Глава восьмая,

в которой мы узнаем, можно ли победить простуду гимнастикой

Вчера ты умница, красавица и попрыгунья, а сегодня с утра то и дело наваливается какая-то ватность и вместе с тем жесткость. Моим стройным и, без ложной скромности скажу, спортивным телом постепенно начинают завладевать вялость с усталостью. Самое печальное, что поначалу, беззаботная, я совершенно не отдаю себе в этом отчета.

36,8 °C. Утром я просто думаю, что элементарно не выспалась. Потом, выйдя из дома и без энтузиазма шагая по улице, – что еще не проснулась. Разумеется, в такую погоду так естественно ощущать холод и промозглость каждым сантиметром кожи, включая те, что, казалось бы, надежно укрыты от непогоды топиком, рубашкой и сверху курткой. Ничего, стоит нырнуть из серой уличной мороси в бело-желтую теплоту метро, как накатит долгожданная волна жаркой влажности и ощущение пройдет. Это даже приятно – быстро согреться, покрывшись легкой испариной в душноватой осенней подземке.

Правая придерживает сумку, левая толкает дверь, ноги только что легко справились с лесенкой из десяти… нет шести ступенек, а голова при этом успевает прикинуть, хватит ли оставшихся десяти минут, чтобы добраться до планерки вовремя. Глупости, ведь я полностью себя контролирую, хотя… так ли уж полностью? Откуда-то взялась тяжесть в затылке, постепенно перерастающая в какую-то скованность шеи, а затем и плеч. И стоит выйти из метро, как порывы осеннего ветра начинают противно забиваться под куртку. Нет, скованность эта точно из-за них, просто замерзла, надо поскорее добежать до планерки и там согреться.

Только к обеду до меня, наконец, доходит, что с моим телом что-то не так, что притаившиеся ватность и слабость, вялость и усталость перехватывают у меня контроль надо мной. Что пройдет еще несколько часов, и они с удвоенной силой возьмут меня в оборот, быстро превращая в жалкое существо с красными слезящимися глазами, распухшим и хлюпающим носом, сутулящееся и кутающееся в видавший виды редакционный плед.

Ватность наваливается, стараясь заглушить многочисленные тревожные звоночки, один за другим выдаваемые моим сообразительным телом, которое гораздо раньше меня поняло, что с ним происходит. Как тяжелое ватное одеяло, она хочет полностью укрыть его, спрятать от меня, чтобы ни звука не прорвалось наружу. Следом приходит черед жесткости, которая стискивает меня в своих объятиях, подавляя волю к сопротивлению и убеждая, что не стоит, собственно, трепыхаться – устройся поудобнее, доработай до конца дня, а там видно будет.

А напоследок жесткость лишает меня легкости. Самое печальное, что мне прекрасно понятен ее расчет, она делает это для того, чтобы идущая следом вялость смогла спокойно отобрать у меня последние силы. Действительно, сделать это ей будет несложно – неподвижная, я стану для нее легкой добычей. Последней придет усталость. Спутает мысли, начнет ныть, спрашивая, какого черта я здесь больная сижу, когда нужно домой под одеяло запивать аспирин горячим молоком с медом и ожесточенно капать в нос какие-то странные капли, которые, по словам участкового терапевта, «лечат, а не просто сосудосуживающие».

37 °C. Но что же делать? Ладони попеременно покрываются холодной влагой, ступни тоже по очереди бросает из жара в холод и обратно, спина с каждым часом становится все более косной, неподвижной какой-то. Применить надиктованный усталостью рецепт? Да, он хороший, проверенный. На собственном опыте давно убедилась, что он работает, выздоровление гарантировано. Надо только выдержать пятидневный карантин в квартире родителей. Правда, он с легкостью растягивается до размеров унылой постельной недели, если попытаться опрометчиво прервать его одной-двумя несмелыми попытками выбраться на любимую работу, проглотив очередную ударную пригоршню таблеток.

Нет, бить таблетками по этой простуде, которая может вдобавок оказаться гриппом, – значит проявить слабость, поддаться ватности и вялости. Учитель передал мне свое уникальное оружие – ушу и цигун, в этот раз надо попробовать им воспользоваться. На тренировках он неоднократно рассказывал, что даже с высокой температурой надо постараться провести самостоятельное занятие. Конечно, заболевающему предстоит непростой диалог с собой, но если взять себя, любимую, в охапочку, поднять из горизонтального положения в вертикальное и начать делать движения, то довольно скоро почувствуешь, как приходят новые силы. А после тренировки и вовсе можно ощутить себя полностью здоровой.

Правда, пока я знаю об этом только со слов Шаньмина. Лечение с помощью тайцзи и цигуна – это его любимая тема. В какой-то момент именно желание вылечить своих близких заставило его задуматься о том, что традиционные китайские практики создавались не только в боевых, но и в оздоровительных целях. Мама Шаньмина с детства была довольно слабой и часто болела. Видя это, Шаньмин всякий раз бросался лечить ее всеми доступными способами. Однажды он услышал от своих братьев по ушу, что укрепить здоровье хорошо помогают специальные упражнения, для обозначения которых на Западе используют новый термин «цигун». Продвинутые китайцы слово это не очень любят, предпочитая говорить «дао-инь». Заинтересовавшись, любящий сын, не оставляя занятий мэйхуа-цюань у Суй Юньцзяна, задумался о новом учителе.

Долго искать не пришлось. Прогуливаясь после занятий в том же парке, где тренировал своих учеников почтенный Суй Юньцзян, молодой энтузиаст увидел группу практиковавших комплексы упражнений даоинь. Подошел, познакомился и тут же получил предложение присоединиться, поскольку оказалось, что попал он на бесплатное ознакомительное занятие. Предложением Шаньмин не преминул воспользоваться, однако увидеть учителя Ван Дэхуа ( ) не удалось – в тот раз его не было. Знакомство состоялось лишь на следующей тренировке, которая проходила уже в другом месте.

Новый учитель с ходу расстроил молодого энтузиаста, сообщив ему, что лечить других Шаньмин если и сможет, то нескоро. «Прежде всего вы должны стать врачом самому себе – вот главное, чему я хочу научить». – Эти слова Ван Дэхуа, сказанные на одной из первых же тренировок, заставили Шаньмина засомневаться в том, что он нашел именно того учителя, какой был ему нужен. Однако поспорить с приведенной Ван Дэхуа аргументацией было непросто, и Шаньмин решил продолжить свои занятия даоинь. «Любой врач может принести лишь временное облегчение, – говорил новый учитель. – Только самостоятельные регулярные занятия позволят обрести крепкое здоровье не только каждому из вас, но и членам вашей семьи».

Время показало, что он был прав. Когда мама вышла на пенсию, Шаньмин решил отвести ее к Ван Дэхуа. Поначалу пожилая женщина отчаянно сопротивлялась, и сыну пришлось применить все свои дипломатические таланты, чтобы убедить ее посетить хотя бы два-три занятия. Однако после первых же тренировок она стала ощущать прилив сил, и дальше убеждать ее не пришлось. Через три месяца ей стало гораздо лучше, причем она почувствовала облегчение сразу по всему списку своих недугов: реже стали приступы желчной колики, меньше стали болеть колени, снизилось давление, и легче стало с сердцем, которое до этого регулярно давало о себе знать. А после трех лет регулярных занятий наступило устойчивое улучшение.

Пора, наконец, и мне попробовать, как работает это чудо-оружие. Стоять в стойках мэйхуа мое самочувствие сейчас мне вряд ли позволит, но вот с комплексом цигуна, он же даоинь, я, наверное, справлюсь. Осталось понять, где и когда я смогу его сделать. Боюсь, коллеги не поймут, если я начну помавать руками в метре от начальника моего отдела.

37,2 °C. С работы удалось выбраться раньше, чем рассчитывала, но, похоже, все равно слишком поздно. Пока добиралась домой, температура поднялась, правда, чувствую, что она еще не слишком высокая. Может, поздно уже начинать цигун?

С другой стороны, еще вопрос, почему температура поднялась. Шаньмин вот рассказывал, что у него в детстве температура всегда поднималась быстро и высоко, 38–39 на градуснике были для него обычным явлением. Родители, а вслед за ними и он сам, по привычке списывали все на холод, простуду или подцепленную в транспорте инфекцию. Избавиться от этих «простуд» удалось вскоре после того, как молодой человек начал заниматься у Ван Дэхуа.

Новый учитель на первых же занятиях объяснил, что температура обычно поднимается, когда в организме не хватает энергии. Стоит уровню энергии ци опуститься ниже критической отметки, как тело понимает, что обычными методами восстановить баланс уже не удастся, и начинает поднимать температуру. Согласитесь, каждый хоть раз да испытывал это удивительное состояние, когда тебя просто трясет от холода, а температура упрямо ползет вверх. Вроде бы уже перевалила за 38, а все еще холодно. Память услужливо выложила перед Шаньмином, задумавшимся над словами Ван Дэхуа, цепочку похожих друг на друга воспоминаний: вот он после напряженного рабочего дня или учебы едет к мастеру Суй Юньцзяну и устраивает себе ударную тренировку по мэйхуа, а на следующий день – еще одну, чтобы наутро проснуться и с трудом выползти из кровати с сильнейшей болью в ногах, а к вечеру этого или, в лучшем случае, следующего дня уже температурить, не вставая, в той же кровати.

Спроси меня, что делать в такой ситуации, я бы приняла единственно верное решение – сокращаю тренировки, и дело с концом. Шаньмин же сделал вывод, с моей точки зрения, совершенно парадоксальный: тот, у кого занятия забирают слишком много сил, просто должен… делать более мягкие, более спокойные движения, которые требуют меньше сил. Увлеченный ушуист понял, что пришло время поискать себе новый стиль, который бы в большей степени соответствовал приобретенным им новым знаниям.

Если бы десятью годами раньше Шаньмину шепнули, что он начнет заниматься тайцзи-цюанем, он бы, как минимум, саркастически хмыкнул. Всем ведь известно, что тайцзи – это абсолютно неинтересно, это несложная гимнастика для тех, кому нечем больше заняться в парке, – пенсионеров и женщин. Однако к моменту начала занятий цигуном у Ван Дэхуа мнение Шаньмина о тайцзи поменялось. Он довольно много прочел про этот стиль и узнал, что в тайцзи тоже было много по-настоящему сильных мастеров. Правда, молодой человек по-прежнему не понимал, каким образом представитель такого мягкого стиля может быть сильным мастером. Единственным доступным на тот момент способом понять, как такое возможно, было начать тренироваться у хорошего учителя тайцзи.

Сестра Шаньмина в то время работала на домостроительном комбинате, и среди ее коллег был человек, про которого говорили, что он хорошо знает сразу два стиля, тайцзи-цюань и синъи-цюань, и в свое время учился у легендарного Сунь Лутана ( ), одного из крупнейших мастеров этих стилей начала XX века. У мастера Ма ( ) была хорошая библиотека по традиционным китайским боевым искусствам, в том числе по тайцзи, которой его знакомым и ученикам разрешалось пользоваться. Там было много по-настоящему редких изданий, подавляющее большинство из них в социалистическом Китае достать было решительно негде. Отдавая себе в этом отчет, мастер Ма, тем не менее, охотно делился раритетными томами с друзьями и учениками, и все знали, что уж у него-то наверняка отыщется даже старинный трактат по самому забытому стилю ушу Сестра Шаньмина как-то взяла у мастера почитать одну весьма необычную для тех, кто изучает боевые искусства сегодня, книгу У Минся ( ) и У Чжанфэна ( ) «Девять законов и 81 движение тайцзи-цюань». Исходя из названия этого труда, Шаньмин поначалу подумал, что под обложкой кроется методичка по тайцзи стиля ян с описанием базовых принципов и последовательности движений, однако книга оказалась сборником стихов о тайцзи.

Эти стихи поразили Шаньмина настолько, что он не задумываясь потратил несколько месяцев, чтобы сделать себе рукописную копию книги – тогда никто даже не мог себе представить, что в Китае в обозримом будущем начнут снова издавать подобные вещи. Сказать, что ему очень нравилось читать и перечитывать законы стиля тайцзи в поэтическом изложении, – значит ничего не сказать. В какие-то моменты чтение завораживало настолько, что идти в парк на очередную тренировку по тайцзи не очень-то и хотелось.

Тем более, что почтенный мастер У Сянгуан ( ) довольно долго, раз за разом отрабатывал с Шаньмином всего одно движение – знаменитый «подъем воды». Часа три кряду, не меньше, парень стоял на лужайке, монотонно поднимая и опуская руки. Да-да, сначала почувствовать себя присевшим на высокий табурет у барной стойки, подобрать живот, выпрямить в струнку позвоночник, затем медленно поднять вытянутые руки до уровня плеч, а потом столь же медленно опустить. И все. Ничего больше. Конечно, сейчас Шаньмину нравится, глядя вдаль, повторять свой любимый рассказ, как именно «подъем воды» позволил ему почувствовать целостность движения и ощутить, что хоть он и прозанимался долго другим стилем, но его тело все еще не представляло, что значит двигаться как единое целое. Но я всегда живо представляла себе, что на самом деле, стоя там под деревом в пекинском парке, Шаньмину весьма непросто было сохранять философски-созерцательный настрой…

38,3 °C. В его голове явно перекатывались те же мысли, что сейчас и у меня. Как это, должно быть, глупо со стороны смотрится, когда девчонка с температурой стоит вот так столбом и руки туда-сюда поднимает-опускает. Есть же, в конце концов, современная гомеопатия, если начать прием по схеме на ранней стадии и полежать потом в тепле, то и не заболеешь. А так стоять – только хуже себе сделаешь, вон какая дрожь по ногам прокатилась, даже не поймешь от чего, то ли от усталости, то ли банально замерзла.

Всерьез рассчитывать, что можно вот так вот жар от себя отогнать, – наивно. Просто шаманство какое-то первобытное! Нет, это просто смешно – думать, что от того, что девять раз поднимешь и опустишь руки, снизится температура. Ну, хорошо, не девять, а восемнадцать или двадцать семь – количество движений должно быть кратно девяти, – какая разница. Ага, вот уже и пот градом полил, вся словно во влажном мареве, со лба капля за каплей скатываются на нос, чтобы добраться до его кончика и сорваться вниз, прямо мне под ноги. Ты вот еще так постой, помаши, и у тебя под ногами, дорогая моя, образуется самая настоящая лужа. Какой же это «подъем воды»?! Нет, это ее самый что ни на есть настоящий слив!

Хорошо, с «подъемом воды» закончила, переключилась на «руки-облака», они, слава Богу, как-то легче идут. Упражнение, надо признать, очень интересное. По сути, это одно из тех 83 движений, составляющих базовый комплекс тайцзи, которым учит нас Шаньмин, но его можно делать и отдельно от остальных. В этом одна из особенностей тайцзи. В других, более жестких стилях ушу, равно как в карате и других видах восточных единоборств, базовые комплексы движений – это одно, а цигун – совершенно другое, между собой они не пересекаются, и делают их обычно отдельно друг от друга. А в тайцзи не только практически каждое отдельное движение можно превратить в цигун-упражнение, но и весь комплекс, если его правильно выполняешь, начинает ощущаться как нескончаемый сеанс динамического цигуна.

Жаль, что комплекс целиком явно не поместится в моей маленькой комнатке в переулках рядом с Тверской, струящаяся лента движений явно не для ее десяти квадратных метров, три из которых занимает моя кровать. Приходится выделять из длинной формы отдельные движения, которые можно выполнять, не сходя с места.

Прокручиваю в голове свои ощущения десятиминутной давности и неожиданно понимаю, что этот сеанс цигуна у меня, как часто бывает, начался со стойкого ощущения полной бессмысленности того, что я делаю. Следом пришло предсказуемое желание остановиться и сейчас же, немедленно сделать что-то полезное по дому, или проверить электронную почту, или отправить эсэмэску. Какая я умница, что не поддалась на провокацию, а продолжила выполнять эти округлые движения, в которых и растворился внезапно охвативший меня порыв сделать что-то резкое, порывистое и разорвать этот плавный поток.

Между моими ладонями плавно перекатывается довольно большой слегка упругий шар, но я знаю, что стоит мне открыть глаза, и я ничего не увижу. Там, где глаза фиксируют лишь пустоту, руки ощущают теплый податливый объем. Он забавно плещется, эдакая ваза без стенок и без дна, наполненная волнами тепла, то и дело перекатывающими через несуществующий край и приятными мурашками проливающимися на мою левую ногу. В цигуне есть два типа упражнений – на набор и на распределение энергии ци. Сейчас мне нужно для начала собрать как можно больше ци. Только делать это нужно аккуратно, чтобы, как учил Шаньмин, не потратить на это лишних сил, ведь их у меня сейчас совсем немного. Значит, мои движения должны быть небольшими, с маленькой амплитудой, главное – не внешний эффект, а ощущение приятного сухого тепла по всему телу.

Согревающая меня энергия ци продолжает прибывать, наполняя живот, ноги, руки и вымывая эту из них обессиливающую усталость, что поселилась во мне с утра. Улыбаясь, я вспоминаю, как за несколько часов до этого неразлучная четверка – усталость, вялость, жесткость и ватность – были уверены, что пройдет совсем немного времени и их контроль надо мной станет абсолютным. Теперь ваше время уходит, так и не наступив, теперь я снова становлюсь хозяйкой своего тела.

Следом за набором энергии приходит черед упражнений на ее распределение, и под напором накопленной мной ци вялость быстро сдает захваченные было позиции. С каждой новой серией движений мои руки и спина становятся все более гибкими и сильными, ощущение все прибывающего здоровья постепенно в буквальном смысле слова накрывает – другого слова и не подберешь. Вслед за вялостью как-то незаметно растворяется сковывавшая меня с утра жесткость – шея, плечи снова стали подвижными, а в груди, там, где соединяются ребра, что-то сейчас хрустнет, и я опять почувствую, что значит дышать легко. Вкрадчивые волны озноба сменяются валами какой-то физической радости, которые зарождаются в макушке, а потом катятся через плечи, спину и живот, прямо по ребрам вниз, к коленям и голеням.

Не поймите меня так, будто, начав выполнять движения, которым меня научил Шаньмин, я разом погружаюсь в поток бесконечного блаженства. Нет, поначалу движения даются мне с трудом, мышцы словно сопротивляются, руки и ноги то и дело охватывает непонятная дрожь. Но каждое следующее упражнение дается все легче и легче.

Последней меня покидает ватность – с опозданием осознаю, что она больше не властна надо мной. Ура, я снова живая, гибкая, о моем здоровье поют руки, каждое мое движение выражает восторг от того, что через меня потоком струятся новые силы. От тех унылых персонажей, что с утра пытались взять меня под контроль, в теле остались лишь смутные воспоминания, но и они тают с каждым мгновением. Взмокшая и счастливая, явственно чувствую, что температура упала. До нормальной, наверное, – слишком уж легко и свободно мне сейчас.

36,6 °C. Пока я не знаю, ушла ли болезнь насовсем или планирует через какое-то время вернуться. Но это уже и не важно. Даже если мне не удастся одолеть ее с первого раза, теперь я знаю, что делать, если хворь решится пойти на приступ еще раз.