– Как думаешь, мы освободимся после десяти? – спросила Лили у Роберта за завтраком в пятницу утром. Джозефин позвонила пять минут девятого, чтобы пригласить его на ужин, и на этот раз Лили настояла, что пойдет вместе с ним. Джозефин можно было легко склонить к сплетням, и девушка надеялась натолкнуться еще на какую-нибудь тему для статьи, слушая, как свекровь поносит своих ничего не подозревающих подруг.

– Что? – спросил Роберт, отгибая угол «Файнэншл таймс».

– Я должна на всякий случай предупредить Хасинту, – объяснила Лили, а Роб снова вперился взглядом в раздел «Рынки». Она взяла отброшенное мужем приложение «Уик-энд», напечатанное на бумаге лососевого цвета, и открыла страницы о моде. – Так что? Мне звонить Хасинте?

– Конечно, почему бы и нет? Тогда мы не будем торопиться и вернемся из ресторана пешком. Судя по всему, вечер сегодня будет замечательный, – сказал он, не поднимая головы от газеты.

– Отличная идея!

Прогуляться под луной с Робертом – это было бы замечательно. Ведь в последние несколько недель они так редко бывали вместе. Роберт не только сопровождал Джозефин на коктейли и ужины минимум два раза в неделю, но и проводил все больше времени в элитарном мужском теннисном клубе. По-видимому, встречался со многими, как он выражался, потенциальными работодателями на кортах и в сауне. Роберт даже договорился о нескольких собеседованиях, и Лили надеялась, что он все делает правильно.

– Нужно взять с собой жакет на случай, если похолодает, – вслух подумала Лили.

– Не забудь поблагодарить моих родителей за ужин.

– Роберт, – вспыхнула Лили, – я допустила ошибку всего один раз. И кроме того, почему ты не благодаришь их за еду?

– Потому что я их сын и не должен этого делать.

– А я должна?!

Он опустил газету и взял Лили за руку.

– Да, – вздохнул он. – Передай, пожалуйста, сахар.

– Отлично. Я рада, что мы это прояснили. – Лили захотелось швырнуть пригоршню нерафинированного сахара в самодовольное лицо мужа, но она справилась с собой.

Подтолкнув сахарницу к Роберту, она встала и, подняв Уилла, который, извиваясь, пытался ползать по кухонному полу, отправилась с ним в детскую. Дав ему бутылочку с молоком, она смотрела, как малыш принялся жадно сосать, медленно закрывая глазки. Перестать кормить оказалось намного тяжелее, чем она думала. И проблема не только в том, что грудь раздулась до размера небольших валунов. Лили не хватало ощущения, что малыш остро нуждается в ней. Ведь развести в бутылочке молочную смесь может кто угодно.

Уложив Уилла в кроватку, чтобы немного подремал, Лили села за компьютер и написала короткое письмо, в котором предложила идею статьи о добрачных соглашениях и условиях о детях, и сослалась на некоторые факты, известные только ей.

– Пожалуйста, пожалуйста, пусть ей понравится мое предложение, – шептала она, уставившись в экран, когда отправляла письмо Ребекке Берроуз в «Сентинл».

Лили встала, чтобы налить кофе. Когда она возвращалась из кухни, зазвонил телефон.

– Привет, это Лили Бартоломью? – раздался в трубке резкий голос.

– Да, это я.

– Ребекка Берроуз.

– О, привет, я только что отправила тебе письмо.

– Поэтому я и звоню. Мне понравилась твоя идея, и Форду тоже, – сказала она, упомянув Форда Дейвиса – главного редактора «Разговоров». Он был легендой светского общества Нью-Йорка. Если какая-нибудь статья привлекала внимание Форда, это означало, что ее автор сможет писать для любого издания в стране (за исключением, может быть, лишь «Вэнити фэр»).

– О, правда? Потрясающе. Спасибо. – Лили едва могла говорить от восторга.

– Когда ты сможешь сдать материал?

– Гм… – Лили запнулась. Она считала, что получит ответ от Ребекки через пару дней, а то и позже, и не была готова назвать конкретный срок.

– Полторы недели, начиная с сегодняшнего дня? – предложила редактор.

«Смогу ли я написать хороший материал в полторы тысячи слов за десять дней?» – запаниковала девушка.

– Лили? Двух недель хватит? – переспросила Ребекка.

– Гм, да. Должно хватить.

– Отлично. Тогда я буду ждать твою статью к полудню. Мы платим два доллара за слово. Позвони мне, если возникнут вопросы, – проинструктировала она, прежде чем отключиться.

Лили положила трубку и громко выдохнула. Поверить в то, что ее имя вот-вот появится в «Разговорах по четвергам», было невозможно. Оставалось только закончить собирать материал и написать лучшую статью в своей карьере – и все это меньше чем за две недели. Непросто, но она готова сидеть ночами, чтобы завершить задуманное. Ради Уилла она должна зарабатывать. И эта статья могла помочь ей начать карьеру заново.

Позже в тот же день, уложив Уилла спать во второй раз, Лили занялась тем, что в прошлой жизни называлось «полным приведением себя в порядок». Приняв душ, высушила волосы и накрутила на бигуди «Велкро», нанесла слой тонального крема на лицо и абрикосовые румяна на скулы. Подвела глаза темно-коричневым и серым карандашами, подкрасила губы и побрызгалась духами с ароматом гардении. Потом надела свое старое платье на завязках с листовым орнаментом от Дианы фон Фюрстенберг и туфли с открытым носом на платформе.

Застегивая ремешки на туфлях, Лили вдруг услышала плач Уилла из комнаты и бросилась к нему. Малыш стоял на четвереньках и размазывал пальчиком по простыне грязное пятно.

– Черт, черт, черт!

Он так сильно испачкал подгузник, что желто-коричневая кашица протекла по спине до самой шеи и теперь капала с кремового кашемирового джемпера из «Бонпоинт». Это был подарок перед рождением Уилла от подруги Джозефин. Свекровь заставила Лили пригласить эту даму и провела весь вечер, сплетничая с ней в углу.

Лили охватила паника.

– И во что я тебя переодену? – закричала она на Уилла, который в ответ сунул испачканную ножку ей в лицо.

Она положила его в кроватку, быстро раздела и бросила грязный джемпер на простыню. Метнувшись в ванную комнату, расстелила на полу полотенце, положила на него извивающегося малыша и принялась наливать воду с пеной в пластиковую детскую ванночку. Потом разделась сама (к счастью, платье не испачкалось) и, посадив малыша в ванночку, принялась отмывать его попку, спину и волосы (на которых тоже оказалось содержимое подгузника). Уилл, который ненавидел мыться, громко кричал и мокрыми ручками хватал Лили за лицо и руки. Убедившись, что вся грязь смыта, Лили вынула сына из ванночки и, достав чистое полотенце, завернула мокрого, выскальзывающего из рук малыша.

Вернувшись бегом в детскую – Хасинта могла появиться с минуты на минуту, – Лили принялась рыться в вещах Уилла в поисках другой одежды, которая могла бы понравиться Джозефин. Выбрав вязаный свитер от Ральфа Лорена и вельветовый комбинезон, она переодела Уилла и только потом взглянула на часы. У нее оставалось пять минут, чтобы снять бигуди и снова одеться. Пробежав по коридору и поскользнувшись в луже у дверей ванной комнаты, Лили завернула в гостиную, где намеревалась отдать сына Роберту.

Муж сидел на круглом, обитом шелком диванчике рядом с камином и держал в руке бокал виски со льдом. Увидев жену, он на мгновение потерял дар речи.

– Пожалуйста, возьми ребенка, – пробормотала Лили, протягивая ему Уилла.

– Гм, здравствуй, Лили, – раздался низкий голос у нее за спиной. Девушка резко обернулась и увидела свекра, стоящего у двери в гостиную. В руке он держал хрустальный бокал для виски. Рядом с Эдвардом стояла Джозефин.

– Мы решили зайти к вам перед ужином, чтобы взглянуть на малыша, – сказала она.

– О Господи! Простите! – вскрикнула Лили и, снова повернувшись к мужу, усадила Уилла к нему на колени, опрокинув при этом бокал.

– Черт возьми, Лили! – рявкнул он, вытирая жидкость светло-янтарного цвета с брюк цвета хаки. Потом, поставив бокал, поинтересовался: – Что это у тебя на шее? Дерьмо?

Мимо Джозефин и Эдварда, которые по-прежнему стояли у двери, Лили побежала прямиком в ванную, чтобы оценить размер ущерба.

Дело плохо. Ее белый кружевной бюстгальтер и трусики промокли, когда она прижимала к себе Уилла, и сейчас были абсолютно прозрачными. В волосах по-прежнему торчали бигуди. Щека и в самом деле оказалась испачкана содержимым подгузника, а дымчатый макияж вокруг глаз, который она так тщательно наносила, теперь стекал по щекам. В своей сексуальной обуви, практически без белья, с бигуди и грязным лицом она выглядела как сумасшедшая проститутка. Нет, скорее как сумасшедшая проститутка, которая позволяет клиентам испражняться на себя. Джозефин никогда ей этого не простит.

Дверной звонок возвестил о приходе Хасинты, и Роберт крикнул Лили из холла:

– Столик заказан на восемь, детка. Нам нужно идти.

Ресторан, расположенный в шумном месте в районе Шестидесятых улиц на востоке города, оказался, как и предполагала Лили, очень модным местом. У блестящей стеклянной барной стойки на первом этаже толпились модели с пухлыми губами и их спутники – молодые люди, внешне похожие на банкиров, в рубашках с запонками. Поднимаясь по лестнице вслед за Джозефин и метрдотелем в обеденный зал, Лили с облегчением заметила, что там царит такой же полумрак, как и в баре. У нее была всего минута на то, чтобы одеться, снять бигуди и стереть со щек тушь и содержимое подгузника сына. В присутствии Джозефин, одетой в костюм с юбкой с цветочными принтами от Эммануэля Унгаро, она казалась себе неухоженной и недостойной этого места. За ужином Лили в основном молчала и слушала болтовню свекрови о подругах, их новых домах и пластических операциях, проблемах с наркотиками и любовниками, но, к сожалению, не прозвучало ничего достойного отдельной статьи в «Разговорах». Тогда она сосредоточила внимание на тарелке с карпаччо из тунца и гребешками на гриле в соусе из артишоков (Лили уже очень давно не ела ничего настолько вкусного, и поэтому смаковала каждый кусочек). Когда пришло время десерта, Джозефин впервые за весь вечер повернулась к Лили.– Дорогая, как ты готовишься к поездке на Сен-Барт? – спросила она.– Гм, что вы имеете в виду? Жду с нетерпением.– Не сомневаюсь, дорогая, – сухо улыбнулась свекровь. – Там очень весело, правда, Робби?– Да, конечно, мам. Уверен, Лили понравится.– У нас, естественно, будет масса вечеринок.– Замечательно, – ответила Лили и натянуто улыбнулась.Джозефин повернулась к Роберту и одними губами произнесла:– И куда она собирается в таком виде?В ответ он пожал плечами, как и Лили, не понимая, куда клонит мать.– Нужно, чтобы ты была bien habille [8] , – медленно проговорила Джозефин. – Понимаешь, о чем я?– Я изучала французский в школе, Джозефин. Так что да, я понимаю, о чем вы говорите. – Лили прикрыла рукой вырез на платье и немного выпрямилась на стуле. Больше всего она ненавидела, когда свекровь общалась с ней снисходительно.– Mais oui, tres bien [9] . Конечно, я и не надеюсь, что ты знаешь, как правильно одеваться на подобные мероприятия. Полагаю, ты никогда раньше не бывала на яхте?– Честно говоря, бывала. Я принимала участие в хэмптонском…– В пляжном, дорогая. Нужно говорить «пляж», а не «Хэмптонс», – раздраженно перебила Джозефин.– А что плохого в слове «Хэмптонс»? – возразил Эдвард, бросая салфетку на стол.– Перестань, – вставил Роберт. – Не вмешивайся.– О, то есть, я полагаю, она не захочет пойти со мной на следующей неделе на показы круизной моды? – обратилась Джозефин к мужу и сыну.– Джози, почему ты ее сама об этом не спросишь? Она же сидит рядом, – произнес Эдвард.– Пойду с удовольствием, – сказала Лили, надеясь развеять напряжение за столом.Мысль идти куда-то с Джозефин была крайне неприятна, но такие мероприятия ей, как журналисту, пишущему для «Разговоров по четвергам», пропускать не стоило.– Мама, у Лили куча одежды, – вмешался Роберт.– О, Робби, опять ты все портишь, – предостерегающе произнесла Джозефин, когда официант подвез к столу тележку с десертами.Роберт ткнул пальцем в чашку для эспрессо, заполненную тирамису, а Лили, пребывая в праздничном, возбужденно-легком настроении, показала официанту на чизкейк, сделанный в виде леденца.Но как только десерт оказался перед Лили и она потянулась к вилке, Джозефин легонько перехватила кисть девушки и посмотрела ей прямо в глаза.– Талия в стиле ампир в этом сезоне не в моде, – прошептала она, прежде чем отпустить руку Лили. – Помни об этом, дорогая.Лили опустила вилку.– Хорошая девочка, – улыбнулась свекровь, заправляя за ухо прядь блестящих иссиня-черных волос.После ужина Лили не забыла поблагодарить родителей Роберта.