— Значит, старина, решил обойтись без карнавального костюма? — уточнил Максим.
— А, собственно, зачем он мне нужен? — меланхолично передёрнул пухлыми плечами Мегре. — Пусть все, как и этот арлекин Пьеро, считают, что я — это совсем даже и не я, а некто, находящийся в образе — «а-ля сеньор Мануэль Кастильо, знаменитый и легендарный гений сыска…». Очень, знаешь ли, удобно. И для общего дела полезно. Да и лицедействовать — в таком раскладе — не придётся…. Что это ты, молокосос белобрысый, так недоверчиво и многозначительно ухмыляешься? Совсем не испытываешь трепетного почтения к моим благородным и заслуженным сединам? В корягу, понимаешь, обнаглел…. Вот же, незадача, — недовольно и чуть испуганно поморщился. — Что теперь делать? Ума не приложу. Сейчас, наверняка, опять начнёт приставать с разными дамскими глупостями, намекая на существование жарких плотских отношений. А если отвернуть в сторону, то неудобно получится — она нас, кажется, уже заметила…
Им навстречу — со стороны «Виктории», до которой оставалось метров сто пятьдесят, — шла, вернее, величественно шествовала донья Розана.
— Ай-яй-яй. Действительно, заметила, — якобы огорчённо хмыкнув, подтвердил Макс. — Даже правой рукой приветственно помахала. Нет, не улизнуть, даже и не мечтай. Увы…. А как, комиссар, приоделась нынче твоя сердечная воздыхательница — упасть и не встать. Пышное цветастое платье, пошитое — такое впечатление — только лишь из рюшечек и оборочек. А какая элегантная и необычная соломенная шляпка на её голове, английская королева обзавидуется — до поноса пошлого и долгоиграющего…. Прости меня, Господи, за слова непочтительные по отношению к Помазаннице твоей. Грешен, осознаю, отработаю и отмолю…. Короче говоря, крепись, старина. Крепись…
— Заканчивай, Путник, со своим специфичным армейским юмором. Приелось слегка.
— Ну, это — кому как. На вкус и цвет, как известно, товарищей нет. А диалектики — в её высоком философском понимании — никто, собственно, и не отменял…
Впрочем, волновался Мегре совершенно напрасно. Трактирщица выглядела очень озадаченной и, даже не поздоровавшись, велела шипящим шёпотом:
— Отходим, отважные кабальерос, в сторонку. Отходим, шалопаи европейские. Разговор есть…
И они послушно отошли — в сторону одинокой разлапистой пальмы с пыльными светло-зелёными листьями, под которой расположилась очередная тёмно-синяя скамья и с пяток уличных фонарей, предназначенных для полноценного освещения предстоящих карнавальных мероприятий.
— Присаживайтесь, уважаемая сеньора, — вежливо предложил Максим. — В ногах, как известно, правды нет.
— Но нет её и выше. Так, только срам один, — мрачно пошутила донья Розана. — Постою, дабы излишне не расслабляться. Слушайте сюда, голубки залётные…. Только что я заходила в «Викторию» — твой, деятель белобрысый, карнавальный костюм заносила. Так получилось. Некого было послать: у уборщика-посудомоя любовница неожиданно разродилась двойней, один из официантов неосторожно отравился контрабандным кубинским ромом, ну, и так далее. Заморочки сплошные и многоплановые, короче говоря…. Пришлось самой отправиться. Лично, так сказать, отработать полученные денежки американские. Тем более что я — девушка полная, а регулярные пешие прогулки, говорят, действенно способствуют появлению стройности вожделенной. Если, конечно, не врут — все эти журналы глянцевые, предназначенные для клуш доверчивых и обеспеченных…. Значит, пришла в гостиницу и передала пакет с карнавальными причиндалами знакомому портье. Мол, для белобрысого русского молодчика. А он — в свою очередь — поделился со мной последними городскими новостями…. Не добрые это новости, честно говоря. Судя по всему, нынешний «Карнавал Святого Джедди» будет «горячим». Так что, знакомцы денежные, советую вам слегка поберечься. В том смысле, что поумерить своё любопытство природное — раза в два с половиной. Как минимум. Или там — служебное…
— А «горячий» — это как? — спросил Мегре.
— Никогда, щекастик лощёный, не перебивай симпатичных и трепетных дам! — рассердилась трактирщица. — Если, конечно, не мечтаешь навсегда лишиться их благосклонности сердечной…. Ладно, поясняю для чудаков зарубежных, незнакомых со здешними реалиями тропическими. Все «Карнавалы Святого Джедди» чётко делятся на две категории — «холостые» и «горячие». Во время проведения «холостых» (а их, хвала нашему Создателю, гораздо больше), ничего гадкого и экстраординарного не происходит. Не считая, конечно, рядовых пьяных драк и бытовой поножовщины. А, вот, «горячие»…. Их так не на ровном месте называют, а по расширенному набору серьёзных происшествий: перестрелки, убийства, бесследное исчезновение почётных гостей, появление взбесившихся животных, падёж скота, покусанные — не пойми и кем — законопослушные граждане и гражданки, массовые кражи и злостная порча общественного имущества. Всего и не перечислишь, ей-ей…. Правда, сотрудники банкиров европейских потом все эти неприятные случаи старательно заминают: щедрые денежные компенсации выписывают, лечение оплачивают, взятки раздают направо и налево. Только покойникам от этого, понятное дело, не легче…. Так вот, портье из «Виктории» мне рассказал, что сегодня утром в отеле «El Nacional» уже стреляли (но только из оружия, оснащённого глушителями, поэтому данная информация и не получила широкого распространения). И парочка хладных трупов образовалась, и несколько раненых. Причём, и покойных, и раненых персон отвезли не в городскую больницу, как полагается, а в здешний армейский госпиталь. А данный факт говорит о многом. Об очень многом. Знающему и опытному человеку говорит, я имею в виду…. Как считаешь, отставной военный?
— Говорит, — согласно кивнул головой Макс. — Об очень многом…. А кто в кого стрелял и из-за чего, как я понимаю, неизвестно?
— Нет, конечно же.
— Я так почему-то и предполагал. Классика жанра, ничего не попишешь…
— Не раздумали — идти на наш карнавал? Или же прямо сейчас, скромно поджав хвосты куцые, отправитесь в аэропорт?
— Зачем нам — в аэропорт? Не понимаю, донья, такого прямолинейного юмора…. Сходим, конечно, на ваше юбилейное мероприятие. Даже любопытно, чем дело — в конечном итоге — завершится. Потолкаемся в разномастной толпе. Поглазеем на цветные фейерверки. Поболтаем с народом. Пивка попьём от пуза. Тропических вкусных деликатесов покушаем. Торжественные речи послушаем.
— Речи, говоришь? — недоверчиво хмыкнула негритянка. — Ну-ну…. И много ты чего услышишь, находясь в шумной и беззаботной толпе карнавальной? Ладно, так и быть, выручу в очередной раз, — достала из бокового кармана платья и протянула — на раскрытой ладони — два светло-серебристых жетона, на каждом из которых было искусно выгравировано изображение рассерженной камышовой кошки. — Держите, голубки залётные, пользуйтесь. Не жалко. Это — такие своеобразные пропускные билеты на Главную трибуну, что прямо сейчас — в экстренном порядке — возводят рядом с городской ратушей. Такие жетоны выдаются коренным (как минимум — в третьем поколении), жителям Сан-Анхелино, а также различным почётным гостям «Карнавала Святого Джедди». Мне же данные бляхи заветные и ни к чему, насмотрелась уже — за свою долгую-долгую жизнь — на все эти цветастые и изощрённые церемонии…. А места на Главной трибуне знатные: всё видно и всё слышно. Обзор — просто закачаешься. И, главное, там гораздо безопаснее. Во время «горячих» карнавалов безопаснее, я имею в виду…. Ну, доблестные и бесстрашные кабальерос, прощаемся и разбегаемся в разные стороны?
— Подождите, пожалуйста, минутку, — попросил Максим. — Мы тут — совершенно случайно — пересеклись с одним весьма занятным и необычным человеком…
— Кха-кха! — насторожённо и предостерегающе кашлянул Мегре.
— Тем не менее, продолжаю. Совершенно случайно пересеклись с сеньором Луисом Романо. Ну, и узнали некоторые любопытные факты из его многотрудной жизни. А так же и родословную данного сеньора…. Что вы, донья, думаете об этом человеке? Кто он?
— Хорошая постановка вопроса. Мол, кто он, — одобрительно прищурилась трактирщица. — Грамотная и профессиональная…. Так вот. Дон Луис — одинокий волк из рода бесконечно-одиноких волков. Причём, волк умный, осторожный, хитрый и себе на уме. А также клыкастый, смелый и усердно стерегущий какую-то заветную фамильную тайну…. Уже наслышаны про знаменитую коллекцию семейства Романо, в которой собраны всякие древние карибские редкости и раритеты? Возможно, что он её, как раз, и стережёт-оберегает. Или же ещё что-то, более значимое и важное. Всякое бывает на этом загадочном Свете. Всякое и разное, о чём и подумать-то боязно…. Отношения Романо и Ротшильдов? Неоднозначные эти отношения, честно говоря. Знатные европейские банкиры ещё дона Аугусто, основателя клана Романо, упорно и настойчиво зазывали к себе на службу. Или же просто приглашали к тесному и взаимовыгодному сотрудничеству…. Решительно и бесповоротно отказал. Да и дон Луис упрямо придерживается всё той же свободолюбивой политики. Мол: — «Мы одинокие и гордые волки, гуляющие сами по себе, и в деловых партнёрах не нуждаемся…».
— Странная история, — недоверчиво покачал головой Макс. — Ротшильды, насколько я понимаю, люди серьёзные, богатые и могущественные. Что для них, полноценных хозяев этого многогрешного и бренного Мира, заставить каких-то провинциальных коллекционеров плясать под свою дудку? Раз плюнуть и два раза растереть, образно выражаясь. Ведь большие деньги позволяют организовать абсолютно всё: полномасштабное ограбление, избиение, похищение, убийство, в конце-то концов. Не говоря уже о банальном подкупе местных жадных чиновников, которые — с удовольствием и в мгновение ока — сфабрикуют под конкретного фигуранта надёжное и бесспорное уголовное дело…. Разве я неправ?
— Не знаю, мой сообразительный русский собеседник. Право слово, не знаю…. Романо — ребята крепкие, хваткие и прыткие. Таких ушлых индивидуумов голыми руками не возьмёшь. Наверняка, как-то обезопасились от всех откровенных и бесцеремонных наездов. Или, допустим, какой-то нехилый компромат держат на банкиров. Или «кормят» их, осторожных и прозорливых, какими-либо глобальными и пространными обещаниями. Или же дальновидно откупаются — малыми, но регулярными дозами. Не знаю…. Кстати, мне как-то по случаю довелось лицезреть фотографии дона Аугусто в молодости. Белобрысый такой мужчина. На тебя, молодчик, здорово похож. Или же это ты — на него…. Как бы там ни было, дам пару дельных и полезных советов. Так, чисто на всякий пожарный случай. Вдруг, да и пригодятся…. Первый. Если, не дай Бог, конечно, вляпаетесь здесь в неприятную и скользкую историю, то можете смело обращаться за помощью к сеньору Луису Романо. Он, естественно, и отказать может. Но может и помочь по-серьёзному. И среди одиноких гордых волков иногда встречаются благородные особи…. Второй. Тропический карнавал — занятие крайне-утомительное и будет продолжаться всю ночь напролёт, до самого утра. Причём, целую неделю. Поэтому и силы беречь необходимо. Отправляйтесь-ка прямо сейчас в гостиницу и поспите часика два-три, лучше — четыре. А примерно за полчаса до наступления полуночи, предварительно войдя в «образы» карнавальные, подгребайте к городской ратуше. Только жетоны «с кошками» прихватить с собой не забудьте…. Третий. Трапезничать сейчас не стоит. На карнавале вволю наедитесь, да и напьётесь. Там много чего будут предлагать — и вкусного, и экзотического, и забористого. Причём, по самым смешным и гуманным ценам…. Всё, побежала. Всех благ, голубки. И удачи, понятное дело. Куда же без неё…
Оказавшись в своём номере, Максим сбросил летние туфли и, не раздеваясь, завалился — поверх шёлкового гостиничного покрывала — на кровать.
Лежал себе, подложив ладони под затылок поверх тощей подушки, и размышлял. То бишь, несуетливо приводил в порядок полученную за долгий день информацию, выстраивал в хитрые логические цепочки всякие и разные мысли, а так же тщательно анализировал возникшие версии.
Вернее, версия была всего одна. Причём, выверенная, надёжная, цельная и железобетонная. Только некоторые мелкие детали никак не хотели вставать на свои места в общей схеме. Вследствие чего и конечные стратегические цели-задачи происходящего оставались скрытыми за плотной завесой вязкого серо-жёлтого тумана…
Минут через пятнадцать-двадцать где-то тоненько и ненавязчиво проскрипели дверные петли, после чего — в гостиничном коридоре — чуть слышно прошелестели чьи-то осторожные шаги.
«Напарник отправился на вечерний променад, типа — подышать свежим воздухом и полюбоваться (официальная версия), на незабываемый и величественный тропический закат, — сонно подумал Макс. — А куда — на самом деле? Наверное, на заранее запланированную встречу. На встречу — с кем? А какая, собственно, разница? Никакой, если зрить в корень. У Мегре — своя конкретная роль в этой навороченной и хитрой Игре. У меня — своя. Всё по-честному…. И вообще, никогда не стоит бежать впереди паровоза. Если, конечно, не являешься идейным самоубийцей и законченным идиотом. Золотое правило серьёзного человека, знакомого с основными азами диверсионно-шпионской деятельности…».
Подумал и беззаботно уснул. К сожалению, без всяких рельефных снов-подсказок…
В начале двенадцатого (ночи, естественно), они встретились в гостиничном коридоре.
Максим, облачённый в костюм легендарного Зорро, был весь в чёрном. А все детали туалета Мегре, наоборот, были белыми: и летний полотняный костюм, и кружевная рубашка, и ботинки «в дырочку» на толстой подошве, и широкополая шляпа «а-ля беззаботный парижский щёголь», и стильная прогулочная тросточка. Только нежно-голубая (в крупный ультрамариновый горох), бабочка на шее несколько выбивалась из классического курортного образа.
— Мы смотримся, выражаясь изысканным слогом, как два «доминошных» антипода, — пошутил Макс.
— Почему — «доминошных»?
— Ну, как же. Белое и чёрное. Чёрное и белое…. Кстати, комиссар, замечательно выглядишь.
— Да и ты, напарник, не плохо, — облегчённо вздохнул Мегре, а после этого, нахмурившись, заявил: — Не понимаю я тебя, Путник. Совсем не понимаю.
— А, что так?
— У нас, если ты забыл, клиентка пропала…
— Уточняю, очаровательная клиентка.
— Хорошо, коллега, будь по-твоему. У нас пропала очаровательная клиентка, а ты, прямо-таки, лучишься беззаботность и пошлым самодовольством, дурацкие армейские шуточки регулярно отпускаешь и землю носом, отнюдь, не роешь.
— А зачем, собственно, рыть? — искренне удивился Максим. — Во-первых, это совершенно бесполезно и полностью бесперспективно. Ну, ты сам, старина, подумай. Сейчас по Сан-Анхелино разгуливает, учитывая любопытных заезжих туристов, порядка пятидесяти тысяч человек. Если, конечно, не больше. И девять десятых из этого количества (как минимум), заметь, находятся в карнавальных масках…. Как в таких экстремальных и сложных условиях можно отыскать сеньориту Мари, которая — сто процентов из ста — тоже облачилась в карнавальный костюм? Как, я спрашиваю? Молчишь? То-то же…
— А что — «во-вторых»?
— Во-вторых, я почему-то железобетонно уверен, что наша очаровательная фигурантка сама — с течением времени — найдётся. Удовлетворит своё жгучее природное любопытство, вдоволь наиграется в шпионские игры, соберёт необходимый материал для составления университетской монографии, устанет от всего этого тропического безобразия, да и прибежит, как миленькая, к нам, мол: — «Дяденьки, миленькие, простите меня, пожалуйста. Больше такого никогда, честное слово, не повторится. Полетели домой, устала я смертельно. Последние девчачьи силы на исходе…. Вы только моему любимому папочке, ради всего Святого, скажите, что я вела себя хорошо и примерно, как настоящая пай-девочка, и от вас даже на пять метров в сторону не отходила…». Ещё и дополнительных деньжат — по-тихому — подбросит…
— Ну, если так, — неопределённо пожал плечами сеньор Кастильо. — Тогда оно, конечно…. Сразу проследуем на Главную трибуну?
— Проследуем, не вопрос…
Но проследовать «сразу», к сожалению, не получилось.
Во-первых, на улицах и улочках городка царила самая настоящая людская толчея-сумятица — шумная, подвижная и очень-очень плотная. Постоянно на пути, мешая проходу, возникали широкоплечие бородатые гномы, томные эльфы, неповоротливые низкорослые хоббиты, юные барышни в шикарных бальных платьях, горбатые ведьмы в лохмотьях, Президенты самых разных стран-государств, усатые задумчивые ковбои, звёзды голливудских блокбастеров обоих полов, средневековые рыцари в блестящих доспехах и ещё чёрт знает кто. И это уже не говоря о многочисленных «двуногих» котах и кошках. Впрочем, и настоящей четвероногой кошачьей братии хватало — и на руках у участников «Карнавала Святого Джедди», и на стволах-ветках пальм, и на тёмно-синих скамейках, и под ногами.
— Бред горячечный, — недовольно ворчал под нос Максим. — Они, что же, свезли сюда всех бездомных латиноамериканских кошек? Свезли, а с час назад, мол, по устоявшейся традиции, выпустили? Совсем офигели в атаке карнавальной…
Причём, упомянутые выше персонажи не только возникали на пути, но ещё и бросались разноцветным серпантином, коварно сыпали на голову конфетти, лезли с дружескими объятиями, приглашали на танец и навязчиво предлагали выпить на брудершафт.
Ещё успешному продвижению вперёд мешали многочисленные лотки и киоски, которых днём не было и в помине. И рядом с некоторыми из них, торгующими, наверное, чем-то особенно-вкусным и экзотическим, даже выстраивались длиннющие очереди, которые приходилось обходить стороной.
«А на каждом двадцатом фонарном столбе (многочисленные фонари, кстати, очень даже качественно — с помощью ярких тропических звёзд, ярко-жёлтой Луны, китайских фонариков и вспышек петард — борются с угольной чернотой тропической ночи), закреплены какие-то воронкообразные металлические штуковины», — отметил Макс. — «Скорее всего, это мегафоны-ретрансляторы, по которым будут передавать торжественные речи господ-организаторов, посвящённые открытию очередного и юбилейного «Карнавала Святого Джедди». А также и прочие важные объявления — относительно текущего распорядка данного мероприятия…. Ещё здесь очень и очень шумно: вопли, визги, смех, отчаянные кошачьи завывания, оглушительные хлопки петард и фейерверков. Ну, и сразу несколько полноценных духовых оркестров наяриваю от Души. Чёрт знает что такое, короче говоря…. Ага, кажется, пришли. Ничего себе трибунища — высоченная, широченная, многоярусная. Солидно смотрится, ничего не скажешь…».
Во-вторых, как выяснилось, пробиться к Главной трибуне — это только полдела. И попасть на неё было весьма непросто — по причине надёжного полутораметрового заборчика, ограждавшего данное архитектурное сооружение, и высокорослых королевских мушкетеров, находившихся по противоположную «заборную» сторону.
— Нам надо попасть на Главную трибуну, — вальяжно демонстрируя светло-серебристую бляху с «рассерженной кошкой», заявил Мегре. — Срочно надо.
— Надо, так проходите, — лениво процедил через презрительно-сжатые тонкие губы козлобородый мушкетёр, пребывавший, надо думать, в карнавальном образе — «а-ля Арамис». — Ваши дела. А господ и дам с такими жетончиками здесь — пруд пруди. Подделка на подделке и, что характерно, подделкой погоняет. Совсем обнаглели, рожи карнавальные…
— А где же проход на трибуну?
— Кому надо, тот знает. Проходи мимо, усатик толстощёкий, не отсвечивай.
— Спасибо, служивый, — вежливо поблагодарил Максим. — Комиссар, отставить все дурацкие споры и пререкания. За мной…
— А куда мы идём?
— Сугубо вдоль данного забора. Активней работай локтями, лентяй, активней…. Как известно, забор без калитки — является гадким и глупым нонсенсом. Вот, её, родимую, мы и ищем. И обязательно найдём, если, конечно, будем идти вдоль забора в одну и ту же сторону…. Расталкивай этот карнавальный сброд, расталкивай. Пузом активней работай, используя недюжинную массу собственного упитанного тела…. Что, не получается? Ай-яй-яй, какой пассаж. Давай-ка я первым пойду…
Через несколько минут, успешно пробившись через плотные и активные карнавальные массы, они оказались у искомой калитки.
— Кто такие? — сурово нахмурившись, въедливо поинтересовался местный «кардинал Ришелье», облачённый, как и полагается, в пафосные ало-пурпурные одеяния. — «Проходные» жетоны? Покажите…. Ну-ну. Вроде, настоящие…. Откуда взяли? Купили? Украли? Отвечать правдиво. Соврёте — не пропущу.
— Да, как вы смеете? — тут же вспылил Мегре. — Да я…
— Отставить! — велел Макс, а после этого пояснил: — Данные симпатичные бляхи выданы нам уважаемой доньей Розаной, хозяйкой pulperia — «La Golondrina blanka». Ну, скажем, как примерным, постоянным и самым щедрым клиентам этого почтенного и легендарного заведения…. Проходной вариант?
— Сейчас проверим, — склоняясь к раскрытому ноутбуку, пообещал «начальник калитки». — Ага, Розалия Сервантес-и-Гарсия. Прум-прум-прум. Бурум-бурум…. Один «проходной» жетон выдан международному криминальному эксперту Мануэлю Кастильо. Ага, вижу, похож…. Второй — русскому путешественнику по имени — «Максимилиан Соколофф». В скобочках указано — «белобрысому молодчику». Однако…. Ну-ка, уважаемый сеньор Зорро, снимите-ка свою чёрную широкополую шляпу…. Белобрысый, спора нет. Ладно, проходите…
Главная трибуна, как это и не тривиально звучит, действительно, оказалась «главной».
В том смысле, что кого только на ней не было: сплошная мировая бизнес-политическая элита, на совесть перемешанная с концертно-киношно-развлекательным бомондом. А ещё и знаменитых писателей-поэтов-композиторов хватало, щедро разбавленных известными телеведущими и одиозными представителями различных псевдо-экологических организаций.
— Кто из них — настоящий? А кто — ряженый? — осматриваясь на предмет наличия свободных мест, сварливо пробурчал Максим. — Одних только королев Великобритании — целых две штуки. И обе, как назло, рослые и широкоплечие — до полной брутальной невозможности. Бред горячечный и летальный…. Пробираемся на левый край трибуны. Пробираемся. Там, по крайней мере, есть свободные места — без любопытных соседских ушей…. Проходим, поднимаемся, поворачиваем…. Дамы, господа, нижайше прошу прощения. Нам пройти бы. Извините покорно — за доставленное беспокойство…. Герцогиня, вы — само совершенство. Очарован, сражён наповал и всё такое прочее. Заранее прошу прощения за моего упитанного и неповоротливого приятеля. Дон Мануэль, срочно ужмитесь. Эти аппетитные коленки — не для вас. Шагаем, шагаем…
— Фу, прорвались-таки, — с трудом устраиваясь в узком пластиковом кресле, облегчённо выдохнул сеньор Кастильо. — Уже и не чаял…. Отличное местечко. И обзор — практически безупречный. Слов нет, — после непродолжительной паузы заливисто хихикнул.
— Чего смешного? — невозмутимо поинтересовался Макс.
— «Максимилиан», понимаешь. Упасть и не встать, как ты, бездельник, любишь говорить.
— А что, собственно, такого? Очень даже прилично звучит — для всяких официальных случаев и торжественных церемоний…. Вот, представь, старина, такую поучительную и завлекательную картинку. Решу я как-нибудь, наплевав на все краеугольные принципы упёртого холостяка, жениться…
— Неужели?
— А ты — представь…. Торжественная церемония, посвящённая моему бракосочетанию. Приглашённых гостей собралось — человек пятьсот. Может, и вся тысяча. Почитай, со всего Мира съехались. Почтенный католический собор…. Почему — католический? Ну, так, мол, невеста захотела, а я, будучи человеком широких взглядов, спорить не стал.… Итак, тишина, полное и нескончаемое величие. Таинственно мерцают, слегка потрескивая, свечи. Аромат ладана…
— В католических службах ладан практически не используется, — недоверчиво хмыкнул Мегре. — Насколько я знаю.
— Серьёзно? Был не в курсе, извини…. Так вот. Стою это я — весь такой образцово-показательный жених «сам из себя». В умопомрачительном угольно-чёрном смокинге от самого Версаче. Беленькая кружевная рубашка. Ботиночки — «Норимар». Светло-салатная бабочка на мужественной шее. Носки, трусы и пять упаковок презервативов в правом кармане брюк — того же изящного колера. Всё, как и полагается. Знатный и заслуженный кабальеро, решивший стать родоначальником нового мафиозного клана, короче говоря…. А рядом — невеста. Нежная и трепетная такая. Вся в белом, естественно. Кстати, белый — цвет невинности…. Такая вся симпатичная из себя: среднего роста, но очень и очень стройная-грациозная. Черноволосая, понятное дело. Милая и нежная. Веснушчатая. С небрежно растрёпанными волосами. Вот…. И тут величественный седовласый священник (епископ, кардинал, сам Папа Римский?), торжественно вопрошает, мол: — «Согласен ли ты, благородный и уважаемый Максимилиан Соколофф, так тебя, морду белобрысую, и растак, взять в жёны эту рабу Божью?»… Как тебе, напарник, такая картинка?
— Нормально. Одобряю…. А как невесту-то зовут?
— Мария Бурручага, ёжики колючие. Только так. И никак — иначе. Гадом последним буду…. Ладно, заканчиваем с пространными и легкомысленными разговорами. Успеем ещё вволю помечтать и посплетничать. Народ прибывает…
Вскоре все места на Главной трибуне были заняты. Естественно, чёрт знает кем: проще сказать, кого там не было — нормальных и обычных людей, вот кого.
— Слышь, принц хренов, не наглей, — по-честному предупредил Максим соседа справа, беспардонно орудующего худым костлявым локтем. — Если ты, харя носатая, вырядился под Наследника английской Короны, то это не даёт тебе право, мать твою…
— Что такое, смерд? — высокомерно подрагивая тёмно-рыжими бакенбардами, возмутился сосед. — Совсем поляны не видишь? Со зрением плохо? Не осознаёшь, рожа в шляпе, с кем, червь земной, говоришь? Да я тебя…
Пришлось, понятное дело, ткнуть наглецу — указательным пальцем — в нужную болевую точку, после чего он тут же успокоился и, благостно сложив ладошки на тощем животе, задремал.
— Будь поосторожней с профессиональными навыками, — шёпотом посоветовал наблюдательный Мегре. — Чай, не на учебном полигоне спецназа. А если это — самый настоящий и натуральный принц Чарльз? Что тогда?
— От прошлогодней сахарной свеклы — высокая ботва, — неуклюже отшутился Макс. — Кто из нас принц — ещё большой-большой вопрос. Вот, женюсь на черноволосой принцессе своего глупого и доверчивого сердца, и тоже — в миг — стану знатным принцем…. Разве нет?
— М-м-м…
— И лишь загадочное мычание было ему ответом…. Всё, закончили шептаться. Кажется, начинается…
На высокий квадратный подиум, возведённый рядом с Главной трибуной и украшенный несколькими солидными микрофонами, по длинной лестнице поднялись — бок о бок, и дружно позвякивая крохотными колокольчиками-бубенчиками, — два шута. Один — низенький, приземистый и пузатый. Второй, наоборот, высокий и субтильный.
«Странно, в моём недавнем «выпуклом» сне шут был всего один», — слегка удивился Максим. — «Впрочем, вещие сны, они же не дословно, так сказать, предсказывают будущее, а только в общих чертах. Вот, того же сеньора Мануэля Кастильо, например, в том сне не было и в помине. А сейчас он, безусловно, есть. Сидит себе рядышком, усатик, как ни в чём не бывало…. Кстати, от него очень даже приятно пахнет: морской утренней свежестью и — совсем чуть-чуть — колодезной осенней водой, в которую нападало багряных и тёмно-жёлтых листьев, облетевших-опавших с осин…. Интересно, а каким парфюмом он пользуется? Надо будет обязательно поинтересоваться…».
Первым слово (на испанском языке), взял толстый шут — долго и красочно говорил о незабываемых красотах этих благословенных краёв: о «вечнозелёных и беспокойных джунглях, которые не засыпают никогда», о «голубых далёких горах, полных неизъяснимой печали и зовущих в дорогу — прочь от родного очага», о «стадах белоснежных лам, пугливых и грациозных, как наши детские сны», о «Великом и несравненном Карибском море», о «песчаных белоснежных пляжах означенного моря, на которых так любят загорать самые симпатичные и стройные девушки этого Мира», и о «яркой многоцветной радуге, которая призвана соединять любящие сердца…».
— Очень мило, — растрогался впечатлительный Мегре. — Хорошо и душевно сказано, будь я проклят.… Только, вот, что это ещё за «многоцветная радуга» такая, играющая — под здешними Южными Созвездиями — роль Амура со стрелами?
— О, это очень симпатичная, слезливая и, главное, страшно-романтичная история, — неожиданно ожил «костюмированный» принц Чарльз. — Вернее, старинная-старинная легенда — «О непорочной девице Анхелине Томпсон и об её жёлтой розе». Попросите кого-нибудь из местных рассказать. Обещаю, что не пожалеете. Настоятельно рекомендую — в качестве непревзойдённого и умелого рассказчика — сеньора Луиса Романо. Весьма достойный и красноречивый джентльмен. Весьма…
Ожил, высказался и вновь, крепко зажмурив глаза, умиротворённо засопел.
Тем временем, пузатый шут замолчал, и разговорную эстафету (по-английски), подхватил его тощий коллега, тут же начавший петь цветастые и многословные дифирамбы «древним и красочным традициям», а также «благородным людям, регулярно помогающим эти вышеупомянутые традиции чтить-развивать самым достойным и весёлым образом…».
«Всё понятно», — мысленно усмехнулся Макс. — «Толстый шут выдвинут от местных городских Властей. А субтильный является, чтоб мне по субботам в баню никогда не ходить, официальным и полномочным представителем банкирского семейства Ротшильдов. Следовательно, именно тощему шуту и следует уделить самое пристальное внимание. Если, конечно, такая возможность представится…».
Приветственные речи, наконец-таки, завершились, и шуты — поочерёдно и на разных языках — торжественно объявили, мол: — «Юбилейный, семьдесят пятый по счёту «Карнавал Святого Джедди, Покровителя диких камышовых котов и кошек», объявляется открытым! Веселитесь, добропорядочные граждане и гражданки!».
И означенные граждане и гражданки, естественно, не заставили себя долго просить и уговаривать. Это в том смысле, что всё вокруг тут же заполнилось восторженными воплями-визгами, а также нескончаемым грохотом от запускаемых в ночное небо ярких петард и многоцветных фейерверков. Уточняю, от многих сотен (если, конечно, не тысяч), запускаемых петард и фейерверков.
А ещё минут через пятнадцать-двадцать, когда «фейерверковая» канонада постепенно стихла, и вновь напомнили о своём существовании духовые оркестры, началось карнавальное шествие, во главе которого выступала шестёрка тёмно-гнедых породистых лошадей, влекущая вперёд круглую платформу с двумя шутами и четырьмя длинноногими девицами в карнавальных костюмах — «а-ля очень развратная Коломбина».
«Крупы лошадей, естественно, покрыты светлыми попонами с вышитыми на них гербами Ротшильдов», — с удовлетворением отметил Максим. — «Молоденький золотистый лев, светлый равнодушный единорог, смуглая рука, крепко сжимающая пучок стрел, арфа, сова, рыцарские шлемы, чёрные двуглавые орлы. Вещий сон, мои прекрасные дамы и сиятельные господа, это вам ни хухры-мухры…».
Остальные карнавальные платформы, следующие одна за другой, были размещены на разномастных грузовых автомобилях.
На второй расположился весьма достоверный ушастый хоббит, а также большая клетка, в которой расслабленно скучали три огромных тёмно-бурых камышовых кошки. Хоббит усердно работал тоненькой стальной пилкой, намереваясь перепилить один из толстых клеточных прутьев, дабы выпустить усатых узниц на волю.
На третьей платформе сразу четыре «доньи Розаны» лихо и слаженно отбивали чечётку.
— Вот, а я что говорил? — взволнованно зашептал Мегре. — Где они, стопроцентные и железобетонные гарантии, что наша с тобой донья Розана является «настоящей», а?
— Нет никаких гарантий, — тяжело вздохнув, согласился Макс. — На этом тропическом карнавале, похоже, ничему и никому нельзя верить. И, в первую очередь, собственным глазам…. Кстати, а куда — в конечном итоге — направляются все эти карнавальные платформы?
— На городскую приморскую набережную, естественно, — вновь проснулся принц Чарльз. — Там нынче расположилось великое множество торговых киосков-лотков с выпивкой-закуской. И, кроме всего прочего, оборудовано с сотню удобных танцплощадок. Ну, сами посудите, какой тропический карнавал — без бесшабашных танцулек?
— С этим авторитетным утверждением трудно спорить, уважаемый Наследник английского Престола. Вы — чисто по-королевски — мудры и прозорливы…
Через некоторое время Мануэль Кастильо, поднявшись на ноги, непринуждённо сообщил:
— Вынужден временно откланяться — сугубо по техническим причинам. То бишь, пойду искать банальный туалет.
— Иди, конечно, — равнодушно зевнул Максим. — Да и я, пожалуй, здесь долго не задержусь. Минут на пятнадцать-двадцать, не дольше. А потом отправлюсь, что называется, к широким народным массам. Да и пивка, честно говоря, хочется…. Давай, встретимся э-э-э…, скажем, через час на набережной — возле крайней правой бронзовой пушки?
— Договорились…
Комиссар ушёл, а Макс, выждав с минуту, отправился следом за ним. Естественно, предварительно пожелав «карнавальному» принцу Чарльзу всего самого наилучшего.
И вскоре его предусмотрительность была вознаграждена: на тёмно-синей скамье, размещённой чуть в стороне от шумных народных гуляний, обнаружился Мегре, о чём-то оживлённо беседовавший со стройной девицей в карнавальном костюме «домино».
«Это, естественно, давешняя каштановолосая спутница сеньора Луиса Романо», — уверенно опознал барышню Максим. — «А их разговор, как я понимаю, носит чисто-деловой характер. Значит, вот оно как. Ладно, обязательно учтём на будущее. Только обидно слегка…. Что ж, господин комиссар, долго же ты будешь ждать меня возле крайней правой бронзовой пушки. Ох, и долго. И не просто, извини, ждать, а ещё переживать, беспокоиться и нервничать. И поделом. Нечего, старина, считать себя умнее других и мнить — о собственной персоне — невесть что. Скромней надо быть. А ещё, понятное дело, осторожней и осмотрительней…».