Австралия, западнее Большого Водораздельного хребта, деревня Алексеевка и её окрестности.

Молодые люди ушли.

Выждав несколько минут, Исидора заняла (в папоротниках), сидячее положение и шёпотом резюмировала:

— Непроста эта русская девушка Аль. Ох, непроста. На ходу, что называется, подмётки режет….

Она ещё немного поболтала-пообщалась сама с собой (вернее, с собственным внутренним голосом), в результате чего пришла к пониманию того, что одной ей с этим заковыристым делом не справиться и надо срочно звать на помощь опытного Эрнандеса. А поняв это, вытащила из кармана джинсов мобильный телефон.

— Приветствую тебя, хрустальная королева моего глупого и бесконечно-наивного сердца! — искренне обрадовался звонку Смок. — С искренним восторгом наблюдаю на экране монитора крохотную светло-жёлтую точку. Это хитрая и бесконечно-современная аппаратура «миссис Тэтчер» продолжает усердно сканировать местопребывание твоего сиреневого мобильника…. Никак, соскучилась? Не верю собственному правому уху…

— Соскучилась, не без этого, — согласилась Исида. — Я тоже рада тебя слышать, смуглолицый аргентинский мачо…. В скольких километрах ты находишься от меня?

— Что-то в районе ста семидесяти. Плюс-минус пятёрка. Появился веский повод для сердечной встречи?

— Для срочной встречи, милый.

— Понял, не дурак…. Слышу, у тебя там гром гремит?

— Ага. Только не здесь, а северо-западнее. А в местности, где я сейчас нахожусь, дождя нет. Даже ласковое вечернее солнышко игриво проглядывает сквозь рваные бело-серые облака.

— Это просто замечательно. Нет слов…. Ты, дожидаясь меня, останешься на месте?

— Если и отъеду, то недалеко. На пару-тройку миль. Увидишь на своём мониторе. До встречи?

— До скорой встречи, моя актриса.

— Гениальная театральная актриса?

— Гениальней не бывает, — поспешно заверил Эрнандес. — Да и быть, в принципе, не может. Нигде и никогда. Безвозвратно и навсегда…

Исидора, мечтательно вздохнув, отключила трубку и отправила её обратно в карман.

А потом началась упорная и беспощадная борьба. Не на жизнь, а на смерть…

Кто и с кем боролся? Естественно, расчётливое благоразумие с неуёмным и наглым любопытством. Потом расчётливое благоразумие призвало на помощь элементарную осторожность, а неуёмное любопытство, насмешливо подмигнув, подключило к процессу природный южноамериканский авантюризм.

Схватка получилась бескомпромиссной и жаркой. Через некоторое время, как не трудно догадаться, любопытство и авантюризм одержали полную и безоговорочную победу. Одержали, а после этого сбацали зажигательную ирландскую джигу — на костях поверженных противников.

Почему — ирландскую? Сугубо — для пущей запутки. То бишь, на всякий пожарный случай…

Исида, виновато покачав головой, направилась, стараясь шагать бесшумно, в сторону поляны, где располагался грузовичок странных беглецов. Вскоре, прислушавшись к советам разумного внутреннего голоса, она опустилась на землю и поползла дальше по-пластунски.

«Вон — растёт отличный куст», — влез с подсказками неуёмный внутренний голос. — «В меру высокий. В меру густой…. Стоп, диверсантка вшивая. Пожалуй, достаточно. Отогни-ка, родимая хозяйку, пару веток. Осторожней, раззява платиновая! Не так резко…».

— Подползла, остановилась, отогнула, — шёпотом отчиталась Исидора. — Ну, и что мы видим? Сюрреализм какой-то. Так его и растак…

«Сюрреализм? Не, самый натуральный бродячий цирк шапито», — язвительно захихикал невыдержанный внутренний голос. — «Посмотри-ка на того рослого юнца! Офисные брюки со стрелками, яркие кроссовки, кожаная жилетка на голое тело, а на голове, и вовсе, красуется туристический накомарник. Да и остальные не лучше. Хи-хи-хи! Про девиц, вообще, промолчу. Надо же было — так вырядиться. Ой, держите меня семеро! Бестолковые космические пришельцы, ничего не смыслящие в сегодняшней земной моде. Что с них взять? Переодевались-то без должного пригляда-присмотра. Ничего, сейчас Алина быстро наведёт порядок, она — девушка с характером. Х-ммм, однако…».

— Что такое? Почему ты не закончил фразу? — тихонько поинтересовалась Исида. — Хотя, кажется, понимаю…. Странные какие-то эти инопланетяне. Заторможенные слегка, медлительные, с угловатой — на мой опытный сценический взгляд — пластикой. Не все, конечно. Но большинство. Очередная странность странная. Впрочем, я могу и ошибаться. Театральная мнительная мнительность, так её и растак…

Наконец, одежда была приведена в надлежащий вид, путники забрались в машину, и фермерский грузовичок, размеренно пыхтя усталым колорадским жуком, укатил.

Исидора вернулась обратно, за поворот. Завела верную «Тойоту», и, развернувшись в три с половиной приёма, выехала на асфальтовое шоссе. Проехав по дороге с полкилометра, она, высмотрев подходящее местечко, сбросила скорость и плавно повернула руль, после чего машина медленно въехала в густые заросли молодых акаций.

«Отлично спрятались», — одобрил азартный внутренний голос. — «И с дороги не видно, если, конечно, специально не всматриваться. Да и с воздуха, наверняка, аналогично…. Поцарапали, ясные звёздочки австралийские, кузов верного авто. Не без этого. Бывает. Ветки акации, они богаты шипами. Не расстраивайся, пожалуйста. Ничего страшного, потом, когда закончится это необычное приключение, нужно будет заскочить на фирменную станцию техобслуживания. Мастера что-нибудь обязательно придумают…».

Исида, пробормотав в адрес внутреннего голоса нечто похожее на: — «Сам дурак», выбралась из «Тойоты» и насторожилась — где-то негромко и размеренно пиликало. Осторожно раздвинув колючие ветки акации, она посмотрела наверх — по небу медленно и печально передвигалась крохотная тёмная точка.

«Мотодельтаплан чешет со стороны деревни», — недоверчиво хмыкнув, сообщил подозрительный внутренний голос. — «Ага, развернулся и взял курс строго на север. А что у нас находится на севере? Да, почитай, ничего интересного — сплошные леса, холмы, пустоши и болота. Очередная загадка. Вернее, дополнительный элемент навороченной шарады…».

* * *

Когда солнечный диск уже вплотную приблизился к далёкой буро-бордовой линии горизонта, на шоссе показалась тёмно-серая японская малолитражка. Показалась, подъехала, остановилась, постояла с минуту, словно бы размышляя о чём-то своём, после чего резко развернулась и, сдав задом в акациевые заросли, припарковалась рядом с «Тойотой».

Из машины вылез Смок и, белозубо улыбнувшись, предложил:

— Может, любовь моя хрустальная, поцелуемся? Не виделись уже — чёрт знает сколько времени…

Минут через пять-семь, с явной неохотой отрываясь от жадных и горячих женских губ, он попросил:

— Расскажи, пожалуйста, театральная дива, о событиях последних часов. Ну, понятное дело, и о достигнутых успехах.

Исидора, не без законной гордости в голосе, рассказала-доложила.

— Значит, деревня российских переселенцев? — обрадовано прищурился Эрнандес. — Причём, обосновались они здесь ещё в первой половине прошлого века? Много-много лет тому назад? Неплохо. В том плане, что перспективно…. Оказывается, что данный «русский след» имеет очень глубокие славянские корни. Господин Окружной прокурор, безусловно, обрадуется этой информации. Да и важные ребята из Министерства будут довольны…. Предлагаешь, мечтательная авантюристка, посетить Алексеевку? Тайно, естественно? Преследуя шпионские цели и задачи? Ну, не то, чтобы шпионские. Скорее, уж, наоборот…

— Я всё поняла, милый. Не продолжай. Не растекайся — лишний раз — по древу…. Да, предлагаю. Более того, решительно настаиваю.

— Хорошо, уговорила. Можно и наведаться. Почему бы, собственно, и нет? Только, родное сердечко, э-э-э…

— Что такое? — нахмурилась Исида. — Наличествуют серьёзные трудности? Так сказать, технологического характера?

— Никаких особых трудностей и сложностей, — заверил Смок. — Ведь, с нами «миссис Тэтчер», начинённая и снабжённая — под самую завязку — всякими хитрыми прибамбасами, очень полезными в рутинной полицейской работе…. Хотелось бы, чисто на всякий случай, дабы не было фатальных разночтений, определиться с конечными целями и задачами. Что называется, пока мы с тобой пребываем на мирном берегу…. Вот, ты, прекраснейшая из дам, повстречавшихся мне на жизненном пути, что позабыла в Алексеевке? Что там тебя интересует?

— Конечно же, инопланетяне.

— Это в каком же, извини, разрезе? Можно чуть поподробней?

— Конечно, можно. Хочу, снедаемая жгучим любопытством, узнать следующее. Что случилось со звездолётом космических пришельцев? Куда они сейчас направляются? Что собираются делать? Причём здесь русская девушка Аль? Поймают их спецслужбы, в конце-то концов, или же нет? Ну, и ещё всякого…. Продолжить?

— Спасибо, не надо. Я предполагаю, что перечень вопросов, терзающих твой светлый разум, может быть очень длинным. Дай Бог, до рассвета завершить перечисление. В лучшем случае. Если повезёт.

— А тебя, мой храбрый идальго, инопланетные гости, попавшие в беду, совершенно не интересуют? — ехидно хмыкнула Исидора. — Позволь не поверить, записной любитель Джека Лондона…

— Интересуют, конечно, — смущённо улыбнувшись, признался Эрнандес. — Но, пардон, сугубо в меру.

— В меру — это как?

— Я же, легкомысленная сеньора, нахожусь на Службе. Расследую, если ты позабыла, убийство чилийского подданного Диего Орлана. Двадцать три пули — не шутка. Тем более, последняя — контрольный выстрел — прямо в лоб. Дело находится на личном контроле у господина Министра внутренних дел. Всё всерьёз, без детского лепета. На кону стоит не только судьба моего очередного отпуска, но и вся карьера в целом.

— Карьера — дело святое, — вздохнула Исида. — Я всё понимаю.

— Это хорошо, любимая…. Вот, если бы я находился в заслуженном отпуске, тогда — совсем другое дело. В том смысле, что с удовольствием побегал бы за этими юными гуманоидами из НЛО. Подчёркиваю, с громадным и искренним удовольствием. Как породистый охотничий пёс за наглым толстым кроликом. Штатским пижоном буду…. Поэтому мы, роднулька, поступим следующим образом. Ты, симпатичнейшая из блондинок, сосредоточишься на инопланетных делах. А я займусь сбором…э-э-э, другой информации.

— Какой?

— Той, что поможет мне завершить расследование и успешно уйти в отпуск. Причём, чем быстрей, тем лучше…. Согласна?

— Договорились. Что дальше?

— Будем готовиться к предстоящему визиту. Пройдёмте, трепетная сеньора, на свидание с «миссис Тэтчер». Прошу…

Смок, подойдя к «малолитражке», нажал пальцем на нужную кнопку крохотного пульта. Раздался тихий щелчок, ещё через секунду — бесшумно и плавно — распахнулась задняя дверца автомобиля.

— Ничего себе — багажничек. Объёмный и вместительный, — восхитилась Исидора. — А, кажется, поняла. В «миссис», просто-напросто, не предусмотрено задних пассажирских сидений. Более того, вся эта часть машины отведена под солидное складское хозяйство. Верно?

— Ага. Под складское хозяйство. А также под полноценный оружейный арсенал, профессиональную гримёрку и под рабочий гардероб…. Так-с, вынимаем — для начала — эти два пакета-свёртка.

— Что в них?

— Спецодежда. Извлекай, смотри, изучай…. Ну, что скажешь, капризная столичная модница?

— Тёмно-тёмно-серый комбинезон. Почти чёрный. Размерчик, похоже, мой. Странный цвет, непривычный…

— Ткань покрыта специальным составом, — пояснил Эрнандес. — Чтобы не отражался лунный и звёздный свет. Или, к примеру, луч карманного фонаря.

— А почему он такой тяжёлый?

— Из-за кевларовой нити, защищающей жизненно-важные части нежного человеческого тела. В частности, грудь и спину.

— Защищающей — от чего?

— От пуль, радость моя. Не от всех, конечно. В основном, от пистолетных. Против нарезного оружия эта ткань, увы, бессильна…

— В нас, что же, будут стрелять? — наморщив лоб, забеспокоилась Исида. — То есть, могут?

— Будем надеяться, что нет…. Это — защитный шлем. На нём закреплён компактный прибор ночного видения. Щёлкаешь чёрным тумблером — он опускается и включается. Щёлкаешь обратно — поднимается и выключается. Всё ясно?

— Ага. Так точно.

— Молодец, звезда австралийских театральных подиумов. Ещё в шлем встроены специальные наушники. Когда я подниму вверх указательный палец правой руки, то нажмёшь на эту кнопочку, расположенную на шлеме чуть выше левого уха.

— А зачем?

— Всё сама поймёшь, симпатяшка догадливая, — пообещал Смок. — Так, что ещё? Ботинки, понятное дело. Рабочий планшет со шпионскими причиндалами…

— Оружие, — подсказала Исидора.

— Возьму, пожалуй, верный и многократно-проверенный «Глок». Да и бельгийский метательный нож, для пущего куражу, прихвачу. Мол, запас кармана не тянет.

— А мне?

— Обойдёшься.

— Почему?

— Потому. Чтобы с женского испуга, между делом, не загубила Душу невинную…. Так-с. Ты, кажется, говорила, что со стороны деревни доносился сердитый собачий лай?

— Было дело. Доносился.

— Прихватим по специальному брелку…. Ага, нашёл. Смотри, если повернуть эту круглую штучку вправо, то включится микроволновый излучатель.

— Собаки испугаются и убегут?

— Нет, просто примут нас за своих.

— Понятно. Теперь уже можно переодеваться? Нудный инструктаж, надеюсь, закончен?

— Если бы, — улыбнулся Эрнандес. — И почему все женщины — такие нетерпеливые? То есть, торопливые — до полной невозможности? Вдумчивый и развёрнутый инструктаж, любовь моя зеленоглазая, он только начинается и займёт минут пятнадцать. Во-первых, отключаем — прямо сейчас — мобильные телефоны…

* * *

Разведчики, задействовав приборы ночного видения, подошли к Алексеевке уже в темноте.

— В относительной, кенгуру сумчатые, темноте, — доставая из объёмного рабочего планшета нечто, напоминающее большие ножницы, недовольно проворчал Смок. — Тучи, твари коварные, как назло, ушли. Луна безобразно-яркая. Звёзды — наглой весёлой стаей — высыпали. Ладно, будем надеяться на светоотражающие свойства наших комбинезонов.

— Ты, милый, собрался разрезать колючую проволоку? — шёпотом уточнила Исидора. — Это не опасно? Ведь, могут услышать.

— Не услышат. Во-первых, до поселковых ворот — метров четыреста пятьдесят. Во-вторых, эта гидравлическая штуковина работает совершено бесшумно. Не мешай, пожалуйста, амазонка. Подожди немного…

Минут через пять Эрнандес сообщил:

— Проход к вашим услугам, госпожа театральная авантюристка. Что ты так неуверенно качаешь головой? Мол, утром эту приметную дырку в изгороди заметят? Нам-то что до того? В том смысле, что утром нас поблизости не будет. Отъедем в сторону, акации колючие, на энное количество километров…. А может, и не заметят. В этом месте — как раз за проволочной изгородью — растут высокие ягодные кусты. Кажется, смородина…. Всё, заходим. Как и договаривались — больше ни слова. Я имею в виду, находясь на территории данного подозрительного поместья. Общаемся, то бишь, только на языке жестов…. Готова?

— Веди, мой отважный командир…

Они, пройдя метров сто двадцать между рядами смородины, оказались на широкой гравийной дорожке.

Смок, шагавший первым, неожиданно остановился.

«Что-то случилось?», — напряглась Исида. — «Ага, впереди — через окуляры прибора ночного видения — замаячили два низеньких ярко-зелёных силуэта. Остромордые, с ушами…. Деревенские злые собаки? Как бы ни подняли, предварительно искусав от души, тревогу…».

Но псы и не думали нападать. Даже лаять не стали. Приветливо поурчав и бодро попрыгав туда-сюда, они убежали.

Эрнандес чуть заметно махнул левой рукой, мол: — «Двигаемся дальше, авантюристка. Хотела приключений? Получай — по полной…».

Вскоре впереди замелькали-обнаружились контуры разномастных деревенских строений, над которыми — ярко-выраженной доминантой — возвышалась тёмно-тёмно-зелёная…ракета.

«Да, ну. Какая ещё — к нехорошей матери — ракета? Церковь с крестиком, скорее всего», — облегчённо выдохнула Исидора. — «Чего только не померещится — после этих дурацких инопланетных происшествий…. Ага, ещё парочка лохматых псин нарисовалась. Серьёзные ребятки — эти русские староверы. Берегутся, так их и растак…. Вот же, непруха. Собаки принялись радостно повизгивать. Того и гляди, бросятся, вывалив на сторону мокрые языки, в объятия…. На юго-западе характерно загудело. Вертолёт? Ага, псы, слава Богу, убежали. Зато появились люди. Идут, особо никуда не торопясь. А теперь, и вовсе, остановились…. Э-э-э, две девушки? Нет, девушка и бородатый, очень худой мужчина в длинном мешковатом балахоне. Может, служитель тутошней церкви?».

— Вертолёт? — спросил девичий голос.

— Не в этом дело, — задумчиво шмыгнул носом мужчина. — Вертолёт и вертолёт. Мало ли их, винтокрылых, летает? Собаки странно себя ведут. Слышишь? Повизгивают приветливо. В чей адрес, интересно, повизгивают? Ну-ну…. Ладно, может, просто показалось. Пошли, будущий генерал, дальше…

«Непростые монахи проживают в этой затрапезной деревушке», — отметился высказыванием попритихший было внутренний голос. — «Подозрительные такие все из себя, осторожные. В том плане, что, безусловно, обученные…. А девица, определённо, Аль. Это весьма кстати. Куда, интересно, она направилась — на ночь глядя? И почему бородатый доходяга величает её — „будущим генералом“? Уточню вопрос. Генералом — чьей армии? Чуть в стороне, отмечу, что-то развешено на длинных верёвках. Переливается всеми оттенками серого и светло-светло зелёного. Кажется, одежда. Платья, рубашки, куртки, штаны и так далее…».

Исида, мысленно попросив внутренний голос заткнуться, тихонько потянула Хавьера за рукав комбинезона, мол: — «Следуем за ними, идальго…».

Два ярко-зелёных силуэта поднялись по лесенке на церковное крылечко. Негромко хлопнула входная дверь.

«Какое необычное и солидное сооружение!», — известил упрямый внутренний голос. — «Это я церквушку имею в виду. Построена из толстенных брёвен. Кроме того, украшена — везде и всюду — искусной резьбой. Да, полюбоваться бы этим чудом архитектурного зодчества в обычной обстановке. То бишь, при дневном свете…».

Смок, выждав с минуту, сделал рукой круговое движение, мол: — «Обходим здание…».

Слева к церкви примыкал небольшой приземистый флигелёк, в котором блёкло светилось одинокое квадратное оконце.

«Ночные визитёры прошли во флигель», — решила Исидора. — «Но что делать дальше? Окошко плотно закрыто. Да и находится высоко над землёй. Ничего не слышно и не видно. Только смутные серые тени заполошно мелькают. Ага, вроде угомонились…».

Эрнандес — совершенно бесшумно — взобрался на массивный гранитный фундамент и ловко закрепил на нижней планке оконной рамы какой-то крохотный предмет. Спрыгнув на землю, он, молча, продемонстрировал указательный палец правой руки.

Исида, понятливо кивнув головой, нажала пальцем на крохотную кнопку, встроенную в шлем. В наушниках тихонько запищало, затрещало, а потом голос пожилого человека хлебосольно предложил — слава Богу, на английском языке:

— Отведай-ка, отроковица, медовухи. Напиток, так сказать, местного изготовления. Сварен, естественно, по старинным русским рецептам. Пей, не сомневайся. Она совсем не крепкая. Восемь-десять алкогольных градусов, не больше. Не захмелеешь.

Смок, изобразив скупыми жестами, что у него образовались срочные дела, и ободряюще кивнув защитным шлемом, удалился в темноту.

— Спасибо, отче Амвросий, — через полминуты вежливо поблагодарил девичий голосок. — Очень вкусный и духовитый напиток…. Не вернёте ли мобильный телефон? Надо сделать один звонок.

— Родителям?

— Да, им.

— Ничего не получится, милая Алина, — сообщил старик. — Твой мобильник давно уже пеленгуют — все, кому не лень. В данный момент мой человек транспортирует данный «засвеченный» аппарат — на мотодельтаплане — на север.

— Чтобы сбить — всяких и разных — со следа?

— Это точно. Чтобы — сбить…. Курьер, находясь в воздухе, уже включал мобильник один раз. Звонил в справочную службу — интересовался подробным прогнозом погоды на завтра-послезавтра.

— Есть результаты?

— Конечно. Слышала — вертолёт недавно гудел? Это они, представители неизвестных спецслужб. Типа — взяли след. По крайней мере, так они, наивные, думают.

— А что будет дальше? — поинтересовалась Аль. — Не поймают ищейки смелого пилота?

— Не поймают. Храбрый пилот скоро приземлится в нужном месте. Приземлится и превратится в отвязанного мотоциклиста. То бишь, пересядет на мощный мотоцикл, предназначенный для спортивных кроссов по пересечённой местности. Будет — часов десять-двенадцать — неустанно рассекать между северными холмами, пустошами и болотами. Естественно, останавливаясь через каждые пройденные тридцать-сорок километров и звоня по всяким нейтральным, общеизвестным номерам…

— Звоня — мужским голосом?

— За кого ты меня принимаешь, отроковица? — обиделся Амвросий. — За лоха чилийского? За штатского недотёпу, пороха не нюхавшего? Девушка, медведи белоснежные, управляет мотодельтапланом. Она же, опытного байкера изображая из себя, и на мотоцикле будет кататься…. Ещё о чём-то хочешь спросить?

— А как же мои папа и мама? Волнуются, ведь…

— Уже, поверь, не волнуются. С ними связались и всё обрисовали — в успокаивающих акварельных красках. Всё? Ну, только чёткие реалии сегодняшнего дня, имеющие место быть. То есть, только факты…. Перспективы будущего? Они же туманны, как я понимаю…. Вот, каковы твои ближайшие планы, юная красотка? Что можешь поведать о них? Хотя, с ближайшими, как раз, всё понятно.…А, извини, планы долгосрочные? Стратегические, так сказать? Молчишь?

— Я сама толком не знаю, — помолчав, призналась Алина. — Так, только смутные намётки. В том смысле, что существует несколько дельных вариантов. Пока ещё не выбрала — окончательного.

— Вот, и я, собственно, о том же самом толкую…. Всё, заканчиваем со слюнявой гражданской лирикой. Переходим к насущным, то бишь, военно-бытовым вопросам…. Большую часть своей инопланетной банды на меня, отроковица, планируешь сбросить? Мол, присмотрите, дяденька, за неразумными чадами на время короткое? Мол, разгребёмся с текущими заморочками и, ей-ей, заберём? Мол, туристы космические, они мирные и тихие, никаких — даже малейших — хлопот не доставят? Правильно я понимаю суть текущего момента?

— Правильно, отче. Оставляю на ваше попечение. Тихие, мирные и беззащитные. Присмотрите за ними, пожалуйста. Заберём — при первой же возможности…

— Верю, — пророкотал старик. — Тебе, курносая отроковица, верю. Всё сделаю. В рамках желаний своих искренних и сил скудных. В меру скудных, ясен пень.…Теперь о конкретных вещах. Кто пойдёт с тобой?

— Ещё трое. Девушка и двое юношей. Оптимальный состав. Проверенные ребята. Как я понимаю.

— Тебе, зеленоглазка рыженькая, видней. Спорить не буду…. Когда вы должны прибыть в Мельбурн?

— Послезавтра утром. Опаздывать не велено.

— Велено. Не велено. Детский сад какой-то, право слово…

— Наметились трудности? — предположила девушка.

— Есть такое дело, отрицать не буду. Половина штата оцеплена спецназом. По дорогам и просёлкам целенаправленно бродят вооружённые патрули. Профессиональные засады — в местах вашего возможного появления — расставлены. А главное заключается в том, что спецслужбы взяли под бдительный и неусыпный контроль все переправы через реку Дарлинг. Да и полицейские катера снуют — практически без отдыха — по широким речным просторам. Как можно добраться до Мельбурна, не форсировав Дарлинга?

— Намекаете на то, что надо переждать в Алексеевке неделю-другую? Мол, так будет безопаснее?

— Ни на что я не намекаю, — недовольно хмыкнул Амвросий. — Возраст уже не тот, чтобы с девушками играть в намёки и глазки — им же, юным прелестницам — строить…. Смотри, отроковица, на карту. Это — асфальтовая дорога, по которой вы добрались до поворота на нашу Алексеевку. Едете по ней в прежнем направлении, то бишь, на восток. Через тридцать пять километров, возле приметного красно-белого валуна, свернёте направо, на просёлок. Следуйте по нему до перекидного моста через бойкий ручеёк. Там вас будет ждать одна шустрая молодая особа, лет на восемь-десять постарше тебя. Зовут — «Варварой». Откликается также и на — «Варю». Она вас, путников беспокойных, и переправит через Дарлинг. Как переправит? На чём? Не знаю. Наверное, как получится…

— Только переправит через реку? — уточнила Аль. — А дальше?

— Варюша у нас девушка суровая, гордая и свободолюбивая. Хотя…. Попроси её, отроковица, о дополнительной помощи. Мол: — «Добрая тётенька, не бросайте беззащитных малолеток на произвол судьбы. Доведите, пожалуйста, до славного города Мельбурна. Укажите кратчайшую и безопасную дороженьку. Будьте такими добренькими. И вам это потом зачтётся. На Небесах бескрайних, ясный дубовый пенёк…». Глядишь, Варечка и смилостивится. Если, конечно, не взбрыкнёт. С неё, чертовки непредсказуемой, станется.

— Какой пароль предусмотрен при встрече? Отзыв?

— Это ты, Наумова, фильмов голливудских насмотрелась, — в очередной раз усмехнулся старик. — Пароли-отзывы отменяются. Варя будет одета в русский старообрядческий летний сарафан. Не ошибётесь. А вас она узнает по «алексеевской» машине. Выделю, так и быть, дельное авто. Не на грузовичке же, известном всему служивому люду, вам, бедолагам, рассекать по вечнозелёным просторам Австралии.

— Во сколько завтра мы встречаемся с Варварой?

— В районе трёх часов пополудни.

— Почему так поздно? — насторожилась Алина.

— Потому, что так надо. С утра я лично — самым тщательным образом — загримирую всех четверых…

— Э-э-э?

— Чему ты удивляешься, дочь моего боевого товарища? — в голосе Амвросия послышались мягкие отеческие нотки. — Фотографии с твоим милым веснушчатым личиком, сто пудов, уже розданы всем полицейским и спецназовцам. Да и внешность твоих подельников чересчур однообразно-узнаваемая. Надо, милочка, гримироваться. Надо. Причём, в обязательном порядке…

— Надо, значит, надо.

— Молодец, послушная и правильная девочка. Далеко пойдёшь…. А после наложения грима отец Фёдор вас сфотографирует. Потом и грамотные документы выправит…. Верно я говорю?

— И сфотографирую. И приличные документы выдам, — заверил трескучий фальцет. — Не вопрос. Учили в своё время.

— Заранее — спасибо, — поблагодарила Аль.

— Всегда — пожалуйста. Заходите на огонёк, ежели что, барышня…

— Отставить пикировку! — велел старик. — Совещание окончено. Разбегаемся по спальным местам…. Фёдор.

— Я!

— Прекращай орать, морда «вэдэвэшная». Не на воинском плацу, чай.

— Есть, не орать.

— То-то же…. Отведи отроковицу в деревенский гараж. Познакомь с автомобилем. Старенький он, Алина Сергеевна. Не обессудь, солнышко ясное, но другого нет. Старенький и капризный. Фёдор тебе расскажет и покажет — как и что. Когда — нажимать. Куда — нажимать. При каких условиях — никуда не нажимать…. Всё, друзья мои верные, люди Божьи. Спокойной вам ночи.

— Спокойной ночи, отче…

* * *

Всё стихло. Через минуту с хвостиком негромко хлопнула входная церковная дверь.

«Ну, и где этот Хавьер Эрнандес? Мачо недоделанный?», — возмутился нетерпеливый внутренний голос. — «Пора сваливать из деревни и готовиться к завтрашним мероприятиям, а его, сыщика самовлюблённого, где-то черти носят…. А я тебе, Исидушка, много раз говорил, мол: — „Не наша это партия. Не наша. Скучен больно. А ещё необязателен и скрытен. Что тебе, красавице и знаменитой актрисе, стоит найти нормального кабальеро? Положительного, мускулистого и богатого? Только свисни — толпы лощёных красавчиков, торопливо оттесняя друг друга широченными плечами, сбегутся. На фига нам сдался этот субтильный смуглолицый ворчун? На фига, я тебя спрашиваю?“».

В наушниках раздалось глухое задумчивое покашливание, а потом красивый мужской баритон — на совершенно незнакомом для Исидоры Санчес языке — душевно затянул: