В августе в Нью-Йорк на две недели приехала погостить мать Лили. Стояла сильная жара, и Лили предупредила, что от раскаленного тротуара в воздухе стоит запах тухлой рыбы и гниющего мусора, но отговорить Маргарет от поездки было невозможно.

– Я имею право увидеть моего единственного внука, – заявила она по телефону, сразу поставив точку в возможном споре о целесообразности самого приезда или его сроках.

Увидев мать – в широких брюках клюквенного оттенка, соломенной шляпе, сильно надушенную розовым ароматом, – Лили ощутила нежность и безмерную радость от встречи.

– Ты так замечательно пахнешь, – сказала она, крепко обнимая Маргарет.

Днем они в основном ходили по распродажам, а вечера проводили за приготовлением каких-нибудь простых блюд и беседами за бокалом охлажденного белого вина. Маргарет удивлялась, как это удобно, когда бакалейный магазин и аптека расположены всего в нескольких минутах ходьбы от дома, и восторгалась, заходя в многоэтажные кондиционируемые магазины, такие как «Сакс» на Пятой авеню и «Бергдорф-Гудман». Ее реакция напомнила Лили о том, что нужно ценить город, который она уже начала воспринимать как должное и даже хотела покинуть. В день перед отъездом, поужинав горячими пирожками и салатом, мать поставила на стол бокал шардонне и внимательно посмотрела на Лили.

– Ты готова обсудить, что происходит у вас с Робертом? – спросила она.

Лили вздохнула.

– А я все думала, когда ты об этом спросишь.

– Вот я и спрашиваю. – Маргарет усмехнулась. В морщинках вокруг ее рта скопилась темно-розовая помада, а ресницы были так обильно накрашены тушью, что напоминали паучьи лапки.

– Ты такая красивая… – Лили почувствовала, как сердце защемило от любви к матери.

– Девочка, не тяни время.

– Я не тяну. Честно, мам, я уже рассказала тебе все. Насколько я знаю, Роберту удалось сохранить работу, а живет он все лето у родителей, пока они путешествуют по Греции или еще где-то.

– Я спрашиваю не об этом. Я хочу знать, что ты чувствуешь. До того как это случилось… – Мама теперь называла историю на благотворительном балу словом «это». – Мне казалось, ты не особо довольна вашими отношениями.

– Я часто слышала о том, как непросто жить в браке, но не могла предположить, что наши первые годы окажутся настолько трудными. А как же медовый месяц?

– Его просто не существует, дорогая. Все знают, что первые годы – самые сложные. Настоящий медовый месяц начинается гораздо позже.

– Насколько позже?

– Я все еще жду его.

Лили рассмеялась:

– Хорошо, я поняла. Семейная жизнь не бывает легкой.

Маргарет встала из-за стола и, собрав тарелки, направилась на кухню. Лили пошла за ней с бокалами и почти пустой бутылкой вина.

– Может, мы с Робертом просто не созданы друг для друга?

– Было время, когда я то же самое думала о жизни с твоим отцом. Мэтью уже пошел в детский сад, а ты была со мной дома. Отец только стал доцентом и собирался придерживаться стиля свободного общения со студентами. Юные нахалы задерживали его настолько, что иногда он приходил домой не раньше девяти или даже десяти часов вечера. Естественно, к этому времени я уже валилась с ног, потому что целый день носилась с вами, а мне было необходимо поговорить со взрослым человеком. Но он хотел только есть и спать. И такое его поведение заставило меня думать, что наш брак ошибка. – Маргарет наполнила раковину водой и натянула на руки ярко-желтые кухонные перчатки. – Передай мне «Палмолив».

Лили налила зеленую жидкость в воду в раковине.

Посмотрев, как образуется мыльная пена, наполнившая кухню химическим запахом, Маргарет произнесла:

– Мы с отцом часто ссорились, когда вы с Мэтью были маленькие.

– Можешь не напоминать.

– Он эмоционально закрытый человек, хотя в то время такие термины не употреблялись. Настоящий мужчина. – Маргарет вынула из воды руки, все в мыльной пене, и помахала пальцами рядом с ушами, как будто расставляя кавычки. – Иногда я мечтала о том, чтобы он попал в автомобильную аварию.

– Не может быть! – ахнула Лили.

– Естественно, я не желала ему гибели. – Она с сомнением замолчала. – Нет, все не так. Но все же иногда представляла себе, какой может быть жизнь без него.

– Мама! – Лили не была уверена, хочет ли слышать признания матери в том, что она желала отцу смерти, пусть даже только в своих фантазиях. Она знала, что у родителей не идеальный брак, но он казался вполне счастливым.

– Он частенько выводил меня из себя. Отказывался решать проблемы, и я набрасывалась на него, чтобы добиться хотя бы какой-то реакции. И тогда он называл меня ненормальной. Он просто не понимал, как мне одиноко, и в отличие от твоей ситуации у меня не было другого выхода, кроме как смириться.

– Тогда было другое время. Женщина должна была быть матерью и женой, и больше ничего.

– Я говорю не о работе. При желании я могла стать агентом по недвижимости или продавцом в магазине. Я имею в виду, что сейчас у тебя есть выбор: сохранить семью или развестись. В мои времена и в том районе, где мы жили, развод был очень серьезным событием. Я не хочу сказать, что это очень хорошо, просто сейчас почти все разводятся. А во времена твоего детства это было табу. Самый верный способ, чтобы стать изгоем в обществе. – Маргарет закончила вытирать последнюю тарелку. – Когда вы с Мэтью были маленькими, у меня было не так много подружек, а в случае развода с отцом не осталось бы ни одной.

– Ох, мама, откуда ты это взяла?

– Мать одной из твоих подруг развелась. Муж изменял ей с какой-то женщиной из Мемфиса. И после этого она не получила приглашения ни на один ужин, ее не звали даже на обед! – Маргарет подняла Уилла с пола. – Мне кажется, кому-то пора спать, – протяжно произнесла она и пощекотала носом шею малыша. В ответ довольный Уилл ткнул ей пальцем в глаз. – Нет, – сказала она, легонько стискивая его руку, – так нельзя обращаться с бабушкой.

Лили прошла в гостиную, откуда уже давно убрала вычурные подушки с вышивкой. Место фарфоровых фигурок животных на каминной полке заняли семейные фотографии в оловянных рамках, шелковую обивку диванов сменил голубой поплин. Лишенная гнетущего великолепия комната теперь выглядела простой, просторной и уютной. И гораздо больше отвечала вкусу Лили.

Маргарет опустилась на диван рядом с дочерью.

– Итак, на чем мы остановились?

– Как думаешь, мне уйти от Роберта? – спросила Лили.

– А ты станешь счастливее тогда?

– Я люблю его. И не представляю без него свою жизнь.

– Вот и ответ.

– Но жизнь не может быть или белой, или черной. А вдруг одной любви недостаточно? Что, если мне нужна такая семья, которую он не может дать?

– Какое бы решение ты ни приняла, главное, чтобы ты не жалела о нем всю оставшуюся жизнь.

– А ты жалеешь, что осталась с папой? – спросила Лили.

Мама закрыла лицо руками и глубоко вздохнула.

– Нет, милая, но я очень сожалею, что так долго обижалась на него за то, что он жил как прежде, когда моя жизнь кардинально изменилась. Я ведь уже не была королевой красоты, вокруг которой роятся тучи женихов. Я превратилась в одну из домохозяек с двумя детьми. Еще у меня был дом, и его нужно было убирать. Все понимают мужчин, когда они переживают кризис среднего возраста. Но если замужняя женщина теряет терпение после рождения детей и наблюдения за тем, как год за годом ее бедра становятся все шире, люди говорят: «И на что она жалуется? Муж не изменяет, ей не нужно сидеть на работе с девяти до пяти. Черт, ей ведь живется лучше всех!» – Маргарет покачала головой и, поднявшись с дивана, грустно усмехнулась. – Как есть, так и есть. Жаль, что я так долго переживала по этому поводу.

– Брак – это ужасно, – мрачно констатировала Лили. – Или ты портишь кому-то жизнь, или тебе ее портят.

– Или и то и другое одновременно, – произнесли они вместе.

– Добро пожаловать во взрослую жизнь, дорогая, – сказала мама.