Попрощавшись с Морисом Мюллером, Роберт и Инни — на двух такси — отправились домой: на одной машине они доехали до ближайшего супермаркета, где, ни в чём себе не отказывая, затоварились всякими и разными продуктами-напитками, а на второй — непосредственно к «Меблированным комнатам Жоржиньо».

Расплатившись с таксистом, они подхватили объёмные полиэтиленовые пакеты с покупками, поднялись на второй этаж и, отомкнув массивным бронзовым ключом дверной замок, вошли в свои (то есть, в съёмные), апартаменты.

— Гав-в-в! — встретил их рассерженный и слегка обиженный Рой, мол: — «Что ещё за дела? Вы, хозяева, совсем с ума сошли? И совесть где-то по дороге потеряли? На часы-то смотрите? Хотя бы изредка? Двадцать один ноль пять, а я так и не выгулян. И, более того, был вынужден — целый день напролёт — питаться сугубо сухим кормом. Неслыханное дело. Бардак и бедлам. Чёрт знает что…». — Гав-в!

— Бедненький ты мой! — виновато засуетилась Инэс. — Оголодал-то как. Даже хвост толком не виляет. Потерпи немного, родной, сейчас я тебя накормлю. А после этого и на прогулку сходим…. Робби, размести, пожалуйста, продукты в холодильнике, ты же знаешь — на какую полку что складывать. Только хлеб-булку и конфеты-пирожные от холода избавь, сложи их вон в то отделение буфета…. Рой, иди сюда. Вот, кушай. Извини, но почек и печени не было. Мол, их можно купить только где-то на окраине города, в специальном магазине для бедных. А это — так называемая «мраморная» говядина. Причём, почти в три раза дешевле, чем в нашем Сиднее…

Через некоторое время, прикрепив кожаный поводок к ошейнику на шее Роя, она объявила:

— Милый, мы с пёсиком идём на прогулку. Будем ждать тебя возле «утреннего» ресторанчика. Догоняй!

— Ага. Только заскочу в туалет, а потом зайду — на чуть-чуть — в Интернет. Ознакомлюсь, что называется, со свежими мировыми новостями…

Роберт покинул апартаменты примерно через пятнадцать-семнадцать минут.

Вышел в коридор, запер дверь, отправил ключ в карман брюк и насторожился: снизу долетал непонятный шум, свидетельствовавший о беспокойной и нервной суете, а ещё где-то на улице навязчиво взвизгивала автомобильная сирена.

«Может, пожар?», — пробежала в голове тревожная мысль.

Он торопливо спустился по лестнице.

В холе гостиницы было многолюдно, мужчины и женщины бестолково сновали туда-сюда.

«Вон и наши», — облегчённо вздохнув, сообщил заботливый внутренний голос. — «Инни о чём-то заинтересованно шепчется с представительной дамой бальзаковского возраста, облачённой в шикарное тёмно-красное платье с потрясающим декольте. Рой беззаботно прохлаждается рядом. А на керамических плитках пола — возле гостиничной стойки — лежит какой-то человек, над которым обеспокоенно склонились двое мужчин…».

Автомобильная сирена, наконец-таки, угомонилась, и примерно через полминуты в холл — со стороны улицы — вошли трое в светло-зелёных комбинезонах, с компактными чемоданчиками в руках.

Плотный и широкоплечий «светло-зелёный» мужчина, шедший первым, тут же принялся — зычным и властным голосом — раздавать какие-то команды на испанском языке.

«Просит освободить докторам дорогу», — предположил сообразительный внутренний голос. — «И, вообще, советует всем разойтись по номерам и не мешаться под ногами у специалистов, выполняющих важную и ответственную работу…».

Инни обернулась и, заметив мужа, призывно махнула рукой, мол: — «Действительно, не стоит мешать занятым людям. Тут и без нас прекрасно обойдутся. Выдвигаемся на прогулку…».

Они вышли на улицу и зашагали по тротуару.

Через минуту Инэс, оглядевшись по сторонам и убедившись, что чужих ушей поблизости нет, призналась:

— Это из-за меня бедному сеньору Мануэле Жоржиньо стало плохо.

— Гав, — стыдливо дёрнув коротким хвостом, подтвердил Рой.

— Как это — из-за тебя? — непонимающе нахмурился Роберт. — Шутить изволим, прекрасная барышня?

— Какие, уж, тут шутки? Всё, к моему большому сожалению, всерьёз…. Понимаешь, ты задерживался, вот, я и решила — слегка пообщаться с доном Мануэлем. Сперва про погоду поговорили. Про политику. Про чемпионат Аргентины по футболу. То, да сё. А потом я возьми, да и спроси, мол: — «Как часто, уважаемый сеньор, вы наведываетесь в уругвайский Монтевидео?». С чего — спросила? Не знаю, честное слово. Мысли всякие терзали, например: — «Почему, интересно, первое убийство «мемуаристов» произошло именно в столице Уругвая? С каких таких коврижек недопечённых?». Ну, и брякнула.… А пожилой сеньор, вдруг, разволновался, засуетился и, трусливо виляя взглядом, забормотал, мол: — «Наезжаю иногда. Так, ради смены обстановки. Не более того…. Когда был там в последний раз? И не помню уже. Склероз, извините, милая девочка…». Здесь бы «милой девочке» и притормозить. Так нет же. Чёрт, видимо, дёрнул. Взяла да и поинтересовалась — относительно моей «девичьей» однофамилицы, которую откровенно побаиваются и криминальные аргентинские инспекторы, и известные столичные журналисты. Тут-то дедушке поплохело уже по-настоящему: схватился ладошкой за левую сторону груди и, ужасно побледнев, в обморок грохнулся. Хорошо ещё, что я умудрилась подхватить его под мышки и бережно опустить на пол. Повезло…. Покричала, конечно, немного. Народ сбежался. «Скорую» оперативно вызвали…. Нехорошо получилось, спора нет. Будем надеяться, что пожилой сеньор обязательно поправится…

— Будем, не вопрос, — согласился Роберт, а после этого решил: — Всё, звоним Танго. Она же у нас — знатная и заслуженная шпионка. Вот, пусть и объяснит — что это за «сеньора Сервантес» такая…. Кстати, а почему на городских улицах нынче так безлюдно?

— Это, как раз, просто. Жители Буэнос-Айрес отдыхают. В том плане, что активно отдыхают, разбредясь по кафешкам, ресторанам, клубам, кинотеатрам и варьете. Национальная традиция такая…. Милый, доставай уже мобильник и звони Танго. Мне невтерпёж разобраться с этим странным и запутанным делом.

— Сейчас позвоню. Вот, кстати, очередная удобная тёмно-синяя скамейка. Присаживайся, любимая. Сейчас-сейчас…. Уже короткие гудки призывно пикают…. Танго? Привет! То есть, добрый вечер.

— Вечер? — откликнулся в трубке на удивление бодрый женский голосок. — Извини, Ремарк, но у нас — утро. Разница в часовых поясах, ничего не попишешь. Я, как раз, на работу собираюсь…. Ну, какие у вас с Инэской новости? Выкладывай.

И он выложил — кратко, сжато и сугубо по делу.

— Ничего себе, — огорчилась соратница. — Прими, Ремарк, мои искренние соболезнования.

— Принято. Что скажешь по сути?

— Не готова ответить — вот, так сразу. Подумать надо. Полученную информацию тщательно проанализировать и переварить. С коллегами посовещаться…. Что же касается Инэскиной однофамилицы. Здесь нет особых секретов. Докладываю. Мария Сервантес, служебное прозвище — «Мара». На настоящий момент возглавляет аргентинский «Эскадрон смерти». Нормальная такая девица, правильная, волевая и бесшабашная. Мы с ней в английском Лондоне — краешком — пересекались. Так получилось, что по одному делу работали. Правда, с совершенно разными конечными целями и задачами…. Сделаем, пожалуй, так. Мой супруг долгое время служил — в одном секретном подразделении — вместе с мужем Марии. Позвоню Хантеру, пусть свяжется с Алексом и, по старой дружбе-памяти, поговорит с ним. Так что, «Эскадрон» скоро выйдет на вас, голубки. Выйдет и обязательно поможет, чем сможет. Как солдат — солдату…. О, автомобильный клаксон надоедливо гудит за окном. Это, надо понимать, меня вызывают. Всё, побежала. До связи, Ремарк. Инэске приветики передавай. Роджер…

Роберт пересказал жене содержание состоявшегося телефонного разговора.

— Как же тесен наш Мир, — удивлённо покачала черноволосой головой Инни. — Сплошные пересечения и совпадения…. Теперь-то понятно, почему фамилия «Сервантес» вызывает у местных обывателей такую неоднозначную реакцию…. Милый, а ты меня любишь?

— Люблю.

— А как — любишь?

— Как славный аргентинский народ — Эвиту Перон, свою Небесную Принцессу…

Они неторопливо тронулись дальше, время от времени переходя с одной тенистой улочки на другую.

— Кстати, я, кажется, знаю, почему здешние Власти ничего не могут сказать о дате похорон твоего деда, — поделилась соображениями Инэс. — Понимаешь, в некоторых странах Южной Америки «похоронные» законы — достаточно строгие. То есть, хоронить — в обычном порядке — можно только человека, личность которого установлена однозначно. А с доном Гансом всё обстоит достаточно непросто. С его мёртвым телом, я имею в виду…. Отпечатки пальцев, увы, не снять. Зубные протезы, возможно, сильно повреждены пистолетными пулями. Остаётся лишь генетическая экспертиза. И ты, милый, являешься идеальным кандидатом — для сравнения цепочек ДНК. То есть, твои волосы, ногти и слюна…. Почему к тебе до сих пор не обратились по данному вопросу? Это же, любимый, Аргентина. Бюрократия здесь — просто запредельная и всеобъемлющая. Для проведения генетической экспертизы необходимо — для начала — получить соответствующее решение суда. А это дело, без всяческих сомнений, долгое. Пока дойдёт очередь, пока должным образом оформят решение. На это может и месяц уйти, и два, и больше…

Погуляв ещё с полчасика, они вернулись в «Меблированные комнаты Жоржиньо».

В холле, за гостиничной стойкой, расположилась давешняя представительная дама в тёмно-красном платье, отчаянно «клюющая носом». Увидев Инни, она тут же встрепенулась и принялась — практически без умолка — о чём-то болтать по-испански. Завязался оживлённый разговор, полный эмоциональных восклицаний и междометий.

Роберт и Рой, чтобы не мешать барышням, поднялись на второй этаж и, предварительно отомкнув дверной замок, прошли в свой номер.

— Гав, — поведал пёс.

— Аппетит нагулял?

— Гав!

— Не откажешься ещё от одной порции «мраморной» аргентинской говядины? Молодец, наш человек, — одобрил Роберт. — Сейчас предоставлю. Не вопрос…

Вскоре в комнате появилась Инэс — прикрыла дверь, задвинула щеколду и сообщила:

— Не так всё и плохо. Дона Мануэля, конечно же, забрали в больницу. Но так, ненадолго и ради пущей профилактики. Приступ, слава Богу, оказался пустяковым. Это мне его младшая дочка рассказала, ну, та дама с низкопробным декольте…. Ага, наш пёсик уже покушал. Замечательно. Значит, можно перейти и к серьёзным делам.

— Э-э-э…. К каким, например?

— Мы же, кажется, договаривались — заняться аналитическим разбором всех накопившихся странностей, нестыковок и неувязок?

— Договаривались, — подтвердил Роберт. — Просто я подумал, что для начала…

— Значит так. Раздеваемся. Принимаем совместный супружеский душ. Переодеваемся в «домашнее». А после этого приступаем, уже не отвлекаясь на всякие любовные глупости, к обсуждению и разбору…. Как тебе, Робби, такой нехитрый план?

— Принимается. Уже раздеваюсь…

Через час с небольшим, открыв две бутылки «Кильмес-Кристаль» и насыпав в глубокое блюдце традиционное «ореховое ассорти», они уселись — друг напротив друга — за кухонным столом.

— Излагай, любимая, — уважительно подмигнул Роберт. — Продемонстрируй-ка свою природную наблюдательность, житейскую рассудительность и женскую смекалку.

— Как скажешь, «маньячный» инспектор — польщено улыбнулась в ответ Инэс. — Начнём, пожалуй, с водителей такси…

— Даже так?

— Ага. Мы — за время пребывания в Буэнос-Айресе — услугами такси пользовались целых три раза. Первый, когда ехали из аэропорта. Второй и третий — сегодня, когда возвращались из «Милонги». Водители все три раза были разные. Вроде бы. Хотя, одного и того же возраста, усатые и прекрасно-говорящие на английском языке. Поменять узенькие рыжие усишки на пышные чёрные — не проблема. Да и с париками та же история…. А машины? Первый и третий раз это был один и тот же автомобиль. Да, с разными номерами. Но с одной и той же приметной вмятиной на правой задней дверке.

— Молодец, глазастая.

— А то…. Получается, Робби, что нас старательно «ведут»? То есть, тщательно «пасут»?

— Сейчас проверим, — пообещал Роберт.

Он поднялся на ноги, прошёл в комнату, достал из дорожного баула маленькую чёрную коробочку, презентованную когда-то Питером Модильяни, Прокурором австралийского штата Новый Южный Уэльс, и вернулся на кухню.

— Дай мне, дай мне, дай мне, — тут же дурашливо заблажила Инни, а встретившись взглядом с возмущёнными глазами мужа, послушно перешла на вкрадчивый тихий шёпот: — Дай мне, дай мне, дай мне…

— Держи, липучка черноволосая.

Инни, победно улыбнувшись, взяла приборчик в правую ладонь, подняла руку вверх и указательным пальцем уверенно перевела единственный тумблер, выступавший из корпуса коробочки, в рабочее положение.

Через несколько секунд в правом верхнем углу прибора загорелась крохотная розовая лампочка.

Роберт расстроено покачал головой, после чего махнул рукой в сторону комнаты.

— Не учи учёную, — откликнулась супруга. — Сама знаю, чай, не маленькая…

Они прошли в комнату, и цвет приборной лампочки ожидаемо поменялся с розового на красный.

— Гав, — заверил из кресла-качалки Рой, мол: — «На этот раз я не при чём. Ну, нет у меня за кожаным ошейником хитрого шпионского «жучка». Честное собачье слово…». — Гав!

— Охотно верю, — успокоил пса Роберт и, перейдя на заговорщицкий шёпот, принялся давать советы: — Пройдись-ка туда-сюда. Руку, пожалуйста, не опускай и держи ровно. Теперь — вдоль стен, по периметру…. Внимательно смотрим на лампочку. Нужный цвет — кроваво-рубиновый. Ничего, сейчас мы его быстро вычислим. Не вопрос…

Через три минуты «жучок» был успешно обнаружен: на внутренней стороне левой створки трюмо была — с помощью прозрачного скотча — закреплена маленькая чёрная «скрепка».

— Везде всё одно и то же, — старательно разломав «скрепку» на составные части, подытожил Роберт. — Ничего нового придумать не могут, деятели скучные и однообразные. Ну, никакой тебе фантазии…

— Прекращай ворчать, — хихикнула Инэс.

— Что здесь смешного?

— Просто представила себе физиономии тех, ну, которые нас подслушивали…. Интересно, а что они сейчас подумали?

— Гораздо интереснее — кто они. Неужели, знаменитый «Эскадрон смерти»?

— Навряд ли.

— Почему ты так думаешь?

— «Эскадрон», как я понимаю, занимается делами насквозь серьёзными: похищениями, диверсиями, убийствами, прочими силовыми операциями. «Жучки»? Мелковато для таких монстров — в длиннополых плащах и с острыми кинжалами в рукавах…. Это, скорее всего, какие-то их «параллельщики» подсуетились. Например, прокурорская братия. Или же ушлые ребята из аргентинского «Управления финансовой разведки».

— Возможно, ты и права…

Они вернулись на кухню, расселись по прежним местам, и Инэс продолжила:

— Вторая странность (или же нестыковка), это — хозяин наших «меблированных комнат». Во-первых, его поведение при нашем вчерашнем заселении. Мой австралийский паспорт лежал сверху. Сеньор Жоржиньо небрежно раскрыл его и принялся что-то записывать в регистрационной книге. А в какой-то момент произошла лёгкая заминка — лишь на пару секунд, но, всё же. Подозреваю, что он «споткнулся» взглядом на слове — «Ремарк». Аналогичная ситуация образовалась и при заполнении в книге твоих паспортных данных. В этом случае, считаю, что его смутило слово — «Моргенштерн».

— Согласен, — кивнул головой Роберт. — Непрост этот дедушка с моржовыми усами. Когда мы только приехали, дон Мануэле выглядел очень бодрым и жизнерадостным. А потом, уже после завершения процедуры регистрации, он, выдав нам ключ от апартаментов, пошёл к чёрной обшарпанной двери. Причём, сгорбив плечи, и громко шаркая подошвами своих сандалий о керамические плитки пола. Словно бы последние силы — внезапно — его покинули…. Тогда-то я на это обстоятельство никакого внимания не обратил. Но сейчас, после твоих слов, вспомнил и переосмыслил…

— Во-вторых, сегодняшний обморок дона Мануэля. Чего, собственно, он так испугался? Моего интереса к его поездкам в уругвайский Монтевидео? Упоминания о некой «могущественной сеньоре Сервантес»? Или же того и другого, но вместе взятого? Короче говоря, необходимо тщательно изучить Прошлое уважаемого сеньора Жоржиньо. Меня, в частности, очень интересуют причины его неадекватной реакции на слова — «Ремарк» и «Моргенштерн».

— И каким образом, любимая, ты планируешь «добраться» до его Прошлого?

— Доберусь, не сомневайся, — браво подмигнув, пообещала Инни. — Ноутбук у нас, слава Богу, с собой. А Танго научила меня «ползать» по закрытым и полузакрытым информационным базам. Да и соответствующими «карточками доступа» любезно снабдила. «Пробью» подозрительного старикашку — на раз…. Следующие фигурантки, заслуживающие нашего с тобой самого пристального внимания. Помнишь — утреннюю старушку из безымянного ресторанчика? А вторую бабушку, проживающую по адресу: — «Пласа Италия, дом 8, квартира 5»? То бишь, не в меру разговорчивую сеньору Элизабет Алварес Ортега-и-Пабло? Головой киваешь? Молодец…. А не кажется ли тебе, знаменитый и опытный «маньячный» инспектор, что эти две женщины — похожи друг на друга? Ну, как родные сёстры?

— Есть такое дело. Действительно, похожи. И это, надо признать, странно…

— Ещё бы не странно. В Буэнос-Айресе — на сегодняшний день — проживает, считая гастарбайтеров из Боливии, Парагвая и Перу, порядка трёх с небольшим миллионов человек. И нам в такой куче народа встретились — в один и тот же день, но в разных районах города — две пожилые сестры? Обычное совпадение? Ой, ли. Что-то мне не верится…. Надо бы ещё разочек состыковаться с бабульками. Ну, и плотно пообщаться, естественно.

— Завтра встретимся и пообщаемся, — решил Роберт. — По крайней мере, с одной из них…. Продолжай, родное сердечко.

— Продолжаю, господин старший по расследованию…. Следующий на очереди — криминальный инспектор Педро Карраско.

— А он-то чем тебе не угодил?

— Причём здесь — угодил, не угодил? — рассердилась Инэс. — Ты же сам велел — фиксировать все-все подозрительные детали и нестыковки? Даже мельчайшие? Вот, я и фиксирую.

— Извини, был неправ.

— Извиняю, так и быть…. Итак, сеньор Карраско усиленно притворяется записным и патентованным мачо. Но только это у него плохо получается. Любовь к «мыльным» сериалам. Лёгкая манерность в движениях и жестах. И, вообще, в его облике, если внимательно присмотреться, ощущается нечто «женское»…. Понимаешь меня?

— Не очень, — признался Роберт. — Ты, что же, хочешь сказать, что Педро Карраско — гей?

— Я такого не говорила. Не надо, пожалуйста, передёргивать. Повторяю ещё раз, причём, дословно: в его облике ощущается нечто «женское». Уточняю, в его внутреннем облике. Или же, выражаясь высоким стилем, в глубинной сути…. А ещё у инспектора Карраско в организме наличествует приличная доля индейской крови. Я сама — на четверть индианка. Поэтому и знаю, о чём говорю.

— Очередная кропотливо-собранная деталька? Из нетленной серии: — «Вдруг, да и пригодится?».

— Она самая. Правильно всё понимаешь…. А теперь плавно переходим к главному — на сегодняшний день — фигуранту.

— К Морису Мюллеру?

— Это точно, — многозначительно усмехнулась Инни. — Очень занятный, неоднозначный и одиозный персонаж. Клейма негде ставить.

— Это в том плане, что врун?

— Да ещё какой. Природный, упёртый и хронический…. Вот, ты сам посуди. Мол: — «Это я в славном Парагвае, будучи в гостях у многочисленных родственников, загорел до такого приметного медно-красного цвета. А от божественной парагвайской кухни я, вообще, без ума…». Ну-ну, нашёл дурочку доверчивую. Как бы ни так…. Во-первых, если я индианка только на четверть, то наш столичный корреспондент является полноценным метисом. Это и не загар, вовсе, а природный цвет его кожи. Знающий и опытный взгляд такие вещи сразу различает-определяет. Судя по имени-фамилии, отец Мориса является (являлся?), немцем, а матушка — чистокровной представительницей коренных жителей Южной Америки…. Во-вторых, я видела, с каким отвращением (старательно-скрываемым, конечно), сеньор Мюллер, отчаянно борясь с рвотными позывами, глотал эту гадкую канью. Да и слегка подгоревшая парильяда — явственно — была ему не по нутру. Нет у него никаких родственников в Парагвае. Сплошная низкопробная клоунада, так его и растак…. Зачем же он врал? Видимо, следы запутывал. То есть, не хотел, чтобы мы догадались о его настоящем месте рождения. Может, стыдился чего-то. Или же просто так врал, по укоренившейся привычке и из любви к этому искусству. Не знаю.

— Но, ведь, это — лишь — мелкое враньё? — засомневался Роберт. — Так сказать, на личном и бытовом уровне? Может, не так всё и страшно?

— Не скажи, милый, — сердито засопела Инэс. — Человек, способный так нагло врать по мелочам, и в серьёзных делах обязательно обманет, причём, особо и не задумываясь. Жизненная и оперативная диалектика, как любит выражаться наша мудрая Танго…. А ещё и эта сестра-близнец, которая, якобы, пишет газетные статьи о разных науках, и даже может пролить свет на недавние убийства археологов. Только она, как назло, отсутствует, колеся по аргентинской провинции. Очередная мутная запутка, так его и растак…. Кстати, я, кажется, знаю, для чего хитрый господин Морис Мюллер согласился на встречу с нами. То есть, какую личную корыстную цель — при этом — он, козёл краснокожий, преследовал.

— И какую же?

— А просто хотел чётко уяснить для себя: уедешь ли ты из страны, или же, наоборот, останешься — для проведения частного расследования.

— В этом, любимая, нет ничего странного. Модный и амбициозный столичный репортёр проводит своё собственное — «корреспондентское расследование» (весьма востребованное направление-течение в литературной среде, надо заметить), поэтому и решил прояснить ситуацию — относительно возможной конкуренции. Ну, и попробовал договориться — в первом приближении — о совместном взаимовыгодном сотрудничестве. Ничего необычного. Всё весьма стройно, грамотно и логично.

— В литературной среде, понимаешь…. Кстати, этот знаменитый писатель, Дитер Кастильо. Имя — немецкое. Фамилия — испанская. Чёрт знает что…

— Ну, знаешь ли, моя хрустальная донна, это уже попахивает откровенным перебором, — недовольно поморщился Роберт. — Ты, похоже, решила подозревать сразу всех и вся…. Может, все эти люди (включая здешних усатых таксистов), встретившиеся нам в Буэнос-Айресе, являются членами некоего преступного сообщества? Могущественного клана международной мафии? Тоталитарной секты?

— Я этого не говорила, — слегка засмущалась Инни. — Просто мысленно предположила, что убийства трёх пожилых ветеранов аргентинской спецслужбы «АнтиФа» — дело рук одного человека. То есть, маньяка. Ну, и принялась этого маньяка старательно и энергично вычислять.

— Основываясь на какую методику, если не секрет?

— В первую очередь, на здравый смысл.

— А, пардон, во вторую?

— Во вторую, на мудрые советы господина Питера Модильяни, Прокурора штата Новый Южный Уэльс. Он же, как мне помнится, излагал примерно так, мол: — «Раскрывать преступления, совершённые маньяками, не так уж и сложно. Надо только внимательно вникнуть в суть произошедшего и учесть все ключевые нюансы, ибо разгадка, как правило, всегда лежит на поверхности…».

— Упрощённый и поверхностный подход, — недоверчиво хмыкнул Роберт. — Совсем и не обязательно, что эта «поверхность» находится где-то рядом. Просто она — сугубо в логическом понимании — близка. И не более того…. А у тебя, упрямая кареглазка, что получается? Один подозреваемый (или же двое-трое, объединённые по неким характерным признакам в единую группу), — одна «поверхность»? Подозреваемых же у тебя — достаточно-много…. И как среди этих многих «поверхностей» найти-вычислить одну единственно-нужную, на которой и «обитает» искомый нами маньяк? Молчишь? То-то же…

Противно затренькал «гостиничный» телефон.

— Кто бы это мог быть? — удивился Роберт. — Я даже и местного номера не знаю.

Он поднялся из-за стола, подошёл к тумбочке, стоявшей возле входной двери и, сняв трубку с рычажков аппарата, сообщил:

— Вас слушают. Говорите.

— Слушает он, сволочь, — противно ухмыльнулся резкий механический голос. — Гадина австралийская…

— Чего надо? — невозмутимо поинтересовался Роберт. — Толком говори, приятель.

— Приятелей, морда наглая, в пампе поищи, — разозлился голос. — Среди здешних рыжих волков…. Чего мне надо? Да чтобы ты убрался из Аргентины, пока цел. И чем быстрей, тем лучше…. Смелый очень? За себя не боишься? Совсем? Тогда о своей молоденькой жёнушке подумай. Сволочь…. Смотри, тебя предупредили. По-честному…