— Мальчики! Идите кушать, уже все готово! — прокричала Алиса из кухни.

— Сейчас, сейчас. Только доделаем, кое-что и сразу идем, — ответил за себя и Овлиоса я, так как хранитель рубежа был занят основным процессом, а я был у него на подхвате.

Чем мы были заняты, спросите вы? Да так, ничем особенным. Просто пытались починить замок в душевой, который у Овлиоса давно был сломан, и так как мы долгое время путешествовали вдвоем, то необходимости в нем у нас не было. Но раз уж теперь с нами дама, то мы решили, что будет целесообразно поставить новый замок на дверь. Хотя, честно говоря, это не мы решили, а Алиса, сказав, что ей надоело, что мы постоянно вламываемся в душ, когда она там моется.

— Отвертку, — потребовал у меня Овлиос, не отвлекаясь от замка.

— Держи, — сказал я, передавая ему инструмент. — И почему у тебя никогда ничего не бывает просто? Повесил бы обычный шпингалет на дверь и все. Нет же. Нужно изобретать нечто такое, в чем обычный человек, будет чувствовать себя ущербно.

— Не бубни. Кусачки, — быстро ответил он. После того, как Овлиос откусил что-то в этом механизме, он закрыл заднюю крышку замка и завинтил шурупы обратно. — Почему не шпингалет? Отвечаю. Потому что если есть возможность использовать последнее слово техники, зачем эти примитивные и скучные дверные засовы?

— А ничего, что ты его собирал простой отверткой, а не шуруповертом, например? — Спросил я.

— Он просто сломался, вот и пришлось пользоваться тем, что есть, — тут же ответил Овлиос.

— Вот и с замком может случиться тоже самое, — сказал я, кладя инструменты на место. — Ведь чем проще механизм, тем больше вероятности, что он дольше проживет. Простой механизм он не ломается.

— Скажи это твоей кофеварки, которую ты недавно купил, и которой лет столько же сколько и мне. А это, поверь, цифра не маленькая, — съязвил он.

— Ну и что, — фыркнул я. — Работает же. Так только коротит немного и все.

— Ну, вы идете или нет, а то я уже второй раз разогреваю, — возмутилась Алиса, придя к нам. Хм. А в этих тапочках с медведями и фартуке поверх фиолетовой рубашки с длинным рукавом, она смотрится очень даже ничего. Давно хотел ей это сказать, да как-то не решался.

— Уже идем. Овли?

— Да-да. Сейчас, — отмахнулся от меня он.

— Ладно, пойдем, — шепнул я Алисе. — Не будем ему мешать.

— Правильно, — согласилась она. — Есть захочет — сам придет.

— Я все слышу, — крикнул Овлиас нам в ответ, когда мы уже были на кухне.

Мы с ней переглянулись и лишь тихонько рассмеялись.

Ели мы с Алисой молча, лишь изредка перебрасываясь короткими взглядами и улыбками. Да, она мне нравилась. Причем давно. Можно сказать с самой нашей первой встречи. Но другое дело — нравился ли я ей? И потом, что если да? Что потом: повстречаемся немного, как парень с девушкой, а после разбежимся как в море корабли? Так что заводить разговор на эту тему, наверное, не стоит. По крайней мере, сейчас. Хотя Алиса была совершенно иного мнения…

— Глеб, я давно хотела с тобой поговорить вот о чем, — начала она, уткнувшись в тарелку. — Как ты относишься к тому, чтобы развивать наши с тобой отношения?

— Чего? — закашлял я, чуть не подавившись. — Какие отношения?

— Ну, обыкновенные там: цветы, конфеты, романтика. М? — улыбнулась она.

— Я бы с радостью, но… — замялся я, так как совершенно не был готов к такому повороту событий. — Тебе не кажется, что нам еще рано, что-либо загадывать. Может, сначала побудем просто друзьями?

— Ну, ладно, — печально вздохнула она. — Друзьями, так друзьями. Ты так, наверное, говоришь, потому что я толстая и некрасивая.

— Нет, что ты, — принялся успокаивать ее я. — Дело вовсе не в этом. Просто…

— Просто ты трус и боишься, что-либо менять в своей жизни, — съязвила она.

— Ну, знаешь… — вскипел я.

— Трус, трус, трус, — кривлялась она.

— Ладно, сама напросилась, — сказал я, затем встал, подошел к ней и крепко поцеловал. Может, потому что мне и правда этого давно хотелось сделать. А может, чтобы хоть на время заставить ее не называть меня трусом. Когда мы разлепились друг от друга, то смущенно уставились под ноги.

— Ну как? Теперь ты убедился, что нам нужно начать встречаться? — спросила она после недолгой заминки.

— Знаешь, если честно, пока не разобрал, — ответил я. — Может, повторим?

— А давай, — согласилась она.

И только мы вновь собрались поцеловаться, как вдруг прогремел взрыв. Мы тут же соскочили с места и пулей метнулись к хранителю рубежа. Перед нашими глазами предстала следующая картина: вся ванная и коридор в саже, Овлиос тоже черный, как смоль, а в руках у него были остатки того самого «новейшего изобретения».

— Ну вот, — обижено буркнула Алиса. — Я ведь только сегодня убирала. Теперь придется все перемывать.

— Не переживай, мы с Овлиосом тебе поможем, так ведь? — обратился я к нему.

— Так, так, — печально вздохнул он. — Эх-хо-хо. Хотелось, как лучше, а получилось как всегда. Ладно, убедил. Шпингалет, так шпингалет. Уж он то, я надеюсь, не взорвется.

После того как, все отмыли, приняли душ по очереди, нормально пообедали и закончили все остальные дела, мы решили, что неплохо бы немного прогуляться на свежем воздухе. И чтобы просто прогуливаться, а не убегать от кого-нибудь или чего-нибудь сверкая пятками, мы единодушно выбрали мир, который окажется за первой дверью. Потому как именно за первой дверью появляются в основном безобидные и относительно нормальные миры. Но никто из нас тогда даже и предположить не мог, с чем нам (а в основном мне) придется столкнуться на этот раз…

— Ну и где мы? — укрываясь от начинающегося дождя, поинтересовались у Овлиоса я и Алиса.

— Пока не знаю, — пожал плечами хранитель рубежа. — Но судя по влажному климату, плотности застройки домов и хмурому виду людей, можно предположить, что данный мир вполне безобиден. А это в нашем деле, как вы помните — главное.

— Блин, знала бы что тут такая погода, зонтик захватила, — буркнула себе под нос Алиса.

— Ничего страшного, — поспешил успокоить нас Овлиос. — Обычно такие дожди весьма непродолжительные, так что буквально через десять секунд… — и действительно, по истечению этого времени, дождь моментально прекратился, тучи развеялись, а появившееся солнце (или даже солнца) вмиг все вокруг высушило (или высушили) (и нас в том числе).

— Хм. Знаете, а мне здесь уже начинает нравиться, — задумчиво хмыкнул я, прощупывая одежду, на наличие влаги. — Стирка, да еще и сушка заодно.

— Ага, хорошо бы еще, глажка и завивка была. А то у меня, сами видите, что с волосами твориться, если их резко высушить, — причитала Алиса пытаясь разгладить свою новую прическу в стиле «Афро».

Мы с Овлиосом переглянулись и тихонько хихикнули.

— И что же в этом смешного? — раздраженно спросила она.

— Нет, нет. Ничего, — пытался заверить ее Овлиос.

— Совершенно ничего, — поддержал его я. — Кстати, тебе так идет.

— Ха-ха. Очень смешно, клоуны, — съязвила она, оставив все попытки привести себя в порядок. — Ладно, пошли уже. Может здесь найдется даже, что-то вроде парикмахерской.

Прогуливаясь по городу, я впервые за много месяцев бесцельного путешествия, ощутил себя словно в одном из европейских городков моего мира: небольшие пяти-шестиэтажные однотипные домики, с белыми стенами и красными крышами; дороги, вымощенные тротуарной плиткой; а по этим дорогам туда сюда шли и ездили люди… именно люди. Не гуманоиды, какие-нибудь там трехрукие, шестиногие. Обыкновенные люди. Причем некоторые были даже славянской внешности. Неужели я вернулся домой (в смысле в свой мир)? Но даже если и так, что это меняет? Ни дома, ни семьи у меня все равно не было. Так что назад возвращаться просто некуда. Разве что начать все сначала, с чистого листа. Как будто ничего и не было. А как же Алиса? Вряд ли она захочет со мной остаться. А если и захочет, то Овлиаса я уж точно не смогу оставить. Ведь он мой лучший и единственный настоящий друг. А друзей как известно не бросают.

— Я зайду в местный музей и библиотеку, если никто не против. Узнаю, куда нас забросило, — оповестил нас с Алисой Овлиос, отвлекая меня от навязчивых мыслей. — Ну а вы можете тоже прогуляться, только не очень далеко.

— Ладно. Встретимся вечером, — сказали мы с Алисой одновременно.

— Вот и хорошо, — улыбнулся хранитель. — Только смотрите без глупостей тут. Мы еще не разобрались, с каким миром имеем дело. Так что…

— Да-да-да. Хорошо. Мы все поняли. А теперь пошли, — затараторила Алиса тянув меня за собой следом. — Мне безумно хочется все тут осмотреть. Может тут даже салон красоты есть. Давненько я педикюр не делала.

Я лишь обреченно вздохнул, и покорно зашагал следом. А Овлиос молча развернулся и пошел в другую сторону.

— Я еще раз вас спрашиваю: вы карточки к оплате принимаете? — уже раздраженно спрашивала Алиса парикмахера (смуглого парня, примерно моего возраста; в стираных отбельных джинсах, и клетчатой рубашки с короткими рукавами).

Тот, лишь в который раз, молча, пожал плечами и замотал головой, будто бы ничего не понимает.

— Нет, ну ничего не соображает, — всплеснула руками Алиса. — Глеб, ну хоть ты ему скажи, а?

Я же решил посидеть и подождать ее в сторонке, почитывая журналы. Или скорее просматривая. Все что было в них написано, хоть и на известном мне языке, носило исключительно сухие новости (судя по всему это галвианийский язык. Ну, или его аналог. И хоть это на первый взгляд простой слоговый язык (все слова состоят буквально из двух букв), для неподготовленного человека понять, что означает то или иное слово довольно сложно. Но на нем я тоже чуть-чуть умею разговаривать, поэтому это меня не испугало. Разочаровало только то, что это оказался не мой мир). Скукотень, даже анекдотов в конце и то не оказалось.

— Глеб, ты меня слышишь? — отвлекла меня от разглядывания статей Алиса. — Хоть ты ему обрисуй ситуацию. Скажи, что у меня нет наличности, и платить буду картой.

— А ты ему на пальцах объясни, — продолжая изучать прессу, ответил я. — Авось поймет.

— Ах ты… — возмутилась она и занесла надо мной сумочку для удара.

— Понял, понял. Сейчас все объясню, чего ты так волнуешься, — затараторил в спешке я, чтобы не схлопотать лишний раз по голове. После чего обратился к парикмахеру, на его родном (как мне казалось) языке. — Ип эп ог. Ра ет го ол эс ки? (Простите, сэр. Вы принимаете к оплате кредитные карты?)

На что паренек улыбнулся и молча кивнул. Я же с облегчением вдохнул. Значит я правильно понял. Это все-таки галвианийский. Что ж это уже радует. Теперь лишь бы все понять, что мне будут отвечать.

— Ас то га? (Как желаете стричься?) — спросил он меня.

— Чего он сказал? — поинтересовалась Алиса.

— Как стричься будешь, спрашивает? — перевел для нее я.

— Ну как, как. Обычно. Как всегда: спереди чуть подравнять, сзади укоротить, завивку и укладку сделать, — начала перечислять она.

— Се, де, пе, (стрижка, завивка, укладка), — перевел пареньку я.

Тот снова молча кивнул и жестом пригласил Алису сесть в кресло, а мне сказал:

— Мо ав. Па ра оц уч ац йи эл. Аш ра. (Не переживайте. С вашей женой все будет в полном порядке. Уверяю вас).

— Что он сейчас сказал? — снова поинтересовалась она.

— Сказал, что у тебя глаза красивые, — соврал ей я.

— Правда? — умилилась она. — Спасибо. Так приятно, когда тебе говорят комплименты. Хоть и на какой-то неизвестной тарабарщине.

Спустя три с половиной часа ожидания, шесть выпитых чашек кофе и пересмотрев все журналы по тридцать раз, я уже начал подумывать, а не уйти ли мне из этой парикмахерской. А что? Алиса не маленькая. Однако некто сидящий в моей голове, по имени совесть, призывал одуматься и твердил, что стоит еще немного потерпеть. Вот мне и приходилось терпеть.

— Давно ждете? — неожиданно спросил меня незнакомый голос.

— Что простите? — переспросил я, оборачиваясь в сторону незнакомца. Тот был среднего, роста, среднего возраста, среднего телосложения… в общем это был совершенно обычный человек, типовой внешности, в обычном сером, ничем не примечательном одеянии. Правда. Даже взглядом ухватиться не за что. Однако, что-то меня в нем насторожило. Только вот понять не могу что?

— Я спрашивал, вы свою жену давно ждете? — переспросил он меня.

— Какую жену? — Не понял я. Потом вспомнив слова парикмахера, добавил. — А, вы про Алису. Да нет, мы, собственно говоря, не женаты. Так друзья, не более?

— Ну, друзья так друзья, — пожал плечами незнакомец.

— А что в этом такого? — спросил я. — Разве не бывает дружбы между мужчиной и женщиной?

— Бывает, не спорю, — согласился незнакомец. — Ладно. Я чего подсел то? Часами не интересуетесь?

— Спасибо, но пока мои часы меня, ни разу не подводили… — решил похвастаться ими перед незнакомцем я, но неожиданно обнаружил, что те остановились и больше не заводятся. Ничего не понимаю? Они ведь со мной с первого дня моего бесконечного путешествия и пока ни разу не ломались. А тут — нате вам!

— Зараза, — выругался я, пытаясь безрезультатно завести часы.

— Ну так, что насчет моего предложения? — Поинтересовался незнакомец.

— Заманчиво, — сказал я. — А как насчет цены?

— Поверьте, мои цены вас крайне удивят, — незнакомец расплылся в довольной улыбке. — Ну так что — зайдете ко мне в магазин? Он прямо напротив парикмахерской.

Странно. Когда мы с Алисой первый раз тут проходили ничего такого я не заметил. Зато теперь отчетливо его вижу.

— А почему вы как хозяин магазина сами ходите по улице и приглашаете покупателей в свои магазин? — поинтересовался. — Не уж то у вас нет денег на рекламу?

— Почему же. Реклама есть, — кивнул владелец магазина часов. — Просто иногда я сам лично решаю пригласить кого-нибудь посетить мое заведение. А уж покупать, что-либо или нет — это вам решать?

— Знаете что — пойдемте, заглянем в ваш магазин, — хлопнул я, по коленям вставая с кресла. — Все лучше, чем сидеть тут еще фиг знает сколько времени.

Магазин Карла (так кстати звали этого незнакомца), носил звонкое название tempus est omnia potens (что в переводе с латыни означает «время всесильно»). Не знаю почему Карл его так назвал, но звучит неплохо. И главное стильно. А уж ассортимент у него просто огромадный: от простых клепсидр и песочных часов, до сложных высокоточных наручных хронометров которые показывают время с точности до одной десятитысячной секунды. Один, из которых часовщик мне и предложил.

— Берите не пожалеете, — уверял меня он. — Точнее и надежнее хронометра вам нигде не найти, гарантирую.

— Ну не знаю, — замялся я, вращая в руке часы. — Мне бы что-то попроще. А простых механических часов у вас случайно нет?

— Есть, — с ходу ответил Карл и тут же выложил на прилавок с десяток часов. — Вам какие: с автозаводом или без? С календарем? С указателем температуры и биоритмов тела?

— Автозавода и календаря мне вполне хватит, — подумав, выбрал я.

— Тогда вот эти, — выбрав из десятка часов одни, Карл лично надел их на меня. — Гарантирую стабильную работу в течение пятисот лет.

— Ну так долго я просто не проживу, — засмеялся я. — Пожалуй беру. Сколько они стоят?

— Сущие пустяки, — оскалился Карл. — Всего лишь оставшиеся дни вашей никчемной жизни…

И прежде чем я успел возмутиться по поводу сказанного, реальность вдруг резко изменилась, и я неожиданно очутился в рубеже миров. Но как? Я ведь даже не помню, чтобы выходил из этого часового магазина. Затем взглянув на часы, просто остолбенел. Календарь показывал 16 апреля, хотя эти часы я купил 10 февраля. Значит, я где-то отсутствовал больше 2-х месяцев. Но как это произошло? Может просто календарь сломался, а у меня начались провалы в памяти? Ничего не понимаю. Надеюсь, что хоть Овлиос сможет, что-нибудь прояснить.

— Ну, ты где ходишь? — окликнул меня из за двери в мою комнату Овлиос. — Ты воздухом дышать собираешься идти? Я как раз спокойный мирок открыл, почти даже необитаемый. Ты же помнишь, что тебе врач порекомендовал, когда ты подхватил Лимборийскую лихорадку…

— Знаешь, что-то совсем память отшибло, — честно признался я. — Не напомнишь, когда это было?

Овлиос открыл дверь и вошел.

— Да буквально позавчера, — настороженно произнес хранитель рубежа. — Ты что, реально ничего не помнишь? Ты еще потом эти два дня чуть легкие не выкашлянул, а я с Алисой за тобой по очереди ухаживали. Удивительно, что ты вообще жив остался. Обычно при этой болезни смертность девяносто восемь случаев из ста. А ты я вижу, уже свеж, как огурец.

— Да нормально все, — отмахнулся я. Затем взволнованно поинтересовался. — А, как Алиса? С ней все хорошо? Я ее не заразил?

— Эта лихорадка не передается как обычная простуда или грипп, — доходчиво объяснил мне Овлиос. — Поэтому с Алисой все в порядке. Только вот…

Договорить он не успел, потому как в это время ко мне в комнату вошла она. Одетая в мятую зеленую футболку с коротким рукавом и шорты. Взъерошенная, сонная, с красными от недосыпа (или слез) глазами.

— Ну все Овли можете идти вместе. Только не забудь: Глеб еще довольно слаб, чтобы… — завидев меня, она остановилась на полуслове и замерла. И всего за несколько мгновений я успел прочитать в ее глазах одновременно радость смешанную с гневом и яростью. Тем не менее я сделал вид, что ничего не понимаю и просто глупо улыбнулся. — Ты… ты уже здоров? — сквозь зубы процедила она. — Я тут понимаешь ли ночей не досыпаю, рядом с ним сижу, выхаживаю его! А он здоров!

— А что такого? — пожал плечами я. — Разве ты не рада, что я, наконец, выздоровел?

— Очень рада, — тихо сказала она, до хруста сжав кулаки. Отчего Овлиос, вздрогнул и тихо удалился, а я лишь судорожно сглотнул. — Сейчас сам увидишь насколько.

После этого мы побегали друг за другом и она, догнав меня, поставила хороший фингал. Потом правда тут же пожалела, поцеловала и обняла. И уже затем, мы все втроем сидели за одним столом, и пили чай, где я рассказал свою историю, показав им эти проклятые часы. Алиса поначалу не придала им особого значения. А вот Овлиоса они очень заинтересовали.

— Так, так, так. Интересно, даже очень интересно, — бубнил он себе под нос, пристально рассматривая часы.

— Что там? Ну не томи уже, — нетерпеливо заерзала на стуле Алиса и особенно я, так как это касается лично меня.

— Мне приходилось раньше сталкиваться, с подобной вещью. Но я не думал, что это произойдет еще раз, — все также задумчиво продолжил хранитель рубежа.

— Еще раз? — не понял я. — Что ты имеешь ввиду?

Овлиос, кашлянул и подозрительно отвел глаза.

— Понимаешь, Глеб, эта вещь ничто иное, как часы твоей жизни, — вкратце объяснил он.

Я с Алисой лишь непонимающе на него посмотрели.

— Попробую объяснить проще, — вздохнув согласился Овлиос. — Когда ты одел эти часики, ты тем самым установил связь между их механизмом и своими биологическими часами. Иными словами, теперь ты и они единое целое. И если эти часы сломаются, или остановятся, то ты… умрешь.

Алиса испуганно ахнула и крепко взяла меня за руку боясь отпустить. Я же просто молча лупал глазами, не воспринимая происходящее всерьез.

— То есть, ты хочешь сказать, что я подписал себе смертный приговор, одев их? — Овлиос лишь молча кивнул.

— Но их ведь можно просто снять, ведь так? — поинтересовалась Алиса.

— Сняв часы, их владелец, тем самым, разрывает связь между механизмом и собой. Что в результате приводит все к тем же летальным последствиям. Нет можно, конечно попробовать их перехитрить, отрубив тебе руку например. Но только, во-первых это больно, во-вторых жить с одной рукой крайне неудобно, ну а в третьих от хода часов ты все равно не убежишь и они продолжат, отчитывать твое время, — спокойно произнес он.

— И ты можешь так спокойно об этом говорить? — шокировано произнесла Алиса.

— А что тут поделать, если он дурак-дураком — пожал плечами Овлиос, затем стукнул кулаком по столу и продолжил на повышенных тонах. — Кто тебе дал эти часы?! Где ты их нашел?!

И только я собрался сообщить ему о том, как получил их, как меня вдруг снова быстро перенесло через время и пространство.

Что же такое со мной происходит? Неужели все-таки Овлиос прав и я подписал себе смертный приговор? Ведь моя жизнь может закончится даже раньше чем остановятся эти часы? Но я не хочу так. Не ради этого я проделал такой длинный и трудный путь, чтобы вот так нелепо умереть.

Очутившись висящим над бездонной пропастью, я лишний раз смог убедиться в безвыходности своего нынешнего положения. Ба! Знакомое место, это же та самая Гедерианская расщелина, о которой я рассказывал Алисе, еще при нашей первой с ней встрече. Тогда на кой ляд я вообще сюда полез? Ах да, я же решил сам здесь все разведать, пока Овлиос прилег отдохнуть немного. Что поделать? Молодой был. Неопытный… По незнанию полез, с кем не бывает. Главное сейчас, это как мне назад залезть, потому что дальше спускаться уже опасно. Я почувствовал в правом кармане что-то большое и неудобное. К моему счастью это оказалось рация. Вот и хорошо. Сейчас я свяжусь с Овлиосом, и он мне поможет.

— Прием Овли, ты меня слышишь? — передал я по рации, однако никакого ответа не последовало. Только сплошные шумы. И когда я уже подумал, что хуже уже быть не может, из расщелины отчетливо послышался спокойный умиротворяющий голос.

— Глеб. Глеб — стал звать меня он. Я насторожился.

— Кто здесь? — осторожно поинтересовался я.

— Спускайся ко мне и найдешь ответы, — вкрадчиво пояснил голос из бездны.

— Вот еще, — возмутился я. — Чего это ради?

— Ну как знаешь, — снова протянул голос. — А ведь я могу исполнить твое самое заветное желание.

Ну, уж нет, таким дешевым трюком ты меня не купишь, — подумал я про себя, а слух произнес: Нет. Вот мой ответ.

— Что ж на нет и суда нет, — ответил голос, а после этого страховочный трос оборвался и я со стремительной скоростью полетел вниз, как мне тогда казалось, навстречу своей смерти.

Но спустя полуминутного падения я не разбился, так как упал на что-то мягкое, не похожее на скалистый пол ращелины (у которой, как мне с самого начала казалось просто нет дна). Пол оказался на ощупь словно ковровое покрытие, но как только я встал на ноги, он стал твердым. Очевидно, кто-то специально не хочет моей смерти, но кто? И главное, во что мне обойдется подобное спасение? Место куда я упал напоминало некий коридор с гладкими мраморными стенами и подобным же полом. На стенах с обеих сторон висели гобелены с изображением… моей жизни! Вот я в роддоме; вот иду в детский сад, затем в школу, первая драка, первая сигарета в общем вообще все. Какого черта?! кому понадобилось следить за мной причем начиная с первых дней. Ничего не понимаю. Ведь я ничего особенного в жизни то не совершил да и не стал кем-то особенным, чтобы за мной вести слежку. На секунду я даже подумал, что являюсь героем реалити-шоу.

— Иди сюда, и все узнаешь, — прошелестел по всему коридору все тот же странный голос.

Повинуясь ему как зачарованный, я пошел вглубь коридора, в конце которого был яркий белый свет. Пройдя через него, я попал в следующее помещение, почти все пространство которого занимал яркий светящийся сгусток неизвестной мне материи. При этом он не лежал бесформенно на полу, а парил в воздухе, словно гравитация на него не действовала.

— Ты кто? И зачем следишь за мной? — пропуская лишние вопросы, сразу спросил я.

— Разве тебе не все равно, после того как я спас тебя? — голос сгустка был мягким и обволакивающим, заставляющий поверить всему что он скажет. Но на меня это не действовало.

— Я еще раз повторяю: кто ты или что ты? И что тебе от меня нужно? — более резко повторил я. Наверное он надеялся своим видом меня напугать, но не на того напал. В тот момент я не испытывал ничего, кроме раздражения.

— Что же насчет определения, которое вы низшие существа называете именем, у меня их превеликое множество: Горизонт, Обрыв, Впадина, Край, не считая шуточных типа Колобка, Кучки, Горки, Лизуна, Сгусток. Называй меня как тебе будет угодно. А вот насчет того вопроса что я, то здесь сложнее. Потому что ни на одном языке во Вселенной нет точного названия моей сущности.

— Но так не бывает, — возразил ему я. — Ведь во Вселенной все взаимосвязано и ничего просто так не делается. Например, меня зовут Глеб, а моя общая раса называется люди. Хотя ладно не хочешь говорить не больно и надо. Лучше ответь мне Горизонт — зачем ты меня спас? И о каких желаниях ты там говорил?

— О любом, но только одном и самом сокровенном, — пояснил Сгусток. — Все просто — ты загадываешь — я исполняю.

— Хорошо, — кивнул я. — А какова цена? Ведь ничего в жизни просто так не дается. По себе знаю, — после чего с грустью посмотрел на свои часы смерти из-за которых я здесь и оказался. Больше никогда я не увижу ни Овлиоса ни тем более Алису. Интересно, как там они? Что делают? Помнят ли меня или уже давно забыли? Решено пожелаю, чтобы я просто прошел мимо этого часовщика и его магазина.

— Я решил, — сказал я подумав. — Хочу вернуться в тот день когда мне продали эти долбанные часы.

На удивление, данное желание погрузило Колобка в некоторое замешательство.

— Какая-то проблема? — поинтересовался я у него.

— Пожелай лучше, что-нибудь другое, — посоветовал Шар.

— А в чем дело? Не можешь? Или не хочешь исполнять? Значит не такой уж ты и всемогущий, каким назвался, — ехидничал я.

— Здесь поработал Часовщик. И чтобы избежать парадокса во времени я не могу переместить тебя в прошлое, — пояснил Горизонт.

— Почему? — не понял я. — Подумаешь маленький парадокс. Что из-за него случится?

— Из-за этого маленького парадокса движение времени и материи изменит свой привычный ход и это может привести к непредвиденным последствиям.

— Например? — спросил я.

— Например, полная дестабилизация и уничтожение времени и пространства. И тогда не станет ни тебя, ни тех кто тебе дорог, ни твоего привычного мира.

— Да уж загогулина, — почесал в затылке я. — И как быть? Я еще жить хочу. Сделай что-нибудь, ты же всесилен, как сам говорил.

— Но часовщик сильнее меня. Потому как он может управлять временем и беспрепятственно менять его ход, — сказал Край.

— Что ж тогда мне нужно поговорить с этим Часовщиком и попросить его о помощи, — задумчиво проговорил я. — Только как и, где мне его найти?

— В этом нет ничего сложного, — сухо ответил Комок слизи, — просто прокрути завод своих часов на пару оборотов назад и окажешься как раз в его мастерской.

— И все? Так просто? — удивился я, смотря на часы. — А я то голову ломал. Вот спасибо тебе Колобок. Слушай, а почему ты собственно мне помогаешь?

— Потому как, только тебе суждено предотвратить Конец Вечности, — произнес горизонт.

— Как ты сказал? — я думал мне, послышалось. — Конец вечности? А случайно выражение «вечность будет гореть огнем» тебе незнакомо?

— Знакомо. Потому как все, так и будет, — ответил Горизонт. — И этот огонь будет распространяться через все время и пространство пока полностью не поглотит под собой все и всех.

— Но когда это произойдет и главное из-за чего? — пытался узнать я.

— Произойдет это довольно скоро и по вине того кто зовет себя Гергиос — хранитель рубежа миров.

После данной новости я вообще впал в ступор. Так значит есть еще хранители и другие рубежи. Тогда почему Овлиос не рассказывал мне о них. Может быть просто выжидал определенный момент? Но тогда какую роль здесь играю я?

— То есть Овлиос не единственный хранитель? И есть еще другие? — на всякий случай спросил Горизонта я.

— Да, именно так.

— А это хорошо или плохо?

— У любой медали есть две стороны, — начал философствовать тот. — Если одна из них черная, то вторая обязательно будет белая.

— Попроще нельзя? — попросил я.

— Короче все зависит от твоего восприятия и твоего выбора, чью сторону принять. Теперь загадывай желание.

— Спасибо, но ты мне уже подсказал что делать, поэтому мне нечего загадывать. Но это пока. Так что свое желание я приберегу, для более важного случая. До встречи, — сказал я, прокручивая завод часов назад и в то же мгновение оказавшись в жилище прославленного Часовщика. Его дом не отличался особой роскошью. Обычный такой домик, с минимумом обстановки (я бы даже сказал коморка). Из всей мебели только стол заваленный всевозможными часами, стул, кровать и шкаф в углу комнаты. А за столом сидел сам хозяин дома (закутанный в старый серый плед, глубокий сухой старец, с тем не менее густой седой шевелюрой), увлеченно что-то мастеря. И очевидно он не заметил моего внезапного появления, потому как ни на секунду не отвлекся. Для начала я осторожно кашлянул, надеясь привлечь внимание. Однако, из-за этого Часовщик подпрыгнул на стуле, а все детали часов, которые он собирал, полетели в разные стороны.

— Простите, — начал извиняться я. — Я не специально.

— Кто вы, черт вас дери? — раздраженно спросил он, принявшись собирать детали с пола. — И как сюда попали? Я же нахожусь в закрытой зоне и ко мне не попасть без приглашения. Если только… — Он тут же метнулся ко мне, взяв левую руку, и стал пристально разглядывать проклятые часы. — Ну конечно, это он. Кто же еще. Я всегда знал, что с него станется. Он был талантливым учеником, но его манила жажда власти и темных знаний, которую нельзя было утолить. Не мудрено, что он стал использовать запретные технологии производства, чтобы обрести вечную жизнь.

— Погодите, — пытался привести мысли в порядок я. — Я не успеваю за ходом вашей мысли. Говоря об ученике, вы имеете ввиду Карла, того самого который втюхал мне эти часы. А упоминая вечную жизнь, вы, наверное, имеете ввиду поглощение им моих неизрасходованных дней и приплюсовывание их к сроку его жизни, так?

Часовщик лишь удивленно вытаращил на меня глаза. А после восторженно произнес.

— Вы довольно проницательны, молодой человек.

— Спасибо. Просто я тоже не пальцем, деланный и кое в чем разбираюсь. Единственно чего я не понял, так это то, как снять эти проклятые часы без вреда для моей жизни и здоровья.

— Боюсь, что здесь я могу вам только посочувствовать… эм…

— Глеб, — наконец представился я.

— Маркселиан, — представился часовщик, пожимая мою руку. — Так вот. К сожалению в данной ситуации я бессилен, так как с подобным механизмом еще не встречался. Наверное, Карл его сильно усовершенствовал, добавив новые элементы. И если повредить, хотя бы один, часы встанут, а вы соответственно умрете…

— И что же делать? — растерянно спросил я.

— Единственный выход — это найти Карла и заставить или убедить самого избавить вас от часов, — объяснил часовщик. — Поэтому чтобы не терять времени, которого у вас практически нет, предлагаю немедленно отправляться.

— А вы знаете, где его найти? — уточнил я.

— Я — нет. А вот его часы снабжены средством отката изменений до заводских настроек, — пояснил он. — Правда как подобный возврат отразится на носителе часов мне тоже не известно.

— То есть, вы подразумеваете, что я могу этого не пережить? — уточняющее спросил я.

— Я такого не говорил, а лишь выдвинул свою гипотезу, так как еще раз повторюсь, с подобной технологией сталкиваюсь первый раз. Но шанс выжить есть всегда, — передернул часовщик и что-то покрутив часовой отверткой в часах, мы с ним в тоже мгновение перенеслись в магазинчик Карла, где я собственно и приобрел эти часы смерти.

— Так. Вроде все хорошо прошло, — подметил он, осматриваясь по сторонам, — Мы там где нужно. Теперь главное найти Карла, а остальное дело техники.

— По моему он сам нас уже давно дожидается, — сказал я показывая на Карла стоящего за спиной часовщика. Тот даже обернуться не успел, как его бывший ученик, ударил кинжалом в спину.

— Какие же вы все настырные, — причитал тот, вытирая о пиджак часовщика оружие, от крови. — Вместо того чтобы принять свою смерть с достоинством, вам обязательно нужно погеройствовать. Даже когда бороться дальше бесполезно вы все равно не отступаете.

— Потому как мне есть ради чего жить, — твердо ответил я, сжимая от злости кулаки. — А то, что делаешь ты — это убийство. Ответь — скольких ты уже убил подобным образом? — я показал ему часы.

— Достаточно, чтобы прожить долгую и счастливую жизнь. Возможно даже с твоей несравненной Алисой, — после чего тот залился противным ехидным смехом. Я же не выдержал и во всего размаху двинут ему в челюсть. От чего тот плюхнулся на пол, а после засмеялся еще противней и громче. Я же от нахлынувшей на меня злобы начал мутузить его сидя сверху. Удивляло то, что Карл не сопротивлялся и не просил пощады, хоть и был уже весь в синяках, ссадинах и кровоподтеках. Устав его избивать, я вспомнил о Часовщике и ринулся помочь тому, но было поздно. Тот был уже давно мертв.

— Вот видишь. Это ты приносишь несчастье всем, кто тебя окружает, — философски начал Карл. — Без тебя этот мир станет намного лучше. Сдавайся и тогда умрешь быстро и безболезненно, — посоветовал Карл.

Вдруг Марксемильян разжал кулак и в открытой ладони были точно такие же часы как у меня, только с запекшейся кровью на ремешке. И я только сейчас заметил что у Карла вместо левой руки был обычный деревянный протез.

— Скажи мне Карл, ты ведь тоже носил подобные часы, да? — пытался выудить у него правду я. Тот в одно мгновение сменил наглость на своем лице на чувство растерянности или даже страха.

— Откуда тебе это известно? — Растерянно произнес тот.

— По твоему протезу руки, — сказал я. — Сомневаюсь, что на работе часовщика можно лишиться сразу всей кисти руки. Значит, ты сам ее удалил, чтобы снять эти часы. Я прав?

— Ты… Вы лишь жалкие и ничтожные существа! Вы ничего не понимали и не поймете своим скудным умишком! Всего того чего пытался достичь я, — надменно произнес он, поправляя протез. — Потому как я рожден, чтобы править временем и всеми существующими мирами. Но мои планы почти сорвались из-за этих долбанных часов. Разве может властелин всего сущего быть окольцованным, словно какое-то подопытное животное. Нет! Я должен быть свободен. А вы все должны быть моими рабами, — подытожил он.

— Браво, — захлопал я. — Какая пламенная речь. Мне аж плакать хочется.

— Хватит паясничать! — нервно завопил Карл. — Все равно тот, кто не подчиниться мне будет страдать, а после чего умрет в муках, так же как и ты.

— Ну, я то как видишь, все еще жив, здоров и полон сил.

— Это ненадолго, — заверил меня Карл.

И действительно, в это же мгновение в груди сильно кольнуло, ноги сами покосились, и я упал на колени. Чем только вызвал довольную ухмылку ученика Часовщика.

— Как мило, — ехидно произнес тот, подойдя ближе ко мне. — Ты уже стоишь передо мной на коленях, хотя секунду назад боролся за свои идеалы. Ну ладно, будешь хорошим мальчиком, и тогда возможно умрешь быстрее, чем истечет твое время.

— Да пошел ты, — сквозь зубы процедил я, плюнув на его туфли.

— Грубо, — спокойно произнес Карл, а затем со всей силой двинул мне ногой в грудь. Отчего я отлетел в одну сторону, а его часы улетели под старинные часы с маятником, еле стоящих на трех ногах. Внезапно у меня возник гениальный план: я собрался и, развернувшись, со всей оставшейся силой дал ногами по шатающейся третьей ножке часов. В результате чего, та сломалась, а следом за ней и оставшиеся две, погребя под собой наручные часы Карла. Тот лишь последний раз вздохнул и упал замертво. Я же с дикой болью поднял руку и стал отчитывать свои последние секунды. Как только мои часы остановились, на секунду перехватило дыхание, а после я улыбнулся и весело изрек в потолок:

— Тю! Сам говорил, что часы фирма, а они оказались как всегда «мейд ин чина», — прыснул со смеху я и приготовился уже встречать свою смерть. Но вдруг очутился, в той же парикмахерской, в том же мире с которого и началось мое первое знакомство с этим часовщиком психопатом. Ради любопытства я вышел на улицу посмотреть стоит ли тот самый злосчастный часовой магазин, но обнаружил вместо него пустое здание с вывеской на гальвеанийском «продается». Ничего не понимаю, что же мне это все приснилось что ли? Тогда довольно реальным этот сон оказался. Или все-таки не сон? Я осторожно посмотрел на левое запястье, боясь обнаружить те самые проклятые часы. Но обнаружив на их месте свои привычные и работающие часы, я был несказанно рад. Хорошо, что был это всего лишь плод моего воображения. Или не плод?

— Я не слишком долго? — поинтересовался знакомый голосок. Обернувшись, я обомлел: передо мной предстала роскошная женщина в длинном обтягивающем платье пурпурного цвета, в туфлях на невысоких каблуках, стильной прической и ярким макияжем. Лишь по доброму, чуточку наивному взгляду в этой даме угадывалась все та же привычная Алиса.

— Ну как? Тебе нравится? — с нетерпением спросила она меня, прокрутившись вокруг своей оси.

— Ээээ, — только и смог протянуть я от восхищения.

— Что? Нет? — расстроилась девушка. — Так я и знала, что все это лишнее. Ограничилась бы только макияжем. Это все этот цирюльник, недоделанный советовал, мол, вам пойдет то, это. А потом еще восхищенно вздыхал и приговаривал, мол, вам так идет, так идет. Уу, ненавижу.

— Ты уже научилась понимать их язык? — удивился я, скорости ее обучения.

— А что тут такого? — пожала плечами Алиса. — Пока меня стригли и красили я параллельно и язык подтянула. Не так уж у них все и сложно. Главное соблюдать правильную интонацию, а то некоторые слова у них звучат одинаково. И если не в том тоне их произнесешь, тебя могут и вовсе не понять или того хуже же вообще побить. Но ты мне так и не ответил: нравиться тебе или нет?

— Честно? Очень, — улыбнувшись, ответил я.

— Честно-честно? — переспросила она.

— Честно-честно, — она подошла ко мне и чмокнула в знак благодарности.

— Спасибо. Я знала, что тебе понравится.

— А какое произведет впечатления на Овлиоса, когда он увидит счет за все эти процедуры, — улыбнулся я, представляя выражение его лица. — Это ведь его карточка.

— А мы ему ничего не скажем, — весело подхватила Алиса. — А если спросит, то скажем что это просто недоразумение или ошибка банка. Либо скажем, что у него отшибла память, и он сам решил посетить парикмахерскую.

— Ну, первый вариант мне кажется более вероятным, — продолжил я. — Потому как память Овлиоса надежней любого банка. Даже с такой продвинутой системой защиты, как тот межгалактический банк, выдавший нам с Овлиосом эту кредитку.

— Интересно, а они знали, что вы никогда не сможете их больше посетить? — поддержала Алиса.

— Ничего, — махнул рукой я. — У них работают такие вышибалы по долгам, что они везде нас достанут.

Мы вместе рассмеялись. После чего я посмотрел Алисе прямо в глаза, отчего та немного смутилась.

— Ты чего? — шепнула она. — Смотришь на меня, словно месяц не видел?

— Мне показалось, что намного дольше, — также тихо ответил я, продолжая на нее смотреть. А затем слегка ее поцеловал, чем ввел девушку в полный ступор.

— Что это было? — нахмурилась она.

— Ничего, — пожал плечами я. — А что — разве мне нельзя целовать свою любимую девушку, там где хочется?

— Как ты сказал? — не поверила своим ушам она.

— Я тут подумал, — почесал затылок я, — пожалуй ты права. Нам нужно двигаться дальше. Не стоит топтаться на одном месте. Тем более, что мы уже сделали к этому сближению первый серьезный шаг — мы уже около полугода живем вместе.

Алиса ничего не ответив лишь улыбнулась, а затем снова меня поцеловала. После мы обнялись и простояли так молча минут пять, пока, нас не отвлек чей-то настойчивый кашель.

— Овлиос, — с улыбкой произнесла девушка. — Привет. И ты здесь?

— О, привет, — сказал я, выпустив из объятий Алису. — Давно тут стоишь?

— Минуты две, как, — серьезно произнес он. — Все ждал, что кто-нибудь из вас обратит на меня внимание, — мы с Алисой смущенно насупились и уставились в пол. — Вы хоть знаете, что в этом мире, за подобные действия в общественных местах полагается смертная казнь? — мы вместе в шоке открыли рты. — Да ладно, шучу я. Вы бы видели свои лица.

— Ну и шуточки у тебя, все-таки, — одновременно хмуро буркнули мы с Алисой и молча, вышли на улицу. Овлиос же пожал плечами и быстро направился вслед за нами.

Конечно, мы еще немного на него подулись, но потом быстро остыли и помирились. Мы ведь друзья все-таки. Лучшие. После чего, Овлиос рассказал нам про этот мир, где мы оказались. Называется он Тхеном, хотя полное название даже местные жители не могут выговорить с первой попытки — Тхеленгроменталистедадионер, даже не смотря на то, что основная масса населения говорит на гальвинианском слоговом языке. Также хранитель рубежа рассказал, что в последнее время тут пропадали местные жители и чужестранцы. Но неделю назад пропажи прекратились, а все жители таинственным образом вернулись в свои дома и семьи. Позже, когда мы остановились в гостинице на ночлег и, когда Алиса отправилась на боковую (нам пришлось взять трехместный номер, так как все номера в гостинице уже были заняты. Как нам пояснили, в связи с наплывом туристов). Я рассказал Овлиосу свою историю: о Карле и Маркселиане, о проклятых часах, о хаотичном переносе меня сквозь время и пространство. Не смотря на то, что рассказывал я сбивчиво и сумбурно, Овлиос не перебивал и внимательно слушал, изредка коротко поддакивая.

— Хм… Часовщик, говоришь? — изрек Овлиос, после моего рассказа. — Интересненько. Может именно о нем и говорится в легендах местного населения. Но как тебе удалось одолеть его? Ты так и не рассказал.

— Знаешь, за время нашего путешествия я понял одну простую вещь, — ответил я, посмотрев в окно, где отчетливо просматривался бывший часовой магазин. — Даже когда тебе начинает казаться, что у тебя нет выбора — он есть. Мы ведь сами выбираем, какую дверь открыть, а не находимся во власти часов и их создателя. Сам Карл, находился во власти своего же изобретения. Может быть поэтому у того и не было выбора, — Овлиос непонимающе нахмурился. Поняв, что после уничтожения подмастерья часовщика, будущее изменилось, и никто кроме меня не помнит того, что произошло, пришлось пересказывать все заново. — Дело в том, что Маркселиан был учителем Карла и надеялся передать тому свои знания. Но когда понял, что у его ученика снесло крышу, и Карл захотел стать бессмертным, используя запретную технологию часовщиков, способную красть чужую жизнь в угоду своему создателю, Маркселиан решил наказать своего ученика за это, надев на него подобные часы. Но не учел того, что тот просто отрубит себе руку, чтобы избавиться от проклятья и при этом не умрет. Однако часы сохраняли незримую связь со своим носителем и поддерживали в нем жизнь, пока работали.

— Ага. И ты просто уничтожил часы Карла, тем самым одолев его, — додумал дальше Овлиос.

Я кивнул, а после чего широко зевнул. За всеми нашими разговорами, на город уже давно опустилась ночь, и улицы мигом почти опустели. Краем глаза я заметил того самого парикмахера, который сегодня обслуживал Алису: он шел по улице, идя под руку со светловолосой девушкой, на голову ниже него, одетую в светлый джемпер, темные джинсы и спортивные кроссовки. Мне вдруг отчего-то так тоскливо на душе стало. Так по дому соскучился. Ведь этот парикмахер со своей девушкой уже имели свой привычный мир и большего им не нужно. А у меня что? Но потом я посмотрел на вечно задумчивого Овлиоса, на мирно спящую Алису и понял — они уже давно для меня не просто друзья. Они мне теперь как семья. Вот за это я их всех и люблю. И другого мне не нужно.

Пожелав спокойный ночи Овлиосу, я аккуратно лег в кровать к Алисе (это не то, что вы подумали. Просто в трехместных номерах часто ставят одну двухместную и одну одноместную кровать. И так как последнюю уже застолбил за собой Овлиос, мне и пришлось лечь с Алисой). Но, я тут же был согнан с кровати на пол, ссылаясь на то, что я и так мешал ей спать своими ночными разговорами с Овлиосом. А как только прилег, я ее вообще «чуть не заморозил, своими ледяными ногами». Однако, через десять минут Алиса оттаяла и все-таки пустила меня на кровать. Спать ей и мне уже расхотелось окончательно, поэтому мы просто лежа перешептывались друг с другом о всякой ерунде. Но когда, я снова пристально на нее посмотрел, она немного смутилась.

— Что ты меня сегодня постоянно разглядываешь? Я как-то не так выгляжу, что ли?! — сердитым шепотом спросила Алиса, смешно хмуря брови и морща курносый носик. Никогда бы не подумал, что этого мне будет не хватать.

— Не знаю, — пожал плечами я и улыбнулся. — Просто смотрю на тебя, и налюбоваться не могу.

— Спасибо, конечно, — смущенно ответила Алиса. — Но когда, на тебя постоянно пялятся, словно ты экспонат из музея, как-то неловко становится.

— Но ты, же не экспонат. Иначе как бы я мог сделать вот так, — задорно ответил я, принявшись ее щекотать, отчего она начала смеяться, пытаясь отбиться от меня подушкой. Насмеявшись вдоволь, мы слились в долгом и страстном поцелуе. После чего мы с ней молча лежали, держась за руки и смотря друг другу в глаза до самого рассвета. Заснули под утро.

С этого дня мы с Алисой решили встречаться официально, чем временами вызывали раздражение у хранителя рубежа. Не понятно правда почему: то ли от его ревности меня к Алисе; то ли от обиды, на то, что я променял его на бабу (как Овлиос сам мне однажды высказал). Мы с ним даже тогда подрались из-за этого. И после той драки нам обоим так досталось, что Алиса стала с нами возиться, будто с маленькими мальчишками (не смотря на то, что на Овлиосе и так все заживает, как на собаке. Конечно, я ведь обычная материя, которая не замерла во времени и пространстве. Поэтому и процессы заживления у меня происходят медленней). Она же и уговорила нас помириться. Не знаю, сколько бы я еще продолжал дуться на хранителя рубежа, если бы не моя совесть. Не справившись с ее угрызениями, я решил пойти на мировую первым. Оказывается, Овлиос тоже долго думал над нашей ссорой и решил, что раз он старше и мудрее, то должен был понять: я тоже имею свою личную жизнь, в которую посторонним вход закрыт. Но мы с Алисой пообещали ему, что будем общаться с ним как и прежде, только иногда нам нужно будет побыть наедине. Они ведь оба (как Алиса, так и Овлиос), мне как родные, поэтому я не мог, да и просто не имел право выбирать. За всеми этими ссорами и перемириями я уже начал совершенно забывать о моей встречи с Горизонтом и его пророчестве о конце Вечности, а также втором хранителе. Поэтому, чтобы не упустить эти воспоминания, я решил как можно быстрее рассказать об этом Овлиосу. Он выслушал меня все также внимательно, а после того как я закончил, изрек:

— Боюсь даже предположить, что произойдет, когда я встречусь с Гергиосом. Но чувствую, что наша встреча состоится довольно скоро, — сказал хранитель рубежа, когда мы сидели вечером в том же номере гостиницы, за чашкой чая.

— А что такого страшного, если встретятся двое давних друга? — пожала плечами Алиса, откусив маленький кусочек печенья, запивая чаем. — Ну поговорите там, обсудите, последние новости друг у друга, вспомните молодость.

— Дело в том, Алис, что Овлиосу очень давно пришлось предать свой народ и запереть их всех в различных мирах, просто закрыв за ними двери, когда тем нужно было выйти наружу. Ну, ты уже и так знаешь, как это бывает. А Гергиос, еще при бывалом величии расы хранителей рубежа, был на не очень хорошем счету. Проще говоря, он был отступником и Хранителям пришлось изгнать его. Перед тем как уйти, тот пообещал, что все равно поквитается с каждым хранителем, за свой позор. Но Овлиос сделал это раньше, остановив тем самым хранителей, от необдуманных действий, — пояснил за место хранителя я, пока тот ушел в глубокие раздумья.

— И что же они такого сделали, за что теперь несут такое наказание? — затаив дыхание, спросила Алиса.

— Они решили подмять под свою власть другие миры, — сухо ответил Овлиос, устало закрыв лицо рукой. — Мол, они считали, что раз бессмертны, то им все можно. Даже возвыситься над остальными расами и стать их богами. Но так нельзя. Ведь это противоречит всем идеалам, которые я для них создавал еще на заре времен.

— Погоди минутку, — нахмурился я, пытаясь понять. — То есть ты хочешь сказать, что…

— Да, я являюсь самым первым и единственным истинным хранителем рубежа миров, — с горечью ответил Овлиос. — И все остальные хранители были моими учениками. Но я никому не желал зла. Я всего лишь пытался показать им гармонию и спокойствие чужих миров. Кто ж мог знать, что это их настолько извратит. Поэтому мне и пришлось так с ними всеми поступить. Поэтому мне пришлось их всех бросить! Моих детей!

— Прости мы не знали, — извинились мы с Алисой. — Теперь понятно о ком ты иногда во сне бормочешь. Ты их все еще помнишь, да?

Овлиос кивнул.

— Я помню всех и каждого, кто захотел увидеть мир с изнанки и пошел вслед за мной. Но также отчетливо я помню их горящие глаза, полные жажды темных знаний, насилия и злобы. Поэтому я уже более тысячи лет не брал никого в ученики или компаньоны. Потому, что боялся увидеть в их глазах все ту же неутолимую жажду, — Овлиос сжал губы и кулаки.

— Ну за меня можешь не переживать, — заверил его я. — Мне просто нравиться твоя компания и я люблю путешествовать. А по поводу власти я никогда и задумываться не стал бы. Ведь великая сила подразумевает под собой также великую ответственность.

— Мне тоже нравиться только путешествовать, — поддержала меня Алиса. — Так что можешь не переживать. Мы с тобой будем до конца, что бы ни случилось.

— Спасибо вам, ребята, — дрогнувшим голосом произнес Овлиос, и по его щеке скатилась крупная мужская слеза. — Мне так повезло, что вы у меня есть.

— И мы тоже рады, что ты у нас есть, — растрогавшись, мы крепко обнялись все втроем. — Мы ведь семья. А семья — это святое, — сказала Алиса.

— Золотые слова, родная, — поддержали ее я и Овлиос.

Спустя еще пару дней, мы решили, что достаточно насиделись на одном месте и пора нам возвращаться обратно в наш привычный дом. Дом, где каждый раз за дверью случайным образом появляется новый мир, со своей историей, жителями, языком. Но они даже не подозревают, что все связаны между собой незримой нитью. И что по этой нити, путешествует наш мир. Такой огромный снаружи и не менее огромный внутри. Потому как если рядом с тобой есть те, кто тебе дорог и для кого дорог ты, большего счастья в жизни, как мне кажется, и не нужно.