейший. Признательна.

— Куда едем, мадам?

Танго назвала адрес.

— О, отель «Дядя короля»! — восхитился шофёр. — Безусловно, знаю. Солидное и приметное заведение.

— Чём же оно, собственно, выделяется из череды других?

— Ну, как же. Любому сопливому городскому мальчишке известно, что именно в этой гостинице обожают останавливаться высокопоставленные полицейские чины, агенты секретных спецслужб и любознательные иностранные шпионы, посещающие Мельбурн по неотложным и важным делам. Ничего хитрого.

— И на кого же я, по вашему мнению, похожа? — заинтересовалась Танго. — На полицейского инспектора? На подругу легендарного Джеймса Бонда? На русскую шпионку?

— Если по-честному, прекрасная мадам, то сразу на всех трёх персон, перечисленных вами, — язвительно хохотнул вредный таксист. — Шутка такая, понятное дело. Не напрягайтесь, пожалуйста. У нас в Мельбурне любят пошутить…

«В каждой удачной шутке, как известно, присутствует только малая доля шутки», — зашелестели в голове у Танго тревожные мысли. — «Во-первых, этот отель „Дядя короля“ (какое дурацкое название!), где Министерство внутренних дел Австралии постоянно, уже на протяжении многих лет, бронирует номера для экстренных оперативных нужд. Ненадёжное это местечко, на сто процентов прав наблюдательный шофёр. Засветиться — раз плюнуть. Ладно, будем думать…. Во-вторых, милочка, про твою приметную внешность. Скоро грядёт (шестое чувство подсказывает), переход на нелегальное положение. Так сказать, в свете последнего нестандартного генеральского задания. Надо менять облик. Причём, в срочном порядке и кардинально…».

Гостиница «Дядя короля» располагалась на одной из второстепенных улиц городского района, носящего гордое и пафосное наименование — «Праран». Тот ещё райончик, доложу я вам, сплошные бистро, ресторанчики, бутики, антикварные магазинчики. Ну, и толпы беспокойных туристов, навязчиво снующих туда-сюда. Куда же без них, родимых? С одной стороны, конечно, очень шумно. Зато, с другой, и затеряться — ежели что — особого труда не составит…

Танго, воспользовавшись ведомственным ордером на бронирование, заселилась в уютный одноместный номер, приняла душ, по-быстрому обновила косметику на лице, переоделась в летний фисташковый брючный костюм и, прихватив кожаную дамскую сумочку, отправилась на прогулку по городу.

Прихватив — «дамскую сумочку»? Да, неточный термин. Сумка, снабжённая широким наплечным ремешком, была достаточно объёмной. Чего в ней только не было. Несколько мобильных телефонов различных размеров и расцветок. Пухлое портмоне с документами, визитками и удостоверениями. Три денежные пачки — в разных валютах. Кошелёк с мелочью. Служебный пистолет и две запасные обоймы к нему. Швейцарский перочинный армейский ножик — очень полезная и многофункциональная штуковина. Бельгийский метательный нож последней модели. Пляжные очки с затенёнными стёклами. Малый набор профессионального гримёра. Эбонитовая коробочка с сиреневыми кристаллами цианистого калия. Энное количество баночек, скляночек, ампул и шприцов — со всякими полезными химическими препаратами…

«Трудная, всё же, у меня работа», — пристраивая на плече ремешок тяжёлой сумки, решила Танго. — «Зато очень интересная и совсем нескучная, позволяющая вдоволь попутешествовать по Свету. А ещё очень полезная, нужная и позитивная. Полезная для мирных и законопослушных граждан, я имею в виду…».

«Отправилась на прогулку»? Ну, да, на прогулку. Безо всякой задней мысли и скрытого подтекста. Искать следы того, кто застрелил криминального чилийца Диего Форлана? Не было такой нужды. Танго и так прекрасно знала, кто напичкал свинцом этого бесстыжего пса, долгие годы нелегально торговавшего промышленными партиями оружия. Заняться наведением справок о житье-бытье русской общины, проживающей в Мельбурне? Установить слежку-наблюдение за её наиболее подозрительными и одиозными представителями? Должностные инструкции, зачитанные генералом накануне командировки в Австралию, строго-настрого запрещали это делать. Мол: — «Каждый сотрудник должен заниматься выполнением своего персонального и ответственного задания. А за бывшими гражданами России приглядывают — старательно и комплексно — ребятишки из параллельного ведомства…». Поэтому и прогулка носила чисто ознакомительный характер, без каких-либо серьёзных планов — осмотреть городские достопримечательности, окунуться в бесшабашную туристическую атмосферу, посетить модные бутики и магазинчики, приобрести пару-тройку местных сувениров…

Танго села в симпатичный красно-розовый трамвай, на выпуклом боку которого — крупными изумрудными буквами — значилось: — «Круговой бесплатный маршрут! Мечта любого туриста!».

Она, приспособив увесистую сумку на коленях, заняла свободное сиденье рядом с открытым окном.

Трамвайчик, чуть заметно вздрогнув, тронулся. Молодой гид-экскурсовод, сидящий возле кабины вагоновожатого на высоком постаменте-помосте, лицом к пассажирам, принялся монотонно вещать бесконечно-бодрым голосом:

— Трамвайная сеть в Мельбурне является третьей по протяжённости в мире. А если забыть про старушку-Европу, то и самой длинной. Трамвай в нашем городе — это не только средство передвижения, но и знаковый элемент культурно-бытового наследия, и важнейшая туристическая достопримечательность…. Посмотрите, пожалуйста, направо. Перед вами, дамы и господа, здание Национальной Галереи. За ним, чуть дальше, находится наш знаменитый Ботанический сад…. А вон ту улицу принято называть — «Маленькой Италией». Даже привередливые жители Рима признают, что кухня в ресторанчиках, расположенных на этой скромной улочке, является самой «итальянской» в Мире…. Внимание, прекрасные девушки и женщины! Слева вы можете наблюдать настоящий архитектурный шедевр, возведённый из стекла и бетона. Это легендарный «Маерс» — самый большой торговый центр Южного полушария. Здесь бутики и модные магазины занимают целых четыре квартала…

— Остановите! — тут же зазвучали взволнованные женские голоса. — Срочно! Пожалуйста!

Трамвай остановился, в дверях тут же образовалась лёгкая сутолока, постепенно перерастающая в классическую давку. Танго, благоразумно решив, что посетит «Маерс» на следующем трамвайном кольце, принялась рассеянно наблюдать — через раскрытое окошко — за городской повседневной жизнью.

* * *

В этом месте рядом с «Круговым» пролегали — на коротком отрезке — рельсы другого маршрута, по которым катил…

«Трамвай-ресторан?», — непонимающе передёрнув плечами, предположила Танго. — «Очень похоже на то. Длинная платформа, огороженная аккуратным метровым „заборчиком“. Вместо крыши наличествует нарядный цветастый тент, призванный защищать почтенных клиентов от внезапного дождя. Квадратные столики с белоснежными скатертями. Стильные столовые приборы, включая высокие хрустальные бокалы и серебряные вилки-ложки-ножи. Парочка лощёных официантов важно шествуют между столами…. Да, форменное и безобразное пижонство. Барство самое натуральное и махровое. С жиру, не иначе, бесятся капризные богатеи…. Хм, пожилой дяденька потребляет — под белое сухое вино — австралийских устриц. Знакомое лицо. Определённо, знакомое. Обширные залысины на массивной голове. Лёгкая еврейская щетина. Длинный вислый нос. Тёмные равнодушные глаза. Брезгливые, чуть ленивые движения…. Блин горелый! Это же…».

— Подождите, я тоже выхожу! — она, набросив на плечо ремешок сумки, решительно поднялась на ноги. — Подождите!

Дверцы, тем временем, уже закрылись, и трамвайчик, чуть заметно вздрогнув, плавно тронулся с места.

— Вы опоздали, миледи, — грустно улыбнулся экскурсовод. — Мне очень жаль. Инструкции. Придётся повременить с выходом до следующей остановки.

— Остановите вашу колымагу! — демонстрируя полицейский жетон, вынутый из кармана фисташкового пиджака, велела Танго. — Немедленно! Не сметь — препятствовать проведению важной операции! Федеральный закон номер 52/12 от 1994-го года. Мера ответственности — вплоть до пяти лет лишения свободы…

Лысоватый мужчина, с аппетитом поглощавший в передвижной закусочной свежайших тихоокеанских устриц, был ни кто иной, как Борис Абрамович Березовский, собственной персоной. Опальный российский олигарх, матёрый политический интриган, серый кардинал финансового мира и всё такое прочее…

— Что, спрашивается, делает в Мельбурне этот хитрый и беспринципный шакал? Внебрачный сын поддельных аккредитивов и рейдерских захватов, образно выражаясь? — покинув гостеприимный трамвай, тихонько пробормотала Танго. — Он же, как принято считать, никогда не покидает комфортных и безопасных берегов туманного Альбиона. Мол, слишком много врагов, которые и пристрелить могут, и похищение организовать. Причём, с огромным удовольствием…. Знать, у Абрамыча образовался здесь серьёзный денежный интерес. Надо бы генерала, чисто на всякий случай, поставить в известность. Мало ли что…

Она поймала такси и велела водителю:

— Следуем вон за тем рестораном на колёсах. Едем медленно, не приближаясь и соблюдая разумную дистанцию.

— Вас понял, мэм, — заверил таксист. — Обычное дело. Следим за коварным и ветреным кавалером?

— Можно и так сказать, — согласилась Танго. — Следим. За кавалером. За очень коварным и ушлым — до полного офигения…

Через некоторое время они оказались в тихом фешенебельном районе. Широкие и узкие улицы утопали в тенистой зелени. Из-за элегантных оград — высокохудожественной ковки — напыщенно выглядывали остроконечные крыши солидных особняков, напоминавших средневековые замки. Вдоль обочин, облицованных бело-розовым мрамором, красовались шикарные автомобили самых престижных и дорогих марок.

Трамвай-ресторан остановился.

— Зоопарк, — своевременно затормозив, объявил шофёр.

Невысокий господин в тёмном костюме, небрежно опираясь на элегантную трость, неторопливо зашагал от трамвая к широко-распахнутым двухстворчатым воротам.

— Приехали, — заинтересованно хмыкнула Танго. — Спасибо, что подвезли. Пойду, полюбуюсь на здешних зверюшек…

Расплатившись с таксистом, она покинула машину и, ненавязчиво оглядываясь по сторонам, двинулась вслед за мужчиной с тросточкой.

На Мельбурн, между тем, медленно и практически незаметно опустилась фиолетово-сиреневая вечерняя пелена. Ярко-малиновое солнышко, распрощавшись со скучным серым облаком, уверенно двинулось на долгожданное свиданье с далёкой линией горизонта.

«Симпатичный зоопарк», — передвигаясь по изломанным аллеям, одобрила Танго. — «Кенгуру, валлаби, павлины. Разномастные смешные коалы. Ага, впереди замаячил длинный-длинный пруд, возле которого выстроились в шеренгу…. Кто же это такие? Наверное, карликовые антарктические пингвины. По телевизору как-то показывали…. Вот, и достославный Борис Абрамович. Остановился, заложив руки за спину и слегка наклонившись вперёд, недалеко от пруда. Наблюдает, так его и растак…. Как же наш российский опальный олигарх — по всем визуальным признакам — похож на пингвина! Фигура, стать, пропорции, характерный наклон головы…. Уписаться можно. Пришёл пообщаться с единокровными родственниками? То бишь, является подлым пингвиньим шпионом, коварно засланным в доверчивый человеческий мир? Ха-ха-ха! Надо будет потом Хантеру рассказать…. Ха-ха-ха!».

Но уже через полминуты ей стало не до смеха: к Березовскому, выйдя из-за густых кустов боярышника, приблизился мужчина — высокий, сухощавый, с длинным породистым лицом. Приблизился, почтительно поздоровался за руку и вступил в оживлённый разговор.

Танго, обладавшая прекрасной зрительной памятью, сразу узнала собеседника Бориса Абрамовича — знакомилась, в своё время, с материалами знаменитой операции «Старый цемент», с блеском проведённой Конторой на просторах благословенной бело-голубой Аргентины. Сама она в Буэнос-Айресе тогда не присутствовала, но материалы, будучи курсанткой закрытой спецшколы, изучала — занятная и поучительная история образовалась, слегка напоминавшая заковыристую подземную шараду. Обожаемый Хантер, опять же, проявил себя в Аргентине с самой лучшей стороны…

Так вот. Данный длиннолицый тип проходил (под несколькими именами-фамилиями), по тому делу. В отдельном конверте находились его фотографии — и в фас, и в профиль. Предполагалось, что он являлся кадровым сотрудником ЦРУ и курировал в Буэнос-Айресе различные мутные проекты. Являлся, курировал, а в последний момент — минут за пять-десять до заслуженного ареста — скрылся в неизвестном направлении.

Пройдя в симпатичную деревянную беседку, увитую резными тёмно-зелёными листьями садового плюща, Танго достала из кожаной сумки громоздкий мобильный (спутниковый?), телефон неприметного серого цвета и нажала пальчиком на пару-тройку нужных кнопок.

— Надеюсь, что-то серьёзное? — не здороваясь, поинтересовался сонный и хмурый голос. — У нас, между прочим, раннее-раннее утро. Такой интересный сон, понимаешь, испортила. Блондинка, одним словом…

— Виновата, конечно, — покаялась Танго, после чего, не выдержав, смешливо фыркнула.

— Что такое? — насторожился генерал. — Хихикаешь? Неужели, моё английское наречие никуда не годится?

— Почему же — никуда? В комедийных шоу можно выступать. Запросто и с неизменным успехом. Ну, в тех, которые посвящены сообразительным шотландским и ирландским фермерам…

— Заканчивай хохмить, декадентка крашенная. Что у тебя случилось? Докладывай.

Танго кратко и доходчиво, не называя имён-фамилий и максимально используя Эзопов язык, обрисовала сложившуюся ситуацию.

— Жуликоватый любитель отечественных автомобилей и самолётов решил посетить с туристическим визитом солнечную Австралию? — сладко зевнув, удивился непосредственный начальник. — Да, и Бог с ним. Пусть, клоун дешёвый, гуляет, дышит свежим морским воздухом и любуется на карликовых антарктических пингвинов. Дело, между нами говоря, хорошее и насквозь безобидное.

— Как же так? Ведь…. Может, я ему — хотя бы — физиономию начищу? Или, к примеру, руку сломаю? Ногу? Так сказать, для лёгкой острастки? Дабы наглеть, меры не зная, неповадно было?

— Никогда не перебивай, декадентка сопливая, старших по званию! И, вообще…. Поумерь свои хищнические аппетиты. На данного престарелого авантюриста имеются определённые виды. Сиречь, стратегические и долгосрочные планы.

— У кого — имеются? — невинно уточнила Танго.

— У кого надо, у того и имеются, — в генеральском голосе прорезались-обозначились суровые булатные нотки. — То бишь, у высокого и непогрешимого Руководства…. Так что, брюнетка воинственная, оставь Борюсика в покое. Пусть живёт, здравствует и устриц трескает от пуза, запивая дорогущим коллекционным вином. По крайней мере, до отдельного приказа…. А, вот, залётной американской пташкой, пожалуй, займись. Выясни, если представится такая возможность, что этому скользкому типусу понадобилось в Мельбурне. Но только, пожалуйста, без излишнего фанатизма. В свободное, так сказать, от основной работы время. Не забывая про основное задание, и не рискуя на ровном месте…. Всё, надеюсь, ясно?

— Так точно.

— Выполнять. Конец связи.

— Роджер…

* * *

Вскоре беседа завершилась. Березовский остался возле пруда, продолжая наблюдать-надзирать за сонными антарктическими пингвинами, а высокий американец, облаченный в светло-бежевую замшевую куртку, двинулся к выходу из зоопарка.

— Велено — проследить за пташкой, — украшая нос солнцезащитными очками, ехидно хмыкнула за тёмно-зелёной завесой плюща Танго. — Вот, как раз, и подходящая возможность образовалась…

Американец оказался личность на удивленье беспокойной — кружил и кружил по городу, не ведая усталости и пересаживаясь с трамвая на трамвай, благо в Мельбурне их было в достатке. Посещал бары, бутики и дискотеки. Встречался со всякими и разными людьми. Разговаривал разговоры. Делал строгие выволочки. Обменивался конвертами, пакетиками и коробочками. Показывал собеседникам какие-то бумажные прямоугольники.

«Натуральный человек-такса. Мать его по-всякому», — ругалась про себя Танго. — «Причём, очень осторожная и опытная такса. Битая-перебитая такая. Матёрая и прозорливая. Ни разу не удалось подобраться вплотную. Ничего так и не прояснилось. Что теперь докладывать генералу? Наверняка, старый сукин кот, поднимет на смех. Засада австралийская…».

Наконец, уже в районе полуночи, американский фигурант слегка подвыдохся. То есть, устал, проголодался и, выбрав — в качестве временной базы отдыха — неприметную закусочную, расположенную в узком переулке района Ричмонд, вошёл в полутёмный прохладный зал.

Танго, заглянув внутрь, обрадовалась: с посетителями в ресторанчике было откровенно не густо, а мужчина в замшевой куртке занял, как раз, самый дальний — относительно бара — столик.

Она ловко просочилась в служебное помещение и попросила встретившуюся официантку:

— Выручай, подруга.

— Чего надо? — подозрительно прищурилась сонная коротко-стриженная деваха среднего возраста.

— Полулитровую кружку пива, а также твой фартук и кепку.

— Не поняла…

— Не напрягайся, землячка, — успокаивающе подмигнула Танго. — Просто с одним импозантным кавалером хочу познакомиться. Красавчик писаный, сидит за дальним столиком. Понимаешь? Я в аренду беру фартук и кепку. Поднесу мужчине пива, загадочно улыбнусь, заведу разговор. То, да сё…. Вот, держи сто долларов. Хватит?

— Вполне, — беря предложенную купюру, приветливо улыбнулась официантка. — Проходи, дамочка, в комнатушку направо. Там и фартук с кепкой найдёшь, и пивка нацедишь. Какого захочешь. Удачи на охоте, подруга…

Танго нацепила ресторанную униформу, наполнила высокий бокал пивом, достала из сумочки неприметный фаянсовый флакончик и, с трудом отвинтив пробку, задумалась: — «Сколько капать? „Сыворотка правды“ — вещь серьёзная. Клиент, отведавший её, впадает в некое подобие сна. Как бы спит, но — при этом — всё слышит и послушно отвечает на заданные вопросы. Правдиво, заметьте, отвечает. А потом, когда просыпается, то совершенно ничего не помнит. Ну, ничегошеньки. Удобно, что ни говори. Только, вот, не все просыпаются. Возможны негативные побочные эффекты. Впрочем, данный америкашка смотрится идеально-здоровым человеком. Не должен помереть…. Имеется ещё один существенный нюанс. Принято считать, что для проведения полноценного допроса необходим — как минимум — час. Для этого на пол-литра жидкости добавляется восемь капель „сыворотки“. Часа — для конкретной ситуации — будет многовато. Спящий посетитель ресторана? В патриархальной Австралии к такому безобразию относятся без должного понимания. То бишь, могут оскорбиться и вызвать полицию. Пожалуй, ограничусь двумя-тремя каплями. Типа — не буду, следуя строгим генеральским наставлениям, излишне рисковать…»

Длиннолицый обладатель замшевой куртки встретил её появление радостно, даже похвалил:

— Отличный в вашем ресторанчике сервис. Я ещё заказа сделать не успел, а вы уже пиво несёте. Как догадались?

— Опыт, верный глаз, хорошая психологическая подготовка, — выставляя на столешницу бокал с пенным напитком, скупо улыбнулась Танго. — Угощайтесь, мистер. Американское. Сорт — «Миллер». Светлое, ячменное, живого брожения.

— Даже так? — искренне восхитился мужчина. — Двойное спасибо. Вы, милая девушка, настоящая волшебница.

— Стараюсь. Угощайтесь, пожалуйста.

Американец поднёс бокал к губам и жадно — секунд за шесть-семь — выпил «коктейль правды» до дна.

«Молодец, мальчик. Так и надо», — мысленно похвалила Танго. — «Ага, кажется, подействовало. Пошёл процесс. Парнишка сгорбился. Плечи, такое впечатление, стали уже на целую треть. Глаза полуприкрылись, превратившись в безвольные светло-серые щёлочки…. Э-э! Как бы казённая стеклянная тара, упав на пол, не разбилась. Не стоит привлекать — звонким бряком — внимание сторонних граждан и гражданок. Любопытные свидетели и праздные зрители-зеваки нам нынче ни к чему…».

Ловко подхватив пустой бокал, выскальзывающий из ослабевших мужских пальцев, она присела на краюшек стула и, экономя время, озвучила первую порцию стандартных вопросов:

— Имя? Фамилия? Должность? Место службы?

— Том Снайдер. Старший агент по особым поручениям. Центральное Разведывательное Управление США, — послушно, без малейшей паузы, ответил монотонный и равнодушный голос. — Департамент Южной Америки, Австралии и Океании.

— Цель приезда в Мельбурн? Суть задания?

— Найти вражеских шпионов. По возможности нейтрализовать.

— Убить?

— По возможности — нейтрализовать.

— Что за шпионы? Кто такие?

— Настоящих имён не знаю. Как и настоящих армейских прозвищ, и истинной национальности. Есть только предположения экспертов. Фигуранты — с равной степенью вероятности — могут оказаться англичанами, аргентинцами или даже русскими. В нагрудном кармане моей куртки лежат их фотопортреты.

Танго, перегнувшись через столешницу, ловко извлекла фотографии из кармана американца, развернула их веером, вгляделась и затосковала: — «Вся наша славная гоп-компания в сборе. Я, Хантер, Тёмный, Никон, Сталкер, Мара. Только Его Высокородия не хватает для полного комплекта…. Всё как и всегда. Где-то, скорее всего на самом Верху, произошла частичная утечка информации. Американцы что-то пронюхали и теперь землю носами роют. Ладно, учтём. То бишь, будем усердно страховаться и перестраховываться…. А генерал-то, как ни крути, молоток. Из классической серии: — „Старый боевой конь борозды не портит…“. Правильно просёк ситуацию, мол: — „На фига нам сдался безобидный доходяга Абрамыч? Его, если будет велено, параллельные пацаны — безо всякой посторонней помощи — расчленят на составные части. По-тихому, как учили. За „цэрушником“ следи, декадентка…“».

Отправив фотографии в сумочку, она тщательно протёрла рукавом фисташкового пиджака наружную поверхность бокала из-под пива и, поставив бокал на стол, поинтересовалась:

— Зачем, уважаемый старший агент, ты, сука позорная, встречался с мистером Березовским?

— Первое, чтобы навести справки об интересующих меня людях с фотографий. Не видел ли он их в Мельбурне. Или же его сотрудники. Или же агенты и друзья сотрудников…. Второе, чтобы предложить — на случай неожиданного пикового расклада — свои услуги.

— Какие — услуги?

— Любые, — по правой щеке Тома Снайдера мимолётно пробежала лёгкая нервная судорога. — В разумных, естественно, пределах.

— Что ответил Березовский? — насторожилась Танго.

— Сказал, что про шпионов с фоток ничего не знает. Мол, никогда с ними не встречался, не пересекался и видит их лица в первый раз. И от помощи ЦРУ отказался. Мол, является мирным туристом-пенсионером, а от серьёзных дел давно уже отошёл. Лет пять-семь тому назад.

— И то, как говорится, хлеб…

Теперь мелко-мелко задёргалась левая щека американца.

Танго, решив, что действие «сыворотки правды» заканчивается, торопливо поднялась из-за стола и, поправив ремешок сумки на плече, вежливо попрощалась:

— Всего хорошего, милый и симпатичный Том. Приятно было поболтать. Будь здоров, неудачник хренов. Роджер тебя в жирную попу, как принято говорить в таких пикантных случаях…

* * *

Она уже подошла к входной двери и даже потянулась ладонью правой руки к изогнутой дверной ручке, но в последний момент остановилась, отдёрнула руку и обернулась.

На длинной барной стойке располагался видавший виды старенький телевизор. По второму каналу передавали ночные новости. Импозантный диктор — с модной шикарной чёлкой набок — взволнованно вещал:

— В Сиднее, без малого два часа назад, произошёл пожар. Горело четырёхэтажное здание, расположенное на пересечении улиц Джорджа и Эссек. На настоящий момент очаг возгорания локализован и потушен. Погибло — по сведениям пожарной службы — как минимум четыре человека. Смерть наступила от отравления угарным газом. В помещениях первых двух этажей здания были обнаружены фанерные ящики с оружием и боеприпасами. При одном из погибших обнаружено служебное удостоверение на имя Макса Смита, криминального инспектора Окружного управления министерства внутренних дел Южной Канберры. Сейчас место происшествия блокировано представителями спецслужб. Осуществляются стандартные следственные мероприятия. Мы будем регулярно сообщать — по мере поступления информации — о новых подробностях…

«Быстро и качественно, если зрить в корень, отработал Хантер. Молодец, парниша», — одобрила Танго. — «Решил, на этот раз, обойтись без дурацкой пистолетной пальбы. Дабы национальный инстинкт, партнёр неверный и коварный, вновь не проявил себя…».

 

Глава двадцать пятая

Точки над буквами — «и»

Австралия, западнее Большого Водораздельного хребта, деревня Алексеевка и её окрестности.

Австралийская тёмная ночь продолжала загадочно подмигивать многими миллионами ярких звёзд и звёздочек. Главным солистом, как водится, выступал непревзойдённый и наглый Южный Крест. Даже бедняжка Луна, представлявшая из себя — на тот конкретный момент — мутно-желтоватый диск с «откушенным» краем, слегка терялась на его фоне и выглядела не очень. То бишь, пребывала на откровенно вторых ролях.

Странный старец, спев несколько длинных песен на незнакомом, но очень красивом и мелодичном языке (на русском, скорее всего, по уверениям образованного внутреннего голоса), принялся готовиться ко сну — немного покашлял, посопел носом, побулькал какой-то жидкостью и, слегка поохав, принялся шуршать снимаемой одеждой. Потом коротко и нежно проскрипели тугие кроватные пружины, ещё через минуту раздался богатырский размеренный храп.

«Похоже, что дедушка не знаком с гадкой бессонницей. Следовательно, надоедливые угрызения совести его не беспокоят. Счастливый, однако, человек», — решила Исидора. — «И где же Эрнандеса черти, ни к ночи будут помянуты, носят? Страшновато здесь, честно говоря. Тишина такая, э-э-э…, напряжённая, почти кладбищенская. Только ночные сверчки где-то в отдалении стрекочут…. Ага, очередная лохматая собака появилась рядом с высоким церковным крылечком. Остановилась, плавно повернула голову в мою сторону, подозрительно задёргала носом. Господи, помоги! Вдруг, мой волшебный брелок сломался? Не горю я желанием — познакомиться с острыми собачьими зубами-клыками…. Фу! Вроде пронесло. Псина, приветливо тявкнув, побежала дальше. Спасибо тебе, Господи! И высоколобым учёным мужам — спасибо. Тем, которые изобретают всякие хитрые приборчики и штуковины, полезные в хозяйстве…. Где же этот Смок, противный мерзавец, притворяющийся благовоспитанным и галантным мачо? Бросил наивную и беззащитную девушку посреди глухой австралийской ночи, в окружении сторожевых псов и чутко спящих таинственных русских староверов. Чтобы его, обманщика коварного, икота пробрала…».

Наконец, где-то сбоку мелькнул светло-зелёный силуэт. Раз мелькнул, второй, третий…

«А Эрнандес, как выясняется, ловкий малый», — сообщил недоверчивый и склочный внутренний голос. — «Весьма уверенно и грациозно перемещается. Да и спортивная гибкость ощущается во всех движениях. И ходить-шагать у него получается совершенно бесшумно. Эдакий ночной ниндзя-боевик из крутых американских боевиков. Кто бы мог подумать? Стоп, а что это за странные звуки? М-м-м, кажется…. Это же наш героический боец икать изволит. Ха-ха-ха! Держите меня двадцать пять человек сразу. Ха-ха-ха! Ну, Исидушка, затейница театральная, уморила. Это же надо! Наслать на собственного гражданского муженька икоту! Кому расскажи — не поверят. Да ты, подруга, как я посмотрю, самая натуральная ведьма. Ха-ха-ха! А заставлять девушку ждать, как бы там ни было, всё равно плохо. То бишь, является верным признаком недостаточной воспитанности…».

Светло-зелёный стройный силуэт приблизился вплотную. Исида, решив отложить нотации и нравоучения на потом, руками изобразила, что надо — для начала — снять с оконной рамы подслушивающего «жучка».

— Ик, — тихонько икнул в ответ Смок и отрицательно помотал головой, мол: — «Пусть „жучок“ остаётся на месте. Ещё, возможно, пригодится…».

Он, подавая команду на плановый отход, начальственно махнул рукой в сторону забора. Но теперь Исидора, выражая несогласие, активно замотала головой.

— Ик? — непонимающе уточнил Эрнандес.

Исида, доходчиво изобразив жестами, мол: — «Следуй за мной, охламон!», развернулась и упруго зашагала в сторону от церкви.

Подойдя к верёвкам, на которых сушилась выстиранная одежда, она достала из кармана комбинезона полиэтиленовый пакет, в который и принялась беззастенчиво складывать, предварительно наспех осмотрев, вещи. Причём, сугубо женские.

— Ик, — возмущался за её спиной Смок. — Ик.

— Отстань, сыщик недоделанный, — не прерывая своего занятия, едва слышно прошептала Исидора. — Не мешай, пожалуйста. У меня созрел-родился гениальный план. Уточняю, конгениальный…

Наконец, они вернулись к машине.

Медленно, но неуклонно приближался рассвет. Звёзды и звёздочки заметно поблёкли. Темнота — прямо на глазах — превращалась в серый вязкий полусумрак. На восточном крае неба прорезалась тоненькая ало-розовая нитка зари.

— Ну, авантюристка, докладывай, — присаживаясь на толстый эвкалиптовый пенёк, велел Эрнандес. — Зачем тебе понадобились женские старообрядческие шмотки?

Исида, предварительно «отщёлкнув» вверх прибор ночного видения, сняла с головы защитный шлем и, пристроив его на капоте «миссис Тэтчер», перерассказала подслушанную беседу.

— Значит, наши инопланетные гости будут пробиваться к Мельбурну? — задумался Смок. — Зачем, спрашивается, пробиваться? С какими целями и задачами? Версий, что называется, без счёта…. А ты, фантазёрка отвязанная, решила занять место девушки Варвары?

— Ага, решила. Заранее подъедем к ручью. Возле перекидного мостика выследим девицу. Спеленаем…

— Спеленаем?

— Не придирайся, милый, к словам, — смущённо улыбнувшись, попросила Исидора. — Ты, мачо мужественный и умелый, всё и сделаешь. То бишь, нейтрализуешь Варю, спеленаешь и загрузишь обездвиженное тело в машину. Надеюсь, тебя это не сильно затруднит?

— Не сильно…. А что дальше? Понятное дело, что ты, знаменитая театральная актриса, сыграешь роль девушки Варвары с нехилым блеском и без особого труда. Тем более что в складском отделении нашего чудо-автомобиля найдутся и парики, и прочие гримёрные атрибуты…. Но каким образом ты планируешь форсировать, минуя полицейские посты, Дарлинг? Неужели, вплавь?

— Обойдёмся без скоропалительных экспериментов. Речка широкая, с бурным течением. Вдруг, межзвёздные туристы не умеют плавать? Поэтому переправимся через реку обычным способом. То есть, по мосту.

— Шутки шутим? — нахмурился Эрнандес. — Как известно, суровые австралийские полицейские не дружат с юмором. Не говоря уже про спецназовцев.

— Какие ещё шутки? — беззаботно усмехнулась Исида. — Воспользуемся, непонятливый Старший криминальный инспектор, твоим солидным пропуском, на котором стоит витиеватая подпись всесильного господина Министра внутренних дел. Ведь, она стоит? Подпись, то бишь? Украшает пропуск?

— Стоит. Украшает.

— Тогда предлагается следующая краткая диспозиция. Ты остановишься возле моста через Дарлинг. Дождёшься, когда подъеду я, естественно, в загримированном виде, с Аль и её приятелями. Подъеду и припаркуюсь за «миссис Тэтчер». Ты, выйдя из машины, подойдёшь к полицейскому посту, предъявишь пропуск и объяснишь, мол: — «Выполняю важное государственное задание. В кабине находится связанная преступница…».

— Какая ещё преступница?

— Это я про девушку Варвару. Не перебивай, пожалуйста. Могу сбиться…. Итак, ты старательно втуляешь туповатым полицейским, мол: — «В кабине автомобиля находится связанная преступница, а во второй машине — мои верные соратники и соратницы. То бишь, тайные агенты обоих полов. Поднять немедленно шлагбаум! Так вас всех и растак! Погоны оборву….». Как тебе, смуглолицый идальго, такой элегантный план?

— Э-э-э…

— Что такое? Имеются возражения?

— Давай, расставим точки над «и»? — глядя в сторону, неожиданно предложил Смок.

— Хорошо. Согласна. Расставляй.

— Я выполняю приказ начальства. То есть, расследую убийство. Дело находится на личном контроле у господина Министра внутренних дел. Да и Премьер-министр Австралии в курсе…. Понимаешь?

— Продолжай, дорогой. Продолжай.

— Инопланетяне — на данный момент — для меня глубоко вторичны. Ездят по стране, никого не трогают, законов не нарушают. А, вот, Алексеевка, деревенька русских староверов, наоборот, представляет существенный оперативный интерес. Я там везде понатыкал «жучков» и крохотных видеокамер. Но существуют определённые технические ограничения по трансляции. Аппаратура, установленная на «миссис Тэтчер», будет уверенно и чётко пеленговать аудио и видеосигналы, только находясь в непосредственной близости от Алексеевки. Километрах в пятнадцати-семнадцати, не дальше…

— Стоп-стоп! — в голосе Исиды обозначились холодные и колючие льдинки. — Ты, шпик дисциплинированный, страшась начальственного гнева, отказываешься мне помочь? Мне?! Мол, приказы пузатых министров и мордатых прокуроров для тебя важнее, чем скромная просьба любимой и обожаемой женщины?

— Да, не отказываюсь я. Не отказываюсь, — доставая из кармана комбинезона мобильный телефон, заверил Эрнандес. — Просто существуют такие понятия, как — «субординация» и «служебная дисциплина». Надо переговорить с господином Окружным прокурором. Доложиться, отрапортовать, посоветоваться, наврать чего-нибудь. Мол: — «Деревушка русских переселенцев уже взята под плотный и всеобъемлющий контроль, но примерно в ста километрах обнаружилась вторая. Говорят, что существует и третья. Придётся сутки другие посвятить вдумчивому осмотру прилегающих территорий…». Чёрт, раннее утро. Наверняка, разбужу. Рассердится, наорёт. Я, понятное дело, наору в ответ…. Звонить? Не звонить? Ага, шеф сам пытался связаться со мной. Причём, целых три раза, пока мы с тобой, платиновая амазонка, увлечённо играли в шпионов, а мобильники были отключены…

Он, нажав на несколько кнопок, поднёс телефонный брусок к уху и через пару секунд забубнил:

— Привет, босс. Извините, что беспокою в такую рань. У меня тут образовалось парочка срочных новостей…. Что? Хорошо. Молчу и слушаю…. Ага. Понял…. Неужели? Шутка такая? Куда-куда? Понял. Продолжайте…

Это длилось минут двенадцать: Смок — с мобильником возле уха — растерянно бродил по поляне вокруг «миссис Тэтчер» и удивлённо бормотал различные междометия, а Исидора с нескрываемым интересом, язвительно улыбаясь, наблюдала за этим процессом.

Вокруг резко посветлело. Через густую листву эвкалиптов пробивались первые скупые солнечные лучи. Телефонная беседа завершилась.

— Создаётся устойчивое впечатление, что тебя, кабальеро, только что жутко огорошили, — хмыкнула Исида. — То бишь, шандарахнули из-за угла пыльным мешком. И, что характерно, по голове.

— Шандарахнули, — согласился Эрнандес. — И огорошили. Совершенно невероятная информация…. Короче говоря, дело об убийстве Диего Форлана закрыто. Раз и навсегда. Чилийское посольство полностью удовлетворено полученными объяснениями…

— Даже так?

— Приказ господина Министра. Но ты, догадливая актриса, оказалась полностью права.

— Относительно — «национального инстинкта»?

— Ага.

— Этого русского арестовали? — заинтересовалась Исидора. — Кем он оказался? Выходцем из почтенного иммигрантского семейства? Спятившим наркоманом? Шпионом?

— Не угадала. Операция была проведена сотрудниками российской спецслужбы — «АнтиМетро». Слышала про такую?

— Так, слегка, краешком. Мол, жутко-секретные ребята. Специализируются на всяких тайных подземных делах. Говорят, что несколько лет назад они засветились в Буэнос-Айресе. Секретные подземелья генерала Хуана Перрона, нацистские научно-исследовательские лаборатории, обустроенные ещё в пятидесятые годы прошлого века, тайное тибетское зелье. Впрочем, поток дельной информации быстро иссяк. Засекретили это происшествие…. Потом что-то ещё было про Лондон. Вернее, про лондонский метрополитен. Некий серийный маньяк. Музей Детства. Личная просьба английской королевы. Вроде, подземного убийцу поймали. Вот, собственно, и всё…

— И я про то же, — вздохнул Смок. — Секретность запредельная. Окружной прокурор? Рассказал примерно следующее. Мол, некие могущественные злодеи задумали провести в метрополитене Сиднея серию терактов. Зачем? Не важно. Не нашего ума дело…. Так вот, Скотланд-Ярд получил обрывочную информацию и, оценив степень потенциальной опасности, обратился за помощью в Москву. «АнтиМетро» откомандировала в Австралию несколько опытных сотрудников. Сперва русский агент, пойдя по ложному следу, застрелил чилийца Диего Форлана, нелегального торговца оружием. А прошедшей ночью были ликвидированы и настоящие террористы. Вот, собственно, и всё. Никаких подробностей, имён и фамилий. Велено о «русском следе» навсегда забыть, языком не трепать и отправляться в заслуженный отпуск. Мол: — «В ближайшие две недели в Канберре не появляться…». Даже «миссис Тэтчер» разрешили — на время отпуска — оставить в личном пользовании.

— Это же просто отлично! — обрадовалась Исида. — Значит, работаем по инопланетянам вместе? Как говорится, в одной упряжке?

— Получается, прекрасная донна, что так. Работаем. В одной упряжке. Старательно и вдумчиво. Упрямо, настойчиво и с недюжинной выдумкой…. Как по поводу пивка, красавица? Так сказать, за успех общего дела?

— Ты что же, идальго, и «Кильмес-Кристаль» прихватил с собой?

— В обязательном непреложном порядке, — браво подмигнул Эрнандес. — Упаковку баночного и упаковку бутылочного. Как и полагается при осуществлении серьёзных мероприятий. Для пущей эффективности мыслительного процесса.

— Доставай, пьяница аргентинский…

* * *

Деревенский гараж располагался метрах в двухстах пятидесяти от здания церкви. Гараж? Обыкновенный барак под односкатной крышей, только очень длинный — почерневшие от времени эвкалиптовые брёвна, красно-коричневая черепица, местами поросшая разноцветными мхами и лишайниками.

Со средством передвижения разобрались быстро.

— Обыкновенный «Хаммер», — ласково похлопывая ладошкой по зелёно-бежевому капоту автомобиля, известила Аль. — Модель — «H1», запущена в массовое производство в далёком 1993-ем году. Является прямым аналогом знаменитой военной модели — «HMMWV». В данном образце — в отличие от армейского варианта — отсутствуют броня и вооружение. Зато присутствуют: салон стандартного комфорта, удобные сиденья, неплохая аудиосистема и приличный климат-контроль. Последнее, учитывая жаркое австралийское лето, очень кстати.

— Да, у некоторых и подготовка. Внушает, — уважительно протянул отец Фёдор. — Генеральские погоны и красные лампасы, судя по всему, не заставят себя долго ждать.

— Это точно. Не заставят…. Давай, служитель Божий, показывай — как и что. Куда — нажимать? Когда — нажимать? При каких условиях — никуда не нажимать….

Технический инструктаж занял минут семь-восемь.

По его завершению Алина, сладко зевнув, заверила:

— Ничего хитрого. Чай, не второй бином Ньютона. Доедем, вернее, домчимся до Мельбурна с ветерком…. Всё, святой отец, пойду я. Трудный денёк выдался. Притомилась немного. На ходу засыпаю.

— Может, проводить? — любезно предложил монах.

— Спасибо. Обойдусь.

— Ну, и ладушки. А я тогда осчастливлю авто новыми свечами зажигания. На всякий случай. Дорога-то вам предстоит серьёзная и дальняя…. Спокойной ночи, отроковица.

— Аналогично, коллега. До завтра…

Аль, покинув гараж, зашагала по узкой гравийной дорожке, оставляя симпатичную старообрядческую церквушку в стороне. Яркие австралийские звёзды и жёлто-янтарный лунный диск (с «откушенным» краем), старательно подсвечивали путь.

Когда деревенская изба, где квартировала женская часть отряда, была уже совсем рядом, у колодца-журавля приветливо тявкнула собака. Раз, другой, третий.

— И кому там не спится? — остановившись, строгим голосом поинтересовалась Аль. — Выходи, не трону…

Просто так спросила? От нечего делать? Или?

Были, конечно, смутные предчувствия. Были. Куда же без них?

— Это я, — от колодезного сруба медленно отделилась тёмная высокая фигура. — Поговорить надо.

— Типа — поговорить по душам? — усмехнулась девушка. — Расставить некие точки над буковкой — «и»?

— Хотелось бы, — неуверенно вздохнув, признался Томас. — Давно пора. Время пришло.

— Пора, значит, пора. Пришло, значит, пришло. Отойдём-ка вон к тем кустикам. Поболтаем…

Они разместились на крепкой деревянной скамье, установленной среди густых кустов чёрной смороды.

— Кто и для каких, интересно, нужд смастерил эту скамейку? — непонимающе прошептала Алина. — Место для любовных романтических посиделок? Так, ведь, староверы. Им, вроде, ничего такого не положено. Ладно. Не наши дела…. Будем, милый, целоваться?

— Э-э-э…

— Понятное дело. Хочешь получить чёткий ответ на ранее заданный вопрос. Мол: — «Что коварная и меркантильная тётя Маришка попросила — в качестве достойной платы — за оказание действенной помощи?».

— Угадала, госпожа командирша.

— Как уже было сказано, сущую ерунду. То бишь, подробные-подробные сведения о таинственном населённом пункте Форт Томпсон. Который — в узких кругах — именуется Круппендорфом.

— Откуда же ты могла получить такую специфическую и секретную информацию? — удивился молодой человек. — От кого?

— От тебя, белобрысый недотёпа, — призналась Аль. — Ничего, как выяснилось, сложного. Тётушка выдала бы мне керамический пузырёк со специальной жидкостью. Называется — «сыворотка правды». Человек, отведавший её, впадает в некое подобие сна. Как бы спит, но — при этом — всё слышит и послушно отвечает на задаваемые вопросы. Правдиво, заметь, отвечает. А потом, когда просыпается, то совершенно ничего не помнит. Ну, ничегошеньки…. Технология наипростейшая: «сыворотка правды», подмешанная в бокал с шампанским, здоровый сон, заранее подготовленные вопросы, тщательно записанные ответы. Работы, что называется, на час-полтора, а мы за это получили бы на руки «чистые» паспорта…

— Ну, подруга сердечная, ты и даёшь! — возмутился Томас.

— Говори, пожалуйста, потише. Всех староверов перебудишь.

— Извини…. Ну, ты и даёшь. Потрясающее вероломство. Никаких понятий о морали. Папа, конечно, предупреждал, что ты девушка непростая. Но эта «сыворотка правды»…. Я, что же, подопытный кролик? Надо же и меру, в конце-то концов, знать…

— Стоп! — обомлела Алина. — Какой ещё папа?

— Говори, пожалуйста, потише. Всех деревенских жителей перебудишь.

— Извини…. Так, что у нас с папой? Как помнится, я была твоей заветной и секретной тайной. Как у древних пиктов — вересковый мёд. Мол: — «В Круппендорф не принимают посторонних. Ты, тем более, русская. Скандал разгорится — до самых небес…. Побег? Отец мне этого никогда не простит. Обязательно, рано или поздно, найдёт. То бишь, найдёт и пристрелит…». Значит, имело место быть изощрённое лицедейство?

— Так, вот, получилось, — засмущался Томас. — Отец, он отец и есть. Рассказал я ему всё, не сдержался. И что горячая любовь у нас с тобой образовалась, и про предстоящий побег…

— А он что?

— Минут тридцать-сорок хмуро молчал. А потом неожиданно одобрил. Мол: — «В Новой Зеландии у нас нет крепкого представительства. Плохо это. Вот, ты, сынок, его и организуешь…».

— Представительства — кого?

— Не знаю я толком. Возможно, тех, кто сотрудничает с космическими пришельцами. Папа сказал, что и в Новой Зеландии есть посадочная площадка, за которой надо присматривать.

— Да, странная мы с тобой парочка, — подытожила Аль. — И парочка ли, вообще? Гусь и гагарочка…. Ладно, разберёмся. Время, как известно, всё расставляет на правильные места…

* * *

Он сделал ещё несколько шагов вперёд, после чего насторожённо остановился: впереди, рядом с правым углом «женской избы», виднелся — в свете ярких ночных звёзд — невысокий силуэт.

— Кха-кха, — тихонько кашлянул молодой человек.

— Я не та, о которой ты думаешь, — известил насмешливо-приторный голосок Арисы. — Извини, женишок.

— Ничего, бывает. А ты, кстати, что здесь делаешь?

— Томаса дожидаюсь.

— А он где?

— Разговаривает с твоей не в меру воинственной Аль. Расставляют, надо думать, точки над — «и».

— Может, и мы с тобой расставим? — миролюбиво предложил Свенн.

— Это, извини, в каком смысле?

— Ты же, явно, знаешь больше моего. В плане сложившейся нестандартной ситуации, я имею в виду.

— Гораздо больше знаю, — согласилась Ари. — Но рассказать, к сожалению, ничего не могу.

— Почему?

— Служебные инструкции, не более того. Не грусти, юный лорд Брюс. Скоро тебе, любознательный юноша, всё подробно объяснят.

— Кто — объяснит?

— Кому полагается, тот и объяснит…

 

Глава двадцать шестая

Переправа, переправа…

Австралия, западнее Большого Водораздельного хребта, берега реки Дарлинг.

Они, выпив по полулитровой банке «Кильмес-Кристаль» и откинув назад (насколько это было возможно), сиденья «миссис Тэтчер», подремали несколько часов.

В восемь тридцать Эрнандес зычным голосом объявил:

— Рота, подъём!

— Давай, ещё поспим, садист законченный. Ну, хотя бы полчасика, — жалобно захныкала Исида. — Встреча клиентов назначена на три часа дня. Куда торопиться-то?

— А грим?

— Что — грим? Плёвое дело, за пятнадцать минут, если захотеть, можно управиться.

— Не скажи, блондинка легкомысленная, — не согласился Смок. — Во-первых, мелочей и плёвых дел — в шпионских игрищах — не бывает. Если, конечно, не хочешь, чтобы тебя вывели на чистую воду. Сиречь, разоблачили. А, во-вторых, исходя из твоих же рассказов, эта русская Аль является девицей многообещающей и креативной. Из серии: — «Палец в рот не клади. Обязательно откусит…». Подтверждаешь, авантюристка, собственные слова?

— Подтверждаю. И то, что обязательно откусит, и то, что многообещающая до нельзя. Более того, матёрая не по годам. Генералом, видите ли, мечтает стать. И, самое смешное, что когда-нибудь — с такой-то железной хваткой — непременно станет.

— Какие же, при таком опасном раскладе, споры? Не до сна, милая, ей-ей. Разлепляем глазки, старательно протираем их ладошками, поднимаемся и расходимся — для оправления естественных надобностей — в разные стороны. Мальчики, как принято в таких случаях, направо. Девочки, понятное дело, налево…

Поход за «оправлением естественных надобностей» хорошего настроения Исидоре не прибавил. Она, вернувшись к «миссис Тэтчер», выглядела ещё более мрачной, хмурой и недовольной жизнью.

— Злые австралийские москиты, сбившись в плотную стаю, искусали симпатичное личико? — предположил наблюдательный Эрнандес.

— Не только злые москиты, но и отвязанные слепни. Причём, не только личико, но, как легко догадаться, и нежную артистическую попу…. Чёрт знает что! Бардак и бедлам! Старик Шекспир, нервно покуривая, отдыхает в сторонке. Вместе с Антоном Чеховым…

— А где твой брелок? Ну, который способствует установлению дружеских отношений с деревенскими собаками?

— Не знаю. Наверное, бросила на автомобильную торпеду, — засомневалась Исида. — Он, что же, и всяких кровососущих гадов отпугивает?

— Самым качественным образом.

— А раньше нельзя было сказать об этом? Вот же, мачо недоделанный, чурбан невоспитанный…. Где здесь можно умыться?

— Направо от машины, метрах в пятнадцати, в земле имеется каменистая выемка…

— Заполненная вонючей болотной водой? Кишащей разными болезнетворными бактериями, шустрыми жучками и неизвестными вирусами?

— Чистейшая водица, — поспешил заверить Смок. — Там родничок бьёт из-под базальтовой гальки, крохотные пузырьки поднимаются к поверхности. Сама увидишь.

— Ну-ну, смотри у меня, охламон. Проверю…. Кстати, что у нас на завтрак?

— «Кильмес-Кристаль», конечно же. Хочешь — светлое пшеничное. Хочешь — тёмное ячменное.

— Заканчивай хохмить, пока я не рассердилась по-настоящему.

— Есть двухлитровый термос с крепким кофе. Сливки и молоко в картонных упаковках. Сахар. Галеты — обычные и соевые. Масло сливочное и бутербродное. Икра красная. Чёрной, извини, нет. Колбаса, ветчина, сыр, пирожки с рисом и мясом, копчёные куриные грудки — всё в стерильных вакуумных упаковках. Шоколад и шоколадные конфеты…

— Шоколад, как я понимаю, марки — «Ноэль»? — слегка оттаяла Исидора.

— Конечно. Аргентинского производства, безо всяких дурацких новомодных лицензий. Самый пикантный, вкусный и питательный.

— Ладно, сойдёт. Где полотенце?

Умывшись и с аппетитом позавтракав, Исида заметно подобрела и даже разрешила Эрнандесу (на некоторое время, естественно), занять вакантную должность главного гримёра.

Прошло тридцать минут, сорок, пятьдесят. Процесс откровенно затягивался.

«Вот же, зануда выискался!», — негодовал нетерпеливый внутренний голос. — «Педант занюханный, а не романтический сыщик. То ему ни так, это, понимаешь, ни этак. Парик только с шестой попытки одобрил. Угольно-чёрный? Бред бредовый и законченный! И это притом, что поверх парика будет, в любом случае, располагаться строгая женская косынка. Разве так и важно, какие конкретно локоны-пряди будут выбиваться из-под неё? Перестраховщик упрямый…. Теперь подбирает румяна. Мол, у деревенской девушки, регулярно питающейся экологически-чистыми продуктами, на щеках должен — в обязательном порядке — играть здоровый румянец. Чудак задумчивый и мнительный…».

— Перестань дёргаться и морщиться, — понимающе улыбнувшись, посоветовал Смок. — Спешка в таких делах противопоказана…. Ты же больше двух часов болтала-общалась в Бёрнсе с этой наблюдательной Алиной?

— Под чай со сладкими плюшками и засохшим овсяным печеньем. Подумаешь. Тем более что я беседовала, в основном, с её родителями. Нацеплю пляжные очки — и все дела. Ни за что не узнает…

— Во-первых, не подумаешь. А, во-вторых, приличные девушки, выросшие в старообрядческих русских деревеньках, пляжных очков не носят. По определению. Я тебе, милочка, другие подберу. Вот, отличный вариант: прямоугольная роговая оправа, слегка дымчатые стёкла — «нулевые», понятное дело. То есть, обычные. Модель — «а-ля училка первых классов начальной школы». Блеск и полный отпад, короче говоря.

— Полное и безобразное убожество! — возмутилась Исидора. — Не надену, хоть застрели!

— Наденешь, идеал австралийских театральных меломанов. Ты, собственно, актриса или как? И, вообще…. Куда ты денешься с этой подводной лодки без приказа её капитана? Ха-ха-ха!

— Дурацкая шутка.

— Извини, но других в моём скудном юмористическом репертуаре не числится…

Наконец, смена облика (вернее, только её первая фаза), была успешно завершена. После этого Исида сбросила тёмно-тёмно-серый комбинезон и ловко облачилась в бесформенный цветастый летний сарафан, беззастенчиво украденный прошлой ночью в Алексеевке, с бельевых верёвок.

— Судя по длине, эту вещицу носила девчонка-подросток, — задумчиво шмыгнув носом, изрёк Эрнандес. — Просто фасон такой…э-э-э, широкий. Поэтому платье и налезло на тебя. Но смотрится, уверяю, просто ужасно. Хуже не бывает.

— Коротковато, спорить не буду. Колени только чуть-чуть прикрыты. Непорядок.

— Не то слово. Так и прёт — затрапезной цирковой клоунадой и откровенной недостоверностью. Надо отменять операцию. Ничего не получится.

— Обязательно получится! — упрямо сведя брови к переносице, пообещала Исидора. — Рано, мой смуглый друг, сдаваться…. А не поиграть ли нам, богемным оптимистам и оптимисткам, в стиль — «деревенское кантри»? Под сарафан надеваются мои узкие тёмно-синие джинсы. На ноги — модные туфли-баретки. А в этом месте мы туго-туго перетянем старообрядческий балахон в меру широкой ярко-красной лентой. Стильный образ получится. Вернее, эстетичная стилизация старинной народной одежды, но с учётом веяний современной моды…

Минут через пять-шесть Смок вынужден был признать:

— Да, впечатляет. Спорить не буду. Интересный вариант образовался, свежий и импозантный. И эта белая косынка в тёмно-синий горошек его совсем не портит. В смысле, тебя не портит, королева импровизации…. Всё, собираемся, складываем бытовой мусор в полиэтиленовый пакет и срочно выезжаем. Твою «Тойоту» оставим здесь. Потом заберём.

— Зачем так торопиться? Времени — начало двенадцатого. А нам ехать-то всего ничего, на уровне сорока двух-трёх километров.

— Надо прибыть на место заранее. Оглядеться, уточнить детали, выработать, никуда не торопясь, согласованную диспозицию, приготовиться к возможным сюрпризам и неожиданностям.

— К каким ещё сюрпризам?

— Ну, мало ли…. Как там говорил почтенный старец Амвросий? Мол: — «Варвара у нас девушка суровая и самостоятельная»? Во-во. Отнесёмся к данной характеристике с должным уважением….

* * *

Просёлочная дорога, отчаянно виляя и петляя из стороны в сторону, привела их к бойкому ручью.

— Сбрось скорость до минимума, — попросила Исидора и принялась увлечённо комментировать увиденное: — Приметное и красивое местечко. Перекидной мостик с резными перилами. Полутораметровый водопад шумит рядом. Ниже по течению — относительно водопада и моста — имеется широкий плёс со спокойным течением. О-па! Крупная рыбёха плеснула. Вторая…. Э, водила, ты куда так припустил, сломя голову? Причём, по сплошному бездорожью?

«Миссис Тэтчер», не доехав до перекидного мостика метров десять, резко свернула налево и, увеличив скорость, покатила вдоль обрывистого берега ручья.

— Припустил я вверх по течению ручья, — лихо вертя баранку в разные стороны, пояснил Эрнандес. — Там, вроде, имеется приличная обзорная площадка. Бездорожье? Здесь когда-то пролегала хорошо-наезженная конная дорога. Местные фермеры, как было заведено, возили на телегах всякие продукты. Например, пузатые бидоны с коровьим молоком и свежей сметаной. Сейчас дорожка, за давностью лет, заросла высокой травой и молодыми акациями. Ничего, прорвёмся…

Проехав вдоль ручья метров шестьсот-семьсот, машина остановилась.

— Вылезаем, — велел Смок.

— Вылезла, мой командир, — уже через три секунды образцово-показательно отрапортовала Исида. — Что дальше?

— Метрах в пятидесяти-шестидесяти от берега начинается крутой подъём. Видишь?

— Вижу, не слепая.

— Это склон холма, и мы сейчас поднимемся на его вершину. Оттуда, как я предполагаю, открывается шикарный вид на русло ручья, на перекидной мостик и на прочие здешние достопримечательности. Понаблюдаем немного. Не возражаешь?

— Понаблюдаем, конечно. Я очень любопытная…

Эрнандес извлёк из «складского» отделения «миссис Тэтчер» объёмный кожаный планшет, короткоствольное чёрное ружьё, солидный армейский бинокль и, захлопнув заднюю дверцу автомобиля, скомандовал:

— За мной, отважная искательница приключений!

«Настоящий и патентованный джентльмен, одобряю, — скупо похвалил честный внутренний голос. — Ремень планшета перебросил через левое плечо. Ружейный ремешок — через правое. Бинокль пристроил на груди. Молодец! Мы же, Исидушка, полезем в горку налегке. И это, по моему скромному мнению, правильно. То бишь, по благородному. Ведь может, когда захочет, сыщик худощавый…».

Через пятнадцать минут путники, слегка запыхавшись, вылезли на покатую вершину холма, поросшую — и тут, и там — молодым кустарником и духовитым полевым разнотравьем.

Смок, пристроившись за цветущим кустом неизвестного растения, предложил:

— Ложись рядом, амазонка. Нечего отсвечивать.

— Легла, — с трудом переводя дыхание, недовольно буркнула Исидора. — Раскомандовался тут…. Да, красивый видок, ничего не скажешь. Провинциальная эстетическая пастораль с чётким экологическим уклоном, если коротко…. А ты дашь мне бинокль?

— Дам. Только потом.

— Когда конкретно?

— Когда пойму, что всё в порядке, и засады не предвидится. Не мешай, пожалуйста, осматриваться на местности.

— Да и пожалуйста. Больно надо…

Время тянулось — как фруктово-молочная ириска из далёкого босоногого детства. Эрнандес, плавно и целенаправленно перемещая бинокль в разные стороны, ни на секунду не отрывал глаз от его окуляров. Где-то внизу, на склоне холма, весело и задорно чирикали шустрые пичуги. Над головами — время от времени — монотонно гудели мохнатые шмели. Разноцветные бабочки беззаботно перепархивали от цветка к цветку. Летнее солнышко припекало — нежно и успокаивающе…

— Ваууу! — длинно и заливисто зевнула Исида. — Хорошо здесь. Тихо и ароматно. Только в сон клонит со страшной силой…. Половина второго. Милый, может, будем заканчивать с твоими наблюдениями?

— Подожди, — насторожился Смок. — Слышишь?

Издалека донёсся-прилетел странный гул-грохот. Вскоре на дороге показалась крохотная чёрная точка, передвигавшаяся с приличной скоростью.

— Мотоциклист? — предположила Исидора.

— Он самый, — аккуратно подкручивая регулирующие колёсики бинокля, подтвердил Эрнандес. — Подъехал к перекидному мосту. Остановился. Вдумчиво вертит головой по сторонам. Что, интересно, он высматривает? Ага, тронулся с места. Вот же, чёрт! Свернул налево. Скоро домчится до нашей «миссис Тэтчер». Как бы ни врезался — со всей дури — в дорогущую машинку. Господин Окружной прокурор тогда скушает меня с потрохами. Сожрёт, морда мстительная, и не поморщится…. Фу! Кажется, пронесло. Неизвестный лихач остановился, не доехав до верной «миссис» метров сто тридцать. Похоже, он её даже не заметил…. Хорошо, всё же, быть предусмотрительным и осторожным. Это я про себя, любимого, понятное дело…. Остановился, слез с мотоцикла, снял шлем. Опаньки! Похоже, это она и есть.

— Кто — она?

— Варвара твоя, — протягивая бинокль, восторженно хмыкнул Смок. — Сама посмотри…

«Какой хороший оптический прибор!», — одобрил неравнодушный к техническим новинкам внутренний голос. — «Приближает всё, слов нет. Резкость — просто замечательная…. Интересно, какова у него кратность? Один к десяти? Один к двенадцати? Ладно, что мы имеем? Действительно, девица. Высокая, стройная, фигуристая. Угольно-чёрные, слегка вьющиеся волосы до плеч. Затянута в стильный мотоциклетный комбинезон чёрного же цвета, с редкими красно-алыми полосками. Та ещё штучка. Элегантная до жути. Теперь понятно, почему в голосе нашего трепетного криминального инспектора зазвучали нотки искреннего восхищения…. Ага, помнишь, старец Амвросий говорил, мол: — „Девушка, медведи белоснежные, управляет мотодельтапланом. Она же, опытного байкера изображая из себя, и на мотоцикле будет кататься…“. Знать, это она и есть, Варвара. Без всяческих сомнений…. Почему девица в байкерском наряде, а не в классическом старообрядческом сарафане, как было договорено? К багажнику мотоцикла приторочен брезентовый рюкзак. Решила переодеться, надо думать, непосредственно перед запланированной встречей…».

— Чего молчишь-то? — раздался над ухом недовольный мужской голос. — Давай, рассказывай. Что сейчас делает мотоциклетная наяда?

— Похоже, собирается повторить твою гениальную задумку, — чуть помедлив, сообщила Исида. — То бишь, бросив «железного коня» в прибрежных зарослях, сноровисто поднимается вверх по склону. Дабы с вершины данного холма внимательно обозреть окрестности. В том плане, что на предмет обнаружения непредвиденных странностей и незапланированных трудностей.

— Замечательно, — едва слышно щёлкнув затвором короткоствольного ружья, обрадовался Эрнандес. — Всё складывается гораздо проще, чем я предполагал…

— Э-э, лихой кабальеро, попридержи резвых лошадок. Ты, что же, жестокосердный аргентинец, решил застрелить — по-простому — незнакомую девушку? Просто так? На раз-два? Ради…. Ради чего?

— За кого ты меня принимаешь? — возмутился Смок. — Глупых пьес, не иначе, начиталась, меры не зная. Шекспиры там всякие. Чеховы. Так их всех и растак…. Не собираюсь я никого убивать. По крайней мере, сегодня. Ружьё? Оно стреляет усыпляющими ампулами мгновенного действия. Последняя разработка легендарной английской МИ-6. Время действия одного заряда — конечно, в усреднённом понимании — до пятнадцати часов…. Всё, заканчиваем разговоры. Полная тишина, как пишут в профильных книжках, она действенно способствует успешной охоте…

Дальше всё, действительно, было просто: звенящая тишина, летний солнцепёк, едва ощутимый восточный ветерок, напоминавший о существовании солёных океанских просторов, чёрный силуэт (с редкими красно-алыми полосками), неожиданно появившийся из-за высокого гранитного валуна…

— Виууу! — радостно и хищно пропело чёрное короткоствольное ружьё.

— Сильна барышня, — констатировал через несколько секунд Эрнандес. — Обучено упала, на бок. Даже ладонью правой руки, уже теряя сознанье, умудрилась изобразить отмашку. Хорошая школа. Русское самбо, не иначе. Уважаю…. Чего лежим, авантюристка? Синхронно встаём. Хватаем обездвиженное тело за руки и за ноги. Транспортируем, соблюдая элементарную осторожность, вниз по склону…. Связать? Заковать в наручники? Не спеши. Потом, хрустальная донна, закуём, уже непосредственно перед загрузкой пленницы в машину…

* * *

В четырнадцать сорок Исидора — в псевдо-старообрядческом наряде — присела на плоский гранитный валун, лежавший на земле рядом с резными перилами подвесного мостика.

Раздался далёкий гул мощных моторов, и вскоре на дороге показалась вереница машин. Возглавлял кавалькаду длинный автобус с толстой жёлтой полосой на боках, за которым следовало с пяток легковых машин различных марок и расцветок.

Не доезжая до моста метров пятьдесят-семьдесят, автомобили съехали с дороги в разные стороны, заглушили двигатели и остановились.

С лёгким скрипом распахнулись автобусные дверки, и на густую траву, толкаясь и восторженно визжа, начали выпрыгивать подростки, визуально находившиеся в возрасте от одиннадцати до тринадцати лет.

— Мистер Кэрролл! — обращаясь к водителю, отчаянно завопила рыжеволосая веснушчатая девчушка. — Откройте, пожалуйста, багажник. Нам надо удочки оттуда забрать. Срочно! Скоро начнётся вечерний клёв.

— А ещё коробочки с дождевыми червями и короедами, — дополнил низенький очкастый парнишка. — И, главное, подсачники…

«Школьный класс — в полном составе — припёрся на рыбалку», — загрустила Исида. — «Сейчас начнётся самое натуральное шумовое светопреставление. Шум, гам, хиханьки да хаханьки. Как в такой легкомысленной обстановке можно вершить серьёзные дела? С трудом, понятное дело…. Остальные пять авто? На них, скорее всего, прибыли особо любящие и мнительные родители. Дабы, на всякий пожарный случай, неустанно присматривать за обожаемыми чадами. Кстати, может, и искомые фигуранты уже подъехали? Прибыли, да и затерялись в общей куче…»

Дети, оперативно разобрав удочки и прочие рыболовные снасти, направились — под предводительством усатого шофёра — к речному омуту. К мосту стали подтягиваться взрослые.

— Привет, красотка! — масляно щурясь, вальяжно поздоровался пузан средних лет, на голове которого красовался классически-белоснежный колониальный шлем. — Может, отведёшь меня к водопаду? Покажешь — что почём? За ценой не постою…

— Проходи мимо, индюк престарелый, — находясь в образе «суровой и гордой девушки», презрительно процедила Исидора. — Пока в глаз не получил. Ну, кому сказано? Брысь! — добавила для пущего эффекта парочку тематических фраз по-испански.

Толстячок, расстроено вобрав голову — вместе с белоснежным колониальным шлемом — в жирные плечи, благоразумно ретировался.

К мосту браво подкатил и, резко затормозив, остановился старенький, видавший виды «Хаммер — H1». Из машины вылезли четверо: два щуплых черноволосых паренька ростом в пределах метра шестидесяти пяти сантиметров, и две блондинки — высокие, статные, широкоплечие.

«Опять не те. Извращенцы какие-то, на этот раз, пожаловали», — огорчился непосредственный внутренний голос. — «Хотя, как говорится, возможны варианты…. Помнишь, Исидушка, что прошлой ночью говорил русский старец Амвросий? Мол: — „Плохо, когда приметная внешность беглецов известна полиции. Будем, ребятушки, гримироваться….“. Похоже, что именно это они и сделали. То бишь, загримировались. Неплохо, надо признать, получилось. По высшему разряду…. Так, теперь предстоит выяснить — кто есть кто. Широкоплечие девицы нам ни к чему, с ними, как раз, всё ясно-понятно. Два низкорослых парнишки. Слегка похожи друг на друга, да и одеты практически одинаково. Только глаза разные: у одного — тёмно-зелёные, живые и наглые, у второго — светло-голубые, равнодушные и высокомерные…».

Молодые люди и девушки, о чём-то тихонько переговариваясь между собой, принялись восторженно глазеть на белые буруны водопада.

— Эй, пацан, — демонстративно сплёвывая под ноги, негромко окликнула Исида. — К тебе обращаюсь, зеленоглазый. Разговор есть. Отойдём-ка в сторонку…

— Ну, чего надо, деревенская красотка в модном платочке? — оказавшись на другом берегу ручья и насторожённо поглядывая по сторонам, спросил парнишка. — Пикантная расцветка у твоего платка, ничего не скажешь. Из серии: — «У меня трусы в горошек. Хороши, ох, хороши. Пристают ко мне мальчишки — покажи, да покажи…». И почему ты, типичная училка младших классов, регулярно сплёвываешь сквозь зубы? Словно бродяжка затрапезная? Типа — так презираешь весь окружающий Мир?

— Разве, Аль, тебя отче Амвросий не предупреждал, что я являюсь девицей гордой, своевольной и взбалмошной? Хочу, на мотоцикле гоняю. Хочу, летаю на мотодельтаплане. Хочу, благовоспитанную барышню-ботаника изображаю из себя. Хочу, плююсь, не спрашивая на это ни у кого разрешения.

— Предупреждал, не без этого, — согласилась Алина, после чего выдала длинную фразу на незнакомом языке.

«В очередной раз, вредина недоверчивая, пробивает на вшивость», — понятливо хмыкнул хладнокровный внутренний голос. — «Мол, девушка, выросшая в старообрядческом российском поселении, просто обязана понимать-говорить по-русски…».

— Ай-яй-яй, — неодобрительно покачала головой Исидора. — Зачем же инструкции нарушать? А? Ведь, говорено было, мол: — «Для пущей конспирации болтаем-общаемся — в ближайшее время — только на английском языке…». Было — говорено?

— Было, — слегка засмущавшись, подтвердила Аль.

— Вот, а ты, отроковица, нарушаешь. Зачем? А ещё генеральшей хочешь стать…

— Не генеральшей, а генералом. Это, как принято говорить в одном весёлом южном городе, две большие разницы. А генералам, как известно, всякие там инструкции — не указ. Они сами их составляют, утверждают, а когда захотят, то и нарушают.

— Ну-ну, — высокомерно сплюнула под ноги Исида. — Наглость голоштанная, пропитанная самоуверенностью. Ладно, проехали…. Интересуешься, значит, как я узнала, что именно ты являешься — «Алиной Наумовой»?

— Интересуюсь, ежики колючие.

— В смысле?

— Если в глубинном смысле, то ежики — колючие, кенгуру — сумчатые, а мужики — мужиковатые и мужланистые. Доходчиво объясняю? Понимающе хихикаем? Тогда, стало быть, споёмся…. Как ты узнала, что я — это я?

— По глазам.

— По цвету? — уточнила Аль.

— Очень надо…. Сугубо по их выражению. Начнём с твоей напарницы, находящейся на данный момент в мальчишеском облике. Такие глаза бывают у следователей-карьеристов. У продажных политиканов. У Окружных прокуроров, влюблённых, до щенячьего визга, в свою непростую работу…. Продолжить перечисление?

— Спасибо, достаточно.

— И я о том же толкую, — криво улыбнулась Исидора. — Теперь, юная мадмуазель Наумова, несколько слов по твоей, далеко-нескромной персоне. Взгляд — бойкий, насмешливый, беспокойный, наглый, язвительный, живой и так далее, по бесконечному списку. Именно люди с такими глазами и становятся — со временем — боевыми заслуженными генералами. Если, понятное дело, уберегутся от меткой пули, находясь, к примеру, в капитанском звании…. Ну, знакомство состоялось?

— Состоялась, уважаемая Варвара. Польщена и всё такое прочее. Надеюсь, что наше сотрудничество будет полезным и взаимовыгодным…. Кстати, а тебе, действительно, так нравится гонять на мотоцикле по австралийскому бездорожью?

— Очень нравится. А ещё больше — летать над ним на мотодельтаплане…. Ну, сели в машину и поехали? Зачем терять драгоценное время?

— Это точно, — поддержала Алина. — Поехали. Время, как известно, не ждёт…

* * *

Возле «Хаммера» возникла-произошла лёгкая заминка.

— Я сяду за руль, — объявила Исида.

— Почему это? — заупрямилась Аль. — Ты, Варвара, девушка авторитетная. Спора нет. Но и я — не последний винтик в этой конструкции. То бишь, до сих пор являюсь официальным командиром группы.

— Командирша, понимаешь…. Кто из нас двоих лучше знает местные дороги? Ты? Или я? Чего молчишь?

— Ты, понятное дело.

— Нам важен сам процесс и его перипетии? Или же — конечный результат, ёжики колючие?

— Результат.

— То-то же. Отправляйся-ка, подруга, на заднее сиденье.

— А, может…

— Не может! — окончательно вошла в роль Исидора. — Отправляйся и не спорь. А я посижу, дёргая за рычаги, рядом с этой милой и до невозможности мужественной блондинкой. Коленкой, что называется, поприжимаюсь к мускулистой коленке…. Возражения? Отсутствуют? Брысь — на место, определённое походным расписанием. Иначе, честное и благородное слово, обижусь, да и брошу вас — странных и беззащитных — на произвол неверной и коварной судьбы…. Расселись? Ну, поехали. С Богом!

— Мало нам было одной не в меру воинственной, шустрой и беспокойной особы, так ещё и вторая, аналогичная первой, добавилась, — принялся ворчать парнишка, откликавшийся на имя — «Ари». — Их, что же, выращивают на специальных фермах? Или же клонируют?

— Разве мы с Варей шустрые? — искренне удивилась Алина. — Так, просто прогуляться вышли. Типа — на лёгкий променад перед обедом. Вот, совсем скоро, любознательные путешественники, вы познакомитесь с тётей Маришкой, местной резидентшей. Это, шепну по большому секрету, отнюдь не фунт изюма. Отнюдь…

Автомобиль, преодолев подвесной мостик, выехал на просёлочную дорогу, слегка размытую недавними дождями.

Машину на одном из ухабов заметно подбросило.

— Эй, водитель, не дрова везёшь! — ожидаемо возмутилась с заднего сиденья Аль.

— Не графья, чай. Не рассыплитесь, — управляясь с баранкой одной рукой, усмехнулась Исида.

Управляясь с баранкой одной рукой, а второй ловко прилепляя на боковую стойку сиденья «жучка-пеленгатора».

«Молодец, Исидушка», — похвалил справедливый внутренний голос. — «Теперь эта машина всегда будет у нашего Эрнандеса перед глазами. В том плане, что на экране монитора. В независимости от того, будем ли мы с тобой (или же не будем), находиться внутри автомобиля…».

Через час с хвостиком «Хаммер» выехал на небольшую горушку, с которой открывался потрясающий вид на широкую речную долину: серо-жемчужные воды — в ласковых лучах вечернего солнышка — напоминали старинное венецианское зеркало.

— Знаменитая река Дарлинг. Прошу любить и жаловать, — пафосно объявила Исидора. — А вон и мост, к которому мы направляемся.

— Ты, что же, подруга, хочешь перебраться на противоположный берег по мосту? — уточнила Аль.

— Это точно. По мосту. Летать-то ваш автомобиль не умеет. А свой мотодельтаплан, к сожалению, я дома позабыла. Извините.

— На мосту размещены серьёзные полицейские посты, усиленные спецназом.

— Ерунда. Нас пропустят.

— Отче Амвросий ничего не говорил о таком варианте…

— Неужели? — язвительно хихикнула Исида. — А что он говорил? Напомнить? Это, если я, конечно, ничего не путаю, звучало следующим образом: — «Она вас, путников беспокойных, и переправит через Дарлинг. Как переправит? На чём? Не знаю. Наверное, как получится…». Так что, ребятушки, все вопросы отменяются. Сидим, молчим в тряпочку и уповаем на добрую тётю Варю…

«Хаммер» остановился, не доехав до тёмно-серого багажника неприметной малолитражки метров десять-двенадцать.

Из «миссис Тэтчер» незамедлительно вылез Смок — отвесил в сторону «Хаммера» приветственный полупоклон, захлопнул автомобильную дверцу, развернулся на сто восемьдесят градусов и бодро зашагал в сторону полосатого шлагбаума, перегораживающего въезд на мост.

«Тащит под мышкой какую-то картонную коробку», — насторожился подозрительный внутренний голос. — «Что, интересно, в ней? Будем надеяться, что не взрывчатка…».

— Симпатичный субчик, — не удержалась от комментариев Алина. — Поджарый, гибкий и улыбчивый. А в движениях ощущается некая кошачья грация. Достойный и серьёзный пассажир, короче говоря. А, Варвара?

— Достойный и серьёзный, — вскользь улыбнувшись и мечтательно вздохнув, подтвердила Исидора. — Только не пассажир, а записной мачо, отважный идальго и благородный кабальеро.

— Стало быть, это он и есть, король твоего беспокойного и трепетного сердца?

— Стало быть. Король. А может, только принц. Я ещё окончательно не определилась…

Эрнандес, тем временем, подошёл к полицейскому посту и вступил в оживлённую беседу с тремя рослыми типами в пятнистом камуфляже, вооружёнными до самых коренных зубов.

«Ну, и что этот сукин кот вытворяет?», — возмутился строгий внутренний голос. — «Велено же было — не церемониться, наорать и пообещать сорвать погоны с широких плеч. А он? Добродушно болтает, а „камуфляжники“ мерзко пересмеиваются между собой. Наверняка, рассказывает служивым ребятам неприличные и скабрезные анекдоты. С него станется. Старший криминальный инспектор, а туда же…. Ага, вытащил из внутреннего кармана куртки сложенный надвое лист бумаги, развернул. Демонстрирует министерский пропуск, молодец. Тычет указательным пальцем в нашу сторону…. Так, опять принялся трепать языком, „камуфляжники“, держась за бока, ржут как племенные жеребцы в самом соку. Деятель фигов.…Так, а теперь вскрыл картонную коробку и раздаёт патрульным банки с пивом. „Кильмес-Кристаль“, понятное дело. Куда же без него? Юморист доморощенный, так его и растак…».

Минут через пять Эрнандес вернулся к «миссис Тэтчер» и, отвесив парочку клоунских поклонов, махнул рукой в сторону поднявшегося вверх шлагбаума, мол: — «Следуйте за мной! Путь открыт, все полагающиеся формальности успешно улажены…».

Машины — одна за другой — тронулись с места.

— А в кабине этой тёмно-серой земной виманы ещё кто-то есть, — сообщил с заднего сиденья — девичьим голоском — голубоглазый паренёк. — Кажется, женщина.

— Арестованная преступница, — невозмутимо пояснила Исида. — Скованная наручниками. С кляпом во рту.

— Как это — преступница? — опешила Аль.

— Обыкновенно. Наш добровольный помощник трудится криминальным инспектором. И мне помогает, и — параллельно с этим — борется со злонамеренными криминальными элементами. Ведь, служебные обязанности никто не отменял.

Автомобили пересекли мост за пару минут. Второй шлагбаум тоже оказался открытым. Вскоре серо-жемчужные воды Дарлинга скрылись за поворотом…

* * *

Неожиданно сзади послышались надсадные завывания сирены.

— Нас догоняет полицейская машина, — заглянув в зеркало заднего вида, сообщила Исидора. — Не паниковать. Во фрустрацию не впадать. За оружие, если таковое имеется, не хвататься. Попробуем разрешить все вопросы мирным путём. Если, конечно, получится…

 

Глава двадцать седьмая

Большой теннис

Австралия, город Мельбурн и его окрестности, дороги, шоссе и просёлки

Покинув закусочную, Танго добралась — на перекладных такси — до гостиницы, поднялась в номер и достала из кожаной сумки крохотный мобильник нежно-лазоревого цвета.

— И кому это не спится? Совсем стыд потеряли? — поинтересовался из трубки сонный девичий голос. — Мне же завтра на корт выходить. Финальный матч играть. Никакого покоя…

— Здравствуй, Шарапова, — усмехнулась Танго. — Узнала, надеюсь? Соскучилась?

— Привет, тёзка, — после короткой паузы откликнулась знаменитая теннисистка. — Не то, чтобы соскучилась, но рада тебя слышать. По служебным делам здесь? Или же на отдыхе?

— Размечталась. По делам, конечно. Кстати, тебе от генерала — пламенный привет.

— Как драгоценное здоровье у Виталия Палыча? Радикулит, часом, не донимает?

— Бодр, как молодой козлик. Бодр, весел и фантастически активен. Как, впрочем, и всегда.

— Значит, намечается срочное поручение-задание?

— Будет задание. Причём, особой важности и значимости. Слушай, звезда мирового тенниса, очень внимательно…

Танго — сжато и доходчиво — изложила суть генеральского поручения.

— Ничего себе, — неуверенно хмыкнула в трубку Шарапова. — Из легендарной серии: — «Не было печали у гусара, а природа капала дождём…». Попробую, конечно, что-нибудь сделать. Но ничего конкретного не обещаю…

— А ты, красава длинноногая, пообещай, — приторно-медовым голосом попросила Танго. — Палыч, он мужик жутко-серьёзный и злопамятный. Если, не дай Бог, рассердится, то мало не покажется. Ни тебе, ни мне, ни прочим уважаемым и авторитетным персонам…. Так, собственно, как?

— Хорошо, сделаю.

— Обещаешь?

— Чтоб мне теннисной ракетки больше в руках не держать! Чтоб премиальных выплат никогда не получать!

— Верю, родная. Всё, до связи.

— Роджер…

С самого утра Танго решила сменить место проживания и, вообще, перейти на полулегальное положение. В частности, изменить внешний облик и общественный статус.

В восемь тридцать, предварительно перекусив за гостиничным шведским столом, она покинула «Дядю короля», прихватив с собой только наплечную кожаную сумку, которую — из-за приличных габаритов — можно было назвать дамской только с большой натяжкой.

Возле отеля, с разных сторон от главного входа, маячили два классических «топтуна». Пришлось даже приложить некоторые усилия, проявив хитрость и смекалку, чтобы оторваться от них.

Избавившись от соглядатаев (скорее всего, нанятых противным американцем), Танго забралась в трамвай и доехала до района Сент-Килд, расположенного у самого залива.

Здесь пахло морем и свежевыпеченными булочками. Недаром Сент-Килд славился на всю Австралию чудесными пекарнями, булочными и изысканными кондитерскими магазинчиками.

На конечной остановке она покинула трамвай и направилась к многоэтажному развлекательному комплексу, построенному в ярко-выраженном стиле — «хайтек».

«Или же — „модерн“?», — засомневалась Танго. — «Сложный вопрос, как ни крути. Ну, не сильна я в архитектурных терминах и стилях. Извините покорно. Сплошное стекло и алюминиевый профиль, короче говоря. Хотя, профиль может оказаться и латунным. Ну, не сильна я в металлургии. Извините…».

Ей навстречу — и поодиночке, и небольшими компактными группами — шагали усталые и помятые люди: самых разных национальностей и рас, пожилые и совсем юные, мужчины и женщины. Район Сент-Килд, помимо шикарных пекарен, гордился (причём, совершено заслуженно), и потрясающим разнообразием своих ночных заведений — игорных клубов и ресторанов, модных варьете и развесёлых дискотек.

Первым делом, она посетила парикмахерскую и поменяла свою скромную причёску на шикарный панк-гребень — глубокого фиолетового цвета, с отдельными светло-изумрудными прядками. Потом Танго переместилась в салон красоты, где на её лицо был наложен сногсшибательный макияж: ядовито-розовая помада, сине-зелёные тени, неправдоподобно-мохнатые накладные ресницы, шикарные чёрные брови — сразу и не понять, то ли нарисованные, то ли настоящие. После салона красоты начался вдумчивый поход по разно-профильным магазинам и магазинчикам.

В последнем из них, подойдя к настенному зеркалу, Танго мысленно одобрила полученный результат: — «Жуть жестяная и жесть жуткая! То ли панкующая стерва, то ли лярва, исповедующая готическую муть. Только, век Родины не видать, жарковато будет в этом маскарадном костюме — сплошная кожа и замша, щедро украшенные металлическими заклёпками-шипами. Ничего, перебедуем. Не впервой…».

Она достала из кожаной сумки прямоугольный пластиковый футляр, в котором находились водительские права и удостоверение риэлтора крупной австралийской строительной корпорации. Оба документа были выписаны на имя — «Мэри Браун», жительницы города Канберры.

«Одно и то же лицо», — переводя взгляд с зеркала на фотографию, украшавшую водительское удостоверение, решила Танго. — «Вот, что значит, друзья мои, настоящий профессионализм. Ну, и высокая степень предусмотрительности, понятное дело…».

Раздалась тихая мелодичная трель.

— Джеймс? — поднеся к уху мобильный телефон, обрадовалась Танго. — Ты где, бродяга? В аэропорту Сиднея? Через три часа прилетишь в Мельбурн? Замечательно! Я очень рада. Более того, бесконечно счастлива…. «Дядя короля»? Нет, эта явка засвечена. Ищи меня, то бишь, миссис Мэри Браун, на стоянке для домов-фургонов в Соверейн-Хилл…. Что? Да, рядом с бутафорским посёлком золотоискателей, который так любят посещать мальчишки всех возрастов…. Что? Конечно, я знала, что ты давно мечтал осмотреть это занимательное местечко. Не стоит, право, благодарностей, милый. Свои люди, как-никак. Сочтёмся…

Завершив разговор, она положила мобильник в карман кожаной жилетки, украшенной многочисленными железными шипами, и вновь отправилась на трамвайную остановку.

Трамвай привёз Танго в уже знакомый и тихий Ричмонд. Здесь она арендовала в профильной фирме — на имя Мэри Браун — новёхонький китайский джип неизвестной модели и просторный дом-фургон на колёсах (немецкого производства), прикреплённый с помощью специальной сцепки к означенному джипу.

Ещё через пятьдесят минут Танго подъехала к специализированной стоянке в Соверейн-Хилл, внесла оплату за двое суток вперёд и припарковалась на указанном месте.

Ближе к обеденному времени прибыл Джеймс Честерфилд — улыбчивый, импозантный и довольный жизнью. Прибыл, выяснил у служащего, где квартирует миссис Браун, подошёл к фургончику и вежливо поинтересовался:

— Э-э…. Не подскажете ли, любезная девушка, а где моя Мэри? Отошла по делам?

Танго, выглядывавшая из-за приоткрытой двери «дома на колёсах», тут же зашлась в приступе гомерического хохота.

Отсмеявшись, она известила:

— Ты, Хантер…. Пардон. Ты, эсквайр Честерфилд, никогда не отличался повышенной наблюдательностью. Да и с юмором, если смотреть правде в глаза, никогда особо не дружил.

— А ты, хиппи со смешным гребешком, никогда не находилась в приятельских отношениях с конспирацией и дисциплиной, — негромко отпарировал Джеймс. — Может, я — для начала — пройду внутрь этой славной хижины? Там и поговорим обо всём…

Впрочем, сразу поговорить не получилось — минут двенадцать-пятнадцать ушло на горячие объятия и жаркие поцелуи.

— Всё, надо притормаживать. Пора. Пока не зашло слишком далеко, — неохотно отстраняясь, упёрлась острыми кулачками в широкую мужскую грудь Танго. — Ночью продолжим. Причём, по расширенной программе. Обещаю…. Ты общался с генералом?

— С ума сошла — шпарить открытым текстом?

— Перестань, милый. Здесь всё чисто, «жучки» отсутствуют. Три раза проверяла. На совесть…. Ну, разговаривал?

— Беседовал, конечно.

— И как оно тебе? Почему улыбаешься?

— Стрёмно всё это, — признался Джеймс. — Необычно, неожиданно и экстремально…. Сама-то что думаешь?

— Интересное задание, — беззаботно махнула рукой Танго. — Ребята обзавидуются. Новых впечатлений получим — выше любой крыши. Опыта, опять же, наберёмся. Так что, Женечка, держи хвост пистолетом.

— Перестань языком трепать. Помни о конспирации.

— Ладно, не ворчи. Исправлюсь…

— Слушай, кушать очень хочется. Может, пообедаем? Говорят, что в бутафорском городке золотоискателей имеется приличный ресторанчик…

— Прямо сейчас, милый, не получится.

— Почему? — сглотнув голодную слюну, огорчился Хантер.

— Прямо сейчас я поймаю такси и поеду на встречу с Шараповой. Надо договориться о программе завтрашнего дня, взять входные билеты на финальные соревнования. Два, как легко догадаться, для нас с тобой, а остальные я потом передам — кому надо…. Ты же, храбрый и удачливый охотник, озаботься, пожалуйста, посещением местных магазинов. Надо приобрести туристическое снаряжение: палатки, спальные мешки, примусы, штормовки, штаны, горные ботинки, антикомариный спрей. А также продовольствия и напитков на пять-шесть суток. Прочее — на твоё усмотрение. Разберёшься, не маленький.

— На скольких человек закупаться? А одежда с обувью? Какие размеры должны меня интересовать?

— На шестерых, — протянула бумажный листок Танго. — Наши размеры ты знаешь. А тут — данные по остальным туристам. Глазастый отче Амвросий утром сообщил…. Вечером же, разобравшись с текущими делами, наведаемся в здешний лагерь золотоискателей — осмотрим там всё, поужинаем, выпьем хорошего вина. А потом вернёмся в фургончик и, как было обещано, займёмся безудержным сексом…

* * *

Тревога оказалась ложной.

Полицейская машина, аккуратно объехав прижавшийся к обочине «Хаммер», затормозила рядом с остановившейся «миссис Тэтчер».

«Вот же, фортель», — недовольно поморщился брезгливый внутренний голос. — «Бравые „камуфляжники“ вручают Эрнандесу пузатую бутылку с тёмно-коричневой жидкостью. Наверняка, какой-нибудь алкоголь. Типа — благодарность за вкусное аргентинское пиво. Да, Исидушка. Права была твоя мудрая матушка — все мужики являются горькими пьяницами и пошлыми затейниками. Бог им судья, понятное дело…».

— Всё нормально, орлы и орлицы, — заверила Исида. — Обыкновенное полицейское совещание. Не обращайте внимания.

— Ну-ну, совещание, — недоверчиво хмыкнула Аль, после чего спросила: — Варя, а ты…. Скоро нас покинешь?

— Как только доедем до ближайшего населённого пункта. А что? Есть другие предложения?

— Понимаешь, тут такое дело…

— Хочешь попросить, чтобы я проехалась с вами до великолепного и беззаботного Мельбурна?

— Угадала.

— Так проси, отроковица. Как там тебя учил мудрый старец Амвросий? Не забыла?

— Помню…. Добрая тётенька Варвара, не бросайте беззащитных малолеток на произвол безжалостной судьбы. Доведите, пожалуйста, до города Мельбурна. Будьте такими добренькими. И вам это потом зачтётся. На Небесах бескрайних, ясный дубовый пенёк…

— Достаточно, остановись, — улыбнулась Исидора. — Уговорила. Провожу вас, путники бестолковые, до Мельбурна. Ага, полицейская машина развернулась и поехала в сторону моста…. Продолжаем наш маршрут?

— Продолжаем, — повеселела Аль.

— Кстати, Мельбурн — город большой. Куда конкретно нам надо прибыть? И к какому времени?

— Завтра, к десяти тридцати утра, мы должны припарковаться возле Мельбурн Парка. Успеваем?

— Без вопросов и гонок. Сможем даже сделать пару-тройку коротких остановок возле придорожных мотелей — перекусить, посетить туалетные комнаты, ознакомиться с последними телевизионными новостями, подремать немного.

Вскоре «миссис Тэтчер», прощально помигав задними фонарями, свернула направо. Впереди замаячил выезд на скоростное асфальтовое шоссе.

— Полицейский ангел-хранитель решил нас покинуть? — спросила Аль.

— Что поделаешь, служба, — расстроено вздохнула Исида. — Это вам не шоколадная конфетка с медовой патокой…

«Решил покинуть?», — ехидно хохотнул смешливый внутренний голос. — «Ну-ну, как же. Размечталась, девчонка сопливая. Постоит за поворотом минут пять-семь, развернётся, да и поедет за „Хаммером“ следом, держась в полукилометре. Как и договаривались…».

Поездка получилась весёлой, познавательной и продуктивной.

Сперва просто беззаботно болтали — обменивались мнениями-впечатлениями, навеянными австралийскими вечерними пейзажами, мелькающими за автомобильными окошками, хохмили, беззлобно подкалывали друг друга и весело хихикали. А потом Исидора, понимающе переглянувшись с Аль, принялась задавать невинные — на первый взгляд — вопросы. То бишь, проявила интерес (ненавязчивый и скромный), к современным космическим реалиям. Мол: — «А есть ли свежие новости — в плане бытовой жизни — на далёкой планете, затерявшейся в бездонных глубинах Чёрного космоса? Каковы последние политические тенденции и веяния? Что у нас с интригами и результатами традиционных спортивных соревнований?».

Простак Свенн (блондинка, занимавшая переднее пассажирское сиденье), решив, что кругом только «свои», принялся — подробно и старательно — излагать. На заднем сиденье тут же принялся предостерегающе подкашливать голубоглазый черноволосый парнишка, но добровольного оратора было уже не унять: информация — странная, невозможная, фантастическая и красочная — лилась безостановочным потоком…

«Ничего себе — подгоревшие пироги с молочными котятами», — потерянно бормотал обомлевший внутренний голос. — «Планета Мирра. Межгалактическая Система, в состав которой входят многие сотни созвездий, населённых разумными гуманоидами. Офигеть можно запросто. Причём, что характерно, надолго…».

Поздним вечером, уже на излёте ядовито-малинового заката, они припарковались у стандартной придорожной забегаловки. Заправили машину, перевели дух, поужинали жареной курятиной в обрамлении овощного гарнира, после чего тронулись дальше.

Ночь. Дорога. Шоссе, автобаны, просёлки, вновь — автобаны…

Усталость. Рассеянность. Грусть, взявшаяся из ниоткуда и назойливо мешающая качественно рулить…

На нежно-алом рассвете путешественники решили сделать качественный полуторачасовой привал.

Плохо освещённый мотель. Заспанная и ворчливая хозяйка. Холодные гамбургеры. Химическая «Кока-кола».

Отдохнули, тем не менее, славно. Перекусили. Желающие сходили в душ. Остальные мирно подремали возле старенького телевизора, транслирующего всякую эротическую лабуду. Обычное дело…

Миновало десять часов утра, когда «Хаммер» подкатил к величественному комплексу Мельбурн Парка.

Затренькало.

— Да, слушаю, — сообщила трубке мобильного телефона Исида. — Что-то случилось?

— Случилось, — голос Эрнандеса был сух и задумчив. — Останови, фантазёрка, машину.

— Остановила.

— Прощайся с подопечными и выходи. Встречаемся возле итальянской пиццерии. Она расположена справа от главного входа в Мельбурн Парк, метрах в двухстах пятидесяти. Не спорить. Выполнять. Конец связи.

— Вынуждена вас покинуть, ребятки, — натянуто улыбнулась Исидора. — Приятно было познакомиться, поболтать и всё такое прочее.

— Старец Амвросий дал новоё поручение? — спросила Аль.

— Не совсем старец. Но тоже — мнящий себя начальником…. Ладно, всего хорошего, туристы. Бог даст — свидимся…

Захлопнулась автомобильная дверца, «Хаммер» укатил. Исидора огляделась по сторонам, сориентировалась на местности и, задумчиво поправив очки с «нулевыми» стёклами, отправилась на поиски нужной пиццерии.

«Что, интересно, взбрело в голову нашему мнительному криминальному инспектору?», — ворчал сонный внутренний голос. — «Такой отличный контакт был установлен с фигурантами. Его же, зорька ясная, надо было целенаправленно углублять и расширять. Расширять и углублять…. Так, нет же. Мол, прощайся и вылезай. Смуглолицый узурпатор, задавака и безнадёжный самодур…. Ага, вот и он. Стоит возле бетонной урны. Курит. Морда наглая…».

— Привет, — буркнул Смок. — Подставь щёку, чмокну.

— Чмокай, не жалко…. Ну, и какого чёрта?

— Здесь Танго. Толчётся у главного входа в комплекс, видел светло-оранжевую засветку от её мобильника на экране монитора…. Ты же вместе с Танго два с половиной месяца ходила в танцевальную школу? Правильно? Вот, и я про то же. Твой сегодняшний лёгкий грим не обманет опытного полицейского инспектора. Опознает она тебя, любимая. Сразу и без единого шанса.

— Интересные дела, — задумчиво протянула Исида. — Слушай, наши чудики планируют встретиться здесь с загадочной «тётей Маришкой», которая должна оказать им некую помощь. Может, Танго и данная тётушка — одно и то же лицо?

— Запросто. Я тут сопоставил всякие и разные факты. Похоже, что милейшая Танго имеет самое непосредственное отношение к российской спецслужбе — «АнтиМетро».

— Да, как же тесен наш Мир…

— Тесен, — расстроено поморщившись, подтвердил Эрнандес. — Только теперь у нас ничего не получится. Так и не узнаем, о чём будут разговаривать Аль и Танго.

— Обязательно узнаем, — пообещала Исидора. — Во время утренней остановки Аль, прежде чем пройти в туалетную комнату, сняла джинсовую курточку и набросила её на спинку стула. Все остальные путешественники в это время дремали возле телевизора. Я за лацкан её куртки и прилепила звукозаписывающий «жучок» с передатчиком.

— Молодец, хрустальная донна, растёшь прямо на глазах. Ты — прирождённая шпионка. Хвалю.

— Слушай, а куда девалась настоящая Варвара?

— Сбежала, — помрачнел Смок. — Вместе с наручниками. По времени смотрю — действие сонного препарата подходит к концу. Дай, думаю, определю пленницу на постой в ближайший полицейский участок. Попрошу ребят подержать девушку пару суток в камере предварительного заключения. Мол, подозревается в торговле наркотиками. То, да сё…. Подъехал, остановился. Пошёл договариваться с коллегами. Договорился. Возвращаюсь, а любительницы погонять на мотоцикле по пересечённой местности и след простыл.

— Охламон неосмотрительный и легкомысленный, — неодобрительно покачала головой Исида. — А как обстоят дела с твоей дурацкой привычкой?

— С какой именно?

— Вертя баранку, разговаривать сам с собой. То есть, обсуждать вслух последние жизненные новости.

— И вертел. И, понятное дело, разговаривал-обсуждал…

* * *

Оставив «Хаммер» на платной стоянке, они направились к комплексу зданий Мельбурн Парка.

— Странно всё получилось с этой Варварой, — заявил Томас. — Раз, и свинтила куда-то. Словно бы испугалась чего-то. Или же получила предостережение о реальной опасности…

— Прекращай ворчать, — посоветовала Алина. — Ничего сложного и подозрительного. Похоже, что все русские, оказавшиеся в Австралии, живут очень бурной и насыщенной жизнью. Национальный природный менталитет, не более того.

— А куда мы сейчас идём? — спросил Свенн, пребывающий в женском обличье. — Что будем делать?

— Мы идём смотреть соревнования по большому теннису. Открытый чемпионат Австралии. Сегодня, как раз, состоится женский финал в одиночном разряде. Мария Шарапова играет с Аной Иванович. Интересное зрелище. Вам обязательно понравится. Гарантирую.

— А тебе, старший лейтенант, уже доводилось играть в этот самый большой теннис? — насмешливо прищурилась Ари. — Когда? Где?

— Где надо, там и приходилось. Например, в «системном» лагере специального назначения…. Что ещё за недоверчивое хмыканье? Смотри у меня, боец. Рассержусь и отправлю на гауптвахту.

— Что это такое?

— Не важно, потом объясню, — небрежно отмахнулась Аль. — Так, высматриваем человека с крупным значком, на котором размещена физиономия Андрея Аршавина.

— А это ещё кто такой?

— Вот же, темнота мирранская, ничего не знают. Знаменитый российский футболист. Никакой пользы от вас, соратники. Абсолютно всё приходится делать самой….

Искомый значок обнаружился на кожаной жилетке у странной особы женского пола, неторопливо бродившей недалеко от главного входа в Мельбурн Парк.

«Панкует? Хиппует? Просто валяет дурака?», — засомневалась Алина. — «Неопределённый такой образ, без чёткого акцента. Ещё этот экзотический гребень на голове. Расцветка нестандартная, совершенно непопулярная в молодёжной среде…».

Она подошла к непонятной барышне и тихим голосом сообщила:

— Я от миссис Марии Кузнецофф. Нужно четыре билета на сегодняшний матч Шарапова — Иванович.

— От Марии? — окинула Аль недоверчивым взглядом обладательница фиолетового гребня. — Было сказано, что за билетами подойдёт светловолосая девушка. Что за дела?

— Я и есть — та девушка, — Алина слегка сдвинула на бок черноволосый мужской парик. — Обычная маскировка. Так, ради смеха.

— Бывает, — одобрительно усмехнулась женщина. — Неплохо получилось. Типа — ради смеха…. Держи, отроковица, билеты на восточную трибуну. Четыре штуки, как и договаривались…. Э-э, подожди.

— Что такое?

— Паричок-то поправь, комедиантка…

Аль и её спутники, предъявив билеты контролёру, прошли на территорию комплекса.

— Вообще-то, нам туда, — махнула рукой Алина. — Видите тёмно-синюю стрелочку с надписью — «Rod Laver Arena»? Именно там и расположен главный теннисный корт турнира, на котором традиционно проходят все финальные поединки. Но до начала матча осталось ещё целых сорок пять минут, а на трибунах, как правило, очень шумно. Предлагаю немного прогуляться.

Они и прогулялись — вволю поглазели по сторонам, попили пивка и Кока-колы, купили для Свенна и Ари рекламные брошюры, в которых подробно, с картинками и фотографиями, рассказывалось о большом теннисе и об истории проведения открытого чемпионата Австралии в частности.

Диктор объявил, что до начала матча осталось десять минут, публика, возбуждённо переговариваясь, направилась к корту Rod Laver Arena.

— Вот, и наши места, — сверившись с билетами, объявила Аль. — Рассаживаемся, друзья и подруги…. Опаньки! Здрасьте, ещё раз.

— Привет трансвеститам, — насмешливо откликнулась давешняя странная особа, выряженная в кожу, замшу и многочисленные металлические шипы-заклёпки. — Сколько лет, сколько зим…. Ну, чего стоит? Занимаем места согласно имеющимся билетам и не отсвечиваем…

Рядом с женщиной располагался не менее импозантный тип — в джинсовых лохмотьях, длинные сальные волосы неопределённого цвета, стильные очочки с тёмными стёклами модели — «а-ля Джон Леннон». Хиппующий индивид с ленивым интересом пялился на вновь прибывших зрителей.

— Спасибо, — присаживаясь, вежливо поблагодарила Алина. — Вообще-то, я ожидала увидеть здесь совсем других людей…

— Например, кого-нибудь из своих дальних родственников? — изменив голос, поинтересовалась женщина с фиолетовым гребнем.

— Тётя Мариша? — обомлела Аль. — Ничего себе — искусство перевоплощения. Завидую. Мне ещё учиться и учиться…. А этот хиппи волосатый, стало быть, дядя Женя?

— Потише говори, племяшка, — рассерженной весенней гадюкой зашипел мужчина в стильных пляжных очках. — Мало мне было одной барышни, нарушающей — везде и всюду — правила конспирации, так ещё и вторая нарисовалась…. Запомни, сейчас я для тебя — «Джеймс». Или, на крайний случай, «дядя Джеймс». Ферштейн?

— Замётано, дядюшка…

Тем временем, начался финальный матч в женском одиночном разряде.

— А-а-ах! — элегантно привстав на цыпочки и делая первую подачу, выдохнула от души Шарапова.

— А-ах! — не очень-то и уверенно отбивая мяч, ответила ей Ана Иванович.

— А-а-ах!

— А-ах!

— А-а-ах…

— Машка — сильнее на порядок. Однозначно, победит, — тыкаясь губами в Алькино ухо, пообещала Танго. — Сделает — на раз. Обещаю…. Кстати, а твои инопланетные друзья впечатлены этим действом. Одна из широкоплечих блондинок совсем потерялась — даже рот раскрыла от восторга. А голубоглазый паренёк, наоборот, стушевался и покраснел до самых корней черноволосого парика. Видимо, шокирован. То бишь, шокирована ярко-выраженной эротической подоплёкой.

— Недотёпы космические. Им всё это непривычно, — заступилась за подчинённых Аль. — Тетя, а что мы тут, собственно, делаем?

— Считаешь, что валяем дурака? Успокойся, делом занимаемся. Важным.

— А, всё же?

— Машка, воспользовавшись правом победительницы турнира, должна нам выправить одну важную бумагу, — пояснила Танго. — Без этой бумаженции, племяшка, нам ни как. В том плане, что можно обойтись и без неё. Имеются запасные дельные варианты. Но с ней — гораздо сподручней и удобней…. Дождёмся окончания матча. Выждем часика полтора, пока схлынет всеобщий ажиотаж, и приставучие корреспонденты уберутся восвояси, да и заглянем к Шараповой в комнатку для переодеваний. Пообщаемся…

* * *

Смок и Исидора, пристроив в правом ухе (в правых ушах), по крохотному наушнику, сидели в салоне «миссис Тэтчер».

— Да, не всё так просто, — поделился своими ощущениями Эрнандес. — Эта мирранская Ари, похоже, в чём-то подозревает Алину. Даже понятно — в чём конкретно. Подкалывает постоянно. Типа — провоцирует на откровения. А та только невинными шуточками отделывается. Не порядок…

— Просто Аль понимает, что операция вступила в решающую фазу, — предположила Исида. — Мол, не до ерунды. Вперёд и вверх.

— Вверх, говоришь? Ну-ну.

— Почему бы и нет? Стой…. Это же голос Танго?

— Её…. Да, проморгал. Значит, всё-таки, АнтиМетро.

— Начался финальный матч. Ну, и вопли.

— На мой скромный взгляд, у тебя, театральная донна, гораздо лучше получается, — усмехнулся Смок. — В том плане, что гораздо более эротично. В определённых обстоятельствах, я имею в виду.

— Польщена…

Прошёл час. Начался сильный дождь. Объявили перерыв. Дождь прекратился. Возобновили соревнования. Мария Шарапова, после упорной и бескомпромиссной борьбы, выиграла. Началось победное, шумное и красочное шоу…

— Похоже, что наши фигуранты разбрелись — кто куда, — внимательно прослушивая окружающее пространство, предположила Исидора. — Убивают запланированные полтора часа…. Что это за странные звуки? Какой-то дурацкий «чмок». Теперь — страстное мычание…

— Это наша земная Алина целуется в засос с инопланетным Свенном, — радостно хохотнул Эрнандес. — Уединились за ближайшим аппаратом, торгующим прохладительными напитками, и целуются — как самые обыкновенные юноша и девушка. Бывает, чего уж там.

— Похоже, уже отцеловались. Кто-то бдительный их там застукал, теперь стыдит и грозится вызвать полицию.

— Ерунда, конечно…. Ага, аплодисменты отзвучали, ценные призы вручены, почтеннейшая публика покидает арену. Слышишь, Танго зовёт Алину? Вот, кажется, состыковались. Передав остальных лицедеев на попечение «дядюшки Джеймса», направляются в сторону раздевалок для спортсменов.

— Давай, включим прямую трансляцию и избавимся от наушников? — предложила Исида. — Чтобы ничего не пропустить.

— Как скажешь, моё беспокойное сердечко…

Из автомобильных динамиков секунды три-четыре лился бодрый треск, потом он закончился, и голос Алины спросил:

— Что за бумагу мы должны забрать у Шараповой?

— Разрешение на посещение Национального парка «Алпай», в состав которого входит и интересующая нас гора Богонг, — ответила Танго. — Сейчас, видишь ли, парк закрыт для туристов. Мол, летят нежные мотыльки-богонги, нельзя им мешать. Строгая охрана выставлена по периметру, все дороги перекрыты по-взрослому. Но, как везде и всегда, иногда делаются исключения из правил…. Эй, облом неповоротливый, отодвинься-ка в сторонку! Видишь, удостоверение личного пресс-секретаря знаменитой Шараповой? То-то же…

Тихий шорох шагов, вежливый стук в дверь.

— Войдите, — разрешил усталый девичий голосок. — Не заперто.

— Привет, Машка, — входя, поздоровалась Танго. — Знакомьтесь. Это Алина, моя племяшка.

— Аль.

— Очень приятно. Мария. Дать тебе автограф?

— Дай. Почему бы и нет? Вон, у тебя визитки разбросаны по столешнице трюмо. Черкани на этой. Ага, телефоны и факсы. Может, когда и пригодится…

— Заканчивайте заниматься ерундой, — велела Танго. — Машка, где разрешение?

— Вот, держи, шпионка. За двадцать минут до вас заходил ко мне с поздравлениями, соблюдая давнюю традицию, австралийский Премьер-министр. Поулыбалась ему, глазками слегка постреляла. Подписал, как миленький…. Такой противный дяденька. Глазки похотливые-похотливые. Думала, что юбку мне прожжёт взглядом.

— Все мужики одинаковые, — шурша бумагами, заверила Танго. — Кроме, понятное дело, моего Женечки. И то только потому, что надзираю за ним неустанно…. Хорошая бумажка, правильная. Сюда впишем имена-фамилии, мол: — «Обслуживающий персонал великой Шараповой. Едем первыми, дабы всё приготовить к приезду капризной теннисной королевы, пожелавшей полюбоваться на знаменитую Ночь богонгов…». А сюда — номера машин. Зануда Амвросий выдал на вашу банду документы? Вот, и ладушки. Можно отправляться в путь-дорогу. Бывай, Машка.

— Пока. Генералу — привет.

— Обязательно передам, осинки российские…

* * *

— Ситуация — в общих чертах — понятная, — выключая аппаратуру, подытожил Смок. — Более того, даже прозрачная. Правда, местами…. Что будем делать, прекрасная авантюристка?

— Как это что? — возмутилась Исидора. — Поехали по магазинам. В техническом отделении «миссис Тэтчер» заскладировано, конечно, много полезного. Но кое-что из туристического горного снаряжения придётся, всё же, докупить. Да и с продовольствием — аналогичная картина.

— Ты хочешь сказать, что…

— Вот, именно. Почему бы нам, воспользовавшись твоим волшебным пропуском, не прогуляться к вершине горы Богонг? Аппаратура «миссис Тэтчер» всё ещё пеленгует «Хаммер» фигурантов?

— Пеленгует.

— Тогда чего же мы ждём? Заводи мотор, оболтус смуглолицый…

 

Глава двадцать восьмая

Перелётные люди

Австралия, вершина горы Богонг

Выехав из Мельбурна, они отправились на северо-восток. Первым ехал-катил «Хаммер», в кабине которого находились Танго, Аль и Свенн. Томас и Ариса, о чём-то пошептавшись, расположились в доме-фургоне, а за руль китайского джипа уселся Хантер.

Через час с небольшим Алина объявила:

— Вот, и горы показались впереди. Сиречь, Австралийские Альпы.

— Горы? — удивился Свенн. — Какие-то рыже-бурые холмики. Низенькие и несерьёзные.

— Настоящие горы, — вертя баранку, подтвердила Танго. — Просто до них ещё далеко. Подъедем, сам убедишься…. Кстати, голубь и голубка, у вас что же, любовь наметилась?

— Э-э-э, — замялся Свенн. — Трудно сказать однозначно. Дело в том, что в современном мирранском языке слово — «любовь» отсутствует. То есть, исключено — как устаревшее и не рациональное…

— Не наметилась, а разгорается, — вмешалась в разговор Аль. — Настоящая, большая и жутко-романтическая.

— Ну-ну, романтическая…. А что вы, голубки влюблённые, собираетесь делать дальше? Так сказать, в практическом плане-разрезе?

— Ну, не знаю пока. Посмотрим…

— Чего тут смотреть? — возмутился Свенн. — Как прилетим на Мирру, так и поженимся. А пребывание на Земле нам зачтётся как Первая Дорога…. Некоторое время уйдёт, конечно, на разрыв помолвки с Ари. Но она, судя по всему, против не будет. Как, впрочем, и Томас…. Только, вот, не знаю, что скажут начальники Аль. Говорят, что «системщики» не могут вступать в брак без специального разрешения вышестоящих персон.

— Не волнуйся, милый. Как-нибудь утрясём этот скользкий вопрос. Да и все прочие каверзные вопросы, которые, наверняка, возникнут.

— Оптимисты вы, ребятки, — помолчав, задумчиво хмыкнула Танго. — Хотя, может быть, оно так и надо.

Горы, тем временем, приблизились, став заметно выше. Их цвет — с рыже-бурого — поменялся на тёмно-сиреневый. Чётко обозначились голубые седловины перевалов и угольно-чёрные островерхие пики.

— Придётся попрощаться с ровным асфальтом, — поворачивая руль в сторону, огорчённо вздохнула Танго. — Впереди нас ждёт сплошное классическое бездорожье. Сейчас такое начнётся — мама не горюй. И про романтическую любовь — на некоторое время — позабудете…

Оно и началось. Ухабистые глинистые просёлки. Длинные перегоны по красно-коричневым зыбучим пескам, где путь обозначали лишь обшарпанные дорожные знаки, стыдливо высовывавшиеся из-за низеньких барханов. Каменистые узкие дороги-тропы, постепенно переходящие в извилистые горные серпантины.

— Кошмар какой-то, — нежно обнимая Алину за плечи, ворчал Свенн. — Ничего не понимаю. Зачем мы поехали на земной вимане? Разве нельзя было полететь на этом…, на вертолёте?

— Нельзя, — крепко прижимаясь к юноше, объяснила Аль. — В летний период здесь запрещено летать на вертолётах и самолётах. Забота о животном мире, который сейчас выращивает потомство. Да и обо всей тутошней экологической системе в целом…. Кстати, дороги — по земным меркам и стандартам — обычные. В том глубинном смысле, что бывают и гораздо хуже…

Наконец, впереди показалась высоченная проволочная изгородь и полосатый шлагбаум, рядом с которым был установлен большой прямоугольный щит, украшенный разноцветной надписью: — «Дамы и господа! Добро пожаловать в Национальный парк „Алпай“!».

Два пожилых охранника, недоверчиво хмуря кустистые брови, долго и пристально изучали предъявленные документы, включая «Разрешение на посещение», подписанное самим австралийским Премьер-министром. Но не найдя, к чему придраться, были вынуждены пропустить машины путешественников.

— Ездят тут всякие, — поднимая шлагбаум, ворчал один из сторожей. — И документы у всех — закачаешься. Подписанные — чёрт знает кем. Пропуска, разрешения. Бардак. Так вас всех и растак. А ещё, говорят, объявился какой-то дикий и отвязанный мотоциклист…

Владелец небольшой туристической гостиницы (он же — директор-распорядитель Национального парка «Алпай»), мужчина худой и желчный, тоже не выказал особой радости от появления нежданных визитёров. Ознакомившись с начальственным предписанием, он, мрачно высморкавшись в клетчатый носовой платок не первой свежести, заявил:

— Подчиняюсь, но не одобряю. Более того, прямо сейчас выезжаю в Канберру — ругаться и жаловаться. Если всесильные министры думают, что Национальный парк — суть — проходной двор, то они глубоко заблуждаются. Готов дойти до Верховного суда.

— Ваше право, — понимающе кивнула фиолетовым гребнем Танго. — Жалуйтесь на здоровье…. А что это вы, милейший, говорили про проходной двор? Кроме нас имеют место быть и другие внеплановые посетители? То бишь, льготно-блатные любители дикой природы?

— Разъезжают тут всякие и разные, — неопределённо поморщился директор-распорядитель. — Наглые и самоуверенные. Причём, в сопровождении знаменитых театральных актрис…. А когда подъедет госпожа Шарапова?

— На днях, — дипломатично ответила Аль. — Когда немного отдохнёт и выполнит все обязательства, предусмотренные в рекламных контрактах.

— Передайте от меня легендарной чемпионке заверения в глубочайшем почтении. Отель, тем не менее, закрыт до осени…. Где вам оборудовать стационарный лагерь? В полукилометре от гостиницы, на берегу чистейшей речки, имеется удобная, совершенно ровная площадка. Вон там. Езжайте, путники. Всех благ…

Когда машины — одна за другой — успешно припарковались на высоком речном берегу, Танго велела:

— Первое, избавляемся от дурацкого грима и приобретаем первоначальные, дарованные природой-матушкой облики. Здесь, по моему мнению, уже можно не опасаться посторонних глаз. Второе, по-быстрому накрываем походный стол и ужинаем. Третье, разбираемся с туристическим снаряжением и одеждой. Чтобы ничто нигде не жало и было подобрано по индивидуальным размерам. Четвёртое, дружно ложимся спать. Пятое, на рассвете, не ведая сомнений, выступаем к вершине горы Богонг. Вопросы? Отсутствуют? Разойтись!

Они остались вдвоём. Вечернее солнышко разливало вокруг ласковое малиновое марево. В реке, гоняясь за мошкарой и москитами, бойко плескались упитанные серебристые рыбёшки. На противоположном речном берегу — умиротворённо и нежно — стрекотали австралийские цикады.

— Красивая местность, надо признать, — с интересом оглядываясь по сторонам, вздохнул Хантер. — Слегка напоминает предгорья Северного Кавказа…. Мы же сейчас находимся на склоне горы Богонг?

— Это точно. На южном склоне.

— А как называется соседняя горушка, слегка напоминающая своими очертаниями… э-э-э, корову?

— Наблюдательный ты у меня, слов нет, — похвалила Танго. — Именно так и посчитали в начале девятнадцатого века отважные исследователи Хъюм и Ховелл. То есть, решили, что гора слегка напоминает гигантского буйвола. Поэтому и назвали её соответственно — «Баффало».

— Слушай, а почему наши спутники (Алину, понятное дело, не имею в виду), совершенно не интересуются моей личностью? Появился непонятный тип, а им и дела никакого нет до этого…. Почему?

— Ну, я же — с подачи Альки — являюсь здешней резидентшей Системы. Авторитетной и секретной — до полной и нескончаемой невозможности. А ты, родной, состоишь при мне. Так сказать, дисциплинированный подчинённый и верный адъютант. Не обижайся, пожалуйста.

— Я и не обижаюсь. Служебным Уставом это не предусмотрено.

— Что же касается Томаса Мюллера, жителя таинственной деревушки Круппендорф. Тут, похоже, всё гораздо сложней и запутанней. Ничего, скоро проясним.

— Проясним, — подтвердил Хантер. — Причём, всё-всё-всё…. Наши дальнейшие действия?

— Элементарные, мой дорогой Ватсон. К послезавтрашнему вечеру заберёмся на вершину горы Богонг. Она, кстати, не очень-то и высокая, менее двух километров над уровнем моря. Заберёмся, отыщем тайник, выйдем на связь с Миррой и вызовем спасательный звездолёт. После этого разобьем палатки, обустроим крепкий походный лагерь и — примерно четверо суток — будем ждать…. Что ещё запланировано? Ничего хитрого. Приземлится НЛО. Объясним, кто мы такие и откуда. Изложим просьбу Ленивого Странника. А, вот, про дальнейшее, извини, ничего не могу сказать. Наверное, как получится…

* * *

На следующее утро, плотно позавтракав и взвалив на плечи солидные рюкзаки, путешественники выдвинулись на маршрут. Небо было затянуто плотными серыми облаками, температура окружающего воздуха находилась на уровне двадцатиградусной отметки, поэтому шагалось достаточно комфортно.

Примерно через три часа тропа резко устремилась вверх. Вскоре на смену каменным россыпям, поросшим колючими кустарники, пришли пышные мхи и разноцветные лишайники. Ещё через полтора километра отряд оказался в лесу.

— В дремучем лесу, — с трудом восстанавливая дыхание, уточнила Аль. — Высоченные и толстенные эвкалипты. Полутораметровые развесистые папоротники. Гнилые брёвна валяются под ногами. И, что характерно, ни единого пенька вокруг. Первозданная дикая природа, мать её…

Высмотрев удобную полянку, Танго объявила:

— Четырнадцать ноль-ноль. Останавливаемся на полуторачасовой привал. Он же, как легко догадаться, обед. Костёр? Не стоит. Дым — товарищ неверный и легкомысленный. Сдаст с потрохами.

— Кому — сдаст? — заинтересовался Свенн. — Мы в этом лесу не одни?

— Одни. Не одни, — проворчал Хантер. — Кто, собственно, знает? Детский сад какой-то, право. Под местными звёздами всякое случается…. Сейчас оперативно раскочегарим два туристических примуса, работающих на газовых баллончиках. Сосисок отварим. Чаёк организуем. Наделаем бутербродов с сыром и полукопчёной колбаской. Всё будет по высшему разряду. Как в лучших аристократических домах Лондона, Милана и Парижа…

Когда обед уже подходил к концу, Танго, прихлёбывая из походной кружки ароматный чай, поинтересовалась:

— Как оно вам, путники? В плане впечатлений?

— Нормально, — заверил Свенн. — Только всяких животных очень много. Так и шастают вокруг. А я и не знаю толком — кто это такие. То есть, их точных названий-наименований.

— Валлаби, опоссумы, кускусы и вомбаты, — пришла на помощь Алина. — А вон — белки-летяги перепрыгивают с ветки на ветку. Ящерицы греются на цветных камушках…. Ну, будем завершаться с отдыхом? Пора в дорогу.

Перед закатом лес неожиданно расступился в стороны, и отряд вышел на открытое пространство.

— Что это? — крепко держась ладошкой за рукав штормовки Томаса, спросила Ари. — Ароматное такое…

— Альпийские луга, — пояснил Хантер. — Сейчас наступило время цветения всяких медоносов. Бабочки? Нет, это не богонги. Альпийская бабочка обыкновенная. Или же, если выражаться строго по-научному, серебряная хеника.

— А маленькие чёрные точки в небе, прямо над нами?

— Сапсаны.

На границе дремучего эвкалиптового леса и ароматных альпийских лугов они, установив три стандартные палатки, и заночевали.

Звёздная ночь. Тревожные шорохи. Загадочное уханье филина. Долгие разговоры…

Наступило тихое утро. Влажные от росы альпийские луга расстилались — снизу вверх, под углом в десять-пятнадцать градусов — бесконечной цветной скатертью. Вокруг дружно жужжали, перелетая от цветка к цветку, трудолюбивые горные пчёлы. Ненавязчиво припекало ласковое австралийское солнышко. Воздух был чист и свеж. В небе мелькали — чёрными изломанными молниями — быстрые стрижи.

К пяти часам пополудни, сделав три коротких привала, отряд вплотную приблизился к вершине горы Богонг, заросшей густым и высоким кустарником. Небо затянулось рваными грязно-серыми облаками, тёмно-зелёная листва кустов — под резкими порывами северо-восточного ветра — тревожно шелестела.

— Справа расположен идеально-круглый пруд диаметром в семьдесят-восемьдесят метров, — доставая из внутреннего кармана штормовки карту, переданную покойной Линдой Спрай, задумчиво нахмурилась Аль. — Заполнен — до самых краёв — тёмно-кофейной водой. Знакомое дело. Как же, уже встречались. Плавали — знаем…

— Водой ли? — осторожно трогая ребристой подошвой ботинка горизонтальную коричневую поверхность, засомневался Хантер. — Этот материал больше напоминает толстое стекло. Или, к примеру, старательно-отшлифованный камень.

— Площадка к приёму готова, — подчёркнуто-равнодушным голосом пробормотала Ари.

— К приёму — кого? Чего?

— К приёму мирранского звездолёта.

— Тайник с передатчиком, судя по карте, должен находиться на восточном берегу пруда, вернее…, м-м-м, этого непонятного объекта, — сообщила Алина. — Надо искать, ребятушки. Надо…. Стоп! Что это за серебристая точка в небе? Вроде, приближается.

— Это он и есть, звездолёт, — радостно улыбнулся Свенн. — Совершает штатную посадку…. Предлагаю отойти в сторонку. Чтобы ожогов, между делом, не получить…

Через восемь-десять минут НЛО — плавно и уверенно — приземлился на кофейной «стеклянной» площадке.

— Большой такой, зараза, — восхитился Хантер. — Жемчужный. Жаром так и пышет. И химией какой-то слегка подванивает.

— Это точно, — подтвердил Томас. — Большой. Прямо как в американских фантастических фильмах. Надо же, не обманули…. А что будет дальше?

— То и будет, что показывают в кино. Сейчас совершенно бесшумно отойдёт в сторону дверка. Потом выдвинется короткая лесенка. И на встречу с нами выйдет…

— Кто — выйдет?

— А хрен его знает. Будем надеяться, что разумный, мирный и адекватный гуманоид. По крайней мере, хотелось бы именно этого…. Кстати, небо заметно посветлело. И ветра больше нет.

— Звёздолёт выставил над вершиной горы Защитный Купол, — объяснила Ариса. — Так полагается.

— Полагается, понятное дело, — едва слышно пробормотала Танго. — Теперь мы все оказались в мышеловке. Или же в камере предварительного заключения?

Дверка, как и ожидалось, абсолютно бесшумно отошла в сторону. Потом выдвинулась короткая тёмно-серая лесенка. В образовавшемся проёме показалась невысокая стройная фигурка в серебристом комбинезоне без шлема.

— Линда Спрай? — крепко держась ладошкой за ладонь Свенна, удивлённо выдохнула Алина. — Как такое может быть? Вы же умерли…

— Очень надо, — обиделась коротко-стриженная платиновая блондинка. — Делать мне больше нечего. Не дождётесь.

На лесенке появился мужчина в серебристом комбинезоне — высокий, статный, усатый, с густыми седыми волосами до плеч. Аккуратно отодвинув Линду в сторону, незнакомец вежливо поздоровался на безупречном английском языке:

— Долгих вам лет жизни, друзья! И земных лет, и мирранских.

— Отец? — удивился Свенн. — Что ты здесь делаешь?

— За тобой прилетел, сынок, — коротко улыбнулся пожилой мужчина. — Вернее, наш корабль прибыл к Земле одновременно с вашим. Только с посадкой мы решили немного повременить.

— Как же так? Зачем? Что это было?

— Обыкновенное тестирование, — лениво зевнула Линда Спрай. — Не более того.

— Тестирование? А что, м-м-м, тестировали?

— Много чего и кого. Во-первых, систему безопасности мирранских звездолётов. Во-вторых, нашу охранную земную службу. Кстати, ребята из Круппендорфа отработали на «отлично» — потери копеечные, и австралийский суд уже подтвердил, что они действовали абсолютно правомерно. Мол, защищали — с оружием в руках — священное право жителей Земли на частную собственность.…Есть ещё и «в-третьих», и «в-четвёртых», и «в-пятых». Но про это не имею права рассказывать, так как на упомянутые детали мероприятия наложен гриф строгой секретности…. И только в-шестых, тестировали тебя, юный лорд Брюс. Ибо каждый молодой человек из благородного семейства обязательно должен — со временем — проявить себя на высоких руководящих постах-должностях. Например, войти в расширенный Совет директоров компании — «Сто Дорог». Поэтому и надо было проверить означенного юного лорда в условиях, приближённых к экстремальным. Мол, что у него с нервами? Способен ли принимать адекватные и грамотные решения? Не страдает ли чрезмерной осторожностью? Ну, и так далее…

— Вы, что же, всё это время наблюдали за нами? С орбиты?

— Конечно, наблюдали. Современная аппаратура, слава Разуму, это позволяет. Оставаясь, естественно, невидимыми для земных астрономов и прочих любопытных наблюдателей.

— А как же ребята и девчонки, сгоревшие при пожаре во время нашествия прожорливых гусениц? — недобро прищурился молодой человек.

— Обыкновенные андроиды, — презрительно отмахнулась Линда. — То есть, биологические роботы, включая мою собственную копию, запрограммированные по соответствующей узкой программе. Пошлые одноразовые клоуны. Не жалко. На вашем звездолёте, вообще, было только два полноценных жителя Мирры — ты и Ариса. Даже пилотирование звездолёта осуществлялось в автоматическом режиме…. Аль? Нет, она не андроид, а земная девушка, притворившаяся мирранкой. Для чего притворялась? Не знаю. Сами разбирайтесь.

— Извини, Свенн….

— Не извиняйся, любимая. Я об этом уже давно догадывался. С тех самых пор, как ты оставила в живых того любопытного полицейского. Тогда, в Бёрнсе. Настоящая «системщица» действовала бы гораздо жёстче. Как минимум, стёрла бы у бедняги приличный кусок памяти…. Ари? Ты была в курсе?

— Только в общих чертах, — смутилась Ариса. — Про биологических андроидов, например, ничего не знала. Долгое время принимала Аль за «системщицу». Мол, секретных спецслужб много, и все они — по давней традиции — обожают дублировать и перепроверять друг друга. И вообще…. Я, ведь, тоже проходила рабочее тестирование. То бишь, выполняла поставленные передо мной чёткие цели и задачи. Кем, интересуешься, поставленные? Естественно, одной из спецслужб Системы. Так, вот, получилось. Всегда мечтала — стать полноценным и полезным членом мирранского общества…

— Что это были за задачи?

— Первое, присматривать за тобой. Старательно охранять от возможных опасностей и неприятностей. Второе, не мешать проведению многоуровневого тестирования. Третье, встретиться с одним молодым жителем земной деревни Круппендорф и, убедившись в его адекватности и лояльности, сопроводить к вершине австралийской горы Богонг. То есть, к звездолёту.

— И как? — нежно погладив девушку по коротким пшеничным волосам, спросил Томас. — Убедилась?

— Более чем, милый. Более чем. Поцелуй меня, пожалуйста…

— Э-э! Постойте! — возмутилась Аль. — В поцелуйчики они, понимаешь, решили поиграть…. Получается, бывший женишок, что ты всё знал заранее?

— Ну, не совсем всё, — замялся Томас. — Отец мне так сказал, мол: — «Скоро приземлится космический корабль. Держись, сынок, рядом с кофейной посадочной площадкой. Вполне возможно, что мирране захотят взять тебя с собой. Не отказывайся, слетай, посмотри. Потом, когда вернёшься, расскажешь…. Если пришельцы не пойдут на контакт? Тогда, в качестве запасного варианта, отправляйся с Алиной в Новую Зеландию — женись, обустраивайся и организовывай там наше представительство…».

— Обидно сознавать себя — «запасным вариантом», — загрустила девушка, а секунд через восемь-десять забеспокоилась: — А меня пустят на Мирру?

— Как можно не пустить — куда бы там ни было — невесту младшего отпрыска клана могущественных Брюсов? — состроив многозначительную гримасу, мудро усмехнулась Линда Спрай. — Тем более, такую шуструю, воинственную и сообразительную?

— Ой, у меня же папа и мама остаются здесь. Надо обязательно переговорить с ними. Объяснить всё…

— Поговоришь. Только чуть позже, когда будет снят Защитный Купол. С ними, кстати, уже общался Виталий Палыч. Что-то там объяснял.

— Виталий Палыч? Кто это такой?

— Генерал-лейтенант Громов, — охотно подключилась к разговору Танго. — Начальник российской спецслужбы — «АнтиМетро».

— А ещё он является моим добрым и старинным приятелем, — дополнил седовласый лорд Брюс. — Боевое прозвище — «Ленивый Странник». Кувыркались мы с Виталием — много-много земных и мирранских лет тому назад — на всяких и разных космических объектах. Было дело…. А вы, молодые люди, как я понимаю, являетесь подчинёнными Палыча?

— Так точно, — вытянулся в струнку Хантер. — Прибыли в ваше распоряжение.

— Да, я уже пообщался с генерал-лейтенантом. Речь шла о двухгодичной рабочей стажировке. В качестве встречной услуги, я попросил Виталия присмотреть за андроидами, оставленными в Алексеевке. Пристроить их к какому-нибудь полезному делу. Нам-то они ни к чему, а Палычу могут пригодиться…. Значит, молодые люди, готовы слегка постранствовать по космическим просторам?

— Готовы, — заверила Танго. — Причём, с радостью.

— Молодцы. Думаю, что сработаемся…

— Вот, всё и прояснилось окончательно, — обрадовалась Ари. — Можем взлетать?

— Если бы, — поморщилась Линда. — В районе вершины, как показывают датчики, находятся ещё несколько любопытных землян. Хотелось бы, что называется, до конца разобраться со сложившейся ситуацией…. Эй, парочка за тёмно-бордовой скалой! Вылезайте! И попрошу обойтись без пошлых глупостей. Земное оружие под Куполом не работает.

Из-за означенной приметной скалы появились двое — мужчина и женщина, облачённые в тёмно-серые комбинезоны.

— Смок? — изумилась Танго. — Исидора?

— Да, это мы, — подтвердил Эрнандес. — Извините, что заявились на вершину Богонга без отдельного приглашения. Так, вот, получилось. Всё природное южноамериканское любопытство, будь оно неладно…. Может, ещё двух стажёров прихватите с собой? Как говорится, до кучи? Я являюсь опытным криминальным инспектором. Только не говорите, пожалуйста, что на обитаемых планетах, входящих в Систему, полностью ликвидирована преступность. Всё равно не поверю…

— А я — театральная актриса, — подхватила Исида. — Многие говорят, что гениальная. Верно, Аль? Рот закрой, а не то любопытная австралийская ворона залетит…. На вашей Мирре, надеюсь, есть театры?

— И преступность никуда не делась. И с театрами у нас всё в полном порядке, — понимающе улыбнулся лорд Брюс. — Ладно, и вас, нежданные гости, прихватим с собой. Парочкой авантюристов больше? Нормальный вариант, на мой аристократический вкус…. Что там ещё, Линда?

Зашуршало, и из кустов вышла высокая девушка, затянутая в чёрный (с узкими красными вставками), мотоциклетный костюм.

— Меня зовут Варвара, — представилась девица и, неодобрительно посмотрев на Эрнандеса, уточнила: — Настоящая Варвара. Тоже хочу стать космическим стажёром. Чем я хуже других?

— Ничем не хуже, — подтвердила Танго. — Варя, она просто замечательная. Опытный боевик, настоящая сорвиголова и всё такое прочее. Надо её взять с собой. И Виталий Павлович, честное слово, не будет возражать…

— Бесплатный, но заковыристый цирк, — подытожила Линда Спрай и, обменявшись с лордом Брюсом понимающими взглядами, скомандовала: — Загружаемся, будущие перелётные люди, в звездолёт! Только, пожалуйста, без суеты и спешки. Мест хватит на всех. Первым делом, займёмся классической бюрократией. Вам, милые стажёры и стажёрки, предстоит подписать несколько важных типовых документов, а также прослушать нудный и скучный вводный инструктаж…

Эпилог

С момента отлёта звездолёта к далёкой и загадочной Мирре прошло почти две недели.

Вечер заканчивался, готовясь уступить место (театральный помост?), звёздной ночи. В западной части неба печально тлел-догорал жёлто-оранжевый закат.

Неожиданно что-то изменилось.

Во-первых, вечерний ветерок принёс едва слышимый треск-шорох. Во-вторых, в небе, на юго-западе, частично заслоняя жёлто-оранжевое закатное зарево, появилась странная тёмная туча.

Треск-шорох становился всё громче и громче. Туча, постоянно меняя форму с шаровидной на дискообразную и обратно, приближалась.

В густых кустах заинтересованно зачирикали птицы. На пологих горных склонах неподвижно застыли, тревожно задрав морды вверх, горные валлаби, опоссумы, кускусы, кенгуру и вомбаты. В глубоких пещерах пробудились от дневного сна вечно-голодные летучие мыши…

Животные и птицы не ошиблись — это огромная стая мотыльков-богонгов пролетала над Австрийскими Альпами.

Прежде, чем надолго забиться в горные трещины и пещеры, бабочки — по устоявшейся древней традиции — решили устроить самое настоящее представление, напоминающее безумно-экзотический карнавал.

Задумчивый жёлто-оранжевый австралийский закат. Лёгкий, почти невесомый ветерок. И — в свете последних солнечных лучей — в небе летают многие и многие миллионы пёстрых бабочек. Они, словно бы радуясь чему-то, беспорядочно носятся над величественными скалами и лесистыми лощинами, заворачиваясь — порой — в самые невероятные и изысканные спирали…. Солнце устало прячется за изломанной линией далёкого горизонта. На тёмном небе появляется огромная янтарная Луна, окружённая — со всех сторон — ярчайшими звёздами. Наступает загадочная «Ночь богонгов», наполненная бесконечно-тревожным потрескиванием крохотных бархатистых крылышек…

Конец книги