Уборка кончилась, и все золото долины растащили по гумнам.

По спаленным солнцем и опустошенным полям сковали проворные сухонькие старушки, собирая в мешки забытые колосья. Даже Мингу инстинктивно потянуло на жнивье.

Между тем в долину въезжали гигантские паровые молотилки, возвещая о себе оглушительными свистками, напоминающими свистки локомотивов. За ними с гумна на гумно переходили трудившиеся без отдыха партии рабочих. Молотилки работали день и ночь с коротким перерывом на обед, перекликаясь свистками по всей долина

Сперанца уже много дней не виделась с Таго.

Девушки работали на обмолоте, еле успевая подставлять мешки. Они потеряли всякую охоту к болтовне. Взрослые посмеивались над ними, спрашивая, куда девался их задор, но они даже не отвечали.

К концу дня они были без сил.

Поздно вечером, уже при лунном свете, после смены, с ног до головы в мякинной пыли, от которой невыносимо зудела кожа и першило в горле, они устало направлялись к реке, спускались на белевшие возле берега камни и, отыскав место поглубже, погружались в воду.

Только освежившись немного, они начинали разговаривать.

— Вы видели, какой у меня нос? — спрашивала Элена.

Нос у нее облупился, несмотря на все предосторожности, принятые, чтобы уберечь его от солнца, и она была этим очень огорчена.

Лучше бы и у меня нос облупился, чем так все кости болели, — сказала Сперанца.

В том-то и беда, что у меня и кости болят и нос облупился.

Покупавшись еще, они нехотя выходили из воды и, переодевшись в чистое платье, которое захватывали на работу, шли домой. По дороге они не раз присаживались отдохнуть и когда, наконец, добирались до дому, на сон им оставались считанные часы.

— И это жизнь? — возмущалась Элена.

— Спокойной ночи, — коротко отрезали подруги.

Сперанца вспоминала о Таго. Но только на минуту. На большее ее не хватало. Едва добравшись до постели, она засыпала.

Таго работал на осушке болота и не позволял себе ходить в Красный дом, зная, что Сперанца для свидания с ним урывала бы время от сна, а ей и без того оставалось отдыхать всего несколько часов до рассвета. Думая о Сперанце, Таго улыбался. Ему все не удавалось определить свои собственные чувства.

Он испытывал к ней глубокую и сильную привязанность. Однако, когда Сперанцы не было рядом или когда они встречались на людях, он был склонен смотреть на нее, как на девочку, и спрашивал себя, не безумие ли этот брак.

Но едва Сперанца оставалась с ним наедине, ее покидали скованность, робость и смущение, нападавшие на нее в присутствии посторонних, Таго чувствовал, что она женщина, — вполне и во всем. И часто он испытывал от этого непонятную ревность. — Ну, да ладно, — думал он тогда, — сентябрь не за горами.

Его радовала мысль, что зимой полевые работы кончаются и Сперанца на долгие месяцы останется с ним вдвоем в затерянной посреди болота хибарке.

Молотьба кончилась праздником.

Самое просторное гумно подмели, и от навеса к навесу, от тополя к тополю протянули веревки, чтобы подвесить на них бумажные фонарики и разноцветные гирлянды. В качестве музыкантов на гулянье были приглашены двое слепых, игравших на фисгармонии.

Девушки были в восторге.

— Кому это охота танцевать? — с деланным пренебрежением спрашивала Элена. Но она же первая напудрила нос и надела свое лучшее платье. Джулия на паях с Ирмой приобрели баночку с каким-то таинственным приторно пахнущим кремом и до того густо смазали им свои волосы, что сами задыхались от его нестерпимого аромата.

Сперанца надела легкую белую блузку. Юбка была старая, новой купить не удалось. Все четверо обули башмаки, хотя танцевать собирались босиком.

Было известно, что на праздник приедут руководители профсоюза и что кто-то из них даже скажет речь.

Сперанце все было интересно. Она еще не очень хорошо разбиралась в происходящем, но ею руководил верный инстинкт и ранний опыт. И потом, говорила она себе, ей многое объяснит Таго. А пока ей достаточно было видеть, что в кооперативе ее труд оплачивается — частично деньгами, частично долей урожая. Кусок хлеба был обеспечен. Больше не приходилось дрожать над каждым килограммом муки и ночи напролет высчитывать, удастся ли дотянуть до новой…

В этот вечер ей не терпелось послушать обещанную речь. Она вспоминала о своей встрече с человеком, который руководил ими в самом начале, и ей хотелось его снова увидеть. Правда, она встретилась с ним еще раз на похоронах дедушки Цвана и Джузеппе, но была тогда в таком состоянии, что не могла ни разглядывать, ни слушать его.

Наконец девушки были готовы.

Перед тем как идти на гулянье, Сперанца вымыла голову, и теперь у нее не держалась прическа. Поэтому она туго повязалась платком, чтобы волосы улеглись дорогой. Этот платок — белый с желтыми цветами — она нашла в сундуке матери. Повязывая им голову, она даже не подозревала, что когда-то была завернута в него сама, вся целиком, едва появилась на свет, когда мать ее умирала.

Все четверо, веселые и возбужденные, шли по дамбе.

По всем дорогам народ стекался в Бручату, выбранную для гулянья потому, что там было самое большое гумно, находившееся притом почти на равном расстоянии от остальных поселков.

Надален целый день свозил туда соломенные стулья, собранные изо всех домов долины, большие, оплетенные бутыли вина и бутылочки с шипучкой («для сосунков», как он говорил), закупоренные стеклянными пробками.

Придя на гумно, девушки сразу загляделись на разноцветные фонарики. Потом они двинулись дальше, через толпу женщин, занятых приготовлениями к празднику. На краю гумна стояло много столов, сдвинутых вместе, а на них ряды буссилани, приготовленных опытными хозяйками. Тут была и Тина, деловито вынимавшая из корзин посуду и провизию, покрикивая на державшихся кучками пареньков, чтобы они поскорее расставляли стулья.

— Смотри, какое платье! — шепнула Ирма. — Прямо как шелковое!

Сперанца помрачнела. Она никак не могла поговорить с Таго о Тине. Один-единственный раз она попробовала было о ней заикнуться, но Таго мигом вскипел.

— Я хочу, чтобы мне верили. Ты должна верить мне, а не тому, что болтают люди. Тина умеет себя вести, и у нее ума больше, чем у вас всех взятых вместе. Она славная девушка, и я не могу позволить, чтобы о ней сплетничали — по крайней мере, при мне.

Сперанца, боясь снова рассердить Таго, больше об этом не заговаривала.

Но теперь, увидев Тину перед собой, она почувствовала обиду.

— Видала, как она хозяйничает? — спросила Элена.

Сперанца повернулась спиной к Тине и столкнулась лицом к лицу с каким-то парнем, которого она еще до того приметила и на которого ей указывали подруги, тоже не знавшие, кто он такой. Не успела Сперанца прийти на гумно, как он уставился на нее и уже не сводил больше глаз, следя за каждым ее шагом.

Теперь он стоял перед ней и улыбался.

— Тебя зовут Сперанца? — спросил он.

Девушка с удивлением посмотрела на него, потом кивнула головой.

— Ты меня не узнаешь? Я Роберто. Помнишь тот день, когда убили твоего дедушку? Мы с тобой бежали через болото, а потом еще переправлялись на лодке…

— А! — вспомнила Сперанца. — Я с тех пор тебя ни разу не видела…

— Мы сразу после этого уехали. Я со своими жил все это время во Франции и только два месяца как вернулся. Несколько дней назад я видел, как ты работала на обмолоте, и сразу тебя узнал. Таких голубых глаз, как у тебя, Сперанца, не сыщешь.

— Я помолвлена, — предусмотрительно сказала она. — Помнишь, в тот день я сказала тебе, чтобы ты взял дощаник и поскорее плыл к Таго?

— К Таго?

— Да, к моему брату, который был на дамбах, что по левую сторону…

— А, да…

— Ну вот. С ним я и помолвлена. В сентябре мы поженимся.

— Как, с братом?

— Да какая же он мне родня! Это ведь наши дедушки были двоюродными братьями…

— Но он, должно быть, уже старый… — заметил Роберто.

— По-твоему, выходит, мужчина в тридцать лет — старик? — обиделась Сперанца. — Или ты хочешь, чтобы я вышла за молокососа? Обзаводиться своим хозяйством нужно с мужчиной, а не с мальчишкой…

Тут она заметила Тину, проходившую мимо них, и добавила:

— Вот женщина в тридцать лет — это уж, правда, старая.

— …Прости, я не хотел тебя обидеть…

Заиграла музыка, и Роберто спросил:

— Станцуем?

Сперанца улыбнулась.

— Я жду Таго… — сказала она, страстно желая, чтобы ее услышала стоявшая неподалеку Тина. — Он должен был бы уже прийти, но что-то запаздывает… Вот мои подруги, наверное, не прочь потанцевать…

Она обернулась поискать их и увидела, что Ирма уже на средине гумна с машинистом молотилки, а Джулия выходит танцевать с каким-то толстым и шумным человеком, явно разгорячившимся от вина.

Тогда она кивнула на Элену, как раз подошедшую в эту минуту.

Скоро Роберто и девушка тоже смешались с танцующими, и Сперанца осталась одна.

В шумной толпе Сперанца чувствовала себя как-то неловко, и потому, заметив Надалена, она поспешила подойти к нему.

Надален был одет по-праздничному, в пиджаке и в шляпе, но в засученных брюках и босиком.

— Надален, — засмеялась Сперанца, — вы что, собираетесь давить виноград?

— Я собираюсь, моя милая, всего-навсего танцевать, — ответил Надален.

Старик был весел, и девушка сразу поняла, что он уже выпил.

— Тогда вы, может быть, потанцуете со мной?

— А почему бы нет?.

— А Эмилия?

— А Таго?

— О! Таго не ревнив…

И как раз в эту минуту в вихре вальса пронесся Таго, держа в объятиях именно Тину.

Сперанца оцепенела.

— Так как же, потанцуем или нет?

— Нет, — сказала она сухо. — Поищу другого.

Надален с удивлением уставился на нее, потом подхватил дородную крестьянку, проходившую мимо, и пустился с ней в пляс. На середине гумна яблоку негде было упасть, но Надален расчищал себе дорогу, нисколько не заботясь о своих ближних.

— Сперанца, — послышался голос за спиною девушки. — Сперанца, ты танцуешь этот вальс?

Она сделала вид, что не слышит, и пошла дальше, проталкиваясь сквозь толпу.

— Сперанца, потанцуешь со мной?

Оставалось пробраться еще через одну живую изгородь.

Знакомый парень преградил ей путь.

— Послушай, твой красавец веселится в свое удовольствие. Не станешь же ты дожидаться, пока он кончит?

Сперанца злобно покосилась на него.

Наконец, она выбралась из толпы и обернулась. Встав на цыпочки, она стала следить за Тиной, вернее за мельканием ее красного платья. Больше она ничего не могла разобрать.

Вальс кончился, и скоро сквозь общий шум и смех собравшихся до нее донеслось:

— Спере… Спере…

Она направилась нарочно в противоположную сторону и встретила Роберто и Элену.

— Теперь я потанцую с тобой, если ты не передумал…

— Что ты! — улыбнулся паренек.

Мимо проходил Надален с бутылкой и стаканом в руках.

— Надален, — окликнула его Сперанца, — себе всё, а друзьям ничего?

Он налил ей вина, и она выпила его залпом, как будто ее сжигала невыносимая жажда.

Опять заиграла музыка, и Роберто обхватил ее за талию.

Когда он повел ее, она заметила пробиравшегося к ней Таго. Но она не раскаялась. Чаша была переполнена.

Она танцевала рассеянно, едва слушая, что говорит Роберто. Не подавая виду, она все время искала взглядом Таго.

Голова ее слегка кружилась от выпитого вина. Постепенно Сперанца разгорячилась, и ее раздражало, что еще не высохшие волосы то и дело падали ей на глаза. Роберто говорил ей о Франции, о французских девушках, но она искала Таго

Потом она увидела, что Тина танцует с другим, и немного успокоилась.

Кончив танцевать, она опять повстречала Надалена с бутылкой в руке.

— Вы что же, всех угощаете?

— Нет, только тех, кто мне нравится…

— А я вам нравлюсь?

Она еще раз с жадностью выпила вина и, возвращая стакан, увидела Таго, пристально смотревшего на Роберто.

— Таго, — сказала она, — разве ты не помнишь того паренька, которого в день забастовки я послала к тебе на дощанике дяди Джузеппе?

Тогда Таго улыбнулся Роберто и протянул ему руку.

Надален взял у Операнды пустой стакан и сказал ей:

— Так как же, потанцуем или нет? Неужели ни одна девушка не захочет со мной потанцевать?

Сперанца засмеялась и подала ему руку.

— Надален! Как это вы самую красивую подцепили? — крикнул им вслед какой-то парень.

— То-то, я их умею выбирать…

— Надален, — сказала Сперанца, — может, вы хоть сейчас не будете жевать окурок? А то из-за вас и я плохо выгляжу…

— Когда девушка танцует вальс со мной, она не может плохо выглядеть… — ответил Надален. — И если даже, моя милая, — добавил он, помолчав, — ты из-за меня плохо выглядишь, то уж других неприятностей я тебе не доставлю… Со мной ты можешь танцевать спокойно, Таго не приревнует. Но смотри не вертись с молодыми. Не понравилось мне, как он пялил на тебя глаза.

— А мне не понравилось, что он танцует с другими…

— Брось. Он мужчина. В таких случаях всегда расплачиваются женщины.

— И по-вашему, это правильно?

— А как же?

— Скотина, — сказала Сперанца.

У нее все больше кружилась голова. Она не привыкла к вину и к тому же из-за праздничных треволнений даже не поужинала в тот вечер.

Ей казалось, что фонарики танцуют вместе с ней. Танец кончился, и она прислонилась к Надалену.

— Мне плохо от вина… — прошептала она.

— Так я и знал… Поглядеть, как ты пьешь, сразу видно, что без привычки… Ты дула его, как воду. Пойдем-ка сюда… Присядь под навесом.

В тени, за расставленными в ряд стульями было накидано сено. Сперанца свалилась на него.

— Это пройдет, — сказал старик. — Собственно говоря, ты ведь немного выпила… Но оно с подвохом, это винишко…

У Сперанцы разбегались мысли, в голове стоял какой-то туман. Ей было грустно и хотелось плакать.

Она не заметила, как к ней подошел Таго, и невольно вскрикнула, вдруг увидев его возле себя.

— Ой, Таго!

Он наклонился и она обняла его за шею.

— Я так долго тебя искала…

Таго молча сел рядом с ней.

— Ты не потанцуешь со мной?

— Не люблю пьяных девушек…

Сперанца пристально посмотрела на него, потом вскочила на ноги.

— Только Тина всегда хороша, хоть и пьет, как мужчина, хоть и танцует и шутит со всеми…

— Тина не моя невеста…

— И поэтому ты с ней первой танцуешь… А я должна тебя ждать и танцевать со стариком или мальчишкой… Что же ты мне прямо не сказал, чтобы я взяла четки и богу молилась, пока ты за другими ухаживаешь?

Она отвернулась вне себя от негодования, но Таго схватил ее за край юбки и потянул к себе.

У Сперанцы сверкали глаза от гнева и набежавших слез. Но губы Таго уже нашли ее губы, и тогда все, что накипело у нее за этот вечер, вылилось в плач.

— Ты не должна ревновать меня, Спере…

— Я не ревную, — рыдая отвечала она. — Но некоторые вещи только слепой не увидит!

Потом она успокоилась от ласк Таго, охваченная внезапной нежностью.

— Я хочу посмотреть на звезды, — сказала она вдруг.

Таго помог ей подняться и провел ее на лужайку позади навеса.

Звезды были яркие и дождем сыпались с неба в долину.

Сперанца села на траву, неотрывно глядя на небо.

— Смотри! Звезда падает… Скорей загадай желание… Я хочу, чтобы ты поскорее женился на мне!

Таго, стоя рядом, смотрел не на звезды, а на нее.

— Вот еще одна, Таго… Что же, у тебя нет никаких желаний?

— Ты чертовски красивая… — проговорил он вместо ответа. — Прямо нет терпенья…

Надален, бродивший поблизости в поисках укромного местечка для известной надобности, натолкнулся на них, когда они, обнявшись, лежали на траве.

— С вашего позволенья, — сказал он, перешагивая через них. Потом обернулся и, присмотревшись, узнал их.

— Женись на ней поскорее, Таго, не то упустишь ее… Женись поскорее, по дружбе тебе советую… Ты видел, как бабочки кружат вокруг фонариков? Ну, так вот: имей в виду, что глаза у нее, как фонарики. Только кружатся вокруг нее не бабочки, а молодые люди.

Он скрылся в тени ближних деревьев, и Сперанца почувствовала враждебность в молчании Таго.

— Но я же тебя так люблю… Очень, очень люблю, и только тебя, — прошептала она ему на ухо.

Таго молча прижал ее к себе.

— Теперь я провожу тебя домой, — проговорил он.

— Но я хотела потанцевать с тобой… — жалобным голосом протянула Сперанца.

— Тебе правда очень хочется?

— Да. И потом все должны видеть, что ты танцуешь со мной… — откровенно сказала она.

— Ладно, тогда потанцуем, — засмеялся Таго и опять прижал ее к себе.

— С вашего позволения, — сказал возвращавшийся на гумно Надален, снова перешагивая через них.