Сказка первая

Кот и Парашютист

Боли не было. Наоборот, присутствовала некая лёгкость и расслабленность во всём организме. Свежий ветерок, воздух — как после дождя в деревне, пахнет чем-то свежим и влажным, совсем чуть-чуть угадывается аромат полевого разнотравья.

— Нуте-с, сударь мой, — совсем рядом раздался певучий голос. — Как говорит в своих нетленках великий и ужасный Саня Бушков: "Открывайте глаза, голуба моя, ресницы-то — дрожат!".

Ник послушался, и приоткрыл правый глаз, а через секунду и левый, ошалело таращась на говорящего. И было, право, чему удивляться: в двух шагах от него, на старом деревянном ящике, восседал здоровенный, серый в полосочку, котяра.

— Здравствуйте, милый юноша! — пропел-промурлыкал странный кот. — Разрешите представиться: меня зовут — Кот.

— А меня — Ник, — автоматически ответил Ник, затравленно озираясь по сторонам.

— Да вы встаньте на ноги, любезный мой, сбросьте свой рюкзак с парашютом, — подал Кот дельный совет. — Оглядитесь хорошенько, удовлетворите — любопытство своё!

Ник поднялся на ноги, опираясь на какую-то узкую кирпичную стенку, сбросил с плеч рюкзак. "Ну, так и есть, парашют всё же не раскрылся, а я жив почему-то!" — пронеслось в голове. Он оглянулся по сторонам, вокруг — одни сплошные крыши: металлические и черепичные, гладкие и ребристые, явно новые и совсем ветхие, самых разнообразных цветов, оттенков и колеров. Сплошные такие — крыши, тесно примыкающие друг к другу, без начала и конца, а узкая кирпичная стенка — гранью трубы обычной, дымоходной, оказалась, одной из тысяч таких же, беспорядочно торчащих тут и там.

Молодой человек посмотрел на небо, увиденное оптимизма не добавило: на западе — горел багровый закат, и половинка солнца уже забралась за горизонт, а на востоке — теплился нежный рассвет, и другая солнечная половинка — явно только что, показалась на Свет Божий. Облака разномастные по кривым овалам выстроились, плывут себе медленно — в противоположных направлениях, причём, похоже, вокруг того места, где они с Котом и находились.

Ник потрогал руками лицо, плечи, колени, на всякий случай ущипнул себя за ляжку, — да нет, вроде всё нормально, и боль остро ощущается. Но всё же: что это такое с ним приключилось, и где же это, собственно говоря, он находиться изволит? Ник резко обернулся к нежданному напарнику.

Кот, как оказалось, всё понимал правильно, и заговорил, вопросов не дожидаясь:

— Это место так и называется — Заброшенные Крыши. По сути — Станция перевалочная: дальше можно в любых направлениях проследовать, даже, — Кот сделал многозначительную паузу, — даже и Назад.

— Следовательно, я — умер?

— Да ладно вам, — Кот недовольно улыбнулся в свои роскошные усы. — Полноте, милый друг. Что есть, с философской точки зрения все эти сентенции: "живой — мёртвый", "счастливый — несчастный", "весёлый — печальный"? Что — я вас спрашиваю? Так, термины глупые только…. Всё относительно — в этом мире. Относительно — ко Времени, прежде всего. Сегодня вы глупы и ограничены: одно за Истину принимаете, завтра поумнели немного — поняли, что Истин несколько может быть, или — ни одной, к примеру…..

— Отдаю должное вашему интеллекту, уважаемый Кот, — произнёс Ник, в глубине души несказанно удивляясь своему спокойствию. — Но всё изложенное вами — мне мало что объясняет. По всем законом физики я должен был в лепёшку расшибиться: падение с трёх тысяч метров с нераскрывшимся парашютом — дело серьёзное, знаете ли…. А я тут стою себе спокойненько на крыше, с котами разговариваю. Может — это просто бред предсмертный? А?

Кот помотал ушастой головой, прищурился задумчиво, и прошелестел едва слышно:

— А вы, милостивый государь, поведайте мне о ваших последних десяти минутах, о тех, которые происходили до вашего появления на Крышах, и главное — о Последней…. Тогда, быть может, я и смогу дельное что сказать, может даже — спрогнозировать чего….

Самолёт неуклюже оторвался от взлётной полосы и неровными толчками начал набирать высоту, в этот момент у Ника зазвонил мобильник.

Инструктор Петрович скорчил недовольную мину, но, всё же, разрешающе махнул рукой, мол, давай, поговори — я сегодня добрый…

— Да? — спросил Ник, нажимая на нужную кнопку.

— Здесь Ахмет! — оповестила трубка с лёгким кавказским акцентом. — Твоя дочь и жена у нас…. Вах, какие красивые девочки, просто — персики! Три дня у тебя на всё. Хочешь женщин своих обратно получить? Рассчитайся полностью, будь мужчиной! Всё ясно?

— Всё, — прошептал Ник.

Длинные гудки, отбой…..

Похоже, действительно — всё. Где взять триста тысяч баксов? Негде, сожрал всё дефолт проклятый…

Ещё несколько месяцев назад Ник был преуспевающим бизнесменом, а ныне? Ныне — банкрот полный, даже квартиру и две машины в пользу кредиторов пришлось отписать, а долгов ещё осталось — выше крыши, проценты по ним бегут ежедневно…

Нет денег, нет совсем. Вот, хотел годовой абонент на прыжки с парашютом обратно сдать, хоть немного наличности на руки получить, не согласились в Авиаклубе. Мол, денег у самих нет, а прыгать хочешь — так это, пожалуйста, просим!

Вот и решил прыгнуть, раз всё равно приехал…

Любил Ник это дело: небо бездонное над головой, домики крошечные внизу проплывают, свежий ветерок, воздух — как после дождя в деревне, пахнет чем-то свежим и влажным, совсем чуть-чуть угадывается аромат полевого разнотравья……

— Всем приготовиться! — кричит Петрович. — Начинаю обратный отсчёт: тридцать, двадцать девять……… два, один, ноль! Первый — пошёл!

Голубой купол неба, восхитительное чувство свободного падения…….

Тут, в считанные секунды, он и понял — что надо делать. Года полтора назад, когда денег было навалом, застраховал он свою жизнь в солидной зарубежной компании, причём, со страховой премией родственникам, в случае чего, более чем солидной…. И с Ахметом рассчитаться хватит, и девчонкам ещё останется на жизнь безбедную! Нормально всё должно сойти…. Какое такое самоубийство? Несчастный случай обычный, просто парашют не раскрылся…..

Рука разжалась, отпуская заветное кольцо…..

— Вот и всё, — промолвил Ник. — Кольцо отпустил, и такое впечатление, тут же на этой крыше оказался.

— На крышах, — поправил Кот. — И — с большой буквы, пожалуйста. А история ваша — совсем обычна и проста для этих мест: банальное самоубийство, но — цели благородные преследующее…. Знакомое, в общем, дело. Да уж! — Кот замолчал, словно вспоминая что-то важное.

Подождав секунд тридцать, Ник громко покашлял, привлекая к себе внимание:

— Извините, любезный Кот, но всё же, объясните более внятно!

— Дело всё в том, что кто-то из Главных, причём не обязательно, что и Сам, а просто — кто-то из Них, засомневался в правильности вашего благородного поступка. Почему — засомневался? Да кто ж знает, знать — были причины! Решили — паузу в течение вашей Судьбы сделать, заморозить ситуацию, так сказать…

— Но, для чего "заморозить", зачем?

— Бог его знает, — зевнул Кот, — Они же добрыми себя считают, справедливыми. Вот и сомневаются постоянно — так ли всё в мире происходит, не надо ли переделать что? Вот Они думать будут, а вы, мон шер, на Крышах парьтесь, хоть до заговенья морковкиного! Я вот лет триста, а то и четыреста — тут прохлаждаюсь, с перерывом единственным, а Они всё думают, все обсуждают, что делать со мной! А может — и забыли совсем про меня? И правильно, я же просто — кот, а тут и всяких разных хватает, важных до тошноты: Наполеоны разные, Есенины, блин! — Кот разошёлся уже не на шутку.

Помолчали. Ник задумчиво чесал в затылке, переваривая полученную информацию, кот рассержено фыркал, разбрасывая вокруг себя зелёные искры, злясь на неких Всесильных, ленивых и забывчивых — по его мнению…

— Может, и свою историю расскажите? — спросил Ник. — Ну, если это удобно, конечно.

Кот, если так можно выразиться, передёрнул "плечами":

— Да полноте, какие сантименты…. Здесь, если честно, больше и заняться толком нечем. Слоняешься, слушаешь, в свою очередь — всякое рассказываешь. Библиотеку, правда, лет сто назад пробить удалось, на чердаке одном. Сходим как-нибудь, обязательно. А история моя проста — до тошноты….

Много лет тому назад, вы, люди, это время — Средними Веками называете, жил я в одном замке — в качестве любимого котёнка графской дочери. Её Мари звали. Славная такая девчушка — добрая, ласковая, кудряшки светлые…. Она меня любила, ну и я, соответственно — души в ней не чаял. Хорошо жили, беззаботно так….. Потом война началась, окружили враги замок, блокада полная образовалась, голод. Нам то, котам, много ли надо: тут мышку поймал, там, извините за подробности, десяток другой мух слопал. А людям плохо совсем приходилось, умирать начали — один за другим, десятками, сотнями….Тогда-то мне в подземелье спрятаться пришлось, от греха — чтобы не слопали.

Сижу это я у себя тихонечко, никого не трогаю. Тут графская жена, от слабости шатаясь, по лестнице спускается, матушка моей Мари, то есть.

— Маркиз! Маркиз! (это моё имя тогдашнее), — зовёт.

А в руке, за спину заведённой, стилет держит острый.

Вот оно даже как, думаю. Нашли дурака! Как же, выйду — фиг вам всем!

Заплакала тогда матушка Мари.

— Что же делать теперь? — жалобно причитает. — Умрёт ведь доченька моя, совсем плоха стала! Только одна надежда и оставалась — котёнка отыскать. Маркиз, Маркиз! Иди ко мне! Ради любви к Мари! Маркиз!

Кот замолчал, смахивая лапой с морды нежданную слезу.

— Ну, а дальше? — заинтересованно спросил Ник.

— Что "ну"? — неожиданно обиделся Кот. — Баранки гну! Вышел, конечно же, пень ясный!

— Стало быть, — предположил Ник: — Вас сожрать изволили?

Кот неопределённо пошевелил усами:

— А вот это — весьма спорный вопрос…. Весьма — спорный! Я ведь сразу сюда, на эти Крыши долбанные, и вышел. Как бы так оно!

— Чего-то я не понимаю совсем! Но ведь самоубийства, по сути, и не было…. За что же вас поместили сюда?

— Причём здесь — самоубийство? — Кот опять пожал "плечами", на сей раз недоумённо. — На Крыши те попадают, с которыми непонятно, что дальше делать: в смысле — куда отправлять: в Ад или в Рай? Усекаете? Вот я, к примеру: с одной стороны — просто кот, следовательно, вовсе ничего не достоин, с другой — благородство проявил, следовательно, и Душа у меня есть. Что делать теперь — с этой Душой? Вот и гадают местные Умники, спорят до хрипоты…

Ещё помолчали.

— А вот, — вспомнил Ник. — Вы говорили, что перерыв единственный был какой-то?

— Ах, это, — Кот небрежно отмахнулся правой передней лапой. — Фигня полная! Года через три, после моего здесь появления, спускается с неба Один, важный такой, с крыльями, и втуляет мне, мол: "Жертва моя — совсем напрасная, потому как Мари всё равно через год умрёт от чумы, поэтому — решили меня обратно отправить, дабы я свой выбор заново сделал, уже полной информацией обладая….".

Кот опять задумался.

— Ну, и что же, вернули? — напомнил о своём существовании Ник.

— Не нукай, не запряг! — в очередной продемонстрировал свой норов Кот. — Конечно же, вернули, Они здесь никогда не шутят! Вернули…. А я опять к матушке Мари решил выйти, под стилет то есть. Потому, что очень свою маленькую хозяйку любил! Целый год ей жизни подарить — не мало совсем. Я даже задумываться не стал. Взял — и вышел…. На эти же Крыши дурацкие…

— Да, это вы — молоток! — Ник посмотрел на Кота с восхищением. — Прямо сказка настоящая получается — про Любовь и Благородство!

— Сказка? — негромко раздалось откуда-то сверху. — А что, и, правда — сказка. Тут — одни такие сплошные сказки…. Сказки Заброшенных Крыш……

Сказка вторая

Страшная Участь адвокатов

— Сказка? — раздался откуда-то сверху негромкий голос. — А что, пожалуй, что и сказка. Тут одни сплошные сказки…. Сказки Заброшенных Крыш.

Испуганная стайка белых голубей выпорхнула из-за неуклюжей старинной трубы светло-жёлтого кирпича, разбившись на пары, птицы стремительно разлетелись во все стороны.

— Что это было? — спросил Ник.

— Если вы это про голос, — ответил Кот, — то это просто местный Дневальный. Тут постоянно кто-нибудь наблюдает, надзирает, слушает — далее по списку…. А если про птичек этих гадких, то это — шпиёны тутышние, они же — сплетники и сплетницы. Мало того, что подслушают, так ещё разлетятся по всем Крышам, всем всё расскажут. Прямо не голуби благородные, а так — попугаи из джунглей…. Срамота одна! Ни одних секретных переговоров не провести, право! Поначалу, я даже ловить их пробовал — кот я или не кот? Бесполезно всё: подкрадёшься, прыгнешь, бэмц — носом об стенку невидимую. Силовые поля, какие, защитные, что ли? Да — Бог с ними…. Послушайте, Ник, а что это мы друг другу всё — выкаем, словно гимназисточки благовоспитанные? Были тут проездом несколько — до чего же нудные созданья, доложу я Вам! Может — на "ты" перейдём?

Ник согласно закивал головой:

— Конечно — перейдём! Только вот — по такому случаю выпить полагается: за знакомство, за встречу, "на бруденшафт" — так сказать…. Тут как с этими мелочами бытовыми — в смысле выпить, закусить, прочие потребности разные?

— С этим как раз всё и просто, — Кот ловко спрыгнул с деревянного ящика и упруго выгнул спину: — Живые организмы в этих местах в еде и жидкости совсем не нуждаются. Следовательно, и в туалетах необходимости нет, что весьма удобно, согласитесь. Да и спать — необязательно совсем…. Но, если имеется повод — маленький пикничок устроить, то можно Верхних попросить — об одолжении невеликом. Бывает, что и на встречу идут, были уже прецеденты…. Кстати, и язык тут всеобщий, то бишь каждый на своём говорит, но все друг друга понимают, тоже — весьма недурное нововведение…

Кот встал на задние лапы, передними упёрся всё в тот же ящик, поднял голову кверху и прокричал, звонко и пронзительно:

— Эй, уважаемый Дежурный Ангел! Не будите ли столь любезны — предоставить нам с другом какую никакую выпивку-закуску? У нас праздник сегодня, или что-то вроде…. Познакомились, на "ты", опять же, перейти собираемся. А? Если что — я и отслужить могу! Приём, приём?

Секунд десять тишины…. Были слышны только звуки, рождаемые мелким мусором, перекатываемым ветром по Крышам. Затем неожиданно раздался хрустальный звон, и из воздуха появился Ангел — дюжий мужчина с обветренным бородатым лицом, в белых одеяниях, с небольшими крыльями за спиной. В одной руке бородач сжимал бумажный конверт, в другой — ручку плетёной корзины, из которой торчали горлышки трёх бутылок зелёного стекла.

— Здравствуй, Кот! — пророкотал Ангел, — И тебе Ник, раб Божий, — здравствовать, на сколько это применительно — к нашим Заброшенным Крышам…

— Здрасте, — скромно промямлил Ник, ошеломлённый этим внезапным появлением.

Кот же отделался только лёгким наклоном головы, словно демонстрируя самоуважение к своей скромной персоне.

Крылатый обладатель шикарной бороды поставил корзинку у ног Ника, а конверт протянул Коту:

— Просимое вами — доставлено! Ты, Кот, отслужить обещал? Вот отслужи: передай это послание Анхелине Томпсон, лично в руки! Да не мешкай, часа через три, не позже, иначе Эти опять бучу успеют поднять! Всех благ! — Ангел демонстративно посмотрел на свои массивные наручные часы, отдал Коту конверт, и — растаял в воздухе…

— Хитрые какие! — прошипел Кот, вертя конверт в лапах. — Сами, видите ли, не могут. Тоже мне — неженки! Через три часа? Ну, конечно, у них же и часики имеются, а как бедному коту время определять? То же мне — Умники….

Ник, прибывая ещё в прострации от произошедшего, машинально заглянул в корзину.

Её содержимое бодрости духа совсем не прибавило: бумажная одноразовая скатерть, салфетки, стопка пластиковых стаканчиков, буханка нарезанного чёрного хлеба, три плавленых сырков "Дружба", литровая банка маринованных огурцов, закрытая полиэтиленовой крышкой, десяток жаренных куриных бёдер — в прозрачном контейнере, и три бутылки "Агдама" — да, того самого, из славных восьмидесятых…

— Однако, блин горелый! — ошарашено пробормотал Ник себе под нос, расставляя на бумажной скатерти нехитрое угощение. — Однако — сюрреализм какой-то…

— Что-то не так? — забеспокоился Кот. — Обычно Они стараются — всё по вкусу вновь прибывшего поставлять, своё доброе отношение, так сказать, демонстрируя. Что, в этот раз — обмишурились?

— Да как сказать, — протянул Ник, открывая бутылки с портвейном, одну за другой. — Лет семь-десять назад всё это — деликатесами считалось, а нынче — как бы и нет…. Да ладно, дарёному коню — в зубы не смотрят, чего уж там. Опять же — молодость можно вспомнить…. Прошу вас, любезный Кот, угощайтесь, чем Бог послал!

Кот взял в одну лапу пластиковый стаканчик с бурой жидкостью, в другую — жаренную куриную лапу:

— Тогда понятно! Что для Них — семь-десять лет? Так — миг один! Отстали чуть-чуть от вкусов народонаселения, бывает…. Ну, давай друг Ник: за дружбу!

Выпив, Ник торопливо запихал в рот кусок сырка "Дружба", борясь с прогнозируемо пришедшей тошнотой, Кот, значимо передёрнувшись, впился острыми белоснежными зубами в куриное бедро.

— Вино — дрянь полная и страшная! — констатировал Кот. — А птичка жаренная — хороша! Что это такое — куропатка, фазан?

Ник достал из банки огурец, аппетитно захрустел:

— Это называется — "ножки Буша".

— Да? — аккуратно сложив на краю скатерти обглоданные косточки, кот взял в лапы очередное бедро курицы. — Первый раз слышу, но — вкусно! Славные птицы — эти буши! Вот ещё — теперь, раз мы друзья, можешь меня настоящим именем называть — "Маркизом".

— Спасибо за доверие! — поблагодарил Ник. — У меня у самого — много имён: Ник, Николай, Коля, Колька — любое выбирай, какое приглянётся…

Вскоре бутылка опустела, настала очередь второй. Николай достал из кармана куртки сигареты и зажигалку, закурил. Кот вежливо отказался.

— Хорошо то как — вот так посидеть, выпить! — расслабленно произнёс Ник, задумчиво пуская табачные кольца в небо. — А вот скажи-ка мне, друг Маркиз…. Чу, а это ещё что?

Откуда-то донеслись странные звуки: сплошное громкое шарканье — вперемешку с размеренными неторопливыми ударами молотка по гвоздю….

Порядком захмелевший Кот важно покачал в воздухе своим толстым хвостом, и назидательно поднял указательный коготь правой лапы вверх:

— О, это очень неординарный случай, тебе интересно будет! Подожди, они уже близко, сейчас познакомлю.

Через минуту-другую из-за ближайшего скопления разномастных труб показалась очень странная парочка: высокий и худой, прямой — как пламя свечи старик — в старинных металлических доспехах, ввёл под ручку худенькую, очень низенькую и сморщенную старушку, одетую в пышное платье — фасона века эдак шестнадцатого-семнадцатого. Невольно создавалось впечатление, что пожилые люди только что сошли со страниц какого-нибудь рыцарского романа…

Длинные, седые, зачёсанные назад волосы мужчины бодро развевались на ветру, тяжёлый длинный меч в кожаных ножнах равномерно постукивал по ржавой жестяной крыше. Хрупкая старушка семенила рядом: на три её шажка приходился один шаг спутника… "Действительно, очень странная парочка!", — непроизвольно отметил про себя Ник. — "Визуально оба — немощны и стары, но угадывалась, с первого взгляда, в них некая скрытая сила, спрятанная где-то там — внутри…".

Кот, до того времени небрежно развалившийся на краю бумажной скатерти, мгновенно вскочил на задние лапы и, отвесив глубокий поклон, произнёс — уважительным баритоном:

— Позвольте вас представить друг другу: рыцарь Айвенго, леди Ровена, мистер Ник — он же Николай, эсквайр….

Ник, торопливо запихав потухший окурок в пустую бутылку, отвесил своим новым знакомым низкий поклон: как в тех фильмах про Рыцарские Времена, которые он смотрел когда-то, в далёком отрочестве. Как будто не заметив этого, старик подошёл к Нику вплотную и поздоровался с ним за руку: то ещё получилось рукопожатие — крепкое, настоящее.

— Оставьте эти официальные штучки, милый друг! — прощебетала леди Ровена, и ласково провела своей морщинистой ладонью по щеке Ника. — Мы с мужем уже знаем вашу историю и искренне гордимся — знакомству с вами! Мы рады, что благородство живёт и поныне!

— Да, мы очень рады, — подтвердил Айвенго. — Голуби уже обо всём доложили…. Если хотите — я могу вас посвятить в рыцари. Если, конечно, некие — Там-Наверху, будут не против, — старик посмотрел на небо с явным неодобрением, словно ожидая подвоха.

Небеса на этот раз промолчали.

— Уже неплохо! — криво усмехнулся Айвенго. — Сразу не отказали, может, позже и разрешить — изволят!

— Прошу садиться, благородные гости! Прошу! Николай, налейте нашим благородным гостям вина! — Кот вытащил невесть откуда два раскладных стульчика, засуетился, усаживая на них стариков.

Честно говоря, эта идея показалась Нику отнюдь неблестящей: предлагать благородным рыцарям и их жёнам "Агдам" — совсем уж неудобно, да что там, просто пошло!

— Что ж! — высоко поднимая свой стаканчик, провозгласил доблестный Айвенго. — За Честь! И за тех, для кого это понятие — не простые слова! Виват!

— А что, очень даже интересные нотки — ощущаются в этом вине! — вежливо проворковала леди Ровена, только пригубившая самую малость.

Рыцарь Айвенго, напротив, осушив свой стаканчик единым махом, побагровел, крякнул, но отозвался об отведанном напитке весьма лестно:

— Узнаю, как же — настоящий португальский портвейн, и выдержка достойная…

Светский разговор о погоде, поэзии, исторических коллизиях, в перерывах — благородный "Агдам"…

— Извините меня, доблестный рыцарь, и вы — милая леди Ровена! — не выдержал, наконец, Ник. — Но позвольте, всё же, поинтересоваться: как вы оказались на этих Крышах? С вашей безупречной репутацией, подтверждённой многочисленными романами, другими художественными произведениями? Как? Может наветы злобные?

— Да нет, всё по правде, — грустно вымолвил старик. — Всё по правде…. Помните, доблестный Ник, у Робина Гута был такой приятель — Отец Тук? Да, тот самый…. Грешил по мелочам, выпивал — по-крупному. Ерунда, в общем…. А потом, после нашей с леди Ровеной свадьбы, отправился я с некими достойными мужами в плаванье по Морям Южным…. Вернулся через пару-тройку лет, написал несколько баллад, романсов и пару сонетов — о том путешествии славном…. Так, ничего особенного. К примеру, послушайте вот это:

Баллада Странствий.

— А мне — вот этот романс нравится! — вмешалась леди Ровена. — Слушайте, Ник!

Старушка запела приятным фальцетом, правда, совсем не попадая в ноты:

— Ну, как вам, понравилось? — практически хором спросили старики.

Ник постарался быть максимально вежливым:

— Конечно же! Очень и очень — романтично! Такие стихи, баллады и сонеты — должны в юношах воспитывать любовь к приключениям, на подвиги вдохновлять! Лично я, в очередной раз — несказанно рад нашему знакомству…

— А вот там, Наверху, совсем по-другому решили…, - напомнил о своём существовании Кот. — Доблестный Айвенго все свои сочинения на пергаменте записал, да Отцу Туку и отдал: почитать, дабы потом оценку непредвзятую тот этим опусам дал…. А Отец Тук свиньёй натуральной оказался! — от возмущения Кот не смог продолжить и замолчал, фыркая ежесекундно…

— Да нет, Отец Тук просто всё не совсем правильно понял! — миролюбиво произнёс Айвенго. — Он всегда был увлекающейся натурой, фантазировать любил…. Короче говоря, начитался Тук моих опусов, да и отправился в Южные Страны. А потом, неожиданно для всех, стал кровожадным пиратом. Много за ним всяческих непотребств числится, и не сосчитать…. Поймали его потом, судили, да и отрубили буйну голову…. А по дороге в Ад — на Суд Высший доставили, где он тот злосчастный пергамент и продемонстрировал. И пояснил при этом: "Мол, это рыцарь Айвенго во всём виноват. Мол, с этих его стишков и началась — тяга к морским путешествиям, а, в конечном итоге, и к пиратству бесшабашному"…

— Мы с Айвенго, — подхватила леди Ровена, — умерли через много лет после казни Отца Тука. В один день. Правда, Айвенго, — тут старушка недовольно нахмурилась, — опередил меня на несколько часов, негодник такой! Думали, что прямиком в Рай попадём…. Как же, столько лет безупречной жизни позади! Как же, размечтались: на этих Крышах и оказались! С одной стороны — жизнь целая, благородных поступков полная, с другой — Служитель Церкви, якобы из-за моего мужа, пиратом ставший…. Ну, а я, как жена верная, с ним рядом. Муж и жена — они, сами знаете, "кто" одна! Вот так, многие века уже тут находимся, ожидая — сами не зная чего…

— Позвольте! — Ник уже стал немного разбираться в здешней логике. — Но ведь вам были должны предложить — вернуться Назад, дать возможность исправить ситуацию?

Он вопросительно посмотрел на Кота.

Кот, позабыв об этикете, отхлебнул прямо из бутылки, занюхал собственной лапой, и охотно пояснил:

— Так всё и должно было бы быть, по логике вещей: переносится Душа доблестного рыцаря обратно, в тот момент, когда последняя точка на пергаменте вышеупомянутом ставится, встаёт Айвенго из-за стола — и бросает, документ сей, в камин…. Всё на этом! Разрешено недоразумение! Добро пожаловать — в Рай! Но, не тут то было! Пергамент этот памятный — на Суде Высшим фигурировал, следовательно — уликой является, и подлежит хранению в Архивах — до Скончания Света…. А отправлять храброго рыцаря Айвенго и нежную леди Ровену в Прошлое без него — совсем даже глупо: ничего при этом не изменится. Правда, лет двести с небольшим — тому назад, один стряпчий на Крыши залетал: так, по недоразумению пошлому. Так вот, он говорил, что эту проблему можно решить: надо с пергамента копию снять, заверить у Главного, ещё так у кого-то, дело и сладится, копия в Архиве останется, подлинник — доблестному Айвенго отдадут…

— Ага! — нахмурился старик. — Только ещё он советовал адвоката хорошего нанять, мол: "Без адвоката пройдошистого — и не выйдет ничего…". А где взять такого?

— Это точно! — подтвердил Кот. — Адвокатов на Крышах — сроду не бывало…. Да, скажу вам по секрету, и в Раю ни одного нет! Они все — прямым ходом, в Котлы Кипящие следуют, оптом и поодиночке…. Что это, дружище Ник, ты головой крутишь? Поверить не можешь? Точно тебе говорю — ни одного! Вообще то, официально считается, что самый страшный грех, мол, "гордыня"…. Но и в Раю, коренной зуб даю торжественно, этих гордецов тоже много: в глубине Души человек может быть записным гордецом, но при этом — дела добрые совершать, Богоугодные насквозь! Так то оно! А вот "лицемерие"…. Это в Земном Мире к нему снисходительно относятся, а там, на Верху, всё давно просекли: что почём, осознали опасность нешуточную…. Все лицемеры — в Котлы следуют напрямую, с кожей напрочь ободранной! Так что: бедные адвокаты, страшна их Участь!

Минут через десять старики засобирались.

— Пора нам уже! — словно бы смущаясь, произнёс Айвенго. — Мы в библиотеку направляемся, которую — благодаря уважаемому Коту, открыли. Каждый день там проводим по несколько часов, если так выразится можно — применительно к реалиям наших благословенных Крыш. Документы разные юридические изучаем, прошения пишем, справки разные…

Короткое прощание, полное добрых взаимных слов, вот уже странная парочка и затерялась в многообразии труб. Только громкое шарканье, вперемешку с размеренными неторопливыми ударами молотка по гвоздю…

— Все мы — только дети, заблудившиеся в Пустыне, — глубокомысленно произнёс Кот, на этот раз умело закуривая предложенную сигарету. — Кругом — Ночь…. Ни единого огонька вокруг…. А впереди — сплошные Засады и Горести…..

Сказка третья

Жёлтая роза в её волосах…

— Все мы — только дети, заблудившиеся в Пустыне, — глубокомысленно произнёс Кот, на этот раз умело закуривая предложенную сигарету. — Кругом — Ночь…. Ни единого огонька вокруг…. А впереди — сплошные Засады и Горести…..

Ник тоже закурил, машинально отметив про себя, что количество сигарет в пачке не уменьшается, — видимо, очередной местный фокус какой-то.

Через минуту поинтересовался:

— Кстати, Маркиз, друг мой, вы за этими посиделками о некой особе — по имени Анхелина Томпсон — не забыли часом? Думаю, что от отведённых уважаемым Ангелом трёх часов, мало, что и осталось — минут сорок-пятьдесят, не больше.

Кот даже на месте подскочил — на добрые полметра.

— Как же это я? — забормотал извинительно. — Всё этот Айвенго: как начнёт о своих подвигах байки травить, да баллады героические распевать, так и забываешь напрочь о делах насущных, в транс впадаешь — что тот глухарь по весне. Как же — читали. А сейчас, друг Ник, давай-ка я тебе на плечо заскочу, для ускорения процесса, да и двинем, благословясь! Конверт с этим Небесным Посланием в карман спрячь, а по дороге я тебе всё об этом деле и расскажу, заслушаешься!

Удобно устроившись на плече у приятеля, Кот дал команду:

— Видишь вон там, на норд-осте, серую длинную трубу? Вот, и чеши в том направлении!

Глядя то себе под ноги, то, сверяя правильность курса, на серую трубу, Ник зашагал по Крышам: бурая старинная черепица, металлические гладкие листы, нестерпимо блестевшие от света двух половинных солнц, серый рубероид, покрытый узорчатыми трещинами, снова — черепица — красная, новёхонькая…..

— Теперь и рассказ можно начать, — замурлыкал над ухом Кот, — Значится, дело было так…

Эта история произошла лет сто тому назад, а может и все сто пятьдесят. Карибия тогда только-только обрела независимость. Стояла, жила-поживала, на берегу моря большая деревушка, а может, просто маленький посёлок, дававший приют разным тёмным личностям и авантюристам всех мастей — пиратам, золотоискателям, охотникам за старинными кладами, преступниками, скрывающимся от правосудия стран Большого Мира. Белые, вест индийские негры, метисы, мулаты, дикие индейцы, всякие — в буро-малиновую крапинку…. Та ещё публика, живущая весело и беспутно. А какое настоящее беспутство может, собственно говоря, быть, если женщин в деревушке практически и не было — так, несколько индианок, да толстая старая афроамериканка донья Розита, владелица трактира "La Golondrina blanka"?

И вот, представь себе, в католической Миссии, что располагалась рядышком с этим посёлком авантюристов, появляется девушка-американка необыкновенной красоты — высокая, стройная, молоденькая. Ухаживает в Миссии за больными, детишек индейских английскому языку обучает, и в посёлке появляется только по крайней необходимости — в галантерейной лавке ниток-иголок купить, да на почту наведаться.

Звали её — Анхелина Томпсон, и была она такая хрупкая, грустная и печальная, что, глядя на неё, даже у бродячих собак на глазах наворачивались слёзы. Говорят, что её жених трагически погиб где-то, вот она от тоски и уехала служить Господу в далёкую Миссию.

Но разве это могло остановить местных головорезов, истосковавшихся по женскому обществу? Стали они все оказывать мисс Томпсон различные знаки внимания — цветы разные тропические охапками дарить, самородки золотые через посыльных мальчишек-индейцев предлагать. Но только, не принимала она тех подарков, всё обратно с посыльными возвращала. Лопнуло тогда у бродяг терпение. И однажды, под вечер, дружной толпой человек в сто, пожаловали они к недотроге в гости.

Жила мисс Анхелина в глинобитной хижине рядом с Миссией, и выращивала на крохотной клумбе жёлтые розы — неизвестные тогда в Карибии, видимо с собой из Штатов черенки привезла. Вернее, роза была всего одна — остальные не прижились.

Выдвинули тогда пришедшие бандерлоги девушке недвусмысленный ультиматум: мол, либо она сама незамедлительно выберет своего избранника, либо всё решит честный жребий.

Так ли, иначе — но свадьбе к заходу солнца быть.

Грустно улыбнулась тогда Анхелина, и спокойно так отвечает, мол: "Я, конечно, уступаю насилию, и выбор свой сделаю сама — срежу сейчас свою жёлтую розу и избраннику своему вручу…".

Радостно заволновались женихи, завопили в предвкушении спектакля.

А девушка взяла у ближайшего к ней примата кинжал острый, осторожно срезала свою розу, тщательно шипы все со стебля удалила, и аккуратно воткнула — розу — себе в волосы, кинжал — себе в сердце…..

— Тут историю эту и заморозили, — неожиданно прервал повествование Кот. — И оказалась мисс Томпсон, в ту же секунду, прямо на этих Заброшенных Крышах. Цела и невредима, понятный хвост! Долго её Судьбу тутошние Умники решали. Решили, видимо. Не иначе в конверте, Бородачом принесённом, данное Решение судьбоносное и содержится.

— Как мне помнится, ты тогда возмущался нешутейно, мол: "Сами, видите ли, не могут. Тоже мне — неженки…". А, действительно, почему тот Ангел сам конверт этой особе вручить не мог? — Ник всегда уважал порядок, и вообще, любил разнообразные логические построения строить.

Кот, почесав задней лапой свою "щёку", охотно пояснил:

— Они завсегда чувствуют — кто перед ними. Помнишь, как Бородач с нами высокомерно разговаривал, тыкал? Это потому, что он знает — мы с тобой просто олухи, погулять на Крыши вышедшие. Чего с такими церемонится? А перед мисс Анхелиной — теряется ихняя Братия. Видимо, чувствует, что она совсем другого полёта птица, и им не ровня. В смысле — очень Высокого Полёта. Извини, но объяснить лучше не смогу. Кстати, вот и труба нужная, всё — делаем привал!

— Привал, так привал, — Ник помог Коту спуститься на "землю".

Кот упруго выгнул спину, зевнул, осторожно выглянул из-за трубы и сообщил:

— Ага, практически пришли — метров сто всего осталось. Вот — полюбуйся на картинку сказочную!

Ник осторожно примостился рядом. Действительно, было очень красиво, ничего не скажешь: аккуратная разноцветная палатка, а вокруг неё — сотни, а быть может — тысячи, разномастных кадок, горшков и горшочков с великолепными жёлтыми розами. Легкий ветерок ненавязчиво принёс воистину неземные ароматы, несколько вздохов — и голова закружилась, закружилась….

Вокруг горшков и кадок перемещалась высокая стройная девушка с лейкой в руке, напевая что-то светлое и мелодичное, зовущее и завораживающее одновременно.

— Что же мы остановились? — взволнованным шёпотом спросил Ник, не отрывая взгляда от девушки. — Давай выйдем! Нам же торопится надо, как Ангел велел!

— Успеем ещё! — так же тихо ответил Кот. — Давай-ка конверт, ознакомимся, для начала, с его содержимым. Давай, давай! А то ведь так и не узнаем — что на самом деле произошло! Только что и останется — Легендам верить, а тут — Первоисточник, как-никак!

Кот отобрал у Ника конверт, ловко его вскрыл, достал несколько листов розовой бумаги и погрузился в чтение. Ник покорно ждал, уже зная, что всякого рода понукания его усатый друг не терпит, абсолютно и однозначно.

— Однако, — Кот неуловимым движением достал откуда-то из воздуха самые настоящие очки, ловко водрузил их на свою мордочку, и с удвоенным вниманием начал изучать документ.

Ник даже не удивился: то стулья раскладные появляются "из неоткуда", теперь вот — очки. Непрост этот кот по имени Маркиз, ох — непрост! Если он, конечно, и на самом деле тот, за кого себя выдаёт….

— Забавно! — Кот явно был чем-то удивлён, причём, судя по его виду, удивлён приятно. — Дай-ка, Николай, сигарету что ли, — для ускорения умственного процесса, так сказать…

Прикурив, Кот затянулся со вкусом и продолжал:

— Представляешь, оказывается и нашим Умникам Небесным — ничто человеческое не чуждо! Оказывается, иногда и Они — на решения, гуманизма и справедливости полные, отваживаются! Вот, Анхелина Томсон, самоубийца, как не крути, грешница страшная, в Аду ей гореть вечно! А вот на тебе — к лику Святых причислили! Ну, надо же! Вот, послушай с того места, где я давеча остановился….

…. А девушка взяла у ближайшего к ней примата кинжал острый, осторожно срезала свою розу, тщательно шипы все со стебля удалила, и аккуратно воткнула — розу — себе в волосы, кинжал — себе в сердце. И упала бездыханной…

Долго стояли бандерлоги над мёртвым телом, стояли и молчали.

Потом похоронили девушку, а над могилой часовню поставили.

А, город нарекли — Сан-Анхелино.

И стали все и повсюду выращивать жёлтые розы.

А потом — как-то сама собой родился обычай: если мужчина хочет предложить девушке или женщине руку и сердце — он ей дарит жёлтую розу.

Если она согласна — то пристраивает цветок в свою причёску.

Вот здесь всё только и начинается

Видимо, дух невинно убиенной Анхелиты так и не нашёл покоя, всё бродит по городку да и вмешивается в дела любовные.

Когда, например, мужчина неискренен, или намерения имеет нечестные, то тут же раздаётся хлопок, и виновник впадает в летаргический сон.

Нет, не навсегда, каждый раз по-разному, видимо — в зависимости от степени нечестности.

Кто-то десять минут спит, кто-то месяц.

Ну, и с женщинами и девушками, которые цветок без должных на то оснований — то есть, без любви настоящей, принимают, то же самое происходит.

Бывает, что и оба засыпают. Одна пара полгода проспала — потом одновременно проснулись, встретились, поглядели друг другу в глаза, а сейчас ничего — друзья закадычные.

А бывает, когда девушка в свои волосы жёлтую розу, принесённую кавалером, втыкает, — над Сан-Анхелино вдруг загорается яркая радуга.

Это значит, что всё хорошо, и Святая Анхелина этот брак благословляет…..

— Красивая история! — Ник не знал, что и сказать ещё.

— Уточнить требуется, — не согласился его полосатый напарник. — Получилась — красивая История! Эй, там — Наверху! — Громко закричал Кот, — Спасибо Вам, на этот раз! Нормально придумали!

— И думали не долго совсем, всего лет сто пятьдесят, — чуть слышно, себе под нос, пробормотал Ник, подмигивая Коту.

— Не стоит благодарностей, — пророкотало с Небес. — Исполняйте порученное!

Девушка сама шла им навстречу. Тоненькое лицо, светлые белокурые волосы, наполовину скрытые капюшоном чёрного плаща, и голубые, огромные, печальные глаза. До чего же печальные, Боги мои, до чего же — печальные!

— Здравствуйте, Кот! Приветствую вас, благородный Ник! — будто морской прибой прошелестел мелкой галькой о прибрежный песок. — Вы мне вести принесли? Давайте же скорей! Я любое решение приму — с радостью и покорностью!

Взяла протянутые бумаги, пробежала по ним взглядом, раз другой, подняла глаза на пришедших. До чего же счастливые глаза, Боги мои, до чего же — счастливые!

— Прощайте, Кот! Прощайте, благородный Ник! — прошелестел морской прибой — мелкой галькой о прибрежный песок. — Я готова, Господи! Пусть всё состоится! Только — о розах моих позаботьтесь, пожалуйста!

Мгновенье, и прекрасная Анхелина Томпсон исчезла, растворившись в Небытие….

— Вот так-то оно, добрый мой Ник, — печально вздохнул Кот. — Вот ещё — не успел тебе сказать: на могиле Святой Анхелины, в часовне, камень белоснежный поставили, а на нём — стихотворение выбили:

— Да, — печально, в унисон другу, вздохнул Ник. — Бывает, на этом свете — всякое, чего и присниться никому, на этом конкретном свете, да и на всех прочих, не может. Никому и никогда, безвозвратно и навсегда…

Продолжение следует.

Когда?

Когда-нибудь, когда очередной сон приснится — о местах тех…