Австралия, западнее Большого Водораздельного хребта, берега реки Дарлинг.

Они, выпив по полулитровой банке «Кильмес-Кристаль» и откинув назад (насколько это было возможно), сиденья «миссис Тэтчер», подремали несколько часов.

В восемь тридцать Эрнандес зычным голосом объявил:

— Рота, подъём!

— Давай, ещё поспим, садист законченный. Ну, хотя бы полчасика, — жалобно захныкала Исида. — Встреча клиентов назначена на три часа дня. Куда торопиться-то?

— А грим?

— Что — грим? Плёвое дело, за пятнадцать минут, если захотеть, можно управиться.

— Не скажи, блондинка легкомысленная, — не согласился Смок. — Во-первых, мелочей и плёвых дел — в шпионских игрищах — не бывает. Если, конечно, не хочешь, чтобы тебя вывели на чистую воду. Сиречь, разоблачили. А, во-вторых, исходя из твоих же рассказов, эта русская Аль является девицей многообещающей и креативной. Из серии: — «Палец в рот не клади. Обязательно откусит…». Подтверждаешь, авантюристка, собственные слова?

— Подтверждаю. И то, что обязательно откусит, и то, что многообещающая до нельзя. Более того, матёрая не по годам. Генералом, видите ли, мечтает стать. И, самое смешное, что когда-нибудь — с такой-то железной хваткой — непременно станет.

— Какие же, при таком опасном раскладе, споры? Не до сна, милая, ей-ей. Разлепляем глазки, старательно протираем их ладошками, поднимаемся и расходимся — для оправления естественных надобностей — в разные стороны. Мальчики, как принято в таких случаях, направо. Девочки, понятное дело, налево…

Поход за «оправлением естественных надобностей» хорошего настроения Исидоре не прибавил. Она, вернувшись к «миссис Тэтчер», выглядела ещё более мрачной, хмурой и недовольной жизнью.

— Злые австралийские москиты, сбившись в плотную стаю, искусали симпатичное личико? — предположил наблюдательный Эрнандес.

— Не только злые москиты, но и отвязанные слепни. Причём, не только личико, но, как легко догадаться, и нежную артистическую попу…. Чёрт знает что! Бардак и бедлам! Старик Шекспир, нервно покуривая, отдыхает в сторонке. Вместе с Антоном Чеховым…

— А где твой брелок? Ну, который способствует установлению дружеских отношений с деревенскими собаками?

— Не знаю. Наверное, бросила на автомобильную торпеду, — засомневалась Исида. — Он, что же, и всяких кровососущих гадов отпугивает?

— Самым качественным образом.

— А раньше нельзя было сказать об этом? Вот же, мачо недоделанный, чурбан невоспитанный…. Где здесь можно умыться?

— Направо от машины, метрах в пятнадцати, в земле имеется каменистая выемка…

— Заполненная вонючей болотной водой? Кишащей разными болезнетворными бактериями, шустрыми жучками и неизвестными вирусами?

— Чистейшая водица, — поспешил заверить Смок. — Там родничок бьёт из-под базальтовой гальки, крохотные пузырьки поднимаются к поверхности. Сама увидишь.

— Ну-ну, смотри у меня, охламон. Проверю…. Кстати, что у нас на завтрак?

— «Кильмес-Кристаль», конечно же. Хочешь — светлое пшеничное. Хочешь — тёмное ячменное.

— Заканчивай хохмить, пока я не рассердилась по-настоящему.

— Есть двухлитровый термос с крепким кофе. Сливки и молоко в картонных упаковках. Сахар. Галеты — обычные и соевые. Масло сливочное и бутербродное. Икра красная. Чёрной, извини, нет. Колбаса, ветчина, сыр, пирожки с рисом и мясом, копчёные куриные грудки — всё в стерильных вакуумных упаковках. Шоколад и шоколадные конфеты…

— Шоколад, как я понимаю, марки — «Ноэль»? — слегка оттаяла Исидора.

— Конечно. Аргентинского производства, безо всяких дурацких новомодных лицензий. Самый пикантный, вкусный и питательный.

— Ладно, сойдёт. Где полотенце?

Умывшись и с аппетитом позавтракав, Исида заметно подобрела и даже разрешила Эрнандесу (на некоторое время, естественно), занять вакантную должность главного гримёра.

Прошло тридцать минут, сорок, пятьдесят. Процесс откровенно затягивался.

«Вот же, зануда выискался!», — негодовал нетерпеливый внутренний голос. — «Педант занюханный, а не романтический сыщик. То ему ни так, это, понимаешь, ни этак. Парик только с шестой попытки одобрил. Угольно-чёрный? Бред бредовый и законченный! И это притом, что поверх парика будет, в любом случае, располагаться строгая женская косынка. Разве так и важно, какие конкретно локоны-пряди будут выбиваться из-под неё? Перестраховщик упрямый…. Теперь подбирает румяна. Мол, у деревенской девушки, регулярно питающейся экологически-чистыми продуктами, на щеках должен — в обязательном порядке — играть здоровый румянец. Чудак задумчивый и мнительный…».

— Перестань дёргаться и морщиться, — понимающе улыбнувшись, посоветовал Смок. — Спешка в таких делах противопоказана…. Ты же больше двух часов болтала-общалась в Бёрнсе с этой наблюдательной Алиной?

— Под чай со сладкими плюшками и засохшим овсяным печеньем. Подумаешь. Тем более что я беседовала, в основном, с её родителями. Нацеплю пляжные очки — и все дела. Ни за что не узнает…

— Во-первых, не подумаешь. А, во-вторых, приличные девушки, выросшие в старообрядческих русских деревеньках, пляжных очков не носят. По определению. Я тебе, милочка, другие подберу. Вот, отличный вариант: прямоугольная роговая оправа, слегка дымчатые стёкла — «нулевые», понятное дело. То есть, обычные. Модель — «а-ля училка первых классов начальной школы». Блеск и полный отпад, короче говоря.

— Полное и безобразное убожество! — возмутилась Исидора. — Не надену, хоть застрели!

— Наденешь, идеал австралийских театральных меломанов. Ты, собственно, актриса или как? И, вообще…. Куда ты денешься с этой подводной лодки без приказа её капитана? Ха-ха-ха!

— Дурацкая шутка.

— Извини, но других в моём скудном юмористическом репертуаре не числится…

Наконец, смена облика (вернее, только её первая фаза), была успешно завершена. После этого Исида сбросила тёмно-тёмно-серый комбинезон и ловко облачилась в бесформенный цветастый летний сарафан, беззастенчиво украденный прошлой ночью в Алексеевке, с бельевых верёвок.

— Судя по длине, эту вещицу носила девчонка-подросток, — задумчиво шмыгнув носом, изрёк Эрнандес. — Просто фасон такой…э-э-э, широкий. Поэтому платье и налезло на тебя. Но смотрится, уверяю, просто ужасно. Хуже не бывает.

— Коротковато, спорить не буду. Колени только чуть-чуть прикрыты. Непорядок.

— Не то слово. Так и прёт — затрапезной цирковой клоунадой и откровенной недостоверностью. Надо отменять операцию. Ничего не получится.

— Обязательно получится! — упрямо сведя брови к переносице, пообещала Исидора. — Рано, мой смуглый друг, сдаваться…. А не поиграть ли нам, богемным оптимистам и оптимисткам, в стиль — «деревенское кантри»? Под сарафан надеваются мои узкие тёмно-синие джинсы. На ноги — модные туфли-баретки. А в этом месте мы туго-туго перетянем старообрядческий балахон в меру широкой ярко-красной лентой. Стильный образ получится. Вернее, эстетичная стилизация старинной народной одежды, но с учётом веяний современной моды…

Минут через пять-шесть Смок вынужден был признать:

— Да, впечатляет. Спорить не буду. Интересный вариант образовался, свежий и импозантный. И эта белая косынка в тёмно-синий горошек его совсем не портит. В смысле, тебя не портит, королева импровизации…. Всё, собираемся, складываем бытовой мусор в полиэтиленовый пакет и срочно выезжаем. Твою «Тойоту» оставим здесь. Потом заберём.

— Зачем так торопиться? Времени — начало двенадцатого. А нам ехать-то всего ничего, на уровне сорока двух-трёх километров.

— Надо прибыть на место заранее. Оглядеться, уточнить детали, выработать, никуда не торопясь, согласованную диспозицию, приготовиться к возможным сюрпризам и неожиданностям.

— К каким ещё сюрпризам?

— Ну, мало ли…. Как там говорил почтенный старец Амвросий? Мол: — «Варвара у нас девушка суровая и самостоятельная»? Во-во. Отнесёмся к данной характеристике с должным уважением….

* * *

Просёлочная дорога, отчаянно виляя и петляя из стороны в сторону, привела их к бойкому ручью.

— Сбрось скорость до минимума, — попросила Исидора и принялась увлечённо комментировать увиденное: — Приметное и красивое местечко. Перекидной мостик с резными перилами. Полутораметровый водопад шумит рядом. Ниже по течению — относительно водопада и моста — имеется широкий плёс со спокойным течением. О-па! Крупная рыбёха плеснула. Вторая…. Э, водила, ты куда так припустил, сломя голову? Причём, по сплошному бездорожью?

«Миссис Тэтчер», не доехав до перекидного мостика метров десять, резко свернула налево и, увеличив скорость, покатила вдоль обрывистого берега ручья.

— Припустил я вверх по течению ручья, — лихо вертя баранку в разные стороны, пояснил Эрнандес. — Там, вроде, имеется приличная обзорная площадка. Бездорожье? Здесь когда-то пролегала хорошо-наезженная конная дорога. Местные фермеры, как было заведено, возили на телегах всякие продукты. Например, пузатые бидоны с коровьим молоком и свежей сметаной. Сейчас дорожка, за давностью лет, заросла высокой травой и молодыми акациями. Ничего, прорвёмся…

Проехав вдоль ручья метров шестьсот-семьсот, машина остановилась.

— Вылезаем, — велел Смок.

— Вылезла, мой командир, — уже через три секунды образцово-показательно отрапортовала Исида. — Что дальше?

— Метрах в пятидесяти-шестидесяти от берега начинается крутой подъём. Видишь?

— Вижу, не слепая.

— Это склон холма, и мы сейчас поднимемся на его вершину. Оттуда, как я предполагаю, открывается шикарный вид на русло ручья, на перекидной мостик и на прочие здешние достопримечательности. Понаблюдаем немного. Не возражаешь?

— Понаблюдаем, конечно. Я очень любопытная…

Эрнандес извлёк из «складского» отделения «миссис Тэтчер» объёмный кожаный планшет, короткоствольное чёрное ружьё, солидный армейский бинокль и, захлопнув заднюю дверцу автомобиля, скомандовал:

— За мной, отважная искательница приключений!

«Настоящий и патентованный джентльмен, одобряю, — скупо похвалил честный внутренний голос. — Ремень планшета перебросил через левое плечо. Ружейный ремешок — через правое. Бинокль пристроил на груди. Молодец! Мы же, Исидушка, полезем в горку налегке. И это, по моему скромному мнению, правильно. То бишь, по благородному. Ведь может, когда захочет, сыщик худощавый…».

Через пятнадцать минут путники, слегка запыхавшись, вылезли на покатую вершину холма, поросшую — и тут, и там — молодым кустарником и духовитым полевым разнотравьем.

Смок, пристроившись за цветущим кустом неизвестного растения, предложил:

— Ложись рядом, амазонка. Нечего отсвечивать.

— Легла, — с трудом переводя дыхание, недовольно буркнула Исидора. — Раскомандовался тут…. Да, красивый видок, ничего не скажешь. Провинциальная эстетическая пастораль с чётким экологическим уклоном, если коротко…. А ты дашь мне бинокль?

— Дам. Только потом.

— Когда конкретно?

— Когда пойму, что всё в порядке, и засады не предвидится. Не мешай, пожалуйста, осматриваться на местности.

— Да и пожалуйста. Больно надо…

Время тянулось — как фруктово-молочная ириска из далёкого босоногого детства. Эрнандес, плавно и целенаправленно перемещая бинокль в разные стороны, ни на секунду не отрывал глаз от его окуляров. Где-то внизу, на склоне холма, весело и задорно чирикали шустрые пичуги. Над головами — время от времени — монотонно гудели мохнатые шмели. Разноцветные бабочки беззаботно перепархивали от цветка к цветку. Летнее солнышко припекало — нежно и успокаивающе…

— Ваууу! — длинно и заливисто зевнула Исида. — Хорошо здесь. Тихо и ароматно. Только в сон клонит со страшной силой…. Половина второго. Милый, может, будем заканчивать с твоими наблюдениями?

— Подожди, — насторожился Смок. — Слышишь?

Издалека донёсся-прилетел странный гул-грохот. Вскоре на дороге показалась крохотная чёрная точка, передвигавшаяся с приличной скоростью.

— Мотоциклист? — предположила Исидора.

— Он самый, — аккуратно подкручивая регулирующие колёсики бинокля, подтвердил Эрнандес. — Подъехал к перекидному мосту. Остановился. Вдумчиво вертит головой по сторонам. Что, интересно, он высматривает? Ага, тронулся с места. Вот же, чёрт! Свернул налево. Скоро домчится до нашей «миссис Тэтчер». Как бы ни врезался — со всей дури — в дорогущую машинку. Господин Окружной прокурор тогда скушает меня с потрохами. Сожрёт, морда мстительная, и не поморщится…. Фу! Кажется, пронесло. Неизвестный лихач остановился, не доехав до верной «миссис» метров сто тридцать. Похоже, он её даже не заметил…. Хорошо, всё же, быть предусмотрительным и осторожным. Это я про себя, любимого, понятное дело…. Остановился, слез с мотоцикла, снял шлем. Опаньки! Похоже, это она и есть.

— Кто — она?

— Варвара твоя, — протягивая бинокль, восторженно хмыкнул Смок. — Сама посмотри…

«Какой хороший оптический прибор!», — одобрил неравнодушный к техническим новинкам внутренний голос. — «Приближает всё, слов нет. Резкость — просто замечательная…. Интересно, какова у него кратность? Один к десяти? Один к двенадцати? Ладно, что мы имеем? Действительно, девица. Высокая, стройная, фигуристая. Угольно-чёрные, слегка вьющиеся волосы до плеч. Затянута в стильный мотоциклетный комбинезон чёрного же цвета, с редкими красно-алыми полосками. Та ещё штучка. Элегантная до жути. Теперь понятно, почему в голосе нашего трепетного криминального инспектора зазвучали нотки искреннего восхищения…. Ага, помнишь, старец Амвросий говорил, мол: — „Девушка, медведи белоснежные, управляет мотодельтапланом. Она же, опытного байкера изображая из себя, и на мотоцикле будет кататься…“. Знать, это она и есть, Варвара. Без всяческих сомнений…. Почему девица в байкерском наряде, а не в классическом старообрядческом сарафане, как было договорено? К багажнику мотоцикла приторочен брезентовый рюкзак. Решила переодеться, надо думать, непосредственно перед запланированной встречей…».

— Чего молчишь-то? — раздался над ухом недовольный мужской голос. — Давай, рассказывай. Что сейчас делает мотоциклетная наяда?

— Похоже, собирается повторить твою гениальную задумку, — чуть помедлив, сообщила Исида. — То бишь, бросив «железного коня» в прибрежных зарослях, сноровисто поднимается вверх по склону. Дабы с вершины данного холма внимательно обозреть окрестности. В том плане, что на предмет обнаружения непредвиденных странностей и незапланированных трудностей.

— Замечательно, — едва слышно щёлкнув затвором короткоствольного ружья, обрадовался Эрнандес. — Всё складывается гораздо проще, чем я предполагал…

— Э-э, лихой кабальеро, попридержи резвых лошадок. Ты, что же, жестокосердный аргентинец, решил застрелить — по-простому — незнакомую девушку? Просто так? На раз-два? Ради…. Ради чего?

— За кого ты меня принимаешь? — возмутился Смок. — Глупых пьес, не иначе, начиталась, меры не зная. Шекспиры там всякие. Чеховы. Так их всех и растак…. Не собираюсь я никого убивать. По крайней мере, сегодня. Ружьё? Оно стреляет усыпляющими ампулами мгновенного действия. Последняя разработка легендарной английской МИ-6. Время действия одного заряда — конечно, в усреднённом понимании — до пятнадцати часов…. Всё, заканчиваем разговоры. Полная тишина, как пишут в профильных книжках, она действенно способствует успешной охоте…

Дальше всё, действительно, было просто: звенящая тишина, летний солнцепёк, едва ощутимый восточный ветерок, напоминавший о существовании солёных океанских просторов, чёрный силуэт (с редкими красно-алыми полосками), неожиданно появившийся из-за высокого гранитного валуна…

— Виууу! — радостно и хищно пропело чёрное короткоствольное ружьё.

— Сильна барышня, — констатировал через несколько секунд Эрнандес. — Обучено упала, на бок. Даже ладонью правой руки, уже теряя сознанье, умудрилась изобразить отмашку. Хорошая школа. Русское самбо, не иначе. Уважаю…. Чего лежим, авантюристка? Синхронно встаём. Хватаем обездвиженное тело за руки и за ноги. Транспортируем, соблюдая элементарную осторожность, вниз по склону…. Связать? Заковать в наручники? Не спеши. Потом, хрустальная донна, закуём, уже непосредственно перед загрузкой пленницы в машину…

* * *

В четырнадцать сорок Исидора — в псевдо-старообрядческом наряде — присела на плоский гранитный валун, лежавший на земле рядом с резными перилами подвесного мостика.

Раздался далёкий гул мощных моторов, и вскоре на дороге показалась вереница машин. Возглавлял кавалькаду длинный автобус с толстой жёлтой полосой на боках, за которым следовало с пяток легковых машин различных марок и расцветок.

Не доезжая до моста метров пятьдесят-семьдесят, автомобили съехали с дороги в разные стороны, заглушили двигатели и остановились.

С лёгким скрипом распахнулись автобусные дверки, и на густую траву, толкаясь и восторженно визжа, начали выпрыгивать подростки, визуально находившиеся в возрасте от одиннадцати до тринадцати лет.

— Мистер Кэрролл! — обращаясь к водителю, отчаянно завопила рыжеволосая веснушчатая девчушка. — Откройте, пожалуйста, багажник. Нам надо удочки оттуда забрать. Срочно! Скоро начнётся вечерний клёв.

— А ещё коробочки с дождевыми червями и короедами, — дополнил низенький очкастый парнишка. — И, главное, подсачники…

«Школьный класс — в полном составе — припёрся на рыбалку», — загрустила Исида. — «Сейчас начнётся самое натуральное шумовое светопреставление. Шум, гам, хиханьки да хаханьки. Как в такой легкомысленной обстановке можно вершить серьёзные дела? С трудом, понятное дело…. Остальные пять авто? На них, скорее всего, прибыли особо любящие и мнительные родители. Дабы, на всякий пожарный случай, неустанно присматривать за обожаемыми чадами. Кстати, может, и искомые фигуранты уже подъехали? Прибыли, да и затерялись в общей куче…»

Дети, оперативно разобрав удочки и прочие рыболовные снасти, направились — под предводительством усатого шофёра — к речному омуту. К мосту стали подтягиваться взрослые.

— Привет, красотка! — масляно щурясь, вальяжно поздоровался пузан средних лет, на голове которого красовался классически-белоснежный колониальный шлем. — Может, отведёшь меня к водопаду? Покажешь — что почём? За ценой не постою…

— Проходи мимо, индюк престарелый, — находясь в образе «суровой и гордой девушки», презрительно процедила Исидора. — Пока в глаз не получил. Ну, кому сказано? Брысь! — добавила для пущего эффекта парочку тематических фраз по-испански.

Толстячок, расстроено вобрав голову — вместе с белоснежным колониальным шлемом — в жирные плечи, благоразумно ретировался.

К мосту браво подкатил и, резко затормозив, остановился старенький, видавший виды «Хаммер — H1». Из машины вылезли четверо: два щуплых черноволосых паренька ростом в пределах метра шестидесяти пяти сантиметров, и две блондинки — высокие, статные, широкоплечие.

«Опять не те. Извращенцы какие-то, на этот раз, пожаловали», — огорчился непосредственный внутренний голос. — «Хотя, как говорится, возможны варианты…. Помнишь, Исидушка, что прошлой ночью говорил русский старец Амвросий? Мол: — „Плохо, когда приметная внешность беглецов известна полиции. Будем, ребятушки, гримироваться….“. Похоже, что именно это они и сделали. То бишь, загримировались. Неплохо, надо признать, получилось. По высшему разряду…. Так, теперь предстоит выяснить — кто есть кто. Широкоплечие девицы нам ни к чему, с ними, как раз, всё ясно-понятно. Два низкорослых парнишки. Слегка похожи друг на друга, да и одеты практически одинаково. Только глаза разные: у одного — тёмно-зелёные, живые и наглые, у второго — светло-голубые, равнодушные и высокомерные…».

Молодые люди и девушки, о чём-то тихонько переговариваясь между собой, принялись восторженно глазеть на белые буруны водопада.

— Эй, пацан, — демонстративно сплёвывая под ноги, негромко окликнула Исида. — К тебе обращаюсь, зеленоглазый. Разговор есть. Отойдём-ка в сторонку…

— Ну, чего надо, деревенская красотка в модном платочке? — оказавшись на другом берегу ручья и насторожённо поглядывая по сторонам, спросил парнишка. — Пикантная расцветка у твоего платка, ничего не скажешь. Из серии: — «У меня трусы в горошек. Хороши, ох, хороши. Пристают ко мне мальчишки — покажи, да покажи…». И почему ты, типичная училка младших классов, регулярно сплёвываешь сквозь зубы? Словно бродяжка затрапезная? Типа — так презираешь весь окружающий Мир?

— Разве, Аль, тебя отче Амвросий не предупреждал, что я являюсь девицей гордой, своевольной и взбалмошной? Хочу, на мотоцикле гоняю. Хочу, летаю на мотодельтаплане. Хочу, благовоспитанную барышню-ботаника изображаю из себя. Хочу, плююсь, не спрашивая на это ни у кого разрешения.

— Предупреждал, не без этого, — согласилась Алина, после чего выдала длинную фразу на незнакомом языке.

«В очередной раз, вредина недоверчивая, пробивает на вшивость», — понятливо хмыкнул хладнокровный внутренний голос. — «Мол, девушка, выросшая в старообрядческом российском поселении, просто обязана понимать-говорить по-русски…».

— Ай-яй-яй, — неодобрительно покачала головой Исидора. — Зачем же инструкции нарушать? А? Ведь, говорено было, мол: — «Для пущей конспирации болтаем-общаемся — в ближайшее время — только на английском языке…». Было — говорено?

— Было, — слегка засмущавшись, подтвердила Аль.

— Вот, а ты, отроковица, нарушаешь. Зачем? А ещё генеральшей хочешь стать…

— Не генеральшей, а генералом. Это, как принято говорить в одном весёлом южном городе, две большие разницы. А генералам, как известно, всякие там инструкции — не указ. Они сами их составляют, утверждают, а когда захотят, то и нарушают.

— Ну-ну, — высокомерно сплюнула под ноги Исида. — Наглость голоштанная, пропитанная самоуверенностью. Ладно, проехали…. Интересуешься, значит, как я узнала, что именно ты являешься — «Алиной Наумовой»?

— Интересуюсь, ежики колючие.

— В смысле?

— Если в глубинном смысле, то ежики — колючие, кенгуру — сумчатые, а мужики — мужиковатые и мужланистые. Доходчиво объясняю? Понимающе хихикаем? Тогда, стало быть, споёмся…. Как ты узнала, что я — это я?

— По глазам.

— По цвету? — уточнила Аль.

— Очень надо…. Сугубо по их выражению. Начнём с твоей напарницы, находящейся на данный момент в мальчишеском облике. Такие глаза бывают у следователей-карьеристов. У продажных политиканов. У Окружных прокуроров, влюблённых, до щенячьего визга, в свою непростую работу…. Продолжить перечисление?

— Спасибо, достаточно.

— И я о том же толкую, — криво улыбнулась Исидора. — Теперь, юная мадмуазель Наумова, несколько слов по твоей, далеко-нескромной персоне. Взгляд — бойкий, насмешливый, беспокойный, наглый, язвительный, живой и так далее, по бесконечному списку. Именно люди с такими глазами и становятся — со временем — боевыми заслуженными генералами. Если, понятное дело, уберегутся от меткой пули, находясь, к примеру, в капитанском звании…. Ну, знакомство состоялось?

— Состоялась, уважаемая Варвара. Польщена и всё такое прочее. Надеюсь, что наше сотрудничество будет полезным и взаимовыгодным…. Кстати, а тебе, действительно, так нравится гонять на мотоцикле по австралийскому бездорожью?

— Очень нравится. А ещё больше — летать над ним на мотодельтаплане…. Ну, сели в машину и поехали? Зачем терять драгоценное время?

— Это точно, — поддержала Алина. — Поехали. Время, как известно, не ждёт…

* * *

Возле «Хаммера» возникла-произошла лёгкая заминка.

— Я сяду за руль, — объявила Исида.

— Почему это? — заупрямилась Аль. — Ты, Варвара, девушка авторитетная. Спора нет. Но и я — не последний винтик в этой конструкции. То бишь, до сих пор являюсь официальным командиром группы.

— Командирша, понимаешь…. Кто из нас двоих лучше знает местные дороги? Ты? Или я? Чего молчишь?

— Ты, понятное дело.

— Нам важен сам процесс и его перипетии? Или же — конечный результат, ёжики колючие?

— Результат.

— То-то же. Отправляйся-ка, подруга, на заднее сиденье.

— А, может…

— Не может! — окончательно вошла в роль Исидора. — Отправляйся и не спорь. А я посижу, дёргая за рычаги, рядом с этой милой и до невозможности мужественной блондинкой. Коленкой, что называется, поприжимаюсь к мускулистой коленке…. Возражения? Отсутствуют? Брысь — на место, определённое походным расписанием. Иначе, честное и благородное слово, обижусь, да и брошу вас — странных и беззащитных — на произвол неверной и коварной судьбы…. Расселись? Ну, поехали. С Богом!

— Мало нам было одной не в меру воинственной, шустрой и беспокойной особы, так ещё и вторая, аналогичная первой, добавилась, — принялся ворчать парнишка, откликавшийся на имя — «Ари». — Их, что же, выращивают на специальных фермах? Или же клонируют?

— Разве мы с Варей шустрые? — искренне удивилась Алина. — Так, просто прогуляться вышли. Типа — на лёгкий променад перед обедом. Вот, совсем скоро, любознательные путешественники, вы познакомитесь с тётей Маришкой, местной резидентшей. Это, шепну по большому секрету, отнюдь не фунт изюма. Отнюдь…

Автомобиль, преодолев подвесной мостик, выехал на просёлочную дорогу, слегка размытую недавними дождями.

Машину на одном из ухабов заметно подбросило.

— Эй, водитель, не дрова везёшь! — ожидаемо возмутилась с заднего сиденья Аль.

— Не графья, чай. Не рассыплитесь, — управляясь с баранкой одной рукой, усмехнулась Исида.

Управляясь с баранкой одной рукой, а второй ловко прилепляя на боковую стойку сиденья «жучка-пеленгатора».

«Молодец, Исидушка», — похвалил справедливый внутренний голос. — «Теперь эта машина всегда будет у нашего Эрнандеса перед глазами. В том плане, что на экране монитора. В независимости от того, будем ли мы с тобой (или же не будем), находиться внутри автомобиля…».

Через час с хвостиком «Хаммер» выехал на небольшую горушку, с которой открывался потрясающий вид на широкую речную долину: серо-жемчужные воды — в ласковых лучах вечернего солнышка — напоминали старинное венецианское зеркало.

— Знаменитая река Дарлинг. Прошу любить и жаловать, — пафосно объявила Исидора. — А вон и мост, к которому мы направляемся.

— Ты, что же, подруга, хочешь перебраться на противоположный берег по мосту? — уточнила Аль.

— Это точно. По мосту. Летать-то ваш автомобиль не умеет. А свой мотодельтаплан, к сожалению, я дома позабыла. Извините.

— На мосту размещены серьёзные полицейские посты, усиленные спецназом.

— Ерунда. Нас пропустят.

— Отче Амвросий ничего не говорил о таком варианте…

— Неужели? — язвительно хихикнула Исида. — А что он говорил? Напомнить? Это, если я, конечно, ничего не путаю, звучало следующим образом: — «Она вас, путников беспокойных, и переправит через Дарлинг. Как переправит? На чём? Не знаю. Наверное, как получится…». Так что, ребятушки, все вопросы отменяются. Сидим, молчим в тряпочку и уповаем на добрую тётю Варю…

«Хаммер» остановился, не доехав до тёмно-серого багажника неприметной малолитражки метров десять-двенадцать.

Из «миссис Тэтчер» незамедлительно вылез Смок — отвесил в сторону «Хаммера» приветственный полупоклон, захлопнул автомобильную дверцу, развернулся на сто восемьдесят градусов и бодро зашагал в сторону полосатого шлагбаума, перегораживающего въезд на мост.

«Тащит под мышкой какую-то картонную коробку», — насторожился подозрительный внутренний голос. — «Что, интересно, в ней? Будем надеяться, что не взрывчатка…».

— Симпатичный субчик, — не удержалась от комментариев Алина. — Поджарый, гибкий и улыбчивый. А в движениях ощущается некая кошачья грация. Достойный и серьёзный пассажир, короче говоря. А, Варвара?

— Достойный и серьёзный, — вскользь улыбнувшись и мечтательно вздохнув, подтвердила Исидора. — Только не пассажир, а записной мачо, отважный идальго и благородный кабальеро.

— Стало быть, это он и есть, король твоего беспокойного и трепетного сердца?

— Стало быть. Король. А может, только принц. Я ещё окончательно не определилась…

Эрнандес, тем временем, подошёл к полицейскому посту и вступил в оживлённую беседу с тремя рослыми типами в пятнистом камуфляже, вооружёнными до самых коренных зубов.

«Ну, и что этот сукин кот вытворяет?», — возмутился строгий внутренний голос. — «Велено же было — не церемониться, наорать и пообещать сорвать погоны с широких плеч. А он? Добродушно болтает, а „камуфляжники“ мерзко пересмеиваются между собой. Наверняка, рассказывает служивым ребятам неприличные и скабрезные анекдоты. С него станется. Старший криминальный инспектор, а туда же…. Ага, вытащил из внутреннего кармана куртки сложенный надвое лист бумаги, развернул. Демонстрирует министерский пропуск, молодец. Тычет указательным пальцем в нашу сторону…. Так, опять принялся трепать языком, „камуфляжники“, держась за бока, ржут как племенные жеребцы в самом соку. Деятель фигов.…Так, а теперь вскрыл картонную коробку и раздаёт патрульным банки с пивом. „Кильмес-Кристаль“, понятное дело. Куда же без него? Юморист доморощенный, так его и растак…».

Минут через пять Эрнандес вернулся к «миссис Тэтчер» и, отвесив парочку клоунских поклонов, махнул рукой в сторону поднявшегося вверх шлагбаума, мол: — «Следуйте за мной! Путь открыт, все полагающиеся формальности успешно улажены…».

Машины — одна за другой — тронулись с места.

— А в кабине этой тёмно-серой земной виманы ещё кто-то есть, — сообщил с заднего сиденья — девичьим голоском — голубоглазый паренёк. — Кажется, женщина.

— Арестованная преступница, — невозмутимо пояснила Исида. — Скованная наручниками. С кляпом во рту.

— Как это — преступница? — опешила Аль.

— Обыкновенно. Наш добровольный помощник трудится криминальным инспектором. И мне помогает, и — параллельно с этим — борется со злонамеренными криминальными элементами. Ведь, служебные обязанности никто не отменял.

Автомобили пересекли мост за пару минут. Второй шлагбаум тоже оказался открытым. Вскоре серо-жемчужные воды Дарлинга скрылись за поворотом…

* * *

Неожиданно сзади послышались надсадные завывания сирены.

— Нас догоняет полицейская машина, — заглянув в зеркало заднего вида, сообщила Исидора. — Не паниковать. Во фрустрацию не впадать. За оружие, если таковое имеется, не хвататься. Попробуем разрешить все вопросы мирным путём. Если, конечно, получится…