А потом, предварительно посетив туалет и приняв традиционный контрастный душ, он затратил порядка пятнадцати минут на поиск «жучка, установленного в гостиничном номере.
Методика это процесса была достаточно проста и непритязательна: чем ближе — по отношению к «жучку» — находился индикатор «информационной безопасности», тем лампочка в верхнем правом углу прибора всё больше и больше «наливалась кровью». То есть, приобретала (в теории), тёмно-малиновый (или же ярко-рубиновый), цвет.
«Вот, именно, что в теории», — бестолково бродя по гостиничному номеру с индикатором в правой ладони, ворчал про себя Максим. — «Но, ведь, не приобретает. Хоть убейся. В том смысле, что лампочка упорно и настойчиво продолжает оставаться ярко-розовой. Даже оттенки и полутона не меняются, так его и растак…. Как такое может быть, а? Бред голимый и блин подгоревший…. «Жучок», безусловно, присутствует. Никаких сомнений нет. Ни малейших…. Но его, заразу хитрую и скрытную, не найти. Не иначе, какого-нибудь последнего поколения. Например, мать его, седьмого с половиной…. Ещё одна серьёзная проблема наметилась. По идее, надо бы поставить Мегре в известность — относительно шпионского «жучка» и досадной утечки важной информации. Мол, неизвестный противник, увы, уже знает про «настоящую» ведьму и про ночное «голографическое» представление. Но как комиссару сказать об этом, не упоминая про разумного говорящего кота? Задачка не из простых, однако…. О, лёгок на помине, морда усатая. В смысле, комиссар…».
В дверь уверенно и настойчиво постучали.
Макс, оперативно выключив индикатор, щёлкнул дверной задвижкой, и в комнату вошёл дон Мануэль — свежий и бодрый, в элегантном летнем костюме эксклюзивного светло-фисташкового цвета.
Вошёл и, брезгливо сморщив мясистый нос, принялся читать нудные нотации:
— Какой беспримерный и потрясающий беспорядок вокруг. Слов нет. Самый натуральный и широкомасштабный бардак. Мебель вся перекособочена и сдвинута со своих первоначальных мест. Напольный плетёный коврик задрался. Одежда по полу разбросана. Носки, и вовсе, расположились на журнальном столике…. Кстати, носки. Как часто, Путник, ты их меняешь?
— Вообще-то, через каждые двое суток, — слегка засмущавшись, признался Максим. — Как правило…. А что?
— Ничего хорошего, мужественный кабальеро и отважный идальго. Совсем ничего, и даже меньше…. И это человек мечтает жениться на трепетной и нежной молоденькой сеньорите? Да, уж. Насмешил, право, деятель белобрысый.
— Ничего не понимаю…
— Чаще надо носки менять, — высокомерно фыркнув, пояснил Мегре. — По крайней мере (и как минимум, понятное дело), один раз за сутки.
— Как минимум?
— О, впал в нешуточную задумчивость. Солдафон законченный и упёртый…. Не можешь себе представить, что носки можно менять чаще? Ха-ха-ха…. Можно, заверяю тебя. Насквозь обычное и плёвое дело. Чего тут, спрашивается, сложного? Пришёл с работы, принял контрастный душ, а после этого сразу же сменил бельё: и носки, и трусы.
— И трусы?
— Боги мои, помогите! Какой невероятный и убийственный пассаж…. Сколько тебе лет, Путник?
— Тридцать четыре. Уже почти. В том плане, что через полтора месяца исполнится.
— Серьёзно? А по отношению к личной гигиене — на уровне двенадцати-тринадцати…. Взрослеть пора, коллега. Пора. Тем более, если ты всерьёз мечтаешь повысить свой социальный статус, то есть, стать семейным человеком…. А что это ты разгуливаешь по гостиничному номеру с анализатором «информационной безопасности» в ладошке?
— Тут, старина, такое дело, — виновато потупился Макс. — Привычка у меня имеется — разговаривать «сам с собой». Особенно, когда занимаюсь сложным и нестандартным расследованием…
— Ага, я слышал. Прохожу тут совсем недавно по коридору, а за твоей дверью слышится какое-то активное бормотание. Даже мысль крамольная посетила, мол: — «Путник, за моей спиной, завёл себе персонального и приватного агента, а полученной от него ценной информацией делиться не собирается…». Продолжай, продолжай. Не буду больше перебивать.
— Я и говорю, мол, разговаривал сам с собой. Беседовал. То есть, выстраивал некие элементарные логические цепочки. Увлёкся слегка, извини…. А потом, тем не менее, спохватился и включил анализатор. Она, зараза, сразу и вспыхнула. В том плане, что лампочка — розовая-розовая такая. Сейчас продемонстрирую.
— Да, ладно, я тебе верю, — состроил добродушную физиономию сеньор Кастильо. — Не надо…
— Надо. Тем более что это совсем нетрудно.
— Упрямец законченный…
— Как же так, блин приморский? — с удивлением уставившись на весёлый изумрудно-зелёный огонёк, опешил Максим. — Ничего не понимаю. Совершенно. Цвет поменялся. Чудеса в решете…. И как, старина, прикажешь это понимать?
— Естественно, как досадное и глупое недоразумение. Или же, как безобидный сбой техники. Типа — здешние капризные геомагнитные аномалии, плюя на все правила, а также на законы классической физики, балуются и хулиганят вовсю.
— Не нравятся мне такие мутноватые расклады…
— Забудь и разотри, — беззаботно зевнув, посоветовал Мегре. — Лично меня сейчас совсем другое беспокоит.
— И что же конкретно, если не секрет?
— Голод. Причём, злой, острый и откровенно-мучительный…. Время-то у нас нынче — обеденное. Так что, я пошёл в гостиничный ресторан — занимать столик. И ты, Путник, по-быстрому облачившись в одежды мужественного Рембо (или там не менее мужественного Зорро), подгребай. Перекусим слегка…
На обед они, не сговариваясь, заказали у пожилого расторопного официанта одно и то же: салат из морепродуктов и молодых патиссонов, наваристый суп из акульих плавников и крабового мяса, а также «седло» молодого барашка с жареным молодым картофелем под сладко-пряным соусом — «а-ля Тартюф». Только напитки были разные. Максим заказал себе пол-литровый бокал крепкого австралийского пива, а Мегре — стакан свеже-выжатого апельсинового сока.
Когда трапеза уже подходила к концу, дон Мануэль, заговорщицки подмигнув, поинтересовался:
— О чём задумался, коллега белобрысый? Надеюсь, над нашими дальнейшими оперативными действиями?
— Над ними самыми, — допив пиво, подтвердил Макс. — Крепковато австралийское пиво для меня. Крепковато…. Да и противное сивушное послевкусие чётко ощущается. В следующий раз надо будет немецкого заказать. Или, к примеру, чешского…
— Ты, сыскарь с российскими корнями, мне зубы не заговаривай. Про пиво он, понимаешь, будет рассуждать…. Что и чего надумал-то? Какие у нас с тобой совместные планы на ближайший вечер? Первоочередные, я имею в виду?
— Нам надо — в обязательном порядке — посетить здешний сумасшедший дом.
— Интересная, конечно, мысль. Кто бы спорил. А ещё и, безусловно, глубокая, — уважительно покивал лохматой головой Мегре. — Главное, что нестандартная и свежая…. А с какой, извини, целью — посетить?
— Конечно, для общего и комплексного развития, старина. А также имеет место быть устойчивое желание — взглянуть на всех «приболевших на голову», которые поступили в городскую лечебницу за время проведения нынешнего «Карнавала Святого Джедди»…. Помнишь, красноречивый мальчишка Пепе рассказывал нам про хоббита (имея в виду карнавальный «образ»), который, испугавшись сексуального насилия, покусал двух дамочек облегчённого поведения и был за это оглушён, крепко связан и доставлен в местную психушку?
— Естественно, помню…. Считаешь, что этот кусающийся хоббит — «настоящий»? То бишь, случайно-переместившийся к нам — в результате сезонного геомагнитного «пробоя» — из Параллельного Мира? Поэтому, мол, загадочный и таинственный сеньор Романо так заинтересовался этим происшествием, а потом, и вовсе, всерьёз забеспокоившись, даже срочно покинул дружескую вечеринку?
— Почему бы, собственно, и нет? — небрежно передёрнул широкими плечами Максим. — Вполне даже актуальная и жизненная версия. Плюсом — элегантная…. Всё, рассчитываемся за выпитое и съеденное, усаживаемся в нашу небесно-голубую «Ласточку» (время — шестнадцать двадцать пять, так что, ещё целых полтора часа можно легально пользоваться личным автотранспортом), и стартуем…
Старенький небесно-голубой «Линкольн», бодро и радостно похрюкивая, катил по городским улицам.
— Смотри-ка ты, а по широким тротуарам снова «ряженые», как ни в чём не бывало, разгуливают. И хоббиты, и гоблины, и средневековые рыцари, и стройные эльфийские принцессы в обнимку с рослыми пиратами и широкоплечими ковбоями, и «человекообразные» коты-кошки. Словно бы и не было — в помине — этого гадкого ночного кошмара. Знать, «пропагандистская машина» мистера Джона Смит-Осборна Второго работает на совесть и с должным пониманием сложившейся ситуации. Ну-ну, как говорится, Бог в помощь. Глядишь, и популярность «Карнавала Святого Джедди» — в конечном итоге — не уменьшится, а, наоборот, существенно возрастёт…. Кстати, Путник, я тут немного поизучал топографическую карту, любезно презентованную нам предусмотрительным сеньором Романо. Так вот, докладываю. Сейчас мы едем в противоположную — от намеченной точки — сторону…
— Конечно, в противоположную, — небрежно управляясь с автомобильной баранкой, подтвердил Макс. — Кто же нас, непонятных и вальяжных заезжих иностранцев, пустит в местную психушку? И, злостно нарушая врачебную тайну, будет отвечать на наши каверзные вопросы, да ещё — при этом — и демонстрировать новеньких пациентов? Согласен? Вот, и я о том же самом толкую…. Поэтому сейчас мы с тобой, уважаемый комиссар, следуем в городскую Мэрию. Вернее, в здешнее полицейское Управление, на рандеву с блистательным и непревзойдённым Comandante Сан-Анхелино доном Хуаном Сальвадором. Что-то мне подсказывает, что именно этот усатый деятель занимает — на здешней иерархической лесенке — отнюдь, не последнее место. Сперва разживёмся его начальственными разрешениями и авторитетными рекомендациями, а уже после этого и направимся — смело, отважно и целенаправленно — в местный сумасшедший дом…
В здании городской Мэрии было прохладно и очень гулко — казалось, что звук от каждого сделанного тобой шага гудит, благодаря чуткому эху, тревожным набатом, слышимым за многие и многие километры.
«Откровенно внушает», — подумал Макс. — «Что конкретно — внушает? Безмерное уважение, как минимум…. Вот, что значит — здание классической старинной постройки. Тогда всё делали не абы как, не с кондачка, а с чётким умыслом-замыслом. Мол, каждого наглого бродягу, оказавшегося по нужде в Официальном Заведении, тут же должна (прямо-таки обязана!), охватывать уважительная скромность. Причём, вкупе с безграничным и всеобъемлющим почтением. Так, мол, дела государственно-бюрократические вершить гораздо проще, сподручней, удобней и надёжней…. Ага, рослый боец в пятнистом берете, с короткоствольным автоматом на левом плече, дисциплинированно застыл возле древней мраморной лестницы с широкими выщербленными ступенями. Явно смущённый и взволнованный, словно бы знаменитостей звёздно-голливудских узрел…. Ага, нас с комиссаром и узрел. Знаменитости местного разлива, как-никак. Вот, служивый и разволновался слегка…. Ещё и нарядный — куда там волнистым попугайчикам из диких тропических джунглей. А эмблемок-то всяких сколько понатыкано во всех местах. Приметные такие эмблемки: перекрещенные ножи, перекрещенные сабли, перекрещенные автоматы Калашникова. Причём, каждое такое «перекрестие» щедро украшено аксельбантами, вьющимся плющом, лавровыми венками, полумесяцами и звёздами, звёздами, звёздами. Народы, рождённые под яркими Южными Созвездиями, прямо-таки обожают всяческие пафосные и красочные висюльки…
— Любезный, — надувшись гордым мыльным пузырём, обратился к автоматчику Мегре. — Знаешь — кто я такой?
— Так т-точно, с-сеньор…. К-кастильо. Вас и д-дона М-максимилиана велено впускать…. б-без…. п-пропуска.
— Уже хорошо, солдат…. А где мы можем найти многоуважаемого и доблестного дона Comandante? Э-э, только не надо ничего говорить. Тем более, с таким нервным заиканием. Лучше, брат, рукой покажи…. Понятно. А этаж какой? На пальцах изобрази…. Ясно, третий. Спасибо, юноша. Счастливой тебе службы и погон офицерских. Путник, за мной…
Дверь в кабинет Начальника полицейского Управления оказалась широко распахнутой. За солидным антикварным письменным столом морёного дуба восседал рыжеволосый щекастый мужчина — обладатель шикарных угольно-чёрных усов с залихватски закрученными вверх кончиками, и что-то старательно записывал в толстую потрёпанную тетрадь, высунув от усердия на сторону длинный розовый язык.
«Как же на нашего российского кухонного таракана похож!», — восхитился про себя Максим. — «А усы, наверное, регулярно красит, мерзавец…. Ночью-то наш дон Comandante смотрелся достаточно солидно и мужественно. Без вопросов. А сейчас, при дневном освещении и без нарядной фуражки на голове, м-м-м…, не смотрится, честно говоря…. Хиленький и манерный какой-то. А ещё и самовлюблённый — без всякой разумной меры. Права, права была наимудрейшая донья Розана. Какой из этого субтильного типа — «Хуан»? Так, лишь — «Хуанито»…».
— Приветствую вас, блистательный и бесподобный дон полисиаль! — Мегре отвесил демонстративно-почтительный полупоклон, а Макс, чуть-чуть посомневавшись, ограничился лишь коротким и небрежным кивком головы.
— О, какие люди! — тут же позабыв про свою тетрадку и отбросив шариковую ручку в сторону, обрадовался Хуан Сальвадор. — Чем могу служить, господа знаменитые сыщики? В чём посодействовать? Помочь?
Максим — коротко и чётко — изложил суть просьбы.
— Неоднозначное стремленье, господа, — искренне удивился городской Comandante. — Если, конечно, не сказать большего…. Для чего вам, собственно, понадобился — наш скромный и затрапезный сумасшедший дом? Ничего не понимаю…. Изабелла! — взял с антикварной поверхности письменного стола большой серебряный колокольчик и принялся им активно трясти. — Капитан Гонзаго! Ко мне! Срочно!
С лёгким скрипом отворилась неприметная боковая дверка, и из неё появилась…
«Ай-яй-яй, какая умопомрачительная шатеночка!», — мысленно зацокал Макс. — «Высокая, стройная. Пуговицы на служебном кителе — в районе грудной клетки — того и гляди, оторвутся и разлетятся в разные стороны…. А какие смуглые аппетитные коленки выглядывают из-под тёмно-зелёной форменной юбки, мама моя дорогая. И это уже не говоря о пикантном разрезе на юбочке означенной. Да, губа у нашего «дона полисиаля», отнюдь, не дура…. Сколько лет данной сексапильной красотке? В районе двадцати трёх-четырёх, не больше. И уже — капитан? Знать, заслужила — трудами праведными, старательными и неустанными…. О, какой у старины Мегре острый локоток. Блин отсыревший. Прямо-таки, чёрт побери, вонзился под моё шестое нежное ребро…. Больно-то как. Блюститель нравственных устоев, понятное дело…».
— Изабелла, Душа моя незабвенная и преданная, обеспечь нас с высокими гостями какой-нибудь дельной выпивкой, — мечтательно вздохнув, попросил сеньор Сальвадор. — Незамедлительно…
— Что конкретно подать? — томно промурлыкала — полными, ослепительно-алыми и до невозможности развратными губами — шатенка.
— Пожалуй, чего-нибудь лёгкого. Например, грушевого сидра. Или же белого аргентинского вина прошлогоднего урожая. Ну, и орешков-фруктов принеси…. Стой, мучача. Прихвати — чисто на всякий случай — скромную бутылочку виноградной граппы…
Через несколько минут всё просимое было доставлено.
«Помимо бутылок, бокалов, рюмок и блюдечек с фруктами-орешками на подносе расположился ещё и пузатый серебряный кофейник в окружении элегантных фарфоровых чашечек», — отметил Максим. — «Хотя, кофе сеньор Сальвадор не заказывал. Да и сам кофейник, судя по отсутствию пара над его носиком, холодный…».
Капитан Гонзаго методично отвинтила крышечку с тёмно-синей приземистой бутылки (по кабинету тут же распространился приторный сивушно-фруктовый аромат), ловко наполнила три хрустальные рюмки подозрительно-мутной жидкостью, вернула бутылку, предварительно завинтив крышечку, на поднос, разлила по фарфоровым чашечкам тёмно-тёмно-коричневым кофе, томно улыбнулась, после чего развернулась и, молча, удалилась.
«Удалилась, игриво вертя выпуклой и упругой попой», — мысленно уточнил Макс и тут же отвёл глаза в сторону высокого стрельчатого окна, справедливо опасаясь очередного болезненного тычка со стороны острого комиссарского локтя.
— Давайте-ка, господа опытные и знаменитые сыщики, отведаем тропической граппы трёхлетней выдержки, — плотоядно подёргивая кончиками угольно-чёрных усов, предложил Хуан Сальвадор. — Лично я — без ума от этого божественного напитка. Нет, не от его вкуса, который, честно говоря, достаточно гадок и оставляет желать лучшего. Но, вот, воистину волшебные свойства данного напитка. Виноградная граппа, она очень качественно прочищает мозги. Качественно, бесподобно и весьма эффективно. Неоднократно проверено на практике. Ну, ваше здоровье, господа…. Стоп, стоп. Вы же — приезжие? И в латиноамериканских странах никогда подолгу не проживали? Тогда сочту своим долгом — дать полезный практический совет. Виноградную граппу следует пить маленькими-маленькими глотками и, в обязательном порядке, запивая её крепким несладким и холодным кофе. Холодным-холодным. Лучше — со льдом. Два крохотных глотка граппы, два маленьких глотка кофе. И так далее. Иначе, извините за пикантные подробности, и вырвать может. Были уже, знаете ли, печальные прецеденты…. Ну, за хроническое здравомыслие…
Максим, естественно, переступить через свою «русскую натуру» не смог и поэтому выпил предложенную рюмку граппы залпом, как и полагается. Выпил, выдохнул, запил чашечкой холодного крепкого кофе и мысленно резюмировал: — «Вполне даже и ничего. По крайней мере, послевкусие достаточно интересное. В том плане, что приятное и оригинальное…. Смотри-ка ты, и наш комиссар-трезвенник глотает — обе жидкости по очереди. И даже, пижон европейский, не морщится. Ну-ну…».
— Как вам, господа? — увлечённо раскуривая толстую светло-бежевую сигару, поинтересовался Comandante. — Не правда ли, мило?
— Очень! — согласился дон Мануэль. — Откровенно необычный вкус. В нём, право, что-то есть. Неповторимое и насквозь экзотическое, я имею в виду…. Благодарен вам, идальго, за доставленное удовольствие. Искренне благодарен. Я даже склонен — незамедлительно повторить данный процесс…. Э-э, сеньор Сальвадор. Только, пожалуйста, не надо звать на помощь вашу обворожительную секретаршу…. Что-что? Не секретаршу, а военного специалиста первой категории? Понятно, не вопрос. Всё равно, не стоит беспокоить и отвлекать. Я и сам прекрасно справлюсь, не маленький…. Ну, за «Карнавал Святого Джедди»…. Эх, хорошо! Итак, на чём мы остановились? Кажется, на вашем вопросе, мол, зачем и для чего нам понадобился здешний сумасшедший дом?
— Совершенно правильно, уважаемый комиссар…. Я себе, пожалуй, набулькаю грушевого сидра. Он действенно предотвращает утренний «курительный» кашель…. Итак, собственно, зачем?
— Видите ли, идальго, в нашем сыскном деле именно информация решает всё. Вернее, её наличие. Или же, наоборот, отсутствие…. А обычные люди, зачастую, не готовы — на сто процентов — делиться имеющейся у них информацией. И тому — весьма много веских и уважительных причин. Грозные начальственные указания, общественное мнение, устоявшиеся традиции и обычаи, собственная меркантильная хитрость. Ну, и так далее, по расширенному списку…. Вы же меня, надеюсь, понимаете? И совсем другое дело — сумасшедшие и всякие прочие персоны с хроническими психическими расстройствами-отклонениями. Они (если их, конечно, умело разговорить), не умеют врать. Совсем. И в этом — вся соль задуманного мероприятия. Нам с коллегой просто надо понять, что сегодня — в глобальном понимании — происходит в Сан-Анхелино. Или, хотя бы, получить некую стратегическую подсказку-наводку…. Дайте, пожалуйста, соответствующую команду Главному врачу психиатрической лечебницы. Пусть он посодействует и окажет нам действенную помощь…. Я себе, пожалуй, ещё граппы накапаю. Ну, и кофейку подолью…. Так как, блистательный дон Comandante? Поможете? Только на вас, честно говоря, вся надежда…
— Да, уж, — откровенно заважничал «дон полисиаль». — Я в Сан-Анхелино лицо, отнюдь, не последнее. Второе, если быть честным до конца…
Он уселся за письменный антикварный стол и — чернильной ручкой с золотым пером — начертал несколько длинных фраз на светло-лиловом бархатистом бумажном листе.
«Точно на такой же приметной бумаге было написано и послание от сеньора Романо», — отметил Макс. — «Обычное совпадение? Не думаю. В этом беспокойном и загадочном городке, такое впечатление, случайностей не бывает. Вообще. Особенность, мол, такая…».
Comandante Сан-Анхелино, тем временем, поставил под текстом витиеватую подпись, достал из выдвижного ящика письменного стола штемпельную подушечку в тёмно-синей коробочке, сноровисто приложил к подушке золотой перстень-печатку, красовавшийся на его безымянном пальце правой руки, и украсил собственную подпись ярко-малиновым оттиском. После этого бумажный лист был аккуратно сложен вдвое и помещён в стандартный светло-коричневый конверт, который — в свою очередь — был тщательно заклеен. Более того, на «клееные» стыки-швы сеньор Сальвадор — неторопливо, с видимым удовольствием и с помощью своего перстня-печатки — нанёс несколько ярко-малиновых оттисков.
— Прошу, господа, — «дон полисиаль», горделиво улыбнувшись, протянул Мегре конверт. — Вручите данное послание лично в руки Главному врачу психиатрической лечебницы. После этого вам, естественно, окажут всеобъемлющую помощь…. Ещё виноградной граппы? Грушевого сидра? Торопитесь? Всё понимаю и не смею задерживать. Как говорится, всех благ. А также удач — в благородном сыскном деле…
Они, покинув величественное здание Мэрии, подошли к небесно-голубому «Линкольну».
— Затейники тропические, — задумчиво вертя перед глазами светло-коричневый конверт, проворчал Мегре. — Печати, понимаешь. Кстати, оттиск весьма даже любопытный: строительный мастерок, перекрещённый с молотком на длинной рукояти…. Улавливаешь, Путник, откуда ветер дует?
— А то, — усмехнулся Максим. — Как поётся в одной известной песенке: — «Масоны, масоны, кругом одни масоны…». Куда же без них, вездесущих? Этот Сан-Анхелино, такое впечатление, сплошной клубок загадок и тайн. А как можно хранить тайны — без масонов? Никак, ясен пень.… Кстати, я, кажется, догадался, кто в этом городе является — «первым лицом». То бишь, главой местной масонской ложи.
— Достославный сеньор Луис Романо?
— Ага, он самый. Теперь-то понятно, почему могущественные банкиры Ротшильды относятся к клану Романо с должным уважением и почтением…. Кстати, а кое-кто из здесь присутствующих — порядочно захмелел. Ай-яй-яй, господин комиссар…. А как же — крепкие моральные принципы-устои и приверженность к здоровому образу жизни?
— Так это я — чисто ради научного эксперимента, — засмущался дон Мануэль. — Решил, вот, на деле проверить слова сеньора Comandante о волшебных свойствах виноградной граппы. Мол, она на самом деле прочищает мозги? Или же нет?
— И каковы результаты проведённого эксперимента?
— Трудно сказать. Но повышения мозговой активности, к сожалению, пока не ощущаю. А, вот, лёгкая тошнота — определённо — присутствует. Ещё и в висках слегка покалывает…
До местного сумасшедшего дома они добрались за четверть часа.
Добрались, припарковались и, покинув машину, прошли внутрь.
— Очередное здание старинной постройки, — заинтересованно подёргав мясистым носом, сообщил Мегре. — Благородной древностью пахнет. Ну, и характерная аура присутствует. О, мраморная доска на стене…. Хм, оказывается, что данной психушке уже более ста лет. Солидно, ничего не скажешь. Солидно. Оказывается, что в благословенном Сан-Анхелино издревле принято — сходить с ума…. Эй, любезный! Подойди сюда! — обратился до нельзя вальяжным тоном к охраннику в голубой мушкетёрской накидке и с характерной шляпой, украшенной скромным пером серой цапли, на голове. — Проводи-ка нас к Главному врачу этого богоугодного заведения…. Быстро у меня! Иначе прямо сейчас свяжусь по коротковолновой рации с мистером Джоном Смит-Осборном Вторым, да и нажалуюсь ему — по полной программе…
Главному врачу тропического сумасшедшего дома было — визуально — порядка девяноста лет.
«Если, конечно, не больше», — мысленно удивился Макс. — «Почтенный такой дядечка: белоснежные и слегка кучерявые волосы, морщинистое лицо, седая тощая бородка «а-ля легендарный вьетнамский вождь Хо-Ши-Мин», допотопные очочки с круглыми стёклами. Натуральный «добрый доктор Айболит»…. Облик у него, конечно, тот ещё — бесконечно-равнодушный такой. Мол: — «Груз прожитых лет давит. Вернее, однозначно способствует полному равнодушию и железобетонному душевному спокойствию. Ерунда ерундовая — всё вокруг, не достойная трат нервной энергии. «И это — пройдёт…», — было начертано на перстне знаменитого и мудрого царя Соломона. Абсолютно правильно, между нами говоря, было начертано…». Вот, только глаза — за толстыми линзами очков. Так-то они — в полном соответствии с принятым «образом» — неподвижные и равнодушно-скучающие. Усталые такие, светло-голубые, в частых красноватых прожилках. Но только — время от времени — в них на краткий миг проскальзывают-проглядывают «бесенята». Живые такие, молодые, активные и очень-очень любопытные…».
— Антонио Гарай, — ознакомившись с посланием Comandante Сан-Анхелино, вежливо представился Главный врач. — Итак, господа сыщики, чем могу служить?
— Хотелось бы — с хоббитом побеседовать, — долго не раздумывая, бухнул сеньор Кастильо, всё ещё находившийся «под парами» коварной виноградной граппы.
— С каким ещё, извините, хоббитом?
— С тем самым типом, который намедни, находясь в карнавальном «облике» хоббита, покусал двух развесёлых дамочек. А чуть позже, бросив все дела, за ним выехал сеньор Луис Романо.
— Куда — выехал?
— К вам, конечно же, в психиатрическую клинику.
— Вы, уважаемый, ошибаетесь, — не моргнув глазом, заверил Главный врач сумасшедшего дома Сан-Анхелино. — Ничего такого не было и в помине. Ни ушастых хоббитов, повредившихся рассудком. Ни наглых и развратных дамочек. Ни вчерашнего визита дона Луиса. Он, конечно же, возглавляет Попечительский совет нашего скромного лечебного заведения, но уже полторы недели, как здесь не появлялся. Впрочем, сегодня обещался заскочить с кратким визитом…
Мегре только понимающе вздохнул, мол: — «Ох, уж, эти масоны. Покрывают друг друга, стыда совсем не ведая. Морды тихушные и обнаглевшие в корягу дубовую…».
— А не поступала ли на днях к вам молодая женщина? — подключился к разговору Максим.
— Было такое дело. Вчера поздним вечером привезли.
— Молодая, высокая, рыжеволосая, с бледным лицом?
— Именно так, молодой человек, — важно кивнул седовласой головой «доктор Айболит». — Весьма симпатичная и, я бы сказал, импозантная молодая особа…. Желаете взглянуть на неё?
— Конечно и всенепременно.
— Тогда, господа, следуйте за мной. Прошу…
Коридор, поворот, новый извилистый коридор, узкая обшарпанная дверь светло-жёлтого цвета, непрезентабельный квадратный кабинет, в одной из стен которого имелось небольшое овальное окошко.
— А с противоположной стороны данное «окошко», надо думать, смотрится обыкновенным зеркалом? — предположил опытный Мегре.
— Конечно, зеркалом, — бесконечно-равнодушным голосом подтвердил сеньор Гарай. — Очень удобно, знаете ли, наблюдать за пациентами. Причём, незаметно и ненавязчиво наблюдать. Весьма полезная и эффективная штуковина. Последняя разработка известной компании «Легальный шпионаж»…. Да вы не стесняйтесь, господа сыщики. Подходите и наблюдайте, сколько Душе угодно…
За овальным «окошком» обнаружилась стандартная медицинская палата: белые стены, белые шкафчики, небольшой столик, на котором располагался пузатый стакан с прозрачной жидкостью и глубокое изумрудно-лазоревое блюдо, заполненное различными тропическими фруктами, дверь, ведущая в туалетную комнату, а также широкая кровать с высокими спинками, прислонённая к дальней стене. На кровати, монотонно и заторможено раскачиваясь, сидела молодая симпатичная женщина — растрёпанная, бледная, босая, в светло-синем мешковатом халате.
«Нет, это не она», — мысленно расстроился Макс. — То есть, не сбежавшая «настоящая» ведьма. Совсем другие черты лица — более мелкие, что ли. Волосы не огненно-рыжие, а лишь слегка рыжеватые. Да и цвет глаз не тёмно-зелёный, а нейтрально-карий. Не она, однозначно…. Может, просто другая «настоящая» ведьма? Сейчас проверим. Сейчас-сейчас…».
Он, наведя на барышню, задействовал «пацакский» индикатор — в правом верхнем углу прибора тут же уверенно загорелась ярко-синяя лампочка.
— Мы, господа, имеем дело с самой обыкновенной девушкой нашего с вами Мира, — понимающе усмехнулся «Айболит». — Приболела немного. Бывает. Так называемый — «синдром Святой Анхелины».
— Что это за синдром такой? — заинтересовался любопытный Мегре. — Расскажите, док, пожалуйста.
— Всё очень просто. Некий молодой человек (замечу, из очень уважаемой и обеспеченной семьи), предложил этой смазливой девице — руку и сердце. То бишь, выражаясь по-простому, позвал замуж. Ну, и подарил — в соответствии с местными обычаями и традициями — жёлтую розу. Барышня, как легко догадаться, замуж выйти согласилась, а жёлтую розу, естественно, пристроила в свою причёску. А после этого впала в летаргический сон. Нет, ненадолго. Всего-то минут на тридцать-сорок…. Потом, как и полагается, проснулась. А узнав о произошедшем, испытала сильнейший шок и немного повредилась в рассудке. Так бывает. Мол: — «Как же так? Легенда — «О непорочной девице Анхелине Томпсон и об её жёлтой розе», вовсе, и не легенда? Всё взаправду? Я хотела выйти замуж без любви, сугубо из корыстных и меркантильных побуждений, а Святая Анхелина, узнав про это, вмешалась в ситуацию и разоблачила меня? Причём, при многочисленных свидетелях? Но, так же не бывает. Нет-нет…». Вот, собственно, и вся история. Эта барышня не первая такая и, скорее всего, не последняя. В нашей больнице — за долгие годы безупречной работы — проявления «синдрома Святой Анхелины» фиксировались порядка пятидесяти раз.
— Вы хотите сказать, что Святая Анхелина, действительно…
— Ничего такого я сказать не хочу. Не надо, пожалуйста, фантазировать. В данном конкретном случае, как я понимаю, во всём виновато нежное девичье подсознание. Девица, конечно же, прекрасно осознавала, что согласилась выйти замуж без любви. А когда её волос коснулся черенок жёлтой розы, то тут коварное подсознание, ни у кого не спрашивая разрешения, и «сработало». Бэмц, и заснула. Бедняжка…. Чем, собственно, не вариант?
Раздался звонкий короткий звук — это девушка резко вскочила на ноги, и маленькое круглое зеркальце, лежавшее на её коленях, упало на пол и разбилось — на множество мелких осколков.
— Очень плохая примета, — пробормотал Макс. — Просто отвратительная. Дай Бог, конечно, чтобы она — на этот раз — не сбылась.
— Анхелина, родная, прости меня! — раболепно глядя в белый потолок, попросила девица. — Ну, что тебе стоит? Ты же такая всесильная и добрая…. Не бросай меня, пожалуйста. Не отрекайся. Я обязательно исправлюсь. Обязательно. Честное слово…. И с Джимом Честерфилдом помирюсь, когда выйду из больницы. Держи для меня — про запас — одну из своих ярких-ярких радуг. Пожалуйста…