— Девушка, мы с вами случайно, нигде не встречались раньше?

Перед ней — симпатичный паренёк. Прилизанный, небедно одетый. Он мило ей улыбался… Конечно, встречались. Лена сразу узнала своего сокурсника Серёжку Жигунова. Серёжка был на пару лет моложе её. Отец серёжкин сидел в администрации края, а мать заведовала универмагом. Сам Серёжка знал в лицо и по именам всех любовников своей нестарой еще мамаши и относился к этому никак. Отцу тоже было все равно. Серёжка не мог понять в принципе — для чего мужчины женяться. Глядя на родителей своих, не понимал еще сильнее. Он жил с какой-то девицей, за его счет кормившейся, о которой Лена ничего больше не знала.

Серёжка регулярно видел Артёмину на университетских лекциях, но никогда с ней не разговаривал. Он работал на краевом ТВ и, полагая себя телезвездой, считал, что заговорить первым с девушкой (пусть даже и привлекательной) не подобает человеку его положения.

Сейчас он стоял, засунув руки в карманы, стоял в паре шагов от леныной лавочки. Было утро, около девяти. Детская площадка в этот час пустовала. В стороне немного, у бордюра, дремала новенькая «Тойота» — блестящая, словно только с конвейера. Дожидалась своего хозяина.

Лена оглядела аккуратный серёжкин костюмчик с обязательным галстуком, и его как всегда густо намазанную гелем причёску.

— Что, бессонница мучает? — Спросила она.

Серёжка пожал плечами.

— А, не знаю. Настроение такое.

Он неспеша зевнул. Потом уселся на лавочку, рядом с Леной. Та чуть отодвинулась, хотя знала — Жигунов никогда не будет столь явно приставать к даме. Губы её скривились краешком, выражая усмешку.

— Подружка где твоя? Оставил её дремать, а сам пошёл за приключениями?

— Какая подружка? — Серёжка смотрел на Лену удивлённо. — …А, эта… Я её выставил. Позавчера ещё. Достала.

— Конечно, — Лена кивнула. — Всё одна, и та самая. Любому надоест.

Серёжка не понял иронии.

— Да, вобщем-то.

Потом предложил:

— Может, поедем куда? Хочешь, в ресторан?

Лена искоса глянула на Серёжку.

— Место освободилось?

Серёжка опешил. Его задевало, когда он не знал, что отвечать. Помявшись немного, Серёжка посмотрел на Лену.

— Я тебе серьёзно говорю, а ты с шутками со своими…

Лена задумчиво рассматривала серёжкину «Тойоту».

— Красивая машина у тебя.

Глаза у Серёжки довольно блеснули.

— Нравится?

Лена повернулась к нему.

— Рестораны ещё закрыты. Поехали в кафе.

Серёжка снова чуть растерялся.

— Ну, если ты хочешь, поехали.

Лена встала со своей лавочки и пошла к серёжкиной машине. Куртка, кроссовки, джинсы на ней — всё было новое. Старое и запачканное она оставила в мусорном баке. В гостинице Лена как следует вымылась, и сейчас не было видно и следа вчерашних её неприятностей.

Жигунов залез первым. Он устроился на сиденьи и, распахнув дверцу, пригласил Лену внутрь.

— Куришь? — Спросил Серёжка, включая зажигание.

Лена догадалась, что её собираются удивить какими-то импортными сигаретами, которых, как ожидалось, она ещё не видела. Лена покачала головой.

— Берегу здоровье.

— Правильно, — Серёжка потянул на себя двигатель и «Тойота» побежала по улице. Мимо, в окне, замелькали дома. — Я тоже берегу. Но иногда курю понемногу. Хорошие если только сигареты. А так, стараюсь курить меньше.

— Так и надо, — Лена, улыбнувшись, кивнула.

Серёжка пожал плечами.

— Ты так шутишь, что я не пойму, о чём это.

Лена устало посмотрела в окно.

— Куда мы едем? — Спросила она.

— А я не знаю. — Жигунов обернулся к ней. — Куда тебе хочется?

— Куда-нибудь. Только не нужно долго меня катать. Выбери сам.

Серёжка задумался.

— Я знаю одно кафе неподалеку. Вполне съедобно.

Он включил радио и начал крутить ручку настройки. Оттуда захрипело, засвистело, загудело. Но поймать ничего Серёжка не смог. Он разочарованно надавил крайнюю кнопку.

— Интересно, что там в Москве? — Сказал он. — Руцкой с Хасбулатовым уже, наверное, переворот сделали. — Помолчав, уверенно добавил: — Лично я — за Ельцина. Я, что, плохо живу? — Серёжка, усмехнувшись, посмотрел на себя в верхнее зеркальце. — У меня всё есть.

Лена молча смотрела в окно. Она никогда не интересовалась политикой.

— Приехали, — сказал Жигунов, притормозив машину под большой вывеской «Пельмени, сосиски, кофе, чай». Он вылез, постоял, засунув руки в карманы и глядя, как Лена выбирается со своего места. Потом закрыл за ней и за собой двери.

В кафе было пусто. Только два парня ханыжной наружности сидели у входа. Они жевали пельмени, запивая их водкой. Жигунов боязливо глянул в их сторону и поспешил пройти мимо. Розовощёкая полная буфетчица лениво прохаживалась за стойкой. Она без интереса уставилась на Серёжку и на его спутницу.

— Здравствуйте. — С этого слова Серёжка начинал любой свой визит куда бы то ни было. Он считал себя интиллегентным и воспитанным юношей.

Жигунов обвел глазами витрину. Взгляд его ткнулся в тарелку с пельменями. Выглядели они так, словно бы кто-то уже взял на себя труд их разжевать. Жигунов внутренне сморщился.

— А что у вас, кроме пельменей?

Оказалось, ещё есть сосиски. Он взял две порции и два стакана чаю. Пока Серёжка расплачивался с буфетчицей, его и Лену внимательно разглядывали две сумрачных физиономии, что сидели у входа. Ни Лена, ни Серёжка не могли слышать их разговор.

— Узнал? — Спросил один, в рваном свитере, отодвигая пустой стакан.

Товарищ его угрюмо кивнул.

— Тёлка, что Валёк тогда приводил.

— Прикинь — какой фрайер с ней. — Хозяин рваного свитера сплюнул на пол сквозь зуб, выбитый в том году. — Сука, — процедил он.

Товарищ его огляделся мрачно; потом, прищуривщись, наклонил голову.

— Положим их парочкой? У меня дуло с собой.

— Мокруху? А потом вышак? У козла этого пахан наверняка из деловых, или сам он…

Тот, что в рваном свитере посмотрел в окно.

— Глянь на их тачку. — Лицо его тихо налилось кровью. — Этих… сука, ненавижу. Мои паханы до смерти вкалывали и хрен заработали. А эти, вот, с рождения на готовеньком на всём…

— А ну, идём. — В рваном свитере резко поднялся с места. — Прокатимся.

Товарища его уговаривать не надо было. Оба, оставив, недопитой водку и недоеденными пельмени, быстро вышли за дверь. Улица смотрелась тихой и пустой. Одинокая «Тойота» мирно дремала в сторонке.

Оглянувшись, двое быстро подошли к машине. В рваном свитере достал пистолет и ударом выбил стекло. Жигунов только успел поставить на стол поднос и тут увидел, как залезают в его «Тойоту». Серёжка застыл. Он никогда не был готов к таким жестоким коллизиям. Серёжка моргал, пытаясь понять, что всё это ему не мерещится. Он только успел раскрыть рот, и жёлтое пламя вспыхнуло у него перед глазами, шарахнуло во все стороны, выплюнув оконные стекла машины. Жигунов будто и не слышал ничего. Он обалдело смотрел, как полыхает его «Тойота» с двумя обугленными тушами внутри.

Лена ухватила Серёжку за руку.

— Бежим! Быстро!

Он ничего не понимал. Растерянно посмотрел на Лену, и вдруг решил слушаться. Держа его за руку, Лена подбежала к двери с надписью «Посторонним вход воспрещён».

Дверь эта была открыта, и они попали в большое грязное помещение со здоровенными кастрюлями и двумя упитанными поварихами, которые боязливо уставились на Лену с Серёжкой.

— Быстро! — Сказала Лена.

Они выскочили во двор и ещё долго бежали куда-то. За спиной оставались улочки и маленькие проходные дворы.

Потом, запыхавшись, сидели на лавке. Светило солнце. Облака спрятались, и стало тепло.

— Что это было? — Спросил Жигунов. — Почему ты тащила меня?

Он глупо смотрел на Лену. Та кивнула. Потом тихо сказала:

— Давай, я тебе объясню чуть позже?

Лицо у Лены вспотело и раскраснелось от бега. Пушистые волосы взлохматились сейчас и липли, опускаясь на лоб. Серёжка, вдруг, подумал, что Лена — очень красивая девчонка, и странно, что раньше он никогда этого не замечал. А сейчас смотрел удивленно и что-то пытался для себя понять. Что — не знал сам.

— Объясню позже. Хорошо? — Повторила Лена.

— Хорошо, — Серёжка покорно кивнул.

— У тебя есть ещё одна машина?

Серёжка ответил не очень уверенно, но сразу.

— Есть.

…«Мерседес» мчался по пустому шоссе. Жигунов сосредоточенно крутил баранку, поглядывая, как в окне проплывали колхозные поля, и вдалеке, на горизонте тлели одинокие крошечные огоньки. Это могла быть какая-нибудь станица или, может, колхоз. Лена тоже смотрела в окно, но она там видела только отражение своих мыслей — одна мрачнее другой.

Жигунов зевнул — его не развлекали ночные картины краснодарской окраины. Подумав, он включил радио. Минуты две крутил ручку, пока не словил радиостанцию «Свободный мир». Из далекого таинственного Нью-Йорка с тель-авивским произношением голос рассказывал слушателям о краснодарских проблемах.

— …и подтвердил, что опасность фашизма становится всё острее. В Краснодаре действует уже несколько так называемых казачьих армий — по сути военизированных фашистских организаций. Случаи нападения на кавказцев здесь стали обыденностью. Вот, что нам рассказал один молодой человек (назовем его Гасан). «Страшно выйти на улицу. Казачьи патрули — везде. Как только видят кавказца — сразу достают плетки и начинают бить. Мой брат торгует на рынке. Ему выбили все зубы. А соседу, что живет этажом ниже, казаки сломали руку, когда он шел ночью из ресторана. Мы боимся обращаться в милицию — там тоже казаки сидят. У них всё куплено. Многие родители не выпускают детей на улицу кругом полно пьяных казаков. Нам некуда жаловаться. Мы боимся.» Вот такая исповедь. И не хочется комментировать. Скажу только, что миграция кавказцев из краснодарского края увеличилась в последнее время — люди боятся за свою жизнь. Совсем, вот, недавний случай. Несколько дней назад в одном из ресторанов Краснодара убит автоматной очередью еще один кавказец (другой вины у него не было). Его убийца — есаул Екатерининского отдела Всекубанского Казачьего Войска и одновременно офицер российской армии. Такое содружество власти и фашистских организаций наталкивает на размышления…

— Выключи, — попросила Лена. — Я не могу думать.

Серёжка не стал спорить. Он щёлкнул кнопкой, и приемник заткнулся. Светящийся циферблат электронных часов показывал, что уже почти девять. Лена глядела на дорогу. Она помнила эти места. Когда-то, чуть больше года назад…

— Доедешь до следующего поворота и остановишся там. — Сказала Лена.

Серёжка повиновался. Он съехал на обочину и притормозил свой «Мерседес». Лена вышла из машины первой.

— Теперь ты мне объяснишь, куда мы приехали? — Спросил Серёжка, захлопывая за собой дверцу.

— Чуть позже.

Похолодало. Сильный ветер дул, мерно посвистывая в колючих ветках, и качая большие закоченевшие деревья. Призрачная ночная Луна растревоженно глядела вниз. Всё тонуло в её тусклом сиянии.

Лена осмотрелась. Тут кругом стояли дачи. Летом сюда съезжались мужики и бабы с кошёлками — посадить картошку и помидоры, чтобы потом зимой было что есть. Сейчас же, всё тут казалось вымершим. Голые колья, кое как обвитые плетёнными прутьями, торчали из-под снега. Между деревьями просматривались силуэты дачных домиков — маленьких и жалких. Ни в одном из окошек не было света. Как пустые глазницы смотрели они на дорогу и ничего там не видели.

Серёжка огляделся, и ему стало холодно. Он плохо понимал, для чего они здесь. Но его это уже не сильно интересовало. Хотелось только поскорее отсюда свалить.

Свернули за поворот, и Жигунов увидел большой дом, огороженный массивным забором из камня. Сразу же в глаза бросился неяркий свет в окошке на втором этаже. Это была дача Березовского. Лена училась вместе с Андреем — сыном покойного деятеля, и как-то бывала у него в гостях, на этой самой даче. Андрей тогда предложил ей водки. Лена отказалась, и он пил сам. Закончив бутылку, хотел затащить Лену на свой диван. С трудом вырвавшись из пьяных объятий, она убежала. Долго стояла потом на пустой остановке, дожидаясь автобуса, чтобы вернутся в город. Андрей очень извинялся на другой день за случившееся. Говорил — сам не понимает, как такое вышло, но следующего приглашения стать его гостьей Лена уже не приняла.

От самого Андрея Лена знала, что он проводил здесь, на даче, всё время, что было между университетскими сессиями. Андрей не любил шумных городских улиц и предпочитал им сельское уединенние. Никто не знал, есть ли у него девушка.

— Пришли, — сказала Лена, глядя на забор. — Сможешь перелезть?

— На шо ты меня толкаешь? — Жигунов смотрел на неё большими глазами. — Это — криминал.

— Как хочешь. — Лена повернулась к нему спиной. — Я лезу одна.

Забор не был высоким, и Лена без труда вскарабкалась по нему. Что её сразу же удивило — отсутствие собак. Она думала встретить их тут целую стаю.

Лена первая спрыгнула вниз, присев на смёрзшуюся твёрдую землю. Жигунов прыгнул следом. Он не отставал от подруги, хотя внутри у него всё медленно съёживалось.

Они увидели перед собой здоровенную дверь — как у феодального замка. Кругом всё было темно и тихо. Луна испуганно наблюдала из своей чёрно-холодной бездны. Деревья покачивали замёрзшими ветками.

Лена тихонько взялась за ручку и… дверь открылась. Сергей что-то хотел спросить, но запнулся. Лена сунула руку в карман, нащупала там «Вальтер» и неслышно взвела курок. Потом вошла внутрь, стараясь переступать как можно тише. Что-то ударило в прихожей. Лена с Сергеем вздрогнули жутко. Но это были всего лишь часы. Они стукнули девять раз и затихли. Наступила тишина. Могильная.

Повернувшись к Сергею Лена шепнула:

— Стой тут.

Она видела силуэт перила, вычерченный тусклым светом, что падал из небольшого окошка. Держась за мокрую рукоятку, она кралась бесшумно по глухому мрачному коридору.

Подняться по лестнице, не выдавая совсем никаких звуков, было нельзя. Старые ступеньки поскрипывали под ногами. Лена увидела полоску света из приоткрытой двери на втором этаже. Остановившись, Лена прислушалась… Тишина. Слышно только тиканье часов внизу. Подойдя ближе, Лена глянула внутрь.

…Алик подбежал к остановившейся машине, держа пистолет в вытянутой руке.

— Повыскакивали! Оба! — Заорал он.

В салоне, кроме таксиста, сидел ещё фрайер в кепке. Он ошарашенно смотрел на кабардинца. Таксист протянул вверх руки.

— Я сказал — выскочили! — Снова заорал Алик. — В третий раз никогда не повторяю!

И вдруг он осёкся. Лицо фрайера в машине показалось до жути знакомым. Алик вглядывался, не опуская ствола. И тут… Его осенило. Мгновенно, как вспышка выстрела. Это лицо — лицо человека на снимке, того самого, которого ему заказал старший инспектор Красиков. Теперь уже ошарашило самого кабардинца. Он не ожидал такого. Глядя в упор, Алик подошёл ближе. Он ещё не мог поверить, что бывает и так. Но Валет, распахнув дверь резко, сбил кабардинца с ног. Падая, тот надавил курок. Пуля досталась таксисту. Кровь и мозги брызнули на стекло. Отпихнув труп, Валет выбрался из машины. Он успел заскочить за угол ближайшей девятиэтажки, прежде чем в стену вбуравились две пули. Привстав с земли, кабардинец выстрелил ещё трижды.

Валет огляделся и быстро нырнул в один из подъездов. Алик, появившись из-за угла, выбросил ствол, но надавить курок не успел. Он снова ругнулся, потом кинулся следом.

Валет быстро поднимался по лестнице, слушая внизу гулкий тяжёлый топот. Добравшись до последнего этажа, он увидел, что дверь наверх раскрыта. Валет выбрался туда и, пробежав по крыше, ногой распахнул дверь лестничной клетки соседнего подъезда.

Когда Алик Кабардинец очутился на крыше, он обошёл двери всех трёх оставшихся подъездов. Ни одна ни была заперта. Держа пистолет наготове, Алик спустился вниз…Тихо. Только где-то внизу передвигался лифт. Алик подошёл ближе, дождался, когда затихнет и вызвал кабину. Тяжело загудев, та поднялась и двери её услужливо распахнулись. Алик, не теряя времени, шагнул внутрь и надавил кнопку с цифрой «1». Кабардинец надеялся опередить своего врага и очутиться внизу раньше. Если тот, конечно, ешё где-то в доме. Алик и не понял сразу, что произошло, когда кабина, вдруг остановилась где-то между этажами. Он понял только: произошло то, чего он не ждал.

Валет, который всё это время был на самом верхнем, девятом этаже, раздвинул руками двери лифта и сунул в щель специально для этой цели подобранную небольшую доску. Он слышал когда-то, что многие из лифтов, в той части лифты краснодарских многоэтажек, остановить нетрудно; достаточно раздвинуть двери на любом этаже, чтобы кабина перестала двигаться. Алик Кабардинец ничего такого не знал.

Секунд десять он оставался на месте, пытаясь переварить случившееся. После попрыгал, дабы убедиться, что лифт точно стоит. И вот только тут понял, что его провели, хотя и не понял — как. Удивление сменилось бешенством. Злобно рыча кинулся он на дверь и начал её открывать. Алик не был физически слабым дверь он одолел без большого труда. Кабина и правда — стояла между этажами.

Раздвинув двери сильнее, и цепляясь за выступ пола, Алик выбирался наружу. Он бормотал какие-то не очень понятные, но, видимо, грозные ругательства.

До конца вылезти Алик Кабардинец не успел. Он увидел две ноги в мужских брюках, появившиеся из-за поворота. И ешё — дуло милицейского «Макарова».

Подняв глаза, Алик узнал своего лютого недруга. Валет был спокоен, и взгляд его не оставлял кабардинцу никаких шансов.

— Сам выкинешь ствол или мне тебя грохнуть?

Алик, продолжая пребывать в таком подвешенном положении, сунул руку в карман.

— Не быстро! — Валет качнул пистолетом. — Я не тороплюсь.

Медленно, двумя пальцами, кабардинец достал из кармана оружие и бросил его на пол. Валет ногой отшвырнул пистолет в сторону.

— Чтобы ты на него не отвлекался.

Потом резко, с размаху звезданул кабардинцу в темя. Тот застонал и начал падать. Валет ухватил его за шиворот, встряхнул и вытащил из кабины. Потом, не давая опомниться, швырнул головой вперёд — о стену. Кабардинец лёг на полу и тут получил ешё несколько раз ногой по физиономии. Полуоглушенного Валет подтащил его к стене и, вынув из кармана милицейские наручники, приковал Алика к перилам.

— Открыл рот! — Скомандовал Валет, ткнув ему в щёку дуло. Когда зубы у кабардинца разжались, Он сунул туда ствол пистолета а затем, сделав щель шире, бросил ключ от наручников. По судорожному глотательному движению Кабардинца Валет понял — ключ уже у того внутри.

Он усмехнулся, Алик смотрел на него злыми глазами.

— Я — Алик Кабардинец, — захрипел он. — Я мать свою в рот… а тебя, с-сука…

С размаху Алик получил рукояткой. Из его рта побежала кровь.

— Сегодня у меня — ствол, а у тебя — наручники. — Философски заметил Валет. — Поэтому держи при себе своё мнение.

Он поднялся и быстро ушёл. Алик слушал, как шаги его становились всё тише и тише, пока наконец совсем не растаяли где-то внизу. Что было силы кабардинец рванул наручники, но они ещё сильнее впились ему в запястья. Он взвыл — от боли и от отчаяния.

Вначале Алик пытался извлечь ключ из своего нутра, но скоро увидел, что это — невозможно. Сегодня с утра он совсем ничего не ел, а пил — всё больше водку. Злополучный ключ покоился на дне желудка в одиночестве. А поменять позу Алик не мог — опять же мешали наручники.

Мысль его отчаянно билась в поисках выхода, но выхода не было. В очередном порыве безумного бешенства он принимался перетирать свою цепь о перила, хотя знал — чтобы увидеть хоть какой-нибудь результат понадобится неделя. Оставалось последнее — звать на помощь, но ведь жильцы, услышав крик, вызовут милицию, а общаться с властью Алику сейчас не хотелось. На него опять накатила волна безумного отчаяния. И он завыл негромко, как воет голодный пёс, брошенный без еды жестоким хозяином.

— Мы начинаем передачу «Кубанские зори».

Ведущая — косноязычная пожилая дама в крашенном парике задумчиво смотрела в нацеленную на неё телекамеру.

— Сегодня у нас в гостях подполковник МВД Виктор Петрович Романовский.

Толстый мужик с ленивой физиономией важно помялся в кресле.

— … и хорошо вам известный щедрой благотворительной деятельностью Руслан Артурович Михно.

Султан без интереса посмотрел на носок своего ботинка. Он был сегодня не в настроении, но отменять назначенное интервью не захотел.

— Речь пойдёт о том, как нам навести в городе порядок, как дать отпор росту преступности…

Закончить фразу она не успела. Из тени осветительных ламп появилась фигура невысокой девушки. С короткоствольным автоматом в вытянутой руке. Подполковник успел только приоткрыть рот. Султан потянулся за своим стволом, что носил всегда во внутреннем кармане кожанки… Треск очередей заложил уши всем, кто тут был. Кровь брызнула как из ведра. Рубашка и пиджак на груди подполковника были изорваны частыми поподаниями. Раскинув широко руки, он сполз на пол. Султан успел только достать пистолет и тут же уткнулся носом в стол. Дама-ведущая сидела, не двигаясь. Лицо её было забрызгано кровью. Хотела крикнуть, но тяжёлые спазмы стиснули горло.

Света опустила дуло. Потом, отхаркнув, сплюнула на пол. Времени терять ей было нельзя. Ногой она распахнула дверь и оказалась на лестничной площадке. Четверть минуты хватило, чтобы преодолеть все пятьдесят восемь ступенек, что выводили на улицу. Сиреневые «Жигули» Света увидела сразу. За рулём сидел старший инспектор Красиков. Спотыкаясь, Света бежала к машине. С лестницы уже слышался топот ног. Инспектор включил зажигание. Пальцы его нащупали рукоятку двигателя. Мотор заурчал радостно, когда Света, подбежав к «Жигулям», ухватила дверную ручку. Дверца была заперта. Топот становился всё ближе.

— Ну? — Пальцы Красикова лежали на посеребрённо-блестящей рукоятке. — Всё сделала?

— Открывай дверь! — Зашипела Света в лицо инспектору.

— Оба готовы?

— Оба! — Заорала она. — Открывай!

— Точно? — Пальцы Красикова подёргали рукоятку двигателя.

— Откывай, сука!

Автомат, заглянув в окошко, повис у носа инспектора.

— Открывай, или мозги вышибу! — Глаза Светы сверкнули ненавистью.

Из подъезда появились двое с дулами наготове. Света дёрнулась, глянула позади себя… Этого мгновения Красикову было достаточно. «Жигули», вспрыгнув с места, мчались по мостовой. Света отпустила автомат — тот улетел далеко в сторону. Она выдернула «Браунинг» из кармана, но в спину ей уже прогремел выстрел: пистолет вздрогнул в руке одного из султановых телохранителей. Споткнувшись, Света грохнулась на тротуар. Потом приподнялась и, шатаясь, выбросила вперёд руку. Удаляющееся «Жигули» нервно маячило на пистолетной мушке. Неровным движением Света надавила курок. Но поздно: машина скрылась за поворотом. Пуля ушла в рустоту. И тут же тишину разорвал второй выстрел. Выронив пистолет, Света ничком ткнулась в холодный сырой асфальт.

…Сколько часов и минут прошло, в сидении на площадке, Алик не помнил уже. Он потерял ощущение времени. Мимо проследовала тётка с большими кошёлками. С интересом она скосилась на Кабардинца, но тот зарычал глухо и недображелательно; тётка, нервно оглядываясь, прибавила шагу. Потом проходили ешё какие-то люди. Они боязливо посматривали на Алика, и никому не хотелось задерживаться. Услышав в очередной раз чьи-то шаги, Кабардинец уже не обратил на это внимания. Но заметив, что некто, опускавшийся вниз по лестнице, вдруг остановился, не дойдя пару метров, Алик поднял голову.

На лестничной площадке было темно, но он сразу узнал Красикова. Инспектор стоял, засунув руки в карманы и молча разглядывал Кабардинца. Потом произнёс сухо:

— Где деньги, что я тебе дал?

Словно по команде Алик сорвался с места. Протягивая инспектору скованные наручниками запястья, он хрипел отчаянно:

— Освободи меня! Я его буду душить, мазать по стенке, на куски резать!.. Да я свою мать в зад…

Красиков смотрел на кабардинца с брезгливой жалостью. Потом повторил всё также спокойно:

— Где деньги?