На следующий день после праздника Лили зарядила батарею лэптопа и открыла свой старый список контактов, пытаясь найти телефоны юристов, специализирующихся на семейном праве. Если Эллисон не обманула и в добрачные соглашения теперь стало модным включать условие о детях, у нее есть отличный материал для «Разговоров по четвергам». Лили не сомневалась – Ребекке понравится идея, но для начала нужно проверить, есть ли у нее источники информации по этому вопросу. Если она предложит тему для статьи, а потом с ней не справится, то потеряет доверие Ребекки и больше уже не сможет работать с ней.

Выписав несколько имен и телефонов, Лили начала обзванивать юристов. Первый ушел из офиса на ленч, второй уволился и открыл собственное дело, а третий пообещал перезвонить, как только закончится встреча с клиентом. Лили ждала у телефона и размышляла, как тяжело будет убедить женщин, над которыми довлеют подобные обязательства, открыто рассказать о них.

Лили по собственному опыту знала, какая щепетильная тема эти добрачные соглашения. Роберт принес ей такую бумагу всего за день до свадьбы, и в выходные, которые должны были стать лучшими в ее жизни, она нервничала, как никогда раньше.

Всю неделю перед свадьбой лил дождь. Такой сильный, что работники загородного клуба «Брентвуд» под Нэшвиллом сомневались, удастся ли возвести шатер, где должен был проходить праздничный ужин. Вечером в среду распорядитель мероприятий заявил, что, если дождь перестанет к середине дня в пятницу, за ночь земля успеет высохнуть, и они смогут поставить шатер к шести часам – времени начала праздника. Но если небо не прояснится, не останется ничего другого, как сервировать ужин в беседке для гриля рядом с бассейном.

В четверг местный метеоролог, чьи желтые, как бисквит, волосы и голубые клетчатые костюмы не менялись с того момента, как двадцать лет назад он впервые появился на телевидении в пятичасовых новостях, сообщил, что всю субботу над городом будут греметь грозы. Поэтому Лили с матерью начали заново обдумывать рассадку гостей, а отец пригласил Роберта и его родителей в кафе неподалеку от университета. Когда отец вернулся – всего через полтора часа, – то первая сказанная им фраза была: «Твоя свекровь – это нечто!» После чего он посвятил жену с дочерью в детали этого ужасного ленча.

– Во-первых, нам пришлось дважды пересаживаться, потому что сначала столик оказался под кондиционером, а потом – слишком близко к кухне. Затем, когда мы наконец разместились, Джозефин начала интересоваться, почему мы не проводим свадьбу в клубе «Белль-Мид».

– О нет! – ахнула Маргарет и стукнула себя ладонью по лбу.

– О да. Так что мне пришлось признаться, что мы не являемся его членами. И тогда Джозефин выразила сожаление, что ты, – он показал на Лили, – не сказала об этом раньше, потому что тогда она записала бы нас туда, – фыркнул отец.

– О Господи! – снова распереживалась мама.

– Тогда она заявила что-то типа: «Я уверена, Лили предпочла бы отмечать свадьбу в более изысканном месте». Эдвард в этот момент ужасно разозлился. Он бросил меню и потребовал, дословно, чтобы она заткнулась. После чего Джозефин вскочила из-за стола и ушла. Больше мы ее не видели. Эдвард считает, что она вызвала такси и уехала в отель. Он настоял, чтобы мы остались и поели, а потом сам заплатил по счету.

Лили следовало догадаться, что катастрофа за ленчем обязательно отразится на ней, потому что через день, в непрекращающейся суматохе свадебных приготовлений, Роберт удивил ее, подняв – явно против своего желания – вопрос о добрачном соглашении, условия которого в определенных кругах назвали бы «жесткими». Его текст занимал шестьдесят пять страниц. Лили должна была расписаться во многих местах и в присутствии нотариуса. В соглашении оговаривалось, на какую сумму (очень небольшую) могла претендовать Лили в зависимости от ситуации. Роберт принес ей этот огромный документ утром, когда зашел позавтракать. В тот день у них были черничные маффины и кофе. Потом сидели в спальне, целовались и возбужденно беседовали, как все пары за несколько дней до свадьбы, и тут он внезапно протянул ей соглашение. Лили пришла в ярость.

– Роберт, если ты знал, что твоя семья потребует, чтобы я подписала подобный документ… Тебе не кажется, что правильно и честно, уважительно по отношению ко мне, было бы показать мне текст по крайней мере за несколько месяцев до свадьбы? У меня даже нет времени на консультацию с адвокатом.

– Я не говорил, потому что мне только сегодня показали этот чертов документ. Я, как и ты, против, но родители настаивают. Они заявили, что, если я не уговорю тебя подписать его, они лишат меня наследства.

– Твой отец не мог этого сказать, – заметила Лили.

Она осознавала, что слова отца Роберта не имеют веса. Ей оказалось достаточно десяти вечеров, проведенных в доме Бартоломью, чтобы понять, кто главный в семье. Эдвард был приветлив и мил с Лили, неоднократно говорил о том, как она ему нравится. Но все же контролировать поведение жены он не мог. Роберт объяснял это тем, что отец ненавидел конфликты – однажды он поручил старшему юристу-консультанту «Голубой воды» объявить финансовому директору, что тот уволен. Он осмеливался делать замечания людям лишь в случаях крайней необходимости.

– Ты права. Но отец не собирается жить так долго, как моя мать, а когда он умрет, она получит все его деньги.

– Эдвард вполне может пережить Джозефин, – произнесла Лили и пришла в ужас от собственных слов. – Поверить не могу, что мы вообще обсуждаем это! Так низко! Мы должны говорить о клятвах, которые дадим друг другу, и разучивать наш первый танец, а не спорить, кто из твоих родителей уйдет первым.

Роберт провел рукой по густым волосам.

– Ты должна доверять мне. Я делаю это для нас… Чтобы обезопасить наше будущее.

– Честно говоря, Роберт, это добрачное соглашение гарантирует только твою безопасность, – резко заметила Лили.

– Постарайся понять. Ты ведь любишь меня, а не мои деньги, правильно?

– Как ты смеешь говорить такое? – зло прошептала она. Если бы ее мать Маргарет услышала эти его слова, то пришла бы в ужас. – Именно так считает твоя мать? Что мне нужны твои деньги? Что я продаюсь?

– Пожалуйста, не нужно утрировать! В наше время никто не женится, не подписав добрачного соглашения. Спроси любого из твоих друзей в Нью-Йорке. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Я люблю тебя. Так что, пожалуйста, облегчи мне жизнь и подпиши эти чертовы бумаги! – Роберт бросил листы на кровать и вышел из комнаты.

Лили покорно взяла соглашение. Рассказать о нем родителям она не могла. Они, вероятно, потребовали бы отменить свадьбу или возненавидели бы Роберта, а Лили было больно даже думать об этом. В нем, как в муже, было все, о чем она когда-то мечтала. Эффектный молодой человек с хорошим образованием и фамилией, которая могла открыть многие двери их будущим детям, – это тоже немаловажно. Но главное, он вселил в нее чувство уверенности. Лили всегда была склонна в случае неудачи с головой уходить в депрессию – это одно из проклятий всех старательных трудяг, – а Роберт обладал сверхъестественным даром исправлять ее самое плохое настроение. Он смешил ее или помогал взглянуть на происшедшее, не испытывая жалости к себе. Внушил, что она в безопасности от всего мира и самой себя. И Лили не могла даже подумать о том, чтобы вернуться в то время, когда он не был частью ее жизни.

Открыв дверь спальни, она увидела Роберта – он сидел на полу, съежившись, обхватив голову руками, и плакал.

– Зови нотариуса, – сказала она, опускаясь на колени рядом с ним и прижимая его голову к груди.

Через двадцать минут после того, как начала поиски (и один раз сбегала на кухню перекусить), раздался долгожданный звонок от Дина Голда – лос-внджелесского специалиста по семейному праву. Лили быстро рассказала о своем материале и заказчике, скрыв тот факт, что «Сентинл» еще не поручал ей статью. Если бы он знал об этом, то не стал бы тратить время на бесплатный разговор, ведь час его работы стоил шестьсот долларов. – Меня интересует, действительно ли в добрачных соглашениях все чаще встречаются условия о детях, и если да, то как они звучат?Последовала длинная пауза – это всегда плохой знак, – после чего Дин с запинкой произнес:– Знаешь, это не та история, в которой я бы хотел участвовать. Но ты всегда можешь обращаться ко мне в будущем. – И повесил трубку.Лили откинулась в кресле. Если не найти адвоката, готового разговаривать с прессой, где, черт возьми, взять женщин, которые расскажут о своем опыте? Она разочарованно отправилась на кухню и налила себе стакан холодного чая. Внезапно ей пришло в голову, что юристы, горящие желанием увидеть свое имя в «Уорлд бизнес джорнал», вряд ли будут заинтересованы в упоминании о себе в «Разговорах по четвергам». Вернувшись к компьютеру, Лили быстро включила поиск и нашла имена тех адвокатов, которые упоминались в статьях о разводах на страницах «Сентинл» и «Нью-Йорк мэгэзин». Все нужные ей номера были в интернет-каталоге юристов «Мартиндейл-Хаббл», и скоро Лили снова взяла в руки телефон.С первого же раза ее соединили с Джином Сэмюэлсом.– Очень рад, что ты позвонила, – сказал он. – Думаю, со своей идеей ты попала в точку. В моей практике все больше и больше условий о детях, – усмехнулся Джин. – У меня даже есть клиентка, с которой ты могла бы поговорить.– О, правда? Можешь назвать ее имя?– Конечно, это Слоан Хоффман.– По-моему, я ее знаю, – сказала Лили, стараясь скрыть свое нетерпение.