Глава пятая,

в которой ученица мастера, помня о зайцах, подробно объясняет, когда лучше начинать утреннюю тренировку и что нужно сделать для того, чтобы занятие вообще состоялось

О 6:30. Что за мерзкое дребезжание?! Ах да, это мой дисциплинированный будильник подает голос ровно в половине седьмого утра, как я и заказывала. За окном зимняя темень и глубокий минус, а я, наивная, хотела встать пораньше и ударно позаниматься, взяв пример с китайцев вообще и Шаньмина в частности. Бодрые картины, которыми я тешила себя вчера, лениво проплывают перед полузакрытыми глазами: радостно пью стакан воды натощак, потом резвая разминка, чтобы разогреть, потянуть себя, еще сонную, во все стороны, после чего – переход к комплексу цигуна.

Однако внутренний голос предательски нашептывает, что сейчас никакой цигун не даст моему сонному телу ощущений более сладостных, чем те, что я уже испытываю, лежа под теплым овечьим одеялом в уютной кровати. И пусть Шаньмин рассказывает свою любимую сказку про зайцев, а потом истории про старых китайских мастеров, которые твердят, что тренировавшийся десять дней подряд, но пропустивший одиннадцатый может считать себя пропустившим все десять.

Воспитательный эффект от этого китайского фольклора нулевой. Вот нисколечко он не вдохновляет вставать, шаря ногами по холодному паркету в поисках остывших за ночь тапочек, натягивать мои спортивные брюки, ставшие такими неуютными за проведенную на подоконнике ночь… Сплошные неувязки: не верю я, что древнекитайские крестьяне были такими глупыми, древнекитайские зайцы не умели маневрировать на большой скорости, а старокитайские мастера хотя бы раз в неделю не устраивали себе выходной, чтобы отоспаться…

06:40. Перед глазами деревенька, затерянная среди рисовых полей, перемежающихся невысокими перелесками. Зайцы в окрестностях всегда водились, и было их довольно много, однако до этого случая ни я, ни муж никогда не обращали на них внимания. Пусть другие охотятся на зайцев, у нас всегда находились дела поважнее. Такие глупости никогда не придут в голову тому, кто выращивает рис. Работа в поле требует порядка и сосредоточенности, отвлекаться на чепуху просто некогда, думаю я, жена простого крестьянина империи Тан.

Муж обычно уходит в поле засветло, когда дети еще спят, и возвращается вечером. Весной работы много, сейчас время сева и некогда думать о чем-то еще. Ведь рис любит три вещи – воду, тепло и постоянное внимание. Побеги пустили первые листья – долей воду, холодно – спусти ее, пока солнце не прогреет землю, а как прогреет – снова долей. Ну, и, конечно, бесконечная война с сорняками отнимает много времени. Муж сказал, что сегодня снова не придет домой днем и будет обедать в поле, чтобы не тратить время.

Но не преодолело солнце и половины своего небесного пути, как на дороге показалась его тростниковая шляпа. Вижу, что кроме мотыги он несет в руках еще что-то. Неужели что-то случилось? С трепетом жду, вот муж подошел ближе, и я вижу, что он несет зайца. Оказывается, проработав все утро, муж решил отдохнуть и пошел с поля в сторону расположенной неподалеку рощицы. Однако не успел он добраться до деревьев, как увидел зайца, который, промчавшись по пашне, ударился о дерево и упал замертво. Муж счел это подарком небес, подобрал зайца, внимательно осмотрел чудесное дерево, но ничего необычного не заметил и поспешил домой, чтобы я успела приготовить мясо.

Ужин удался на славу, и теперь мы с мужем гадаем, как нам поступить. Надо ли кому-то из нас постоянно находиться рядом с чудесным деревом, которое притягивает глупых зайцев? А может, дело не в дереве, а в особой породе местных косых, и если перестать все свое время отдавать рису и побольше внимания уделять зайцам, то можно каждый день собирать добычу и под разными деревьями? Как бы поаккуратнее выспросить у соседей, часто ли они натыкаются на заячьи косточки, разбросанные под деревьями. Удивительный день. Вот так работаешь, работаешь год за годом, а потом в один день понимаешь, что чтобы прокормиться вовсе не обязательно с утра до вечера выбиваться из сил на рисовом поле, ведь можно раз или два в день просто обходить окрестные леса, собирая свежих зайцев.

07:00. Жена китайского крестьянина?! Какой странный сон мне сейчас приснился, и какой реалистичный. И я, кажется, понимаю, почему он был именно таким: прекрасно помню, как Шаньмин рассказывал эту старинную китайскую притчу про крестьянина, подобравшего под деревом зайца-самоубийцу и решившего, что теперь он сможет всегда прокормиться зайчатиной. Конец у назидательной истории не сказать чтобы неожиданный: вместо того, чтобы работать в поле, крестьянин уселся под дерево в ожидании новых сумасшедших зайцев, разумеется, пропустил посевную, а потом умер с голода.

Вообще, какая-то нелепая притча, гораздо приятнее представить себе станцию Шуанцяо, на которой я никогда не была и на которой несколько лет отработал Шаньмин. Все какое-то серое, незапоминающееся – и здания, и бесконечные составы. Здесь один из четырех самых больших железнодорожных узлов Пекина, отсюда уходят поезда на северо-восток Китая – в Харбин и Дунбэй, в основном товарняки, но встречаются и пассажирские. Стук колес, рабочие-путейцы зимой в шапках, быть может даже заячьих, – в Пекине ведь бывают морозы, и вечное дребезжание стекол в деревянных оконных рамах.

Шаньмин устроился в статистический отдел, занимавшийся учетом и сбором информации по прибывавшим грузам, на должность регулировщика движения поездов. Работа, конечно, не самая интересная, зато до станции всего полчаса езды на велосипеде и график в общем-то терпимый: шесть десятков сотрудников отдела трудятся посменно, сутки через трое, иногда днем, иногда ночью, получая за свои бдения хорошую зарплату. Хотя нет, в 1986-м рядовым китайским путейцам вряд ли были по карману заячьи ушанки.

На станции никто не знал, что большую часть свободного времени молодой регулировщик движения посвящает тренировкам. Маленький испуганный мальчик из темной пустой квартиры на окраине Пекина стал целеустремленным юношей, который хотел добиться совершенства в овладении своим любимым стилем ушу Прошло несколько лет с того момента, как ученики первого учителя, преподавшего Шаньмину основы стиля мэйхуа-цюань, скрыли, что группа меняет место тренировок. Сначала мальчик настойчиво, но тщетно искал старую секцию, пытаясь добыть хоть какую-то информацию о прежнем учителе. Поиски закончились, когда почти отчаявшийся подросток увидел в газете рекламное объявление школы Суй Юньцзяна ( ) и решил продолжить свое обучение у этого мастера мэйхуа.

Занятия так увлекли Шаньмина, что он старался тренироваться даже на станции Шуанцяо, в рабочее время, используя перекуры, чтобы уединиться в каком-нибудь закутке и лишний раз постоять в низких стойках мэйхуа. Долго длиться такие ушу-перекуры, разумеется, не могли, но за смену выкроить полчаса ему, как правило, удавалось. Надо сказать, что секретничал Шаньмин удивительно умело для своего возраста: за пять лет, что он проработал на Шуанцяо, большинство коллег так и не узнало, что этот парень считает делом своей жизни.

07:15. И все-таки я подозреваю, что тот крестьянин с зайцами не был женат. Потому что, если бы у него была жена, она никогда не позволила бы ему рассиживаться под деревьями в ожидании сумасшедших зайцев. Любая женщина порадовалась бы неожиданной удаче, но на следующее утро наверняка отправила бы мужа на работу. А сама пошла по деревне аккуратно наводить справки: почем зайчатина на местном рынке, откуда поставляют мясо, зайчатина ли на прилавке или все-таки фермерская крольчатина, ну и, наконец, когда односельчане в последний раз готовили заячье рагу. Заячий полушубок у жены деревенского старосты – тоже, кстати, хороший показатель.

Ах, как, наверно, тепло в хорошем заячьем полушубке. Завернуться в него и не двигаться, потому что самое незначительное движение способно нарушить этот покой, согревающий тело и душу…

Но нет, надо брать пример с китайцев, вставать и начать заниматься. Говорил же Шаньмин о потрясающей культуре утренних занятий, сохранившейся в Китае до сих пор. Хотя большинство пекинцев давно живет в панельных многоэтажках и не имеет уютного дворика под окнами, где можно было бы по утрам практиковаться, но люди ездят по утрам на тренировку в парк, и домашние обычно не слишком достают их своими протестами. Ушуист встает ни свет ни заря, садится на свой велосипед и отправляется в парк, где его уже ждут мастер и собравшиеся на тренировку единомышленники.

Замечательная, конечно, традиция. Правда, когда он это рассказывал, меня сразу насторожили два слова – «обычно» и «не слишком». Подозрения быстро окрепли, потому как потом Шаньмин продолжил, что многие ушуисты со стажем и вовсе едут тренироваться в парк к трем-четырем утра, чтобы вернуться к тому моменту, когда встают их домашние. Получается, что даже в Китае терпимость домашних к ушу все же имеет определенные пределы.

А еще Шаньмин рассказывал, что упражнения можно делать мысленно. Есть, мол, такой способ: когда обстановка не позволяет спокойно встать как полагается – ноги на ширине плеч, позвоночник прямой, макушка упирается в небеса, – и начать крутить форму либо выполнять комплекс цигуна, то можно проделать все то же самое мысленно. Сидя, скажем, в очереди к нотариусу. Закрываешь глаза, проверяешь сначала правильность базовой стойки, расслабляешься и начинаешь плести шелковую нить плавных, перетекающих одно в другое движений.

Как-то я попробовала мысленно позаниматься в метро и сделать форму таолу. Оказалось, что метод даже сложнее обычной тренировки. Ну, во-первых, мысли разбегаются – то остановку объявят, то кто-нибудь толкнет, то при подъезде к станции телефон в кармане зажужжит, получив очередную эсэмэску. Во-вторых, мне было невероятно сложно представить себе четко, во всех подробностях одно движение, не говоря уже о двух, трех и так далее. В-третьих, начиная с пятого движения начинаешь сбиваться и пытаешься помогать себе телом – такие микродвижения, как бы многократно уменьшенные копии настоящих, – само собой, через какое-то время даже с закрытыми глазами начинаешь ощущать взгляды пассажиров, начинающих присматриваться к этой сосредоточенной девице с закрытыми глазами, которая как бы пританцовывает и как-то странно поводит попой.

С другой стороны, если разрешено мысленно тренироваться, сидя в очереди или стоя в вагоне метро, то можно же делать это и лежа в кровати! Наверняка для тех, кто не может встать по уважительной причине – болеет или, там, прикован почему-то к инвалидной коляске – дотошные китайцы разработали специальные комплексы упражнений. Или очень хочет спать… Рассказывал же Шаньмин про одного из своих учителей тайцзи, ухитрившегося делать форму так медленно, что однократное исполнение всего комплекса заняло несколько часов при том, что у нас при всем желании не получается сделать медленнее, чем за пятнадцать минут. Вот интересно, исполнял он форму таолу стоя или все-таки лежа?..

07:30. Время от времени автобус подпрыгивал на колдобинах, которых на пекинских дорогах тогда было значительно больше, чем теперь, заставляя Шаньмина вздрагивать и просыпаться. После ночной смены на станции Шуанцяо он ехал в автобусе на тренировку к Суй Юньцзяну, сидячих мест не было, молодой человек дремал стоя, но рукой за поручень держался цепко. Автобус подскакивал на колдобинах, и находящийся в полубессознательном состоянии Шаньмин три раза подряд сильно толкнул стоявшего рядом солидного мужчину лет 50. Пекинец совсем уже было собрался возмутиться, когда сидевшая рядом с мужчиной девочка, оказавшаяся его дочерью, неожиданно сказала: «Папа, смотри, он так устал, давай я уступлю ему место». Шаньмин, разумеется, отказался, сказав, что уже вполне проснулся, и сославшись на то, что скоро его остановка. Удивительное дело, когда он выбрался из автобуса и его ноги коснулись земли, спать сразу расхотелось. Придя в парк на тренировку к Суй Юньцзяну, молодой энтузиаст усердно прозанимался почти полдня и только после этого поехал домой отсыпаться.

На второй год работы на станции Шаньмин поступил на вечернее отделение одного из пекинских вузов по специальности «бухгалтерский учет», которая была одной из популярнейших в те годы – первые годы рыночных реформ Дэн Сяопина, давших старт развитию частного бизнеса в Китае.

Если бы Шаньмина спросили в то время, что занимает центральное место в его жизни – занятия ушу, работа или учеба, он вряд ли бы односложно ответил на этот вопрос. После тренировки у Суй Юньцзяна он шел перекусить и пообщаться к своему другу Цзи Цзиньпину ( ), который жил неподалеку и тоже занимался у мастера. Беседуя, друзья нередко засиживались допоздна, хотя Шаньмина ждала еще дорога домой – утром начиналась учеба или работа. Автобусная остановка была довольно далеко, и Цзи Цзиньпин часто вез Шаньмина на своем велосипеде, а потом друзья еще долго стояли и ждали автобуса, который ходил раз в час. Не желая терять время, Шаньмин прямо на остановке частенько наматывал круги, тренируя шаг стиля багуа-чжан или стойки мэйхуа. Домой он обычно добирался к двум-трем часам ночи.

В 1990-м, когда Шаньмин как раз заканчивал учебу в институте, группа советских любителей ушу пригласила учителя Суй Юньцзяна приехать в Советский союз, чтобы провести семинар в Крыму Мастер решил взять с собой ассистентов – двух «братьев по ушу», как принято говорить в Китае, своих самых способных учеников – Шаньмина и Дай Чао ( ).

Шаньмину предложение учителя показалось заманчивым, но оно вдребезги разбивало жизненный сценарий 23-летнего специалиста с востребованным дипломом бухгалтера, казалось бы, начавший обретать контуры. Шаньмин подумал и решил ехать.

Однако решиться на важный поступок еще не значит его совершить. Ему предстояло получить разрешение на выезд из Китая, что было процедурой весьма ответственной, пройти которую было в то время не каждому суждено. Только имея на руках такой документ, китаец мог оформить загранпаспорт и получить въездную визу в СССР.

Помог начальник станции, пожилой отец семейства, в молодости занимавшийся дачань-цюань – стилем ушу из семейства синъи-цюань. Он благоволил молодому человеку, у них были доверительные отношения, и он был одним из тех немногих работников станции, которому было известно, что Шаньмин давно и серьезно занимается ушу. Когда начальник узнал, зачем его подчиненный планирует отправиться в Советский Союз, он с удовольствием ему помог, без лишних вопросов отправив соответствующий запрос станционному начальству. Положительный ответ пришел быстро, и скоро Шаньмин уже держал в руках разрешение на выезд в СССР. В Союзе им с учителем предстояло провести два с половиной месяца, еще две недели должны были уйти на дорогу туда и обратно – ехать нужно было поездом.

07:40. Нет, он не должен умереть от голода, этот простодушный собиратель зайцев. Пусть даже он разругался с женой, которая пообщалась с соседками и к вечеру следующего дня уже не испытывала никаких иллюзий относительно запуска бизнеса, основанного на сборе бесхозных зайцев под деревьями. Пусть даже он несколько дней упрямо бродил по окрестным лесам и перелескам в поисках новых зайцев-самоубийц – пусть. У любого есть право на ошибку, за несколько дней не потеряешь того, над чем до этого упорно работал.

У меня есть еще двадцать минут, чтобы встать и сделать, наконец, то, зачем я поставила будильник на полседьмого. Повесил же Шаньмин в пекинской квартире родителей каллиграфическую надпись иероглифами «Дао – это естественность». Вот именно, лениться – это так же естественно, как и справляться со своей ленью.

Ноги, вперед, давайте нащупывайте выход, пора выбираться из-под этого усыпляющего одеяла! Теперь главное – сосредоточить внимание на пояснице, ведь в ней, как учит Шаньмин, начинаются и заканчиваются все движения. Поясница, милая моя, поднимайся, на тебя вся надежда! Тяни за собой плечи с руками и эту заспанную голову! Рули этими непослушными сонными ногами, а то правая так и будет до десяти утра искать выход из-под одеяла, а левая никогда не доберется до стоящих у кровати тапок. Да, любое движение рождается и умирает в тебе, моя любимая поясница.

Голова, не надо мне говорить, что сегодня мое движение умерло, так и не родившись, это тебе подушка подсказывает. Не слушай ее! Вчера, когда мы с тобой легли в эту кровать, наше движение не умерло, а просто уснуло, а теперь оно выспалось и готово активничать. Просто вспомни, как тебе было хорошо на последней тренировке, вспомни и помоги мне вновь подарить тебе это чудесное ощущение прямо сейчас, этим зимним московским утром. Я знаю, теперь мы с тобой точно справимся, и никакие сумасшедшие зайцы не отвлекут нас от любимого дела!