Кто-то неподвижно сидел в кресле. Лена видела сейчас только его затылок, но поняла сразу, это — Андрей Березовский. Сидел он за письменным столом, возле большого зеркала. На столе горела чертёжная лампа. Кровать, стоявшая в стороне, была разобрана. На полу валялились какие-то книги.

Шагнув в комнату, Лена достала пистолет. Андрей не пошевелился. Лена подняла ствол, взяв его на прицел.

И тут она увидела лицо Андрея, отразившееся сейчас в зеркале. Посреди лба — расплывшееся красное пятно. Кровь, заливая глаза, капало на пижаму. Зрачки неподвижно смотрели вверх.

На пол из секретера были вывернуты бумаги. Лена не стала рыться. Она поняла сразу — всё интересное убийцы уже прихватили с собой.

Лена опустила свой пистолет. Миссия её здесь была закончена.

Выходя, она уловила шум внизу. Остановившись, Лена прислушалась. Откуда-то из подвала до неё доносились невнятные голоса. Аккуратно, на цыпочках, стараясь не скрипеть и держа на готове «Вальтер», Лена спускалась вниз.

Жигунов стоял там, где его оставили. Он тоже услышал шум из подвала и сейчас не знал, что ему делать.

Свет ярко вспыхнул в прихожей, и Лена отскочила в сторону. Жигунов не успел. Глазами, широко раскрытыми от ужаса, он смотрел на двух людей в милицейской форме, появившихся прямо перед ним. Те были удивлены не меньше. Один из оперативников держал в руке пачку бумаг. Другою рукой он вытащил пистолет из кармана и направился к Жигунову. Тот стал белым от ужаса.

— Что ты здесь делаешь? — Резко спросил оперативник.

— В гости пришёл, — выговорил Серёжка первую глупость, что пришла в голову.

— Один? — Хмуро поинтересовался оперативник, подойдя к Жигунову вплотную.

— Вдвоём! — Громко ответила Лена сверху.

Оба оперативника развернулись резко и замерли, увидев нацеленное на них дуло.

— Выбросили оружие! Быстро! — Скомандовала Лена, переводя прицел с одного на другого. — И руки кверху!

Два пистолета глухо стукнулись об пол. Лена спустилась ниже, продолжая целиться из своего «Вальтера».

— Брось на пол бумаги. — Приказала она одному из оперативников — который держал в руке пачку листов.

— Тебе это всё равно не поможет, — спокойно проговорил тот.

— Бросай. — Лена качнула стволом.

Бумаги упали на паркетный пол.

— Подбери. — Сказала Лена Серёжке.

Тот испуганно попятился к выходу.

— Я в этом не учавствую, — пролепетал он быстро.

Лена без выражения глянула на него:

— У нас мало времени.

Серёжка подошёл ближе и неслушающейся рукой подхватил бумаги. Один из оперативников напрягся, но Лена прицелилась ему между глаз.

— Не дёргайся. — Тихо сказала она. Потом — Серёжке:

— Стволы тоже возьми. И иди на улицу.

Оперативники переглянулись. Сжимая потными пальцами пачку бумаг, неживой от страха Жигунов ещё раз оглядел всех и быстро вышел. Лена пятилась следом, не опуская ствола.

— Бегом! — Крикнула она Серёжке, когда тоже очутилась на улице. — К машине!

Но Жигунова торопить было не нужно. Он бежал быстро — как только мог. Подбегая к «Мерседесу», они услышали рёв мотора за поворотом. Запрыгнув внутрь, Лена плюхнулась на водительское кресло.

— Лезь назад! — Крикнула она Жигунову. — И быстро давай ключи!

— Ты умеешь водить? — Испуганно спросил тот, передавая Лене связку ключей.

— Назад лезь!

Из-за угла вынырнула, сверкая фарами, милицейская автомашина. Лена врубила тормоз. «Мерседес» завизжал, сорвавшись с места. Сзади громыхнули два выстрела. Лена, не отрываясь, смотрела на дорогу. Мимо, в блуждающем свете фар, неслись дачные домики, деревья, покосившиеся заборы.

Ударил ещё один выстрел. По лобовому стеклу разбежались полосы.

Лена видела горящие фары патрульной автомашины в боковом зеркальце. Набрав скорость и на ровной дороге, «Мерседес» без труда сможет уйти от погони, но Лена боялась, что её подстрелят раньше.

Впереди она увидела железнодорожный переезд. Деревянный шлагбаум был опущен. Где-то, уже совсем близко гудел поезд. Лена стиснула двигатель. Гул поезда нарастал. Из-за деревьев выглянул уже его нос. «Мерседесу» оставалось до шлагбаума несколько метров. Лена врубила скорость на полную.

— Тормози! — Заорал Жигунов.

Осколки шлагбаума полетели в разные стороны. «Мерседес», промчавшись перед несущимся поездом, высадил второй шлагбаум — что прикрывал переезд с другой стороны.

Прошло с полчаса, когда Лена поняла, что погоня уже безнадёжно отстала. Она остановила машину. Потом, обернувшись назад, схватила пачку листов с сиденья и начала их быстро просматривать. Серёжка не обращал на неё внимания. Он, не отрываясь, таращился вдаль. Его бил тяжёлый озноб. Потом он, вдруг, проснулся, нашарил в кармане пачку каких-то сигарет и, не спрашивая разрешения, начал вытряхивать одну. Руки у него плясали, и Серёжка никак не мог справится с пачкой. Вытащив-таки сигарету, он дёргающимися пальцами достал зажигалку. Два раза чиркнул. Бросил зажигалку в угол и выплюнул сигарету.

— Всё. — Сказал он. — Хватит.

Лена оторвалась и внимательно на него посмотрела.

— Когда мне разнесли «Тойоту», я только спросил тебя — почему? Ты не ответила. Сейчас меня самого чуть не убили. С меня, правда, хватит. — Наклонив голову, он смотрел вниз. Тебе нужен Джеймс Бонд. Я не гожусь.

Лена свернула бумаги и сунула их в карман.

— До города ты меня, по крайней мере, довезёшь?

— Перейди на другое сиденье.

Он пробрался вперёд и устроился за рулём. Смотрел на Лену внимательно, пока та усаживалась и пристёгивала ремень.

— Мне надо будет ещё это родителям объяснить. — Серёжка кивнул на лобовое стекло с пулевой дыркой. — Он помолчал. — Я не знаю, что у тебя там за игры, но мне они обходятся дорого, а могут ещё дороже обойтись.

…Они подъехали к городу, и в окнах замелькали маленькие частные домики, каких полно на окраине Краснодара. Здесь Лена попросила Серёжку остановиться.

— Ты, конечно, считаешь, что я — нехороший, — Сказал Серёжка, притормозив «Мерседес» под большим уличным фонарём. Мимо пробежала машина. Лена медленно покачала головой.

— Нет, я так как раз не считаю.

Жигунов помялся.

— Я бы, хотел, конечно, чем-нибудь тебе помочь…

Лена обернулась к нему.

— Все не могут быть героями.

Жигунов поймал её взгляд.

— Ты действительно так считаешь?

— Да.

Лена пересела ближе и совсем легонько чмокнула его в губы. Только коснулась.

— Большего не заработал? — Спросил Серёжка, глядя, как она поворачивает ручку дверцы.

Мимо по улице промчался пустой автобус. Видимо, шёл после смены в депо. Лена, улыбнувшись хитро, покачала головой.

— Не заработал.

… - в Краснодаре сейчас 8 часов 14 минут, а на нашей волне музыкальная пауза. Только что нам позвонил Игорь и попросил передать для Наташи — это его девушка, песню в исполнении их любимого с Наташей певца Миши Шуфутинского. Хочу сказать, что я сам очень люблю Шуфутинского и потому с удовольствием выполняю эту просьбу. Итак, «Зачем Вам это знать?». Для Игоря и для его девушки Наташи…

Послышалась неторопливая спокойная мелодия. Красиков вертел в пальцах стакан с остатками коньяка. Он завернул в это кафе по дороге домой: нестерпимо-жутко заныла простреленная рука. Старший инспектор решил опрокинуть двести грамм в надежде, что тогда боль утихнет. И верно: начало отпускать, стоило ему осушить полстакана. Уходить не хотелось. Красиков как в полузабытьи слушал музыку и медленно тянул коньяк…

Шуфутинский допел до конца песню. Красиков закончил свои двести грамм. Захотелось продолжить. Инспектор привстал с места и потащился к буфетной стойке.

— Ещё двести, — вальяжно бросил он суетливому толстяку-бармену. — И кофе. — Несколько мятых бумажек легли рядом с тарелочкой. — Сдачу себе оставь.

Глаза у бармена блеснули заинтересованно: он увидел деньги. Красиков достал пачку «Кэмела». Он посмотрел на костлявую устрашающего вида девицу, что танцевала в обнимку с юнцом, похожим на педика. Потом сонно вложил сигарету в рот. Вспомнил, что зажигалку оставил на столе своего кабинета — в РОВД и раздосадованно похлопал себя по карманам.

— Слышь? — Красиков кликнул бармена. — Прикурить есть?

— У меня есть. — Услышал он вдруг.

Голос прозвучал тихо, но удивительно внятно. Красиков повернулся медленно. В трех шагах от него стояла Артёмина. Она держала правую руку в кармане, из которого что-то топорщилось. Лена холодно разглядывала инспектора.

— У меня есть, — повторила она. — Я дам тебе прикурить.

Рот у Красикова медленно приоткрылся, сигарета упала на пол. Он вспомнил, что в обойме у него пусто. Инспектор тупо глядел на Лену, ощущая физически, как трезвеет. По спине острой струей пробежал холод.

— Почему ты не стреляешь? — Спросил он наконец — это было первое, что пришло на ум.

— Если бы я пришла за этим, — спокойно ответила Лена, — ты бы уже лежал на полу.

— Тогда что тебе нужно?

— Поговорить.

Красиков вернулся к своему столику. Лена села напротив. Она достала откуда-то номер «Комсомольца Кубани» и положила на стол, опустив туда руку. Как раз там, где читалось «Главный редактор: Юрий Зайцев», пистолетное дуло выглядывало своим краешком, тихонько прицеливаясь в старшего инспектора. Тот посмотрел на Лену.

— Что тебе нужно?

— Я сказала уже — поговорить. Прежде всего — отдай пистолет…

— …в Краснодаре сейчас 8 часов 54 минуты. Нам позвонила Наташа и сказала, что завтра у её любимого, которого зовут Серёжа — он сейчас служит в армии, день рождения. Ему исполнится двадцать лет. Наташа очень надеется, что ты, Серёжа, слышишь сейчас эту передачу (мы тоже на это надеемся) и просит передать для тебя песню в исполнении твоей любимой певицы Алёны Апиной. Конечно же, мы присоединяемся к поздравлению. Песня сейчас прозвучит. Итак, Алёна Апина. «Я люблю, и я не сплю»…

Красиков повел плечами.

— Здесь полно людей. Не боишься, что увидят?

Он испугался — так холодно блеснули глаза у Лены.

— А ты передашь аккуратно. Если увидят, я тебя пристрелю.

Красиков смотрел на Лену внимательно. Он понял — нажмёт курок, не моргнув. Двумя пальцами достав из кармана оружие, положил его на стол и отпихнул Лене рукояткой вперед. Та перехватила пистолет, быстро спрятав его в кармане.

Старший инспектор поглядел примирительно и изобразил что-то вроде улыбки.

— Зачем нам ругаться? — Спросил он дружелюбно. — Мы бы вполне могли стать друзьями.

Лена медленно покачала головой.

— Не думаю.

— Могли бы договориться… — продолжал Красиков.

— С чертями в аду договариваться будешь.

— Что ты хочешь?

— Ответишь мне на пару вопросов.

— А если нет?

— А если нет — тебя вынесут. С простыней на лице. — Лена улыбнулась одними губами. Красиков поверил — действительно вынесут.

— Я тебе хочу кое-что предложить. — Сказал он вдруг. Мне нравится твоя живучесть, но так без конца ты не будешь бегать. Ты уложила двух ментов. А это все не так просто, как тебе, может быть, кажется.

Лена слушала с интересом. Пыталась понять, куда Красиков клонит.

— Я тебе предлагаю работу. Уберёшь одного человека. Справишься — получишь две штуки баксов и паспорт любой страны — какую выберешь. Ты сможешь исчезнуть отсюда. Насовсем исчезнуть. А так — думай. У тебя нет выбора.

Лена зло усмехнулась.

— Может, это тебя надо убрать?…

Красиков медленно покачал головой.

— Напрасно так. Я действительно не шучу. Мне нужны толковые люди.

— Я тоже. — Лена кивнула. И уверенно добавила. — Если сейчас ты не встанешь и не пойдёшь впереди меня, то тогда ляжешь. И будешь лежать, пока тебя не унесут. Быстро! Второй раз приглашать не буду.

Красиков внимательно посмотрел в глаза Лене, пытаясь прочитать там ответ, потом — на кончик глушителя, осторожно выглядываюший из-под газеты.

…В Краснодаре сейчас 9 часов 14 минут. Только что к нам позвонила Маша и попросила исполнить для её любимого Васи песню в исполнении Марины Журавлёвой «Забудь меня, забудь». Итак, Марина Журавлёва. «Забудь меня, забудь». Для Васи.

Красиков медленно поднялся с места и побрёл к выходу. По пути обернулся и бросил бармену:

— Я вернусь сейчас.

На улице никого не было. За деревьями уныло перемигивались огоньки далёких девятиэтажек.

— Налево. — Скомандовала Лена.

Красиков обречённо шёл туда. Отчего-то снова разболелась рука.

— К стенке стань. — Лена вынула из кармана руку, в которой держала пистолет с глушителем и аккуратно прицелилась.

Красиков остановился у старого зашарпанного забора. Он внимательно посмотрел в чёрный глазок пистолета.

— Что за материал был у Макарова?

— Какой материал? — Переспросил Красиков очень спокойно.

— За который ты его убил.

Красиков глядел на Лену с сожалением.

— Я — очень маленький человек. — Сказал он негромко. — Делаю то, что мне приказывают…

Тяжёлая пуля чуть слышно свистнула в четырёх сантиметрах от его уха. В заборе показалась дырка — небольшая и круглая.

— Я не верю тебе. — Лена смотрела на инспектора с ненавистью. Палец её лежал на курке. Дуло целилось прямо в лицо Красикову. — У тебя остался последний шанс. Скажи правду. О чём был материал?

Красиков колебался. Лена это увидела.

— Если ты меня сейчас грохнешь — тебе это всё равно ничего не даст. Сказал инспектор спокойно.

Пистолет в руке Лены хлопнул два раза подряд. Мелкая пыль от появившихся в заборе двух новых дырок кружилась в воздухе и тяжело оседала на землю. Красиков чувствовал, что протрезвел окончательно. Судорожно напрягшись, глядел он на маленькое чёрное дуло.

— Что вам всем от меня нужно? Зачем меня хотели убить? Зачем убрали Ахмета, Макарова? Зачем убрали сына Березовского?

Красиков видел, как палец, прижатый к курку неловко подрагивает.

— Это — профилактика. — Спокойно произнёс инспектор. — Все, кто хотя бы случайно, хотя бы обрывочно что-знает, должны умереть. — Он не отрываясь смотрел на палец. — Но я тут, правда, ни причём. Я — только исполнитель…

— Значит, я должна умереть… И ты мне предлагаешь на тебя работать…

Красиков медленно покачал головой.

— Ты убьёшь того, кто заказал твою смерть. Поможешь мне избавиться от этого человека — останешься жить. Ничего другого у тебя нет.

— Кто это?

Инспектор Красиков не отвечал. Потом лицо его обезобразилось мертвенно-бледной усмешкой.

— Я его знаю?

— Ты его хорошо знаешь.

Лена на мгновенье застыла. Она пыталась соображать.

— Если я соглашусь?

— Деньги получишь вперёд. Паспорт — после работы.

Лена скривилась.

— Это всё здорово, но только я тебе не верю.

— Прийдётся. — Старший инспектор кивнул уверенно. — Это твой единственный шанс.

— Но что я могла случайно узнать?

— Правда, не имею понятия. — Красиков растерянно помотал головой.

— Тогда ты сдохнешь…

Лена уверенно нажала курок, но вместо хлопка пистолет только щёлкнул. Она надавила второй раз, третий… Красиков облегчённо вздохнул. Лена отбросила пистолет в сторону и вытащила другой, который изъяла у самого Красикова. Она прицелилась и поймала насмешливый взгляд инспектора. Красиков спокойно ждал. Лена вытянула руку и четыре раза подряд надавила курок.

— Я его уже успел разрядить. — Сказал Красиков.

Лена опустила оружие.

— Тебе снова везёт.

Инспектор прикинул расклад сил: если бы не рука, он без труда бы сейчас справился с Леной. Та посмотрела на пистолет, теперь бесполезный, и, размахнувшись, швырнула его так далеко, как смогла.

— Наверное, ещё встретимся, — быстро сказала Лена, уходя.

Старший инспектор проводил её взглядом.

— Я в этом не сомневаюсь.

Лена проспала целый день и выбралась из гостиницы только вечером. Она ещё не решила, что делать. Блуждая пустыми кварталами ночного города, Лена увидела небольшую церковь. Строгие стены, окна с изразцами, купол, глядящий в небо. Она решила войти.

Служба уже закончилась. Женщина в платке гасила свечи. Лена постояла немного. Было тихо. Никто не обращался к ней, и никто не прогонял. Со всех сторон на Лену смотрели строгие лица с икон и фресок. Казалось, живые люди окружают её — более живые, чем те, кого она видела на улице. А молчат они — из вежливости. Что говорить?

Лена подошла к иконе Спасителя. Стояла, собиралась с мыслями. Она пыталась вспомнить какую-нибудь молитву. Но — без толку. Из памяти выплывали только безпомощные обрывки текстов.

Вдруг Лена вспомнила когда-то прочитанное в книжке — вольном пересказе Библии. Сборщик податей, человек порочный и грешный, молился в храме рядом с надменным фарисеем, который громко, во всеуслышание славил Бога за то, что ему (фарисею) ниспосланна особенная праведность и чистота. Сборщик податей не мог повторить подобного. В сердце у него было только раскаяние. Он опустил глаза к полу и сказал: «Боже, будь милостив ко мне, грешному». Молитвою своею он более угодил Создателю, нежели гордый фарисей.

Лена решила повторить эту строчку. Она огляделась кругом. Церковь была пуста. Женщина, что тушила свечи, куда-то вышла. Лена опустила глаза и, глядя в пол, тихо, еле слышно, прошептала молитву. Потом — ещё несколько раз.

Она опять посмотрела на Образ, пытаясь прочесть ответ. И тут увидела, что пальцы у Спасителя сложены, как бы при благословлении. Странно, что она раньше этого не заметила. Лена продолжала вглядываться в глаза Учителю. Она ощущала теперь особенный Свет, который проникал её всю насквозь.

Лена вспомнила ещё одну строчку из Евангелия. «Я с вами во век веков». Это сказал Христос. Когда-то у Лены появился вопрос: а почему не явственно, почему не открыто? Но сейчас стало, вдруг понятно. Разве люди заслужили? Разве она сама заслужила?

В притворе храма Лена услышала разговор.

— …несколько священников в рясах вышли из окопа, чтобы обойти наши позиции. Мы смотрели на них, как на самоубийц…

Лена подошла ближе и остановилась, прислушавшись.

— …Мы думали — сейчас их изрешетят пули. Но в этот момент стрельба, вдруг, затихла. Священнослужители с молитвой и с пением прошли вдоль окопов и точно также вернулись назад. Мы встали в атаку. Немцы были разбиты, и Кенигсберг был взят. Я ведь тогда даже не ходил в церковь, и если бы мне кто что подобное рассказал, я бы не поверил ему…

Лена вышла из темноты и увидела седого батюшку с бородой. Он рассказывал это уже немолодой женщине.

— А что случилось? Почему немцы перестали стрелять?

— В этом бою мы взяли в плен немецкого ефрейтора. Он рассказал нам, что когда священники вышли из окопа, все немецкие солдаты увидели в небе Мадонну, и одновременно у всех отказало оружие…

Подходя к гостинице Лена увидела сиреневое «Жигули». Она отошла в сторону. Нащупала в кармане «Вальтер». Взвела курок.

— Ты — труп. — Услышала Лена сзади.

Она обернулась быстро. Против неё стоял Беляков. Шляпа его была надвинута на глаза, как у героя старомодного голливудского боевика, воротник белого плаща поднят кверху. Беляков держал пистолет в руке.

— Я тебя уже убил. — Добавил он спокойно. Потом опустил пистолет.

— Краснодар — сумасшедший город, — сказал Беляков. — Не знаешь, кого встретишь в следующую минуту, правда?

Лена кивнула.

— Что дальше?

— Дальше — нам нужно поговорить.

— Наговорились уже. — Лена в упор смотрела на Белякова. — Выше крыши.

Частный детектив опустил голову и постоял, внимательно разглядывая тротуар у себя под ногами. Лена продолжала держать палец на курке пистолета.

— Хорошо, — сказал Беляков, как будто что-то обдумав. — Давай говорить начистоту. Красиков заказал мне тебя. Но сейчас всё изменилось. Сейчас мы играем по разные стороны доски. Мне нужно свести с ним счёты. И это всё очень серьёзно. Мы должны действовать вместе. Наши цели и интересы сейчас совпадают. У нас — общий враг.

— Почему я должна тебе верить? Ты уже один раз повёл себя, как человек, которому верить нельзя.

Детектив помолчал. Потом сказал:

— Я бы мог сейчас убить тебя, но не сделал этого. — Он грустно почесал нос. — Человек я не сентиментальный, но, вот, мне давно кажется, что очень люблю тебя… И ещё. Мне не так мало известно о тех людях, с которыми ты сейчас имеешь дело. — Беляков устало покачал головой. — …И правда, я не могу забыть тот вечер, ту ночь…

— Когда ты меня чуть не прикончил?

Беляков прямо в брюках плюхнулся на тротуар и встал на колени.

— Дай мне шанс. — Он умоляюще смотрел Лене в глаза. — Прошу тебя, дай мне последний шанс.

В кафе было пусто. Только две замёрзшие проститутки скучно грелись в уголку за чашкой кофе. Да ещё какая-то парочка тихонько шепталась в другом углу. Валет подошёл к стойке и взял кофе. Глянул на телевизор, что показывал «День Кубани». Вылизанный, как породистая собачка, ведущий рассказывал, о конкурсе детского рисунка в станице Саратовской.

Валет уселся прямо у стойки. Он бездумно смотрел на экран, потягивая горячий кофе. Проститутки, отогревшись, пошли на улицу — ловить клиента. В кафе появилась в дупель пьяная девка. Она медленно и лениво оглядела зал.

— И снова в нашей программе криминальная информация, — услышал Валет слова телеведущего. На экране замелькали служители правопорядка в своих синих мундирах. Показали «бобик» с милицейской раскраской. — Вчера, в подъезде одного из многоэтажных домов нашего города, — начал рассказывать старческий тяжело заикающийся голос, — был обнаружен труп. — Валет увидел, как двое в милицейских одеяниях выносят из подъезда накрытое простынёй неподвижное тело. — Как рассказал нам старший инспектор уголовного розыска Алексей Иванович Красиков, — это был наёмный убийца из Нальчика… — Валет узнал тот подъезд, где он оставил прикованным Алика Кабардинца. — …который уже несколько лет находился во всероссийском розыске. На его счету числится ряд убийств, в том числе — убийств работников милиции. — На экране выплыла физиономия Красикова. Он что-то рассказывал тележурналисту. — Этот человек был смертельно ранен выстрелом в голову. — Продолжал свой рассказ старческий голос за кадром. — На теле убитого обнаруженны следы побоев. Видимо, перед смертью его пытали. Милиция ведёт расследование.

На экране снова возник холённый телеведущий.

— Да, мафиозные разборки стали в нашем городе обыденностью. И вопрос об искоренении преступности стоит сейчас как никогда остро. Об этом наш следующий репортаж.

— Сегодня прошло совещание при главе администрации края, — послышался голос простывшей бабушки. — Темой совещания было усиление роли правоохранительных органов в борьбе с организованной преступностью. — По экрану поплыли сытые лица. — Говорилось о необходимости расширения полномочий милиции…

Валет допил кофе и тут почувствовал, как кто-то подошёл сзади. Нетвёрдые руки взяли его за плечи. Валет обернулся и увидел ту самую кралю, что только что вошла в кафе. Краля дыхнула и Валет ощутил устойчивый запах чего-то крепко-алкогольного.

— Скучаешь? — Она наклонила голову совсем низко.

— Я не хочу за это платить, — ответил Валет спокойно.

— А причём деньги? — Язык у девушки заплетался.

Валет подумал, что наутро она уже ничего не вспомнит. Он быстренько нарисовал в уме план дальнейших своих действий. Потом увидел кольцо на безымянном пальчике новой своей подружке. В один момент перед ним встал монастырский дворик в далёкой запорошенной Москве, задумчивое лицо священника… Валет внимательно посмотрел девице в глаза.

— Ты замужем? — Спросил он резко.

Та опешила.

— Чего?

— Ты замужем? — Повторил Валет, кивнув на кольцо.

— А — это! — Девица пожала плечами. — Не обращай внимания…

Валет посидел немного, потом встал, освободившись от девичьих объятий.

— Иди домой. — Сказал он негромко. — Нечего тут ошиваться.

И быстро пошёл к выходу.

Опер Сергеев разложился в кресле, тупо глядя на стену. Против него за своим столом сидел Красиков. Сложив руки, он смотрел на Сергеева.

— Не надо было убирать Кабардинца, — устало сказал тот, глядя по прежнему в стену, а не на Красикова. — Он бы достал Вальта.

— Когда? — Спросил Красиков. — К следующему Новому Году? Может, надо было ему ещё пару штук дать?

Сергеев пожал плечами и, приподняв голову, глянул на своего коллегу.

— Что скажешь? — Сухо спросил тот.

Сергеев опять пожал плечами.

— А что мне сказать?

— Короче, так… — Красиков медленно постучал ногтём по крышке стола. — У нас с тобой два дня… — Сергеев выжидательно смотрел на Красикова. — Два дня, чтобы достать Вальта и Артёмину. Вальта — только живым. Артёмину — живой необязательно. Но лучше — и её живой. Два дня… — Старший инспектор помолчал. — Не справимся… Вспомни, что сталось с твоим другом Кабардинцем… Я сам тебя грохну, мне терять будет нечего… — Красиков снова постучал ногтём по столу. — Или сам тогда выпрыгни из окна. Так тебе будет проще.