По дороге из Хэнгриджа Келли свернул с обычного пути и остановился у паба «Дикая собака». Было интересно вновь посетить место, с которого все началось. Чарли, хозяин, как всегда, был не особо разговорчив, и, если бы он знал, что в ту ночь, когда Келли был у него в последний раз, недалеко от его пивной погиб на дороге молодой человек, он точно не пожелал бы это обсуждать. Что вполне устроило бы Келли, который просто хотел посидеть и собраться с мыслями. Он заказал, как всегда, стакан диетической колы и выпечку. Он знал, что пирожки Чарли готовились в неплохой пекарне в Мортонхэмпстеде. И были, по мнению Келли, одинаково хороши как холодными, так и горячими. И разумеется, он знал, что лучше не позволять Чарли превратить их в полужидкую массу в его чертовой микроволновке.

Келли уселся на тот же табурет у стойки, на котором сидел в ту ночь, когда был убит Алан Коннелли. Его голова все еще гудела после встречи с Паркером-Брауном. В мыслях полная неразбериха. Он чувствовал себя более чем странно, казалось, он почти ощущал присутствие Алана Коннелли, все еще видел его, словно призрака, развалившимся на соседнем табурете.

Столько всего произошло после того судьбоносного дня, когда Алан Коннелли сидел рядом во плоти. Мышцы шеи у Келли были напряжены, будто скованные. Ему было очень больно шевелить головой. Келли пришлось заставить себя съесть свой пирожок медленно и заказать еще стакан диетической колы. Он подозревал, что следующие несколько часов жизни будут тянуться бесконечно. И он ждал встречи с Карен Медоуз с еще большим нетерпением, чем когда в прошлый раз они договорились встретиться у нее на квартире. То, что он хотел сообщить ей, лежало таким тяжелым грузом у него на сердце, что он почти забыл о потенциальных осложнениях их отношений и о тех неожиданных чувствах, что пробудились в нем.

Когда он наконец добрался до Торки примерно в середине дня, то ненадолго остановился у газетного киоска на окраине города, чтобы, как он поступал почти всегда, купить выпуск «Вечернего Аргуса».

На самом деле большого интереса он не испытывал, но это была привычка. А привычка – отличная штука, на которую можно опереться, когда чувствуешь, что мир сошел с ума. Ему пришлось приложить некоторые усилия, чтобы заставить себя сделать чайничек чая, который он принес к своему стулу у окна в гостиной. Ему необходимо было расслабиться. Собраться с мыслями. Он не сомневался в том, что до встречи с Карен в девять тридцать время будет тянуться нескончаемо медленно.

Он включил радио, настроил свою обычную волну «Классик-FM» и стал лениво перелистывать газету, стараясь читать каждую строчку, чтобы попросту убить время. Вдруг он перестал листать страницы. Его внимание привлек текст, от которого требовалось немногим большее чем заполнить объем, заметка в секции на одной из страниц, которая, как Келли знал, была посвящена последним новостям.

Мало того что «Аргус» за это время смог слепить из фактов лишь небольшую зарисовку, эта история была к тому же из числа тех, которые теперь не считались большой новостью. Если, конечно, не знать то, что знал Келли.

Местный житель, солдат в отпуске, был смертельно ранен, когда шел по улице в восточной части Лондона.

Полиция считает, что на восемнадцатилетнего Роберта Моргана из полка девонширских стрелков напала банда подростков с целью завладеть его мобильным телефоном, который не был обнаружен на месте преступления. Стрелок Морган, из Хэнгриджа, получил несколько ударов ножом с длинным лезвием в шею и грудь.

Детектив, инспектор Майкл Дрю из метрополитенской полиции, сказал вчера:

– Это было жестокое и, насколько нам известно, ничем не спровоцированное нападение. Однако есть факты, указывающие на то, что молодой человек храбро сражался с нападавшими на него, потому, вероятно, и был так безжалостно заколот насмерть.

Тело Роберта было найдено сегодня рано утром на Пентон-стрит, в Восточном Лондоне. Это опасный район города, место, где не рекомендуется гулять одному ночью, особенно приезжему.

Пока неизвестно, что мог делать солдат, чьи родители имеют универсальный магазин в Пейнтоне, в таком районе.

Инспектор Дрю сказал:

– Мы призываем откликнуться всех свидетелей, а также всех, кто знал Роберта и владеет какой-либо информацией о том, что делал Роберт в день своей смерти.

Если бы Келли так методично не штудировал газету от корки до корки, то вполне мог бы пропустить относительно незначительную историю на семнадцатой странице.

И два факта немедленно бросились ему в глаза. Во-первых, конечно, то, что Роберт Морган был девонширским стрелком из Хэнгриджа, а во-вторых, то, что погиб он в восточной части Лондона.

Сотрясаемый дрожью, Келли рванулся наверх в свой кабинет, где схватил карту Лондона с полки над столом, на которой хранил выставленные в ряд книги, постоянно необходимые ему в работе, – пара словарей, тезаурус, несколько телефонных справочников, «Кто есть кто», географический справочник, а также другие карты и атласы.

Он быстро нашел нужную страницу и стал тщательно ее изучать. Да. Его предчувствия оправдались. Он ощутил, как пульс ускоряется. Пентон-стрит находилась совсем рядом с домом семьи Джимми Гейтса.

Уговаривая себя не терять спокойствия, Келли взял телефон и набрал номер Гейтсов. Ему повезло. Колин Гейтс взял трубку.

У Келли не было времени любезничать с молодым человеком, даже несмотря на то, что он знал: на этот раз ему следует действовать с еще большей осторожностью, чем раньше.

– Ты слышал о том, что недалеко от вас прошлой ночью произошло убийство? – спросил он.

– Нет, – сказал Колин.

Келли был слегка удивлен. Разумеется, Колин вряд ли просматривал вечерние газеты, но новости об убийстве должны были передаваться на региональном телевидении, в местных радионовостях, и, конечно, об этом говорили во всем районе.

– Как ты мог не слышать об этом? – спросил он.

– Да я последние сутки только и делал, что сидел за компьютером. У меня появилась эта новая игрушка. Она просто офигительная. Я, блин, дошел уже до четвертого уровня.

Вот идиот, подумал Келли, но потом вспомнил о своем пристрастии к компьютерным играм, которое занимало его в то время, когда надо было работать. Разве что его игры были не такими мудреными, поскольку, за исключением нардов, он пока не закачал на свой компьютер никаких других, кроме стандартного пакета, предлагаемого «Виндоус».

– По любому, какое это имеет отношение ко мне? – спросил Колин.

– Я просто хотел узнать, вдруг ты был знаком с жертвой или, возможно, твой брат. Убитый был девонширским стрелком. Его звали Роберт Морган.

– Роб? – По голосу чувствовалось, что Колин шокирован. – Роб Морган? Я видел его один раз. С Джимми. Они были лучшими друзьями. Господи. Что же он делал в нашем районе?

– Я подумал, может, он приходил к тебе или к твоему отцу.

– Нет. То есть я не знаю. Но он не звонил и все такое.

– Просто вроде бы нет никакой другой причины для того, чтобы он находился в вашем районе. Я хочу сказать, может, ты знаешь какую-нибудь другую причину? Может, девушка?

– Нет. То есть откуда мне знать. Я же говорил вам, мы встречались только однажды. И по любому, он к нам никогда не приходил. А наш Джимми постоянно говорил, что Роб настоящий девонец. Но он только смеялся над этим. Джимми постоянно говорил о Робе. Они были хорошими друзьями. Я встретил его в Девоне. Мы с отцом как-то отвозили его обратно, после того как он был дома в отпуске, и мы встретились с Робом в баре.

– Ты не думаешь, что он хотел рассказать что-то тебе или твоему отцу? Быть может, что-нибудь о смерти Джимми?

– Господи, – сказал Колин. – А еще говорят, что я насмотрелся плохих фильмов.

– Это не шутки, Колин. Это серьезнее, чем ты можешь себе представить, и, возможно, даже серьезнее, чем я это себе представлял до сегодняшнего дня. Я думаю, что, возможно, тебе следует связаться с местной полицией и рассказать им о том, что ты знал Роберта Моргана, и о том, что твой брат рассказал тебе о Джослин Слейд.

– Да ты че, шутишь, наверное. У меня нет никаких дел с легавыми. Так уж заведено здесь. Да и в любом случае я думал, что ты у нас решаешь все проблемы.

– Произошло еще одно убийство, Колин. Молодой человек, который мог знать многое относительно смерти твоего брата и Джослин Слейд, был убит. Это не шутка.

Келли помолчал.

– Послушай, Колин. Возможно, и тебе угрожает опасность.

– О, вот не надо только этого. – Колин, казалось, абсолютно ему не доверял. – Каким образом я могу быть в опасности? Ты что, псих, что ли?

– Нет, Колин. Я не псих. Мне просто не нравится играть в игры с жизнями других людей. Раньше я это делал, хоть и всегда непреднамеренно. Я не хочу делать это снова. Я думаю, что, наверное, настало время для всех нас выложить карты на стол и постараться прибегнуть к официальной помощи, чтобы больше таких загадочных смертей не произошло. А в твоем случае это означает пойти в полицию.

– Но мне нечего рассказать им. Я ничего не знаю о Роберте Моргане. Совсем ничего. Его сюда могло завести все, что угодно. Наркотики. Вот что. Наркотики. Я думаю, что если ты проходишь службу в каких-то казармах в центре Дартмура, то ты разорвешься, а не найдешь себе дрянь.

– С легкостью, если он собирался это сделать, Колин. По-твоему, что, наркобизнес есть только в больших городах? Брось. Я звоню из Торки, в часе езды от Хэнгриджа, и уверяю тебя, что нет такого наркотика, изобретенного человеком, который я не мог бы достать здесь. Если, конечно, знать, куда идти. Нет. Дело не в наркотиках. Я в этом уверен. А почему еще его могли зарезать на Пентон-стрит? Единственная очевидная ниточка ведет к твоей семье, которая живет лишь в десяти шагах.

– Ну а мне, честно говоря, глубоко наплевать, что он делал в нашем районе. И я, блин, не пойду к легавым. Ни хрена. Ты же сам собирался все это разгребать. Я не думал, что мне придется что-то делать.

– Пожалуйста, Колин. Я беспокоюсь о твоей же безопасности.

– Да ты и вправду псих. Твою мать, моя безопасность тебя беспокоит, жопа. У тебя богатая фантазия. Да хоть бы и так, я знать ни о чем не знаю.

– Твоего отца все еще нет?

– Он будет только в субботу.

– Послушай меня. Я действительно думаю, что тебе обязательно, обязательно надо идти в полицию.

– Зачем? Чтобы они вдоволь посмеялись надо мной? Можете биться хоть со всей британской армией, если хотите, мистер Джон Келли, но я ни фига не буду в этом участвовать. И я не желаю знать, что за безумный план вы заварили. Я умываю руки. Прежде всего, мне вообще не стоило разговаривать с вами, ведь так? Все, мне больше нечего сказать. И я не хочу вас больше никогда слышать.

Короткие гудки. Келли вздохнул. Возможно, ему следовало рассказать местной полиции о Колине Гейтсе. Карен говорила, что, по ее мнению, это дело можно будет взломать, только надавив со всех четырех сторон. Но с другой стороны, Гейтс, возможно, был прав в одном. Вероятность того, что они только от души посмеются, была очень высока.

Келли продумывал свой следующий шаг. Может, настало время поговорить с Маргарет Слейд и другими родителями погибших солдат и предложить им помочь собрать материалы для статьи прямо сейчас.

На самом деле, понял Келли, он не знает, что ему делать. Он был очень обеспокоен. Он знал, что опять влез в дело, которого сам до конца не понимает, и опасался возможных последствий. Уже сейчас события начали развиваться в неожиданном направлении. Вне зависимости от того, было убийство Роберта Моргана связано с другими смертями или нет, по крайней мере оно приводило в замешательство. Келли не хотел, чтобы его руки были запачканы еще чьей-то кровью. Он надеялся, что ему удастся держать все в тайне еще какое-то время и что на самом деле он сможет намного больше узнать, прежде чем будет атаковать прессу.

Но в то же время он начинал чувствовать, что просто не может ждать. Что никто из них не может ждать. Ему представлялось, что, когда он расскажет Карен Медоуз все, что он знает, и все, что он подозревает, она с ним согласится. На самом деле последние события ей на руку. Ведь, в конце концов, она считала, что ее следующим шагом должно быть официальное полицейское расследование хэнгриджского дела. А смерть еще одного солдата из Хэнгриджа, какой бы на первый взгляд она ни казалась посторонней, несомненно, должна как-то сказаться на получении официального разрешения.

Келли в сотый раз взглянул на часы. Еще не было и шести. Время и в самом деле еле-еле тянулось. Но теперь до встречи с Карен осталось уже меньше четырех часов, и, может, вместе они смогут принять решение относительно их следующего шага. Ему только надо набраться терпения. Он развлекал себя тем, что представлял, как Карен отреагирует на самую важную информацию, которую он ей сообщит. Что-то, с чем он сам до сих пор не свыкся. Она, наверное, думал Келли, будет еще больше удивлена, чем он сам.

Он опять побрел вниз, чтобы сделать еще чайничек чая, который снова отнес в гостиную и поставил, разумеется, вместе с сахарницей на столик рядом со стулом у окна с видом на залив. Как только он это сделал, зазвонил телефон. Он быстро ответил, почти не сомневаясь, что это будет Карен. Машинально он взглянул на дисплей, который показывал «номер не определяется»; это вполне могло означать, что Карен звонит ему из своего офиса в полицейском участке Торки.

– Алло, – сказал он нерешительно.

– Как я понимаю, вы расследуете гибель солдат в Хэнгридже, – ответил приглушенный голос. Он был настолько искажен, несомненно намеренно, что Келли даже не мог определить пол говорящего.

– Ну, я занимался различными инцидентами в казармах Хэнгриджа, – ответил Келли осторожно.

– У меня есть информация, которая, я полагаю, вас заинтересует.

– Понимаю.

И Келли почувствовал, как у него на затылке волосы встают дыбом. Это был далеко не первый подобный звонок в его жизни. Иногда они были от полнейших психов. Чаще именно от них, от людей, которые думали, будто знают что-то важное, но на самом деле это было не так. И в одном случае из ста они оказывались бомбой замедленного действия.

Но с другой стороны, сейчас произошло еще одно убийство, которое было связано со всеми остальными. Имелись и другие тревожные факты. В особенности самый главный и самый взрывоопасный аспект его утренней встречи с полковником Паркером-Брауном, что-то, о чем только он мог знать и чем ему не терпелось поделиться с Карен. Разум подсказывал Келли, что он должен отправить этого человека к Карен Медоуз и потом повесить трубку. Дело принимало более чем серьезный оборот. Теперь он просто должен из уже имеющейся информации написать лучшую статью в своей жизни, а потом полностью отойти от всего дела. В конце концов, как бы он ни был поглощен расследованием, он все же не глуп. И ему постепенно становилось ясно, что даже он может оказаться в опасности, если будет продолжать копаться в хэнгриджском деле. Однако он быстро выбросил эту мысль из головы. Конечно же, ему ничего не угрожает. Но даже если и угрожает, у него уже не оставалось никаких шансов отойти от расследования. И если у этого человека есть какая-то информация для него, то Келли хочет ее получить. Он, может быть, сделает все, что угодно, ради этого. Так что он не собирается отступать. Не сейчас. Ни за что.

– Кто вы? – спросил он.

– Это неважно, – ответил голос. – Я просто тот, у кого есть очень много информации, которую вы, возможно, захотите получить. Вы и семьи тех погибших солдат. Я знаю, что произошло с ними со всеми. Понимаете? Что произошло и почему. Я знаю всю правду.

– Понимаю. – Келли не знал, что еще сказать.

– Итак, вы тоже хотите знать правду?

Келли шлепнулся на кресло у окна. Его колени вдруг подкосились. И он почувствовал, что весь вспотел.

– Конечно хочу, – сказал он.

– Отлично.

– Продолжайте…

– Ты спятил, чувак?

Было настолько нелепо слышать эту ремарку от человека, который, казалось, говорил с ватой во рту, что Келли, сам того не желая, улыбнулся.

– Простите… – начал он.

– Да. Конечно. Я не собираюсь ничего вам сообщать по телефону.

– Хорошо.

– Нет. Нам надо встретиться. И в таком месте, где нас никто не увидит.

– Хорошо.

– Вам знаком пляж Баббакомба?

– Да.

Как странно, подумал Келли. Этот пляж был одним из его любимых пристанищ. Пляж и «Кэри-Армз».

Он был там – ну не совсем там, а на дороге над маленьким уединенным пляжем – в день похорон Мойры. Тогда для него это было убежище, и он считал, что это не лучшее место для секретной встречи. Но он не собирался спорить.

– Увидимся там сегодня в полночь. И приходите один.

– Да. Конечно. Хорошо. А где именно?

– Просто идете вдоль пляжа в направлении паба. Я буду там. Сначала вы меня не увидите. Я найду вас. Не беспокойтесь. Просто ходите туда-сюда по пляжу, пока я не найду вас. Кстати, никакого фонарика. Вам не надо видеть меня. Надо только слышать.

– О'кей. Но скажите мне, зачем вы это делаете?

– Они были моими друзьями. Алан Коннелли, Джимми Гейтс, Робби Морган. Они все были моими друзьями.

И неизвестный закончил разговор. Сразу же. Оставив Келли глядеть на гудящую трубку.

Черт, подумал он. Конли, Гейтс и Морган. Его загадочный абонент, по крайней мере, указал на связь между этими тремя смертями, уже этим подтвердив его собственные подозрения. И что самое важное – он включил в этот список Моргана. Моргана, чья связь с хэнгриджским делом оставалась неясной до этого момента. Морган, местный парнишка, о смерти которого, возможно, еще никто и не знает в Торки. Но анонимный информатор Келли знал. Знал, хотя не прошло еще и двадцати четырех часов с момента его убийства. Конечно, он мог узнать об этом из вечерних газет, как Келли. Потому, вероятно, и решился позвонить.

Келли достал из кармана табак и бумагу и начал скручивать себе сигарету. Он был одновременно взволнован и задумчив. Он и понятия не имел о том, откуда этот человек вообще мог узнать, что Келли расследует смерти в Хэнгридже. Но кроме того, что он общался с семьями погибших, теперь Келли посетил и казармы девонширских стрелков и сделал все, что мог, чтобы допросить командира полка. Он подозревал, что слухи в армейской части, возможно, распространяются с той же стремительностью, что и в редакциях газет и полицейских участках. И его номер есть в телефонном справочнике. Келли знал, что многие журналисты старались сделать так, чтобы их номеров в справочнике не было. Но он считал, что это абсурдно. Если ты хочешь собрать информацию, то должен сделать так, чтобы для всех тех, кто хочет с тобой ею поделиться, это было максимально легко.

Как бы то ни было, этот неожиданный телефонный звонок все изменил. Абсолютно все. И речи не может идти о том, что он будет предпринимать какие-то шаги, и уж тем более поднимать прессу, пока он не встретится с этим загадочным мистером Глубокая Глотка.

Келли закурил и глубоко затянулся, отчаянно стараясь не терять самообладания. Он подошел к решающей стадии своего расследования, которое начало кидать его в разных неожиданных направлениях, и было очень важно сохранить совершенно холодную голову.

Сейчас он очень зависел от того, что сообщит ему звонивший, и в то же время знал, что это может быть просто какой-нибудь придурок. Но почему-то – может, что-то было в этом сдавленном голосе – Келли не сомневался: след не ложный.

Но как бы то ни было, он не хотел, чтобы Карен знала о звонке, по крайней мере пока он не встретится со звонившим. Если, конечно, это и вправду мужчина, а не женщина. Во-первых, Карен будет только вмешиваться, а Келли хотелось решить все одному. Общение с информаторами, по мнению Келли, всегда такая работа, которую должен выполнять один человек.

Однако он не сомневался в том, что Карен попытается остановить его. Она никогда не возьмет на себя ответственность за такие вещи. В конце концов, она офицер полиции. В крайнем случае она будет настаивать на том, чтобы полиция его подстраховывала. Но Келли почему-то был абсолютно уверен: звонивший догадается, что он не сдержал обещания и пришел не один. В конце концов, не исключено, что это военный, а значит, дока по части слежки. Келли понял, что единственный его выход – найти предлог избежать сегодняшней встречи с Карен. Она слишком хорошо его знает и сразу же почувствует, что происходит что-то очень серьезное, о чем он ей не рассказывает. Он даже не хотел говорить с ней по телефону. Не сейчас. Только после этой встречи.

Вместо этого он решил отправить ей письмо по электронной почте. Он нашел предлог в дочерях Мойры, сообщив Карен, что они решили устроить ужин по поводу их последнего вечера вместе, прежде чем Паула вернется к себе в Лондон, а Лини обратно в университет в Бристоль. Девочки хотели, чтобы Джон был, и он, разумеется, принял приглашение. Однако он совершенно забыл о том, что должен пойти туда, когда договаривался о встрече с Карен. О встрече, которую теперь он хотел перенести на следующий день. Ему очень жаль, но ведь нельзя подвести девочек?

Он прочитал письмо несколько раз, тщательно взвесив каждое слово. Письмо получилось неплохое, подумал он. В нем нет ничего такого, что могло бы вызвать подозрение Карен.

Он нажал на «Отправить» и скрутил себе еще одну сигаретку. Он чувствовал себя полным подонком из-за того, что так использовал девочек, когда со дня смерти их мамы прошло совсем немного времени, но он сказал себе, что они бы поняли. Однако правда была в том, что, даже если бы они и не поняли, это ничего не изменило бы. Любое обещание, данное дочкам Мойры, было в этот момент лучшим предлогом, доступным для него. А Келли был очень решительным человеком. И если в его жизни появлялась цель, он был готов воспользоваться всеми доступными ему способами, чтобы ее достигнуть.

Когда она приехала, Фил Купер уже сидел за столиком в углу, который они с Карен Медоуз когда-то считали своим любимым. Это было в маленьком тихом пабе на дороге к Ньютон-Эбботу, где они так часто бывали вместе. Перед ним была пинта пива. Он засиял, увидев, что она идет к нему через бар, встал и раскрыл руки в приветственном жесте. Не в первый раз Карен подивилась его наглости. Что же с мужчинами не так, подумала она. Как бы плохо они ни вели себя, они все равно считают, что им будет позволено снова ворваться в вашу жизнь.

– Боже, Карен. Как здорово снова тебя увидеть, – сказал он тепло.

– Фил.

Она прошла мимо него с осторожностью, стараясь избежать прикосновения, которого он, казалось, хотел, и села. Она решила, что весь вечер должен пройти в сугубо официальном тоне, максимально быстро и по существу. Она чуть было не начала вновь повторять ему, что их встреча только деловая, и ничего более. Но затем остановила себя как раз вовремя, подумав, что, если она сделает так, будет казаться, что она подумывала и о чем-то большем.

Вместо этого она посмотрела прямо в глаза Куперу, не улыбаясь, и заказала диетическую колу, когда он предложил что-либо выпить.

Он вопросительно посмотрел на нее.

– Я за рулем, – сказала она.

– И я тоже, – ответил он. – Один стаканчик не принесет вреда, Карен.

– Диетическую колу, пожалуйста, Фил, – повторила она.

Она смотрела, как он неторопливо пошел к бару своей нескладной походкой. Было странно снова быть с ним. Когда-то он был так для нее важен.

– И ужин, – сказал он, вернувшись и бросив на стол рядом с их напитками пару упаковок чипсов. – Копченый бекон, – сказал он, улыбнувшись знакомой кривой улыбкой.

Она чувствовала, что начинает слегка раздражаться. Копченый бекон был действительно ее любимым, на самом деле единственным вкусом чипсов, который ей нравился. Купер специально решил напомнить, как хорошо он ее знает? Она не была уверена. Все равно у нее не было ни времени, ни желания на подобные размышления. Она заставила себя сосредоточиться на работе, которую ей надо было сделать.

– Послушай, Фил, как я тебе сказала, я наткнулась на что-то действительно очень крупное, – начала она. – И Гарри Томлинсон думает, что это слишком горячо для нас. Это очень тонкое дело, связанное с армией. И если мы не сделаем что-то очень умное, думаю, все взорвется прямо у нас на глазах и мы будем выглядеть глупо. Это дело о нескольких смертях. И по крайней мере некоторые из них могли быть убийствами. И все, кроме одной, произошли на нашем участке, насколько мне известно. Хотя большинство – на территории армии.

Она поняла по тому, как менялось его лицо, что завладела его вниманием. Ведь Фил Купер в первую очередь был хорошим копом. А эта маленькая заморочка взволновала бы любого офицера полиции. Она подумала, что поначалу он немного флиртовал с ней. Но теперь нет.

– Хм. Армия? – сказал он. В голосе чувствовалось любопытство.

Она кивнула:

– Да. И одной мне не справиться.

Он поднял брови.

– Кажется, я впервые слышу, что ты призналась в этом, Карен, – сказал он.

– А я не думаю, что до этого были такие случаи, – сказала она. – По крайней мере, что касается работы.

Сказав это, она поняла, что последняя фраза может быть понята так, как ей бы не хотелось. Она особенно не хотела, чтобы Фил Купер истолковал эти слова в превратном смысле. Но он, казалось, был слишком заинтригован тем, что она говорила, чтобы обратить на это внимание.

И тогда она рассказала всю историю, радуясь единственному хорошему результату ее в остальном катастрофического романа с Купером: узнав его достаточно близко, она поняла, какой он человек и какой офицер полиции. И она точно знала, что может доверять ему, по крайней мере в профессиональном плане.

– Черт, – сказал он, когда Карен закончила свой рассказ. – Дело действительно крупное. И Келли замешан.

– Ты можешь представить, чтобы он не был замешан? Такая история попадается у него на пути. Он даже вроде уже и не журналист. Но его нос начинает что-то чуять, еще когда он сам и понятия не имеет, что он чует.

Фил захихикал. В своей манере.

– Итак, что ты хочешь от меня? – спросил он.

– Я бы хотела, чтобы подключилась и ваша команда. Но чтобы вы, ребята, зашли с другой стороны. Пускай информация поступит не от меня. Надеюсь, таким образом мы сможем увеличить эффект.

– Думаю, я тебя понимаю.

– Я не сомневаюсь в этом, Фил. Если кто-то из твоей команды попросит у начальника полиции добро на расследование, опираясь на источники, абсолютно независимые от моих, это будет иметь вес. Даже Гарри Томлинсон не сможет противостоять всем нам.

– Хотя в этом-то и проблема, не так ли? – заметил Фил. – Он никому не противостоит, ведь так? Он просто увиливает, пока все само собой не рассосется.

Карен рассмеялась. Фил всегда ее смешил.

– Но в данном случае нужно, именно чтобы оно не рассосалось, – сказала она. – Это слишком важно. Я уверена.

– Да. – Фил задумался. – Я обычно не фанат тайн. Правда слишком часто оказывается довольно простой и понятной. Но ты, кажется, раскрываешь что-то необычное, Карен. И я должен признать, что действительно хотел бы принять участие в решении этой проблемы. Это интригует, не так ли?

– Разумеется.

– Да, знаешь что, Карен… я думаю, завтра я получу анонимный звонок от напуганного молодого солдата, который выдаст мне всю подноготную о Хэнгридже и девонширских стрелках практически твоими словами.

– Правда, Фил? Ну разве это не будет невероятным совпадением?

– Просто невероятным, Карен.

– Спасибо, Фил.

– Пожалуйста.

Его глаза смотрели в ее глаза. И в его взгляде нельзя было ошибиться.

– Я скучал по тебе, – сказал он.

– И я тоже по тебе скучала, – сказала она честно. – Но ведь такова жизнь?

– Да, думаю так, но…

– Послушай, Фил. Мне очень жаль, но я действительно должна идти.

– Хорошо. – Он допил свое пиво и поднялся. – Тогда я позвоню тебе, как только будут какие-то новости.

– Позвони. – Она тоже поднялась. – И еще раз спасибо.

Они вышли из паба вместе. И только когда она уже мчалась на своей машине, Карен смогла осмыслить свои личные ощущения от встречи с бывшим любовником.

Случилось что-то невероятное. Что-то, что, как она поняла, ее безумно радует. Она не почувствовала ничего. Она не почувствовала совершенно ничего.

Тогда она поняла, что, когда договаривалась о встрече с Филом, ее гораздо больше беспокоили собственные переживания, чем его. Ведь когда-то она любила его безумно. Но она сомневалась, чтобы он когда-либо давал ей те обещания, которых она хотела.

Но теперь она больше не хотела. Карен глубоко вздохнула. Она почувствовала невероятное облегчение. Все закончилось. Она больше не любит его. И не страдает по нему.

И ей понадобилось снова его увидеть, чтобы это понять.

Неожиданно чувство того, что впервые за долгое время она находится в мире с собой, переполнило ее. Она так хотела вернуться к жизни. Жизни, которую роман с Филом Купером так коварно у нее забрал.