Мы играем с огнем. Мы играем с войной. И в какой-то момент огонь и война накрывают нас. До сих пор Америка наслаждалась возможностью наблюдать за всем издали. Она предлагала советы, щедро расточала… назидания… ободряла «простой народ» всего мира. Теперь Америка оказалась в одной лодке вместе со всем остальным миром. Теперь-то мы и посмотрим. Мы увидим, действительно ли Америка является военной, промышленной и общественной силой, как она воображает. Мы посмотрим, а существует ли «Америка» на самом деле. Потому что прошло время читать всем проповеди, набирая при этом заказы и захватывая рынки. Больше не приходится подбивать на героические поступки других. Теперь Америка должна воевать сама. И подвергать смертельному риску американцев. Все переменилось. Вот теперь мы посмотрим… Марсель Дит, письмо в коллаборационистскую газету L'Oeuvrе, 9 декабря 1941 г.

Г-н Дит был преисполнен скептицизма.

Когда японцы разбомбили Перл-Харбор, американцы поняли, что лишились «возможности наблюдать за всем издали». В отличие от патриотов 2001 г. они приготовились жертвовать, а не потакать своим слабостям. Они приготовились к лишениям и потерям. Они не помышляли о покупке нового «паккарда», а скорее были готовы поставить в гараж старый и ходить на работу пенисом. Не только бензин, но и почти все продавалось по карточкам. Биржевые котировки упали до невиданно низкого уровня, и акции продавались по цене, всего в шесть раз превышавшей прибыль на акцию.

Мир изменился: Америка оказалась в одной лодке с остальным миром. Люди постоянно делают глупости, а время от времени совершают безумные поступки. Порой импульс к саморазрушению оказывается настолько непреодолимым, что охватывает весь народ. Покупать акции в апогее рынка «быков», или но цене, в 50 раз превышающей прибыль па акцию, - это почти всегда глупость. Рост котировок, возможно, будет продолжаться еще какое-то время, и крах тогда наступит не сразу, но он неизбежен. Когда человек безумствует, ему повезет, если он врежется в бетонную стену до того, как наберет скорость. Вот почему успех на бирже и на войне порой бывает разрушительнее, чем неудачи.

Американские войска в Перл-Харборе стали свидетелем одного из самых безумных и нелепых деяний в истории. Японцы встали на путь завоеваний. Легкость побед в Китае и Индокитае вскружила им голову. Вдохновленные успехом, они возмечтали силой оружия подчинить себе всю Юго-Восточную Азию.

Может возникнуть вопрос: а в чем смысл завоеваний? Ответ прост: обеспечить себя жизненно важными ресурсами - нефтью, каучуком, металлами. Зачем японцам понадобилось такое количество сырьевых ресурсов? Чтобы иметь материальную базу для завоеваний!

Япония обделена природными ресурсами. Правда, она могла бы покупать сырье на открытом рынке. Но в политизированном мире XX столетия рынки казались ненадежными. Что если производители откажутся продавать? Идея сама по себе совершенно абсурдная. Отчего же не продавать, если это выгодно самим производителям? Собственно, единственная причина не продавать заключалась в попытке остановить японскую военную экспансию! Поэтому администрация Рузвельта в начале 1941 г. отрезала Японию от рынка стратегических материалов, прежде всего от нефти.

Что оставалось делать японцам? Почти десять лет они наслаждались военными успехами. Разве не оправдана была их вера в то, что их акции и дальше будут только расти? Но атака на Перл-Харбор была очень рискованным предприятием. Японцы знали, что им придется воевать со страной, несоизмеримо более богатой всеми ресурсами и населением. Адмирал Ямамото учился в Гарварде и год прожил в Вашингтоне в качестве военно-морского атташе. И он не был глуп - он понимал, что Япония не сможет долго противостоять США.

Насколько лучше было бы японцам, если бы их разгромили в Китае! Они смогли бы вернуться на свои острова, расторгнуть трехсторонний договор с Германией и Италией, а затем набирать заказы и захватывать чужие рынки - продавать танки, самолеты и корабли другим воюющим державам. Вместо этого длинная череда военных успехов привела их к колоссальной стратегической ошибке, а в итоге к полному крушению Японии и ее экономики.

До нападения на Перл-Харбор в Америке наблюдался глубокий раскол в отношении к войне. Большинство выступало против участия в войне. Всего за месяц до Перл-Харбора Конгресс единогласно принял закон о годичной воинской повинности. Японцы могли захватить любые голландские, британские или французские колонии на Дальнем Востоке, не нарываясь на войну с США. В итоге Япония выбрала наихудший из возможных курс действий. Она, судя по всему, сделала то единственное, что могло вовлечь Америку в войну в качестве активного и непреклонного участника.

Адмирал Ямамото почти сразу осознал свою ошибку: «Мы… разбудили в [спящем гиганте] чудовищную решительность». Тем временем Черчилль пришел в восторг: «Для меня было величайшей радостью узнать, что США на нашей стороне. В тот самый момент я понял, что США насмерть и но самое горло увязли в войне. Так что в итоге мы выиграли! Судьба Гитлера решена. Судьба Муссолини решена. Что касается японцев, они будут стерты в порошок».

Двенадцать дней спустя, 11 декабря, фюрер объявил войну США, доказав тем самым, что он не менее безумен, чем его японские союзники. Он мог бы предоставить японцам самим расхлебывать последствия своих ошибок. Вместо этого державы Оси умудрились менее чем за две недели навлечь на себя гнев самой мощной экономической державы мира. Америка, защищенная двумя океанами, могла быстрее всех остальных производить джипы, танки, самолеты и продукты питания. Она могла выставить миллионы полностью экипированных солдат и сбросить на любую цель больше бомб, чем любая другая страна.

Но к 1941 г. державы Оси уже почти десятилетие пребывали на рынке «быков». А на рынке «быков» люди не способны к ясному мышлению. Их воображение притупляется. Они способны предвидеть лишь уже привычные события. Только в 1942 г., после Сталинградской битвы и сражения за остров Мидуэй, силы держав Оси пошил на спад. Тогда они вновь обрели способность мыслить, а их воображение очнулось от спячки. Но было уже поздно.

«Мир насквозь этичен» (All the world is moral), - написал Эмерсон. А также деньги и рынки, политика и война. И каждый грех влечет соответствующее наказание. На войне все грехи - смертные, а последствия трагичны. В рынках больше курьезного: грехи здесь комичны, а последствия зачастую - чистый фарс.