Утром они, одевшись, выбрались из палатки.
— Хорошая сегодня погода, — от души потянувшись и громко хрустнув всеми суставами-хрящиками своего молодого и сильного тела, объявила Инни. — Солнечно, безветренно и тепло. Ещё и капель — везде и всюду — звонко капает. Это голубовато-сиреневый иней, образовавшийся за ночь на листве кустарника, на траве, на камнях и на синтетическом полотне нашей палатки, активно тает. Прямо-таки, на глазах…. А какой воздух — чистый и очень-очень свежий, с лёгким цветочным привкусом. Амброзия натуральная…. И красиво здесь очень: горные величественные хребты, тёмно-синие и лиловые ледники, островерхие пики, седловины перевалов, провал каньона чернеет — мрачно и загадочно…. Позавтракаем, а потом сходим к нему?
— Сперва сходим, — забрасывая за спину охотничий карабин, решил Роберт. — А уже после этого и с дальнейшими планами определимся…. Кстати, а где наши мулы?
— Вон в тех кустиках спят. Видишь, как ветки колышутся от их размеренного дыхания? Видимо, уже успели на совесть перекусить. Травка-то тут знатная, густая и сочная.
— Действительно, знатная. Ладно, пусть дрыхнут. Не вопрос. За мной, отважная и наблюдательная путешественница…
— Робби, а почему ты вчера, всё-таки, выбрал именно эту лощину? А, например, не соседнюю? — шагая рядом, поинтересовалась Инэс. — По наитию?
— Абсолютно никакого наития. Сугубо на основании стройных логических рассуждений. Вот, ты сама посуди…. На вчерашний водораздел выбирается отряд искателей приключений, занимающихся поиском развалин Кельчуа. Они, естественно, не сомневаются, что древняя крепость существует на самом деле, но совершенно ничего не слышали о возможных «стационарных» миражах. Итак, стоят ребятушки на перевале и рассуждают, мол: — «Куда идти дальше? В сторону чилийских льяносов? Нормальный, в принципе, вариант. Дельный. Может, как раз там — в густой и высокой голубоватой траве — искомые каменные плиты, густо-поросшие тёмно-фиолетовыми и ядовито-жёлтыми лишайниками, и обнаружатся…. Имеются ещё две симпатичные лощинки, змеящиеся и теряющиеся в нагромождении серо-чёрных и тёмно-бурых скал. Если же в льяносах ничего интересного не отыщется, то можно будет потом и по ним полазить-поползать, пытая своё кладоискательское счастье…. Четвёртая, самая левая долина? Ерунда, она же обрывается в широченную пропасть. Крепость не может, по определению, располагаться на дне глубокого каньона…». И так, скорее всего, рассуждали все любопытные путники, посетившие — за долгие-долгие годы — эти дикие и первозданные края.…. Понимаешь?
— Конечно, милый. Мол, если остальные обходят некое конкретное место стороной, значит, нам туда и надо. Железобетонная логика, полностью поддерживаю…
«Провал постепенно приближается. До края обрыва осталось метров семьдесят-восемьдесят», — оживился зоркий внутренний голос. — «Широкий такой каньонище. До его противоположной стороны — визуально — будет никак не меньше километра…. Как-то, братец, мне неуютно. Вернее, ощущается некая нестыковка. Оглядеться бы. Осмотреться бы…».
— Милый, почему ты остановился? — забеспокоилась Инни. — Почувствовал что-то?
— Пока не знаю, — вздохнул Роберт. — Просто…
— Что?
— Тихо здесь как-то. А каньоны, как известно, места достаточно-шумные: камнепады там всякие, водопады, шум ветра, чуткое горное эхо…. А это ещё что такое? Птицы тревожно зачирикали-затрещали впереди?
— Ага, лесные птички. Тревожно? Ну, не знаю. Скорее, уж, заинтересованно.
— Лесные птички заинтересованно чирикают — над широченным и глубоким каньоном? Зачем? И почему, кстати, их не видно?
— Я не знаю, милый, — непонимающе пожала «камуфляжными» плечами Инэс. — Что будем делать?
— Хватайся-ка своей ладошкой за мою ладонь, — велел Роберт. — Крепче. Ещё крепче. А теперь делаем три шага вперёд и останавливаемся…. Ну, что-нибудь изменилось?
— Вроде бы нет.
— Ещё три шага….
— Нет, ничего.
— Ещё три…. А теперь?
— Знаешь, э-э-э…. Дымка какая-то появилась над каньоном. Призрачная и едва уловимая.
— Ещё три…
— Что-то случилось с моим зрением, — пожаловалась Инни. — Подрагивает зрительная «картинка», и всё тут…. Над каньоном «мелькнула» ветка какого-то дерева. «Мелькнула» и вновь «спряталась» куда-то…. А ещё, такое впечатление, что воздух стал гораздо более плотным. Душновато слегка. Даже пот выступил на лбу и щеках. Очень холодный пот, почти ледяной. По спине мурашки колючие бегают…. Может, Робби, вернёмся?
— Вперёд, прекрасная сеньора. Только вперёд. Ещё три шага. Он уже «испаряется»…
Через пару минут мираж окончательно пропал.
«Всё, нет впереди больше никакого «километрового» каньона», — облегчённо выдохнул внутренний голос. — «Был, да весь вышел. Пропал, исчез, испарился…. А что — есть? Сейчас разберёмся…».
— Что это такое, Робби? — потерянно и бесконечно-удивлённо забормотала Инэс. — Лес какой-то впереди. Очень густой, влажный и достаточно высокий. А перед лесом — низкий и болотистый берег узенького ручейка, над поверхностью которого летают-кружат крохотные бабочки-мотыльки. Птички — всякие и разные — активно и заинтересованно перепархивают…
— Это — горная южноамериканская сельва, которая скрывалась от нас за стеной «стационарного» миража. А птички — туканы и гоацины.
— А почему все они такие беспокойные и шумные?
— Какие-то личинки поднимаются с речного дна, — пояснил Роберт. — Поднимаются, сбрасывают коконы, «становятся» мотыльками и отправляются в полёт. Ну, а голодные птицы на них, понятное дело, с удовольствием охотятся.
— А где же развалины древней крепости Кельчуа? Спрятаны в этой непролазной и бескрайней сельве? Как же мы их найдём?
— Найдём, не вопрос. Мы же, милая, сейчас находимся высоко в горах. Следовательно, данная сельва, расположенная перед нами, не может быть серьёзным лесным массивом. Так, локальная рощица, и не более того.
— Уже легче, — успокоилась Инни. — Прямо сейчас приступим к активным поискам?
— Полностью исключено.
— Почему?
— По целому комплексу объективных причин. Во-первых, надо обязательно позавтракать. Негоже приниматься за серьёзное дело на пустой желудок. Армейская аксиома, проверенная временем. Во-вторых, следует хорошенько подготовиться к переходу через сельву. В том плане, что стоит хотя бы мачете прихватить с собой. В-третьих, надо и миноискатель не забыть.
— Считаешь, что он может нам пригодиться?
— Кто знает? — нахмурился Роберт. — Минировать сельву, конечно же, глупо. По ней столько различных животных и пресмыкающихся шастает, что не успеешь оглянуться, как половина мин сработает…. Но что нас ждёт за сельвой? Вот, в чём вопрос. Всё, возвращаемся…
Они, развернувшись на сто восемьдесят градусов, зашагали в сторону лагеря.
«А не стоит ли, братец, обернуться?», — метров через сто двадцать заговорщицки зашелестел в голове вкрадчивый внутренний голос. — «Ну, хотя бы из праздного и невинного любопытства? Не упрямься…. Ага, я так и думал: никакой горной сельвы больше не наблюдается, зато широченный каньон «вернулся» на прежнее место…».
— Действительно, вернулся, — подтвердила Инэс. — Натуральные чудеса в решете…
После завершения скромного завтрака Роберт объявил:
— Надо всё лишнее, что не возьмём с собой, сложить в палатку — на случай внезапного дождя.
— Мы не будем сворачивать лагерь? — удивилась Инни.
— А, собственно, зачем? Мулы останутся здесь, путешествовать с ними по сельве — без дорог и просек — удовольствие ниже среднего. А тащить на плечах лишний груз — лишать себя мобильности…. Итак, берём с собой: рюкзак с остатками продовольствия и картой, полевой планшет с биноклем и прочей мелочью, мобильники, фляги с водой, охотничий карабин, «усыпляющее» ружьишко, миноискатель и два мачете. Пожалуй, что и всё…. Мулы? Закрепим-привяжем их уздечки — с помощью надёжных верёвок — вон к тем толстым кустам.
— Зачем, милый? Пусть так погуляют, на воле…
— Привяжем, — нахмурился Роберт. — Я вчера заметил, какими глазами наши ушастые друзья посматривали в сторону чилийских травянистых льяносов.
— И какими же, если не секрет?
— Вожделеющими, вот какими. Видимо, находятся в курсе — относительно исключительных вкусовых качеств цветов и трав, растущих в той местности. Убегут — что будем делать? С продовольствием-то у нас не густо. Только на пару суток…. Всё, отставить разговоры. Рота, подъём. Стройся. Провожу полагающийся в таких случаях инструктаж…. Сельва, трепетная и нежная сеньора, это тебе не отдых на белоснежном карибском пляже — на кромке ласковых и тёплых лазурно-голубых вод. Сплошные москиты, жучки, паучки и прочие шустрые тараканы. Поэтому необходимо застегнуть на одежде все пуговицы, завязать все завязки, поднять воротники, а на головы надеть бейсболки или же повязать банданы. Ещё попрошу запомнить — крепко-накрепко — одно неприлежное правило: — «Мачете в сельве предназначены, в первую очередь, для уничтожения ядовитых змей, и только во вторую — для расчистки дороги от лиан, трав и кустарников…». Всё, надеюсь, ясно? Ладно, верю. Ты стаскивай вещи в палатку, а я займусь мулами. Через десять минут выступаем…
Небо по-прежнему было безоблачным, но, не смотря на это, с мохнатых веток деревьев бойко капала частая капель.
«Очень душно и мрачно здесь. Туманная бело-сиреневая дымка — узкими и широкими полосами — «плавает» повсюду. А ещё и тень сплошная висит, о существовании на Свете ласкового солнышка можно только догадываться. И влажность, наверное, на уровне ста процентов», — навязчиво ныл капризный внутренний голос. — «Сплошные гадкие испарения. Причём, вперемешку с тошнотворной гнилью и прочими неаппетитными миазмами. Занесла же нас нелёгкая…».
И всё бы ничего, но в густом подлеске очень здорово мешали передвигаться толстенные и на совесть переплетённые между собой лианы: их ведь не обойдёшь, не перелезешь, приходилось рубить мачете, размахиваясь от души и не жалея сил. Рубить и рубить. Рубить и рубить. Едкий пот застилал глаза, дыхание вырывалось из груди с надсадным хрипом, а сердце стучало в груди бешенным индейским тамтамом…
— Ой, падает! Падает с ветки! — запаниковала Инни. — Прямо тебе на голову!
Роберт резко взмахнул мачете и ловко отпрыгнул в сторону: тоненькая светло-зелёная змея, рассеченная острым лезвием пополам, упала ему под ноги — двумя безвольными проводками, дергавшимися в конвульсиях предсмертной агонии…
Через полчаса густой лес — очень резко — преобразовался в реденькое и низкое редколесье. Из-за верхушек деревьев выглянуло лукавое солнце, и всё вокруг изменилось самым волшебным образом: трава и мокрые листья ослепительно засверкали, переливаясь всеми оттенками изумрудно-зелёного, сиреневый туман, закручиваясь в крутые спирали, устремился вверх, прочь от влажной и чёрной земли…
— Опускаемся на корточки, — велел Роберт. — И дальше уже передвигаемся «гусиным шагом». Чисто на всякий пожарный случай. Лучше бы, конечно, ползти. Да больно уж тут грязно…
Они осторожно, стараясь не шуметь, пробрались сквозь поросль молоденьких акаций и вскоре оказались на краю обрыва.
— Под нами — бездонная пропасть. И справа — пропасть, — сообщила Инэс. — С левой же стороны — высоченная и почти отвесная чёрно-угольная скала. А вдоль скалы змеится, методично огибая бездну, узкая горная терраса. Узкая? Метра полтора-два шириной. Пройдём, конечно. Тем более что другого пути и нет. Только если назад…
— Пройдём, не вопрос, — расстёгивая длинный светло-бежевый чехол, согласился Роберт. — Только сперва приведём в рабочее состояние нашу «Хайфу-12А». И с соответствующей инструкцией по эксплуатации данного прибора ознакомимся…. Как это — зачем? Если что тут и стоило минировать, так это, как раз, данную узкую террасу, ведущую на юго-запад…
Роберт, запихав пустой светло-бежевый чехол в карман рюкзака, собрал миноискатель в единое целое, а Инни прокомментировала:
— Очень напоминает — своим внешним обликом — современную садовую электрокосу, предназначенную для ухода за дачными газонами. Полутораметровый металлический трубчатый стержень, на котором болтается длинный кожаный ремешок, предназначенный для перебрасывания через голову. Только на стержне закреплено — вместо электромотора с оснасткой — тёмно-серое металлокерамическое кольцо. А посредине ножки-стержня установлен светло-голубой жидкокристаллический дисплей, в разъёмы которого вставляются и фиксируются два тонких чёрных провода, соединённых с компактными наушниками…. Теперь несколько слов по практической методике — я уже успела ознакомиться с инструкциями. Докладываю. Для предстоящей работы выбираем «первый» режим, предназначенный сугубо для поиска мин и прочих взрывных устройств в металлических оболочках. Жмём на кнопку «вкл.», включается встроенный аккумулятор. Теперь надо плавно водить нижним металлокерамическим кольцом из стороны в сторону и внимательно смотреть на жидкокристаллический дисплей, вмонтированный в ножку «Хайфы-12А». Там двумерный образ мины и «выскочит». То есть, высветится. Если, понятное дело, мина обнаружится…. Силуэт мины с красной штриховкой обозначает стандартную противотанковую, или же нечто аналогичное. Силуэт с зелёной штриховкой — противопехотную мину. С оранжевой — элементарную сигнальную растяжку. Она при боевом срабатывании не поражает, а просто оповещает — сигнальной ракетой или же звуковым сигналом — о приближении противника. Или же просто — нежелательного индивидуума…. Задача сапёра — в нашем конкретном случае и по заверениям инструкции — наипростейшая, то бишь, проложить безопасную тропу в минном заграждении. На дисплее выскочил силуэт? Ерунда, необходимо — просто-напросто — сместиться в сторону. Остальные бойцы идут — след в след — за человеком с миноискателем. Ничего, в общем, хитрого…. Теперь по поводу наушников. Они, естественно, дублируют дисплей. Вернее, звук — в разных тональностях — исходящий из них. Но здесь, как я понимаю, не обойтись без долгих практических занятий…
— Спасибо, кареглазка, за доходчивые и развёрнутые объяснения, — поблагодарил Роберт. — Значит так. Я забрасываю за спину рюкзак с продовольствием, туда же — предварительно — и мачете отправлю. Ты же несёшь на плече чехол с «усыпляющим» ружьём, а в руках — охотничий карабин со снятым предохранителем. Я следую первым и проверяю террасу на наличие мин. Ты же, приотстав метров на двенадцать-пятнадцать, страхуешь ситуацию…. Всё понятно?
— Э-э-э…. А когда — стрелять-то?
— Когда для этого созреют-сложатся все предпосылки, тогда и пали.
— Какие — предпосылки? И сколько их — должно созреть?
— В данном конкретном случае — ровно две. Во-первых, когда в поле твоего зрения появится достойная мишень. Например, какой-либо крайне-подозрительный тип, вооружённый до самых коренных зубов. А, во-вторых, когда внутренний голос подскажет, мол: — «Опасность! Подлый враг нарисовался! Пли!».
— Стрелять — на поражение? — по-деловому уточнила Инэс.
— Сугубо по обстановке. Но лучше — по конечностям. Чтобы потом неизвестного злодея и допросить можно было бы. Всё, инструктаж закончен. Выбираемся на горную террасу…
Они выбрались, и Роберт сделал первый шаг вперёд.
— Ой, Робби, а как же наушники? — напомнила супруга. — Ты забыл про них?
— Ничего и не забыл. Просто решил обойтись дисплеем. А ушами я буду старательно вслушиваться в окружающую нас действительность. Так мне будет гораздо спокойней и комфортней…. Всё, двинулись. Только не забывай, пожалуйста, держать оговорённую дистанцию и бдительно-бдительно посматривать по сторонам…. Ещё одно. Если я вскину вверх правую руку, то надо будет тут же остановиться, мол: — «Тревога!». Ладно, с Богом. И пусть Госпожа Удача не покинет нас, грешных…
Роберт, совершая миноискателем однообразные маятниковые движения, размеренно двигался вперёд, а его неугомонный внутренний голос монотонно и ненавязчиво бормотал тематический стишок, сочинённый ещё во времена службы во французском Иностранном легионе: — «Вы — психолог? Да, ладно. Вы — клоун из цирка. В детстве я вас видел — на арене. Помню…. Что вам надо? Я искренне — не лезу в бутылку. Просто — оставьте меня в покое…. Как это — поздно? Упал вертолёт, там были люди, которые мне дороги. Да, я печален, и застрелить готов любого, кто станет на моей дороге к моргу, где они лежат — мёртвые — все… Я клянусь, что буду спокоен. Пистолет отдам — без боя вовсе…. Пропустите, пожалуйста, доктор. Я посмотрю только, как они там — мои Дикие Гуси…. Ага, есть контакт! Стой, раз, два. И правую руку не забудь резко вскинуть вверх…».
— Что там, милый? — послышался сзади чуть взволнованный женский голос. — Мину обнаружил?
— Подойди ко мне, только очень медленно, короткими шагами.
— Подошла.
— Осторожно взгляни — через моё плечо — на экран дисплея…. Что видишь?
— Э-э-э…. Светло-зелёный, слегка размытый силуэт со штриховкой того же цвета, от которого отходит тоненькая оранжевая…. Нитка?
— Она самая, — подтвердил Роберт. — В том смысле, что элементарная гранатная растяжка.
— Ага, вижу тонкую тёмно-серую проволочку. Не на экране вижу, а, так сказать, на самом деле. Она тянется — в семи-восьми сантиметрах выше горизонтальной поверхности — от одинокого камня, лежащего на самом краю террасы, к двум другим крупным булыжникам, расположившимся под отвесной стеной…. Что будем делать?
— Ничего особенного. Аккуратно перешагиваем через проволоку и следуем дальше…
Ещё через пять-шесть минут Роберт вновь остановился и — скупым жестом — подозвал жену.
— Что на этот раз «выскочило» на экране? — заинтересовалась Инни. — Ага, сразу три тёмно-зелёных пятнышка. Причём, без всяких «ниточек»…. И как это понимать?
— Видишь три камня-булыжника — прямо перед нами? Образующие равнобедренный треугольник? Под ними мины и заложены. Тронешь любой камушек ногой, мина и рванёт. А за ней и две остальные непременно сработают…. Значит — что?
— Значит, аккуратно-аккуратно проходим между этими булыжниками? Осторожно-осторожно переставляя ноги?
— Молодец, кареглазка. Проходим…
Терраса резко повернула в сторону.
— Стоп, — резко отступив назад, за поворот, скомандовал Роберт. — Кажется, приехали.
— Что там, милый? — забеспокоилась подошедшая Инни. — Крепость? Или же что-то другое?
— Сейчас узнаем…. Значит так. Во-первых, избавляемся от всех-всех вещей. Кроме, понятное дело, бинокля, мобильных телефонов и полевого планшета…
— Чур, бинокль будет у меня!
— Хорошо, пусть — у тебя. Только, пожалуйста, говори потише…. Во-вторых, опускаемся на четвереньки, ложимся на животы и ползём по-пластунски за поворот. В-третьих, находим подходящую смотровую площадку. В-четвёртых, производим — с помощью бинокля — комплексное наблюдение. К выполнению поставленной задачи — приступить…
Через некоторое время подходящая площадка была обнаружена.
— Осматривай, кареглазка, местность, — велел Роберт. — И комментировать, естественно, не забывай.
— Слушаюсь, господин капрал…. Итак, до объекта — порядка девятисот метров. Может, и побольше…. Наблюдаю огромный конусообразный холм, из которого — и тут, и там — торчат каменные плиты. Древние-древние, понятное дело. И густо-густо поросшие-покрытые тёмно-фиолетовыми и ярко-жёлтыми лишайниками. С большой долей уверенности могу предположить, что перед нами — искомые развалины легендарной крепости Кельчуа…. Ага. Вижу вертолёт.
— Вертолёт?
— Так точно. Бело-синий, компактный, очень симпатичный и элегантный. Скорее всего, это одноместная французская машина марки «Алуэтт». Надёжная игрушка для богатых и очень богатых людей. Стоит на специальной круглой площадке, недалеко от развалин.
— Точно — одноместный?
— Обижаешь, господин «маньячный» инспектор, — высокомерно усмехнулась Инэс. — Я же заканчивала, отнюдь, непростую школу…
— А предназначенную для детей погибших революционеров, — дополнил Роберт. — Я помню…. Одноместный — это очень хорошо. Причём, во всех отношениях. Продолжай, любимая.
— Продолжаю…. Человек появился. Откуда? Такое впечатление, что выбрался из-под земли. Вполне возможно, из подземного хода…
— Что за человек? Ты его узнала?
— Нет, далековато. Лица не рассмотреть…. Но могу сообщить следующее. Во-первых, это мужчина. Во-вторых, мужчина, судя по фигуре, характерным движениям и седой голове, пожилой.
— Странно…
— Конечно, странно, — подтвердила Инни. — Есть только четыре пожилых мужчины, имеющих — в той или иной степени — отношение к проводимому нами расследованию: Мануэле Жоржиньо, Грегори Благоев, Ганс Моргенштерн и потомственный князь Василий Голицын…. И кто же сейчас перед нами? Кто-то из них? О-хо-хо. А сеньор Жоржиньо, действительно, как-то незаметно «выпал» из нашего поля зрения. Забыли мы про него — в этой суматохе. Забыли…
— Что неизвестный фигурант сейчас делает?
— Э-э-э…. Устроился на одной из древних каменных плит — лицом к солнышку. Вернее, принял классическую «позу лотоса». Медитирует, надо полагать…. Милый, а ты куда?
— За «усыпляющим» бельгийским ружьём. Я по-быстрому…
Роберт вернулся минут через пятнадцать и пояснил:
— Наспех изучил инструкцию и зарядил специальной ампулой…. Ну, а теперь — пополз на охоту. А ты, милая, побудь пока здесь. Увидишь, что я спускаюсь, тоже подходи. К «усыплённому» телу, я имею в виду…
Он — ползком — приблизился к развалинам Кельчуа.
«Достаточно, братец», — посоветовал чуть возбуждённый внутренний голос. — «Сто двадцать метров — вполне даже комфортное расстояние. Для меткого выстрела, я имею в виду…. Итак, что мы имеем? Седые волосы до плеч. Старческая спина, украшенная многочисленными тёмно-бордовыми родимыми пятнами и светло-коричневыми пигментными проявлениями…. Вот, в эту старческую спину и целься. Например, в область поясницы. Пли! Молодец, попал…. Фигурант подёргался немного и, завалившись на живот, затих. Заснул, надо понимать…. Всё, братец, можешь подниматься. А теперь помаши рукой и дождись нашу славную миссис Ремарк. Как же иначе? Пусть сюрприз будет всеобщим. В том плане, что разгадка этой навороченной шарады…».
Они подошли к неподвижному телу.
— До сих пор не знаю — кто это, — признался Роберт. — Предположения, конечно, есть. А, вот, уверенности — нет…
Он, взявшись ладонями за левое старческое плечо, осторожно перевернул пожилого человека на спину.
— Первый раз вижу этого типа, — расстроилась Инни. — Кто это?
— Марк Бронштейн, житель уругвайского Монтевидео. Мне же Жано Матис любезно прислал на «электронку» фотографии всех четверых «мемуаристов».
— Интересный расклад…
— Очень интересный. А ещё и достаточно неожиданный…. Милая, ты расстроилась?
— Скорее, уж, озаботилась, представив наши дальнейшие действия. Вернее, мучения.
— Какие конкретно?
— Ну, как же…. Во-первых, этого старика (связанного, конечно), надо будет протащить по горной террасе. Причём, по заминированной. Во-вторых, придётся задуматься о пополнении продовольственных припасов. То есть, зарезать и освежевать одного из наших мулов…
— Никого мы резать не будем, — расстёгивая полевой планшет, заверил Роберт. — И, тем более, свежевать…. У нас же есть «маячок» для потерявшихся туристов, выданный предусмотрительным князем Голицыным. Вот, запускаю его в работу. Пошёл процесс…. А теперь я позвоню Алексу Никоненко и развёрнуто обрисую сложившуюся ситуацию. В том числе, расскажу и про коварные «стационарные» миражи. Мол, пусть вертолёт подлетит сюда на большой высоте, встанет чётко над «маячком» и только после этого начинает снижение…
Эпилог
В «Милонге» было чуть душновато, но, вместе с тем, и очень уютно. Посетителей насчитывалось совсем немного. Порядка шестидесяти-семидесяти процентов посадочных мест — от их общего количества — было не занято. Седой сутулый тапёр лениво перебирал — длинными смуглыми пальцами — чёрно-белые клавиши старенького рояля, установленного на отдельном полукруглом подиуме.
— Рад нашей встрече, — продемонстрировав приметную улыбку итальянского арлекина Пьеро, заверил Ганс Моргенштерн. — Мой внук ни капли не соврал. Вы, Инэс, настоящее чудо…. Ваше здоровье! — приветливо кивнул краем бокала. — Наверное, молодёжь, интересуетесь результатом допроса Марка Бронштейна? Докладываю, не буду томить. Расписываю всё в хронологическом порядке…. Итак, в 1957-ом году наша диверсионная группа случайно оказалась на развалинах древней крепости Кельчуа, построенной в неизвестные времена, неизвестным же народом…. Случайно оказалась? Это в том смысле, что воспользовавшись страшной грозой, «разрушившей» — на короткое время — «стационарные» миражи. Мы с товарищами перекусили и задремали, а Марк, будучи человеком очень любопытным, отправился бродить между древними каменными плитами. Бродил, бродил и неожиданно наткнулся на полуразрушенный подземный ход. Заглянул в него и, пройдя порядка двухсот метров, обнаружил тайный подземный зал с различными мистическими артефактами. Обнаружил и, по его словам: — «Наполнился волшебной аурой и неземной благодатью…». Кроме того, он решил никому ничего не рассказывать о своей находке, а также разжился пергаментной картой-планом, чётко указывающей путь — между горными хребтами, перевалами и долинами — к Кельчуа…. Потом наш отряд продолжил свой путь — к новым схваткам, перестрелкам и всему прочему. Но Бронштейн так и не смог забыть тот подземный зал — с его «с волшебной аурой». Мол, тянуло его туда — со страшной силой. Сны — про Кельчуа — донимали почти каждую ночь…. В конце 1958-го года спецслужбу «АнтиФа» расформировали, а нас всех уволили. Причём, без достойного выходного пособия. Ладно, я. Практически сразу же прибился к «основному» «Эскадрону»: и при деле остался, и все основные финансовые проблемы закрыл. Остальные уволенные бойцы? Кто как устроился…. Марку же нужны были деньги — для регулярных посещений Кельчуа. С одним коммерческим проектом попробовал, со вторым, с третьим. Но ничего толком не получалось. В том плане, что удавалось посещать древнюю крепость не чаще одного раза в три года. А это его не устраивало. Ну, совсем…. Бронштейн переехал в Уругвай и занялся торговлей наркотиками. Шли годы, появились деньги, позволявшие каждую осень отправляться к Кельчуа. Но и старость пришла, да и постоянно «ходить по краю» надоело…. И в какой-то момент Марк задумал «соскочить». Причём, с приличными «мафиозными» деньгами. То есть, отойти от всех криминальных дел и перебраться на постоянное место жительства поближе к «объекту своего обожания»…. Но это легко сказать — «соскочить» (причём, с чужими деньгами). Но весьма трудно осуществить на практике. Мафия, как известно, она кого угодно найдёт, достанет и голову оторвёт. Если понятное дело, будет искать…. «А кому придёт в голову — искать «официального» покойника?», — смекнул хитрый Бронштейн, а после этого разработал многоуровневый план по собственному исчезновению. Первым делом, он «присмотрел» подходящего писателя. Потом, выплатив приличный гонорар, уговорил обворожительную Лусию Месси (её труп уже обнаружили), стать личной секретаршей Дитера Кастильо. Дальше всё просто — как дважды два: якобы случайная встреча в Монтевидео, цветастый рассказ о героическом Прошлом, начало совместной работы над книгой «Неизвестный Эскадрон»…. Замечу, что первоначальный план Марка не предполагал каких-либо смертей. То бишь, он планировал инсценировать (и потом инсценировал-таки), только собственное убийство. Мол, поплатился за чрезмерно-длинный язык. Но случилось, как это часто и бывает, непредвиденное…. Во-первых, я и остальные «мемуаристы» рассказали писателю — пусть и краешком — о заветной крепости. Во-вторых, упрямый Дитер Кастильо отказался править и редактировать текст. В-третьих, молодые и активные археологи из «Клуба четырёх», прочитав роман, объявили о своём намерении отыскать — во что бы то ни стало — Кельчуа…. После этого Бронштейн ужасно разозлился и разгневался, а в его голове — якобы — зазвучал властный замогильный Голос, мол: — «Надо убить их всех. Надо. Надо. Надо. Иначе Древнее Капище будет разграблено, разорено и уничтожено…». Стоит ли продолжать?
— Не стоит, — согласился Роберт. — Всё и так предельно ясно…. Милая, а почему ты так странно улыбаешься? То расстроено. То, наоборот, радостно? Испытываешь двойственные чувства?
— Испытываю. Причём, двоякие, — подтвердила Инэс. — С одной стороны, мне очень стыдно, что подозревала так много невинных людей. А, с другой, я искренне рада за них…
В ресторанном зале раздались жиденькие аплодисменты, это седовласый тапёр, раскланиваясь, прощался с посетителями бара.
— Спой-ка нам, внучок, — попросил Ганс Моргенштерн. — В том плане, что «сбацай» что-нибудь душевное и жизненное.
— Как скажешь, дедуля. Эта песенка называется — «Шторм»…
Роберт поднялся на помост, уселся на хлипкий крутящийся стульчик, приставленный к старенькому роялю, попробовал — подошвой правого ботинка — упругость латунных педалек и, небрежно пробежавшись подушечками пальцев по чёрно-белым клавишам, запел:
Я никогда не настаивал — на своём.
Мол, только так и не иначе.
Что это? Осенний дальний гром.
А где-то вдалеке — опять — гитара плачет…
И навсегда — в случайной зимней дымке,
Твои глаза — как давний светлый бред…
Калейдоскопа — новые картинки.
Пройдут века. Немыслимый рассвет…
Пройдут века. И кто-то — рассмеётся.
Я ухожу. Мы встретимся. Пока.
На небе ярко — полыхает — солнце.
Я — не прощаюсь. С вами. Чрез — века…
Причём здесь шторм — настойчивый и рьяный?
Да, ни при чём. Задумчивый сполна.
Вся наша жизнь — дороги и туманы.
Да девушка, что плачет у окна…
Вся наша жизнь — дороги и туманы.
Да девушка, что плачет — у окна…
Конец книги