Результат моего шаманства превзошел ожидания. Перо прожигало бумагу насквозь, а сигнальная лампочка загоралась в полный накал. Я убавил приемнику прыти, проверил сигнал на слух. Теперь и в толще воды шевелилась какая-то жизнь.
- Ты что, на собрание не идешь? - лениво спросил вахтенный штурман. - Я два раза уже объявлял.
- Какое еще собрание?! - хотел возмутиться я. - Мне приемник нужно настраивать.
В голове была куча доводов, один объективней другого, но Брянский пришел и опять все испортил:
- Морконя, особое приглашение?
В тесном салоне молча скучал экипаж. Люди сидели плотно, как патроны в обойме. Каждый размышлял о чем-то своем. Только "дед" выделялся на общем фоне. Он принес из своей каюты широкое, мягкое кресло и устроился в нем довольно вальяжно.
Ох и любит наш старший механик жить со всеми удобствами! Вот так же, наверное и вчера, на подхвате у Селиверстовича - снял, падлюка, пенки с чужого спирта - и "до сэбэ"! Ну, как же, он заработал! И, главное, нет, чтоб с хозяином поделиться! Ползай теперь по шахте, давись ржавчиной!
Лелея в душе законное чувство обиды, я встал у порога.
Витька прошел вперед, занял место за единственным свободным столом. Не спеша, разложил по листкам конспект своей "тронной речи" и, как подобает начальству, откашлялся.
- Присутствуют все, кроме вахты. Всего - двадцать семь человек. Предлагаю голосовать: кто за то, чтоб открыть собрание?
Все были, конечно же, "за".
- Нужно избрать рабочий президиум, - суконным тоном продолжил Витька. - Ваши предложения по составу? Называйте кандидатуры!
Я тут же заполнил паузу:
- Президиум из двух человек. Предлагаю Рожкова и Березовского!
Все почему-то заржали.
- Будут другие кандидатуры? - ухмыляясь, спросил Витька.
Других кандидатур не было.
- Предлагаю голосовать.
Руки взметнулись вверх. "Дед" был, естественно, "против", но воля народа - закон. Леха занял почетное место в президиуме, а я - его шикарное кресло.
Потихоньку смешки поутихли, запахло казенной рутиной. Из пассива избирался актив. Киномеханик, библиотекарь - эти должности хуже взыскания. "Видик" в море работает круглосуточно. Даже во время обеда на экране крутая порнушка. Фильмы крутят кому не лень. Кассеты рвутся, а то и совсем исчезают. Книги тоже пока в цене. Их берут, дают почитать соседу... и куда потом все девается? - этого не вспомнит никто. В остатке всегда головная боль. Вместо чистого отдыха на берегу, обладатели этих "званий" пропадают в обменном фонде, пишут пространные "объяснительные", а потом платят за все в пятикратном размере из своего же, заметьте, кармана.
Деньги что? - тьфу! Времени жалко.
Прения были жаркими. Самоотводы не принимались. В процессе таких вот выборов очень легко сводить старые счеты и наживать себе новых врагов.
Еще хуже обстояли дела с должностью предсудкома. Профсоюзный бос, по версии из ЦК, должен быть обязательно коммунистом. А партийцев у нас в экипаже, так получилось, не было. Был, вернее, один, но его увезли еще с рейда, с белой горячкой. Одел мужичок костюм и при галстуке, с дипломатом, шагнул через борт. Хорошо, успели поймать:
- Ты, Петрович, куда?
- В магазин, за водкой.
- За водкой? Тогда понятно. Вызывайте "скорую помощь".
Короче, судили, рядили и в итоге на должность выдвинули меня. Стармех подкузьмил: у радиста, де, есть пишущая машинка и вообще, "все равно ему делать нечего".
Многие, кстати, так и считают, что начальник радиостанции - это "матрос с дипломом". Между тем, на моей совести прогнозы и карты погоды, "навигационные извещения мореплавателям", прибрежные предупреждения. (Это чтоб судно не занесло туда, где падают обломки ракет, где дрейфует "предмет, похожий на мину".) Есть еще контрольные и циркулярные сроки, летучка, совет капитанов, служебная и частная переписка, телефонные переговоры. Помимо всего прочего, с пятнадцатой по восемнадцатую и сорок пятой по сорок восьмую минуты каждого часа, каждый из нас обязан прослушивать частоту пятьсот килогерц: не терпит ли кто бедствие; не звучит ли в эфире знаменитый согнал "SOS"? Неисполнение всех этих требований в должном объеме карается в судебном порядке. А также в ином... как офицер ВМФ, давший присягу, о тонкостях умолчу.
Есть у меня для всего этого целая куча мудреной аппаратуры. Два с лишним десятка наименований. Все должно крутиться, вертеться, работать в автономном режиме и быть в безусловной исправности.
Уже впечатляет? - тогда поехали дальше. За мизерную доплату радист исполняет обязанности электрорадионавигатора. На его широких плечах - лаг, эхолот, радиопеленгатор, гирокомпас, пара локаторов и системы питания к ним. Если что-то забарахлит - штурман сразу сходит с ума. Ведь исправность этого оборудования - главный залог безопасности мореплавания. Только боцману все это до лампочки. Фал с гачком, пропущенный через блок на бакштаге, он крепит к лебедке из рук вон плохо. При сильном и встречном ветре веревка цепляется за антенну локатора и "клинит движок". В лучшем случае "вылетают" предохранители, в худшем - меняется двигатель.
Да, чуть не забыл, мы же еще добываем рыбу! В зависимости от способа лова (донный трал, пелагический трал, кошельковый невод и т. д. и т. п.), есть в моем арсенале "приспособы" и для этого дела: "Сарган", "Палтус", "Кальмар", выносные вибраторы и лебедка. Это на промысле самое главное. Парочка "пустырей" - и тебя, умного и красивого, матросы смайнают за борт.
Ну вот, пожалуй и все. Если что-то забыл - только по мелочам: радиотрансляционная установка, система служебной и громкой связи, УКВ радиостанция, антенны, аккумуляторы, шлюпочные радиостанции... (Ну, это на случай, когда уже всем "кильдык").
Но муторнее всего бумажная волокита. Для каждой "железки с начинкой" имеется свой формуляр. Ресурсы моточасов, отказы и неисправности, профилактика и регламентные работы - все это должно быть отражено. А как же иначе списывать спирт, выпитый Селиверстовичем? Отчетность у нас - превыше всего. Чем больше бумаги - тем чище заднее место.
На все про все у радиста шестнадцать часов в сутки, включая отдых и сон. Почему не двадцать четыре? - да все потому, что деньги, которые мы получаем, насчитывают от пойманной рыбы. Улов делится на паи. У матроса первого класса ровно 1 пай, у капитана - 2, у стармеха - 1,9, у радиста - 1,47. (За обработку электрорадионавигатора кидают еще две десятки, итого - 1,67). Поймали, допустим, тонну трески - это матросу бутылочка водки "по-старому: три рубля, шестьдесят две копейки на пай. Капитану, естественно, вдвое больше. Поймали тонн двадцать? Значит, "рогатый" кладет в свой карман семьдесят два рубля и сорок копеек.
Если реально, то за каждые сутки каждый из нас "загребает" побольше, чем школьный учитель за месяц работы. Вот почему, когда рыба идет, все принимают участие в ее обработке: две подвахты по четыре часа. У радиста ночная подвахта с четырех до восьми утра, а дневная - с шестнадцати до двадцати.
Но этого мало - просто выйти на палубу. Нужно еще и что-то уметь. А по мне - нужно работать так, чтоб ни одна падла глаза не посмела колоть. Лучше уж быть "матросом с дипломом", чем "гребаным пассажиром".
Я покинул собрание в новой должности, с разрешения общества. Поджимали дела, приближался контрольный срок. С запыленной "Доски почета" ухмылялся Леха Рожков. Был он в новеньком черном костюме и белой рубашке с галстуком. На лацкане пиджака - знак "Ударник коммунистического труда".
Он же пришел ко мне и после собрания:
- Ты пойдешь на обед?
- Не знаю.
- Если съешь первое и второе, я налью тебе полный стакан спирта.
Над таким предложением стоило поразмыслить.
- А можно перед обедом? - спросил я на всякий случай.
- Нет, только после. Так сказал капитан.
- Чистый, не разведенный?
- Обижаешь, дерьма не держим.
- Годится.
- Тогда пошли.
Я сидел за столом, бледный и мокрый. Пот потоками лил по щекам, стекал по спине. Казалось, что этот проклятый суп будет вечно плескаться в моей "неразменной" миске. Пару раз порывался уйти, но мысли о полном стакане спирта и о том, что пройдена уже половина дистанции, придавали упрямства. Желудок протестовал, отзывался болезненной тяжестью. Время от времени я поднимал глаза, чтобы скрыть скупую слезу. Этот проклятый обед длился сорок минут, а мне показалось - вечность.
- Все? - пробубнил я, еле шевеля языком.
- Нет! Ты котлетку прожуй. Вот так, а теперь проглоти! А то - знаю тебя: в ближайшую урну выплюнешь.
- Сволочь ты, Леха! - сказал я ему, придя за "наградой". - Неужели не видишь, что мне уже не до пьянства? - отойти бы!
- А что тебе для этого нужно?
Вопрос прозвучал. Было видно, что "дед" его задает не из праздного любопытства.
- Что нужно? - задумался я. - Стакан-полтора на ночь, чтоб уснуть и спокойно выспаться, а завтра с утра - в баньку.
Теперь задумался Леха:
- Ладно, скажу капитану...
Я ушел от него с полной бутылкой спирта, но пить пока больше не стал - общее дело превыше всего.
...Усилитель приемника "Палтуса" - это семь идентичных каскадов на лампах "6Ж1П". Я припер их полную шапку и довольно невежливо потеснил Витьку у самописца:
- Отойдите от гробика.
Капитан молча посторонился, но не ушел, а с искренним интересом следил за моими манипуляциями.
Я убавил сигнал до минимума, чтобы перо, проходя по бумаге, рисовало на месте грунта светло-серую, невнятную линию и начал менять лампы на первом каскаде. Уже на втором десятке одна из них "выстрелила" полноценною черною полосой. Я снова убавил сигнал и продолжил замену. Еще один экземпляр показал себя лучше других. Лампу "лидера" я откладывал в нагрудный карман, остальные бросал в общую кучу. Не факт, что они никуда не годятся. Лампы, как люди. У каждой - свой, внутренний стержень, свои "заморочки". Любая из них на каком-то другом этапе, может, вдруг, оказаться на голову выше других.
Честно скажу, я люблю свои "железяки". Приступаю к ним с лаской и добрым словом: "Что, дядька, опять заболел? Потерпи, сейчас помогу!" Интересные они, эти "бездушные" существа. Взять, к примеру, два равноценных "Саргана". При стандартной "начинке" и абсолютной похожести - у каждого свой норов. Откуда? Не от тех ли людей, что дают им жизнь на конвейере? Если прибор искалечен, если он паяный-перепаяный, жди в ответ стопроцентной подлянки. Вот и приходится холить его и лелеять, в надежде на то, что когда-то и он отзовется к тебе добром. Наверно и мы, радисты и навигаторы, тоже оставили в них частичку себя.
Долгая все-таки песня - настройка приемника. Пока каждая лампа прогреется, войдет в оптимальный режим, проходит секунд пятьдесят. Я убил на него целых четыре часа, пропустил циркулярный срок, но зато этот "Палтус" будет теперь лучше японского.
В толще моря кипела жизнь.
Стая трески похожа на запятую, которую пишет правша левой рукой. У пикши, хоть она из семейства тресковых, совершенно иные повадки. И рисунок совсем другой - в виде маленькой детской панамы со скошенным левым ухом. Если стая четко очерчена - значит, она мигрирует. Если "хвост" запятой прорисован пунктиром, или легкою рябью - рыба скоро ляжет на дно. Витька знает эти приметы не хуже меня. Просто он давно их не видел.
- Какой здесь характер грунта? - спросил я у него.
- Песок и обломки скал.
- А если уйти правее?
- Глинозем и мелкий ракушечник.
- Может, рискнем?
- Ты думаешь, будет рыба?
Витька настроен скептически. Я это сразу понял и не стал ни на чем настаивать:
- Ха, рыба! Кому и три тонны - рыба...
- Ну, наглец! - изумился Брянский. - Ты что, на десять настроился?
Я ничего не ответил. Я просто ушел, тихо прикрыв за собой железную дверь. "Мавр" свое дело сделал - в душе капитана теперь поселилось сомнение. И если чуть-чуть подождать, оно обязательно пустит ростки.
Мы ставили трал уже через час. Старший "майор" суетился с линейкой, следил, чтобы не было перекоса, а Игорь стоял на лебедке и тщательно вымерял ваера.
- Завтра баня! - просветил я его.
- Это дело, порадую мужиков! - Он сделал обратный реверс. - Сам-то как, отошел?
- Процентов на пятьдесят.
- Ты чаще бывай на палубе, - посоветовал Игорь, - свежий воздух лучше бальзама. Посмотри: никто из матросов давно уже не болеет.
Я кивнул и поплелся на камбуз. Как-то вдруг, захотелось "бросить чего-нибудь в топку". Что конкретно, я пока не решил. Запах пищи по-прежнему вызывал отвращение. Но первая мысль о еде - это уже прогресс.
Повар готовил макароны по-флотски. Я взял в холодильнике банку томатного сока, кусок колбасы и чистый стакан - коктейль "Кровавая Мэри" готовится в чистой и прозрачной посуде.
На скамье у "пяти углов" матросы из вновь заступающей вахты "наводили" ножи. Шкерочный нож - это хлеб рыбака, его гордость, "визитная карточка", продолжение правой руки.
От сортира несло "резьбовым коньяком". Выходит, не только я похмелялся одеколоном. Праздник был, да весь вышел. Начались рабочие будни. Господи, как оно все обрыдло!
Коктейль я готовить не стал - очень сильно дрожали руки. Просто хлопнул четверть стакана и прилег на диван. Нутро отозвалось приятной истомой. Зашаило! Но вздремнуть мне не дали. Без стука вломился стармех:
- Морконя, ты здесь? А ну, поднимись на мостик!
Спокойный, основательный "дед" вел себя очень странно. В чем дело, не уточнил и столь же внезапно исчез.
Я был заинтригован.
Около "Палтуса" собрался рабочий консилиум: старпом, капитан и Леха Рожков. Честно скажу, там было на что посмотреть.
В одном из рабочих режимов, сигнал поступает на самописец с небольшою задержкой. Над отражением дна рисуется белая линия. Чуть выше нее - все остальное, что "слышит" сонар в толще воды. Если рыба, по каким-то причинам, вдруг сбивается в мощную стаю, прибор принимает ее за грунт и награждает белой короной. Но только такой белой короны я еще никогда не видел!
- Что скажешь? - озабоченно спросил капитан. - Отворачиваем?
- Сколько у нас ваеров? - быстро спросил я, пытаясь в уме подсчитать, когда же вся эта махина окажется в нашем мешке.
- Девятьсот пятьдесят. Через десять минут наткнемся.
- Поточней бы наткнуться! Это рыба. Проходим ее - и сразу подъем трала.
- Не успели поставить и сразу подъем?! - возмутился старший помощник.
- Иначе порвемся в клочья, - поддержал меня Брянский, - мешок подвсплыет, встанет "свиньей", увеличится скорость судна - вот он и пойдет кувырком... давай три звонка!
Было без пятнадцати восемь. Заступающие на вахту давились липкими макаронами:
- Сволочи, не могли подождать!
- Ни хрена о людях не думают!
- Наверное, мешок развязался, или порыв...
Кто-то дернул меня за рукав. Я оглянулся.
- Много там рыбы? - тихо спросил Леха Рожков.
- Порядком. Метров тридцать на пятьдесят. Это то, что прибор "зацепил". А как мы ее пройдем? - левее, правее...
- Может, того, за удачу?
Предложение было столь неожиданным, что я растерялся:
- Дача взятки должностному лицу, в заведомо беспомощном состоянии?
- Пойдем, у меня есть!