Огромный зал переполнен светом. Тысячи свечей только в семи великолепных люстрах, блистающих где-то под высоченным арочным потолком, не меньше в тяжелых бронзовых светильниках, развешенных вдоль стен. Бесконечный п-образный стол ломится от еды и вина. Королевская казна решила не мелочиться. Ведь завтра решится все, или незачем будет экономить, или не для кого.

Я успела лишь сменить платье и умыться, мы слишком задержались. Вообще сегодняшняя церемония войдет в историю по количеству заглавных «впервые». Первое в истории королевства покушение на королеву, впервые пролилась кровь у храма Матери Ветров. Слишком много событий и нервных потрясений. Все устали, жаждут поскорее усесться за стол и накинуться на еду и вино, но не могут бедолажки, вынуждены ждать жениха и невесту. Первыми к столу должны пройти король и королева, а мы все не идем. Во-первых, я переодевалась, во- вторых, я расклеилась, и мне надо было побыть в одиночестве. Выставив всех за дверь, забралась с ногами в кресло и сидела в нем в полной темноте, пока не пришел Ристан. Кроме него никто войти не решался, после сегодняшних событий меня стали реально побаиваться. Представляю, что обо мне рассказывают в дворницкой или на кухне, что-нибудь типа — она перегрызает зубами горло и ест на завтрак младенцев.

Счастливчик меня не боится, он молча зажег свечи и, ничуть не смущаясь моих обнаженных плеч и шелковых нижних юбок, присел на корточки рядом с креслом. Два голубых глаза на изуродованном лице нашли взгляд испуганной, безумно уставшей женщины и мягко по-доброму улыбнулись.

— Ты спасла сегодня этот город. Спасла тысячи невинных жизней. Я горжусь тем, что служу такой королеве. — Наглец произнес это так, словно вручил мне нобелевскую премию. Сказал, поднялся и пошел к выходу.

Вот засранец, — во мне шевельнулось беззлобное раздражение, — он гордится, видите ли, а ты изволь соответствовать. Даже покапризничать не дадут, тогда какая радость быть королевой.

— Ладно, зови всех. — Мой крик застал его уже у самых дверей.

Счастливчик молча распахнул двери, в которые тут же ворвались мои фрейлины во главе с Неей. Новое платье мало отличалось от старого, такой же голубовато-серый цвет, глухой воротник и дурацкое жабо на груди. Этакая викторианская статс-дама. Тьфу! Но спорить не было ни сил, ни времени. Я благодарна уже за то, что с меня сняли, наконец, этот чудовищный «хиджаб».

Все торопятся, суетятся. Чувствуется, что где-то совсем рядом гремит гром королевского гнева. Плевать, пусть поорет!

Волосы зачесаны назад и элегантной волной убраны в золоченую сетку. Выходим. Девочки нервничают, стараясь всеми силами ускорить мой шаг, но я пресекаю эту возню на корню.

— Не дергайтесь!

Анфилада, лестница, коридор. Гулко стучат каблуки по мраморным плитам. Вот и парадная приемная, перед нами распахиваются двери. Король, красный и злой как черт, выскакивает, будто караулил у замочной скважины.

— Ну, наконец-то. — У него на лице написано нестерпимое желание поскандалить.

Не хочешь быть жертвой, нападай первой — вот золотое женское правило. Поэтому сходу заявляю.

— Сколько вас можно ждать, Ваше Величество, если вы король, так остальных можно за людей не считать? — С интересом наблюдаю, как у Лидарона отвисает челюсть.

Не даю ему прийти в себя и беру его под руку.

— Пойдемте уже, что вы застыли как столб.

Гости так устали и им настолько не терпится наброситься на еду, что они даже не злословят мне в спину. Не слышу никаких гаденьких шепотков. Чинно разрезаем расступающуюся толпу и рассаживаемся на свои места. Наш стол как раз посередине на небольшом возвышении, здесь же ближайшая королевская родня и первые люди государства. От меня только Веронея и Ристан, я настояла, чтобы их посадили здесь, рядом со мной, а не в общем зале. Помню, камергер пыхтел и возражал, всячески указывая на их сомнительное происхождение, но я напомнила Лириану, что его генеалогическое древо тоже появилось совсем недавно, и он сразу заткнулся.

Гости рассаживаются за столы в явном нетерпении. Провожу отсутствующим взглядом по лицам. Ничего интересного. Но вдруг дежурная улыбка непроизвольно спадает с моего лица.

— А она что здесь делает? — Разгневанный взгляд впивается в лицо короля.

Лидарон пытается изобразить невинную мину.

— Мы же с вами договорились, у каждого своя жизнь. Зачем лишать бедную девочку развлечения.

У меня от возмущения аж дыхание перехватило, не могу ничего сказать, лишь провожаю взглядом только что вошедшую Гриану. Надо сказать, не я одна. Эта дрянь сделала для этого все, что могла. Длинное обтягивающее грудь платье из тонкой золотой парчи. Волнистые каштановые волосы, падающие на обнаженные плечи, усыпаны блеском бесчисленных бриллиантов. Она хороша, вызывающе хороша!

Это что ж такое, — моему возмущению нет предела, — любовница приперлась на мою свадьбу, а я, можно сказать, законная жена должна утереться и терпеть. Да ладно бы, стерва сидела где-нибудь в углу, зыркала бы оттуда своими крысиными глазками, так нет. Она демонстрирует всем, кто здесь де-факто королева, а кто мышь серая. И пока, на мышь больше похожа я.

Ловлю на себе любопытные взгляды, все понимают — это вызов и ждут моей реакции. Даже вилки и ножи отложили.

Лидарон видя мое, с трудом сдерживаемое, бешенство пытается по-мужски неловко сгладить ситуацию.

— Знаете, я искренне рад, что сегодня все закончилось благополучно. Покушение не удалось, бунт рассосался практически без жертв, а мы с вами вопреки всему все-таки стали мужем и женой. — Его теплая ладошка касается моего плеча. — Верю, мы станем добрыми друзьями.

Друзьями, — повторяю про себя и мстительно улыбаюсь, потому что уже представляю, что сейчас сделаю.

— Значит, вы рады тому, что меня до сих пор не убили, не отравили и не сожгли на костре.

— Конечно, рад, — Король дарит мне лучезарную улыбку, — как иначе, вы моя последняя надежда.

Наивный дурачок, он думает, будто его улыбки и душевные слова могут запудрить мозги глупой простушке. Поворачиваюсь к нему всем телом и убираю улыбку с лица.

— Раз уж вы так переживаете за меня, то тогда я просто обязана сообщить вам — ваша любовница участвовала в покушении на вашу последнюю надежду.

Лидарон сморщился.

— Ну что вы! Опять вы за свое, это юное создание даже муху не способно обидеть.

Смотрю на него и не верю своим ушам, воистину любовь слепа. Даже жаль пачкать светлый образ. Но что поделаешь, не я первая начала.

— Помните первое покушение?

Король все еще строит недовольные рожи.

— Ну, конечно, помню, и трех дней ведь не прошло.

— Значит, вы помните, что один из убийц попал в плен.

Король выдохнул и расплылся в довольной улыбке, решив, будто это и есть мой главный козырь.

— К сожалению, из него ничего не удалось выбить. Он умер под пытками, так ничего и не сказав.

Силки поставлены, и птичка уже сунула туда лапку.

— Это вам он ничего не сказал, а вот мне отказать не смог.

Король недоверчиво покосился в мою сторону.

— Не могу поверить, что вы можете быть жестокой.

— Я могу быть разной, — загадочно прикрываю глаза, — а чтобы заглянуть человеку в голову, жестокость не нужна. Глаза умирающего это открытая книга.

— О! Магия! Аккуратнее, моя дорогая. — Лидарон напрягся и вцепился в меня взглядом.

Выдерживаю его взгляд и дожидаюсь вопроса.

— Так что же эта книга вам поведала?

— Все нападавшие были послушниками трибунала.

Услышав это, мой новоявленный супруг как-то разом расслабился и даже излишне театрально вздохнул.

— Вполне возможно. После сегодняшнего я нисколько не удивлен. Участие Эсфагиля в событиях на храмовой площади очевидно, но, как это ни печально, спросить с него за это не удастся. По крайней мере, в ближайшее время. Верховная комиссия Священного Трибунала в полном составе тайно покинула замок. Мои люди никого не могут найти. Впрочем, это не удивительно, их возможности нисколько не уступают королевским.

— Да, да, — сочувствующе киваю головой, — но есть еще маленькая деталь, которую поведал мне умирающий.

Выдерживаю паузу и продолжаю почти шепотом.

— Господин председатель очень хотел заполучить меня живьем. Провести показательный процесс, осудить, как положено, а потом уже сжечь как ведьму. Для этого ему нужны были гарантии вашего невмешательства. Обещание, что Ваше Величество не встанет на мою защиту.

Лидарон почти испуганно вскидывает раскрытые ладони и вдруг переходит на «ты».

— Поверь, я ничего об этих планах не знал и никаких гарантий не давал, а если бы узнал, то можешь быть уверена, ни за что бы не позволил.

Вот теперь я дарю ему самую лучезарную улыбку.

— Верю. И, тем не менее, Исфагиль такие заверения получил. — Перевожу взгляд на Гриану и спрашиваю самым равнодушным тоном. — Как вы думаете, кто же мог ему дать за вас такие гарантии?

Король ведет глазами вслед за мной и упирается в глубокое декольте своей фаворитки.

— Для такого обвинения у вас должны быть веские основания. — Теперь он серьезен, улыбочка пропала, тонкие губы сжаты в линию.

— Свидетель Вас устроит.

— Достойный доверия?

— Несомненно. — Ловлю взгляд камергера и делаю ему знак подойти.

Лириан Дуга, мгновенно побледнев, начал подниматься из-за стола, он уже догадался, зачем его зовут.

Как только туша камергера почтительно замерла возле кресла короля, задаю вопрос, мило улыбаясь прямо ему в лицо.

— Расскажите королю про ночь перед первым покушением?

По пухлым щекам Лириана заструились ручейки пота, перед ним стоит непростой выбор. Солгать королю, оклеветать Гриану или отказаться и стать врагом королевы.

Примерно могу представить, о чем он сейчас думает. У первого варианта последствия непредсказуемы, а у второго конец только один. Бегство Исфагиля доказывает это лучше всего.

Он помялся, пошевелил губами, но все же решился.

— Я видел молодую женщину в капюшоне, которая сказала Председателю Трибунала примерно следующее — гарантирую, что король и пальцем не пошевелит в ее защиту. Я полностью его контролирую. — Камергер утер пот тыльной стороной ладони.

Последней фразы в нашем договоре не было, но видимо решив топить, такие люди топят уж наверняка.

Лидарон посмурнел, челюсти сжались и на скулах заиграли желваки. Разочарование, обида, закипающая злость все это в один миг отразилось на бледном, холеном лице. Его любовь, его страсть совершила предательство и причины, побудившие ее сделать это, уже не имеют значения. Она поставила свои интересы выше интересов короля, а этого прощать нельзя. Он прикрыл глаза и посидел молча с минуту, а затем подозвал одного из офицеров стражи.

— Я хочу, чтобы дама Гриана немедленно покинула этот зал и находилась в своей комнате вплоть до особого моего распоряжения. Выполняйте!

Стражник почтительно склонил голову и тут же испарился. Оставалось только насладиться финальной сценой.

Гриана непринужденно болтала с Виолой, демонстрируя собравшимся вокруг молодым людям свой точеный профиль и высокую грудь. Она видела мою реакцию, мое бешенство и это делало ее победу еще более приятной.

Подошедший офицер, щелкнув каблуками, привлек ее внимание. Склонившись к самому уху, он шепотом передал ей приказ короля.

Девушка сначала изобразила недоумение, затем вспыхнула и попыталась вскочить, меча гневные взгляды в сторону своего любовника, но тяжелая рука в грубой кожаной перчатке легла на ее плечо. Эта мягкая тяжесть мгновенно протрезвила ее, она поняла, это не каприз и не игра, ее действительно отсылают. И еще неизвестно какие последствия могут быть в дальнейшем. Король непредсказуем в гневе. В один миг из властной лощеной светской львицы она превратилась в маленькую испуганную девочку.

Съежившись под суровой лапой стражника, она поднялась, не отводя умоляющего взгляда от короля, но тот демонстративно отвернулся в сторону. Сотни изумленных глаз со всего зала тотчас же отметили эту разящую перемену и сделали единственно правильный вывод.

Двоевластие закончилось. Отныне королева в замке Лидар осталась только одна.