Письмо Бориса брату, 8 января 1980, Л. — М.
Дорогой Аркаша!
Ну, был я вчера у главреда ленинградского СовПиса тов. Назарова Роальда Викторовича. Это в СовПисе человек новый, и месяца еще не сидит. Раньше был секретарем нашего СП по работе с молодыми. Однажды я имел с ним дело, и он немедленно, не моргнувши глазом, мне наврал. А больше я про него ничего существенного не знаю.
Разговор наш, если отвлечься от кисло-сладких комплиментов и реверансов, дал следующие совершенно конкретные сведения:
а. Из плана 81-го года мы, благодаря этой истории, уже вылетели — окончательно и бесповоротно;
б. На специальном совещании будет обсуждаться вопрос, есть ли необходимость разрывать с нами договор, было ли нарушение злостным и т. д. Если будет решено, что договор можно не разрывать, то
в. Будем думать, как поступать далее. Издательство в принципе не против замены ПнО вещью равного объема.
г. Я должен как можно скорее в письменном виде изложить объяснение происшедшему.
Вот такие пироги с зайчатиной. В утешение могу сообщить, что он сказал, что лично он не думает, что дойдет до разрыва договора. Кроме того, от нашей агентуры стало известно, что сейчас сборник передвинут в план редподготовки на 81 год. Однако, всё это — на соплях. Всё решит, как я понимаю, новый директор, появления которого ожидают со дня на день и который и будет главным начальством в изд-ве. (Прежний директор ничего не значил, всё решал главред.) А новый директор — человек из обкома, и, по-моему, его все там заранее боятся до усеру.
Разумеется, я тут же написал объяснительное письмо и вручил его по назначению. В письме изложил вкратце историю нашего конфликта с МолГв, упомянул как бы вскользь о существенной помощи, которую оказал нам аппарат тов. Зимянина, выразил свою убежденность, что ПнО в Молгв всё равно не выйдет, и наше горячее желание оставить эту повесть в сборнике для СовПиса, но тут же заявил, что в принципе мы не против и заменить ее ЖвМ.
В общем, я считаю так: если они очень не захотят иметь с нами дело — нам хана (может быть, и не полностью хана, но во всяком случае — новый длинный нудный конфликт с жалобами и кляузами). Если же им в общем наплевать и они просто воспользовались удобным предлогом лишний раз оттянуть неприятные объяснения с Москвой по поводу издания ф-ки вообще и Стругацких в частности, тогда мы, возможно, просто отделаемся испугом и оттяжкой издания еще на год.
Но какова МолГв! Даже идя нам навстречу, она ухитряется нам нагадить! Наваждение!
Ладно. Будем ждать.
Теперь вот какое дело. На меня напал Бритиков Анатолий Федорович. Он подает в СП и обязательно хочет, чтобы рекомендацию ему дали Стругацкие. Б. ему рекомендацию дать не может, так как является членом приемной комиссии. Значит, остается А. Вопрос ставится так: не разрешит ли А. Стругацкий обратиться к себе с почтительнейшей просьбой о рекомендации А. Бритикову? Я, разумеется, ничего ему не обещал и, наоборот, попытался убедить его, что рекомендация от Стругацких — это палочка о двух концах. Он сказал, что он всё понимает, но что ему на все слухи и клеветы наплевать. Стругацкие сейчас — самые авторитетные люди в современной ф-ке, и он, Бритиков, хочет иметь рекомендацию именно от них.
Поскольку Бритиков мне лично симпатичен, поскольку он кажется мне человеком весьма полезным (хотя, может быть, и не на сто процентов нашим), я за него перед тобою рискую походатайствовать, хотя и помню, что в свое время ты был против него почему-то сильно настроен. Ты, конечно, решай, как тебе самому удобнее, но я тебя прошу об одном: будешь отказывать — сделай это под очень благовидным предлогом, чтобы его не обидеть. Очень не хотелось бы его обижать. (Поимей в виду, что если ты не читал его работ — это не аргумент, он тебе их с готовностью вышлет. Если ты, скажем, стал членом своей приемной комиссии, это тоже не аргумент, ибо приниматься Бритиков будет здесь, а не у вас.) Компренэ ву? Либо ты согласен, и тогда радостный Бритиков немедленно обратится к тебе с официальной просьбой. Либо ты НЕ согласен, но тогда, умоляю, придумай очень вескую и не обидную аргументацию.
Звонила Ирена. Жалуется, что ВААП тянет с высылкой издательству рукописи ЖвМ. Она делает перевод для какой-то газеты, надо срочно, а приходится переводить кусками по мере выхода З-С. Ты не мог бы там поднажать?
Обнимаю тебя, твой [подпись]
P. S. Леночке, Машке и Ваньке — привет!
Письменное объяснение, о котором сообщает БН брату, сохранилось в архиве.
Из архива. Письмо от БНа в СовПис
Уважаемый Георгий Филимонович!
В ответ на Ваше письмо от 28.12.1979 имеем сообщить Вам следующее.
История с изданием нашего сборника «Неназначенные встречи» (включающего повесть «Пикник на обочине») в издательстве «Молодая гвардия» тянется с 1972 года. За эти истекшие восемь лет названное издательство неоднократно нарушало свои обязательства, как устные, так и договорные, неоднократно обманывало и нас, и тех вышестоящих товарищей, к которым мы обращались за помощью и поддержкой. В 1977 году произошел даже разрыв договорных отношений, и только после нашей жалобы тов. Зимянину и благодаря вмешательству его сотрудников дело не дошло до суда и договор был возобновлен в 1978 году. Однако тогда же работники названного издательства недвусмысленно дали нам понять, что они и далее приложат все усилия, чтобы помешать сборнику выйти в свет.
Именно после этого мы обратились в Ваше издательство, будучи совершенно уверены, что сборник в «Молодой гвардии» никогда не выйдет. Хочу особенно подчеркнуть, что мы и сейчас в этом уверены. Тот факт, что издательство «Молодая гвардия» заявило о выходе сборника в своем темплане на 1980 год, к сожалению, ничего не значит, ибо оно делало это уже дважды (насколько я помню, в 1974 и 1976 гг.).
Исходя из вышеизложенного, мы были бы крайне заинтересованы сохранить повесть «Пикник на обочине» в составе нашего сборника «За миллиард лет до конца света», находящегося в Вашем издательстве. Однако, если это вызывает юридические осложнения, то мы, разумеется, готовы заменить эту повесть какой-нибудь другой, например, нашей новой фантастической повестью «Жук в муравейнике», публикация которой заканчивается сейчас в журнале «Знание — сила» и объем которой (около 9 а. л.) примерно соответствует объему повести «Пикник на обочине».
С уважением
Стругацкий Б. Н.
Письмо Бориса брату, 9 января 1980, Л. — М.
Дорогой Аркаша!
Посылаю тебе рассказы Льва Куклина. Это довольно известный ленинградский поэт, большая шишка у нас в СП, чуть ли не секретарь правления. Всегда очень хорошо относился к нам, пару раз писал о нас статьи в газете «Смена». Фантастикой увлекается давно (по его сценарию был снят не такой уж плохой фильм «Роберт», про человекообразного робота). Вот написал рассказики и хочет их где-нибудь пристроить. В Ленинграде, сам понимаешь, не развернешься. Остается Москва. Видимо, ему неудобно хлопотать в этом деле за себя (все-таки, не стихи, а баловство, ф-ка), вот он и обратился к нам.
Человек ОЧЕНЬ ПОЛЕЗНЫЙ!
Если есть возможность куда-нибудь сунуть, — обязательно сунь!
Обнимаю, твой [подпись]
Р. т. Было бы превосходно, если бы в очередном письме ты черкнул бы мне несколько снисходительно-одобрительных строк по поводу этих рассказов. Я бы ему эти строки с удовольствием показал бы или процитировал.
P. P. S. Леночку целуй.
Письмо Аркадия брату, 14 января 1980, М. — Л.
Дорогой Борик!
Только что получил твое письмо. Отвечаю в обратном порядке.
1. ВААП НЕ получил заявку на ЖвМ и впервые слышит, что Польша собирается его переводить. Бела сказала, что попытается ксерокопировать имеющийся у нее экз и быть готовой выслать, как только получит заявку.
2. Бела включила в сборник НФ, коего она составитель, вариант сценария «Сталкер». По ее словам, на редколлегии «Знания» это предложение приняли с энтузиазмом, особенно Бестужев-Лада.
3. Рекомендовать Бритикова в СП полностью согласен. И нечего ему обращаться ко мне с почтительнейшими или иными просьбами. Пусть он (или ты сам) напишет рекомендацию по всей форме, ты за меня подпиши, а мне вышли экз рекомендации — на всякий случай. Всего и делов.
4. По поводу ЛенСовПиса. Если договор с нами не разорвут, за ПнО не держись. А раз получается хороший промежуток времени до издания сборника, попробуй-ка подсунуть им УнС или СоТ. Насколько с понимаю, ЖвМ так или иначе идет в сборнике у Брандиса, так? Следовательно, без разрушения этого сборника ты опубликовать ЖвМ в ЛенСовПисе не можешь. Полагаю, этого делать не стоит. Лучше всего, если не возьмут ни УнС, ни СоТ, оставить сборник из двух вещей. Тоже не так уж и плохо: ОуПА и зМЛдКС, а зато у нас будут развязаны руки с ЖвМ, и, кстати, в этом случае (с таким составом) у редакции СовПиса будет выбито оружие, что мы-де что-то там нарушаем. Во всяком случае, материальные их претензии сведутся к нулю. Подумай. А вообще-то — тебе там видней. Действуй по обстоятельствам, только непременно меня информируй о всех перипетиях.
5. Связался с Сизовым. Он решительно против экранизации «Малыша», но ему сказали, что стоит обратить внимание на ПXXIIВ. Он должен прочитать ее за эту неделю. Не очень-то я на что-нибудь рассчитываю, но чем черт не шутит… Взять какой-нибудь там сюжет, или сделать многосерийку…
6. Звонили мне из Таллина. 18-го у нас в Доме кино будут представлять «Отель». Кроманов болен, придется это делать мне. Наконец-то посмотрю.
7. Я здесь с ужасными муками заканчиваю 2-ю серию «Стасова». Закончу, сдам и всё, больше не прикоснусь. Правильно, не мое это дело. Но надо было попробовать.
Засим обнимаю тебя, твой всегда Арк.
Приветы Адке и Андрею.
Письмо Бориса брату, 19 января 1980, Л. — М.
Дорогой Аркаша!
1. Ты меня очень обрадовал, согласившись дать рекомендацию Бритикову. Однако, сказавши «А», придется тебе сказать и «Б», то есть рекомендацию эту написать. Дело в том, что Бритиков ко всей этой бодяге относится очень серьезно. Он вообще чрезвычайно серьезен, когда речь идет об отзывах, характеристиках, рекомендациях и т. п. Поэтому твое предложение его наверняка обидит. Так что пусть уж будет, как он сам задумал: почтительное письмо к мэтру (то есть к тебе), сопровождаемое приложением списка работ и самих работ, твоя рекомендация, тобою лично написанная, и пр. Ты уж напрягись. Заодно почитаешь то, что он пишет о фантастике. Это не совсем неинтересно, есть мысли, чего не найдешь в статьях о фантастике, как правило. Так что я ему скажу буквально следующее: «А. Н. не возражает дать рекомендацию, но хотел бы ознакомиться с работами». А?
2. По поводу ЛенСовПиса. Во-первых, я получил некую сумму (1144 р.), не знаю, откуда. По расчетам выходит, вроде бы, что оттуда. Во-вторых, я поговорил с Брандисом насчет изъятия ЖвМ. Он поморщился, но не особенно возражал — вошел в наше положение. Совать же в СовПис УнС или, страшно сказать, СоТ — по-моему, дело не только безнадежное, но и в каком-то смысле опасное: можно поставить под удар сборник в целом. Лучше уж не бередить старые раны. Так мне кажется. В-третьих же, надо ждать, как они вообще станут действовать. Тут, брат, бабушка надвое…
3. Виделся с Беном Хеллманом. Он вручил мне экзы газеты «Хельсинки саномат» от 4 марраскуута 1978, где содержится большая его статья о нас, написанная по материалам бесед с нами. С фотографиями. По его словам, это самая авторитетная газета Финляндии. Я ему передал слух о том, что Сэм Люндваль сокращает выпуск советской литературы под давлением шведских антисоветчиков. Бен очень удивился и выразил большое сомнение в достоверности таких слухов. Ему ничего о таком давлении не известно.
4. По поводу к/с «Сталкер» в НФ. Хорошо было бы предпослать этому сценарию небольшую врезку от авторов: наши мысли о законах экранизации, кое-что о работе над сценарием и т. д. Договорись-ка с Белой. Если тебе самому будет лень писать эту врезку, я возьмусь написать первый вариант, а ты потом добавишь что захочешь. Смысл: слишком много разговоров на тему: «Тарковский сначала испортил Лема, а теперь принялся за Стругацких и опять всё исковеркал».
С этим, по-моему, надобно сражаться. Я уже дал по этому поводу небольшое интервью для «Молодежи Эстонии», в НФ же всё это прозвучит еще более весомо. Небольшая врезочка на пару страниц. Но мне обязательно нужно знать, который из вариантов будет публиковаться. Опиши мне его: что там в начале, что в конце…
5. А почему Сизов отказался от экранизации М? Неужели нашел и там какую-то крамолу? Уму непостижимо! И что, черт возьми, происходит с гонорарами за кино? Раз уж ты общаешься с эстонцами, спроси ты у них — может, хоть они заплатят?
Обнимаю, твой [подпись]
P. S. Ленуське и Машке — привет!
Письмо Аркадия брату, 23 января 1980, М. — Л.
Здравствуй, Борик!
Есть несколько новостей.
1. 18-го была в Доме кино премьера ОуПА. От таллинцев была Ирена Кроманова, а сам Кроманов был болен. Фильм ничеГо, смотреть можно, а ляпы там — по нашей вине, если бы кто из нас присутствовал бы на съемках — ляпов бы и не было.
2. Прошел здесь слух, что «Сталкера» начинают демонстрировать в Москве с конца апреля. Тарковский сообщил мне еще до этого, будто Союзрекламфильм получил приказ делать рекламу, а также — что ведется титрование фильма на иноязыки для представления на Каннский фестиваль.
3. Сценарий по Стасову закончил, теперь испытываю большое облегчение. Только вот проклятущая голландская машинка опять сломалась: на этот раз, как ты можешь заметить, неравномерно дает шаг валика. Уж тут-то, поверь, тяжесть моей руки ни при чем.
4. Получил от тебя рассказы этого самого Льва Куклина. Всё это достаточно ужасно с литературной точки зрения, а с точки зрения собственно фантастики — сплошные плагиаты. Исключение составляет м. б. рассказ о березе. Ежели его подредактировать.
Можешь процитировать ему такие строки: «Из парня явно выйдет толк. Особенно хорош рассказ „В Музее древностей“, его-то и надо пристроить куда-нибудь в первую голову. Актуален, и идея сильна. Попробуем пропустить его через журнал, а затем воткнем в первый же книжный сборник».
5. Пришел подписанный договор из ГДР на ХВВ.
6. Звонили из ВААПа — Польша покупает право экранизации для телефильмов по УнС («Лес») и ПнО. Надо полагать, в пику Тарковеру.
7. Кстати, по «Сталкеру» всё время грызутся люди. Одни превозносят, другие грозятся убить Андрюху за Стругацких.
8. Вчера получил из Милана приглашение на нас обоих на 5-й Европейский конгресс НФ («Еврокон»). Пущено приглашение 15 ноября, прибыло вчера, начинается со слов: «Вам, пресветлые господа (так я перевел „иллюстриссими сигнори“), должно быть уже известно со слов г-на Еремея Парнова, что вы назначены быть почетными гостями 5-го Конгресса Еврокона, имеющего состояться в мае 1980 года». Хер нам известно со слов господина Парнова! И здесь развел интриги, с-сукин сын…
Вот такие дела. Приветы Адке и Андрею.
твой Арк.
Письмо Аркадия брату, 28 января 1980, М. — Л.
Дорогой Боря!
1. Насчет Бритикова. Давай — ни тебе, ни мне. Пусть шлет письма к мэтру и бандероли к нему же, хрен с ним. Но рекомендацию всё же напиши ты, подпиши за меня, сложи вчетверо и вручи ему, будто это я тебе ее переслал. Некогда мне писать эти рекомендации-фуемудации, и без того в бумагах тону.
2. Я тоже получил 1122 рэ, это точно из СовПиса, ибо мне вручили талон на перевод. А вот получил ли ты еще из «Мира» триста с лишним ряб?
3. Повторяю: все дела с СовПисом лежат на тебе, только сообщай мне своевременно, что и как.
4. К/с «Сталкер» в НФ — это еще не так скоро. Надо предпослать врезку от авторов — предпошлем, о чем речь. Пока же Бела только раскачивается насчет перепечатки рукописи.
5. Сизов отказался от М не из-за крамолы, а потому, что, как он выразился, «нам пришлось бы выписывать акробатов из Франции». Конечно, это отговорка. Скорее всего, он опасается иметь с нами дело вообще. На днях звонил ему по поводу П22В — еще не прочитал. Да хрен с ним.
6. Насчет гонорара за ОуПА — я, когда виделся с Иреной Кромановой, попросил ее напомнить Реккору. Если в течение месяца ничего не случится, отпишу ему. А насчет оного же за «Сталкера» — никто ничего не знает. Здесь надо ждать, братец. Ежели картину пошлют в Канны в мае, то ее выпустят на наши экраны только в июне: по положению, в Канны идут только целочки. Вот тогда-то и будем поднимать волну.
7. ВААП прислал договор с ГДР на ХВВ.
8. Чеховская требует от нас новой вещи для печатания в этом году. Я ее долго посылал к тебе, она не отставала, тогда я, дабы отвязаться, предложил ГЛ. К моему изумлению, ответсекретарь не против, ежели мы добьемся реабилитации повести. Татьяна еще к тебе обратится, я же, видимо, буду писать Альберту Беляеву, только надобно будет перепечатать и послать ему (или, лучше, принести) экземпляр. Как ты смотришь?
9. Давеча звонил Жора Гречко. Он с еще двумя космонавтами пишет сценарий на космическую тему — не знаю уж, худ или научпоп. Главное то, что их очень пленила наша песенка из «Десантников». Он обратился ко мне узнать, кто автор, дабы испросить песенку у него, и очень обрадовался, когда узнал, что это наша. Я согласился отдать им эту песню с условием, что музыка останется из «Двух дюймов». Это его еще больше пленило, он тоже любит этот фильм. Всё дело в том, чтобы сделать еще один куплет. Мы договорились, что они либо сами представят проект третьего куплета, либо дадут нам точную тему. А так будет в титрах: песня на слова бр. Стругацких из повести «Полдень, 22-й век», музыка композитора имярек. Жора был в восторге, когда я ему это сказал.
Кажись, всё. Обнимаю, целую. Привет Адке и Андрюхе.
твой всегда Арк.
P. S. А попробуй-ка, брат, набросать мне проектец письма Беляеву по поводу ГЛ. Это было бы славно. Всё равно рано или поздно надо начинать. М. б. заодно и УнС зацепить?
Песня для фильма «на космическую тему» действительно пригодилась. Вот как описывал эту историю бард Борис Вахнюк.
Из: Вахнюк Б. Терема
<…>
Следующей нашей с Маном работой стал «Единственный выход». Георгий Гречко и Юрий Романенко совершили самую длительную на те поры экспедицию в Космос, вернулись на Землю с киноматериалом, снятым на борту, с магнитофонными записями.
Проявили пленку, прослушали записи и поняли, что неразумно держать все это в загашнике, как исключительно служебную информацию. Вышли на Мана, он — на меня.
Звоню Гречко:
— Георгий Михайлович, по известному вам делу вас беспокоит киносценарист Вахнюк.
— Боря, что ли? — слышу в трубке ехидный голос космонавта.
— Можно и так, — отвечаю, не догадываясь, что за этим последует.
— Ну, так нам тогда нечего разводить турусы на колесах и играть в этикеты. Твои песни у меня на пленке уж лет двадцать крутятся. Сейчас-то пишешь?..
Им выпала сложная командировка на орбиту, и дело не только в ее рекордной протяженности. Предыдущее посещение орбитальной станции, если помните, окончилось конфузом (особой рекламы, правда, не имевшим), стыковка не состоялась. Корабль «поцеловал» обшивку, не попав в стыковочный замок, и скромно так, без обычной шумихи, вернулся, «совершив посадку в заданном районе». На всякий случай космонавтам вручили по побрякушке, но о том, что они там натворили на орбите, на земле можно было только догадываться. В программу полета Гречко и Романенко было включено задание особой важности: установить, выйдя в открытый космос, степень повреждения, нанесенного стыковочному узлу, и постараться оперативно его устранить.
<…>
Через десять лет после фильма мы с Георгием Михайловичем будем гонять у меня дома чаи с волжской душицей, вспоминать нашу общую работу, и я услышу от него буквально следующее, тогда так и не сказанное:
— В сущности, это ведь типично для опасной, смертельно опасной профессии — проблема выбора. Причем проблема, где быстрого решения нет, где нельзя посчитать, сколько голосов — за, сколько — против. Никто тебе не скажет заранее, оправдан твой риск или нет. Даже не твой лично. Если рисковать только самим собой, то никакой тут драмы нет. Ты же рискуешь еще и товарищами, идеей, станцией — как было у нас с Юрой Романенко. Разумно ли — идти на выход в открытый космос, зная, что можно и не вернуться? Это всегда становится известно только потом. Мы вот рискнули — и победили. Значит, сделали правильно. Рискнули бы и погибли — нас бы осудили…
<…>
Как и в «Большом табло», Виктору Ману хотелось отступить от традиционной строгости формулировочного языка технико-научных фильмов. Поэтому в «Единственном выходе» собственно дикторского текста нет, не считая сообщения ТАСС о полете. Есть стихи (как бы лирическое «я» космонавтов), начитанные двумя актерами, и песня.
Идею песни предложил Георгий Михайлович:
— Тебе никакого труда это не составит. Возьми у Стругацких в «Полдне XXII века» гимн Десантников, придумай мелодию, самую простую, и — будет все путем.
— Там же мало, — говорю, — две строфы всего, на песню не хватит.
— Ну и что — нет для космонавта трудных задач, бывает неумелое их решение. Продли, сколько не хватает.
— А как Стругацкие на это посмотрят?..
— А мы у них самих об этом спросим.
Не заглядывая в телефонную книжку, набирает номер. Дожидается ответа, передает трубку мне. На проводе — Аркадий Натанович:
— Да делайте все, что нужно для вашего кино. Только должен предупредить: ход насчет «и если б ты не вернулся назад, кто бы пошел вперед» нами заимствован. Была в свое время такая альпинистская песня, мы ее и использовали, слова только придумали другие, в расчете на своих героев. А распевали вдвоем с Борисом на мотив «Какое мне дело до всех до вас, а вам — до меня» — из любимого фильма «Последний дюйм». Вот сколько всего намоталось! Так что если и вы еще куда-нибудь выкрутите, получится история почти детективная.
<…>
Письмо Бориса брату, 28 января 1980, Л. — М.
Дорогой Аркаша!
Получил твое письмо от 23.01.
Очень интересные новости. А что если нам действительно рвануть в Милан на Еврокон? Вместе, а? Что-то мне вдруг захотелось. Давай-ка, у тебя там в Иностранной комиссии куча знакомых, выясни, как нам надлежит действовать. Какого черта, в самом деле? Всё Парнов да Кулешов, а мы что — рыжие? Мы тоже хотим галопом по Европам.
У меня новостей никаких нет. Получил из ВААПа письмо — просят разрешить публикацию в Израиле. Напишу — пусть издают. В Израиле нас еще не издавали.
Жизнь веду в основном растительную. Выхожу только лишь по понедельникам — на заседания в ПисДоме, да по четвергам — в филклуб. Читаю. В том числе и по-аглицки (прочел «Десять негритят», а сейчас мучаюсь с «Багдадом» — почему-то читается с гораздо большим трудом). Зяму Юрьева прочел, фантастический его детектив, — очень, очень неплохо, я бы даже сказал — забойно. Увидишь — передай ему мои конгратьюлейшнз.
Интервью мое в «Молодежи Эстонии», насколько я знаю, притормозили. Боятся чего-то. И упорно тормозят семинарский сборник в Лендетгизе. Я уж не говорю про наши дела в ЛенСовПисе, откуда веет холодом могилы и соответствующим гробовым молчанием.
Вообще-то писать надо, а мы с тобой ерундой какой-то занимаемся.
Обнимаю, твой [подпись]
P. S. Леночке и Машке — привет.
Письмо Бориса брату, 30 января 1980, Л. — М.
Дорогой Аркаша!
У нас с тобою завязывается воистину оживленная переписка. Получил твое письмо от 28.01. Спешу ответить.
1. Сначала о ГЛ. Прочитавши историческое заявление ответсекретаря, что «он готов печатать, ежели мы добьемся реабилитации повести», я прежде всего залился горьким смехом. Ведь то же самое он бы мог с легкостию сказать, например, и про «1984»! Однако, поразмыслив, я решил, что горький смех это, братец, гм… за него, братец, не платят, а есть-таки надо… Поразмыслив, решил я посоветоваться с Умными Людьми (УЛ). И что же? УЛ отнюдь не стали заливаться горьким или каким-нибудь иным смехом. Они отнеслись к поставленной задаче (реабилитации ГЛ) абсолютно по-деловому и не увидели в этой задаче ничего невозможного. По их мнению, надобно для начала просто пойти к Виталию Михайловичу Озерову и всё ему рассказать, попросив содействия в виде телефонного звонка, например. Озеров — второй секретарь СП, человек невредный и нетрусливый, он уже помогал людям в близких ситуациях и вполне может помочь и нам. ГЛ — повесть вполне добропорядочная, разоблачает язвы буржуазного мещанства, ратует за светлое будущее, и судьба ее — горестное недоразумение, каковое надобно развеять. Почему-то УЛ особенно настаивали, чтобы визит к Озерову состоялся до 19 февраля, когда ожидается какое-то совещание редакторов журналов у того же Озерова. Когда я заикнулся насчет А. Беляева, мне сказали, что это тоже прекрасный путь, но лучше его оставить про запас просто потому, что к Беляеву попасть значительно сложнее, чем к Озерову. И вообще наш вопрос вполне в компетенции СП. Вот такие вот дела. Делай выводы. В любом случае рекомендуется не писать письма, а идти на прием. Тебе. Увы.
2. Получил письмо от Ханнелоре Менке из «Фольк унд Вельт». Просит разъяснений по некоторым нюансам ХВВ (что такое мимикродон?). Просит фото для новых наших изданий. Сообщает, что зМЛдКС ожидается к выходу в марте. И жалуется! Издательство обращалось в ВААП с запросом по поводу текста ПоДиН, но не получило оттуда ни текста, ни ответа. Просит содействия. Ты уж займись, пожалуйста.
3. Триста с лишним из «Мира» пока не получал. А за что это?
4. Ты мне так и не написал, какой именно киносценарий «Сталкера» хочет печатать Бела. Опиши мне его, пожалуйста. Достаточно будет, если ты дашь две первые и две последние строчки из него.
5. Я буду очень рад удружить Жоре нашей песенкой да и чем угодно еще. Только зачем так уж обязательно сохранять мелодию из «Последнего дюйма»? Да пусть будет любая мелодия! А впрочем, вам там виднее…
Обнимаю, твой [подпись]
P. S. Леночке и Машке — поцелуи!
Из архива. Рекомендация АНА в СП А. Бритикову
А. Ф. Бритиков давно и плодотворно работает как литературовед-профессионал, занимаясь исследованием русского советского романа, главным образом, 20–30-х годов. Его книга «Мастерство Михаила Шолохова» хорошо известна специалистам, она положила начало новому направлению в шолоховедении.
Однако, рекомендуя А. Бритикова в члены ССП, мне хотелось бы в первую очередь подчеркнуть, что литературоведческие работы его сыграли особо существенную роль в развитии теории современной фантастики как жанра.
Научная фантастика — популярнейшая и интереснейшая ветвь литературы, давшая миру таких писателей, как Ж. Верн, Г. Уэллс, И. Ефремов, С. Лем, расцветшая особенно буйным цветом в середине XX века, завоевавшая сердца миллионов читателей всего мира, — на протяжении многих лет оставалась «золушкой», «принцессой-дурнушкой» в глазах профессионального литературоведения. Лишь с середины 60-х годов в СССР выделяется группа литературоведов, которая принимается систематически и глубоко исследовать этот жанр.
А. Бритиков сыграл в разработке теории фантастики безусловно весьма значительную роль. Его фундаментальное исследование «Русский советский научно-фантастический роман» (1970) является, по сути, первой советской монографией, целиком посвященной фантастике. Скрупулезно и тщательно анализируя богатейший материал, накопленный советской фантастикой к середине 60-х годов, А. Бритиков последовательно и убедительно развивает чрезвычайно плодотворную идею о том, что научная фантастика есть порождение НТР, отклик литературы на появление принципиально новой социальной проблематики, на безмерное усложнение нашего мира в XX веке. На десятках и сотнях примеров, опираясь на эволюцию творчества крупнейших писателей-фантастов нашей страны, автор отстаивает и обосновывает неизбежность перехода от фантастики, так сказать, «производственной», питающейся главным образом естественно-научными идеями, к фантастике социальной, философской, трактующей проблемы взаимодействия «человек — общество».
Монография А. Бритикова оказалась настоящим подарком всем без исключения любителям фантастики, будь то литературовед, писатель или представитель многомиллионной армии читателей. Неудивительно, что книга эта немедленно стала библиографической редкостью и получила широкий отклик в прессе и у нас, и за рубежом. В 1973 году на Совещании писателей социалистических стран в Польше она была удостоена международной литературной премии.
В позднейших своих статьях А. Бритиков продолжает развивать теорию научной фантастики. Им введено чрезвычайно интересное с теоретической точки зрения понятие опережающего реализма как некоей центральной категории метода и поэтики научной фантастики — области литературы, осуществляющей, в известном смысле, контакт между настоящим и будущим человечества.
Мне представляется, что Анатолий Федорович Бритиков, литературовед-профессионал, старший научный сотрудник ИРЛИ, кандидат филологических наук, человек в расцвете сил и таланта вполне достоин быть принят в Союз Советских Писателей.
18 февраля «Советский писатель» направляет БНу свое мнение по поводу конфликта.
Из архива. Письмо БНу из СовПис
Содержащееся в Вашем письме от 7.01.1980 г. объяснение по поводу включения в состав рукописи А. и Б. Стругацких «За миллиард лет до конца света» повести «Пикник на обочине», находящейся в другом издательстве, не может быть признано удовлетворительным. Своим письмом Вы лишь подтвердили факт явного нарушения авторами договорных обязательств.
Отмечая, что в настоящее время повесть «Пикник на обочине» объемом 8 авт. листов (что составляет более трети объема находящейся в нашем издательстве рукописи) объявлена в плане выпуска «Молодой гвардии» на 1980 год в книге А. и Б. Стругацких «Неназначенные встречи» (см. № 238 указанного плана), и исходя из положений издательского договора (примечание к пункту I), Ленинградское отделение издательства «Советский писатель», в силу предоставленного ему права, расторгает заключенный с Вами 5 января 1979 г. договор № 2555 со взысканием с авторов выплаченных им сумм. Директор Л. О. издательства «Советский писатель»
В. П. Набирухин
27 февраля в «Советский писатель» уходит ответное письмо.
Из архива. письмо от АБС в СовПис
Уважаемый тов. Набирухин!
Ваше письмо от 18.02.1980 огорчило нас прежде всего тем, что Издательство так легко готово пойти на крайние меры в отношениях со своими авторами. Право же, мы этого не заслужили. Очень жаль, что объяснения, данные нами в письме от 7.01.1980, показались Издательству неудовлетворительными. А ведь мы хотели в этом письме просто показать, что нарушение буквы договора, если оно и произошло, не было ни злостным, ни умышленным.
Нам кажется, что и сейчас имеет место реальная возможность для такого разрешения конфликта, которое удовлетворило бы обе стороны. Расторгнутый договор, как нам кажется, может быть без всяких потерь для Издательства заменен новым с учетом создавшейся ситуации. Спорная повесть «Пикник на обочине» легко может быть заменена другой, ранее не издававшейся, либо исключена вовсе — в этом вопросе мы готовы на любой вариант.
С уважением,
А. Стругацкий,
Б. Стругацкий
27 февраля в «Литературной газете» публикуется «круглый стол» «Фантастика: Кризис жанра?», в котором наряду с Г. Гуревичем, Д. Биленкиным, А. Казанцевым, Е. Войскунским, Вл. Гаковым, Е. Парновым, Е. Брандисом, В. Савченко, Киром Булычевым принимал участие АН. Вот его реплики на «круглом столе».
АНС из: Фантастика: Кризис жанра?
<…>
(Резко.) Кризис — это когда писатели не желают более писать фантастику, а читатели не желают ее более читать. Такого не наблюдаю. Зато издатели!..
<…>
А издатели в ответ на ваши прекраснодушные рассуждения выдвинут контраргумент: издавать нечего, пишете посредственные книги!
<…>
В московском семинаре молодых фантастов собрались интересные авторы. Уверяю вас, свои первые вещи они пишут на гораздо более высоком уровне, чем, например, мы с Владимиром Савченко писали свои первые.
<…>
Целый ряд общетеоретических положений, вызывавших некогда сомнения и даже протесты, в наши дни уже представляется бесспорным. Например, что фантастика есть равноправная часть художественной литературы. И тем не менее сохраняется поразительная диспропорция между количеством издаваемой фантастики и реальными потребностями читательской аудитории, между идеологической и социальной ролью фантастики и тем вниманием, которое реально ей уделяется. Фантастику не издает «Мысль», не издает «Наука»; из принципа — так было впрямую заявлено — не издает «Советский писатель». Всячески отмежевываются от фантастики «Советская Россия», «Современник», «Художественная литература» (в частности, «Роман-газета»). Ослабла фантастика в издательстве «Молодая гвардия». А это то самое издательство, в стенах которого возмужала вся когорта авторов, вошедших в литературу вслед за «Туманностью Андромеды». То самое издательство, которое и вывело на мировую арену современную советскую фантастику. Увы, всё в прошлом.
Нет фантастики и в толстых литературных журналах.
<…>
Некоторые конкретные сдвиги есть, конечно. Какие-то приемы работы мы нашли. Взять хотя бы деятельность наших советов по приключениям и фантастике.
<…>
Фильмы — дело хорошее… Но всё же творческая эволюция писателя теснейшим образом связана с публикацией его произведений. Для развития писателя жизненно необходим партнер — читатель, причем обязательно массовый. Не знаю, в чем заключается магия этой связи, но, как правило, писатель (независимо от его таланта), лишенный выхода к широкому читателю, рано или поздно останавливается в своем развитии, начинает топтаться на месте.
Если мы хотим, чтобы советская фантастика занимала в советской и мировой культуре надлежащее место — место действительного пропагандиста передовых идей, была на деле могучим средством воспитания молодого поколения и действительно острым оружием в идейной схватке двух миров, если мы хотим, чтобы наша фантастика развивалась и совершенствовалась качественно, мы должны обеспечить ровный, систематический, неспадающий поток ее публикаций. Другого пути просто не существует. У нас есть массовый читатель, умный и благодарный, ждущий этого потока с нетерпением. У нас есть писатели, опытные и молодые, способные обеспечить этот поток.
<…>
Тем временем состоялся просмотр «Сталкера» представителями кинопроката. АН после вспоминал.
Из: АНС. Каким я его знал
<…>
Вечером 3 января восьмидесятого года мы с Андреем Тарковским выступали перед представителями кинопроката. В огромном зале собрались люди, которым доверено было определить, как отнесутся к «Сталкеру» зрители и соответственно сколько экземпляров пленки выпустить в свет.
Я пришел к обсуждению. Фильм уже посмотрели. Выступил Андрей, объяснил фильм, рассказал о своей над ним работе, ответил на вопросы. Вопросы показались мне странными. Вдруг в зале прозвучал сочный бас: «Да кто эту белиберду смотреть будет?» Раздался одобрительный смех. Андрей побелел, пальцы его сжались в кулаки. Стараясь не смотреть на него, я попросил слова. Но они уже уходили. Черт знает, куда они уходили, эти гении кинопроката. В пивную? В писсуар? В никуда? Я говорил и видел, как они медленно поворачиваются затылками и медленно, громко переговариваясь и пересмеиваясь, удаляются проходами между кресел. Разумеется, затылки были разные, но мне они казались одинаково жирными и необъятными, и на каждом светилось знаменитое сытое «Не нада!». Такого я еще никогда не переживал.
Помнится, мы сошли с эстрады на лестничную площадку. Андрей скрипел зубами. У меня тряслись руки, и я с трудом поднес спичку к сигарете.
Несколько мужчин и женщин остановились возле нас. Беспокойно оглядываясь, они бормотали вполголоса:
— Вы не думайте… Мы не все такие… Мы понимаем…
На четверть миллиарда только советских зрителей кинопрокат выпустил 196 экземпляров фильма.
На всю Москву выделили три копии.
За первые же месяцы в Москве «Сталкер» посмотрели два миллиона зрителей.
Письмо Аркадия брату, 5 марта 1980, М. — Л.
Дорогой Борик!
Трижды и четырежды прошу прощения, что долго не писал. Появилось ужасное отвращение к письмам, не знаю, чем это объяснить. Ну, ладно. Надобно преодолевать.
1. Дела киношные. «Чародеев» начнут работать в середине года. Там всё на мази, отношение отличное, режиссер готов, мои предложения касательно музыки практически приняты.
Я побывал у Павленка — по делам исключительно общественным, договорились, что будет при Госкино создана организация по развитию советской кинофантастики. Секретариат СП РСФСР послал под мою диктовку Павленку список инициативной группы от писателей, которых Павленок должен встретить со своей инициативной группой в удобное для него время.
«Сталкер», видимо, идет на Каннский фестиваль, после чего будет демонстрироваться широко. 3-го я с Тарковским выступал перед руководителями прокатчиков со всего СССР. Тарковский был жутко недружелюбен, ему отвечали тем же. Темные все-таки люди.
Просмотрел фильм ОуПА, но об этом, кажется, тебе уже писал. Говорят, выйдет на экраны в апреле.
2. Совещались в воскресенье у Войскунского с Биленкиным и Ковальчуком. Согласились, что нужно добиваться раскола всесоюзного Совета, просить создать отдельный Совет по фантастике. Затеяна сложная игра, в которой я опять-таки должен играть заглавную роль. Прежде всего мне придется встретиться с троицей Кешоков-Кулешов-Парнов и сообщить им, что я иду на них.
3. В ВААП и Верченке пришло письмо из Италии от организаторов Еврокона-5 об отмене нашего приглашения. Ссылаются на то, что Парнову еще в августе было передано это приглашение в Брайтоне, а никаких реакций не было, а теперь уже поздно. Я с Парновым не говорил (и не буду), но, по слухам, Парнов передал это приглашение в Инокомиссию тогда же, так же, как и повторные письма из Италии, но Косоруков (пред. Инокомиссии) их положил под сукно. Еще говорят, что Верченко, получив письмо с отказом, вызвал Парнова и спросил, как он это расценивает, и тот якобы сказал, что расценивает это как плевок в лицо. Мужественный парень, наш Парнов.
4. Реакция на Круглый стол в ЛГ пока не очень ясная. Ковальчук считает, что непременно будут неприятности, а начнутся они где-то в сентябре, когда выйдут серые журналы, которые только сейчас подготавливаются. Другие люди считают, что бояться нечего, ибо Чаковский всегда знает, что можно, а что нельзя. Стало известно, что в период подготовки Круглого стола Десятерик бегал к Верченке, Чаковскому и даже, кажется, в ЦК КПСС с просьбой остановить публикацию, однако везде его послали на х…
Вот, пожалуй, и всё главное.
Ты писал, что пора бы поработать. Я не против. Но мне хочется работать над «Менсурой Зоили». Я об этом часто думаю, и даже не столько думаю, как чувствую эту вещь. С героями «Понедельника», с Лавром Федотовичем и Выбегаллой в ролях руководителей СП и т. д. Я — не ты. Я без тебя думать конкретно не могу.
Обнимаю, жму. Твой Арк.
Привет Адке и Андрюхе.
Не бери с меня пример, пиши сразу.
6 марта газета «Молодежь Эстонии» публикует интервью Михаила Веллера с БНом. Среди прочего в интервью говорилось о «Сталкере» и семинаре БНа.
Из: БНС. Жанр без границ
<…>
— Борис Натанович, к вашей читательской аудитории теперь прибавилась кинозрительская: любители фантастики, например, многого ждут от фильма Тарковского «Сталкер», поставленного по мотивам вашей повести «Пикник на обочине». Учитывая специфику кино, что, по вашему мнению, потеряло и что приобрело ваше произведение при экранизации?
— Проблема экранизации художественного произведения — это твердый орешек. Наш с Аркадием Натановичем Стругацким личный зрительский опыт свидетельствует о том, что подавляющее большинство экранизаций, созданных даже по самым замечательным произведениям литературы, самостоятельного художественного значения не имеет. В лучшем случае это интересные движущиеся иллюстрации к великим романам, которые можно не без приятности просмотреть. И тут же благополучно забыть.
Существуют, разумеется, блистательные исключения, но они, как это частенько бывает с исключениями, лишь подтверждают общее правило: почему-то самые удачные, на наш взгляд, экранизации созданы по довольно-таки серым художественным произведениям. Дело тут, очевидно, в том, что литература и кино пользуются совершенно разными системами образов, весьма разными и непохожими языками искусства. Режиссер, стремящийся совершенно точно перенести героев и события романа на экран, может вполне преуспеть в этом — и безвозвратно потерять тот аромат прозы, который и составляет суть читательского впечатления от романа. Кинофильм, в точности повторяющий роман, в силу специфичности языка кино будет вызывать у зрителя совершенно иное впечатление, чем экранизируемый роман.
Когда мы начинали работать с Тарковским, стояла задача не экранизировать повесть, а создать сценарий, который бы позволил режиссеру создать новую образную систему, годную и необходимую именно для кино. Пришлось написать девять вариантов сценария, причем в последнем от повести не осталось ничего, кроме общей ситуации. «Сталкер» — не перевод «Пикника на обочине» на язык кино. Это самостоятельное произведение.
— Вы являетесь руководителем семинара молодых писателей-фантастов — первого и, насколько мне известно, единственного пока у нас объединения подобного рода. Расскажите, пожалуйста, об этом семинаре, о его работе.
— Наш семинар возник пять лет назад по инициативе бюро секции научно-популярной, фантастической и приключенческой литературы Ленинградского отделения Союза писателей. Единственным он уже не является — недавно аналогичный семинар создан в Москве.
В постоянном составе семинара около двадцати человек; среди них молодые и не очень молодые уже люди разных профессий. Понятно, что научить писать никого нельзя. Талант, призвание играют такую большую роль в писательской работе, что никакой учебный процесс не способен существенно изменить положение, о котором бессмертный Остап Бендер сказал: «Предположим, что этот блондин играет хорошо, а этот брюнет — хуже. И никакие лекции, товарищи, этого соотношения сил изменить не могут». Хотя, конечно, объяснить, почему «этот брюнет» играет хуже, вполне можно.
В творческой работе много значит обмен идеями и информацией с коллегами. Большинству такое интеллектуальное общение необходимо, оказывая их работе неоценимую помощь.
Потому коротко задачи семинара можно определить так:
1. Создать определенную атмосферу творческого общения.
2. Помочь молодым и начинающим писателям избежать достаточно широко распространенных ошибок и заблуждений.
<…>
Проблемы с публикациями дополняются житейскими проблемами.
Письмо Бориса брату, 19 марта 1980, Л. — М.
Дорогой Аркаша!
Андрея исключили, причем с самой плохой формулировкой: за неуспеваемость и за поведение, недостойное советского студента. Я, конечно, продолжаю движение по инстанциям, но это, по-видимому, барахтанье. Горком вначале пообещал помочь, но университет их переубедил, и теперь горком отступился. Суть, разумеется, в этой вонючей киевской истории пятилетней давности: никто не хочет взять на себя ответственность и поручиться за студента, который, будучи школьником 9-го класса, проявил себя как политически неблагонадежный трепач.
Сейчас Андрей устроится на завод, но через месяц-другой его призовут в армию. А там — посмотрим.
Возможные последствия для нашей работы (Я уже не говорю про новую волну слухов!): 1). Я намерен подать в отставку с поста руководителя семинара, 2). Членом приемной комиссии мне теперь, разумеется, не быть, 3). Вполне допускаю, что СовПис, узнав о том, что горком и обком отказались меня поддерживать, совершенно распояшется. Разумеется, многое зависит от того, как на всю эту историю решит реагировать наш секретариат. (В секретариат придет или уже пришло письмо из университета на тему: ваш писатель не сумел воспитать собственного сына.)
Прочие дела в общем идут нормально. Поступают письма с одобрением «Круглого стола» Литгазеты. Многие, как я понял, пишут в Госкомиздат и в ЛитГаз, требуя немедленных мер по изданию фантжурнала.
Начали поступать чеки из ВААПа.
Сдвигается помаленьку дело с изданием семинарского сборника в ЛенДетгизе.
Звонила Бела, просила выслать экз сценария по «Сталкеру» — твой экз она, разумеется, потеряла.
Директор «Ное Берлин» снова приглашает меня на «Стругацкиз-токз».
Вот такие дела.
Обнимаю, твой [подпись]
P. S. Леночку и Машку поцелуй.
Письмо Аркадия брату, 27 марта 1980, М. — Л.
Дорогой ты мой Борик!
Наконец, наконец, муха села на конец. Получили твое письмо. Забавно, в Л-де оно проштемпелевано 19.03, в Москве 26.03. Радищев, кажется, добирался скорее. Одновременно получил письмо из Югославии — тоже вышло из Белграда 19.03. так-с. Мы здесь очень беспокоились, Машка настаивала, чтобы я не ждал, позвонил, но мы с Ленкой откладывали: завтра, завтра, если не придет, тогда уже…
Ну что ж, видно — судьба. Я кое-что пытался здесь пошевелить, но глухо. Как в вату. И всё бы ничего, но Адку очень жалко. Хорошо, мама не дожила. Она бы измучилась. Я бы тоже с удовольствием не дожил. Это не для словца. Очень устал я, браток. Тошно. Нынче один свет в окошке — Ванечка, внучек. А то так вот сидишь, сидишь, читаешь, переводишь, огляделся — а со всех окон повыставлялись свинячьи рыла. И такая, брат, тоска! Впрочем, это всё лирика. Ты не любишь, да и я тоже.
Если говорить практически, то ты впал в панику. Не делай далеко идущих выводов. Никто ничего с тобой не сделает. Ваши университетские кретины, конечно, еще пожалеют об этом скандале. Скандал будет, в этом можно не сомневаться, и не миновать нам по примеру прежних лет писать опровержение в ЛГ. Ну, только теперь мы будем умнее. Правда, в Москве, например, об этом никто ничего не знает. Я рассказал только Миреру, Манину и Беле, причем наказал им помалкивать. Не знаю, как у тебя.
Теперь дела.
1. На днях (через полмесяца, вероятно) придет к тебе договор из Мосфильма на сценарий ТББ. А может быть, и не придет, подпишу за тебя. Горьковский сценарий закрывают, в Мосфильме открывают — максимально приближенный к тексту повести. Режиссер соответственный, протащил это дело мгновенно через Ермаша, Сизова и др. Фамилию и прочие данные сообщу при встрече. Будь готов приехать и стремительно и хорошо поработать: если одна серия — 60 стр., если две — сто. Понимаю, это для тебя неожиданность, но сейчас происходят много неожиданностей. Учти: сценарий новый, независимый, финансово полностью свежий.
2. Я расплевался с Абрамовым и ухожу из Совета. Со всей этой сволочью ничего не сделать. Все великие мероприятия относительно издания молодых фантастов ушли пшиком. Не быть мне членом приемной комиссии. Не быть мне председателем жюри всесоюзного конкурса молодых (такого вообще не будет). Не будет разрекламированных сборников молодых в Сибири, на Урале и на Дальнем Востоке. И не я буду составителем сборника «Аэлита» для «Московского рабочего» (хотя я его уже собрал, но у меня его вежливенько изъяли). И вообще, кажется, ничего не будет. Всё! Теперь для меня в фантастике осталась одна реальность: мы с тобой. Только для себя. Пусть бог для всех. Всё обернулось предательством: Парнов, Абрамов, Биленкин, Беркова. Гуревич под сомнением, хороши по-прежнему лишь Бела да Женя Войскунский. Нет, брат, драться нужно и можно только за себя. Жуткое дело, в один прекрасный миг (несколько недель назад) я вдруг осознал: вот я пишу, доказываю, из дрисен вылезаю, чтобы создать журнал, отдельный Совет по фантастике, конкурс и бог знает что еще, а во главе встанет тот же Биленкин и будет самозабвенно издаваться, ездить за рубеж, надувать щеки при начальстве, а нам будет говорить, как говорят сейчас Абрамов и Парнов: сейчас не то время, друзья, ты же понимаешь, старик, надо погодить… Вах! Наср… я на это. Пусть сами хлопочут. Без меня!
Ну вот, собственно, всё. Выговорился. Пиши.
Целую тебя. Жму руку. В апреле Машка с мальчишкой уедет на дачу, готовься приехать.
Всегда твой, [подпись]
Приветы Адке и Андрюхе.
Да! Напиши, какие ты получил извещения от ВААПа?
Письмо Бориса брату, 30 марта 1980, Л. — М.
Дорогой Аркаша!
Получил твое письмо от 27.03. Дошло, как видишь, быстро.
Моя главная работа сейчас — пристроить Андрея. Всё осложняется тем, что ему могут не дать и, скорее всего, не дадут допуск на мало-мальски приличное предприятие. Ну, и армия, естественно, на носу. Я пишу об этом, главным образом, потому, что не смогу уехать из Ленинграда, пока вопрос так или иначе не решится. Но как только он решится, я приеду обязательно.
Настроение, естественно, жуткое. Острота ощущений прошла, но наступило хроническое состояние отчаяния, сопровождаемое опущением рук. Ладно. У тебя, я вижу, настроение не лучше.
Я так и не понял, что произошло. По телефону было очень плохо слышно, а в письме ты фактически ничего не пишешь. У меня осталось ощущение, что ты узнал что-то новое после встречи фантастов с Куцкой. Но, по моим данным, ничего особенного там не говорилось. Да я и сам встречался с ним, причем дважды — сначала в официальной обстановке, а потом — в полуофициальной. Он в восторге от Стругацких, но никак не может понять, почему они не были ни на одном Евроконе. Оказывается, нас приглашали на все совещания, кроме самого первого, учредительного. Особенно неудобно получилось с последним: там все уверены, что мы обязательно будем, это уже объявлено, и как теперь выкручиваться, Куцка не представляет.
Всё это, конечно, противно, вся эта возня вокруг поездок отвратительна, но неужели это могло до такой степени тебя задеть, что ты всё бросил и ушел в отставку? Да плевать на них, пусть ездят, нам-то что. Славу ездоков-туристов и великих организаторов с ними делить? Да крутись они волчком! Плевать. А вот журнал пробить — это дело. И пусть Биленкин там сидит и надувает щеки. Не Казанцев же, в конце-то концов. Наверное, тебе стало ясно, что ты ишачишь на других, угли им загребаешь. И ты рассвирепел. Понимаю. Но ведь, кроме этих говнюков, есть еще и дело — журнал, молодые ребята, которые загибаются без публикаций, общая атмосфера вокруг фантастики, наконец. Вот игра, которая стоит свеч! Только игра эта изнурительная, длинная, тухлая и неблагодарная, игра без выигрыша. Точнее, выигрыш достается надувателям щек. Но ведь не только же им! И ребятам молодым, и читателям тоже. Не-ет, я бы так просто не уступил! Впрочем, я ведь не знаю всех твоих обстоятельств. Но неужели и Биленкин в предателях оказался? И Ниночка? И даже Гиша под вопросом… Жуткую ты, брат, картину мне нарисовал!
Ладно. Из ВААПа я получил два извещения: 1. Болгария, сборник «Синий тайфун», на руки 81.08, 2. США, Франция, зМЛдКС, всего на руки 167.38 (причем это надлежит умножать на 4.55). Из Внешпосылторга же пришло чеков 238.77, и что это такое — не вем.
Вчера получил извещение с почты: перевод на 2615.28 из Эстонии. Я так понимаю, что это деньги за ОуПА-С — потиражные, 100 % за вычетом налогов и пр.
Деньги из «Мира» (ок. 300) тоже получил. Ты, кстати, так и не написал мне, за что это.
В ЛенСовПисе пока ничего. Ждут, видимо, приезда главреда. Прогнозы знающих людей — кислые. Раньше меня бы это угнетало, а сейчас, на фоне прочих неприятностей — горьковатая пилюлька и боле ничего.
Ты все-таки напиши мне поподробнее, что произошло в Москве. Хочу от тебя это узнать, а не от посторонних. Обнимаю, твой [подпись]
P. S. Леночку и Машку целуй!
10 апреля «Советский писатель» сообщает Авторам свое окончательное решение.
Из архива. Письмо к АБС из Совпис
Уважаемые Борис Натанович и Аркадий Натанович!
Ваш договор с издательством от 5 января 1979 г. за № 2555 на сборник повестей «За миллиард лет до конца света» расторгнут из-за нарушения Вами п. 1 договора.
Поскольку исполнение издательского договора стало невозможным по Вашей вине, Вы должны возвратить издательству весь гонорар, полученный по договору.
Поэтому просим сообщить, в какой срок Вы сможете внести в кассу издательства: Стругацкий Б. Н. — 2250 рублей и Стругацкий А. Н. — 2250 рублей.
С ответом просим не задержать.
Юрисконсульт Л. О. издательства «Советский писатель» Тартаковская Н. М.
По поводу причины расторжения договора АН заметил:
Из архива. Записка АНа
Поскольку никакими разумными причинами объяснить действие издательства невозможно, остается предположить, что вся эта история является актом мести за критику издательской политики «Советского писателя» в области фантастики. Это реакция на наши критические замечания в адрес «Советского писателя», которые были сделаны на «Круглом столе фантастов» в ЛитГазете, а также в нашей статье, которая хотя и не была опубликована, но получила широкую известность в литературных (и окололитературных) кругах Москвы и Ленинграда.
12 апреля в кемеровской газете «Комсомолец Кузбасса» публикуются ответы БНа любителям фантастики. Кроме прочего, БН отвечает и на такой вопрос:
<…>
Сильнейшее впечатление производит драматическая сцена финала вашей повести «Пикник на обочине», когда Рэд Шухарт находит, наконец, Золотой Шар, но не в состоянии высказать ему свое заветное желание, которое Шар может выполнить. Скажите, что бы на месте Рэда Шухарта попросили вы?
В. Николаенко, г. Кемерово.
— Хороший вопрос, но ответить на него не так-то просто. Если у Рэдрика Шухарта не было слов, то у меня их, пожалуй, слишком много. Всё, что я хотел бы пожелать, разбросано по двум десяткам повестей, которые мы с А. Стругацким написали за два десятка лет. Другая трудность состоит в том, что я вообще принципиальный противник изменения и улучшения мира волшебным путем. Для человечества не только (и не столько) важна конечная цель развития, но и путь, ведущий к этой цели. Но если уж я оказался бы рядом с Золотым Шаром, я бы все-таки рискнул попросить его: «Пусть мир станет таким, каким мы представляли его себе, работая над нашей повестью „Полдень XXII век“».
<…>
17 апреля АБС делают последнюю попытку погасить конфликт с ленинградским «Советским писателем» и пишут письмо его директору Вадиму Набирухину.
Из архива. Письмо от АБС в СовПис
Уважаемый Вадим Павлович!
Мы получили письмо от юрисконсульта Издательства тов. Тартаковской Н. М.
Мы с сожалением констатируем, что, несмотря на предварительные переговоры, проведенные Б. Н. Стругацким с Вами лично, Издательство всё же расторгло с нами договор № 2555 от 5.01.74 г. на наш сборник «За миллиард лет до конца света».
Каковы бы ни были причины этого действия Издательства, мы уверены, что по-прежнему сохраняется реальная возможность такого разрешения конфликта, которое удовлетворило бы обе стороны. Расторгнутый договор может быть без всяких потерь для Издательства заменен новым договором.
Мы согласны на любой из двух следующих вариантов:
1. Заключить договор на сборник под тем же названием в составе двух повестей: «За миллиард лет до конца света» и «Отель „У погибшего альпиниста“». Объем сборника ок. 18 а. л. Сборник полностью подготовлен для редактирования и выпуска.
2. Заключить договор на сборник под тем же названием в составе трех повестей: «За миллиард лет до конца света», «Отель „У погибшего альпиниста“» и «Жук в муравейнике». Объем — ок. 26 а. л. Публикация повести «Жук в муравейнике» сейчас заканчивается в журнале «Знание — сила».
В любом из этих вариантов выигрывают все участники писательско-издательского дела: и читатели, и Издательство, и авторы.
Уважаемый Вадим Павлович!
Вы — руководитель издательства «Советский писатель», и кому, как не Вам, должны быть близки и дороги интересы именно членов Союза советских писателей, а мы являемся таковыми вот уже шестнадцать лет и, смеем думать, у нас есть определенные заслуги перед советской литературой как в нашей стране, так и за ее пределами.
С уважением,
А. Стругацкий
Б. Стругацкий
Но договориться не удается, и АБС возвращают аванс, сообщая об этом издательству.
Из архива. Письмо от АБС в СовПис
Уважаемая тов. Тартаковская!
В ответ на Ваш № 548 от 10.04.1980 сообщаем, что гонорар по расторгнутому договору № 2555 от 5.01.1979 в сумме 4500 руб. переведен нами 24 апреля 1980 года на счет ЛО издательства «Советский писатель» (расч. счет 19 000 608 220 Куйбышевского отд. Госбанка).
А. Стругацкий
Б. Стругацкий
Письмо Аркадия брату, 5 мая 1980, М. — Л.
Дорогой Борик!
Письма от тебя не дождался, поэтому пишу сам.
В канун праздников встречался с Кареном Шахназаровым. Выяснилось, что юридически существует шероховатость со студией Горького, поэтому нам предложено так:
Мосфильм выкупает у студии Горького сценарий, новый вариант пойдет как доработка, нам ничего не платят. Однако Шахназаров САМ будет писать сценарий, нам остается только литобработка (редактирование, дополнения, сомнения и прочие целевые указания). В случае же перезаключения договора на двухсерийный фильм мы получаем за вторую серию. Полагаю, справедливо. Значит, оплата нам в основном — после приема и категорирования готового фильма. Честно говоря, я рад: ужасно не хотелось снова браться за ТББ.
В Сценарной Студии ничего не изменилось, наша редактриса заболела, после ее выздоровления понесу туда заявку на «Малыша».
Литературные дела — глухо, ничего не известно. Был в Совете, дико поругался с Абрамовым. Вероятно, Брандис тебе рассказал. Сейчас всё вообще заглохнет до осени по случаю каникул, а там начнется пора съездов прозаиков МО и СП РСФСР.
Биленкин мне определенно рассказал, что новое руководство СовПиса категорически объявило, что печатать фантастику не хочет и не будет. Из МолГв ничего не слыхать.
Жду письма с известиями о делах как домашних, так и издательских. Ежели разделался с ЛенСовПисом, забирай у них рукописи и найди способ поскорее переправить их сюда. Хотя бы через Суркиса: у меня такое впечатление, что он часто к нам ездит.
Обнимаю, приветы Адке и Андрею, твой [подпись]
О своей попытке создать фильм по ТББ вспоминал Карен Шахназаров.
Из: Шахназаров К.: «Фильм рождается тогда, когда его увидит зритель»
<…>
— Кстати, я ведь в свое время пытался снять «Трудно быть богом». Даже написал сценарий! Примерно в 80-м году, после первой картины, я заявился к Аркадию Стругацкому домой и объяснил, что хочу снять такой фильм. Аркадий сказал: «Пожалуйста. Только учти, тебе его снять не дадут. Мы тебе помогать не будем, ты пиши сценарий сам, но покажи нам». Я написал сценарий, он почитал. К тому времени у нас сложились очень хорошие отношения, мы довольно часто встречались. Сценарий Аркадию понравился, о чем (хочу похвастаться) он много позже сказал публично — на премьере «Трудно быть богом» Фляйшмана.
— Вы не хотели бы сейчас опубликовать этот сценарий?
— Он не имел самостоятельной ценности. В отличие, скажем, от «Сталкера». Аркадий мне говорил, что ему очень нравится этот фильм, но он не имеет никакого отношения к повести Стругацких, и это произведение полностью принадлежит Тарковскому. А в своем сценарии я придерживался первоисточника.
<…>
Письмо Бориса брату, 9 мая 1980, Л. — М.
Дорогой Аркаша!
Получил твое письмо от 5.05. Сам не писал, главным образом, потому, что никаких существенных новостей нет.
24.04 перевел на счет СовПиса 4500 руб. и тогда же послал юристу уведомление об этом. Заметь, что получили мы с тобой примерно 4100, а возвращаем всю сумму целиком: таков, оказывается, закон — налоги остаются государству. И тут нас ободрали. В ближайшее время схожу туда и заберу рукописи.
«Аврора» заказала мне интервью. Я сначала согласился было, а потом, подумавши, уклонился, сославшись на занятость в кино. Ну их. Опять пережевывать эту жвачку, да еще придавать ей военно-патриотический уклон… Летом-летом.
Из ВААПа получил уведомление о суммах из НРБ, ПНР и ФРГ — сумма вполне аппетитная, даже после удержания налогов. Странно: получается, что в ФРГ издали зМЛдКС, а я об этом ничего раньше не слыхал.
Общался вчера с Мишей Ковальчуком — он тут проездом. Он подробно рассказывал о московских делах. Видимо, в «Знании» действительно имеют место перспективы. Надо попробовать просунуть туда ОуПА.
Брандиса видел мельком. Он сказал, что ты показался ему очень нервным и взвинченным и что нам с ним надо бы поговорить. Тогда я решил, что он что-то прознал про мои неприятности, а теперь думаю, что, может быть, он хочет рассказать что-то о московских делах. Через пару дней мы с ним встретимся.
Я тут кое с кем беседовал и теперь почти точно знаю, что вся история с СовПисом инспирирована именно Москвой. Московский СовПис был в ярости и требовал крови. Так что можно почти наверняка утверждать, что всё происшедшее есть просто реакция на критику в печати. В лучших традициях.
Домашние дела — боль-мень. Андрей работает. Слесарь-сборщик. Работа — нудная и однообразная, но он в общем не жалуется, приспособился и смирился. <…>
Сам я работал на стройке кооперативного гаража, застудил бок и вот уж без малого неделю хожу перекошенный и сплю с грелкой. А так, в общем, ничего.
Ситуация с Шахназаровым меня вполне удовлетворяет. Мне тоже не больно-то хотелось бы опять засаживаться за ТББ-С. Пусть всё идет как идет.
В нашем писдоме 12-го демонстрация «Сталкера». Я закупил 16 билетов для друзей, но сам не пойду — боюсь. Говорят, в конце мая начнется регулярный прокат по кинотеатрам. Где гонорар?!
Лениздатовский (Брандисовский) сборник, где наш ЖвМ, находится на рецензировании. А семинарский лендетгизовский опять застрял. Там было уже три рецензии, все три, в общем, положительные, но за истекшие годы составитель Жанна Браун успела вдребезги рассориться с директором, и тот теперь всячески уклоняется от заключения с нею договора.
Вот, пожалуй, и все дела.
Обнимаю, твой [подпись]
P. S. Леночке и Машке — привет!
Тем временем «Сталкер» производит фурор в Каннах.
Из: Тарковский А. Мартиролог
<…>
13 мая 1980 <…>
Да! Очень важная новость: сегодня, 13 мая, в Канне был показан «Сталкер» французским продюсером (прокатчиком), который купил фильм за 500 тыс. долларов (!). Известна реакция лишь одного критика (того самого, кому очень понравился «Special», Козулич (?)). Завтра, видимо, уже кое-что будет в газетах. Фильм, видимо, представлен «сюрпризом», как в прошлом году был представлен «Мраморный человек» Вайды.
<…>
14/15 мая 1980
Потрясающая пресса во всех газетах в связи со «Сталкером» в Канне. Просто-таки триумфальная. Джан Луиджи Ронди называет фильм гениальным и оценивает его как величайшее произведение. Даже повторять неловко всё, что он говорит. В общем, это был взрыв.
<…>
Жаль, что картина («Сталкер») не может теперь пойти в Венецию. Правда, теперь это неважно — после такой критики. Я не помню, чтобы кому-нибудь из режиссеров критики говорили подобное.
15 мая 1980
<…>
Звонил из Канн Ронди. Говорит, что «Сталкер» произвел фурор. Все только и говорят о нем. Фильм Куросавы («Двойник» — самурайский фильм) хорош, мол, но гораздо хуже «Сталкера». Я поблагодарил его за рецензию. Ронди же тут же назвал меня гением. Ну да ладно, лучше гений, чем бездарность, если говорить об эпитетах.
<…>
Письмо Аркадия брату, 15 мая 1980, М. — Л.
Дорогой Борик!
Получил твое письмо от 9.05.
Как прикажешь отдать тебе 2250? Могу переслать. Могу передать при встрече. Могу — вернее, ты можешь — забрать те, что мамочка мне оставила: в этом случае распорядись, какую нужно прислать тебе доверенность. Как скажешь, так и сделаю.
ВААПовское извещение тоже получил. Только не понимаю, почему ты счел, что зМЛдКС именно в ФРГ?
Подлость С. Абрамова начинает сказываться. Прислал письмо Гена Прашкевич: Роскомиздат запретил ему очередную книжку в Новосибирске. Это после всех заверений Абрамова, что роскомиздатовские работнички — чуть ли не родственники ему. И еще: только что наша приемная комиссия зарубила одного (еще одного!) сибирского фантаста. Это после того, как Абрамов нас заверил, что отныне в приемных делах по фантастам буду участвовать я. Эх, подлость.
Несколько дней бился по поводу гонорара за «Сталкера». Никаких концов. Путаница, видимо, из-за того, что первый договор был заключен ДО нового закона об оплате, а дополнительный договор (на две серии) — ПОСЛЕ. Терпения у нас уже нет, сейчас сажусь за письмо Сизову или Нехорошеву. Пусть разберутся, провалиться им так и не так.
А нет ли у тебя впечатления, что имеет место общий зажим фантастики, организованный на самом верху? Хотя по киношным делам этого не чувствуется…
Пока всё. Моя редактриса в Сценарной Студии всё еще болеет.
Обнимаю, выздоравливай, твой Арк.
Всем твоим приветы.
Об описываемом периоде вспоминал Геннадий Прашкевич, цитируя письмо АНа к нему.
Из: Прашкевич Г. Человек эпохи
<…>
«Получил твое письмо, — писал он мне в мае 1980 года. — Ну что тут скажешь? — (Речь в письме шла о моей очередной зарубленной цензурой книге. — Г. П.) — Выругался матерно (шепотом), облегчил душу, а толку никакого. Всё скверно. Все благие порывы и начинания нашего Совета, очевидно, пошли прахом из-за нерешительности или напуганности С. Абрамова. Твои известия об ударе из Роскомиздата — толь-ко завершающий штрих отвратной картины, развернувшейся в последние месяцы перед моим изумленным взором, как говорилось в старых романах. Создавали сеть периферийных ежегодников фантастики, клялись, хвастались, истратили уймищу денег на командировки. Было? Было. А вышел пшик. Издатели объявили, что ничем подобным заниматься не будут, если им не выделят специально для этого бумагу. Ладно. Хлопотали о включении в приемную комиссию Стругацкого, дабы не повторилась позорная история с Прашкевичем. — (При первой попытке вступления в СП СССР мое дело было провалено. — Г. П.) — Клялись, хвастались, добились. Было? Было. А в результате приказа о включении Стругацкого в комиссию так и не случилось, и вот на днях зарубили еще одного фантаста из Сибири. Ладно. Планировали ежегодный конкурс для молодых, закрытый, под девизами, с председателем жюри Стругацким. Грозились, хвастались, восхищались. Было? Было. А в результате создали конкурс опубликованных произведений (т. е. для награждения самих себя) с Михаилом Алексеевым в качестве председателя жюри. Ладно. Договорились о том, что в Госкомиздате рецензировать писателей-фантастов будут не проходимцы, а члены Совета по списку. Клялись, хвастались, добились. А в результате Прашкевича опять забили по горло в землю. Ладно. Взялись заставить изд-во „Советский писатель“ издавать фантастику, договорились, обещались, хвастались. Было? Было. А в результате „Советский писатель“, придравшись к юридическому пустяку, расторгнул договор со Стругацкими с вычетом у них аванса (4.5 тыс. руб.), а сборник Шалимова, где уж и юридических крючков не оказалось, загнали на рецензию в Академию наук…»
И дальше:
«Мы с братом сейчас плюнули на всё. Занимаемся потихоньку кино, да я перевожу более или менее усердно, как ты. Тем и живем».
Нелепости смешили и утомляли его.
<…>
Письмо Бориса брату, 21 мая 1980, Л. — М.
Дорогой Аркаша!
1. Насчет денег пока не беспокойся. Я вот оклемаюсь и займусь маминым наследством. Тогда и посчитаемся.
2. Мне звонили из ВААПа (по-видимому, ленинградского) и спрашивали, куда перевести потиражные за фильм. Я понял это так, что деньги — за «Сталкер». Мосфильм, наконец, разрешился от бремени. Интересно, сколько?
3. Беседовал с Брандисом. Он страшно озадачен и даже напуган твоим лаем с Абрамовым. Я его всячески успокаивал и говорил, что ты вообще человек эмоциональный, а тут столько всяких обманов и провалов… Сам-то я думаю, что Абрамов не такой уж подлец. Просто он делает в первую очередь то, что ему выгодно, а во вторую — то, что получается. И получается у него не больно-то много, как и у всех прочих.
4. Вчера была у меня Танька Чеховская. Излагала про московские дела и требовала от нас что-нибудь для З-С. Придется, наверное, писать. Но что? И когда?
5. Каюсь, рукописи из СовПиса еще не брал. Сначала было тошно туда идти. Потом прострелило мне бок. Сейчас вот помаленьку прихожу в себя и днями обязательно схожу.
6. Впечатления общего зажима ф-ки у меня, честно говоря, нет. Скорее уж ф-ке попадает между делом. Так сказать, чубы трещат.
7. Получил от Петера Куцки обширную анкету-интервью (50 вопросов!). Пишет, что и тебе посылает то же. Как отвечать? Имею предложение: напиши ответы на «личные» вопросы и перешли их мне, а я уж всё в целом оформлю и перешлю ему. Только не тяни. Он показался мне прекрасным мужиком, и надлежит его уважить. Я уже начал писать — получается что-то вроде программной статьи. Что ж, может, еще где пригодится.
8. Не передавай ты нумера З-С ни с кем! Пусть лучше уж у тебя пока лежат. А передал ты их Севке, а этот мудак (которого я, впрочем, почему-то нежно люблю) отдал их Брускину. А я с Брускиным вижусь раз в три года! Не говоря уж о том, что и Брускин — тоже мудак высокого класса.
Обнимаю, твой [подпись]
P. S. Леночке и Машке — привет!
21 мая «Литературная газета» публикует отзыв АНа на телевизионный художественный фильм «Приключения Электроника».
Вообще же пресса этого года полна отзывами на только что вышедшие фильмы по книгам АБС. В первую очередь, конечно, на «Сталкер».
«Горьковская правда» 24 мая (Мухина И. Дорога в никуда) считает, что фильм ориентирован на «пресыщенно-интеллектуальные вкусы».
В тот же день «Ленинградская правда» (Павлов Д. Драма, фантастика, приключения) отмечает тяготение языка фильма к живописи, его многоплановость и присущий ему психологический анализ.
26 мая «Горьковский рабочий» (Хазина Л. Сталкер) заявляет, что в фильме слишком много «кинематографических красивостей», а герои фильма — люди ущербные.
30 мая «Вечерний Свердловск» (Тубин Я. Столкновение с будущим) из фильма делает вывод, будто Зона символизирует собой будущее, и люди идут туда, чтобы снова стать собой, но выясняют, что будущее — внутри них и поэтому исполнение желаний не нужно.
12 июля тбилисская «Заря Востока» (Церетели К. Проводник в неизведанное) характеризует «Сталкер» как философскую драму, в которой сочетаются реализм и фантастика.
17 июля новосибирская газета «За науку в Сибири» (Петров С. В поисках истины) отмечает злободневность фильма, подчеркивая, что «Сталкер» «учит зрителя думать». Одновременно тут же вторая статья (Полев Л. Нравственный урок) характеризует фильм, где «поэтика театра абсурда» сочетается с показом личности.
2 августа ленинградская «Смена» (Отюгова Т., Хидекель Р Любить человека) утверждает, что фильм повествует об утраченной вере.
7 августа «Молодежь Молдавии» (Яковенко И. Перед дверью, в которую ты войдешь) отмечает символизм фильма и внимание в нем к личности.
8 августа газета «Вперед», издающаяся в г. Троицке Челябинской области (Кофанова Т. Переступи порог), утверждает, что фильм посвящен пути познания себя и истины, причем «Сталкер пытается познать Красоту и Истину, а в буржуазном обществе это преследуется законом».
11 августа «Вечерняя Уфа» (Назаров Р Перед лицом тайны) видит идею фильма в показе жизни перед лицом неведомого.
В 10-м номере журнала «Советский фильм» (Шитова В. Путешествие к центру души) фильм характеризуется как психологическая драма, в «Биробиджанской звезде» от 19 октября (Клименков М. По кругам ада) как притча, сходная с «Божественной комедией» Данте.
Есть публикации и о кинофильме ОУПА.
7 марта в газете «Правда» (Капралов Г. Решая собственную участь) автор статьи полагает, что при переработке повести «Отель „У погибшего альпиниста“» в сценарий АБС не справились с требованиями кинематографа, многое осталось непроясненным или прояснилось искусственно.
1 июля «Заря Востока» объясняет подтекст фильма словами «не одним законом жива человеческая совесть».
В № 16 «Советского экрана» (Емцев М. Ближний космос) фильм характеризуется в основном положительно, но, по мнению автора статьи, «эпизод бегства пришельцев» выглядит неуместно. А в № 23 (Лотяну Э. Триест-80) сообщается, что на 18-м Международном фестивале фантастических фильмов в Триесте «жюри наградило специальной премией „Серебряный астероид“ советскую картину режиссера Г Кроманова „Отель „У погибшего альпиниста““, особо отмечая сценарий братьев Аркадия и Бориса Стругацких, а также музыкальное решение фильма эстонским композитором Свеном Грюнбергом».
Письмо Аркадия брату, 26 мая 1980, М. — Л.
1. Кроме литературы — японская литературная классика: в наст. время перевожу «Сказание о Есицунэ», рыцарский роман 14 века.
2. По премиям: не забудь Вторую премию памяти Кэмпбелла за 1977 год и Премию Жюля Верна (Швеция) за 1979 год за «Пикник».
3. Член Союза по НФ и приключенческой л-ре при СП РСФСР. Хобби нет. Развлечения — книги, изредка кино.
10. Полагаю исключить классическую утопию из худ. литературы как публицистику политического толка.
15. Любимые наши произведения: предлагаю УнС, ВНМ, зМЛдКС, а впрочем — на твое усмотрение.
18. Ю. Смелков? В. Ревич?
19. Ни с кем.
29. «Сталкер» — фильм великолепный, пришел к нам словно из 21-го века, как будто кто-то из будущего долго наблюдал человечество и создал кинообраз-квинтэссенцию механики человеческого существования.
30. Страшно трудно и интересно.
31. Более или менее знаем. Единственный фильм, кот. нравится — Кубрик «На последнем берегу». «Война миров», «Звездные войны» — мура, киномакулатура.
32. Ле Гуин, Воннегут, Уиндем, а далее — по твоему усмотрению.
33. Ценное — только «Новые карты ада» К. Эмиса.
34. Пока только зарождается и потому слабо. Более или менее — учебные пособия по фантастике Г. Гуревича.
37. Несколько статей Дарко Сувина из Университета МакГилла, Канада.
38. Разные. Любим и уважаем при личном знакомстве Гранина, Ф. Абрамова, В. Шефнера, так, что ли?
39. А. Толстой, Э. Хемингуэй, Ф. Достоевский — по твоему выбору.
40. Чехословакия, Болгария.
41. Представление о «гетто» предлагаю считать довольно обоснованным, однако в наше время у фантастов иного пути нет.
45. Пиши откровенно!
48. Хотелось бы, но не от нас зависит.
50. Не считаем.
Дорогой Борик!
Письмо твое получил вчера вечером (25-го). Выше даю ответы для Куцки. Нового ничего. Разве только то, что 19-го я открыл широкий прокат «Сталкера» в к/т «Мир». Народищу — тьма, длиннейший хвост за билетами на завтра и послезавтра. То же сообщают из к/т «Прогресс» и «Янтарь», а больше нигде не идет. Еще: Лариса Тарковская сообщила, что звонил из Италии Андрей, говорил, что «Сталкер» продан во Францию за полмиллиона, показывают его вне конкурса в Каннах, где имеет колоссальный успех и огромную прессу.
Насчет потиражных ничего не знаю. Если за «Сталкера», то это результат моего письма в бухгалтерию Мосфильма. Ужо схожу на сберкнижку.
Слушай, я что-то не помню, чтобы я что-то передавал Севке для передачи тебе. Здесь какое-то недоразумение. Уж З-С во всяком случае отдавал только тебе лично при встречах.
О претензиях З-С на нашу новую публикацию. Я с Ленкой на днях был у Карла Левитина, выпивали и закусывали, так Карл мне сообщил, что они решили публиковать ГЛ. Говорит, изменим название, кое-что подправим и вася-кот. Я пожал плечами. Пусть, по-моему. Спросил только: не боитесь? Нет, говорит. Ничего нам не будет. Им виднее.
Кстати, у них была комиссия, проверяла их работу. Руководил комиссией некто Гольданский. По фантастике назначили В. Щербакова из МолГв, но его почему-то заменил ст. редактор той же МолГв некто Родинов. Общие выводы комиссии были вполне благожелательными. Но кто-то потребовал зачитать заключение Родинова — оказалось, он написал по Роману Подольному и по зМЛдКС и ЖвМ и нес грязную фашистскую демагогию чисто в духе МолГв. Ученые, говорят, страшно разозлились и облили Родинова помоями тут же на месте.
Насчет писать. Когда — в любое время. У меня. Отлично устроимся, не беспокойся. А вот ЧТО — вопрос. А фраге, как говорит Крендель. Я бы все-таки предложил продолжение серии «Понедельник» на писательском матерьяле. Назвать «Путешествие по Москве и вокруг». Разумеется, надлежит тщательно подумать. Но мыслится нечто бессюжетное.
Вот, пожалуй, всё.
Обнимаю, целую, привет твоим, Арк.
Письмо Бориса брату, 29 мая 1980, Л. — М.
Дорогой Аркаша!
Получил твое письмо от 25.05.
У нас тоже «Сталкер» идет вовсю. То есть, в двух или в трех кинотеатрах (довольно занюханных). Параллельно шпарят «Отель». Везде висят рекламные (типографские) афиши. На «Отель» — так себе, а на «Сталкера» — просто великолепные: на глубоко черном фоне жуткая бритая голова Кайдановского, искривленная мукой. (Голова… искривленная мукой — это в стиле Аверченко. Но ты понимаешь, что я хочу сказать — мощный плакат!)
Отзывов — навалом. От и до. Как и следовало ожидать, три четверти разочарованных — это люди, любящие ПнО и ожидавшие соответствующего зрелища.
Относительно зарубежных впечатлений у меня несколько иные данные: фильм хвалят, но довольно вяло и считают, что он утомляет зрителя.
С Севкой и З-С, видимо, и в самом деле недоразумение. Наверное, я неправильно понял Таньку: не ТЫ передал журналы с Севкой, а ОНА. Тем лучше. Держи мои при себе.
Вчера съездил наконец в СовПис и забрал рукопись. Насколько я понимаю, единственный шанс — это «Знание» и «Отель». Посмотрим. Если дело зашевелится, я тебе рукопись перешлю.
По поводу З-С и ГЛ я говорил с Танькой. Она высказалась в том смысле, что всё будет ОК, но сначала надо дождаться, пока утихнет очередная атака Басова на журнал.
Я тут в основном корячусь над статьей для Куцки. Это будет обширный документ с изложением всех требуемых фактов, а равно и нашего литмировоззрения. Пусть он это использует, как хочет: в виде статьи, или в виде интервью, или пусть нарежет на кусочки и пустит врезками к нашим книгам. У него ведь обширные планы по поводу изданий.
(Между прочим, многие смотрели «Сталкера» дважды, а Адка даже трижды. Совершенно отчетливое впечатление: с каждым разом фильм нравится всё больше и замечаний по нему становится всё меньше. Я считаю, что вот это — признак действительно сильной работы!)
Писать бессюжетное — это, братец, гм… Это, брат… Когда это мы с тобой писали бессюжетное? Не припоминаю. Я, впрочем, обуреваем сейчас титанической идеей (о которой, впрочем, мы с тобой уже говорили): написать книгу, состоящую только из документов, историю ПнО в МолГв. Так сказать, «ПИКНИК на обочине». Расположить в строго хронологическом порядке: переписка с МолГв, переписка с цекамолом, переписка с ЦК КПСС, переписка с ВААПом, переписка А с Б (отрывки, разумеется), письма читателей по этому вопросу, рецензии (отрывки), письма-заказы из разных стран и т. д. Во получится книга! Правда, на довольно образованного читателя.
К сожалению, 90 % всех материалов находится у тебя (да так и должно быть), но я уже прошелся по твоим письмам, а при встрече можно будет поработать и над прочими материалами.
Обнимаю, твой [подпись]
P. S. Леночку и Машку целую!
Вероятно, тогда же в рабочем дневнике появляется запись без даты.
Рабочий дневник АБС
[запись между встречами]
«Как это делается» (История издания ПнО)
1. Повесть опубликовали.
2. Повесть получила одобрение прессы.
3. Повесть получила одобрение читателя.
4. Повесть активно выходит за рубежом.
[Все четыре пункта обведены сбоку фигурной стрелкой с надписью: «Почему именно ПнО?»]
Переписка с МолГв.
Переписка с ЦК ВЛКСМ.
Переписка с ЦК КПСС.
Переписка с ВААП.
Переписка А с Б.
Письма читателей.
Рецензии (отрывки?).
Письма-заказы из разных стран.
Письмо Аркадия брату, 4 июня 1980, М. — Л.
Здравствуй, Борик!
Письмо от 29-го вчера получил.
Новости от 29-го вчера получил.
Новости из-за рубежа:
1. Через Карла Левитина: звонили из Болгарии, там с моей подачи — я переслал ксеру — принялись переводить ПнО и просят всё, что есть еще.
2. Пришло письмо от Дарко Сувина. У них там в Аризоне выпускается некое издание «Русские и восточно-европейские публикации», так они задумали выпуск такой публикации под названием «Канадо-Американское исследование славянской фантастики». Приглашает принять участие статьей. Полагаю, нам это не интересно, но ежели ты заинтересуешься, сообщу подробности.
3. Девис переслал письмо от некоего г-на Телесфоро Фуентес Суарес с Канарских о-вов. Ему понравились наши вещи, просит прислать что-нибудь на русском или испанском.
Наши новости:
1. Пришли — наконец — договоры из Баку на наш сборник ТББ+ХВВ. Там уже корректура, книга будет через несколько месяцев.
2. Из бухгалтерии Мосфильма сообщили, что нам за «Сталкера» вышло по 1178 р. 55 коп. на нос, т. е. 29.1 % гонорара потиражных, а копий сделано 194 шт. Я тут же послал Сизову письмо, что мы-де авторы кинофильма мирового класса и негоже нам платить, как сценаристам фильмов о тещах.
3. Гуревич с подачи Биленкина, а тот узнал у Парнова, что на «Евроконе-80» (Италия) вице-президентом в обмен на обещание провести «Еврокон» 82-го в Москве выбрали А. П. Кулешова. Бьюсь об заклад, никто там не знал, что Кулешов к фантастике отношения не имеет. А как узнают, какова будет реакция?
4. Севка сообщил, что вышел сигнал «Мира приключений», где «Повесть о дружбе и недружбе».
Вот так. Что до твоего замысла насчет эпистолярного романа, то отчего же? Можно и так, конечно. Правда, уж это-то совершенно некому печатать будет. А что ты говоришь, де никогда бессюжетное не писали, ну и что? Никто ничего не знает, пока не попробует. Впрочем, я сейчас больше с японской классикой вожусь, гоню вовсю. Видится возможность успеть к сроку — к 1 сентября. Думаю, что больше уже никогда японскими переводами заниматься мне не придется. Так что надо выйти в отставку победителем.
Затем тебя обнимаю, твой Арк.
Привет Адке и Андрею.
Письмо Бориса брату, 5 июня 1980, Л. — М.
Дорогой Аркаша!
Пишу тебе вне очереди по совершенно частному поводу.
Я познакомился с неким Гурштейном Александром Ароновичем. Это — старший научный сотрудник Института космических исследований, кандидат наук, только что защитил в Пулкове докторскую, специалист по исследованию Луны всякими методами (докторская у него была закрытая) и по моему впечатлению, как и по отзывам некоторых вполне заслуженных людей, — весьма приятный и порядочный человек.
Так вот он написал историко-приключенческий роман, хронологически продолжающий трилогию Дюма, но совсем о другом — об ученых и политиках того времени. Герои: Кассини, Ньютон, Лейбниц, Кольбер, Луи Каторз и т. д. Он изложил мне в общих чертах фабулу — по-моему, может быть очень любопытно.
В романе 35 а. л. Такое чудовище, сам понимаешь, никакой журнал не возьмет. Да и никакое издательство, пожалуй. Однако он морально готов к сокращению листов на десять.
При чем здесь ты. Он позвонит тебе (я дам ему твой телефон) и будет почтительнейше просить о встрече. Даруй ему, пожалуйста, таковую. Я уверен, что этот человек тебе понравится — это что-то вроде Мирера, но Мирера практичного и с астрономическим уклоном. Он принесет тебе рукопись. Клянется, что до сих пор ее все читали запоем. Прочти и, если рукопись тебе понравится и покажется перспективной, сведи его с Детгизом. Вот, собственно, и всё.
В литературе он человек не вовсе новый. Писал много и публиковался, но всё по части научпопа. Впрочем, он о себе и так всё расскажет.
А новостей у меня никаких существенных нет.
Обнимаю, твой [подпись]
P. S. Леночку и Машку — целуй!
5 июня Борис Штерн сообщает в письме БНу о впечатлениях различных людей после просмотра «Сталкера».
Из архива. Из письма от Б. Штерна БНу
<…>
Смотрел два раза «Сталкера». Очень хороший фильм, «Солярис» оставил меня абсолютно равнодушным, зато на «Сталкере» душа жила. По Одессе долго ходили разговоры, что «Сталкера» не покажут (как это было с «Зеркалом», здесь его так и не пустили в прокат); наконец в середине мая «Сталкера» запустили в кинотеатре им. Котовского (небольшой к-тр в центре города) и начались убивства за билетами. Неделю нельзя было достать билет, но потом «Сталкер» пошел во втором, в третьем, в четвертом кинотеатре и очереди вскоре рассосались. Впечатления мои от зрителей и всяких послепросмотровых рассуждений: в черной своей массе народ спит или весело смеется, когда Фрейндлих корчится на полу, Шухарт читает стихи или Мартышка опрокидывает взглядом стакан. Это естественно — дядя Коля с тетей Мусей пришли в кино отдохнуть на фантастическом фильме, где как будто какие-то пришельцы, а тут тебе такая тягомотина, куда-то едут, зачем-то идут, что-то говорят, ничего понять нельзя! Другая сторона медали — эстетствующая и бесплодная интеллигенция; эти всё прекрасно понимают в «Сталкере», но с глубокомысленным видом начинают затемнять абсолютно ясные вещи — «Вечерняя Одесса» опубликовала рецензию одного кандидата-искусствоведа; абсолютный глубокомысленный бред. (Газету я отложил, чтобы выслать Вам, но обстоятельства (о них ниже) помешали мне это сделать, и газета, кажется, уже пропала.) Рассуждения в этой статье были о «человеческом счастье», начала и концы которого находятся в самом индивидууме, о долге ученого перед обществом, о долге писателя перед обществом — кредитор! — и прочее. Не хвалил и не ругал, пресная глупая статья с явной оглядкой на дядю Колю и тетю Мусю. Зато фильм очень понравился простым начитанным добрым и замордованным жизнью 30–35-летним ребятам моего поколения. Витька Андрианов вообще в телячьем потрясении, сравнивает «Сталкера» с фильмами Антониони. Мой экземпляр «Пикника» сейчас нарасхват. Очередь. Объясняю, что фильм и книга разные вещи и т. д. — в общем, только и разговоров.
Мое личное ощущение: фильм прекрасный, и всё же жаль отличных сюжетных ходов «Пикника на обочине», всё же Тарковскому стоило бы сделать «Сталкера» хоть чуть-чуть развлекательнее — не в угоду среднему зрителю, а чтобы до середнячка лучше дошло.
<…>
О «Сталкере» пишет и Тарковский в своем дневнике.
Из: Тарковский А. Мартиролог
<…>
6 июня 1980
<…>
Лара рассказала мне, что, когда она спросила у Сизова, знает ли он о том, как прошел «Сталкер» в Каннах, он ответил: «Да, провалился. Люди уходили с фильма». Интересно, кто его таким образом информировал? Лариса тут же его обрадовала, рассказав о прессе и двух премиях. Тогда Сизов сказал: «Почему же они тогда не послали фильм на конкурс?» Лариса с удивлением ответила, что сама хотела бы знать это.
<…>
Письмо Бориса брату, 7 июня 1980, Л. — М.
Дорогой Аркаша!
Получил твое письмо от 4.06.
Статью писать для Сувина неохота. Обойдутся. Но надобно, я полагаю, вежливейше ему ответить: так, мол, и так, перегружены работой, а не вышлете ли Вы нам экземплярчик УнС?..
Письмо сеньора т. Ф. Суареса получил и я. Слушай, у тебя нет ТББ, который в свое время издавал на испанском «Мир»? Надо бы послать человеку. Живет, понимаешь, на Канарских островах — ты на карту посмотри; это же такая дичь и глушь! А у меня, как назло, ничего на испанском нет, кроме каких-то жалких сборников рассказов.
Получил я потиражных за «Сталкер» 927 р. с копейками. Гроши, одна треть от ОуПА. Но, видимо, таковы уж новые гонорарные законы в кино. Чудовищный все-таки налог получился — 21 %! Это что-то невиданное. Нет ли тут путаницы какой-нибудь? Ты сколько получил на книжку?
Вчера пришло очередное извещение из ВААПа: ГДР, ЧССР за ХВВ, М и «Дер Ягер» — всего на руки 220. И то хлеб.
«Сталкер» у нас победно шествует по трем экранам (новый фильм «С любимыми не расставайтесь» — по девятнадцати; впрочем, фильм неплохой). Очереди, толпы, слухи, что вот-вот снимут. И огромное количество разочарованных. Ходят слухи: Стругацкие излупцевали Тарковского за издевательство над своим творчеством. Впрочем, потрясенных и начисто обалделых тоже много. Такие смотрят по два, по три раза, и с каждым разом фильм нравится им всё больше.
Я тут оскоромился и посмотрел «Зеркало». Любопытно. Восторгов не испытал, но многое понял — в том числе и про «Сталкер», которого не видел.
Надо будет попробовать следующий фильм отснять под полным нашим контролем. Жестко. По-нашему. По-моему, режиссеры ни хрена не понимают простую вещь: можно снять фильм, одновременно и хороший, и кассовый. Надо им показать, как это делается.
«Сталкер» в Каннах якобы поделил приз с каким-то еще фильмом — за изображение и критику коррупции (???). За что купил, за то и продаю. Узнаешь что-нибудь толком, напиши.
Насчет встречи. Видимо, до осени не встретимся. Должна приехать Ирена. Потом Олимпиада. То, се. Так что доводи до конца свой перевод, а вот уж осенью что-нибудь придумаем. Так?
Слушай, в Баку нас на русском издают или на азербайджанском? В первый раз об этом сборнике слышу!
Письмо мое про Гурштейна ты наверное уже получил. Подтверждаю. Обязательств это на тебя никаких особенных не накладывает, имей в виду. Просто, если рукопись понравится, свяжешь его с Детгизом. Представишь, так сказать. Не подумай, упаси бог, что я за этого человека так уж безумно хлопочу. Я его и не знаю толком. Просто симпатичный. А вдруг графоман? Сам посмотри.
Обнимаю, твой [подпись]
P. S. Леночке и Машке — привет!
Письмо Бориса брату, 10 июня 1980, Л. — М.
Дорогой Аркаша!
Я тут, наконец, предпринял нужные шаги по поводу мамочкиного наследства и получил свою долю. Теперь дело за тобою. Тебе надлежит пойти к нотариусу и получить доверенность такого содержания: «Я, такой-то, доверяю такому-то полностью закрыть вклад по счетам № 02 101 и № 04 151 сберкассы I разряда № 1880/0398, находящейся по адресу г. Ленинград, пр. Карла Маркса, дом № 20».
Кассирша считает, что такой доверенности, заверенной в нотариальной конторе, будет достаточно. Но на всякий случай я сообщаю некоторые дополнительные сведения, которые вдруг, может быть, понадобятся:
1. Остаток на счете № 02 101–763 р. 59 коп.; остаток на счете № 04 151 — 1760 р. 64 коп.
2. Мой паспорт: <…>
На всякий случай опиши нотариусу ситуацию, может быть, он предложит какой-то другой вариант. Помни только, что сумму в доверенности указывать нельзя — пока идет время, растут проценты и сумма всё время меняется.
Весьма сочувствую тебе: стоять в очереди к нотариусу это не сахар. Но, в то же время, очень прошу тебя не откладывать это дело: у меня, вроде бы, зашевелилось что-то с Андрюшкиной квартирой (тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить), так что деньги могут понадобиться в ближайшее время, а я почти что на мели.
Доверенность посылай ЦЕННЫМ письмом!
Осталась еще одна сберкнижка, где вклад не завещан. С ней будет всё значительно сложнее. Я уже предпринял кое-какие шаги, но это дело длинное.
Новостей особых нет. Отправил наконец статью Куцке. Всё время получаю письма от разных людей про «Сталкера». В конце недели приезжает Ирена. Вот, пожалуй, и всё.
Обнимаю, твой [подпись]
P. S. Леночке и Машке — поцелуи!
Письмо Аркадия брату, 16 июня 1980, М. — Л.
16.06.80
Дорогой Борик!
Забарахлила машинка.
1. Какие мои доходы от «Сталкера» — неизвестно. У меня на книжке ничего нет.
2. Азербайджанское издание — на русском языке. Я тебе говорил, ты запамятовал. В договоре — 250 р. за п. л.
3. Завтра иду к нотариусу. Но ежели срочно, готов ответить тебе хотя бы и 3 тысячи, только прикажи. А буде надобно больше, и больше дам. Здесь дело в расходах на пересылку, лучше подъедешь сам, 16 р. не деньги, возьмешь у меня, сколько надо.
4. А хорошо бы приехал на 1–2 дня. Тогда бы поговорили.
Пока всё.
целую, твой Арк.
Твоим привет.
P. S. Машка с Ванькой на даче, а Ленка с радостью тебя примет.
Письмо Бориса брату, 26 июня 1980, Л. — М.
Дорогой Аркаша!
Во-первых, доверенность твою получил и с мамочкиным наследством почти разобрался. Теперь уже не ты мне, а я тебе должен — 276 руб. Осталась еще одна сб/книжка, но вклад там не завещан, и с нею будет посложнее. Пока я это дело отложил.
Принимал Ирену. Она была здесь целую неделю. Ничего особенного не рассказывала, кроме того, что дело с зМЛдКС на мази. Американцы, вроде бы, хотели снимать ПнО, но отшатнулись: неясны права на эту вещь, да и технические трудности показались им слишком значительными. Хорошо бы вообще выяснить у Белы: «Макмиллан» закупил ВСЕ права или только права на книжные издания.
Выступал вместе с Кромановым на открытии ОуПА. Ублажил старика. Он очень приставал еще что-нибудь снять. Я ему посоветовал познакомиться с ХВВ и зМЛдКС. А кино не смотрел — повели к директору кинотеатра пить коньяк. ОуПА идет у нас довольно широко. Пока все видевшие ругают. Исключение — Андрюшка. Пришел из кино, пожимая плечами: «Не понимаю, что они все ругаются — вполне забойный фильм».
Получил приличную сумму из В<неш>П<осыл>т<орг> — 1196 р. ч. И еще оттуда же пришло письмо, что на моем счету 2477, за каковыми надо приехать. Ужо. В связи с этими новостями пошел и купил новую машину — Жигуль 21 011. Хоть эта польза будет от чеков.
Много шума по поводу «Сталкера» — пишут письма, присылают рецензии из областных газет (иногда вполне толковые), одна психопатка даже позвонила откуда-то из другого города в два часа ночи — позарез ей надо было выразить свое ФЭ — я ее послал, разумеется. Диапазон мнений огромен. Я что-то не припомню за всю свою жизнь фильма, о котором высказывались бы столь противоречивые суждения. Между прочим, говорят, в моду входит прическа а ля сталкер. Я сам видел пару таких кретинов молодых, но допускаю, впрочем, что они только что из заключения или страдают педикулезом, то бишь завшивленностью.
Андрюшке предложили на выбор три кооператива. Неделю мы думали, мотались по городу, смотрели среду обитания по указанным адресам (домов еще нет). Выбрали. Дом, впрочем, обещают только в 81-м. А реально, я полагаю, в 82-м. Спеху, однако, пока нет. Вот женится, тогда да, тогда забегаем.
Говорят, «Мир приключений» вышел с нашей ПоДиН. Раздобудь на мою долю парочку экзов, пожалуйста.
Пока всё.
Обнимаю, твой [подпись]
P. S. Леночку и Машку целуй!
Письмо Аркадия брату, 6 июля 1980, М. — Л.
Дорогой Борик!
Новостей особенных нет.
1. ПоДиН вышел, я уже получил гонорар (467 ряб), а тебе должны его выплатить в твоем Детгизе. Насчет парочки экзов не получится: Севка обращался ко мне по поводу того, сколько надо заказать, и я ответил: три. Ты ведь раньше никогда не заказывал разноавторских сборников более одного. Я заказал один для тебя, один для себя и один для ксерокопирования в ВААПе.
2. Была верстка ЖвМ от «Макмиллана». Пришла она ровно в тот день, когда должна была быть возвращена в США. Впрочем, беспокоиться нечего: Антонина Боиз, переводчица, оказалась вполне на высоте. Ошибки только корректорские.
3. Сегодня придет Шахназаров, принесет свой вариант ТББс. Обратно мне морока — прерывать работу, читать и заниматься с ним. Зато, если всё пройдет как надо, в этом году начнется его работа на Мосфильме.
4. Есть шансы толкнуть в ст. Горького сценарий М с режиссером Борецким. Познакомился с главрежем 1-го ихнего объединения.
5. Слушай, что это за суммы из ВААПа? Посчитай, сколько тебе начислили (и перевели) вместе с этими, начиная с декабря прошлого года, и сообщи. А то мне то посылают извещения, то нет.
И вообще давай после Олимпиады заезжай сюда на несколько дней, получишь деньги и поговорим.
6. Только что получил японский Эс-Эф магадзин № 8 (!), в нем довольно большая статья о нас. Частию посвящена скандалу с Бантам-букс (насчет УнС, аннотации на обложке, ты помнишь), частью излагается содержание ЖвМ по 5 номер включительно. Возможно, будут публиковать, а статья — реклама.
Вот и всё пока. Обнимаю, твой Арк, привет твоим.
«Скандал с Бантам-букс» не был единственным в своем роде. Западные издатели часто сопровождали переводы книг советских авторов броскими слоганами о преследуемых на родине писателях. Нельзя сказать, что это было откровенной неправдой. Просто со «здешней» точки зрения до настоящего преследования было еще далеко — так, мелкие недоразумения. Но реплики с Запада, подобные аннотации к «Улитке на склоне» от Бантам-букс, становились известны в СССР и никак не облегчали жизнь полуопальным писателям.
Помимо процитированной выше аннотации это издание предваряло еще и небезынтересное высказывание писательницы Урсулы Ле Гуин: «Один из братьев Стругацких происходит от Гоголя, а второй — от Чехова». Согласитесь, такая похвала дорогого стоит.
Письмо Бориса брату, 11 июля 1980, Л. — М.
Дорогой Аркаша!
Получил твое письмо от 6.07.
То, что мне не отломится парочка ПоДиН — не страшно. Но есть просьба: как получишь мой экз, тотчас же пошли его заказным Ирене. Адрес: <…>
Это надо сделать по возможности быстро — она пропадает там у себя без работы. И заодно коленопреклоненно молю: пошли заказным один комплект ЖвМ по адресу: 236 040 Калининград <…> Буруковскому Р. Н. Это наш огромный поклонник, конхиолог по специальности. Умоляет прислать, а у меня нету и нескоро будет. Так что уж, пожалуйста! Если самому лень, — попроси кого-нибудь из З-С. Ей-богу, полезный человек!
Вот список извещений из ВААПа за указанный тобою период:
Первый столбец — дата ВААПа (если она есть), второй — страна, третий — произведение (если указано), четвертый — сумма до удержаний, пятый — сумма после удержаний. Для того чтобы прикинуть, что ты получишь на руки, надобно сумму из соцстраны умножить на 0.99, а сумму из капстраны или Югославии умножить на 4554.
В этом году я получил на руки из Внешпосылторга: в марте — 238.77, в апреле — 1094.84, в июне — 1196.14. Кроме того, пришло из Внешпосылторга письмо, коим извещают меня, что на моем счету лежит там 2477.15, за каковыми я должен прибыть лично (и каковые, видимо, составляют гонорар из ФРГ — см. выше).
Уффф!
Все твои новости очень интересны. Но почему ты ничего не пишешь относительно дел в «Знании»? Может быть, Миша не держит тебя в курсе? тогда позвони ему и расспроси. Он всё время перезванивается с Суркисом и через него сообщает кое-что мне. Или, может быть, всё это несерьезно?
Как следует из газет, «Отель» пошел на конкурс НФ-фильмов в триесте. Любопытно, что он там получит? Это на фоне всяких там Кубриков и Крамеров? Я думаю, шиш он там получит. Нашли что отправлять.
Приеду я к вам обязательно. Скорее всего — в сентябре. Получим чеки, обсудим ситуацию, прикинем планы.
Обязательно напиши впечатления от шахназаровского сценария. Эх, сделать бы ТББ по-нашему! Эти режиссеры ни хрена не понимают, все-таки, ни в фантастике, ни в нашей работе.
Между прочим, как я узнаю, что деньги за ПоДиН уже-таки можно получать? Меня известят, или как?
Между прочим, есть одна идея. Не захочет ли Детгиз выпустить сборник современной сказки? Смотри, что туда может пойти: ПоДиН — раз, С. Бережков — два, лучшие сказки моего конкурса — Д. Романовский, Б. Романовский, М. Веллер, С. Витман — это около 5 а. л. — три. Наверняка что-нибудь найдется у К. Булычева — это четыре. И вообще. Словом, уже сейчас, наличными, есть листов 10. Еще столько же наберется без труда, если пошарить по сусекам у хороших людей. Отличный можно сборник сколотить! Подумай, посоветуйся с народом, поищи составителя. Хорошее дело! В ленинградском Детгизе это, разумеется, не пройдет. А в московском — вполне. И предисловие солидное. А?
Обнимаю, твой [подпись]
P. S. Леночке и Машке — привет!
Письмо Аркадия брату, 19 июля 1980, М. — Л.
Дорогой Борик!
Спасибо за информацию по гонорарам. Ужо схожу и получу.
1. Для адреса Ирене ты оставил пустое место, забыл вписать. Но всё равно, экзов ПоДиНа еще нет, как, впрочем, нет еще и № 6 З-С, так что полных комплектов пока не будет.
2. О «Знании». Ковальчук недели две назад сообщил, что ОуПА якобы взяли в план 82-го и утвердили на уровне издательства, но его еще предстоит утверждать у Басова. Так что спеха с экзами пока нет.
3. «Отель» на фестивале в Триесте получил некую специальную премию. А насчет фона Кубриков и Крамеров — не надо так уж уничижаться. Ничего порядочного (кроме «На последнем берегу») они не сделали.
4. Впечатление о ТББс — самые приятные. Шахназаров сделал поистине великолепную штуку: взял текст ТББ и, практически не прибавив ни слова, изъял из него текст ТББс — не изъял, конечно, а извлек. Эффект при чтении получился ошеломляющий. Сейчас он распечатывает и передает Алову и Наумову (это руководство студией 4 «Мосфильма»). Уверяет, что единственный уровень, где сценарий может застрять, — это Госкино.
5. На ЦТ Лапин утвердил план выпуска телефильмов на 81–82 вместе с нашими «Чародеями». Скоро работать и с этим.
6. Насчет денег за ПоДиН позвони попробуй в бухгалтерию своего Детгиза и сразу же сообщи мне. Тогда я буду звонить (или не звонить) в бухгалтерию моего Детгиза.
7. Насчет сборника современной сказки ужо поговорю с Брусиловской. Сейчас там все либо в отпуске, либо шляются по Олимпийским игрищам. Составитель — дело десятое, издатель бы согласился.
8. Роскомиздат утвердил СБт в составе новой Б-ки приключений и фантастики.
9. Инокомиссия отказала мне в поездке в Польшу «как незапланированной». Теперь с интересом жду, как будет с поездкой в Югославию. Уж она-то запланирована! Хе-хе-с.
Вот пока всё. Обнимаю. Привет твоим. Твой Арк.
Письмо Бориса брату, 29 июля 1980, Л. — М.
Дорогой Аркаша!
Наконец-то дошло до меня твое письмо. Шло оно, смешно сказать, всего десять дней. Почти как Радищев из Петербурга в Москву.
Новостей у меня особых нет. Получил из Внешпосылторга чеков на 218.33. За что это — ума не приложу. Сходил на сберкнижку, а там два перевода — тоже неизвестно откуда: на 144.71 и на 472.20. Ну, второй — это, вероятно, за ПоДиН, а вот первый… Впрочем, всё в дом.
В остальном же я ни хрена не делаю, круглосуточно слежу по телевизору за Олимпиадой и наслаждаюсь от души. Давеча, отвечая на письмо одного любителя, произвел большие архивные изыскания, устанавливая даты написания наших произведений. Обнаружилась (для меня неожиданно) очень неприятная вещь. Смотри сам. Закончено за период 1955–59 — три повести; за 1960–64 — семь повестей; 1965–69 — шесть; 1970–1974 — пять; 1975–80 — две (в том числе жалкая ПоДиН). Мне это очень не понравилось. Надо что-то предпринимать, тем более что, по моим же архивным же подсчетам (же), вир хабен 10 (десять!) задуманных сюжетов, в том числе три очень подробно разработанных.
Очень приятно, что ТББ-с у Шахназарова удался. Дай-то бог! Но вот чем ты меня истинно потряс, так это сообщением о СБТ в Биб-ке приключений. Как! Роскомиздат? Стругацких? Да еще в Биб-ку? Нет, это какая-то ошибка… Хотя, с другой стороны, СБТ это единственная наша повесть, удостоенная премии. Так что, пожалуй… Но все-таки не верится.
А вот куда и когда ты собирался в Польшу? Почему не знаю? Я бы с тобой поехал. Нам бы сразу двоим отказали…
(В связи с появлением в моем письме определенного кавказского акцента, вспомнил очень глупый и очень смешной анекдот.
Просыпаются два грузина после жуткой попойки. Один стонет:
— Гоги! Налей мне немножечко коньяку…
— Нет коньяку, дорогой, всё выпили.
— Ну тогда налей водочки…
— И водки нет. Всё выпили, дорогой.
— А что это за бутыль там в углу стоит?
— А это ми нассали.
— Гоги! Ну налей хоть стаканчик минассали!)
Если с Югославией дело выгорит, обязательно сообщи мне предварительно: у меня будут к тебе филателистические поручения. Необременительные.
Кстати, о поручениях. Еще раз очень тебя прошу:
1. Как только получишь ПоДиН, немедленно вышли мой экз Ирене по адресу:
Polska <…>
2. Позвони в З-С, попроси кого-нибудь послать один из моих комплектов ЖвМ по адресу: 236 040 Калининград <…> Буруковскому Р. Н. Уговори, пожалуйста, их это сделать. Им это не трудно, у них там экспедиция и т. д.
3. Сейчас же сними телефонную трубочку, набери номер Татьяны Чеховской и сообщи ей буквально следующее (можешь просто читать дальнейший текст): «Татьяна! Вы в З-С интересуетесь новостями науки. Так вот, в Ленинграде живет и действует кандидат физмат наук Александр Иванович Оль. Ему впервые в мире удалось разработать методику предсказания параметров солнечной активности. У нас он не особенно в чести, а на Западе сразу учуяли что к чему, пользуются его методикой вовсю и уже какие-то ловкачи вводят термин „методика Оля-(скажем)Джонсона“. Фамилии американца не помню. Оль уже старый человек, хорошо бы было его как-то распопуляризировать. Он в принципе готов дать интервью или как вам будет угодно. Его адрес: 195 257 Л-д <…>. телефон: <…>». Всё.
Обнимаю, твой [подпись]
P. S. Леночке и Машке привет.
БН в своем письме упоминает десять задуманных сюжетов. Вероятно, тогда же в рабочем дневнике появляется запись:
Рабочий дневник АБС
[Запись между встречами]
Страной управляют мертвецы. Обычно на пост «приговаривают» после отбора. Но многие стараются сами убить себя, чтобы стать властьимущим.
У «бессмертных», пьющих из Источника, накапливаются с веками болезни, и они становятся рабами источника — один раз пропустишь прием и — смерть в мучениях.
1. События на рифе Октопус (Кракен с эманациями).
2. Menzura Zoili.
3. История новосела.
4. Человек, которого принимали за пришельца.
5. «Высокие договаривающиеся стороны» (контакт НИИЧАВО с аналогичным НИИ из другого мира).
6. «Хромая судьба» (чел-к, которого было опасно обижать).
7. Летальный ген чел-ва. Санитарная лига.
8. Детектив про фант. бактерий (?).
9. Человек, проживший много жизней.
10. Родник бессмертия.
Письмо Аркадия брату, 12 августа 1980, М. — Л.
Дорогой Борик!
Новостей деловых нет.
На другой день по получении твоего письма отослал Ирене «Мир приключений». Отослал, а сопроводительное письмо вложить забыл. Ну, ты уж сам сообщи ей.
Насчет комплекта ЖвМ для Буруковского — звонил Татьяне, она обещала споспешествовать, когда вернется из отпуска. Но, по-моему, это мура. Лучше свяжись с этим Буруковским, чтобы он дал какую-нибудь оказию, я бы передал, а то такую груду в бандероль не берут, а разрознивать — часть дойдет, часть не дойдет. Книги на почте воруют без жалости.
Также сообщил Татьяне и твой текст про Оля.
Коллегию по ТББс на «Мосфильме» перенесли на 15-е за отъездом Алова и Наумова за границу.
Что до Польши, то я собирался туда на ежегодные встречи любителей фантастики, те самые, куда нас приглашал Поляк в тот раз, когда ты был у меня.
Да, получил твои каталоги (две штуки) из Югославии. Еще звонил Чолич, тоже что-то говорил, что ты ему должен каталог — вроде этого. Если я поеду в Югославию, ты должен со мной передать, что ли?
Перевод мой идет к концу, но продвигается медленно и с трудом, ибо очень я устал, а вдобавок имеют место неприятности личного характера <…>. Спасибо, Ленка и Машка меня поддерживают, а то бы я совсем скис.
Возможно, в десятых числах сентября поедем с Ленкой на Тихий океан. А с первого октября — в Пицунду отдыхать. А то устал так, что ничего не радует и на всё наплевать. Это ужасно неприятно.
Обнимаю, привет твоим. Твой Арк.
Письмо Бориса брату, 16 августа 1980, Л. — М.
Дорогой Аркаша!
Давеча видел тебя во сне. Грустный был такой сон и смутный. Проснулся и понял, что соскучился. Редко мы видимся последнее время. И дело даже не в работе, гори она огнем. Надо просто съезжаться хоть раз в два месяца. Вот ужо. Галоши только надену.
Большое спасибо тебе за все хлопоты. Буруковскому я доложу твое предложение и дам твой телефон. Если позвонит тебе оказионер, ты уж дай ему подборочку ЖвМ. Ну, а если Татьяна отправит через З-С, то и того лучше.
Каталоги, кои прислал тебе Чолич, конечно, было бы мне приятно иметь при себе. Если выберешь время, отправь ЦЕННОЙ бандеролью. А для начала хоть напиши, что за каталоги, как называются, какого года издания. Советский каталог я Чоличу послал по почте неделю назад, так что пусть он не вякает.
Меня тоже Москва не пустила — в ГДР. Дирекция «Ное Берлин» прислала официальное приглашение, гарантировала оплату и пр. А Москва заявила, что командировку не даст, ибо оная не запланирована заранее. В нашей инокомиссии мне объяснили, что это обычное дело, командировки надо заказывать за два-три года, а так — дело кислое. Впрочем, они предложили мне обычный для таких случаев вариант: они звонят в Берлин и просят, чтобы кто-нибудь из издательства прислал мне частное приглашение. Я не возражал, пусть звонят и договариваются. Выгорит — хорошо, а не выгорит — еще лучше. Планируется (немцами) поездка на середину октября.
Был в нашем ВААПе, получил экзы «Леса» (в сборнике «Реконструкция человека») и ПXXIIВ (второе, между прочим, издание, а первого мы так и не видели) — все из ГДР. Теперь, по моим данным, ГДР всех обскакала в изданиях Стругацких: 16 изданий 10-ти повестей!
Вот пока и все мои новостя.
Жму руку, твой [подпись]
P. S. Леночке и Машке — поцелуи!
17 августа «Московский комсомолец» публикует интервью с АНом.
Из: АНС. Трудно быть фантастом
<…>
— А что, разве открывать новые миры в ваш замысел не входит? Или они, эти миры, открываются, так сказать, попутно?
— Ну, конечно, мы вовсе не против яркой, занимательной фантастической идеи, острого сюжета. Даже считаем это необходимым. Но, разумеется, не ради воссоздания нравов и быта средневековья садились мы с Борисом за «Трудно быть богом». Важен предмет размышлений, важны мысли. Они-то и формируют сюжет, взаимодействие между героями. Вот мы поначалу и расставляем кегли — это главное. А уж потом начинается костюмированный бал: захотим — обрядим эти кегли в доспехи средневековых рыцарей, а не то просто в домашние туфли. И отнюдь не гнушаемся развлекательности.
Кстати, нам чужд пуританский тезис некоторых критиков и педагогов: развлекательность — грех. По-моему, как раз наоборот: читателю должно быть интересно — это вовсе не противоречит идейной содержательности книги. Оставим снобам наслаждаться Джойсом. Мы вовсе не против подобной литературы, но нельзя же навязывать ее всем. Ведь мышление иных людей устроено таким образом, что даже самые глубокие мысли они воспринимают в сюжетной динамике. Что ж, пусть шестиклассник ищет в «Трудно быть богом» стычки, рубку на мечах. Глядишь, заодно западет в сознание кое-что еще. И года через три вернется юноша к нашей книге и прочтет ее совсем другими глазами.
Я, между прочим, тоже в пятнадцать лет в «Войне и мире» выискивал только «войну». Когда потянуло читать про любовь, выбирал другие места. А сейчас мне всего интереснее публицистика четвертого тома — взгляды Толстого на историю. Зато эпизод с Платоном Каратаевым не был интересен ни в молодости, ни теперь. <…>
Письмо Аркадия брату, 22 августа 1980, М. — Л.
Дорогой Борик!
Сделай милость, срочно возьми для меня в бухгалтерии ЛенДетгиза справку о гонорарах, выплаченных мне с 75 по 79 годы по каждому году отдельно. Впрочем, форму они знают. Позвони туда, закажи, а потом зайди и возьми. Это обычная для них процедура. И сразу вышли. Да, скажи, что для представления в Литфонд СП СССР.
Обнимаю, твой Арк.
Письмо Аркадия брату, 1 сентября 1980, М. — Л.
Дорогой братик!
Получил твое письмо. Датировано оно 16.08, проштемпелевано в Л-де 21.08, московского штемпеля нет вовсе, а получил я его 29.08. И всё же отвечаю только сейчас, ибо хотел дождаться прояснения обстоятельств с поездкой на Дальний Восток.
С обстоятельствами всё еще неясно, хотя билеты на руках. Эти местные ослы в своем гостеприимческом энтузиазме забыли, что во Владивосток нужен пропуск, и не выслали приглашения, на основании коего я бы оным разжился. Нынче утром в панике звонил директор ихнего Дома ученых. Составился проект прислать приглашение по телеграфу, но боюсь, что впопыхах забудут в приглашении упомянуть Ленку, а я без нее, конечно же, не поеду (строго между нами, еду я туда, собственно, главным образом из-за нее). Ну, хрен с нимя, с егерьмя.
Я пребываю в посторгадическом ступоре после окончания перевода и главным образом выпиваю и закусываю, а также предаюсь сожалениям по всяким поводам, а также с посторонним интересом слежу, как совершенно посторонние люди вмешиваются в мою жизнь. Но это в сторону.
Явился Тарковский, днями из Италии. У него там, видимо, всё в порядке. Ты ругай меня или не ругай, но треть гонорара по окончательному расчету за «Сталкера» я ему выплатил — 786 ряб. Ежели не захочешь участвовать, всё пусть останется на мне. А рассказал он вот что:
1. В Каннском фестивале «Сталкер» получил две премии — «Международного христианского центра» и «Французской кинокритики».
2. В Канны «Сталкера» не пустили Бондарчук и Ростоцкий. Ермаш только подчинился их решению.
3. Андрей получил звание народного артиста РСФСР — по срокам (!) выходит, что получил он это звание либо за «Зеркало», либо за «Сталкера», либо за то и другое. Весело живем!
4. Фильм новый у Андрея будет итальянский, а не советско-итальянский, название — «Ностальгия», главная роль — Солоницын. Сейчас Андрей ждет приезда французов и итальянцев (кто финансирует фильм) заключать договоры.
Зашевелились и наши кинодела.
Наш Бромберг (не старикашка Айзек, а Костенька) начинает возню с Юликом Кимом.
«Мосфильм» постыдно запоздал с рецензированием сценария ТББ и прислал официальную бумагу о неутверждении сценария, а к бумаге приложено извинение с объяснением, что все были в отпусках и не успели прочитать, что всё наверняка будет в порядке.
Звонила Майя Брусиловская (зав. нашей редакцией в Детгизе), совершенно измученная реакцией мужа и сына на ЖвМ и — без всяких с моей стороны провокаций! — объявила, что будет рассматривать ЖвМ как выполнение нашего договора с Детгизом — помнишь? Такой был, безавансовый, его в прошлом ноябре продлили на год. Но ее кое-что смущает. Что именно? Бромберг ее смущает, мать ее за ногу! Приказала мне в ближайшее время прийти поговорить серьезно. (Я ржал в телефонную трубку.) Отпиши свое мнение.
Есть еще события, нас непосредственно не касающиеся, о них при встрече. А ощущение мое от общей обстановки смутное, странное, как накануне цунами или многочисленных умертвий. Будь моя воля, я бы предложил встретиться немедленно. Да как тут сделаешь, всё в каком-то густом клею.
Кажись, всё. Да, вот что. Никому, ни при каких условиях и обстоятельствах не сообщай о наших доходах. Если спросят, либо говори: не ваше дело, либо прибедняйся.
Ох, боже мой, каким оптимистом и альтруистом надо быть в этом мире, чтобы сносно существовать!
Обнимаю. Привет твоим. Всегда твой — Арк.
Письмо Бориса брату, 6 сентября 1980, Л. — М.
Дорогой Аркаша!
Получил твое письмо от 1.09 и отвечаю немедленно, хотя шансов застать тебя еще в Москве, по-видимому, маловато.
Во первых строках повторяю (но уже более решительно) свою нижайшую просьбу выслать мне каталоги, полученные от Милана. Они меня весьма интересуют (там подробное описание первых сербских и черногорских марок!), а посему, как только выберешь свободное время, вышли их мне ЦЕННЫМ (отнюдь НЕ заказным) бандеролем.
Далее. По поводу твоей благотворительности в отношении Тарковского. Ты и сам знаешь, что я по этому поводу думаю. Полагаю, Тарковер побогаче нас с тобой, вместе взятых. Но тем не менее, верный своему союзническому долгу, беру на себя половину, и, таким образом, должен тебе отныне всего 669 руб. 00 коп. Вручу при встрече.
Что касается Детгиза и ЖвМ, то я считаю, что надо соглашаться. Как я понимаю, их смущает имя и фамилия старикашки. Ну так пусть он будет Обри Моррис, или Магнус Френсис, или Юстас Норман. Или что угодно, но в том же ритме. Хуже, если их смущает его социальный статут, но и тут, я полагаю, можно идти на определенные уступки. В общем, благословляю, но держи меня в курсе. Да! На какой год они планируют, иф эни? Ведь у нас, по идее, ЖвМ должен идти в ленинградском сборнике Брандиса в 82-м году! Договора, сам понимаешь, еще нет, но и Брандиса подрезать, сам понимаешь, без весьма существенной причины — тоже неудобно.
Моя поездка в ГДР откладывается, видимо, до декабря. Пока они пришлют частное приглашение, пока визы, то, се… Ну и ладно.
У нас тут особых событий не происходит, но они будут! Вот-вот начнется сезон, отчетно-перевыборное собрание, снова проблема семинара… Тьфу, гори они все огнем.
Давай-ка возвращайся скорее из своего Владивостока, и я к тебе приеду. Всё обговорим и прикинем, что к чему.
Обнимаю, твой [подпись]
P. S. Леночке и Машке — поцелуи!
Письмо Бориса брату, 24 сентября 1980, Л. — М.
Дорогой Аркаша!
Пользуясь оказией, посылаю тебе требуемую справку. В самый последний момент я заметил, что выписали они ее тебе «для представления в Лен. отд. Литфонда». Я возопил было, но наша главная бухгалтерша сказала, что это не существенно. Будем надеяться.
Звонили из «Авроры». Они в свое время просили у меня интервью, и я, чтобы отделаться, сунул им интервью, которое в свое время делал для Куцки. Думал, отвяжутся, ан нет! Им очень понравилось, хотят (несколько сократив) печатать и просят, чтобы еще добавил про молодую фантастику. Я пригрозил, что напишу всё, что думаю об издательской политике. Они сказали: ничего, давайте, попробуем напечатать. Что ж, попробую.
В Ленинграде Стукалина таки сняли. За плохие финансово-экономические показатели. (Помнишь, как Хлебовводову объявили выговор за систематическое непосещение бани?) Кто будет на его месте, неизвестно пока. А вопрос, между прочим, существенный. Сам Стукалин всем рассказывает, что в обкоме ему, якобы, сказали: старик, ты наш, ты настоящий коммунист и всё делал правильно, но сейчас следует тактически отступить… Может, и врет, конечно, падла, но, может, и правду говорит.
С семинаром дела обстоят неважнецки. Чепуров наш сам завел разговор об этом с Жанной Браун и снова попросил воздержаться от заседаний — на этот раз до конца перевыборов (23 октября). На прямые вопросы: почему? в чем же все-таки дело? — уклонился и ничего не ответил. «Против Б. Н. мы ничего не имеем, но надобно погодить». При случае расскажи об этом Ковальчуку, но более никому.
Вот пока и всё.
Обнимаю, твой [подпись]
P. S. Леночке и Машке — поцелуи!
24 сентября датирована рукопись БНа о «четвертом поколении» фантастов. Возможно, это были именно заметки для «Авроры» — добавка «про молодую фантастику». Опубликован этот текст только в 1991 году: в сборнике «Библиотеки „Звезды“».
Из архива. БНС. О «четвертом поколении» фантастов
Довоенная советская фантастика дала миру Александра Беляева. В послевоенные годы поднялась над литературными горизонтами новая звезда первой величины — Иван Ефремов, которого по справедливости можно назвать отцом современной советской фантастики. Именно в его работах были продемонстрированы и утверждены новые принципы фантастики как литературы по преимуществу социальной, философской, литературы больших идей и дальнего прицела. На этих принципах выросло поколение фантастов 60-х годов, — произведения этих фантастов ныне широко известны не только в СССР, но и за его пределами. И вот на наших глазах поднимается сейчас молодая поросль — четвертое поколение советской фантастики, поколение 70-х.
Подробный анализ творчества «четвертого поколения» — это задача специальной статьи или обзора. В этой статье можно было бы попытаться определить наиболее характерные черты нашей молодой фантастики (на мой взгляд, это — повышенная психологичность, пристальный интерес авторов к своему герою как к личности), поговорить о наиболее типичных недостатках (на мой взгляд, это, прежде всего, неумение или нежелание строить по-настоящему острый сюжет), наметить вероятные перспективы и т. д.
Я хотел бы здесь поговорить о другом. «Четвертое поколение» вынуждено работать и расти в условиях явного сокращения издательской деятельности в области фантастики. До сих пор нет и не предвидится специального журнала. До сих пор сколько-нибудь систематической публикацией фантастики занимаются лишь три-четыре периодических издания, главным образом «тонкие» научно-популярные журналы. Количество названий фантастики, выпускаемой издательствами, неуклонно падает. Молодому писателю-фантасту с каждым годом всё труднее и труднее опубликовать свое новое произведение. К чему это приводит?
Я не знаю, в чем здесь дело, но внутреннее ощущение творческого роста возникает у молодого автора только тогда, когда он чувствует, что очередной опубликованный им рассказ лучше предыдущего. Именно ОПУБЛИКОВАННЫЙ, а не просто написанный. Все рукописи, лежащие у него в столе, кажутся ему, в общем, на одно лицо, все они — загадка, и никогда молодой автор не способен с определенностью сказать, удались они или нет. Опубликованная же вещь — иное дело. Она своя, но уже как бы и чужая. На нее можно смотреть, как на нечто постороннее — судить ее строго и нелицеприятно, критиковать, хвалить, обдумывать. Она отделилась от автора, она существует совершенно самостоятельно, как некий промежуточный итог и — в то же время — как некое новое начало отсчета.
Если же публикации возникают случайно и только время от времени, по капле в год, молодой автор теряет ориентировку. Он совсем перестает понимать, что из сделанного им хорошо, а что никуда не годится. Он топчется в кругу одних и тех же идей и образов, не в силах избавиться от них, он многократно переписывает одно и то же в тщетной попытке приспособиться к требованиям издателя. Он перестает расти, творческое начало в нем затормаживается. Вещи его постепенно теряют смелость и свежесть, они неумолимо сползают к тому состоянию, которое кто-то жестоко и остроумно охарактеризовал так: ни у кого не украдено, но и не свое.
Мне кажется, что молодое поколение наших фантастов нуждается сейчас в действенной поддержке, если мы хотим, чтобы в ближайшем будущем появились новые Беляевы и Ефремовы. У этого поколения есть, казалось бы, всё. Есть идеи, есть смелые замыслы, есть талант и трудолюбие. В его распоряжении богатые традиции отечественной и зарубежной фантастики. У него есть читатель — лучший читатель в мире! — благодарный, умный, многомиллионный.
И не хватает только одного: Издателя. Благожелательного, понимающего, заинтересованного постоянного Издателя.
Письмо Аркадия брату, 25 сентября 1980, М. — Л.
Дорогой Борик!
За справку спасибо. Всё в порядке.
Новостей особенных никаких, кроме того, что я тебе сказал по телефону: организовал три внутренние рецензии космонавтов. Сначала через В. Губарева состыковался с Олегом Макаровым и провел у него очень милые три часа. Он немедленно согласился написать отзыв сам, а также получить таковой же у Феоктистова. Затем связался с Гречкой, он уезжал в Софию, но на следующей неделе вернется и тоже напишет. Кроме того, Мирер пишет небольшое предисловие, которое кто-нибудь (не решено еще — кто) подпишет.
В остальном без перемен.
Обнимаю, жму. Твой Арк.
В начале октября АН принимает участие в конференции.
Из: Меридианы фантастики, НФ-24
Хроника событий в мире научной фантастики, 1980 год.
1–4 октября в подмосковном Доме творчества киноработников «Болшево» состоялась Всесоюзная творческая конференция драматургов на тему «Фантастика и приключения в театре, кино и на телевидении», организованная совместно Советом по приключенческой и НФ литературе и Советом по драматургии СП СССР. Сообщение о современном состоянии НФ кино в мире сделал критик Вл. Гаков (Москва). В работе конференции приняли участие писатели-фантасты и критики: Д. Биленкин (Москва), Е. Брандис (Ленинград), Е. Войскунский (Москва), С. Гансовский (Москва), А. Громов (Кишинев), Б. Кабур (Таллин), К. Симонян (Ереван), А. Стругацкий (Москва), А. Шалимов (Ленинград), а также сотрудники Министерства культуры СССР, Госкино СССР, работники кино и телевидения. Был обсужден широкий круг вопросов, в частности, выступавшие с удовлетворением отметили известное оживление в отечественном НФ кинематографе. Конференция наметила ряд мер по дальнейшему улучшению положения с этими жанрами в театре, кино и на телевидении.
Во время конференции, 3 октября, приходит долгожданное письмо из «Молодой гвардии».
Из архива. Письмо АНу из МГ
Уважаемые Аркадий Натанович и Борис Натанович!
Поздравляем вас с выходом в свет сборника «Неназначенные встречи». Напоминаем вам, что если вы желаете получить экземпляры этой книги за наличный расчет или в счет гонорара — как угодно, то нужно написать об этом заявление на имя директора издательства (если, разумеется, вы этого уже не сделали).
Желаем вам больших творческих успехов.
С уважением
Мл. редактор Т. Журавлева
8 октября Авторы отвечают на это письмо, адресуясь директору издательства Владимиру Десятерику.
Из архива. Письмо от АБС в МГ
Уважаемый Владимир Ильич!
В связи с выходом в свет нашей книги «Неназначенные встречи» просим Вас дать нам возможность приобрести 100 (сто) экземпляров этой книги. (Два месяца назад мы уже обращались к Вам с этой просьбой, но считаем не лишним вновь ее подтвердить.)
А пропо: Мы получили информацию, что, сколь это ни прискорбно, книга неделю назад появилась на черном рынке. С неизменным уважением,
А. Стругацкий Б. Стругацкий
Позже БН писал о выходе сборника.
Из: БНС. Комментарии к пройденному
<…>
Сборник «Неназначенные встречи» вышел в свет осенью 1980 года, изуродованный, замордованный и жалкий. От первоначального варианта остался в нем только «Малыш» — «Дело об убийстве» потерялось на полях сражений еще лет пять тому назад, а «Пикник» был так заредактирован, что ни читать его, ни даже просто перелистывать авторам не хотелось.
Авторы победили. Это был один из редчайших случаев в истории советского книгоиздательства: Издательство не хотело выпускать книгу, но Автор заставил его сделать это. Знатоки считали, что такое попросту невозможно. Оказалось — возможно. Восемь лет. Четырнадцать писем в «большой» и «малый» ЦК. Двести унизительных исправлений текста. Не поддающееся никакому учету количество на пустяки растраченной нервной энергии… Да, авторы победили, ничего не скажешь. Но это была пиррова победа.
<…>
29 октября в «Литературной газете» публикуется статья Вл. Гакова о творчестве АБС, где главное внимание уделяется ЖВМ.
Из: Гаков Вл. Тест на человечность
<…>
Можно отметить в повести ряд несомненных удач — так, образ разумного «пса» Щекна-Итрча, по-моему, один из самых интересных в фантастике последних лет. Есть о чем и поспорить по поводу отдельных сцен (вроде диспута Экселенца со своим оппонентом Бромбергом). Заслуживают, вероятно, особого разговора (и, как мне кажется, заслуживали более обстоятельного показа в повести) непростые образы Льва Абалкина и Экселенца. Но резюмирую: в одном Стругацкие остались Стругацкими — предельно обнажили нравственную проблему, приковали к ней внимание — да так, что хочешь не хочешь, а задумаешься. Ведь думать, по Стругацким, — обязанность. <…>
В декабрьском номере «Литературного обозрения» публикуется еще одна рецензия на журнальную публикацию ЖВМ.
Из: Ревич В. [ «В новой фантастической повести…»]
В новой фантастической повести братьев Стругацких действие происходит в том далеком будущем, когда народы мира объединились в одну семью и заняты выполнением своей космической миссии — познанием и овладением тайн природы. Зачем же тогда нужна человечеству служба безопасности, возглавляемая шефом со странным прозвищем — Экселенц? И какие могут быть «превосходительства» в обществе полного равноправия? Объяснение — просто: в этом прозвище скрыто несколько ироническое признание прежних заслуг старого мудрого человека: давным-давно он помогал обитателям одной несчастной планеты ликвидировать последствия термоядерной катастрофы под видом тамошнего правителя.
О тех печальных событиях повествовалось в давнем романе Стругацких «Обитаемый остров». Из того же произведения пришел в новую повесть и Максим Каммерер, которому шефом дано ответственное задание — срочно разыскать третьего героя, Льва Абалкина, тайком прибывшего на Землю, — случай беспрецедентный, ибо на Земле уже давно никто и ни от кого не скрывается. Со Львом Абалкиным мы встречаемся впервые, и с ним же в произведение входит новая идея, проблема, мысль, то, что оправдывает появление нового фантастического произведения среди сонма пустых, бессодержательных подделок, где фантастического — только чудовищной величины звездолеты да мелькание разноцветных, как детские шарики, планет.
Было бы слишком накладно излагать весь сюжет в короткой рецензии. Но необходимо читателям сообщить, что Абалкин оказался личностью неземного происхождения, хотя сам он об этом и не подозревает. Именно его выслеживает Максим, словно инспектор угрозыска преступника. Но Абалкин не преступник, он жертва. Подходит срок, в нем срабатывает заложенная от рождения программа: и вот уже не по своей воле он стремится во что бы то ни стало отыскать и заполучить круглый предмет, помеченный тем же иероглифом, который выступает на его руке. Что это за предмет, именуемый в донесениях шефа «детонатором»? Неизвестно. Чья воля руководит действиями незавербованного лазутчика? Воля некоей сверхцивилизации Странников. Что же может произойти, если дать возможность их агентам (Абалкин — один из них) соединиться с «детонаторами»? Какие несчастья обрушатся на голову человечеству в этом случае? Возьмется ли кто-нибудь гарантировать, что их не будет? Следовательно, обороняться? Не допускать Абалкина и его двойников к намеченной ими цели? А еще лучше уничтожить их вообще? Так спокойнее. Но с другой стороны: а вдруг соединение принесет неслыханные открытия, проникновение в неведомые миры? Не трусостью ли тогда станет называться разумная осторожность? Впрочем, я почему-то думаю, что большинство людей сегодня дало бы отрицательный ответ на вопрос, надо ли было развязывать силы атома. Но ведь в сорок пятом кнопка все-таки была нажата…
И вот эта неопределенность приводит к яростным спорам, которые временами могли бы быть несколько посерьезнее… Герои повести спорят о том, допускать или не допускать Абалкина к его цели, уничтожить его или оставить на свободе, жертвовать ли интересами личности во имя всех людей и какое из этих решений может считаться человечным. Находятся сторонники развития науки (и, соответственно, всего человечества) без всяких ограничений. Всё, что может быть открыто, запущено, попробовано, должно быть открыто, запущено, попробовано. Понятно, что обнаруживаются и категорические противники рискованных экспериментов. Я не пишу здесь, как решилась альтернатива в повести. Очевидно, что при недостатке информации неудовлетворительным будет любой ответ. Но в том, собственно, и состоит задача произведения — возбудить в читателе раздумья над судьбами человечества, над великой ответственностью, которую иногда берут на себя люди.
Хорошая фантастика всегда многослойна, ее можно прочитать на разных уровнях и на каждом получить удовольствие и пользу. И в этой повести можно только поплескаться у берега лихого приключенческого сюжета и даже обнаружить подлинные фантастические жемчужины, например, образ голована Щекна, представителя расы говорящих собак. Но можно погрузиться и поглубже и увидеть, что не беспечный мир, изобилующий доступными для всех бытовыми удобствами, изображают авторы, а Землю как носителя идеалов Разума и Добра, — быть такой не всегда просто. На самой же большой глубине обнаружатся контуры фундаментальных философских проблем, о которых, оказывается, можно говорить и в увлекательном фантастическом детективе.
Конец года навевает мысли о дальнейшей работе.
Рабочий дневник АБС
26.11.80
Menzura Zoili
1) В номерах живут Александр Сергеевич, Виссарион Григорьевич (с сыном Иосифом), Лев Николаевич, Михаил Евграфович (фельетон о недостатках коммунального хозяйства).
2) Лаборатория оргтехники Центр. Литинститута: приборы, облегчающие труд писателя: новые модели пишмашинок, диктофоны, электронные словари синонимов, омонимов и антонимов; множительные аппараты с ограничителями. Там и создана Menzura.
3) Типичные прототипы: Саша Рубашкин, Саня Лурье, Миша Демиденко, Чабуа Амирэджиби, Рита Райт-Ковалева или Руфь, или И. Грекова.
4) Герой — протеже «Симонова», Мастер-80, автор одной опубликованной повести, трех рассказов и бессмертного фильма «Товарищи офицеры!» с подзаголовком «Полк, смирно!».
5) Попытка провокации: страница из «Целины». Дьявол: «Не надо». Препирательства, свалка. «Сука ты, Петров!»
6) Засунули Шолохова или Ал. Толстого. Тоже правка! Все взвыли. А знающий человек закричал: э-э-э! А ведь это вариант до правки под давлением политиков!
7) На дисплее выскакивает цифра и слова. Что такое цифра? А это так, для статистики, — отвечает дьявол.
8) Мастер-80 — Перец. К нему все ходят за сочувствием.
9) Все несчастны. Глав. редактор был писателем, сменил 4 изд-ва и разучился писать. Директор издательства — пригрел еврея, а тот дернул за бугор. Стал антисемитом — отверг талантливого еврея, за это на ковер. Плачется Мастеру: вам хорошо, вы писатель, у вас имя, а если меня выгонят — куда я пойду? Грозит кулаком наверх: им там хорошо, поставили нас, бесталанных, мы лучше всяких овчарок вас стережем — для них, а чуть что — нас побоку.
9) [повторно 9-й пункт. — Сост.] Вторая сторона руководящего работника — ненависть к своему делу, чуждость. Во главе фантастики — кабардинский поэт. Во главе киностудии — милиционер. И т. д.
Торговцы псиной.
Эпиграф: С тех пор, как изобрели эту штуку, всем этим писателям и художникам, которые торгуют собачьим мясом, а называют его бараниной, всем им — крышка.
Акутагава: стр. 45, ГИХЛ-59
10) МЗ показывает не отвлеченную ценность, а количество читателей, кот. прочтут данную страницу на ближайшие 100 лет, так что даже у самых говенных авторов оценка — сотни. А у него — 3 (не считая автора, машинистки и редакторов). Кто же третий? — мучительно думает он. Одиночество.
В конце года Тарковский тоже раздумывает над новой картиной.
Из: Тарковский А. Мартиролог
<…>
4 декабря 1980
<…>
Не хочется «Идиота». Хочется другое — писатель со смертельным диагнозом. Рассказал Нехорошеву — за. Стругацкому тоже нравится.
<…>
АБС тоже планируют новую работу в кино. Заявка на литературный сценарий фильма по ЗМЛДКС написана 15 декабря. На обороте заявки отмечено «Исп. Кадочников П. П. Таб. № 1299. ОСНТЭИ».
Из архива. Заявка на литературный сценарий
А. и Б. Стругацкие
ЗА МИЛЛИАРД ЛЕТ ДО КОНЦА СВЕТА
Заявка на литературный сценарий полнометражного
художественного научно-фантастического фильма
по мотивам одноименной повести
В конце концов, не так уж важно, что произошло: может быть, кто-то выпалил из дробовика или даже из пистолета, а может быть, это был просто резкий выхлоп грузовика — верный признак слишком позднего зажигания и, следовательно, перерасхода топлива… Но, тем не менее, сидевший в одних трусах за письменным столом Малянов оторвал взгляд от вороха исписанных листков и уставился в распахнутое настежь окно. Резкий звук повторился. Малянов сморщился, отложил аккуратно отточенный на машинке для точки карандашей «Кохинор» и начал нервно нащупывать босой ногой спрятавшийся куда-то разболтанный тапок. Стрельнуло в третий раз. Малянов выскочил из-за стола и с силой захлопнул обе рамы, громыхнул шпингалетами и наглухо задернул тяжелую желтую штору. Потом, подсмыкнув трусы, прошлепал на кухню, отдернул занавески и отворил балконную дверь… Раскаленные солнечные лучи остервенело ударили в кроваво-красный пластик кухонной мебели, навылет пробили стальное корыто мойки, впились в податливый мягкий линолеум пола, и горячие злобные зайчики задрожали на белом кафеле стен. Малянов зажмурился и вышел из кухни…
Открыв смеситель, Малянов, склонившийся над ванной, блаженствовал под холодной струей. Сквозь шум воды послышалось слабое телефонное треньканье.
— О черт! — прошипел Малянов, склоняя набок голову и прислушиваясь. Треньканье повторилось. Малянов схватил полотенце и, путаясь в шлепанцах, неуклюже заковылял в комнату.
— Да!
— Витя? — спросил энергичный женский голос.
— Какой вам номер нужен?
— Это «Интурист»?
— Нет, это квартира…
Малянов бросил трубку и, отдуваясь, уселся на тахте. Вытерев мокрое ухо и отшвырнув полотенце в сторону, он подошел к стеллажу и достал небольшой томик, на котором значилось: «теория функций комплексного переменного». Малянов задумчиво полистал книжку, потом подошел к столу и, встав одним коленом на стул, начал что-то рисовать на листе бумаги, поглядывая в текст книги…
Снова зазвонил телефон. Малянов как ошпаренный сорвался с места, схватил трубку и гаркнул:
— Да!
— Митька? — поинтересовался сильно искаженный телефоном скрипучий мужской голос.
— Ну…
— Не узнаешь, собака…
— Да нет, кто это?
— Это я, Вайнгартен.
— А, Валька… Чего тебе?.. Голос у тебя какой-то противный. Ну что?
— Тут, понимаешь, кроссворд с фрагментами… Я тебе прочитаю, а ты слушай.
— С каких это пор ты стал кроссворды решать? — недовольно спросил Малянов.
— Ну, в общем, слушай… «Белый июльский зной, небывалый за последние два столетия, затопил город». Дальше… «В тот час, когда уж, кажется, и сил не было дышать, когда солнце, раскалив Москву, в сухом тумане валилось куда-то за Садовое кольцо…» И вот такая фразочка: «В жидкой тени изнемогающих деревьев потели и плавились старухи на скамеечках у подъездов»…
— Чушь какая-то… — буркнул Малянов. — тут и так парная, а ты со своими фразочками.
— Так не знаешь, а?
— Иди ты к дьяволу! — вконец освирепел Малянов и так громыхнул трубкой, что большой черный кот, видно, отсиживающийся до этого под тахтой, пулей высадил в коридор и там затих. — Калям! — тоскливо позвал Малянов, но кота и след простыл.
Малянов взял полотенце, подошел к столу и начал вытирать голову, скосив глаза на разбросанные на столе бумаги. Волосы сбились в колтун, и Малянов стал похож на ведьму из детской книжки. Не отрывая взгляда от бумаг, Малянов повесил полотенце на спинку стула, изогнулся, дотянулся до секретера, нашарил лежащую там щетку и начал было причесываться, но тут снова раздался звонок, на этот раз в дверь… Малянов переложил щетку в другую руку, взял карандаш и наскреб на бумаге какую-то закорючку. Позвонили во второй раз…
— У-у-у-у! Чтоб вас! — зарычал Малянов и бросился к шкафу, горестно взглянув на оставленную закорючку.
Кое-как нацепив на себя куцый среднеазиатский халат с продранными локтями и легкомысленными разрезами по бокам, Малянов рванулся в прихожую. Зазвенел телефон…
— Да что вы все!!! — взвыл Малянов в голос, в ярости хватая трубку. — Подождите, сейчас я открою!!!
— Митька? — раздался из трубки голос Вайнгартена.
— Ну что «Митька»?!
— Ты что там делаешь?
— Работаю, — сказал Малянов злобно. В дверь снова позвонили. — Подожди, я дверь открою.
— Постой, дурак!.. — испуганно зашипела трубка, но Малянов уже не слушал: бросив трубку на тахту, он скрылся в прихожей.
Вылетевший из-за угла Калям запутался у него в ногах, и Малянов чуть не грохнулся…
— Постой! — сказал Вайнгартен из трубки очень серьезно. — Слышишь, не ходи никуда!
Открывая дверь, Малянов сейчас же отступил на шаг. На пороге стояла молодая женщина в вызывающе белом «фирменном» сарафане, очень загорелая, с выгоревшими на солнце короткими волосами. Красивая. Загадочная. И растерянная. У невероятно стройных ног ее стоял огромный клетчатый чемодан на колесиках и большая картонная коробка, тщательно перевязанная тонким капроновым шнурком.
— Дмитрий Алексеевич? — спросила женщина стесненно.
— Д-да… — проговорил Малянов, делая руками бессмысленные извиняющие движения, одновременно прижимая локтями полы распахивающегося халата, а ногами отбиваясь от совершенно распоясавшегося Каляма, явно решившего рвануть в пампасы…
— Вы простите, Дмитрий Алексеевич… Наверное, я некстати… Вот. — Она протянула конверт.
Малянов молча вытащил из него лист бумаги. На сложенной вдвое половинке ученической тетради крупными буквами, видимо второпях, вкривь и вкось было написано: «Димкин! Это Лидка Пономарева, моя любимая школьная подруга. Я тебе про нее расск. Прими ее хорошенько, она ненадолг. Не хами. У нас всё хор. Она расск. Целую, И.»
Малянов, вероятно, должен был издать протяжный, неслышный миру вопль, но почему-то произнес, улыбаясь, как швейцар от полученной на чай десятки:
— Очень приятно… — И тут же дружески-развязным тоном добавил: — Не знаю уж, чего она там думала, но, надеюсь, вам у нас будет удобно…
Он еще очень многого не знал, этот тридцатипятилетний кандидат физико-математических или каких-то других, не менее умных наук… Не знал о том, что у него не зря стреляли за окном, не зря звонил телефон, не зря приехала Лида Пономарева, и не зря рядом с ней стояла большая картонная коробка…
И, разумеется, он не знал, что станет одним из тех, кому суждено быть участником невероятных, абсолютно фантастических, загадочных, забавных, страшных и вместе с тем совершенно земных событий. Нелепые телефонные звонки от Вайнгартена и появление прекрасной незнакомки окажутся лишь прелюдией к действительно трагическому происшествию — смерти Арнольда Павловича Снегового — соседа Малянова по лестничной площадке, крупного специалиста в области теории упругости… Окажется, что Малянов и его друзья не только каким-то образом будут знать об угрозе, нависшей над Снеговым, но сами окажутся перед лицом реальной опасности, исходящей от какой-то неведомой и злонамеренной силы. Со временем выяснится, что эта сила действует лишь в отношении тех людей, которые стоят на пороге блестящих и необходимых миру научных открытий.
Много сил и времени отдадут Малянов и его товарищи, чтобы открыть природу этой таинственной силы, пока не поймут, наконец, что дело, собственно, не в ней, хотя она и существует, а в них самих.
Проблема нравственного выбора, проблема ответственности ученого перед самим собой, перед наукой, перед всем человечеством — вот то основное, что станет содержанием целого отрезка жизни молодых и талантливых героев нашего рассказа…
Вечная неуспокоенность творчества, отчаянные попытки проникнуть в непознаваемое, ощутить нематериальное, разглядеть неразличимое… Бескорыстное и страстное желание добиться, доказать, открыть, подарить миру то, что может сделать людей счастливыми, небо безоблачным, а жизнь прекрасной… Не это ли было тем главным, что заставляло, преодолевая все препятствия, трудиться Менделеева и Курчатова, Жолио-Кюри и Келдыша, Эйнштейна и Королева, Бора и Семенова, Пастера и Дарвина… Не это ли есть главное и сегодня, что движет помыслами и делами сотен тысяч безвестных тружеников науки во всех областях знаний?
И вместе с тем… Благополучная тихая жизнь, высокий оклад, заметная должность, спокойная заводь мещанского прекраснодушия… Как часто мы слышим в последнее время: «Он мог бы стать большим ученым, но… семья, дети, неурядицы быта… Он мог бы быть замечательным поэтом, но… это ужасное окружение — друзья, компании, бесконечные развлечения…» Как часто мы валим все свои неудачи на обстоятельства, непонимание, глупые случайности, трудности быта… Тогда как даже в осажденном Ленинграде игрались спектакли, создавались поэмы и великие музыкальные произведения… В голоде, в холоде работали ученые, инженеры, техники, делались открытия…
Испугаться, отступить, спрятаться за спасительной философией «лучше быть здоровым и богатым, чем бедным и больным» или… Или идти на риск, не досыпать ночей, не съедать лишней порции икры, «бороться и искать, найти и не сдаваться»?
Мы сами… Вот она, та сила, которую безуспешно пытаются и долго не могут найти Дмитрий Малянов и его друзья. Мы сами. И только мы, а не какая-нибудь сверхцивилизация, вознамерившаяся по каким-то своим, может быть, нечеловеческим причинам остановить прогресс на Земле, способны ответить на те вопросы, перед которыми стоят герои нашего рассказа.
— Я хочу сказать, — говорит один из тех, кто уже сделал свой выбор, — что ничего интересного с вами не произошло… Все ваши поиски причин есть просто праздное любопытство. Вам надо думать о том, как теперь вести себя. А думать об этом — гораздо сложнее, чем фантазировать насчет царя Ашоки. Никто вам не поможет. Никто вам ничего не посоветует. Никто за вас ничего не решит. Ни друзья, ни Академия, ни даже всё прогрессивное человечество…
Ему, Вечеровскому, сделавшему свой выбор, будет нелегко, но, по крайней мере, совесть его будет спокойна. Но будет ли спокойна совесть у других?
«— Легко сказать — выбирать! — начал было Захар, но тут заговорил Глухов, и Захар с надеждой уставился на него.
— Да ясно же! — сказал Глухов с необычайной проникновенностью. — Неужели не ясно, что выбирать. Что же еще? Не телескопы же ваши, не пробирки же… Да пусть они подавятся телескопами вашими! Диффузными газами!.. Жить надо, любить надо, природу ощущать надо, а не ковыряться в ней…»
Будет ли спокойна совесть у Вайнгартена, решившего променять свое открытие на внезапно возникшую перспективу незакатной административной карьеры? Будет ли она спокойна у человека, который, приняв свое решение, кричит в истерике:
«Двадцатый век — это расчет и никаких эмоций. Гордость, честь, потомки — всё это дворянский лепет. Атос, Портос и Арамис. Я так не могу. Я так не умею, мать вашу в колокольчики! Проблема ценностей? Пожалуйста. Самое ценное, что есть в мире, это моя личность, моя семья, мои друзья. Остальное пусть всё катится к чертовой матери!.. Ничего себе выбор! Или тебя раздавят в лепешку, или тебе дадут новенький институт, из-за которого два членкора уже друг друга до смерти загрызли! Ты с этим своим научным любопытством всю жизнь можешь просидеть в лабораториях, колбы перетирать. Институт — это тебе не чечевичная похлебка! Я там заложу десять идей, двадцать… Сила солому ломит! Давай не будем плевать против ветра; когда на тебя прет тяжелый танк, а у тебя, кроме башки на плечах, никакого оружия нет, надо уметь вовремя отскочить…»
Фантастика… Обостренное до предела видение мира, катализатор, прием, позволяющий вскрыть глубинные процессы человеческой психологии, человеческого «Я»… А в принципе — психологический, острый детектив, но который, тем не менее, позволяет исследовать истоки творчества, научного подвига, истоки человеческого возвышения и бессмертия, истоки трусости и капитулянтства, истоки слабости и силы человеческого духа…
Не есть ли это в конечном итоге та история, которую все-таки следует рассказать?
Письмо Бориса брату, 28 декабря 1980, Л. — М.
Дорогой Аркаша!
Злой рок преследует нас. Адка сломала ногу. Вышла из машины, поскользнулась на ровном месте, и в результате — сложный двойной перелом со смещением и вывихом. Сейчас лежит в больнице. Прогноз: в больнице от пяти до пятнадцати дней, в гипсе — до пяти месяцев. Вот так. Просто плакать хочется.
Одно хорошо: в Германию я теперь могу не ехать под вполне благовидным предлогом. А вот как мы будем с тобой работать? Ведь Адка по крайней мере месяц-два будет вполне беспомощна — гипс ведь аж до самого паха. Постепенно, конечно, привыкнет, но вот первое время…
В Ленфильме — молчание. Говорят, там всё начальство в гриппе. Очень может быть. Я и сам в гриппе.
В последнем номере «Звезды» большая статья о ленинградских фантастах в ВААПе. Писано Балабухой и Сморяковым (что-то вроде ленинградской Белочки Клюевой). Много о нас и в высшей степени комплиментарно. <…>
Из ВААПа пришло извещение: 59.85 из США за ГЛ и 64.34 из Финляндии за ТББ. Умножь на 4.6.
Получил также деньги из МолГв (1733) и из Мосфильма (1100) — за вторую серию «Сталкера». Из Баку — ни денег, ни экзов. Ты бы им написал туда, если знаешь, кому.
Был тут Бугров из «Уральского следопыта». Оказывается, мы с тобой члены жюри конкурса на какой-то там красивый приз за лучшее произведение фантастики. Очень мило. Правда, в том же жюри и <…> Лапин из Новосибирска (?), но зато кроме него других <…> там нет, все вполне приличные люди.
А прочие новости вышибло у меня из головы.
Обнимаю тебя, твой [подпись]
P. S. Леночке и Машке привет.
О том же самом Лапине вспоминал Кир Булычев.
Из: Булычев Кир. Поход на стадион
<…>
В свое время несколько лет назад в Союз писателей РСФСР пришло письмо от Иркутской писательской организации, подписанное ее секретарем Борисом Лапиным, с требованием изгнать меня из Союза (в котором я никогда не состоял, потому что, в частности, не разделял идей Союза), ввиду того, что «Кир Булычёв — человек неизвестной национальности, окруживший себя людьми одной, всем известной национальности».
Я цитирую точно, это письмо видели десятки человек. Я помню, как развеселило это письмо Аркадия Стругацкого, который сказал: «Утешься, ты же Булычёв по матери».
<…>
В этом году по сравнению с добрым десятком предыдущих у Авторов небывалый урожай публикаций. Вышли в «Молодой гвардии» измученные «Неназначенные встречи». Вышел сборник в Баку (ХВВ + ТББ). В «Мире приключений» напечатана «Повесть о дружбе и недружбе». В сборнике «Формула невозможного» — давний рассказ «Чрезвычайное происшествие». И в этом году в журнале «Знание — сила» публиковалось окончание ЖВМ. И два фильма по их сценариям прошли по стране.