Мои попытки добыть хотя бы искорку из промокшей зажигалки не увенчались успехом, но и без костра мы свалились, как убитые.
Ночь миновала без происшествий и неприятных сновидений. Проснулся я от сырости утреннего тумана и от обострившегося чувства голода. Пренеприятнейшее ощущение, особенно, когда знаешь, что кушать нечего и в ближайшее время не предвидится. Однако, не взирая ни на что, настроение было сносным. Я снова чувствовал себя бодрым, преисполненным энергии и оптимизма. Предыдущие неприятности как-то сами отодвинулись на задний план, от будущего хотелось лишь хорошего и приятного.
И ожидания, похоже, не обманули. Первую приятную новость я услышал, едва открыл глаза. Светлана, судя по ее внешнему виду, она уже успела потратить немало времени на то, чтобы привести себя в порядок, поспешила поделиться радостью:
— Ты знаешь, — сказала она, — я, конечно, боюсь ошибиться, но, мне кажется, эти места мне знакомы. Только мы находимся совсем не там, где я предполагала…
— И то — хорошо. Я уже начал сомневаться, что мы вообще когда-нибудь выберемся отсюда.
— Это озеро… У меня дедушка — заядлый рыбак. Он несколько раз брал меня с собой… До деревни рукой подать, всего часа два ходу…
— Вот и здорово!
Голод и утренняя сырость, вынуждавшая нас дрожать, словно от лихорадки, не располагали к задержке, и мы сразу двинулись в путь. Правда, сейчас наше состояние никак нельзя было сравнить со вчерашним. Ведь появилась определенная цель и, главное, надежда на скорое избавление от предыдущего ужаса… Единственное, что меня угнетало, отсутствие курева. Сигареты со всеми вещами навеки сгинули во вчерашнем аду.
К тому времени, когда взошло солнце, мы снова углубились в лес и медленно продвигались витиеватой тропинкой, которая то ныряла в глубокие овраги, то извилистой лентой огибала густые заросли.
— Уже совсем немного осталось, — сказала Светлана, когда мы с трудом одолели очередной крутой подъем. — Сейчас лес закончится, минуем развалины графской усадьбы, и считай, почти дома…
Действительно, лес закончился, и нашим глазам открылась огромная, почти ровная лужайка, усеянная мягкой бархатистой светло-зеленого, почти салатного, цвета травой. Со стороны леса ее ограждал невысокий каменный забор с кирпичными столбцами, на которых провисала массивная металлическая цепь.
«Если это — развалины, — подумал я, — то странно, что цепь до сих пор не утащили. Ведь сельские жители весьма падки на металл, да и, вообще, на все, что плохо лежит…»
Тропинка вывела нас к широкой и хорошо сохранившейся дороге, которую словно вчера засыпали белым гравием..
Дорога тянулась вдоль забора, и нам не оставалось ничего иного, как следовать по ней.
С тех пор, как мы вышли из леса, девушка отчего-то сникла и больше не выглядела радостной и уверенной в себе.
— Что-то не так? — заподозрив неладное, спросил я.
— Все вроде бы знакомо… И местность, как будто, та же… Только забора этого я не помню, и дороги никакой здесь раньше не было… Был обыкновенный пустырь с колючими кустарниками и заросшими бурьяном ямами от выкорчеванных деревьев.
— Сколько времени прошло с тех пор, — успокаивал я. — Приглянулось место кому-то из «новых», он и обосновался здесь…
Белая дорога резко свернула и сквозь неширокие ворота вела прямо в усадьбу.
— Что будем делать? — в нерешительности остановилась Светлана.
— Если там есть люди, возможно, они нас накормят.
Мысль о еде отогнала сомнения, и мы решительно вступили во владения неизвестных нам хозяев.