История Германии. Том 2. От создания Германской империи до начала XXI века

Бонвеч Бернд

Галактионов Ю. В.

ГЛАВА III

ВЕЙМАРСКАЯ РЕСПУБЛИКА 1918-1933 гг.

 

 

1. Становление республики (1918-1923)

 

Формирование политической системы республики

Решение Всегерманского съезда советов о всеобщих демократических выборах в Национальное собрание вызвало перестройку всей партийно-политической системы страны. Начался распад прежних буржуазных партий и пошел болезненный процесс формирования новых партийных структур.

В ноябре 1918 г. состоялся учредительный съезд Немецкой демократической партии (НДП), объединившей либерально-демократическую часть немецкой буржуазии, среднего класса, научной и творческой интеллигенции. Партия тяготела к политическому центру, подчеркнуто выступала за демократическую республику и была готова к сотрудничеству с СДПГ. НДП называла себя «партией труда», считала частную собственность естественной формой собственности и выступала против социализации. Она была тесно связана с промышленно-финансовым капиталом, ориентированными на Западную Европу и США. Среди ее «отцов-основателей» были известные в стране политики, ученые, журналисты, предприниматели: Фридрих Науманн (1860-1919), Эрих Кох-Везер (1875-1944), братья Макс (1864-1920) и Альфред (1868-1958) Вебер, Вальтер Ратенау (1867-1922) и дргие.

Справа от НДП находилась Немецкая народная партия (ННП), созданная в декабре 1918 г. Это была партия традиционного умеренного немецкого либерализма. ННП выступала за возрождение «Великой Германии» на базе парламентаризации общественного строя. Партия апеллировала к средним слоям, требуя защиты частной собственности и немецких национальных ценностей. От НДП ее отличало резкое размежевание с социал-демократами. Политически в партии доминировали высшая бюрократия, крупные промышленники, торговцы, банкиры, от которых ННП получала мощную финансовую поддержку. Председателем партии был известный политик, национал-либерал Густав Штреземан (1878-1929). По самооценке партийных лидеров ННП занимала место «политической середины».

Активно вошла в новую политическую среду католическая Партия Центра. Это не удивительно, ибо Центр всегда отличался тактической гибкостью и устойчивой социальной базой. Партия сочетала христианское социальное учение с идеологией умеренного либерализма. Партия продолжала опираться на христианские профсоюзы, многочисленные католические благотворительные и просветительские организации. Имея широкую социальную базу, партия претендовала на межсословный «народный» характер. Партийную элиту составляли профессиональные политики, крупные аграрии и промышленники: Карл Йозеф Вирт (1879-1956), Вильгельм Маркс (1863-1946), Карл Тримборн (1854-1921), Константин Ференбах (1852-1926), Маттиас Эрцбергер (1875-1921) и др. Заметной фигурой в партии был обер-бургомистр Кёльна Конрад Аденауэр. Лидеров Центра отличали высокий политический прагматизм и ориентация на ценностные принципы парламентаризма и демократии. Новую Германию Центр представлял себе в виде демократической, а не социалистической республики. Не случайно Центр в годы Веймарской республики оставался системообразующей партией и входил в правительственные коалиции различных составов. Однако Центр не избежал внутренних потрясений. В ноябре 1918 г. баварская организация Центра конституировалась в самостоятельную Баварскую народную партию (БНП), лидеры которой с недоверием относились к быстрому сближению Центра с СДПГ по вопросам демократизации страны. В дальнейшем Центр и БНП находили возможность для тесного сотрудничества.

СДПГ за 10 недель после падения монархии убедительно показала свое стремление поставить парламентскую демократию на прочную конституционную основу. В предвыборной кампании партия подчеркивала, что революция закончилась, и начался созидательный этап построения правового демократического государства. Такая позиция расширила электорат партии.

НСДПГ продолжала отстаивать систему Советов как «третий путь» развития страны. В глазах избирателей она была врагом демократии и парламентаризма. Электоральная база партии замыкалась на радикальной части населения, поскольку КПГ отказалась от участия в выборах.

Из либерально-социалистического партийного ряда выпадала Немецкая национальная народная партия (НННП), оформившаяся 24 ноября 1918 г. В послереволюционном порядке партию не устраивала ни парламентская демократия с ее игрой политических сил, ни политическое господство социал-демократов. В ее программных документах подчеркивалось, что монархия, как надпартийная форма государственного правления, исторически соответствует менталитету немецкого народа. Собственно, своим образованием она была обязана тем силам, которые стремились спасти старопрусские политико-государственные традиции после падения монархии: остэльбскому дворянству и прусской промышленно-финансовой олигархии. НННП объединила все консервативные, так называемые «национальные» силы, за исключением правых радикалов. Лидерами партии были граф Куно фон Вестарп (1864-1945), Карл Гельферих (1872-1924), Оскар Хергт (1869-1967).

Национальное собрание за работой

Выборы в Национальное собрание, назначенные на 19 января 1919 г., проходили в соответствии с новым избирательным законом, по которому право голоса впервые получили женщины. Было зарегистрировано 36 млн избирателей, все еще находившихся в состоянии «посттравматического синдрома». Им предстояло избрать более 400 депутатов от различных политических партий и социальных классов. Избиратели на выборах отдали предпочтение тем партиям, которые последовательно выступали за демократизацию страны. Самой крупной фракцией располагала СДПГ — 165 депутатов. Но социал-демократы не получили права на формирование собственного «однородного» правительства. СДПГ была вынуждена пойти на коалицию с демократическими буржуазными партиями — НДП (75 мандатов) и Центром (91 мандат). За коалиционные партии проголосовало более 23 млн избирателей из 30 млн, принявших участие в выборах — 76,2 %. Буржуазные партии имели в Национальном собрании 54,5 % голосов, но не смогли образовать собственную коалицию ввиду их неоднозначного отношения к республике и СДПГ.

Национальное собрание открылось 6 февраля 1919 г. в г. Веймаре, подальше от неспокойного Берлина. Его работа проходила в условиях продолжающегося социально-экономического кризиса, который сопровождался забастовками в промышленных центрах страны. В ряде городов под красными знаменами активизировались левые независимцы и коммунисты. В апреле 1919 г. коммунисты захватили власть в Мюнхене и провозгласили «Баварскую советскую республику». Законная власть была восстановлена после ввода в Мюнхен правительственных войск.

Поражение коммунистов в Баварии показало всю бессмысленность и бесперспективность выступлений против демократической республики. Немцы устали от войны, революции, политических баталий, они хотели порядка и стабильности. Настроения немцев выразил писатель Томас Манн, который писал, что он устал от политики, что хочет деловитости, порядка и приличия. «Если это называется филистерством, — подчеркивал Т. Манн, — то я хочу быть филистером». Все это оказывало влияние на позицию депутатов, партий, и решения Национального собрания. Была принята временная республиканская конституция, утверждено коалиционное «веймарское» правительство, во главе с Филиппом Шейдеманом. Президентом страны депутаты избрали Эберта, который свою инаугурационную речь закончил здравицей в честь «немецкого отечества и немецкого народа».

 

Веймарская конституция

Значительное место в работе Национального собрания занял вопрос о новой конституции страны. Ее проект был разработан комиссией под руководством статс-секретаря министерства внутренних дел Гуго Пройса (1860-1925), известного юриста-демократа. 28 февраля проект был представлен депутатам Национального собрания. После долгих дискуссий, 31 июля, конституция была утверждена 262 голосами депутатов от СДПГ, НДП и Центра. «Против» проголосовали депутаты от НННП, ННП, НСДПГ. Это была первая демократическая конституция Германии. Она признавала верховную власть в государстве за народом — всеми мужчинами и женщинами старше 20 лет, обладавшими правом голоса. Конституция выражала компромисс между различными социальными слоями общества и соединяла в себе немецкую государственную традицию с республиканской формой правления. Сохранив прежнее название государства — «Германская империя», конституция объявила его республикой.

Значительная часть статей была посвящена системе государственного управления. Конституция исходила из идеи «сильного» президента, который мог бы противостоять партийному парламенту и сохранить единство страны. В 41-й статье было записано, что президент избирается всем германским народом, то есть легитимность его власти освящалась всенародным доверием. Каждый немец, которому исполнилось 35 лет, мог быть избран президентом на 7 лет с неограниченным правом переизбрания и широкими полномочиями. Президент представлял государство во внешних сношениях, являлся главнокомандующим армией (рейхсвером), он назначал выборы в рейхстаг и мог его распустить. Любой закон, который принимался рейхстагом, мог быть отклонен президентом и представлен на всенародное обсуждение. Одним из источников влияния президента на исполнительную власть было его право назначать и увольнять имперских чиновников, судей, офицеров, если закон не предусматривал иной возможности.

Особые полномочия президенту давала 48-я статья, в соответствии с которой при возникновении угрозы конституционному строю он мог вводить чрезвычайное положение и приостанавливать, полностью или частично, конституционные права граждан, использовать вооруженные силы для «обеспечения общественной безопасности и порядка». Президент получал право «союзной экзекуции», то есть мог с помощью вооруженной силы принудить ту или иную землю выполнять имперскую конституцию или имперские законы.

Президент получил право назначать правительство и принимать его отставку. Правительство возглавлял рейхсканцлер, который в случае препятствия к выполнению президентом своей должности мог заменить последнего на ближайшее время. Рейхсканцлер и имперские министры нуждались для выполнения своих обязанностей в доверии рейхстага. Правительство обладало правом законодательной инициативы и самостоятельно решало текущие проблемы внутренней и внешней политики.

Другой опорой веймарского порядка был рейхстаг. Он избирался на 4 года всеми, кто имел право голоса. Он принимал законы, утверждал государственный бюджет. Рейхстагу было подотчетно правительство, которому парламент мог выразить недоверие и отправить в отставку. Для получения доверия рейхстага правительство должно было опираться на парламентское большинство. Министры правительства становились зависимыми от парламентской фракции своей партии, от партийных лидеров и могли быть заменены, если не выполняли их желания. Рейхстаг имел право возбуждать перед государственным судом Германской империи обвинения против президента империи, рейхсканцлера и имперских министров в том, что они преступно нарушили конституцию или имперский закон. Предложение о возбуждении обвинения должно быть подписано не менее чем 100 членами рейхстага и нуждалось в согласии две трети депутатского корпуса большинства.

Полномочия рейхстага ограничивались рейхсратом (имперским советом), в состав которого входили представители германских земель. Рейхсрат обладал правом отлагательного вето, преодолеть которое рейхстаг мог только квалифицированным большинством в две трети голосов.

При определении избирательной системы депутаты отклонили мажоритарный принцип формировании рейхстага, который способствовал бы утверждению двухпартийного парламента. Была принята «консенсусная» модель демократии, основанная на пропорциональной системе представительства. Эта модель ассоциировалась с многопартийной системой, которая соответствовала политической структуре формирующегося гражданского общества и партийному составу Национального собрания.

Конституция устанавливала между исполнительной и законодательной властью не только принцип разделения, но и принцип равновесия властей в виде президентско-парламентской системы. В ответ на право президента досрочно распустить рейхстаг, последний получал возможность досрочно сместить президента, если добивался положительного решения этого вопроса на всенародном референдуме.

Конституция провозгласила независимость судебной системы от исполнительной и законодательной власти. Судьи подчинялись только закону и назначались на должность пожизненно. Учреждался Верховный государственный суд Германской империи.

Конституция не изменила внутренней территориальной структуры республики и вводила принцип «разумного федерализма». Страна состояла из 15 земель и трех вольных городов, которые могли иметь только республиканскую форму правления. Основные вопросы жизнедеятельности государства, включая внешнюю политику, оборону, охрану общественной безопасности, гражданство, связь, пути сообщения, таможню, финансы, денежную эмиссию находились в ведении федерального правительства. Ни одна из земель не имела права выхода из состава федерации. Принятый в таком виде, закон отразил компромисс, достигнутый между федералистами и унитаристами, и был направлен против сепаратистских движений в ряде регионов страны (Бавария, Рейнская область). Пруссия сохранила свою целостность и оставалась самой крупной землей — 62 % площади и 61 % населения страны. Таким образом, не был реализован старый лозунг революции 1848 г.: «разделить Пруссию».

При рассмотрении гражданских прав депутаты опирались на конституцию 1848 г., утвержденную во Франкфурте-на-Майне. Веймарская конституция провозглашала равенство всех перед законом, равные права мужчин и женщин. Утверждались свобода личности, слова, печати, собраний и объединений, вероисповедания, а также неприкосновенность жилища, тайна переписки. Предусматривалось создание всеобъемлющей демократической системы социального страхования, в том числе страхования по старости, потере трудоспособности, безработице. Этот комплекс прав и свобод дополнялся введением обязательного 8-летнего бесплатного школьного образования и бесплатного обеспечения учебниками.

Конституция гарантировала защиту как государственной, так и частной собственности. Пользование частной собственностью должно было учитывать общественные интересы. Государство полу* чило право социализировать «подходящие» для этого частные предприятия, но только за приемлемую компенсацию и законодательным путем.

Таким образом, Веймарская конституция юридически закрепила итоги революции. Она была ориентирована на превращение Германии в демократическое государство с развитым гражданским обществом, консенсусной политической субкультурой и социальной ориентацией. Отражая компромисс между различными политическими и социальными силами, конституция создавала широкое поле деятельности не только республиканским, но и антиреспубликанским партиям, движениям и мировоззрениям. Это обрекало страну на тяжкие испытания.

 

Версальский мирный договор

Национальное собрание в Веймаре заседало одновременно с победителями мировой войны, собравшимися в Париже для выработки условий мирного договора с Германией. Немцы внимательно следили за ходом работы Парижской конференции, но оказать какое-либо влияние на ее решения не могли. Когда лидеры Великобритании, США и Франции, преодолев разногласия, ознакомили немцев с условиями мирного договора, Германия пришла в шоковое состояние. Глава кабинета Ф. Шейдеман на собрании в актовом зале Берлинского университета 12 мая 1919 г. прокричал: «Пусть отсохнет та рука, которая подпишет договор и наденет на Германию такие кандалы» — и ушел в отставку.

Мирный договор был ультиматумом, предъявленным победителями побежденному. Германия признавалась ответственной за развязывание войны и должна была возместить ущерб, нанесенный военными действиями. Общую сумму ущерба победители предполагали определить до 1 мая 1921 г. До этого срока они требовали выплатить 20 млрд марок золотом, ценными бумагами, товарами. Кроме того, Германия должна была передать союзникам почти весь свой торговый флот, а также поставить в течение 10 лет около 400 млн т угля. Были секвестированы все зарубежные германские активы на сумму в 7 млрд долларов. Страны-победительницы получали на пять лет режим наибольшего благоприятствования в торговле с Германией.

Мирный договор перекроил германские государственные границы. Франции немцы возвращали Эльзас-Лотарингию, Польша получила часть западных и северо-восточных исторических территорий (Познань и др.), выход в Балтийское море («польский коридор»). Данциг превращался в «вольный город» под управлением Лиги Наций, но включался в польские таможенные границы. Часть спорных пограничных районов со смешанным населением передавались на основе проведенных там плебисцитов Бельгии, Дании и Польше. В особую политико-географическую зону был выделен Саар, который на 15 лет передавался под управление Лиги Наций. Угольные копи бассейна получила Франция. (В 1935 г. в результате плебисцита Саар отошел Германии, которая выкупила у Франции угольные шахты.) Мемель (Клайпеда) переходил под контроль Лиги Наций (в 1923 г. передан Литве). Всего на европейском континенте Германия потеряла 13 % ее довоенной площади — 70 579,5 кв. км с населением 6,5 млн человек. Кроме того, по мандатному принципу германские колонии передавались Лигой Наций под особое управление другим государствам. Германии запрещалось объединение с Австрией. Однако, договор сохранил Германию как единое государство.

Версальский договор предусматривал разоружение Германии. Сухопутная армия сокращалась до 100 тыс. человек, при 4 тыс. офицеров. Распускался генеральный штаб. Всеобщая воинская повинность отменялась, и армия должна была комплектоваться путем добровольного найма. Германии запрещалось иметь на вооружении тяжелую артиллерию, авиацию, танки, подводные лодки. Левый берег Рейна и 50-километровая полоса на правом берегу демилитаризовались, но оставались в составе Германии. В течение 15 лет здесь должны были находиться оккупационные войска союзников.

Под угрозой полной оккупации Германии войсками Антанты Национальное собрание приняло условия мирного договора без всяких оговорок (за подписание голосовали 237, против— 138, воздержались — 5). Договор был подписан 28 июня 1919 г. в Зеркальном зале Версальского дворца. Тем самым Германия признала возникший миропорядок и обязалась его не нарушать.

Мирный договор стал документом, карающие условия которого, с одной стороны, оказались слишком мягкими, чтобы не допустить возрождения германского военного и экономического потенциала. С другой стороны, его условия были слишком жесткими, чтобы стать основой европейского примирения. Германское правительство полагало, что молодая немецкая демократия заслуживает справедливого мира, и рассчитывало на благосклонность победителей. Немцы вдруг забыли о тяжелых и унизительных условиях мира, навязанных ими в 1918 г. побежденной России в Брест-Литовске. Не испытывая снисхождения к другим, они рассчитывали на снисхождение к себе.

Все немецкие политические партии — от националистов до коммунистов — нашли договор несправедливым, унизительным и тяжелым. Необходимость его ревизии ни у кого не вызывала сомнения. Но если центристы надеялись на его постепенный пересмотр путем компромисса с Антантой, то националисты выступали за его ревизию путем открытой конфронтации с победителями. Правые обвинили веймарское правительство, подписавшее мирный договор, в предательстве немецкого народа. В отличие от них, КПГ обещала избавить Германию от «пут Версаля» после победы пролетарской революции в Европе.

 

Путч Каппа-Лютвица

К весне 1920 г. среди части военных вызрела идея «спасения» Германии от Версаля, революции, социалистов и либералов путем антигосударственного путча. Возглавил путчистов генерал Вальтер фон Лютвиц (1859-1942), который 10 марта 1920 г. предъявил Ф. Эберту ультиматум с требованием распустить Национальное собрание, провести выборы рейхстага и президента, отказаться от сокращения армии. Эберт отклонил эти требования. Утром, 13 марта, подлежавшая расформированию морская бригада под командованием капитана третьего ранга Германа Эрхарда (1881-1971) с развевающимися черно-бело-красными кайзеровскими знаменами вошла в Берлин. Путчисты объявили республиканское правительство низложенным, а Национальное собрание — распущенным. Во главе правительства военные поставили Вольфганга Каппа (1858-1922), известного антиреспубликанскими взглядами. Одновременно с событиями в Берлине, военные мятежи произошли в Центральной и Северной Германии, Восточной Пруссии и других районах страны.

Республика оказалась в критическом положении, правительство и президент срочно покинули столицу, едва избежав ареста. Рейхсвер не поддержал официальную власть, но и не примкнул к путчистам. Выжидательную позицию заняли правоцентристские партии. На защиту республики встало Всеобщее объединение свободных немецких профсоюзов (ВОНП), возглавляемое Карлом Легином. Утром 13 марта началась всеобщая забастовка, в которой приняло участие 12 млн человек. Во многих регионах Германии были сформированы вооруженные отряды рабочих и начались тяжелые бои с путчистами. Упорный характер они носили в Берлине, в Средней Германии, в Силезии и Тюрингии. К 17 марта по большей части путч был разгромлен, лидеры мятежников бежали из Германии. Поражение путчистов показало, что большая часть немцев, несмотря на сложное социально-экономическое положение страны, сохраняет лояльность демократической республике. Но вектор их доверия к отдельным политическим партиям становился неустойчивым. Его колебания зависели от способности партий и партийных коалиций решать наиболее острые проблемы внутренней и внешней политики.

Это подтвердили выборы в первый рейхстаг Веймарской республики, состоявшиеся 6 июня 1920 г. За партии правительственной коалиции проголосовало почти на 11 млн избирателей меньше, чем в 1919 г. СДПГ потеряла более 16 % голосов избирателей. Центр недосчитался 6 %, НДП — 10%. Правящий блок потерял парламентское большинство, а с ним и право на управление страной.

Характер и судьба правительственных коалиций, формировавшихся до очередных парламентских выборов 1924 г., оказались в зависимости от их отношения к репарационной проблеме. Это объяснялось тем, что репарационные платежи оказывали прямое влияние на экономическое положение страны, определяя тем самым уровень социальной и политической напряженности в германском обществе. Созданный летом 1920 г. буржуазный кабинет К. Ференбаха (Центр, НДП, ННП) в мае 1921 г. отверг установленную Антантой общую сумму репараций в размере 132 млрд золотых марок. Под угрозой оккупации рурских городов войсками победителей, кабинет Ференбаха 4 мая в полном составе ушел в отставку. Новое правительство Й. Вирта (Центр, СДПГ, НДП) приняло репарационный план Антанты, встав тем самым на путь «политики выполнения» Версаля. Вирт надеялся найти положительное решение репарационной проблемы в рамках планов экономической реконструкции Европы, предложенных британским премьер-министром Д. Ллойд Джорджем. Однако на Генуэзской конференции 1922 г., куда Германия была приглашена вместе с Россией, Франция блокировала решение репарационного вопроса. Немецкая делегация, возглавляемая Виртом, была разочарована и раздражена неудачей.

 

Рапалльский договор

В ответ немцы нанесли свой удар по Антанте. 16 апреля 1922 г. они подписали с советской делегацией договор, известный под названием Рапалльского. Еще в начале апреля, во время визита в Берлин наркома Г. В. Чичерина, Вирт категорически отказался подписать германо-советский договор. Немцы тогда еще надеялись на благосклонность Антанты в Генуе. Неудача на конференции сблизила два государства в их ненависти к общему врагу. Ось Берлин-Москва, об угрозе которой еще на Парижской мирной конференции предупреждал Ллойд Джордж, состоялась. Рапалльский договор носил политический и откровенно антиверсальский характер и вызвал беспокойство в правительствах европейских стран.

Рапалльский договор формально касался широкого спектра двухсторонних проблем. Германия и Россия обязывались восстановить в полном объеме дипломатические отношения. Они взаимно отказывались от возмещения военных и невоенных убытков. Обе страны обязались развивать торгово-экономические связи на основе принципа наибольшего благоприятствования. Но, ввиду собственной нужды в иностранных кредитах и глубокого финансово-экономического кризиса Советской России, извлечь заметные экономические выгоды из договора Германия не могла. Стал очевиден провал «политики выполнения». Летом 1922 г. был убит один из ее сторонников — Вальтер Ратенау. В ноябре 1922 г. правительство Вирта ушло в отставку.

 

Кризис 1923 г.

Новое правительство оказалось чисто буржуазным по своему составу. Министерские посты в нем получили представители Центра, НДП, ННП и Баварской народной партии. Возглавил кабинет крупный предприниматель, директор судоходной компании «Гамбург-Америка» Вильгельм Куно (1876-1933). Президент Эберт надеялся, что назначение на пост канцлера человека от бизнеса обеспечит поддержку правительственного курса со стороны промышленно-финансовых кругов и произведет благоприятное впечатление на заграницу.

Франко-бельгийская оккупация Рура

Кабинет Куно отказался от «политики выполнения». Ссылаясь на финансовую несостоятельность, Германия перестала выплачивать очередные репарационные платежи. К концу 1922 г. долг по репарациям составил от 12 до 16 % годовых взносов. Отказ от выплаты репараций был использован Францией для ужесточения антигерманской политики.

11 января 1923 г. французские и бельгийские войска оккупировали 2/3 территории Рура. Франко-бельгийские воинские подразделения заняли крупные заводы и фабрики, шахты, конфисковали запасы угля, металла, леса, валюты. На оккупированную часть приходилось 72 % добычи угля и более 50 % выплавки чугуна и стали. Рурская область была изолирована от остальной территории Германии. Немецкое правительство ответило на оккупацию отзывом своих послов из Франции и Бельгии, выдвинуло лозунг «Отечество в опасности» и призвало немцев к «пассивному сопротивлению» оккупантам.

По призыву правительства население Рура отказывалось выполнять распоряжения оккупационных властей, прекратили работу промышленные предприятия. Из различных районов Германии в Рур для ведения партизанской войны против французских войск отправлялись добровольцы. Их провокационные действия вызывали ответные репрессии оккупационных властей и не способствовали разрешению конфликта.

Социально-экономический и политический кризис

К марту политика «пассивного сопротивления» достигла главной цели: Франция и Бельгия не могли получить в счет репараций ни угля, ни металла, ни леса. Франция оказалась в международной изоляции, ибо ее бывшие союзники не поддержали рурскую акцию. Но оккупация и «пассивное сопротивление» вызвали резкое падение производства в самой Германии. Систематическими стали перебои в снабжении населения продуктами питания и промышленными товарами. Правительственная поддержка «пассивного сопротивления» обходилась государству ежемесячно в 200 млн золотых марок. Постепенно нараставшая со времен войны, инфляция в 1923 г. приняла форму гиперинфляции. Курс марки постоянно падал. В конце января 1923 г. 1 доллар равнялся почти 18 тыс. марок, в июле — 353 тыс. В августе 1 доллар стоил 4,6 млн марок, осенью счет шел на миллиарды и триллионы. Производством специальной бумаги для банкнот занимались 300 бумажных фабрик, в 133 типографиях круглосуточно печатались деньги. Цены на товары изменялись по несколько раз в день и выросли к осени в тысячи раз. Дневная зарплата квалифицированного рабочего осенью 1923 г. равнялась 3 трлн марок. Такую зарплату носили в рюкзаках или в корзинах для белья. Однако реальная заработная плата снизилась по сравнению с довоенной на 25 %. Росла численность безработных. В конце 1923 г. только 30 % всех немецких рабочих были полностью заняты на производстве. Народ нищал.

С другой стороны, государство, которое превратилось в должника, благодаря инфляции быстро освободилось от своих обязательств. Крупный бизнес и проворные дельцы спекулировали в ущерб национальной валюте, скупали за бесценок промышленные предприятия. Империя известного магната Стиннеса, сложившаяся в годы инфляции, включала в себя 290 угольных шахт, 200 железорудных предприятий, 56 чугунолитейных и сталелитейных заводов, 69 строительных фирм, 66 бумажных, химических и сахарных фабрик, 57 банков, 100 металлообрабатывающих предприятий.

Серьезной проблемой для страны стали центробежные тенденции, поставившие под угрозу территориальную целостность Германии. В начале 1923 г. активизировалась деятельность рейнских сепаратистов, уже давно стремившихся освободиться от прусской опеки. Опираясь на поддержку Франции, сепаратисты провозгласили «независимую Рейнскую республику». Обострились отношения с Баварией, руководство которой фактически вышло из-под контроля центральных властей.

Правительство Куно потеряло кредит доверия немецкого населения. Весной и летом 1923 г. крупные забастовки прошли в промышленных регионах страны. В ходе всеобщей забастовки 11 августа правительство Куно ушло в отставку. Политика открытой конфронтации с Антантой потерпела поражение. 13 августа было создано правительство «большой коалиции» в составе представителей НДП, Центра, ННП, СДПГ. Возглавил кабинет лидер народной партии Густав Штреземан (1878-1929), давно мечтавший стать рейхсканцлером. 26 сентября правительство отменило «пассивное сопротивление». 27 сентября в Германии было введено чрезвычайное положение. Штреземан опасался, что продолжение «пассивного сопротивления» может привести страну к большевизации и распаду.

 

Немецкие радикалы в борьбе против республики

КПГ: курс на революцию

Кризисная ситуация 1923 г. расширила социальную базу и резко обозначила политическую агрессивность радикальных движений и партий. КПГ к осени 1923 г. насчитывала в своих рядах почти 300 тыс. человек. Ее местные организации находились во всех германских землях. Особенно сильными позиции партии были в промышленных центрах Средней Германии. Здесь коммунисты еще в 1921 г. спровоцировали рабочих на вооруженное выступление, закончившееся поражением. Но партия не отказалась от путчистских настроений и оказалась под полным влиянием Коминтерна. В 1923 г. коммунисты в Берлине и Москве отождествляли массовые выступления против правительства Куно с готовностью «низов» к свержению капитализма. Отставка кабинета в августе 1923 г. рассматривалась как неспособность «верхов» управлять страной. Оценки политической ситуации носили безальтернативно революционный характер. Пленум ЦК РКП(б) в сентябре утвердил тезисы «Грядущая германская революция и задачи РКП(б)», которые ориентировали Коминтерн и КПГ на подготовку вооруженного восстания. Была создана специальная комиссия Политбюро по международному положению в составе И. В. Сталина (1879-1953), Г. Е. Зиновьева, Л. Д. Троцкого, Л. Б. Каменева, К. Б. Радека и др. руководителей партии и советского государства. Начало германской революции было назначено на 9 ноября 1923 г., день пятой годовщины Ноябрьской революции. Находившийся в Москве председатель ЦК КПГ Генрих Брандлер (1881-1967) под давлением московских руководителей заявил о полной готовности партии и германского пролетариата к вооруженному восстанию. Тогда же в Германию были направлены специальные эмиссары Политбюро ЦК РКП(б), так называемая «четверка»: К. Б. Радек, Н. Н. Крестинский, Г. Л. Пятаков, В. В. Шмидт. Всего из Москвы в Германию отправили несколько десятков советников из военных и гражданских лиц.

«Немецкий Октябрь»

Начать восстание планировалось в Саксонии и Тюрингии, где осенью 1923 г. коммунисты входили в состав земельных правительств вместе с левыми социал-демократами. Правительство Штреземана, пытаясь удержать ситуацию под контролем, приняло решение ввести 21 октября в Саксонию части рейхсвера для «имперской экзекуции». КПГ была вынуждена на этот же день запланировать проведение всеобщей забастовки протеста, которая должна была послужить сигналом для начала всегерманского вооруженного восстания.

Собравшиеся 21 октября в столице Саксонии Хемнице на конференцию представители рабочих организаций, КПГ, СДПГ и правительства — всего 500 делегатов — отказались от проведения забастовки. Немецкий пролетариат не рвался в «решительный бой». В сложившейся ситуации председатель КПГ Брандлер принял решение отложить восстание на неопределенный срок. Только в Гамбурге местные коммунисты под руководством Эрнста Тельмана (1886-1944) 23 октября начали вооруженное восстание, которое закончилось поражением. «Немецкий Октябрь» не состоялся.

Последствия несостоявшейся революции оказались для КПГ печальными. Ее легальная деятельность временно была запрещена, многие активисты арестованы. За КПГ закрепилась оценка «партии гражданской войны». Коминтерн признал курс на революцию в Германии «правильным». Всю ответственность за несостоявшуюся революцию московская «четверка» и Коминтерн возложили на руководство КПГ. Брандлера сняли с поста председателя, исключили из состава ЦК и отозвали в Москву, отстранив от политических дел.

Правый радикализм

Другим источником политической напряженности в начале 20-х гг. XX в. была Национал-социалистическая немецкая рабочая партия (НСДАП). Она возникла в Мюнхене в январе 1919 г. Первоначально партия называлась Немецкой рабочей партией и была одной из многочисленных националистических организаций, возникших в послевоенной Германии. В 1920 г. она получила новое название — НСДАП. Партия пополняла свои ряды за счет национал-патриотов из числа бывших участников мировой войны, средних слоев города и деревни, маргиналов. В феврале 1920 г. была принята программа партии «25 пунктов», которая предусматривала признание Германии национальным немецким государством с сильной централизованной властью, отнесение к гражданам государства только немцев, наделение их равными правами и равными обязанностями. В программе провозглашалась защита национал-социалистическим государством интересов различных слоев общества — рабочих, крестьян, торговцев, предпринимателей. В нее были также включены популярные в послевоенное время лозунги: отмена Версальского договора и возрождение Великой Германии, равенство немцев с другими народами, борьба против коррупции, спекуляции и нетрудовых доходов. Основу программы составили тезис о «примате общей пользы над личной выгодой», идея государственного капитализма («огосударствление трестов»), геополитика (требование «земли и территории»), антисемитизм («еврей — не немец»).

Такие программные требования как возрождение Великой Германии, теория жизненного пространства, расизм и другие — как и сам термин «национал-социализм» — не были «изобретением» послевоенных национал-патриотов. Предшествующая история Германии оставила им богатый теоретический арсенал. Но НСДАП приспособила прежние лозунги немецких националистов и консерваторов к новым условиям и придала им современное звучание. НСДАП стала выразительницей консервативного экстремизма масс.

В 1921 г. председателем партии стал Адольф Гитлер (1889-1945), австриец по происхождению, националист по убеждениям. Он быстро обнаружил недюжинный талант организатора и тонкое чутье политика. При нем НСДАП стала превращаться в партию «нового типа»: массовую, дисциплинированную, централизованную, боевую, вождистскую. К 1923 г. она насчитывала до 50 тыс. членов. Партия получила финансовую поддержку крупного баварского капитала, создала пропагандистский аппарат, военизированные «штурмовые отряды», в которых состояло 15 тыс. человек. НСДАП превратилась в заметную силу, с которой приходилось считаться баварским политикам. Гитлер поставил задачу захватить власть в Германии и превратить страну в национал-социалистический Третий рейх. Он так определил задачи будущего государства.

1. Стабильность и порядок.

2. Защита частной собственности.

3. Поощрение немецкого «созидательного капитала».

4. Искоренение марксизма и либерализма.

Уже в начале 20-х гг. национал-социализм за идеологическое, организационное сходство и общность политической практики с итальянскими правыми радикалами получил название «фашизм».

«Пивной путч»

Осенью 1923 г., используя кризис республики, нацисты активизировали провокационные действия, открыто готовя антигосударственный путч. В ответ президент на основании закона о чрезвычайном положении передал исполнительную власть генералу Хансу фон Секту (1866-1936). Однако это не остановило нацистов. 8 ноября 1923 г., воспользовавшись конфликтом между баварскими властями и центральным правительством, в главном зале мюнхенской пивной «Бюргербройкеллер», где собралось около 3 тыс. человек, Гитлер объявил о начале «национальной революции», провозгласил себя главой «имперского правительства», а генерала Людендорфа — главнокомандующим армии и призвал к «походу на Берлин» с целью захвата власти. Но утром 9 ноября полицейские подразделения разогнали колонны нацистов. 16 путчистов были убиты, а Гитлер арестован. Путч провалился, национал-социалистическая партия была запрещена по всей Германии. Время нацистов еще не наступило.

***

В 1918-1923 гг. молодая Германская республика подверглась своими противниками серьезным испытаниям на прочность. Под угрозой гражданской войны произошла консолидация парламентских сил. Государственные и политические лидеры страны в лице Эберта и Штреземана проявили как твердость, так и тактическую гибкость в защите республики. Парламентская демократия устояла. Большинство немцев не поддержало ни коммунистов, ни национал-социалистов. Демократической республике тогда не было альтернативы. Вместе с тем, своей победой республика была обязана не столько собственной силе, сколько слабости своих противников. В 1923 г., названном немецким историком Себастьяном Хаффнером (1907-1999) «безумным годом», и левые, и правые оказались в состоянии раскола. КПГ и НСДАП были запрещены. Но достигнутая консолидация СДПГ, Центра, НДП и ННП держалась на зыбком компромиссе, который рухнул «в одночасье». В ноябре социал-демократы вышли из коалиции, спровоцировав правительственный кризис. Штреземан был вынужден уйти с поста рейхсканцлера.

 

2. Веймарская республика в 1924-1929 гг.

 

Во второй половине 1920-х гг. ведущие страны западного мира преодолели разрушительные последствия мировой войны. К 1929 г. общий объем промышленного производства капиталистического мира увеличился почти в 1,5 раза по сравнению с довоенным уровнем. Вырос жизненный уровень значительной части населения. Профсоюзы и работодатели широко использовали политику социального партнерства и компромисса. Политическая роль рабочих партий укрепилась, за их кандидатов в странах Западной Европы голосовало почти 25 млн избирателей. Расширилась социальная база государства.

Радикальные антидемократические движения переживали глубокий организационный и идейно-политический кризис. Мировое коммунистическое движение хотя и продолжало ориентироваться на мировую революцию, но перешло от «штурма» капитализма к его «осаде». Праворадикальные фашистские партии и группы в большинстве европейских стран либо распались, либо резко сократили число своих сторонников. Начался период стабилизации.

 

Стабилизация экономики

С середины 20-х гг. ХХ в. германская экономика оказалась под воздействием целого ряда внешних и внутренних факторов, которые способствовали преодолению ее кризисного состояния. Важнейшее значение имело урегулирование репарационной проблемы. Рурский кризис показал, что проблема репарационных долгов зависела не столько от политики германских правительств, сколько от низкой платежеспособности страны. Новое выколачивание репараций по французскому методу могло не только окончательно разрушить германскую экономику, но и вызвать общеевропейский хаос. Американские и британские правящие круги выступили за прекращение экономической изоляции Германии и стабилизацию ее финансовой системы. С этим было вынуждено согласиться и новое французское правительство, возглавляемое Эдуардом Эррио (1872-1957).

План Дауэса

На Лондонской международной конференции в июле 1924 г. был утвержден план финансово-экономической санации Германии, предложенный комиссией экспертов под председательством американского банкира Чарлза Дауэса (1865-1951). Суть проблемы Дауэс сформулировал следующим образом: надо найти воду, которая бы двигала немецкую бюджетную мельницу. План Дауэса предусматривал снижение на четыре года ежегодных репарационных платежей (аннуитетов), при сохранении общей суммы репараций. В 1924-1927 гг. Германия должна была выплачивать по 1 млрд золотых марок, и только с 1928-1929 г. аннуитеты увеличивались до 2,5 млрд марок. В дальнейшем ежегодные репарационные платежи должны были определяться, исходя из платежеспособности Германии. План открывал германскую экономику для зарубежных займов и инвестиций. В качестве источников покрытия репарационных платежей и займов определялись доходы государственного бюджета, прибыли немецких железных дорог и промышленных компаний. Устанавливался международный контроль над бюджетом страны, системой внутреннего денежного обращения и кредитования и над трансфертом капитала за границу. Обязательным условием выполнения плана Дауэса было восстановление единого экономического поля Германии и вывод в течение года французских войск из оккупированной части Рура.

Таким образом, французская идеология экономических репрессий против Германии была заменена англосаксонской концепцией восстановления немецкой экономики. К концу 1920-х гг. приток иностранного капитала в Германию по разным оценкам составил до 25 млрд марок. В счет репараций за этот период немцы выплатили немногим более 10 млрд марок. Приток инвестиций содействовал модернизации и рационализации германской промышленности.

Стабилизации германской экономики способствовала активная экономическая политика правительства. С середины 1920-х гг. было ограничено государственное вмешательство в экономику. Государственное регулирование приняло косвенный характер и велось экономическими методами: через бюджет, налоги, инвестиции, таможенные пошлины, торговые тарифы, кредиты.

Важным фактором правительственной финансовой политики буржуазных кабинетов явилось сбалансирование государственного бюджета путем резкого уменьшения государственных расходов и повышения доходов. Во второй половине 1920-х гг. более чем на треть был сокращен государственный аппарат, снижены зарплата чиновников и социальные расходы. В 1926-1927 гг. выросли косвенные налоги и налоги с физических лиц, одновременно снижались налоги на капитал в целях поощрения инвестиций. Так, в налоговых поступлениях в бюджет две трети общей суммы приходилось на сборы с потребителей и только одна треть — с производителей.

Стабилизации финансовой системы страны способствовало введение так называемой «рентной марки». Путем обмена одной «рентной марки» на 1 биллион бумажных марок уменьшалась денежная масса и снижалась инфляция. Тогда же был создан кредитный Рентный банк, уставной капитал которого составляла твердая валюта. Рентный банк кредитовал базовые промышленные предприятия и способствовал восстановлению и подъему важнейших отраслей экономики. В итоге, в середине 1920-х гг. государственный бюджет был сбалансирован, инфляция остановлена.

В 1925 г. истек пятилетний срок, в течение которого Германия в одностороннем порядке была обязана предоставлять победителям торговые льготы. В связи с этим, рейхстаг принял ряд законов о защите внутреннего рынка. Они позволили правительству поднять таможенные пошлины на некоторые виды импортных продовольственных и промышленных товаров. К 1928 г. пошлины возросли в целом почти в 3,5 раза. Одновременно германские предприниматели получили значительные льготы в экспортной деятельности. К 1929 г. германский экспорт превысил на 34 % довоенный уровень. Германия по объему экспорта вышла на третье место в мире после США и Великобритании. Объем внешней торговли был сведен с положительным сальдо.

Во второй половине 1920-х гг. в промышленности произошло обновление основного капитала. Широко использовалась новая техника и технологии, стандартизация, механизация и электрификация. Применялись конвейерно-поточные технологии (система «фордизма»). Это привело к росту производительности труда в промышленности в целом на 15-20 %, в современных отраслях промышленности — на 30-40 % по сравнению с 1913 г.

В 1927 г. германская промышленность по общему объему производства вышла на довоенный уровень. В 1929 г. превзошла его на 17 %. Прирост объемов выпуска продукции в отдельных отраслях промышленности оказался еще более высоким. К концу 20-х гг. выпуск автомобилей вырос в 7 раз по сравнению с 1913 г., алюминия в 32 раза. По производству чугуна и стали Германия вышла на второе место в мире, по добыче угля — на второе место в Европе. Быстрыми темпами развивались химическая, газовая, электротехническая отрасли промышленности, а также некоторые отрасли машиностроения. Доля Германии в мировом промышленном производстве выросла с 8 % в 1923 г. до 12 % в 1929 г. Ряд немецких промышленных корпораций — АЭГ, «Сименс», концерн Круппа, концерн «ИГ Фарбениндустри», «Стальной трест» — вошли в число крупнейших в мире. Экономическое развитие Германии достигло высокого уровня стабилизации.

 

Политическая жизнь

В Германии после бурных событий 1923 г. политические страсти перенеслись в высшие государственные и общественные структуры: рейхстаг, правительство, партии. Заработали традиционные парламентские механизмы. В феврале 1924 г. было отменено чрезвычайное положение.

Государственная власть в республике с ноября 1923 по май 1928 г. находилась в руках буржуазных партий. За это время они сформировали несколько правительственных коалиций, существование которых было отмечено внутренним напряжением и противоречиями как по вопросам внешней, так и внутренней политики. «Неуживчивостью» отличалась Национальная партия. До конца 20-х гг. она объединяла консервативную часть электората и по числу голосующих за нее избирателей заметно опережала другие буржуазные партии. Это давало ее лидерам формальное основание на получение в буржуазной правительственной коалиции поста канцлера. Так, после выборов в рейхстаг в мае 1924 г. националисты собрали более 19 % голосов и предложили на пост канцлера 75-летнего адмирала Тирпица. Не получив согласия со стороны других буржуазных партий, НННП отказалась вступить в буржуазную коалицию. В кабинет, который возглавил католик В. Маркс, вошли представители Центра, НДП, ННП и БНП. Не имея за собой парламентского большинства, правительство Маркса сумело дотянуть до конца 1924 г. и было вынуждено уйти в отставку. Внеочередные парламентские выборы, состоявшиеся в декабре, закрепили успех НННП в буржуазном лагере. За нее проголосовало 20 % избирателей. Парламентская фракция националистов (103 депутата) по численности уступала только фракции социал-демократов (153 депутата).

НННП, однако, и на этот раз не добилась продвижения своего кандидата на пост канцлера, но согласилась войти в коалицию. На пост канцлера был приглашен «нейтральный» человек — бывший министр финансов Ханс Лютер (1879-1960), который не принадлежал ни к одной из партий. Он возглавил правоцентристское правительство, состоявшее из «министров-специалистов» и формально считавшееся «техническим». В действительности, члены правительства не только сохраняли тесные отношения с фракциями, но и зависели от их решений. В буржуазном лагере довольно быстро обнаружились центробежные тенденции, которые были инициированы националистами. В октябре 1926 г. они не поддержали прозападную политику правительства и вышли из его состава, развалив кабинет Лютера. В январе 1927 г. НННП вернулась в правительственную коалицию, но уже возглавляемую Марксом. Однако через год националисты вновь вышли из правительства, на этот раз из-за разногласий по вопросам внутренней политики. Буржуазная коалиция окончательно развалилась. На май 1928 г. были назначены досрочные выборы в рейхстаг, которые внесли существенные коррективы в расстановку политических сил.

Президентские выборы 1925 г.

На характер политического развития Германии значительное влияние оказывала фигура президента, который в соответствии с конституцией обладал значительными полномочиями. 28 февраля 1925 г. в возрасте 54 лет скончался первый президент республики Ф. Эберт. Его политическим идеалом было правовое конституционное государство, сохранение которого Эберт полагал возможным только при сотрудничестве рабочего класса и буржуазии. Он считал себя не проводником партийной политики, а «уполномоченным всего немецкого народа». Как президент, Эберт добивался создания и сохранения большой парламентской коалиции, с неизменным участием СДПГ. В этом он не всегда находил поддержку и понимание не только в обществе, но даже в собственной партии. К середине 1920-х гг. Эберт оказался в изоляции и фактически был отстранен буржуазными партиями от серьезного влияния на политическую жизнь страны. Президент подвергался оскорблениям и унижениям со стороны националистов и коммунистов. Для первых он был предателем народа, для вторых — предателем рабочих. Депутат рейхстага от КПГ Герман Реммеле (1880-1939) с трибуны парламента заявил, что Эберт ушел в могилу «под проклятья немецкого пролетариата». Эберта вряд ли можно отнести к выдающимся немецким политикам, но заслуги его перед немецким народом, тем не менее, значительны. За 6 лет пребывания на посту президента, он проявил себя как гарант незыблемости конституции, единства нации и защитник интересов республики.

Избирательная кампания по выборам президента в 1925 г. проходила в условиях острых политических столкновений, формирования сложных партийных коалиций и долгих поисков «подходящих» кандидатов на освободившийся пост. Первый тур президентских выборов состоялся 29 марта 1925 г. Большинство партий, пытаясь определить свою популярность среди избирателей, выдвинули собственных кандидатов. Ими были: глава прусского правительства Отто Браун (1872-1955, СДПГ), бывший рейхсканцлер Вильгельм Маркс (Центр), глава баденского правительства Вилли Гельпах (1877-1955, НДП), лидер баварских клерикалов Генрих Хельд (1868-1938, БНП), Эрнст Тельман (КПГ), генерал Эрих Людендорф (НСДАП). Только ННП и НННП вместе с национал-патриотическими объединениями выдвинули единого кандидата — Карла Ярреса (1874-1951), обер-бургомистра Дуйсбурга.

В первом туре ни один из кандидатов не набрал требуемых для победы 50 % плюс один голос. Согласно закону о выборах, для избрания президентом во втором туре (26 апреля) достаточно было получить относительное большинство голосов. Партии «веймарской коалиции» под флагом Народного блока выдвинули единую кандидатуру Маркса. Руководство СДПГ понимало, что их электорат исчерпал свои возможности, и Браун не сумеет победить. Полагаясь на дисциплинированность своих сторонников, Правление партии призвало их голосовать за единого кандидата Народного блока.

Яррес также не имел шансов на победу. Правые заменили его во втором туре 77-летним генерал-фельдмаршалом Паулем фон Гинденбургом, выступавшим от имени Имперского блока. Коммунисты вновь выдвинули кандидатуру Тельмана, заведомо не имевшего реальных шансов на успех. Они считали, что пролетариат не должен выбирать между «гражданским диктатором» Марксом и «военным диктатором» Гинденбургом. Идеологические принципы коммунистов оказались сильнее политического прагматизма. За Тельмана проголосовало 1,93 млн человек (6,3 %). Этих голосов как раз и не хватило Марксу для победы, он получил лишь 13,75 млн голосов (45,3 %). Президентом республики был избран Гинденбург, который собрал на 950 тыс. голосов больше (48,4 %), чем Маркс. Социал-демократическая газета «Форвертс» написала: «Гинденбург милостью Тельмана».

Гинденбургу, прусскому лютеранину, отдали свои голоса не только добропорядочные протестанты из Восточной Пруссии, где давно чтили «героя Танненберга». За фельдмаршала проголосовала вся консервативная Германия. По призыву БНП за него голосовали и баварские католики, недовольные заигрыванием Маркса с социал-демократами. Против Маркса, и тем самым за Гинденбурга, проголосовали антикатолически настроенные либералы Вюртемберга. Высший государственный пост занял человек, который никогда не был сторонником демократии и лишь вынужденно смирился с республикой. Гинденбург был символом монархизма и прусских военных традиций. Показательно, что он согласился выставить свою кандидатуру лишь после консультации с германским кронпринцем. Избрание Гинденбурга не означало, что немцы хотят реставрации монархии. Это было голосование против «партийных интересов», против «партийного государства», с которыми многие немцы отождествляли парламентскую демократию, и в которой разочаровались. В Гинденбурге многие видели «беспартийного» президента, «отца нации», который будет защищать единство немцев, порядок и дисциплину. «Немцы захотели иметь президента не в цилиндре, а в военном мундире и при орденах» — так прокомментировал итоги выборов Г. Штреземан.

Гинденбург пользовался абсолютным доверием генералитета, и рейхсвер получил новые возможности укрепить свое положение «государства в государстве». Воспрянуло и прусское дворянство, чье влияние на государственную власть после революции резко упало. Правые через окружение Гинденбурга, через близкий его сердцу мир военных и аристократов получили возможность влиять на принятие важных политических решений. Из трех центров власти — президент, правительство, рейхстаг — первый оказался в руках правых; во втором правые занимали некоторые важные посты и претендовали на пост канцлера; в третьем без правых не могло быть создано буржуазного парламентского большинства. В рейхстаге во второй половине 1920-х гг. треть депутатов выступала против Веймарской республики.

В апреле 1925 г. республиканцы проиграли не просто президентские выборы. Они проиграли битву за республику. Главный редактор крупнейшей немецкой газеты «Берлинер тагеблатт» Теодор Вольф в передовой статье, посвященной итогам президентских выборов, спрашивал: «Что можно поделать с народом, который не учится на своих ошибках?». Либерал и демократ Вольф не мог и подумать, куда приведут немцев эти ошибки.

 

Оппозиция власти и враги республики

Господство блока буржуазных партий во второй половине 1920-х гг. более четко определило границы между политической оппозицией исполнительной власти и открытыми врагами республики.

Оппозиционность СДПГ

Отказавшись участвовать в буржуазной правящей коалиции, СДПГ тем самым отказалась от двойственного состояния полуправительственной-полуоппозиционной партии, в котором находилась в первой половине 1920-х гг. Она перешла в открытую оппозицию к исполнительной власти, сохраняя верность парламентской демократии. Утрату правительственной ответственности СДПГ воспринимала без особого сожаления, полагая, что буржуазная коалиция сама должна держать ответ за свои решения. Партия использовала это время для осмысления прошедших событий и выработки своей будущей политики.

На партийном съезде в сентябре 1925 г. СДПГ сделала некоторый «шаг влево». В новой, Гейдельбергской, программе партии было записано, что демократическая республика является «опорным пунктом» на пути к социалистическому государству. Современный капитализм, с его высокой степенью концентрации и централизации капитала и широкими возможностями государственного регулирования, рассматривался в качестве прихода эпохи «организованного капитализма». В программе утверждалось, что «организованный капитализм» ведет к замене «капиталистического принципа свободной конкуренции социалистическим принципом планового производства». Рабочий класс был сориентирован на борьбу за решение трех задач. Во-первых, на борьбу за «политическую демократию», то есть за развитие демократического правового государства, политический плюрализм и победу на парламентских выборах. Во-вторых, на борьбу за «экономическую демократию», то есть за участие рабочих в управлении производством. В-третьих, на борьбу за «социальную демократию», то есть за создание эффективной системы социальной защиты.

В соответствии с этими программными установками строилась вся практическая работа СДПГ. Партия выставляла своих кандидатов для участия в парламентских, земельных и муниципальных выборах, в производственные и наблюдательные советы предприятий. В конце 1920-х гг. тысячи социал-демократов занимали должности в органах управления различных уровней. Партия играла ведущую роль в ряде земельных правительств, а в «красной Пруссии» социал-демократы в 1919-1932 гг. (с небольшими перерывами) возглавляли правящую коалицию.

Параллельно формировалось и доверительное отношение к СДПГ определенной части немецкого бизнес-сообщества. Заместитель председателя Имперского союза немецкой промышленности Пауль Зильберберг в ноябре 1926 г. заявил, что только сотрудничество предпринимателей и рабочих может обеспечить процветание Германии. Это было признание авторитета СДПГ и открытый призыв к ее участию в правительственной коалиции. Обращение Зильберберга нашло положительный отклик у лидеров либеральных партий, и только националисты выступили против сотрудничества с СДПГ.

Партия сумела пережить политическую стагнацию и на выборах в рейхстаг в мае 1928 г. СДПГ получила почти 30 % голосов избирателей. Ее парламентская фракция насчитывала 153 депутата — на 22 больше, чем в рейхстаге прежнего состава.

«Большевизация» КПГ

КПГ и после поражения «немецкого Октября» продолжала сохранять революционный оптимизм. Коминтерн дважды, в 1924 и 1925 гг., менял руководство партии, в поисках наиболее дееспособных лидеров. Выбор пал на бывшего независимца Эрнста Тельмана, который пришел в КПГ в 1920 г. и быстро завоевал известность своей «революционной» твердостью. К 1925 г. он был членом ЦК партии, кандидатом в члены Исполкома Коминтерна, депутатом рейхстага, главой военизированной организации «Союз красных фронтовиков», и баллотировался на президентских выборах. Новый председатель КПГ под флагом «большевизации» партии начал ее чистку от «оппортунистов», «ультралевых» и своих личных противников. В партии насаждалась железная дисциплина, вера в непогрешимость партийного лидера и убежденность в победе революции. КПГ рассматривала подготовку и проведение пролетарской революции как непосредственную задачу немецкого рабочего класса. На VI конгрессе Коминтерна в 1928 г. Тельман заявил о «полной готовности» КПГ к социалистической революции. Лидеры Коминтерна считали КПГ наиболее продвинутой в революционном отношении среди зарубежных партий. Тельман стал последовательным проводником сталинского курса в мировом коммунистическом движении. К началу 1930-х гг. в КПГ складывается своеобразный «культ личности» Тельмана. Ее председатель фактически отказался от коллективного принятия решений на политбюро, в коммунистических газетах стали писать о «партии Тельмана», о «красном фронте Тельмана». Партия выступала с резкими нападками на Веймарскую республику, на СДПГ, называя социал-демократию «социал-фашизмом», и допустила целый ряд грубейших политических ошибок.

Возрождение НСДАП и «левые» нацисты

Еще одним врагом веймарской демократии была НСДАП. После «пивного путча» 1923 г. партия была запрещена. Гитлер оказался в тюрьме. Между сподвижниками нацистского вождя, оставшимися на свободе, началась борьба за лидерство. Партия распалась на отдельные группировки. Гитлер, однако, не считал, что потерпел поражение и в своей камере демонстративно повесил лавровый венок. Ему было только 35 лет, он был полон новых планов борьбы за власть и самоутверждение в мессианской роли «спасителя» Германии, Об этом он писал в книге «Майи кампф» («Моя борьба»), В ней на фоне эпизодов собственной биографии, личных переживаний и фантазий, Гитлер рассуждал о прошлом и будущем Германии, о нелегкой судьбе немцев. Поражение Германии в мировой войне, революцию и послевоенный кризис Гитлер объяснял тем, что немцы утратили способность служить отечеству и готовность к самопожертвованию ради интересов нации. Книга была основана на расовых теориях, на яром антисемитизме. Евреев Гитлер называл «разрушителями цивилизации», а Веймарскую республику — «величайшей ошибкой XX века». Чтобы Германия вновь стала великой, необходимо, писал Гитлер, возродить немецкий дух и волю, и подчинить их служению интересам всей нации, а не отдельного индивида. Только тогда Германия поднимется из руин, объединит всех немцев, создаст необходимое «жизненное пространство» и обеспечит немцам благополучие и порядок. Решить эти задачи, подчеркивалось в «Майн кампф», может только национал-социалистическая партия, возглавляемая Гитлером — новым национальным вождем.

В декабре 1924 г. Гитлер был освобожден из тюрьмы досрочно «за примерное поведение». Вернувшись на свободу, он увидел новую Германию, пережившую потрясения и встающую на «нормальный» путь развития. Гитлеру пришлось начинать с восстановления партии. Ему удалось добиться снятия запрета на ее деятельность, в течение года воссоздать и подчинить себе многие партийные группы.

Однако в промышленных районах Северной Германии, где в партийных организациях НСДАП было значительное число рабочих, Гитлер столкнулся с «левой оппозицией». Ее возглавляли местные партийные руководители, среди которых выделялись Грегор Штрассер (1892-1934) и его помощник Йозеф Геббельс (1897-1945). Они считали, что в условиях индустриального развития Германии будущее принадлежит не мелкой буржуазии, на которую ориентировался мюнхенский центр, а пролетариату. По их мнению, НСДАП должна стать рабочей партией, усилить антикапиталистическую и социалистическую направленность своих лозунгов. Штрассер требовал частичной социализации промышленных предприятий, отмены крупного землевладения и принудительного объединения крестьян в сельскохозяйственные кооперативы. Он был сторонником проведения реформы школьного образования в интересах бедных семей. Партия, считал Штрассер, должна стать революционной по своему характеру и использовать для захвата власти вооруженное восстание. «Левые» нацисты в борьбе против капитализма готовы были сотрудничать с коммунистами. Гитлер расценил «левую оппозицию» не только как угрозу его власти в партии, но и как серьезную опасность для всего нацистского движения. В отличие от «левых» нацистов, Гитлер в середине 1920-х гг. решительно отказался от использования насилия в борьбе за власть. «Национальную революцию» он представлял теперь как победу своей партии на парламентских выборах с использованием законных средств. В 1926 г. Гитлер, опираясь на политику «кнута и пряника», расколол оппозицию. Часть оппозиционеров была исключена из партии, Геббельс примкнул к Гитлеру, получив пост руководителя берлинской организации НСДАП. Штрассер был оставлен в партии, но оказался в изоляции и на некоторое время смирился с поражением. Летом 1926 г. Гитлер был вновь избран председателем НСДАП с диктаторскими полномочиями. Была подтверждена неизменность прежней программы партии — 25 пунктов.

Развитие партийных структур требовало огромных финансовых затрат. Денег, получаемых партией от баварских промышленников, уже не хватало. Из-за отсутствия средств в 1928 г. пришлось отменить съезд НСДАП. На выборах в рейхстаг в том же году партия собрала только 2,6 % голосов избирателей (810 тыс.), ее фракция насчитывала 12 депутатов. Неутешительными оказались результаты выборов и в земельные ландтаги. НСДАП переживала глубокий внутренний кризис.

 

Внешняя политика Г. Штреземана

В веймарские годы ни один из германских политиков не отказывался от ревизии Версальского договора. Г. Штреземан, возглавлявший министерство иностранных дел Германии в 1923-1929 гг., сформулировал первоочередные задачи германской внешней политики следующим образом.

1. Приемлемое для Германии решение вопросов о репарациях.

2. Защита 10-12 млн немцев, проживающих за пределами Германии.

3. Корректировка восточных границ: возвращение Данцига, польского коридора и пересмотр границы в Верхней Силезии.

4. Вступление Германии в Лигу Наций.

Вопрос об аншлюсе Австрии Штреземан ставил на «второй план», ибо его решение несло с собой не только сложные внешнеполитические проблемы, но и внутриполитические: усиление католического влияния в Германии, объединение Баварии и Австрии против Пруссии, преобладание клерикальных и социалистических партий в немецкой Австрии.

Рурский кризис со всей очевидностью показал, что ревизии Версальских постановлений и возвращения Германии в «концерт» великих держав можно добиться только путем усиления западной ориентации с использованием противоречий в лагере победителей. Идеологом и проводником этого внешнеполитического курса как раз и стал министр Штреземан. Он использовал британскую политику «равновесия сил» в Европе в интересах Германии. Учитывал Штреземан и заинтересованность США в политической стабилизации Европы и разрешении европейских экономических проблем.

Германское правительство приветствовало усилия комитета Дауэса по разрешению репарационного вопроса. В плане Дауэса Г. Штреземан видел не «новый диктат» и «расправу» победителей над Германией, а «экономическое перемирие», которое отвечало интересам Германии. Более того, Штреземан смену экономической парадигмы победителей оценивал как открывающуюся возможность преодоления внешнеполитической изоляции Германии и продолжения борьбы за ревизию Версальского договора.

Наметившийся компромисс между победителями и Германией позволил перейти к урегулированию вопросов европейской безопасности. На Лондонской конференции 1924 г. Штреземану удалось сдвинуть с мертвой точки крайне болезненную для Германии проблему эвакуации франко-бельгийских войск из Рурской области. Французский премьер-министр Э. Эррио согласился освободить некоторые районы Рура уже в 1924 г. и завершить эвакуацию в 1925 г.

Штреземан считал, что и сама Германия должна также сделать шаг к ослаблению европейской напряженности. В конце 1924 — начале 1925 г. он сделал два важных внешнеполитических предложения. Первое — о готовности заключить Пакт о гарантии безопасности и неизменности западных германских границ. Второе — о намерении Германии вступить в Лигу Наций и желании получить место постоянного члена Совета Лиги. Инициативы Штреземана были поддержаны правительством Великобритании. В октябре 1925 г. в швейцарском курортном городке Локарно состоялась международная конференция, на которой был принят Рейнский гарантийный пакт. По этому пакту Германия, Франция и Бельгия взяли на себя взаимные обязательства соблюдать неизменность существующих германо-французской и германо-бельгийской границ и демилитаризацию Рейнской зоны. Стороны обязывались не нападать и не прибегать к войне друг против друга. Они также согласились все возникающие между ними спорные вопросы разрешать путем международного арбитража. В качестве стран-гарантов соблюдения пакта выступили Великобритания и Италия.

В Локарно Штреземан добился того, что гарантийный договор не распространялся на страны Восточной Европы. Спорные вопросы с Польшей и Чехословакией Германия соглашалась разрешать только через арбитражный суд. Штреземан считал, что Локарно открыло возможность возвращения утраченных земель на Востоке. Удержать немцев от насильственного разрешения территориальных претензий победители намеревались обязательным вступлением Германии в Лигу Наций. Оно состоялось 10 сентября 1926 г.

Локарнские соглашения были несомненным успехом германской внешней политики и создавали благоприятные условия для эволюции Версальского миропорядка. По словам Штреземана, в Локарно «был взорван краеугольный камень всей версальской системы». Но для окончательного освобождения Германии от «пут Версаля», подчеркивал министр, необходимы выдержка и терпение.

Однако в правительстве и рейхстаге Штреземан столкнулся с жесткой оппозицией своему курсу со стороны националистов. Министра обвинили в капитуляции перед Францией. В рейхстаге циркулировали слухи о возможной отставке Штреземана и направлении его послом в Великобританию. Пангерманский союз потребовал предать Штреземана суду за «государственную измену». Настороженно отнесся к прозападной политике правительства и президент Гинденбург. Вступление в Лигу Наций он обусловил целым рядом требований к западным странам. В частности, Гинденбург считал, что вступление Германии в Лигу Наций не должно означать признания Германией послевоенных границ в Европе. Штреземан по этому поводу записал в дневнике: «сердцем он [Гинденбург] совсем не с нами». Но 292 голосами «за» при 174 «против» рейхстаг ратифицировал Локарнские соглашения.

Ослабление европейской напряженности создавало возможность для расширения и углубления германо-французских отношений. В сентябре 1926 г. Штреземан и французский министр иностранных дел Аристид Бриан (1862-1932) на уединенной беседе в курортном городе Туари на франко-швейцарской границе наметили план развития двухсторонних отношений на перспективу («свидание в Туари»). Речь шла о досрочной и полной эвакуации Рейнской области, выкупе Германией Саара, долгосрочных экономических и финансовых связях и т. д. Однако из-за негативной реакции общественности двух стран «политика Туари» не была реализована.

Усиление западной ориентации Германии было сделано сознательно в ущерб восточной политике Германии. Сотрудничество немцев с западными странами ослабляло существующие между ними противоречия и отодвигало столь желанную Москве «межимпериалистическую войну». После Локарно в советском руководстве заговорили о создании в Европе «единого антисоветского фронта». Сталин предпочитал сохранить тот «клин» в отношениях немцев с победителями, который, как он полагал, «вбил» Рапалльский договор. Германскому правительству Москва хотела внушить мысль, что Локарно — это лишь «продолжение Версаля», а себя успокаивала убеждением, что «Локарно чревато новой войной в Европе».

Штреземан не симпатизировал Советскому Союзу, но и не выказывал к нему своей неприязни. Рапалльский договор он рассматривал как фактор давления на Запад. Незадолго до своей смерти в 1929 г. Штреземан подчеркивал, что Россия является «козырем» в его дипломатической игре с Западом. Показательно, что германо-советский торговый договор был заключен 12 октября 1925 г., в период работы Локарнской конференции. 24 апреля 1926 г., когда активно обсуждались условия вступления Германии в Лигу Наций, был подписан договор о ненападении и нейтралитете между Германией и СССР. При вступлении Германии в Лигу Наций Штреземану удалось оговорить свое право не участвовать в коллективных санкциях Лиги против государств-агрессоров в связи с отсутствием в Германии «необходимых механизмов». Германское правительство, таким образом, отказалось от участия в возможных санкциях Лиги Наций против СССР.

Однако во второй половине 1920-х гг. СССР не стал заметным внешнеэкономическим партнером Германии. Германский экспорт в Советский Союз в 1928 г. составил всего 3,3 % общего объема экспорта страны. Это объяснялось, во-первых, тем, что деловые германские круги были заинтересованы в иностранных инвестициях в собственную промышленность. На проходивших в начале 1928 г. в Берлине германо-советских переговорах по финансово-экономическим вопросам Штреземан отказался предоставить СССР долгосрочный кредит на 600 млн марок для размещения заказов на германских предприятиях. Во-вторых, немецкое правительство предпочитало видеть в СССР аграрную страну и потребителя продукции немецкой промышленности. В-третьих, советская монополия внешней торговли сдерживала использование принципа наибольшего благоприятствования германскими экспортерами. Переговоры 1928 г. были прерваны немецкой стороной, формально выразившей протест против ареста в Советском Союзе немецких инженеров, обвиненных во вредительстве по сфальсифицированному шахтинскому делу. У немецкой стороны возникали опасения за дальнейшее развитие германо-советских экономических отношений в связи с отказом советского руководства от НЭПа. Немецкие дипломаты отмечали, что сталинский курс отходит от «духа» рапалльских соглашений, и не исключали их денонсирования.

***

Во второй половине 1920-х г. Германия, как и большинство стран капиталистического мира, переживала процесс экономической и политической стабилизации. На первый план вышли парламентские методы управления страной и разрешения противоречий. Радикальные движения и партии были вынуждены приспосабливаться к новым условиям, перестраивая свои ряды. Германия преодолела международную изоляцию и вернулась в «концерт» великих держав.

 

3. Крах Веймарской системы (1929-1933)

 

Экономический кризис и «большая коалиция»

В конце 1920-х — начале 1930-х гг. западная цивилизация оказалась в состоянии глубокого экономического кризиса. Порожденная им массовая безработица и резкое падение жизненного уровня огромного числа людей вызвали широкий размах социального протеста. В Германии экономический кризис начался чуть позже, чем в большинстве европейских стран, но затем набрал высокие темпы и принял тяжелый и разрушительный характер. Наивысшей точки он достиг в 1932 г., когда уровень промышленного производства упал по сравнению с 1929 г. на 40 %. Доля Германии в мировом промышленном производстве упала с 15 % в 1928 г. до 9 % в 1932. Число безработных достигало 7 млн человек. Средняя заработная плата сократилась более чем в 2,5 раза. Упал жизненный уровень значительной части населения. Прекратился приток иностранных инвестиций, наступили сроки выплаты долгов по зарубежным кредитам, обострилась репарационная проблема. В состоянии глубокого паралича оказалась финансовая система.

Германия вступила в мировой экономический кризис, имея правительство «большой коалиции» (СДПГ, Центр, НДП, ННП) во главе с социал-демократом Германом Мюллером (1876-1931). Оно было сформировано после майских 1928 г. выборов в рейхстаг, которые зафиксировали слабость позиции буржуазных партий и укрепление роли СДПГ. Социал-демократы получили еще один шанс для активного влияния на формирование государственной политики и укрепления демократических институтов.

Антикризисная политика правительства «большой коалиции» опиралась на механизмы государственного регулирования экономики, но оказалась малоэффективной и противоречивой. Буржуазные партии требовали защитить «национального производителя». В декабре 1929 г. Имперский союз промышленности опубликовал меморандум под названием «Подъем или спад?». В ультимативной форме промышленники предлагали правительству снизить налог на капитал и активизировать инвестиционную политику. Но министры-социалисты на первый план выдвигали решение социальных проблем.

Большие надежды на финансовую стабилизацию коалиционный кабинет связывал с решением репарационного вопроса. В январе 1930 г. был утвержден новый репарационный план, подготовленный специальным комитетом международных экспертов под председательством американца Оуэна Янга (1874-1962). План Янга отменял иностранный контроль над германской экономикой. На 1931-1934 гг. аннуитеты снижались до 1,65 млрд марок. В последующие 30 лет аннуитеты устанавливались в размере 2 млрд марок. По истечении этого срока объем ежегодных платежей устанавливался заново и зависел от платежеспособности Германии. Для осуществления принятых решений в Базеле создавался специальный Банк международных расчетов. Однако исполнение плана Янга не могло сразу же дать позитивных результатов. В условиях финансового кризиса репарации продолжали висеть над Германией, как «Дамоклов меч». К тому же, в самой Германии план Янга вызвал резко отрицательную реакцию со стороны национал-патриотов. Нацисты и коммунисты называли его планом «нового закабаления Германии».

В марте 1930 г. назрел правительственный кризис. В его основе оказались социальные проблемы. Социал-демократы предложили повысить социальные пособия за счет увеличения отчислений работодателей в фонд по безработице с 3,5 до 4 %. Для них пособия по безработице служили мерилом социальной политики партии. ННП, которая ориентировалась на интересы промышленников, категорически отказалась поддержать предложение социал-демократов. Под давлением свободных профсоюзов, требовавших защитить безработных, СДПГ настаивала на своем предложении. Она не приняла и компромиссного варианта, предложенного Центром. Оказавшись в изоляции, фракция СДПГ вышла из коалиции, и 27 марта кабинет Мюллера прекратил существование.

Некоторые историки считают, что произошел «самоотказ» социал-демократов от политического компромисса, который прежде лежал в основе веймарской системы. Возможно, лидеры СДПГ проявили в марте 1930 г. политическую близорукость, решившись ответственность за провал своей политики возложить на буржуазные партии. Но, скорее, ННП и Центр «выдавливали» социал-демократов из правительственной коалиции. В экстремальных условиях начавшегося кризиса, буржуазные партии стремились реализовать свои взгляды на пути его преодоления. В марте 1930 г. произошел не просто полный развал «большой коалиции». Началась первая фаза распада веймарской государственной системы. Правительство Мюллера стало последним парламентским правительством Германии. Экономический кризис стал катализатором краха парламентской системы.

Отказ от парламентской демократии в конце 1920-х — начале 1930-х гг. оказался широким политическим явлением и скорее отвечал общим настроениям германского общества, чем был исключением. Правительственные кризисы, длительные и нередко бесплодные парламентские споры, межфракционная борьба и отстаивание партийных интересов дискредитировали идею парламентаризма в глазах многих немцев. Они считали, что «партийное государство» обанкротилось, что президентская система в условиях кризиса более приемлема и, безусловно, обеспечит экономическое и политическое оздоровление. Новые политические настроения уловили и форсировали буржуазные политические партии, промышленно-финансовые круги, Гинденбург и его окружение. Они не хотели больше иметь дела ни с социал-демократами, ни вообще с парламентским правительством. Формировалась точка зрения, утверждающая, что настала пора заменить оказавшуюся бессильной парламентскую систему авторитарной властью, президентским правлением.

 

«Президентский» кабинет Г. Брюнинга. Наступление экстремистских сил

30 марта 1930 г. Гинденбург в соответствии с конституцией назначил канцлером председателя парламентской фракции партии Центра Генриха Брюнинга (1885-1970). В правительство вошли представители БНП, НДП, ННП, НННП. Это был кабинет, основанный не на доверии рейхстага, а на доверии президента. Правительство получило возможность управлять страной через принятие чрезвычайных декретов. Но его слабость заключалась в том, что большинство рейхстага могло объявить кабинету вотум недоверия. И тогда президент должен был либо отправить свое правительство в отставку, либо распустить рейхстаг и в течение двух месяцев провести его новые выборы.

В первые месяцы правления кабинет Брюнинга пытался решать финансово-экономические проблемы еще с использованием парламентских традиций. В июле правительство направило в рейхстаг проект бюджета на 1930 г., названный «программой экономического оздоровления» страны. Правительство опиралось на известные и апробированные принципы: сбалансированность бюджета за счет сокращения государственных расходов и увеличение доходов. Урезались расходы на социальные программы, в том числе: пособия по безработице — на 30 %, пенсии — на 20-40 %. Напрямую ущемлялись интересы около 7 млн человек (вместе с семьями). Одновременно правительство оказывало санационную помощь ряду государственных и частных предприятий основополагающих отраслей экономики. Около 100 млн марок выделялось для поддержки сельскохозяйственного производства в восточных районах страны («восточная помощь»).

Представляя программу рейхстагу, канцлер предупредил, что в случае отклонения она будет проведена в жизнь путем принятия чрезвычайных декретов. Голосами депутатов левых партий программа была провалена в рейхстаге. Не исчерпав возможностей компромисса с депутатами, канцлер вступил в необъявленную войну с парламентом. 17 июля по представлению Брюнинга президент подписал первый чрезвычайный декрет «Об устранении экономических, финансовых и социальных нужд». Парламент сделал ответный шаг, и большинством голосов депутаты отклонили чрезвычайный декрет президента. Канцлер продолжил войну и озвучил подписанный президентом декрет о роспуске рейхстага с 18 июля. На 14 сентября были назначены парламентские выборы. Брюнинг рассчитывал, что в новом рейхстаге он найдет полную поддержку своей политике.

Выборы прошли при значительной активности масс. На избирательные участки пришло 82 % избирателей — почти на 7 % больше, чем в 1928 г. Однако результаты голосования не принесли удовлетворения Брюнингу. Буржуазный лагерь оказался в состоянии раскола и организационной неразберихи. Серьезное поражение потерпела НДП. Вследствие непоследовательности и колебаний партии в отношении демократических принципов, она теряла связи с массовым избирателем, превращаясь в партию немецких либералов-интеллектуалов. За НДП, которая стала называться «Немецкой государственной партией» (НГП), проголосовало только 4 % избирателей. Неудачными оказались результаты выборов и для ННП. После смерти в 1929 г. Штреземана партия сошла с либеральных позиций, но не смогла конкурировать с правыми в борьбе за их электорат. В 1930 г. ННП получила 4,5 % голосов.

Печальными оказались результаты и для НННП. В 1928 г. ее фактическим лидером стал газетный магнат Альфред Гугенберг (1865-1951), который отказался от наметившегося сближения партии с республикой. Это привело НННП к расколу. Из ее парламентской фракции вышли 29 депутатов. Число голосовавших избирателей за НННП в 1930 г. составило только 7 %. Единственной буржуазной партией, которая сохранила свои позиции, оказался Центр. Четко отлаженный партийный механизм, католический электорат и пропагандистский аппарат обеспечили партии голоса 12 % избирателей.

Несколько утратила свои позиции СДПГ, которая последовательно выступала в защиту демократии и республики. За нее проголосовало 24,5 %, но это было на 1,5 % меньше, чем в 1928 г. Социал-демократы сохранили самую крупную фракцию в рейхстаге.

КПГ шла на парламентские выборы под лозунгом борьбы против фашистской диктатуры, которая отождествлялась с президентским кабинетом Брюнинга. Тем самым КПГ не видела различия между правым буржуазным правительством и фашистским, между Брюнингом и Гитлером. В качестве альтернативы выдвигалась идея диктатуры пролетариата в форме советской власти, КПГ намеревалась национализировать промышленные предприятия и банки, экспроприировать крупные имения и передать землю крестьянам, повысить заработную плату, улучшить за счет государства социальное обеспечение. Широко использовала партия и «национальные» лозунги: борьба с засильем иностранного капитала, денонсация Версальского договора, отмена плана Янга — «нового заговора мирового империализма против немецкого народа».

Свои успехи в избирательных кампаниях КПГ связывала с рабочим классом, который в массе своей голосовал за социал-демократов. Коммунисты стремились скомпрометировать СДПГ в глазах рабочих. КПГ уже не удовлетворялась широко распространенными в коммунистической среде обычными ругательствами в адрес социал-демократов типа «социал-предатели», «социал-оппортунисты». В борьбе против СДПГ коммунисты стали активными пропагандистами коминтерновской теории «социал-фашизма», к рождению которой приложили руку не только Зиновьев и Сталин, но и лидеры КПГ — Эрнст Тельман и Герман Реммеле. Теория «социал-фашизма» была призвана обозначить классовое «перерождение» социал-демократии, потерю ею характера пролетарской партии и превращение в партию «империалистической», «фашизирующейся» буржуазии.

В условиях углубляющейся радикализации масс, за коммунистов проголосовало 4,6 млн человек — 13 % принявших участие в выборах. Это был несомненный успех. Парламентская фракция коммунистов (77 мандатов) стала третьей по численности. Но КПГ явно переоценивала свой успех, утверждая, что стала единственной победительницей на выборах.

Действительную победу одержала национал-социалистическая партия. За нее проголосовали 6,4 млн избирателей — 18,3 % принявших участие в выборах. Прирост голосов по сравнению с предшествующими выборами 1928 г. составил 800 %. Фракция нацистов в рейхстаге (107 депутатов) стала второй по численности. Немецкий избиратель оказался готовым к восприятию антиреспубликанской, антидемократической пропаганды, которую профессионально и с большим размахом вела нацистская партия.

За нацистов в 1930 г. голосовали, прежде всего, мелкобуржуазные слои, средний класс, то есть те, кто больше всего боялся опуститься ниже традиционного социального уровня. Нацистам отдали голоса более 3 млн женщин, благодаря нацистской пропаганде «ЗК» — традиционных немецких семейных ценностей: Kirche, Kinder, Küche (церковь, дети, кухня). За нацистов проголосовала значительная часть молодежи, особенно студенческой, нередко вопреки политическому выбору своих родителей. Молодежи импонировала идея «коренного обновления нации», осуществить которую нацисты предлагали молодым немцам. Одна из пропагандистских статей Г. Штрассера так и называлась: «Уступите дорогу, старики». За нацистов голосовали больше в восточных протестантских и северных районах, чем в католических западных и южных. Их больше поддерживали в сельской местности и мелких городах, чем в крупных промышленных центрах.

Избирательный успех национал-социалистической партии можно объяснить тем, что она стремилась найти поддержку в различных социальных, экономических, религиозных слоях общества. В этом смысле нацистская партия была ближе к «народной» партии, чем все остальные немецкие партии. Многие из голосовавших избирателей за НСДАП были не столько сторонниками Гитлера, сколько противниками существующей власти. Национал-социалистическая партия фактически поглотила правое крыло политического спектра страны. До конца 1930 г. численность НСДАП увеличилась на 100 тыс. и составила 389 тыс. человек.

В результате выборов, в рейхстаге сложилось следующее соотношение сил: буржуазные партии оказались в меньшинстве, получив всего 178 мандатов из 577; партии прежней «большой коалиции» также не имели парламентского большинства: 280 депутатов. Открытые противники республики — КПГ и НСДАП — вместе с НННП получили 222 мандата. Таким образом, в 1930 г., во-первых, обнаружилось состояние раскола немецкого общества на основе его радикализации. Во-вторых, подтвердился начавшийся системный кризис парламентской демократии. В-третьих, был зафиксирован новый лидер правого лагеря. Им стала НСДАП, а сам Гитлер превратился в одну из ключевых фигур на политической сцене страны. Гинденбургу ничего не оставалось, как продолжить практику формирования «президентских» правительств. Брюнинг сохранил пост рейхсканцлера.

 

Углубление социально-экономического и политического кризиса

Между тем экономическое и финансовое положение страны продолжало резко ухудшаться. Летом 1931 г. обанкротились Национальный («Данатбанк»), Дармштадский и Дрезденский банки, Чиновничий банк Бремена и др. Прекратились платежи, кредитование, была приостановлена выдача зарплаты. Началось «бегство капиталов» за границу. Повышение Рейхсбанком учетной ставки до 7 % не дало положительного результата. Только с 19 мая по 19 июня золотой запас страны уменьшился на 1 млрд марок. Иностранная задолженность достигла почти 30 млрд марок. Распоряжением правительства временно были закрыты все немецкие банки, что вызвало панику среди мелких вкладчиков, которые толпами собирались у банков, пытаясь получить свои деньги. Санация банковской системы проходила медленно в связи с отсутствием средств.

В июне 1931 г. правительство опубликовало второй чрезвычайный декрет «Об устранении экономических, финансовых и социальных нужд», по которому были вновь урезаны расходы на социальные нужды. Отчисления в фонд страхования по безработице сократились на 30 %, а возрастная планка получающих пособие поднялась с 16 лет до 21 года. В октябре продолжительность выплаты пособия по безработице была снижена с 26 до 20 недель. Число принимаемых чрезвычайных декретов нарастало. В 1931 г. их было издано уже 44. Экономическая политика «бережливости» оборачивалась ростом нищеты, которая в политическом плане увеличивала число противников республики.

Финансовое положение страны осложнялось и необходимостью выплаты репарационных взносов и долгов по внешним займам. В июне 1931 г. Гинденбург обратился с личным письмом к американскому президенту Герберту Гуверу (1874-1964) с просьбой о временном замораживании всех германских долгов. Американское правительство объявило о введении годичного моратория («мораторий Гувера») на все виды платежей по международным долгам и репарациям. Летом 1932 г., уже после отставки кабинета Брюнинга, мораторий был продлен еще на 3 года. После этого Германия должна была выплатить в течение 15 лет окончательную сумму репараций в 3 млрд марок. Сумму эту немцы так и не выплатили.

Другой путь преодоления кризиса правительство Брюнинга видело в политике протекционизма. Вслед за США и другими странами Германия активно включилась в «таможенную войну», резко повысив импортные пошлины. В марте 1931 г. Германия и Австрия подписали соглашение о таможенном союзе. Предусматривалось уничтожение таможенных границ, установление единого таможенного закона и согласованных тарифов. Западная дипломатия расценила это соглашение как аншлюс Австрии и Германии, что противоречило версальским постановлениям и Женевскому протоколу 1922 г., запрещавшего аншлюс в форме экономического союза. Дело было передано на рассмотрение Гаагского третейского суда, который 5 сентября 1931 г. объявил аншлюс несовместимым с международными обязательствами Австрии. За два дня до этого решения Австрия и Германия расторгли таможенный союз. В политических кругах это расценили как крупное поражение Брюнинга.

В рейхстаге фактически сложился единый антиреспубликанский блок из коммунистов и нацистов, которые полностью парализовали его работу. Для этого использовались различные способы, включая выкрики депутатов, обструкцию, шум, дискуссии по процедурным вопросам. Нацисты начинали скандал, как только слово получал коммунист, а коммунисты устраивали шум, как только на трибуну поднимался нацист. Нередко нацисты покидали зал заседаний, когда выступал «марксист», а коммунисты — когда выступал «фашист». Иногда они покидали зал вместе, как это было в феврале 1931 г., когда рейхстаг принял закон, ограничивающий возможность злоупотребления депутатским иммунитетом и интерпелляцией.

КПГ и НСДАП выступали иногда единым антидемократическим фронтом и за пределами рейхстага. Летом 1931 г. коммунисты и нацисты выступили на плебисците за роспуск прусского ландтага, который находился под контролем социал-демократов. Плебисцит потерпел провал, но обнаружил единство политических целей КПГ и НСДАП. Когда же в конце 1931 г. социал-демократы предложили коммунистам сотрудничать в антифашистской борьбе, компартия ответила отказом и начала пропагандистскую кампанию против СДПГ.

Гитлер все более осознавал, что успехи в завоевании рейхстага еще не означают завоевания правительственной власти. Опыт кабинета Брюнинга показал, что важнее завоевать доверие президента и влиятельных политических и экономических кругов, чтобы оказаться у власти. Однако значительная часть политической и финансово-промышленной элиты еще не видела в Гитлере «серьезного» политика и относилась к нему с предубеждением. С лета 1931 г. Гитлер начал активную кампанию по завоеванию влиятельных кругов страны.

10 октября 1931 г. Гитлера впервые принял Гинденбург, но на президента «богемский ефрейтор» не произвел впечатления крупного политика. В окружении президента говорили, что Гитлер еще может быть назначен министром почт, но только не канцлером. Лидер нацистов был откровенно расстроен. Но эта встреча оказалась важной не столько внутренним содержанием, сколько внешним эффектом: Гитлер был принят президентом. Под впечатлением этой встречи 11-12 октября в Гарцбурге прошла конференция так называемой «национальной оппозиции» — лидеров правых партий и организаций: НСДАП, НННП, Пангерманского союза, «Стального шлема» и др. Присутствовали отставные генералы, известные банкиры и промышленники, крупные помещики. Здесь был оформлен союз правых сил, получивший название «Гарцбургского фронта». Несмотря на громкое название, Гарцбургский фронт закрепил скорее существующие противоречия и личные амбиции лидеров правых, чем их единство. Намерения Гугенберга создать под своим руководством единый блок «национальных сил» натолкнулись на противодействие Гитлера. Фюрер сам претендовал на лидерство в «едином национальном фронте». Несмотря на внутренние распри и скорый развал, Гарцбургский фронт способствовал укреплению материального положения и престижа нацистов среди немецких правых.

27 января 1932 г. в Промышленном клубе Дюссельдорфа Гитлер два с половиной часа выступал перед 300 представителями финансово-промышленной элиты. Это была тщательно подготовленная речь, рассчитанная на авторитарные взгляды присутствующих. Главная беда заключается в том, убеждал Гитлер промышленников, что демократические принципы современного немецкого государства не соответствуют его частнособственническим экономическим основам. Противоестественно строить политическую жизнь общества на принципах демократии, а экономическую сферу — на авторитете личности. Частная собственность, говорил Гитлер, требует, чтобы и государство основывалось на авторитете личности. Нельзя добиться величия государства, когда оно находится в состоянии внутреннего разлома, когда 50 % населения голосует за марксистов. Единственной силой, способной их остановить и консолидировать общество, является национал-социалистическая партия. Но для этого немцам придется пройти через «школу железной дисциплины».

Гитлер уходил с трибуны клуба промышленников под аплодисменты присутствующих. Гитлера и капитал соединило убеждение в необходимости авторитарного преодоления веймарской системы. Промышленников не устраивала веймарская демократия с ее социалистами, профсоюзами, коллективными договорами, правами масс. С нацистским государством они связывали «порядок и дисциплину», свободу бизнеса, налоговые льготы. В партийную кассу НСДАП стали поступать дополнительные средства от промышленников, собственно, как и в фонды других партий.

 

Президентские выборы 1932 г.

Брюнинга пугало усиление позиций нацистов. Он искал пути нейтрализации Гитлера, хотел привязать его «к столбу легальности» (В. Грёнер). Но Брюнинг исключал привлечение Гитлера в состав кабинета. Тревогу канцлера вызывали и предстоящие весной 1932 г. президентские выборы, и нежелание Гинденбурга еще раз баллотироваться на высший государственный пост. Брюнинг не исключал того, что выборы могут открыть перед Гитлером широкие политические перспективы. Канцлер попытался конституционной поправкой продлить полномочия действующего президента на два года, чтобы выиграть время для стабилизации внутренней ситуации. Брюнинг рассчитывал на поддержку СДПГ, которая с осени 1930 г. придерживалась политики «терпимости» по отношению к правительству. Брюнинг и Центр, в свою очередь, поддерживали существование левоцентристской коалиции в Пруссии. Однако переговоры с парламентскими партиями о конституционной реформе закончились неудачей. Брюнингу с трудом удалось уговорить 84-летнего Гинденбурга, уставшего от политических коллизий, баллотироваться на новый президентский срок. Канцлер надеялся, что избиратели проголосуют за фельдмаршала, и будет выиграно время для преодоления нацистской опасности.

В президентскую кампанию включились все политические силы. Одни, как КПГ и НННП, выдвинули своих кандидатов, соответственно Тельмана и Теодора Дюстерберга (1875-1950), лидера националистической военизированной организации «Стальной шлем». Большинство партий, в том числе и СДПГ, поддержали кандидатуру Гинденбурга. Гитлер не сразу решился баллотироваться в президенты. Он понимал, что рискованно соперничать с легендарным героем Первой мировой войны, пользующимся широкой поддержкой политической элиты. Но отказ от участия в президентских выборах означал для Гитлера поддержку «системы». Только 22 февраля в берлинском Дворце спорта под ликующие возгласы нацистов Геббельс объявил о выдвижении Гитлера кандидатом в президенты. Фюреру было важно показать власть имущим, что он пользуется широкой поддержкой и может претендовать на пост рейхсканцлера. 26 февраля Гитлер, «человек без гражданства», стал на неделю правительственным чиновником Брауншвайга, что принесло ему германское гражданство и право участвовать в президентской гонке.

Нацистская партия сразу же развернула мощную изобретательную пропаганду с использованием технических средств: граммофонные пластинки, озвученные киноролики выступлений Гитлера, радио, специальный иллюстрированный журнал, колонны автомобилей, набитых штурмовиками с партийными знаменами. В пропагандистской кампании участвовала вся партийная элита. Сам Гитлер за 10 дней марта объехал на автомобиле всю страну, выступив перед 500 тыс. слушателей. Гинденбург выступил по радио — один раз накануне голосования.

Выборы президента проходили 13 марта 1932 г. Борьба за президентский пост развернулась между Гинденбургом и Гитлером, Первый получил 49,6 % голосов, второй — 30,1 %. Два других кандидата — Тельман (КПГ) и Дюстерберг (НННП) — остались далеко позади, получив соответственно 13 и 7 % голосов. На 10 апреля был назначен второй тур голосования, в котором борьба вновь развернулась между Гинденбургом и Гитлером.

Перед вторым туром Гитлер использовал еще одно техническое новшество: на арендованном самолете он за неделю облетел 21 город, в каждом из которых выступал по 4-5 раз в день. «Гитлер над Германией» — с намеком писали нацистские газеты. Гитлер отказался от изложения своих конкретных намерений. Основной пафос его речей сводился к отрицанию действительности, призыву к переменам, к обличению «разрушителей империи» и нагнетанию угрозы марксизма. Он говорил о том, что могло подорвать доверие слушателей к демократии, рейхстагу, правительству. Вот образчик его выступления в ходе президентской кампании: «С самого первого дня революции... мы видим только ошибку за ошибкой, крах за крахом, бедствие за бедствием... Все, что было раньше, опрокинуто, все, что раньше казалось великим, свергнуто. Единственное, что нам осталось — это те люди и те партии, которые повинны в наших несчастьях. Они все еще у руля». Гитлер имел успех. За него проголосовало 36,7 % избирателей — 13,5 млн. Тельман потерял во втором туре более 1 млн голосов.

Как и ожидалось, президентом был избран Гинденбург, который получил 19,4 млн голосов — 53 %. Несомненно, Гинденбург был обязан своим избранием поддержке социал-демократов. Они стремились не допустить к власти Гитлера и считали Гинденбурга «меньшим злом». СДПГ и другие республиканские партии просто не имели единого кандидата, способного победить нациста Гитлера. В победе Гинденбурга СДПГ видела успех своего политического курса.

Президентская кампания не исчерпала пропагандистского натиска НСДАП. Она сразу же включилась в выборы депутатов ландтагов ряда немецких земель, в которых проживало четыре пятых населения страны. Нацисты победили в Анхальте, Вюртемберге, Гамбурге. В новом ландтаге Пруссии они получили 162 мандата (8 — в прежнем составе), в то время как социал-демократам досталось 93 места, вместо 137. Правившая здесь «веймарская коалиция» была разрушена. Прежний кабинет социал-демократа Отто Брауна сохранил свою власть только потому, что глава прусского правительства избирался квалифицированным большинством депутатов.

Успехи нацистов вызвали в верхних эшелонах власти уверенность в том, что необходимо привлечь НСДАП к управлению государством. Но Брюнинг по-прежнему не имел намерений включать Гитлера в состав правительства. Более того, 14 апреля 1932 г. были запрещены «штурмовые отряды» (СА) и ношение униформы, усилились наказания за нарушения общественного порядка. Бавария и Пруссия запретили своим государственным служащим вступать в экстремистские организации. Однако «вся президентская рать» и сам Гинденбург уже намерились «приручить» Гитлера, чтобы использовать в своих интересах. Терпеть Брюнинга они больше не хотели. Им нужен был другой канцлер, руками которого можно было покончить с парламентской республикой и перейти к президентской диктатуре. Масла в огонь подлили жалобы со стороны восточно-прусских юнкеров президенту на канцлера, который сократил им государственные субсидии — «восточную помощь». Они обвинили Брюнинга в проведении политики «аграрного большевизма». 30 мая 1932 г. канцлер вместе с министрами был отправлен в отставку.

Политика кабинета Брюнинга и фигура самого канцлера широко обсуждается в исторической литературе. Советские историки считали Брюнинга «монархистом», «политическим партнером» нацистов, главным «исполнителем» воли реакционеров, канцлером, «открывшим» Гитлеру путь к власти. В немецкой историографии оценки деятельности Брюнинга более дифференцированы, порой откровенно противоположны. Одни историки считают его политику «последней попыткой» спасения веймарской демократии, другие — «первой ступенью» ее разрушения. Именно его политика бережливости часто считалась причиной углубления кризиса страны. Но важно отметить, что Брюнинг был противником любой диктатуры. Предотвратить ее наступление он рассчитывал установлением временного авторитарного президентского правления, оставаясь на посту канцлера. Это могла быть консервативная альтернатива нацистскому режиму. Но Брюнинг оказался в изоляции и был бессилен остановить пронацистские силы. Это была не вина, а беда канцлера Брюнинга. С его отставкой завершилась умеренная фаза президентской системы управления.

 

Президентский кабинет Ф. фон Папена

1 июня 1932 г. в Германии было создано новое правительство, которое возглавил Франц фон Папен (1879-1969). Это был отпрыск старинного дворянского рода, бывший офицер генерального штаба, удачно женившийся на дочери крупного промышленника. Он был богат, имел связи в промышленных и военных кругах, принадлежал к аристократическому «Клубу господ». Папен был членом партии Центра и польстился на пост канцлера вопреки позиции руководства. За это его исключили из партии. Папен никогда не был сторонником парламентаризма, некоторые немецкие историки называют его «откровенным реакционером».

Кабинет Папена также был президентским и не имел парламентской поддержки. Ключевой фигурой кабинета стал генерал Курт фон Шпейхер (1882-1934), занявший пост военного министра. Он и должен был обеспечить прочность кабинета, имея тесные связи с президентом и рейхсвером. Склонный к интригам, Шлейхер (его называли «кардиналом цвета хаки») рассчитывал сделать канцлера своим послушным орудием. В правительство вошли люди с известными в стране дворянскими фамилиями. Не случайно кабинет Папена окрестили «кабинетом баронов».

Папен быстро стал своим человеком в президентском окружении и даже «любимчиком» Гинденбурга. Опираясь на доверие президента, амбициозный канцлер стал претендовать на самостоятельность и выдвигать планы «великосветского» государственного переустройства Германии. Его проект «нового государства» предусматривал создание авторитарного режима, в котором центр власти находился в руках президента. Президент получал право единолично формировать независимое от партий и парламента имперское правительство. Сам парламент становился двухпалатным. Избираемый по новой, консервативной системе рейхстаг превращался во «вторую палату», лишенную права формирования и отзыва правительства. Его полномочия существенно ограничивались «первой палатой», члены которой назначались президентом пожизненно. Так Папен надеялся обеспечить господство старых аристократических слоев, именуемых «лучшими национальными силами». Опираясь на президентскую власть и рейхсвер, Папен предлагал запретить НСДАП, КПГ и, возможно, другие партии.

Однако реформаторский порыв Папена натолкнулся на сопротивление Шлейхера. Генерал опасался, что прямое столкновение рейхсвера с коммунистами и национал-социалистами приведет страну к гражданской войне. Шлейхер придерживался концепции «приручения» нацистов путем включения Гитлера в правительство правой коалиции. В начале июня Шлейхер сделал первый шаг на сближение с Гитлером. В обмен на согласие последнего поддержать кабинет Папена был отменен запрет СА, распущен рейхстаг и на 31 июля назначены досрочные выборы.

Летом 1932 г. политическая ситуация в Германии была близка к гражданской войне. На улицах немецких городов между штурмовиками и их противниками начались ожесточенные столкновения, в которые были вынуждены вмешиваться войска. За месяц только в Пруссии произошло почти 500 столкновений, в ходе которых были убиты 99 человек и ранены 1125. Наиболее острые схватки проходили между штурмовиками и боевиками КПГ. 17 июля в Гамбурге произошло столкновение между коммунистами и колонной нацистов, провокационно проходившей по улицам рабочего района Альтона. В завязавшейся перестрелке, которая, по мнению многих исследователей, была начата коммунистами, было убито 18 человек, многие получили тяжелые ранения. Это событие было названо альтонским «кровавым воскресеньем». В июле в подобных столкновениях погибло 30 коммунистов и 38 нацистов.

События в Гамбурге послужили поводом для давно готовившегося кабинетом Папена удара по Пруссии, правительство которой возглавляли социал-демократы. 20 июля чрезвычайным декретом президента правительство Пруссии было смещено, и власть перешла в руки Папена, занявшего пост земельного имперского комиссара. Прусская полиция была переподчинена рейхсверу. Это был насильственный переворот, который СДПГ смиренно приняла. Она отказалась не только от силового сопротивления, но даже от проведения всеобщей стачки протеста. Республика потеряла свою последнюю опору. КПГ, которая формально заявила о своей готовности к всеобщей забастовке, не предприняла для ее организации никаких практических шагов. Вряд ли она хотела защищать «правительство предателей», как называли прусское правительство Бауэра коммунистические газеты. Геббельс по этому поводу сказал, что «красные упустили свой величайший шанс. Больше его у них не будет».

Выборы в рейхстаг 31 июля 1932 г. продемонстрировали высокую активность избирателей. К избирательным урнам пришло 83,4 % из 44,2 млн человек, имеющих право голоса. Это была самая высокая явка за все годы существования Веймарской республики. Результаты выборов констатировали новое поражение республиканских сил. Умеренные буржуазные партии, некогда составлявшие парламентскую базу республики, лишились поддержки избирателей. Все вместе они получили 18 % голосов избирателей. За СДПГ проголосовало около 22 % избирателей.

Наибольшего успеха добилась национал-социалистическая партия, которая «поглотила» электорат буржуазных партий. За НСДАП проголосовало 13,7 млн избирателей — 37,2 %. Ее партийная фракция в рейхстаге оказалась самой крупной — 230 депутатов. Но национал-социалисты не решили главной задачи — они не обеспечили себе большинства в рейхстаге. Обеспокоенный Геббельс в те дни записал в дневнике: «Надо искать другие пути».

Выборы зафиксировали относительный успех коммунистов, которые получили около 15 % голосов (5,3 млн). Прирост голосов почти за два года (с сентября 1930 г.) составил около 700 тысяч, в то время как нацисты увеличили число своих сторонников более чем на 7 млн. Однако самообольщение вновь, как и в 1930 г., охватило коммунистических лидеров, которые провозгласили КПГ «единственной победительницей выборов». И никакой тревоги по поводу нарастающей угрозы фашизма.

В рейхстаге теперь противостояли друг другу три политических лагеря. Во-первых, националисты, поддерживающие Папена. Они имели около 7 % мест. Во-вторых, буржуазные партии, стоявшие на почве республики, но готовые к политическим «кульбитам». Вместе с социал-демократами они имели в рейхстаге около 40 % депутатов (соответственно 18 и 22 %). В-третьих, нацисты и коммунисты — открытые противники республики. Вместе они имели почти 53 % мандатов (соответственно 38 и 15 %). Борясь против всех и друг с другом, они подрывали основы парламентской демократии. Рейхстаг оказался недееспособным. Обозначился паралич конституционных механизмов, который открыл возможность закулисных интриг и махинаций.

13 августа Гитлер был принят президентом страны. Гитлер, как лидер победившей на выборах партии, рассчитывал получить пост канцлера. Но Гинденбург предложил ему только пост вице-канцлера в правительстве Папена. Настроенный получить «все или ничего», Гитлер посчитал сделанное предложение унизительным, отверг его и отказался от «политики терпимости» по отношению к кабинету Папена. Гитлер согласился на переговоры с Центром о создании правительственной коалиции, чтобы сбросить кабинет Папена. С помощью коммунистов он надеялся провести референдум, чтобы отстранить от должности Гинденбурга.

30 августа 1932 г. состоялось первое заседание нового рейхстага. Его открыла старейший депутат, известная революционерка-коммунистка 75-летняя Клара Цеткин (1857-1933). Нарисовав тягостную картину экономического и социального кризиса, Цеткин неожиданно призвала депутатов отбросить «все разъединяющие политические, профсоюзные, религиозные и идеологические установки», чтобы защитить Веймарскую конституцию и рейхстаг от посягательств «фашистского правительства» Папена и отправить его в отставку. После пламенной речи Цеткин, депутаты избрали президентом рейхстага 39-летнего Германа Геринга (1893-1946), лидера самой крупной национал-социалистической фракции.

При новом составе рейхстага кабинет Папена опирался на уже устоявшиеся механизмы чрезвычайных декретов. В конце августа правительство разработало 12-месячную «Программу экономического и социального оживления», которая 4 сентября была утверждена чрезвычайным декретом президента. Программа с одной стороны предусматривала «ограничительные» меры в социальной сфере, с другой — «побудительные» в сфере бизнеса. В частности, программа окончательно разрушала существующую тарифную систему оплаты труда и позволяла работодателям снижать заработную плату рабочим без согласования с профсоюзом. Одновременно предприниматели получали налоговые льготы.

В результате принятия новой чрезвычайной программы на 23 % сократились размеры пособия по безработице, на 15 % — пособия из благотворительных фондов, на 15-24 % — пенсии инвалидам, вдовам, сиротам. Теперь семья из трех человек получала в неделю 51 марку, из которых 32 марки уходили на оплату жилья и коммунальных услуг и только 19 марок — на еду и прочие расходы. Почти 30 % безработных в 1932 г. перестали получать пособия, а часть вообще не была охвачена системой социальной защиты.

Чрезвычайный декрет вызвал бурю в политических партиях, но не в связи с его содержанием. Он стал поводом для одних свести счеты с Папеном, для других — свести счеты с рейхстагом, для третьих — вообще покончить с республикой. Но и Папен не хотел уступать. На второе заседание рейхстага, 12 сентября, Папен пришел с уже подписанным декретом о его роспуске. Когда коммунисты внесли предложение о вотуме недоверия кабинету, Папен передал Герингу знакомую депутатам красную папку с указом о роспуске рейхстага. Тем не менее предложение коммунистов было вынесено на голосование. Результаты оказались унизительными для правительства: 512 депутатов высказалось за недоверие правительству, и только 42 депутата его поддержали. На этом только что избранный рейхстаг прекратил свою работу. Новые выборы были назначены на 6 ноября 1932 г.

 

Политические комбинации осени — зимы 1932-1933 гг. Приход Гитлера к власти

Новую избирательную кампанию все политические партии вели на пределе сил. Население вяло реагировало на предвыборные лозунги. Пожалуй, только нацисты нашли простой и понятный избирательный слоган: «Честный заработок за честную работу». Настоящей политической сенсацией предвыборной кампании стала забастовка берлинских транспортников в начале ноября. Она была организована коммунистами, но к стачке присоединились нацисты. В течение нескольких дней коммунисты и нацисты вместе выставляли пикеты, избивали штрейкбрехеров, строили заслоны на трамвайных путях.

На выборы пришло 80 % зарегистрированных избирателей — меньше, чем в июле 1932 г. и в сентябре 1930. Результаты голосования показали, что «кабинет баронов» Папена продолжал оставаться в изоляции. Почти 90 % избирателей (более 30 млн) проголосовало за партии, находящиеся в оппозиции правительству. Продолжали утрачивать свои позиции социал-демократы. Они получили около 20 % голосов и потеряли 12 мест в рейхстаге. За КПГ проголосовало почти 17% избирателей, партия провела в рейхстаг 100 депутатов. Если в июле разрыв в голосах избирателей между СДПГ и КПГ составлял 7,3 % в пользу социал-демократов, то теперь он сократился до 3,6 %. Но их общее представительство в рейхстаге в ходе трех последних парламентских выборов не изменилось. В сентябре 1930 г. СДПГ и КПГ имели 220 депутатов, в июле 1932 г. — 222, в ноябре — 221. Эти данные показывают, что СДПГ и КПГ, действуя в одном электоральном пространстве, исчерпали свои избирательные возможности. Однако Тельман смотрел на политические перспективы с большим оптимизмом.

Самыми неожиданными оказались итоги выборов для нацистов. Они получили 33 % голосов — 11,7 млн, что было на 2 млн голосов меньше, чем на предыдущих выборах. Численность парламентской фракции НСДАП уменьшилась с 230 депутатов до 196. Пик своего влияния НСДАП прошла летом 1932 г. — как и экономический кризис. Отход избирателей от нацистской партии продолжился и на земельных выборах. Она потеряла большое число голосов на земельных выборах в Нижней Саксонии, Померании, Шлезвиг-Гольштейне. На выборах в ландтаг Тюрингии нацисты недосчитались почти 40 % голосов. Избирательные неудачи НСДАП дали повод лидерам КПГ списать ее с политических счетов и игнорировать опасность прихода нацистов к власти. Коммунисты полагали, что в создавшейся ситуации возрастает роль «социал-фашистов», как опоры финансового капитала.

Попытки Папена сформировать после выборов правительство парламентского большинства закончились неудачей. Гитлер даже отказался обсуждать с канцлером вопрос о сотрудничестве. 17 ноября 1932 г. Папен ушел в отставку. Проблему канцлера должен был решать президент. В середине ноября Гинденбург получил от крупных промышленников и банкиров, среди которых были Фриц Тиссен (1873-1951), Ялмар Шахт (1877-1970), Курт фон Шредер (1889-1966), письма с предложением назначить Гитлера на пост канцлера. Письма произвели на Гинденбурга большое впечатление. Он предложил Гитлеру канцлерство в правительстве парламентского большинства. Но лидер нацистов категорически отказался участвовать в коалиционном кабинете, настаивая на создании кабинета президентского.

1 декабря 1932 г. президент обсуждал сложившуюся ситуацию с Папеном и Шлейхером. Папен предложил вновь передать ему пост канцлера президентского кабинета, распустить рейхстаг и провести конституционную реформу указом президента. Возможные беспорядки он рассчитывал подавить с помощью рейхсвера. Шлейхер, как министр обороны, исключил использование армии и припугнул президента возможностью гражданской войны. Шлейхер предложил свои услуги в качестве главы правительства, заверив президента, что сумеет договориться с нацистами о сотрудничестве. 3 декабря Шлейхер был назначен главой президентского кабинета, сохранив за собой пост военного министра. КПГ сразу же назвала правительство «новой ступенью фашистского режима».

Курт фон Шлейхер был выходцем из старинной прусской аристократической семьи и близким другом сына германского президента. Военную карьеру сделал при поддержке Грёнера, адъютантом которого стал в 1918 г. В конце 1920-х гг. был назначен начальником управления сухопутных сил рейхсвера и получил звание генерала. Умный, обаятельный, уверенный в себе и большой интриган, Шлейхер входил в ближайшее окружение президента. Став канцлером, он публично заявил, что готов сотрудничать со всеми конструктивными силами. Шлейхер даже рекомендовал министрам плотнее работать с парламентскими комиссиями, а депутатские фракции призвал отказаться в рейхстаге от межпартийных «разборок». Шлейхер получил «передышку» от рейхстага, который на своем заседании 6 декабря отказался голосовать за вотум недоверия новому правительству. С 9 декабря рейхстаг отложил пленарные заседания до 24 января 1933 г., предоставив правительству свободу действий.

Канцлер намеревался сотрудничать с различными профсоюзами, чтобы подорвать в них партийное влияние и заручиться поддержкой. С этой целью правительство отменило значительную часть статей чрезвычайного декрета от 4 сентября, который вызывал массовый протест рабочих и профсоюзов. Были выделены ассигнования на общественные работы в целях рассасывания безработицы. Шлейхера стали называть «социальным генералом», чем он был весьма польщен. Позже один из профсоюзных лидеров скажет, что имел дело с человеком, который «понимал» интересы рабочих.

Шлейхер имел свой план не просто «укрощения» несговорчивого Гитлера, а устранения последнего с политической арены путем раскола нацистской партии. Канцлер предложил посты вице-канцлера и премьер-министра Пруссии Г. Штрассеру, второму человеку в НСДАП. Штрассер считал, что максимализм фюрера отдаляет нацистов от власти и грозит партии полной изоляцией. Он принял предложение Шлейхера, рассчитывая на поддержку 60-70 депутатов нацистской фракции рейхстага.

В НСДАП назревал внутренний кризис, который вел партию к расколу. Гитлеру, однако, удалось преодолеть внутреннюю фронду и изолировать Штрассера. 8 декабря между ними произошел открытый разрыв. Штрассер был вынужден уйти из партии. Таким образом, план Шлейхера провалился. Обещанного Шлейхером единства «национальных сил» не получилось. Канцлер оказался в изоляции. Окружение Гинденбурга подталкивало президента к прямым переговорам с Гитлером. Посредником в переговорном процессе оказался Папен.

4 января 1933 г. в доме кёльнского банкира Курта фон Шредера состоялась встреча Папена с Гитлером. Папен предложил Гитлеру возглавить коалиционное правительство из нацистов и националистов Гутенберга. Сам Папен претендовал на пост вице-канцлера при Гитлере, надеясь держать лидера нацистов под контролем. Гитлер согласился, но потребовал ряд ключевых министерских постов для своей партии. Соглашение состоялось. Эта встреча была важнейшим событием на пути нацистов к власти. Известный немецкий историк К. Д. Брахер назвал кёльнскую встречу «часом рождения Третьего рейха».

7 января в Дортмунде Папен информировал ведущих рурских промышленников о своей встрече с Гитлером. 9 января Папен известил о ходе переговоров Гинденбурга, и нашел поддержку президента. Параллельно Папен и Гитлер вели переговоры с лидером НННП Гугенбергом. Самоуверенности Гитлеру на переговорах прибавила победа нацистов в ландтаг небольшой земли Липпе 15 января 1933 г. Нацисты получили 39 % голосов — больше, чем СДПГ. Исход выборов был воспринят президентским окружением как восстановление авторитета НСДАП.

22 января в доме виноторговца Иоахима фон Риббентропа, недавно примкнувшего к нацистам, Гитлер под покровом ночи встретился с сыном президента Оскаром фон Гинденбургом (1883-1960). Беседа с глазу на глаз продолжалась около двух часов и закончилась, к взаимному удовлетворению, полным согласием. Гитлер получал пост канцлера, Папен — вице-канцлера в правительстве «национальной концентрации», включавшем нацистов и националистов. Гитлеру были обещаны новые выборы в рейхстаг.

Шлейхер еще надеялся усидеть в кресле рейхсканцлера. Он дважды просил Гинденбурга объявить чрезвычайное положение, распустить рейхстаг, запретить НСДАП и КПГ. Фактически речь шла об установлении военной диктатуры при живом президенте. По Берлину пошли слухи о подготовке Шлейхером государственного переворота. Партийные лидеры, прусские аграрии, крупные промышленники на встречах с Гинденбургом высказались не только против планов Шлейхера, но и против самого канцлера-генерала. Все они находили аргументы для его отставки. Предприниматели были недовольны заигрыванием Шлейхера с профсоюзами, аграрии — отказом от санирования сельского хозяйства, политики — перспективой введении чрезвычайного положения. Всем им кабинет «национальной концентрации» Гитлера представлялся предпочтительнее военной диктатуры Шлейхера. Оказавшись в полной изоляции, 28 января кабинет Шлейхера ушел в отставку.

Историки до настоящего времени спорят о роли Шлейхера в политических событиях 1932-1933 гг. Одни считают его «главным проводником» фашизации Германии и ставят в один ряд с Папеном. Другие утверждают, что Шлейхер пытался отойти от откровенно авторитарного курса Папена и расширить базу президентского режима. Часть историков видит в Шлейхере активного противника Гитлера. Они придерживаются того мнения, что введение чрезвычайного положения Шлейхеру нужно было не для изменения конституции, а для установления временной (или скрытой) военной диктатуры, которая только и могла остановить наступление фашистов и коммунистов. Кабинет Шлейхера рассматривается как вариант консервативной альтернативы фашистской диктатуре.

После отставки Шлейхера в политических кругах уже мало кто сомневался в том, что новым рейхсканцлером станет Гитлер. Войти в кабинет Гитлера изъявили желание лидеры Центра и даже социал-демократы. Однако Папен на эту тему с СДПГ переговоров не вел, а лидерам Центра ответил отказом. Папен в качестве партнера Гитлера по правительственной коалиции видел только НННП. Но Гугенберг за свой союз с Гитлером хотел получить как можно больше. Он потребовал от Гитлера наряду с министерскими портфелями и ключевой пост министра внутренних дел Пруссии. В конце января Папен, Гитлер и Гугенберг неоднократно обсуждали состав будущего правительства. Даже утром 30 января в приемной кабинета президента Гитлер и Гутенберг продолжали спорить по поводу распределения правительственных должностей.

Около полудня 30 января президент привел к присяге нового рейхсканцлера. Им стал Адольф Гитлер. Он возглавил непрезидентский кабинет и должен был добиваться поддержки рейхстага, в котором нацисты были в меньшинстве. Республиканская конституция сохранялась, Гинденбург оставался главнокомандующим рейхсвером. Гитлер казался пленником президента. Папен записал в дневнике: «Мы наняли его [Гитлера] на работу... Через два месяца Гитлера в угол зажмем так, что у него кишки наружу полезут».

Вечером 30 января по улицам Берлина с горящими факелами и униформе, распевая боевые песни, прошла 25-тысячная колонна штурмовиков. Открылась новая страница германской истории.

 

Политические альтернативы 1933 г.

Многие десятилетия историки разных стран и направлений пытаются ответить на вопросы: было ли неизбежным установление нацистского режима в Германии? Существовали ли альтернативные пути преодоления политического кризиса 1932-1933 гг.? В советской историографии (В. Н. Виноградов, Г. Н. Горошкова, Я. С. Драбкин, В. С. Дякин, А. С. Ерусалимский В. Д. Кульбакин, М. И. Орлова, Г. Л. Розанов, Н. П. Шелудченко и др.) назначение Гитлера канцлером оценивалось как «захват власти». В качестве альтернативы фашизму рассматривалась только диктатура пролетариата. Эта позиция основывалась на «трех китах». Во-первых, на классовой оценке парламентской демократии как воплощении «диктатуры» буржуазии. Во-вторых, на отрицании понятия «национальный интерес» и противопоставлении классовых интересов. В-третьих, на коминтерновском определении фашизма как политического течения, выражающего интересы наиболее «реакционных и агрессивных кругов империалистической буржуазии». Из этого делался вывод, что в условиях глубокого социально-экономического и политического кризиса монополистическая финансово-промышленная олигархия сделала ставку на Гитлера и передала ему власть. Советские историки не считали неизбежным приход к власти нацистов. Они утвердились во мнении, что предотвратить нацистский переворот мог только немецкий пролетариат, возглавляемый КПГ. Однако «раскольническая» позиция СДПГ ослабила немецкий рабочий класс, чем и воспользовалась империалистическая буржуазия.

С конца XX в. в российской германистике началось переосмысление многих проблем истории Веймарской республики, в том числе и ее краха. Новые подходы к проблеме прихода Гитлера к власти оказались характерны разным поколениям исследователей (В. А. Артемов, И. Я. Биск, А. И. Борозняк, В. А. Буханов, Ю. В. Галактионов, Л. И. Гинцберг, М. Е, Ерин, Г. А. Космач, А. Б. Цфасман, Н. С. Черкасов, И. Д. Чигрин и др.). Впервые российские историки вышли за рамки дихотомии «фашизм — коммунизм». Поставлена под сомнение или отрицается вовсе леворадикальная (коммунистическая) альтернатива фашизму.

В ходе научных дискуссий 1990-х гг. часть историков поставила вопрос о демократической альтернативе фашизму, которая могла быть реализована через единство всех демократических сил и создание антифашистского фронта. Ее сторонники не учитывают, что демократическая составляющая германского политического спектра в начале 1930-х гг. была чрезвычайно узкой и неустойчивой. Из него выпадала КПГ, которая никогда не была демократической партией. Буржуазные парламентские партии оказались в состоянии глубокого кризиса и отходили от поддержки республики. В начале 1930-х гг. немецкое общество обнаружило слабость демократического сознания и оказалось во власти массового «консервативного экстремизма».

Закономерно встает вопрос о консервативной альтернативе Гитлеру в форме скрытой военной диктатуры (вариант Шлейхера). Она была возможна при условии поддержки Шлейхера рейхсвером и демократическими партиями. Однако последние считали гражданский легальный кабинет Гитлера «меньшим злом», чем диктатура Шлейхера. Настроения военной верхушки выразил начальник военного управления генерал Курт фон Хаммерштейн (1878-1943) в письме Гитлеру: «Если Вы придете к власти законно, меня это устроит. В ином случае отдам приказ открыть огонь».

Историки ФРГ разных поколений и школ (К. Д. Брахер, М. Брошат, X. А. Винклер, Э. Кольб, Р. Кюнль, X. Моммзен, X. Мюллер, Д. Пойкерт, К. Эрдман и др.) многие десятилетия также обсуждают вопрос о том, был ли неизбежным крах Веймарской республики и кто виноват в ее падении. Еще в 1950-1960-е гг. среди немецких историков получил широкое распространение тезис о «нежизненности» веймарской демократии, о ее «импровизированном» характере. Делался вывод о том, что «1933 г. был результатом 1918 г.».

Многие историки вину за немецкую катастрофу 1933 г. возлагают на либеральные немецкие партии — НДП и ННП. Эти партии, политическая энергетика которых лежала в основе веймарской государственности, оказались неспособными стать интегрирующей основой республики. Либеральные идеи не смогли конкурировать с идеологией «консервативной революции». С конца 1920-х гг. возможность политического самосохранения они связывали с переходом на антилиберальное и националистическое поле. Однако ни НДП, ни ННП не могли на нем конкурировать как с традиционными националистами, так и с национал-социалистами.

Ряд историков негативное развитие политической ситуации в начале 1930-х гг. связывают с Центром, который был важным фактором внутренней политики. Центр обвиняют в том, что, поддержав методы чрезвычайного управления канцлера Брюнинга, он содействовал движению страны в сторону авторитаризма и был готов вступить в правительство Гитлера.

Во многих работах немецких историков подробно исследуется позиция двух рабочих партий — СДПГ и КПГ — в период политического кризиса республики. Обе партии признаются важным элементом антифашистского движения. В январе 1933 г. им был предоставлен последний шанс для совместного отпора нацистам, но он не был использован ни коммунистами, ни социал-демократами. Обе партии не смогли преодолеть идеологических различий и создать единого антифашистского фронта. Существует, однако, мнение, что единый рабочий фронт не мог остановить Гитлера, так как любые акции протеста вели к гражданской войне, в которой рабочие не имели никаких шансов на успех.

Большинство немецких историков приходят к выводу, что из двух рабочих партий главную ответственность за приход нацистов к власти несет КПГ. Этот вывод они аргументируют тем, что КПГ была антидемократической партий. Она вела длительную борьбу против буржуазной республики с целью установления коммунистической диктатуры. Причем КПГ видела основного врага революции в социал-демократии, против которой и сосредоточила главный удар. Партия не была готова к единому антифашистскому фронту.

И все-таки преобладающим является мнение, что основной враг парламентской демократии был справа, в лице НСДАП. На эту тему написаны тысячи работ. Их пронизывает одна идея, что история движения нацистов к власти есть одновременно история разрушения республики. Гитлер, создавший национал-социалистическую партию, использовал антивеймарские и антиверсальские настроения немцев, экономический и политический кризис, чтобы обвинить парламентскую демократию не просто в неспособности возродить Великую Германию. Он обвинял Веймарскую республику в том, что она является порождением враждебных антигерманских сил и не соответствует немецкой ментальности. В грядущем же национал-социалистическом Третьем рейхе миллионы немцев, богатых и бедных, рабочих и крестьян, ремесленников и торговцев, протестантов и католиков увидели соединение традиционных национальных ценностей и революционного обновления.

 

4. Культура Веймарской Германии

[1]

 

Поражение в мировой войне германского милитаризма и свержение монархии привело к раскрепощению духовных сил немецкого общества. Освежающий ветер перемен нанес мощный удар идеологии пруссачества, высокомерию военной и гражданской бюрократии и мещанскому самодовольству. Процесс обновления охватил не только общественно-политическую сферу и повседневную жизнь населения страны, но также искусство и культуру. В «двадцатые золотые» Германия была центром европейского экспрессионизма, представшего как движение протеста против «приземленного натурализма» в искусстве, как символ духовного мира человека и его чувственных переживаний.

Во второй половине 1920-х гг., когда Германия встала на путь экономической и политической стабилизации, в культуре и искусстве получило развитие новое направление, известное под названием «новая деловитость», или «новая вещность» ("Neue Sachlichkeit"). При всей направленности на реалистическое отражение действительности, в «новой деловитости» нашли проявление многие черты авангардного искусства.

 

Литература

Общественно-политическая борьба, развернувшаяся в Веймарской республике по проблемам войны и мира, оказалась и в центре внимания немецкой литературы. Значительная ее часть носила антивоенный характер, подчеркивая бессмысленность огромных разрушений, жертв и страданий людей на фронте и в тылу. Лучшими антивоенными романами были «Война» (1928) и «После войны» (1930) Людвига Ренна (1889-1979) и «На Западном фронте без перемен» (1929) Эриха Марии Ремарка (1898-1970). В центре внимания книги Ремарка находятся простые немецкие солдаты, испытывающие на себе все ужасы войны: бомбардировки, артиллерийские обстрелы, газовые атаки, рукопашные схватки. Они постоянно видят смерть своих товарищей и уже не испытывают страха за собственную жизнь. Но у этих «окопных людей» постепенно пробуждается чувство вины за все, что происходит на войне. Главный герой, рядовой германской армии, говорит убитому им французскому солдату: «Сегодня ты, завтра я. Но если я вернусь домой, я буду бороться против этого, против того, что сломило нас с тобой. У тебя отняли жизнь, а у меня? У меня тоже отняли жизнь. Обещаю тебе, товарищ: это не должно повториться никогда». Роман Ремарка разошелся тиражом в 8 млн экземпляров и был переведен на 30 языков мира.

С середины 1920-х гг. стали популярными и другие литературные жанры: интеллектуальный роман (Томас Манн «Волшебная гора»), исторический роман (трилогия Генриха Манна «Империя»), социально-психологический роман - Альфред Дёблин (1878-1957) «Берлин, Александерплац», Ханс Фаллада (1893-1947) «Крестьяне, бонзы и бомбы», Герман Гессе (1877-1962) «Степной волк».

Радикально-противоположное осмысление истории кайзеровской Германии и опыта прошедшей войны нашло отражение на страницах националистической литературы: Ханс Фридрих Блунк (1888-1961), Ханс Гримм (1875-1959) и др. Ее герои и в 1920-е гг. продолжали преклоняться перед прусскими военными традициями и не расставались с мечтой о мировом лидерстве. Война воспринималась ими как необходимый аргумент в освобождении Германии от победившей, но стареющей культуры Запада.

Новым явлением в немецкой политической литературе 1920-х гг. стала идеология «консервативной революции»: Артур Мёллер ван ден Брук (1876-1925), Освальд Шпенглер (1880-1936), Эдгар Юлиус Юнг (1894-1934), Эрнст Юнгер (1895-1998) и др. Она отрицала как «старый» монархический режим, так и новую либерально-демократическую Германию. Задача «консервативной революции» заключалась в формировании новой модели общественного устройства, в основе которого должны лежать «немецкий народный дух», «немецкий социализм».

 

Театр и кино

Театральная культура Веймарской республики оказалась наполненной новациями драматургии, режиссуры, актеров, музыки, света. Инициатива в обновлении немецкой театральной сцены принадлежала руководителю «Немецкого театра» (Берлин), известному режиссеру Максу Рейнхардту (1873-1943). Он чутко уловил начавшийся процесс «инвентаризации» духовных ценностей и стал активным режиссером-экспериментатором. Рейнхардт широко использовал оригинальные сценические приемы, в которых сочетались музыка, пантомима, скульптура. По свидетельству современников, он то заменял художественные декорации композицией черных занавесов, то наполнял сцену оголенными ступенчатыми конструкциями. Спектакли Рейнхардта вызывали восхищение одних и резкое неприятие других зрителей. Театральная модель Рейнхардта получила название синтетического театра.

Другой значительной фигурой театрального искусства Веймарской Германии был Бертольд Брехт (1898-1956), выступавший одновременно как драматург, режиссер и теоретик-реформатор театра. Увлекшись в конце 1920-х гг. марксизмом, Брехт пришел к выводу, что театральное искусство должно способствовать распространению революционной идеологии. Для него главное в драматургии — это борьба против веры человека в предопределенность своей судьбы. Брехт считал нужным наглядно представить в произведении философскую и политическую позицию автора. Театральный спектакль часто не совпадал с фабулой пьесы, он прерывался прямыми авторскими комментариями, лирическими отступлениями, чтением газет, актуальным конферансом. Свою эстетику и драматургию он назвал «эпическим театром». Всемирную известность ему принесла «Трехгрошовая опера» (1928), написанная вместе с композитором Куртом Вашем (1900-1950).

Другой известный театральный режиссер, коммунист Эрвин Пискатор (1893-1966), организовал в 1920 г. в Берлине «Пролетарский театр», в котором поставил написанную вместе с труппой пьесу «День России». В 1924-1927 гг. Пискатор был главным режиссером театра «Фольксбюне» («Народная сцена»). Одним из первых он начал использовать принципы документализма на сцене: действие чередовалось с показом кинофильмов и кинохроники. Некоторые кадры снимались специально для спектаклей. Спектакль-обозрение «Вопреки всему» (1925) представлял собой грандиозный монтаж подлинных речей, газетных статей, листовок, воззваний, фотографий. Важную часть спектакля составляли плакаты, разъяснявшие действие и смысл отдельных эпизодов. В 1927 г. в Берлине открылся Театр Пискатора, работавший с перерывами до 1932 г. Здесь ставились предвыборные агитационные спектакли, под которые подгонялись самые различные пьесы. Пискатор пытался театральными и режиссерскими приемами показать на сцене партии и классы, фронт и тыл, прошлое и будущее, революцию и контрреволюцию. Не случайно Пискатора называют одним из создателей политического театра.

Модернистские постановки Рейнхардта, Пискатора, Брехта принесли славу режиссерам, их театрам и превратили Берлин в театральную столицу Европы.

В 1920-е гг. произошло обновление немецкой кинематографии. Благодаря банковским субсидиям возникла мощная кинопромышленность, в которой господствовали крупные компании: «Девести-Дойлиг», «Националы», «Прогресс» и др. Обновилась и техническая база кинематографа, расширилась сеть кинозалов. Фильмы демонстрировались с утра до вечера. В 1924 г. только берлинские кинотеатры посетило 40 млн зрителей. Основными «кинопотребителями» были рабочие и средние слои. Многие ходили в кино дважды в неделю. Популярностью у зрителей пользовались мелодрамы, комедии, детективы, исторические и экзотические драмы. Такие фильмы, как «Индийская гробница», «Владычица мира» режиссера Джо Мая (1880-1954), подолгу не сходили с афиш кинозалов.

Постоянно демонстрировались и мистические фильмы-ужасы, в которых действовали жестокие тираны и сверхчеловеческие существа. Немое кино давало широкий простор для раскрытия их образов через энергетику и пластику с использованием света и тени. Начало этому направлению положили фильмы режиссеров Роберта Вине (1873-1938) «Кабинет доктора Калигари» (1919) и Фридриха Вильгельма Мурнау (настоящая фамилия — Плумпе) (1889-1931) «Носферату — симфония ужасов» (1922). Обе ленты долгое время оставались одними из самых зловещих фильмов-ужасов в истории мирового кинематографа.

Реалистическое кино было представлено жанром, получившим название «каммершпиле» (камерная драма). В фильмах каммершпиле местом действия были городские улицы, торговые лавки и квартиры, а героями — ремесленники, мелкие торговцы, служащие с их жизненными проблемами.

С середины 1920-х гг. в Германии начинаются эксперименты с производством звукового кино. Выдающийся вклад в его развитие внес кинорежиссер Вальтер Рутман (1887-1941). Уже в 1930 г. на экраны кинотеатров вышел 101 звуковой фильм из 146 законченных производством. В конце 1920-х — начале 1930-х гг. в Германии производилось больше фильмов, чем во всех других европейских странах вместе взятых. Немецкий кинематограф успешно конкурировал с американской кинопродукцией, хлынувшей на европейский кинорынок.

Немецкое кино дало миру несколько актеров мирового масштаба: Хенни Портен (1890-1960), Гарри Пиль (1892-1963) и др. Среди них звездой первой величины была несравненная Марлен Дитрих (настоящие имя и фамилия — Мария Магдалене фон Лош) (1901-1992), которая дебютировала в кино в 1923. Огромная популярность пришла к актрисе в 1930 г., когда она снялась в роли роковой женщины в полнометражной звуковой ленте «Голубой ангел». Фильм был снят по роману Г. Манна «Учитель Гнус, или Конец одного тирана» американским режиссером Джозефом Штернбергом (1894-1969) на немецкой кинофирме "УФА". После этого успеха Дитрих была приглашена в Голливуд, где снималась долгие годы.

Среди исполнителей мужских ролей выделялся Эмиль Яннингс (1884-1950). Он начал сниматься в кино с 1914 г. Широкую известность получил в начале 1920-х гг. после блистательного исполнения ролей исторических личностей: Людовика XV, Генриха VIII, Дантона, Петра I, Нерона. В конце 1920-х гг. актер уехал в США. В 1930 г. Яннингс снялся вместе с Дитрих в «Голубом ангеле». Звездой первой величины был Конрад Фейдт (1893-1943), снимавшийся в популярных фильмах режиссеров-экспрессионистов и специализирующийся на сложных психологических ролях. С приходом к власти фашистов, Фейдт эмигрировал в Англию, позднее переехал в США, где играл преимущественно в антифашистских лентах.

 

Музыка

Музыкальная культура Германии в 1920-е гг., как и культура в целом, также оказалась во власти авангардизма. Музыкальные произведения композиторов-авангардистов были очень сложными как для исполнения, так и для восприятия. Они ориентировались главным образом на так называемую «новую венскую школу», глава которой — композитор и дирижер Арнольд Шёнберг (1874-1951) работал в 1925-1933 гг. профессором Прусской академии искусств в Берлине.

Другим полюсом в немецкой музыке 1920-х гг. был неоклассицизм, сторонники которого следовали призыву Игоря (Игнатия) Стравинского (1882-1971) «Назад к Баху». В своих произведениях они широко сочетали музыкальный опыт прошлого (единство стиля, полифония) с современными способами музыкального выражения. В музыкальной культуре Веймарской республики неоклассицизм был связан с эстетикой «новой деловитости». Крупнейшим представителем этого направления был композитор, дирижер, музыкальный теоретик и исполнитель Пауль Хиндемит (1895-1963). С 1927 г. он преподавал в берлинской Высшей школе музыки. Оперы Хиндемита 1920-х гг. «Святая Сусанна», «Нуш-Нуши», «Кардельяк» и др. были высоко оценены критикой. Как альтист квартета он концертировал в различных странах, в том числе и в СССР (1927). Его последние концерты состоялись в начале 1960-х гг. в США, Италии, Австрии.

К числу выдающихся немецких композиторов принадлежал Курт Вайль (1900-1950). Уже в его первых операх начала 1920-х гг. чувствовалось сильное влияние экспрессионизма. С 1927 г. Вайль стал тесно сотрудничать с Брехтом, создав знаменитый «эпический театр». Самым известным их произведением стала «Трехгрошовая опера» (1928), которая принесла композитору всемирную славу.

Заметным явлением в музыкальной жизни республики в 1920-е гг. стали рабочие хоры, существовавшие в рамках рабочего Певческого союза, а также движение музыкальных агитгрупп, занимавшихся культурно-просветительной работой.

 

Изобразительное искусство

Немецкое изобразительное искусство до середины 1920-х гг. было представлено вторым поколением немецких экспрессионистов, имевших за плечами опыт мировой войны. В своих произведениях, используя острые цветовые и пластические контрасты, они раскрывали страдания, одиночество и страх «маленького человека», оказавшегося перед лицом мировой бойни. Так, фронтовые впечатления Отто Дикса (1891-1969) составили основу более чем сотни рисунков, сделанных в ходе полевых сражений, и больших работ последующих лет. В 1920-е гг. он написал триптих «Война», вводивший зрителя в мир физических и нравственных страданий жертв войны.

Широкую известность получили графические циклы Георга Гросса (1893-1959), посвященные социальным проблемам и выполненным в острогротескной манере: «Лицо господствующего класса» (1921), «Расплата следует!» (1922-1923), «Новое лицо господствующего класса» (1930). Вступив в КПГ, Гросс в 1924 г. стал организатором «Красной группы художников», с 1928 г. — членом Ассоциации революционных художников Германии.

Эмиль Нольде (1867-1956) завоевал известность картинами, сочетавшими религиозные мотивы с нарочитым «варварством» форм и контрастами цветового строя. Известный скульптор Эрнст Барлах (1870-1938) создал несколько монументальных памятников, из которых наиболее известен «Памятник павшим» (1930) в Магдебургском соборе. Он представляет собой композицию, в которой автор объединил несколько деревянных фигур: «Раненый», «Молодой солдат», «Ополченец», «Погибший», «Мать», «Отец». С началом периода стабилизации эстетика «делового прагматизма» стала проникать и в изобразительное искусство. «Новое искусство» («новая деловитость») отличалось как объективностью, холодностью и сосредоточенностью в осмыслении реальности, так и склонностью к абстракции и стилизации. В 1925 г. в Мангейме состоялась первая выставка художников «новой деловитости». Здесь были представлены работы многих прежних художников-экспрессионистов, ставших сторонниками новой художественной эстетики.

 

Берлин — культурная столица Европы

Центром немецкой и европейской культуры в 1920-е гг. был Берлин. Столица привлекала деятелей искусства и культуры, литераторов, ученых со всей Германии не только своими музеями, выставочными залами и театрами, многочисленными кинотеатрами и концертными залами, учебными и научными учреждениями. Город оказался притягательным для всех, кто хотел вырваться из душной атмосферы провинциальной жизни. Он притягивал огромное число людей своей открытостью и свободой нравов, многочисленными варьете, кабаре, танцевальными клубами.

Берлин получил широкую известность и как один из мировых туристических центров. Массы людей соблазнялись зрелищем пышных ансамблей Унтер-ден-Линден и Бранденбургских ворот, величественными постройками в стиле барокко (Цейхгауз) и классицизма (Оперный театр, Драматический театр, Старый музей), парадными правительственными зданиями (ратуша, рейхстаг). На юго-западе находились своеобразные «ворота» столицы — Потсдам — с его дворцово-парковым ансамблем Сан-Суси. Берлин был городом науки, издательств, газет и журналов. Он имел самое быстрое в мире метро, был одним из самых телефонизированных городов мира. В 1927 г. известный немецкий режиссер Вальтер Рутман (1887-1941) снял документальный фильм-репортаж «Берлин» (в российсом прокате — «Симфония большого города»), обошедший экраны мира. Шел он и в советском прокате. Фильм рассказывал о 24 часах жизни германской столицы во всех ее красках и контрастах.

Берлин стал важным транзитным центром на пути огромного потока людей, который вызвала Первая мировая война. Немецкая столица была крупнейшим центром русской эмиграции, которая внесла свой вклад в социокультурную жизнь города. В Берлине действовали русские рестораны, издавались русские газеты и журналы, русская классическая и современная литература. Бурное развитие города как центра международного модерна усилило противоречие между столицей и провинцией, обозначившееся еще до войны. Разноязычный открытый Берлин представлялся немецким бюргерам современным Вавилоном, городом-паразитом, который нужно было разрушить.

 

Повседневная жизнь

Промышленный подъем вызвал заметные изменения в социальной сфере. Ушли в прошлое инфляционные страхи, сократилась безработица, на треть выросла реальная заработная плата рабочих. Резко упало забастовочное движение. Наметилось конструктивное сотрудничество профсоюзов и работодателей. 16 июня 1927 г. рейхстаг принял один из важнейших социальных законов республики: закон о страховании по безработице, который стал основой всей тарифной системы. Как и требовали профсоюзы, закон обязывал работодателей отчислять в фонд помощи безработным одинаковую сумму с работниками по найму — 3 % от фонда заработной платы. Государство обязывалось предоставлять кредиты тем государственным учреждениям, которые не могли обеспечить выплату пособий по безработице из собственного фонда.

Быстро менялось общественное настроение, улучшился психологический климат, люди стали проявлять друг к другу больше доброжелательности и внимания. Выросла тяга к образованию. Германия еще с середины XIX в. была страной фактически «сплошной грамотности». Веймарская конституция закрепила это достижение, подчеркнув обязательный характер всеобщего школьного образования. Государство установило контроль над школой, пользование учебниками в которой было бесплатным. Германия стала едва ли не самой читающей в мире страной. Читали все и читали везде: дома, в трамвае, в пивной. Читали книги, иллюстрированные журналы и особенно газеты. Республика занимала первое место в мире по числу издававшихся газет и второе — по количеству журналов. Их можно было выписать на дом, купить в газетном киоске или у разносчиков. Газеты были разной политической ориентации: консервативные, либерально-демократические, правые, левые. Журналы выходили по проблемам промышленности и сельского хозяйства, ремесла и торговли, по науке и искусству. Издавались женские и детские журналы, спортивные и военные, о кошках и собаках, по домоводству и садоводству. Веймарская республика стала также и страной радиослушателей. По меткому выражению немецкого писателя Ханса Фаллады, радио получило доступ «в жилые кухни и крестьянские лачуги».

Престижным было получение высшего университетского образования. Уровень преподавания в университетах в целом был довольно высок, престиж учебного заведения определялся научными достижениями и известностью профессоров. Значительная часть профессуры унаследовала свои должности с кайзеровских времен и оставалась носителем консервативной идеологии. Самым авторитетным высшим учебным заведением в веймарские годы был Гейдельбергский университет. Посещение лекций было свободным, главным звеном обучения были семинары под руководством профессора. Студенты имели возможность переходить из одного университета в другой.

Медицинское обслуживание значительной части населения республики было организовано на базе медицинских страховых касс. Можно было получить и платную помощь у частнопрактикующих врачей. Застрахованный работник мог получить медицинскую помощь как амбулаторно, так и стационарно. В 1930 г. насчитывалось 4774 больницы, в которых имелось почти 600 тыс. коек. Лечебные учреждения были хорошо оснащены технически и укомплектованы квалифицированным персоналом. Городские больницы недостатка врачей не испытывали. Пережив голодные годы войны и послевоенного времени, немцы стали больше думать о рациональном питании. Наряду с традиционной пищей: колбасами, сливочным маслом, бульонами, супами-пюре, мясом с гарниром, они употребляли больше овощей, фруктов, соков.

Свободное время горожане любили проводить на природе. В субботу, после «укороченного» рабочего дня, и в воскресенье десятки тысяч людей — семьями и компаниями, с рюкзаками и палатками — набивались в вагоны поездов и покидали притихшие города. Ближний туризм принял массовый характер. Например, 31 июля 1927 г. более 1 млн берлинцев покинули столицу и отправились на природу. Более организованный характер носил дальний туризм, когда объединенные в группы горожане уезжали в соседние страны. Спортом занимались мужчины и женщины разных возрастов и социальных слоев. Занятия физической культурой были обязательными в школах и вузах. Средства на занятия спортом и строительство спортивных сооружений выделяли государство, муниципалитеты и предприниматели. Самыми популярными видами спорта были гимнастика и спортивные игры, легкая атлетика. Немецкий высший свет отдавал предпочтение теннису, автогонкам и конному спорту.

Другим увлечением немцев были многочисленные «ферейны»: кружки, союзы, общества, клубы. «Ферейны» были молодежными, женскими, певческими, садоводческими. Настоящим поветрием стали танцы. Танцевали вальс и фокстрот, танго и чарльстон, танцевали в ресторанах и дома, на открытых площадках и клубах, под оркестр и патефон.

По-прежнему немцы любили проводить свободные часы в пивных, в достатке имевшихся на любой вкус и состояние. По пятницам, после еженедельной зарплаты, пивные заведения оказывались переполненными посетителями. В них можно было перекусить, выпить пива, почитать газету, поговорить о политике и даже провести встречу с избирателями или партийное собрание. Одни из пивных занимали маленькие полуподвальные помещения, были тесными и темными от табачного дыма и недостатка света. Другие вмещали несколько сот человек. Большой зал мюнхенской пивной «Хофбройхауз» мог принять до двух тысяч посетителей. Главный зал другой мюнхенской пивной, «Бюргербройкеллер», с которой начался печально известный «пивной путч» Гитлера в 1923 г., вмещал 3 тыс. человек и уступал по вместимости только цирку «Кроне» баварской столицы.

Еще первые послевоенные годы немецкие города, в том числе и столица Германии, находились в запущенном состоянии. Дворы редко убирались из-за забастовок дворников, фасады домов зияли пятнами отвалившейся штукатурки, по улицам ходили конки и дрожки. Города в основном были застроены еще с довоенных времен стандартными 4-5-этажными угрюмыми «домами-казармами», с небольшими внутренними дворами, покрытыми асфальтом. Они превращали жилые кварталы в каменные мешки.

Положение стало меняться в середине 20-х гг., когда рост городского населения потребовал ускорения жилищного строительства. В 1926 г. в Германии было построено почти 206 тыс. квартир, в 1929 г. — около 318 тыс. Это больше, чем было построено во Франции за 15 послевоенных лет. Массовое гражданское строительство подталкивало архитекторов к коренному пересмотру прежних градостроительных концепций. Новые идеи были инициированы известным архитектором Вальтером Гропиусом (1883-1969), создавшим в г. Веймаре в 1919 г. архитектурно-строительный институт, известный под названием «Баухауз». С 1928 г. Гропиус работал в Берлине. Он и его коллеги предложили сочетание в градостроительной практике простоты и монументальности построек с применением новых материалов и конструкций. Вместо прежних монолитных городских кварталов началось строительство 3-4-этажных жилых домов в виде «строчек», с использованием стали, бетона, стекла, доступных воздуху и свету. Как правило, это были муниципальные дома с функционально оправданными дешевыми малометражными квартирами с центральным отоплением и водопроводом, канализацией, электричеством и газом. Они были предназначены для среднего класса и рабочих. Во второй половине 1920-х гг. германские города стали чистыми и ухоженными. Появились большие зеленые площади, вечерами на улицах и зданиях вспыхивала разноцветная реклама. Основу городского транспорта составлял трамвай, постепенно увеличивался автобусный парк, было много такси.

По числу городского населения Германия занимала четвертое место в мире. Самым крупным городом оставался Берлин, население которого составляло в 1919 г. 3,8 млн человек. За ним шли: Гамбург (более 1 млн), Кёльн (634 тыс.), Мюнхен (631 тыс.), Лейпциг (604 тыс.), Дюссельдорф (407 тыс.).

Социальное положение и жизнь сельских жителей имели свою специфику. Голодная пора мировой войны коснулась деревни меньше, чем города, к концу 1920-х гг. деревня стала зажиточной. В крестьянских хозяйствах широко использовался труд временных наемных рабочих. Крестьянские дома в деревне стояли особняком и соединялись между собой шоссе, обсаженными деревьями. Общественными центрами деревни были церковь, школа, лавка и пивная.

Немецкая деревня оставалась хранительницей национальных традиций, обычаев и нравов. И после революции большинство крестьян продолжало симпатизировать монархии. Они не приняли республики, ненавидели ее атрибутику и отдавали предпочтение кайзеровскому гимну «Германия, Германия превыше всего». Традиционны были и развлечения крестьян. По воскресеньям они посещали церковную службу, торжественно отмечали деревенские праздники, на которых выступали обязательные для каждой деревни хор и оркестр. Читали крестьяне мало, из газет предпочтение отдавали местным изданиям, а не столичным.

Особый уклад жизни сохраняла родовая земельная аристократия, которая после революции потеряла сословные привилегии, но не утратила собственности. Юнкеры почитали и сохраняли дворянские традиции, в основе которых, как считалось, лежали семья, земельная собственность и государственная, особенно военная, служба. В родовых замках висели портреты предков, Вильгельма II, отмечался день его рождения, хранились кайзеровские черно-красно-белые флаги. В аристократических семьях строго соблюдали этикет, содержали лакеев и поваров, старшие за столом разговаривали только по-французски. Для юнкерства монархия ассоциировалась с блеском и величием, а республика — с позором и бессилием. Слово «система» (веймарская) стало синонимом ругательства.

***

Культуру Веймарской Германии справедливо называют «культурой прорыва». Но между культурными завоеваниями немецкого авангарда и вкусами большей части немецкого общества лежала непреодолимая пропасть. Развитие культуры определялось противоречиями между волей к модернизации и страхом перед ней, между радикализмом и желанием сохранить старые ценности, между направленностью на вещественную рациональность и поворотом к глубокому иррационализму мистической окраски.

Современный российский исследователь Веймарской республики И. Я. Биск выделяет ряд моментов, важных для понимания ее духовной атмосферы. Во-первых, Веймарская республика была едва ли не самым демократическим государством того времени. Во-вторых, духовная жизнь в республике была очень наэлектризована, проникнута острейшей борьбой политических партий и идей — левых и правых, реакционных и прогрессивных. Имея в виду эту борьбу, публицист Курт Тухольский обоснованно назвал Германию «расколотой страной».

В-третьих, характерной особенностью духовного климата Веймарской республики было ожидание перемен, ощущение нестабильности, непрочности режима. Пресса концерна А. Гугенберга широко пропагандировала тезисы о том, что Ноябрьская революция была преступным безумием, а установленная руками «ноябрьских преступников» республика является «бессильной», «призрачной», «республикой стыда и позора».