Если к вони и шуму еще можно привыкнуть, то к жаре и вездесущей, скрипящей на зубах пыли невозможно. Как только над городом поднимается солнце, зажатая между домами и скалой Лидар, рыночная площадь превращается в настоящее пекло. Мостовая накаляется настолько, что печет ноги сквозь сандалии. Как местные ходят по ней босиком, остается для меня загадкой. Уже сутки как я в лагере, и должна сказать, это уже не та толпа, которую я увела с ипподрома. Сейчас в ней просматриваются намёки на организацию и дисциплину, а в каждой минуте жизни этого многотысячного живого организма чувствуется несгибаемая воля Ристана ла Вэй. Правда, надо признаться, методы у него изуверские. В целях привлечения добровольцев он приказал кормить только тех, кто вступил в армию отверженных и их семьи, а остальных бросил на произвол судьбы. За грабежи, воровство и мародерство казнят безжалостно. Вчера его гвардейцы привели мародеров пойманных в городе, и он приказал казнить их на глазах у выстроенной армии. Пятнадцать человек, некоторые совсем еще дети. У меня от такого зрелища до сих пор комок в горле, разумом то я понимаю необходимость таких мер, но в душе у меня все переворачивается, и перед глазами до сих пор стоят лица этих подростков. Говорю ему, может, детей пожалеешь, а он глянул на меня своими стальными непроницаемыми глазами и произнес:

— Эти дети залезли в дом и вырезали целую семью, включая таких же как они детей. Хочешь, отпусти их, но завтра здесь внутри города будет война, настоящая звериная бойня, за кусок хлеба, за тряпку или за женщину. Ты, королева, можешь помиловать любого.

Что мне оставалось, стиснула зубы и простояла, как истукан, но больше я в этом не участвую. Пусть он сам разбирается, есть вещи, которые мне не по силам, но перед уходом все же испортила ему настроение, приказав кормить всех одиноких стариков, женщин и детей, в общем, всех тех, за кого некому пойти в армию. Ничего, за неделю Лига не обеднеет.

Второй день, в основном, сижу в шатре под неусыпной охраной крепких деревенских молодцов Ристана. С того момента, как Счастливчик услышал все перипетии нашего исхода из замка, он помрачнел и заявил, что трибунал таких обид не прощает. Потом лично осмотрел привезенный из замка шатер и потребовал от меня носа оттуда не высовывать, пока не привезут мои доспехи. Веронею же уговорил пробовать любую мою пищу и воду. Вы не понимаете степени опасности, вдалбливал он нам, трибунал имеет такое влияние, такую власть над людьми, что любой из них, он обвел рукой многотысячную толпу, может подсыпать яд или ударить ножом. Так что из шатра только в сопровождении охраны. Пришлось согласиться, поскольку Веронея, может быть первый раз за все время, целиком и полностью, встала на его сторону. Вдвоем они были непреодолимой силой.

Сегодня, когда приехали оружейники с моими доспехами, я подумала, ну наконец-то. Но сейчас стоя посредине шатра, упакованная в сталь, как космический робот, я с ужасом думаю, как в этом выйти на солнце. Ведь сварюсь же заживо.

— Послушай, Грис, — обращаюсь к главному кузнецу, затягивающему на мне ремни наплечников, — как рыцари это носят, ведь на солнце не протянешь и получаса.

Оружейник поднимает на меня удивленные глаза.

— Ваше Высочество, что вы. Взгляните на вот эти магические знаки.

Что правда, то правда, вся сталь доспехов покрыта рисунками и надписями на непонятном мне языке. Моя предыдущая броня тоже была исписана знаками, но они не сопоставимы. Это как сравнить любительскую татушку с профессиональной росписью по всему телу.

Осмотрев тот знак, на который указывал Грис, и не найдя никаких особых отличий от всех прочих, возвращаю ему вопросительный взгляд.

— Ну, и?

Оружейник потрясен моей безграмотностью.

— У вас самые дорогие доспехи из всех возможных. Их можно доставать из оружейной только с личного разрешения короля. Они делают их носителя практически неуязвимым. Подобную броню может позволить себе далеко не каждый гранд, а этот магический знак, — он вновь потыкал в тот рисунок, что уже показывал, — защитит вас от жары, а этот от холода.

Вот как, значит, Лидарон все-таки позаботился, чтобы родственницу не порубили в капусту. Ладно, зачет.

Делаю шаг и понимаю, что в этом железе я не ходок.

Блин, если бы этот скафандр еще и весил поменьше, так совсем бы ему цены не было.

Грис с восторгом смотрит на меня.

— Простите, Ваше Высочество, мое нахальство, но вы сейчас само совершенство, живое воплощение богини войны Астии.

— Льстец. — Ковыляю к большому походному зеркалу, присланному камергером с шатром и прочей мебелью.

Смотрю на свое отражение и с удовлетворением отмечаю, что с точки зрения военной эстетики я действительно хороша. Светлые длинные волосы распущенной волной падают на червленую сталь. Доспехи выкованы идеально и превосходно подогнаны, словно это не железные пластины, а моя сверкающая кожа с татуировкой по всему телу. Магические линии рисунка проходят сквозь сталь и ложатся прямо на кожу, броня как живая, она обтекает и ощупывает мое тело, привыкая к нему. Из-за этих ощущений я чувствую себя обнаженной, несмотря на горы, одетого на меня железа. И еще одно, с каждой минутой неподъемная тяжесть, давящая мне на плечи, как будто рассасывается и становится легче и легче.

Хороша! — Говорю себе еле слышно и представляю, как я смотрюсь со стороны. Хороша! — Повторяю еще раз. — Есть все-таки в оружии какая-то притягательная сила.

С трудом отрываюсь от зеркала. У меня сегодня встреча с народом, оказывается у королевы уйма утомительных дел, одно хуже другого. Одно из них правосудие. Городские суды не хотят связываться с пришлыми, да и крестьяне им не доверяют, а теперь, когда у них есть своя королева, они все побежали ко мне за помощью. Ужас, моя армия погрязла в дрязгах и дурацких разборках. Неграмотные крестьяне не могут изложить свои проблемы письменно, и от этого количество страждущих только растет. Вчера я сдуру пообещала — завтра, и уже с самого утра люди выстроились в очередь за судом праведным и неподкупным. К ним присоединились зрители, желающие взглянуть на наследницу Эстриала, и теперь весь город ждет выхода королевы. А я понятия не имею, как их судить, по каким законам, по какому-такому уголовно-административному кодексу?

Не стой так долго перед зеркалом, — проснулся Варга.

А то, что? — Продолжаю любоваться своим отражением.

Варга зевнул.

Засосет, это я тебе как демон советую.

Брось нести чушь, лучше посоветуй, как мне с этим судом быть. Может на Ристана повесить.

Демон недовольно хмыкнул.

Можно, конечно, только ты тогда зачем, он и так всем здесь заправляет.

Страшновато мне как-то, — понимаю его правоту и не спорю, — как бы не опозориться.

Варга подумал секунду.

Не бойся. Будь мягче, ты добрая королева. Ристан суров, ты милостива. Суди по сердцу и ничего не бойся.

Его голос заскрипел смехом.

В конечном итоге, ты же королева, тиран, самодур, кто тебя осудит. Как сказала, так и правильно, какие тебе еще законы.

Издеваешься? — Не могу злиться на него, в конечном итоге, он прав, даже если и ляпну чего не так, кто с меня спросит.

Варга выключился, как обычно, не попрощавшись, а я разворачиваюсь ко входу. Шатер у меня действительно королевский, пожалуй, стоит простить Лириана. Большое пространство квадратов на пятьдесят, это и гостиная, и столовая, и приемная, в общем, общественно-деловая часть. Еще внутри шатра разбита палатка поменьше, это уже моя персональная спальня, туда вход посторонним воспрещен. Сейчас вижу, как Веронея впустила Ристана в приемную, оставив его гвардейцев снаружи жариться на солнце.

Счастливчик отобрал несколько сотен молодых людей и назвал их своей гвардией, за несколько дней умудрился вышколить их так, что теперь они слушаются его, как преданные собачонки. Пожалуй, даже я для них меньший авторитет, чем он.

Смотрю на своего главного полководца, тот выглядит усталым, вместо лица один багровый шрам, глаза и те немного притухли.

— Выглядите внушительно. — Ристан удивленно покачал головой. — Такие доспехи стоят больше чем иной замок, теперь придется охранять вас еще тщательнее.

— Смеешься? — Встречаю его повеселевший взгляд.

— Ничуть, — он вновь посерьезнел, — думаю, половина рыцарей Феррана полезет за такой броней хоть на черта.

— Вот умеешь ты испортить настроение, — я расстроилась, — только успокоилась, и доспехи мне понравились.

Глаза Счастливчика вновь засмеялись.

— Во всем есть свои плюсы, вся армия мятежников кинется на вас, тут мы их и прихлопнем.

Вот ведь мужики, сначала не подумавши ляпнут, а потом пытаются замять глупость дурацкими шуточками, нет, такими глупостями меня не развеселишь, поэтому спрашиваю серьезно.

— Чего хотел?

Люди собрались, суда ждут, спрашивают, когда выйдет королева.

Неохота до жути, но придется идти. Ладно, сейчас я вам покажу торжество правосудия, потом не обижайтесь.

— Пошли уж. — Бросаю на себя последний взгляд. Вроде все на месте.

В последний момент подбегает Грис и вешает мне на пояс длинные ножны с мечом.

Вот только еще одной железяки и не хватало, тяжело вздыхаю, хотя больше прикидываюсь, чем чувствую реальную тяжесть.

— Гляжу я на вас, Ваше Высочество, — главный оружейник идет рядом, — и вот что мне приходит в голову.

Оборачиваюсь на маленького кузнеца.

— Ты меня прям заинтриговал.

— Не надо смеяться, Ваше Высочество. — Грис остановился и сказал моей уже уходящей спине. — Вам нужно свое знамя, без него вы не самостоятельная единица.

Я аж замерла на месте.

— Точно.

Вспомнился тот сон, я на белой лошади со знаменем в руке впереди огромного войска. Как же оно выглядело? Нет, не могу вспомнить.

— Спасибо, Грис! — Оборачиваюсь к оружейнику. — Ты прав, пришли ко мне портных или кого там надо для этого.

Кузнец извиняюще улыбается.

— Я передам вашу просьбу господину камергеру.

Конечно, как он может кого-то послать. Надо будет самой написать Лириану, а то пропадет хорошая идея.

Нагибаюсь и прохожу в раздвинутый Веронеей полог и сразу же попадаю в совсем другой мир. Яркое солнце нещадно бьет по глазам, а рев толпы врывается в голову штормовым гулом.

Мать честная, полный аншлаг. Обвожу взглядом забитую до отказа рыночную площадь. Весь город собрался посмотреть на меня.

Ристан берет мою руку и ведет к небольшой площадке, оцепленной его гвардией, там, на импровизированном помосте стоит одно кресло, надо понимать, мое. Иду мимо орущей толпы, руки людей просовываются через частокол гвардии и стремятся дотронуться до меня. Страшновато это, скажу я вам, сотни рук, грязных, исхудалых, в оборванной одежде тянутся к тебе, а за ними кричащий в восторге рот и радостно распахнутые глаза. Стараюсь приветливо улыбаться, хотя хочется броситься обратно в шатер. Магическая сталь отвечает на касания голубыми сполохами.

Дай мне силы, господи, бормочу про себя и вдруг буквально чуть не останавливаюсь.

Из толпы на меня смотрит парень. Вылитая копия Роя, те же широкие скулы, светлые песочные волосы до плеч, голубые глаза. И улыбка, это же его улыбка! Еле сдерживаюсь, чтобы не заорать. Рой! Прохожу мимо, а голова все еще не хочет поворачиваться и смотрит назад.

— Ваше Высочество, внимательней. — Ристан придерживает меня, не давая оступиться на неровной дороге.