— Все мы — только дети, заблудившиеся в Пустыне, — глубокомысленно произнёс Кот, на этот раз умело закуривая предложенную сигарету. — Кругом — Ночь…. Ни единого огонька вокруг…. А впереди — сплошные Засады и Горести…..

Ник тоже закурил, машинально отметив про себя, что количество сигарет в пачке не уменьшается, — видимо, очередной местный фокус какой-то.

Через минуту поинтересовался:

— Кстати, Маркиз, друг мой, вы за этими посиделками о некой особе — по имени Анхелина Томпсон — не забыли часом? Думаю, что от отведённых уважаемым Ангелом трёх часов, мало, что и осталось — минут сорок-пятьдесят, не больше.

Кот даже на месте подскочил — на добрые полметра.

— Как же это я? — забормотал извинительно. — Всё этот Айвенго: как начнёт о своих подвигах байки травить, да баллады героические распевать, так и забываешь напрочь о делах насущных, в транс впадаешь — что тот глухарь по весне. Как же — читали. А сейчас, друг Ник, давай-ка я тебе на плечо заскочу, для ускорения процесса, да и двинем, благословясь! Конверт с этим Небесным Посланием в карман спрячь, а по дороге я тебе всё об этом деле и расскажу, заслушаешься!

Удобно устроившись на плече у приятеля, Кот дал команду:

— Видишь вон там, на норд-осте, серую длинную трубу? Вот, и чеши в том направлении!

Глядя то себе под ноги, то, сверяя правильность курса, на серую трубу, Ник зашагал по Крышам: бурая старинная черепица, металлические гладкие листы, нестерпимо блестевшие от света двух половинных солнц, серый рубероид, покрытый узорчатыми трещинами, снова — черепица — красная, новёхонькая…..

— Теперь и рассказ можно начать, — замурлыкал над ухом Кот, — Значится, дело было так…

Эта история произошла лет сто тому назад, а может и все сто пятьдесят. Карибия тогда только-только обрела независимость. Стояла, жила-поживала, на берегу моря большая деревушка, а может, просто маленький посёлок, дававший приют разным тёмным личностям и авантюристам всех мастей — пиратам, золотоискателям, охотникам за старинными кладами, преступниками, скрывающимся от правосудия стран Большого Мира. Белые, вест индийские негры, метисы, мулаты, дикие индейцы, всякие — в буро-малиновую крапинку…. Та ещё публика, живущая весело и беспутно. А какое настоящее беспутство может, собственно говоря, быть, если женщин в деревушке практически и не было — так, несколько индианок, да толстая старая афроамериканка донья Розита, владелица трактира "La Golondrina blanka"?

И вот, представь себе, в католической Миссии, что располагалась рядышком с этим посёлком авантюристов, появляется девушка-американка необыкновенной красоты — высокая, стройная, молоденькая. Ухаживает в Миссии за больными, детишек индейских английскому языку обучает, и в посёлке появляется только по крайней необходимости — в галантерейной лавке ниток-иголок купить, да на почту наведаться.

Звали её — Анхелина Томпсон, и была она такая хрупкая, грустная и печальная, что, глядя на неё, даже у бродячих собак на глазах наворачивались слёзы. Говорят, что её жених трагически погиб где-то, вот она от тоски и уехала служить Господу в далёкую Миссию.

Но разве это могло остановить местных головорезов, истосковавшихся по женскому обществу? Стали они все оказывать мисс Томпсон различные знаки внимания — цветы разные тропические охапками дарить, самородки золотые через посыльных мальчишек-индейцев предлагать. Но только, не принимала она тех подарков, всё обратно с посыльными возвращала. Лопнуло тогда у бродяг терпение. И однажды, под вечер, дружной толпой человек в сто, пожаловали они к недотроге в гости.

Жила мисс Анхелина в глинобитной хижине рядом с Миссией, и выращивала на крохотной клумбе жёлтые розы — неизвестные тогда в Карибии, видимо с собой из Штатов черенки привезла. Вернее, роза была всего одна — остальные не прижились.

Выдвинули тогда пришедшие бандерлоги девушке недвусмысленный ультиматум: мол, либо она сама незамедлительно выберет своего избранника, либо всё решит честный жребий.

Так ли, иначе — но свадьбе к заходу солнца быть.

Грустно улыбнулась тогда Анхелина, и спокойно так отвечает, мол: "Я, конечно, уступаю насилию, и выбор свой сделаю сама — срежу сейчас свою жёлтую розу и избраннику своему вручу…".

Радостно заволновались женихи, завопили в предвкушении спектакля.

А девушка взяла у ближайшего к ней примата кинжал острый, осторожно срезала свою розу, тщательно шипы все со стебля удалила, и аккуратно воткнула — розу — себе в волосы, кинжал — себе в сердце…..

— Тут историю эту и заморозили, — неожиданно прервал повествование Кот. — И оказалась мисс Томпсон, в ту же секунду, прямо на этих Заброшенных Крышах. Цела и невредима, понятный хвост! Долго её Судьбу тутошние Умники решали. Решили, видимо. Не иначе в конверте, Бородачом принесённом, данное Решение судьбоносное и содержится.

— Как мне помнится, ты тогда возмущался нешутейно, мол: "Сами, видите ли, не могут. Тоже мне — неженки…". А, действительно, почему тот Ангел сам конверт этой особе вручить не мог? — Ник всегда уважал порядок, и вообще, любил разнообразные логические построения строить.

Кот, почесав задней лапой свою "щёку", охотно пояснил:

— Они завсегда чувствуют — кто перед ними. Помнишь, как Бородач с нами высокомерно разговаривал, тыкал? Это потому, что он знает — мы с тобой просто олухи, погулять на Крыши вышедшие. Чего с такими церемонится? А перед мисс Анхелиной — теряется ихняя Братия. Видимо, чувствует, что она совсем другого полёта птица, и им не ровня. В смысле — очень Высокого Полёта. Извини, но объяснить лучше не смогу. Кстати, вот и труба нужная, всё — делаем привал!

— Привал, так привал, — Ник помог Коту спуститься на "землю".

Кот упруго выгнул спину, зевнул, осторожно выглянул из-за трубы и сообщил:

— Ага, практически пришли — метров сто всего осталось. Вот — полюбуйся на картинку сказочную!

Ник осторожно примостился рядом. Действительно, было очень красиво, ничего не скажешь: аккуратная разноцветная палатка, а вокруг неё — сотни, а быть может — тысячи, разномастных кадок, горшков и горшочков с великолепными жёлтыми розами. Легкий ветерок ненавязчиво принёс воистину неземные ароматы, несколько вздохов — и голова закружилась, закружилась….

Вокруг горшков и кадок перемещалась высокая стройная девушка с лейкой в руке, напевая что-то светлое и мелодичное, зовущее и завораживающее одновременно.

— Что же мы остановились? — взволнованным шёпотом спросил Ник, не отрывая взгляда от девушки. — Давай выйдем! Нам же торопится надо, как Ангел велел!

— Успеем ещё! — так же тихо ответил Кот. — Давай-ка конверт, ознакомимся, для начала, с его содержимым. Давай, давай! А то ведь так и не узнаем — что на самом деле произошло! Только что и останется — Легендам верить, а тут — Первоисточник, как-никак!

Кот отобрал у Ника конверт, ловко его вскрыл, достал несколько листов розовой бумаги и погрузился в чтение. Ник покорно ждал, уже зная, что всякого рода понукания его усатый друг не терпит, абсолютно и однозначно.

— Однако, — Кот неуловимым движением достал откуда-то из воздуха самые настоящие очки, ловко водрузил их на свою мордочку, и с удвоенным вниманием начал изучать документ.

Ник даже не удивился: то стулья раскладные появляются "из неоткуда", теперь вот — очки. Непрост этот кот по имени Маркиз, ох — непрост! Если он, конечно, и на самом деле тот, за кого себя выдаёт….

— Забавно! — Кот явно был чем-то удивлён, причём, судя по его виду, удивлён приятно. — Дай-ка, Николай, сигарету что ли, — для ускорения умственного процесса, так сказать…

Прикурив, Кот затянулся со вкусом и продолжал:

— Представляешь, оказывается и нашим Умникам Небесным — ничто человеческое не чуждо! Оказывается, иногда и Они — на решения, гуманизма и справедливости полные, отваживаются! Вот, Анхелина Томсон, самоубийца, как не крути, грешница страшная, в Аду ей гореть вечно! А вот на тебе — к лику Святых причислили! Ну, надо же! Вот, послушай с того места, где я давеча остановился….

…. А девушка взяла у ближайшего к ней примата кинжал острый, осторожно срезала свою розу, тщательно шипы все со стебля удалила, и аккуратно воткнула — розу — себе в волосы, кинжал — себе в сердце. И упала бездыханной…

Долго стояли бандерлоги над мёртвым телом, стояли и молчали.

Потом похоронили девушку, а над могилой часовню поставили.

А, город нарекли — Сан-Анхелино.

И стали все и повсюду выращивать жёлтые розы.

А потом — как-то сама собой родился обычай: если мужчина хочет предложить девушке или женщине руку и сердце — он ей дарит жёлтую розу.

Если она согласна — то пристраивает цветок в свою причёску.

Вот здесь всё только и начинается

Видимо, дух невинно убиенной Анхелиты так и не нашёл покоя, всё бродит по городку да и вмешивается в дела любовные.

Когда, например, мужчина неискренен, или намерения имеет нечестные, то тут же раздаётся хлопок, и виновник впадает в летаргический сон.

Нет, не навсегда, каждый раз по-разному, видимо — в зависимости от степени нечестности.

Кто-то десять минут спит, кто-то месяц.

Ну, и с женщинами и девушками, которые цветок без должных на то оснований — то есть, без любви настоящей, принимают, то же самое происходит.

Бывает, что и оба засыпают. Одна пара полгода проспала — потом одновременно проснулись, встретились, поглядели друг другу в глаза, а сейчас ничего — друзья закадычные.

А бывает, когда девушка в свои волосы жёлтую розу, принесённую кавалером, втыкает, — над Сан-Анхелино вдруг загорается яркая радуга.

Это значит, что всё хорошо, и Святая Анхелина этот брак благословляет…..

— Красивая история! — Ник не знал, что и сказать ещё.

— Уточнить требуется, — не согласился его полосатый напарник. — Получилась — красивая История! Эй, там — Наверху! — Громко закричал Кот, — Спасибо Вам, на этот раз! Нормально придумали!

— И думали не долго совсем, всего лет сто пятьдесят, — чуть слышно, себе под нос, пробормотал Ник, подмигивая Коту.

— Не стоит благодарностей, — пророкотало с Небес. — Исполняйте порученное!

Девушка сама шла им навстречу. Тоненькое лицо, светлые белокурые волосы, наполовину скрытые капюшоном чёрного плаща, и голубые, огромные, печальные глаза. До чего же печальные, Боги мои, до чего же — печальные!

— Здравствуйте, Кот! Приветствую вас, благородный Ник! — будто морской прибой прошелестел мелкой галькой о прибрежный песок. — Вы мне вести принесли? Давайте же скорей! Я любое решение приму — с радостью и покорностью!

Взяла протянутые бумаги, пробежала по ним взглядом, раз другой, подняла глаза на пришедших. До чего же счастливые глаза, Боги мои, до чего же — счастливые!

— Прощайте, Кот! Прощайте, благородный Ник! — прошелестел морской прибой — мелкой галькой о прибрежный песок. — Я готова, Господи! Пусть всё состоится! Только — о розах моих позаботьтесь, пожалуйста!

Мгновенье, и прекрасная Анхелина Томпсон исчезла, растворившись в Небытие….

— Вот так-то оно, добрый мой Ник, — печально вздохнул Кот. — Вот ещё — не успел тебе сказать: на могиле Святой Анхелины, в часовне, камень белоснежный поставили, а на нём — стихотворение выбили:

— Да, — печально, в унисон другу, вздохнул Ник. — Бывает, на этом свете — всякое, чего и присниться никому, на этом конкретном свете, да и на всех прочих, не может. Никому и никогда, безвозвратно и навсегда…

Продолжение следует.

Когда?

Когда-нибудь, когда очередной сон приснится — о местах тех…