В пятницу днем Лили доехала на метро до Уолл-стрит, где на семи этажах одного из небоскребов располагалась редакция «Уорлд бизнес джорнал». Чтобы не вынимать Уилла из коляски, ей пришлось пройти целых шесть кварталов до ближайшего входа с лифтом для инвалидов. Но, оказавшись в медленно движущейся, пропахшей мочой кабине, Лили пожалела, что шла так далеко, и решила на обратном пути воспользоваться обычным лифтом, – можно ведь попросить кого-нибудь помочь спустить коляску вниз.

Получив гостевой пропуск на стойке у входа в здание, она поднялась на быстром, ничем не пахнущем лифте на пятьдесят третий этаж и за спинами у трех финансовых репортеров проскользнула через стеклянные двери. Она повернула налево и прошла мимо ряда рабочих столов, разделенных перегородками. Лили с удовольствием вдыхала знакомый аромат кофе и попкорна из микроволновки и прислушивалась к характерному гулу сотен компьютеров, ксероксов и факсов. Она направилась дальше по лабиринту из столов, заглядывая за перегородки. Каждое рабочее место выглядело целым миром в миниатюре: по заботливо подобранным коллекциям фотографий, картинок, открыток и приглашений можно было судить о повседневной жизни сотрудников, их друзьях и семье, увлечениях и стремлениях.

К тому моменту как она добралась до рабочего места Виктора и успокоилась, увидев его стол, по-прежнему заваленный старыми газетами, бумагами, смятыми сигаретными пачками и уставленный чашками с недопитым кофе, было уже половина пятого. Редактора на месте не оказалось.

– Перекур, он сейчас вернется, – раздался знакомый голос из-за соседнего стола. Хелен – журналистка, пишущая на правовые темы, и самая близкая подруга Лили в редакции – стояла, опершись локтями на разделительную перегородку, доходящую ей до плеч. – Как дела? – Она выскочила из своего рабочего отсека, и Лили тут же окутало облако запаха, всегда сопровождающее ее подругу: смесь ароматических масел грейпфрута и бергамота.

Хелен склонилась над коляской.

– Судя по всему, это Уилл! Какой хорошенький! И очень похож на тебя. Особенно глаза.

Лили расстегнула ремни и вынула малыша.

– Хочешь подержать?

– Ой, нет. Не умею обращаться с детьми.

Хелен даже отступила назад. Она вытащила шариковую ручку, скрепляющую растрепанный пучок желто-каштановых кудрей, и постаралась заколоть их аккуратнее.

– Удивительно, здесь почти ничего не изменилось! Ты отлично выглядишь, – улыбнулась Лили, не зная, что еще сказать.

Они не общались уже несколько месяцев из-за того, что Лили не перезванивала и отказывалась от приглашений вместе пообедать или выпить по коктейлю.

– Спасибо, ты тоже.

– О нет, я такая толстая! Спасибо, что ты не сказала об этом. Уверена, Виктор это отметит.

– Уверена, что Виктор сделает что? – раздался вдруг крик ее бывшего босса. – Лили! Моя любимая принцесса с Парк-авеню! – Он закашлялся, обнимая Лили и Уилла, от него пахло сигаретами «Дорал».

– Никакая она не принцесса, – пришла на защиту Хелен, вращая глазами за спиной у Виктора.

– О, конечно, ведь у нее всего три горничных и два садовника, – продолжал он шутить. – А это, значит, наш маленький принц? – Он погладил малыша по голове.

Виктор и Хелен возились с Уиллом и задавали обычные в таких случаях вопросы:

– Как прошли роды?

– Тяжело.

– Уже не просыпается по ночам?

– Иногда спит всю ночь, но пока это бывает редко.

– Ты еще кормишь грудью?

– Да.

– Он уже ползает?

– Нет.

Когда поток стандартных вопросов пошел на убыль, Лили сказала Виктору:

– Честно говоря, я хотела кое-что обсудить с тобой.

Хелен милостиво удалилась, сославшись на необходимость перезвонить одному источнику.

– Присаживайся. – Виктор толкнул стопку журналов «Ньюсуик», лежащих на стуле возле его стола, и они упали на пол.

– Спасибо. – Лили боролась с желанием аккуратно собрать журналы.

Она села и дала Уиллу соску. Он уже начинал беспокоиться и толкаться крошечной головкой ей в грудь. Лили казалось, что он так просит: «Покорми меня сейчас». Она почувствовала, как грудь наливается молоком, и поняла, что у нее есть еще максимум десять минут, а потом прокладки на груди промокнут насквозь. Откашлявшись, она начала:

– Виктор, дело в том, что у меня оказалось гораздо больше свободного времени, чем я предполагала, и… Гм, я бы хотела снова начать писать… Как внештатный журналист.

– Серьезно? – Виктор в замешательстве наморщил лоб. – Но разве ты нуждаешься в работе?

– О нет, это просто мое желание. Вот темы, которые пришли мне в голову. – Лили достала из сумки для подгузников список, который успела напечатать утром.

– Лили, я бы с удовольствием помог тебе, – сказал он, забирая листок из ее дрожащей руки, – но после твоего ухода нам несколько раз сильно урезали бюджет. Мы со многими приостановили договора и принимаем очень мало материалов от внештатных сотрудников. У меня осталось двое, но им в отличие от тебя нужна работа, чтобы жить.

– Но нужда – понятие относительное, – возразила Лили. Она нуждалась в деньгах гораздо сильнее, чем думал Виктор, но была слишком гордой, чтобы вдаваться в грустные подробности семейного финансового кризиса. Это прежде всего. Хотя, вероятно, Виктор прав, говоря, что для других эта работа важнее, чем для нее.

Забыв об очках для чтения, которые висели у него на шее, а также о второй паре, пристроенной сверху на мониторе, Виктор вытянул руку со списком и быстро прочел.

Закончив, он с грустью посмотрел на Лили:

– Очень хорошо. Как жаль, что ты ушла от нас.

– Я тоже об этом подумала, когда оказалась сегодня здесь.

Лили торопилась, опасаясь, что спазм вот-вот перекроет горло, и, к своему удивлению, почувствовала, как по щеке катится большая горячая слеза.

– О, перестань, не надо плакать. – Виктор протянул ей жесткую салфетку с логотипом газеты.

Вытирая лицо, Лили пыталась взять себя в руки, но слезы продолжали катиться из глаз.

– Перестань, – повторил Виктор. – Жизнь во дворце не так уж плоха. – И протянул ей еще несколько салфеток.

Лили высморкалась и откашлялась.

– Прости, не знаю, что на меня сегодня нашло.

– Думаю, такие изменения в жизни даются непросто.

– Встреча с тобой, с Хелен, да и сама редакция вызвали у меня столько разных воспоминаний. Я скучаю по тому времени, когда была частью чего-то большого и важного. Понимаешь?

– У меня такое ощущение, что ты романтизируешь свою работу здесь, – усмехнулся Виктор. – Роль матери – тоже важная.

– Я знаю. То есть я тоже так считала. И именно это говорила себе, когда увольнялась. Но что, если хорошая мать – та, что помогает обеспечивать ребенка?

Виктор насмешливо взглянул на нее и пожал плечами.

– Тогда тебе нужно вернуться на работу.

– Я знаю, очень многие так и поступают, но я не могу представить, как буду проводить все дни вдалеке от Уилла. Я хочу сказать, что сейчас моя жизнь – это он. Когда он пойдет в детский сад, это уже будет другая история. Но пока я не хочу работать целый день. Конечно, я знаю, многим выбирать не приходится. Но мне повезло.

– Да, это так.

– Я серьезно. Поверь, я знаю, о чем говорю. Но что будет потом, когда Уилл пойдет в школу и я почувствую себя уже не нужной? Или если у нас изменится финансовая ситуация и мне действительно потребуется работа? Тогда меня уже никто не возьмет – ведь я так долго буду вне игры. Мне казалось, внештатная работа пока была бы неплохим вариантом, но…

– То, что я не могу дать тебе задание, еще не значит, что ты не можешь работать, – твердо заявил он.

– Да. – Лили поднялась со стула. Она боялась, что снова начнет плакать, и постаралась отвлечься, складывая на место журналы, которые он сбросил на пол.

– Выше нос, – произнес Виктор, вставая из-за стола. – Ты толковая, у тебя отличная интуиция, и ни один журналист на этом этаже тебе в подметки не годится. Ты быстро что-нибудь найдешь, и это будет гораздо лучше того, что я предложил бы тебе здесь.

Лили обняла редактора на прощание и помахала Хелен, которая по-прежнему брала интервью по телефону. Она прошла вдоль ряда рабочих мест, кивнув нескольким знакомым, и зашла в туалет рядом с лифтами. Присев на унитаз, одной рукой расстегнула блузку и бюстгальтер для кормления и поднесла к груди Уилла. Он принялся жадно сосать, быстро и громко сглатывая и издавая удовлетворенное урчание. Вложив палец в круглый кулачок малыша, Лили сказала себе, что Виктор прав: роль матери приносит гораздо большее удовлетворение, чем статьи о корпоративных преступлениях и нарушениях патентного права. Возможно, она «случайно» забеременела Уиллом, но теперь, когда он рядом и она знает, каково это: держать его круглую попку в своей ладони или вдыхать запах его отрыжки – сладкий, как глазурь из сливочного крема, – теперь, когда у нее есть сын, она не согласилась бы ни на что променять свою жизнь. И все же Лили – как в той избитой фразе – хотела иметь все и сразу: семью, карьеру и… шикарные сапоги от Хлое.

Переложив Уилла к другой груди, она услышала, что дверь в туалет открылась, и увидела рядом со своей кабинкой темно-синие балетки Хелен. – Лил? – позвала подруга. – Ты здесь?– Угу. Кормлю Уилла, – смущаясь, ответила она через дверь. – Скоро закончу.– Может, потом спустимся вниз и выпьем по чашечке кофе?– С удовольствием! – Лили застегнула блузку и сжала грудь, чтобы определить, хорошо ли поел малыш. Похоже, он выпил достаточно молока и теперь потерпит до дома.Выйдя из туалета, Лили с Уиллом и Хелен отправились в «О бон пэн», расположенный на первом этаже, и заказали два взбитых холодных кофе мокко – излюбленный тонизирующий напиток, который днем пила женская часть редакции «Джорнал».– Внесите на мой счет, – попросила Лили женщину за кассой, протянув ей десятидолларовую купюру за оба заказа. – Я угощаю.– Спасибо. – Подруга подмигнула.– Это лучшее, что я могу сделать, после того как столько времени скрывалась. Прости, что не отвечала на твои письма. Сначала собиралась звонить минимум раз в неделю, но потом… Даже не знаю. Думаю, я так и не пришла в себя.– Не переживай. Я знаю, как это непросто – растить ребенка. Даже страшно представить, что было бы со мной в такой ситуации.– Вся жизнь меняется, особенно в начале, когда почти не спишь и не можешь вспомнить, когда в последний раз выбиралась куда-нибудь, кроме супермаркета. Но я уже начала осваиваться и очень довольна, что сегодня приехала повидаться с тобой и с Виктором.Они сели за маленький металлический столик на улице.– Да, так получилось, что я слышала твой разговор с Виктором, – кивнула Хелен.– Я надеялась, что он даст мне задание. Мне действительно не помешала бы работа.Хелен сняла со стаканчика круглую выпуклую крышку и отправила в рот ложку взбитых сливок.– Мне кажется, он считает, что при твоих деньгах желание работать – это абсурд, – произнесла она, проглотив сливки.Лили глубоко вздохнула и сняла очки от солнца.– Хелен, если я расскажу тебе кое-что, обещаешь сохранить это в тайне?– Конечно, можешь мне доверять. – Хелен поставила чашку на шаткий столик, потом взяла Лили за руку и ободряюще стиснула.– У нас с Робертом возникли финансовые затруднения. Он ушел с работы. Естественно, доходы от его трастового фонда поддерживают нас на плаву, но долги растут, и мне кажется, я должна как-то помочь в этой ситуации. И Роберт на днях тоже предложил что-то в этом роде.Хелен не обязательно знать, что он фактически прошипел: «Найди работу!» – сидя за рулем своего абсолютно нового спортивного автомобиля.– Послушай, я знаю Ребекку Берроуз – редактора «Нью-Йорк сентинл». Она работала у нас в разделе «Наука», ее вынудили уйти, и теперь она занимается в «Сентинл» приложением «Разговоры по четвергам». Я знаю, что сейчас она как раз подыскивает внештатных журналистов.– Смутно ее припоминаю. Маленького роста с короткими каштановыми волосами? Носит шерстяные кардиганы с деревянными резными пуговицами ручной работы?– Да, это она. Но пусть тебя не обманывает странная внешность. Ребекка – кремень. – Хелен достала ручку и блокнот из сумки цвета баклажана. – Вот ее телефон и адрес электронной почты. Скажешь, что это я посоветовала обратиться к ней.Записав телефоны и адрес, она протянула листочек Лили.– Но, Хелен, всем хорошо известно, что в «Разговоры по четвергам» пробиться непросто. Каждый свободный журналист в Нью-Йорке мечтает увидеть там свое имя. – Лили вздохнула. – Чем их сможет заинтересовать мое предложение? Я никогда раньше не писала о стиле жизни.– Думаю, для Ребекки это ничего не значит. Вполне возможно, она решит, что твой опыт в серьезной журналистике – это плюс.– Но что я могу ей предложить? Я специалист по юридическим вопросам. Последние шесть лет жизни писала именно об этом.– Пока ты общалась в кругу прекрасных, но обреченных, наверняка тебе в голову приходили отличные идеи. Разве не так? Не каждый может похвастаться такими знакомствами, как ты.Отхлебывая кофе, Лили вспоминала время, когда только начинала сопровождать Роберта на благотворительные мероприятия и вечеринки. Она поразилась размаху и показной роскоши его светской жизни, а собственная жизнь, спокойная и размеренная, внезапно показалась ей ничтожной. Годовое членство в спортивном клубе за семь тысяч долларов, шестьсот долларов в неделю за услуги парикмахера, огромные гардеробные комнаты, забитые нарядами от-кутюр, – раньше Лили и не предполагала, что такое возможно. Теперь же, просидев дома почти год, она чувствовала, что связь с этим шикарным и удивительным миром утрачивается.Хелен отпустила руку Лили и размешала в чашке остаток взбитых сливок.