Глава 1. Разочарование

По беленому потолку через всю комнату бежит извилистая трещина. Она начинается не здесь и уходит куда-то в неизвестность.

— Прямо как я, — Произношу вслух, лежа на жесткой деревянной кровати. — Прямо как я.

Произношу еще раз, словно нахожу в этой фразе какой-то неземной смысл. Ерунда, просто я в глубоком ступоре. Настоящий затык. Ничего не хочу, соображаю как пятилетний ребенок, в голове ничего не держится, кроме одного слова «Убирайся». За что они меня так, не выслушали, не поговорили, выставили, как шелудивую псину. Кому вообще-то надо? Мне? Нет, мне не надо. Я здесь вообще не по своей воле. Одолжение, так сказать, им делаю, а они. Да пошли в жопу, проживу здесь тихо до конца года и свалю домой. Пусть сами выкарабкиваются. Плевать мне на них. На этот безумный мир, пусть они хоть перережут тут друг друга. Мне все равно.

И так по кругу. Лежу, уставясь в потолок, с одной центральной мыслью в голове, пошли все в задницу, мне все равно.

Со скрипом открывается дверь, даже не поворачиваюсь. Заходит Веронея.

— Поешьте, Ваше Высочество, — в руке у нее тарелка с клубящимся над ней паром, — ведь сутки уже не ели.

— Поставь на стол, Вея, потом поем.

Оставив тарелку, Веронея с бурчанием уходит.

— Да я уже ставила. И вчера ставила, и утром, толку то что?

Вчера! Вспоминаю опять, как все было. Голова в капюшоне орет и поносит меня, на чем свет стоит. Мы в ступоре. Вдруг Веронея ударом кулака отправляет монаха куда-то глубоко вовнутрь двора. Это мгновенно угомонило крикливого старца, но зато заскрипели петли ворот, и из замка выбежали с полсотни арбалетчиков и взяли нас на прицел. За ними вышел благообразный царедворец весь в бархате и атласе. Брезгливо взглянув на наши лохмотья, он развернул свиток и начал читать.

Приказом короля и священного трибунала с сего дня считать деву, именующую себя посланницей Эстриала, лживой ведьмой, обманом захватившей артефакты великого героя.

Там еще много чего было, но закончил точно помню вот этим.

Вышеозначенной деве приказывается до рассвета покинуть Город Ветров, в противном же случае она будет арестована и предана суду трибунала. Король Лидарон.

Веронея попыталась образумить стрелков, но в ответ защелкали собачки взводимых арбалетов, и Ристан оттащил мою главную защитницу. Он вообще молодец, единственный, кто сохранил трезвость мысли. Мы же с Веей, словно обезумели, готовы были броситься на них с голыми руками. Помню, как Счастливчик тащит меня визжащую под мышкой, а заодно уговаривает Веронею не делать глупости, а для начала, все обдумать и взвесить.

Поскольку в этом городе мы знали название только одного заведения, то мы туда и пришли. Постоялый двор «Ущелье грез» встретил нас примерно также как и королевский дворец, а что вы хотели. Трое проходимцев в лохмотьях, без денег, в переполненном, осажденном городе. Кому они нужны.

Тут возобладал здравый смысл. Прятаться нам больше не надо. Старые, грязные хламиды полетели на землю. Теперь мы выглядели представительней. Ристан пошептался с хозяином заведения и не знаю, что он ему пообещал, но мы получили комнату. Маленькая комнатушка с одной кроватью и столом, поэтому эту ночь мои спутники спали на полу. Сейчас они где-то внизу, видимо, мой жалкий вид действует на них отрицательно, поэтому заходят крайне редко. Веронея приносит еду, а Ристана я вообще не видела, не удивлюсь, если он ушел. У него и так было немного шансов получить свои деньги, а теперь и те растворились.

Пусть уходит, — шепчу обиженно сама себе, — пусть все уходят.

Слышу осторожный стук в дверь. Кто бы это мог быть? Моим спутникам постучать не приходит в голову. Значит кто-то чужой.

— Пошел к черту! — Ору в закрытую дверь.

С удовлетворением отмечаю, что стук прекратился. Так-то вот.

В дверь постучали вновь, но ничего сказать я не успела, как она приоткрылась, и в щель просунулась голова Пошара.

— Можно зайти? — Маленькие карие глазки четко отследили, нет ли чего у меня в руках.

Обнаружив, что опасности получить чем-нибудь в голову нет, он вошел в комнату.

— Извиняюсь, что потревожил.

— Не извиняйтесь, проходите. — Удивленно приподнимаюсь, вот уж кого не ожидала увидеть. — Какими судьбами?

Старик состроил сострадательную гримасу.

— Слышал о ваших неприятностях…

— Да уж, отблагодарить вас не удастся, меня саму вот-вот арестуют и бросят в тюрьму.

— Отчего же, — наигранно охнул Пошар, — что вы такого натворили?

Падаю обратно на спину и закрываю глаза.

— С рассветом сегодняшнего дня должна была покинуть город, но, как видите, лежу здесь.

— Не переживайте, Ваше Высочество, лежите спокойно. Никто вас не арестует.

— Почему? — С интересом открываю один глаз. — Почему вы так уверены?

Старик глубокомысленно вздохнул.

— Неужели вы думаете, что имей они возможность вас задержать, они бы вас отпустили.

Вот это меня уже заинтересовало. А ведь точно, меня просто не пустили в замок, остальное, все слова, даже выпроводить из города могли бы сразу в сопровождении тех же арбалетчиков, не говоря уж об аресте. Получается, старик прав. Открываю глаза. Резко поднимаюсь и сажусь, скрестив ноги.

— Признаюсь, заинтриговали.

Пошар правильно понимает мой вопросительный взгляд и продолжает.

— До войны король прислушивался только к словам священного трибунала и высшего совета клана. Сегодня же есть еще одна сила, без которой королевская власть в городе не продержится и дня, это Лига Вольного Ветра. С началом осады именно она взяла на себя все расходы по организации обороны и содержанию беженцев. Откуда средства, спросите вы? Отвечу. В самый тяжелый момент, когда казалось, что войска Феррана вот-вот ворвутся за стены, городской совет бросил клич, и все купцы, ремесленники и торговцы сложились кто сколько мог в один банк, названный Лигой Ветра, а его председателем стал мэр города Истариэл. Король и трибунал со всеми рыцарями заперлись в замке, бросив город на произвол судьбы. Они предпочли оборонять только скалу Лидар, а город отдать на разграбление. Город, как вы знаете, выстоял, выстоял самостоятельно, в большей степени благодаря организационным способностям Истариэла и собранным деньгам. Теперь с Лигой не считаться невозможно.

Прерываю его разглагольствования, чтобы не запутаться окончательно.

— Так я не поняла, эта Лига встала на мою защиту?

— Нет.

— Тогда совсем не понятно. И откуда они вообще узнали?

Старик хитро усмехнулся в бороду.

— Поверьте старому человеку, как только вы вошли в город те, кто должен был знать, уже знали.

— Ясно. Вы, надо понимать, тоже член этой самой лиги. — Стараюсь казаться спокойной и равнодушной, а сама уже вся на нервах, еле сдерживаюсь, былая апатия исчезла без следа. Шутка ли, все можно вернуть, утереть нос этим лицемерным ублюдкам. И королю, непременно, этому гаденышу, ради которого я столько вытерпела, а он даже на порог меня не пустил. Да я готова вступить в союз хоть с чертом, лишь бы размазать по полу этого слюнтяя. Стоп, остынь, в союз с дьяволом ты уже вступила, и чем это кончается, тоже хорошо помнишь.

Пошар, сложив ладони в замок, смотрит мне глаза, ловя момент, когда ему можно будет говорить. Заметив, что мое внимание вернулось к нему, он продолжил.

— Лига не встала на вашу сторону, но и не выступила против. — Глаза его лукаво заблестели. — А это значит, трибунал и король могут не пустить вас в замок, там они хозяева, а вот тронуть или, не дай бог, убить без одобрения Лиги, это уже попахивает бунтом. Так можно и корону потерять.

— Ну и что дальше, чего эта Лига хочет?

— Итак. — Пошар огладил свою кустистую бороду. — Мы подошли к главному. Завтра Истариэл празднует восемнадцатилетие своего младшего сына, поскольку идет война, торжество будет скромным. Приглашены только лучшие люди города и часть аристократии, не бросившей горожан в трудную минуту. Вы приглашены тоже. Истариэл и гранд Кендор хотят поговорить с вами. Думаю и им, и вам есть что сказать.

В нетерпении вскакиваю на ноги.

— Уж мне-то точно есть что сказать.

Пошар улыбается.

— Я был в этом уверен.

Меряю шагами комнату из угла в угол, обдумывая свою линию поведения, и вдруг вспоминаю о своем бедственном положении. В ужасе осматриваю свое рваное, грязное платье.

— Боюсь, мне придется отказаться от приглашения.

Старик успокаивающе поднимает руку.

— Если вы беспокоитесь о деньгах, то совершенно напрасно. Банк Лиги принял решение поддержать вас, так что стоит вам подписать эту бумагу, и вы получите любую нужную вам сумму.

Он разворачивает свиток и кладет на стол.

Подхожу и читаю. Банкиры везде банкиры, кому война, а им мать родная.

— Двадцать пять процентов, не многовато? — Иронично качаю головой.

— Что вы, Ваше Высочество, это минимальная ставка, ниже банк не может себе позволить в условиях войны. Вы же понимаете. — Пошар абсолютно серьезен, в разговоре о деньгах он не допускает никаких вольностей.

Присматриваюсь к нему получше и понимаю свою ошибку, никакой он не цыган, а стопроцентный еврей. Ему бы еще пейсы и сходство было бы идеальным.

Беру протянутое перо, старый хитрец уже все подготовил, не сомневаясь в моем решении, хотя действительно выбора у меня никакого.

— Вот здесь. — Пошар тыкает пальцем.

Молча подписываю бумагу. Старик тут же подхватывает ее, дует на чернила, а потом сворачивает и убирает в футляр.

Вот так вот, девочка, иронизирую над собой, в своем мире ты в ипотечную кабалу не попала, а здесь тебя быстро захомутали. Ты еще не королева, а уже начала тратить народные денежки. Ничего, прорвемся.

— Что ж теперь вы богаты. — Старик поднял ладони кверху, на всякий случай, символизируя покорность судьбе. — Но, как вы знаете, город в осаде, положение трудное, и деньги все не решают. Многие лавки закрыты, дорогой товар купцы предпочитают придерживать до лучших времен. Да к тому же вы и города не знаете.

— К чему вы это, Пошар?

— Думаю, вам понадобится помощь.

Меня уже отпустило и теперь распирает от радостного предвкушения и жажды деятельности.

— Если под такие же проценты, то я, пожалуй, откажусь. — Открыто улыбаюсь ему в лицо.

— Ну что вы, это совершенно бесплатно. — Старик тоже улыбнулся. — Я пришлю к вам своего младшего сына, он поможет вам найти все, что нужно.

Точно, ведь здесь не пробежишься по магазинам, здесь вообще нет готовой одежды, все надо шить. Мать честная, как же быть? Как я успею.

Видимо вся гамма переживаний отобразилась на моем лице, потому что Пошар вновь успокаивающе поднял ладони.

— Не волнуйтесь, вы все успеете. Гани, так зовут моего младшего, все возьмет на себя и портного, и материал, и драгоценности, если захотите. Вы теперь можете позволить себе практически все.

— Для начала я хочу нормальный дом с комнатами для моих друзей, с бассейном и садом, это возможно?

Старик ухмыльнулся в бороду.

— Для денег нет ничего невозможного.

 

Глава 2. Гани

Гани оказался юрким невысоким пареньком. Небольшого росточка, с живыми карими глазами, чернявый и наглый. Веронея впустила его в комнату и встала у него за спиной, подперев косяк.

При свете дня «цыганская морда» не казалась такой страшной как ночью, и мне даже стало смешно, вспомнив, как такой мальчишка мог меня напугать.

— Твой отец сказал, будто ты способный малый.

Влажные навыкате глаза уставились на разрез моего рваного платья так, словно хотели взглядом поднять его еще выше.

— Ей, ты меня слышишь. — Щелкаю пальцами у него перед носом.

Он на секунду отвлекается, но лишь для того, чтобы упереться в мою грудь. Поднимаю взгляд на Веронею — мол, вразуми неразумного.

Вея понимает так, как надо, она поднимает парня за шиворот и хорошенько встряхивает.

— Перед тобой принцесса крови, олух, или ты на помойке рожден.

Доброе слово достучалось и принесло свои плоды, — произношу про себя, глядя в перепуганные глаза парня.

— Простите, Ваше Высочество, не со зла я, по глупости малолетней.

— Отпусти его, Веронея, вижу, юноша созрел для взрослого разговора.

Вея улыбнулась и разжала пальцы. Гани с грохотом рухнул на деревянный пол. Падение на настроение парня ничуть не сказалось, он вскочил с широкой улыбкой и восторженно покосился на женщину у него за спиной.

— Женился бы на тебе, да батя не позволит.

Вея скривилась.

— Угомонись, малахольный, а то ведь язык отрежу.

Зная, что это не пустая угроза, спешу взять ситуацию под контроль.

— Итак, мне нужен дом сегодня и платье к вечеру завтрашнего дня. Можешь сделать?

— Для вас, Ваше Высочество, с удовольствием. — Молодой человек почтительно склонился, показывая, что может быть серьезным. — Хороший особняк с парком и бассейном можем посмотреть хоть сейчас и совсем недорого. Слишком много богатых семей покинуло Город Ветров перед войной, их поверенные будут рады нечаянным деньгам.

— Отлично, — размышляю вслух, — с домом решили, а что с платьем.

— Тоже не проблема. — Парень довольно лыбится во весь рот. — По пути зайдем в одно место. Отличный портной, запойный, правда, но руки золотые. Если он возьмется, то считайте, вы уже в новом платье.

— Если ты делаешь все так же складно, как говоришь, — поджимаю губы, полная решимости, — то значит твой отец прав, есть у тебя способности.

— Не сомневайтесь, останетесь довольны.

— Пошли, — направляюсь к двери, — Чего тянуть, сейчас все и решим.

В проходе встречаюсь взглядом с Веей.

— Что с Ристаном? Где он?

Веронея надевает свою самую равнодушную маску.

— Внизу, винище хлещет. Со вчерашнего дня не просыхает.

Что-то мне это напоминает, — в памяти всплывает мой самый затяжной роман, — во второй раз я в эту яму не полезу.

Ступени скрепят под ногами, спускаюсь в питейный зал. Народу полно, несмотря на то, что день еще в полном разгаре. В основном солдаты, вооруженные горожане и шлюхи. Гомон стоит сплошным гулом, резкий запах прогорклого пива, кислого вина и немытого человеческого тела.

Останавливаюсь на последнем шаге.

— Сегодня праздник или здесь всегда так? — Идти в этот вертеп нет никакого желания.

— Всегда. — Весело отвечает Гани. — А чего им еще делать, теперь никто не работает, все воюют и, в основном, по кабакам.

Не могу удержаться от вопроса, хотя мне абсолютно «по барабану».

— А деньги у них откуда?

— Все платят понемногу, лига, король, трибунал. Мой отец говорит, что солдат либо пьет, либо воюет, либо бунтует. Четвертого не дано.

— Ясно, пусть пьют, лишь бы не бузили. — Спускаюсь в зал и кручу головой, высматривая Счастливчика.

— Вон он. — Веронея встала рядом и ткнула рукой в конец зала.

Теперь и я вижу. В самом углу большой стол, заставленный глиняными кружками и жбанами. Во главе сидит мрачный Ла Вэй в состоянии полной прострации. На коленях у него полуголая девица, что-то шепчет ему в ухо, рядом жмется еще парочка, а вокруг веселая компания из десятка вооруженных типов и весьма потасканных женщин.

— Да он у нас просто женский любимец. Оставить его здесь, что ли? — Вырывается у меня, поскольку совершено не хочется участвовать в сцене — несчастная жена пытается забрать из кабака своего пропойцу — мужа.

Веронея пожимает плечами.

— Он нам нужен?

— Да нет, вроде бы. — Отвечаю, но какой-то червь сомнения грызет меня. — Нехорошо как-то своих бросать.

Вея недоуменно косится на меня.

— Бросать? Мы же не на поле боя, да и выглядит он совершенно счастливым.

Уступаю и поворачиваюсь к выходу. Вдруг прямо передо мной возникает мерзкая пьяная рожа.

— А ты чего, красотка, прячешься тут?

Морщусь от жуткой вони, несущейся на меня изо рта пьянчуги.

— Убирайся! — Толкаю его в грудь. Пятьдесят килограмм против ста, мужик даже не шелохнулся, а, смеясь, тянет ко мне волосатые лапы.

— Не ерепенься, козочка.

Вперед с бранью вылетает Гани, чем меня искренне изумляет.

— С дороги, пьянь подзаборная! — В руке парня сверкнул нож. — Или в твоем бурдюке появится еще одна дырка.

Ни ярость, ни блеснувшая сталь на морду впечатления не произвели.

— Ах ты, щенок! — Пьяный солдат, не раздумывая, врезал кулаком в лицо парня.

Гани этого вполне хватило, нож, звякнув, упал на пол, а защитник рухнул к моим ногам, душераздирающе хряснувшись затылком.

Ничего не соображая, морда полезла ко мне с криком:

— Не бойся, красотка, я не отдам тебя этим шелудивым торгашам.

Это было бы смешно, если бы не было так грустно, — с тоской замечаю, как повсюду поднимаются пьяные рожи. Звенит вынимаемая из ножен сталь. Намечается большая драка.

Валерия Сергеевна, ну вы без этого не можете, не живется вам без потасовок и смертоубийств. — Варга появился в моей голове, как ни в чем не бывало.

Убирайся! Не хочу тебя слышать. — Ишь, сволочь, думает, ему сойдет захват моего тела.

Уворачиваюсь от хватающих меня рук.

— Прочь, мразь! — Господи, где же Вея? Наконец, краем глаза вижу метнувшуюся гигантскую тень. — Ну, слава богу!

Веронея, перешагнув через лежащего парня, всаживает свой сапог в грудь рвущемуся ко мне мужику, и тот отлетает метров на пять, прямо в руки своих товарищей. Их много, человек десять, все с оружием и в хорошей броне.

— Ба, так ведь это баба. — Загомонили голоса. — Что, тоже на шлюшку запала?

Вея вытащила клинок, черты лица ее заострились, и в глазах заблестела жгучая ненависть.

Пьяная солдатня тоже посерьезнела и потянулась за оружием.

Поначалу, они нападали как-то лениво, не воспринимая Веронею всерьез, но вот уже один раненый отошел, зажимая бок, затем другой присел на лавку, держась за кровоточащую руку. В глазах нападающих разгорелась настоящая ярость. Рубка пошла уже всерьез. Вея зажала меня в угол и машет клинком, как заведенная. Блок, выпад, блок. Повсюду сверкает смертоносное железо…

И вдруг тишина!

Вея утирает пот и удивленно ведет глазами по залу. В чем дело? Выглядываю из-за ее плеча, тоже стараюсь понять.

Толпа молча и медленно растекается по стенам, оставляя середину зала пустой, все глаза устремлены туда, в центр, а там стоит Ристан ла Вэй с мокрым от крови мечом в окружении пяти или шести лежащих вокруг трупов. Лицо у него в этот момент совершенно жуткое, два отливающих сталью глаза на безобразном живом шраме. Он поворачивается к нам, и смеющаяся голубизна мгновенно возвращается в его взгляд.

— Куда это вы, девочки, собрались без меня в такое опасное время? — Ристан обвел взглядом ошалелых посетителей таверны. — Ведь вокруг так много плохих людей.

Пауза затягивается, по рядам нападавших побежал шепоток. Надо что-то делать, — лихорадочно соображаю, — в разговор вступать нельзя, провоцировать никого нельзя, потухший уголек может в любой момент разгореться. Выхожу из-за спины Веронеи и делаю шаг вперед. Говорю громко, стараясь, чтобы голос, не дай бог, не дрогнул.

— Ристан ла Вэй следуйте за мной, мы переезжаем. — Иду мимо него к двери, Веронея рядом, за ней Гани с заплывшим глазом.

Счастливчик секунду пялится на нашу троицу пьяным, плохо соображающим взглядом, а затем с лязгом вгоняет клинок в ножны.

— Так бы сразу и сказали, а то устроили тут, не пойми что. — Он перешагнул через лежащие тела и двинул за нами.

Гнетущая тишина сопровождает нас до самого выхода, поэтому грохот захлопнутой двери кажется оглушительным. Вздрагиваю, вот она последняя капля моего терпения, этот звук словно нажал на спусковой крючок, и из меня вывалился весь накопившийся за два дня негатив, все нервное напряжение, неудовлетворенность и злость.

— Ну, знаете! — Поворачиваюсь ко всем троим. — Это, уже ни в какие ворота! Мы теперь и шага без трупов сделать не можем.

Мне не важно, из-за чего все началось, что они все защищали, именно меня. Не важно. Ору, потому что устала от трупов, от войны, от копеечной стоимости человеческой жизни.

— Что обо мне люди скажут? Кровавая королева, куда не придет — одни покойники. Хватит трупов! Хватит!

Счастливчик сморщился и пожал плечами, у него разболелась голова больше от моего визга, чем от смысла сказанного. Веронея та вообще стоит так, будто все, что я говорю, ее никаким боком не касается. Один только Гани, казалось, слушал меня, и он в восторге. Обернувшись к Вее единственным здоровым глазом, парень теребит ее за рукав.

— Неужто правда, сколько же вы народу положили?

Я в бешенстве. Разворачиваюсь и шагаю по улице, остальные за мной. Встречный поток расходится, напряженно косясь и не желая с нами связываться. Идем так минут пять, пока Гани не догоняет меня и осторожно так спрашивает.

— Мы сейчас куда?

Бросаю на него злой взгляд, что за дурацкий вопрос.

— Я к тому, — начинает парень, — что если идем смотреть дом, то нам в другую сторону.

Готова испепелить мерзавца взглядом.

— Так чего ж ты молчишь тогда?

— Вы не спрашиваете, помчались куда-то, все за вами, ну и я тоже.

Делаю глубокий вздох, успокойся, Валерия, ничего страшного, ты и не такое видала.

— Ладно, веди. — Поворачиваю обратно.

Вижу смех в глазах Ристана и снова завожусь — издевается, гад.

— Ничего смешного не вижу, рыцарь ла Вэй, это вы во все виноваты.

— Я? — Искреннее недоумение на его жутком лице.

— Да, да, вы! Если бы вы не наливались вином и не тискали баб, а были бы на своем месте, то никого бы убивать не пришлось. Никакой потасовки вообще бы не было.

Кажется, я его достала, он посмурнел и на лице такое выражение, будто он и меня сейчас отправит к тем пяти покойникам. Гордо шагаю мимо прожигающего меня взглядом наемника, но и у самой на душе нехорошо. Меня неприятно поразило, с каким мазохистским наслаждением я бросила ему в лицо «баб тискаешь». Неужели весь взрыв из-за этого? Я что, ревную или это претензия собственника. Или это одно и то же. Да нет, чушь какая-то, я же смотреть на его рожу без содрогания не могу, не тот случай.

Дальше идем молча, впереди Гани с Веронеей, затем я в полном одиночестве и замыкающим, мрачный, как скала Ристан. Первым не выдержал молодой парень, он дернул Вею за рука и, покатываясь со смеху, начал ей что-то рассказывать. Та покосилась на него, но прерывать не стала, его веселая, пустая болтовня показалась ей лучше гнетущей тишины.

 

Глава 3. Дом

Дом мне понравился еще до того, как я его увидела, уже на подходе я влюбилась в его высоченный, мощный забор. За таким забором, реально, как за каменной стеной, — улыбаюсь получившемуся каламбуру.

Лавируя между телег и палаток беженцев, подходим к воротам, там уже мечется маленький вертлявый человечек. Увидев нас, он надевает на свою крысиную мордочку лучезарную улыбку и бросается в объятия.

— Куда это ты разогнался? — Моя защитница как всегда на страже.

Веронея, спасибо тебе за то, что ты есть, — возношу хвалу ее железной руке, схватившей вертлявого за горло. От одной мысли, что его маленькие потные лапки обнимают меня, становится нехорошо.

— Отпустите меня! — Вопит маленький человечек, болтая оторванными от земли ногами. — Я поверенный семьи Колини.

— Отпусти его, Вея. Только аккуратно. — Вовремя спохватилась, вспомнив падение Гани.

Дав время прийти в себя ошалевшему от такой встречи нотариусу, предлагаю ему вернуться к цели нашего прихода.

— Показывайте.

Человечек повертел помятой шеей, осуждающе посмотрел на лыбящихся Ристана и Гани и, надо отдать ему должное, повел себя достойно.

— Позволю себе все-таки представиться. — Он склонил голову. — Поверенный торгового дома Колини, нотариус Еремий Сорци.

А малыш — то ничего, держится, усмехаюсь про себя.

— Нам, я думаю, представляться не надо, так? — Смотрю прямо в маленькие бегающие глазки.

Поверенный подтверждающе кивает и идет к воротам.

— Прошу. — Он открыл небольшую калитку, спрятавшуюся в тени огромных ворот.

Прохожу за ним и словно пересекаю границу между адом и раем. С прокаленной солнцем, орущей, переполненной горем улицы, в одно мгновение попадаю в тихую, зеленую благодать.

— Так не бывает. — Вырывается у меня.

— Вижу, вам нравится. — Довольная мордочка нотариуса чувствует себя отомщенной.

— Не то слово. — Я в восторге и не хочу претворяться.

— Но как, объясните мне как? — Я показываю в сторону забора. — Там десятки тысяч людей, чуть ли не на головах друг у друга ютятся, а рядом стоит огромный пустой дворец. Как такое возможно?

Еремий сморщился как от зубной боли.

— Дом принадлежит семье Колини, и только они могут им распоряжаться, может быть, они и пустили бы беженцев, но их сейчас нет в городе и связаться с ними невозможно.

Да, да, — всепонимающе киваю, — чтобы пустить нас за бешеные деньги, разрешение не понадобилось. Все понимаю, разговор бесполезный, но не могу остановиться.

— Пусть так, но почему люди сами не займут пустующие дома, а их, думаю, немало в городе?

Поверенный продолжает морщиться, видно, что тема ему крайне неприятна.

— Знаете, несмотря на войну, в городе по-прежнему правит закон, и частная собственность неприкосновенна. — Теперь он уже не смотрит мне в глаза.

— Ладно, не мучайся, пошли дальше. — Прекращаю дурацкий разговор, кто я такая, в конце концов, чтобы судить. Сама собираюсь отгородиться от людей высоким забором.

Идем по дорожке, выложенной мраморной плиткой, садик небольшой, но очень уютный даже в своем запущенном виде. Могучие деревья чередуются с кустами в ярких тропических цветах, где-то высоко в кронах щебечут птицы, а солнце пробивается сквозь листву мягким рассеянным светом.

В этом раю с трудом верится, что всего в нескольких метрах идет война, и люди с легкостью убивают друг друга. Эти мысли портят мне впечатление, и я всячески стараюсь от них избавиться. Не сегодня, Валерия Сергеевна, давай ты займешься спасением всех обездоленных завтра, а сегодня просто порадуйся. Может быть, завтра тебя бросят в тюрьму, и ты будешь жалеть о том, как бездарно потратила счастливые минуты.

С легкостью победив свою совесть, я ахнула от восторга. Перед нами во всей красе открылся дом моей голубой мечты. Резные арочные колонны из белого мрамора по обе стороны широкой парадной лестницы, черное дерево дверей и закрытых ставень на кремовой идеально отштукатуренной стене. Ничего лишнего, лишь сочетание прямых геометрических линий с тонкой вязью резьбы по камню. Это даже не дом, это маленький дворец. Вот ради чего были твои страдания, девочка, — шепчу я, — только для того, чтобы пожить в этом раю.

Еремий открывает двери и ведет нас через большой холл во внутренний дворик. Там в тени деревьев и розовых кустов четыре бронзовые феи выливают прозрачную воду из своих кувшинов в круглый бассейн. Идиллия и безмятежность. Ступаю на прохладные мраморные плиты и подхожу к бассейну, от него веет прохладой и искушением окунуться.

Ложусь на широкий парапет рядом с одной из бронзовых девушек, вытягиваю ноги и закрываю глаза.

— Все, я очарована и покорена этим домом. Гани, расплатись с человеком, мы остаемся здесь. — Пытаюсь расслабиться, но легкое беспокойство скребется во мне жуком короедом.

Господи, что не так! На секунду поднимаю ресницы и вижу направленный на меня взгляд Ристана. В нем немое осуждение — нельзя бесконтрольно доверять первому встречному мальчишке.

Ба, да мой уродец ревнует. — Подавляю улыбку и одновременно удивляюсь, как я умудряюсь так точно понимать его взгляд. Мое веко чуть заметно подмигивает ему, и осуждение голубых глаз меняется на понимающую улыбку. Мол, не волнуйся, я за всем прослежу.

Могу даже не сомневаться, что мы поняли друг друга абсолютно правильно, но ради интереса поворачиваю голову. Все точно, Ристан отходит и встает между Гани и нотариусом, градус дискуссии сразу вырастает до точки кипения.

Не зря Варга советовал его взять, — усмехаюсь про себя, — нас с Веей эти торгаши ободрали бы, как липку.

Веронея, словно почувствовав мои мысли, тоже подошла к бассейну и, сняв шлем, присела у края. Зачерпнув ладонью воду, она умыла лицо и встряхнула короткими волосами.

Я так редко видела ее без шлема, да и, честно, никогда внимательно не разглядывала, а сейчас искренне поражена. Без железного горшка на голове, с всклокоченными волосами она кажется совсем молодой, у меня даже закралось страшное подозрение, а не моложе ли она меня.

— Вея, а сколько тебе лет?

Она зачерпнула еще пригоршню и радостно брызнула себе в лицо.

— Двадцать, Ваше Высочество.

— Что, двадцать! — Я аж подскочила от удивления. Да она девчонка совсем, а я ее теткой называла, это же какая у нее была жизнь, что она в свои двадцать производит впечатление сорокалетней.

Вскакиваю на ноги и кричу жарко спорящей троице.

— Эй, ну что, вы там закончили?

Поворачивается только свирепая морда Счастливчика и рычит.

— Сейчас я отрежу этим двоим их загребущие лапы, и тогда мы точно закончим.

Гани что-то жарко зашептал в ухо нотариусу, и тот выдохнул.

— Ладно, будь по-вашему, пять реалов в день.

Ристан довольно хлопнул поверенного по плечу.

— Ну вот, совсем другое дело. Можешь ведь, если захочешь.

Еремий мягко пытается вывернуться из медвежьих объятий Ристана, невооруженным глазом видно, что наш Счастливчик пугает бедного нотариуса до чертиков.

— Рыцарь ла Вэй, отпустите поверенного, он, наверное, торопится по делам. — Прихожу Сорци на помощь.

Тот с благодарностью смотрит на меня.

— Да, знаете ли, столько дел.

Вырвавшись из цепких рук Ристана, он засеменил к выходу, оборачиваясь и бросая на ходу.

— Желаю вам, чтобы дни, проведенные в этом доме, были самыми счастливыми.

Отвечаю ему с грустной улыбкой.

— И я очень надеюсь на это.

Подошедший Счастливчик нагибается и подставляет рот под струю, льющуюся из бронзового кувшина. Напившись, он поднимает на меня сияющие глаза.

— Если бы вы знали сколько этот живоглот просил первоначально, вы бы не были к нему так добры.

— Бог с ним, — машу рукой, — Гани, с первой задачей ты справился, а что со второй?

Парень сидит на корточках в нескольких шагах от нас и подозреваю, все это время пялился на мои ноги.

— Не волнуйтесь, Ваше Высочество, я послал мальчишку к старику Раилю, и он скоро будет здесь. К счастью для нас, он трезв, а значит, без денег и остро нуждается в работе.

— Отлично! Что еще? — Обвожу взглядом свою команду.

За всех отвечает Ристан.

— Пожрать было бы неплохо.

Вспоминаю, что так и не притронулась к принесенной Веей тарелке и желудок сразу начинает возмущенно роптать.

— Что скажешь? Можешь организовать? — Вновь возвращаю внимание к парню.

— С едой в городе плохо, — начал Гани, — но вы голодными не останетесь. Все будет. Раз с домом мы разобрались, то к вечеру привезут сюда.

Тут он посмотрел на Ристана.

— Но предупреждаю сразу, цена будет астрономическая и торговаться бесполезно.

Счастливчик лишь пожал плечами, как бы говоря — поживем, увидим, а вслух выразил сомнение, что дотянет до вечера.

— Пока можете сходить на рынок, — вставил Гани, — это далековато, но если уж невтерпеж.

Он положил передо мной увесистый мешочек.

— Здесь двести реалов на мелкие расходы.

Заметила, что как только он начинает говорить о деньгах, с его лица мгновенно пропадает радостная улыбка. Одно из двух, — думаю глядя в его серьезные глаза, — либо ты безжалостная финансовая акула, притворяющаяся рубахой-парнем, либо ты рожден поэтом, и весь этот приход, расход совсем не твое.

— Спасибо, Гани, а ты что, оставляешь нас?

— Да, — парень вновь широко улыбается, — я ведь занятой человек, и у меня куча дел кроме вас.

— Ладно, беги, мы как-нибудь справимся. Ведь так? — Оборачиваюсь к Ристану и Веронее.

Получаю в ответ два милых взгляда, означающих только одно — на такие дурацкие вопросы мы отвечать не собираемся.

Как только парень скрылся из виду, присаживаюсь вновь у бассейна и теперь уже с самым серьезным видом спрашиваю.

— Что вы обо всем этом думаете?

Вижу, что Веронея реально собирается подумать, перевожу взгляд на Счастливчика. Тот поднимает на меня неподвижную маску своего лица.

— Пока мы видим только сыр, но то, что он в мышеловке, не вызывает сомнений. С другой стороны, нам нужны деньги и время, чтобы осмотреться и выявить всех игроков.

Молча киваю, я со всем согласна, но хотелось бы хоть немного представлять, насколько глубокую яму мне готовят.

Ристан, как обычно, понимает меня без слов.

— Подождем первых предложений. Вы не должны ни с чем соглашаться сразу, какие бы пряники не сулили, ответ может быть только один — мне надо все обдумать и взвесить.

Все это правильно, но меня мучают сомнения.

— А если начнут давить? У нас не самое лучшее положение для торговли.

Неожиданно резко ответила Веронея.

— Никто не смеет ничего требовать у посланницы Эстриала!

— Вот, видите, — глаза Ристана вновь засмеялись, — наша милая женщина-воин только что продемонстрировала вам, какой должна быть ваша реакция на любое давление. Поймите, они все понятия не имеют, кто вы такая, какие силы за вами стоят, каковы ваши возможности и в этом ваша сила. Блефуйте нагло и смело, чем увереннее вы себя ведете, тем больше вы сможете от них получить.

— Значит, блеф. — Повторяю за ним, мысленно пытаясь прочувствовать силу этого слова.

 

Глава 4. Знакомство

Военный совет закончен. Обдумываю слова Ристана и нахожу в них все больше здравого смысла.

— Итак, наш девиз — наглость и напор, — чуть иронично улыбаюсь Счастливчику, — правильно я поняла?

— Все верно, — он встает, поправляя ножны со своим смертоносным оружием, — а теперь, если вы позволите, Ваше Высочество, я отправлюсь на ближайший базар, а то у меня уже появляются ужасные мысли, отрезать и съесть филейную часть нашей подруги.

Учитывая его зверскую рожу, шутка звучит мрачновато и совсем несмешно.

— Хорошо, иди. — Соглашаюсь, поскольку и у меня тоже в желудке подсасывает.

— Никуда идти не надо. — Веронея встает и подходит к своему заплечному мешку. — Я обо всем позаботилась.

Поглядывая на Ристана, она достает из мешка хлеб, сыр и зелень, при этом на ее довольном лице аршинными буквами написано — ну что, стратег, съел, это тебе не языком болтать.

Не могу удержаться от улыбки, эти двое своим соперничеством скоро уморят меня от смеха. Ладно, чем бы ни тешились, лишь бы не дрались.

Вея, тем временем, развернула скатерку и выложила на нее продукты.

— Забрала в таверне, все равно уплачено. — Отвечает она на мой вопросительный взгляд.

Ристан молча усаживается рядом, но все-таки не выдерживает.

— Могла бы и сказать, чего морила-то до последнего.

— Никто не спрашивал. — Веронея демонстрирует безразличие, но видно, что она довольна.

Набив живот хлебом и запив все холодной водой, решаю, что пора, в конце концов, осмотреть наше владение изнутри.

— Подъем! — Командую своей гвардии, разморившейся после еды. — Идем в дом, глянем, как живут местные богатеи.

Веронея вскочила и, поправив меч, зашагала впереди меня. Ристан неохотно потянулся, но все-таки встал и поплелся следом.

Открытая терраса, холл, большая гостиная. Быстро прохожу мимо, сейчас меня интересуют комнаты на втором этаже. Господи, неужели у меня вновь будет своя спальня, и я буду спать на нормальной человеческой кровати. Широкая лестница с витыми перилами, длинный коридор со множеством дверей.

— Чур, первая выбираю я. — Открываю и заглядываю в каждую.

Останавливаюсь на самой большой комнате в торце дома. Мне понравилось, что в ней два окна, на парк с одной стороны и на патио с другой. Огромный громоздкий шкаф, туалетный столик и широченная кровать.

Отбрасываю покрывало.

— Вау! Тут даже простыни есть. — Я в полном восторге.

Распахиваю шкаф, видно, что собирались впопыхах, хватали только самое ценное. Вытаскиваю шелковый халат и прикладываю к себе.

— Почти как раз.

Поднимаю взгляд на стоящих в проходе своих защитников.

— Вот что, идите, устраивайтесь, выбирайте себе любые комнаты. Я в бассейн. Ты, — тыкаю пальцем в Ристана, — полчаса во дворе не показываешься. Понял?

— Отчего же не понять-то. — Счастливчик делает вид, будто зевает.

— Ну, тогда вперед. — Радостно пробегаю мимо них и несусь по лестнице вниз.

Выскакиваю в парк, халатик летит на голову одной из бронзовых дам. Стаскиваю свое изорванное, грязное платье. Как давно я мечтала сделать это, отшвыриваю его ногой и ныряю в бассейн. Вода прохладными струями обволакивает и ласкает тело. Замираю между небом и землей, пока хватает воздуха. Выныриваю, отфыркиваясь. Благодать! Вот оно маленькое земное счастье! Переворачиваюсь на спину и замечаю Веронею. Как всегда в броне, с мечом на поясе и в шлеме, она как верный страж стоит в нескольких шагах от бассейна. Может она уже родилась в этих железяках, приходит мне на ум, и рассмеявшись, кричу ей.

— Снимай свое железо и полезай ко мне.

— Не-ет! — Вея испуганно отшатнулась. — Я должна охранять вас, Ваше Высочество.

— Все, никаких высочеств, залезай в воду. — Весело хлопаю ладонями по воде и посылаю в нее сноп брызг.

Веронея с сомнением делает еще пару шагов назад.

— Так, — делаю строгое лицо, — ты отказываешься выполнять волю своей королевы.

Против таких доводов не попрешь. Девушка, тяжело вздыхая, стягивает с себя сапоги.

— Давай, давай! Можно подумать, я тебя в дерьмо заставляю прыгать.

Сапоги, доспехи, нижняя рубаха, все, в отличие от моего валяющегося платья, аккуратно складывается в сторонке. Наконец, поеживаясь, Вея залезает в бассейн.

— Забудь обо всем и расслабься. Мы это заслужили. — Ложусь на спину и отпускаю все мышцы тела. Вода шумит в ушах, меня кружит по поверхности, и я, действительно, отключаюсь от реальности. Передо мной встает деревенский пруд и маленькая девочка, кричащая с другого берега, — Видишь, видишь, а ты не верил. Я переплыла! Я умею плавать!

Бум. Стукаюсь головой о каменный край, испуганно дергаюсь и пробуждаюсь. Рядом по грудь в воде стоит Веронея, на ее лице блуждает счастливая улыбка.

— Последний раз я купалась совсем ребенком, когда жила в доме отца.

— Кстати, а кто твой отец? — Присела в воду по самый подбородок, оставив жаркому солнцу лишь макушку.

— Он был егерем у Феррана.

— Был?

— Его запороли насмерть по приказу гранда.

Пораженная, поднимаюсь на ноги, я настолько потрясена, что позволяю себе жуткую бестактность.

— Не понимаю, ты спала с человеком, казнившим твоего отца.

Веронея смотрит на меня грустными, большими глазами.

— Он не выполнил свою работу, гранд был в праве наказать его.

Все, хватит с меня этого средневековья, никаких расспросов, от таких историй выть хочется. Настроение испорчено окончательно, плыву к ступеням и выхожу из воды. Поднимаю глаза в поисках своего халата и… Мать честная! Упираюсь взглядом в четыре пары жадных мужских глаз.

Руки автоматически дернулись в разные стороны, прикрыть грудь, низ живота, но сжав всю волю в кулак, останавливаю их. Нет ничего более жалкого, чем обнаженная женщина пытающаяся прикрыть всю себя маленькими ладошками. Любая, даже самая красивая мгновенно превращается в убогую, сутулую деревенскую «чухонку». Не дождетесь. Распрямляю плечи. Хотите посмотреть, любуйтесь.

Мужчины, а это Рошар, два его сына и длинный, как жердь, старик вылупились во все свои восемь глаз и, открыв рот, ошалело пялятся на меня.

Встряхиваю мокрыми волосами.

— Может быть, хотите подойти поближе, а то вам оттуда плохо видно. — Вкладываю весь сарказм и затаенный гнев, что колотится в моей груди.

— Что? — Не верит своим ушам совсем ошалевший Гани.

Первым приходит в себя Пошар и влепляет затрещину своему младшему.

— Ну-ка брысь отсюда! Все! — Он, повернувшись и растопырив руки, заталкивает остальных обратно в здание. — Все пошли отсюда.

Поворачиваюсь к Веронее.

— Нет, ты видела.

Та, просидев все это время в воде по самые уши, теперь выскочила и быстро натягивает на себя штаны и рубаху.

— Это грубое нарушение этикета, — злобно ворчит Вея, — а этот стратег куда смотрел?

Подхожу к той самой бронзовой нимфе, глаза которой закрывает мой халат и одеваюсь. Не может такого быть, чтобы Счастливчик пропустил такую ораву, — приходит мне в голову мысль, — скорее всего этот гад так развлекается. Эксперименты свои ставит, все проверяет меня на прочность.

— Думаю, он прекрасно все видел. — В моих глазах зажигается мстительный огонек. — Ничего, мы ему это припомним.

Веронея, щелкнув последней застежкой, уже полностью одета.

— Зови этих. — Киваю на дом.

Веронея распахивает двери и зло смотрит на выходящих мужчин. Последним появляется Счастливчик, на жуткой маске которого два голубых глаза сияют довольной улыбкой.

— Прошу вас господа. — Как ни в чем не бывало, приглашаю всех пройти в беседку. — Поговорим здесь, мы еще не обвыклись в доме.

— Итак, какие новости. — Обращаюсь к Пошару, как к главному.

Гости рассаживаются на мраморные лавки. Старый контрабандист все еще чувствует себя неловко.

— Вот знакомьтесь, Раиль — лучший портной в городе.

Киваю долговязому и получаю в ответ почтительный поклон.

— Еще привезли продукты на первое время. — Старик замялся. — И вот какое дело. По поводу завтрашнего вечера. Негоже вам идти одной, не принято у нас как-то, чтобы женщина ходила одна без провожатого. Я тут подумал, может быт мой старший сын, Ирбен.

Пошар кивнул в сторону пришедшего с ним молодого мужчину.

— Составит вам пару на этот прием.

Так-так, — лихорадочно забегали мысли, — подстава. Как быть? Откажусь, обидятся, а обижать сейчас не хотелось бы.

Отказывайся. — Неожиданно встрял Варга. — У старика нездоровые амбиции рождают идиотские планы. Он надеется подсунуть тебе своего сына, ну знаешь там, дело молодое, чем черт не шутит, поэтому, чем дольше тянешь, тем глубже обида.

Как не хотелось послать его куда подальше, но вынуждена согласиться. Паразит как всегда прав.

— Я польщена и благодарна тебе, Пошар, и твоей семье, — улыбаюсь, поскольку решение неожиданно созрело, — но у меня уже есть сопровождающий.

— Кто же он? — Старик прячет в бороду раздражение и обиду.

Да вот же он стоит. — Показываю рукой на Счастливчика. — Рыцарь Ристан ла Вэй — мой бессменный спутник, как на поле боя, так и на вечернем рауте.

С удовольствием наблюдаю, как вытягивается морда у Ристана. Удивлен, это тебе за сегодняшний спектакль. Ничего, как миленький, натянешь чулки, все, что там еще полагается и будешь весь вечер по стойке смирно стоять у меня за спиной. Так-то вот.

Пошар посмотрев с сомнением качает головой.

— Надеюсь, ваш кавалер умеет вести себя в обществе?

— Не сомневайтесь. — Источаю радушие и обаяние.

— Тогда мы пойдем, — Старик не может полностью совладать с разочарованием и не смотрит мне в глаза. — Оставляем вам Раиля, вы уж тут как-нибудь сами.

— Спасибо, я вам очень благодарна за все, — делаю особый нажим на это слово, — что вы делаете для меня.

— Вея, проводи наших друзей.

Пошар с сыновьями безмолвно прошествовали к дверям дома.

— Ничего, отойдут. — Вздрагиваю от неожиданности. Способность Ристана стремительно и бесшумно перемещаться потрясает.

Я все еще злюсь на него и не отвечаю. Он склоняется к моему уху.

— Боюсь не оправдать ваши ожидания. С десяти лет по солдатским лагерям, мое высшее общество — это пьяная солдатня и шлюхи.

— Как же видела, с пьяными девками ты общаться горазд. — Не упускаю случая воткнуть ему шпильку. — Теперь проверим, сможешь ли ты простоять несколько часов просто пугалом, отпугивающим назойливых кавалеров.

— Пугалом? — Шрам изогнулся, приоткрывая рот и показывая оскал.

Выглядит устрашающе даже для меня привыкшей к его маске. Не перегнула ли я палку, — забегали сомнения, но язык не может остановиться.

— Ну не клоуном же, шутов здесь и без тебя хватает.

Ристан отшатнулся, а я, не обращая внимания, разворачиваюсь и подхожу к портному.

— Скажу честно, вы на сегодня единственный мужчина, кого я искренне рада видеть. Начнем?

Пожилой мужчина понимающе зыркнул на меня из-под кустистых бровей.

— Как прикажете, Ваше Высочество.

 

Глава 5. Встреча

Портной разложил передо мной образцы тканей. Прямо скажем, не ах. Качество оставляет желать лучшего, цвет и подавно. Вдруг вижу кусочек ткани. Темно-сиреневый бесподобный атлас лежит среди прочих, словно принц на белом коне в толпе нищих.

— Вот эта. — Беру ее в руки и наслаждаюсь плотностью и гладкостью ткани.

Раиль огорченно вздыхает.

Я знал, что она вам понравится, именно поэтому даже не хотел ее брать.

— В чем дело? — Хмурю брови, не понимая в чем подвох.

Старик разводит руками.

— К сожалению этой куска не хватит на платье.

То ли я здесь одичала совсем, то ли нервы у меня совсем изношены, но еле сдерживаюсь, чтобы не устроить истерику.

— Ты издеваешься? Зачем же ты его притащил тогда?

Раиль пожимает плечами.

— Взял все, что было, не подумал.

Справляюсь с бешенством и рассматриваю рулон, на первый взгляд, тут на две таких как я хватит. Что-то здесь не так.

— Разверни. — Показываю пальцем на атлас.

— Поверьте старику, — он, взмахнув, разматывает сверток, — мой глаз лучше любого портновского метра.

Смотрю и продолжаю недоумевать, я, конечно, небольшой спец, но все же, на мой взгляд, ткани больше, чем надо и тут меня осеняет.

— А нарисуй ка мне, Раиль, что ты собираешься шить.

Он поднимает с земли палочку и начинает рисовать. Штрих, второй, третий и я понимаю, это не платье, а саван для мумии какой-то. Забираю у него палку и рисую сама.

— Вот так.

Портной смотрит на меня, потом на рисунок, затем снова на меня. Вижу, старику очень хочется спросить, в своем ли я уме. Помогаю ему.

— В полном уме и даже не пьяна.

И вот тут началось. Он забирает палку и рисует по новой, я стираю все ногой и тычу пальцем в свой рисунок.

Раиль, уже не стесняясь, орет на меня.

— Так не делается, плечи должны быть закрыты.

— Тебе не нравятся мои плечи?

— Я этого не говорил.

Уже три часа, как мы бьемся над эскизом платья. Сначала рисовали на земле, потом мелом на каменных плитах. Затем разругались вдрызг, и мой кутюрье куда-то убежал, но, к счастью, вскоре вернулся и притащил черную, как смоль доску, и мы начали все с нуля.

Мои защитники давно уже уморились, Веронея кемарит здесь же на лавке, а Ристан вообще ушел и вытянулся на ступенях дома.

— Никаких отдельных юбок и лифов. — Рисую на доске платье с декольте и открытой спиной.

— Ваше Высочество, вы уверены? — Пальцы Раиля мнут бритый подбородок.

— А что тебя смущает?

— В таком, мягко говоря, платье не каждая порядочная женщина в спальню к законному супругу войдет, а вы на прием собрались.

— Раиль, не будьте ханжой.

Портной упирается.

— А грудь, Ваше Высочество, грудь у вас не маленькая, как быть с ней? И ткань тонкая, соски будут проступать, это неприлично.

Начинаю злиться.

— Насиловать и убивать вот это неприлично, а со всем остальным сейчас разберемся. — Рисую ему вытачки.

Вот здесь потайной шов. А тут возьмите ткань плотнее и вот эту подкладку.

Раиль неодобрительно машет головой, но уже не так яростно. И еще, я чувствую, что, как художнику, ему мой вариант нравится больше, и только старческий консерватизм и вера в незыблемость правил не дает ему со мной согласиться.

Дожимаю его последним и самым важным аргументом.

— Главное, что в моем случае ткани хватит и еще останется.

Старый портной вынужден согласиться.

— Это да.

Делаю вид, что слышу только «да» и с радостью бросаюсь к нему на шею.

— Слава богу, вы согласились. Теперь я счастлива, знаю, это платье будет великолепным, вы сделаете из него настоящий шедевр.

Вот теперь у него нет шансов отказаться.

Старик в очередной раз тяжело вздыхает и начинает складывать свое барахло обратно в сундуки.

— Хорошо, буду работать всю ночь, но завтра до захода солнца платье будет у вас, а для вашего спутника у меня есть готовые вещи. — Он помолчал секунду. — Надеюсь, что подойдут.

— Вы чудо, Раиль. — Встаю на цыпочки, чтобы чмокнуть его в щеку на прощание.

Старик, смущаясь, подставляет щеку, складывая при этом свою долговязую фигуру пополам.

Карета медленно движется по центральной улице города. Вечереет, но темнота еще не вступила полностью в свои права. Я сижу слева у проема окна, рядом со мной Веронея, Ристан напротив.

Чувствую себя бесподобно, как змея в новой коже. Великолепная и смертельно опасная. Бойтесь, господа, решившиеся на нечестную игру.

Злорадно ухмыляюсь, глядя, как вертится Ристан, постоянно почесываясь и подтягивая чулки. Он выглядит, как и положено выглядеть богатому средневековому мужчине, нелепо, неудобно, но зато дорого.

Вспоминаю, как влетел запыхавшийся Раиль и с ним еще трое, как оказалось, обувщик, парфюмер и ювелир. К тому времени, я была уже на взводе, время выходить, а ничего нет. Накинулась на них, готовая растерзать, но Раиль взмолился, мол, не виноват, сам бы давно уже пришел, но эти, он зыркнул на притихшую троицу.

— Откуда узнали, ума не приложу, но с самого утра уже у меня в доме толкутся, возьми да возьми. Вам ведь, Ваше Высочество, все равно понадобятся и обувь, и духи, и драгоценности.

Сейчас, даже представить не могу, как я выпустила это из головы. Точно, одичала совсем. Но теперь, слава богу, все нормально. Вытягиваю руку, широкий браслет из ярко-синих сапфиров перекликается с таким же перстнем и колье на шее. На ногах сабо на высокой платформе, это все, что можно было найти на каблуке. Немного туши на ресницах, тени, помада и самое главное духи. Мне понравился чуть сладковатый пряный аромат, да и времени выбирать уже не оставалось. Перед уходом последний взгляд в зеркало, и мне понравилось то, что я там увидела. Стройная блондинка с отросшей, некогда стильной стрижкой, в обтягивающем темно — сиреневом платье до пола. Поворачиваюсь. Открытая спина с гладкой загорелой кожей. Не аристократично, но сойдет. Бедра, конечно, узковаты, но зато рельефная крепкая попка — просто загляденье. Еще поворот. Тонкие бретельки, голые плечи, томная ложбинка между двух упругих полушарий, тут все идеально.

Мой кавалер напротив опять заерзал. Короткие панталоны, шерстяные чулки, батистовая рубашка с кружевным жабо и камзол из толстого сукна, отделанный золотом и бирюзой. Ристан во всем этом чувствует себя отвратительно, чем доставляет нам с Веронеей истинное наслаждение. Он еще не прощен.

Перед каретой распахиваются тяжелые ворота, и мы проезжаем к парадному входу. Слуга торопится открыть дверцу и подать мне руку. Это первый мужчина, который видит меня в новом платье, про Ристана не говорю, поскольку по его застывшему навсегда лицу все равно ничего не понять. Эффект сногсшибательный, еле удерживаю руку чтобы не прикрыть бедолаге отвисшую челюсть. Выхожу, беру своего кавалера под локоть, и мы мирно шествуем по лестнице к открытым дверям. Веронея по плану остается нас ждать во дворе с охраной, она должна прикрывать отход, если что-то пойдет не так.

Дневная жара спала, но все равно душно и влажно, придерживаю рукой длинный подол, чтобы не запутаться. Напряжена и контролирую каждый шаг, боюсь грохнуться с платформы своих сабо. За последние месяцы совсем отвыкла от высоких каблуков, но держусь ровно, спина прямая, подбородок задран, взгляд жесткий и надменный.

Высокие резные двери распахиваются, и навстречу бодро выходит пожилая пара с радушной улыбкой на лице.

— Мы рады приветствовать наследницу великого Эстриала.

Как дипломатично, ни нашим, ни вашим, просто наследница, умно. Это наверняка хозяева, как его там, Истариэл, а рядом с ним, скорее всего его жена, имени не знаю. Моя голова работает, как хороший компьютер, отслеживая слова, взгляды, движения. Смотрят прямо в глаза, руки не прячут, ладони раскрыты, похоже они искренне рады нашей встрече.

Хозяева слегка оторопели, увидев меня.

— Позвольте представить, моя жена Лингерда. — Глава лиги с трудом оторвал взгляд от моих оголенных плеч и посмотрел на свою маленькую спутницу. В его взгляде на нее было что-то непередаваемо трогательное, он, словно, просил извинения за секундную слабость.

Мило, — ставлю галочку в плюсик, — этот здоровяк мне симпатичен.

Женщина элегантно кланяется и тоже с нескрываемым любопытством рассматривает меня. Глухой, высокий ворот ее бордового платья из плотного сукна резко контрастирует с моими голыми плечами.

— Двери нашего дома всегда открыты для вас. — Она улыбается мне доброй открытой улыбкой.

Не расслабляться! Все они милые, пока не вцепились тебе в горло. Подстегиваю себя и прохожу вслед за хозяевами в большой зал с высокими колоннами и арочным потолком. Четыре огромные люстры где-то под небесами заливают все пространство ровным ярким светом.

— Господа! Представляю вам нашу почетную гостью. — Хозяин объявляет громко и торжественно.

Глаза всех присутствующих устремляются на меня. Что и говорить, фурор я произвела. Просто минута славы, чувствую себя суперзвездой на провинциальной сцене. Мужчины откровенно раздевают меня глазами, а женщины, к счастью их немного, готовы забросать камнями.

А, что ты хотела? — Слышу издевательские интонации Варга. — Ты бы еще совсем голой пришла, как бы тебя не арестовали за нарушения норм общественной морали.

Тоже мне моралист. — Презрительно фыркаю. — Наш девиз — наглость и напор. Пусть лучше пялятся на мои плечи и грудь, чем копаются в моих мозгах.

Тут ты права, твоих мозгов маловато даже для меня.

Если кому-то не нравится, то скатертью дорога, я никого не держу, особенно таких лживых, ехидных тварей. — Вот ведь, гад, еще выпендривается, мозгов у меня маловато.

Варга как обычно взбесил меня основательно, иду вслед за хозяином дома и взгляд у меня, надо полагать, совсем не милый, поскольку гости, столкнувшись с ним, сразу отводят глаза.

Истариал подводит нас к высокому статному мужчине в черном камзоле и высоких кавалерийских сапогах.

— Познакомьтесь, глава клана Вольного Ветра гранд Кендор.

Мужчина симпатичный, лет сорока пяти, с волевым открытым лицом. Он мягко, но властно берет мою руку и касается губами тыльной стороны.

— Мы рады наконец увидеть ту, о которой столько слышали.

— Надеюсь, только хорошее. — Складываю губы в кокетливую улыбку.

— В любом случае, то, что я вижу, превзошло все мои ожидания. — Рядом с грандом возникла его точная копия, только лет на двадцать моложе.

— Простите за бестактность моего сына. — Кендор сурово глянул на молодого человека и произнес. — Валент, мой единственный сын.

Поощрительно стреляю глазками в младшего гранда, и у того на губах появляется самодовольная ухмылка.

Так, с этим все ясно, выношу вердикт — бабник, привык безотказно получать любую, кого захочет, это можно использовать. Вот, папаша его покруче будет и нравится мне больше. Раньше за вами, Валерия Сергеевна, такого не замечалось, — иронизирую над собой, — или уже такой возраст, когда девочкам нравятся мужчины значительно постарше.

— Молодежь, мы вас оставим на минуту. — Кендор тронул за руку Истариэла, отводя в сторону.

Валент, прожигая меня взглядом, подошел ближе.

— Вы слышали последние новости.

Радушно улыбаюсь ему и делаю вопросительные глаза.

— Нет, расскажите.

— Дошли слухи, что белые и черные истмари объединились для совместного похода на людей. У них новый вождь. Молодой амбициозный, говорят, сначала они хотели его казнить, но каким-то непостижимым образом вместо этого избрали в боевые вожди. Занятная, должно быть, история.

В моей голове заметались мысли. Рой! Мой Рой жив, и он вождь всех истмари. Невероятно!

— Вождя зовут Рой Истар. Вам ни о чем не говорит это имя?

— А? — Возвращаюсь мыслями обратно и натыкаюсь на любопытный взгляд, направленный вовсе не в мое декольте. Глаза молодого человека жадно считывают эмоции с моего лица.

Да, ты не так прост, Казанова чертов. — В сердцах чертыхаюсь за свою оплошность.

 

Глава 6. Скромное торжество

Самый простой способ выйти из неудобного положения, это включить «дурочку», поэтому надеваю свою лучшую обворожительную улыбку и беспардонно перевожу разговор в безопасное русло.

— Вы такой милый. — «Случайно» касаюсь пальцами его руки. — Умный и мужественный, отец, наверняка, гордится вами?

Небольшое замешательство в глазах моего визави, но он тут же гасит досаду.

— Ох, уж эти отцы, — Валент вновь улыбается, и его взгляд блуждает в районе моего декольте, — они всегда недовольны своими сыновьями.

Незаметно дергаю за рукав Ристана, давай мол, выводи меня, нужна передышка. Счастливчик, не мудрствуя лукаво, берет меня за руку и тянет за собой, лишь бросив растерянному гранду.

— Извините нас, нам надо поговорить.

Семеню за ним злая, как черт.

— Ты что одурел совсем, поэлегантнее ничего придумать не мог.

Ристан вытирает платком лоб.

— Поэлегантней, это не ко мне, я предупреждал.

— Все, хватит. — Выдергиваю руку и останавливаюсь. — Не беси меня, иди выпей чего-нибудь, может быть, тогда фантазия прорежется.

Счастливчик ведет себя так, словно он слышит только то, что хочет услышать.

— Выпить — отличная мысль. Пойду, промочу горло. — Он уже почти развернулся, но не удержался.

— А вы молодец, Ваше Высочество, держались хорошо. — Голубой глаз хитро подмигнул мне. — А с этим истмари у вас было что?

— Иди к черту!

Круто поворачиваюсь. Если этот заметил, значит и Валент тоже. Как же я так прокололась, на первой же кочке.

Да, не переживай ты так, — послышалось тихое шуршание моего домашнего паразита, — все эти слухи и мифы работают на тебя. Главное, ничего не подтверждай открыто. Чем больше тайн вокруг тебя, тем дороже ты себя сможешь продать.

Иди и ты в задницу, никому я не хочу себя продавать.

Можешь называть как тебе нравится. — Варга равнодушно зевнул. — Мне все равно.

Густая толпа течет вокруг меня, автоматически киваю головой, отвечая на приветствия. Меня провожают восторженные, завистливые, а порой и откровенно ненавидящие взгляды.

Господи, а этим-то чем я не угодила, вроде бы первый раз вижу. Вот и сейчас вижу злобный взгляд незнакомой женщины в компании троих молодых мужчин. Чувствую их сальные взгляды на своей голой спине. Так, надо остановиться и подумать, хватит метаться. Разворачиваюсь возле колонны и натыкаюсь на ту троицу, что я уже видела.

— Простите нам нашу наглость, — начинает самый бойкий из них, — мы не представлены, но вы такая знаменитая личность, что невозможно удержаться.

Не могу понять почему, но от этих парней просто разит неприятностями. Боюсь, строгим взглядом их не остановить.

— Что вам угодно, господа?

Мужчина говорит негромко, но так, чтобы его слышали вокруг.

— Говорят, что вы переспали со всеми мужчинами, что встретились вам на пути, не побрезговали даже истмари.

Я в шоке, это прямое оскорбление. Рука напряглась, готовая влепить пощечину мерзавцу.

Стоп, стоп, стоп! — Варга буквально вцепился в меня. — Спроси себя, чего они хотят добиться.

Скандала? — Отвечаю не задумываясь.

Вот видишь, — демон серьезен как никогда. — Не иди ни у кого на поводу, всегда играй в свою игру и по своим правилам.

Легко сказать, нельзя же просто так уйти и спустить такое. Маню пальцем нагло ухмыляющуюся рожу. Еще не знаю, что буду делать. Парень нагибается, подставляя щеку, он ждет удара.

Выжидаю несколько секунд, держа его в нелепой согбенной позе, а затем говорю вроде бы в ухо, но так, чтобы слышали окружающие.

— Да! Со всеми, кто встретился мне на пути.

Наглец распрямляется, обводя окружающих ухмыляющимся взглядом, но я не даю ему насладиться торжеством и продолжаю.

— К сожалению, у этой тайны есть цена. — Выжидаю паузу и держу на себе его снисходительный взгляд. — Тот, кто ее узнал, умрет сегодня еще до восхода солнца.

Сама не знаю почему такое брякнула, но, чувствую, попала в десятку, потому что лицо у скандалиста вытянулось и побледнело. Обвожу взглядом вокруг, люди шарахаются от него в стороны или отводят глаза — мы ничего не слышали, никакой тайны не знаем.

Я довольна собой, глазки у парня забегали, он уже опасается любого вокруг себя. Вот так, теперь ходи и бойся каждого угла, злорадно усмехаюсь и прохожу мимо остолбеневших мужчин.

Выдыхаю и понемногу успокаиваюсь, сердце только-только перестало бешено колотиться, поворачиваю голову и ловлю смеющийся взгляд Счастливчика.

Говоришь, не доживет до утра? — Спрашивают голубые глаза, и я ощущаю ледяной холод, исходящий от них.

Меня опять затрясло, этот человек пугает и притягивает одновременно. Не знаю, что больше.

— Так вот вы где, а мы вас уже обыскались. — Навстречу мне выплывают сияющие хозяева. Истариэл берет меня за руку. — Пойдемте, мы познакомим вас с виновником торжества.

— А где же ваш спутник? — Лингерда смотрит на меня своими добрыми глазами.

— Он… — Раздумываю, что сказать.

— Он здесь. — За моим правым плечом вырастает неизвестно откуда взявшийся Ристан.

Беру его под руку, посматривая на бесстрастный профиль и думаю, — двигается, как тень, готова поклясться, еще секунду назад его здесь не было.

Переходим в другой зал, чуть меньше, с п-образным столом посредине, уставленным всевозможной снедью. Глядя на этот рог изобилия, я даже теряюсь. В сравнении с теми продуктами, что привезли нам за бешеные деньги, здесь… Даже слов не могу подобрать. Небо и земля. Дворец олигарха и хижина бедняка, нет даже не хижина, а картонная коробка бомжа. Да хватит тебе, останавливаю свою разбушевавшуюся желчь, не завидуй, не суди и не судим будешь. Дышу ровно, но мимо проходит слуга с кулинарным шедевром на серебряном подносе, и я снова завожусь. Что за бред. Сволочи они, сволочи и есть. Народ там от голода пухнет, а они здесь деликатесами обжираются.

Успокойся немедленно! — Напускается на меня Варга. — Своими соплями ты сейчас все испортишь.

Как дурочка трогаю себя под носом и понимаю, что сглупила. Но это как ни странно меня успокоило. Каждому по делам его, произношу про себя и надеваю радушную улыбку.

Не бойся за меня, порождение сатаны, — бросаю демону в ответ, — на твоем празднике я займу достойное место.

Хозяева впереди нас ускоряют шаг.

— А, вот и он! Фарбен! — Истариэл бросается с объятиями к невысокому пареньку, разряженному, словно новогодняя елка. — Вот он, мой наследник и надежда.

Хозяин дома оборачивается к нам, предлагая разделить его радость.

— Сегодня ему восемнадцать. — Он зажал пальцами щеку своего отпрыска и радостно потряс. — Май мальчик стал совсем взрослым.

Делаю несколько шагов навстречу и чуть заметно киваю.

— Поздравляю вас обоих с этим грандиозным событием! — Протягиваю парню ладонь для поцелуя. Перстень на безымянном пальце брызгает сапфировой вспышкой.

Паренек берет мои пальцы, слегка сжимает и трясет, словно не знает, что с ними делать. Он благодарно кивает в ответ, но его взгляд проходит по мне абсолютно без интереса. Именинник, вообще, выглядит скучающим, как будто вся эта праздничная мишура ему претит.

Зато папаша его радуется за двоих.

— Зовите гостей к столу! — Громогласно командует он своему дворецкому, и они с женой важно прошествовали к своим креслам.

Слуги открывают высокие двустворчатые двери, и гости бурной рекой вливаются в гостиную.

Возвращаю взгляд к виновнику торжества.

— Что-то вы не очень рады своему празднику.

— Это не мой праздник, а моих родителей. — Фарбен строго смотрит на меня. — Пусть они и веселятся.

Бог ты мой, — искренне изумляюсь, — я знала, что этот конфликт вечен, но чтобы во всех мирах, не перебор ли?

— Значит, тихонечко, сам себе бунтуешь тут в уголочке. — Откровенно смеюсь ему в лицо.

Не люблю такую молодежь, не нравится, скажи прямо, а не криви губы по-тихому. Родители стараются, тянут недоросля изо всех сил, а ему все не так. Он всем недоволен.

— Вы смеетесь надо мной? — На лице Фарбена недоумение.

— А это запрещено? — Излучаю одновременно кокетство и вызов. Надо мальчика проучить, а то, видите ли, он меня в упор не видит. Наглец.

— Нет. — Звучит без тени иронии и намека на юмор.

Да он на полном серьезе, поражаюсь я, ну, что за дуболом.

— Раз нет, то могу смеяться над кем хочу и когда хочу. — Оставляю за собой последнее слово и прохожу к столу.

Праздник с места берет в карьер. Первый тост произносит гранд Кендор, он поздравляет изменника и под бурные овации вручает ему длинный меч в красивых красных ножнах. Далее понеслось, пошли тосты, подарки и вновь тосты, я сбиваюсь со счета. Вино льется рекой. Слуги в одинаковых серо-голубых ливреях снуют между столами, наполняя бокалы и меняя тарелки.

С каждым бокалом уровень общего гула за столом все возрастает, а гости ведут себя все свободней. Напротив толстый мужик в камзоле с засаленными рукавами нагибается над столом и хватает двумя руками цыпленка. Рухнув обратно на свой стул, он с жадностью впивается в него зубами.

Видимо не все приглашенные ежедневно ложатся спать сытыми, — иронизирую, глядя на жадно жующие лица вокруг меня.

Ристан сидит рядом и тоже не теряется, он, почти не оборачиваясь, хватает пробегающего мимо мальчишку в ливрее.

— Стоп. — Счастливчик отбирает у оторопевшего парня кувшин с вином.

Получив взамен целого кувшина пустой и даже не успев это по-настоящему осознать, слуга умчался дальше, а Ристан, довольно причмокивая, наполняет свой кубок.

Качаю головой и кладу на тарелку свою вилку, все, больше не могу есть, я не хомяк, про запас не умею. Тут же, словно он ждал именно этого, у меня за спиной возникает человек.

— Прошу вас следуйте за мной, с вами хотят поговорить. — Жаркие губы неприятно шепчут в самое ухо.

Напряженно вздыхаю — началось. Кто же первый?

Поворачиваюсь к Ристану.

— Вставай, лафа закончилась.

Следуем за ливреей. Один коридор, другой. Останавливаемся перед закрытой дверью.

— Дальше вашему другу нельзя. — Слуга смотрит на меня выжидательно. — Вам придется пойти одной.

Переглядываюсь с Ристаном. Голубые глаза на неподвижном лице успокаивают.

Я буду рядом, только позови, никакие двери меня не удержат.

Киваю головой.

— Хорошо.

Счастливчик встает напротив двери, скрестив на груди руки, а мы проходим вовнутрь, но там никого нет. Здесь опять коридор, еще поворот и снова дверь. Слуга стучит раз, два, три. Дверь распахивается и неожиданно на меня веет ночной прохладой. Неуверенно делаю два шага, за моей спиной щелкает дверной замок. Испуганно оборачиваюсь. С двух сторон вырастают два человека, железом звякает оружие. Темнота ночного парка обволакивает пугающей неизвестностью. Вляпалась! Ристан далеко, Веронея… Никто не поможет. Облапошили меня как дуру.

Вооруженные люди подходят вплотную, грубые, жесткие лица.

— Кто вы? — Неприятно засосало под ложечкой.

— Следуйте за нами, с вами хотят поговорить.

 

Глава 7. Милые светские акулы

Проходим аллеей на небольшую круглую лужайку. Мои провожатые остаются на краю, показывая мне на человека в длинном плаще с капюшоном — мол, иди туда.

Я уже успокоилась, раз сразу не зарезали, то вряд ли хотят убить, но и делать шаг не тороплюсь.

— Не бойтесь, проходите. — Откинув плащ, на меня смотрит гранд Кендор.

— Ну, знаете ли, — возмущена до предела, — к чему все эти шпионские игры. Я уже черти что успела подумать.

— Извините, если мои люди вас напугали. — Гранд берет меня под руку и отводит подальше от кустов. — Видите ли, у нашего друга Истариэла даже стены имеют уши, а мне хотелось бы поговорить с вами без свидетелей.

Все понимаю, но можно же было обойтись и без страшилок. Нет, дружок, ты это сделал намеренно — небольшая эмоциональная встряска для сговорчивости. Не поможет.

Освобождаю свой локоть.

— Хорошо, вы прощены. — Больно, все-таки хватка у гранда железная. Но раз он не соизмеряет силу, значит, тоже нервничает, и это хорошо.

— Итак, о чем пойдет речь?

— О вас, конечно. — Он, подперев рукой свой подбородок, рассматривает меня в упор. — Что вы хотите и какова вообще цель вашего прибытия?

Ничего себе заявка, поражаюсь наглости этого господина. Давай, спроси еще группу крови, семейное положение, когда был последний секс. Надо бы поставить дядечку на место, мягонько так, чтобы не обиделся.

— В нашем случае, лучше начать с ваших желаний и предложений. — Делаю особый упор на слово «ваших».

Кендор секунду раздумывает, но потом соглашается.

— Возможно, но, не зная ваших конечных целей, какие предложения я могу сделать?

— А вы, попробуйте. — Поощрительно улыбаюсь ему в ответ. — Заодно проверим вашу интуицию.

Глаза гранда прищурились, и лицо приобрело хищное выражение. Он иронично усмехнулся.

— Значит, стремитесь занять господствующие высоты.

Вот таким, наверное, ты бываешь на поле битвы, гранд Кендор, думаю про себя и улыбаюсь ему во все тридцать два зуба.

— Говоря вашим языком, скорее прикрыть фланги, вы, как военный человек, поймете это желание юной и слабой девушки.

— Юной и слабой, да уж наслышаны. — Ворчит он про себя. — Хорошо, я начну, но обещайте мне только одно.

Интересно. Молча адресую ему вопросительный взгляд.

— Вы будете со мной честны. Я все равно пойму ложь это или нет и очень не хочу в вас разочаровываться.

Эко, ты завернул, гранд. Ты мне тоже симпатичен, даже очень, но на кону моя жизнь и свобода, и я не тороплюсь с ними прощаться.

— Знаете что, поступим так, я обещаю вам, что врать не буду, — беру паузу, подбирая слова, — если я не смогу ответить вам честно, то просто промолчу. Идет?

— Идет. — Взгляд гранда немного оттаял.

Смотрю ему прямо в глаза, словно подталкиваю — ну давай же, начинай. Кендор отворачивается в сторону и молчит, жесткий, безжалостный взгляд устремлен куда-то в темноту. Какие мысли у него там крутятся? Возможно, он сейчас думает, а не проще ли скрутить эту наглую девчонку и приковать на недельку в сыром подвале, сразу станет сговорчивей.

Может быть, он справился с соблазном, а может, и не было у него в голове ничего такого, только гранд, наконец, решился.

— Хорошо, я выскажу вам свое видение ситуации и мое предложение, а решать вам.

Ну, вот и молодец, — облегченно вздыхаю, момент был неприятный. Вообще скажу вам, ощущать себя полностью во власти другого человека, еще та «забава».

Кендор говорит тихо, но четко, и я различаю каждое слово.

— Ваш дед когда-то принес мир на земли кланов, установив королевскую власть и право короля судить всех своих подданных, включая и грандов. Сейчас все разваливается и земля кланов снова на грани катастрофы, поэтому он послал вас. Восстановить былую мощь королевской власти. Так?

Молча киваю, пока никаких тайн, это уже и так все знают.

В этот момент гранд криво усмехнулся.

— И вот здесь-то вся закавыка. Нельзя поставить на ноги того, кто стоять не может и не хочет, я говорю о короле Лидароне.

Стараюсь произносить слова бесстрастно, скрывая свою заинтересованность.

— Что с ним не так?

— Что с ним не так, — усмешка гранда становится еще шире, — а вы спросите себя, почему вы здесь, а не в замке, почему он прячется от вас, даже поговорить не вышел.

Можно подумать я не спрашивала. Да сотню раз спрашивала.

— Лидарон слабый, безвольный человек. — Продолжает Кендор. — Он тряпичная кукла в руках жрецов, трибунала и своей любовницы Грианы. Думаете, они потерпят вас в королевском замке? Вспомните, вас даже на порог не пустили.

Это я хорошо помню, напоминать не надо.

— Я предлагаю вам, — голос гранда стал жестким, — все то же самое, что сделал ваш дед, но без Лидарона. Мои люди охраняют скалу Лидар, поэтому я могу быстро убрать лишних людей в замке и посадить вас на престол. Быстро и почти бескровно.

Как мило он выразился, «лишних людей», а потом что, может, и я окажусь лишней.

— Помощь ваша, конечно небескорыстна. — Держу лицо нейтральным, ни да, ни нет. — Что же вы хотите взамен?

— Ваш дед, основывая новую династию, женился на грандессе Вольного Ветра. Сегодня, я предлагаю лишь повторить его путь и создать новую династию королей Земли Кланов. Вы выйдете замуж за моего сына, объединив, как и тогда, королевскую власть с силой клана Ветра.

— Но тогда ему не пришлось ради трона убивать законного монарха. — Говорю иронично и грустно.

Кендор, прищурившись, всматривается в мое лицо.

— То, что я о вас слышал, говорит мне о волевой, целеустремленной девушке, не боящейся испачкать руки в крови.

Вот значит, какие обо мне ходят слухи. Другими словами жестокая, кровожадная, готовая на все ради власти, знакомьтесь это вы, Валерия Сергеевна. Становится грустно. Может послать его куда подальше? И что это даст? Согласиться? Думаю, дед бы это не одобрил.

Вспоминаю Ристана, демона и их «бесценный» совет — не торопись с ответом.

— Надеюсь, вы не ждете немедленного ответа. — Чуть ироничной улыбкой встречаю его требовательный взгляд. — Мне надо подумать, я не так импульсивна и кровожадна, как обо мне рассказывают.

Кендор растягивает губы, пряча за подобием улыбки разочарование.

— Конечно, подумайте, но недолго… До завтра. — Взгляд его вновь наполнился жесткостью. — Помните. Кто не с нами, тот против нас. Середины нет.

Вот и угрозы пошли, пора выбираться. Здесь и без того было неуютно, а теперь и вовсе стало жутковато.

— Хорошо, завтра вы получите ответ, какой бы он не был. — Говорю, лишь бы побыстрее закончить. Да, гранд мне нравится, и я уверена, что он сделает все, как и сказал, но дворцовый переворот совсем не входил в мои планы. Вижу себя с гусиным пером в руках, вырисовывающую на пергаменте «казнить». Жуть беспросветная! Не хочу!

Гранд показывает взглядом, и рядом со мной тут же вырастают его люди.

— Вас проводят. — Он завернулся в плащ. — И вот еще что, поаккуратнее с нашими милыми хозяевами. Пусть их радушные улыбки не вводят вас в заблуждение, это настоящие чудовища, Дарго Мару рядом сними просто домашний щенок.

Путь обратно прошел намного быстрее, и вот уже открывается последняя дверь, за ней вижу бесстрастную маску Ристана. Не останавливаясь, прохожу мимо, Счастливчик отклеивается от стены и скользит тенью за моей спиной.

— Никогда бы не подумала, что буду счастлива видеть твою жуткую морду.

В ответ слышу его лениво-пренебрежительный голос.

— Добрая королева сегодня склонна разбрасываться комплиментами. Увидели морду пострашнее?

— Почти.

Мы еще не вышли в зал, а громкие крики и топот уже разносятся под сводами коридора.

— Там что пляски начались? — Оборачиваю к Ристану удивленный взгляд.

— Почему бы и нет. — Голубые глаза смотрят на меня чуть насмешливо. — Что вас удивляет мужчины, женщины и вино собраны в одном месте, эта смесь неизменно приводит к веселью, танцам и сексу.

— Не спрашивай меня, почему мне иногда кажется, что ты студент Сорбонны, а не полуграмотный наемник.

Вижу, как поисковик в его голове мучается со значением слова Сорбонна. Ну и пусть, не дожидаясь ответа, шагаю дальше, и с каждым шагом все больше и больше чувствую, что с походами на сегодня надо завязывать. Эти сабо чертовски неудобные и натерли мне ноги. Я же не думала, что придется столько ходить, совсем немного осталось и начну хромать.

Мы еще не вышли в зал, но тусклый свет редких светильников коридора уже растворился в ярком отсвете циклопических люстр. Вновь настраиваюсь на толпу, жар и затаенную ненависть. Уже готова шагнуть в людское море, но неожиданно открывается небольшая дверца, и из проема, наполненного ярким светом, появляется фигура хозяина дома.

— Ну что я тебе говорил, Лингерда, конечно, же это они. — Лицо Истариэла растягивается в широкой радушной улыбке. — Мы уже начали волноваться.

Я несколько обескуражена, совершенно не готова отвечать на вопрос, где мы были, но к счастью радушного мэра он не волнует.

— Заходите к нам, — Он чуть отступил внутрь, предлагая нам пройти. — В зале слишком шумно, а у нас тихо и спокойно. Можем побеседовать, выпить по-настоящему хорошего вина.

Вижу, не отстанет и это то самое предложение, от которого невозможно отказаться, поэтому надеваю счастливую улыбку.

— Конечно, почему бы и нет. — Прохожу в комнату.

Небольшая гостиная, все стены в гобеленах, несколько диванов, у камина столик с бутылкой и фруктами. Рядом с ним три кресла и в одном из них расположилась хозяйка дома.

— Как я рада, что вы, наконец, нашлись. — Лингерда обласкала меня взглядом.

— Присаживайтесь. — Истариэл пододвинул мне кресло, не обращая ни малейшего внимания на Ристана, а тот, словно такое поведение в порядке вещей, отошел к камину и облокотился на него.

— Кендор наверное вас замучил? — Вопрос Лингерды заставил меня подскочить в кресле. — Гранд вообще-то милый человек, но иногда бывает просто невыносим.

Теперь ее улыбка мне уже не кажется такой обаятельной, более того, замечаю жесткую линию губ, чуть опущенные кончики, говорящие, что хозяйка их чаще хмурится, чем улыбается.

Делаю вопросительное лицо.

— Да не скрывайте, мы все знаем. — Довольно реагирует Истариэл. — Что он вам предлагал, переворот, убить беднягу Лидарона?

Он откровенно смеется.

Я молчу, стараюсь держать хорошую мину…

— Не верьте ни единому слову. Что у него есть? — Хозяева переглянулись между собой. — Ничего. Жалкая кучка рыцарей.

— Вы, я так понимаю, люди посерьезней. — Позволяю себе быть ироничной.

— Не надо иронии, милая девушка.

Ого! Вижу, как изменился взгляд у хозяйки. Милая девушка, в ее устах звучит, как оскорбление, дамочка раздражена и, кажется, сейчас покажет свой гремучий хвост.

— Мы серьезней и намного, за нами Лига Ветра, а это огромные деньги и все городское ополчение.

— Простите, если я вас случайно обидела.

— Ну что вы, — вклинивается Истариэл, — вы нас ничуть не обидели. Мы пригласили вас просто поболтать как старые добрые друзья. В приятной обстановке, за бокалом вина.

Так я и поверила, — повторяю про себя, — просто поболтать. Давайте удивите меня. Будете предлагать своего разряженного сынка в мужья. Но хозяева начали оригинальнее.

— Поверьте, Валерия, мы искренне хотим вам помочь. — Истариэл даже взял меня для убедительности за руку. — Вы в большой беде и никто кроме нас вам помочь не сможет.

Вынимаю из его цепких лап свою ладонь.

— И что же это за напасть?

— Священный трибунал, девочка моя. — Он сострадательно кивает головой. — Они обвиняют вас в колдовстве, в применении магии, поговаривают, у них даже есть свидетели. Вы ведь знаете, что магия запрещена на земле кланов под страхом смерти.

— А как же купола и прочее? — Удивляюсь такой несуразице.

— Только посвященным жрецам с разрешения трибунала и только им. — Он вновь попытался овладеть моей ладонью. — Без высочайшего рескрипта короля, скрепленного печатью трибунала, магия уже не магия, а колдовство. А за колдовство только одно наказание, пытки и костер. Мы хотели бы защитить вас, но что скажут другие члены Лиги. Найдется много противников. Идти на прямое столкновение с трибуналом, ради чего? Вот если бы вы, скажем, были бы частью семьи, тогда другое дело. Лига своих не выдает.

Так, вот и добрались до сути. Все-таки подсовываете сыночка, — думаю про себя, а вслух говорю.

— Ночь была слишком длинной, и я очень устала, так что давайте конкретно, чего вы хотите?

Они переглядываются между собой, и начинает Лингерда.

— Мы даем тебе единственный шанс спастись, это брак с нашим сыном. В этом случае, мы продолжаем прикрывать тебя и твоих друзей от трибунала. Король Лидарон слаб здоровьем, и никто не удивится, если в скором времени одна из болезней унесет его в могилу. — Тут она так усмехается, что не приходится сомневаться, как будет называться эта болезнь и продолжает.

— После этого путь во дворец будет открыт, и никакой трибунал тебя уже не достанет.

— А если я откажусь.

— Не советую, уже сегодня ты будешь арестована и брошена в подземелье. На гранда Кендора можешь не надеяться, он тебе не поможет.

Мордочка женщины заострилась, и добрые глаза превратились в две холодные льдинки.

— Если тебя не волнует твоя судьба, то подумай о своих друзьях. Они пройдут с тобой весь путь до конца, от пыточной камеры до костра на площади.

 

Глава 8. Если выбора нет

Давно уже захлопнулась дверь, а меня все еще трясет. Трясет от злости, от страха, от накаленных нервов. Два предложения таких разных по форме, но одинаковых по содержанию. Даже срок на решение дали один и тот же, до завтра.

Выхожу в зал, гостей ничуть не убавилось, веселье в полном разгаре, хотя время уже к утру. Ночь посерела и замерла в ожидании восхода.

— Все, уходим. Ни минуты в этом доме… — Оборачиваюсь к Ристану… а его нет. Вот тебе и охранник, в сердцах костерю его по-всякому. Бросил меня и даже слова не сказал. Ну и черт с ним, пусть делает что хочет, а я ухожу.

Иду по самому краю, вдоль стены, стараясь миновать пьяные компании, но уже у самого выхода все же натыкаюсь на плотную стену людей. Гости негромко переговариваются и увлеченно рассматривают что-то лежащее на полу.

— Что случилось? — Бесцеремонно трясу за рукав впереди стоящего.

Мужчина в камзоле с высоким воротником равнодушно пожимает плечами.

— Да сам не пойму, вроде умер кто-то.

В этот момент в высокие стрельчатые окна проскочил первый луч восходящего солнца. У меня защемило сердце от дурного предчувствия.

— Ну-ка пропустите меня. — Проталкиваюсь сквозь толпу. Приходится работать локтями, люди ворчат и расступаются неохотно, но я все же пробиваюсь в центр. Протискиваюсь между последних спин и высовываю голову. На полу лежит мужчина в луже крови, голова его разбита и повсюду каменные осколки.

Несмотря на изуродованное лицо, я узнаю парня, именно он задавал тот гаденький вопрос. В памяти тут же всплывают мои слова — тот, кто ее узнал, умрет сегодня еще до восхода солнца. Поджимаю губы.

— Вот так на! — Вырывается у меня.

Мужчина рядом понял мой вскрик по-своему.

— Да, не повезло парню. Чтобы меч из рук Матери Ветров не просто упал, а упал тебе на голову надо сильно разгневать бессмертных богов.

Поднимаю глаза и понимаю, о чем он говорит. Огромная статуя Матери Ветров стоит с пустыми руками.

Ощущения неприятные, либо это чья-то злая шутка, либо… Не хочу даже думать о таком. Разворачиваюсь и натыкаюсь взглядом на еще одного парня из той троицы. В его глазах настоящий ужас.

— Прошу вас, простите меня, мы не хотели. Нам заплатили.

Он начинает пятиться назад.

— Я ничего против вас не имею, вы мне даже нравитесь, ну в смысле, вы очень красивая. Нам просто дали денег и сказали что делать.

Я в полном недоумении, с трудом могу представить кому все это надо.

— Стой! Кто заплатил? — Делаю шаг к нему.

— Я не могу… — Парень разворачивается и бросается в толпу, но, к своему удивлению и к моему, кстати тоже, попадает прямо в лапы Счастливчика.

— Куда это мы так торопимся? — Жуткая морда с безжалостными как сталь глазами выросла перед лицом парня, вгоняя того в ступор. — Королева задала тебе вопрос, а вопросы королевы нельзя оставлять без ответа. Ты же знаешь.

Он положил руку на плечо смертельно бледного парня, и они вдвоем посмотрели на изуродованную голову трупа.

Бедолагу начало трясти от ужаса.

— К-к-королева? П-п-простите я не знал.

Ристан утвердительно кивнул.

— Не трясись, просто скажи кто, и королева тебя простит. Она у нас добрая. — Сталь в его глазах сменилась ироничной улыбкой.

— Я н-не знаю ее. — Юноша был на грани истерики, и вдруг глаза его радостно заблестели.

— Вон она. — Он указал на женщину в прямом закрытом платье, кутающуюся в богатую, шитую золотом шаль.

Та не торопясь двигалась к выходу по другой стороне зала, но словно напоровшись на выставленный палец и крик парня, развернулась и бросилась в толпу.

Ристан, отбросив жертву, мгновенно испарился в том же направлении. Я, недолго думая, побежала за ними. Побежала, это, конечно, громко сказано, разве можно бежать в длинном узком платье, да еще на высоченной неудобной платформе. В общем, семеню к выходу с максимальными усилиями и минимальным продвижением вперед. Наконец, выбралась к колоннаде главного входа и вижу внизу бегущую женщину. За ней не спеша идет Счастливчик, укоризненно покачивая головой. Он уже не торопится, потому что с другого края наперерез беглянке движется Веронея.

Я улыбаюсь, — молодцы, деваться ей теперь некуда. Скоро я узнаю имя того моралиста, кого так волнует моя сексуальная жизнь.

Беглянка остановилась и затравленно озирается то назад, то вперед. Бежать некуда. Накинутая на голову шаль скрывает лицо, оставляя только перепуганные глаза. Она сжалась как зверь, и в руке ее сверкнул нож.

На Ристана это не произвело ни малейшего впечатления, он даже не потянулся за мечом, идет как и шел, мягко и уверенно, ему остается буквально десяток шагов. Я уже начинаю продумывать, как разговорить будущую пленницу, как вдруг на площадь вылетает карета. Четверка взмыленных лошадей ветром проносится мимо Счастливчика, а затем, храпя и раздувая бока, застывает прямо перед изумленной женщиной. Украшенная гербом дверца кареты распахивается, и мужская рука втаскивает нашу добычу в темное нутро. Кнут кучера щелкает как удар гром, и упряжка срывается с места, оставляя бегущего Ристана с носом.

— Черт! — Разрубаю воздух рукой. — Черт! Черт!

Кто эта женщина? Кто ее послал? Кому вообще это надо? Этот мужчина в карете, у меня ощущение будто я его видела. Рука в перчатке, темно-синее сукно рукава. Нет, не помню. Вопросы мечутся в моей голове, не находя ответов.

— А карета..? Герб на дверце, чей он? — Последнее, не заметив, произношу вслух.

— Королева не узнает свой фамильный герб?

Вздрагиваю от неожиданности и резко разворачиваюсь на голос.

— Вы? — Меньше всего ожидала увидеть сейчас Фарбена. Наследник самого большого состояния этого мира стоит также как и несколько часов назад. Скованная поза, немного отстраненное выражение лица. Пестрая одежда в идеальном состоянии, словно он простоял эти несколько часов вообще ни до чего не дотрагиваясь.

— А кто же еще, или вы не доверяете даже собственному зрению? — Молодой человек саркастически хмыкнул.

Что-то все это подозрительно, оглядываюсь вокруг, может еще кто-нибудь притаился за колонной. Никого не видно, но раздражение уже не унять.

— Что вы здесь делаете? Следите за мной? Мамочка послала или сами проявили инициативу?

На лице Фарбена появилось выражение незаслуженно обиженного ребенка.

— Ну, знаете ли..! Я стоял здесь в тишине еще задолго до того, как вы устроили тут охоту. Вы ворвались сюда со своими людьми, да еще меня же в чем-то и обвиняете. Это уже чересчур.

Парень возмущенно разворачивается и собирается уходить. Чувствую вину за свою несдержанность и необходимость как-то это исправить.

— Подождите, я погорячилась и была неправа.

Фарбен останавливается, в его глазах читается удивление.

— Вы умеете извиняться. Не ожидал.

Подхожу ближе. Гораздо больше его эмоций меня волнует вопрос, что он видел.

— Вы разглядели эту женщину?

— Конечно, она промчалась в шаге от меня.

Я аж подобралась вся.

— И кто же она?

Молодой человек еще раз оценил меня взглядом, словно раздумывая отвечать или нет.

— Не знаю почему, но вы вызываете у меня симпатию… — Парень замолчал, обдумывая продолжение.

Эта пауза, эта многозначительность выводит меня из себя. С трудом сдерживаю желание потрясти его за грудки.

Фарбен между тем продолжил.

— Вы мне кажетесь более честной, не такой лицемерной как другие. Поэтому я скажу вам кто эта женщина, и даже не буду интересоваться, чем она вам так насолила.

Ну, давай уже, родной. Ну что ты тянешь. — Кажется, сейчас заору на него.

— Это Виола, камеристка и ближайшая подруга Грианы.

— Грианы? — Напрягаю память. — Той самой фаворитки короля?

Фарбен растягивает губы в снисходительной улыбке.

— Той самой.

Я в замешательстве. Этой-то что надо? Хотела меня скомпрометировать, выставить в глазах горожан потаскушкой. Мелковато как-то. Хотя, кто их разберет, вон демон всю дорогу о моей репутации переживал.

Прекращаю свои размышления, поскольку пауза затягивается и надо что-то сказать парню.

— Я вам очень благодарна Фарбен, — улыбаюсь ему без всякого напряжения, — вы помогли мне без всякого расчета, что редкость в последнее время, надеюсь, мы станем добрыми друзьями.

Лицо у парня сделалось грустным и серьезным.

— Мой отец говорит, что друзей не бывает, есть только временные союзники.

Вздыхаю и качаю головой.

— Твой отец умный человек, но знаешь, порой и умные люди ошибаются. Во всяком случае, мне хочется верить, что у меня друзья есть.

В этот момент раздается крик Ристана.

— Ваше Высочество, пора ехать.

Оборачиваюсь, внизу уже стоит наша карета, и Счастливчик изнывает у открытой дверцы.

Прощаюсь с Фарбеном и аккуратно спускаюсь вниз. Ристан подает мне руку и, наконец, я внутри, плюхаюсь на бархатный диван, вытягиваю ноги и сбрасываю опостылевшие сабо.

— Боже, как хорошо!

Счастливчик запрыгивает на ходу и усаживается рядом, Веронея сидит напротив и теребит меня вопросительным взглядом. Как все прошло?

Отвечаю односложно и иронично.

— Трибунал хочет отправить нас с вами на костер, аристократия желает выдать меня за сына гранда, а буржуа за отпрыска мэра. Получается — все хотят нового короля, как по эту сторону городских стен, так и по ту.

— А что думаете, вы — девушка иронии не принимает, — может действительно поменять короля.

Вместо меня влезает Ристан.

— В этом деле стоит только начать, потом не остановить. Короли начинают дохнуть, как мухи.

Он прав, — думаю про себя, — но это не главное. В главном прав, как всегда, мой доморощенный паразит, нельзя позволять им использовать себя. Нужен свой ход, такой, что поломает все планы моих новоявленных «друзей», но при этом, чтобы они смирились и не пошли на конфликт.

Браво! — Слышу скрипучий голос Варга. — Учишься не по дням, а по часам.

А то, что подслушивать нехорошо, тебя мама с папой не учили.

Мой папа огонь, а мама буря. — Впервые слышу смех демона. У меня ощущение, словно он склонился к самому моему уху и шепчет тихо и назидательно. — Открой глаза, посмотри вокруг, решение повсюду.

Как по приказу смотрю в проем окна, там все то же, нищета и страдание. Беженцы спят вдоль заборов прямо на мостовой.

— Так что вы думаете, Ваше Высочество? — Отчаявшись дождаться ответа, Веронея повторила вопрос.

Отрываюсь от размышлений.

— Нет, короля менять не будем.

— А что будем? — Голубые льдинки Ристана с интересом уставились на меня.

Отвечаю на его взгляд и держу его, хотя смотреть прямо в глаза Счастливчику нелегкое дело. Они словно рентген прощупывают тебя насквозь.

— Будем думать. Время до завтра еще есть.

Веронея выглядывает и смотрит на поднимающийся диск солнца.

— Сейчас около семи. — Фраза прозвучала как предупреждение о неизбежности и скоротечности времени.

Подумав еще, Вея добавила.

— Если не хотите играть против короля, тогда может за него. Вам надо пробиться на аудиенцию с королем.

— Мысль неплохая, — улыбаются льдинки Ристана, — да только крыльев у нас нет, через стены не перелетим.

 

Глава 9. На пьяную голову

Огромный дубовый стол, на столе пузатая бутылка вина и какая-то еда. Я уже нарезалась конкретно. Веронея вырубилась здесь же и дрыхнет на лавке, один только Счастливчик выглядит огурцом, глазюки сияют, вон снова наливает. Не берет его зеленый змий.

Помню, мы вернулись в дом. Я предложила сесть всем троим за стол и устроить мозговой штурм. Ристан принес вина и еды, сказав, что это никак не повредит. Оказалось не так. Штурма никакого не получилось, а вот бутыль мы одолели, это уже вторая.

— Трындец нам, Счастливчик. — Язык у меня слегка заплетается. — Проснёшься завтра, а у тебя над головой люди в капюшонах — пожалуйте в подвал, мил человек, мол, у нас пыточная простаивает.

— Вот умеете вы, Ваше Высочество, красочно преподать. — Он наклонил здоровенную бутыль и наливает в мой бокал. — Сразу выпить хочется за великую силу слова.

Протираю слипающиеся глаза.

— Нет, в подвал не хочу. Была уже там, спасибо. Может все же замуж выйти? Тебе кто больше нравится Валент или Фарбен?

— А кто это? — Ристан хохочет мне прямо в лицо, и шрам извивается на его лице, как змея.

Да, он тоже пьян, отмечаю про себя, никогда не видела его смеющимся по-настоящему.

— Ты милый. — Провожу пальцем по страшному рубцу. — Это все претенденты на мою руку и сердце, надо вот выбрать одного из них.

— Не переживай ты так. — Счастливчик вдруг перешел на ты. — Никто тебя в руки этим изуверам не отдаст.

Он подумал секунду и добавил.

— По крайней мере, живой. — И снова заржал.

Вот ведь, гад, но хотя бы честный. Может, это последний мой вечер на свободе, даже если замуж выйду, запрут в доме до конца жизни.

Провожу тыльной стороной ладони по изуродованной щеке Ристана. А почему бы и нет, мелькает шальная мысль. Секс с чудовищем. Последнее желание осужденного. У меня вырывается глупый смешок, но пьяная фантазия уже заработала в полный рост, и возбуждение из маленького уголька внизу живота начало растекаться по венам горячечным жаром.

— Ладно, весельчак, давай выпьем. — Беру бокал у него из рук.

Выпиваю до дна и закусываю виноградиной. Томление приятной тяжестью разливается по рукам и ногам, но вопрос почему-то вырывается из меня совсем не по настрою.

— Ты вот мне скажи, только честно. — Язык у меня уже немного заплетается. — Этот парень, там на полу с разбитой головой. Твоя работа?

Ристан смотрит на меня так долго, что становится не по себе.

— Ты сказала, что он умрет до восхода, вот он и умер.

— За дуру меня держишь?

— Нет, и не думал. — Он замотал головой. — Королева, знаешь ли, словами не бросается. Иначе, что народ скажет? Как он слову твоему поверит?

— Значит, ты, все-таки. — Не чувствую ни огорчения, ни радости. Парня мне не жаль, так себе был человечек, меня бы он не пожалел. Но и радоваться особо нечему.

— Счастливчик, я же просто попугать их хотела. — Голова совсем тяжелая, и я зажимаю ее руками.

— И тебе здорово это удалось, они до сих пор трясутся. — Ристан наливает в мой бокал еще вина.

— Завтра эта история обрастет небылицами, — он протянул мне фужер, — народ станет слагать о тебе легенды.

Меня аж током пробило. Чувствую, как алкоголь покидает мою голову, и кровь закипает от адреналина. Вскакиваю и начинаю шагать туда-сюда в невозможности усидеть.

Вот, что он имел в виду. Варга говорил, решение вокруг тебя, а я дура не поняла и все прошляпила. Конечно же, он имел в виду народ на улицах города. Люди, если захотят, могут все решить, могут внести меня в замок на своих плечах, но только если поверят мне. Чтобы поверили, надо сначала обратиться к народу, а народа здесь нет. Пьяный Счастливчик есть, а народа нет. Вот же я дура, вместо того, чтобы заниматься делом, мы пропьянствовали целый день. А ведь это может быть последний день моей свободы.

Ристан с интересом наблюдает за моими метаниями.

— Может быть, я могу помочь?

Останавливаюсь и поворачиваюсь к нему.

— Мне надо обратиться к народу. Как это сделать?

— Хотите связаться с плебсом, я бы не советовал. Народ ненадежен, падок на обещания и не стоек в бою.

Смотрю на него в упор.

— Зато быстро загорается, особенно когда голодный и злой.

— И также быстро тухнет, стоит ему лишь бросить подачку.

— У тебя есть другое предложение?

— Нет.

— Вот и отлично, а сейчас, — меня вдруг посетило озарение, — найди мне Гани.

— Не доверяли бы вы этим торгашам.

Отмечаю, что Ристан снова перешел на вы. Прости, дружок, но секс с королевой у тебя обломился.

— Прошу тебя, найди мне этого парня и как можно быстрее. Уже вечер, у нас осталась только ночь, времени в обрез.

Счастливчик поднимается легко, словно и не влил в себя полведра вина.

— Хорошо, вы королева, вам решать. — Он делает два шага и как обычно просто пропадает.

Надо будет при случае выяснить, как он это делает, говорю себе, глядя на пустое место, где только что его видела. Ладно. Это сейчас не важно. Гораздо важнее, этот парнишка Гани, мне он показался амбициозным малым. Надо продумать разговор с ним. Его отец и братья, все они люди Лиги, то есть, как бы ко мне не относились, все равно донесут Истариэлу. Гани, мне кажется, немного другой, его можно переманить на свою сторону.

Растешь на глазах, девочка. — Варга появился как раз вовремя. — Я уже настроился на часок другой эротического видео и тут такой облом. Пацан — хороший выбор, одобряю. У него есть команда таких же маленьких негодяев, и, в случае согласия, он будет неоценим.

Мать честная, в кои-то веки слышу похвалу в свой адрес, — переполняюсь сокрушительным сарказмом, — сдаешь свои демонические позиции, стареешь что ли?

Демон зашебуршился, отдаваясь болью в висках.

Может я привык к тебе, не хочу менять насиженное место, когда так близко от цели.

Пропускаю мимо ушей то, что он назвал меня насиженным местом и выплескиваю рвущейся из меня позитив.

Не бойся, адская задница, мы еще повоюем.

Варга мой боевой настрой не оценил и лишь скептически заметил.

Видно алкоголя в тебе еще предостаточно, но я все же дам тебе один совет.

Всего один! Обычно на такое добро ты не скупишься.

Демон и этот мой выпад проигнорировал.

Не пытайся купить парня, постарайся дать ему то, чего ему действительно не хватает, и он будет служить тебе верой и правдой.

Счастливчик появился, когда уже совсем стемнело. Гани шел впереди него, время от времени опасливо косясь назад. Видимо Ристан был в своем репертуаре и излишними объяснениями себя не утруждал.

— Вы хотели меня видеть, Ваше Высочество?

Парень выглядел озабоченным и это понятно. Когда тебя среди ночи срывают без всяких объяснений, любой начнет нервничать.

— Прости, что так поздно, но дело очень серьезное. — Слежу за его глазами, пока в них только желание побыстрее свалить.

— Может вам лучше с утра обратиться к отцу?

Отрицательно качаю головой.

— Нет, Гани, дело касается именно тебя.

В этот момент парень напрягся, а я продолжаю.

— Твой отец хороший человек, но он член Лиги, а вот ты нет. Ты вообще думал о своем будущем. Кем ты станешь через год два, все также будешь бегать на побегушках у своего отца, а потом у братьев? Или у тебя есть амбиции?

Парень набычился и молчит. Ладно, зайдем с другого края.

— Папашино дело перейдет к старшему сыну, ведь так? Ты после смерти отца останешься ни с чем, может быть перепадет от старших пара реалов и то за счастье.

Гани не выдержал.

— К чему вы все это, Ваше Высочество?

Я все еще не решила, что ему предложить, да и как тоже, поэтому круто меняю курс.

— Видишь ли, сейчас у меня положение незавидное.

— Это да, наслышан. — Он впервые улыбнулся.

— Значит в курсе, тем лучше. — Ничего хитроумного в голову не приходит, и я говорю просто то, что есть на душе. — Сейчас все, что у меня есть, это мои друзья. Здесь со мной или где-то далеко, неважно. Это для меня самое важное. Они готовы пожертвовать всем за меня, и я готова отдать жизнь за каждого из них. Сегодня, Гани, когда все рушится вокруг меня, и каждый норовит отщипнуть кусок пожирнее, я хочу предложить тебе свою дружбу.

Протягиваю ладонь.

— Свою руку в обмен на твою. Ты можешь отказаться, и обещаю, уйдешь отсюда целым и невредимым. Я пойму, сегодня дружить со мной невыгодно и опасно.

Короткая пауза.

— Итак! Готов ли ты стать другом королевы?

По глазам парня вижу, как кипят у него мозги. Он не дурак и понимает, насколько высока ставка. Раз позвали его одного, значит, придется идти против отца, а значит, и против всесильной Лиги. Поставить на карту все, что есть и даже жизнь ради сомнительного положения друга. Но с другой стороны, если все получится, то, из никому неизвестного парня из трущоб, он в одночасье станет всемогущим другом самой королевы.

Все это прокручивается в его голове за секунду, потому что негоже держать королеву с протянутой рукой.

— Буду счастлив служить вам, Ваше Высочество! — Рука парня сжимает мою ладонь.

Браво! — В голове звучит голос Варга. — Сыграно великолепно!

Я улыбаюсь, первый шаг сделан. И еще, у меня на губах улыбка, потому что ничего-то адское отродье не понимает. Не надо мне было играть, все было по-честному. Я говорила то, что думала и чувствовала. Я, действительно, предложила ему свою дружбу, как и Ристану, как и Веронее, и это слово для меня значит многое.

Так, теперь главное не расчувствоваться, а то еще слезу пущу, вот будет конфуз. Провожу взглядом по лицам своей маленькой команды и вижу, сцена произвела впечатление на всех, даже Вея проснулась и слегка ошарашена моей речью.

Первым нарушает молчание Ристан, и голос его язвителен как никогда.

— Теперь, когда у вас, Ваше Высочество, появился новый друг, вы, наконец, посвятите нас в свой план.

Прохожу вперед, чтобы видеть всех троих, на мне по-прежнему мое вечернее платье. Оно немного помято, но все еще справляется со своей ролью, делать меня обворожительной и романтичной.

— Перед тем, как я изложу свой план, хочу задать несколько вопросов тебе, Гани. Где в городе собрано самое большое количество обездоленного народа?

— Ипподром. — Не задумываясь, отвечает парень. — Беженцы просто на головах сидят друг у друга. Голод. Мрут каждый день сотнями.

Киваю одобряюще головой.

— Сколько ты можешь собрать за ночь отчаянных парней готовых на все за приличное вознаграждение?

— Человек двадцать.

— А оружия?

Парень потер лоб.

— С настоящим оружием проблема, а вот дубины, тесаки, топоры — это найдется.

Вот теперь я готова говорить.

— С рассветом выдвигаемся к ипподрому. Ристан, ты возглавишь парней Гани. Я обращусь к людям, а вы обеспечите мне внимание толпы. А потом уже по обстоятельствам. Ваша задача на ходу организовать отряды, вооружить самых сильных, командирами поставить самых толковых и адекватных.

Рублю рукой, как красный комиссар на митинге, аж сама завелась. Что еще? Перевожу взгляд с одного на другого. Все вроде бы согласны, но полны сомнений, и только в глазах Ристана бушует озорное пламя.

— Не уверен, получится что-нибудь из этой затеи или нет, но что веселья будет предостаточно, это точно.

 

Глава 10. Толпа

В темноте циклопические стены ипподрома давят своей массой и внушают чувство тревоги. В этом городе все огромно, словно его строили титаны, а не люди, это ощущение не покидает меня с того самого момента, как я увидела его впервые. Мы идем вдоль высоченной арочной стены в несколько этажей, растянувшейся бесконечной лентой. Я за спиной Счастливчика, за мной Веронея. Гани со своей командой должен ждать нас у главного входа. Вход охраняют, но парень сказал, что эта проблема решаема.

Чем ближе темная громада входных башен, тем тревожнее у меня на душе. Придет ли Гани, а вдруг нас там ждет засада. Почему я поверила ему так безоглядно.

Почему, почему? — Накидываюсь на себя, да потому что выбора у тебя нет. Либо пан, либо пропал. Без помощи этого мальчишки нам не справиться, даже на этот чертов стадион не попадем.

Близится рассвет, с каждой минутой темнота вокруг становится все более и более проницаемой. Ристан останавливается, и я тыкаюсь в его спину.

— Подождем.

Счастливчик ничего больше объяснять не желает.

Ладно, — не спорю и тру помятый нос, — ему виднее, у него чутье как у дикого зверя, говорит ждать, значит, будем ждать.

Выглядываю из-за его плеча.

— Видишь кого?

— Вижу вашу светлую голову, и возможно не я один. — Голос Ристана скрипит еле сдерживаемым раздражением. — Ваше Высочество, либо вы уберетесь немедленно, либо вы услышите много неприятных слов в свой адрес.

Прячусь обратно за угол.

— Можно подумать, он здесь один только нервничает. — Оборачиваюсь за поддержкой к Веронее, но та полностью на стороне ла Вэя и даже для уверенности прихватывает меня рукой.

Стоим, ждем. Где же этот Гани, будь он неладен. Я на взводе, но пытаюсь справиться с волнением. Успокойся, подумай лучше, что ты скажешь людям. Действительно, до сих пор никакого плана в моей голове нет. Надеюсь на озарение, вообще-то у меня язык не плохо подвешен, но ведь я не кино подружкам собираюсь пересказывать. Надо сказать что-то такое, чтобы народ поверил мне, более того, чтобы он пошел за мной. Не знаю, смогу ли. А если ты не уверена, то куда ты прешься? Этот вопрос гоню от себя прочь. Надо идти, просто потому, что других вариантов нет. Иду и все, а там видно будет. Как там говорили раньше, либо грудь в крестах, либо голова в кустах.

Ристан коротко свистнул. Не утерпев, снова выглядываю из-за него. На площади перед воротами стоит Гани и выглядывает нас, услышав свист, он махнул рукой, и вслед за ним из подворотен выскользнули еще два десятка серых теней.

Парень подошел к нам.

— С караулом я договорюсь. Входящие им неинтересны, их задача держать беженцев за стенами.

Задаю вопрос, который мучил меня всю дорогу.

— А зачем вообще людей мучают, взаперти держат? Они же ваши сограждане.

Гани смотрит на меня, как на блаженную.

— Это же нищая деревня со всей земли клана, их там десятки тысяч. Выпусти их, так они весь город разнесут, поломают да разворуют.

Так, этот столичный снобизм мне хорошо знаком. Понаехали тут всякие, засрали все вокруг и так далее. Ладно, и так было понятно, что богатые горожане на мою сторону не встанут.

Вернулся Ристан, он отходил проверить бойцов. Судя по злобной ярости в его глазах, контингентом он недоволен, но я все же спрашиваю.

— Как они?

— Против безоружной толпы сойдут. — Он махнул рукой. — Ну что, пошли что ли?

Гани кивнул и двинулся к воротам. Подойдя, он уверенно, но не нагло постучал.

— Кого несет? — Раздалось изнутри.

— Это я, Гани.

— Чего надо?

— Кое кто из пришлых сильно задолжал, а отдавать не хочет. Надо бы разобраться.

За воротами повисла тишина, но через минуту заскрипел засов, и отворилась калитка. Стражник с заспанным лицом вышел наружу и оценивающе осмотрел нашу компанию.

— Только вы это, шибко не усердствуйте, без крови.

Гани отсчитал монеты в его ладонь.

— Постараемся, но ты же знаешь этих деревенских, они по-хорошему не понимают.

— Да уж, твердолобые, как бараны. — Страж, посмотрев на серебряные кругляши в перчатке, отошел в сторону.

— Проходите.

Цепочкой протекаем в распахнутую дверь, у ворот коптит факел, но выходной проем парадной арки уже светлеет. Ристан поднял руку, останавливая всех.

— Здесь разделимся. Все как договаривались, Гани проводит вас с Веронеей в королевскую ложу, а мы с ребятками займемся слушателями.

Трогаю его за рукав.

— Осторожней там.

— Ну что вы, Ваше Высочество, — мне в ответ смеются голубые льдинки, мы же не драться идем, — так, поорать, горло подрать в вашу честь.

— Добро, пошли. — Толкаю Гани в плечо.

— Да подарит нам свою милость Мать Всех Ветров, — выдохнул тот и свернул в боковой ход.

Поднимаемся по узкой винтовой лестнице в королевскую ложу. По словам Гани, это помещение сделано так, что голос оратора отсюда разносится по всему ипподрому. Специально устроенные каналы в стенах несут многократно отраженное эхо по трибунам и помещениям.

Последний виток и выходим на открытую ложу, переходящую в балкон. Парень останавливается и пропускает меня вперед. Типа давай, я свое дело сделал, теперь твоя очередь.

Подхожу к перилам балкона. Мать честная, подо мной огромный людской муравейник, маленькие людишки лежат, сидят, ходят, суетятся. Все поле и трибуны усеяны народом, как прибрежные скалы птицами. Вижу фигурки бойцов Ристана, они прорезают толпу, что-то кричат и показывают в мою сторону.

Меня заколотил мандраж, правая коленка затряслась от нервного перевозбуждения так, что вот-вот выскочит из сустава. Что я им скажу? Господи, что я за дура, куда я полезла. Еще секунда, я развернусь и побегу назад, сломя голову и не оглядываясь. Паника накрывает и душит меня, никогда не думала, что это так страшно.

Неожиданно башка просто взрывается от крика. Орет Варга и орет на меня.

Очнись! Это просто несчастные обездоленные войной люди. Ты королева, ты их мать и защитница! Скажи им то, что они хотят услышать. Ты дашь им мир, ты вернешь их домой!

Несколько месяцев назад, когда только попала сюда я, наверное, заорала бы в ответ, — да пошел ты, какая я к чертям королева, какая я им мать! Я всегда жила для себя и мне нравилось так жить. Пошли все к дьяволу, вот каков был мой девиз, не лезьте ко мне и я вас не трогаю. А сегодня, я изменилась. Своим криком демон меня словно построил, вернул на землю. Я реально почувствовала себя матерью и защитницей всех эти несчастных людей.

Развожу руки в стороны, как крылья, и встаю к самому краю балкона. Варга включается и для всех людей внизу за моей спиной пропадают стены и башни, арки и перила. Для многотысячной толпы, ахнувшей одним вздохом, я парю в облаках, и ветер развевает мои распущенные волосы. Я на таком бешеном адреналине, что с легкостью держу картинку для десятков тысяч людей.

— Дети мои, я плачу, глядя на ваши страдания. — Слышу свой собственный голос эхом гремящий над ипподромом.

— Вы, свободные люди, за что вас заперли здесь, словно диких зверей? Почему ваши дети умирают от голода?

Снизу загудел гневный рев толпы. Первой, еще слабой волной, как только-только начинающийся прибой.

— Я, ваша королева, и я спрашиваю всех, кто устроил здесь братскую могилу — как вы посмели так обращаться с моим народом?

Гул усиливается до штормовой ярости.

— Я пришла, потому что не в силах более видеть страдания моего народа!

— Королева! — Единым порывом выдохнул ипподром. Помоги нам! Спаси наших детей!

Вижу, как матери протягивают ко мне своих младенцев, как тысячи людей тянут ко мне свои руки, в последней надежде спастись.

— Я, ваша королева! Я пришла, принести вам мир и вернуть вас домой!

— Королева! — Ревет ипподром.

— Мы не должны прятаться за стенами от жалкой кучки разбойников. Пусть мужчины возьмут в руки оружие! Сколько еще вы будете прятаться здесь и ждать? Сколько? Пока ваш последний ребенок не умрет на ваших руках!

Дай нам оружие, королева! — От крика толпы сотрясаются каменные стены. Мужчины сжимают кулаки. Бойцы Ристана растекаются тонкими струйками, раздавая топоры и кухонные тесаки.

— Если король не хочет, если ваши гранды боятся врага, я сама поведу вас бой. Мы освободим нашу землю, наши дома. Мы вернем мир в нашу страну!

— Королева! Дай нам оружие! — Несется громоподобным эхом.

Вижу, как из башни выбегают солдаты и строятся в шеренгу, закрываясь щитами, но они также ошеломлены и, задирая головы, смотрят на меня.

— Рыцари клана Ветра никогда не поднимут меч против своего народа. — Сминаю боевой настрой охраны. — Ваш враг там за стенами, там, а не здесь! Пусть король даст оружие своему народу! Идемте в замок, пусть король даст оружие всем, кто хочет сражаться. Я поведу вас к победе.

Толпа заревела с ураганной силой.

— Пусть король даст нам оружие! Идем в замок! Королева, веди нас!

Чувствую, силы покидают меня, надо останавливаться или сейчас упаду. Снимаю видение и вцепляюсь в перила. Понемногу прихожу в себя. Сзади меня обнимает Веронея, меня всю трясет.

Ипподром сканирует.

— Королева! Королева! Веди нас, королева!

Господи, зашевелились в моей голове трезвые мысли, что я наговорила. Куда я наобещала их вести. В бой. Ты сдурела совсем.

— Королева! Королева! Веди нас, королева! — Толпа неистовствует внизу.

Шум стоит такой, что Веронее приходится кричать мне в самое ухо.

— Надо идти.

Бросаю последний взгляд на арену. Часть рыцарей из охраны уже подчиняется Ристану, остальные сложили оружие. Народ остервенело орет — веди нас к королю.

Отворачиваюсь и позволяю Вее увести меня с балкона. Мы спускаемся вниз, и вот уже дверь на арену, за ней настоящий рев. Неистовый и неукротимый. Господи, помоги мне, только и успеваю сказать. Гани распахивает дубовую створку. Ко мне тянутся десятки рук, я в ужасе, мне кажется, сейчас меня разорвут на кусочки, но тут широкие ладони Веронеи подхватывают мое тело и поднимают над головами.

— В замок! К королю! — Слышу ее гудящий бас.

Сотни рук присоединяются и, подхватывая меня, выносят на арену.

— Королева! — Взрывается толпа, увидев меня. — Веди нас!

— В замок, идем в замок! — Кричу что есть силы, но меня никто не слышит.

— В замок! К королю! — Громогласно дублирует меня Веронея.

Руки, тысячи рук вокруг, голые и с оружием, машущие ладонями и сжатые в кулаки. Я плыву над морем человеческих голов, десятки тысяч взглядов устремлены на меня, и в каждом из них слепая вера в то, что я смогу все исправить, смогу всем помочь, смогу спасти их и вернуть домой.

Да, девочка, ну и вляпалась же ты. — Ошалело кручу головой. — Какой груз ты на себя взвалила.

 

Глава 11. Преклоните колено

Людская река течет по центральному проспекту города. Из каждой улочки в мятежный поток вливаются все новые и новые ручейки. Народ, не переставая, скандирует — королева, кажется, что барабанные перепонки вот-вот лопнут. Меня несет на плече огромный мужичище, настоящий великан, каких я раньше никогда не видела. Он появился из какой-то подворотни, как только толпа вынесла меня с ипподрома. Растолкав народ, гигант молча подошел к несущей меня Веронее. Помню, немая сцена, все застыли вокруг, а он аккуратно так подцепил меня одной рукой и закинул себе на плечо. Я даже опомниться не успела, как оказалась на широченном как лавка плече этого кинг-конга, и толпа взревела от восторга.

Теперь плыву над людскими головами под радостные вопли народа, и мохнатая безрукавка моего добровольного носильщика до боли напоминает мне совсем другой случай.

Рой, мой милый Рой! Как он бежал через поле, подхватив меня под мышку, как он спасал и вытаскивал меня из всяких передряг. И никогда ничего не просил и не требовал взамен. Я все еще не могу выкинуть его из головы. Столько событий вокруг меня, столько новых людей, а я как одержимая всякий раз вспоминаю его. Говорят, чтобы понять насколько человек ценен для тебя, надо его потерять. Всегда смеялась над этим, к чему цепляться за кого-то, ведь жизнь прекрасна, надо только открыть глаза и протянуть руку. А теперь вот защемило, неужто зацепил меня чертов монстр. Яростно выругалась, чтобы не зареветь. Не время сейчас.

В белом льняном платье покачиваюсь в такт шагам и смотрю сверху на текущую человеческую лавину. Платье из сундуков семьи Колини, я там все перешерстила перед походом на ипподром. Решила, что в белом лучше всего, цвет невинности и все такое, я должна выглядеть чистой и незапятнанной. Из широких коротких рукавов торчат мои тощие ручонки, правой цепляюсь за волосы своего великана, а левой приветственно отвечаю на все радостные крики и вопли. Спина прямая, светлые волосы распущены и развиваются на ветру.

До жути захотелось взглянуть на себя в зеркало, как я сейчас выгляжу или сфотографироваться на худой конец. Господи, может, я дура совсем, и права была моя мама, тут судьба мира решается, а мне зеркало подавай.

Волосатая ручища, что придерживает мои колени, напряглась и заиграла мышцами, сжимая мои ноги как в тисках. Возвращаюсь в жесткую реальность. Чем ближе мы к центру, тем молчаливее становятся люди. Заостренные лица, желваки на скулах, воздух звенит от напряжения. Дальше нас так просто не пустят. Все ждут появления солдат и настраиваются на кровь. Ищу глазами Ристана.

Он идет в окружении десятка вооруженных людей и к нему постоянно подбегают люди получают указания и исчезают в толпе, но на их месте тотчас появляются другие. Казалось бы, бесформенная толпа, но на самом деле, это инструмент на котором Ристан играет с искусством настоящего мастера. Колонна перестраивается на ходу, женщины, дети и старики откатываются назад, а вперед выдвигаются вооруженные мужчины. У большинства в руках просто палки, но они уже разбиты на десятки и сотни. Мы ощетиниваемся как рассерженный еж.

Да он прирожденный командующий, — удивляюсь со своей высоты. — Вот и первый маршал королевы. Улыбаюсь, представив на себе треуголку Бонапарта.

Толпа выкатывается на главную площадь, здесь здание городского совета и Лиги, отсюда начинаются кварталы богачей. Двери всех домов закрыты, улицы и переулки забаррикадированы и оттуда торчат копья городского ополчения, но центральный проспект чист.

Ловушка? Смотрю на Ристана, тот отрицательно машет головой и отрывисто бросает рукой — вперед. Замедлившая было шаг колонна, уверенно покатилась через площадь. Мой великан шагает сразу за передовыми мужскими отрядами. Я напряглась и с тревогой озираюсь на торчащие из-за баррикад копья, но Счастливчик по всей видимости прав, бюргеры в драку решили не лезть — хотите к королю, да ради бога, вот вам открытая дорога идите, а в наши дома не суйтесь. Это без слов говорят их суровые, злые лица.

Балкон ратуши полон народа, весь городской совет высыпал поглазеть с безопасного расстояния. Вижу в первых рядах внушительную фигуру Истариэла и рядом с ним пестрый наряд Фарбена.

Наклоняюсь к уху гиганта, ору что есть мочи и показываю пальцем на балкон.

— Пройди поближе.

Он кивает, мол, понял, и поворачивает к зданию совета.

Городские богатеи заметили мой маневр и засуетились, только председатель Лиги продолжает стоять неподвижно, но по его растерянному лицу видно, что дается ему это с трудом.

В окнах замелькали арбалетчики, а между колонн выставив наконечники копий, закрылись щитами ополченцы. Их опасения вполне понятны, ведь вслед за мной к зданию свернула Веронея и не менее сотни крепких парней под ее началом.

Останавливаемся под балконом, смотрю прямо в глаза Истариэлу. Почтенные мужи за его спиной непонимающе перешептываются.

— Чего она хочет?

Но мы-то с господином мэром знаем, в чем дело — это мой ответ на его предложение. Нравится?

Истариэл хранит молчание, но теперь мое время ставить ультиматумы. Обращаюсь ко всему почтенному собранию.

— Так уж и быть, сегодня я принимаю ваш нейтралитет, но завтра… Кто не с нами тот против нас!

Перевожу взгляд на Фарбена и заговорщицки подмигиваю ему.

— Не слушай своего отца, женись только по любви.

Гигант словно почувствовав, что сцена сыграна, и пора закрывать занавес, развернулся и понес меня вслед текущей через площадь толпе.

Подходим к рынку, сегодня здесь пусто все, его обитатели либо в колонне с нами, либо разбежались и прячутся по норам. Воздух пропитан раскаленной пылью и будущей кровью, скоро здесь будет жарко, ведь на другой стороне огромного поля вытянулась линия тяжелой кавалерии. Рыцари клана Вольного Ветра, сверкая магической броней, готовы растоптать мятежную толпу.

Передние шеренги останавливаются в неуверенности, воевать против закованной в магию конницы, это как с ножом на танк. Страшно до дрожи! Ристан прилагает титанические усилия для того, чтобы толпа не разбежалась от одного только вида грозных рыцарей. Его ребята подпирают первые ряды, орут и кроют всех, своих и чужих без разбора.

Пока я наблюдаю за Счастливчиком, мой кинг-конг продолжает идти.

— Мать честная, куда ты прешься! — Еще до конца не понимаю куда это может меня завести. Все стоят, а мой великан идет вперед. Народ расступается, пропуская его. Я встревожена и в бешенстве одновременно.

— Эй, дружок, ты куда? — Аккуратно стучу его кулачком по голове. — Да постой ты.

А вы чего расступаетесь, — мысленно кричу на людей, почтительно уступающих нам дорогу. — Обрадовались! Я что ли буду с рыцарями биться. Кто орал — умрем за королеву? Как дошло до дела, то сразу женщины вперед.

Приближается первая шеренга, за ней метров двести пустого поля, а дальше опущенные копья и закованные морды боевых коней.

— Да, стой ты, мать твою! — Надрываюсь в самое ухо громилы и стучу его по темени уже в полную силу.

Ноль внимания. Гигант идет, толпа расступается. В дополнение к общему гулу зарокотал барабан, и вслед за ним завыла труба. Веронея спокойно ведет свои отряд следом, думая, будто я что-то задумала.

Последняя линия наших, проходим ее и направляемся к противнику.

— Ты одурел совсем! Отпусти меня, идиот.

Может он предатель и хочет сдать меня врагам, мелькает судорожная мысль, и не смотря на абсурдность, пугает меня до чертиков.

От боевого строя кавалерии отделяются три всадника и направляются к нам. Ровно на половине пути они придерживают лошадей. В шаге от них, наконец, останавливается и мой великан.

Так, перевожу дух, кажется переговоры. Так вот куда ты меня тащил, предупреждать надо, так можно и последнее здоровье потерять.

Рыцарь посередине с золотой насечкой на панцире подъезжает ко мне вплотную и поднимает забрало.

— А вы неплохо устроились. — На меня смотрят насмешливые глаза гранда Кендора.

— Не жалуюсь. — Стараюсь выглядеть спокойной и равнодушной.

Гранд с улыбкой скользит по мне глазами.

— Неужели мой сын так плох, что вы предпочли ему весь этот сброд.

Высокомерный аристократ начинает меня злить.

— Этот сброд и есть тот самый народ, который вы клялись защищать.

Напоминание о клятвах явно не понравилось Кендору, он сменил тон и посерьезнел.

— Чего вы добиваетесь, зачем подняли толпу на бунт?

— Вы в своих замках совсем одурели от снобизма и сытости. Не видите и не желаете ничего видеть. — Я завелась по-настоящему. — Это не бунт, это желание людей самим решать свою судьбу. Они не хотят больше дохнуть от голода как мухи, если уж умирать то с оружием в руках, сражаясь за своих жен и детей. Дайте им оружие, и они сами прогонят врага со своей земли, если уж их король предпочитает прятаться за стенами.

В глазах гранда появилось удивление.

— Вы хотите вести эту толпу против наемников и рыцарей Феррана, да их же сотрут в порошок. Не жалко людей?

— Это свободный выбор свободных людей. Они готовы сражаться.

Кендор не сдерживает раздражение.

— Это полное безумие, вы ведете людей на смерть.

— Почему же? Если рыцари Вольного ветра прикроют фланги, то у нас появится шанс.

Этот красивый и гордый человек смотрит на меня и не может решить, как ему реагировать. Его честь, его долг говорит ему — хватит прятаться за стенами, выйди и прогони врага со своей земли или умри как герой, а присяга требует верности. Он клялся служить королю. И если уж предавать сюзерена то ради кого? Этой девчонки? Грязной нищей орды стоящей за ней?

Чувствую сомнения, грызущие его душу. Сейчас он либо даст сигнал, и бронированные лошади втопчут людей в брусчатку либо… Ловлю в его глазах сомнения и неуверенность.

Так, так, так, начинаю лихорадочно соображать. Это тот самый момент, когда может случиться невозможное, когда гордый аристократ, если и не встанет в мои ряды, то хотя бы может отойти в сторону.

Не думай, доверься своему чутью, — в глубине моей головы приходит на помощь Варга.

Какому чутью, что за шаблонную чушь ты несешь? — В мозгах полная каша. — Если ты опять со своими недомолвками и шарадами, то иди в задницу и не путайся у меня в голове.

Учитывая мое местонахождение, звучит двусмысленно. — Демон издал саркастический смешок. — Не дергайся, Валерия, посмотри на себя, ты маленькая хрупкая девушка, тонкие ручки, худющие ножки, в зажиме волосатых лап. Ты нуждаешься в защите рыцаря. Настоящего рыцаря с конем, мечом и прочими железяками, который своими подвигами во имя тебя обретет бессмертную славу.

Значит, думаешь надо давить на славу, думаешь наш рыцарь бессребреник? Ладно, посмотрим. Наполняюсь уверенностью, что все получится.

— Гранд Кендор, вы думаете у вас сейчас два пути, но это не так. Путь только один, тот который ведет к величию и славе, а другой, тот не для вас, не для рыцаря. Он для мясника, для убийцы тысяч женщин и детей, но не для вас.

Выдерживаю паузу и продолжаю.

Посмотрите на меня, вы видите перед собой юную хрупкую женщину, тонущую в жестоком мужском море насилия и жестокости. Помогите мне выплыть! Подставьте свое железное плечо, и обещаю вам свою дружбу, благодарность и…

Господи, что же ему еще предложить? Он явно заинтересован и в миллиметре от того, чтобы согласиться, нужен последний шажочек. К славе и всему такому нужно что-нибудь материальное.

— И титул спасителя королевы и отечества. — Вот такой довесок, как тебе? Маловато. Ладно, добавим. — А также звание командующего всеми королевскими войсками в земле кланов.

Вот теперь вижу, достаточно.

 

Глава 12. Король и королева

Гулкие шаги раздаются в коридорах замка. Мы идем на аудиенцию к королю. Мать честная, я все-таки пробилась, пролезла, проползла. Не верится. Иду по мраморным плитам анфилады комнат и до конца не верю. Они пустили меня. Вся эта свора ненавистников, что прячется в коридорах дворца, они вынуждены были открыть ворота. Куда им было деваться, когда за стенами бушует взбунтовавшееся народное море. Конечно, прежде чем впустить меня, вышли парламентеры. Мгновенно прямо на дороге поставили шатер, и мы начали договариваться. Видеть гранда с противоположной стороны было для наших королевских «друзей» неприятным сюрпризом.

Кендор по большей части хранил молчание, негласно взяв на себя роль гаранта безопасности на переговорах. Рупором же моих интересов как обычно выступал Ристан. Ох и не завидую я той женщине, что возьмет его в мужья, и рожа его здесь не при чем. Вот уж зануда, так зануда. Он докапывался до каждой запятой, сколько будет вооруженных людей, и где они будут стоять, сколько наших бойцов пройдет за ворота, сколько войдет во дворец и так далее. И по каждому вопросу они могли спорить часами.

Я, помню, не выдержала и попыталась влезть, но он меня так отбрил, что клочки полетели. Вы мол, Ваше Высочество, мир пришли спасать, вот и спасайте, а я отвечаю за вас перед вон теми людьми, — он показал в сторону угрюмо стоящей толпы, — которые порвут и меня и их, тут он кивнул в сторону наших оппонентов, если с вас хоть один волос упадет.

Пришлось смириться и ждать пока они закончат договариваться. Кендор тоже не вмешивался, его задачей было не дать любителям провокаций все испортить.

Когда, наконец, обо всем договорились, то в открывшиеся ворота вошла я, Веронея, Гани и небольшой отряд во главе с Ристаном, а вся армия отверженных осталась снаружи. Лишившись своих руководителей, она мгновенно превратилась в неуправляемую толпу, растянувшуюся длинной голодной змеей по всей королевской дороге от рынка до самых стен замка. Вроде бы все то же самое, что и несколько дней назад десятки тысяч обездоленных беженцев под открытым небом, такие же голодные и злые как и тогда, но на самом деле это были уже совсем другие люди. Сегодня не было потухших глаз, безмерной усталости и отчаяния, лица этих людей воспрянули ото сна и зажглись верой. Хрупкой надеждой, что все еще может измениться, что все можно исправить, надо только верить и бороться. И вот эту надежду они не собирались никому отдавать. Их можно будет убивать, жечь, топить, но эту веру в лучшее будущее из них уже не вытравить.

Иду молча, за мной Ристан, на пару шагов позади Веронея и Гани, во дворец мы вошли уже вчетвером. Весь отряд наших телохранителей остался на лужайке перед главным дворцовым входом. Они расположились на газоне так же вольно, как и у себя в деревне ничуть не смущаясь мраморных статуй и стриженых кустов. Пусть развлекаются, подумала я, усмехнувшись, если уж меня захотят убить, то вряд ли два десятка деревенских парней помогут.

Шагающие впереди гвардейцы, грохоча сапогами, останавливаются и отходят в стороны. Бесконечная анфилада закончилась, впереди последняя дверь. Медленно и беззвучно расходятся высокие, резные створки. Стража в сияющих кирасах и шлемах поднимает алебарды — путь свободен. Задираю подбородок, надеваю на лицо свою самую неприступную маску, выдыхаю и делаю шаг. Вперед королева!

Огромный зал, здесь все также монументально, как и во всем городе, но в отличие от пышной вычурности дворца Истариэла более тонко и изящно. И еще, здесь пахнет историей, каждый камень, каждая статуя в этом зале хранит печать времени и помнит еще времена великой смуты. Зал заполнен народом, по обе стороны от нас толпятся придворные, оставляя лишь выложенную цветной мозаикой дорожку в середине. Жадные, любопытные взгляды буквально пронизывают каждую клеточку моего тела.

Мозаичный пол ведет прямо к трону. Зал огромный и человечек в короне на другом его конце кажется маленьким пупсиком, сидящим в игрушечном кресле. С каждым шагом он становится все ближе и ближе, я могу уже разглядеть его лицо. Вытянутый, породистый анфас с прямым носом и высоким открытым лбом. Можно было бы назвать его симпатичным, если бы не безвольный подбородок и капризные тонкие губы. Нет, не мой случай, решаю сразу и бесповоротно.

Стой! — Слышу разливающийся набатом голос Варга.

Ошарашенно останавливаюсь.

В чем дело?

Стоп, ни шагу вперед. Одно из главных правил этикета гласит, если хозяин дома встречает равного себе, то он должен подняться и сделать шаг навстречу, когда до входящего гостя остается не менее десяти шагов. Десять шагов — красная линия для равных. Если король принимает вассала или просителя, то он остается сидеть на троне и не двигается навстречу, а гость должен выйти на линию просителя — три шага, и склониться согласно своего ранга. Поэтому не вздумай кланяться и вообще перестань головой вертеть. Смотри прямо Лидарону в глаза, пусть поднимет свой зад и встретит тебя, как подобает встречать равного, как подобает встречать свою невесту.

При этом слове у меня скривились губы, совсем забыла, зачем я сюда пришла.

Останавливаюсь. Белое, чистое платье, чопорно застегнуто под самое горло, длинный до пола подол скрывает босые ноги. Загорелые руки торчат из широких рукавов. Посреди царящего вокруг бархата и сверкающих бриллиантов смотрюсь эдакой деревенской пастушкой, бедной сиротинкой пришедшей издалека.

Если бы они еще видели мои натертые мозоли, то совсем бы офигели. Демон конечно прав дальше идти нельзя, буду похожа на обычную провинциальную просительницу, пришедшую за подачкой.

Стою молча, спина прямая, голова вверх, взгляд прямо в переносицу короля. Пауза затягивается, по рядам придворных побежал шепоток.

— Чего она хочет?

— Король должен встать? Да кем она себя возомнила?

— Невестой.

— Кем?

— Вы что не слышали? Народ говорит, что ее послал сам Эстриал, спасти нашего бедного бастарда. Они уже зовут ее королевой.

— Королевой нищих!

Лидарон завозился на троне, он обеспокоен и не знает, как поступить, в его глазах явно читается непонимание и раздражение.

Давай уж убогий, — внутренне закипаю, — подними задницу и предложи даме сесть.

Справа к трону склонился мужчина в рясе с широким капюшоном.

Ба, знакомые все лица, этот орлиный нос и фанатичный блеск глаз, я никогда не забуду. Господин председатель трибунала и вы здесь.

Слева к трону подошла женщина, и король услужливо подставил ухо, отвернувшись от прежнего советчика.

Ясно. Вот кто у нас тут главная, и что же, интересно, мадам Помпадур шепчет своему «наивному Людовику».

Видимо ничего хорошего, потому что король остался на троне, и в лице его прибавилось уверенности.

Дело пахнет скандалом, говорю себе с иронией, но я-то точно с места не сдвинусь.

Дипломатический ступор как всегда решает звон железа, только на этот раз никого не убили. Гранд Кендор и два его офицера, впечатывая тяжелые сапоги в каменные плиты, вышли из толпы и молча, но очень красноречиво встали за моей спиной.

Посылаю им взглядом свое горячую благодарность.

— Ну что, Ваше Величество, будем упрямиться? Так ведь можно и навсегда трона лишиться, знаешь, сколько вокруг желающих?

Лидарон срочно запросил «помощь друга», но такого рода советы уже дают другие, более разумные люди. Благообразный придворный с солидным брюшком под бархатным камзолом склонился над троном и что-то яростно зашептал. Сначала король бешено замотал головой, но царедворец был настойчив и, в конце концов, победил. Лидарон махнул рукой, что могло означать только одно — делайте что хотите.

Вельможа сделал шаг вперед и громогласно объявил.

— Посланница великого небесного героя Эстриала, невеста нашего короля Валерия.

Зал ахнул. Фаворитка позеленела, ее губы сжались в одну тонкую нить. Исфагиль Туарон, с клиром таких же мрачных типов в капюшонах, развернулся и демонстративно покинул зал.

Скатертью дорога, ты мне еще за подвал ответишь. Не думай, я не забыла.

Царедворец закончил объявлять и недвусмысленно повернулся к королю.

Тот отвел глаза и недовольно ворча, поднялся. С такой же кислой миной он подошел ко мне и протянул руку.

— Прошу вас сударыня.

Кладу свою ладонь на его сверху и он ведет меня к трону, рядом с которым, как по волшебству выросло кресло поменьше.

Что это за дискриминация, усмехаюсь про себя, ну ничего потом исправим.

Король сажает меня в тесное маленькое креслице рядом, а сам, с видом — я сделал, что вы просили и отстаньте, падает на свой вместительный трон.

Дальше пошла какая-то протокольная галиматья, а я сижу и недоумеваю, как так получилось, что этот разодетый щеголь, что сидит рядом, позволяет себе кислые морды, а я, которая вроде бы должна его осчастливить своим согласием на брак, теперь его еще и уговариваю. Что за ерунда, на фига мне этот придурок. Может за Кендора выйти, вот тогда сразу порядок воцарится. Нет, гранд мне симпатичен, это будет непорядочно и не красиво по отношению к нему, выйду лучше за деньги Лиги, эдакое слияние власти и капитала. Злорадная улыбка сползает на мои губы.

Наконец торжественная часть заканчивается. После этого, к моему величайшему изумлению король встает, не говоря ни слова, поворачивается ко мне спиной и уходит. За ним в открытые двери вытекает вся его свита. Я остаюсь в кресле, потому что не знаю что делать, меня никуда не приглашают, провожатых нет. Придворные пялятся на меня и не расходятся. Видимо, я должна встать первой. И что? Встать и стоять бедной родственницей не зная, куда деть руки. Нет уж, благодарю покорно. Чувствую, все это подстроено специально, они хотят меня унизить. Мол, посмотрите, что это за королева, протокола не знает, вести себя не умеет.

Поднимаю глаза вверх, и встречаю озабоченный взгляд Ристана.

Спрашиваю без слов.

Что будем делать?

Не волнуйся, что-нибудь придумаем, также отвечает Счастливчик, затем он выходит вперед и проходит перед вельможами как генерал на плацу перед строем солдат. Его жесткие стальные глаза проходят лазером по лицам царедворцев. Никто не выдерживает такого взгляда в комбинации с жутким неподвижным лицом. Толпа придворных сжимается, стараясь отодвинуться от страшного монстра как можно дальше.

— Итак. — Ристан приковал к себе взгляды всего зала. — Есть у кого просьбы, пожелания к вашей будущей королеве? Их Величество специально задержалась, чтобы лучше познакомиться со своими подданными.

По рядам царедворцев побежал шепоток.

— Неслыханно!

— А я, пожалуй, представлюсь, никогда не повредит.

Толпа зашевелилась и кое-кто уже начал протискиваться вперед, собираясь предстать передо мной, но в этот момент вмешался режиссер этого фарса.

— Господа! Наша гостья устала с дороги и сейчас проследует в свои покои. Она познакомится со всеми позже. — Тот самый вельможа с животиком выскочил неизвестно откуда.

Придворные, разочарованно вздыхая, начали успокаиваться, а королевский советник обернулся ко мне.

— Прошу вас, Ваше Высочество, проследуйте за мной, я покажу вам ваши комнаты.

 

Глава 13. Подстава

С комнатами, слава богу, жаться не стали, подошли с королевским размахом. Я получила в свое распоряжение спальню, гостиную, будуар и ванную комнату. Хлопаю дверями, переходя из одной комнаты в другую.

— Как бы не заблудиться. — Восклицаю на полном серьезе, поскольку с размерами тут скупиться не принято, каждое помещение, как зал в Эрмитаже, а вот света маловато. Солнце уже садится, и свет с трудом пробивается в узкие стрельчатые окна, но свечи не зажигают, да и в подсвечниках на месте только треть свечей, надо понимать, экономят по случаю осады.

Это только мои апартаменты, моя команда в этот момент осматривает свое жилье. Веронея, Ристан и Гани, каждый получил по комнате, пусть и небольшой, но все же отдельной для каждого, а не одну общагу на всех.

Это, конечно, не наш маленький дворец в саду, но тоже все на уровне. Заглядываю в комнату с розовой мраморной ванной посредине и грустно вздыхаю. Господи, как я соскучилась по текущей из крана воде, по душу, да, черт побери, по самому обычному унитазу. Конечно, тут все красиво, мрамор, позолота и слоновая кость, но под стулом с дыркой стоит обыкновенное ведро, а вместо раковины тазик и кувшин. Ну да бог с ними, с удобствами, жила как-то без них и еще проживу. Закрываю дверь и оборачиваюсь.

Вот те на! Наш хитрожопый царедворец еще здесь, стоит у двери, ручки сложил на груди, умильная улыбочка на губах, ни дать, ни взять ангелочек килограммов на сто. Заметил, что я смотрю на него и склонил голову.

— Комнаты вас устраивают?

— Да, все отлично. — Хотела добавить спасибо, но вовремя вспомнила ворчание Варга — не пугай людей своим спасибо, королева не благодарит, а принимает любые услуги как должное.

— Воспользуюсь случаем и представлюсь, камергер его Величества и одновременно казначей монетного двора Лириан Дуга. — Камергер склонился в поклоне, так что толстенная золотая цепь, лежавшая на его объёмистом брюшке, повисла, и висящий на ней золотой ключ закачался, как маятник.

Рассматриваю лысину у него на темечке и думаю, если с казначеем мне все понятно, то со вторым его титулом закавыка. Понятия не имею, что это значит, но явно что-то не рядовое.

Придворный выпрямился и вновь замер в ожидании. Интересно, что ему еще надо, мне бы поспать хоть пол часика, просто с ног валюсь от усталости, ведь почти двое суток без сна.

— Вы что-то еще хотели, господин камергер.

По лицу толстяка пробежала довольная улыбка.

— Да, я займу лишь минуту вашего драгоценно времени. Вечером король устраивает прием в вашу честь, легкий фуршет, а потом вы могли бы изложить свои планы королевскому совету. Что вы скажете?

— А без фуршета нельзя, я зверски устала?

Широкая физиономия Дуга расплылась еще шире.

— Помилуйте, Ваше Высочество, в замке несколько месяцев изнывает от скуки вся знать клана, неужели вы лишите их последней радости.

Отмечаю, что радетель развлечений впервые назвал меня Ваше Высочество и могу поклясться именно после того, как я обратилась к нему — камергер. То есть, баш на баш. Вы меня в камергеры, я вас в принцессы. Расчетливо, немного мелковато, но хотя бы понятно, чего человек хочет и как себя с ним вести.

— Хорошо. — Соглашаюсь, скрепя сердцем. Надо набраться сил и выдержать еще одну ночь, лишь бы не сломаться.

— Отлично! — Камергер радостно потер свои пухлые ладошки. — Тогда я пришлю к вам камеристку госпожи Грианы, она поможет вам подготовиться.

На этом Лириан Дуга стал пятиться задом, пока не покинул комнату.

Не успела я присесть и вытянуть ноги, как в гостиную вплыла весьма представительная дама. Высокая, стройная, с правильными чертами, она могла бы быть симпатичной, если бы не жестко-презрительное выражение лица.

— Камеристка двора. — Женщина присела в реверансе.

Оперативность камеристки могла бы вызвать у меня подозрение, если бы не усталость, притупившая бдительность.

— Я уже обо всем позаботилась, вам не о чем беспокоиться. Воду для ванны уже носят, платье лежит в вашем будуаре, драгоценности доставят чуть позже.

Как замечательно! — Обрадованно выдыхаю. — Милая дама уже все решила и это огромное облегчение, поскольку у меня нет ни желания, ни сил снова тратить массу времени на подбор платья. Мысль о том, что сейчас я смогу залезть в ванну и вытянуться в горячей воде, греет гораздо больше.

Дама продолжает щебетать, не переставая.

— Я выделила в ваше полное распоряжение двух горничных, они будут помогать вам во всем. Если вам что-то понадобится, говорите сразу, мы постараемся исполнить любой ваш каприз.

А что, не так уж и плохо быть королевой. Лежу в теплой ванне, в облаке пышной пены и предаюсь блаженству. У изголовья стоят две девушки с массажными губками в руках, это мои новые служанки. Они уже порывались потереть меня ими, но я их отшила — хочется покоя. Видимо, покой мне только снится. Открывается дверь, и входит Ристан с неподвижной рожей и озабоченностью в глазах.

У меня на поверхности только голова, все остальное скрыто шапкой пены, но все равно жалею, что нет ничего тяжелого под рукой.

— Счастливчик, ты куда прешься!

Ристан, как обычно, не слышит ничего, что он не хочет слышать, поэтому, проигнорировав мой королевский гнев, зыркнул на горничных так, что они мигом вылетели из комнаты. После этого он понюхал воду, сунул нос в стопку полотенец, лизнул соль для ванны, мыло и только после этого сел на подоконник.

— Может, объяснишь свое вторжение, а то я не посмотрю, что голая, встану и засвечу тебе что-нибудь тяжелое в башку.

Он опять сделал вид, что не услышал.

— Не знаю, но предчувствие у меня нехорошее.

— Советую придумать оправдание поубедительнее, это меня не устраивает.

— Говорю вам, — голубые глаза прошлись по мне сканером, — предчувствие у меня плохое.

— И что теперь, будешь сидеть и пялиться на меня, или свалишь все-таки отсюда.

Ристан оглядел еще раз ванную, неохотно поднялся и пошел к двери.

Я, наконец-то, смогла дотянуться до увесистого кувшина с ароматным маслом и с криком, — горничных моих верни, — швырнула посудину в голову наглеца.

Счастливчик совершенно неуловимым движением руки поймал кувшин, и с невозмутимой рожей понюхал содержимое, затем поставил его на стол и вышел. Дверь не успела еще полностью закрыться, как распахнулась вновь, и в комнату влетели перепуганные девушки.

Умеет же он произвести впечатление на слабый пол, — улыбаюсь, откидываясь назад, — все равно ему не удастся испортить мне настроение. Подумаешь, предчувствие у него плохое.

Зря ты недооцениваешь его предчувствие, — вклинился в мои розовые фантазии Варга, — лучше подумай, что ты видела подозрительного.

То, что не удалось одному, мы осилим вдвоем. Испортим ей минуту блаженства. Так что ли? — Они достали меня, чувствую, безмятежное настроение уже не вернется. — Ничего я не видела, все очень милы и стараются мне угодить, в отличие от вас.

Это то и подозрительно, — демон вздохнул, — каверзу какую-то готовят. На убийство сейчас пойти не рискнут, а мелкую гадость выкинуть, это да. Ты вот, дитя неразумное, думаешь про камергера этого — милый толстячок, с ним мы всегда договоримся, а этот милашка здесь всем заправляет, и трибунал, и дама Гриана вынуждены с ним считаться. Сейчас эти трое составляют три центра силы в замке и в этом наше преимущество. Они ненавидят друг друга не меньше, чем тебя, а может даже и больше. Ты должна этим воспользоваться.

Хорошо, мое заботливое чудовище, можно только я начну свои подковерные интриги минут через десять, когда выйду из ванны, а сейчас заткнись и убирайся из моей головы. — Откидываюсь назад снова и прикрываю глаза в очередной попытке расслабиться.

Платье мне не понравилось. Три нижние юбки, а верх совершенно дурацкого желтого цвета и такого же цвета корсет с глубоким декольте. Смотрю на себя в зеркало и хочется крыть матом.

— Блин! Мулен Руж какой-то.

Девушки суетятся вокруг меня, не понимая причину моего недовольства.

— Ваше Высочество, не стоит расстраиваться. Вы только посмотрите, какая прекрасная ткань, ее так и хочется приложить к лицу.

— Великолепное платье и цвет вам к лицу.

Честно говоря, если бы я собиралась на венецианский карнавал, то, пожалуй, согласилась бы с ними, сидело оно на мне идеально. Затянутый корсет выделял мою узкую талию, а широкая юбка делала ее совершенно осиной. Если прибавить к этому длинные прямые волосы, светлой волной спадающие на обнаженные плечи, то получалось весьма недурственно. Для карнавала, конечно.

Наконец, я готова и, распахнув двери, выхожу в гостиную, там уже сидят трое моих защитников. Все в новеньких колетах и панталонах. Видно, что Веронея чувствует себя неуютно без своей стальной кожи, Ристану тоже комфортно только в своем старом кожаном нагруднике. Один лишь Гани в прекрасном расположении духа и красуется перед зеркалом. Все трое повернулись на звук открываемой двери и застыли, открыв рты. Они видели меня в разных нарядах, но маскарадный костюм золушки их сразил.

— Ваше Высочество, вы великолепны. — Первым опомнился, как ни странно, самый молодой. — Можно я буду вашим кавалером?

— Конечно, Гани. — Беру его под руку. — Вижу один ты у меня джентльмен, остальные могут только в ванную врываться без стука.

Глаза Счастливчика по-прежнему серьезные и не реагируют на мой сарказм.

Так мы и выходим. Я под руку с Гани, а сзади Ристан и Веронея. Большой зал полон народу. В люстрах полный комплект свечей, на праздниках не экономят. Светло как днем, повсюду сверкают разных размеров бриллианты, перемешиваясь с зеленым отсветом изумрудов и темно синими искрами сапфиров. Обнаженные плечи женщин, начищенное оружие мужчин, все сияет и кричаще требует внимание.

Я выбираю место у высокого стрельчатого окна без стекол, но забранного снаружи деревянным ставнем. Мои защитники располагаются рядом. Теперь успокойся, осмотрись, поязви над кем-нибудь, войди в тонус, — мысленно командую себе.

— Его Величество король! — Объявляет герольд, и все склоняются в почтительном поклоне.

Лидарон выходит из широко распахнутых дверей в окружении свиты и охраны. Он весело смеется и, по-моему, изрядно пьян. Вся эта шумная компания проходит к единственному в зале креслу, в которое король тут же и опускается, откинув полы длинного камзола.

— Мадам Гриана. — Опять звучит голос герольда.

Из дверей напротив выходит фаворитка в сопровождении стайки фрейлин, и меня прошибает холодный пот. Вот они все дурные предчувствия Ристана.

Гриана идет в багряном платье, усыпанном бриллиантами, длинные рукава, высокий ворот. Все надменно и консервативно — серьезная, уверенная в себе женщина, говорит оно, а рядом беспечные фрейлины, глуповатый веселый смех и каждая в абсолютно таком же желтом платье как у меня. Гриана на мгновение останавливается рядом со мной, для тех, кто еще не успел оценить ситуацию, но, по-моему, таких уже нет в зале.

 

Глава 14. Противоядие

Я в бешенстве! Я унижена и растоптана. Что, идиотка, — беззвучно ору на себя, — думала, ты круче всех, прошла огонь и воду, а тебя сделали как последнюю… Задыхаюсь от злости, от обиды, от того, что все можно было бы сделать не так. Ведь тебе говорили! Тебя предупреждали, а ты, идиотка, твердила, — милая женщина хочет мне помочь. А теперь что? Сейчас даже слепой видит кто здесь настоящая королева, а кто так, мышь желтая. Вспоминаю, и жить не хочется. Я шла у них на поводу, как последняя лохушка, шаг за шагом, как под дудочку крысолова. После унижения накатила волна ярости, кулаки сжались сами по себе, делаю шаг вперед, и в голове гремит как набат — сейчас я покажу тебе кто тут королева.

Лера, стой! Не глупи! — Вцепляется мне в голову Варга.

Не останавливай меня. Я жить не смогу, пока ей рожу не расцарапаю и волосенки ее жидкие не вырву. — Даже произнести эти слова приятно, а что я с ней сделаю, когда доберусь.

Согласен, выглядишь ты нелепо, но это не смертельно. — Демон давит на последнее слово, еще ничего не потеряно. Будь умнее, только драки сейчас и не хватает. Вот это будет настоящий подарок этим зевакам. После такого никогда не отмоешься, так люди и запомнят тебя. А, это та самая, что устроила драку в королевском зале. Подумай, люди запоминают одно самое яркое событие за вечер.

Он еще что-то там тарахтит, но я уже остановилась. Драка действительно мне очков не принесет, нужны аргументы покрепче.

Гриана, насладившись минутой торжества над разгромленной соперницей, поворачивается ко мне с милой улыбкой аллигатора на лице.

— Хорошо ли вы себя чувствуете, сударыня, что-то вы бледная?

Я ничего не отвечаю, да ответ мой и не требуется, все срежиссировано до мелочей. Стайка фрейлин бросается ко мне с соболезнованиями, и когда они все закружились вокруг, Гриана бросает им вдогонку.

— Нет, мне показалась, наша гостья просто пожелтела немножко.

Вот теперь наступила кульминация, весь зал захихикал, кто, прячась в кулачок, а кто и открыто, скалясь мне в глаза. Еще пара секунд и они открыто заржут в голос, этого допустить нельзя. Эта мысль стучится в закрытую дверь. Выхода я не вижу. Что же делать?

Все, что я делаю потом, делаю чисто интуитивно, держа в голове только засевшую, как заноза, фразу демона, «люди запоминают последнее самое яркое событие за вечер». Закрываю на мгновение глаза, и в ушах каждого присутствующего, как и в моих, зазвучала мелодия венского вальса. Эту музыку мне вспомнить нетрудно, она навсегда останется в моей памяти. Когда мне было восемь, мама решила, что бальные танцы мое призвание, и три года, пока ее вера в мои таланты не истощилась, я честно топтала паркет.

Варга понял меня мгновенно и подключился, поднимая громкость и чистоту звучания до уровня настоящего симфонического оркестра. Хихикающая публика замерла, не понимая, откуда льется эта новая, совершенно незнакомая и такая чарующая музыка. Еще секунда и большинство закачало головами в такт ритму.

Поворачиваюсь к Ристану, уповая только на его способность понимать мой взгляд, и протягиваю ему свою ладонь.

Выводи меня в центр, — говорят мои глаза.

Лишь одно мгновение, не больше, понадобилось Счастливчику, чтобы понять, еще одно, чтобы справиться с волнением и неуверенностью. И вот он уже вытягивает руку, а я кладу свою сверху, и Ристан ведет меня в центр зала.

Надеюсь, у него есть слух, чувство ритма, да что там перечислять, просто надеюсь, что он справится и все.

Мы останавливаемся в центре зала. Сейчас я не вижу ни жуткого шрама, ни уродливой неподвижной маски, сейчас передо мной только голубые глаза. Поднимаю руки и становлюсь в стойку.

Повторяй за мной и слушай музыку, — успокаивающе говорит ему мой взгляд.

Делаю первый шаг и… Раз, два, три мы поплыли, закружились по залу.

Все неплохо, ты молодец! — Кричат мои глаза.

Все хорошо, мы движемся по кругу. Ристан чувствует себя все увереннее, да и как могло быть иначе. С его реакцией, с его кошачьей грацией и скоростью движений по-другому и быть не могло. У него просто обязаны были быть слух и чувство ритма. Счастливчик уже настолько освоился, что подхватил и повел меня сам. Голова кружится и все уплывает куда-то далеко, далеко, я забыла ради чего все это затеяно, кажется, я парю над полом, лечу и наслаждаюсь каждым движением. Выдавая в сотни ушей виртуальный звук, сама растворяюсь в музыке и теряю реальность. Я отдаюсь в крепкие, уверенные руки Ристана, и они ведут меня в танце. Мы кружимся по залу, и вот уже самые смелые и нетерпеливые пары выходят в круг и пытаются к нам присоединиться. Новая волшебная музыка, новый бесподобный танец, такая легкость и изящество движений, о которых они могли только мечтать. Количество желающих попробовать себя растет с каждым нашим пируэтом, а на оркестровом балконе дирижер уже машет палочкой, пытаясь представить, из каких инструментов он сможет добыть подобную музыку.

Еще один круг, я не чувствую усталости, эйфория переполняет меня энергией, но требовательный шепот Варга говорит, что это не так.

Лера! Хватит, пора выходить, загонишь себя, а ты мне еще живой нужна.

Медленно, медленно мы останавливаемся, и я выключаюсь, вот только тогда приходит понимание, что демон совсем не шутил. Ловлю воздух открытым ртом, сердце бешено колотится в груди, а перед глазами розовые круги, но я все равно счастлива, потому что на паркете кружатся десятки пар, а вальс звучит уже в исполнении реального оркестра.

Передо мной смеющиеся глаза Ристана.

— Думаю, после такого никто про платье и не вспомнит. Посмотрите у нашей публики теперь новая забава.

Точно, — вспоминаю первопричину, и в моих глазах загорается мстительный огонек.

— Найди- ка мне нашего толстого друга, мне кажется, он нам кое-что должен.

Ристан кивнул.

— Живым? — Хохочут его глаза.

— Живым, конечно, платье — то, по любому, надо менять. — Я осматриваю зал в поисках Грианы и ее желтого выводка. Фаворитка там, где и должна была быть, рядом с королем, что-то воркует ему на ушко, а фрейлины разбросаны по всему залу яркими цыплячьими пятнами.

— Ваше Высочество. — Из толпы неожиданно возникает камергер двора. — Ваш неразговорчивый друг сказал, будто вы хотите меня видеть.

Благодарно киваю, стоящему за спиной царедворца Ристану.

— Да, хотела, и вы знаете почему?

— Теряюсь в догадках. — Лириан Дуга делает круглые глаза и пожимает плечами.

— Видите ли, мой друг, я на распутье, подскажите. Кем мне считать одного человека: придворным, пытающимся усидеть на двух стульях, врагом, которого надо уничтожить или тайным другом, на которого я могу рассчитывать, не афишируя наших отношений.

— Думаю, этому человеку больше всего подходит третья позиция. — Камергер умильно сложил руки на груди.

— Тогда ему необходимо срочно вернуть долг. — Многозначительно провела взглядом по своему платью.

Придворный понимающе кивнул и, улыбаясь во всю ширину своего круглого лица, добавил.

— Это будет нелегко, учитывая срочность, но я уверяю вас, он все сделает как надо.

— Тогда чего же он стоит, каждая секунда работает против нас. — Пресекла на корню появившуюся фривольность в голосе камергера.

Через полчаса я вновь появилась в зале и, казалось бы, никто не заметил ни моего отсутствия, ни моего нового платья, но я-то знаю, что это не так. Сотни глаз постоянно с неослабевающим любопытством следят за мной. Темно-синий атлас нового платья уже оценен, и водоворот «случайных» людей вокруг увеличился в разы. Обычно стараюсь не злоупотреблять синим, поскольку вкупе с моими желтыми волосами становлюсь похожей на шведский флаг, но сегодня особый случай, да и выбора не было, поэтому на моих не аристократично загорелых плечах лежит сапфировое колье в дополнение к таким же браслетам на руках.

— Что же, — поворачиваюсь к своим друзьям. — Как сказал бы фельдмаршал Кутузов, мы перегруппировались, подтянули резервы и снова готовы к атаке.

Ристан и Вея, как обычно, пропустили мою сентенцию мимо ушей, а вот Гани заинтересовался.

— Кто такой Кутузов, он на чьей стороне?

Награждаю его взглядом — в школе надо было лучше учиться. Хотя о чем я, они тут и слова-то такого не знают. Интересно, кто-нибудь из этой троицы писать и читать умеет, надо будет поинтересоваться при случае. Ладно, хватит думать о всякой ерунде.

Беру под руку Ристана и мы следуем вдоль стены, лавируя между придворными. Нас провожают восхищенные взгляды, многие даже набираются смелости и подходят выразить свой восторг. Они, как я поняла, даже не догадываются, откуда взялась музыка, думают, я разучила ее с дирижером заранее и, вообще, считают наш танец моим подарком и вступительным словом. Двигаемся в сторону короля, что-то мне подсказывает — надо выказать знаки внимания Его Величеству. Подходим к королевской свите, придворные, завидев меня, расступаются. Вот и кресло монарха, Лидарон сидит, вольготно закинув ногу на ногу, а на подлокотнике, прижавшись к королю, расположилась Гриана. Она жмется к своему любовнику слишком уж откровенно, и приличия соблюдать явно не собирается. Фаворитка посматривает на меня нагло и снисходительно, как на поверженного врага.

Делаю подобие реверанса.

— Рада видеть, что у вас все хорошо, Ваше Величество.

— А, это вы. — Лидарон изрядно пьян, и язык его заплетается. — Эй! Предложите нашей гостье вина.

Он поднял на меня застывший взгляд.

— Какой колоритный у вас спутник, а это — палец короля пересек лицо от уха до уха, — он, надеюсь, не в танце с вами получил.

Свита вокруг оживленно захихикала. Я поджала губы, звучит практически как оскорбление, значит, я тоже могу не стесняться.

— Если кто-нибудь кроме вас, Ваше Величество, позволит себе подобную шутку, то Ристан охотно покажет на нем, как делаются подобные шрамы.

— Ого! Зубастая! — Засмеялся король. — Любите окружать себя львами?

— Да, знаете ли. — Мои нервы натягиваются как струна. — Предпочитаю львов, а вы, я вижу, любите драных кошек.

Смешки и говор вокруг мгновенно стихли. Губы у Грианы сжались и вытянулись в линию.

— Мы тут наслышаны о твоих похождениях, и нам всем интересно. — Она обвела взглядом присутствующих и изобразила брезгливую гримаску. — Каким местом ты предпочитаешь львов?

Отвечаю быстро и максимально жестко.

— Уж точно не тем, каким ты привыкла прокладывать себе дорогу.

Тишина повисла такая, что хоть режь ее ножом, и на ее фоне голос Грианы, срывающийся на визг, был особенно неприятен.

— Ваше Величество, неужели вы позволите этой… — Она натолкнулась на ледяной взгляд Ристана и остановила, готовое сорваться с языка, оскорбление.

— Вы позволите этой, безнаказанно оскорблять меня!

Лидарон, как мне показалось, больше прикидывался пьяным, чем есть на самом деле, и это означает, что он не так уж глуп, как я решила вначале. Он поднялся с кресла и, пошатываясь, пошел к выходу, бросив остолбеневшей любовнице.

— Устал я от вашего крика. Голова разболелась, пойду, прилягу.

 

Глава 15. Королевский совет

Как только король ушел, Гриана как-то уж больно естественно перетекла с подлокотника в кресло, и за ее спиной тут же выросло несколько молодых людей, пышущих праведным гневом. Среди которых я, к своему огорчению, узнаю Валента, сына Кендора.

Вот тебе, на! Что он там делает? Неужели сын пошел против отца, или он там «засланный казачок»? Хорошо бы разобраться.

Ситуация мне все больше и больше не нравится, дело пахнет кровью и боюсь, король ушел не случайно, это провокация. В подтверждении моих мыслей слышу шипение фаворитки.

— Если ты, пришлая стерва, думаешь, что тебе это сойдет с рук и меня некому защитить, то ты глубоко заблуждаешься.

Тут надо было бы промолчать, развернуться и уйти, но я не удержалась.

— Вижу, ты своих защитников только по смазливой мордашке выбирала.

Залязгало вынимаемое оружие. Лицо Грианы растянулось в злой усмешке. Совсем юный дурачок с длинными завитыми волосами выскочил вперед.

— Сударыня, назовите имя вашего защитника, я вызываю его на поединок.

Поднимаю взгляд на Ристана, в стальных глазах того уже заплясало адское пламя. Представляю гору трупов из золотой молодежи клана, и сверху Валент с дыркой в груди. Безумное горе в глазах его отца и кричащий взгляд — такова твоя благодарность.

Нет, только не это. Что же делать? Этот курчавый идиот сверкает глазами и проигнорировать его не удастся, тут же средневековье, мать их. Кодекс чести и прочая ерунда.

Не знаю, чем бы все закончилось, но к счастью, неизвестно откуда, между нами вдруг выплыла степенная фигура камергера. Круглое простоватое лицо с застывшей неизменной улыбкой, как громоотвод встало на пути, казалось уже, неизбежного кровопролития.

— Юный рыцарь, — он посмотрел на курчавого, — вы забыли о приказе короле. На время осады все дуэли запрещены.

Юноша под взглядом этих маленьких въедливых глазок как то сразу усох и растерял весь боевой пыл. Гриана недовольно поморщилась, но промолчала.

Замечаю, что вот уже второй раз Лириан Дуга появляется как нельзя кстати, просто секунда в секунду. Одно из двух, либо у него потрясающее чутье, либо он сам и является режиссером этого театра абсурда.

— А вас, Ваше Высочество, — камергер повернулся в мою сторону, — прошу проследовать за мной, королевский совет хочет обсудить с вами создавшуюся обстановку.

Король сидит за большим овальным столом. Справа от него гранд Кендор и еще два знатных рыцаря с гербами клана Вольного Ветра. Поворачиваю голову в другую сторону. Итак, председатель священного трибунала Исфагиль Туарон, даже не сомневалась, куда же без него — то. Далее, пустой стул, скорее всего для камергера, потом широкая спина в бархатном камзоле, еще левее человек в голубой атласной сутане, улыбающийся мне, как добрый дедушка мороз.

— Присаживайтесь. — Лириан подвинул мне стул у другого торца стола.

Сажусь за стол и узнаю бархатную спину. Мэр города, вот уж не ожидала. Не скажу, что встреча мне приятна, Истариэл тоже признаков радости не выказывает. Морда серьезная, даже ради приветствия не улыбнулся.

Все серьезны и напряжены, за исключением, пожалуй, старичка в голубом, тот сияет блаженной улыбкой, и я уже начинаю сомневаться в его вменяемости. Вообще, чувствую себя уязвимой без Ристана и Веронеи, они остались на входе в королевские покои, дальше их не пропустила охрана. Король прямо напротив по-прежнему сохраняет отсутствующий, скучающий вид. Не могу понять этого человека, не заступился за свою любовницу, бросил свою свиту на грани кровавой разборки, но при этом пошел не спать, как сказал, а прямо сюда на верховный совет. Мне кажется, он чувствует, что идет по краю и никому не доверяет.

Как только камергер занял свое место, тут же вскочил Исфагиль:

— Потрудитесь объяснить нам, что все это значит, — он ткнул пальцем в узкое окошко, за которым далеко внизу раскинулся город. — Зачем вы подняли народ на мятеж, думаете, эта мутная волна поможет вам спрятаться от обвинения в применении магии.

Итак, — вздыхаю и обвожу взглядом присутствующих, — вся «дружная семейка» в сборе, вот только я-то что здесь делаю? А, Григорий Иванович? Вспоминаю деда, — ты себе так эту встречу представлял?

— Давайте начнем не с обвинений, а с чего-нибудь более конструктивного. — Камергер обвел всех примиряющим взглядом, но остановился именно на мне, недвусмысленно давая понять, кому следует говорить.

Ладно, хотите правды, сейчас вы ее получите.

— Мне странно, что кого-то удивляет восставший народ, скорее должно удивлять, почему он так долго терпел. Вы относитесь к своим людям хуже, чем к скоту. Держите их на улицах, под открытым небом, заставляете умирать от голода и болезней. И ничего, ничего не делаете, чтобы им помочь.

— Мы дали им защиту от врага, это все, что мы можем сделать для них сегодня. — Неожиданно подала голос голубая сутана.

— Да ну! — Вкладываю максимум сарказма.

Не поднимая головы, заворчал Истариэл.

— Мы не обязаны кормить голытьбу со всей земли клана.

— Не хотите поделиться малым, потеряете все. — Бросаю ему прямо в лицо.

Глава Лиги взрывается.

— Да кто ты такая, чтобы нам угрожать! Что ты сделала для спасения города?

— Спокойней, господа, спокойней. — Камергер продолжил играть роль громоотвода. — Посмотрите реально, Ваше Высочество, город не может кормить постоянно десятки тысяч голодных ртов.

Успокаиваюсь и пытаюсь говорить рассудительно.

— Никого не надо кормить постоянно, просто хватит прятаться за стенами. Сколько вы собираетесь пассивно сидеть в осаде. Я знаю Феррана, он не уйдет. Он жаждет престола, и есть только один способ остановить этого дикого кабана, это свернуть ему шею.

Впервые в глазах короля сверкнул интерес.

— Военные уверяют меня, что у нас недостаточно сил для открытого сражения. — Он перевел вопросительный взгляд на гранда Кендора.

Тот кивнул.

— Против двух кланов у нас на треть меньше рыцарей, и это если не считать наемников.

— Вооружите народ, он готов сражаться. — Вскакиваю и подхожу к окну. — Посмотрите, там целое море, они сметут кого угодно. Закончится осада, не надо будет никого кормить.

Председатель трибунала метнул в меня злой взгляд.

— Штормовое море опасно, оно неуправляемо и в любой момент может разбить корабль слишком самонадеянных мореходов, решивших, что они непотопляемы.

Он еще раз полоснул меня взглядом.

— Нельзя вооружать народ!

Лидарон закинул ногу на ногу и, проигнорировав мнение Исфагиля, произнес.

— Предположим, мы дадим людям оружие, но кто поведет их в бой? Кого они послушают и не повернут ли они оружие против города, начав грабежи и резню на улицах.

Я еще не понимаю, какую ловушку мне готовят и прусь в расставленную западню.

— В чем проблема? Есть рыцари клана, есть ополчение города, разве этого недостаточно, чтобы обеспечить порядок?

Голубая сутана опять подала голос.

— Пока мы не контролируем вождя, которому толпа подчиняется, ее вооружать нельзя. Она тут же бросится грабить и убивать.

Иронично хмыкаю.

— Вы священник и такого плохого мнения о своем народе.

— Народ это одно, а вооруженная озверевшая толпа это совсем иное.

— Полностью согласен с отцом Героном. — Прошипел глава трибунала. — Неуправляемая вооруженная толпа нам в городе не нужна.

Король разочарованно развел руками.

— Необходимы гарантии.

Возвращаюсь к своему месту и кладу руки на стол.

— Я дам вам эти гарантии.

Ты что сдурела. — Зашипел на меня Варга. — Какие гарантии, куда ты лезешь?

Все взгляды присутствующих сосредоточились на мне.

— То есть, — улыбнулся король, — вы готовы взять на себя организацию восставшей толпы?

— Да.

— Гарантировать городу сохранность его имущества?

— Да.

— Возглавить и повести этих людей в бой.

— Да! Я поведу их. — Вижу себя настоящей героиней на белом коне, вокруг полощутся знамена, а боевые колонны проходят мимо и, восторженно крича, идут в бой. Я стою на холме, и мое белое платье видно отовсюду, оно вселяет уверенность и стойкость в народные волны, громящие отряды Феррана.

— Это безумие! — Вмешивается Кендор. — Будет не битва, а избиение.

— Почему же? — Король продолжает мило улыбаться. — Если их поддержат ваши рыцари и ополчение Лиги, то шансы, по-моему, неплохие.

Гранд морщится.

— Толпа есть толпа, она разбежится после первого удара.

Улыбка Лидарона стала еще шире.

— В общем случае, да, но когда впереди народа будет стоять их любимая королева, тем более, внучка самого Эстриала, они ее не бросят и будут стоять до последнего. Думаю, после выданных госпожой Валерией гарантий, мы можем подумать о вооружении простого народа. Я склонен согласиться.

Кендор задумался, и глубокие морщины разрезали его лоб. У меня же зароились неприятные мысли. Что это значит — впереди будет стоять их любимая королева, — я вам что, памятник. Меня же убьют!

Что, допрыгалась, идиотка, — демон бешено орет на меня, — ты что наговорила? Это тебе не кино. Ты хоть представляешь, что в сознании этих людей означает повести в бой. Это значит выхватить меч и, заорав во весь рот, побежать на врага впереди всех. Рубить, колоть, убивать! Именно на это ты только что согласилась.

Ничего подобного, я идейный вдохновитель, а не… — Смотрю на лица присутствующих и осекаюсь. В глазах каждого из них нахожу подтверждение того, что демон как всегда прав.

Молчу, а что скажешь, все очевидно, только что на эмоциях я совершила жуткую непростительную глупость и назад отработать уже невозможно.

Молчание разрезает гранд.

Знаю, это настоящее безумие, но если Валерия так безотчетно верит в победу, то чем черт не шутит. Я согласен, решим все в один день, в одном бою.

Мне становится нехорошо, до последнего надеялась, что гранд заупрямится, а он вдруг сдался, но последний гвоздь вогнал тот, от которого я меньше всего ожидала. Истариэл поднялся из-за стола.

— Я согласен с посланницей — осаду пора заканчивать. Она всем уже поперек горла. Ополчение пойдет с вами. — Он протянул руку Кендору и бросил на меня задорный взгляд. Мол, знай наших.

Гранд и глава Лиги пожали друг другу руки, закрепив принятое решение.

— Сбросим этого пса Феррана с нашей земли. — Воскликнул Истариэл и метнул в мою сторону понимающий взгляд.

В выражении лица Кендора было тоже что-то похожее, и я вдруг с ужасом поняла. Они повелись на мою глупость. Решив, раз она так уверена в победе, значит, у нее есть туз в рукаве, какая-то тайна, неведомое оружие, что позволит ей победить. Иначе шансов нет, она ведь не дура и понимает это.

Лера, скажи им, что у тебя ничего такого нет, — взмолился демон. — Я так привык к тебе, мне не хочется менять тело, когда мы так близки к цели.

Это невозможно, — с ужасом подумала я. — Если я сейчас откажусь, тогда все зря, все, что я вытерпела, перенесла, все напрасно. Мне уже никто никогда не поверит.

Если ты будешь жива, как-нибудь выберемся. Откажись. — Варга разве что за руку меня не дергает.

Нет, не могу. — Мотаю головой. — Нет.

И тут мне бросается в глаза выражение лица короля. На долю секунды на его губах заиграла злорадная, довольная ухмылка.

Ах, ты хитрожопая бестия, я вдруг поняла его план. Все его недоброжелатели выйдут из города и либо победят, либо проиграют. В любом случае, он в плюсе. В первом он восстанавливает свою власть, и во втором он тоже в выигрыше. Пусть поражение, зато в город вернутся не все его злейшие друзья, а лишь те, кто останется в живых, да и те будут слабы и надломлены. Он останется на троне, а остальное его не волнует, пусть хоть все погибнут, чтобы удержать скалу Лидар народу много не надо.

 

Глава 16. Насилие

Выхожу из зала совета с мыслью, что мне осталось жить всего неделю, именно столько времени Лига взялась кормить мою армию обреченных, а потом я должна вывести народ на битву с захватчиками. Народную армию с флангов поддержат рыцари клана и городское ополчение. Вот такой план. Коня, оружие и броню, лично для меня, король милостиво приказал подобрать своим лучшим оружейникам.

Валерия, ты идиотка, — говорю я самой себе, — какое оружие, ты в своей жизни даже пойманную муху и то в форточку выпускала, а тут собираешься мечом махать.

Не психуй, — пытаюсь успокоиться, — еще ничего страшного не случилось. Никого убивать ты не будешь, и тебя никто не убьет. Ты символ, идея, а идею, как известно, убить нельзя.

Или можно? — Вновь наваливаются сомнения. — Что-то уговоры не помогают. Ты просто на взводе сейчас, успокойся, в конце концов, у тебя же целая армия, народ не позволит убить свою королеву.

В задумчивости прохожу через какие-то комнаты, совсем не помню, так ли я заходила. Вот дерьмо, только заблудиться мне здесь не хватало.

В дальнем конце коридора мелькнула темная фигура.

— Эй! — Попыталась остановить ее, но она уже исчезла.

Резко разворачиваюсь, мне показалось движение сзади. Никого. Стало не по себе. Ускорила шаг, пытаясь избавиться от липкого расползающегося страха.

Комната пролетает за комнатой, я окончательно потерялась. Постоянно ощущаю спиной чей-то взгляд, может быть это паранойя, а может… Не хочу даже думать.

Выскакиваю в коридор и буквально натыкаюсь на мужскую спину в черном камзоле. Еле сдерживаюсь, чтобы не закричать — помогите.

Человек останавливается и поворачивается. Хочется выругаться с досады.

Это Валент. Младший гранд вызывает у меня не самые приятные чувства, с одной стороны, он сын Кендора, а с другой, такие самовлюбленные самцы меня бесят. В общем, встречаться с ним мне противопоказано, еще наговорю лишнего.

— Вот это встреча! — Удивленно восклицает гранд. — Именно тебя-то мне и хотелось увидеть.

Вот так с ходу «на ты», морщусь, предчувствуя неприятности.

— Не могу ответить вам взаимностью. — Провожу взглядом вокруг, как назло ни одной живой души.

Валент упирается вытянутой рукой в стену, перекрывая мне проход.

— Отчего же?

— Не люблю скользких мужчин.

Молодой человек делает шаг и демонстративно подходит ближе. Его взгляд проходится по моим обнаженным плечам и упирается в открытый вырез декольте.

Бросаю на него разгневанный взгляд.

— Ведите себя прилично, вы же гранд.

Валент игнорирует мой гнев, он то ли пьян, то ли обкурен.

— Сознайся, ведь я тебе нравлюсь. — Его мощная фигура нависает надо мной, припирая к стене.

Да что ж такое-то, вы уж, господа мужики, разберитесь, либо с мечом в мясорубку, либо в постель. И туда, и сюда не получится.

— Странная у вас манера ухаживать за дамами, гранд. — Пытаюсь вывернуться, но Валент выставил и вторую руку, преграждая мне путь, как шлагбаумом.

— Не ломайся, неужели я хуже той обезьяны, с которой ты трахалась. — В глазах мужчины загорелся нездоровый блеск.

— Ах ты, мразь! — От возмущения у меня аж дыхание перехватило.

Толкаю его обеими руками в грудь и бросаюсь в коридор. Длинное платье, будь оно неладно, заплетает ноги и не дает набрать скорость. Слышу сзади громкий смех, и мужская рука вцепляется в пышную юбку. Треск ткани и меня отбрасывает назад.

— Куда же ты, милашка? — В лицо пышет кислый запах вина.

Да он пьян! Вот теперь я по-настоящему испугалась. Пустые полутемные коридоры и здоровый мужик по самое горлышко залитый вином, бушующими гормонами и оскорбленным эго — опасная смесь.

Мужчина отрывает меня от пола и прижимает к себе. Хочу вырваться и не могу, зажатые руки висят вдоль тела. Я бьюсь как в коконе паука, не в состоянии пошевелиться. Жутко и противно! Пьяная рожа лезет целоваться. Мерзкие, жесткие усы тычутся в лицо и мешают дышать, а мокрый, слюнявый рот пытается схватить мои губы. Я в ужасе! Паника вытесняет разум, хочу кричать и бежать, а не могу даже пошевелиться, зажатая его руками, как в тисках. Чувствую, как вторая лапа этого животного задирает нижние юбки.

— Не упрямься, дурочка, я все равно тебя отымею. — Рожа скалится мне в лицо. — Тебе как больше нравится сзади или спереди?

Мужская рука раздвинула мои сжатые ноги и поползла вверх.

— Как ты трахалась с обезьяной? Покажешь? Тебе нравится пожестче, а? Вот так!

Валент с силой воткнул свой палец в мою вагину. Острая боль электрическим разрядом прокатилась по телу. Сжимаю зубы и терплю. Грубые пальцы рвут меня изнутри. Жуткая боль проясняет мозги. Страх испарился, осталась только ненависть. Перед моим лицом ухмыляющаяся рожа. В остекленевших глазах ничего человеческого.

— Ты у меня потечешь, фригидная сука. — Мужская пятерня грубо тискает мое лоно.

В голове только холодная злость и ничего больше. Вдруг перед глазами услужливо всплывает картинка, Гриана в кресле, а за ее спиной Валент. Вперед не лезет, держится в тени, с его-то амбициями и самомнением. Что-то не так. Притягиваю к себе взгляд насильника, и слова складываются сами собой.

— А что скажет Гриана, когда узнает о твоих развлечениях?

Мгновенное замешательство в его глазах. Значит, точно в цель. Давай, девочка, добей гада.

— Эта дама не из тех, кто умеет прощать. Ты же сам это знаешь.

Валент сбрасывает на меня поток брани, пытаясь прикрыть свою растерянность, но мне плевать. Мне сейчас хорошо. Не чувствую ни боли, ни страха, только торжество победы над ненавистным врагом.

— Если я расскажу ей, как сладко мне было в твоих объятиях, о том, какой крепкий и горячий у тебя язык, как думаешь, долго ты проживешь?

— Врешь, тварь! — Его рука все еще пытается сделать мне больно, но в ней уже нет той уверенности и силы.

— Куда ты предпочитаешь? Сзади или спереди? — Смеюсь ему в лицо. — Не забудь рассказать палачам о своих предпочтениях.

Сковывающие меня тиски разжимаются, и я падаю на мраморный пол.

— Ведьма! — Лицо Валента искажено злобой. — Мне говорили, но я не верил.

Его ладонь легла на рукоять кинжала.

— Посмотрим, возьмет ли тебя сталь.

В глазах мужчины полное безумие. Не успеваю подняться и сидя отползаю назад. Возвращается страх. Безумец шаг за шагом приближается, из сжатого кулака торчит смертоносное жало клинка. Его губы, кривясь от злобы, бормочут проклятья.

— Я вскрою тебе брюхо, надо убедиться, что ты не прячешь там дьявольское отродье.

Все! Дальше ползти некуда, мои плечи уперлись в стену. Мысли лихорадочно мечутся в поисках спасения, но, кроме дурацкой, — как же так, у меня в запасе еще неделя, я не должна умирать сегодня, — больше ничего. Ничего кроме жуткого оскала маньяка и блеска стали. Он нависает надо мной. Замах! Закрываюсь рукой и зажмуриваю глаза. Сердце останавливается.

Грохот, мелкие осколки секут мои голые руки и плечи. Тук, тук, тук, снова пошло сердце. Приоткрываю один глаз. Голова Валента лежит в миллиметре от большого пальца моей правой ноги и из раны в его виске, булькая, выплескивается кровь. Непроизвольно вскрикиваю и брезгливо отдергиваю ноги.

— Что с ним?

— Не знаю.

Поднимаю глаза на знакомый голос.

— Гани? Ты как здесь?

Парень ошеломлен не меньше меня. Глаза с блюдце, голос дрожит.

— У меня во дворце тетка поваром служит, вот я и решил зайти, давно не виделись. А вы как здесь, вы же должны быть на совете?

У меня все еще шок, и я плохо соображаю.

— Совет закончился.

— А сюда- то вы как попали?

— Куда сюда? — Обвожу взглядом вокруг. И правда, стены неотделанные, на полу просто каменные плиты без рисунка. Это явно не королевские покои. Неужели, пока я искала выход, то забралась совсем в другую сторону.

— Где мы сейчас?

— Это главная кухня, она прямо под королевскими покоями. Вы заблудились! — В глазах Гани зажглось понимание. — Вы заблудились, а этот гад напал на вас.

Кстати, а что с этим гадом? — Мысль меня испугала, вдруг он сейчас очухается и снова бросится на меня. Переворачиваюсь на колени и ползу, брезгливо обходя вытекающую из его головы кровь. Валент неподвижен. Трогаю его горло, пульса нет.

— Мать честная, Гани, ты его убил!

— Я? — парень тоже в шоке.

Так, так, так, не дергайся, пытаюсь унять трясущуюся челюсть. Что же делать? Убийство младшего гранда нам не простят. Поди докажи, что он сам на меня напал. Осматриваю себя, платье цело, синяков нет, даже в наше время доказать изнасилование было бы очень трудно, а здесь. Никто не поверит. Гани казнят, меня… Прекрати сейчас же! Хватит скулить.

Вскакиваю на ноги.

— Не подходи к трупу! — Кричу на парня пытающего потрогать гранда. Осматриваю Гани и вытираю его лицо. Крови на одежде почти нет, это хорошо. Надо уходить. Нас никто не видел. Просто уходим. Спокойно, не спеша уходим.

Беру парня за руку и тяну за собой.

Подходим к приемной совсем с другой стороны. Веронея уже мечется взад вперед, бледная и взвинченная. Ристан сидит молча, как обычно с неподвижным лицом, но глаза его уже начали затягиваться безжалостной сталью.

В зале никого больше нет. Глубокая ночь, весь замок давно уже спит и видит третий сон.

— Где вы были? — Веронея, завидев, бросается ко мне.

— Подожди, дай отдышаться. — Последние несколько минут мы практически бежали.

Ристан подходит молча, его вновь посветлевшие глаза считывают с нас информацию. Дав мне пару секунд, он спрашивает в упор.

— Кто мертв? Насколько все плохо?

— Валент. Он хотел…

— Не важно. — Счастливчик резко перебивает меня. — Где?

— Где-то в районе главной кухни.

— Кто-нибудь видел?

— Нас? Только посты у дверей, когда мы выходили.

Стараюсь отвечать также, по-армейски коротко и быстро. Ристан задумался и несколько минут стоит молча и без движения. Он — моя последняя надежда. Не знаю, что и как он сделает, но почему-то уверена, этот странный изуродованный мужчина все решит. Молчание затягивается и меня начинает потряхивать от нетерпения, хочется потрясти Ристана за рукав и заорать. Ну что! Что будем делать!

Наконец Счастливчик заговорил.

— Труп там оставлять нельзя, его найдут и вас обязательно, как минимум косвенно, но привяжут. Нам это не нужно.

— И? — Не могу стоять на месте без движения.

— Надо убрать тело.

— Ты хочешь, чтобы мы снова туда пошли. — Я в ужасе от одной только мысли. — Не-е-ет. Я ни ногой.

Ристан зыркнул на Веронею, и та обняла меня за плечи.

— Конечно, нет. Мы с вами сейчас отправляемся в ваши покои, а Счастливчик пусть решает проблему, зря вы ему, что ли, такие деньжищи платите.

В ее крепких объятиях я успокаиваюсь.

— Как вы незаметно туда попадете? Уж не говорю, как вы вынесете труп?

Все посмотрели на Ристана.

— Пройдем через кухню, ведь так, Гани.

Парень кивнул.

— Но на входе в королевские покои стоит охрана.

— Значит надо ее убрать. — Буднично и спокойно произносит Счастливчик.

— Еще трупы! — Мотаю головой и выпучиваю глаза. — Не хочу! Давай без убийств, хватит уже.

— Любой ваш каприз, Ваше Высочество, — его голубые глаза уже насмешливы, как обычно, — без трупов, так без трупов.

— Хватит ржать! — На мою защиту встала Вея. — Валерия сейчас уязвима со всех сторон, если вы уберете одно тело, а вместо него навалите десяток других, вряд ли это пойдет королеве на пользу.

— Успокойся, мастер женского меча. — Ристан не пожелал становиться серьезным. — Сделаем все тихо. Вернее шумно, но клянусь, королева останется чистая и незапятнанная. Никто, даже самые дотошные не привяжут ее.

— Хвастун! — Бросила Веронея и, накрыв мои плечи шалью, повела меня к выходу.

В глазах Счастливчика промелькнула ироничная улыбка.

— Сидите тихо и не высовывайтесь, чтобы не случилось и чтобы вы не услышали.

 

Глава 17. Лиса

Я не маленькая девочка, я уже столько прошла и повидала столько смертей, но то, что случилось пару часов назад, меня потрясло. Наверное, потому что была не готова, не ожидала такого в королевском дворце. Валент, конечно, сволочь и мразь, но смерти я ему не желала хотя бы потому, что он сын Кендора. Как вообще такое случается, что у благороднейшего из людей рождается полное дерьмо. За что, за какие такие провинности боги наказывают родителей, подсовывая им маленьких негодяев. Хотя навряд ли он таким родился, это скорее плоды воспитания, а кто его таким воспитал, одному богу известно. Так что, мамочки и папочки, не отдавайте детишек в плохие руки, занимайтесь сами воспитанием своих чад.

Веронея встрепенулась.

— Вы слышали.

По коридору загрохотали кованые каблуки и загремело оружие. Теперь уже не надо было прислушиваться, даже глухой бы услышал. В замке царило нечто невообразимое. Не хватало только полицейской сирены.

Нахожу взгляд Веи.

— Иди, узнай что происходит.

Та вдруг заупрямилась.

— Он сказал не выходить.

Блин, вот ну надо, имя его она не произносит, а вот слушаться, слушается. Что за человек такой.

— Ерунда, наоборот, если не выйдем, будет подозрительно. Такой грохот даже мертвого поднимет.

Веронея кивает.

— Пожалуй.

Затем встает и подходит к двери, по ту сторону топот десятков ног. Приложив ухо к замочной скважине, она слушает пару минут, а потом, проворчав — ни черта не слышно — распахивает дверь.

Мимо бегут полдюжины солдат.

— В чем дело? — Вея пытается остановить десятника.

Тот категорически машет руками и орет.

— Дорогу! Покушение на короля!

Ничего не понимаю. Какое покушение? Вопросительно смотрю на Вею, но та лишь пожимает плечами.

— Дождемся наемника, он все разъяснит.

— А если это именно его ловят? — Вскакиваю в тревоге. — Надо что-то делать!

— Если весь шум из-за него, тогда вам тем более выходить не следует. Ему все равно не поможете, а сами подставитесь. Вы должны быть непричастны.

Она говорит все правильно, и разумом я понимаю, но на душе от этого легче не становится. Ухожу в свой будуар и забираюсь с ногами на диван. Сворачиваюсь клубочком, как есть одетая, со всеми своими юбками и корсетами. Надо побыть в одиночестве и хорошенько подумать, говорю себе и подкладываю валик под голову.

Мысль была неплохая, жаль только не удалось привести ее в исполнение, потому что не успела я прилечь, как тут же вырубилась и проснулась только, когда солнце ударило меня по глазам яркими утренними лучами.

Очумело вскакиваю на ноги. Как там? Что? Где ребята? Бегу к двери в гостиную. Распахиваю и вижу милую картину. Ристан, вытянув длинные ноги, храпит в кресле. Гани, свернувшись эмбрионом, спрятался на огромном диване. Перевожу взгляд на Веронею, та, видимо, крепилась дольше всех, она на стуле, спит привалившись головой к стене.

Губы непроизвольно расползаются в улыбку. Спят беззаботно, как дети. Приходи, выноси все, что хочешь.

— Подъем! — Кричу во весь голос. — Так у вас королеву украдут, а вы и не заметите.

— Ваше Высочество, не кричите, лучше застегните свою сережку, а то выпадет. — Ристан говорит, не открывая глаз и не шевелясь.

— Не эту, левую. — Останавливает он мою дернувшуюся руку, при этом глаза его по-прежнему закрыты.

Вот ведь шельма, — смеясь, прохожу в комнату, — он как собака, никогда не отключается полностью. Сажусь на кресло у окна.

— Рассказывайте. Что вы там ночью устроили — весь замок на ушах стоял.

Счастливчик открывает, наконец, глаза и зевает.

— Ничего страшного, просто творческий подход к делу.

Перевожу взгляд на Гани и по его настороженной физиономии понимаю, что подход был экстремально творческим. Начинаю волноваться.

— Тело убрали?

— Вытаскивать труп было слишком опасно. — Ристан зевнул еще раз. — Я подумал, в чем опасность? В том, что его могут привязать к вам, Ваше Высочество, и это плохо. Убрать тело из замка невозможно, кругом охрана, да и тащить его по коридорам чревато. Тогда я спросил нашего юного друга, что будем делать? И он искренне ответил — не знаю, ты главный, ты и думай. Это я к тому, что если вдруг вам захочется поделиться впечатлениями или услышать чужое мнение, то на Гани можете не рассчитывать, этот парень чертовски неразговорчив.

— Хватит болтать, давай о деле. — Останавливаю его словарный поток.

— Как я уже сказал, посоветоваться мне было не с кем, поэтому если кому-нибудь не понравится мое решение, то я не виноват.

— Счастливчик, ты испытываешь мое терпение. — Делаю лицо максимально строгим.

Глаза Ристана улыбнулись.

— В общем, решил я, если труп нельзя спрятать, ему надо придумать новую легенду. И вот. Мы нападаем на охрану у дверей на королевскую половину. Связываем их, но так что через пять минут они смогли развязаться и поднять тревогу. Вся охрана стоит на ушах — нападение на короля. Находят труп с кинжалом в руке и разбитой головой. Какой вывод они делают? Все правильно. Убийцы наткнулись на юного гранда, тот вступил с ними в неравную схватку и был убит. Он герой, все довольны. Занавес!

Ристан выжидательно смотрит на меня.

— Вы же этого хотели. Мы сделали для Кендора все, что могли. Его сын погиб с честью, защищая короля с оружием в руках.

Удивляюсь, как этот мужик меня понимает, я про гранда даже не заикалась, хотя меня ужасно мучало то, что из-за меня погиб сын хорошего человека. Пожалуй, Счастливчик выбрал действительно лучшее решение, так Кендору будет легче примириться с гибелью сына.

Последнее, что меня мучает.

— Почему тогда вас не было так долго?

— Без случайностей не бывает. Охрана среагировала слишком быстро, мы не успели выйти. Пришлось прятаться в котле до утра.

Теперь понятно, почему Гани все еще выглядит испуганным. Представляю, просидеть в медном чане всю ночь, каждую секунду ожидая, что тебя вот-вот найдут. Не позавидуешь.

Тук, тук, тук! Наши головы развернулись к двери. Я напряглась и вцепилась в подлокотники.

— Кто бы это мог быть? Гани открой.

В распахнутую дверь степенно вошел Лириан Дуга. Вчерашний камзол на нем изрядно помят, белый воротник сорочки не свежий.

— Вижу, вы тоже провели бессонную ночь. — Камергер направился прямо ко мне.

Протягиваю ему руку со словами.

— Да уж заснуть в таком шуме было трудновато. Присаживайтесь, Лириан, и расскажите нам, говорят было нападение на короля. Надеюсь, убийц поймали.

Поцеловав мне руку, камергер опустился в кресло рядом со мной.

— Ночь была ужасной. Короля чудом удалось спасти, только благодаря мужеству младшего гранда, наш король все еще жив.

Мы с Ристаном обменялись взглядами.

— А что убийцы, их поймали?

— Нет, к сожалению, им удалось уйти. Кстати…

В одно мгновение из ленивого толстого кота он превращается в хищного беспощадного тигра.

— Вы там проходили вчера, ничего странного не заметили.

Стараюсь выглядеть естественно и унять дрожь в колене.

— Да нет вроде.

— А что вы вообще там делали, Ваше Высочество? — Глаза камергера прожигают меня как рентгеновские лучи.

— Я заблудилась в этих бесконечных дворцовых коридорах. Спасибо Гани, если бы не он, то до сих пор там бы плутала. У Гани кстати тетка служит на кухне, если вам интересно.

— Да, да знаю. — По лицу царедворца было заметно, что ответов на вопросы, мучающие его, он не получил.

Улыбаюсь ему своей самой чарующей улыбкой, это мне особенно удается, когда говорю какую-нибудь гадость.

— Вы не там ищете, мой дорогой друг. Спросите лучше, что Валент там делал? Куда и к кому он шел? Ведь он был не на дежурстве или нет?

С лица Лириана спала озабоченность.

— Все это не мое дело. Расследование взял в свои руки трибунал, пусть Исфагиль и разбирается, а у нас с вами есть свои дела. Ведь так?

Передо мной вновь сидел ленивый домашний кот.

— Вас ждут портные, оружейники и, наконец, ваша армия. Ведь не ждет только время, час битвы назначен.

Успела только переодеться и умыться, про ванну остается только мечтать. Мы с Веей уже были у портного и оружейников, теперь идем на конюшню. Лошадь, как меня уверили, это основное. От нее зависит в бою слишком многое.

Господи, кажется, я схожу с ума, реально рассуждаю про битву, лошадь, оружие. Лера очнись, какая битва, ты на коне то сидишь как мешок, а в доспехах свалишься, еще не доехав.

— Ваше Высочество, направо. — Командует Веронея, мы с ней остались вдвоем. Ристан и Гани уехали к армии, кто-то же должен организовывать толпу. Не представляю даже, как он будет это делать, но статистика говорит, что этому парню удавалось все, за что он до сих пор брался. Значит, мне не о чем волноваться.

Невысокий хмурый мужичок встретил нас у ворот конюшни и склонил голову. Останавливаюсь рядом и стараюсь быть максимально милой.

— Посоветуйте нам кого-нибудь, вы же лучше знаете своих питомцев.

Проходим в прохладный полумрак, высокие каменные своды дают глубокую тень в любую жару. Мужчина показывает нам свое хозяйство.

— Вот эта кобылка вам подойдет, смирная и выносливая.

Киваю головой, и мы идем дальше.

— Вот Серена тоже отличная лошадка.

Королевские конюшни огромны, и мы ходили между стойлами уже битый час. Было видно, что мужик устал и не понимает меня. Чего хочет эта вздорная принцесска? Думалось мне, вертится у него в голове. Самое смешное, я и сама не знаю, что именно я искала, ведь в лошадях не разбираюсь совсем, четыре ноги, голова, хвост. Вот и все мои познания. Спрашивается, тогда чего ты ходишь, бери любую и заканчивай балаган.

Вдруг вижу белую лошадку в угловом стойле.

— А эта?

— Это Лиса. Не советую, — устало произносит конюх, — капризна, своенравна, вам с ней не справиться, но бегает быстро.

Подхожу к лошади и достаю кусок хлеба. Мне кажется, именно ее я видела во сне. Я со знаменем на белом коне впереди огромного войска. Куда, зачем, против кого, не знаю, но войско огромно, и лошадь была именно эта. Теперь я уверенна, точно помню серую звездочку на лбу и серые чулки.

Скармливаю кобылке хлеб и провожу ладонью по морде. Лиса фыркает и отворачивается.

— Видите. — Мужик машет на нее рукой. — Не справится вам с ней, намучаетесь.

Я в сомнении, выставлять себя на посмешище не хотелось бы, взбрыкивающая лошадь сбрасывает королеву перед строем. Позор! А как же тогда сон?

Да с чего ты решила, что это она, мало ли белых кобыл? Вон возьми ту, тоже белая. Нет, та другая. Сама не понимаю как, но точно знаю, что именно эту лошадь я видела во сне.

— Бр-р-р-р — Сказала Лиса и потянулась мордой к моим рукам, ее теплые губы защекотали мои ладони.

— Смотри ка, — удивленно воскликнул конюх, — хлеба еще просит. Обычно она гордая, чужих сторонится.

Ну, вот и решили, подумала я, гладя жующую голову животного. Видать, точно сон был вещим.

 

Глава 18. Вдохнуть полной грудью

Весь день прошел в суете. Примерка, кузня, конюшня, потом опять портные, еле-еле доползла до комнаты. Думаю, сейчас в ванну и спать. Плевать на все. Спать, спать и спать. Захожу в гостиную и падаю в кресло.

— Вея, где наши горничные? Скажи им, пусть воды в ванну нальют.

Веронея выглядывает за входную дверь и тут же начинает пятиться обратно. Тесня ее петушиной грудью, в гостиную врывается глава трибунала.

Несмотря на всю опасность ситуации, не могу сдержать улыбки — злобный карлик одолел добродушного великана.

Зрелище реально было бы комичным, если бы это был кто-нибудь другой, а не Исфагиль Туарон. Этот человек смеха не вызывает, скорее озноб у любого, кто заглянет в его белесые бездушные глаза прирожденного садиста.

— Что вам здесь надо? — Вскакиваю переполненная гневом и страхом, одновременно.

За председателем священной комиссии входят четыре послушника в серых балахонах с надвинутыми до самых глаз капюшонами. За ними бочком, словно испытывая неловкость, просачивается вездесущий Лириан Дуга. Он то и отвечает на мой гневный выпад.

— Прошу вас не беспокоиться и отнестись с пониманием к нашему позднему вторжению. У трибунала всего несколько вопросов, это не займет много времени.

Меня естественно все это совершенно не устраивает, о чем я тут же и заявляю.

— Сегодняшний день был перенасыщен событиями, как впрочем, и вчерашний и позавчерашний. Я устала и валюсь с ног, так что уж простите меня, если я вам не рада.

Вошедшие, проигнорировав мое завуалированное «идите к черту», по-хозяйски расположились в гостиной. Послушники заняли позицию у входа, а Исфагиль как ищейка, поводя носом, принялся шарить по всей комнате.

— Что ты делала вчера ночью рядом с королевской кухней? — Бесцветные глазки с ненавистью уставились на меня.

Вот так грубо. Переглядываюсь с Веронеей, та еле заметно опускает ресницы, показывая, что готова к любому продолжению.

— Я повторяю свой вопрос, что ты там делала? — Мерзкий старик подошел ко мне вплотную.

Сажусь в кресло и закидываю ногу на ногу, демонстрируя полнейшее равнодушие, хотя меня всю трясет и нервы натянуты до предела.

— Ваше высочество, прошу вас, ответьте на пару вопросов и мы немедленно оставим вас в покое. — Камергер вновь попытался разрядить ситуацию, за что был тут же вознагражден испепеляющим взглядом Исфагиля.

Решаю про себя придерживаться проработанной версии и отвечаю как можно небрежней.

— Я заблудилась в ваших бесконечных коридорах и может быть плутала бы всю ночь, если бы не наткнулась на Гани.

Глава трибунала, словно ждал именно этого ответа, встрепенулся и вновь метнул в камергера злобную искру.

— Мы еще разберемся, почему контрабандист, по которому уже давно плачет виселица, свободно бродит по замку. Позови его, к нему тоже есть вопросы.

Отметив свою предусмотрительность, говорю, не скрывая издевательской насмешки.

— Сходите в город, потолкайтесь в толпе, парень где-то там. Если найдете, то уверена, он охотно ответит на все ваши претензии.

Старик поморщился, словно надкусил гнилую виноградину.

— Найдем, непременно найдем и спросим, в этой стране никому не удастся скрыться от правосудия.

Чувствую, что все это только прелюдия и самый тяжелый камень у него еще за пазухой.

— Платье, то в котором ты была вчера, — Исфагиль решил не тянуть больше, — покажи его мне.

И это все, мысленно аплодирую себе, ты думаешь, я полная дура и оставлю стопроцентную улику. Платье уже давно за стенами замка, как и Гани. Сегодня утром я собрала всю одежду, что была на мне и парне в ту ночь и отдала мешок Ристану с твердым наказом все сжечь.

Делаю невинную мордашку.

— К сожалению, оно испачкалось и порвалось, поэтому я отдала его бедным людям.

Старик сцепил на груди свои ручки-лапки.

— Уничтожив улики и убрав свидетеля, ты не оставляешь мне выбора, я вынужден арестовать тебя и провести допрос с пристрастием.

Исфагиль мотнул головой, и послушники шагнули вперед. В ту же секунду лязгнул вынимаемый из ножен меч. Веронея оскалилась и крутанула клинком останавливая наиболее ретивых.

— Сопротивление ни к чему хорошему не приведет. — Глава трибунала злобно усмехнулся, и в руках серых братьев появилось оружие.

Тут уж мне стало совсем не до смеха. Нахожу взгляд Лириана.

— Это, господин камергер, по-вашему, всего несколько вопросов.

Царедворец выглядит встревоженным и растерянным, видимо последний экспромт трибунала стал для него неожиданностью. Понимаю, что надеяться на его помощь глупо. Нужно что-то делать сейчас, когда прольется первая кровь будет уже поздно. Вскакиваю и распахиваю окно, в комнату сразу врывается свежий порыв ветра, а вместе с ним и шум многотысячной толпы под стенами замка.

— Мнением этих людей трибунал не желает поинтересоваться. — Показываю рукой на бесчисленные костры своей армии отверженных, заполнившие все подступы к дворцу до самого рынка.

Мой жест не произвел должного впечатления на Исфагиля.

— Не пугай меня толпой обманутых тобой людей. К утру ты сознаешься в применении магии и покушении на жизнь короля, а ведьму и убийцу никто защищать не будет.

Я закусила губу, этот урод, действительно, не боится и сделает, как говорит. Вея одна. Рано или поздно они ее одолеют, хоть для этого им придется завалить всю комнату своими трупами. Что же делать? Неожиданно в голове всплывают слова Ристана «блефуйте нагло и смело, чем увереннее вы себя ведете, тем больше вы сможете от них получить». Хватаю самый большой подсвечник и подхожу к окну.

— Не считайте меня полной дурой, господин Туарон, я подстраховалась. Зная вашу гнилую натуру, было бы странно ожидать другого. Снизу за моим окном постоянно ведется наблюдение и как только я подам сигнал, весь обездоленный народ Города Ветров бросится спасать свою единственную надежду, то есть меня. Потому что ни вам, ни королю, ни грандам люди уже не верят, и за свою последнюю надежду они будут бороться так, что никакие стены их не удержат.

Стою у самого окна, показывая, что в любой момент могу просигнализировать наблюдателю об опасности.

— Не порите чушь. — Исфагиль криво усмехнулся. — Свечи мгновенно задует ветром, и никто с такого расстояния ничего не увидит.

У меня екнуло сердце, не купился сволочь, и словно в подтверждение его слов ворвавшийся порыв чуть не задул все мои свечи. Начинаю помаленьку паниковать, не вижу ни малейшего выхода. Веронея пока держит послушников на расстоянии, но если я сейчас что-нибудь не сделаю, то неизбежно прольется кровь.

Посмотри на эти чудесные бархатные занавеси. — Легким шуршанием прошелся по моей голове Варга.

Поднимаю голову, тяжелые портьеры волнами спускаются с четырех метровой высоты.

Главный прокурор уже предвкушает удовольствие.

— Там, в подвале, ты ответишь мне на все вопросы. — Губы Туарона сложились в тонкую кривую нить. — И никто тебе не поможет.

Если до этих слов у меня и были сомнения, то после их уже не осталось.

— А вот так, как думаете, народ увидит мой призыв о помощи. — Подношу пламя к бархату портьер.

Пламя практически мгновенно охватывает всю ширину окна и огненной змейкой устремляется вверх.

Незваные гости оторопели, даже Исфагиль застыл с открытым ртом.

Камергер, всплеснув руками запричитал.

— Что вы наделали, Ваше Высочество?

В меня словно вселился бешеный злой дух, иду с одним подсвечником прямо на обнаженные мечи послушников.

— Прочь с дороги! Если через пять минут меня не увидят живой и невредимой в воротах замка, то народ снесет здесь все к чертовой матери.

Обращаюсь в первую очередь к здравому смыслу Лириана.

— Я ухожу! После того, что произошло я ни минуты больше не останусь в вашем гадюшнике.

Первая пара послушников, завороженная огнем, опустив оружие, расступается, следующий на мгновение засомневался но кулак Веронеи, сваливший его на пол, тут же помог четвертому принять правильное решение.

— Пожар! — Вдруг тихо завыл Исфагиль.

— Пожар! — Заорал во всю глотку камергер.

Поворачиваюсь назад, там уже вся стена в огне. Будет им теперь чем заняться.

Вокруг заметались люди с ведрами и тазами, началась настоящая чехарда: крики, топот, ругань. Толпы придворных, как тараканы, выскакивают из комнат и очумело бегут по коридору. Мы с Веей в этой толпе широкими шагами движемся на выход.

— Куда, к воротам? — Спрашивает Веронея.

Я как пьяная переполнена задором и куражем.

— Нет, сначала в конюшню. — Скалюсь в злой гримасе. — Мы не бежим, мы в гневе покидаем негостеприимный дом.

Веронея понимающе улыбается.

— Это правильно, негоже нам от всякого дерьма бегать.

Врываемся в конюшню, Вея за грудки вытаскивает с сеновала давешнего мужичка. Встряхнув его несколько раз для понятливости, она рявкает прямо в круглые перепуганные глаза.

— Седлай по-парадному Лису и моего вороного.

— Сейчас, сейчас, мы мигом. — Засуетился конюх.

Откуда-то вынырнули еще помощники и засуетились, доставая сбрую и седла.

Через пару минут мне вывели Лису. Багряный чепрак с золотыми кистями, черное изогнутое седло, украшенная серебром уздечка и стремена.

— Ну, ты красава! — Обращаюсь к своей кобылке. Та, словно услышав меня, гордо выгнула шею и грациозно зацокала, вскидывая копыта.

Через минуту привели и жеребца Веронеи. Он почти такой же, как ее любимец, оставленный нами в какой-то деревне, такой же черный, громадный и злой, полностью соответствующий своей кличке Шквал.

— Открывай. — Скомандовала Вея, взлетая в седло.

— Подождите минуту, Ваше Высочество. — В дверях показался Лириан Дуга.

Лиса зло захрапела и нервно затопталась на месте.

— Чего вы хотите? — После сегодняшнего я не собиралась с ним миндальничать.

Камергер сложил руки на груди и вернул на свое лицо его обычное умильное выражение.

— Простите ради Матери Ветров Исфагиля, он настоящий безумец. Ни я, ни король не имеем к сегодняшнему инциденту никакого отношения. Мы ни секунды не сомневались в том, что вы не принимали никакого участия в нападении на короля и убийстве юного гранда.

— Так что вы хотите? — По-прежнему олицетворяю надменность и оскорбленное достоинство.

Лириан снял добродушную маску в одно мгновение, превращаясь в холодного и расчётливого циника.

— Надеюсь, все наши предварительные договоренности в силе и вы не станете все рушить из-за глупости трибунала.

Долго раздумывать не приходится, я не могу отказаться, иначе все теряет смысл и потом Лидарон все же, как ни как, родня.

— Вы меня оскорбили, но воля моего великого деда заставляет меня смириться. В ином случае мой ответ вам бы сильно не понравился.

Царедворец склонился в поклоне.

— Я очень рад вашему мудрому решению.

— Передайте Лидарону, у него неделя, чтобы сделать мне предложение и выйти на битву рядом со мной, после победы он мне будет уже не нужен.

Лириан склонился вновь.

— Это разумно и понятно.

Рассматриваю сверху плешь на его затылке и думаю, что возвращаться в наш дом тоже будет небезопасно, такую огромную территорию невозможно охранять. Самое безопасное место на сегодня это в самом центре народной толпы. Но как там жить? Спать на земле под открытым небом что-то очень не хочется, недавно проходили, хватит. Еще раз смотрю на плешь камергера и решаю с паршивой овцы хоть шерсти клок.

— Моя ставка будет на рыночной площади в центре моей армии.

Лириан понимающе кивает.

Усложняю ему задачу.

— К тому времени, когда я туда приеду, надеюсь, там уже будет стоять шатер, лучший из того что у вас есть.

Камергер на мгновение задумался, прикидывая свои возможности, и утвердительно склонил голову.

— Тогда я могу рассчитывать на ваше прощение? — Его глазки хитровато поблескивают.

— Посмотрим. — Сжимаю колени, и Лиса, поняв все правильно, делает шаг к выходу.

 

Глава 19. Первый шаг королевы

Если к вони и шуму еще можно привыкнуть, то к жаре и вездесущей, скрипящей на зубах пыли невозможно. Как только над городом поднимается солнце, зажатая между домами и скалой Лидар, рыночная площадь превращается в настоящее пекло. Мостовая накаляется настолько, что печет ноги сквозь сандалии. Как местные ходят по ней босиком, остается для меня загадкой. Уже сутки как я в лагере, и должна сказать, это уже не та толпа, которую я увела с ипподрома. Сейчас в ней просматриваются намёки на организацию и дисциплину, а в каждой минуте жизни этого многотысячного живого организма чувствуется несгибаемая воля Ристана ла Вэй. Правда, надо признаться, методы у него изуверские. В целях привлечения добровольцев он приказал кормить только тех, кто вступил в армию отверженных и их семьи, а остальных бросил на произвол судьбы. За грабежи, воровство и мародерство казнят безжалостно. Вчера его гвардейцы привели мародеров пойманных в городе, и он приказал казнить их на глазах у выстроенной армии. Пятнадцать человек, некоторые совсем еще дети. У меня от такого зрелища до сих пор комок в горле, разумом то я понимаю необходимость таких мер, но в душе у меня все переворачивается, и перед глазами до сих пор стоят лица этих подростков. Говорю ему, может, детей пожалеешь, а он глянул на меня своими стальными непроницаемыми глазами и произнес:

— Эти дети залезли в дом и вырезали целую семью, включая таких же как они детей. Хочешь, отпусти их, но завтра здесь внутри города будет война, настоящая звериная бойня, за кусок хлеба, за тряпку или за женщину. Ты, королева, можешь помиловать любого.

Что мне оставалось, стиснула зубы и простояла, как истукан, но больше я в этом не участвую. Пусть он сам разбирается, есть вещи, которые мне не по силам, но перед уходом все же испортила ему настроение, приказав кормить всех одиноких стариков, женщин и детей, в общем, всех тех, за кого некому пойти в армию. Ничего, за неделю Лига не обеднеет.

Второй день, в основном, сижу в шатре под неусыпной охраной крепких деревенских молодцов Ристана. С того момента, как Счастливчик услышал все перипетии нашего исхода из замка, он помрачнел и заявил, что трибунал таких обид не прощает. Потом лично осмотрел привезенный из замка шатер и потребовал от меня носа оттуда не высовывать, пока не привезут мои доспехи. Веронею же уговорил пробовать любую мою пищу и воду. Вы не понимаете степени опасности, вдалбливал он нам, трибунал имеет такое влияние, такую власть над людьми, что любой из них, он обвел рукой многотысячную толпу, может подсыпать яд или ударить ножом. Так что из шатра только в сопровождении охраны. Пришлось согласиться, поскольку Веронея, может быть первый раз за все время, целиком и полностью, встала на его сторону. Вдвоем они были непреодолимой силой.

Сегодня, когда приехали оружейники с моими доспехами, я подумала, ну наконец-то. Но сейчас стоя посредине шатра, упакованная в сталь, как космический робот, я с ужасом думаю, как в этом выйти на солнце. Ведь сварюсь же заживо.

— Послушай, Грис, — обращаюсь к главному кузнецу, затягивающему на мне ремни наплечников, — как рыцари это носят, ведь на солнце не протянешь и получаса.

Оружейник поднимает на меня удивленные глаза.

— Ваше Высочество, что вы. Взгляните на вот эти магические знаки.

Что правда, то правда, вся сталь доспехов покрыта рисунками и надписями на непонятном мне языке. Моя предыдущая броня тоже была исписана знаками, но они не сопоставимы. Это как сравнить любительскую татушку с профессиональной росписью по всему телу.

Осмотрев тот знак, на который указывал Грис, и не найдя никаких особых отличий от всех прочих, возвращаю ему вопросительный взгляд.

— Ну, и?

Оружейник потрясен моей безграмотностью.

— У вас самые дорогие доспехи из всех возможных. Их можно доставать из оружейной только с личного разрешения короля. Они делают их носителя практически неуязвимым. Подобную броню может позволить себе далеко не каждый гранд, а этот магический знак, — он вновь потыкал в тот рисунок, что уже показывал, — защитит вас от жары, а этот от холода.

Вот как, значит, Лидарон все-таки позаботился, чтобы родственницу не порубили в капусту. Ладно, зачет.

Делаю шаг и понимаю, что в этом железе я не ходок.

Блин, если бы этот скафандр еще и весил поменьше, так совсем бы ему цены не было.

Грис с восторгом смотрит на меня.

— Простите, Ваше Высочество, мое нахальство, но вы сейчас само совершенство, живое воплощение богини войны Астии.

— Льстец. — Ковыляю к большому походному зеркалу, присланному камергером с шатром и прочей мебелью.

Смотрю на свое отражение и с удовлетворением отмечаю, что с точки зрения военной эстетики я действительно хороша. Светлые длинные волосы распущенной волной падают на червленую сталь. Доспехи выкованы идеально и превосходно подогнаны, словно это не железные пластины, а моя сверкающая кожа с татуировкой по всему телу. Магические линии рисунка проходят сквозь сталь и ложатся прямо на кожу, броня как живая, она обтекает и ощупывает мое тело, привыкая к нему. Из-за этих ощущений я чувствую себя обнаженной, несмотря на горы, одетого на меня железа. И еще одно, с каждой минутой неподъемная тяжесть, давящая мне на плечи, как будто рассасывается и становится легче и легче.

Хороша! — Говорю себе еле слышно и представляю, как я смотрюсь со стороны. Хороша! — Повторяю еще раз. — Есть все-таки в оружии какая-то притягательная сила.

С трудом отрываюсь от зеркала. У меня сегодня встреча с народом, оказывается у королевы уйма утомительных дел, одно хуже другого. Одно из них правосудие. Городские суды не хотят связываться с пришлыми, да и крестьяне им не доверяют, а теперь, когда у них есть своя королева, они все побежали ко мне за помощью. Ужас, моя армия погрязла в дрязгах и дурацких разборках. Неграмотные крестьяне не могут изложить свои проблемы письменно, и от этого количество страждущих только растет. Вчера я сдуру пообещала — завтра, и уже с самого утра люди выстроились в очередь за судом праведным и неподкупным. К ним присоединились зрители, желающие взглянуть на наследницу Эстриала, и теперь весь город ждет выхода королевы. А я понятия не имею, как их судить, по каким законам, по какому-такому уголовно-административному кодексу?

Не стой так долго перед зеркалом, — проснулся Варга.

А то, что? — Продолжаю любоваться своим отражением.

Варга зевнул.

Засосет, это я тебе как демон советую.

Брось нести чушь, лучше посоветуй, как мне с этим судом быть. Может на Ристана повесить.

Демон недовольно хмыкнул.

Можно, конечно, только ты тогда зачем, он и так всем здесь заправляет.

Страшновато мне как-то, — понимаю его правоту и не спорю, — как бы не опозориться.

Варга подумал секунду.

Не бойся. Будь мягче, ты добрая королева. Ристан суров, ты милостива. Суди по сердцу и ничего не бойся.

Его голос заскрипел смехом.

В конечном итоге, ты же королева, тиран, самодур, кто тебя осудит. Как сказала, так и правильно, какие тебе еще законы.

Издеваешься? — Не могу злиться на него, в конечном итоге, он прав, даже если и ляпну чего не так, кто с меня спросит.

Варга выключился, как обычно, не попрощавшись, а я разворачиваюсь ко входу. Шатер у меня действительно королевский, пожалуй, стоит простить Лириана. Большое пространство квадратов на пятьдесят, это и гостиная, и столовая, и приемная, в общем, общественно-деловая часть. Еще внутри шатра разбита палатка поменьше, это уже моя персональная спальня, туда вход посторонним воспрещен. Сейчас вижу, как Веронея впустила Ристана в приемную, оставив его гвардейцев снаружи жариться на солнце.

Счастливчик отобрал несколько сотен молодых людей и назвал их своей гвардией, за несколько дней умудрился вышколить их так, что теперь они слушаются его, как преданные собачонки. Пожалуй, даже я для них меньший авторитет, чем он.

Смотрю на своего главного полководца, тот выглядит усталым, вместо лица один багровый шрам, глаза и те немного притухли.

— Выглядите внушительно. — Ристан удивленно покачал головой. — Такие доспехи стоят больше чем иной замок, теперь придется охранять вас еще тщательнее.

— Смеешься? — Встречаю его повеселевший взгляд.

— Ничуть, — он вновь посерьезнел, — думаю, половина рыцарей Феррана полезет за такой броней хоть на черта.

— Вот умеешь ты испортить настроение, — я расстроилась, — только успокоилась, и доспехи мне понравились.

Глаза Счастливчика вновь засмеялись.

— Во всем есть свои плюсы, вся армия мятежников кинется на вас, тут мы их и прихлопнем.

Вот ведь мужики, сначала не подумавши ляпнут, а потом пытаются замять глупость дурацкими шуточками, нет, такими глупостями меня не развеселишь, поэтому спрашиваю серьезно.

— Чего хотел?

Люди собрались, суда ждут, спрашивают, когда выйдет королева.

Неохота до жути, но придется идти. Ладно, сейчас я вам покажу торжество правосудия, потом не обижайтесь.

— Пошли уж. — Бросаю на себя последний взгляд. Вроде все на месте.

В последний момент подбегает Грис и вешает мне на пояс длинные ножны с мечом.

Вот только еще одной железяки и не хватало, тяжело вздыхаю, хотя больше прикидываюсь, чем чувствую реальную тяжесть.

— Гляжу я на вас, Ваше Высочество, — главный оружейник идет рядом, — и вот что мне приходит в голову.

Оборачиваюсь на маленького кузнеца.

— Ты меня прям заинтриговал.

— Не надо смеяться, Ваше Высочество. — Грис остановился и сказал моей уже уходящей спине. — Вам нужно свое знамя, без него вы не самостоятельная единица.

Я аж замерла на месте.

— Точно.

Вспомнился тот сон, я на белой лошади со знаменем в руке впереди огромного войска. Как же оно выглядело? Нет, не могу вспомнить.

— Спасибо, Грис! — Оборачиваюсь к оружейнику. — Ты прав, пришли ко мне портных или кого там надо для этого.

Кузнец извиняюще улыбается.

— Я передам вашу просьбу господину камергеру.

Конечно, как он может кого-то послать. Надо будет самой написать Лириану, а то пропадет хорошая идея.

Нагибаюсь и прохожу в раздвинутый Веронеей полог и сразу же попадаю в совсем другой мир. Яркое солнце нещадно бьет по глазам, а рев толпы врывается в голову штормовым гулом.

Мать честная, полный аншлаг. Обвожу взглядом забитую до отказа рыночную площадь. Весь город собрался посмотреть на меня.

Ристан берет мою руку и ведет к небольшой площадке, оцепленной его гвардией, там, на импровизированном помосте стоит одно кресло, надо понимать, мое. Иду мимо орущей толпы, руки людей просовываются через частокол гвардии и стремятся дотронуться до меня. Страшновато это, скажу я вам, сотни рук, грязных, исхудалых, в оборванной одежде тянутся к тебе, а за ними кричащий в восторге рот и радостно распахнутые глаза. Стараюсь приветливо улыбаться, хотя хочется броситься обратно в шатер. Магическая сталь отвечает на касания голубыми сполохами.

Дай мне силы, господи, бормочу про себя и вдруг буквально чуть не останавливаюсь.

Из толпы на меня смотрит парень. Вылитая копия Роя, те же широкие скулы, светлые песочные волосы до плеч, голубые глаза. И улыбка, это же его улыбка! Еле сдерживаюсь, чтобы не заорать. Рой! Прохожу мимо, а голова все еще не хочет поворачиваться и смотрит назад.

— Ваше Высочество, внимательней. — Ристан придерживает меня, не давая оступиться на неровной дороге.

 

Глава 20. Суд

Усаживаюсь в кресло и складываю руки на коленях. В чем преимущество доспехов, усмехаюсь про себя, в том, что не ссутулишься и не расслабишься, ногу на ногу не закинешь, сидеть можно только прямо, словно кол проглотила. Следить за осанкой не надо, это плюс, а вот почесаться очень хочется, и никак, это минус.

Десятки тысяч любопытных и восторженных глаз пожирают меня и ловят каждое движение, а у меня в голове только Рой. Как он сюда пробрался? Зачем? В городе он в смертельной опасности. Сейчас я его не вижу, очень хочется встать и поискать его глазами, но сдерживаюсь, уговаривая себя. Если он не хочет чтобы его видели, то хоть что делай, не увидишь, он же истмари. Искусство маскировки у него в крови. Сижу все равно с трудом, словно шило в заднице, все время подмывает вскочить и броситься его искать.

Но вот ударил гонг, и пошли просители, собираю всю волю в кулак и сосредотачиваюсь на людях. Один, второй, третий, все рассказывают одно и то же, как война разорила их хозяйство, как выгнала на улицу и в каком бедственном положении они сейчас. Поначалу я вникала, но скоро устала, и мысли мои стали улетать в сторону. Сижу, просто киваю и важно распоряжаюсь выдать в помощь небольшую сумму. Иногда просят за мужа или отца сидящего в тюрьме, тогда, если на нем нет крови, приказываю выпустить и записать в армию. Как там говорил усатый вождь народов, пусть кровью искупит. В общем, смотрю, всех такое правосудие устраивает и, в целом, дело нехитрое. Успокоилась, расслабилась, насколько это вообще возможно в стальной скорлупе, как вдруг выходит женщина падает на колени и просит вернуть мужа. Я сначала не поняла, думала он в тюрьме. Спрашиваю.

— Где твой муж сейчас?

Она поворачивается и показывает на плотного мужика, стоящего в первом ряду.

— Вот он.

Повела глазами в сторону мужчины, затем опять на просительницу. Вроде не шутит, на блаженную тоже непохожа.

— Встань, — говорю, — имя назови да расскажи толком, в чем дело.

Оказывается, зовут ее Истера, и пришли она в город с семьей. Она, муж и трое детей, дом и хозяйство бросили, еле-еле сами ноги унесли. Жили на ипподроме. Рядом с ними остановились их соседи по деревне, только этим повезло больше, у них и скотина сохранилась, и денег немного, зато другая беда. У дочери заболел лихорадкой и умер муж, вот молодая вдова, недолго думая, и увела у соседки мужика.

Н-да, думаю, это скорее из телешоу, чем из зала суда. Что делать? Женщина стоит передо мной и так мне ее жалко, что чуть слезы из глаз не льются.

— Где же дети твои? — Спрашиваю только, чтобы время потянуть, может что-нибудь и придет на ум.

Истера бросает взгляд в толпу, и из-под людских ног выкатываются трое малышей от десяти до пяти. Грязные, оборванные и такие тощие, что только кожа да кости. Они вцепляются в мамину юбку и рвут меня своими огромными детскими глазищами.

Мне становится еще хуже, киваю своей охране.

— Мужа ее приведите.

Через пару минут тащат, да не одного, а с молодой девахой. Та вцепилась в мужика, не оторвать. Гвардейцы у Ристана ретивые, только прикажи, готовы порвать любого. Притащили обоих, бухнули на колени, так что пыль поднялась столбом.

Морщусь от такого чрезмерного усердия.

— Отпустите их.

Мужчина с молодухой поднялись, в глаза не смотрят, взгляд в землю, как прибитый. Рассматриваю мужика — типичный крестьянин, на Казанову не похож никак. Сразу видно, поманили достатком, он и сломался. Вон как на детвору свою глазами стреляет. Скучает, поди. Но все эти мысли никак моего отношения к нему не меняют.

— Ты! Смотри на меня. — Жестко цепляю его взглядом.

Мужчина поднимает испуганные глаза. В них полный сумбур. Возвращаюсь взглядом к женщине.

— Ты хочешь, чтобы он вернулся к тебе?

Слышу робкий просящий голос.

— Да.

Поворачиваюсь к молодухе.

— А ты? Тоже хочешь оставить его себе?

— Да. — Ответ звучит громко и уверенно.

Я в нерешительности задумалась и вслед за мной притихла вся площадь, заинтересовавшись происходящим. Слышен лишь шепот в одну сторону.

— Ну, что там? Что?

И волной от первых рядов откатывается назад.

— Бабы мужика делят.

— И что?

— Королева решает, кому отдать?

Наконец отрываюсь от раздумий и адресую вопрос мужчине.

— А ты, с кем хочешь остаться?

Тот пожимает плечами и отвечает скомкано и неуверенно.

— Дак, не знаю я. — Мужик разводит руками.

Злюсь на всех, и в первую очередь на себя. На кой черт, мне все это надо. Что это значит — не знаю. Как я могу решать за них. Они взрослые люди и, вообще, не мое это дело. Хочется послать всех куда подальше, но тут мне приходит на ум одна мысль. Поднимаю руку, призывая к тишине.

— Раз уж вы обе хотите одного мужчину, то пусть будет по-вашему. Ты, — показываю на женщину, — получишь голову и сердце, то чем руководствовался он, когда выбирал тебя. Ну, а ты, — киваю в сторону молодой вдовы, — все остальное, включая его член, поскольку выбирая тебя, он у него был за главного.

Толпе идея понравилась, и вместе со смехом мое решение понеслось куда-то вглубь человеческого моря. Ристан лишь на мгновение заглянул мне в глаза, а затем, вытащив меч, шагнул к осужденному.

Мужчина понял смысл услышанных слов, только завидев обнаженную сталь. Он позеленел, затрясся и упал на колени.

— Помилуйте, королева, не ведал я, что творил.

Сохраняю ледяное надменное молчание. Крепкие деревенские ребята хватают мужика и тащат к плахе. Тот орет не своим голосом, а толпа ревет от восторга. Никогда не верила в это, но сейчас вижу своими собственными глазами — толпа, это дикий зверь, пьянеющий уже с одного запаха крови.

Мужчина цепляется за свою подругу, но та в страхе шарахается в сторону, и его пальцы оставляют в земле глубокие борозды.

— Помилуйте!

Грубые ладони впечатывают его голову в деревянную колоду. Вжик! Ристан крутанул своим клинком.

— Стойте! — Раздается яростный женский крик.

Истера падает на колени и с воем ползет ко мне.

— Молю тебя, Королева, отпусти его! Дура я, не понимала чего просила. Не губи! Раз так, пусть уходит, смерти его не хочу. Отпусти, слезно тебя прошу.

Делаю знак Ристану, и тот с иронической усмешкой в глазах прячет клинок в ножны. Гвардейцы рывком поднимают мужика на ноги, но у того подкашиваются дрожащие колени, и он падает обратно в пыль.

— Благодари жену свою, любит она тебя, дурака. — Говорю, а сама думаю, не переборщила ли, так ведь у человека и удар может случиться.

Толпа, не получившая кровавого зрелища, разочарованно гудит.

— Уу-уу! Милостива королева. Мягка слишком.

— Так у нее Шрам, там жесткости на троих хватит.

— Ты видел, как он мечом- то вертит. Башку на раз ссечет.

Подзываю женщину к себе, но говорю громко, так, чтобы все слышали.

— У меня дом пустой стоит в городе без присмотра. Нужен глаз верный и рука работящая, пойдешь смотрительницей? Жалование хорошее положу.

— Конечно! — Истара аж засветилась вся от радости. — Спасибо! Спасибо тебе, Королева! Мы все там приберем и сохраним, и порядок будем блюсти, не сомневайтесь.

Она хватает своих детей, и все они кланяются как заведенные. Я довольна и улыбаюсь от души, но краем глаза слежу за ее мужем, тот, пошатываясь, идет к смеющейся над ним толпе. Молодухи его нет, убежала куда-то то ли от стыда, то ли от страха. Он слышит мои последние слова и останавливается. Даже со спины видно, какие мысли сейчас терзают его душу. Мужик стоит так несколько мгновений, а затем разворачивается и с криком бросается в ноги своей жены.

— Прости меня, Истера! Демон ночи попутал! Только тебя и детей наших люблю. Не гони ради детей наших.

Женщина ошеломленно отступает, муж с мольбами ползет за ней на коленях, дети орут и виснут на обоих. Полный дурдом.

Толпа радостно и весело гудит, привлеченная новым зрелищем. Отовсюду сыпятся советы.

— Шибче моли, дурья башка!

— Ползи, ползи быстрей! Уйдет ведь!

— Она теперь вдова состоятельная, зачем ей этот увалень.

— Возьми лучше меня, зачем тебе этот дурень!

С каждым новым удачным словцом хохот становится все громче и громче. Через пару минут вся площадь смеется неизвестно чему, задние ничего не видят, до них доходят лишь многократно повторенные фразы, но волны всеобщего смеха достаточно. Она заряжает и заставляет смеяться всех подряд без всякой причины. Этот театр абсурда мне уже порядком надоел.

— Тихо! — Рявкаю во весь голос.

Ближайшие ряды затихают, но гул все равно стоит невыносимый.

— Тихо! Королева вам сказала. — Рычит Ристан, и над рыночной площадью повисает тишина. Даже дети затихают и перестают реветь.

В полной тишине обращаюсь к еще не пришедшей в себя женщине.

— Ну что, Истера, прощаешь ли ты своего блудного мужа? Или пусть убирается, а мы тебе другого, получше найдем.

Та смотрит сверху вниз на поникшую у ее ног голову и мотает головой. Слезы рекой текут по ее щекам.

— Не надо. Не надо другого. Прощаю я его.

Сама чуть не плачу, сцена хоть на заставку сериала. Машу рукой.

— Тогда забирай своего непутевого мужа и проваливайте. Гани вам дом покажет и все разъяснит.

Истера поднимает мужа, суетливо подхватывает детей, и они все вместе идут сквозь расступающуюся толпу. Народ доволен, он как ребенок уже забыл о жажде крови и теперь развлекается новой игрушкой. Улюлюкает, потешается над мужиком и выкрикивает советы женщине. Из толпы то и дело, под свист и гул, вылетает.

— Ты его к юбке теперь привязывай, чтобы не сбег!

— Повезло тебе, королева милостива!

— Королева! Слава королеве!

Последнее подхватывают повсюду и вот уже над всей площадью грохочет.

— Королеве слава!

Крик толпы завораживает и заводит, хочется самой вскочить и орать со всеми славу неведомой королеве. Блин, да ведь это я — королева. Осознаю это и перевариваю. Все совсем по-другому, когда сотни тысяч людей признаются тебе в любви, то чувствуешь в себе неведомую величественную силу. Народная любовь делает из тебя великана. Я все могу, все что захочу! Вот они «медные трубы», думаю, вжимаясь в кресло. Любовь народа, это как наркотик, раз попробовал, не соскочишь, будешь жаждать всю жизнь. На любое преступление пойдешь, ради того, чтобы ощутить это вновь.

Поднимаюсь на ноги и приветственно машу рукой.

Рев становится еще оглушительней.

— Слава королеве! — Скандирует толпа.

Ристан подходит сзади.

— Отлично получилось, даже я такого не ожидал. Эти двое не актеры нанятые, случайно?

Ну что за человек. Не оборачиваясь, зло бросаю ему.

— Уйди, не порти все.

Думаю, на сегодня хватит. Надо сворачивать представление. И где же Рой, может быть это мираж был, может мне показалось? Веду глазами по лицам в первых рядах, все не то. Провожу еще раз. Ничего. Толпа все еще надрывается, а я, стоя во весь рост, раз за разом просматриваю плотные массы людей.

Лицо Роя появилось внезапно. Могу поклясться, только что смотрела туда, его там не было. Захотел появиться и вот, пожалуйста, я его увидела. Тоже мне дитя леса, леший, мать его! Я тут все глаза просмотрела, а он играться изволит. Так бы и врезала ему за это.

Подзываю Гани.

— Видишь того парня, — одними глазами показываю ему на Роя, — как все закончится, приведи его ко мне в шатер. Только тихо.

Юноша понятливо кивает.

Нахожу его взгляд и, нахмурив брови, впиваюсь в него глазами.

— Смотри, чтобы ни одна живая душа! Ты понял, ни одна!

— Да понял я, понял. — Гани испуганно шарахается от меня.

Снова поднимаю взгляд, но там, где только что стоял Рой, уже никого нет, только бушующее море из одинаковых незнакомых человеческих лиц.

 

Глава 21. Радуюсь или плачу?

Захожу в шатер и сразу начинаю отстегивать доспехи. Веронея бросает в мою сторону выразительный взгляд, моя торопливость ей только мешает.

Не хочу ничего объяснять.

— Сними с меня все это быстрее, я устала.

Вея, не обращая на мои капризы никакого внимания, продолжает обстоятельно делать свое дело.

Понимаю, что требовать и кричать на нее бесполезно, просто терплю и жду, когда она все закончит. Едва последняя железяка снята и уложена в отведенное ей место, как говорю ей.

— Все, ты можешь заняться своими делами, я хочу побыть одна.

Стаскиваю с себя кожаные штаны и войлочную куртку. Кручу головой в поисках своего халата. Веронея достает его из-за какого-то угла, куда, наверное, я и бросила, затем подходит и, разворачивая, помогает одеться.

— Вы уверены, Ваше Высочество, что справитесь без меня.

Жалобно смотрю ей в глаза. Да ни в чем я не уверена, если бы ты знала. Только ты мне здесь не поможешь. Надо самой решать. Но вслух отвечаю твердо, стараясь не дать слабины.

— Да, Вея, справлюсь, не волнуйся.

Моя защитница, все еще недоверчиво косясь на меня, поднимает полог и выходит.

— Фу-у. — Облегченно выдыхаю и прислушиваюсь. Ну, где же этот Гани шляется.

На мне только шелковый халатик и после тяжеленных доспехов чувствую себя как в невесомости. Вместе с нервным возбуждением и нетерпением это замешивает во мне такую термоядерную смесь, что я готова взорваться в любую секунду. Ношусь по шатру как фурия из одного угла в другой. Наконец слышу возню у входа.

— Это кто с тобой?

— Королева приказала привести.

— Не положено. Шрам велел никого к королеве не пускать.

Несусь туда и распахиваю полог. Рой стоит за Гани и улыбается своей детской беззаботной улыбкой.

— Пропустите. — Командую таким тоном, что возражать никто не осмеливается.

Рой проходит мимо, почти касаясь, и по мне прокатывается волна возбуждения, настолько сильная, что замираю и чуть не пропускаю в шатер Гани. Парень тоже прется вовнутрь, но я все-таки успеваю схватить его за шиворот.

— Ты куда?

Получаю в ответ удивленно-вопросительный взгляд и не даю ему пустится в дискуссию.

— Ты стой здесь у входа. У меня конфиденциальный разговор. Ко мне никого не пускать. Понял?

— Чего ж не понять, стою у входа, никого не пускаю.

Подтверждающе киваю головой и уже прохожу мимо, как парень вдруг спохватывается.

— А если Ристан придет?

Оборачиваюсь к нему с рычанием разъярённой тигрицы.

— Никого! Что в этом слове ты не понял!

Наконец полог скатывается за моей спиной и после яркого солнца у меня перед глазами одни контуры. Рой стоит в центре шатра и не знает как себя вести. Наши отношения перед расставанием были не из простых.

Чудовище мое, с умилением шепчу про себя, я уже все забыла и простила. Ты пришел сюда ради меня, как всегда рискуешь своей жизнью. Бестолочь моя ненаглядная. Повторяю последнюю фразу еще раз, и меня топит бескрайнее чувство нежности. Слеза наворачивается на ресницы, и я ничего не могу с этим поделать.

Соберись, девочка, не распускай сопли, не вздумай даже вякнуть мне про любовь и прочую чушь. Подстегиваю себя, как могу и знаю, все бесполезно. Любовь или нет, но все изменилось. Разлука сделала свое черное дело. Испытание временем — тут либо забываешь, либо понимаешь, что жить без этого человека не можешь.

Губы еще что-то шепчут, а ноги уже несутся навстречу. Пропаду теперь — последняя здравая мысль в голове и передо мной сияющие неподдельным счастьем глаза, крепкие руки, подбрасывающие меня как пушинку. Взлетаю вверх и приземляюсь к нему на талию.

— Чудовище мое! — Успевают прошептать мои губы, прежде чем утонуть в поцелуе.

Я улетаю. Каждой клеточкой своего тела чувствую, как хочу его, хочу отдаться этим сильным рукам, хочу почувствовать на себе тяжесть его тела.

Он выпускает мои губы и пытается что-то сказать, но нет, я уже завелась. Впиваюсь в его приоткрытый рот. В моей голове все перемешалось. Образы из прошлого, где он срывает с меня пропитанную кровью сутану и берет прямо на столе посреди разбросанного оружия, смешиваются с треском разрываемого шелка. Мой халатик кучкой обрывков падает на землю, а я вжимаюсь обнаженной грудью в каменное тело. Жесткие как проволока волосы царапают соски, закручивая и без того тугую спираль возбуждения. Из самого низа живота разливается горячая волна, пронизывая слабостью каждую клеточку моего тела.

— Что же ты медлишь, чудовище, бери свою королеву.

Стаскиваю с него рубаху. Дергаю порывисто, нервно, с треском рвущихся швов, словно боюсь опоздать. Чувствую, как жесткие ладони стискивают мои бедра. Замираю, выгибаясь от желания, и подставляю его жадному рту свои затвердевшие груди. Горячие губы берут их по одной, сжимая и покусывая торчащие как пики соски. Ощущение бесподобно и невыносимо одновременно. Хватит! Мои пальцы зарываются в длинные густые волосы и прижимают его голову, прекращают эту восхитительную боль.

— В спальню. — Почти мысленно шепчу, не в силах произнести ни слова.

Рой с трудом останавливается.

— Туда. — Показываю рукой на палатку.

Он отбрасывает полог и, опускаясь на колени, кладет меня на постель. Лежу перед ним абсолютно голая и неподвижная. Даю его глазам насладиться моим телом, и они, горя восхищением, проходятся от лица до темного треугольника между ног.

— Обожаю тебя!

И я вижу по восторженному взгляду, что это не просто слова. Протягиваю руки и шепчу.

— Иди ко мне.

Мы снова набрасываемся друг на друга, словно наши тела были порознь не одно мгновение, а целую вечность. Он впивается в мои губы, а мои руки лихорадочно стаскивают с него штаны, еще секунда и, наконец, обнаженное мужское тело вдавливает меня в мягкие медвежьи шкуры. Чувствую его возбужденную плоть на своем животе, его руки, стискивающие мою грудь и свое, бьющее через край, желание. Больше не могу терпеть. Раздвигаю ноги и закидываю их на твердую как камень мужскую талию.

Рой входит в меня медленно, словно дразня, ему нравится смотреть на мое желание, на полуоткрытый рот и пересохшие губы. Подыгрываю и, извиваясь, насаживаюсь на жесткий как штык фаллос. Сантиметр за сантиметром и, наконец, долгожданный мощный толчок, вырывающий из меня стон. Игры кончены, настоящая животная страсть скрутила наши тела в один клубок. Разум проваливается в бездонную яму и в голове лишь желтая пелена желания. Изгибаюсь, подставляя себя навстречу ударам и сладостной боли.

— Чудовище! — Вцепляюсь ногтями в его обнаженную спину.

— Еще! — Яркие красные полосы тянутся за моими пальцами.

Вздрагиваю, оргазм сотрясает мое тело и прокатывается сладостной судорогой. Вытягиваюсь и замираю. Еще один мощный толчок и мужская плоть взрывается в моем чреве кипящей лавой. Голова Роя падает мне на грудь, и я пропадаю в какой-то нереальности. Между небом и землей, между раем и адом, в нирване, в потустороннем запредельном мире покоя.

Открываю глаза, радужную эйфорию потихонечку вытесняют реальные ощущения. Самое первое из них это тяжесть. На мне лежит стокилограммовая гора мускулов, и я начинаю серьезно опасаться, что сейчас она выдавит из меня кишки. Пытаюсь выбраться из-под застывшего на мне мужского тела — никаких шансов. Скинуть его с себя — еще меньше. Тогда дотягиваюсь и кусаю его за ухо. Кажется, помогло. Рой приподнимается на руках, и его рот расплывается в счастливо-блаженной улыбке.

— Эй, там наверху. — Упираюсь ему в грудь руками. — Имей совесть. Девушка у тебя не резиновая.

Рой скатывается с меня и плюхается на спину рядом. Несколько минут мы лежим молча, приходим в себя и осмысляем случившееся.

Если кто и мог испортить этот восхитительный миг, так это Варга.

Теперь моли всех своих богов, чтобы никто об этом не узнал. — Демон проснулся и вставил свои пять копеек. — Не буду даже говорить то, что я думаю о твоих умственных способностях, просто встань и по-быстрому выпроводи своего, мягко говоря, не совсем человеческого любовника.

Даже не подумаю. — Ворочать языком мне не хочется, мыслями еще меньше.

Не понимаю тебя. — Судя по тону, он действительно в замешательстве. — Ну ладно первый раз, ты хотя бы не знала, кто он такой, но сейчас-то?

Пытаюсь прикрыться иронией.

Может девушка влюбилась, а любовь, как известно, зла.

Варга как обычно прост и прямолинеен как дубина.

Дура ты, Лерка.

Ну и пусть, прекращаю разговор с грубияном, пусть я дура, не всем же быть умными. Поворачиваюсь на бок и рассматриваю профиль своего мужчины. Неужели я реально влюбилась. Вела себя, как полоумная. Надо сказать, и сейчас не шибко поумнела. Лежу вот, пялюсь на своего ненаглядного, а ведь в любой момент может кто-нибудь прийти. Демон прав, надо бы встать и хотя бы одеться, но мне так хорошо и спокойно, что пошел он в задницу со своей правотой.

Рой поворачивается ко мне и приподнимается на локте. Его глаза впиваются в мои, и я вижу в них тревогу и сомнение.

— Лера, я пришел за тобой.

Ну вот, началось похмелье, — с тоской думаю, глядя в милые голубые глаза, — а как было хорошо.

— Тебе нельзя здесь оставаться, — он по-своему расценивает мое молчание, — ты здесь погибнешь.

С нежностью провожу ладонью по выбритой мужской щеке.

— Мой милый волнуется за меня. Не бойся, никто меня здесь пальцем не тронет, ты же видел мою армию. Народ меня защитит.

Рой ловит и целует мою руку.

— Может быть, я и влюбился в тебя за твой бескрайний оптимизм и веру в хорошее? — Его глаза наполняются нежностью и затаенной тоской.

Я поднимаюсь, щелкаю его по носу и смеюсь.

— Конечно из-за этого, а еще, потому что я красивая, умная и бесстрашная.

Он обнимает и притягивает меня к себе.

— Ты бесстрашная, ты самая отчаянная девушка на свете, поэтому-то я и боюсь за тебя. Вокруг тебя толпа, сегодня она любит, а завтра будет ненавидеть. У трибунала такая власть над людьми, ты даже не представляешь. Они выждут момент и ударят, когда твое положение пошатнётся, когда ты будешь уязвима.

Ну вот, доконал все-таки, у меня портится настроение, и улыбка пропадает с моего лица.

— Ты думаешь, я этого не знаю? — Мне становится так себя жалко, что того и гляди разревусь. — Знаю, конечно, но мое предназначение спасти этих людей.

Рой отшатывается от меня и резко вскакивает на ноги.

— Пойми ты, этих людей уже не спасти.

Секунду пытаюсь заглушить обиду и прийти в себя после такой перемены.

— Что ты имеешь в виду?

Он стоит передо мной стройный красивый как античный бог и прожигает меня глазами.

— Объединенный совет истмари принял решение уничтожить людское племя на нашей земле.

До меня с трудом доходит смысл сказанного.

— Вы, что там грибов переели в своих джунглях?

Рой вновь падает на колени и хватает меня за плечи.

— Лера! Лера моя! Скоро на этой земле не останется ни одного человека. Собирается огромная армия истмари, все от мала до велика берут в руки оружие. Такого не было никогда. Объединяются черные и белые. Мы сотрем людей с лица нашей земли. Так захотели боги.

Сбрасываю его руки с моих плеч.

— Да что вы за злобные создания. Не можете жить в мире. Вам обязательно надо убивать и жечь, жить без этого не можете.

— Мы? — Лицо мужчины искажает гримаса ярости. — Не мы, а люди каждый день захватывают наши земли, вырубают леса, уничтожают все, к чему могут прикоснуться. Люди хуже и беспощаднее лесного пожара! Когда рыцари клана захватывают деревню истмари, то уничтожают всех без разбора. Детей, стариков, беременных женщин, все живое, а деревню сжигают дотла. Мы для вас хуже животных, и ты еще осмеливаешься обвинять нас в жестокости. Не мы пришли к вам с оружием, а вы к нам, и пришло время вышвырнуть вас обратно туда, откуда вас вытащили демоны.

От этого потока ненависти у меня даже челюсть отвисла.

— Меня, стало быть, демоны вытащили? — Вскакиваю в бешенстве. — А что же ты тогда спал с порождением сатаны, или может быть я только и годна тебе, чтобы трахаться время от времени.

Теперь я нависаю над ним, голая, с разметавшимися волосами и гневным возмущением на лице.

— Иди ты к черту, Рой Истар!

Рой вскакивает и делает шаг ко мне.

— Лера! Лера, подожди. Все это не касается нас с тобой. Я люблю тебя! Ты другая, не такая как все. Ты не желаешь нам зла, я это сразу почувствовал еще там, у реки, когда мы встретились в первый раз. Именно поэтому я и не убил тебя тогда.

Последнее он сказал зря, во мне все заледенело. Я постаралась выкинуть из головы этот момент, и сейчас напомнить о нем было весьма некстати.

— Вот значит как, пожалел благодетель, не убил бедолажку. Спасибо тебе, барин. — Клоунски кланяюсь ему в ноги. — Спасибо вам за щедрость и доброту вашу.

Рой стоит передо мной в явном замешательстве, не зная, что сказать и что сделать. Меня же переполняют унижение, обида, гнев и все это на таком градусе, что я готова вцепиться когтями в его гнусную рожу, но в этот момент снаружи завыла труба и многократно усиленный голос герольда прокричал.

— Король Лидарон прибыл к своей невесте!

 

Глава 22. Предложение

— Невеста? — Глаза Роя округлились, и все лицо вытянулось в разочарованном непонимании.

Смотрю на него и в голове полная растерянность. Все мгновенно поменялось, все из-за чего мы только что спорили, отошло на второй план, а на первом только его ошалелые глаза. Представляю весь последующий разговор, и у меня опускаются руки. Огромная, неподъемная гора вырастает передо мной. Убедить влюбленного в тебя человека примириться с тем, что его любимая выходит замуж за другого. Невозможно! Саркастически хмыкаю. Хотела увидеть свое чудовище, — вот оно стоит перед тобой. Хотела, чтобы король сам пришел к тебе с предложением — вон он там на площади. Чего же ты не рада? Так хотелось усидеть на двух стульях, да попы не хватило. Сейчас до боли понимаю страусов, но все-таки собираюсь и делаю слабую попытку.

— Я тебе все объясню. — Мой голос выдает меня своей неуверенностью. Самой себе бы все объяснить.

Рой, не слушая, хватает меня за руку и притягивает к себе. Никогда еще эти глаза не смотрели на меня так жестко, он услышал только одно и ничто другое его не интересует.

— Ты выходишь замуж?

В одно мгновение из разгневанной тигрицы превращаюсь в нашкодившую школьницу в кабинете директора. Ненавижу, ненавижу оправдываться.

— Рой, давай я тебе все объясню.

— Да или нет? — Кажется, он сейчас сломает мне шею.

— Да, черт побери, я выхожу замуж за короля. — Выкрикиваю всю фразу на одном дыхании и чувствую облегчение. Фу-у-у! Самое трудное уже сделано, теперь надо хоть как то успокоить мое чудовище.

Это оказывается нелегко. Рой не собирается ничего слушать, он натягивает штаны, рубаху и игнорирует любые мои попытки все объяснить.

— Да, я выхожу замуж, но это ничего не значит, это просто тактический ход, не имеющий к чувствам никакого отношения. Я послана сюда для этого, выйти замуж за Лидарона и принести мир на земли кланов. Ты слышишь меня! Это моя миссия!

Рой стоит передо мной уже полностью одетый.

— Я слышу, не кричи, а то твой суженый услышит и расстроится.

Обиделся! До него сейчас не достучишься. Отчаяние охватывает меня. Мы стоим друг перед другом, переполненные упреками и обидами. Огромный, возвышающийся на целую голову парень, затянутый в кожаную куртку и штаны и перед ним я, крохотная с распущенными волосами и все еще обнаженная. Меня бьет нервный озноб, мысли дергаются и никак не удается сосредоточиться. Время истекает с каждой секундой, а я не знаю что делать, успокаивать мое чудовище или бежать встречать короля. Даже думать не хочу о том, какой хаос творится сейчас снаружи. Странно, что никто еще до сих пор не ворвался в шатер. Ответом донеслись вопли Гани и нецензурная брань Ристана. Вот тогда я решаюсь и начинаю говорить сбивчиво, невнятно, но знаю, каждое мое слово идет от чистого сердца.

— Слушай меня, Рой Истар, слушай меня внимательно, я никому еще не говорила этого. Я люблю тебя, Рой Истар, и ты можешь делать с моими словами все, что захочешь. Да, я выхожу замуж за другого, но это временный политический союз, а не брак. И еще! Я люблю тебя, но это не значит, что я позволю тебе уничтожить человеческий род на этой земле.

Перевожу дыхание и не отпускаю ни на секунду его глаза.

— Сейчас я уйду, а ты дождись меня здесь, потом мы поговорим спокойно и все решим.

Выскакиваю за полог палатки и начинаю метаться как безумный зверек.

— Что одеть? Джинсы и футболку не натянешь по одной простой причине — их нет. Время тает, а решения нет. Не справлюсь, обжигает испуганная мысль. Натягиваю войлочный поддоспешник и высовываю голову наружу.

Такого никто видимо не ожидал. Гани стоит, растопырив руки и орет.

— Не пущу! Приказ королевы! — Он единственный, кто не видит мою голову.

Ристан и Вея отпрянули изумленные. Видимо они ожидали чего угодно, но только не этого. Площадь, как всегда, полна народу, но центр оцеплен рыцарями, и король вместе с грандом и свитой въезжает по расчищенному коридору.

— Веронея, зайдите ко мне. — Стараюсь, как могу, выглядеть естественно, но получается плохо.

Счастливчик заглядывает мне в глаза, и впервые вижу в его взгляде участие.

— Ваше Высочество, с вами все в порядке.

Гани, наконец, обнаружил у себя под рукой мою торчащую голову и отшатнулся.

Взрываюсь, не в силах больше терпеть этот идиотизм.

— Всем заткнуться! Вея, ко мне! — Юркаю обратно в шатер.

За мной стремительно влетает Веронея, критически оглядывает мою голую задницу торчащую из-под войлочной куртки и без слов стаскивает с меня одежду. Стою, как кукла, посередине и только успеваю крутить головой. Хлопает крышка сундука, полетели вещи и началось.

Раз, и откуда-то появляется длинная белая рубаха. Два, она уже на мне и меня запихивают в широкую бархатную юбку. Три, мою грудь упаковывают в такой же бархатный колет. И последний аккорд. Мои спутанные волосы закручены в тугой узел и убраны в мужской охотничий берет.

Веронея ставит передо мной зеркало. На меня смотрит то ли мальчик-паж в юбке, то ли красотка в мужской одежде. Расстегиваю верхнюю пуговицу, и открывшаяся ложбинка между моими девочками ставит последнюю точку. Первый вариант можно отбросить. Я вновь сексуальна, уверена в себе и готова к бою.

— Вея, я тебя обожаю. — Поворачиваюсь и чмокаю ее в щеку. — Ты как всегда спасла меня.

Девушка смущенно отворачивается, но видно, что ей приятно.

— Ну, вперед, — решительно шагаю к выходу, — послушаем, что Лидарон скажет нам на этот раз.

Выхожу как раз вовремя, король уже на земле и движется к моему шатру. Рядом с ним только Кендор и Лириан, а моих «лучших друзей» пока не видно.

Хороший знак, делаю отметку, значит, дело сдвинулось с мертвой точки. Справа Ристан, слева Веронея идем навстречу королю. В шаге останавливаюсь и чуть склоняю голову.

— Рада видеть вас, Ваше Величество, в моем лагере.

Что-то изменилось в нем, неуловимое, не могу с ходу определить что. Но вот он улыбнулся, и я поняла, с его лица пропало выражение скуки и капризной испорченности.

— В нашем, Валерия. В нашем лагере. — Лидарон, смеясь, поправляет меня и оборачивается к Кендору. — А вы что скажете, гранд, как вам наше боевое ополчение.

Кендор скептически обвел глазами нестройные, вооруженные чем попало шеренги, и грустно вздохнул.

— Матерь Ветров добра, она всех оплачет в своей бескрайней скорби.

Король поморщился и повернулся к камергеру.

— Давайте не будем сегодня о грустном, ведь мы приехали совсем по другому поводу.

Лириан живенько откликнулся.

— Сегодня радостный день для всех горожан и подданных королевства. — Он изобразил сияющую радость. — Давайте пройдем в ваш шатер, и мы изложим вам суть нашего предложения.

Я замялась, куда-куда, а в шатер мне бы очень не хотелось. Не хотелось настолько, что я даже сморозила глупость.

— Может, на воздухе обсудим.

Взгляды всех пятерых обратились на меня с удивлением.

— Там просто очень душно. — Пытаюсь неловко сгладить свой ляп.

Ристан склоняется к моему уху.

— Не волнуйтесь, Ваше Высочество, там уже все проветрили и приготовили для встречи.

Наверное, в этот момент я выглядела белее смерти, потому что Веронея поспешила перебить его.

— Кроме ваших личных апартаментов, конечно.

Счастливчик с интересом отследил все оттенки белого, пробежавшие по моему лицу, и в глазах его зажегся бесовский огонек любопытства.

— Ну, так что, — Лидарон, улыбаясь, берет меня под руку, — вы нас пригласите к себе.

— Конечно, Ваше Величество. — Надеваю радушную маску, хотя на душе у меня мрачнее мрачного.

Идем мимо выставленного Ристаном почетного караула, это его лучшие бойцы, у каждого есть меч и щит, в нашей армии это большая привилегия. Лидарон внимательно осматривает почти каждого и вдруг спрашивает, внимательно вглядываясь мне в глаза.

— Вы думаете, у нас действительно есть шанс победить с такой армией?

Вот интересный он человек, думаю, глядя ему в лицо, вот чего он хочет услышать, чтобы я его обманула и напела о непобедимости народной армии или, наоборот, чтобы с криком прости, повинилась, что веду народ на убой просто из садистского удовольствия. Ладно, мы тоже не лыком шиты, как тебе такой ответ.

— Думаю, наши шансы значительно увеличатся, если наш король перестанет сомневаться в своей армии.

Лидарон на секунду притормозил, не зная как реагировать, а потом расцвёл улыбкой.

— А вы, молодец, — он шутливо пригрозил мне пальцем, — с вами надо держать ухо востро. Вы кусаетесь.

— Ну что вы, Ваше Величество, — отшучиваюсь, проходя в шатер, — мы люди простые, бесхитростные.

Мы с Лидароном располагаемся за моим маленьким походным столиком друг напротив друга, а наши советники, или кто уж они у нас не знаю, занимают места за нашими спинами по одному с каждой стороны.

Блин, не хватает только шахматной доски и часов с кнопочками. Я бы рассмеялась, если бы меня не грызло чувство тревоги. А что, если Рой не выдержит. Что, если он захочет поквитаться с соперником. Вот же я дура, как можно было его там оставлять одного. Его же убьют.

Паника накатывает волнами, первый пик проходит и становится легче. Кажется, справилась. В голову даже начинают приходить разумные мысли. Нет, он так не сделает. Рой знает, если у меня найдут истмари, мне конец. Мое чудовище лучше лапу себе отгрызет, чем подставит меня, в этом я уверена на все сто.

Мой отсутствующий вид заставил камергера сначала прокашляться и только потом начать.

— Ваше Высочество, от имени короля Лидарона, я камергер королевского двора делаю вам предложение руки и сердца. Король просит вас стать его женой и королевой всей земли кланов.

На мой взгляд, сцена довольно дурацкая, Лидарон ведь здесь, сидит вон с довольным видом, мог бы и сам предложение сделать. Любит он притворяться идиотом.

— Если вы согласны, — продолжает Лириан Дуга, — то скажите, да, и мы объявим народу о помолвке.

Молчание. Все в ожидании уставились на меня. Пауза затягивается, а я не могу произнести это слово, зная, что Рой всего лишь в нескольких метрах от меня за тонкой, полотняной стеной. Представляю, как ему будет больно, и у меня язык не поворачивается.

Валерия, не глупи! — это уже Варга подключился к пяти встревоженным взглядам. — Если он тебя любит, то все поймет и простит. Не будь дурой, не испорть все в последний момент.

Понимаю, что демон просто берет меня на понт. Никто такого не поймет и никогда не простит. Но как я могу подвести всех этих людей на площади. Они верят мне, они пойдут на смерть с криком — королева.

С лица короля сползает улыбка, и он, перегнувшись через стол, озабоченно спрашивает.

— Что-то не так? У вас есть какие-то условия? Назовите их.

— Нет, все в порядке. — Я решилась. Прости меня, мой милый Рой, прости меня, мое чудовище. Шепчу про себя, а вслух говорю громко и решительно, специально не давая шансов самой себе отработать назад. — Я согласна! Я принимаю руку и сердце короля Лидарона.

У всех присутствующих вырвался вздох облегчения, а из-за полотняной стены палатки не пролилось ни звука.

 

Глава 23. Помолвка

— Немедленно объявим народу о помолвке. — Лириан чуть ли не потирает руки от удовлетворения. — А свадьбу и коронацию Валерии устроим после победы, чтобы все было чинно и спокойно, без лишней суеты. Вы согласны?

Он ждет моего ответа, а мне сейчас хочется только одного, чтобы все свалили отсюда и оставили меня в покое. Ощущение, что я предала самого близкого мне человека, давит на сердце тяжеленной плитой и не дает покоя. Пусть делают, что хотят и когда хотят, я просто опускаю ресницы в знак согласия. Все, теперь надеюсь, вы уберетесь и перестанете терзать мою душу. Но не тут-то было, неожиданно всеобщее удовлетворение нарушает голос Ристана.

— Не могу с вами согласиться.

Все поворачиваются в его сторону, даже я задираю голову, заинтересовавшись ему-то какая разница.

— Объясните нам почему? — Камергер умильно улыбается. — Что вас не устраивает в моем плане?

— Многое, — Счастливчик полоснул сановника стальным взглядом, — я бы сказал почти все.

Кендор недовольно скривил рот.

— Вы против свадьбы?

Ристан вздохнул и красноречиво покачал головой, чем наверняка взбесил наших гостей.

— Я за свадьбу, более того, я за немедленную свадьбу. Даже в мирное время откладывать такое мероприятие на длительный срок чревато всякими неожиданностями, то невеста сбежит, то жених испарится, а уж во время войны и подавно.

Лидарон, заинтересовавшись было в начале, теперь состроил обиженную гримасу.

— Вы сомневаетесь в моем слове.

— Ни в коем случае. — Ристан склонился в поклоне. — Что вы! Но война, это игра случайностей. А вдруг вас убьют, не допусти такого Матерь Ветров, но все же. Что будет с королевой, в каком статусе она останется, и сможет ли она тогда удержаться на троне? Попробуйте сами ответить на эти вопросы.

Камергер переглянулся с королем.

— Свадьба такого масштаба не устраивается в один день. — Лириан произнес это так, словно он объясняет прописные истины упрямому ребенку.

Счастливчик на ребенка был мало похож, но вот упрямства ему было не занимать. Он обвел всех своим жутковатым взглядом.

— Впереди нас ждет хорошая мясорубка с неизвестным финалом. Люди морально подавлены, а тяжелая работа и голодуха настроения не добавляют. Другое дело, веселая свадьба, это, как ничто другое, поднимет боевой дух нашего воинства. Она станет символом…

— Символом? — Лидарон заинтересовано перебивает Ристана.

— Да, символом объединения не только короля и королевы, но и народа со знатью. К тому же хорошая попойка перед дракой никогда не бывает лишней.

Король поднимает взгляд на камергера и разводит руками.

— А ведь он прав, — Лидарон рассмеялся и вопросительно посмотрел на своего главного советника. — Сможем ли мы организовать все до битвы?

— Простите, Ваше Величество, — Лириан картинно склоняется в поклоне, — в таком аспекте я ситуацию не рассматривал.

— Так рассмотри, — Король поморщился, выражая нетерпение, — только побыстрее.

Камергер, закатив глаза, несколько секунд изображает задумчивый вид, а затем выдает резюме.

— Пожалуй, да. Если я займусь этим немедленно, то за два дня сумею все организовать.

За всем этим проскальзывают какая-то фальшивая нотка, и у меня появляется стойкое ощущение, что нас развели. Действительно, ведь это я иду с армией в бой, а не он. Я могу погибнуть, а не король! И в этом случае Лидарон получает легитимный статус без добавочной нагрузки в виде излишне самостоятельной жены. А в случае поражения? Я им вообще буду не нужна, сдадут трибуналу или отравят по-простому. Мое нервное состояние рисует одну мрачную картинку за другой.

Бросаю взгляд на Ристана, как же мол так, на тебя это не похоже. Он отвечает абсолютным спокойствием, но мне этого мало, дергаю его за рукав.

Счастливчик склоняется к моему уху.

— Да не волнуйтесь вы так, если наш король думает отсидеться в замке, то его ждет большой сюрприз.

Немного успокаиваюсь, но все равно хотелось бы больше конкретики, а то ощущаю себя ведомой пешкой и это неприятно.

Лириан, воспользовавшись паузой, вновь выходит на первый план.

— Раз мы все решили, то нельзя терять время. До битвы остались считаные дни, а сделать надо еще очень многое, подготовить свадебный обряд в храме Матери Ветров, а потом пир для всего города. Даже представить не могу, как мы все это успеем, да и обойдется это недешево. Думаю, Лига тоже должна раскошелиться. Вы как думаете?

Он обращается почему-то ко мне.

Меня начинает это злить, опять какая-то подстава, нутром чую. Как бы не вляпаться, поэтому отвечаю максимально округло.

— Думаю, вы способны сами решить вопрос с Лигой.

Царедворец вновь закатывает глаза, словно что-то подсчитывает, а затем, растянув губы в широчайшей улыбке, выкладывает.

— Лига — это рассадник неудовлетворенных амбиций, зависти и противоречий, поэтому любую просьбу королевского двора они обсасывают и смакуют неделями, а время не терпит.

Хочет, чтобы я попросила денег у Истариэла, — возмущаюсь про себя, — обнаглели совсем! Ну уж нет, у меня и так долгов — за всю жизнь не расплатиться.

А Лириан продолжает распинаться.

— Вот, если бы всеми уважаемая королева сказала свое слово, то уверен совет толстосумов не смог бы ей отказать.

Другими словами, — размышляю, разглядывая огромный перстень на безымянном пальце камергера, — ты хочешь сказать — вам они не дадут, а мне охотно. Вы за кого вообще меня держите, за лохушку последнюю. Никто денег так просто не дает, они попросят что-нибудь взамен, и уж точно попросят немало. В какой бы психологической яме я сейчас не пребывала, но в такую лажу точно не полезу. Надо бы поставить ребят на место, а то заигрались совсем.

Говорю вслух, но медленно и с ленцой, словно бы рассуждая сама с собой.

— Странные у вас здесь традиции, господа, никак не могу привыкнуть.

Все ждут продолжения, но я выдерживаю паузу.

— О каких именно вы говорите? — Любезно подставляется Лидарон.

Добавляю капельку яда в свой голос, но говорю по-прежнему спокойно.

— Я имею в виду манеру садиться женщине на шею и сверху еще покрикивать, давай, давай — пошевеливайся.

Получилось неплохо, я довольна. С лица Лидарона сползла самодовольная ухмылка, и появилось его прежнее обиженное выражение.

Вот так-то дружок, поищи себе дурочку в другом месте.

Король продолжает хмуриться, естественно, кому понравится, когда его тыкают мордой в собственную хитрожопость. Мой феминистский демарш поставил его в тупик. С одной стороны, вроде бы вызов и упрек, без ответа оставить нельзя, а с другой, сказано спокойно, без обид и претензий так, что можно просто принять к сведению и быстро отыграть назад.

Он бросает едва уловимый взгляд на камергера, и тот тут же выстреливает как подушка безопасности.

— Ну что вы, Ваше Высочество, мы ни в коем случае ничего не требуем, боже упаси, наоборот, безмерно ценим ваше самоотверженное участие и помощь. Народ еще легенды будет слагать о ваших подвигах. А о Лиге не беспокойтесь, я сам обо всем договорюсь с Истариэлом. Он, конечно, жуткий сквалыга, но мы не первый день знаем друг друга. Все порешаем в лучшем виде.

Лириан готов чуть ли не в пляс пуститься, лишь бы хрупкое равновесие не было нарушено. За его елейной улыбкой легко читается — знал ведь, что не пройдет, но попробовать то стоило, а вдруг.

Переговоры затянулись, прошло уже часа полтора, и они изрядно вымотали меня, а сидящий напротив Лидарон уже начал откровенно зевать и это послужило сигналом. Камергер предложил неуступчивому Ристану закончить с оставшимися мелочами завтра, и мы, наконец, поднялись. Все это время я тщательно прислушивалась к любым шорохам со стороны моей спальни, но оттуда ничего не доносилось, ни единого звука. Эта безжизненная тишина начала меня пугать, и мои ноги уже несколько раз сами порывались вскочить и броситься туда, но пока удавалось сдержаться. Это как паранойя, чем чаще я задаю вопрос — почему так тихо, тем страшнее становится. Что-то случилось, что-то случилось, колотятся маленькие молоточки в моей голове, и никакие здравые рассуждения на них не действуют.

Смотрю на полог своей спальни, мучаясь от тревоги, а вынуждена идти в другую сторону. Надо проводить короля. Мы выходим, широко улыбаясь и олицетворяя счастливую пару. Герольды объявляют о нашей помолвке, вновь протяжно воют трубы, и народ радостно ревет, обрушивая на мои уши настоящий шквал. Лидарон держит меня под руку, и мы отвечаем на восторженный рев толпы безмятежными счастливыми лицами. Еще пара шагов и Лидарон склоняется к моему уху.

— Поскольку наш брачный союз, скорее политический, то я думаю, нам следует договориться.

— О чем? — Спрашиваю, не поворачиваясь и почти не шевеля губами.

— О правилах, конечно. — Его губы трогает ироничная усмешка.

— О правилах? — Не совсем понимаю, о чем он.

— Через два дня мы станем мужем и женой, но вы должны знать, я вас ни к чему не принуждаю. Замужество — это всего лишь часть общественной жизни. Так сказать, долг стране, народу и только. У меня своя жизнь, у вас своя. Я не требую исполнения супружеского долга от вас, вы не ждете верности от меня.

Какой современный король, просто образец терпимости. Признаюсь, ему удалось меня удивить. Этот аспект висел на моем сердце тяжеленной гирей, как и будущие неизбежные разборки. Первая брачная ночь никак не входила в мои планы. И тут на тебе, такой подарок. Неожиданно! Когда вокруг все так хреново, это особенно ценно. Стреляю в него глазами.

— Спасибо. — Мой голос звучит благодарно и романтично.

— Не за что. — Король улыбается мне открыто и искренне. — Думаю, мы еще станем с вами хорошими друзьями.

Я тоже улыбаюсь в ответ и отвечаю ему про себя, — конечно, станем, если ты не будешь подставлять меня при каждом удобном случае.

Лидарон взлетает на лошадь и, вся кавалькада, разворачиваясь, трогается в обратный путь к замку.

Как только король поворачивается ко мне спиной, кидаюсь обратно к шатру. Ни на кого не глядя, врываюсь вовнутрь. Тишина! Подбегаю к палатке и распахиваю полог. Никого! Палатка пуста.

Что за чертовщина? В полном недоумении заглядываю в углы, хотя там не спрятался бы и ребенок. Он не мог выйти незамеченным, убеждаю сама себя, кругом охрана.

— Я его выпустил.

Вздрагиваю от неожиданности и резко разворачиваюсь. Мой взгляд упирается в неподвижное лицо Ристана.

— Ты? Зачем?

— Жалко стало парня. — В глазах Счастливчика появился легкий налет грусти. — Я бы не хотел услышать, как моя женщина соглашается выйти за другого. Никто не заслуживает такой участи, даже истмари.

— Как ты узнал? — Я поражена и даже не знаю, как реагировать.

В голубых льдинках Ристана зажглась привычная искорка бесовского веселья.

— Я всю жизнь с ними воюю, считай у меня на них аллергия.

 

Глава 24. Прогулка

Сегодня утром я не встала как обычно с рассветом. Проснулась, но не встала, просто не захотелось. Почувствовала усталость, что-то надломилось во мне за вчерашний день. Наверное, это божье наказание. Ведь жила без всякой любви и чувствовала себя превосходно, еще смеялась над всей этой чепухой и вот на тебе, в кои-то веки позволила себе слабинку, только заикнулась, только слово это дурацкое произнесла и что? Сразу же целый ушат дерьма на голову. Мало того, что я не могу быть с ним вместе, так он еще и враг всего рода человеческого. И не просто враг, а вождь всех врагов. Да что ж такое-то! Может прав трибунал и меня надо сжечь на костре, ведь я пособница чудовища, монстра, желающего стереть всех людей с лица земли. Что на тебя нашло, Валерия, ведь ты же видела его — он горилла, самая натуральная обезьяна, жуткая, отвратительная обезьяна. На этом мой запал иссяк и захотелось плакать. Я не стала себя сдерживать и заревела, всхлипывая и утирая сопли.

Поэтому я не встала с утра. Наревевшись досыта, мое воспаленное сознание не нашло ничего лучшего, как повторить экзекуцию, и поэтому я не встала уже во второй раз к обеду. Когда дело пошло к третьему кругу, взмолился Варга.

Ну, если тебе не жалко себя, то хотя бы меня пожалей. Я тут уже по колено в соленой воде стою, скоро можно будет вынимать и вялить.

Представила висящего на веревке маленького бедного демона, и мне так стало его жалко, что я все-таки зашла на третий круг. Откуда у человека столько слез, ведь реву уже несколько часов с перерывами, прямо как наркоманка. Чем дольше плачешь, тем все больше себя жалеешь и от жалости еще плачешь, и еще больше жалеешь. Просто порочный круг. Разорвать невозможно.

Мои мокрые размышления прервал яркий луч света, ворвавшийся в мое царство хандры и жалобного нытья.

— Какого черта, оставьте меня в покое! — Никого не хочу видеть.

В ярко-желтом слепящем круге появились контуры Веронеи.

— Вея, — издаю жалобно писк, — выключи свет.

Но моя верная «дуэнья» остается глуха к моим мольбам, более того она подходит и бесцеремонно поднимает меня на руки и выносит из спальни.

— Эй! Ты что делаешь? — Кричу откуда-то из глубины ее лапищ.

Вея молча сажает меня в кресло и встает передо мной на корточки.

— Ну, и чего это мы расплакались?

Она говорит со мной как с пятилетним ребенком, и я не знаю, как реагировать, обидеться что ли, но вместо этого обнимаю ее за шею и начинаю реветь снова.

— Я больше не могу, Вея, сил моих нет больше.

Веронея гладит меня по волосам и продолжает общаться со мной как с маленькой.

— Неправда, не наговаривай на себя. Ты сильная, ты сильнее нас всех. Подумай, сколько ты прошла. И подвалы трибунала, и войну, и плен, а поход через джунгли чего стоит. Ты герой! Понимаешь, ты герой, а герои не плачут.

На моих губах непроизвольно появляется улыбка, от ее нехитрого хода, от ее детской интонации, а самое главное от того, что это работает.

Герои не плачут, — повторяю за ней. Да, я прошла, но не одна, если бы не Вея, не Ристан, где бы я была? Если бы не Эсти, если бы Рой не подобрал меня тогда…

— А-а-а! Рой! Я заревела опять, неизбежно возвращаясь к началу порочного круга.

На Веронею это не произвело впечатления, она не собиралась сдаваться.

— Что Рой, подумаешь. — Вея прижала к себе мою голову. — Если мы будем терять голову из-за каждого хорошего парня, то голов не напасешься. Все в руках Матери Ветров, ей оттуда видней.

Она тыкнула пальцем в крышу шатра.

— Докажи ей, что ты хочешь быть с ним вместе, и если она поверит тебе, то твое желание непременно исполнится. Для нее нет ничего невозможного, поверит тебе, он будет твой, не поверит, значит не очень-то ты и хочешь.

Перестаю реветь.

Доказать, — слово засело в моей голове, — надо доказать ему, что он мне нужен. Что это вообще значит и как это сделать непонятно, но видимо моему подсознанию достаточно. Плаксивое настроение отступает, порочный круг рвется.

Поднимаю голову и смотрю в глаза Веронеи, та вытирает остатки слез с моего лица.

— Вот и молодец. Тебе надо отвлечься, поедем, покатаемся верхом, я уже и лошадей оседлала. Проедемся по городу, поглазеем на народ, себя покажем, наберемся новых впечатлений. Поехали, а?

У нее сейчас такое умильное выражение лица, что отказать ей невозможно.

— Ну поехали, что уж с тобой поделаешь.

Натягиваю кожаные штаны, сапоги. Веронея принесла мужской бордовый колет и широкий ремень.

— Берет тоже возьми, — кричу, натягивая нижнюю шелковую рубаху, — не хочу возиться с волосами.

Через полчаса мы уже выезжаем из лагеря, впереди Веронея на своем «монстре», чуть позади я на Лисе. В мужской одежде с платком, закрывающим пол лица, я остаюсь неузнанной. Люди занимаются своими делами, и им некогда глазеть по сторонам. Повсюду кипит работа. В центре площади, закрывшись большими щитами, маршируют боевые отряды. На южном краю тюкают топоры, и визжат пилы, а дальше у самой скалы дымят десятки полевых кузней, заглушая все вокруг звоном молотов. Оружие! Несмотря на то, что выскребли все королевские и городские арсеналы, его все равно не хватает.

Вея, заметив мой взгляд, усмехнулась.

— Сегодня утром Ристан приказал сдать весь личный сельхозинструмент: серпы, косы и прочее.

— И что, сдали?

— Поворчали сначала, конечно, но куда им деваться, подчинились, ты же знаешь, как он умеет убеждать.

Улыбаюсь, что есть, то есть, Ристан — мастер делать предложения, от которых «невозможно отказаться».

Продолжая, Веронея ткнула пальцем в сторону кузниц.

— Все собранное железо сейчас там, перековывают на клинки и наконечники для копий.

С интересом верчу головой, удивляясь, как Счастливчик умудрился организовать эту разношерстную толпу. Ведь куда ни глянь, никто не сидит без дела, не отлынивает, люди увлечены и сосредоточены, это видно по напряженным лицам и какому-то безбашенному остервенению в глазах.

Очень скоро многих из них уже не будет в живых, думаю, глядя на двигающиеся в плотном строю шеренги. Да что там многих, может быть, меня самой скоро не будет, но об этом лучше не думать.

Слышу, как с другого конца марширующего отряда звучит громкий крик команды.

— Щиты поднять! Плотнее!

Переглядываюсь с Веронеей.

— Ристан?

Та кивает в знак согласия, да это и так уже становится очевидным, из-за линии строя появляется знакомая фигура. Он заметил нас и, придерживая левой рукой свой длинный меч, заторопился нам наперерез.

— Готовься, — улыбаюсь Вее, — сейчас он тебе устроит головомойку.

Веронея недовольно фыркает.

— Пусть своими солдатиками командует, мне он не начальник.

Счастливчик встает перед нами и, прищурившись от слепящего солнца, поднимает взгляд.

— Я рад, что Ваше Высочество перестало хандрить, но могу я узнать, куда это вы собрались?

Несмотря на приветливый тон, его глаза смотрят жестко и требовательно.

— Мы решили покататься с Веей, ты, надеюсь, не против. — Натягиваю поводья, останавливая Лису.

— Проехаться верхом — дело хорошее, — Ристан с трудом скрывает раздражение, — но почему без охраны? Почему меня не предупредили?

Веронее такой тон явно не по душе, о чем она тут же не преминула заявить.

— Не знала, что мы должны теперь спрашивать у тебя разрешение на прогулку.

Мужчина ничего не ответил, только еще раз бросил на меня укоризненный взгляд и, махнув рукой, подозвал одного из своих парней.

— Возьмешь полдесятка и пойдешь с ними, — он кивнул в нашу сторону, — охранять как королеву. Понял?

Парень кивнул, а Счастливчик вновь переключился на нас.

— От охраны не отрывайтесь, в городе неспокойно. — В его глазах появилась ироничная усмешка. — Не всем ваши идеи по нраву, Ваше Высочество.

— Разберемся. — Вея трогает своего жеребца.

Лиса двинулась за ними. Извиняюще улыбаюсь проплывающему внизу Ристану.

— Не волнуйся, мы будем осторожны.

Выехав с рыночной площади, мы двинулись вверх по незнакомой мне улочке. Теперь пара гвардейцев Ристана шагала впереди нас в метрах двадцати и трое позади. Чем дальше мы отъезжаем от рынка, тем тише и безлюдней становится на улице. Заборы все выше, и дома все зажиточнее. Наши лошади идут бок о бок, Веронея откинувшись в седле, подставляет свое скуластое лицо солнцу. Глаза ее закрыты, и, кажется, она дремлет на ходу, но я знаю, что это не так, она, как овчарка, все видит, все слышит и все контролирует даже с закрытыми глазами.

— Давайте-ка, Ваше Высочество, свернем вон туда. — Рука Веронеи натягивает поводья и направляет жеребца в появившийся переулок. На мой вопросительный взгляд, она просто пожимает плечами.

— Не нравится мне здесь что-то.

Поворачиваю за ней, но в этот момент из дома напротив выходит группа женщин. Проезжая, рассматриваю их, одеты по-разному, некоторые довольно бедно, другие наоборот дорого. Они словно из разных компаний, — размышляю про себя, — интересно, что собрало их вместе?

Тем временем часть из них двинулась мне навстречу, женщины не загораживают дорогу, но ведут себя как-то странно. Жеребец Веи проходит мимо, подозрительно косясь на горожанок, Лиса уже тоже поравнялась с ними, и в этот момент одна из этих бойких бабенок хватает ее под уздцы и орет во весь голос.

— Посмотрите, бабоньки, это же она, пришлая принцесска! Катается себе! Наших мужей на смерть отправляет, а сама развлекается! Да где же это видано, чтобы добрые горожане в поле сражались против рыцарей.

Другие обступили меня со всех сторон и тоже заголосили.

— Зачем ты сюда приперлась? Кто тебя звал?

— Пусть рыцари воюют, а наших мужиков не тронь!

— Ведьма, всех околдовала.

Лиса захрапела и стала пятится назад. Я всполошилась, почувствовав, как чьи-то руки вцепились в сапоги и тянут меня вниз.

— Вы чего, бабы, ополоумели?

Вея, заметив неладное, разворачивается и с криком вклинивается в толпу.

— Пошли прочь, вороны!

Но народу становиться только больше, откуда они все взялись непонятно, еще секунду назад улица была полупустой, а теперь полно народу и все прибывает.

— Убирайся!

— Убирайся из нашего города! Оставь наших мужей в покое!

Крики становятся все яростней и попытки стащить меня все настойчивее. Лиса бешено вращает глазами, храпит и пытается выйти из западни, но кто-то хватает за уздечку и, повиснув, старается вырвать ее из моих рук. Кобыла, ошалев от такого бесчинства, взвивается на дыбы. От неожиданности машу руками, пытаясь уцепиться за шею.

— А-а-а! — Кто-то внизу получил копытом по голове.

Влипаю в лошадиную шею и каким-то чудом умудряюсь удержаться в седле. Лиса, распугав свой яростью всех, кто пытался ее задержать, рванула бешеным галопом в сторону. Через минуту все, толпа, Веронея и охрана остались далеко позади, а моя кобылка понеслась неизвестно куда, не думая останавливаться.

Сколько мы мчались, не представляю, все мои мысли и силы были заняты одним — удержаться в седле и не грохнуться на булыжную мостовую. Я даже не помышляла остановить разгневанное животное, просто цеплялась, как кошка, и летела по узким улочкам с выпученными от ужаса глазами. Прошла целая вечность или одно мгновение, не знаю, но Лиса вдруг остановилась сама. Тот комок нервов, в которое превратилось мое тело, подождало секунду, и лишь поверив в наступивший покой, растеклось по седлу обессилившим студнем. Лежу мешком на лошадиной спине не в силах пошевелиться, а мой мозг изводит меня дурацкими вопросами. Что делать? Где Вея?

Наконец, смогла выпрямиться и осмотрелась по сторонам, улица мне незнакома. Вновь застучали испуганные мысли. Как вернуться обратно? Дорогу не помню, города не знаю. Все произошло так быстро и неожиданно, что я все еще не могу прийти в себя. В голове полный кавардак, я ошарашена и не могу понять свои ощущения. Гордость за себя, что удержалась в седле, — это есть. Удивление, как все стремительно произошло — тоже. Страх — немного копошится где-то внутри, но пока я не чувствую опасности, улочка пуста, лишь глухой бесконечный забор по обе стороны и ни одной живой души.

Надо стоять на месте и ждать Веронею или охрану, — успокаиваю себя, — первое правило потеряшек, стой на месте и жди. Лиса вроде бы тоже согласна, она успокоилась и объедает ветки деревьев, но мне как-то тревожно. Тишина и пустота таит угрозу. Нервно верчу головой и вдруг вздрагиваю. Сердце защемило недобрым предчувствием. Пятеро закутанных в серые плащи личностей появились из какой-то щели в заборе.

Пинаю пятками кобылку. Лиса недовольно поднимает голову, но двигаться не торопится. Она недовольно осматривает приближающихся людей и делает правильный вывод. Ржет и шагом направляется в другую сторону.

— Молодец! — Хвалю ее за мудрое решение и хлопаю по шее.

Вера в счастливый исход теплилась недолго, навстречу нам показалось еще двое. Стало совсем очевидно, что меня тут ждали, и все было заранее срежиссировано.

 

Глава 25. Засада

Лиса в нерешительности остановилась. Замерев смотрю, как с двух сторон подходят мрачные типы. То ли я уже всего насмотрелась, то ли права Вея, и я действительно круче всех, но страха нет. Или пока нет! Есть любопытство, причем весьма специфическое. Меня интересует, они хотят убить меня или похитить?

Валерия, — мысленно ору на себя, — ты свихнулась совсем. Какая тебе разница, давай беги, кричи, делай хоть что-нибудь! А куда бежать? Слева и справа глухой трехметровый забор, не перелезешь. Ладно, думаю, есть у меня против вас средство. Сейчас шугану этих двоих огненной стеной и пойду напролом. Сосредотачиваюсь, пытаясь запустить виртуальную картинку, но в ответ слышу шепот Варга.

Подожди, трибунал только и ждет от тебя этого. Магия — тяжелое преступление, а ты хочешь вляпаться при пяти свидетелях. Они еще ничего тебе не сделали, потом скажут, шли себе мимо, а ведьма их адским огнем опалила.

Так что, ждать, пока они меня убьют, тогда уже поздно будет.

Но мой сарказм на демона не действует.

Подождем, еще есть время, может твоя охрана подоспеет.

Легко ему говорить, охота ведь не на него идет. Медленно озираюсь: вперед, назад.

Люди в плащах подходят тихо, без слов, даже шагов их не слышно. Только Лиса, переминаясь, стучит подковами по брусчатке. Вот они уже совсем рядом. Нервы накалились до предела, чувствую в себе необузданную бушующую энергию, и понимаю, если ее выпустить, то картинка будет не хуже, чем тогда в ночном поле. Этого уже не утаишь.

Серым капюшонам остается буквально несколько шагов, Лиса зло храпит и водит ушами, она готова к прорыву.

Как хочешь, Варга, — посылаю ему сигнал, — а я считаю до трех и начинаю.

— Раз…

Вдруг под грохот копыт на улицу вылетает Веронея. Жеребец под ней в ярости, глаза красные, бешеные, с губ летят хлопья пены. Вея оказывается почему-то за спиной первой пятерки. Без тени сомнения она бросает вороного прямо на неизвестных. Шквал сбивает грудью одного, затем второго и, промчавшись мимо остальных, взвивается на дыбы рядом со мной.

— Вовремя! — Выдыхаю с облегчением.

Жесткий взгляд Веронеи вселяет уверенность, она спрыгивает на землю, на ходу вытаскивая меч.

— Ваше Высочество, слезайте и прячьтесь за лошадьми.

Упрашивать меня не надо, я можно сказать уже накаталась «выше крыши». Сползаю с лошади и ковыляю на плохо слушающихся ногах к забору.

Сама же она разворачивается навстречу оставшейся на ногах троицы. Незнакомцы, поначалу ошеломленные внезапным появлением нового игрока, быстро пришли в себя. Теперь они уже не так вальяжны, из-под плащей появились отточенные клинки, и пятеро, оставшихся на ногах, стремительно бросаются на нас.

Вея, отступая, заталкивает меня в нишу и встречает первый удар. Затем следующий и следующий. Нападавшие пытаются достать ее, но безуспешно, Вея — мастер своего дела, меч в ее руках вертится, как смертоносная игрушка. Выпад, и нападавший шарахается в сторону, толкая своего напарника. Они не могут атаковать все одновременно, не мешая друг другу, а удары моей «дуэньи» только добавляют хаоса. Я понемногу успокаиваюсь, хладнокровие Веронеи пробуждает во мне уверенность, и, наоборот, энтузиазм у серых плащей поостыл, а их удары сыплются уже не так часто.

Итак, размышляю, глядя, как Веронея отбивается от наседающих убийц, не волнуйся, в такой ситуации мы уже бывали, и тогда было похуже. Эти и бойцы пожиже, и опыта у них явно поменьше. Вея, помня свою прежнюю ошибку, на рожон не лезет, экономит силы. Удары ее расчетливы, она защищается и тянет время, оно на нашей стороне. Вот-вот должна подойти помощь.

Все слишком спокойно, и от этого мне тревожно. Серые в бой не рвутся, атакуют вяло, больше для видимости. Что-то здесь не так стучит молоточек в моем виске.

Так и есть, вот ведь дерьмо!

Вижу, поднимается мужик, сбитый жеребцом Веронеи, и вытаскивает из-под плаща сложенный арбалет. Он еще не пришел в себя полностью, но с каждым мгновением его движения становятся все увереннее и увереннее. Серые плащи опускают мечи и расступаются, Вея стоит в десяти шагах огромной, открытой мишенью. Стрелок взводит тетиву и накладывает болт, затем поднимает голову и, ухмыльнувшись щербатым ртом прицеливается.

Спина Веронеи закрывает меня и вжимает в забор. Панический ступор, руки и ноги, словно свинцом налились, не сдвинуть. Застываю, как кролик перед удавом. Передо мной только огромное, в целый мир, жало арбалетного болта. Зажмуриваюсь, сжавшись от ужаса, и это все, что я могу сделать. Дзень! В полнейшей тишине звякает спущенная тетива.

— Вея! — Ору не своим голосом и, обхватив ее руками, прижимаю к себе.

В каком отупелом отчаянии жду, когда тело подруги начнет безвольно оседать в моих руках. Жду и боюсь этого момента.

— Ваше Высочество, отпустите, вы мне мешаете.

Голос Веронеи для мертвой звучит слишком раздраженно. Приоткрываю один глаз и выглядываю из-за могучего плеча. Картина все та же. Перед нами пятерка серых плащей, но вот смотрят они не на нас, а куда-то в сторону. Перевожу взгляд за ними и вижу, как из-за угла появляются вооруженные люди, судя по нашивкам на левом плече, городские ополченцы Лиги. Впереди молодой парень с большим луком в руках, он кого-то мне напоминает, но не могу вспомнить. И тут я замечаю мужика с арбалетом, он лежит, раскинув руки и уткнувшись лицом в брусчатку. Из его спины торчит оперение стрелы.

Ситуация в корне изменилась. Серые плащи, не дожидаясь следующего выстрела, начинают отходить. Горожане их не преследуют, а направляются к нам. Пока не знаю радоваться или нет. Ополчение меня не шибко жалует, поскольку армия отверженных в первые дни успела «пошалить» от души.

Командир отряда уже в двух шагах и приветственно поднимает руку.

— Рад снова вас видеть.

Голос знакомый, но не узнаю и молча киваю в ответ.

Молодой человек снимает шлем, и на память приходит погоня и терраса огромного дома. Младший Истариэл. Теперь вспомнила, но как же его зовут, лихорадочно забегали встревоженные мысли.

— Вижу, вы меня не узнали. Я Фарбен, сын Истариэла.

Черт, точно Фарбен, как я могла забыть, ругаюсь про себя.

— С чего вы взяли, я прекрасно вас помню, Фарбен. — Как могу, изображаю уверенность. — Огромное спасибо за помощь.

Выхожу из-за спины Веронеи и протягиваю руку. Молодой человек немного смущенно пожимает ее.

— Ну что вы, это всего лишь мой долг, мы следим за порядком, никому в нашем городе не позволено безнаказанно убивать людей.

Фарбен подошел к нам один, его бойцов мы не интересуем, им гораздо интересней те, кто на нас напал. Они с гомоном сгрудились над трупами.

— Смотри-ка один живой! — Пожилой мужчина присел рядом со вторым телом в сером плаще.

Сын мэра повернулся на выкрик.

— Заберем его с собой, дома узнаем, что это за птица.

— Стоп! — Вдруг вмешивается Веронея. — Тот со стрелой в спине, бесспорно, ваш, но этого я сбила, значит, он — моя добыча.

Фарбен, усмехнувшись, покачал головой.

— Если бы мы не появились, то скорее вы были бы их добычей.

Вея нахмурилась.

— Ваша помощь не отменяет общего правила.

— Война правил не знает, здесь вам не рыцарский турнир, — довольно грубо отрезал Фарбен и махнул своим, чтобы забирали раненого.

Вея презрительно скривила губы и всем своим видом изобразила то, как она относится к мещанам, не соблюдающим правил чести. Молодого человека это нисколько не тронуло, он все с той же добродушной улыбкой посмотрел на меня.

— Может быть, проводить вас до лагеря?

Веронея в ответ бросила на парня суровый взгляд.

— Спасибо, мы уж как-нибудь сами справимся.

Мне же наоборот идея Фарбена показалась весьма привлекательной, встретиться вновь с серыми капюшонами совершенно не хотелось.

— Вея, не будь так сурова с молодым человеком, ведь он хочет нам помочь. — Касаюсь ее плеча, и она понимает меня.

— Как прикажете, Ваше Высочество.

Обратно мы идем пешком, Веронея ведет под уздцы наших лошадей, а мы с Фарбеном не спеша двигаемся на шаг впереди. Юноша чрезмерно любопытен и все время лезет с вопросами. Такого поворота я не предвидела, неформальный допрос меня раздражает и уже порядком утомил. Вот очередной идиотский вопрос.

— Как вы думаете, кто организовал на вас нападение?

Смотрю на него и думаю, ну вот что тебе ответить, если всех перечислять, то и пальцев на руках не хватит.

— Да кто угодно, — говорю с какой-то обреченной усталостью, — хоть бы и ваш отец.

Будущий наследник Лиги воспринимает мой пассаж абсолютно спокойно, видимо в способностях своего отца он не сомневается.

— Почему вы так думаете, какие у него мотивы для этого?

Мне очень не хочется продолжать этот разговор, но теперь отмолчаться будет невежливо, но есть еще один ход, которым я отлично умею пользоваться в переговорах.

— Мотивы! Неужели вы сами не видите? — Отвечаю вопросом на вопрос.

Парень задумался и несколько минут шел молча. Ну, думаю, угомонился, да не тут-то было. Оказывается, он все это время серьезно обдумывал свой ответ.

— Нет, я не нахожу ни одного достаточно серьезного повода для убийства. — Фарбен произнес эту фразу серьезно, даже с какой-то долей торжественности, чем меня просто взбесил.

Подумать только, он не находит. Да твой папаша просто ангел, с мамочкой ангелочком. Да они придушили бы меня только за отказ, не говоря уже про все остальное.

Успокойся и не горячись, — успокаиваю себя, — ведь это все-таки его отец, и наивность по отношению к родителю вполне допустима. Может быть, он вообще не в курсе всех темных делишек своего папаши. Поднимаю на юношу взгляд полный иронии.

— Не пойму, вы настолько наивны или просто многого не знаете?

— О чем это вы?

— Для вашего амбициозного отца достаточно уже того, что я ему отказала и смазала все планы.

Фарбен встрепенулся.

— О каких планах вы говорите и в чем вы ему отказали?

Вот дерьмо, ругаюсь про себя, а парень то ничего не знал. Язык мой — враг мой, теперь Истариэл точно захочет меня убить. Надо срочно отрабатывать назад.

Добавляю немного грусти в улыбку.

— Об этом вам лучше спросить своего отца, — и тут же не давая ему ответить, разворачиваюсь к Веронее.

— Я устала, дальше поедем верхом.

Вея кивает и подводит Лису.

Закинув свое тело в седло, обращаюсь к задумчиво стоящему юноше.

— Большое спасибо, Фарбен, но дальше мы доедем сами. Здесь уже недалеко и думаю безопасно.

Парень, словно очнувшись, шагнул вперед и схватил мою лошадь под уздцы.

— Подождите!

В его грудь тут же уперлось острие меча моей «дуэньи».

— Прочь с дороги!

Фарбен отпустил поводья и отступил на шаг, изумленный мгновенной реакцией Веронеи.

— Подождите, — еще раз повторил он, — о каком предложении вы говорили?

Я уже хотела проехать молча, но в последний момент, словно бес меня попутал, не утерпела и, расхохотавшись, бросила в его обескураженное лицо.

— Он хотел, чтобы я вышла за вас замуж.

 

Глава 26. Совет

Мы вернулись в лагерь как раз вовремя. Вовремя для тех пяти парней, которым было поручено меня охранять. Они стояли на площади перед общим строем, а перед ними молча ходил Счастливчик. На этих ребят жалко было смотреть, и я их понимаю, взглянуть в стальные глаза Ристана, это как глянуть в бездну, столкнуться с чистым безумием. Они стояли белые как смерть, с трясущимися ногами, боясь поднять взгляд на своего страшного командира, а он, прохаживаясь перед строем, изредка поднимал голову, поглядывая на крыши домов. Как я узнала позднее, ла Вэй дал им время до заката, вернее до того момента, как солнце скроется за крышами домов, а потом, если нас не найдут или мы не вернемся, их ждала казнь. Когда мы приехали, солнечный диск уже наполовину опустился за ломаную линию крыш, и жить ребятам оставалось считаные минуты.

— Королева! — Замерший от напряжения строй выдохнул практически одновременно, стоило нам только появиться на площади.

Ристан медленно повернулся и посмотрел в нашу сторону. Он не сказал ни слова, но могу поклясться, он тоже выдохнул с облегчением и пошел нам на встречу.

Подойдя, он прошелся по мне рентгеном своих пронизывающих глаз и, убедившись, спросил уже так для проформы.

— Обе целы?

— Как видишь. — Веронея тоже вежливостью не страдала.

Ристан лишь глянул на нее и вновь обратился ко мне.

— Ваше Высочество, хотите ли вы рассказать мне о случившемся?

Молодец, — думаю, глядя на него сверху, — просто образец галантности, хотите ли вы мне рассказать, да попробуй я не расскажи, ты же мне житья не дашь своими вопросами. Но вслух выдаю то, что положено.

— Конечно, Ристан, зайди ко мне в шатер через час, я успею умыться и передохнуть.

Ла Вэй кивнул и отступил в сторону, пропуская наших лошадей.

Мы проехали мимо строя под разрывающее уши «Да здравствует королева», и больше всех, конечно, надрывалась пятерка моих бывших охранников.

Ристан пришел ровно через час, я еще дожевывала кусок черного хлеба с холодной говядиной. Он уселся на стул напротив меня и молча уставился на мой жующий рот.

— Хочешь испортить мне аппетит, — откусываю очередной кусок, — не получится. Голодна как волк, наверное, на нервной почве.

Счастливчик откинулся на спинку и поправил ножны своего длинного меча, всем своим видом показывая, что он ждет обстоятельного рассказа и ни в какие другие разговоры вступать не намерен.

Я все-таки не спеша доела свой ужин, выпила стакан воды и только после этого рассказала ему все в мельчайших подробностях.

— Ну, что скажешь? — Закончив свой монолог, поднимаю на него вопросительный взгляд.

— Плохо. — Уродливый шрам покраснел и напрягся.

— Что, плохо? — Я как-то ждала большего.

Ристан взглянул на меня из-под нахмуренных бровей.

— Плохо то, что никому из наших врагов в одиночку такое не организовать. Нападали, однозначно, послушники трибунала, но агрессивная толпа женщин — это уже Лига или, как минимум, с ее попустительства. Опять же трибунал без королевского одобрения на такое не пошел бы, или кто-то со стороны двора дал им гарантии, что власть вмешиваться не станет. Однозначно, есть сговор всех трех сторон, главных ли фигур или кого из окружения пока не понятно, но уже одно это — чрезвычайно плохо. Если пауки в банке договорятся и объединят усилия, нам конец.

— Что ты предлагаешь? — У меня и без него настроение было на нуле, а теперь и вовсе закатилось ниже плинтуса.

— Надо выбить хотя бы одно звено из альянса.

Задумываюсь, выбить звено, а как? Опять же сомнения.

— Не понимаю, зачем это Истариэлу, он же сам согласился на участие городского ополчения в битве.

В глазах Ристана блеснула ирония.

— Согласился, но не совсем добровольно, откажись он, и любой бы мог обвинить его в трусости и в предательстве интересов народа. Битва ему не нужна, она только ослабит его позицию. В случае победы все лавры достанутся короне, ее власть укрепится, а в случае поражения Ферран вообще может ворваться в город. Король всегда отсидится в замке, а вот Лиге придется туго. Такое положение, как сейчас, Истариэла абсолютно устраивает, а то, что десятки тысяч умрут от голода, его не тревожит. Бабы еще нарожают.

Логично, соглашаюсь про себя, для Истариэла важны только горожане, остальные беженцы его не волнуют. Сдохнут, и хорошо. Рисковать всем ради крестьянской голытьбы ему резона нет.

— Ну, хорошо, Истариэл, а король? Ему-то зачем моя смерть, он от битвы только выигрывает.

Счастливчик хмыкнул.

— А, кто говорит король, рядом с ним полно народу, способных дать гарантии трибуналу. Это может быть Гриана или Дуга. Любовница вас ненавидит по понятным причинам, а Лириан поднялся до таких высот благодаря войне. Он — низкорожденный, война закончится, и знать не потерпит его на таком высоком посту.

— Значит, Истариэл, — перечисляю всех поименно, — Исфагиль, и Гриана, или камергер.

— Да, — подтверждает Ристан, — они хоть и ненавидят друг друга, но в вас увидели большую опасность.

Веронея, молчаливо сидевшая до этого, подала голос.

— Пока народ на вашей стороне, Ваше Высочество, вы можете не опасаться, а с такими покушениями, как сегодня, мы легко справимся.

Взгляд Счастливчика наполнился сталью — Вее опять удалось его разозлить.

— Справишься! — Прошипел он. — Да у вас тут проходной двор, каждый второй человек, что приходит к королеве, может быть убийцей трибунала, а продукты? Лига привозит еду, да захотят отравить — проще простого.

Пока они ругались между собой, мне пришла на ум одна мысль.

— Ристан, а что если пригласить к нам младшего Истариэла.

Ла Вэй оставил в покое Веронею и уставился на меня.

— Боюсь, не до конца понимаю. Что это нам даст?

Я еще сама до конца не просчитала все моменты, поэтому говорю с некоторой неуверенностью.

— Предложим Фарбену командовать, скажем, нашими лучниками.

Счастливчик согласно кивает.

— Было бы неплохо, вот только у нас нет лучников, по причине отсутствия луков.

— Вот он его и создаст. Небольшой отряд стрелков для охраны королевы. Думаю, если его возглавит сын Истариэла, то луки и арбалеты найдутся.

Наконец, в глазах Ристана блеснуло прозрение.

— То есть, сынок будет у нас, по сути, в добровольных заложниках. На почетной должности, но папаша его будет знать, случись что с вами, сына он больше не увидит. Это его, несомненно, остудит, но какой смысл Фарбену идти к вам на службу, да и Истариэл никогда в такой капкан не полезет.

Улыбаюсь лишь краешками губ.

— Мне кажется, если я попрошу Фарбена, он с радостью примет мое предложение.

— Так сильно верите в свои женские чары. — В голосе Ристана зазвучала снисходительная ирония.

— В свои возможности я, конечно, верю, — возвращаю ему те же интонации, — но не в этом дело. Если я хоть что-то понимаю в людях, он сделает это назло папаше, лишь бы вырваться из-под его плотной опеки. Парень хочет быть самостоятельным, хочет сделать себя сам, а тень всемогущего отца его угнетает. Мы дадим ему такой шанс.

Глаза Счастливчика заблестели довольным смехом.

— Идея отличная, если вам удастся его уговорить, я только за. Сегодня же дам задание Гани найти и передать Фарбену ваше желание встретиться.

Мне приятно, что Ристан оценил мою идею, кажется, я вхожу во вкус. Эти люди думают, так легко меня сожрать, не тут было. Я еще побарахтаюсь.

— Вот еще что, найди способ вызвать сюда Лириана. Пусть он приедет один, хочу с ним поговорить.

Из своего угла вновь заговорила Веронея.

— Этому человеку нельзя верить, он продажен до мозга костей.

— Я и не собираюсь ему верить. Человек обеспокоен своим будущим, и это понятно. Я не могу ничего ему дать, но пообещать-то в моих силах.

Счастливчик изобразил почтительный поклон.

— Браво, Ваше Высочество! Обещания ничего не стоят, но заставят его задуматься, а засомневается, будет не так активен. Уже плюс, без помощи камергера Гриана просто злая вздорная баба и все.

Посмотрим, мстительно подумала про себя, я еще платье ей не простила.

Ристан поднялся.

— Итак, задача ясна, я все организую, а вам надо отдохнуть, денек был не простой.

— Ты прав, Счастливчик. — Стоило ему сказать, как я почувствовала насколько усталая и разбитая, а еще нужно было собраться с мыслями и построить завтрашний разговор как с Фарбеном, так и с Лирианом Дуга.

Встаю и киваю своей «дуэнье».

— Веронея, ты тоже свободна.

Как только за ними опустился полог шатра, все здравые мысли куда-то испарились, и я завалилась спать. Несмотря на нервный денек, заснула без проблем и открыла глаза лишь утром. Поплескав в лицо холодной водой и в очередной раз помечтав о зубной щетке, сажусь за наш походный столик. Веронея завозилась у печки, и вскоре по шатру поплыл давно забытый запах яичницы и жареной колбасы.

— Господи, откуда?

Вея продолжает колдовать над сковородкой и говорит, не оборачиваясь.

— Ночью Гани передал ваше послание Фарбену.

— И как он его принял?

— По словам нашего ушлого паренька — обрадовался. Я бы не поверила, — Веронея поставила скворчащую сковороду на стол, — но Гани принес доказательство в виде десятка яиц, хлеба и колбасы. Молодой Эстриал поделился своими богатствами.

— Подарки — это хорошо, а когда сам будет? — Дую на вилку, чтобы не обжечься.

— Обещал прийти сегодня.

— Надо подумать, как его встретить, — отхватываю огромный кусок пшеничного хлеба и бурчу с набитым ртом, — как королева или как друг?

Вея подкладывает мне еще кусок яичницы.

— Если парень сбежит от отца, то ему будет нужна поддержка. — Она соскоблила своим боевым тесаком остатки и высыпала мне в тарелку.

— Значит, как друг. — Отодвигаю тарелку к Веронее. — Ешь, знаю ведь, не ела ничего.

На все ее протесты отвечаю коротко и доходчиво.

— Приказываю есть.

Больших усилий не понадобилось, Вея, в мгновение, справилась с остатками яиц и колбасы.

Подхожу к сундуку и открываю крышку, кое-что Лириан нам прислал из королевского гардероба, я до сих пор еще не заглядывала. Перебираю вещи и останавливаюсь на бордовом платье из плотного дорогого сукна.

— Неплохо. — Кручу его перед собой, затем резко стягиваю рубаху и надеваю платье прямо на голое тело.

Подхожу к зеркалу и рассматриваю себя. Платье действительно село хорошо, почти нигде не морщит, а если чуть подобрать талию, то вообще будет отлично. Прохожу взглядом сверху вниз. Высокая стойка воротника заканчивается на груди длинным вырезом. Подразумевалось, что он должен выпускать жабо нижней рубашки, но мой вариант мне нравится больше. Узкая полоска обнаженного тела от шеи до живота при всей своей невинности очень сексуальна. Одновременно притягательно и строго, как раз то, что нужно.

Затягиваю на талии широкий мужской ремень с узором из желтых камней. Грубовато, конечно, но зато он скроет складки и добавит мужественности, что в переговорах будет не лишним.

Украшения! Тут выбор у меня небогат. Выбираю один перстень с рубином на безымянный палец. Все, больше никаких украшений, — подмигиваю своему отражению, — это «неподготовленная» деловая встреча.

— Как я тебе? — Поворачиваюсь к Веронее.

Она оценивающе осмотрела меня с ног до головы.

— Я бы предпочла, чтобы на вас была броня и шлем, но если нет, то и это сойдет.

— И на том спасибо. — Кидаю на себя последний взгляд в зеркало и хмыкаю. Броня, нет уж, сами носите, и так все плечи стерла до костей.

Вея прислушалась.

— Кажется, кто-то приехал, слышу чужие голоса у входа.

За пологом шатра стоит ровный гул огромного лагеря и для меня остается загадкой, как из этого шума можно выделить отдельные голоса, но раз она говорит, значит так и есть.

— Выйди, проверь кто там.

 

Глава 27. Вербовка

Вея вернулась почти мгновенно.

— Дука и с ним какие-то люди.

Морщусь с досады, я почему-то была уверена, что первым приедет Фарбен и к разговору с камергером совсем не готова. Как строить диалог с этим человеком?

У тебя есть козырь. — Неожиданно появился Варга.

Что ты имеешь в виду?

Пленный, которого забрали люди Фарбена.

Недоуменно пожимаю плечами.

Он же ничего не сказал, а теперь, если и скажет, то мы об этом вряд ли узнаем.

Демон тяжело вздохнул.

Лера, не разочаровывай меня. Не сказал, но ведь мог сказать.

Ну, допустим, — нервно прохаживаюсь из угла в угол, — но что такого важного мог сообщить простой исполнитель.

Всякий человек может увидеть или услышать то, что ему не полагается видеть и слышать.

Останавливаюсь в центре шатра.

А если он не купится, или почует обман.

Неважно, наша цель посеять сомнения, — снисходительно забасил демон, — если Лириан хоть как-то участвовал в организации нападения, то больше всего он должен бояться того, что король узнает какие дела творит его главный помощник за спиной своего господина. Лидарон такое не простит.

А, если он не причем?

Варга хмыкнул.

Тогда ты просто потратишь впустую пятнадцать минут своего времени. Думаю, оно того стоит.

Паразиту, как всегда, удалось вправить мне мозги в нужное русло, я успокоилась, села в кресло и взглянула на Веронею.

— Зови.

Вея кивнула и исчезла за пологом.

Через пару минут она вернулась в сопровождении Лириана, еще одного мужчины и двух женщин.

Камергер галантно раскланялся у порога.

— Ваше Высочество, рад представить вам двух лучших королевских вышивальщиц и мастера геральдики.

С непониманием смотрю на него, какие вышивальщицы?

— Знамя, — камергер улыбнулся, — вы хотели свое знамя.

Точно, вспоминаю, как передавала свою просьбу. Хитер! Вспомнил о ней только когда понадобился повод посетить мой лагерь. Типа приехал по делу, никто не упрекнет и не заподозрит его в симпатии ко мне.

Перевожу взгляд на золотошвеек.

Так, а с вами, что делать, вы в мои планы на сегодня не входили. Голова занята чем угодно, но только не флагами, и ведь не откажешься, если приехали. Будет слишком подозрительно. Рисую на губах беззаботную улыбку, встаю и подхожу к женщинам. Вглядываюсь в их лица и стараюсь казаться заинтересованной.

— Рада, что вы наконец-то приехали! С чего начнем?

— Думаю с меня. — Мужчина, стоящий за их спинами вышел вперед и склонился в поклоне. — Мастер Гольдин, художник и специалист по геральдике.

Он что красит ее — рассматриваю его черную с рыжеватым отливом бороду, — такого цвете в природе не бывает. Прекрати думать о ерунде, — гоню прочь идиотские мысли.

— Хорошо, маэстро, с вас так с вас. Каков план?

— Сначала сделаем набросок, а потом уже мастерицы перенесут его на ткань. Готов предложить вам несколько вариантов.

Художник зашуршал свитками.

— Стоп! — Касаюсь его ладонью. — У меня уже есть свой вариант.

Мастер поднимает на меня удивленный взгляд.

— Могу я узнать какой?

Мне не надо ничего придумывать, картина стоит у меня в голове все из того же сна. Я в броне на белой лошади впереди линии огромного войска. Справа от меня развивается множество флагов, но я точно знаю, что вот это белое полотнище с золотой короной в окружении семи золотых звезд — это мой.

Протягиваю руку. Гольдин правильно понимает мой жест и подает кисть вместе с беленым пергаментом.

Рисую, как могу, корону в окружении семи звезд и поясняю.

— Все золотом на белом фоне.

Художник удовлетворенно кивает.

— Символы не классические, но понятные. Королевская власть, опирающая на семь кланов плюс белый фон, символизирующий чистоту и непорочность. Ярко и лаконично, думаю, смысл будет доступен даже простому народу.

Мягко прерываю его многословность.

— Вам нравится?

Мастер отвечает, не задумавшись, преданно смотря мне в глаза.

— Конечно, Ваше Высочество.

Бросаю на него долгий выразительный взгляд, с не вызывающим сомнения смыслом — еще раз, но только честно.

Маэстро замялся, но все-таки решился.

— Ну, может быть, чуточку простовато, на мой взгляд. — Он даже съежился от собственной храбрости.

Интересно, — рассматриваю его замершую фигуру, — это он меня так боится или сказываются последствия дворцового воспитания.

— Не бойтесь, — посылаю ему ободряющую улыбку, — со мной можно и нужно быть искренним, я не наказываю за правду.

И чуть помолчав, добавляю.

— А, то что просто, так это даже хорошо. Я же народная королева, у меня все, включая и знамя, должно быть понятно простым людям.

Гольдин выпрямился.

— Вы правы, Ваше Высочество, народ должен понимать своих королей.

— Тогда за дело, мастер Гольдин, времени у нас совсем мало.

Маэстро вместе с вышивальщицами, поклонившись, начали пятится к выходу. Камергер тоже сделал шаг, но притормозил, ожидая моего приглашения.

— Лириан, будьте добры, задержитесь, — убираю улыбку, — мне необходимо обсудить с вами один вопрос.

Камергер остановился и, повернувшись ко мне, склонил голову.

— Я к вашим услугам, Ваше Высочество.

Подхожу к своему креслу и сажусь, оставляя его стоять.

— Вы ведь слышали о покушении на меня.

Лицо Лириана принимает умильно-страдальческое выражение.

— Конечно, Ваше Высочество, и мне очень, очень жаль, что такое могло случиться в нашем городе. Как только они посмели поднять руку на будущую королеву.

Продолжаю так, словно я не слышала его высокопарной тирады.

— Также вы, наверное, слышали, что напавшие на меня люди были послушниками трибунала.

— Нет. Что вы, такое невозможно. Трибунал никогда бы не осмелился без санкции короля.

Останавливаю его ироничным взглядом.

— Один из нападавших был ранен и попал в плен к городской страже. Разве в подвалах Лиги он не расскажет все, что знает, учитывая те методы допроса, какие там обычно применяются?

Теперь иронично-снисходительным взглядом награждена я.

— Если пленник, как вы говорите, послушник трибунала, то от него Истариэл ничего не добьется, он вытерпит любые пытки с улыбкой. Это входит в подготовку послушников, они умеют ставить ментальный барьер и просто не чувствуют боли.

Вижу по нему, это правда, и ситуация с пленным его нисколько не пугает. Тогда у меня появляется другой план.

— Собственно, я позвала вас не по этому поводу. Участие Исфагиля у меня не вызывает сомнений, он считает меня врагом и не успокоится, пока кто-нибудь из нас не погибнет. Я же хочу посоветоваться с вами по поводу совсем другого человека.

Едва заметный вздох облегчения все же не укрылся от меня, камергер был рад уйти с опасной тропы.

— Хороший совет — это моя профессия и призвание, вашего будущего мужа они еще ни разу не подводили.

Ишь обрадовался, мне вдруг стало смешно, сейчас я тебе настроение то испорчу.

— Видите ли, пока тот раненый, о котором мы говорили, валялся без сознания и бредил, я услышала много интересного. Еще больше интересного мне открылось, когда я заглянула ему в глаза, ведь вскрыть ментальную защиту умирающего не представляет большого труда. Хотите узнать, что я увидела?

Лириан Дуга побледнел, но в целом сохранил спокойствие.

— Буду признателен, если вы сочтете меня достойным, но применение магии сурово карается законом.

Пропускаю последнее замечание мимо ушей.

— Я видела Исфагиля и человека в длинном плаще с капюшоном, таком, что трудно сказать мужчина это был или женщина.

Делаю паузу и рассматриваю своего гостя, у того на лице написана лихорадочная работа мозга.

— Здесь, признаюсь вам, картинка расплывалась, видимо бедняга стоял далековато и сильно нервничал, но основное разобрать было можно. Неизвестный сказал Исфагилю примерно следующее, — действуйте, я гарантирую невмешательство короля.

— Мне очень приятно ваше доверие, Ваше Высочество, но я не понимаю, зачем вы мне это рассказываете.

Улыбаюсь ему самой радушной из своих улыбок.

— Видите ли, Лириан, я планирую рассказать эту историю королю и здесь мне как раз, и понадобится ваш совет.

Меня страшно забавляет то, что он до сих пор не может понять, куда я клоню, и это его здорово напрягает.

Дуга вытер пот с жирного лица.

— Какой же совет вы хотите услышать?

Я уставилась ему прямо в глаза и произношу медленно и угрожающе.

— Посоветуйте, кем мне считать этого загадочного типа в капюшоне мужчиной или женщиной?

Камергер замялся и еще раз протер лысину платком. Стало совсем очевидно, что демон попал в десятку, все происходило именно так, или почти так. Камергер двора знал о готовящемся покушении, или сам в нем участвовал. Одно из двух. Но сейчас это неважно, главное, что он ничего не рассказал королю и все провернул за спиной своего монарха.

— Как же я могу, Ваше Высочество, ведь никто не вы, не я не видели его лица. — Сановник все еще пытается юлить и тянуть время.

Но момент, к которому я его так долго подводила, уже наступил.

— Мой дорогой Лириан Дуга, — встаю и подхожу к нему вплотную, — это неважно, видели вы его или нет. Все будет так, как вы сейчас скажете. Скажете, считать его женщиной, я так и расскажу королю. Пусть он сам делает выводы, а вы останетесь моим добрым другом, как сейчас, так и после победы, когда вам очень понадобится помощь. Ведь в мирное время так трудно простолюдину усидеть на столь высоком посту. Все его ненавидят и норовят подставить, один неверный шаг и голова на плахе. Гораздо легче, если у него есть друг, чьему слову он может доверять, тогда ему никто не страшен. Ведь так?

Камергер уже не улыбался, его лицо явственно передавало ту борьбу и сомнения, что сейчас обуревали его. Он все понимал, но решиться в одночасье на резкий разворот, было не в его стиле, нужно было надавить сильнее, и я продолжила.

— Ты же понимаешь, Лириан, — для большей доверительности перехожу на ты, — Лидарон не дурак и, конечно, поймет, кто может дать такие гарантии. Бедный король, ему придется выбирать между предательством верного советника и любовницы. Как ты думаешь, кого он выберет в козлы отпущения?

Дуга поморщился.

— Вот видишь, — усмехаюсь, глядя ему в глаза, — ты прекрасно знаешь своего короля. У тебя нет выбора, либо со мной, либо на дыбу.

Глаза моего визави превратились в узкие щелки.

— Чего вы от меня хотите?

— Всего лишь нейтралитета.

По лицу камергера пробежала волна удивления.

— И это все?

— Почти. — Мои губы растянулись в хищной улыбке. — Вы подтвердите мой рассказ, что с Исфагилем говорила неизвестная женщина в капюшоне.

Лириан Дуга покачал головой.

— Это равносильно объявлению Гриане войны.

— Такова жизнь, всегда с кем-то приходится воевать, вы хотите со мной?

Камергер отрицательно покачал головой.

— Да как-то не очень.

— Подумайте, она и так вас ненавидит, подумаешь, будет ненавидеть немножко больше, зато ее влияние на Лидарона значительно ослабнет. Пытаясь убить меня, она сыграла против короля вместе с его злейшими врагами, вряд ли он после этого будет ей доверять.

Сановник как-то грустно кивнул.

— Это все так, но я могу потерять свой пост.

— Зато вы всегда сможете стать камергером моего двора. — Я рассмеялась весело и открыто.

Лириан Дуга посмотрел на меня и, не удержавшись, тоже улыбнулся.

Все, предложение сделано, и могу поклясться, оно безоговорочно принято.

 

Глава 28. Фарбен

Камергер уехал и увез золотошвеек обратно в замок. Через два дня обещали вернуться со знаменем.

Что ж, под венец я пойду под своим флагом. — Кусаю нижнюю губу, глядя вслед отъезжающему Лириану. — Хотя, какая разница, заигралась, ты девушка, совсем. Флаги, панцири, интриги, еще немного войдешь во вкус и останешься здесь насовсем.

Вздрагиваю от собственной шутки. Ну, уж нет, пусть все катится к черту, как только откроется портал, я домой. Жили здесь как-то без меня и дальше проживут. Устала зверски, хочу покоя и тишины, самых обычных человеческих дел, походов по магазинам, бессмысленной болтовни с подругами, даже на работу свою дурацкую хочу ходить. Почему-то вспомнился дед и наш последний разговор. Как-то, дедуля, все пошло не так, и знаешь что, если хочешь, то сам разбирайся со своими наследниками, проблемам тут конца и края не видно. Жизни не хватит, чтобы все разрулить. Ты мне что обещал, выйдешь замуж и все, а оказалось… Знал бы ты, что твоя внучка идет в бой за этот твой гребаный мир. Будет стоять в центре поля, а вокруг десятки тысяч мужиков будут резать друг друга насмерть. Что, Григорий Иванович, стыдно? То-то же.

— Ваше Высочество! Ваше Высочество! — Веронея дергает меня за рукав.

— А? — Возвращаюсь в реальность.

Вея перестает меня трясти и показывает на подъезжающего всадника.

— Спаситель ваш приехал. — Ее голос переполнен сарказмом.

Ну, не любит наша Веронея спасителей, — усмехаюсь про себя, — что тут поделаешь. Оборачиваюсь и обрываю ее бурчанье.

— Веди его ко мне и не обижай парня, он мне нужен.

— Надо мне больно… — Вея широкими мужскими шагами двинулась навстречу гостю.

— И Ристана тоже позови. — Кричу ей вслед.

Пусть все будет официально и солидно, — решаю для себя, — а то кровь молодая горячая, гормоны играют, еще подумает, чего лишнего.

Захожу обратно в шатер и плюхаюсь в кресло. Все тоже самое, только гость теперь помоложе и, надеюсь, не такой скользкий. Просто день официальных приемов какой-то. Пока я довольна, с Лирианом вышло неплохо, как не крути. Если он подтвердит мою легенду, то Гриана уймется надолго, и камергер будет на крючке, а если нет… Топить его я, конечно, не собираюсь, хватит и того, что против меня он уже не пойдет.

— Защитник сирых и обездоленных Фарбен. — Издевательски объявляет Веронея, пропуская парня в шатер.

Ее мучает, что вот уже второй раз она не смогла защитить меня без посторонней помощи. Ничего, пусть попереживает, негативный опыт тоже полезен, лишь бы не перебарщивала.

Юноша сделал несколько шагов и остановился, привыкая к полумраку шатра после яркого солнца на площади. На нем стальной панцирь, длинная кольчужная юбка, в руках легкий шлем, сегодня он не выглядит скучающим ботаном, как на родительском празднике.

— Военная форма тебе к лицу. — Начинаю с комплиментов.

— Спасибо, Ваше Высочество. — Фарбен поклонился и подошел ближе.

Рассматриваю открытое лицо парня, он производит впечатление честного, не бросающегося словами человека. Вот, что значит обстановка, тогда на приеме он показался мне избалованным маменькиным сынком. Заносчивым и капризным. А сейчас, совсем другой человек — простой парень с улицы, выполняющий свой долг.

— Не могу поверить, что Истариэл отпустил тебя в ополчение. — Специально затрагиваю болезненную тему. Надо поднять градус. Конечно, это некрасиво использовать человека, зная его слабые стороны, но прости меня, мой мальчик, твоего папашу надо притормозить, пока он беды не наделал.

Как и следовало ожидать, юноша вспыхнул.

— Я сам решаю, где мое место, и отец не может мне указывать.

— Не сомневаюсь. — Говорю таким тоном, словно думаю буквально наоборот.

Фарбен тут же начинает доказывать и горячиться.

— Я — отличный стрелок и командую десятком по праву, отец здесь ни при чем.

— Конечно. — Киваю, соглашаясь. Мужчины, мужчины как же вы предсказуемы, пожалуй, кроме вот этого. Откинув полог в шатер, решительно вошел Ристан.

— Позволите, Ваше Высочество?

— Проходи. — Приглашающе взмахиваю рукой. — Позволь представить тебе нашего спасителя.

Боковым зрением отмечаю, как при этом слове скривилось выражение лица Веронеи.

— Фарбен, сын Истариэла. — Продолжаю представлять юношу. — Отличный стрелок и десятник городской стражи.

Парень поворачивается к Счастливчику.

— Я так понимаю, вы тот самый легендарный Шрам, о котором столько слухов в городе?

Глаза Ристана застывают, он фамильярность не выносит. Мне становится смешно — да, юноша, скоро из тебя эту дурь то выбьют.

Ла Вэй молча, проигнорировав вопрос, проходит и встает рядом со мной.

— Видите ли, Фарбен, мой главнокомандующий, — тут я поднимаю взгляд на Ристана, — хочет создать мобильный отряд лучников. Идея хорошая, но пока мы не сошлись на кандидатуре командира этого отряда. Вспомнив ваш вчерашний выстрел, мне пришла мысль доверить этот пост вам.

Делаю паузу и наблюдаю за гостем, он терпеливо ждет, но в глазах уже блеснуло радостное нетерпение. Без сомнений, Фарбен примет предложение, и надо бы радоваться, но седьмое чувство подсказывает мне, что я об этом еще пожалею. Ладно, не время поддаваться всякой ерунде, пресекаю сомнения и продолжаю.

Мои советники отговаривали меня, убеждая, что ваш отец будет недоволен, и возможно, у нас даже будут проблемы с Лигой, но я, девушка упрямая, если решила, то свернуть меня невозможно. Так что дело за вами, готовы вы возглавить отряд лучников королевы?

— Да, я готов. — Фарбен не задумался ни на секунду.

Переглядываюсь с Ристаном, все оказалось даже проще, чем мы рассчитывали, и вижу, это его тоже смущает, но дело сделано и для сомнений уже нет времени.

— Тогда, господин главнокомандующий, принимайте своего нового подчиненного.

Счастливчик не торопится и продолжает неподвижно стоять, прощупывая Фарбена своим жутким взглядом. Несколько секунд я еще потерпела, но потом мне надоело, и я хлопаю в ладоши.

— Все, господа, время не ждет. Проваливайте отсюда и займитесь делом, думаю, со всем остальным вы сможете разобраться без меня.

Ристан бросает на меня недовольный взгляд и молча выходит. Новоявленный командир лучников также молча разворачивается и следует за ним.

— Дурдом. — Выдаю вслух свое отношение вообще ко всему происходящему вокруг меня. — Надеюсь, на этом мои дипломатические приемы на сегодня закончены.

Последняя фраза скорее относилась к стоящей за моей спиной Веронее, но откликнулся на нее скрипучий голос Варга.

Подожди, думаю, главные неприятности еще впереди.

Помня, что предсказания моего паразита непременно сбываются, настораживаюсь.

Что ты имеешь в виду?

Ты что, наивное дитя, полагаешь, родители, души не чающие в своем наследнике, отдадут тебе его без боя. Жди, скоро разгневанный отец примчится.

Я помрачнела, Истариэл в сердцах может наговорить лишнего, на что не реагировать будет невозможно, а открытый конфликт с Лигой мне сейчас совсем не нужен.

Как его утихомирить?

Демон забулькал смехом.

Мир — не моя прерогатива, тут сама думай, мне больше по нраву война и буря.

Его смех меня раздражает.

Вот какая от тебя польза скажи, никогда от тебя ничего путного не дождешься.

Варга перестал смеяться и пропал так же внезапно, как и появился, оставив меня в неприятном ожидании. Надо хорошенько подумать, как не допустить разрыва с Истариэлом, но при этом, чтобы нужный посыл непременно до него дошел.

— Ваше Высочество, если вам ничего не надо, то я пойду? — Вея обошла меня и встала на пути к выходу.

— Да, иди, конечно. — Отрываюсь от своих мыслей.

Веронея скрывается за пологом и это наводит меня на идею. Во время разговора с отцом надо держать сына в поле зрения. На глазах у наследника Истариэл не позволит себе сорваться раз, а второе, это будет отличным напоминанием, что любая гадость против меня обернется против сына.

Мой ловкий, как мне показалось, план обрадовал, появилась нелепая уверенность в том, что любую проблему можно решить, если хорошенько подумать. Успокоившись, я сразу же ощутила чувство голода, организм настойчиво требовал восполнения потраченной энергии.

Так, обдумываю где же взять еды. Осмотр шатра положительного результата не дал, от завтрака не осталось ни крошки.

Веронею отпустила, и куда она пошла, понятия не имею. — Останавливаюсь посередине и смотрю на полог. — Надо пойти поискать ее снаружи.

Выхожу из шатра и сразу же жмурюсь от яркого солнца. Понемногу привыкнув, осматриваюсь.

Где она может быть? — Впервые сталкиваюсь с такой проблемой и понимаю, что я совсем не ориентируюсь в собственном лагере. — Можно, конечно, спросить у охраны, но вряд ли Веронея кому-нибудь докладывается, куда пошла.

Чего-чего, а охраны у меня в изобилии, стоят вокруг шатра через каждые три метра. Провожу взглядом дальше — небольшой плац, еще блокпост охраны, коновязь, а затем относительный порядок заканчивается и начинается хаос людского муравейника.

— Великая армия отверженных. — Тяжело вздыхаю, глядя на ближайшие ряды серо-грязных палаток. Здесь собрана та часть нашего воинства, которую Ристан гордо называет гвардией, но даже их лагерь больше напоминают цыганский табор, чем армейское подразделение. Настоящей дисциплины от этого скопища обездоленных людей не удалось добиться даже Ристану, да это, наверное, и невозможно, ведь больше половины моей армии — это женщины, старики и дети. Они — неотъемлемая часть нашего воинства, и даже здесь, между рядами гвардейских палаток бродят какие-то тетки, а в пыли копошатся грязные ребятишки. Лагерь живет своей, неизвестной мне жизнью.

Счастливчик, как мог, задействовал основную часть боеспособных мужчин на учениях, в патрулях и охране, но все равно в лагере полно праздного народу. Плотность его увеличивается от центра, где стоит мой шатер к окраинам, где собралась почти неподконтрольная нам клоака. Нежелающие служить горцы, городская уголовщина и ворье. Вот и сейчас вижу, как какие-то мрачные личности ведут под уздцы караван ослов, груженых объемистыми тюками. Что это за люди, куда идут и что тащат, я понятия не имею и чувствую, лучше не интересоваться. Жизнь течет независимо от меня и моих переживаний. Как зачарованная, продолжаю смотреть на то место, где только что исчез караван, но там уже появилась группа закутанных в темные платки женщин, на их головах плавно покачиваются кувшины с водой. Жизнь продолжается. Словно в подтверждение моей мысли из дальней палатки на четвереньках выполз мужик в одной набедренной повязке и заорал что-то невразумительное на всю улицу.

Смотрю и понимаю — так было всегда, я просто не обращала внимания. Неожиданно возникло желание рассмотреть эту жизнь поближе. Уже забылось, зачем собственно я вышла, чувство голода куда-то испарилось, зато рядом выросли два охранника. Они застыли справа и слева от меня, молча, лишь почтительно склонив головы.

Ребята подумали, я собралась идти в лагерь, — оцениваю появившихся телохранителей.

— Ну, пошли, коли так. — Направляюсь к улице между рядами палаток.

Куда я пошла и зачем, в точности не могу сказать, мне вдруг стало интересно взглянуть на происходящее не с высоты конского седла в окружении охраны, а вот так изнутри. Не спеша идем по пыльной утоптанной до плотности камня земле, уже закончились шатры гвардии, и начался настоящий бурелом из повозок, шалашей и навесиков. Множество семей расположились прямо под открытым небом, чадят костры, женщины, укутанные с ног до головы в черное, что-то готовят под крики и вопли снующей повсюду ребятни. Вокруг густая, бурлящая толпа. Она движется одновременно во всех направлениях, пестрая, грязная, вонючая, словно это не тысячи отдельных людей, а один многоликий монстр, ползущий и испускающий зловоние.

Черный платок закутывает мою голову, лишь узкая оставленная для глаз полоска позволяет смотреть на мир. Оказывается, рынок никуда не делся, испуганные первоначальными бурными событиями торговцы вернулись сразу же, как только установился хоть малейший порядок. Конечно, для больших торговых шатров уже нет места, теперь товар разложен на лотках, двуколках или просто на земле. В основном, торгуют всяким домашним скарбом, оружием, тканями и украшениями. Продуктов совсем мало и цены на них просто сумасшедшие. Останавливаюсь перед стариком, разложившим талисманы и дешевые украшения на старом потертом коврике.

— Что, красавица, хочет? — Дедуля довольно бодро вскочил, почуяв покупателя. — Есть амулеты от сглаза, приворотная трава, все что хочешь. Выбирай.

Приворотная трава мне точно не нужна, от сглаза может и неплохо было бы, но боюсь тут полный развод, а не амулеты.

— Покажи вот это. — Показываю пальцем на странную фигурку, выточенную из серовато-голубого камня.

Старик уже потянулся к статуэтке, когда красный браслет съехал по моей руке и на миг показался из-за края платка. Несмотря на яркое солнце, гладкая матовая поверхность красного камня не отразила ни единого лучика.

Торговец, скосив взгляд на браслет, вдруг испуганно шарахнулся в сторону. Поскользнувшись, он завалился на бок и, прикрыв лицо ладонями, лихорадочно зашевелил губами.

— Ты чего, старик? — Я еще не понимаю в чем дело и озадачена такой реакцией.

Протягиваю ему руку с желанием помочь, но старец отползает от меня с искаженным от ужаса лицом.

 

Глава 29. Лингерда

— Это Варгииты. — Один из моих охранников произнес это так, словно странное слово все объясняло.

— Варгииты? — Вопросительно повторяю за ним.

— Дикари. — Тот машет рукой в ответ. — Живут в пещерах высоко в горах, с людьми не знаются и в храмы не ходят. Поклоняются какому-то темному демону. Дикари, одним словом. Не связывайтесь вы с ним.

Он аккуратно отводит меня от странного старика. Надо будет разузнать, что за Варгииты такие.

Ты, кстати, не знаешь? — Спрашиваю своего притихшего паразита.

Варга молчит, игнорируя мой вопрос.

Беззлобно посылаю его куда подальше. — Я уже привыкла, если демон не хочет, то ругайся, не ругайся, все без толка, все равно не ответит, а с тех пор как мы вошли в Город Ветров, он вообще ведет себя словно пришибленный.

В этом черном платке чудовищно жарко, утираю со лба пот и чувствую, мне нехорошо. Доигралась, девочка, чего шляться по такой жаре, не могла вечером выйти. От жарищи, пыли и вони кружится голова и начинают подкашиваться ноги. Давление скакануло что ли?

— Давай передохнем. — Цепляюсь за охранника, чтобы не упасть.

Он подхватывает меня под руку и, взглянув в мое побелевшее лицо, бросает своему напарнику.

— Воды быстро!

Второй мгновенно куда-то исчезает, а мы медленно подходим к чахлому навесу. Хозяин торгового лотка, с одного взгляда смекнув что к чему, сбрасывает мешки с деревянной скамьи, освобождая место.

Меня усаживают в хилой тени и машут перед носом каким-то пузырьком с острым, пряным запахом. Становится получше.

Поднимаю взгляд на своего охранника.

— Тебя как зовут?

— Риил, Ваше Высочество. — Голос испуганный. — Что с вами, может носилки вызвать?

Представляю, какая паника начнется, если меня отсюда унесут на носилках, поэтому говорю твердо.

— Никаких носилок, сейчас все пройдет. Надо просто посидеть немножко.

Принесли воды. Делаю глоток и автоматически стаскиваю платок. Становится полегче. Вдыхаю полной грудью, в голове сразу проясняется и дрожь в ногах отступает, зато торговец, стоящий с кувшином воды, замирает с отвисшей челюстью.

— Королева? — Его круглые щеки расплываются в радостной улыбке. — В моей лавке.

Он произносит эти слова совсем тихо, даже я еле услышала, но они как вирус каким-то странным образом мгновенно расползаются повсюду.

— Королева! Здесь королева!

— Где?

— В лавке Мерила.

Информация распространяется со скоростью ветра, не успела я даже рта раскрыть, как вокруг меня образовался плотный круг людей, с каждой секундой увеличивающийся в диаметре.

— Дочь самого Эстриала!

— Да нет, внучка.

Люди беззастенчиво, с какой-то детской непосредственностью рассматривают меня, словно диковинную зверушку. На расстоянии вытянутой руки я уже не кажусь им величественной и грозной.

Растерянно улыбаюсь в ответ, не зная, что делать дальше. Толпа вокруг меня растет и это тревожит меня нехорошим предчувствием. Надо сваливать отсюда побыстрее, пока меня не порвали на сувениры.

— Королева, помоги моему сыну! — Женщина с высохшим от страданий лицом протягивает мне ребенка. — Помоги, королева! Молю тебя, помоги, он умирает!

Мне безумно жаль эту мать, выплакавшую все слезы, ее умирающего ребенка, но что я могу сделать. Здесь ничего нет.

Малыш качается на вытянутых руках матери прямо передо мной. Протягиваю ладонь и трогаю горячий лобик, температура высокая. Нужен врач, медикаменты. Даже не знаю, что сказать бедной женщине. Поднимаю на нее взгляд и не понимаю, что происходит. Глаза матери светятся счастьем.

— Королева благословила моего ребенка.

По рядам побежал радостный шепот.

— Королева вылечила ее сына!

— Одним касанием!

Понимаю, кричать, что никого я не вылечила, бессмысленно. Они видят то, что хотят видеть.

— Помоги и мне, Королева! — Мужчина со страшной язвой на плече протолкнулся в первые ряды.

Счастливая мать, прижимая к груди ребенка, скрывается в толпе, и тут мне становится по-настоящему страшно.

Десятки больных и калек потянулись отовсюду, со всех сторон душераздирающие крики и мольбы.

— Помоги мне, королева! Помоги моему ребенку!

Сотни вытянутых в надежде рук и переполненных мукою глаз. Они все ближе и ближе, они уже не ждут моего прикосновения, а сами лезут и тянут свои руки. Чувствую, как чьи-то потные ладони дотрагиваются до моего тела.

Я в ужасе, хочу им помочь и боюсь их одновременно. Сострадание и брезгливость. Касания становятся все требовательней, вот кто-то грубо дернул, пытаясь оторвать кусочек одежды. Я пошатнулась. Еще один рывок и еще…

— Прочь! — Наконец-то проснулась моя охрана. — Пошли прочь!

Люди не слушают стражей и тянутся ко мне, толпа все плотнее и плотнее. Вижу, как Риил попытался вытащить меч, но не смог зажатый со всех сторон толпой. Сердце колотится как бешеное, пот заливает глаза, вокруг только море человеческого страдания и давящий на уши шепот.

— Помоги нам, Королева!

Протягиваю им руки и закрываю глаза.

Будь что будет.

Тысячи ладоней хватают меня и тащат в разные стороны. Страстно убеждаю себя. Это те же люди, что несли тебя с ипподрома, не бойся. Они любят тебя и не сделают ничего дурного, но словно в противовес моим попыткам у самой земли раздается визг. Безногий калека протиснулся между телами и схватил меня за ногу.

— Мне больно, королева, помоги мне!

В кожу вонзаются чьи-то острые ногти. Это последняя капля. Дергаю руками и ногами пытаясь вырваться, но поздно, я как в тисках, в паутине из тысячи жадных рук.

Паника накатывает волной безумия, нечем дышать, и я почти не чувствую рук. Вокруг только разинутые рты и страшные перекошенные лица. В ушах один сплошной бессмысленный гул.

И вдруг давление ослабло, как будто речной поток отхлынул и сменил направление. Еще не понимаю, что произошло, меня по-прежнему трясет, но теперь я вижу лишь людские спины.

Обессиленно опускаюсь на лавку и бессмысленно смотрю на свое левое плечо, оно голое. Нет рукава, оторвано с «мясом». Осматриваю себя дальше, кошмар, все платье разорвано и висит лоскутами, пояс пропал, воротник каким-то чудом остался и висит на одной нитке у меня за спиной.

— Вот это мясорубка! — Ко мне возвращается способность мыслить и полноценно владеть конечностями.

Поднимаю взгляд на своих телохранителей.

— Что случилось?

Те, оба бледные как смерть, но в отличие от меня целые и не помятые. Риил молча показывает рукой мне за спину.

Оборачиваюсь назад и вижу богатые носилки в окружении многочисленной охраны. Словно в замедленной съемке из-за занавеси высовывается ухоженная женская рука, медленно разжимаются украшенные разноцветными камнями пальцы и на землю летят блестящие серебряные чешуйки. Толпа, только недавно жаждавшая спасения из моих рук, теперь забыв обо всем, жадно ловит подачки богатой матроны.

Даже обидно как-то, мысленно иронизирую над собой, хотя на самом деле я благодарна этой неведомой богачке, ее щедрость сохранила мне если не жизнь, то здоровье, это уж точно.

— Кто эта женщина? — Вновь обращаюсь к своей страже.

— Не знаю, — Риил пожимает плечами, — кто-то из верхушки Лиги.

Тем временем, раскидав еще несколько горстей, носилки как дредноут в бушующем море поплыли над беснующеюся толпой. Охрана, расшвыривая ничего незамечающих людей, железной рукой пробивает им путь. Они движутся в мою сторону, и я начинаю кое-что понимать.

Кажется, расточительность гостьи совсем неслучайна, — тяжело вздыхаю, — сейчас, Валерия, с тебя возьмут сторицей за спасение от жуткой участи быть разорванной на части. Пусть и от великой любви, но тебе ведь от этого легче бы не стало. Потираю, огромный синяк на левой руке и замечаю, что перстня на пальце тоже нет.

— Любовь народа оказалась не такой уж и бескорыстной. — Стараюсь иронией залить охватившее меня разочарование и апатию.

Охрана богатой гостьи расчистила дорогу, и паланкин, плавно покачиваясь, проделал последние метры. Огромные полуголые носильщики останавливаются прямо напротив меня и опускают неподъёмную ношу на мостовую.

Продолжаю сидеть и пялиться на своих спасителей, а мои защитники, наконец, вспомнив о своих обязанностях, выдвинулись вперед, заслоняя меня своими широкими спинами.

Шелковая занавесь на носилках раздвинулась, и мягкий, знакомый голос произнес.

— Садитесь ко мне, Валерия, я отвезу вас в лагерь.

Этот голос мне никогда не забыть, «теплый и душевный», как шипение змеи. Лингерда Истариэл собственной персоной, вот кому я обязана жизнью. Что ей здесь надо? Стоп, а почему ты подумала, что спасать сыночка приедет отец? Мамаша у него тоже еще та штучка. Повезло же парню.

Эта дама вызывает у меня озноб, и садиться с ней в одни «сани» у меня нет ни малейшего желания.

— Пожалуй, я уж как-нибудь сама.

Лингерда высунула голову.

— Вы себя видели? Так и пойдете через весь рынок? — Аккуратно уложенная прическа под вышитой жемчугом шапочкой чуть покачнулась.

Еще раз оглядела себя. Да уж, выгляжу феерически. Делать нечего, придется лезть в «осиное гнездо».

— Возвращаемся. — Бросаю своей охране и, встав, ковыляю к паланкину. Может оно и к лучшему, на своих двоих я бы еще не скоро добралась.

Забираюсь вовнутрь и устраиваюсь на мягких вышитых яркими цветами подушках. Носилки плавно поднимаются и под крик команды гиганты делают первый шаг. Откидываюсь на спинку и слышу из затемненной глубины вкрадчивый голос.

— Как же ты так неосторожно?

Поднимаю взгляд на хозяйку сего неоднозначного транспортного средства.

— Опыт, сын ошибок трудных.

Лингерда усмехнулась.

— В этом я уже успела убедиться, опыта у тебя маловато, но сказано хорошо.

— Это Александр Сергеевич сказал, не я. — Обращение на «ты» режет мне слух, давненько никто мне не тыкал, все больше Ваше Высочество, но чувствую это она специально. У нее есть предложение и «ты» его часть.

— Честно говоря, я ждала твоего мужа. — Продолжаю, тоже снижая градус вежливости.

— Муж рвался приехать, как он сказал — поучить щенка и залетную фифу уму разуму, но я уговорила его не делать этого.

— Разумный поступок.

Лингерда пропустила мою иронию мимо ушей и продолжила.

— Он у меня излишне прямолинеен. Недостаток воспитания. — Ее губы тронула чуть заметная грустная улыбка. — Поначалу, я тоже решила, что ты очередная, не слишком разборчивая в средствах авантюристка, но сейчас мое мнение изменилось.

Ее тон явно давал понять, что гостья настроена на компромисс, а не на драку, вопрос только в том, чего она хочет от меня. Поэтому решаю не обострять и держусь в предложенном мне русле.

— Что же изменило твое мнение?

Своим ответом, надо сказать, гостья меня озадачила.

— То, что ты до сих пор жива.

В ответ на мой вопросительный взгляд она усмехнулась.

— Слишком уж ты живуча, по всему, что я узнала, тебе давно уже полагалось гнить в земле, а нет, вон сидишь напротив живая и здоровая. Такого просто так не бывает, видимо Мать Ветров бережет тебя.

Всемогущая хозяйка города испытывающе посмотрела мне в глаза и вновь улыбнулась.

— А если это так, то кто я такая, чтобы идти против воли богов.

Логика занятная, подумалось мне, не совсем бесспорная, но что-то в этом есть. Тогда что? Если ты не хочешь со мной воевать, что же ты предлагаешь? Мне, конечно, интересно, но молчу и жду продолжения. Показывать заинтересованность не к чему, пусть выкладывает все до конца.

Не дождавшись вопроса, Лингерда спрятала улыбку.

— В отличии от моего мужа я умею признавать ошибки, надо было сразу удавить тебя, а теперь уже стало слишком поздно. Втолковывать это Истариэлу бесполезно, он слишком упертый, слишком привык уповать на свое везение. Я не вмешивалась до тех пор, пока ты не взяла нашего сына в заложники.

Ее маленькое личико заострилось и стало похоже на хищную лисью мордочку.

— Ведь я правильно назвала его новую должность?

Пожимаю плечами, типа, думай, как хочешь, а подтверждать это я не буду.

Лингерда понимающе кивнула и вновь надела свою обычную радушную маску.

— Все-таки ты меня удивляешь, Валерия. Иногда ты ведешь себя как прозорливый мудрец, а иногда, как редкостная дура, прости меня, конечно. Не понимаю, как твоя прожженная хитрость и изворотливость уживаются с простотой, подобной сегодняшней?

Вот ведь, сучка, — я выругалась про себя, — все прощупывает, не упускает ни единой возможности, а меня еще прожженной интриганкой называет. Давай ка я тебе вверну что-нибудь мудреное.

— На войне, как сказал один мудрец, если ты силен, то старайся казаться слабым, а если слаб, то притворись сильным.

Женщина задумалась и просидела с каменным лицом несколько минут, а затем выдала, ошарашив меня.

— Давай договоримся. Только ты и я. Ты сохранишь жизнь моему сыну, — она остановилась на несколько секунд и словно, наконец, решившись, добавила, — а я обещаю, что в высшем совете Лиги у тебя всегда будет свой человек.

Теперь я беру паузу. Смотрю ей прямо в глаза, а у самой в голове вертится мысль. Никакая ты не железная леди, ты такая же баба, как и мы все, за своего птенца готова на все. Как только поняла, что можешь потерять сына, так и плевать тебе стало на власть, на деньги и даже на город.

Спрашиваю, чтобы не оставить ни малейшей лазейки.

— Пойдешь против мужа?

— Надеюсь, до этого не дойдет. — Она все-таки выкрутилась.

Чувствую, давить сильнее не стоит, сейчас, это максимум, на что она может решиться. Протягиваю ей свою руку.

— Хорошо, я согласна.

В ответ маленькие холодные пальцы крепко сжали мою ладонь.

 

Глава 30. Зеркало

Солнечный луч потерялся в узком окошке замка Лидар, толстенные стены раздавили и оставили от него лишь жалкое подобие в виде полумрака, царящего в моем будуаре. Подхожу к окну и, положив ладони на холодный камень подоконника, всматриваюсь в синеву неба и плывущие вровень со мной облака. Мне надо сосредоточиться и еще раз хорошенько подумать.

Мы снова в замке. Все согласно нашей договоренности с Лидароном. Завтра свадьба. Я вернулась в замок для того, чтобы на меня подогнали фамильное подвенечное платье, туфли и все прочее. Но самое главное, свадебная церемония начинается отсюда, с замковой площади. Жених и невеста, взявшись за руки, должны пройти под сводами воротной башни и сесть в открытую, парадную колесницу. Затем, во главе свадебного кортежа отправиться в храм Матери Ветров. Проехать по центральной улице города до храма, а после церемонии вернуться в те же ворота, но уже мужем и женой. Таковы традиции, и если верить словам Лириана, изменить их невозможно. В этой церемонии вообще ничего нельзя поменять, наряд невесты и то мне не дали тронуть. Единственное изменение коснулось только нашего размещения, тут Счастливчик уперся как скала. Я получила в свое распоряжение целое крыло замка, в котором полностью сменили охрану. Рыцари Кендора уступили место гвардейцам Ристана.

Прикрываю глаза, все еще не могу поверить — я выхожу замуж. Завтра моя свадьба. Пусть свадьба фиктивна и о любви речи не идет, но все же свадьба — это событие как не крути. Что-то в наши гены заложено такое, что при слове свадьба нам изменяет чувство юмора, и оно ассоциируется только с одним словом — идеальная. Успокойся, говорю я себе, это всего лишь длинная утомительная процедура и ничего больше. Закончим и разбежимся по своим спальням. Главное выдержать всю церемонию до конца, это будет длинный, предлинный день, который надо просто принять. Не спорить и не пытаться ничего менять. Это нелегко. Взять хотя бы платье, которое только что закончили на меня примерять. Оно бледно-голубое, почти серое, такая же шапочка, фата, а волосы убираются под белый платок. Это единственная белая вещь, все остальное бесцветно-голубоватого тона, даже украшения только из жемчуга и светлого серебра. Все это в противовес яркой одежде и багряному плащу жениха. Этакая серая утица и пестрый вальяжный селезень. Кто тут главная скрипка объяснять не надо. Народу должно быть все ясно без тени сомнений. Эта несправедливость раздражает, а невозможность хоть что-нибудь изменить, раздражает еще больше. Поэтому я не в духе.

— Что вы так переживаете, Ваше Высочество, это всего лишь платье. — Ристан с удобством расположился в кресле и изрекает оттуда бесящую меня банальщину.

Прохожусь по нему испепеляющим взглядом.

— Ты решил разозлить меня окончательно?

— Наоборот, — он в притворном испуге вскидывает руки, — хотел вас поддержать.

— У тебя не получилось. — Вкладываю максимум сарказма и поворачиваюсь к Веронее и Гани.

— А, вы что скажете?

Парень лишь пожимает плечами, он, как и Счастливчик не видит причин для волнения. Веронея же, отлипнув от стены и сделав пару шагов, вдруг удивляет меня интересной мыслью.

— Мой отец, пока еще был жив, частенько говорил мне — если нельзя изменить старое, то возможно пришла пора добавить что-то новое.

Задумываюсь, все верно, нужно добавить деталь, которая поменяет всю картину. Дальше уже рассуждаю вслух.

— Хорошая идея! Надо привнести что-то новое в образ невесты, такое, что кардинально повернет восприятие толпы, но скажу сразу, это должен быть маленький штришок, против которого не будут или не смогут возразить.

Обвожу взглядом свою команду.

— У кого есть идеи?

Судя по потупившимся взглядам свежих идей ни у кого нет. Недовольно поджимаю губы, мужчины явно не желают напрягаться.

Наш вялый мозговой штурм прерывает стук в дверь, затем в комнату робко заглядывает мой новоявленный гвардеец.

— Тут, это, мастер какой-то.

Киваю головой.

— Пусти.

Заходит маэстро Гольдин с подмастерьем, несущим мое знамя — белое полотнище с большой золотой короной в круге из семи звезд поменьше.

Стоило мне взглянуть на них, как я сразу же поняла, вот она недостающая деталь. Сразу представила, как все будет. Я стою в открытой колеснице серая и невзрачная на фоне своего разряженного жениха, но рядом со мной скачет Веронея в сияющей броне с моим знаменем в руках. Она будет символом моей независимости и силы.

Улыбнувшись, делаю шаг навстречу.

— Рада видеть вас снова, маэстро.

Гольдин с подмастерьем почтительно склонились в поклоне.

Жестом предлагаю им подняться.

— Показывайте, уверена, получилось превосходно.

Подмастерье развернул знамя, все, как я просила, только древко дополнительно украсили золотыми кистями.

— Замечательно! — Поворачиваюсь к Веронее. — Возьми. Поедешь рядом со мной. В полной броне, но без шлема, пусть все видят, что ты женщина.

— А, что! — Соглашается Ристан. — Отличная идея. Скромная королева под белым флагом чистоты и непорочности, а рядом ее грозная десница — для всех кому одного доброго слова недостаточно.

Его глаза как обычно иронично улыбаются, но видно, что в целом он одобряет. Мне вообще все нравится, так что вытаскиваю из кошеля золотую монету и протягиваю мастеру.

— Это вам, маэстро, — подумав, добавляю еще одну, — а это мастерицам. Передайте им мою благодарность.

Гольдин, сияя от счастья, зажал деньги в ладони и рассыпался в благодарностях. Жестом прерываю его бесконечный словесный поток и отпускаю восвояси.

Как только за ним захлопнулась дверь, обращаюсь к своим.

— Вы тоже все свободны, отдыхайте, завтра будет трудный день.

Гани с Веронеей потянулись к выходу, Ристан же остановился посередине комнаты, словно осталось еще что-то недосказанное.

— Ты чего? — Подхожу к нему вплотную.

Голубые пронзительные глаза смотрят на меня с какой-то странной ноткой жалости и сочувствия.

— Да нет, ничего. — Счастливчик решительно направился вслед за остальными.

Иду в ванную, вода уже налита. Трогаю ее пальцем — теплая.

А, ты, что думаешь? — Пытаюсь отыскать в закромах сознания демона. — Как все пройдет?

Варга молчит. Последнее время он что-то неразговорчив, раньше его было не заткнуть, а теперь не достучишься.

Подхожу к зеркалу и рассматриваю себя.

Ладно, не хочешь говорить, как хочешь.

Стаскиваю платье и брызгаю водой в лицо из умывального тазика. Протираю ладонями глаза и вновь встречаю свой отраженный взгляд. Капля воды на зеркале, как слезинка у моего отражения. Странное чувство тревоги зашевелилось под сердцем, ощущение, будто кто-то смотрит мне в спину. Оборачиваюсь. Никого.

Пытаюсь взять себя в руки.

Успокойся, ты просто перенервничала. Сейчас все пройдет.

Черпаю ладонями воду и выливаю на горящее лицо. Открываю глаза — у моего отражения появилась вторая слезинка.

— Что за хрень!

Слезинки в зеркале чернеют и растут на глазах, я, словно загипнотизированная, не могу оторваться. Взгляд прикован к зеркалу, пальцы вцепились в край стола.

Беги, Лера! — Варга шепчет это так тихо, словно он сам зачарован, как и я. — Спасайся!

Что это значит?

Беги!

Я бы и рада драпануть отсюда, но ноги не слушаются, будто каждая из них килограмм по сто. Черные точки не просто растут, они набухают, приобретая объем. Вот по ним побежали белые трещины, как по скорлупе яйца, а из нутра дохнуло жаром, и поплыл серый туман. Два облака уплотняются на моих глазах, вырисовывая черты жутких, отвратительных рож. Серо зеленая пористая кожа, дырки вместо носа и огромный слюнявый рот, заполненный кривыми острыми зубами. Голова одного из них, натянув поверхность зеркала как воду и с всплеском порвав ее, вырвалась наружу.

— Тебя заждались дома, Варга. — Прошипело чудовище и с повторным всплеском вытащило когтистую лапу.

У меня заломило в висках так сильно, что стиснув зубы, я зажмурила глаза, а когда открыла их вновь, то увидела одновременно и себя замершую у умывальника и мерзкое создание, вылезающее из зеркала. Увидела себя со стороны, как тогда в поле, словно еще одна я спряталась в углу ванной.

Новый всплеск разорвал поверхность зеркала, и еще одно чудовище высунуло голову.

— Тебя очень хотят видеть дома, Варга.

«Мое» тело сделало шаг назад и ответило голосом демона.

— Нет.

Первая тварь остановилась и вновь зашипела, то и дело выстреливая длинный раздвоенный язык.

— Не упрямься. Вальзаил приказал доставить тебя. Ты же знаешь, от нас невозможно скрыться ни в этом мире, ни в каком другом.

— Прочь! — «Моя» рука полоснула разговорчивого монстра огненной молнией.

Чудовище оскалилось, показав желтые острые клыки. Его разрезанное плечо, вскипая гнойными волдырями, на глазах затягивалось новой желтоватой кожей. Теперь они ускорились и начали быстро выползать из зеркала. Вот одно уже опускается на передние лапы, вытаскивая задние и хвост.

Варга ударил еще раз, но в этот раз монстр показал чего стоит, он с легкостью увернулся от огненного бича и прыгнул вперед. «Мое» тело покатилось по полу в схватке с жуткой бестией. Длинные когти, разрывая плоть, вонзаются в «мою» грудь, и жуткая боль взрывает каждый нейрон моего сознания.

Тела у меня нет, а его боль есть, какая чудовищная несправедливость. Сжимаюсь в углу маленьким призрачным клубочком.

Вторая тварь тоже перевалилась через зеркальную границу и стремительно рванулась в схватку.

Боль нарастает и нарастает, давно уже превысив предел терпимого. Мой отсутствующий рот надрывается в крике, а дергающееся на полу тело перестает сопротивляться.

Чудовища скрутили Варга и, подхватив, потащили к зеркалу. Чувствую, как мое бестелесное сознание потянулось вслед за своим материальным естеством.

Боже, меня засасывает в эту зеркальную дыру. Плыву вслед за своим телом, и ужас застилает разум.

Сейчас я попаду в ад!

Поверхность зеркала подернулась рябью, словно в воду бросили камень. Пришельцы, приподняв «мое» тело, приготовились к прыжку, а влекущий меня поток рванулся, закручиваясь в спираль.

— Не-е-ет! — Разрываю воздух беззвучным криком.

Откуда взялся Ристан, не понял никто. Промелькнула серая тень, и костяной кинжал в руке Счастливчика ударил в основание шеи чудовища. Адская зверюга, не успев понять в чем дело, в одно мгновение осыпалась жирной черной золой. Вторая тварь среагировала моментально, оставив тело, она прыгнула на грудь Ристана, сбивая того с ног. Клинок покатился в сторону, а Счастливчик, упав на пол, каким-то чудом умудрился вцепиться в оскаленную морду и удержать ее в сантиметрах от своего лица. Когти зверя впились в кожаный панцирь, а из пасти сорвалась капля слюны и, зашипев, упала на шрам. Заструилась тоненькая нитка дыма и потянуло паленой плотью.

Так вот как получают такие рубцы. Промелькнула мысль в моем мечущемся сознании. Что делать, еще секунда и монстр сожрет моего друга? Я не могу ни ударить, ни подать оружия, у меня просто нет рук, нет ног. Кто я? Призрак?

К счастью, Ристан оказался не такой легкой добычей как казалось. Дернув голову твари в одну сторону, он мгновенно сгруппировался и выкатился из-под нее в другую. Еще доля секунды и он уже на ногах со своей костяной игрушкой в руках. Чудовище тоже поднялось на задние лапы и, постукивая хвостом, приготовилось к новой атаке.

Все забыли про Варга и совершенно напрасно. «Мое» тело поднялось и, вызвав из руки огненный бич, ударило им по широкой спине адского зверя. Страшный шрам располосовал шипастую спину чудовища, а оно извернулось и, издав рык боли, попыталось броситься на демона. Этого мгновения оказалось достаточно для Ристана. Прыжок, и он уже на шее твари, а его кинжал как игла швейной машинки дырявит шкуру чудовища.

Противный, тоскливый вой прорезал ванную комнату, а под ногами Счастливчика выросла еще одна кучка жирного пепла.

 

Глава 31. Последствия

Вхождение в собственное тело — это как толстяку пролезть в узкую щель. Больно и страшно, что вот-вот застрянешь. В отличие от предыдущего случая сейчас операция проходит наживую, без всякой «анестезии». Тогда на поле, я потеряла сознание, а очнулась — уже все в порядке, Варга сам отдал мне контроль. Теперь все наоборот, демон валяется на полу в виде моего истерзанного тела и все приходится делать самой.

Может, подождать пока он очнется, — проносится испуганная мысль. Видеть себя со стороны, это не то же самое, что смотреть на себя в зеркало, это очень, очень страшно. Это кошмарный сон, из которого ты хочешь выбраться любой ценой и как можно быстрее. Потому что ты жутко боишься опоздать.

Вдруг, сейчас это последний шанс, подождешь и все, станет поздно, уже не войти. Все поплачут, скажут — как жаль, она умерла такой молодой, а ты будешь плавать рядом и орать — я здесь! Здесь!

Брр-р! — Трясу головой стараясь отогнать жуткие картинки. Надо действовать.

Подхожу, подплываю, подлетаю — до сих пор не понимаю, как я передвигаюсь. Не важно. Что дальше? Куда лезть?

К счастью, чувствую поток воздуха. Меня засасывает мое собственное тело. Расслабляюсь и отдаюсь этому движению. Оно ускоряется с каждым мгновением, и вот я уже лечу в трубу с безумной высоты. Пропали все ощущения, осталась только боль, словно стенки этой трубы сделаны из наждачной бумаги. Они царапают мою виртуальную кожу, рвут на части мое тело, сдирая целыми лоскутами куски моей плоти. Я становлюсь все тоньше и тоньше, еще немного и все — меня нет…

И я есть. В своем прежнем теле, в своей прежней голове, которая вот-вот треснет как переспелый арбуз. Кажется, мозг распух и ему теперь мало места в моей черепной коробке. Это невыносимо, но я все равно счастлива. Прижимаюсь горящим лбом к холодным плитам пола и улыбаюсь. Я дома! Чтобы понять, насколько вы любите свое тело, надо его потерять и снова вернуть. Обожаю свои руки, обожаю ноги, губы, нос, все обожаю!

Боль постепенно отступает, и первое что шепчут мои губы это.

— Убью эту тварь, убью этого паразита! Пошел вон из моего тела, адское отродье!

Лежу, распластавшись на мраморных плитах, и крою Варга от души всеми матерными словами, какие знаю. Пытаюсь встать, но руки и ноги не слушаются, мой мозг еще не полностью овладел управлением. Могу лишь открыть глаза.

Вижу, как Ристан подходит к зеркалу и бьет по нему рукоятью кинжала. Тысячи блестящих осколков со звоном обрушиваются на пол. Наши взгляды встречаются.

— Сейчас, подожди. — Счастливчик прячет клинок в ножны и подходит ко мне.

Сильные мужские руки отрывают меня от пола и пытаются удержать, но мое тело, как безвольный студень, выскальзывает и стекает обратно на пол, тогда Ристан попросту закидывает мою тушку на плечо и выносит из ванной.

В будуаре он аккуратно кладет меня на диван и хочет подняться, но мои руки, неожиданно обретя силу, вцепляются в его шею. Лицо Ристана прямо напротив моего.

— Кто это был?

Счастливчик снимает мои пальцы, садится рядом на краешек дивана и спрашивает, внимательно следя за моим взглядом.

— Он сейчас с тобой?

— Кто? — Не сразу соображаю о ком речь.

— Демон красного камня.

И тут до меня доходит печальная истина. Мой страж, мой верный защитник охранял вовсе не меня, а этого гребанного паразита в моей голове. Я для них всего лишь сосуд по переноске ценного груза. Еще одно горькое разочарование. Не многовато ли для одной хрупкой девушки. Рой, Эстегон, а теперь и Ристан, они все просто использовали меня для своих целей. Чем дольше я думаю, тем сильнее закипаю. Яростная обида глушит все, не проходят никакие логические доводы, что каждый из них не раз рисковал жизнью ради меня. Истерика заливает все бешеным внутренним криком.

Ради меня! Нет, это ради себя они рисковали, я для них лишь средство!

Отталкиваю мужчину изо всех сил, так что не ожидавший, он падает на пол.

— Пошел к черту вместе со своим демоном.

Стаскиваю с руки браслет и швыряю его в Ристана.

— Вот он твой демон! Забирай и убирайся!

Счастливчик поднимается и пытается что-то сказать, но я не желаю слушать и ору так, что сама на мгновение глохну.

— Убирайся!

Кажется, мой вопль услышали во всех закоулках замка. Распахивая дверь, влетает перепуганная Веронея. Волосы всклокочены, в руке обнаженный клинок — она не знает, что думать, но готова ко всему.

Господи, у меня наворачиваются слезы, вот единственный человек который предан мне до конца, без вранья, без второго дна. Единственная на кого я могу положиться.

— Что случилось? — Вея шарит глазами по комнате в поисках врага.

Проглатываю комок и поднимаюсь. Встречаю взгляд Ристана, в нем нет привычного ироничного смеха, он встревожен и, могу поклясться, умоляет не делать глупостей, но меня уже понесло. Гнев, обида, разочарование перемешались с пережитым ужасом и безумным напряжением. Все это требует выхода, и никакие разумные доводы не могут остановить кипящий вулкан.

— Веронея, выведи этого человека и никогда больше ко мне не пускай!

Это самый минимум из того, что мне хотелось сейчас сделать. Бросить в темницу, выгнать из города, казнить на площади — слава богу, с этими призывами воспаленного мозга я справилась. Оказывается, разум не покинул меня совсем, и уничтожить своего единственного полководца я не решилась, но и видеть его я тоже не могла.

— Пусть убирается к армии. — Мой взгляд заледенел и все тело окостенело. — Не желаю его больше видеть!

Вея, обычно не сильно жалующая Счастливчика, изгнанию соперника совсем не обрадовалась, но и спрашивать ничего не стала. И, слава богу, а то и ей бы досталось. Она показала взглядом Ристану на дверь, и тот подчинился. Молча, мрачный как грозовая туча, он вышел, оставив двери за собой открытыми.

В какой бы яростной истерии я не находилась, но не отдать должного этому человеку не могла. Это был сигнал — я все понимаю и открыт для разговора, позови меня, когда успокоишься.

Да, пошел ты подальше вместе с демоном своим разлюбезным, шепчу про себя, но злости уже нет, отпустило. Есть пустота, страх и ощущение полной безнадеги. Ну, за что мне все это? От отчаяния опускаются руки. Только-только все как-то рассосалось и появилась малюсенькая надежда, что удастся выгрести из этого дерьма. И на тебе, адские псы чуть не утащили меня в преисподнюю. Да как же с этим жить? Перед глазами всплыли жуткие рожи монстров и меня всю передернуло. Да я теперь спать не смогу.

— Надо выпить. — Незаметно для себя произношу это вслух.

Веронея понимающе кивает.

— Сейчас принесу.

Она исчезает за дверью, а я смотрю на свои дрожащие ладони и вспоминаю про свадьбу. Какая свадьба, да я в жизни больше к зеркалу не подойду. Представляю сейчас свою рожу. Надо нажраться в хлам, чтобы упасть и ни о чем не думать. Пусть сами все разгребают.

Вошла Вея с большим кувшином вина и двумя глиняными кружками.

— Кислятина, наверное, у ребят в стражницкой отобрала. — Она ставит свою добычу на стол и достает еще краюху хлеба и связку копченой колбасы.

— Без закуски эта гадость в рот не полезет.

Понимаю — она просто побоялась оставить меня надолго одну и схватила первое, что подвернулось под руку. В моем крыле замка царит полный бардак, старая прислуга уже ушла, а новую еще не набрали. Теперь же, с уходом Ристана, не знаю кто вообще будет всем этим заниматься.

Наливаю полный стакан вина и выпиваю залпом, не чувствуя ни вкуса, ни запаха. Устало опускаюсь на стул.

— Наливай.

Вея наполняет по новой, и я снова вливаю в себя все до дна. Ничего не чувствую, хотя руки трястись вроде бы перестали. Отхватываю кусок колбасы и набиваю рот хлебом. Сижу с отупелым видом и двигаю, как робот, челюстями.

Веронея, отпив глоток, ставит свой стакан.

— Могу я узнать, что случилось.

— Пей. — Поднимаю на нее мрачный взгляд. — На трезвую голову такое слушать нельзя, не поверишь.

Она выпивает до дна и наливает снова. Я одобрительно киваю.

Нарезались мы быстро. Вея еще быстрее меня, у нее вообще никакого опыта в таких делах.

Через полчаса, заплетающимся языком, я рассказала ей всю историю в первый раз и протрезвела от страха. Веронея сбегала за вином и под еще один кувшин прослушала ту же историю повторно. Третий пошел не так бодро, но мы и без того уже набрались до краев.

Сидим на полу, наверное, после того, как я упала со стула перебрались и поем старую солдатскую песню. Тягучую и тоскливую, как и положено. Вея обнимает меня за плечи и поет, а я лишь подтягиваю окончание припева. Под нами какие-то шкуры, помню, я посрывала их со стен и покидала на плиты.

— Подожди! — Хлебнув еще вина, хватаю ее голову и поворачиваю к себе, на меня опять накатило.

— Представляешь, он меня спрашивает — где его, блин, разлюбезный демон? То, что я чуть жива, его не интересует, то, что меня чуть не утащили в ад по вине этого сраного демона, его, видите ли, не волнует. Он переживает за Варга, а на меня ему насрать.

Веронея смотрит осоловевшими пьяными глазами и бормочет.

— Жаль, меня там не было, я бы за тебя всех этих собак покрошила.

У меня от умиления потекли слезы.

— Вея, ты мой единственный друг. — Прижимаю ее к себе. — Только тебе я могу доверять, ты меня не продашь и не бросишь.

Она вырывается из моих объятий и смешно покачиваясь, кричит.

— Клянусь, Лера, умру за тебя.

— Я знаю. — Опять плачу.

Вея обнимает меня и утирает слезы.

— Не плачь, моя королева, пока у тебя есть я, никто, слышишь никто, не сможет тебя обидеть.

Поднимаю взгляд и вижу, это чистая правда. На душе становится теплее, есть хоть один человек в этом мире, который любит меня. Выбирает меня, а не свое племя или амбиции, сражается за меня, а не гребаного паразита.

— Вея! Моя Вея! — Обнимаю ее и целую в нос, в щеки в губы. — Обожаю тебя, ты мой единственный друг!

Прижимаюсь к ней все телом, чувствую ее тепло, ее крепкие руки. Я хочу ее защиты, ее уверенности и силы. Мои губы задерживаются на ее губах, и невинное чмокание переходит в настоящий поцелуй. Впиваюсь в приоткрытый рот и Вея отвечает, обхватив меня своими огромными ручищами. Возбуждаясь, она неумело подставляет свои губы и это заводит еще сильнее.

Мы стоим на коленях, обнимая друг друга и целуясь в засос. Все отключилось, память, сознание, понимание, где мы и что делаем, осталось лишь желание забыться в этих сильных руках. Сжимаю ладонями ее голову и беру горячие, чуть влажные губы, а сквозь тонкую ткань в меня перетекает жаркое возбуждение. Чувствую затвердевшие соски ее полной, упругой груди, и мне хочется дотронуться до них. Провести ладонью по обнаженной коже, почувствовать ее желание и власть моего прикосновения.

Вытягиваю заправленную в штаны рубаху и забираюсь под нее. Вея вздрагивает и замирает, когда мои пальцы стискивают крепкие маленькие сосочки. Ласкаю их мягко и нежно, затем жестко и страстно до боли, так что Веронея изгибается и стонет в моих руках. Меня заводит обладание этой сильной женщиной.

— Ты принадлежишь только мне. — Стаскивают с нее рубаху.

— Да. — Вея изгибается всем телом.

Мои губы скользят от вздернутого вверх подбородка по напряженной шее, еще ниже к маленьким набухшим бугоркам.

— Аа-а-а. — Острые зубки терзают торчащие розовые соски.

Веронея кричит и вжимает меня сильнее, жесткие пальцы путают мои волосы. Пульс бьется набатом и пропадает где-то там в самом низу живота. Хочу почувствовать каждой клеточкой ее обнаженное тело.

Отрываюсь и встречаю взглядом горящие глаза. Она хочет еще. Берусь за подол и стаскиваю с себя платье медленно через голову. Вея не в силах дождаться, тянется мне помочь, но я останавливаю этот порыв. Платье отброшено, теперь я абсолютно голая.

— Иди ко мне. — Маню ее пальцем.

Веронея обхватывает меня как ребенка. Жадные губы впиваются в мой рот, а я, приоткрыв его, позволяю ей сосать мой язык. Отдаюсь огромным рукам, тискающим набухшие груди, ладоням нетерпеливо скользящим по телу. Она наслаждается каждым касанием, словно секундное ожидание сделало из пай-девочки прожженную развратницу.

Выскальзываю из ее объятий. Вея непонимающе смотрит на меня, ее грудь вздымается и опускается, а взгляд прикован к моим глазам.

Я надвигаюсь, и она прогибается все ниже и ниже, пока спина не касается медвежьей шкуры. Мое обнаженное тело нависает над ней, а отяжелевшие груди свисают перед ее ртом как манящие плоды. Веронея обнимает меня, пытаясь припасть губами к торчащим возбужденным соскам, но мой голос не дает ей этого сделать.

— Нет, — шепчу, покачивая головой, — не сейчас.

Руки способные раздавить меня как яичную скорлупу послушно разжимаются.

— Вот так, хорошо. — Мои пальцы развязывают пояс и стаскивают с Веи штаны.

Ее руки раскинуты в стороны, обнаженные бедра приподняты навстречу. Дыхание рвется из груди, а мой палец медленно скользит по вздымающимся холмам, сминая набухший розовый наконечник, затем еще ниже по плоскому животу к темному треугольнику жестких курчавых волос. Ладонь раздвигает сжатые ноги, и мой палец входит в истекающее лоно. Там настоящее море.

— Хочешь меня? — Мой пальчик ласкает ее.

— Да. — Мокрые от пота бедра встречают каждое мое движение. Темп растет, все быстрее и быстрее, дыхание сливается со стоном. Мои движения становятся жесткими и властными.

— Сильнее! — Хрипит Вея.

Возбуждение на грани, еще раз, и оргазм заставляет ее вздрогнуть и изогнуться в истоме.

— А-а-а! — Вея приподнимает бедра, вжимая в себя мою руку.

Падаю на нее сверху и замираю. Нет сил, полное опустошение. Бьющееся подо мной тело постепенно успокаивается, но затишье длится недолго. Одним движением она переворачивается, подминая меня под себя. Чувствую ее тяжесть, ее руки, они словно обезумели и хотят попробовать каждый сантиметр моего тела. Ощущаю их железную хватку на своей груди, их крепкие пальцы на своей заднице. Рот Веи с наслаждением целует шею, впивается и терзает мои соски. Я уже на самом краю, двигаю ее голову ниже, и еще ниже. Горячие губы целуют мой живот.

— Ниже. — Шепчу, раздвигая ноги и закидывая ей на плечи.

Ее язычок входит в меня.

— Да. — Кладу ладони на стриженый затылок и прижимаю к себе, но ей этого недостаточно. Жесткие пальцы впиваются в ягодицы, насаживая мое лоно на жадный горячий язык. Обжигая, он ласкает меня, доводя до безумия. Прекрасно и невыносимо одновременно, я вырываюсь, но крепкие руки, стиснув мои бедра, прижимают к полу. Дергаюсь еще раз, но столь же безуспешно. Тогда я сдаюсь и, зажав ее голову между ног, отдаюсь ласкающим мое лоно губам.

 

Глава 32. Демон

Острые маленькие коготки бегут по моей ноге. Щекотно и неприятно, но разум не хочет включаться. Плевать, пусть бегают. Стоп! Кто бегает? Я все-таки не так воспитана, чтобы спать, когда кто-то по мне ползает. Открываю глаза.

— Матерь божья!

На меня смотрят горящие красные бусинки. Крыса! На мне! Если бы я полноценно владела своими конечностями, то уже бежала и орала как резаная, но ноги ватные, а голова не отрывается от подушки. Сердце сжалось в маленький барабанящий комочек.

— Брысь, тварь! — Пытаюсь согнать крысеныша со своей ноги.

Белая крыска останавливается и садится на задние лапки. Красные глаза пугающе горят в лунном свете.

— Брысь!

Но животина и не думает убегать, более того, она поднимает мордочку и, поводя длиннющими усами, нахально заявляет.

Лера, не будь дурой, это же я — Варга.

Теперь жуткое похмелье играет на руку адскому отродью, потому что будь я сейчас в состоянии, то схватила бы кочергу и забила его насмерть. Мало ему того, что я натерпелась с зеркалом, так теперь крыса.

— Ах ты, сволочь! — От бешенства даже немного полегчало. — Как в твою сатанинскую башку только прийти могло такое. Пугать меня крысой по ночам совсем сдурел?

Яркие бусинки крысиных глаз смотрят мне прямо в мозг, и в голове звучит наглый голос демона.

Это еще вопрос, кто из нас сдурел. Ты зачем браслет выбросила, истеричка? Как мне теперь с тобой общаться?

— А, никак, — я аж обрадовалась, — пошел ты в жопу. Уговор был донести тебя до Города Ветров, я донесла. А лезть с тобой в ад я не подписывалась.

Мне показалось, или реально, крыса смущенно потупилась.

Лера, Лера, успокойся, я не хотел тебя подставлять…

Возмущенно перебиваю.

— Не хотел! Да ты мне все уши прожужжал со всякой ерундой, а о главном у тебя времени не хватило сказать.

Да, не хватило, — крысеныш вскочил и забегал, — ты же, как беда, у тебя одна напасть за другой, а тут я еще влезу со своими проблемами. И вообще, я ничего не знал, пока мы в Город Ветров не пришли. Лера, одень браслет, и я тебе все расскажу, а то у крысы сейчас голова лопнет.

Приподнимаюсь и смахиваю крысеныша с себя.

— Сейчас, разбежалась, я что похожа на дуру. Хватит с меня и одного раза.

Осматриваюсь вокруг, рядом лежит обнаженная Веронея, сопит, зарывшись носом в мягкую шкуру.

Вспоминаю, что произошло и становится совсем тоскливо. Как теперь быть с Веей, мелькает тревожная мысль, я ведь не лесбиянка. Обидится, потеряю последнего друга.

Лера! — Крыса поднялась и вновь засеменила в мою сторону. — Лера, подумай, мы нужны друг другу. Без меня тебе не справиться, посмотри, что ты наделала за один вечер. Одного выгнала, другую затащила в постель. Что ты будешь делать дальше?

— Не твое крысиное дело. — Падаю на шкуру лицом вниз. — Отвали!

Крысеныш подползает ближе и пищит мне в самое ухо.

Валерия, клянусь тебе никогда больше без твоего разрешения не брать контроль над твоим телом.

Поворачиваюсь, и мой нос почти утыкается в черный крысиный носик, красные глазки умоляюще смотрят на меня.

— Кто же тебе поверит, крысиная ты морда.

Зверек оскорбленно засопел, и в мой мозг полилась возмущенная тирада.

Демон клятву нарушить не может, обмануть, схитрить это да, по-нашему, а слово свое демон нарушить не может. Это позор, проклятие на весь род. Можешь верить.

Крыса еще что-то бубнит у меня под носом, но я не слышу. Вдруг реально представила, как я буду дальше без его постоянного нытья. Даже страшно стало, привыкла уже к нему, да и если честно не выжить мне было без него. Сколько раз он меня выручал. Но тут же вспомнились жуткие морды адских псов и меня вновь затрясло.

Крыска, словно услышав меня, подползла еще ближе.

Ты не бойся, кентеры так быстро не вернутся. Минимум два месяца у нас в запасе, если ничего не придумаем, я сам оставлю тебя и сдамся. Клянусь!

— Так ты беглый?

Послушай, пожалей крысеныша, он сейчас сдохнет. Возьми браслет, и я тебе все расскажу, все без утайки. Клянусь!

То ли я дура полная, то ли устала я с ним пререкаться, но мне вдруг стало интересно, что же с ним такое случилось и уж больно жалко выглядел крысеныш. Морда у него повисла, усы упали, того и гляди действительно помрет.

— Ладно, тащи свой браслет. — Бормочу не поднимая головы.

Крыса мгновенно ожила и метнулась куда-то в темноту, послышался шорох, и через минуту она показалась снова, но уже толкая впереди себя браслет из красного камня. Зрелище было забавное. Несмотря на жуткую головную боль, я не смогла сдержать улыбки. Зверек напрягся из последних сил и подтолкнул тяжелый камень к моей руке.

— Одевай.

Протягиваю руку и беру браслет.

— Помни про клятву, адское отродье.

— Можешь не сомневаться, одевай. — Крыска с мольбой взглянула мне в глаза.

Медленно одеваю почти черное в полумраке украшение, и оно тут же влипает в мою кожу, словно соскучилось до крайности. В голове сразу прояснилось, прошла похмельная муть и тяжесть.

Есть все-таки от тебя польза, что же ты раньше-то таился.

Демон заворочался в голове, словно бы устраиваясь поудобнее, но с нотацией не утерпел.

Так ты раньше так не напивалась.

Так раньше меня так и не пугали. — Возмущенно отправляю ему ответку.

Варга больше препираться не стал, а задумчиво так ошарашил меня фразой.

Если честно, то я сам напуган.

Приплыли! Я-то полагала, ты знаешь, что происходит и что делать, а теперь как? Давай-ка, дружок, рассказывай все по порядку, а потом уже будем решать, как быть.

Демон поворочался, похрюкал и начал.

Папаша мой был верховным властителем царства, которое ты так неуместно называешь адом. Для простоты назову его внутренней частью того мира, в котором мы находимся сейчас. Хоть и рождаемся мы не совсем так, как вы люди, но родственные связи у нас крепкие. Я — младший сын, и по табелю о рангах мне полагалось сытое, уютное местечко на задворках отцовской империи, но я был молод, глуп и скор на необдуманные решения. Это и привело меня сейчас туда, где я есть.

Демон грустно вздохнул, но я была не склонна к сентиментальности, и жалеть его совершенно не собиралась.

Так, давай без соплей и ненужных нравоучений, я уже вижу, куда ты клонишь.

Варга еще раз тяжело вздохнул и продолжил.

Для статуса и силы в нашем мире, демону нужны живые существа, поклоняющиеся ему как божеству. Понимаешь, к чему я веду?

Нет! — Резко обрываю его желание перевести рассказ в никчемный диалог.

Вот какая же ты, Валерия, грубая, я тебе, можно сказать, душу изливаю, а ты?

А я пустила тебя в свою башку, тебе этого мало.

Ладно, не кипятись. — Варга пошел на попятный. — Так вот, как я уже сказал, мне ничего не светило, все души разобраны старшими, и тогда созрело решение. Раз все живущие истмари разобраны, то надо завести новых, которые будут поклоняться только мне, как их создателю.

Подожди! Так ты говоришь не о людях?

Лера, не тупи. — Демон занервничал. — Тогда в нашем мире не было никаких людей. Из разумных существ жили только истмари, которые поклонялись нам демонам. Правда названия нам придумывали разные, но сути это не меняло. Так вот, задумав завести свои души, я засел в архивах, и поскольку был весьма неглупым и упорным, то вскорости нашел то, что искал. Есть другие миры, сказали мне старые книги, где полно разумных существ, вопрос только, как их перетащить в наш. Еще немного усилий и ответ на этот вопрос тоже нашелся. Можно создать переходный портал, это, конечно, запрещено и все такое, но кого когда запреты останавливали. Я поднапрягся, набрал ресурсов, и мне повезло или не повезло, теперь уже затрудняюсь сказать. В общем, портал открылся, и я попал в ваш мир. Люди оказались доверчивым, хоть и неглупым народцем, трудиться особо не пришлось. Напев с три короба и посулив райские кущи, я сманил несколько тысяч твоих далеких предалеких предков перейти в другой мир. Казалось бы, дело сделано, можно пожинать плоды, но совершенно неожиданно папаша, узнав о моем поступке, жутко рассвирепел. Оказалось, запрет вовсе не шуточный, собрался грозный суд, меня призвали к ответу. Приговор был суров, я должен был уничтожить всех инородцев, что привел в наш мир, а после этого отбыть в заточении две тысячи лет.

Варга замолчал, переживая по новой те далекие события. Пришлось подождать, пока он созреет для продолжения.

Надо сказать, — демон закашлялся, — я существо мягкое и впечатлительное, вот к тебе тоже привык, а ведь зря, опять пожалею.

Обрываю на корню его очередную попытку преисполниться жалостью к себе.

Давай-ка без сантиментов, еще неизвестно кто больше пожалеет.

Демон недовольно забурчал, но продолжил по делу.

В общем, не смог я. Люди мне поверили, молились на меня, ну как я мог. Любой из моих братьев, не задумываясь, стер бы их с лица земли, а я какой-то ущербный и мягкотелый. Не смог, в общем. Что было делать, я не нашёл ничего лучшего как сбежать, а кто бы ни сбежал, ведь мне грозило как минимум пожизненное заточение или даже распыление. Отец озлобился еще больше, проклял меня и приказал привести в кандалах, но уничтожить людей не решился. По нашим законам чужие души неприкосновенны — убить, наказать, покалечить может только владелец. Тогда он проклял и людей, что пришли со мной. Теперь каждое существо нашего мира видело в них врага, кровного, самого ненавистного врага. Люди, конечно, бы не выжили в таких условиях, но я поделился знаниями с лучшими из них, они назвали их магией. Защитные купола, оружие и прочее…

Да ты, Прометей, просто. — Не могу удержаться и не поддеть его.

Какой прометей? — Варга недовольно остановился. — Впрочем, неважно. Искали меня, надо признать, спустя рукава, все-таки отец, наверное, не хотел моей казни, поэтому бегал я долго. Потом было много чего, в том числе и твой дед, но в конце концов, мне все надоело, и я решил сдаться. Столько времени прошло, подумалось мне, может быть, отец простит. Задумался я о возвращении, а там сразу куча проблем. Как ты помнишь, дедуля твой утащил меня с собой, но к счастью для меня тут ты подвернулась.

Перейти из внешнего мира во внутренний можно не везде, для этого есть специальные проходы. Одно из таких мест — скала Лидар. Вопрос, как туда добраться? Передвигаться сами во внешнем мире мы не можем, нужна материальная оболочка. Можно было бы забрать чье-нибудь тело, но это тяжело и небезопасно, поэтому я заключил договор с тобой. К моему величайшему изумлению мы все-таки дошли, казалось бы все, иди, кайся, но вот беда, некому оказалось каяться. Как только мы вошли в город, до меня дошли вести о перевороте. Моему дяде Вальзаилу, каким-то образом, удалось сместить с престола моего отца и заточить в темницу, все мои братья и сестры мертвы. Отца он бы тоже распылил, но ему не хватает для этого силы, но надолго ли? Неизвестно.

Секунду другую он помолчал и продолжил.

Получается, я остался один из семьи, последний сын Гарланда. Вальзаил бросил на мои поиски кентеров, а тут, на тебе, беглец сам в руки идет.

Задаю вопрос, который очень сильно меня волнует.

Почему он сам не придет за тобой?

Варга усмехнулся.

А ты сама-то как думаешь? Держать взаперти повелителя ада дело хлопотное и очень энергозатратное. Простые стены и замки не помогут, нужна специальная временная тюрьма. Все силы Вальзаила уходят на поддержание такого временного мешка, у него попросту не хватает энергии ни на что большее. Поэтому он создаст новых кентеров и отправит их за мной, но теперь они будут знать, что у меня есть страж и будут осмотрительнее.

Страж — надо понимать, это Ристан? — Упоминание о Счастливчике меня задело, все-таки я считала его своим.

Варга ничего не ответил, и так было понятно, но я чувствовала себя обиженной, да и вся картинка целиком как-то не складывалась.

Мой вопрос ударил по больному.

Я что-то не заметила, чтобы люди здесь почитали демона Варга, все больше Матерь Ветров вспоминают. Не скажешь почему?

Демон саркастически хмыкнул.

Я же беглец. У меня не было возможности поддерживать свой культ, а без культа люди быстро забывают своих старых кумиров и плодят новых. За тысячи лет остались лишь самые верные, но и они изгои. Магия под запретом и контролируется священным трибуналом. Ты слышала о них на рынке, их называют варгииты. Эти люди живут высоко в горах, где их не может достать трибунал, и они ждут моего возвращения. Наивно, но чертовски приятно. Ристан — лучший воин племени, его специально готовили для моей защиты. Как они узнали, что я иду и с кем я иду, понятия не имею. Похоже, жрецы варгиитов не просто хранят ту магию, что я им дал, как скажем священники кланов, нет, они развиваются. И как показал Ристан, сразивший двух кентеров, возможности их очень высоки.

Я хотела еще что-то спросить, но в этот момент рядом заворочалась Веронея, возвращая меня обратно в мой реальный, грешный мир.

 

Глава 33. Грешный мир

Вея повернулась ко мне лицом и открыла глаза.

Господи, что я ей скажу, — заметались испуганные мысли, — мне было страшно и тоскливо, поэтому я затащила тебя в постель. Не бери в голову, подумаешь разовый пьяный секс. Забудь! Нет, так нельзя, с Веей так нельзя. Что же ей сказать? Прости, я попробовала, но это не мое, давай разойдемся друзьями. Тьфу, дура! Дело не в этом, ты же понимаешь, что ты ее использовала, и она это понимает, вот в чем беда.

— Привет! — Веронея улыбнулась во всю ширь своего открытого лица.

— Привет! — Мне захотелось завыть от безнадеги.

В этот момент вклинился Варга.

Послушал я тебя, и не пойму, что за каша у тебя в голове. Пока ты не натворила глупостей, слушай меня. Ничего не говори, не объясняй и тем более не оправдывайся. Только все испортишь. Она поклялась служить тебе телом и духом. Ты понимаешь, что это значит? Не только ее тело, сама ее жизнь принадлежит тебе. Она думает совсем по-другому. Что произошло? Этой ночью королева разделила с ней ложе, это же великая честь, это милость! Милость, не дающая никаких новых прав, более того накладывающая еще большие обязанности. Она стала на шаг ближе к тебе и значит служить надо еще преданней, еще беззаветней. Ты поняла? Вставай, одевайся и готовься к свадьбе. Все как обычно.

Вся эта речь пролетела в мой мозг за долю секунды. Я в смятении. Принять и поверить или…

Веронея вскочила и прошлепала босыми ногами к окну. Хлопнули створки ставней, и в комнату ворвался солнечный луч.

— Матерь Ветров! — Вея всплеснула руками. — Ваше Высочество, уже утро, мы проспали. Сейчас я мигом воды принесу и одежду новую. Я мигом!

Веронея натянула на себя нижнюю рубаху и кинулась к двери.

Ну что? — Ухмыльнулся демон. — Я прав. Скажи спасибо.

Спасибо говорить ему совсем не хотелось, но по всей видимости Вея, действительно, воспринимала случившееся как нечто само собой разумеющееся. Не скажу, что от понимания мое настроение улучшилось. Я ведь всегда воспринимала ее как друга, а у нас как говорится, с друзьями дружат, их не трахают по пьяни.

Очнись, Валерия, — опять влез Варга, — девушка лучше тебя разбирается. Ты ей друг, госпожа, ты ее ребенок, наконец, как у вас говорят, все в одном флаконе. Она не отделяет одно от другого. Королеве нужна защита, она станет твоим щитом, требуется тепло и ласка, ляжет с тобой в постель, нужен совет, будет твоим другом. Только так можно служить королеве.

Снаружи, прерывая нравоучения демона, послышался топот множества ног и гомон десятка голосов.

Бухнула, распахиваясь, дверь, и в будуар влетела Веронея, уже одетая по-парадному, в сияющую броню и с мечом у пояса. За ней, как табун за жеребцом, стуча каблуками, ворвался целый сонм женщин. Каждая что-то тащила в руках, платье, туфли, какие-то баночки, склянки и даже щипцы для завивки. Меня подхватили и завертели как куклу. Кто-то протирает лицо, тут же натягивают чулки. Посадили на стул и в дело пошли румяна, пудра и гребень. Подняли на ноги, натянули нижнюю рубаху, юбку, одернули, поправили, поцокали языками. Корсет, зашуршав, стянул мне ребра.

— Эта хрень еще зачем? — Рявкаю, выдохнув воздух.

Вея лишь покачала головой.

— Не мешайте, Ваше Высочество, мы опаздываем. Вас уже ждут.

Вспоминаю слова демона, а ведь он прав, отродье дьявольское, она со мной сейчас как с ребенком разговаривает.

— Присядьте, Ваше Высочество.

Сажусь. Волосы стянуты в тугой узел, чьи-то руки накладывают тени, красят ресницы. Опять подняли, покрутились, что-то поправили. Я уже не сопротивляюсь.

— Ваше Высочество, будьте добры, поднимите руки.

Послушно выполняю. На меня как кожу натягивают платье. Сережки в уши, на шею наматывают длиннющую нитку жемчуга. Кто-то внизу поднял мою ногу. Туфли. Все готово.

Последний штрих, голову плотно заматывают в белый шелковый платок и сверху как корону одевают прозрачную фату.

Вот так-то, голубушка. Вздрагивая, смотрю в подставленное зеркало. Все, отпрыгалась, станешь ты теперь замужней дамой. Не красоваться тебе больше распущенными волосами, не заигрывать с парнями, не отплясывать на деревенских танцульках.

Зеркало испарилось, а вместо него появилось лицо упитанной дамы.

— Все, Ваше Высочество, вы готовы.

— Ну, раз готова, то пошли. — Делаю первый шаг, туфли неудобные, впиваются как тюремные колодки. Ладно уж, надеюсь, бегать в них не придется.

Выхожу в зал, здесь меня уже ждет гомонящая стайка подружек невесты. Увидев мое мрачное выражение лица, все сразу притихли. Провожу по их лицам глазами и чуть не ойкаю. Вот это сюрприз! В первых рядах стоит Гриана. Она старательно улыбается, но получается неважно, улыбка больше похожа на оскал гиены.

Зачем она здесь? Опять пакость какую-нибудь готовит. Лихорадочно прокручиваю варианты, но как назло ничего путного в голову не приходит, зато появляется мысль пошалить самой. Останавливаюсь и, смотря в ее сторону, одеваю самую милую из своих улыбок.

— Подойдите ко мне. — Несмотря на приветливое выражение лица, приказ звучит жестко.

Гриана на мгновение замешкалась, но ослушаться не посмела и, побледнев, сделала шаг вперед.

— Не вы! — Останавливаю ее, и теперь четко выделяю взглядом молоденькую девушку у нее за спиной. — Мне нужна девушка помоложе, вот вы, юное создание, подойдите.

Получилось неплохо, Гриана белая как мел застыла столбом. У нее за спиной послышалась смешливое шушуканье.

Это тебе за платье, сука, — молча наслаждаюсь ее растерянностью, — я ничего не забыла, и за покушение ты еще ответишь.

Совсем юная девчушка, смущаясь, подошла ко мне.

— Как зовут? — Приветливо улыбаюсь, смотря в распахнутые карие глаза.

— Нея — Она опускает взгляд. — Нея Кендор.

Вот как, а я-то думала, кого же ты мне напоминаешь, значит юная грандесса. Похожа на отца.

— Будешь главной подружкой. — Говорю громко, чтобы все слышали. — Не отставай.

Поворачиваюсь и быстро шагаю к выходу. Передо мной распахиваются высокие парадные двери. Широкая мраморная лестница. Дохнуло жаром набирающего силу дня. Во дворе уже полно народу, все застыли в ожидании. Парадный строй рыцарей в голубых плащах выстроился у ворот, лошади храпят от непривычной тесноты. Весь двор уставлен каретами и это только придворная, самая высокая знать. Что же будет, когда мы выберемся за стены замка?

У главного входа стоит открытая колесница, возница придерживает запряженную тройку, короля еще нет. Мне туда, но тогда надо пересечь всю площадь, забитую народом и лошадьми. Ночью, по всей видимости, шел дождь, даже скорее ливень, все пространство усеяно еще не высохшими лужами. Опускаю глаза на свой стелющейся по полу подол, а затем перевожу взгляд на кучки навоза, парящие в бесконечных лужах. Так, опять подстава, закусываю губу и замечаю застывшие на мне взгляды придворных. Шоу, значит, ждете. Желаете посмотреть, как королева будет скакать между кучами дерьма и все равно вся вымажется вам на радость. Застываю на последней ступени лестницы, не решаясь ступить на грязные плиты. Пауза затягивается. Что делать? Слышу бурное шушуканье моих фрейлин за спиной, им ведь тоже придется идти за мной.

Переглядываюсь с Веронеей.

— Я отнесу вас. — Вея подставляет руки.

Оборачиваюсь назад. Встревоженные лица юных девчушек и Гриана в проеме дверей. Она не успевает стереть с лица злорадное удовлетворение. Так вот для чего ты здесь, — мгновенно закипаю и сжимаю кулаки. Может быть, пару месяцев назад я и устроила бы скандал, но сегодня нахожу в себе силы сдержаться и взять себя в руки.

— Нет, не годится, — отрицательно качаю головой, — королева свою армию не бросает.

Уже решительно заношу ногу, но в последний момент Вея придерживает меня за плечо.

— Подождите.

Поднимаю глаза и вижу Ристана. Два стальных глаза на жутком бордовом шраме заставляют шарахаться и храпеть лошадей. Отряд гвардейцев, за ним оттесняя придворных, застилает лужи дорогущими коврами от самой колесницы до моих ног.

— Бог ты мой! — У меня наворачиваются слезы умиления. — Он обобрал весь дворец!

Веронея, улыбаясь, склоняется к моему уху.

— Мне кажется, он заслужил прощение.

— Посмотрим. — Бросаю в ответ многозначительный взгляд и вновь одеваю капризную маску гордой красотки.

Впечатав в самую середину лужи свой тяжелый сапог, Счастливчик остановился прямо передо мной.

— Простите, Ваше Высочество, что нарушил ваш приказ и посмел остаться, но что-то подсказывало мне — здесь я буду полезней.

Протягиваю ему руку в белой шелковой перчатке.

— Ты прощен, рыцарь Ла Вэй.

Голубые льдинки наполнились хитрым весельем.

— Я не рыцарь, Ваше Высочество. — Он принимает мою ладонь и ведет меня сквозь изумленные взгляды.

Поворачиваюсь к нему и строго смотрю прямо в глаза.

— Отныне, ты мой рыцарь. Мой первый рыцарь!

Взгляд Ристана на мгновение вновь застывает сталью, но тут же оттаивает, и он вздыхает как взрослый человек, уступающий упрямому ребенку.

— Мой меч — ваш меч, королева.

Удовлетворенно отворачиваюсь, и мы идем дальше по не успевшим еще намокнуть коврам. Ристан, далеко выставив вперед руку, лишь придерживает кончики моих пальцев, но даже этого достаточно, чтобы наполнить меня уверенностью. Пока этот изуродованный мужик со мной, мне ничего не страшно. Никто до него, ни Рой, ни Эстегон, не вселяли в меня такую безоговорочную веру в свои возможности. Рой был и есть для меня как ребенок, огромный, любимый, но ребенок, за порывы которого мне всегда немножко боязно. Эсти — это больше игра. Красивый, умный, возможно влюбленный, но постоянно оставалось ощущение, что себя он все же любит больше. А Ристан — это скала, крепость, на шаг впереди любой опасности, с ним я спокойна в любой ситуации. Интересно, если бы не Рой, смогла бы я влюбиться в этого странного человека. Нет. Глупости, если бы могла, то уже, наверняка, влюбилась, и дело не в Рое, прежние чувства еще никогда никого не останавливали. Дело даже не в его жутком лице, думаю, подспудно, я ощущаю, что он вообще не способен на любовь. Преданность, верность — это без сомнений, но влюбленным Ристана представить невозможно.

Скосила взгляд на Счастливчика и улыбнулась. Нет, невозможно.

Ковровая дорожка заканчивается и, приподняв юбки, поднимаюсь в колесницу. На вид средство передвижение довольно сомнительное. Цепляюсь за поручень. Я бы предпочла одну из тех карет, в которые рассаживается моя свита, но что поделаешь, положение обязывает. Придется трястись в этой колымаге.

Так, а где же мой так называемый жених?

Ответом на мой вопрос забасила труба герольда.

— Его Величество Король земли семи кланов Лидарон Первый!

Огромные позолоченные двери распахнулись, и почетный караул в голубых плащах занял каждую ступень парадной лестницы. Синхронно ударив железной перчаткой в бронированную грудь, рыцари Дикого Ветра застыли в ожидании. Через мгновение в дверях появился король, за ним Кендор, Лириан Дуга и еще множество сановников, которых, наверное, мне никогда не удастся запомнить.

Лидарон бодро сбежал по лестнице и вскочил в колесницу.

— Мне пришлось вас ждать, сударыня, это недопустимо.

Капризное выражение его лица подсказало мне, что он действительно все это время томился за дверями, ожидая моего появления, но терпеть подобное обращение я в любом случае не собиралась.

— Сударь, встречать свою «обожаемую» невесту накануне свадьбы упреками, вот это недопустимо. — Картинно отворачиваюсь и задираю подбородок.

 

Глава 34. Храм

Заскрипели, открываясь, створки огромных ворот, и возница, заиграв мышцами, еле сдержал порыв застоявшихся лошадей. Наш свадебный «лимузин» рванулся и, грохоча колесами, покатился на выход.

— Блин! — Выругалась в голос и вцепилась в поручень. Ценой сломанного ногтя и прокушенной губы чудом удалось сохранить равновесие и не вывалиться в грязь. Внутри все похолодело, и пальцы до боли впились в полированное дерево, — вот уж опозорилась бы сейчас.

Накрывая сумраком, над головой проплывают своды циклопической башни. После яркого солнца мгновенно слепну, лишь желтые пятна факелов мелькают на стенах. Раз, два, три, по глазам вновь ударил ослепительный свет, мы выкатываемся на подъемный мост. Понемногу успокаиваюсь и приноравливаюсь к жесткому ходу колесницы. Колени играют, амортизируя ухабы и рытвины. Наконец, справившись, поднимаю взгляд и вздрагиваю. По обе стороны дороги разлилось человеческое море, тысячи лиц, тысячи переполненных ожиданием глаз, и все это мои люди, моя забытая богом армия. С опаской отрываю от поручня одну руку и приветственно машу в толпу. В ответ уши разрывает неистовый рев.

— Королева!

— Да здравствует королева!

Думаю, сейчас в лагере не осталось даже грудных детей, все пришли сюда, поглазеть на процессию и свою избранницу. С недавних пор толпа меня жутко нервирует, но я креплюсь и улыбаюсь во всю ширь куда-то поверх голов и машущих рук. Бросаю короткий взгляд на Лидарона, тот тоже старается казаться радостным, но видно, что его честолюбивая натура задета и унижена, ведь приветствуют только меня.

— Не расстраивайтесь, Ваше Величество, у этих людей есть право вас недолюбливать.

Думала его поддержать, но опять попала впросак.

— Недолюбливать своего короля. — Повторил Лидарон так, словно попробовал эти слова на вкус, а затем, нахмурив брови добавил. — Не любить короля это преступление, это государственная измена.

Взглянула еще раз на его суровый профиль и убедилась — нет, не шутит. Да уж, толерантностью этот мир не блещет, иронизирую про себя. Ну и черт с ним, пусть помучается, может в мозгах что-нибудь прояснится и научится лучше понимать свой народ.

Свадебный кортеж медленно движется, обходя рыночную площадь стороной. Впереди нас, сверкая позолоченной броней, едет полсотни самых высокородных отпрысков рыцарских фамилий. Ветер полощет значки на остриях поднятых вверх копий. Рядом со мной возвышаясь в седле, как статуя командора плывет Веронея. Лицо застыло в неподвижной маске, короткие черные волосы взъерошены, а в правой руке развернутое знамя. Золотая корона и семь ее маленьких сестер блестят золотым шитьем на белом фоне.

Прямо за крупом ее коня плотные ряды народа. Я уже полностью успокоилась и даже начала различать отдельные лица и слова.

Вот женщины с детьми на руках приветственно машут белыми платками.

— Да здравствует королева!

Старушка вся в черном, бросив цветы под колеса, шамкает беззубым ртом.

— Пусть Матерь Ветров дарует тебе свою милость!

Куда ни глянь, повсюду над головами полощутся белые тряпки. В цвет моего флага, удивляюсь, — как они узнали. Улыбка понимания трогает мои губы, наверняка Счастливчик, его рук дело.

Толпа скандирует в один голос.

— Наша королева! Наша королева!

Чем глубже сверкающая кавалькада вклинивается в людское море, тем быстрее меняется настроение толпы. Пропадают улыбки, все больше грозных, суровых лиц. На смену бурному восторгу приходит злая решимость.

Седой старик, выскочив из толпы, протягивает руки и вопит:

— Ты обещала нам избавление!

Толпа закипает и наполняется одержимостью. Горящие глаза заливает безысходная ярость. Древки копий стучат о булыжники мостовой, и над головами все чаще звучит.

— Ты обещала нам победу! Веди нас в бой, королева!

— Хватит терпеть!

— Ты обещала нам победу!

В каждом лице чувствуется, что люди на грани. Ярость и отчаяние заполняют их до предела. Настоящий порох — поднеси спичку и будет взрыв.

Что нравится? — Заскрипел Варга. — Творение твоих рук.

Отвали? — Злюсь, потому что сама понимаю, он прав, если эту ярость не погасить кровью за стенами, то бомба неминуемо взорвется внутри города и тогда уж мало никому не покажется.

Вот-вот, — ядовито хихикнул демон, — супчик готов, пора подавать к столу.

Иди к черту. — Гоню его прочь и вскидываю голову. Нельзя сомневаться, сомнения раздавят и погубят.

Молодой парень, поймав мой взгляд, орет, чуть не разрывая рот.

— Веди нас в бой, королева! Мы устали ждать!

— На бой! На бой! — Подхватывают вокруг, и над головами взлетает оружие.

— Королева! — Огромный мужик с разинутым ртом чуть не бросается под копыта. — Мы готовы умереть за тебя!

Охаю от неожиданности. Возница с трудом сдерживает захрапевших лошадей, но Вея, рванув вперед своего жеребца, умело оттирает безумца корпусом.

— На бой! На бой! — Накатывает волна за волной.

Безумие толпы проникает в меня, оно заражает как вирус. Я часть этих людей, они вынесли меня на своих плечах, вынесли и подняли сюда на недосягаемую высоту. Они ждут от меня исполнения своих самых сокровенных надежд. Они любят меня!

Они любят меня!

Кажется, дай мне сейчас меч и хорошая девочка, Валерия Добрынина, кинется впереди всех кромсать и крушить каких-то неведомых ей врагов. Пальцы побелели от напряжения, но я не чувствую боли. Толпа завораживает своей мощью и немереной силой. Солнце впивается в лицо раскаленным лучом, но что мне солнце, я на гребне огромной волны, я правлю этой волной ее разрушительной яростью!

В голове резануло отрезвляющей болью.

Валерия! — Зашипел Варга. — Ты мне такой не нравишься. Давай- ка побольше здравого смысла и поменьше эмоций. Не заводись.

Нравоучения паразита взбесили, но он своего добился, безумная эйфория начала понемногу таять, и даже стало как-то стыдно за свой безотчетный порыв, поэтому просто посылаю его подальше и беру себя в руки.

Наш блещущий золотом и драгоценностями караван, разрезав серое нищее море, вошел на центральную улицу города. Несмотря на внушающую уважение ширину, сегодня ее оказалось недостаточно. Горожане заполнили всю целиком, а также балконы и крыши ближайших домов. Состав толпы сменился кардинально, одежда стала побогаче, и лица почище, начались зажиточные кварталы. Достойные члены Лиги с домочадцами взирают из окон и с крылечек своих домов, а городская беднота варится в едином котле на улице. Из распахнутых ставень свисают флаги города и королевские штандарты. В общем гуле сменилась тональность и все чаще слышится.

— Да здравствует король!

Вот и мой женишок дождался, отмечаю перемену настроения. Пусть потешится, я не в обиде, у этих людей есть право меня ненавидеть, ведь очень скоро многие из их мужей, сыновей и братьев никогда уже не вернуться домой.

Въезжаем на небольшую площадь, здесь конвой останавливается и расходится по окружности, оттесняя толпу.

По протоколу, как я помню, дальше с оружием нельзя. Рыцари остаются здесь, а вся свита на этой площади покидает свои кареты, носилки и прочее. Дальше только пешком, до самого храма Матери Ветров все кроме нас должны шагать ножками. Веронея тоже спрыгивает на землю и отдает оружие Ристану, теперь она остается только с флагом. Несмотря на то, что я еду, а она идет по земле наши глаза почти на одном уровне. Она, повернувшись на миг, заговорщицки подмигивает.

Улыбаюсь в ответ.

Наверное, хочет подбодрить. — Говорю себе и удивляюсь своему равнодушию. Как это ни странно я, наверное, единственный человек в городе, который остается в стороне от всеобщей радости и торжества. Может быть, потому что не так представляла свою свадьбу. Не так, не с тем и уж точно не здесь. Становиться совсем грустно.

— Что-то вы совсем захандрили, не похороны ведь.

Оборачиваюсь на голос короля. Он уже улыбается, вот что значит дружественный настрой толпы. Лидарон словно подтверждая мои мысли, повторяет недавнюю фразу.

— Не расстраивайтесь, сударыня, ведь эти люди имеют право вас недолюбливать. — Король ироничен и доволен собой.

Сжимаю губы и задираю подбородок, пародируя его недавнюю позу.

— Не любить свою королеву — это преступление.

Лидарон смеется как ребенок, впервые вижу его таким открытым. Смех штука заразительная еще секунда, и я тоже улыбаюсь в ответ. В конечном итоге жизнь продолжается, надо радоваться пока есть возможность, пока я еще жива.

Колесница останавливается у ступеней храма. Огромное монументальное здание в каждом камне которого чувствуется печать времени. Оно отличается от всех домов в городе, возвышаясь чужой инородной глыбой, примерно так, как если бы в центре Москвы вдруг выросла древняя пирамида ацтеков.

Лидарон подает мне руку и я, приподняв свои многочисленные юбки, спускаюсь на гранитные плиты. Звучит будоражащая кровь духовая музыка. Торжественность потрясающая. Где-то наверху, в ожидании нас застыли жрецы. Среди белых одежд выделяется один во всем красном, никаких голубых цветом присущих дому Дикого Ветра.

Мы поднимаемся по лестнице, король ведет меня за руку, и я следую за ним, стараясь не наступить на свой собственный подол. Чувствую за спиной тяжелые шаги Веронеи и еще чьи-то легкие и воздушные. Оборачиваюсь.

Нея Кендор, немного запыхавшись, пристроилась вслед за Веей. Кажется, мои слова «не отставай» девчушка приняла слишком близко к сердцу.

Бросаю короткий взгляд на площадь. Она уже заполнилась народом, яблоку некуда упасть. Городская стража, потея, еле сдерживает напирающую толпу, сохраняя коридор для нашей свиты и влиятельных людей города. Вся эта VIP тусовка, выстроившись плотной блестящей лентой, поднимается за нами, выдерживая небольшую дистанцию.

— Не останавливайтесь, Валерия. — Лидарон шепчет мне в ухо, — нас ждут.

Наверху жрецы окружают нас со всех сторон и ведут под сводом длинной колоннады к главному зданию. Красный, не удостоив нас даже взглядом, занимает место впереди всей процессии. Лица этих людей напоминают мне посмертные маски, бледные до белизны и абсолютно неподвижные.

Это место навевает жуть. Высоченные гранитные колонны в виде странных мрачных существ рвущихся к солнцу. Их маленькие ручки и ножки на длинном хвостатом теле напоминают ящериц, а исполненные мукой человеческие лица кричат о боли и страдании. Они словно выползают из камня и рвутся вверх в синеву неба. Чем дальше мы движемся, тем больше становится заметно, что колонны неодинаковые. Чем ближе ко входу в храм, тем все больше руки человеко-ящериц превращаются в когтистые лапы, а лица в звериные морды.

Перед последней парой я в ужасе останавливаюсь, не силах шагнуть дальше. Этих тварей я видела совсем недавно.

Все правильно, — слышу шепот Варга, — это кентеры. Храм очень древний и посвящен, как это не печально сегодня звучит, вашему покорному слуге. Колонны изображают рождение адских псов, охраняющих вход в святилище. При свержении моего культа жрецы не решились тронуть здание, а просто переделали его. Идиоты! Сотни лет одно поколение жрецов Матери Ветра умирает за другим в стенах храма, мучаясь от неведомых болезней, и теперь считается, что именно их муки символизируют эти колонны.

Я туда не пойду! Хватит мне одного раза.

Лера, не глупи, это всего лишь камень. Они не оживут, верь мне, у нас есть в запасе два месяца. Рождение адских псов дело не простое.

Все равно не хочу.

Каждая клеточка моего мозга надрывается криком — не ходи!

Голос демона впервые дрогнул.

Прошу тебя, теперь уже поздно останавливаться, если не зайдешь вовнутрь, все, чего мы так добивались, рухнет в один миг.

Я не дура, и сама это понимаю, но ноги отказываются идти, перед глазами стоят жуткие морды, вылезающие из зеркала. Господи, они мне будут сниться теперь до конца жизни.

Лидарон, встревоженный моей остановкой, уже тянет меня за руку.

— Идемте сударыня, не стойте.

Остановились жрецы, даже красный остановился и, повернувшись ко мне, наградил жестким осуждающим взглядом.

К самому уху прикоснулись губы Веронеи.

— Не бойтесь, Ваше Высочество, я спрятала кинжал под панцирем. Никто не посмеет к вам прикоснуться.

Моя милая Вея, твое огромное сердце даже не знает в какую темную жуть я тащу тебя за собой. Шепчу и понимаю, обратного пути нет.

— Пошли. — Киваю королю и делаю шаг.

 

Глава 35. Клятва

Массивные кованые двери плавно открываются при нашем приближении. Тяжелые створки, испещренные многочисленными рисунками, бесшумно плывут навстречу. Ни скрипа петель, ни тяжелого дыхания привратника, ничего, лишь бронзовые морды кентеров грозно взирают на каждого входящего.

За открытыми дверями черная, беспредельная пустота, из глубины которой торжественно и пугающе звучит орган. Жрецы один за другим пересекают границу тьмы и словно пропадают навсегда.

Тревога! Тревога! Колокольным набатом грохочет сердце. Не ходи туда! Не ходи! Зажмуриваюсь, несколько коротких выдохов и, сжав кулаки, шагаю за всеми. Одуряющий дневной жар сменяется прохладой. Приоткрываю глаза, ничего страшного, вижу стены, колонны, арки, все в сером сумраке падающего откуда-то сверху света.

Помещение огромно, потолок теряется в недостижимой высоте. Узкие окна под самой крышей освещают только расписные своды, внизу же царит тягучий полумрак. Масляные светильники чадят по стенам желтыми язычками, и кажется, что они не дают света, а лишь притягивают к себе темноту.

Колонны одна за другой выплывают навстречу из сероватого тумана, и возникает ощущение, что жрецы в своих белых свободных одеяниях парят рядом бесплотными призраками. Они ведут нас через весь зал к возвышающемуся у противоположной стены алтарю.

Музыка затихла, тишина нарушается лишь шарканьем наших ног по отполированным плитам. Поднимаемся по широким длинным ступеням. Впереди светлым пятном вырастает большая мраморная чаша, за ней, поистине, гигантская глыба черного гранита. Камень в четыре человеческих роста с высеченным на нем женским лицом. Взгляд изваяния жесткий и пронизывающий. Несмотря на грубые черты, чувствуется рука настоящего мастера. Лицо богини притягивает. Оно как живое, властное и грозное, но одновременно скорбное и сочувствующее. Кажется, художник совместил невозможное, заставив скорбеть всевластную богиню, спустив небожительницу до ничтожных забот человеческих.

Оборачиваюсь назад, зал постепенно заполняется. Молча и степенно дворянская знать и городские господа занимают положенные им места. Никакого присущего такому количеству народа шушуканья и шепотков. Торжественная тишина, словно мы на похоронах, а не на свадьбе.

Провожу взглядом по небольшой площади перед алтарем. Слева от меня Лидарон, моя ладонь лежит в его вытянутой руке. Чуть позади короля, гранд Кендор с дочерью, рядом с ними замерла Веронея. Белые жрецы разошлись вокруг чаши, а красный застыл перед статуей с поднятыми к разрисованному куполу руками. Все готово, верховный жрец опускает руки, и тут же вступает орган. Одновременно с ним откуда-то сверху из самого центра бьет пучок света. Сфокусированный как луч прожектора, он освещает лишь алтарь и ослепительно белые одежды служителей.

Верховный святитель произносит первые слова молитвы, и вслед за ним начинают шевелиться губы остальных. Изможденные лица, повторяя за своим красным пастырем, речитативом шепчут непонятные слова.

Действо длится долго, от напряжения у меня начинают затекать ноги, хочется почесаться и сделать хоть шаг, но вокруг меня все замерли и стоят не шелохнувшись. Понимаю — надо терпеть.

Верховный жрец перешел на понятный мне язык.

— Клянитесь перед Матерью Ветров любить и хранить верность друг другу, пока смерть не разлучит вас.

— Клянусь! — Лидарон протянул открытую ладонь.

В руке священника сверкнул тонкий кривой клинок, и на ладони короля появился набухающий кровью разрез.

— Ты! — Взгляд красного жреца обратился ко мне.

Вытягиваю правую руку и зажмуриваюсь в напряженном ожидании. Полоснуло болью. Поднимаю ресницы, на ладони быстро собирается красная лужица. От вида крови становится немного не по себе, а в голове звучит прежний голос.

— Скрепите свои клятвы кровью над священной чашей.

Протягиваю ладонь, первая капля, сорвавшись, падает на дно чаши.

Дзень! — Звук неприлично громкий.

Смотрю Верховному жрецу прямо в глаза и вижу, как они наполняются ужасом. Старик отшатывается от меня как от мерзкой твари.

Слышу общий удивленно-напуганный вздох и непонимающе опускаю глаза.

— Мать Честная!

Белая мраморная чаша почернела и покрылась трещинами как старый трухлявый пень. Тоненький ручеек крови бежит и пропадает в зияющей на дне расщелине.

Отдергиваю руку.

Все взгляды устремлены на меня.

— Пророчество. — Доносится до меня шепот жрецов.

Верховный святитель, сбросив капюшон и хватаясь за горло, отступает назад. Еще секунда и он бросится бежать, но в этот момент его спина утыкается в грудь Кендора.

— Куда вы собрались, святой отец?

Жрец поднимает на гранда испуганное лицо.

— Я не могу, она не человек!

Гранд кладет тяжелую руку на плечо старику и произносит с нажимом.

— Продолжайте церемонию, святой отец.

— Она — порождение тьмы. — Взгляд священника заметался от гранда к королю.

Лидарон осторожно прикоснулся к моей руке, словно пробуя, не случится ли чего. Я настолько ошарашена всем происходящим, что даже не успеваю по-настоящему испугаться.

Еще одно пробное касание и король уже уверенно сжимает мою ладонь, а его голос звучит властно и требовательно.

— Продолжайте.

Впиваюсь взглядом в жреца, но тому нужно одобрение еще одного человека. На одно мгновение его глаза взлетают вверх и чуть вправо. Мой взгляд устремляется за ним и в нише, спрятанной балконной ложи, вижу несколько серых теней. Одна из них выходит вперед, и я узнаю жесткий профиль Исфагиля.

Голова старика чуть заметно, утвердительно кивает.

Все происходит настолько быстро, что я не успеваю не то, что сказать, а даже подумать.

Король, повернувшись ко мне, стискивает мою руку.

— Ты согласна?

Наши ладони, скрестив пальцы, зависают над чашей, общая капля, набухнув, неохотно отрывается и падает вниз.

Дзень!

В этот момент мне показалось, что дьявольское корыто разочарованно вздохнуло, а через мгновение оно вновь налилось белым глянцем первозданного мрамора.

Я в полной прострации слышу откуда-то издалека голос первосвященника.

— Отныне и навсегда, перед миром и Матерью Ветров вы нарекаетесь мужем и женой.

Король отпускает мою руку, а кто-то сзади одевает мне на голову корону. Я все еще не могу прийти в себя. Орган замолкает, и герольды кричат в два голоса.

— Король и королева земли семи кланов!

Огромный зал сразу наполняется шумом возбужденных голосов. Юный послушник подходит к королю, в его руках повязка и склянка с заживляющей мазью. Один мазок и рана на ладони Лидарона затягивается на глазах.

Кто-то трогает меня за плечо. Оборачиваюсь. Такой же юноша в белых одеждах держит баночку с мазью.

— Позвольте мне вашу руку, Ваше Величество.

Протягиваю ладонь, порез уже зарубцевался, все-таки у меня на шее висит заживляющий амулет Эстегона.

Послушник достает палочкой мазь. И в этот момент слышу голос Варга.

Не давай ему руку.

Почему?

Он мне не нравится, чувствую в нем злобу и ненависть, а на лице радушная улыбка. С ним что-то нечисто.

Отдергиваю руку. Демон в таких ситуациях не ошибается.

— Ваше Величество, позвольте, я помогу вам. — Голос парня звучит мягко и сердечно.

— Нет. — Я уже уперлась.

Губы юноши вытягиваются в злую тонкую нить.

— Не упрямьтесь.

Теперь он меня пугает, в его крошечных зрачках вспыхивает искорка безумия. Он стоит слишком близко.

— Нет, я сказала. Убирайся! — Толкаю его в грудь.

Склянка, ударившись о плиты, разлетается на тысячи осколков. Послушник на мгновение испуганно замирает, и переводит взгляд с разбитой посудины на меня, а в следующую секунду в его руке возникает нож.

— Умри, ведьма! — В глазах парня настоящая ненависть, рот искривился от злобы — умри, темная тварь!

Мир в моих глазах остановился. Все замерло, пропали голоса, осталась только узкая полоска, в которой стальное жало неотвратимо надвигается на мою грудь. Медленно, медленно, но я знаю, его не остановить, от него не убежать. Это конец. Острие все ближе и ближе, я уже отчетливо вижу отполированные грани клинка. Сжатые до белизны пальцы на деревянной рукояти.

Вдруг лицо юноши дернулось, черты лица задрожали и стали размыто-нечеткими. Подборок неестественно задрался, а нижняя челюсть разинутого рта ушла куда-то в сторону.

Хрясь! — Звучит невероятно громко с противным пугающим хрустом.

Вздрагиваю и возвращаюсь в реальность.

Тень справа. Блеск брони и короткая черная челка. Спасительная мысль — Веронея! Затянутый в кожаную перчатку кулак врезается в страшное лицо убийцы. Тот словно сталкивается с невидимой стеной, спина его выгибается, ноги подкашиваются и отрываются от земли. Парень отлетает на несколько метров и с грохотом падает на гранитные плиты.

Дзень — дзень — дзень! Скачет выпущенный из руки кинжал.

Я все еще не в себе. Хруст человеческих костей стоит в моих ушах. Перед глазами распростертое на полу неподвижное тело недавнего убийцы. Моя голова медленно, словно во сне поворачивается, хочу увидеть главного режиссера этой трагедии. Взгляд поднимается и находит тайную ложу, но там, где недавно стоял глава священного трибунала, уже никого нет.

— Хороший удар. — Кендор присел у поверженного юноши и, положив руку на горло, прощупывает пульс. — Живой, это хорошо. Очень интересно будет узнать, кто его послал.

Первый шок прошел, но меня все-еще трясет. Резко разворачиваюсь и впиваюсь бешеным взглядом в красного жреца. У того от страха отвисла и трясется нижняя челюсть.

— Эт-то не наш человек. Я не з-з-наю его.

— Разберемся. — Уверенный голос Кендора призывает к спокойствию. Он делает знак рукой, и два рыцаря, выскочив из толпы, начинают быстро подниматься по лестнице.

Лидарон тоже в шоке, он нервно кусает губу, оно и понятно, покушение на королеву прямо во время церемонии, оружие в храме, все это прямой мятеж непосредственно против него, против королевской власти.

Юноша вдруг застонал и открыл глаза. Первое, что я там увидела, было искреннее удивление.

— Где я? — Он изумленно озирается по сторонам и, наконец, упирается в меня умоляющим взглядом. — Что со мной случилось?

Такое сыграть невозможно, парень реально ничего не помнит.

— Вставай! — Люди Кендора грубо схватили его за шиворот, заламывая руки.

В этот момент тело послушника выгнуло судорогой, и изо рта пошла розовая пена.

— Что за черт? — Стража отшатнулась от пленника.

Юноша забился в конвульсиях, страшно изгибаясь всем телом и стуча головой о гранитные плиты. Пораженные, все молча наблюдают за корчами, пока страдалец не затихает, уставившись на мир переполненными мукой глазами.

Как тебе подарочек к свадьбе? — Саркастически хмыкнул Варга.

На фоне царящего вокруг кошмара эта идиотская ухмылка так неуместна, что я взрываюсь.

Пошел в жопу! — Выплескиваю на него накопившийся стресс. — Бездушное отродье, нашел время для шуточек.

Демон, как ни странно, не обиделся.

Согласен, время неподходящее. К тому же мы только что ускорили рождение кентеров.

Что!!! — Ору чуть ли не в голос.

Признаю, полностью моя вина, но кто мог подумать, что они оставят на своем алтаре мою ритуальную чашу. Воистину мир не знает предела человеческой глупости.

Хочется орать и топать ногами от бешенства, но нахожу в себе силы сдержаться.

Пока что я вижу глупость совсем нечеловеческую.

Варга недовольно забурчал.

Я же признал вину, чего ты еще хочешь? Да, кровь высокорождённого демона поможет Вальзаилу ускорить процесс и вместо двух месяцев у нас осталось всего полтора, но это еще не конец.

Меня колотит от злости, он еще имеет нахальство рассуждать.

Знаешь что, — вырывается из меня еле сдерживаемая ярость, — вот я сниму сейчас с себя твой поганый браслет и запущу им в каменную мамашу, вот тогда будет конец. Ты слышишь меня! Это была моя кровь! Моя, а не какого-то дерьмового демона.

Валерия! Валерия! — Засуетился Варга. — Давай без нервов. Я все понимаю, ощущения неприятные, еще этот придурок с ножом, но что поделаешь, у меня нет своей крови. Пока я в тебе, твоя кровь — моя кровь.

Сбросив в себя приступ бешенства, на секунду прикрываю глаза, чтобы успокоиться. Спокойно, спокойно, спокойно. Повторяю и повторяю, пытаясь унять нервную дрожь.

— Сударыня.

Открываю глаза. Лидарон подставляет мне свою руку.

— Идемте. Церемония закончена. Здесь со всем разберутся без нас.

Пожалуй да, это наилучший выход. Свалить побыстрее отсюда, из этого жуткого храма, пока они все таки не добились своего и не угробили меня окончательно.

 

Глава 36. Мятеж

Огромный зал храма до отказа забит приглашенными гостями, лишь коридор посередине остается свободным. Почетная стража замерла по обе стороны, поддерживая порядок. Узкая свободная полоса, простреливаемая тысячью любопытных глаз.

Лидарон ведет меня под руку, и я стараюсь смотреть только вперед. С обеих сторон слышится нескрываемый шепот.

— Почернела?

— Почернела и потрескалась от одной капли крови.

— Она убила послушника одним взглядом.

— За что?

— Он отказался подать ей мазь.

— Ужас!

Ускоряю шаг, почти бегу. Хочу поскорее вырваться на воздух, этот храм подавляет меня настолько, что трудно дышать. Наконец-то распахиваются двери, с наслаждением хватаю раскаленный, пропитанный пылью воздух. Даже каменные морды кентеров больше не пугают, главное, я вышла оттуда. Шагаю широкими шагами. Лидарон еле поспевает за мной, он старается, но быстро теряет терпение и повисает на моей руке.

— Да подождите вы, никто за нами не гонится.

— Уверены? — Кажется, смогла улыбнуться.

Король показывает свои белые зубы.

— Уверен. Посмотрите на моих бедных придворных, вы их совсем загнали.

Оборачиваюсь назад, гости еще только выкатываются из дверей, за спиной лишь Веронея и Кендор, никого больше, даже Нея отстала. Это меня как-то сразу успокоило, и я вдруг окончательно поверила — все закончилось.

— Хорошо. — Сбрасываю обороты и беру короля под руку.

— Уговорили, ведите меня, Ваше Величество.

Несмотря на явную иронию Лидарон доволен и лыбится, посверкивая на меня глазами. Вдыхаю полной грудью горячий, сухой воздух и стараюсь шагать, как полагается настоящей королеве. Справа король и Кендор, слева Веронея, мы торжественно и степенно движемся к парадной лестнице храма.

С первой ступени открывается вид на площадь, кажется, народу стало еще больше. Провожу взглядом, от края до края колышется людское море. Все вроде бы спокойно и тихо, но мне почему-то тревожно. Поворачиваюсь к Вее. На лице девушки играют сжатые скулы, в глазах застыла тревога.

Что не так? — Спрашивает мой взгляд.

— Слишком тихо. — Отвечает шепотом Веронея.

И тут до меня доходит — толпа молчит. Нехорошее предчувствие вновь ударило холодной волной. Почему они молчат?

И тут же приходит ответ. С разных сторон, как по команде, яростными, исполненными фанатичной ненавистью воплями.

— Вон она!

— Исчадие тьмы!

— Ведьма!

— Дьявольское отродье!

Какой-то старик взобрался на бочку и не по-стариковски громким поставленным голосом надрывно заорал.

— Добрые горожане! Не допустите, чтобы тьма опутала вашего короля. Спасите город и короля! Возьмите правосудие в свои руки. Сожгите ведьму!

Призыв сразу подхватили в разных уголках площади.

— На костер ведьму!

— На костер!

Это же открытый мятеж, — рассуждаю на удивление спокойно, — если Исфагиль пошел на такое, значит, играет ва-банк. Решил любой ценой покончить со мной сегодня, и это его последний шанс.

Мы остановились. Спускаться вниз было бы безумием, там забурлило по-настоящему. Лидарон явно в растерянности, он бросает взгляд на Кендора.

— Это бунт? Чего они хотят?

Вместо гранда отвечаю я.

— Всего лишь сжечь вашу жену.

— Успокойтесь. — Гранд пресекает уже закипающую ссору. — Никто никого не сожжет. Конвой с минуты на минуту будет здесь, к тому же я послал за подкреплением.

Заверения гранда меня ничуть не успокоили, и я лихорадочно начала выискивать глазами Ристана. Должен же он что-то сделать.

— Вон он. — Веронея указала пальцем, правильно поняв мое настроение.

Нахожу Счастливчика стоящим у подножия лестницы с самым безмятежным видом, ни одного вооруженного гвардейца рядом с ним нет и в помине.

— Что он делает, Вея? — От непонимания у меня опускаются руки.

— Не волнуйтесь, Ваше Величество, у этого наемника каждый ход просчитан. — Веронея сжимает мою ладонь. — Все будет хорошо.

Моральная поддержка, конечно, приятна, но положение на площади говорит мне об обратном. Старик на бочке уже в центре внимания.

— Чаша богини почернела. — Даже наверх доносится его громкий голос. — Одна капля черной крови. Все видели. Все…

— Надо спасать короля от ведьмы!

— Ведьму на костер!

Толпа заволновалась, и умелые руки направили всплеск в нужное русло.

— Исчадие тьмы на костер!

Наиболее бойкие бросились к храмовой лестнице, и тогда взлетела вверх рука Ристана. С полсотни людей вокруг него сбросили плащи и выхватили дубинки. Затрещали кости. Толпа отшатнулась. Счастливчик собрал своих бойцов и выстроил их на первых ступенях.

— Слуги демонов! — Завопил старик. — Круши их! С нами Светлая Мать!

Боковым зрением отмечаю, как к Кендору подскочил юноша и наклонился к его уху. Рукав рубахи оторван с мясом, лицо разбито.

Король тоже заметил гонца и раздраженно выкрикнул.

— Что там, говори вслух?

— Все подходы к площади забаррикадированы. — Гранд ответил сам. — Мои рыцари разбирают завалы.

У меня похолодело в груди. Дело принимает совсем дурной оборот. Люди трибунала подготовились на совесть. Значит, действительно Исфагиль решил идти до конца, и не остановится. Тогда сейчас начнется самое страшное.

Над площадью пронесся клич.

— К оружию! Смерть демонам!

Темные личности в разных концах вытаскивают спрятанные под плащами мечи. Из распахнутых окон первых этажей в толпу вываливают связки копий.

— К оружию!

Толпа завелась. У подножья храма уже идет настоящая резня. Гвардейцы Ристана, уступая ступень за ступенью, поднимаются вверх. Счастливчик последний. Рыча как зверь, он держит на себе с десяток обезумевших горожан. Дубинка против стали, слишком неравноценно, но ему пока удается сдерживать наседающую толпу. Его ребята, оробевшие поначалу, теперь выровнялись, вдохновленные примером командира.

Ширина лестницы не позволяет нападающим навалиться всем скопом, и Ристан этим умело пользуется. Трещат черепа под ударами дубинок, но и ряды защитников тают с каждой минутой. У подножия настоящая мешанина. На смену раненым горожанам подходят другие, появились длинные копья. Моим защитникам становится совсем туго. Еще минута и, оставляя кровавый след вместе с телами убитых, Ристан все же отводит своих бойцов на несколько ступеней выше.

На удивление, я совершенно спокойна. То ли нервов уже не осталось, то ли уверена, что Счастливчик удержит вход в храм. Уже ясно, затея Исфагиля провалилась, быстро схватить или убить меня уже не получится. Опять, спасибо Ристану. Но вот что дальше? Скоро подойдут рыцари Кендора и тогда… Тогда начнется настоящая кровавая баня. Трибуналу отступать некуда, они бросят в бой все силы, не считаясь с потерями.

Представляю, как с разных сторон стальные всадники врезаются в толпу и крушат всех подряд мужчин, женщин детей. Этого нельзя допустить! После такого уже не будет правых и виноватых. Будут лишь горы трупов и ненависть, навсегда засевшая в памяти горожан.

— Оружие на площади Матери Ветров, это неслыханно. — Король пятится обратно к храму.

Кендор трогает меня за плечо.

— Уходите в храм, забаррикадируйте дверь и дождитесь подхода рыцарей. — Гранд, наматывая плащ на левую руку, начал спускаться вниз.

За ним, из числа гостей, потянулись еще шестеро. Подхватив дубинки из рук раненых и погибших, они встали в один ряд с Ристаном. Эта небольшая группа, тем не менее, внесла диссонанс в агрессивный настрой толпы. Очень многие знали их в лицо. Одно дело биться с демонами, другое против своего гранда. Народ, потеряв кураж, отхлынул. Счастливчик смог перевести дух.

Сверху мне видна вся картина целиком, и я вижу, как люди в серых капюшонах отовсюду стягиваются к месту схватки. Это уже настоящие бойцы, под плащами просвечивают кольчуги, в руках отточенные мечи.

Старик на бочке вновь завопил во весь голос, заходя с другого конца.

— Горе нам, горе! Ведьма сожжет город, опустошит его болезнями! Останутся дети сиротами, а женщины вдовами! Не допустите, честные горожане! Убейте демонов, сожгите ведьму!

С разных сторон подхватили.

— Кендор заодно с ведьмой! Смерть Кендору.

Еще мгновение и схватка разразится с новой силой. Надо что-то делать! Надо достучаться до залитых яростью мозгов. Кто может это сделать? Ответ приходит практически сразу, больше трибунала здесь верят только своей богине.

Мать Всех Ветров вряд ли вмешается, — шепчу про себя, — но меня, надеюсь, простит. Ведь ради благого дела.

Зову своего демона.

Варга, помнишь как на ипподроме. Дай мне голос, так, чтобы всех их, — показываю рукой вниз, на площадь, — пробрало до печенок.

До печенок, — довольно хмыкнул демон, — это мы можем.

Встаю на самый край ступени, мой взгляд нацелился на надвигающуюся толпу. Чувствую бьющую оттуда злобу и ненависть, настолько сильную, что перехватывает дыхание. Успокаиваю себя, представляя каменное лицо богини. Грозное и скорбное. Именно так надо говорить с этими людьми. Развожу руки в стороны и начинаю.

— Остановитесь, дети мои!

Варга, по-моему, перестарался — звуковая волна ударила, сотрясая стены домов и разбивая окна. Толпа, ошарашенная падающим с небес голосом, мгновенно остановилась. Ярость на лицах сменилась страхом и непониманием, а голос по-прежнему грохочет над площадью, чугунным молотом вбивая каждое слово.

— Опомнитесь, неразумные! Как вы посмели принести оружие на мою площадь!

На лицах проступило озарение. Многие упали на колени, и над всей площадью пронесся благоговейный шепот.

— Матерь Ветров!

— Как посмели поднять оружие перед ликом моим! Нет вам прощения!

Теперь уже вся площадь на коленях, оружие брошено на землю и каждый старается отодвинуть его подальше от себя. Отовсюду несутся жалобные мольбы. Люди забыли про меня и не смотрят на маленькую фигурку у края лестницы. Все взоры устремлены к небу.

— Прости нас!

— Прости, Светлая Мать, нас неразумных. Из-за демонов все…

Мои губы разочарованно кривятся.

— Не там! Не там, глупцы, вы ищете демонов. Вглядитесь в глаза тех, кто звал вас к бунту, тех, кто дал вам оружие и вы найдете. Увидите! На самом дне, в самом темном уголке их поганой души вы узрите демонов.

Со злорадством отмечаю, как стащили с бочки горластого старика, как взметнулись к верху и пропали его голые ноги.

— Прости нас, Великая Мать! — По-прежнему гудит площадь.

— Прости!

Так, вижу, как серые послушники трибунала потянулись с площади — пришла пора быть милосердной.

— Прощаю вас, дети мои, ибо не ведаете вы, что творите, но спрошу строго с пастырей ваших, что допустили грехопадение и святотатство!

На перепуганных лицах впервые появляются радостные улыбки. С разных сторон теперь слышатся хвалебные крики.

— Ты великая!

— Ты милосердная!

Ну вот, совсем другое дело, а то заладили ведьма да ведьма. — Настроение улучшается. — Что дальше? Хорошо было бы разогнать всех по домам.

Делаю вдох, и мой голос проходится по головам ураганным ветром.

— Прощаю вас, но видеть боле на площади своей не желаю. Убирайтесь с глаз моих! Расходитесь по домам и молитесь о прощении грехов ваших!

Народ почти сразу начинает покидать площадь, кто как, кто ползком на коленях, кто пятясь задом и отвешивая поклоны, но пространство пустеет прямо на глазах.

Встряхиваю головой, сбрасывая напряжение и прогоняя Варга из своего сознания. Он послушно уходит, оставляя как обычно тошноту и головокружение. Минуту прихожу в себя, а затем оборачиваюсь назад. С удивлением обнаруживаю Лидарона, стоящего на коленях. Губы лихорадочно шепчут молитву, лицо застыло в благоговейном экстазе.

Ну, а что ты хотела, — говорю себе, рассматривая склоненную голову короля, — твой муж такой же продукт своего времени, как и остальные.

Кстати и остальные, вся свита и гости, все склонив колени, молятся, заполонив пространство под колоннадой.

Устало присаживаюсь на ступеньку, чувствую такую дикую усталость, что даже рукой не могу пошевелить. Надо передохнуть, заодно может и молитвенный экстаз закончится.

Изредка посматриваю на короля и свиту.

Вроде бы никто не связал звучащий голос со мной. Вон как усердно молятся, давненько видать так искренне не отбивали поклоны.

Прислушиваюсь, с одной из улиц доносится нарастающий топот лошадиных копыт. Через мгновение на опустевшую площадь, грохоча подковами по мостовой, вылетает первый отряд рыцарской конницы.

— Вот и кавалерия. — Киваю поднимающемуся Ристану. Счастливчик единственный кто не молился и не падал на колени, но это понятно. Спасибо хоть вопросы не задает.

Он садится рядом, и мы вдвоем смотрим, как обескураженные рыцари вздыбливают коней и гоняют редких горожан не успевших покинуть площадь.

— Надеюсь на сегодня все. — Говорю, даже не смотря в его сторону. — Больше мне уже не выдержать.

Счастливчик молча кладет свою ручищу на мою ладонь и лишь сочувственно пожимает.

 

Глава 37. Свадебный пир

Огромный зал переполнен светом. Тысячи свечей только в семи великолепных люстрах, блистающих где-то под высоченным арочным потолком, не меньше в тяжелых бронзовых светильниках, развешенных вдоль стен. Бесконечный п-образный стол ломится от еды и вина. Королевская казна решила не мелочиться. Ведь завтра решится все, или незачем будет экономить, или не для кого.

Я успела лишь сменить платье и умыться, мы слишком задержались. Вообще сегодняшняя церемония войдет в историю по количеству заглавных «впервые». Первое в истории королевства покушение на королеву, впервые пролилась кровь у храма Матери Ветров. Слишком много событий и нервных потрясений. Все устали, жаждут поскорее усесться за стол и накинуться на еду и вино, но не могут бедолажки, вынуждены ждать жениха и невесту. Первыми к столу должны пройти король и королева, а мы все не идем. Во-первых, я переодевалась, во- вторых, я расклеилась, и мне надо было побыть в одиночестве. Выставив всех за дверь, забралась с ногами в кресло и сидела в нем в полной темноте, пока не пришел Ристан. Кроме него никто войти не решался, после сегодняшних событий меня стали реально побаиваться. Представляю, что обо мне рассказывают в дворницкой или на кухне, что-нибудь типа — она перегрызает зубами горло и ест на завтрак младенцев.

Счастливчик меня не боится, он молча зажег свечи и, ничуть не смущаясь моих обнаженных плеч и шелковых нижних юбок, присел на корточки рядом с креслом. Два голубых глаза на изуродованном лице нашли взгляд испуганной, безумно уставшей женщины и мягко по-доброму улыбнулись.

— Ты спасла сегодня этот город. Спасла тысячи невинных жизней. Я горжусь тем, что служу такой королеве. — Наглец произнес это так, словно вручил мне нобелевскую премию. Сказал, поднялся и пошел к выходу.

Вот засранец, — во мне шевельнулось беззлобное раздражение, — он гордится, видите ли, а ты изволь соответствовать. Даже покапризничать не дадут, тогда какая радость быть королевой.

— Ладно, зови всех. — Мой крик застал его уже у самых дверей.

Счастливчик молча распахнул двери, в которые тут же ворвались мои фрейлины во главе с Неей. Новое платье мало отличалось от старого, такой же голубовато-серый цвет, глухой воротник и дурацкое жабо на груди. Этакая викторианская статс-дама. Тьфу! Но спорить не было ни сил, ни времени. Я благодарна уже за то, что с меня сняли, наконец, этот чудовищный «хиджаб».

Все торопятся, суетятся. Чувствуется, что где-то совсем рядом гремит гром королевского гнева. Плевать, пусть поорет!

Волосы зачесаны назад и элегантной волной убраны в золоченую сетку. Выходим. Девочки нервничают, стараясь всеми силами ускорить мой шаг, но я пресекаю эту возню на корню.

— Не дергайтесь!

Анфилада, лестница, коридор. Гулко стучат каблуки по мраморным плитам. Вот и парадная приемная, перед нами распахиваются двери. Король, красный и злой как черт, выскакивает, будто караулил у замочной скважины.

— Ну, наконец-то. — У него на лице написано нестерпимое желание поскандалить.

Не хочешь быть жертвой, нападай первой — вот золотое женское правило. Поэтому сходу заявляю.

— Сколько вас можно ждать, Ваше Величество, если вы король, так остальных можно за людей не считать? — С интересом наблюдаю, как у Лидарона отвисает челюсть.

Не даю ему прийти в себя и беру его под руку.

— Пойдемте уже, что вы застыли как столб.

Гости так устали и им настолько не терпится наброситься на еду, что они даже не злословят мне в спину. Не слышу никаких гаденьких шепотков. Чинно разрезаем расступающуюся толпу и рассаживаемся на свои места. Наш стол как раз посередине на небольшом возвышении, здесь же ближайшая королевская родня и первые люди государства. От меня только Веронея и Ристан, я настояла, чтобы их посадили здесь, рядом со мной, а не в общем зале. Помню, камергер пыхтел и возражал, всячески указывая на их сомнительное происхождение, но я напомнила Лириану, что его генеалогическое древо тоже появилось совсем недавно, и он сразу заткнулся.

Гости рассаживаются за столы в явном нетерпении. Провожу отсутствующим взглядом по лицам. Ничего интересного. Но вдруг дежурная улыбка непроизвольно спадает с моего лица.

— А она что здесь делает? — Разгневанный взгляд впивается в лицо короля.

Лидарон пытается изобразить невинную мину.

— Мы же с вами договорились, у каждого своя жизнь. Зачем лишать бедную девочку развлечения.

У меня от возмущения аж дыхание перехватило, не могу ничего сказать, лишь провожаю взглядом только что вошедшую Гриану. Надо сказать, не я одна. Эта дрянь сделала для этого все, что могла. Длинное обтягивающее грудь платье из тонкой золотой парчи. Волнистые каштановые волосы, падающие на обнаженные плечи, усыпаны блеском бесчисленных бриллиантов. Она хороша, вызывающе хороша!

Это что ж такое, — моему возмущению нет предела, — любовница приперлась на мою свадьбу, а я, можно сказать, законная жена должна утереться и терпеть. Да ладно бы, стерва сидела где-нибудь в углу, зыркала бы оттуда своими крысиными глазками, так нет. Она демонстрирует всем, кто здесь де-факто королева, а кто мышь серая. И пока, на мышь больше похожа я.

Ловлю на себе любопытные взгляды, все понимают — это вызов и ждут моей реакции. Даже вилки и ножи отложили.

Лидарон видя мое, с трудом сдерживаемое, бешенство пытается по-мужски неловко сгладить ситуацию.

— Знаете, я искренне рад, что сегодня все закончилось благополучно. Покушение не удалось, бунт рассосался практически без жертв, а мы с вами вопреки всему все-таки стали мужем и женой. — Его теплая ладошка касается моего плеча. — Верю, мы станем добрыми друзьями.

Друзьями, — повторяю про себя и мстительно улыбаюсь, потому что уже представляю, что сейчас сделаю.

— Значит, вы рады тому, что меня до сих пор не убили, не отравили и не сожгли на костре.

— Конечно, рад, — Король дарит мне лучезарную улыбку, — как иначе, вы моя последняя надежда.

Наивный дурачок, он думает, будто его улыбки и душевные слова могут запудрить мозги глупой простушке. Поворачиваюсь к нему всем телом и убираю улыбку с лица.

— Раз уж вы так переживаете за меня, то тогда я просто обязана сообщить вам — ваша любовница участвовала в покушении на вашу последнюю надежду.

Лидарон сморщился.

— Ну что вы! Опять вы за свое, это юное создание даже муху не способно обидеть.

Смотрю на него и не верю своим ушам, воистину любовь слепа. Даже жаль пачкать светлый образ. Но что поделаешь, не я первая начала.

— Помните первое покушение?

Король все еще строит недовольные рожи.

— Ну, конечно, помню, и трех дней ведь не прошло.

— Значит, вы помните, что один из убийц попал в плен.

Король выдохнул и расплылся в довольной улыбке, решив, будто это и есть мой главный козырь.

— К сожалению, из него ничего не удалось выбить. Он умер под пытками, так ничего и не сказав.

Силки поставлены, и птичка уже сунула туда лапку.

— Это вам он ничего не сказал, а вот мне отказать не смог.

Король недоверчиво покосился в мою сторону.

— Не могу поверить, что вы можете быть жестокой.

— Я могу быть разной, — загадочно прикрываю глаза, — а чтобы заглянуть человеку в голову, жестокость не нужна. Глаза умирающего это открытая книга.

— О! Магия! Аккуратнее, моя дорогая. — Лидарон напрягся и вцепился в меня взглядом.

Выдерживаю его взгляд и дожидаюсь вопроса.

— Так что же эта книга вам поведала?

— Все нападавшие были послушниками трибунала.

Услышав это, мой новоявленный супруг как-то разом расслабился и даже излишне театрально вздохнул.

— Вполне возможно. После сегодняшнего я нисколько не удивлен. Участие Эсфагиля в событиях на храмовой площади очевидно, но, как это ни печально, спросить с него за это не удастся. По крайней мере, в ближайшее время. Верховная комиссия Священного Трибунала в полном составе тайно покинула замок. Мои люди никого не могут найти. Впрочем, это не удивительно, их возможности нисколько не уступают королевским.

— Да, да, — сочувствующе киваю головой, — но есть еще маленькая деталь, которую поведал мне умирающий.

Выдерживаю паузу и продолжаю почти шепотом.

— Господин председатель очень хотел заполучить меня живьем. Провести показательный процесс, осудить, как положено, а потом уже сжечь как ведьму. Для этого ему нужны были гарантии вашего невмешательства. Обещание, что Ваше Величество не встанет на мою защиту.

Лидарон почти испуганно вскидывает раскрытые ладони и вдруг переходит на «ты».

— Поверь, я ничего об этих планах не знал и никаких гарантий не давал, а если бы узнал, то можешь быть уверена, ни за что бы не позволил.

Вот теперь я дарю ему самую лучезарную улыбку.

— Верю. И, тем не менее, Исфагиль такие заверения получил. — Перевожу взгляд на Гриану и спрашиваю самым равнодушным тоном. — Как вы думаете, кто же мог ему дать за вас такие гарантии?

Король ведет глазами вслед за мной и упирается в глубокое декольте своей фаворитки.

— Для такого обвинения у вас должны быть веские основания. — Теперь он серьезен, улыбочка пропала, тонкие губы сжаты в линию.

— Свидетель Вас устроит.

— Достойный доверия?

— Несомненно. — Ловлю взгляд камергера и делаю ему знак подойти.

Лириан Дуга, мгновенно побледнев, начал подниматься из-за стола, он уже догадался, зачем его зовут.

Как только туша камергера почтительно замерла возле кресла короля, задаю вопрос, мило улыбаясь прямо ему в лицо.

— Расскажите королю про ночь перед первым покушением?

По пухлым щекам Лириана заструились ручейки пота, перед ним стоит непростой выбор. Солгать королю, оклеветать Гриану или отказаться и стать врагом королевы.

Примерно могу представить, о чем он сейчас думает. У первого варианта последствия непредсказуемы, а у второго конец только один. Бегство Исфагиля доказывает это лучше всего.

Он помялся, пошевелил губами, но все же решился.

— Я видел молодую женщину в капюшоне, которая сказала Председателю Трибунала примерно следующее — гарантирую, что король и пальцем не пошевелит в ее защиту. Я полностью его контролирую. — Камергер утер пот тыльной стороной ладони.

Последней фразы в нашем договоре не было, но видимо решив топить, такие люди топят уж наверняка.

Лидарон посмурнел, челюсти сжались и на скулах заиграли желваки. Разочарование, обида, закипающая злость все это в один миг отразилось на бледном, холеном лице. Его любовь, его страсть совершила предательство и причины, побудившие ее сделать это, уже не имеют значения. Она поставила свои интересы выше интересов короля, а этого прощать нельзя. Он прикрыл глаза и посидел молча с минуту, а затем подозвал одного из офицеров стражи.

— Я хочу, чтобы дама Гриана немедленно покинула этот зал и находилась в своей комнате вплоть до особого моего распоряжения. Выполняйте!

Стражник почтительно склонил голову и тут же испарился. Оставалось только насладиться финальной сценой.

Гриана непринужденно болтала с Виолой, демонстрируя собравшимся вокруг молодым людям свой точеный профиль и высокую грудь. Она видела мою реакцию, мое бешенство и это делало ее победу еще более приятной.

Подошедший офицер, щелкнув каблуками, привлек ее внимание. Склонившись к самому уху, он шепотом передал ей приказ короля.

Девушка сначала изобразила недоумение, затем вспыхнула и попыталась вскочить, меча гневные взгляды в сторону своего любовника, но тяжелая рука в грубой кожаной перчатке легла на ее плечо. Эта мягкая тяжесть мгновенно протрезвила ее, она поняла, это не каприз и не игра, ее действительно отсылают. И еще неизвестно какие последствия могут быть в дальнейшем. Король непредсказуем в гневе. В один миг из властной лощеной светской львицы она превратилась в маленькую испуганную девочку.

Съежившись под суровой лапой стражника, она поднялась, не отводя умоляющего взгляда от короля, но тот демонстративно отвернулся в сторону. Сотни изумленных глаз со всего зала тотчас же отметили эту разящую перемену и сделали единственно правильный вывод.

Двоевластие закончилось. Отныне королева в замке Лидар осталась только одна.

 

Глава 38. Первая брачная ночь

Кровать настолько огромна, что в ней могли бы потеряться пяток таких как я. Резной деревянный каркас увенчан матрасом полуметровой высоты. Высокие точеные столбы, поддерживающие шелковый полупрозрачный балдахин. Не кровать, а настоящий дворец, из такой можно неделями не вылезать.

Я только что выгнала своих девок и, наконец, забралась на сказочные перины. Наивные дуры искренне полагали, что готовят девственницу к первой брачной ночи. Глупо хихикали, рассказывали, где что лежит, давали идиотские советы. Пока меня раздевали, мыли и умащали маслом, я терпела, но потом они выбесили меня окончательно и были выставлены за дверь.

Думала, стоит моей голове коснуться подушки и все, тут же засну, но не тут-то было. Заскреблись острые коготки совести, не слишком ли жестко я поступила с Грианой. Да и вообще подло, а вдруг она ни при чем, получается, мы ее оклеветали.

Ворочаюсь в своем шелковом раю, на душе как-то пакостно, и сна ни в одном глазу. Видимо все это достало Варга настолько, что он не выдержал.

Лера, вот скажи, ты дура совсем? Опять твоя голова забита мусором. Завтра решающая битва, завтра все может перевернуться с ног на голову. Из королевы ты можешь вновь превратиться в беглянку. Тебя вообще могут убить.

Обрываю его горячую нотацию.

Вот уж чем удивил, так удивил. Убить! — Сарказм из меня так и прет. — Да меня могли сегодня убить, и вчера, и позавчера легко. Да меня здесь почти каждый день хотят убить!

Практически мысленно ору.

Так что иди к черту, о чем хочу, о том и думаю!

Мои безмолвные вопли видимо произвели впечатление, и демон слегка стушевался.

Наверное, ты права, но и из-за этой шлюшки переживать глупо, доведись ей, она бы своими руками тебе глаза вырезала.

Ты вот сейчас специально?

Варга тяжело вздохнул.

Совсем нет. Дословно тебе ее слова привел.

После этого почему-то легче не стало, а вот общаться совсем расхотелось, но демон никак не унимается.

Ну что ты куксишься, взбодрись! Не спится, встань, выпей вина, развлекись. Наконец, мужика какого-нибудь затащи в постель.

Эй-эй! — Не верю своим ушам. — Ты часом не заболел, Варга? Что за пошлятину ты несешь!

Демон искренне удивился.

Почему пошлятину, ты всегда так делаешь в кризисной ситуации.

Вот ведь гаденыш, у меня аж руки зачесались.

Жаль что ты не человек, Варга, а то сейчас запустила бы в тебя чем-нибудь тяжелым.

Демон ничего не ответил, потому что раздался стук в дверь.

Не успела я даже подумать, кого это несет, как дверь приоткрылась, и в спальню протиснулась голова короля. Мне сразу стало тревожно. Где Веронея, почему она его пропустила?

— Какого черта? Что вы здесь делаете? — Натягиваю одеяло до самого рта.

Лидарон просочился полностью, и аккуратно затворив дверь, зашептал.

— Не шумите, клянусь, я не собираюсь пользоваться своим супружеским правом. Я помню наш уговор, но вы должны понять мое положение. Если король не войдет в спальню своей жены в первую брачную ночь, то будет настоящий переполох. Поползут слухи, начнут промывать косточки. Оно вам надо? Мне нет. Лучше я заночую у вас на диванчике, надеюсь, вы не возражаете.

Не дожидаясь разрешения, он проскочил в угол и плюхнулся на кушетку.

Спокойный, ворчливый тон короля меня немного успокоил, похоже, он действительно озабочен только возможными слухами и умалением своего статуса. Зато, сопоставив недавнее удивительное заявление Варга и приход псевдо-супруга, у меня появилось подозрение, на которое я даже не знала как реагировать.

Ты что же, дьявольское отродье, хотел подложить меня под короля? Как тебе такое только в башку твою мерзкую пришло?

Демон недовольно забухтел в ответ.

Из всех твоих плотских развлечений в этом хотя бы имелся хоть какой-то смысл. Ты бы могла забеременеть и тогда…

Тут я взрываюсь.

Заткнись немедленно, гаденыш, пока ты меня окончательно не взбесил!

Чего ты так распалилась, меня не интересуют твои любовные переживания, я говорю совсем о другом.

А я говорю, если ты немедленно не заткнешься, то услышишь, как твой обожаемый браслет разбивается о булыжники мостовой.

Варга обиженно замолчал, а я еще пару минут пылала справедливым гневом. Нет, ну надо, мало того, что этот паразит использует меня как дармовую лошадь, так он еще и на матку мою глаз положил. Выбирает с кем мне спать, а с кем нет! Обломись бездушная тварь! В выражениях я не стесняюсь, зная, что он все «слышит».

Видимо сопела я слишком громко, потому что вдруг услышала голос Лидарона с диванчика.

— Ты чем-то расстроена?

Первой мыслью было и его послать подальше, но здравый смысл возобладал — он то в чем виноват. Отмахиваюсь дежурной фразой.

— Да нет, так пустяки.

— Послушай! — Король приподнялся и спустил ноги на пол. — Неужели тебе не страшно?

Поднимаю голову, Лидарон сидит на диване, волосы спутаны, длинная батистовая рубаха из которой торчат голые ноги.

— Вы о чем сейчас?

Король нервно взъерошил волосы.

— О завтрашнем дне, конечно. Мне даже как-то неловко, что я свалил на тебя это бремя.

А, совесть заговорила, ехидничаю про себя, а вслух иронично замечаю.

— Вы всегда можете присоединиться, место в первом ряду за вами забронировано.

— Смеешься, что же имеешь право, — Лидарон печально вздохнул, — кому нужен король, который вместо охоты пишет стихи, а рыцарским турнирам предпочитает тишину библиотек. С ужасом думаю о завтрашней битве, я бы, наверное, не смог как ты спокойно спать, бегал бы сейчас с бешеными глазами и чесался бы весь от нервов.

Ты и так не спишь, подумалось мне. Он перестал меня раздражать и, возможно, в другое время, вызвал бы сочувствие и понимание. Но тот факт, что в отличии от него, я буду завтра жариться в самом пекле, никак этому не способствовал. А ведь я крови боюсь, и уж точно предпочла бы пересидеть в библиотеке. От этой мысли стало не по себе. Реальные проблемы совсем вытеснили из меня ощущения грядущей опасности. Теперь же, как только я задумалось, вернулись прежние страхи, предчувствие завтрашней катастрофы. Захотелось вывалить в понимающие уши все терзающие меня сомнения, искренне поделиться той довлеющей надо мной тяжестью. Пусть вопреки здравому смыслу, пусть хоть на секунду перестать изображать королеву и стать самой собой.

— Если честно, Ваше Величество, мне очень страшно. — Мне вдруг стало до слез себя жалко. Жалко и обидно. Ведь это совсем чужой для меня город, чужие мне люди, зачем мне умирать за них?

Шмыгнула носом и, не найдя платок, утерлась рукой.

— Я не железная, и силы мои на исходе. Усталость и бесконечные вопросы. Куда я лезу? Зачем взвалила на себя этот груз? Спрашиваю себя об этом каждый день и не нахожу ответа. — Помолчала, еще раз шмыгнула и, ругая себя за приступ откровенности, добавила. — Но и бросить всех этих людей, поверивших в меня, я тоже не могу. Замкнутый круг.

— Ты смелая! — Лидарон вскочил и заходил кругами. — Я видел, как ты стояла там, на храмовой лестнице. Взгляд, осанка, уверенность — настоящая королева, ни шага не отступила, а ведь толпа была уже совсем рядом. Бойцы твои на тебя посмотрят и у них словно вторая жизнь появляется. Знаешь! Я сам поверил тебе! Впервые там, на площади поверил, что мы сможем победить.

Всматриваюсь в него, вроде бы не шутит. Никогда бы не подумала, что я могу производить такое впечатление. Я там стояла как оголенный нерв, вся на взводе, а он говорит, бровью не повела.

Король продолжает мелькать у меня перед глазами.

— А когда ты развела руки, и над площадью загремел голос, я был уверен, что это твой. Правда, потом увидел, твои сжатые до синевы губы и догадался — это божественный голос. Как он звучал! Пробирало до самых печенок. Так могут только боги, человеческий голос на такое не способен. Но ты как то связана, это точно. Скажи, может ты призвала Ее, может, почувствовала, как богиня Мать входит в тебя?

Сказать бы тебе кто в меня входит, вот бы ты озадачился? Наверняка восторгов бы поубавилось. Что-то он разошелся совсем, пьедестал выстроил мне до небес, упадешь с такого, костей не соберешь. Надо бы как-нибудь его утихомирить.

— Нет, Ваше Величество, никто в меня не входил и никакого другого присутствия Матери Ветров кроме голоса я не ощущала.

Лидарон разочарованно всплеснул руками и вновь взволновано заходил туда обратно, бормоча что-то себе под нос.

Несмотря на восторженный тон и выписываемые мне комплименты разговор начал меня утомлять. Непонятно его крайнее возбуждение. Ну, сделал пару комплиментов девушке, чего носиться-то как заводной. Может, влюбился? Этого только мне не хватало.

— А что Гриана? — Пытаюсь его отвлечь. — Вы к ней заходили? Не слишком ли сурово вы с ней обошлись?

— Гриана? — Король остановился и непонимающе уставился на меня. — А, Гриана, нет ничуть. Пусть посидит взаперти, ей только на пользу пойдет. Честно говоря, мне трудно поверить, что она пошла на такое, мелкие пакости, интриги это да, но убийство, наверное, чересчур. Вы хотите детального расследования и приговора?

Пожимаю плечами.

— Я не настолько кровожадна. Вам виднее. Мне бы хватило, чтобы она не мельтешила у меня перед глазами.

Король согласно кивнул.

— Хорошо, она уедет, но не это сейчас волнует меня. — Лидарон опять забегал. — Сейчас я должен принять решение.

— О чем вы, Ваше Величество? — Он начал меня откровенно нервировать.

— Мне кажется, я не должен оставлять вас одну. — Король остановился. — В эту роковую для моего народа минуту, я должен быть рядом с ним.

В длинной рубахе с торчащими босыми ногами и стоящей дыбом шевелюрой он больше всего напоминал мне безумного Дон Кихота.

— Мое место завтра должно быть рядом с вами! — Взгляд полный безумия из распахнутого ворота торчит цыплячья шея.

Эко вас расперло-то, Ваше Величество! Даже зауважала парня. Принять такое решение накануне битвы очень непросто.

Прищурившись, всматриваюсь в его лицо и неожиданно для себя ощущаю симпатию к этому странному человеку. Он такой же, как я, совершено одинокий и чужой в этом мире. Каждый, кто называет себя его другом, всего лишь использует для достижения своих целей. Он живет в постоянном страхе и вынужден заниматься тем, чего не хочет и не умеет делать, только лишь потому, что ирония судьбы сделала его королем. У него нет возможности отказаться, прямо как у меня. Он должен тащить этот невыносимо тяжкий груз, как бы тяжело ему не было иначе ноша раздавит. Стоит лишь остановиться и конец, тысячи жадных рук протянуться из всех темных щелей и разорвут на части. Он практически полная моя копия, только в мужском теле. Боится, но идет вперед, сжимается от ужаса, но не отступает. Вот и сейчас, может отказаться, но решил идти вместе со всеми, потому что вопреки страху и нежеланию, чувство долга требует от него этого шага. Он не боится потерять авторитет или уважение, прекрасно зная, что и так этого не имеет. Ему важны лишь свои собственные чувства, и они толкают его на подвиг. Мы с ним сейчас в одной утлой лодчонке, несмотря на ужас перед бушующим морем все же отталкиваемся от берега. Может быть, я все это сейчас сама себе напридумывала, может быть, но этого парня я понимаю сердцем. Вокруг меня же одни супермены без страха и сомнений, Ристан, Веронея, Рой, Эсти, я их люблю, уважаю, без них я ничто в этом мире. Все так, но я их не понимаю, мы разные, а Лидарон такой же, как я. Трус, ломающий себя ради своих внутренних идеалов, человек каждый день, перешагивающий через свой страх.

Вскакиваю с постели в порыве чувственного сопереживания и хватаю его за руки. Глаза наполняются влагой, но креплюсь изо всех сил и стараюсь, чтобы голос звучал твердо.

— Ты все решил правильно!

— Правда? — В его взгляде появляется осмысленность.

— Правда, — сжимаю его ледяные ладони, — вместе мы справимся!

 

Глава 39. Тактика и стратегия

Просыпаюсь от холода. Открываю глаза и вижу голову Лидарона на своем плече. Все тело занемело от напряжения и неподвижности. Пытаюсь пошевелиться и чувствую руку короля у себя на талии, вторая судорожно вцепилась в мое левое бедро.

Где я? Первый испуг сменяется пониманием — у себя в спальне, сижу на диване в обнимку со своим новым мужем.

Всматриваюсь в темноту. Мы притулились в самом углу диванчика, прижавшись к друг другу как два затравленных зверька. Голые ноги нелепо торчат из-под белых ночных рубашек. Чувствую, — еще немного и у меня рука отвалится. Надо выбираться!

Аккуратно вытаскиваю зажатую руку. Мужская голова в ответ сползает с плеча на грудь, стаскивая за собой кружево ночнушки. Лидарон отказывается просыпаться и стискивает меня еще сильнее, довольно причмокивая и устраиваясь на мягких подушечках.

Улыбаюсь, глядя на умильное выражение его лица.

Конечно, там-то поудобнее будет, чем на костлявом плече.

Несмотря на двусмысленность позы и призывное тепло мужского тела не чувствую ни малейшего сексуального возбуждения. Мы словно напроказившие брат и сестра, застывшие в ожидании сурового наказания.

Вставай, Герда, — иронизирую про себя, — пора будить братца Кая и готовиться к битве со Снежной королевой.

Снимаю голову Лидарона со своей груди и расцепляю его руки.

— Подъем, Ваше Величество, вас ждут великие дела!

— А! Что? — Король спросонья еще не понял, где находится.

— Скоро рассвет. — Встаю и шлепаю босыми ногами по холодному полу. — Надо умыться, одеться, нацепить на себя несметное количество железа и взобраться на лошадь. Все! На этом наше участие заканчивается, дальше от нас уже ничего не зависит.

Лидарон блаженно улыбается.

— Мне нравится твой юмор.

Бросаю на него печальный взгляд и вздыхаю.

— Какой же это юмор, это правда жизни.

Мой «братишка» уставился на меня как на комика «stand up» и тибетского гуру в одном лице, и я даже не уверена, кто ему видится больше.

Возвращаю его в реальность.

— Давайте- ка, Ваше Величество, проваливайте, девушке нужно одеться и привести себя в порядок.

— Да, да. — Король вскакивает и, прихрамывая на затекшую ногу, ковыляет к двери.

Уже взявшись за ручку, он останавливается и оборачивается назад. Его голос звучит мягко и немного смущенно.

— Спасибо тебе!

— За что? — Спрашиваю с искренним удивлением.

Лидарон находит взглядом мои глаза.

— За те мгновения, что я не чувствовал себя королем.

Моргнув своими длинными ресницами, он решительно выходит из спальни, а я остаюсь стоять посередине комнаты так и не найдя, что ему ответить.

Так и стою, в странном оцепенении, наблюдая, как медленно движется створка двери, как неумолимо тает узкая щель. Мне вдруг показалось, что она эта узенькая полоска света то самое последнее звено, соединяющее меня с прошлым миром. Еще мгновение, и я навсегда останусь здесь, останусь совсем одна!

Но видимо не судьба, дверь резко распахивается вновь, и в спальню влетает возбужденная Вея, начиная бурчать прямо с порога.

— Еле дождалась, когда он уйдет, уже хотела вытащить за шиворот. Слышите звук, — она тычет рукой в окно, — это строятся полки. Времени совсем нет.

— Побольше почтения к Его Величеству, рыцарь Веронея. — Смеясь, поднимаю руки и позволяю ей стащить с меня ночную рубаху.

На крик Веи примчались еще две служанки с водой и одеждой.

Брызгаю в лицо водой и полощу рот.

— Кстати, а почему ты вообще его пропустила?

— Не знаю, — Вея пожимает плечами, протягивая мне полотенце, — он был такой жалкий, и я подумала, перед боем ему нужно почувствовать себя мужчиной. Тем более, первая брачная ночь.

— А меня спросить сначала, тебе в голову не пришло? — Вытираю лицо, а губы сами собой сжимаются в злую линию.

Веронея искренне удивляется моему недовольству.

— Ведь он же муж. Имеет право войти и взять свою жену, когда бы не возжелал.

Смотрю на нее и не знаю что сказать. Взрослая девочка, перевоспитывать вроде бы уже поздно, поэтому излагаю максимально жестко.

— Значит так, давай на будущее. Кем бы мужчина ни был, кем бы мне не доводился, только я решаю трахаться мне с этим мужиком или нет.

Бросаю ей полотенце и, повернувшись спиной, натягиваю рубаху. Девчонки кидаются мне на помощь, а Веронея застывает обиженным столбом.

Пока меня одевают, ловлю на себе ее растерянный взгляд и делаю вид, что не замечаю, — ничего, пусть подумает, а то моя обожаемая Вея слишком заигралась в мамочку.

Последний взгляд в зеркало. Удовлетворенно киваю.

— Пошли!

За дверями спальни к нам присоединяются Гани и моя охрана. Парень семенит рядом, сияя как начищенный пятак.

— Вы в курсе, теперь я ваш оруженосец.

Без слов ласково улыбаюсь ему и делаю вывод — значит, оружие мне все-таки планируют всучить.

Веронея распахивает дверь, снизу потянуло холодной пылью, маслом и железом. Стуча каблуками по ступеням, спускаемся в оружейку. У самого входа зеркало. Поправляю тугой, убранный в сетку, узел волос, и бросаю на себя оценивающий взгляд. Кожаные лосины, плотная войлочная куртка, замшевые сапоги, широкие голенища которых делают мои, и без того тощие ножки, похожими на журавлиные лапки.

— Потянет. — Делаю безапелляционный вывод и вхожу в оружейную. Меня здесь уже ждут. Два парня снимают с перекладины длинную тонкую кольчугу и натягивают ее на меня. Затем пояс с защитными щитками, кираса, наплечники, налокотники. Каждая железяга испещрена магическими знаками. Шуршат затягиваемые ремни. Ребята знают свое дело, их пальцы летают быстро и деловито. Один из них, резко присев, вздергивает кольчужную юбку, мои руки на автомате хватаются за подол. Юноша недоуменно смотрит вверх.

Господи, что я делаю, дура! — Обругав себя, разжимаю пальцы, и оружейник затягивает на моих ляжках стальные пластины. Наконец, железные ботинки и перчатки.

Кажется все. — Облегченно вздыхаю. — Нет, вон еще шлем несут.

Киваю своему новоиспеченному оруженосцу.

— Гани, возьми эту стальную хреновину, я и без нее уже еле дышу.

Вроде бы все, но парни почему-то застыли и чего-то ждут. Через мгновение появляется старый мастер с длинными кожаными ножнами на вытянутых руках.

Вжик! Он вытащил и крутанул обнаженный клинок.

Поймав в моих глазах искорку восхищения, довольный старик пристегивает меч к моему поясу.

— Все готово.

Делаю первый шаг и останавливаюсь. Самостоятельно идти я практически не могу, Веронея с Гани подхватывают меня под руки и буквально волокут по коридору в конюшню. Слава богу, недалеко. Еще лестница, коридор, поворот и вот уже запахло сеном и свежим навозом.

Вея ногой распахивает дверь и меня как мешок заносят в конюшню. Мимо мелькают стойла и любопытные лошадиные морды.

Приветственно заржала Лиса. Старый конюх выводит ее уже осёдланную. На морде стальная маска, уши замотаны, белая попона с золотыми полосами — кобылка упакована почище меня. Останавливаюсь и перевожу дух, тут же в мою ладонь ложится заботливо приготовленное конюхом яблоко. Благодарно киваю ему и протягиваю Лисе лакомство. Лошадиные губы недовольно фыркают, обнюхивая железные пальцы, но яблоко все-таки берут.

Даже если я заберусь в седло, — терзает меня мысль, — то как же мне там удержаться, ведь хожу то с трудом.

На мои сомнения откуда-то появилась деревянная ступенька. Шаг, еще один. Вея подставляет руки и, подхватив мой носок, подбрасывает вверх. К своему удивлению оказываюсь точно в седле, а чьи-то руки уже засовывают мои железные боты в стремена.

— Открывай ворота! — Вея взлетает в седло.

Трогаю поводья. Лиса неодобрительно покосившись на меня, — чего это ты так, голуба, растолстела, фыркает и все-таки шагает к выходу.

Выезжаем во двор, впереди я с Веронеей, сзади Гани и еще с десяток всадников.

Замковая площадь пуста, ворота распахнуты. Рыцари Кендора уже где-то на подходе к рынку, там общий сбор.

Вея попыталась с ходу перейти на рысь, но я категорически возмутилась.

— Хочешь, чтобы я свалилась?

Веронея недовольно хмурится, жеребец под ней нетерпеливо гнет шею.

— Мы опаздываем.

— Ничего подождут.

Тут главное вообще добраться, — бормочу про себя. Если я в этом железном гробу рухну, то поднимать уже будет некого. Тише едешь, дальше будешь.

Знамя в руках Веи, подхватив порыв ветра, развернулось и захлопало, золотые короны благородно засверкали на белом фоне. Все лошади вслед за Лисой перешли на шаг, и мы степенно начали спуск к городским кварталам.

Дом первого смотрителя рынка ненадолго избран под трибуну, штаб, канцелярию и все прочие надобности союзного войска. В первую очередь из-за огромного балкона, выходящего на базарную площадь. Под этим балконом все пространство забито разномастным воинством. Ровные квадраты рыцарей клана, шеренги городского ополчения и лишь слегка выравненная жесткой рукой Ристана, бесформенная толпа моей армии.

— То, что сделал ваш человек всего за две недели, просто невероятно.

Узнаю голос Кендора и оборачиваюсь.

— Находите?

— Несомненно.

Гранд смотрит на меня как-то странно. Словно собирается сделать то, что он делать не любит и не хочет.

— Вы хотите мне что-то сказать? — Пытаюсь ему помочь.

Кендор чуть замялся, но все-таки начал.

— Я знаю, так не делается. Мы все уже обсудили с вашим человеком и со штабом Истариэла. Все согласились с планом вашего человека, и я в том числе. Ничего не скажу, план хорош, и действительно, в случае удачи, это наш единственный шанс на победу.

Он замолчал, и у меня все замерло внутри в ожидании неприятностей.

— Чувствую, как обычно есть «но» — Стараюсь казаться ироничной и бесстрастной.

Кендор потер свой подбородок.

— Скажите, а вы вообще знакомы с планом на предстоящую битву?

Неприятно сознаваться даже самой себе, но я только сейчас узнала, что есть какой-то план. Я-то полагала, что просто выйдет на поле несколько тысяч мужиков и начнут гвоздить друг друга, наши против ихних, пока кто-нибудь не одолеет. А оказывается есть план, да еще и Ристан его предложил. Почему же он мне ничего не рассказал? И кстати, почему Кендор называет его все время «ваш человек», ведь точно же имя знает? Поссорились что ли.

Вижу нацеленные на меня глаза гранда и понимаю, надо отвечать.

— Нет. — Для пущей убедительности еще отрицательно мотаю головой.

На лице Кендора удивление и облегчение одновременно.

— Неужели вы настолько доверяете своему человеку, что даже не интересуетесь? Или вы абсолютно уверены в победе? В любом случае, раз вы не в курсе, то значит я не зря начал этот разговор.

Легонько касаюсь его руки.

— Так в чем же дело, что вас так волнует?

Гранд вздрагивает и резко убирает руку.

— Вы! Вы и ваша жизнь волнуют меня.

Так я и знала, опять какая-то срань! Ну что ж такое-то! — Чуть не выкрикиваю вслух.

— Согласно плану вашего человека, — Кендор чуть приобнял меня и развернул к площади.

— Вы с этим сбродом, — он провел рукой по той части, что занимает моя армия, — встанете в центре, против рыцарей Феррана. Мои парни против рыцарей Грозовых облаков, ополчение против наемников. Пока вы сдерживаете рыцарей Огня, мы прорываемся сквозь порядки Силая и заходит Феррану в тыл.

Странно, но я пока не вижу причин для волнения, поэтому довольно бодро заявляю.

— Звучит неплохо. Хорошо, так в чем закавыка?

Кендор смотрит на меня как на блаженную.

— Вы вообще видели когда-нибудь атаку тяжелой кавалерии?

— Нет, а что?

— А то, что они все, — он опять обвел рукой мою армию отверженных, — они все уже покойники. Еще стоят, машут руками, болтают между собой, но на самом деле они уже обречены. Им осталось жить в лучшем случае несколько часов.

Вот те на, — задумываюсь, — так мрачно мне вся картина еще не виделась. А Ристан то хорош, записал меня в смертники и даже не соизволил спросить моего согласия.

Гранд расценил мое молчание как сомнение.

— Поверьте, рыцарь в магической броне практически неуязвим для простого железа. Они задержатся ровно настолько, сколько надо, чтобы растоптать и порубить ваш сброд.

На моем лице, видимо, написан немой вопрос — и что же мне делать?

— Еще есть время все переиграть, — Кендор разгорячился. — Вы со своей толпой уходите на фланг против наемников, а я встречаю Феррана в центре.

Я совсем запуталась, если можно так, тогда почему выбрали план Ристана? Воистину, чем меньше знаешь, тем легче жить, во всяком случае, хоть голова не будет болеть перед смертью.

Мои попытки разобраться, вдруг нарушил голос Счастливчика.

— План господина Гранда всем хорош, вот только он забыл добавить, что шансов на победу тогда нет совсем, даже теоретических.

Перевожу взгляд с одного на другого. Кендор, видимо, в душе согласен с Ристаном, он на мгновение отводит глаза, но затем вновь вспыхивает.

— Ну, хорошо, предположим, вы правы, но я все равно не могу вам позволить рисковать ее жизнью.

Они спорят теперь так, словно меня здесь вообще нет.

— Если для победы надо угробить всю эту толпу, ладно, мне все равно, но королева должна быть под защитой моих рыцарей.

Ристан стоит бледный как смерть.

— Королева вправе сама решить с кем она пойдет в бой.

— Ну, наконец-то! — Мой голос полон сарказма. — Хоть кто-то додумался до простой истины.

Они оба уставились на меня, буравя в четыре глаза, и я читаю их мысли как открытый текст.

Война не заканчивается на этой битве. — Беззвучно кричит Кендор. — Королева для нас важнее победы!

Глаза Счастливчика серо-стальные, и я впервые не ощущаю в них стопроцентной уверенности.

Боевой дух армии держится только на слепой вере в тебя. — Он словно извиняется. — Если они не увидят тебя, то просто разбегутся, и никто их не остановит.

Неожиданно проснулся Варга, он тоже посчитал нужным вмешаться.

Даже не думай. Наемник заигрался в полководца. Кендор прав. Ты нужна нам живая, какой прок от победы, если ты погибнешь. Сама подумай, какой тебе мертвой прок.

Ненавижу их всех, — промелькнула отчаянная мысль. — Ненавижу! Как я могу отправить этих людей умирать, а сама спрячусь за спинами рыцарей. Я подняла их, я обещала им победу!

Вдруг представила себя мертвой, лицо разбито копытами, грудь разворочена ударом меча. Бр-р-р! Мысли сразу кардинально поменяли направление.

Ну и что, обещала. Так что же теперь помирать что ли? Кендор прав, вот и Варга говорит… Стоп!

Мои глаза вновь возвращаются к Ристану. Он стоит как потерянный, как будто прочитал потаенные мысли и все понял.

Ты-то сам веришь в победу? — Спрашивает мой взгляд.

В глазах Счастливчика вспыхивает голубой бесовский огонек.

С тобой, да.

Не отпускаю его взгляд.

А я? Что будет со мной? Кто защитит меня?

Пока я жив, с тобой ничего не случиться.

Выкрутился, гад — усмехаюсь про себя. В конце концов, гори все синим пламенем, может быть, все закончится, наконец. Устала настолько, что готова даже на кладбище. Без победы все равно я здесь долго не продержусь, отравят или на костре сожгут. Пока я еще полностью не осознаю, что делаю, пока на кураже, надо быть смелой, и пусть я об этом еще сто раз пожалею.

Поворачиваюсь к Кендору.

— Спасибо, гранд, я никогда не забуду того, что вы сделали для меня, но сегодня я должна быть с ними. — Показываю рукой на людское море.

— С этим, черт бы его побрал, сбродом.

 

Глава 40. Долина Ветров

Наша импровизированная трибуна забита народом. Король, вся его свита, Истариэл со своими, Кендор, все в железе, и я начинаю опасаться, как бы балкончик не рухнул и не похоронил все наши надежды раньше времени.

Кендор поворачивается к королю и слегка наклоняет голову.

— Пора выдвигаться.

Тот одобряюще кивает.

Гранд дает сигнал, и первые шеренги его рыцарей, загромыхав железом, двинулись в сторону главных ворот. Затопали на месте прямоугольники городского ополчения, готовые вот-вот зашагать вслед за конницей, только мои почему-то стоят на месте, не выказывая никаких признаков нетерпения.

Оборачиваюсь к Ристану, в моем взгляде недоумение.

— Все нормально?

Счастливчик хитро подмигивает и склоняется к моему уху.

— Помнишь, я обещал сюрприз для короля. Смотри.

Через секунду каждый боец моей нищей армии ударил себя в грудь.

Бух! — Разнеслось над площадью.

Бух! — Еще раз.

Затем все разом со всей дури топнули ногой.

Бух! — Вздрогнула земля, и балкон заходил ходуном.

— Что это значит? — Вся свита вслед за королем повернулась ко мне.

Я перевожу стрелку на Ристана, а тот, смеясь своими голубыми льдинками, на Кендора.

Бух! Бух! Бух! — Загрохотало и зашаталось все снова.

Головы всех присутствующих синхронно развернулись к гранду, а тот удивленно покачал головой.

— Призыв первых людей. — Он посмотрел на короля. — Войско просит своего вождя вести их в бой.

Бух! Бух! Бух! — Загремело еще громче. Теперь к моим людям присоединились горожане и рыцари.

Если бы не вчерашняя ночь, — подумалось мне, — это действительно стало бы для Лидарона неприятным сюрпризом. После такого отсидеться за стенами невозможно. А теперь это лишь дополнительный стимул.

Бросаю взгляд на своего новоявленного мужа. Король весь разрумянился, глаза сияют, руки до белизны вцепились в перила. Он по-настоящему счастлив.

— Коня королю! — Крикнул Кендор. — Да ниспошлет нам удачу и милость свою Матерь Ветров!

Лидарон развернулся и решительным шагом направился к лестнице.

— Слава королю! Слава! — Пронеслось над площадью.

Вот и отлично, все довольны. — Наблюдаю, как Лидарон, заняв место во главе колонны, покидает площадь. Скоро и моя очередь.

Я выехала из арки главных ворот, когда солнце уже оторвалось от горизонта и начало по-настоящему припекать. Лошади цокают копытами по брусчатке моста. Впереди и сзади плотная лента вооруженных людей. Ристан где-то впереди, со мной лишь Веронея и Гани.

— Куда нам? — Обращаюсь к Вее.

Та пожимает плечами.

— Вперед, там разберемся.

Спускаемся с городского вала, впереди долина Ветров, плоская насколько хватает глаз. Лишь вдали видны отроги гор, поросшие лесом. Слева извилистая лента реки, справа чернеются остатки сгоревшей деревушки. Наши войска растягиваются как раз посередине. Штандарты короля вместе со сверкающей рыцарской колонной уходят к реке, Истариел со своими ополченцами сворачивает направо, вокруг меня остается только моя голытьба.

Совсем недавно испеченные офицеры Ристана орут как бешеные, стараясь придать толпе правильную форму. Счастливчик разделил всех по деревням, из которых они пришли, поэтому крики раздаются самые несуразные.

— Речная падь, куда прешь, не видишь тут Низовые стоят.

— Да, ты сам глаза протри, Низовые дальше.

Ищу глазами Ристана, тот сидит в седле впереди всей этой кодлы и делает вид, что все так и надо.

Кто-то метнулся перед нами, заслоняя дорогу.

— Ваше Величество!

Опускаю взгляд. Воин, в надвинутом на глаза шлеме и с длинным луком в руках, отскочил от пытающейся укусить его лошадиной морды.

— Чего надо? — Вея придержала своего злюку.

Лучник поднимает забрало, и оттуда лыбится довольное лицо Фарбена.

— Шрам сказал, вам стоять здесь.

Фарбен! — Кольнула тревожная мысль. Совсем забыла про него, а ведь я обещала его матери вернуть ей сына живым. Мать честная, не дай бог с ним что-нибудь случится, она же меня живьем сожрет. Впрочем, это если мне самой удастся пережить сегодняшний день.

Натягиваю поводья и посылаю радушную улыбку парню.

— Тебя прямо не узнать, настоящий вояка.

Фарбен смущенно отводит глаза.

— Спасибо, Ваше Величество! Моим лучникам приказано встать перед вами.

Вея недовольно фыркает мне в ухо.

— Наемник совсем рехнулся, поставил юнцов защищать королеву.

У юного Истариэла оказался на редкость хороший слух, и он тут же вспыхивает праведным негодованием.

— У каждого из моих бойцов панцирь с магической защитой и все наконечники стрел заговоренные, да мы лучший отряд во всей вашей армии.

Пожалуй, с ним трудно не согласиться, — оглядываю проходящую мимо колонну. Про броню и кольчуги говорить не приходится. Сколоченные на скорую руку деревянные щиты, копья с крючьями на концах, кое у кого за поясом кухонные тесаки или топоры. Вот и все вооружение, что нашлось у города для его защитников.

В колонне заметили, что я смотрю на них и восторженно завопили.

— Слава королеве!

— Да здравствует королева!

Морды сияют, идут, горлопанят, потрясают оружием, словно на праздник шагают.

— Вот деревня! — Зло сплюнула Веронея. — Скоро веселья- то поубавится.

На вопли шагающей колонны откликнулась вся армия.

— Слава королеве! — Пролетело от края до края.

— Слава!

— Ничто так не прогоняет страх и не укрепляет боевой дух, как хороший крик. Зажмурил глаза, пасть пошире разинул, и сам черт тебе не брат.

Оборачиваюсь на голос. Из-за стоящего ора не заметила, как подъехал Кендор.

— Королева, сейчас ваш последний шанс присоединиться к вашему мужу. — Гранд кивнул в сторону своих всадников и королевских штандартов. — Я специально сделал крюк и заехал за вами.

Вот что за дьявол-искуситель, — кусаю губу, — он думает, мне самой не хочется убраться отсюда.

Краем глаза вижу как Ристан, заметив подъехавшего Кендора, пришпорил коня и, разрезая толпу, рванулся ко мне.

Ага, за «дьяволом» вон и «архангел мой» торопится.

Беспокоится, — усмехаюсь про себя, — как бы не увели его талисман. Надо отправлять гранда, а то, как бы не разодрались, морда у моего «архангела» уж больно злющая.

Поворачиваюсь к Кендору и стараюсь прикрыться иронией.

— Еще раз благодарю вас за заботу, гранд, но мое место здесь. Сами же видите без поводыря мое стадо разбежится еще до того как протрубят атаку.

Кендор, не скрывая разочарования, резко развернул тяжелого жеребца и, всадив шпоры в лошадиные бока, рванул его с места в карьер. Оруженосцы, не ожидая от своего командира такой прыти, сразу отстали и, нахлестывая коней, бросились ему в догонку.

Счастливчик, видя, что все равно опоздал, наоборот сбавил темп. Подъехав, он остановился в шаге напротив.

— Чего хотел наш грозный рыцарь?

— Боится, что ты не убережешь меня.

Он осмотрел меня с ног до головы, и, ничего не сказав, молча поехал дальше к воротам, словно рвался сюда совсем по другому поводу.

— Видела, — киваю Веронее, — спешил, спешил и что? Хоть бы слово сказал.

— А чего говорить, — Вея не находит ничего противоестественного, — мы же остались.

Действительно, — закипаю в душе, — это же так естественно для меня. Вырядиться как пугало и плавиться под солнцем, пока мне не разобьют голову чем-нибудь тяжелым.

Отрывая меня от тяжелых мыслей, за спиной вдруг загрохотали колеса. Оборачиваюсь назад и вижу целую вереницу телег, выезжающих длинной цепочкой из ворот.

— Живее! Живее давай! — Орет на возчиков Ристан. — Где вас черти носят.

Те испуганно косясь на жуткий багровый шрам, нахлестывают своих лошадок. Телеги, двуколки, арбы и повозки всех мастей, груженые камнями, катятся мимо меня к узкому проходу, делящему наше войско почти поровну. Гвардейцы давят на толпу, расширяя проезд, и кроют своих на чем свет стоит.

— Подай! Подай назад, дай проехать!

Где же он столько их нашел, — удивляюсь про себя, — наверное, обобрал весь город.

Телеги прокатываются в оставленный для них посередине проход под свист и улюлюканье нашего воинства.

— Давай, не жалей доходягу свою!

— Сейчас Шрам его самого впряжет вместо кобылы.

Почтенные горожане, сжавшись от таких обещаний, гонят не жалея коней. Выкатившись на переднюю линию, они сворачивают вдоль строя попеременно то вправо, то влево. Выставленные Ристаном гвардейцы разводят их, следя за очередностью. Выведя на место свои колымаги, степенные мужи лихорадочно распрягают лошадок и со всех ног гонят их обратно. И надо сказать вовремя.

У-уу-у-уу-у-уу! — Раздался протяжный вой труб с другой стороны поля.

Разом вокруг стихло. Закончились шутки и смешки. Все словно сжались. Лица посерели и заострились.

У-уу-у-уу-у-уу! — Труба загудела вновь, и на краю горизонта в расплывчатом мареве показался колышущийся лес копий и знамен.

— Строй! Мать вашу! — Не своим голосом заревел Ристан.

Отряды его гвардейцев, выставленные сзади и с флангов, поднаперли, сжимая толпу в один почти правильный прямоугольник. Впереди как линия противотанковых ежей вытянулась кривая груженых камнями телег. Сзади только я, десяток моей охраны и сотня лучников Фарбена.

— Ваше Величество, шлем! — Гани тыкает меня в бок железной кастрюлей.

— А? — Завороженная воем трубы и растущей линией врага, не сразу понимаю, в чем дело.

Парень протягивает мне шлем.

— Оденьте.

Одеваю и разом будто выключили свет и звук. Мир сузился до щели забрала, а звуки уплыли куда-то далеко и притихли. Из узкой прорези все видится по- другому, намного страшнее. Враг ближе. Уже различимы красно-черные знамена Феррана. Прямо напротив катится стальная лавина рыцарей Безжалостного огня.

Меня начинает трясти как в лихорадке, кажется, грохот моих костей о железо должны слышать все вокруг. Но видать сейчас каждый пытается совладать со своим грохотом, не до меня.

Ристан, почувствовав момент, пришпорив жеребца, погнал его вдоль строя.

— Не робей, ребятки! Конные сквозь телеги не прорвутся, а без коня рыцарь и не рыцарь вовсе, а так тьфу!

— Без коня рыцарь не рыцарь! — Понеслось по рядам.

— Без коня..!

— Не рыцарь!

Лица бойцов просветлели. Словно простые слова огнем прокатились по жилам. Ноги выпрямились, оскалились рты, руки сжали древки копий.

Счастливчик понесся обратно.

— За телеги врага не пускать! Стоять насмерть!

Прогнав еще раз вдоль строя, Ристан соскочил на землю и, вытащив свой длинный меч, занял место в первой шеренге.

Ну вот, — подумала я, — какого черта он там встал, а кто будет командовать? Да ладно командовать, кто будет меня защищать? Паника холодной змеей сжала сердце. Если бы Кендор пришел сейчас, то клянусь, бросилась бы бежать, наплевав на все, но он уже не придет. Никто не придет!

Меня бросили!

Все меня бросили!

Между лопаток потекла липкая, противная струйка пота, чувствую, сейчас заору от ужаса. Стискиваю зубы, но ничего не могу с собой поделать, колотит как в лютый мороз.

В этот момент, загремев железом, по спине хлопает чья-то рука. Вздрагиваю не только я, но и Лиса подо мной. Мы обе испуганно поворачиваемся, и забрало в забрало вижу глаза Веронеи.

Она кричит, словно видит весь ужас, что перемалывает меня сейчас.

— Не бойтесь, Ваше Величество, я с вами!

 

Глава 41. Победа пишется на небесах

«Вы когда-нибудь видели атаку тяжелой кавалерии?» — эти слова Кендора грохочут у меня в голове. Я не только ее вижу, я ее ощущаю каждой клеточкой своего тела. Земля дрожит так, что трясет не только меня, но даже спина кобылы подо мной и та ходит ходуном. От края до края, стремительно набирая скорость, летит жуткая конница. Полощутся на ветру красно-черные флаги. Кажется не лошади, а темные чудовища несутся, разбрызгивая пену и скаля зубы, не прорези стальных шлемов уставились на меня, а черные глазницы живых черепов. Армия ада восстала и мчится за моей грешной душой.

Мне холодно, так холодно, что замерзает и останавливается сердце. Острие каждого копья нацелено прямо мне в грудь и громче грохота копыт только лязг моих зубов.

У-уу-у-уу-у-уу! — Душераздирающе заливаются трубы.

Стремя в стремя катится неудержимая стальная лавина и, кажется, нет на земле силы, способной ее остановить.

Вцепившись в свои копья как в спасительные соломинки, мои воины вновь превратились в испуганных крестьян. Сжавшись, передние непроизвольно делают первый шаг назад. Задние шеренги еще стоят, но поджилки уже дрожат, еще секунда и вся толпа, шаг за шагом, поползет к воротам.

— Стоять, сучьи дети! — Взревел, перекрывая все, голос Ристана.

Как он может орать так громко, удивляется какая-то другая Лера, которой есть до этого дело.

— Стоять! Зарублю каждого, кто даже подумает о бегстве!

Шрам между глаз Счастливчика переливается багровой яростью.

Он наводит на своих такой мистический ужас, что перебарывает даже страх перед конницей. Еще не начавшееся бегство приостанавливается в раздумье — кто же страшнее? Чаши весов закачались в равновесии.

— Строй! — Рычит Ристан.

Сзади поддавили «загранотряды» гвардейцев, и весы начали клониться в нашу пользу.

У-уу-у-уу-у-уу! — Вновь загудели трубы и рыцари Огня, разглядев, наконец, препятствие, начали притормаживать.

— Не может быть! — Выдохнуло вместе со мной все войско.

Как это не казалось невероятным, неудержимая лавина останавливалась перед простыми телегами.

— Боятся нас высокородные господа! — Зверски ощерясь, заорал огромный бородатый мужик с секирой в руках.

Хух. — Копья разом наклонились, и войско сделало шаг вперед.

В прорезь забрала все видится как в хороший морской бинокль. На мгновение, атака остановилась, рыцари вздыбливают коней перед неожиданным препятствием.

Красно-черный штандарт с гербом в виде сожженного дерева понесся вдоль строя. Это знамя Феррана, со злостью вспоминаю своего «жениха».

Рыцари, подстегнутые командой своего гранда, спешиваются и, побросав копья, лезут с обнаженными мечами через телеги. Некоторые умудряются прыгать на верх повозок прямо с седла. Засвистели стрелы. Лучники Фарбена выцеливают наиболее дорогие доспехи. Кое-кто из нападающих падает обратно, но это капля в море. Сверкающая сталью волна катится и катится через телеги.

Лес копий встречает рыцарей сразу за баррикадой. Мои бойцы даже не пытаются пробить доспехи, накинувшись по десять на одного, они хватают его крюками, стараясь опрокинуть на землю и затоптать, забить лежащего. Там уже настоящая мясорубка. Воины Огня освоились, прошло первое недоумение и, потеряв своих товарищей, они по-настоящему озлобились. Мечи сверкают как челнок ткацкого станка. Вверх вниз, вверх вниз! Врезавшись в крестьянский строй, рыцари косят людей как траву.

Мои глаза выхватывают лишь эпизоды всеобщей бойни.

Хрясь! — Тот самый бородатый мужик обрушил секиру на шлем с красным плюмажем, но порадоваться не успел. Его шея, пронзенная клинком, забулькала кровью.

Вот один из бойцов Феррана, бешено вращая мечом, врубается в толпу, оставляя после себя кровавую просеку, но стоило ему оторваться от своих, как его ногу тут же подсекли крюкомя, и на упавшего рыцаря посыпался град ударов тяжелыми топорами и дубинами.

На моих глазах падают, заливаясь кровью, один за другим защитники города. Отрубленные руки, рассеченные лица. Я не в силах на это смотреть и не в силах оторваться. Страх парализующей лапой вцепился в мое тело. Не могу пошевелиться, полный ступор. Забрало шлема как широкоформатный экран кинозала, где зритель прикован к креслу чугунной цепью. Успеваю только бороться с подступающей к горлу тошнотой, давясь накатывающими спазмами.

А дикая резня идет своим чередом. Отвоевав плацдарм, рыцари впрягают своих тяжеловозов в повозки и растаскивают их. Вот уже в несколько проходов ворвались всадники. Кровавая жатва пошла обильней. Не готовые к такой жути крестьяне прогибаются, но пока не сдаются. Стальной клин уже глубоко врезался в рыхлое тело моего войска, он как многорукий гигантский жук, облепленный тучей маленьких муравьев, ползет и ползет, подминая и перемалывая мелких букашек.

Ползет и ползет, — с ужасом понимаю, что смертоносный наконечник все ближе и ближе подбирается ко мне. Вижу, как в проход врывается группа всадников под флагом с пылающим деревом посередине.

Ферран! — У меня все обмирает внутри. — Вот сейчас дойдет очередь и до меня.

Действительно, рыцарь под знаменем поднял на меня взгляд закрытый забралом, и я почувствовала волну лютой злобы. Ферран взмахнул огромной секирой, указывая своим в мою сторону и погнал своего звероподобного коня прямо на выставленные копья. Зверюга, нагнув бронированную башку, рванулась вперед, ломая нагрудником древки копий, кусая и избивая копытами всех кто ему подвернулся. Под стать своему коню всадник. Ворвавшись в строй, он с неистовой яростью обрушил на головы крестьян свое страшное оружие.

Оборона затрещала по швам. Серое море моего ополчения теперь медленно течет мимо меня в обратном направлении, а рыцари, вытаптывая очаги сопротивления, накатываются железным катком.

Это конец! Это конец! — Лихорадочно бьется в моей голове. Враг уже буквально в двадцати шагах. Слышу, как жутко хрустят разбиваемые черепа, как дико орут раненые под копытами коней.

Лучники выстроились прямо передо мной и все еще прицельно в упор бьют в щели доспехов и забрал. Пока они единственная действенная сила, и стальной наконечник атаки раздваивается, обтекая с двух сторон источник проблем.

Перед глазами вновь появляется Ферран, он поднял забрало шлема и, надрываясь, орет своим.

— Обеих баб живьем!

Тут же поймав на щит сразу две стрелы, Кабан бешено скалится — он в своей стихии.

А где Фарбен, шарю глазами по спинам лучников? Вот он, Фарбен отбросил лук и снял с плеча пустой колчан. Стрелы закончились, и его сотня схватилась с пешими рыцарями врукопашную.

Веронея повернулась ко мне.

— Пришла и моя пора! — Лязгнуло закрываясь забрало шлема. — Прости!

Выхватив меч, она погнала жеребца навстречу Феррану. Гани и десяток моей охраны промчался мимо меня вслед за ней.

По мне прокатилась парализующая ледяная волна — я осталась совсем одна. Одна! Где Ристан? Он обещал, что со мной ничего не случится! Гад! Сволочь! Бросил меня! А где Кендор, где король? они должны были ударить с фланга? Почему их нет?

Меня колотит настоящая истерика. На секунду опускаю взгляд, и глаза округляются от ужаса.

— А-а-а! — Ору во весь голос. Пока я крутила головой, неизвестно откуда вынырнула щербатая рыжая морда в помятом панцире. Безумные глаза, залитое кровью лицо прямо подо мной. Щерясь беззубым ртом, рыцарь хватает меня за ногу и тащит на себя.

— Слезай, сучка, отъездилась!

Как я удержалась в седле одному богу известно. Дергаю ногой и вырываюсь.

— Ах ты, дрянь. — Вояка засовывает меч в ножны и пытается ухватить меня двумя руками.

— А-а-а-а! — Продолжаю орать не своим голосом, а мозг отщелкивает как метроном. Меч, меч, меч! У меня же меч где-то висит. Рука автоматически тянется к оружию, а щербатый, изловчившись, все же хватает мой носок.

Вот теперь конец! Чувствую, как валюсь из седла и…

Хрясть! Отвратительный звук удара железа о кость. Падаю на что-то мягкое. Ощущение, что сначала упало мое тело, а затем на него все то железо, что на мне одето. На мгновение полностью вырубаюсь.

Прихожу в себя и опять ору. Прямо перед решеткой забрала разинутый беззубый рот, рыжие космы и жуткий рубец через все лицо, настолько глубокий, что я вижу серое месиво мозга.

— А-а-а-а-а! — Голос срывается и переходит на визг. Отшатываюсь и ползком, ползком сползаю с мертвого тела. Вокруг кромешный ад — повсюду тела, мертвые, еще живые. Ноги и копыта топчутся по тем и другим. И кровь, повсюду кровь, стоны и вопли!

Что делать? — Лихорадочно бьется мой разум. — Бежать! Ползти! Куда?

Пытаюсь подняться, и тут меня накрывает тень. С ужасом поднимаю взгляд и выдыхаю с облегчением. Это Лиса встала надо мной, словно говоря — лежи, дура, и не рыпайся.

— Лиса, девочка моя, обожаю тебя! Обожаю! — Запричитала от умиления и уткнулась лицом в землю.

Лежу, как трупик, тихо, не шевелясь. Минута, другая, а может час, время для меня остановилось. Наконец, набравшись смелости, поднимаю голову.

Наверху все по-прежнему, резня в полном разгаре. Драка идет везде, спереди, сзади, по бокам, повсюду ноги и копыта. Прямо передо мной Вея, она все еще держится, с ней лучники и крестьяне, не больше сотни. Рыцари обтекли нас с двух сторон и, по сути, мы уже остров в озверелом стальном море.

Веронея впереди своего маленького отряда машет мечом как многорукий Шива. Белое знамя по-прежнему в ее руке. Оно, как огонек лампы во тьме, притягивает всех, кто хочет погибнуть с оружием в руках, а не быть затоптанным лошадиными копытами.

Ищу глазами своего заклятого врага.

— Вот он. — Увидев, в надежде затаила дыхание. Трое гвардейцев навалились на него с двух сторон и пытаются достать длинными копьями. Одному уже удалось зацепить Кабана, осталось только стащить на землю, но Ферран, как сущий дьявол, изловчился вытащить левой рукой тесак и перерубить древко. В следующую секунду его секира уже обрушилась на голову смельчака. Двое других начали пятиться, и это решило их участь. Гранд Огня бросил в их сторону своего жеребца, сбивая одного конской грудью и всаживая в спину другого жуткое лезвие огромного топора.

Бум, бум! — Бьюсь в отчаянии железным лбом о землю.

Кольцо вокруг меня сжимается. Ферран, поигрывая секирой, не спеша подъезжает к схватке. Его рыцари расступаются, давая ему место, а тот не торопится, он жаждет насладиться моментом. Свободная рука поднимает забрало.

— Ну, что, Веронея, жалеешь, небось, что связалась с этой сукой. — Кабан довольно ухмыляется.

Вместо ответа Вея бьет пятками коня и, подняв меч, мчится на своего бывшего любовника.

Ферран отбивает удар.

— Ага, у девочки выросли зубки! — Его страшная секира проносится прямо над ушами сцепившихся жеребцов.

Вея осыпает Кабана градом ударов, но тот как скала в бурном море — незыблем. Все, что пропускает щит, принимает на себя броня. Меч не в состоянии пробить железо освященное магией, а вот секира Феррана, испещренная знаками — настоящее оружие дьявола. Всякий раз как она взлетает над головой Веи, я зажмуриваюсь, ожидая самого худшего, но Веронея, бросая жеребца то вправо, то влево, умудряется уклониться. Она танцует, как мангуст, перед огромной коброй, пытаясь отыскать хоть малюсенькую щель в доспехах гранда.

— А-а-а! — Заревев как молодой бычок, на помощь Веронее бросился Гани. Пригнувшись к гриве и выставив копье, он погнал коня прямо на Феррана, но даже не доехал. Оруженосцы гранда оказались поопытнее, они перехватили парня и через мгновение удар в голову свалил того на землю.

— Гани! — У меня уже не осталось сил ни на жалость, ни на эмоции. Свалка всего в нескольких шагах. Упал Фарбен. Рыцари добивают остатки лучников и гвардейцев.

— Дзень! — В моем ухе звучит звон сломавшейся стали. Как я могла услышать его в этом бедламе, не знаю, но этот звук прозвучал как приговор. Меч Веронеи сломался под ударом гигантского топора.

— Вея! — Истошно ору и стаскиваю с головы шлем. Задыхаюсь, в этом крике все мое отчаяние, страх и ужас грядущего.

— Вея!

Страшное лезвие уже занесено над ее головой. Ей нечем защититься, в руках только мой флаг и больше ничего.

Это конец, — вцепляюсь зубами в собственный кулак.

Секира несется вниз, набирая силу, но тут откуда-то из-за горы трупов выскакивает какой-то человек и со всей силы врезается в бок огромного жеребца. Маленький окровавленный человечек и здоровенная зверюга. Жеребец, казалось, даже не заметит удара — секундная тишина, словно весь мир замер в ожидании. Еще мгновение. И вот, Ферран, как вавилонская башня начал медленно кренится набок, затем все быстрее и быстрее гора железа понеслась вниз. Плечо незнакомца, столкнувшись с четырехногим чудовищем, опрокинуло его как игрушку, и жеребец жалобно заржав, завалился на землю, взметая тучу пыли.

Никто не ожидал такого, ни Веронея, оставшаяся с моим флагом посередине вражеского войска, ни телохранители Феррана, застывшие от изумления. Никто, кроме человека совершившего это.

— Ристан! — Шепчут мои потрескавшиеся губы. — Живой.

Голубые льдинки отыскали мои глаза и подмигнули — не трусь, поживем еще!

Счастливчик подобрал выпавшую из рук Феррана секиру и крутанул ее, словно предлагая рыцарям Огня продолжить, но в этот момент зазвучала труба. Заревела так, что схватка на мгновение остановилась, и все головы повернулись на звук.

Я тоже, как завороженная, выползаю из- под лошади. Поднимаюсь на колени и утираю залитые слезами глаза. Смотрю туда, откуда несется этот фантастический звук, туда, на другой край долины, на самую вершину холма. Там по самому гребню, выстраиваясь в линию, появляются силуэты неизвестных всадников. Солнце слепит глаза. Тру руками, размазывая по лицу соленую грязь. Ни цветов, ни флагов не видно, только блеск брони и ломаная кривая торчащих копий.

 

Глава 42. Радость и боль

Каждая секунда стучит молотком в моих висках.

Кто это? Кто это? Кто это?

Битва почти затихла, все лица обращены туда к вершине холма, где на гребне выстраивается неизвестная кавалерия. Вновь завыла труба, и конница покатилась вниз.

Солнце бьет в глаза, превращая все цвета в черный. Тру веки и щурюсь. Пытаюсь разглядеть и боюсь увидеть вновь красно-черные знамена. Страх и надежда борются между собой, не щадя моих нервов. Мое будущее, моя свобода, моя жизнь зависят теперь от того, какого цвета эти чертовы флаги.

Вдоволь поизгалявшись над смертными букашками, светило на секунду прикрылось почти прозрачным облаком, но этого оказалось достаточно.

— Зеленый! — Выдохнула единовременно многотысячная толпа.

Теперь стало очевидно у несущегося вниз синего клина — зеленый наконечник.

— Трава и вода! — Заревело мое воинство.

— Рыцари Быстрой воды!

Все поменялось мгновенно. У крестьян словно выросли крылья, и удесятерились силы.

— Смерть огню!

Те, кто только что бежал в ужасе, теперь бросаются с голыми руками на рыцарские мечи, лишь бы дотянуться до ненавистного горла.

— Смерть!

Поднимаются с земли те, кто уже посчитал себя мертвым. Поднимаются все изрубленные и искалеченные, но еще живые, встают даже те, кто, побросав оружие, упал на землю от страха и ужаса. Армия отверженных, как обезумевший от крови кролик бросилась на удава, кромсая его когтями и разрывая зубами.

Рыцари огня еще сопротивляются, оглядываясь на растущую за спиной сине-зеленую лаву. У них достаточно сил, чтобы справиться и с теми и с другими, нужен лишь грозный окрик, нужен вождь, а его нет. Их гранд, их темный вдохновитель лежит придавленный лошадью и своими доспехами.

— Король! Король! — Орет мое серое воинство и остервенело прет, наседая на бронированную конницу.

Наконец-то! — Выдыхаю с облегчением.

Слева в черную массу врубаются голубые знамена. Это последняя капля. Все рыцарское войско потекло назад, огрызаясь и оставляя за собой кровавый след. Телохранители Феррана вытащив, наконец, своего вождя из завала, подняли его на плечи и потащили в тыл.

Я все еще не могу поверить, что все закончилось. Мимо меня бегут люди с оружием в руках. Рты разинуты в крике, но я ничего не слышу, поднявшись на ноги бреду куда-то вслед за всеми. Уши словно забиты ватой, иду, не понимая, куда и зачем. Просто вслед за всеми. На губах блаженная улыбка, волосы спутаны в кровавый клобук, ладони бурые от засохшей крови.

Мы победили! Мы победили! — Стучит у меня в голове, и я бреду, еле переставляя ноги, как заблудившийся зомби. Битва стремительно катится вперед, последние шеренги моей армии уже обогнали меня в погоне за бегущим врагом.

Я вновь осталась одна. Можно остановиться, упасть и отдохнуть, но я упорно шагаю, тщательно выбирая места, чтобы не наступить на человеческие тела. Все поле завалено трупами и ранеными, кажется, сама земля стонет от боли и страха, а меня заполняет какое-то странное равнодушие, шагаю между мертвых людей, как по картофельным грядкам. Полное отупение, не понимаю, зачем и почему я здесь. Просто надо идти вперед.

Потихоньку к моим членам возвращается чувствительность, и тело начинает ломить от боли. К своему величайшему удивлению обнаруживаю меч, зажатый в правой руке. Белые пальцы стискивают рукоять, гудящий зуд начинает проникать в них вместе с кровью.

Шлеп, шлеп, — слышу свои чавкающие шаги. Вытоптанная земля превратилась в черно-кровавую жижу.

Куда ты идешь, Лера? — Внутренний голос участливо издевательски басит в голове. — Посмотри вокруг, это все твоих рук дело.

С ужасом оглядываю заваленное телами поле, словно вижу его впервые. Изувеченным трупам нет конца и края.

Шлеп, шлеп! — Куда ты идешь, Лера?

У меня больше нет сил, падаю на колени в кровавую жижу и, задрав голову, ору сияющим небесам.

— Нет! Не хочу больше! Отпустите меня, я больше не могу.

Стучу железными кулаками в землю, разбрызгивая жидкую грязь, и рыдаю в голос.

— Отпустите меня! Отпустите!

Истерика рвется наружу, и я ничего не могу поделать. Мне надо поорать, выплеснуть страх, иначе напряжение убьет меня, раздавит как муху. Кричу так, что вот-вот разорвется рот и мне становится легче. Слабеют руки и ноги, словно вместе с воплями меня покидают последние силы, и я, сжавшись как эмбрион, заваливаюсь на бок.

Сколько я так пролежала, не знаю. В полном сознании и в полной отключке одновременно. Меня нашла Веронея, я услышала ее голос, словно из тумана с другого далекого берега реки.

— Ваше Величество! Слава бессмертной богине, вы живы! — Заботливые руки с тревогой ощупали меня с ног до головы. — Еле вас нашла.

Убедившись, что я цела Вея начала успокаиваться, но взглянув в мои глаза вновь встревожилась.

— Ваше Величество, вы меня слышите? — Схватив за плечи, она хорошенько меня встряхнула.

Смотрю на нее с тупым безразличием, не понимая смысла произносимых слов.

— Ваше Величество! — Она обняла меня и прижала к своей железной груди. — Все закончилось, все хорошо! Мы победили!

Гремя железом, обнимаю ее за шею. Понемногу отпускает, становится легче дышать, и возвращаются реальные ощущения.

Чвакая копытами подошла Лиса, понюхав мою окровавленную голову, кобыла ткнулась мне в лицо теплыми, влажными губами.

— Лиса. — С трудом смогла спокойно произнести простое человеческое слово.

— Все хорошо, Ваше Величество, — стальная ладонь похлопывает меня по спине, — все закончилось.

Сижу на коленях, уткнувшись в Вейину шею и мне так спокойно и хорошо, что ничего больше не хочется. Мое сознание представляет ту картину, что я увижу, стоит лишь открыть глаза и яростно сопротивляется этому.

Что ты расклеилась! — Варга смог, наконец, пробиться в мой разум. — Давай, не позорься, поднимись, хватит валяться в грязи и жалеть себя. Жива, руки, ноги целы, что тебе еще надо? Живи и радуйся! Так нет, она истерику тут устроила. Хватит! Что твои люди скажут?

У меня нет сил, даже разозлиться по-настоящему.

Иди в жопу! — Это все на что меня хватило.

Отстану, — не унимается демон, — если ты встанешь и приведешь себя в порядок. Сейчас король со всей своей сворой будет здесь, и что они увидят. Зареванную истеричную тетку. Этого допустить нельзя. Вспомни, ты легенда, ты всесильная ведьма, ты королева, наконец!

Достал ты меня! — Разозлилась все-таки. Открываю глаза и чувствую, как потихоньку возвращается в меня жизнь, как разгоняется в жилах кровь, как проходит живительное тепло.

С помощью Веронеи поднимаюсь на ноги. Битва уже прекратилась, конница Кендора преследует бегущего врага, а мои пехотинцы бродят по полю как призраки в поисках раненых и убитых товарищей.

— Фарбен, Гани! — Резануло воспоминание.

Вея отжимает мокрую тряпку и вытирает мне лицо.

— Уже ищут.

Молча киваю. В общем, я уже в норме, срыв прошел, и мое сознание вернулось в почти нормальное состояние. Вижу, как к нам галопом несется группа всадников. Чем ближе они, тем явственнее различимы зеленые плащи и знамена. Впервые за сегодняшний день у меня появилось радостное предчувствие.

Один из всадников, пришпорив коня, оторвался от всех, его лошадь несется галопом, разбрызгивая грязь. Вот он уже, вздымая на дыбы, останавливает коня и, бросая поводья, соскакивает на землю. Шлем летит туда же, и я вижу знакомую кудрявую шевелюру. Все еще не могу поверить глазам.

— Лера! — Эстегон бежит ко мне как античный бог войны.

Срываюсь ему навстречу, удивляясь, откуда взялись силы.

— Эсти! — У меня опять наворачиваются слезы.

Сильные руки подхватывают меня и подбрасывают в воздух.

— Лера! — Эсти, поймав меня, кружится на месте. — Как я счастлив видеть тебя!

Смеюсь как дурочка и обнимаю его за шею.

— Эсти! Эсти!

Он ставит меня на землю.

— Я так соскучился! Дай-ка посмотрю на тебя. — Оглядывает меня сверху вниз и смеется. — Королева! Настоящая королева!

Группа всадников в зеленых и синих плащах подъезжает вслед за ним и останавливается буквально в двух шагах.

— Жаль прерывать такую теплую встречу, но ты не представишь нас.

Поднимаю взгляд на голос и вижу совсем юную девицу лет пятнадцати. Огромные темно-зеленые глаза с любопытством уставились на меня. Бархатная синяя юбка, дамское седло, из-под кружев торчат острые носки элегантных сапожек.

— Ваше Величество, — Эстегон галантно поклонился, — счастлив представить вам мою юную супругу — грандессу и наследницу клана Быстрой воды Серену Бейнар.

У меня нет слов! Я ожидала чего угодно, но только не этого. Стою, молча поджав губы, я, конечно, не претендовала на руку и сердце гранда Эстегона, но то, что мой «итальянец» женился так быстро, меня неприятно задело. Пытаюсь задавить растущее раздражение, — он тебе ничего не должен, женился и правильно сделал. Тебе же легче, не надо ничего объяснять. А что объяснять, Рой сбежал, объяснять нечего. Опомнись, тебя реально контузило. Ты же сама замужем.

Пауза затянулась, с десяток пар любопытных глаз рассматривают меня в упор. Видимо неожиданная новость слишком явно отразилась на моем лице.

Не знаю, что и сказать, от неожиданности совсем растерялась, наверное, поэтому брякаю банальнейшую глупость.

— Когда же ты успел?

— После бегства из Красного замка, — Эстегон подошел к жене и протянул руки, — гранд Бейнар приютил нас с сестрой в своем доме. Там мы и познакомились. Я не мог не влюбиться в это прекрасное создание.

Зеленоглазая девица соскочила на землю и присела в подобие книксена.

— Не верьте ни единому слову, Ваше Величество. — Ее губы тронула задорная улыбка. — Влюбился он лишь после того, как ему вместе с приданым пообещали три тысячи наших рыцарей.

Эсти обнял свою юную супругу и, сияя белозубой улыбкой, повернулся ко мне.

— Согласись, рыцари оказались весьма кстати.

Да, — подумалось мне, — с этим не поспоришь, если бы не Эсти со своим приданым лежала бы ты сейчас поперек Ферранова седла, это в лучшем случае. Поэтому не куксись, а улыбнись девочке, ее папаша — твой союзник, а союзники тебе ох, как нужны. Конечно, приятно, когда все вокруг в тебя влюблены, но и рассудок терять не стоит. Хотела, чтобы Эсти остался другом, вот тебе наилучший вариант. Так что, давай не жлобствуй и не веди себя как собака на сене.

Прочитав себе нотацию, одеваю самую радушную и приветливую улыбку и награждаю ею свою юную подданную.

— Три тысячи за такого красавца как Эсти, да он вам просто даром достался. — Все-таки не смогла удержаться и не капнуть чуточку яда.

Девичьи щеки зарделись, но взгляд по-прежнему излучает щенячий восторг. Интересно, почему?

Очнись! — Варга решился меня просветить. — Ты бы видела себя со стороны. Мятые доспехи, вся в крови, с зажатым мечом в руке, посредине поля, заваленного трупами — да ты — кумир нынешней молодежи. Королева — воин, внучка Эстриала. Дальше перечислять?

Пожалуй, хватит. — Останавливаю разболтавшегося демона. — Все равно, чувствую себя так, будто меня обокрали.

С этой мыслью подхожу к девушке и, приподняв двумя пальцами ее подбородок, рассматриваю чуть удлинённое аристократическое лицо.

— Да она красавица, — перевожу взгляд на Эстегона, — повезло тебе, Эсти.

— Что есть, то есть. — Он по-прежнему довольно лыбится.

И тут я замечаю, что вернулись два моих ангела — хранителя. Счастливчик во все времена не красавец, сейчас вылитый демон. Весь в крови, с безумными стальными глазами и шрамом во все лицо, настоящее исчадие ада. Веронея ему под стать, ее короткая стрижка торчит дыбом, а на лице блуждающий взгляд ребенка, которого оторвали от любимого дела.

Так, значит, наигрались, натешились и вернулись к «мамочке», вспомнили обо мне, значит, — беззлобно ворчу про себя.

— Познакомся, Эсти, с моими новыми друзьями. — Подхожу к спешно спешивающейся парочке.

— Ристан ла Вэй, моя правая рука и главнокомандующий. — Поворачиваюсь в сторону Веи. — А это моя главная защитница — рыцарь Веронея Сандор.

Троица обменялась оценивающими взглядами. Теплых рукопожатий, конечно же, не последовало. Эстегон ограничился надменным кивком, и отвел глаза, а Счастливчик, пробуравив того голубыми льдинками тоже не стал расшаркиваться.

Ясно, — решаю, глядя на них, — на теплую дружбу надеяться не приходится.

Продолжения знакомства не последовало, потому что зелено-синяя свита Эстегона засуетилась, послышались взволнованные возгласы.

— Король! Король!

Действительно, Лидарон в сопровождении Кендора и охраны был уже совсем близко. Король примчался возбужденный и разрумянившийся, идеально голубой плащ, сияющая броня. Я непроизвольно посмотрела на себя. Коричнево-бурые пятна грязи и крови от головы до пят, одна нога босая, про лицо и волосы даже говорить не приходится. Ехидно иронизирую про себя — мы вообще в одной драке участвовали.

Все переключились на короля, пошли почтительные приветствия, в ответ — благодарность гранду Бейнару и Эстегону за верность и помощь. Я перестала обращать на них внимание и уселась на камень. Болела нога, видимо ударила при падении.

Занятно, — размышляю, разглядывая голые пальцы, — где же я потеряла сапог? Наверное, рыжий стащил, когда тянул меня за ногу, неужели, я столько времени шла и даже не чувствовала.

Рядом присела на корточки Веронея.

— Ваше Величество! — Она потянула на себя мою босую ногу и принялась натягивать на нее сапог.

Обувка явно была не моя, и где она его взяла, даже думать не хотелось. Вея возилась, бурча себе под нос, что меня совершенно невозможно оставить одну даже на минуту и периодически награждала меня строгими взглядами. Это было умилительно до слез, я так расчувствовалась, что даже забыла про короля и все высокородное дворянство, толпящееся вокруг, но они тут же напомнили о себе.

— Сударыня, вам нужна помощь!

Узнаю голос короля и поднимаю взгляд. Голос звучит сочувствующе, но уголки губ выдают плохо скрываемую брезгливость и осуждение. Они словно спрашивают, — где же ты могла так вымазаться и перепачкаться?

— Да что вы! — Злость и сарказм из меня просто прет.

Величеству явно не нравится мой видок, — зло пыхаю про себя, — так это вам не за рыцарскими спинами прятаться.

Лидарон замялся, не зная как дальше выкручиваться, но в этот момент свита вокруг вновь заволновалась, кто-то пробивался к королю. Через секунду показался гонец, бледный, с покрытым пылью окровавленным лицом, в мятой и грязной одежде.

— Ваше Величество! — Он склонился в глубоком поклоне.

Все головы повернулись к нему и затихли. Поэтому слова гонца прозвучали особенно грозно и устрашающе.

— Нашествие! Истмари! Тьма!

Он говорил торопясь и неразборчиво, было видно, что парень еле держится на ногах.

— Истмари! Бесчисленная тьма, черные и белые вместе, они вторглись на земли клана Темного леса. Гранд Велисар просит о помощи!

Гонец обвел взглядом еще не проникшиеся до конца лица и добавил.

— Умоляет!

Я нервно вскакиваю на ноги, новость полоснула огнем.

Рой! Значит, все-таки решился. Что же… Что же ты наделал, Рой!

Открываю рот, хотя еще не знаю, что скажу, и в этот момент где-то внизу живота дергает болью, голова кружится и плывет, ватные ноги не держат, и я медленно, медленно оседаю на землю.