Первое время Марий боялся встречи с Вильямом. Отец был очень строг, мало ли, ещё выпорет при всех или в кандалах отвезёт в монастырь. А становится святошей, Марий ох как не хотел! Сколько бы наемник не бродяжил по миру, он так и не увидел никаких свидетельств Господа. После всех ужасов, пожарищ и смертей любая вера смешила, а слово, данное епископу, он стал считать уловкой. Мол, вор вора надул.

Рыцарь решил податься в ученики к вождю разбойников. По крайней мере, в лагере он был как за каменной стеной.

– Есть несколько видов волшебства, – поучал Максимус. – Высшее, суть математика. К сожалению, вне Радужного города ты не сможешь использовать заклинания. Разве что с помощью слёз Создателя, но они дороги и опасны для психического здоровья.

– Я видел, как их используют маги Пылающего меча! – воскликнул Марий.

Учитель объяснил рыцарю, что волшебники гильдий используют низкое колдовство и ни на что большее, чем пускание огня и молний из рук не способны.

– Но есть и другие виды таинственного: умение достигать цели с помощью концентрации и убеждения. Взгляни вокруг: разве я чудотворец? Метаю огонь? Обращаю скалы в прах? Но все эти люди всё же собрались в лагере. Потому что идеи способны изменить мир. Не бойся людей! Они заведомо глупее, и к каждому можно подобрать ключик. Вспомни попов: ты не веришь, но их уважаешь. Внешность, одежда, жесты – вот настоящие отмычки!

Максимус всё говорил и говорил. Рыцарь заново переосмыслял жизнь. «Вести – а не быть ведомым! Изменять, но не изменяться! Обманывать других, но ни обманываться сам»! – в голове звучали слова вождя.

– Что такое Радужный город? – однажды спросил ученик.

Максимус долго молчал, будто воспоминания доставляли боль. Красивое лицо исказила ненависть.

– Видишь, что стало с моим глазом? – спросил он. – Вот он, последний подарок от Родины. По моим следам идёт подосланный убийца, и даже в изгнании нет покоя. Радужный город – олицетворение всех пороков в мире: гордыни, стяжательства, трусости. Когда ты будешь готов, я расскажу подробней.

Кнут тоже принимал участие в обучении. Всё свободное от магических занятий время проходило на тренировках с мечом. Кнут, правая рука вождя, был настоящим мастером. Он не умел взбегать по стенам, перепрыгивать через крыши и выпускать огонь из-за рта. Но всё же, стиль Кнута, бережный, скупой на движения, вызывал удивления. Всё что до этого видел Марий, было другим: Мардух лез напролом, Тобиас скользил и прыгал как мартышка.

– Цель боя – убить противника и остаться целым, – пояснил воин. – Экономь силы. Ничего лишнего. В бою не стесняйся: всё равно побеждённый никому не расскажет. Плевок, песок в глаза, спрятанный дротик во рту, колющие удары под щитом – нет ничего не дозволенного!

Шло время. Марий чувствовал, что превращается в нечто большее, чем просто рыцарь. Может быть маг, хоть и без волшебства? Политик? Марий носил подаренный панцирь, закрытый шлем с пышным гребнем, яркий, выделяющийся красный плащ. Солдаты стали относится к нему не как к простому товарищу, а к приближённому вождя.

– Кто знает? – рассеянно протянул Марий. Перед ним стояло бронзовое зеркало. – Может быть, теперь отец признает меня. Я пойду дальше него!

Отражение манило: этот человек в зеркале мог своротить горы. Прежний трусливый Марий умер.

Владимер пропал, будто в воду провалился. После событий в Пшаде никто о нём ничего не слышал. В Орде говорили по-разному: одни считали, что Бог оставил младотюрков, потому что они не оправдали надежд, другие – вождь ещё вернётся и начнётся Золотой век.

Урман прибился к армии Арсена. Бывший тысячник стремительно поднимался в гору. Вокруг него складывался кружок людей нового толка.

– Одной идеей сыт не будешь! – часто приговаривал Арсен. – Бог дал нам свободу. Пришло время пойти дальше!

Ковен тысячника стоял отдельным лагерем под собственным знаменем – солнцем на голубом фоне. В отличие от растерявшихся ханов Арсен знал, что нужно делать – укреплять собственные позиции.

Урман тоже не терял времени. Конечно, рыцарь ненавидел и презирал номадов. Он не мог простить разрушений, грабежа, рабов, но выбора не было. Либо сдаться в плен солдатам Умани, либо прорываться с боем на Запад. Всё равно Орда медленно продвигалась вглубь Поморья, ему было по пути.

– Рейды! Создавайте панику! Забирайте последнее, что не можете унести – сжигайте! – приказывал Арсен. – Надо запугать местных, чтобы они признали нас за богов.

Урман поучаствовал в нескольких рейдах, но скоро понял, что может не хуже. Пленные наемники, солдаты городов Востока вливались в его личный отряд. Перебежчики лучше номадов знали местность и могли проводить дерзкие рейды вглубь чужих территорий. Урман удерживал подчинённых от лишних зверств, но пуще других командиров преследовал и терзал Умань. Могущественный город встал на пути к Родине.

– Урман! – прошептал Менги, единственный младотюрк в отряде. – Я видел пленных. Целую тьму!

Сначала он удивлялся действиям командира. Но когда освобождённые пленники стали вливаться в отряд, стал верным соратником. Менги был незаменим. Он тренировал новобранцев, учил методам степной войны.

– Где? – встрепенулся рыцарь. Разведчик объяснил местность. Урман сообразил, что пленных вели в острог Умани.

– Собирай людей!

Отряд состоял из одних всадников. Многим из наемников было сподручней сражаться пешими, но конь позволял быстро перемещаться и уходить из-под ответных ударов. Менги, как правая рука командира, приучил людей к луку и пике.

Скоро два десятка всадников мчались по степи. Урман задумал дерзкий план. Было мало отбить пленников. Наказать исполнителей, показать пример, вооружить против Умани – это была уже политика, а не просто разбойные вылазки. Но и сам острог представлял интерес. Там могли находиться склады с продовольствием и реквизированные ценности.

Урман обвёл людей взглядом: некоторых он знал ещё на службе Пшаде. Рыцарь не верил в идейность бойцов или в благодарность за освобождение, но им некуда было больше пойти. На этом всё и держалось.

Из косогора вышла вереница пеших. Командир заметил жёлтые плащи охранников. Раз, два, три… четырнадцать копейщиков, и не меньше тридцати пленников. Урману рассказывали о том, что с ними делают. Самых сильных и ловких навеки записывали в армию, а остальных – на рудники или стройку. Умань возводила укрепления.

– Стрелять только в упор! – распорядился рыцарь. – Но близко не наезжать, у них копья!

Лава высыпала на дорогу, конники проносились мимо солдат, сотрясая луками. Менги одну за другой выпускал стрелы в цель. Один из воинов с пикой наперевес ворвался в группу охранников и разметал сразу троих в стороны. Древко застряло в теле, и он едва не вылетел из седла.

– Что это за безумец? – рыкнул Урман. – Вперёд! На выручку! В ножи!

Рыцарь погнал Кроху, копейщики отступили за повозки. Несколько стрел свистнуло мимо. Наемники ещё слабо владели новым оружием.

Выбившийся вперёд конник натолкнулся о копьё и упал. Кто-то ахнул. Но уже в следующее мгновение, смельчак схватился за меч и уже дрался с троими. Урман примчался на помощь и оттеснил нападавших. Остальные налётчики освобождали пленных. Для конвоиров всё было кончено.

– Как твоё имя? – спросил командир. Смельчаку сильно досталось. Если бы не стальной нагрудник острие бы пробило насквозь. Воин с трудом выпрямился, гримаса боли сменилась улыбкой.

– Олег.

Урман вспомнил, что он новенький, из освобождённых. Олега достали из долговой ямы, куда местные забрасывали самых безнадёжных. По слухам воин пропил оружие и задолжал трактирщику.

– В следующий раз держись рядом!

Командир осмотрел пленных. Всех захватила комиссия. Среди усталых озлобленных людей один выделялся ростом и силой. Урман узнал громилу Варгу.

– Варга! А ты как здесь оказался? – ухмыльнулся воин.

– Наша лодка неудачно разбилась. А тут и морская стража подоспела.

С пиратами разговор был короткий. В лучшем случае, вечная каторга.

– А где Истад? Сбежал, поди…

– Утонул. С раной тяжело плыть.

Менги подъехал к командиру. Ордынец ткнул пальцем на людей.

– Что будем делать?

– Эй, пленники, я дам вам возможность отомстить! Кто хочет наказать Умань?

Спустя время колонна конвоиров и пленников продолжила путь в острог. Урман оставил двух наемников следить за конями, а остальные, накинув форменные плащи стражников, отправились на задание. На этот раз пленники были связаны только для виду. Каждый из них получил оружие.

– Мы идём в лапы льву! – напомнил Варга. – Надо отступить!

– Клянусь моей матушкой, – засмеялся Олег. – Я думал, что в Пустоши народ гораздо отчаяннее!

Острог встретил запертыми воротами. Урман увидел деревянные колья, вышки со стражей, несколько стрелков. Крепость охраняла дорогу к Красному лиману, от которого можно было взять курс на Рюген.

– Всё пропало, нас раскрыли! – прошипел Варга. Он ощущал себя дураком, раз согласился на безумие. Атаковать целую крепость горсткой солдат!

Урман истекал потом. «Ну, же, давайте, ребята! Мы пришли, открывайте»! – переживал командир.

Наконец створы распахнулись. Колонна прошла внутрь. Урман пытался сосчитать гарнизон, но сбился на третьем десятке. Навстречу вышел толстяк в замызганном камзоле.

– Эй, а Миха где? – спросил он.

– В фургоне, в пути занемог, – нашелся Урман. Менги зашёл за спину одному из стражников. Олег всё испортил.

– Рюген! – выкрикнул воин и вонзил меч под дых любопытному стражнику. Менге напал вторым.

– Орда! – закричал Урман. С саблей он бросился сразу на трёх противников.

Бывшие пленники выхватывали спрятанные мечи и набросились на охрану. На воротах образовалась свалка. С вышки выстрелили из арбалета, болт пригвоздил одного из наемников к фургону. Несколько воинов кинулось наверх по лестнице.

Стук клинков разорвал боевой вопль Варги. Великан с палицей ворвался в ряды жёлтых. Силы ему было не занимать. Урман видел, как стражники складывались с одного удара. Варга внёс перелом в схватку, то там, то тут, уманцы бросали оружие и сдавались. Вскоре острог оказался в руках отряда.

Урман пересчитал потери: четверо раненых и трое убитых. Но заточённые люди покрыли потери. Острог служил транзитным пунктом в переброске узников в столицу. Здесь скопилось не меньше сотни пленных. Некоторые из них согласились присягнуть Урману.

– Слава сотнику! – воскликнул Менги. – За Урмана!

– Ура! – поддержал отряд.

Новые воины требовали лошадей, и даже награбленных денег не хватало. Части солдат пришлось составить пеший корпус. Их число быстро росло. Слава об Урмане летела впереди отряда. Оставшиеся не удел наемники и солдаты шли к нему на поклон. К тому же он единственный из Орды принимал к себе. Младотюрки продолжали видеть местных людьми второго сорта.

Арсен прикрывал отряд от других ханов, но и требовал немало: выступать за ним по первому требованию, отчислять часть добычи, охранять лагерь. В Орде говорили, что он мечтает стать эмиром – правителем над захваченным Поморьем.

– Урман! – Арсен вызвал рыцаря. Тысячник был в плохом настроении. – Я понимаю, что тебе жаль… соплеменников. Ты ещё не до конца стал младотюрком, хоть и принял Бога.

Тысячник, а он принимал в шатре при телохранителях, пошёл кругами.

– Ханы волнуются, они завидуют моей силе. Ты подаёшь повод! Все эти бродяги, отряд – мало освобождать! Мы не за этим пришли. Нам нужны конкретные действия, чтобы отбиться от обвинений!

– Я готов!

– Умань обратила на нас внимание. Мы приближаемся к её границам. Все эти разбои носили превентивный характер. Но теперь начинается настоящая война. И всё гораздо хуже, чем раньше. Ведь Бог куда-то запропастился.

Арсен объяснил, что необходимо припугнуть Умань. Разведка доложила об отходе когорты под защиту стен Красного лимана. Нужно было перехватить её на марше.

– К сожалению, у меня нет лишних воинов, – признался тысячник. – В Орде слишком много врагов. Приходится охранять скот и стойбище. А вот ваш отряд – совсем другое дело.

Урман вернулся в лагерь. Он стоял особняком, рядом с ковеном Арсена. В отличие от младотюрков, отряд рыцаря не был самодостаточен, мог прокормиться только на войне. Награбленное по бросовым ценам менялось на продовольствие и оружие.

В отряде воевали в роговых доспехах и с короткими сложносоставными луками. Выучкой они уступали номадом, зато не боялись сражаться спешившись.

– Олег, – приказал Урман. – Подойди! Люди жалуются, что ты слишком много пьешь. В бою не подчиняешься приказам и подводишь остальных.

Наемник был рыцарем, как и Урман, только старше. Олег происходил из рода местных свеев. Наследства, как у младшего сына, ему не оставили, поэтому он всю жизнь служил.

– У нас новое задание. Если как обычно полезешь вперёд, то просто погибнешь. Менги! Собирай людей, мы выходим!

Отряд сильно разросся, Урман командовал над тремя десятками всадников и сотней пехоты. Пешцев он вооружил копьями, по образцу солдат Умани. Варга возглавил копейщиков, Менги – конных стрелков.

Урман прикрыл усталые глаза ладонью. Он валился с ног от усталости. Преследование уманцев продолжалось вторые сутки. Когорта не приняла честный бой, а начала отступление к крепости. Коники обсыпали солдат стрелами, пока не опустели колчаны, но их было слишком мало. Пехота Варги безнадёжно отстала, утонув в размякшей после дождей дороге.

– Урман! – обратился Олег. – Люди устали! Мы не сможем продолжить погони!

Солдаты будто бежали от самого Дьявола. Но, стоило только налететь на колонну, как уманцы копьями отгоняли всадников.

– Отходим! – посоветовал Менги. – Это тоже победа! Мы выиграли!

Урман дал отмашку. Когорта смогла достичь Красного Лимана первой. Теперь, не смотря на упорство, не было возможности взять стены с ходу. Солдаты могли продержаться целую вечность.

«Как бы пробиться в порт? – раздумывал рыцарь. – Похоже, я надолго застрял в Орде»!

С другой стороны Урману нравилось военное дело, собственный отряд, кружок товарищей офицеров.

Начало весны принесло голод и разорение. Часть городов давала вассальную присягу, часть затворяла ворота. Впереди Орды валили массы беженцев. Поля оставались брошенными. В этом году никто не станет сеять. Усадьбы, деревушки, сёла были сожжены по обе стороны фронта. Умань оставалась единственным врагом на пути. Первые поражения приучили к копейщикам прилагать стрелков и конные отряды дворян. На выручку союзнику с далёкого запада шла рыцарская кавалерия Железного короля. Урман с нетерпением ожидал встречи с северянами.

Орду тяготили огромные обозы из награбленного добра, и она разбила колоссальный военный лагерь, Сарай – так называли его сами младотюрки или ставку по-словенски. Урман заклялся посещать главный лагерь. В Сарае было больше словенцев, чем младотюрков. Перекупщики, ростовщики, проститутки, агенты – всё это бурлило и алкало выгоды. Урман явно был там лишний. Урман ощущал разочарование. Он вспомнил, как грезил Поморьем, но то, что нашёл за морем, вызывало тошноту.

Да и соратники, из младотюрков были ничем не лучше. Они не осознавали себя, были как животные.

«Пройдет ещё пару лет, вы обретете разум, – с горечью думал наемник. – И станете такими же, как и все. Нет, даже хуже. Вы не видели добра. Вы не знаете, каково это заботиться о других. Вы ничего не знаете, и ничего не хотите знать. Ваше самомнение уже сейчас превыше разумного. Нет, у такого народа не может быть будущего»!

Арсен сильно изменился. Когда-то он был одним из приближённых Владимера и носился с мечтой принести волю Бога Западу. Арсен перестал грезить, он делал, как умел. Младотюрк стал бояться за жизнь, даже друг Урман был опасен, и между товарищами воздвиглась холодная стена. Арсен больше не был кем-то родным, нет, это начальник, вождь.

– Я доволен тобой, рыцарь, – Голос стал сух и резок. Наемник подумал, что вождь совсем не рад ему. – Люди говорят, что ты силен. Рассказывают, ты с молодежью разбил городскую когорту и с ходу занял острог.

– Мне просто повезло, – признался Урман. – Словенцы не опытны в бою против конных, к тому же у них не было луков.

Арсен отвернулся к стене. Рука нервно коснулась эфеса. Он быстро повернулся и лицо его дрогнуло.

– Главное дело ещё только впереди, – хриплым голосом проговорил он. Казалось, у него перехватило дыхание. – Мы идем на союз со Словенском. Пока это необходимо. Есть один человек, Бертин, который может помешать союзу.

– Я не убийца, – тихо сказал Урман.

– Мне больше некому довериться. Это необходимо для победы. Сделай ради Орды. Ради меня. Ты должен мне! Забыл? Помнишь, как ты пришел к нам – голый, нищий и опустошенный. Кто дал тебе меч? Кто дал право судить? Я!

Рыцарю показалось, что Арсен ненавидит его. Он никак не мог понять, чем навел опалу.

– Я вождь и могу просто приказать! Но я прошу – поезжай в Пагорки и убей этого ублюдка!

– Я сделаю это в искупление долга.

– Отлично! Дело простое, важно не привлекать внимания. Поэтому отряд не нужен. Возьми только самого преданного человека и выезжай уже сейчас!

Легко сказать! Урман попрощался с товарищами, позвал Менги, а что, хороший парень, в бою расторопен, и немедленно выехал из лагеря. Менги почти исполнилось двадцать пять. Он был ловок и пока ещё достаточно наивен, чтобы не вызывать острой неприязни. Жизнь удивляла и радовала кочевника. Он говорил, что копит на калым, но как-то неохотно, не торопясь, лишь бы не отставать от других. Менги любил жизнь, любил так, как её может любить игрок. Но простая размеренная жизнь была противна. Наверное, только из страха стать скучным пастухом он затягивал с женитьбой.

– Эх, Менги, когда же ты повзрослеешь? – улыбнулся Урман, глядя на взлохмаченную голову. Кочевник почти не следил за собой, волосы то отрастали до неимоверной длины, то он сбривал их начисто.

– Надеюсь, к тому моменту, когда это случится, меня не будет в живых! – засмеялся номад.

Весенняя погода неустойчива: ещё днем светило солнце и было жарко, но к вечеру небо затянула алая пелена, с севера дохнуло холодом. Из-за рта повалил пар. Казалось, дороге не будет конца и краю. Пейзаж не располагал к радости: скучная окаменевшая земля, серые валуны, желтая трава. Область словно вымерла: остатки населения бежали. На нейтральной полосе было холодно и скучно.

– Почему тебя выбрали? – спросил Менги. Парень на ходу жевал пшеничную лепешку, говорил невнятно и с паузами.

– Самый последний младотюрк справится лучше. Всем известно, что Урман не любит убийств.

– Я не знаю, – признался рыцарь. Он не понимал, куда клонит товарищ.

– Мой тебе совет, как только вернешься в Сарай, забирай ценное и уходи, пока цел.

– Не понимаю?

Менги хмыкнул, заглотил остатки лепешки и рванул поводья. Конь ускорился. Парень птицей взлетел на ближайший пригорок.

– Мы приехали!

Всадники помчались вниз по склону. Селение состояло из нескольких каменных домиков и сараев. Урман погнал коня, не зная толком, что дальше делать.

Менги первым заподозрил неладное. Он поднял руку.

– Собаки не лают!

Пагорки встречали в полном молчании. Ни дыма, ни лая, ни мычания скотины.

– Лучше возвратиться, – прошептал Менги. – Тут кто-то уже побывал.

Урман замер, прислушиваясь. «Надо уходить! – подал голос рассудок. – Слишком опасно».

Из-за угла мелькнула тень. Менги вскинул лук.

– Уходим! – прошипел номад.

Урман слишком долго колебался. Несколько человек натянуло сеть, перегораживая дорогу. Два арбалетчика поднялись на крыше. Рыцарь вытянул саблю.

«Ловушка! Нас ждали! – испугался Урман. – Я привёл в западню»!

– Сдавайтесь! – приказал женский голос. – Вы окружены!

Менги зашипел как кот, обожжённый кипятком. Номад рванулся в сторону.

– Орда! – выкрикнул воин.

Ветвистая молния вылетела из-за домов и взрыла землю под копытами Крохи. Урман выпал из седла и тяжело рухнул на спину. Зрение расплылось от удара, но он смог заметить, что Менги прорвался через заслон.

Ледяное лезвие прижалось к горлу. Рыцарь увидел бледное лицо воительницы.

– Без шуток! Шевельнёшься – умрёшь!

Урману связали руки, забрали саблю, кинжал и повели под конвоем из двух хмурых мужчин. Ещё несколько стрелков присматривали с крыши. Рядом шла воительница в алой мантии и фигурном панцире. Длинные волосы выбились из-под остроконечного шлема.

– Я слышала об одном рыцаре с Рюгена, – заметила девушка. – Урмане. Возможно, только из-за моего любопытства ты ещё жив.

Пленник промолчал. Голова кружилась от удара. Урмана втолкнули в дом. Внутри было темно, хоть глаз выколи.

– Оливер, займись камином! Я замерзла как сосулька! – приказала воительница.

«Что им от меня надо? – соображал рыцарь. – Надеюсь, я ещё буду жить, пока Менги приведёт подмогу»!

Пламя заплясало на поленьях. Воины сгрудились перед камином, отогревая замерзшие руки.

– Кто вы такие? – спросил пленник. – Какого демона вам нужно?

– Так всё и сказал, – хмыкнул один из воинов. Он был угрюмым мужчиной лет тридцати с изрезанным лицом.

– Хмель, спокойней! Дай ему наговориться перед смертью, – перебила девушка. – Моё имя Лира. И ты – наше задание. Один из ханов послал нас убить, так, чтобы руки самих ордынцев остались чистыми.

– Почему я ещё жив?

– Сначала ответишь на вопросы, – продолжила Лира. – А будешь упрямиться, я выжгу тебе глаза и какие-нибудь другие части тела. Что ты здесь забыл?

Урман чуть напряг мышцы. Верёвки держали крепко, да и драться безоружному против троих было сложно. К тому же в селении кто-то умел колдовать.

– Арсен послал убить одного человека, который мешает Орде. Бертин, я не знаю, кто это такой. Мне приказали – я выехал!

Лира повернулась к товарищам.

– Зачем им сдался монах? Разве, что это была ловушка для рыцаря. Да, Урман, тебя предали. Должно быть слишком вознёсся. Твоим именем пугают детей. Урман Окаянный – так тебя прозвали в Умани! Хмель, позови Бертина! Он что-то скрывает! Оливер, проверь посты, предупреди, что мы скоро уходим!

Они остались вдвоём. Лира придвинулась к пленнику. Он спокойно смотрел на бледное, окаймлённое смоляными локонами, лицо.

– Тебе знакомо имя Марий? – спросила Лира.

– Да! – воскликнул рыцарь. – Он был моим другом с детства. Но судьба распорядилась иначе: Марий погиб на поле брани под Дубно.

– Нет, я взяла его в плен. Вместе мы пережили осаду и изгнание. Потом наши дороги разошлись: он попал к людям Кнута. А я продолжила путь на восток. И вот удивление: к нам поступают сведения о покушении на Бертина, который дал приют. Чем простой монах мог помешать Орде?

Пока она разглагольствовала, Урман стянул нож со стола и припрятал в складках плаща. Треск поленьев перекрыл шорох верёвки. К сожалению, он не успел освободиться. В комнату вошёл Хмель и мужчина в коричневой рясе. Лицо показалось смутно знакомым, как будто бы он его уже видел. Через мгновение, Урман вспомнил старый сон в ту самую жуткую ночь, накануне разрушения Пшады.

– Итак, мы встретились! – сказал монах. Лицо его было потемневшее, почти как морёный дуб, от времени. Было невозможно угадать, сколько ему лет.

– Добрый вечер, Урман, рыцарь с севера!

– Я тебя видел! Во сне, ты вернул моё имя!

– Нам есть о чём поговорить, рыцарь, – продолжил Бертин. – Я уже давно возглавляю орден истинной церкви. Мы защищаем мир, как можем, своими силами, не требуя ни почестей, ни доброй славы. И сейчас наступает сложное, опасное время. Ты мог бы присоединиться к нам и направить свои деяния в верное русло.

– Эй! – перебил Хмель. – У нас контракт на убийство! Да и знаешь, сколько стоит его голова в Умани? Мы можем жить безбедно.

На улице закричали. Оливер выскочил наружу.

– Враги! – воскликнул кто-то за стеной.

Урман понял, что это люди Менги. Промедление могло оказаться смертельным. Он напряг мускулы и разорвал надорванную веревку. Рыцарь схватил стул и нанес удар в голову Хмелю. Воин отлетел к стене и затих.

Лира вскинула руки в колдовском жесте. Урман не стал ждать, а с ноги ударил прямо в середину панциря. Девушку приложило к стене. Он забрал её меч и наступил на грудь ногой. Ошеломлённая воительница хлопала глазами.

– Никакого колдовства, руки отрежу! – приказал Урман. – Ну же, скажи своим людям, чтобы сложили оружие. И быть может, я пощажу вас!

Отряд наступал со всех сторон. Защитники селения сдавались один за другим. Вскоре Урман увидел встревоженных Менги и Олега.

– Всё в порядке! – рыцарь махнул рукой. – Вы пришли вовремя.

Урман приказал заняться пленниками, а сам, вместе с Менги, вернулся к монаху и Лире. Воительница злилась и грызла губы.

– Итак, Лира, – начал командир. – Начнём, кто ты такая? Я понял, магия, необычные доспехи, видел такие в лагере. Вы из вольных гильдий, рода предателей и убийц! Прикажи я вас вздёрнуть, оказал бы миру огромную услугу.

– Пылающий меч! – буркнула Лира. – Какое теперь имеет значение? Лига мертва. Ты глупец, раз живёшь старыми обидами!

– И этот глупец, – нехорошо улыбнулся Менги. – Держит меч у твоего горла. Что тратить с девкой время? Отдать ребятам на поживу, а после вздёрнуть с остальными!

Урман не знал, как поступить. С одной стороны она оставила ему жизнь. С другой – охотилась за головой.

– Урман, – вмешался Бертин. – Они нужны Ордену, так же как и ты.

– Да, что это вообще такое?

– Орден сложился не так давно, и нас по-прежнему мало. К сожалению, больше книжников и мирных людей, чем прославленных воинов. Мне нужны солдаты – и не важно, какого они цвета и убеждений. Если сейчас мы упустим шанс, то всё будет зря, мир рухнет!

– Так, старик, – перебил Урман. – Мы ещё переговорим на эту тему. Я раздумал тебя убивать. А ты Лира, выбирай, либо смерть, либо под честное слово – присоединиться к отряду!

– Ха! Думаю, выбор очевиден, – усмехнулась девушка. – Ладно, Урман, ты не так плох, как кажешься!

– А что со стариком? – спросил Менги. – Разве мы не должны убить его?

Монах вздохнул. Рыцарь почесал заросшую щёку.

– Я думаю, что это дело можно уладить. Например, скажем, что выполнили просьбу. А чтобы старик не выплыл на свет, возьмём с собой. В Орде его точно искать не станут, а если не оправдает надежд – всегда можно избавиться!

Идея Урмана пришлась по душе. Отряд вернулся в лагерь. Арсен выглядел искренне удивлённым, будто ничего не знал о нападении. На всякий случай, рыцарь зарекся есть не проверенную пищу, и ходить одному. Былой друг желал ему смерти. Отряд слишком разросся и вызывал зависть.

– Итак, Бертин, насчет Ордена. Что происходит?

– Мой господин, наступают тяжёлые времена. Ещё лет двадцать назад с Востока пришли слухи о двух странных колдунах огромной силы. Они собирали солдат. Один из них назвался Максимусом, другой Владимером. Церковь живо заинтересовалась обоими. К сожалению, сведения поступали отрывочными и неполными.

Монах перевёл дух.

– Создатель, как известно, недоделал мир, чтобы не ограничить свободу воли. Но допустил ошибку. Далеко на востоке, там, где рождается солнце, из моря выходит знаменитый Радужный город. Великие чародеи скрутили магические потоки в единый кокон. И сейчас, ходят слухи, что Максимус, один из колдунов, желает разрушить город. Если это удастся, то мир, каким мы его знаем, навеки исчезнет.

– И что я должен делать? – недоверчиво спросил Урман.

– Присоединиться к армии Владимера. Погоди, не кричи, я знаю, что он хуже ночного чудовища!. Колдун принёс зло в Поморье. Но он единственная сила, способная остановить Максимуса. Есть свитки, которые могут переубедить тебя. Я ни на что не настаиваю! Орден в любом случае продолжит борьбу, пусть и без надежды на успех. Потому что мы спасаем мир. Бескорыстно! Хотя в наших рядах немало запятнанных людей.

Уже стемнело, когда в шатер Урмана вошла Лира. Она пришла без оружия и доспеха. Распущенные волосы раскинулись по плечам. В руке девушка держала бокал.

– А ты хорошо устроился! – заметила Лира. Она села на шкуру напротив рыцаря. – Неплохо для бродяги!

– Благодарю! С чем пожаловала?

– В лагере праздник! Я пришла вытянуть затворника на свет. Отряд хочет видеть своего командира.

Урман засмеялся. Он и вправду слишком задумался со свитками монаха. Чтение древних текстов никуда не убежит. А на войне слишком мало времени, каждое мгновение может оказаться последним.

– Пойдём!

Уже на втором бокале они обнимались друг с другом на людях. Лира никогда не стеснялась желаний. Воины криками подбадривали парочку.

– Это всё серьезно или тебе просто скучно? – спросил хмельной Урман.

– Время покажет! – ответила Лира и потащила в шатёр.

Рыцарь понимал, что всё временно, они слишком разные. Над ним довлела судьба одиночки, с долгами за спиной и неудачами. Но в этот вечер заботы отлегли на потом. Урман хотел верить.