Огромный зал храма до отказа забит приглашенными гостями, лишь коридор посередине остается свободным. Почетная стража замерла по обе стороны, поддерживая порядок. Узкая свободная полоса, простреливаемая тысячью любопытных глаз.

Лидарон ведет меня под руку, и я стараюсь смотреть только вперед. С обеих сторон слышится нескрываемый шепот.

— Почернела?

— Почернела и потрескалась от одной капли крови.

— Она убила послушника одним взглядом.

— За что?

— Он отказался подать ей мазь.

— Ужас!

Ускоряю шаг, почти бегу. Хочу поскорее вырваться на воздух, этот храм подавляет меня настолько, что трудно дышать. Наконец-то распахиваются двери, с наслаждением хватаю раскаленный, пропитанный пылью воздух. Даже каменные морды кентеров больше не пугают, главное, я вышла оттуда. Шагаю широкими шагами. Лидарон еле поспевает за мной, он старается, но быстро теряет терпение и повисает на моей руке.

— Да подождите вы, никто за нами не гонится.

— Уверены? — Кажется, смогла улыбнуться.

Король показывает свои белые зубы.

— Уверен. Посмотрите на моих бедных придворных, вы их совсем загнали.

Оборачиваюсь назад, гости еще только выкатываются из дверей, за спиной лишь Веронея и Кендор, никого больше, даже Нея отстала. Это меня как-то сразу успокоило, и я вдруг окончательно поверила — все закончилось.

— Хорошо. — Сбрасываю обороты и беру короля под руку.

— Уговорили, ведите меня, Ваше Величество.

Несмотря на явную иронию Лидарон доволен и лыбится, посверкивая на меня глазами. Вдыхаю полной грудью горячий, сухой воздух и стараюсь шагать, как полагается настоящей королеве. Справа король и Кендор, слева Веронея, мы торжественно и степенно движемся к парадной лестнице храма.

С первой ступени открывается вид на площадь, кажется, народу стало еще больше. Провожу взглядом, от края до края колышется людское море. Все вроде бы спокойно и тихо, но мне почему-то тревожно. Поворачиваюсь к Вее. На лице девушки играют сжатые скулы, в глазах застыла тревога.

Что не так? — Спрашивает мой взгляд.

— Слишком тихо. — Отвечает шепотом Веронея.

И тут до меня доходит — толпа молчит. Нехорошее предчувствие вновь ударило холодной волной. Почему они молчат?

И тут же приходит ответ. С разных сторон, как по команде, яростными, исполненными фанатичной ненавистью воплями.

— Вон она!

— Исчадие тьмы!

— Ведьма!

— Дьявольское отродье!

Какой-то старик взобрался на бочку и не по-стариковски громким поставленным голосом надрывно заорал.

— Добрые горожане! Не допустите, чтобы тьма опутала вашего короля. Спасите город и короля! Возьмите правосудие в свои руки. Сожгите ведьму!

Призыв сразу подхватили в разных уголках площади.

— На костер ведьму!

— На костер!

Это же открытый мятеж, — рассуждаю на удивление спокойно, — если Исфагиль пошел на такое, значит, играет ва-банк. Решил любой ценой покончить со мной сегодня, и это его последний шанс.

Мы остановились. Спускаться вниз было бы безумием, там забурлило по-настоящему. Лидарон явно в растерянности, он бросает взгляд на Кендора.

— Это бунт? Чего они хотят?

Вместо гранда отвечаю я.

— Всего лишь сжечь вашу жену.

— Успокойтесь. — Гранд пресекает уже закипающую ссору. — Никто никого не сожжет. Конвой с минуты на минуту будет здесь, к тому же я послал за подкреплением.

Заверения гранда меня ничуть не успокоили, и я лихорадочно начала выискивать глазами Ристана. Должен же он что-то сделать.

— Вон он. — Веронея указала пальцем, правильно поняв мое настроение.

Нахожу Счастливчика стоящим у подножия лестницы с самым безмятежным видом, ни одного вооруженного гвардейца рядом с ним нет и в помине.

— Что он делает, Вея? — От непонимания у меня опускаются руки.

— Не волнуйтесь, Ваше Величество, у этого наемника каждый ход просчитан. — Веронея сжимает мою ладонь. — Все будет хорошо.

Моральная поддержка, конечно, приятна, но положение на площади говорит мне об обратном. Старик на бочке уже в центре внимания.

— Чаша богини почернела. — Даже наверх доносится его громкий голос. — Одна капля черной крови. Все видели. Все…

— Надо спасать короля от ведьмы!

— Ведьму на костер!

Толпа заволновалась, и умелые руки направили всплеск в нужное русло.

— Исчадие тьмы на костер!

Наиболее бойкие бросились к храмовой лестнице, и тогда взлетела вверх рука Ристана. С полсотни людей вокруг него сбросили плащи и выхватили дубинки. Затрещали кости. Толпа отшатнулась. Счастливчик собрал своих бойцов и выстроил их на первых ступенях.

— Слуги демонов! — Завопил старик. — Круши их! С нами Светлая Мать!

Боковым зрением отмечаю, как к Кендору подскочил юноша и наклонился к его уху. Рукав рубахи оторван с мясом, лицо разбито.

Король тоже заметил гонца и раздраженно выкрикнул.

— Что там, говори вслух?

— Все подходы к площади забаррикадированы. — Гранд ответил сам. — Мои рыцари разбирают завалы.

У меня похолодело в груди. Дело принимает совсем дурной оборот. Люди трибунала подготовились на совесть. Значит, действительно Исфагиль решил идти до конца, и не остановится. Тогда сейчас начнется самое страшное.

Над площадью пронесся клич.

— К оружию! Смерть демонам!

Темные личности в разных концах вытаскивают спрятанные под плащами мечи. Из распахнутых окон первых этажей в толпу вываливают связки копий.

— К оружию!

Толпа завелась. У подножья храма уже идет настоящая резня. Гвардейцы Ристана, уступая ступень за ступенью, поднимаются вверх. Счастливчик последний. Рыча как зверь, он держит на себе с десяток обезумевших горожан. Дубинка против стали, слишком неравноценно, но ему пока удается сдерживать наседающую толпу. Его ребята, оробевшие поначалу, теперь выровнялись, вдохновленные примером командира.

Ширина лестницы не позволяет нападающим навалиться всем скопом, и Ристан этим умело пользуется. Трещат черепа под ударами дубинок, но и ряды защитников тают с каждой минутой. У подножия настоящая мешанина. На смену раненым горожанам подходят другие, появились длинные копья. Моим защитникам становится совсем туго. Еще минута и, оставляя кровавый след вместе с телами убитых, Ристан все же отводит своих бойцов на несколько ступеней выше.

На удивление, я совершенно спокойна. То ли нервов уже не осталось, то ли уверена, что Счастливчик удержит вход в храм. Уже ясно, затея Исфагиля провалилась, быстро схватить или убить меня уже не получится. Опять, спасибо Ристану. Но вот что дальше? Скоро подойдут рыцари Кендора и тогда… Тогда начнется настоящая кровавая баня. Трибуналу отступать некуда, они бросят в бой все силы, не считаясь с потерями.

Представляю, как с разных сторон стальные всадники врезаются в толпу и крушат всех подряд мужчин, женщин детей. Этого нельзя допустить! После такого уже не будет правых и виноватых. Будут лишь горы трупов и ненависть, навсегда засевшая в памяти горожан.

— Оружие на площади Матери Ветров, это неслыханно. — Король пятится обратно к храму.

Кендор трогает меня за плечо.

— Уходите в храм, забаррикадируйте дверь и дождитесь подхода рыцарей. — Гранд, наматывая плащ на левую руку, начал спускаться вниз.

За ним, из числа гостей, потянулись еще шестеро. Подхватив дубинки из рук раненых и погибших, они встали в один ряд с Ристаном. Эта небольшая группа, тем не менее, внесла диссонанс в агрессивный настрой толпы. Очень многие знали их в лицо. Одно дело биться с демонами, другое против своего гранда. Народ, потеряв кураж, отхлынул. Счастливчик смог перевести дух.

Сверху мне видна вся картина целиком, и я вижу, как люди в серых капюшонах отовсюду стягиваются к месту схватки. Это уже настоящие бойцы, под плащами просвечивают кольчуги, в руках отточенные мечи.

Старик на бочке вновь завопил во весь голос, заходя с другого конца.

— Горе нам, горе! Ведьма сожжет город, опустошит его болезнями! Останутся дети сиротами, а женщины вдовами! Не допустите, честные горожане! Убейте демонов, сожгите ведьму!

С разных сторон подхватили.

— Кендор заодно с ведьмой! Смерть Кендору.

Еще мгновение и схватка разразится с новой силой. Надо что-то делать! Надо достучаться до залитых яростью мозгов. Кто может это сделать? Ответ приходит практически сразу, больше трибунала здесь верят только своей богине.

Мать Всех Ветров вряд ли вмешается, — шепчу про себя, — но меня, надеюсь, простит. Ведь ради благого дела.

Зову своего демона.

Варга, помнишь как на ипподроме. Дай мне голос, так, чтобы всех их, — показываю рукой вниз, на площадь, — пробрало до печенок.

До печенок, — довольно хмыкнул демон, — это мы можем.

Встаю на самый край ступени, мой взгляд нацелился на надвигающуюся толпу. Чувствую бьющую оттуда злобу и ненависть, настолько сильную, что перехватывает дыхание. Успокаиваю себя, представляя каменное лицо богини. Грозное и скорбное. Именно так надо говорить с этими людьми. Развожу руки в стороны и начинаю.

— Остановитесь, дети мои!

Варга, по-моему, перестарался — звуковая волна ударила, сотрясая стены домов и разбивая окна. Толпа, ошарашенная падающим с небес голосом, мгновенно остановилась. Ярость на лицах сменилась страхом и непониманием, а голос по-прежнему грохочет над площадью, чугунным молотом вбивая каждое слово.

— Опомнитесь, неразумные! Как вы посмели принести оружие на мою площадь!

На лицах проступило озарение. Многие упали на колени, и над всей площадью пронесся благоговейный шепот.

— Матерь Ветров!

— Как посмели поднять оружие перед ликом моим! Нет вам прощения!

Теперь уже вся площадь на коленях, оружие брошено на землю и каждый старается отодвинуть его подальше от себя. Отовсюду несутся жалобные мольбы. Люди забыли про меня и не смотрят на маленькую фигурку у края лестницы. Все взоры устремлены к небу.

— Прости нас!

— Прости, Светлая Мать, нас неразумных. Из-за демонов все…

Мои губы разочарованно кривятся.

— Не там! Не там, глупцы, вы ищете демонов. Вглядитесь в глаза тех, кто звал вас к бунту, тех, кто дал вам оружие и вы найдете. Увидите! На самом дне, в самом темном уголке их поганой души вы узрите демонов.

Со злорадством отмечаю, как стащили с бочки горластого старика, как взметнулись к верху и пропали его голые ноги.

— Прости нас, Великая Мать! — По-прежнему гудит площадь.

— Прости!

Так, вижу, как серые послушники трибунала потянулись с площади — пришла пора быть милосердной.

— Прощаю вас, дети мои, ибо не ведаете вы, что творите, но спрошу строго с пастырей ваших, что допустили грехопадение и святотатство!

На перепуганных лицах впервые появляются радостные улыбки. С разных сторон теперь слышатся хвалебные крики.

— Ты великая!

— Ты милосердная!

Ну вот, совсем другое дело, а то заладили ведьма да ведьма. — Настроение улучшается. — Что дальше? Хорошо было бы разогнать всех по домам.

Делаю вдох, и мой голос проходится по головам ураганным ветром.

— Прощаю вас, но видеть боле на площади своей не желаю. Убирайтесь с глаз моих! Расходитесь по домам и молитесь о прощении грехов ваших!

Народ почти сразу начинает покидать площадь, кто как, кто ползком на коленях, кто пятясь задом и отвешивая поклоны, но пространство пустеет прямо на глазах.

Встряхиваю головой, сбрасывая напряжение и прогоняя Варга из своего сознания. Он послушно уходит, оставляя как обычно тошноту и головокружение. Минуту прихожу в себя, а затем оборачиваюсь назад. С удивлением обнаруживаю Лидарона, стоящего на коленях. Губы лихорадочно шепчут молитву, лицо застыло в благоговейном экстазе.

Ну, а что ты хотела, — говорю себе, рассматривая склоненную голову короля, — твой муж такой же продукт своего времени, как и остальные.

Кстати и остальные, вся свита и гости, все склонив колени, молятся, заполонив пространство под колоннадой.

Устало присаживаюсь на ступеньку, чувствую такую дикую усталость, что даже рукой не могу пошевелить. Надо передохнуть, заодно может и молитвенный экстаз закончится.

Изредка посматриваю на короля и свиту.

Вроде бы никто не связал звучащий голос со мной. Вон как усердно молятся, давненько видать так искренне не отбивали поклоны.

Прислушиваюсь, с одной из улиц доносится нарастающий топот лошадиных копыт. Через мгновение на опустевшую площадь, грохоча подковами по мостовой, вылетает первый отряд рыцарской конницы.

— Вот и кавалерия. — Киваю поднимающемуся Ристану. Счастливчик единственный кто не молился и не падал на колени, но это понятно. Спасибо хоть вопросы не задает.

Он садится рядом, и мы вдвоем смотрим, как обескураженные рыцари вздыбливают коней и гоняют редких горожан не успевших покинуть площадь.

— Надеюсь на сегодня все. — Говорю, даже не смотря в его сторону. — Больше мне уже не выдержать.

Счастливчик молча кладет свою ручищу на мою ладонь и лишь сочувственно пожимает.