– Нa следующее утро Келли провел около часа за своим компьютером, чтобы проверить несколько фактов по интернету. Прежде чем встречаться лицом к лицу с полковником Джеррардом Паркером-Брауном, ему хотелось ознакомиться с доступной статистикой смертельных случаев, произошедших в британских вооруженных силах в мирное время, а также проштудировать историю полка девонширских стрелков.

Он уже знал, что это полк с большой историей, а зайдя на их сайт, обнаружил, что тот был основан во время наполеоновских войн, в 1812 году, всего за три года до битвы при Ватерлоо. Келли призадумался. Ну, разумеется. Только что сформированный полк отличился при Ватерлоо, и его роль в исторической победе Веллингтона отмечена в надписи на каменной башне – монументе Железному Герцогу, что был воздвигнут в маленьком сомерсетском городишке, носящем его имя. Келли несколько раз видел эту стасемидесятипятифутовую фаллическую башню, ведь с ее местоположения, самой высокой точки на Блэкдаун-Хилл, лишь в двух-трех милях от границы Девона, открывались самые красивые виды во всей западной части страны. От Тонтон-Вейл до Эксмура и Бристольского канала.

Келли продолжал читать. Оказалось, что девонширские стрелки с тех пор отличались во всех важных кампаниях. А когда четыре других британских стрелковых полка – Королевский нортумберлендский полк, Королевский Уорвикширский полк, Королевские стрелки из Лондона и Ланкаширский полк – объединились, чтобы создать единый королевский стрелковой полк, только девонширские стрелки сохранили свою автономию.

Это был один из лучших британских полков, гордившийся своей историей. И было совершенно ясно, что полк с такой безупречной и громкой репутацией не очень-то радостно воспримет, если в его делах будут рыться посторонние.

Выйдя из интернета, Келли задумался о том, насколько далеко может зайти порядочный человек из этого полка, если потребуется защитить с таким трудом завоеванное доброе имя.

Около десяти часов Келли наконец выехал. Дорога к Хэнгриджу через торфяники должна была, по подсчетам Келли, занять около часа или, может, чуть больше, смотря насколько плотным будет движение. Ему предстояло пересечь оживленный торговый город Ньютон-Эббот. Это было на самом деле легко. Но, едва выехав с парковки, он услышал знакомый звук – подозрительное постукивание где-то сзади. Это, конечно же, была выхлопная труба. Поломка выхлопных труб была проклятием «MG», с их низкой посадкой. Келли даже не мог вспомнить, чтобы он задевал что-нибудь выхлопной трубой, но сделать это было очень легко. И что бы именно ни случилось, по звуку казалось, что труба сейчас отвалится. Разумеется, на такой машине он не сможет доехать до Дартмура. Сыпля проклятиями, Келли поехал в свой обычный гараж, «Торбей классик-карз», где угрюмый молодой заведующий по имени Вейни, выразив свое беспокойство характерным подавленным взглядом, сказал, что на этой машине никуда ехать нельзя и что в ближайшие два дня Келли ее даже не увидит. Но по крайней мере, он сразу же предложил Келли старый «вольво».

Келли не любил «вольво». Он считал, что эти машины слегка менее маневренны, чем средний бульдозер. Но, как бы то ни было, он был рад любому транспорту, чтобы добраться до Хэнгриджа и встретиться с Паркером-Брауном.

Так как он однажды уже побывал в Хэнгридже, в качестве репортера «Вечернего Аргуса» на праздновании двадцатипятилетнего юбилея, то у него были преимущества перед Карен, потому что он точно знал, где находится лагерь. Келли был абсолютно уверен, что полковник Джеррард Паркер-Браун в то время уже занимал свой пост, но он абсолютно его не помнил. Впрочем, пресса была надежно изолирована от полковой верхушки, на которую едва удалось посмотреть, как и на гостившего члена королевской семьи, во время фотосессии. Келли, как и остальные журналисты, имел прямой контакт только с офицером по связям с прессой, приехавшим из Лондона на один день.

Келли писал о многих армейских случаях и в общем и целом легко находил с солдатами общий язык. Журналистам это обычно удавалось, как удавалось, по опыту Келли, договориться с офицерами полиции. У этих трех нелегких профессий много общего, считал Келли. Работа более чем интересная, временами опасная, временами совершенно безумная, и имеет дело с такими сторонами жизни, с которыми большинство людей, живущих в даже наполовину цивилизованном обществе, никогда не сталкивается. И все три профессии связаны с властью. Келли иногда думал, что несомненный и абсолютный контроль редактора над своей газетой и ее сотрудниками даст по деспотичности изрядную фору и армии, и полиции. Так или иначе, солдаты, журналисты и полицейские ежедневно имеют проблемы со своим начальством. А потому, наверное, неудивительно, что они чувствуют себя вполне комфортно в обществе друг друга, даже те, которые до встречи думали, что не смогут найти общего языка.

Когда Келли подъезжал к Хэнгриджу, шел слабый, моросящий дождь. Со стороны холмов смутно вырисовывались очертания базы девонширских стрелков. Растянутый ряд угловатых зданий, окруженных забором с колючей проволокой, которая извивалась вокруг территории, был словно нарисован пером и чернилами. Даже если вы и ожидали их увидеть, казармы, со своей странно пригородной внешностью, все равно были полной неожиданностью в сердце одной из самых диких торфяных земель Британии.

Келли подъезжал к дежурному посту очень медленно, стараясь обращать внимание на все возможные детали. В конце концов, именно тут двое из молодых солдат якобы покончили с собой. По обе стороны от широких ворот росла пружинистая трава торфяников. Келли пришло в голову, что здесь невозможно что-либо спрятать. Все, что происходит на этом месте, можно было прекрасно разглядеть практически из любой точки в лагере.

Он остановил свой большой «вольво» у открытых ворот Хэнгриджа и подал письмо Маргарет Слейд караульному, который поспешил подойти к нему.

– Не могли бы вы передать это полковнику Джеррарду Паркеру-Брауну и спросить его, не сможет ли он уделить мне несколько минут.

Дежурный кивнул в знак согласия и направил Келли на парковку в стороне, чтобы освободить въезд. Не было видно ни одной подъезжавшей машины, но, наверное, таковы были инструкции. Келли заметил, что улыбается, видя, как молодой солдат набирает номер из своей дежурной будки. И буквально через минуту из административного здания, сгибаясь под дождем, поспешил другой военный, капрал, судя по полоскам на форменном свитере. С любопытством посматривая на Келли, он взял письмо у дежурного и поспешил обратно.

Обратится ли Паркер-Браун к высшему руководству за дальнейшими указаниями или же просто откажется принять его? Но Келли думал, что тот поступит совершенно иначе. Все, что он уже знал о командире девонширских стрелков, характеризовало его как человека, который привык сам принимать решения, который не боится самостоятельно определять свои действия и нести ответственность за них. В своем воображении Келли мог ясно представить, как полковник читает письмо и размышляет, что же ему делать. В ожидании Келли устроился поудобнее на своем сиденье, но что-то ему подсказывало: ждать придется недолго. Паркер-Браун прекрасно обучен быстро принимать решения в критических ситуациях.

Не прошло и двух минут, как ожидания Келли подтвердились. Дежурный поговорил по телефону, затем жестом пригласил Келли проехать, сказав, что полковник готов уделить ему немного времени, и указал на парковочное место справа от главного административного здания.

Мрачно-необщительный сержант ждал, чтобы проводить Келли в офис командира. Девонширские стрелки не играют с ним, подумал Келли. Он почувствовал, как сердце буквально выскакивает из груди. Он знал, что от этой встречи многое зависит.

Паркер-Браун сидел за своим столом, когда Келли вошел. Он сразу встал, тепло поприветствовал журналиста и пригласил его сесть на одно из двух кресел, а сам уселся в другое. Точно так же, как было с Карен, когда она впервые пришла к нему всего лишь пару недель назад.

– Я помогу вам всем, чем только смогу, – сразу сказал полковник. – Знаете, я очень сочувствую этим семьям, я ведь сам отец.

Это были ничего не значащие слова, но впервые в своей жизни Келли буквально онемел. И дело было даже не в словах, а просто встреча с этим человеком произвела на Келли какое-то опустошающее впечатление. Паркер-Браун, казалось, и сам этого не понял, но он уже в эти первые секунды глубоко поразил Келли. Так и не сев, Келли заметил, что не может прекратить пристально разглядывать командира девонширских стрелков.

Мягкие карие глаза Паркера-Брауна, не выдавая ничего лишнего, твердо выдерживали его пристальный взгляд. Келли продолжал стоять как стоял. Полковник посмотрел на него вопросительно.

– Садитесь же, мистер Келли, – сказал он.

Все еще не произнеся ни слова, Келли сел на второе кресло, отчаянно пытаясь прекратить разглядывать полковника.

– Так о чем вы собирались поговорить со мной, мистер Келли?

Паркер-Браун слегка улыбнулся и откинулся в кресле, вытянув перед собой длинные ноги. Он выглядел абсолютно расслабленным. Ну, может, он и вправду расслаблен, подумал Келли. Все-таки Келли пока что не заставил его нервничать.

Полковник казался еще более озадаченным.

– Ну же, – сказал он. – Пожалуйста, начинайте, мистер Келли.

Келли очень постарался взять себя в руки.

– Семьи погибших солдат желают получить ответы на кое-какие вопросы, они очень обеспокоены, полковник Паркер-Браун, – наконец произнес он, прилагая большие усилия, чтобы его голос звучал спокойно и сдержанно. – За период чуть больше года произошло пять смертей, и по крайней мере три из них вызывают очень много вопросов…

Полковник ловко перебил его:

– Вы считаете – много вопросов, мистер Келли? Как я уже сказал, я действительно понимаю, что должны испытывать семьи, чьи интересы вы представляете, но как бы это ни было печально, речь все же идет о смертях на военной службе, пусть даже и в мирное время. В них нет ничего зловещего, если вы намекаете на это. Кроме того, что оружие может выстрелить в руках, и это очевидная опасность, наша молодежь, а далеко не у всех из них дома все в порядке, испытывает огромное давление. И мы делаем все, что в наших силах, чтобы оказать им необходимую поддержку, но иногда они просто не могут с этим справиться. Военная жизнь сама по себе опасна, и опасности эти многообразны, и не только тогда, когда вы сталкиваетесь с врагом.

– Мы с этим согласны, полковник, – быстро ответил Келли. – За последние десять лет в мирное время в Британии произошло около сотни смертельных случаев, вызванных неосторожным обращением с огнестрельным оружием. И по последним цифрам, которые мне удалось найти, еще сто пятьдесят шесть суицидов. Вам не кажется, что это довольно большая цифра?

Паркер-Браун нахмурился и стал постукивать пальцами по подлокотнику кресла, – жест, который, по мнению Келли, мог означать нетерпение.

– Я никак не могу прокомментировать эти цифры, потому что я даже не знаю, верны ли они. Такие вещи являются делом министерства обороны, а не командира полка. Все, что я могу, мистер Келли, так это повторить то, что я вам уже сказал. Жизнь в армии полна опасности, даже в то время, что может сойти за мирное.

Неожиданно Паркер-Браун перестал стучать пальцами и вытянул руки в примирительном жесте, сверкнув широкой улыбкой и сморщив при этом лицо. Он был обаятельным, и было абсолютно очевидно, что он прекрасно это осознавал. Это была его первая линия и атаки и защиты. Келли подозревал, что полковник привык к тому, что его обаяние помогает достичь любых целей. Однако атака обаянием не подействовала на Келли, который наклонился вперед и вновь зафиксировал свой пристальный взгляд на собеседнике.

– Вам не кажется, что армия по крайней мере должна нести ответственность за недостаток заботы об этих молодых людях, полковник?

– Мы заботимся о них как только можем, мистер Келли, смею уверить вас. Каждая новая партия призывников – будущее армии. И кроме того, опять же я никак не могу это прокомментировать. Я имею право обсуждать только те вопросы, что напрямую связаны с моими обязанностями.

Келли очень медленно откинулся в своем кресле и вытянул ноги, стараясь показаться значительно более расслабленным, чем он был на самом деле. К его величайшему облегчению, его мозги вроде бы снова заработали.

– О'кей, давайте тогда остановимся на хэнгриджских делах, хорошо? И возможно, вы позволите мне представить вам некоторые факты, – сказал он. – Может, нам начать с дела Джослин Слейд? Она умерла, получив пять огнестрельных ранений в голову. Я кое-что узнал об автомате «Эс-А восемьдесят» и о том, какой вред он может принести буквально одним щелчком. Но вы должны ответить, полковник, согласны ли вы, что человек, который решил покончить с собой, даже при помощи такого оружия, как «Эс-А восемьдесят», по всей вероятности, просто будет не способен физически выстрелить в себя пять раз?

– Этот вопрос вам следует адресовать патологоанатому или эксперту по баллистике, мистер Келли, но не мне.

– Вот именно, полковник. Но тогда вы, возможно, объясните мне, почему, согласно отчету о расследовании, который я видел, никакой эксперт не был приглашен расследовать обстоятельства смерти Джослин Слейд до тех пор, пока военная полиция не решила вполне произвольно, что это самоубийство, а затем убедила в этом суд по делам о насильственной смерти.

Полковник снова широко улыбнулся, только на этот раз более натянуто.

– Убедила в этом суд по делам о насильственной смерти? Я бы с этим не согласился, мистер Келли.

– Да, но, возможно, тогда вы скажете мне, почему в расследовании военной прокуратуры нет никаких ссылок на баллистическую экспертизу, если, как можно предположить, в армии полно таких экспертов.

– Это вопрос к королевской военной полиции, и в частности к самой военной прокуратуре, мистер Келли, которые, я не сомневаюсь, выполнили свою работу должным образом.

– Хорошо, полковник. – Келли забыл обо всем на свете и сконцентрировался на деле. Теперь его было не остановить. – Возможно, мы тогда переключимся на дело стрелка Джеймса Гейтса, который стоял на посту в день смерти Джослин Слейд. Из его показаний на слушании дела почти наверняка следует, что ее тело перенесли с…

– Послушайте, мистер Келли, – перебил его Джеррард Паркер-Браун. – Я согласился встретиться с вами из уважения к семьям погибших солдат моего полка, и кроме того, чтобы убедить вас и, надеюсь, их тоже, что мы здесь, в Хэнгридже, ничего не скрываем. Я действительно сделаю все, что в моих силах, чтобы и в дальнейшем оправдать ожидания родителей, и я буду счастлив встретиться с любым из них, если он пожелает со мной увидеться. Но я не могу – и не буду – обсуждать такие детали, о которых вы заводите речь, мистер Келли. В конце концов, мы потеряли жизни молодых людей.

– Я это очень хорошо понимаю, полковник, и именно поэтому я здесь. Но прошу вас – дело стрелка Джеймса Гейтса особенно любопытно. В ту ночь произошли кое-какие события, о которых, очевидно, стрелку Джеймсу Гейтсу было известно, но о которых не говорилось в коронерском суде. Вы, конечно же, в курсе, полковник Паркер-Браун, что Джимми Гейтс тоже мертв?

– О да. Но его смерть никак не связана с Хэнгриджем.

– В самом деле? Да, возможно, это всего лишь невероятное совпадение, но Гейтса послали в Германию спустя две недели после дознания, и там он умер при, мягко говоря, очень странных обстоятельствах.

– Солдаты много работают и не по-детски отдыхают, мистер Келли. Они склонны иногда напиваться, и иногда они напиваются очень сильно. Иногда случаются нелепые инциденты. Или они просто падают под грузовик. Из-за чего, я полагаю, все и началось, или это не так?

Келли почувствовал отчетливую властную нотку в его голосе, но решил проигнорировать ее.

– К разговору о пьянстве, полковник, – продолжал Келли настойчиво. – Стрелок Гейтс говорил, что он столкнулся с ирландцем, который, по его словам, был пьян и, не имея при себе никаких документов, удостоверяющих его личность, пытался проникнуть на базу в ночь смерти Джослин Слейд, и что из офицерской комнаты вышел офицер и разрешил ему войти. Он также сказал, что видел фигуру, бегущую через игровое поле от ограды, сразу после того, как он услышал выстрелы. И ничего из этого не прозвучало в суде. Вы не находите, что это по крайней мере любопытно?

– Я действительно не имею ни малейшего представления, любопытно это или нет, мистер Келли. Для начала, быть может, вы сможете мне рассказать, каким образом вы вообще получили эту информацию. В конце концов, как вы сами отметили, стрелок Джеймс Гейтс мертв.

– Эту информацию я получил от человека, говорившего с ним незадолго до его смерти, от человека, с которым у него были очень близкие отношения.

– Ну тогда это просто слухи. Ничего, кроме слухов. И они вас никуда не приведут. Мне кажется, теперь я действительно припоминаю, что у нас на территории работало несколько гражданских строителей, и, по-моему, среди них была парочка ирландцев. Можно раздуть целую тайну буквально из ничего, если нам того захочется, мистер Келли. И все, на чем вы основываетесь, это только слухи, ведь так?

– Полковник, мне сказали, что стрелок Гейтс честно рассказал обо всем этом военному полицейскому во время первого расследования, и, таким образом, все это должно быть где-то записано, и тогда это уже не просто слухи, не так ли?

Полковник резко встал на ноги, и, когда он ответил, голос его был намного громче.

– Мистер Келли, я в очередной раз повторяю, что единственная причина, почему я согласился поговорить с вами, – это уважение к семьям, чьи интересы вы представляете. И что я не могу и не собираюсь пускаться в детали, которые касаются вещей не только военных и, вполне вероятно, секретных, но и связанных с гибелью людей…

В этот момент Келли, который сидел спиной к двери офиса полковника, услышал, как она открылась. Паркер-Браун, все еще стоя лицом к двери, почти незаметно помотал головой. Келли инстинктивно обернулся и посмотрел через плечо. Но ничего, кроме закрывающейся двери, не увидел.

Полковник продолжал говорить.

– Я могу только еще раз это повторить, – продолжил он так же громко. – И если вы не можете или не хотите принять этого, тогда я вынужден попросить вас уйти сейчас, а если вы решите в дальнейшем искать подход ко мне или к кому-то другому из девонширских стрелков, то вы будете делать это только через надлежащие каналы.

Келли встал в ту же секунду. Он был практически одного роста с полковником, хотя в намного худшей физической форме, и он не хотел, чтобы тот смотрел на него сверху вниз. Ни за что.

– Полковник, я тоже повторю то, что уже говорил. Пять молодых солдат, проходивших службу в вашем полку и живших в этих казармах, умерли при очень подозрительных обстоятельствах. Их семьи желают знать правду о том, как погибли их дети, и если вы не желаете говорить со мной, тогда, признаюсь честно, мы с ними перейдем к следующему шагу. Они требуют полномасштабного расследования, полицейского и общественного. В течение нескольких следующих дней они планируют обратиться в парламент, чтобы сделать свои требования достоянием гласности. И если вы думаете, что, отказываясь говорить со мной, замнете это дело, то вы очень сильно ошибаетесь, полковник.

На лице Паркера-Брауна уже не осталось ничего от широкой улыбки. Весь его шарм исчез, и теперь он был солдатом до мозга костей. Суровым и весьма грозным. Однако авторитарность в любой форме никогда не производила на Келли особого впечатления. И у него были свои причины на то, чтобы испытывать перед Джеррардом Паркером-Брауном даже меньший трепет, чем перед любым другим офицером, который попытался бы запугать его. И когда полковник начал отвечать, Келли смотрел на него дерзко.

– Мистер Келли, все, что я хочу, – это дать вам ясно понять: я предпочитаю принять версию суда по делам о насильственной смерти, основанную на информации, предоставленной военной прокуратурой, чем ту невнятную путаницу, что вы принесли мне сегодня. – Паркер-Браун уже не скрывал нотку злости в своем голосе. – И я нисколько не сомневаюсь в том, что любое юридическое учреждение в этой стране, даже на правительственном уровне, поддержит меня в этом. Все эти смертельные случаи были расследованы должным образом и соответствующими ведомствами. Нет абсолютно никакой необходимости проводить гражданское полицейское или какое-либо другое расследование. Вот так. Я все сказал. Мне действительно кажется, что вам лучше уйти, мистер Келли.

Келли взглянул на него еще на секунду. В глазах Паркера-Брауна появилось что-то другое. Они больше совсем не казались добрыми. Келли подозревал, что он действительно заставил понервничать армейского офицера. И ему нравилось так думать. Ему это очень нравилось. Но только он не знал, что именно подействовало на него – то, что он рассказал ему о планах семей, или же что-то другое. Тем не менее он был уверен, что настоящая причина, почему Паркер-Браун согласился с ним встретиться, была именно та, какой он ожидал. Полковник хотел выяснить, что ему известно. Что ж, Келли был намеренно честным во многих аспектах. Но он не раскрыл все свои карты. Время еще не пришло.

Разумеется, он не видел никакого смысла продолжать задавать вопросы. Вместо этого, не сказав более ни слова, даже не попрощавшись, – в конце концов, подумал он, время, когда он и полковник изображали любезность, прошло, – Келли просто развернулся и направился к двери. Но когда он уже потянулся к ручке, Паркер-Браун снова заговорил.

– Все-таки. Кто вам сказал о том, что якобы видел стрелок Гейтс? – спросил он.

Келли посмотрел на него через плечо. Джеррард Паркер-Браун начинал нравиться ему все меньше и меньше, и все больше и больше он не доверял ему.

Теперь настала очередь Келли изобразить широкую улыбку. В конце концов, не только Паркер-Браун имеет право притворяться мистером Очарование.

– Вы, должно быть, шутите, – сказал Келли.

Но как только он вышел за дверь, улыбка сразу исчезла с его лица. Ноги у него подкашивались, и он заметил, что дрожит с головы до пят. Он не мог дождаться, когда уедет прочь из Хэнгриджа и приведет в порядок свои мысли.

«Вот дерьмо, – подумал он. – Что же на самом деле происходит?»

Сев в машину, Келли помчался на полной скорости, проехал дорогу, ведущую к Хэнгриджу, и прямо через долину выехал на торфяники с другой стороны. Он резко свернул на место парковки для туристов, пустовавшее в это время года, и остановил свой взятый напрокат «Вольво».

Он выключил мотор и быстро выскочил из машины, жадно глотая пьянящий воздух торфяников. Прошло несколько минут, прежде чем он почувствовал, что снова дышит нормально, и только тогда он достал из кармана мобильный телефон и набрал номер Карен.

Она ответила сразу же. Но он и не думал, что она будет играть с ним в прятки по телефону, пока не пройдет какое-то время или, по крайней мере, пока не будет сделан значительный прогресс в разгадывании тайны смертей Хэнгриджа.

– Я видел Паркера-Брауна, – объявил он. – И я расскажу тебе кое-что невероятное. Честно говоря, я все еще не могу отойти от этого.

– Что?

– Нет. Ты была права. Не по телефону. Мы можем встретиться сегодня вечером?

Была пауза в какую-то долю секунды.

– Только попозже. У меня уже назначена встреча на семь. Как насчет девяти тридцати?

– Отлично. Где?

Келли не знал, какое место встречи выбрать. Он бы предпочел, чтобы их встреча была тет-а-тет, но не был уверен, что смеет предложить это после того, что произошло.

Еще одна короткая пауза.

– Приходи ко мне, если хочешь, – наконец сказала она.

Он колебался.

– Ты уверена?

– Да, конечно же, я уверена, Келли. Мы ведь с тобой взрослые люди, правда?

Келли заметил, что улыбался, когда окончил разговор. Это было вполне в стиле Карен Медоуз. От ее слов он стал чувствовать себя намного лучше. Намного нормальнее. И вдруг Джону Келли захотелось нормальных вещей, как ничего другого в мире.