Перед Михаилом Васильевичем складывались основные очертания плана контрудара, который должен был остановить наступление Колчака. Фрунзе продолжал подготовительные работы по развертыванию резервов. На него не влияли скептицизм и прямое противодействие фронтового командования, стремившегося ограничить действие войск обороной на рубеже Волги. У Фрунзе стратегия и политика не отрывались друг от друга. Военные задачи решал он как больше-вик и из политики партии выводил свой оперативные планы. Только разгром, уничтожение главной силы врага могли решить задачи гражданской войны, вернуть пролетарскому государству захваченные белыми территории и обеспечить условия для строительства социализма.
Борьба за активные действия на Восточном фронте была для Фрунзе борьбой за линию партии Ленина—Сталина.
Мысль Михаила Васильевича упорно работала над поисками выхода из положения, в котором очутились красные армии Южной группы Восточного фронта. Позиции, занимаемые частями 4-й и Туркестанской армии, державшей фронт Илецкий городок — Актюбинск, образовывали клин, глубоко врезавшийся в расположение противника. Такое начертание линии фронта ставило армию Ханжина под угрозу флангового удара. Занятие же противником рубежа реки Волги создало бы для Южной группы тяжелую обстановку. Изучая расположение сил, Фрунзе приходит к мысли, что остановить наступление Колчака возможно только решительным контрнаступлением. Наилучшей формой маневра в этой обстановке будет фланговый удар группы с юга по главной группировке противника — армии Ханжина.
Фрунзе предлагает командованию Восточного фронта создать ударную группу в районе Бузулука для нанесения контрудара Колчаку.
Цель операции: разгромить живую силу Западной армии генерала Ханжина в районе Бугуруслан — Бугульма—Белебей фланговым ударом из района Бузулука.
Во время обсуждения плана операции командующий Восточным фронтом спросил Михаила Васильевича:
— Как вы думаете, начинать ли наступление в период распутицы, или ждать, когда она прекратится?
— Необходимо использовать период распутья и перейти в наступление, не ожидая его окончания, — ответил Фрунзе.
В этой беседе был намечен срок наступления. Но вскоре Фрунзе вновь обратился к командующему Восточным фронтом:
— Нужно ускорить удар дня на четыре.
Командующий фронтом не понял Фрунзе:
— Почему вы так на этом настаиваете? На симбирском направлении еще нет готовых частей, которые могли бы поддержать ваш удар.
Михаил Васильевич высказал свои соображения:
— Я имею предположение, что противнику стал известен срок, в который мы переходим в наступление, и я хочу его предупредить на несколько дней.
Командующий фронтом не возражал. Фрунзе сообщил о ходе сосредоточения сил.
— Я выбрал пунктом сосредоточения Бузулук.
— Я предлагаю несколько севернее наметить пункт сосредоточения.
Фрунзе настоял на Бузулуке.
— Наш удар будет направлен по шестому корпусу противника.
При этом Михаил Васильевич объяснил, почему он избрал 6-й корпус об’ектом своего удара:
— В этом корпусе много кустанайских крестьян, несколько раз бунтовавших против Колчака и жестоко им усмиренных...
Знакомя командный состав с целью предстоящей операции, Михаил Васильевич особенно подчеркивал:
— Нам нужны не города, а уничтожение основных сил Колчака.
Силы белых, сосредоточенные южнее Камы, составляли примерно 80 тысяч штыков и сабель (в том числе резервный корпус генерала Каппеля). Армии Южной группы не только не имели численного превосходства над белыми, но даже уступали им в силах.
7 апреля командование Восточного фронта вызвало Михаила Васильевича к прямому проводу. Обрисовав общее положение на фронте, командование запросило:
— Согласны ли вы возглавить об’единенное руководство операциями 1-й, 5-й, 4-й и Туркестанской армиями?
Фрунзе ответил:
— Я согласен при условии известной самостоятельности решений.
— Мы не имеем возражений. Соответствующие директивы будут присланы.
После разговора по прямому проводу Михаил Васильевич собрал совет, чтобы обсудить оперативные мероприятия, вытекающие из нового задания.
Фрунзе развил план действий, наметил исходное положение, состав ударной группы, направление и время начала операции. Идея контрудара была уже тогда разработана Фрунзе подробно.
Анализируя обстановку на фронте, Михаил Васильевич говорил:
— Группа войск противника, наступающая от Уфы на Самару через Бугуруслан, является для нас наиболее опасной. 5-я армия, на которую обрушился удар, не в состоянии дать необходимого отпора, и подпирать ее со стороны Самары мы не можем по условиям времени и пространства.
Свободные части Южной группы расположены восточнее, и переброска их по перегруженной дороге навстречу отступавшей 5-й армии потребует много времени.
— Наиболее правильным было бы, — развивал свой план Михаил Васильевич, — избрать исходное положение в районе Бузулука. Сосредоточив здесь все силы, какие только возможно, ударить на север по левому флангу наступающей группировки противника и сорвать всю его операцию. Сосредоточение ударной группы нужно произвести за счет Оренбургского и частью Уральского районов. Контрудар нужно осуществить возможно скорее и внезапно.
Оперативный план Фрунзе был сообщен в штаб фронта и получил одобрение. Но через два дня, 9 апреля, под влиянием директивы Троцкого, фронтовое командование свело план Фрунзе на нет и поставило контрудар Южной группы в зависимость от окончания распутицы и подхода резервов из центра. Смелый и реальный план Фрунзе заменялся трусливым и предательским планом Троцкого. Речь шла о подготовке отхода красных войск на реку Волгу, чтобы приостановить там наступление Колчака, а затем перейти в контрнаступление, С этой целью создавались укрепленные районы на Волге и привлекались значительные силы, необходимые на фронте. Этот предательский план они обосновывали устарелой теорией, по которой нужно вначале на каком-то рубеже задержать врага, а затем переходить в наступление. Пролетарский стратег товарищ Сталин придерживался в подобных случаях другой тактики. Не следует стремиться задержать врага во что бы то ни стало на каком-то рубеже, а нужно собрать мощный ударный кулак, выбрать правильное направление для удара и смело переходить в контрнаступление. Так Сталин и Ворошилов действовали под Царицыным, так решил действовать и Фрунзе. Единая ленинско-сталинская школа создавала единство методов пролетарских полководцев.
Инициатива действий, оставленная командованием за Фрунзе во время разговора 9 апреля по прямому проводу, теперь фактически у него отнималась.
В ночь на 10 апреля Михаил Васильевич приказал передать начальнику штаба фронта, что он не согласен с директивой фронта.
Центральный Комитет партии в принятых тезисах, написанных Лениным, дал четкую директиву; напрячь все силы, развернуть всю революционную энергию, чтобы быстрее разбить Колчака, — тогда Волга, Урал, Сибирь будут защищены и отвоеваны.
Партия большевиков признала Восточный фронт важнейшим. «Все на борьбу с Колчаком!» — под этим лозунгом началась мобилизация сил страны для оказания отпора врагу. В ряды Красной армии были направлены десятки тысяч коммунистов, комсомольцев и рабочих. Профсоюзы послали на фронт 25 тысяч своих членов, комсомол — 3 тысячи юных героев.
В армии Восточного фронта влилось новое пополнение. Через политотдел Южной группы прошло одних коммунистов до 6 500 человек.
За положением на Восточном фронте неослабно следил Владимир Ильич Ленин. 10 апреля Центральный Комитет партии дает указание о принятии плана Фрунзе и разделении армии Восточного фронта на две самостоятельные группы. На Фрунзе было возложено командование четырьмя армиями: 1-й, 4-й, 5-й и Туркестанской армиями Восточного фронта, которые и составляли теперь Южную группу. В составе Реввоенсовета Южной группы оставался В. В. Куйбышев.
М. В. Фрунзе произносит речь бойцам.
Южная группа была разбросана на огромном пространстве в треугольнике Уральск — Оренбург — Самара. Связь между частями была развита слабо; конницы имелось очень мало, автотранспорт и авиация почти отсутствовали. В этих условиях нужно было найти силы для образования ударного кулака. Фрунзе принимает смелое решение — снять с южных участков фронта лучшие части и перебросить в район Бузулука.
Приказом от 10 апреля Фрунзе сформулировал свою идею так: «Удерживая натиск противника с фронта, образовать ударную группу в районе Бузулук... с тем, чтобы, перейдя этой группой в решительное наступление, ударом в левый фланг противника отбросить его к северу».
Сдерживать противника должна была 5-я армия. На уральском направлении оставалась 22-я дивизия с Киргизской конной бригадой и 224-м стрелковым полком. Защиту Оренбурга Фрунзе возложил на рабочие полки и на один полк 31-й дивизии. 20-я дивизия 1-й армии должна была прикрывать с фланга сосредоточение ударной группы. Снимая части с южных участков, Фрунзе шел на большой риск, так как возможное наступление белоказаков в случае успеха вывело бы их прямо в тыл ударной группы. Но в этом и заключается гениальность полководца — уметь пойти на риск во-время и с расчетом. Собирая силы в ударную группу из частей своей армии, Фрунзе действовал в духе сталинской стратегии, ярко показанной в героической обороне Царицына, — мобилизовать все свои ресурсы, не рассчитывая на помощь извне.
Враг народа Троцкий и его ставленники всячески старались сорвать план Фрунзе. Они искусственно задерживали нужные подкрепления, снаряжение, боеприпасы.
Подготовка армии к предстоящей операции требовала от Фрунзе нового напряжения. В Самаре, Сызрани и Оренбурге формировались рабочие полки. Фрунзе вынужден был лично принимать меры, чтобы формирующиеся полки получили оружие, снаряжение. Под его непосредственным руководством проходило и комплектование новых частей командным и политическим составом. Переброска частей задерживалась из-за перегрузки железной дороги эвакуационными грузами.
Командование фронта требовало передачи частей из ударной группы для усиления 5-й армии и пыталось запугать Фрунзе ответственностью за потерю Волги. Но Фрунзе и Куйбышев решительно проводили в жизнь свой план. Сосредоточение ударной группы шло медленно. Обстановка на фронте осложнялась. Враг рвался к Волге. Части 5-й армии продолжали отход. Изучая положение на фронте, Фрунзе 13 апреля внес поправку в свой план. Он образовал в районе села Михайловского (Шарлык) дополнительную ударную группу из 24-й дивизии 1-й армии для удара по флангу и тылу Бугурусланской группы противника.
Неутомимый Валериан Владимирович всегда был рядом с Фрунзе. Боевое содружество двух большевиков-подпольщиков, верных учеников Ленина и Сталина, обеспечило правильное руководство военной и политической подготовкой бойцов ударной группы.
Воодушевляемый призывами Ленина и зараженный большевистской энергией Фрунзе и Куйбышева, фронт был охвачен нетерпеливым желанием броситься всеми силами на врага.
В разгар подготовки контрудара в Симбирск, на заседание Реввоенсовета Восточного фронта, 16 апреля приезжает Троцкий. Не имея никаких оснований для серьезной критики плана Фрунзе, предатель Троцкий настаивает на отступлении и предлагает отвести армию Восточного фронта за Волгу — фактически помочь Колчаку беспрепятственно осуществить его замыслы.
— Мы создадим на Волге укрепленные рубежи,— Повторяли подпевалы Троцкого.
ЦК партии не позволяет Троцкому провести в жизнь этот предательский план. 17 апреля Фрунзе и Куйбышев отдают приказ по войскам Южной группы Восточного фронта:
«Солдаты Красной армии!
Внимание трудовой России вновь приковано к вам.
С затаенным дыханием рабочие и крестьяне следят за вашей борьбой на Востоке. Здесь, в лице Колчака, помещиками и капиталистами ставится последняя ставка.
Надежды богачей и прочих кандидатов в цари — украинского «пана-гетмана» Скоропадского, донского атамана Краснова и царского генерала Деникина — разлетелись прахом. Геройская армия Южного и Украинского фронтов очистила весь юг России от банд белогвардейцев и поддерживающих их французских, английских и греческих наемников. Херсон, Николаев, Одесса вновь возвращены трудовой России.
...Чувствуя близость позорного конца... колчаковцы делают последнее усилие. Собрав и выучив на японские деньги армию, заставив ее слушаться приказов царских генералов путем расстрелов и казней, Колчак мечтает стать новым державным венценосцем.
Этому не бывать. Армия Восточного фронта, опираясь на мощную поддержку всей трудовой России, не допустит торжества паразитов. Слишком велики жертвы, принесенные рабочим классом и крестьянством, слишком много крови пролито ими, чтобы теперь, накануне своей полной победы, позволить врагу вновь сесть на плечи трудового народа.
Дело идет о его настоящем и будущем. Не место малодушию и робости в наших рядах перед лицом неудач. Эти неудачи временны и об’ясняются главным образом тем, что нам пришлось отвлечь часть наших сил на Южный фронт. Ныне наша задача там близка к завершению, и глаза России вновь обратились к нам на Восток.
Помощь идет. Вперед же, товарищи, в последний и решительный бой с наемником капитала — Колчаком!
Вперед — за счастье и светлое будущее трудового народа!
Командующий армиями Южной группы Восточного
фронта Михаил Фрунзе.
Член Реввоенсовета Куйбышев».
Колчак возлагал на Западную армию генерала Ханжина огромные надежды. В армию Ханжина он выделил свои отборные войска.
Передовые раз’езды Колчака уже показались под Бузулуком. После победы, одержанной под Белебеем и Бугурусланом, враг стремился форсировать Волгу и вонзить свое смертельное жало в самое сердце Советской Республики.
Большую помощь оказала Фрунзе разведка. Так, бывший свинопас Гулин, лихой разведчик одной из чапаевских частей, переправившись через реку Боровку и пробираясь лесом, оврагами, заметил конный раз’езд. Захватив раз’езд, Гулин нашел у офицера пакет, адресованный в 11-ю белую дивизию.
В. И. Чапаев немедленно передал захваченный приказ по прямому проводу командующему Южной группой. Сведения, содержавшиеся в этом пакете, подтверждали своевременность задуманной Фрунзе операции. В своём приказе от 19 апреля Михаил Васильевич, ссылаясь на данные перехваченного документа, указывает, что связь между частями 3-го Уральского и 6-го корпусов врага отсутствует. Не имея оснований для изменения ранее принятого плана операции, Фрунзе приказывает быстрее использовать ситуацию и «с большей энергией продолжать выполнение указанного мною оперативного плана, центр тяжести коего лежит в Бугурусланской группе противника, пока она не находится еще в тактической связи с 6-м корпусом, наступающим из района Стерлитамака».
23 апреля Фрунзе представил в штаб фронта план операции: «Основная идея операции Южной группы Восточного фронта — удар в разрез между частями 3-го и 6-го корпусов противника в общем направлении на Бугуруслан, Заглядино, Сарай-Гир (на Самаро-Златоустовской железной дороге), с целью окончательного разобщения этих корпусов и разгрома их по частям. Операция выполняется путем атаки на правом фланге 5-й армии... Одновременно на левом фланге 5-й армии производится атака в районе Бугульминской железной дороги с охватом Бугульминской группы противника с севера; атака имеет целью охватить противника и не позволить ему перебросить свои части на юг к Бугуруслану...»
Полководец Фрунзе спешил использовать слабое место в позиции врага на стыке между корпусами.
Успех обеспечивался внезапностью и сосредоточением значительных сил на решающих участках.
Операции, намеченной Фрунзе, благоприятствовало и состояние тыла Колчака — ближайший к фронту тыл был расстроен. Обозы, парки и даже артиллерия отстали от выдвинувшейся вперед армии. Неблагополучно было и в белых частях — новобранцы из крестьян не имели ни боевой подготовки, ни желания воевать за Колчака. Так же плохо было и в более глубоком тылу. «Начальник» Уральского края Постников доносил Колчаку в тоне отчаяния: «Полное падение авторитета власти, вызванное нечистоплотностью ее представителей... Засилье распущенных военных начальников... . Полевение народных масс...»
Даже казачество, на которое так полагался Колчак, из союзника «верховного правителя» превращалось в его врага. Начальник контрразведки при главном штабе Колчака генерал Бабушкин 6 марта доносил:
«Прибывшие с Оренбургского фронта лица передают, что в армии генерала Дутова полное разложение: командный состав потерял всякий авторитет; с офицеров срывают погоны; большинство их, во избежание инцидентов, ходит без погонов. Казаки массами переходят на сторону большевиков и разбегаются по домам.
Общественное мнение обвиняет во многом генерала Дутова, занимающегося более кутежами, чем порученным ему делом...»
Со стороны красных войск требовался сильный удар, чтобы начавшееся среди белых разложение приняло для них более угрожающие формы.
Главное командование и командование фронта не верило в успех операции Южной группы и всячески стремилось сорвать его, сочиняя новые проекты и новые направления удара. Ясной идеи у фронтового командования не было, оно плелось за событиями. Препятствия, упорно чинившиеся фронтовым командованием, если и не могли повлиять на план Фрунзе, то мешали его осуществлению, тем более, что по приказу фронта ударная группа была ослаблена на одну бригаду. Колебания и прожектерство фронтового командования порождали разногласия даже среди помощников Фрунзе.
Когда в ответ на запрос командарма 1-й армии о разграничительной линии между 1-й армией и ударной группой один из штабных работников провел эту линию на север, Фрунзе, всегда выдержанный, сделал ему резкое замечание:
— Вы не понимаете обстановки. Эта линия должна итти не на север, а на восток, на северо-восток. Если мы желаем своим ударом добиться решительных стратегических успехов, то нам нужно захлестывать противника как можно глубже в тыл.
Начало наступления Михаил Васильевич назначил на 28 апреля.
26 апреля в разговоре по прямому проводу с командованием Михаил Васильевич сказал:
— Боюсь, как бы противник не успел уйти из-под наших ударов...
В тот же день Фрунзе приказал ударной группе уклониться к востоку и охватить левый фланг 11-й белой дивизии. Поставив эту задачу командованию 5-й армии, Михаил Васильевич добавил:
— Иначе противник ускользнет, что будет равносильно нашей неудаче.
Фрунзе не гнался за территорией, а основную задачу войны видел в разгроме живой силы врага. Уверенность в успехе у Михаила Васильевича сложилась из реального учета фронтовой обстановки, и всякая оттяжка срока операции могла привести к тому, что удар будет мимо цели.
Но фронтовое командование придерживалось своего взгляда — начать контрудар, когда окончится распутица... В разговоре по прямому проводу Фрунзе выяснил, что наступление на бугульминское направление задерживается. Опаздывали резервы. Их подход ожидался к концу первой половины мая. В то же время фронтовое руководство задумало какие-то «большие операции». Срыв плана Фрунзе велся разными методами...
М. В. Фрунзе на Восточном фронте.
Михаил Васильевич не верил в эти «большие операции» и упорно отстаивал назначенный им срок наступления — движение частей к исходным пунктам было им точно рассчитано. На следующий день, 27 апреля, Фрунзе вызвал к прямому проводу начальника полевого штаба Реввоенсовета, и тот согласился с его доводами.
Фрунзе заканчивал последние приготовления. Войска он распределил по фронту с учетом не только их количества, но и качества. На ответственный участок— правый фланг — были поставлены испытанные чапаевские полки.
Красные части перешли в решительное наступление.
28 апреля начались бои по всему фронту Южной группы. Красные части наступали по волнистой местности, изрезанной речными долинами. Полки Чапаевской дивизии наносили белым удар за ударом.
Белое командование пустило в ход все имевшиеся под рукой резервы. В армейском резерве находился «курень» (отряд) имени Тараса Шевченко.
Прибыв на боевые позиции, «курень» перебил своих офицеров и целиком перешел на сторону красных с криками:
— Хай живе Червона армия!
Украинцы говорили русским красноармейцам:
— Беляки — наш общий враг, будем вместе их бить.
Осуществляя намеченную операцию, В. И. Чапаев решил ловким обходом левого фланга 7-й дивизии белых войти в тыл Бугурусланской группы. Маневр Чапаева окончательно сломил сопротивление противника под Бугурусланом, и 4 мая колчаковцы оставили город.
Фрунзе предполагал продолжать наступление на север, глубже в обход противника, однако командование Восточного фронта, напуганное успешным наступлением белых в сергиевском направлении, потребовало немедленного поворота ударной группы Фрунзе против Сергиевской группы противника.
Напрасно Фрунзе убеждал командование фронта, что удар на северо-восток приведет к катастрофе для этой группы противника.
Доводы Фрунзе не были приняты во внимание, и он вынужден был отдать 1 мая приказ о нанесении удара противнику, действовавшему в районе к юго-востоку от Сергиевска, и об уничтожении его путем двойного охвата.
Но этот маневр был сорван командиром 74-й бригады, бывшим офицером, который перешел на сторону врага и выдал ему планы командования. Колчаковское командование поняло, какую угрозу представляет для них. план Фрунзе, и в ночь на 2 мая, прекратив наступление, начало отвод своих частей, чтобы избежать охватывающего удара красных.
Командующий Бугульминской группой белых, генерал Войцеховский, выведя свой корпус из-под удара наших армий, решил перейти в наступление от Бугульмы на Бугуруслан. Считая, что удар красных развивается на Белебей, Войцеховский намеревался обрушиться на фланг нашей группы. На подступах к Бугульме завязались упорные бои. В этих боях 25-я Чапаевская дивизия разгромила лучшие колчаковские части Ижевской бригады и 4-й пехотной дивизии. Чапаевцы выходили восточнее Бугульмы, угрожая отрезать белых от Уфы. Колчаковцы поспешно бежали из Бугульмы на Белебей и Уфу.
Этот первый удар, нанесенный Фрунзе врагу, лишил колчаковцев уверенности в успехе кампании на ближайшее время. Операция Фрунзе была бы более успешной, если бы не вмешательство фронтового командования, которое, как видно из доклада начальника штаба фронта, еще 1 мая, когда Фрунзе вел войска в наступление, считало, что «не исключена возможность и того, что противнику удастся оттеснить нас за Волгу».
Продолжая последовательно развивать свою идею контрудара, Фрунзе приказал ударной группе Туркестанской армии двигаться на Белебей.
Между тем в районе Белебея скапливались офицерские ударные части корпуса Каппеля — 21 тысяча отборных бойцов. Начались встречные бои. Фрунзе, зорко следивший за действиями врага, решает его разгромить.
В условиях продолжавшегося противодействия фронтового командования Фрунзе приступил к выполнению Белебеевской операции. Разработанный Фрунзе план ставил перед армиями следующие задачи: 1-й армии, наступая левым флангом, атаковать противника и гнать его на северо-восток, 25-й дивизии В. И. Чапаева (Туркестанская армия) наступать севернее Белебея для глубокого охвата противника и отрезать его от сообщений с Уфой. Вся конница должна быть брошена в тыл противнику с целью перехватить его сообщения с Уфой.
Успех операции обеспечивался предусмотрительностью Фрунзе, который еще в начале мая приказал Туркестанской армии двинуться на Белебей. 8 мая Чапаев получает от Фрунзе приказ направить наступление своих полков к северо-востоку и, атаковав врага, отбросить его к северо-западу с целью отрезать ему путь к отступлению.
Выполняя приказ Фрунзе, Чапаев двинул свои полки и разгромил Ижевскую бригаду белых. Было взято много пленных, пулеметы, орудия.
10 мая Фрунзе прибыл в район боевых действий Чапаевской дивизии — в Русский Кандыз.
Выслушав рапорт Чапаева, Михаил Васильевич дружески пожал ему руку:
— Поздравляю полки дивизии с победой. На полях Бугуруслана, Кандыза и Бугульмы ныне решается участь Колчака. Я жду от полков 25-й дивизии дальнейших таких же решительных действий.
Фрунзе приступил к изучению обстановки и наметил пункты дальнейшего наступления. Беседовал Михаил Васильевич с Чапаевым дружественно, тактично, не навязывал ему своих решений, а лишь подсказывал их, вполне доверяя боевому опыту Василия Ивановича.
Фрунзе все более убеждался, что Чапаев, несмотря на чересчур иногда простецкую манеру речи, умеет правильно разбираться в боевой обстановке, ставит войскам конкретные задачи, заботится о своевременной разведке и хорошо умеет материально подготовить операцию. Ознакомившись с приказами Чапаева, Михаил Васильевич отметил их четкость и грамотность с военной точки зрения.
Прощаясь с Чапаевым, Фрунзе сказал:
— Я уверен, Василий Иванович, что полки выполнят задачу с честью.
— Слушаюсь, товарищ командующий.
Чапаеву хотелось побеседовать подробнее с Фрунзе, но он видел, что командующий спешит. В служебной обстановке Чапаев подавал образец дисциплинированности. Но и эта краткая беседа дала Чапаеву еще раз почувствовать искренность Фрунзе, его доверие к нему.
Проводив Фрунзе, Чапаев сказал командирам бригад:
— С таким командующим не только Колчаку, но и чорту рога наломаем.
Фрунзе не связывал инициативу командиров, давал им оперативную самостоятельность, но всегда заранее знакомился с их оперативными замыслами.
Необходимо отметить, что Фрунзе одновременно руководил операциями в районах Оренбурга и Уральска. Наступление белоказаков и кулацкий мятеж в тылу красных войск создали там напряженную обстановку. Слабонервное командование 1-й армии предлагало даже оставить Оренбург... Фрунзе ответил:
— Приказываю вам раз навсегда прекратить разговоры о сдаче Оренбурга.
Изучив обстановку в районе Оренбурга, Михаил Васильевич пришел к выводу, что командование частей не сумело организовать сопротивления коннице врага.
Обычные формы боя пехоты с конницей оказались недостаточными, и Фрунзе отдает приказ: «Войска совершенно неправильно действуют против конных и весьма подвижных частей неприятеля, который, пользуясь раздробленностью наших сил, легко расправляется с мелкими отрядами. Приказываю: первое— без надобности не дробить частей, второе — внушить пехоте, что конный противник бессилен против пехоты, не поддающейся панике и владеющей винтовкой, третье — все более важные пункты как на линии железной дороги, так и вне ее должны быть немедленно укреплены и укрепляться впредь до занятия новых районов.
Невыполнение этого влечет за собой впредь предание трибуналу по обвинению соответственных начальников в умышленном неповиновении боевым приказам особой важности».
Фрунзе придавал Оренбургу весьма важное значение. Оборона Оренбургского района, непосредственно примыкавшего к пунктам сосредоточения Южной группы, обеспечивала свободу маневра и прикрывала ее тыл.
Контрудар Фрунзе блестяще развивался по намеченному плану. Расстроенные части врага отходили за реку Усунь. Армия Ханжина была под угрозой окружения и гибели.
«В этой напряженной обстановке,—пишет профессор Ф. Огородников в своем исследовании «Удар по Колчаку», — требовавшей быстрых и решительных действий, действий, основывавшихся на твердом знании состояния наших войск и войск противника, — Троцкий произвел новые перемены в командовании Восточного фронта. Мы видели, что и до этого командование Восточного фронта немало напортило своими директивами, которые старались свести на-нет всю блестящую оперативную работу и инициативу М. В. Фрунзе... Но, не собираясь помогать М. В. Фрунзе в его планах, Троцкий принял меры, чтобы штаб фронта точно выполнял его директивы, передаваемые через главкома».
Вновь назначенный командующий фронтом некритически воспринял указания главкома и Троцкого о второстепенном значении Восточного фронта.
Однако всем было известно, что партия придает решающее значение именно Восточному фронту, — для этого достаточно было развернуть любую советскую газету тех дней.
«Волгу Колчаку не отдавать!» — таков был народный лозунг того времени.
Директивы фронтового командования следовали одна за другой, причем они не считались ни с обстановкой на фронте, ни с существующей группировкой сил.
Товарищ С. М. Гусев, член Реввоенсовета Восточного фронта, писал впоследствии; «Мы видели, что директивы даются неправильные, ошибочные, что через голову командующих армиями фронтовое командование пытается управлять дивизиями, что фронтовое командование нервничает, часто меняет директивы, дергает армии и дивизии и пр.».
Действия командующего фронтом вызвали протест членов Реввоенсовета Восточного фронта. Они обратились в ЦК партии. Члены Реввоенсовета предупреждали также Центральный Комитет, что ставка готовит отстранение от должности М. В. Фрунзе.
Действительно, на всем протяжении Восточного фронта создалась крайне сложная обстановка. На севере от Камы Колчак продолжал наступление, не встречая серьезного сопротивления. Под угрозой находились Казань и Вятка. Но вместо того чтобы продолжать активные действия Южной группы и тем самым оказывать давление на группировку врага севернее Камы, командование фронта распыляло свои силы. Не ставя перед собой ясной задачи уничтожения противника по частям, фронтовое командование ограничивалось политикой отталкивания врага. Такая политика не могла не оказать дезорганизующего влияния на действия Южной группы и грозила тягчайшими последствиями всему Восточному фронту.
В разгаре боев Фрунзе пришлось оторваться от фронта. 12 мая он приехал в Самару, чтобы опротестовать распоряжения командующего фронтом. В беседе по прямому проводу с командующим фронтом Михаил Васильевич заявил:
— Ознакомился с вашей директивой. Сбит с толку и поставлен в самое неопределенное положение. Я имел честь несколько раз обращаться к командованию фронта с вопросами, касающимися дальнейших операций, и просил не оставлять в неведении относительно решений, к которым склоняется командование... Переходя к содержанию вашей записки, я глубоко не согласен с тем, что вы отдаете распоряжения, не только касающиеся армий, но даже дивизий и отдельных бригад...
Фрунзе резко ставил вопрос о недопустимых методах командования через головы старших начальников и с большевистским упорством отстаивал свой план.
Под напором членов Реввоенсовета командующий фронтов должен был согласиться с неоспоримым в военном и политическом отношениях планом Фрунзе.
С 13 мая красные части вступили в бой с Белебеевской группой противника. Победа и здесь была достигнута благодаря охватывающему удару Чапаевской дивизии с севера и 20-й дивизии с юга. Опасаясь быть отрезанным от Уфы, противник 17 мая оставил Белебей и отошел на Уфу. Перед нашими армиями стояла задача завершить победоносный удар сокрушительным преследованием. Однако командующий фронтом отдал приказ армиям фронта остановить наступление и не переходить линию Таукай-Тау, Шафраново, озеро Аслиль-Куль, Тюпкильды, Тамьяково до последующего распоряжения.
Этот приказ вызвал законное возмущение в частях Красной армии, которые рвались вперед, несмотря на усталость.
Чапаев со свойственной ему прямотой заявил:
— Враг бежит, следует на плечах у него сидеть, а не отдыхать над речкой.
Фрунзе не сомневался, что и эта директива будет отменена. Ленин и Сталин внимательно следили за развитием операций. Поэтому Михаил Васильевич с уверенностью заявил командирам:
— Скоро обстановка изменится, и мы вновь пойдем на восток, в Челябинск.
Бойцов Красной армии охватил невиданный боевой порыв. Несмотря на усталость, непрерывные походы и бои, части рвались вперед, отказываясь от отдыха.
С 28 апреля по 17 мая шли бои на фронте в 240 километров. В этой великой битве, сорвавшей широко задуманный план весеннего наступления Колчака, участвовало с обеих сторон около 180 тысяч бойцов. В этой битве столкнулись большевистская стратегия и тактика, военное искусство восходящего класса, выразителем которого был Фрунзе, и стратегия и тактика царских генералов, оказавшихся неспособными преодолеть рутину и перестроить свое оперативное руководство в соответствии с противоречивой и сложной обстановкой гражданской войны.
Несмотря на весеннюю распутицу, бездорожье, Красная армия прошла с боями 220 километров.
Блестящая победа армий Южной группы преградила дорогу колчаковским корпусам, рвавшимся к Волге, и разбила план наступления на Москву. Несмотря на щедрую помощь Антанты, колчаковская армия не могла оправиться от поражения.
Фланговый удар Фрунзе вошел в историю военного искусства Красной армии, как одна из самых блестящих операций гражданской войны — образец смелого маневра против численно превосходящего противника. Осуществляя основную идею маневра, Фрунзе, учитывая меняющуюся обстановку, вносил необходимые изменения в план и показал гибкость своего оперативного управления. Он действовал ударными группами в духе стратегии товарища Сталина, который в 1919 году требовал от командармов «при выполнении поставленных задач не продвижения линиями, а нанесения сосредоточенными силами фланговых ударов главным силам противника, действующим на важнейших направлениях, имея в виду, что успеха можно добиться только маневром». Именно так и действовал Фрунзе, воспитанник партии Ленина — Сталина. Под Бугурусланом, Бутульмой и Белебеем белым наносилось поражение в результате маневра и удара по флангам.
При организации ударной группы Фрунзе смело ломает установившиеся традиции военного искусства и не останавливается перед импровизацией, раз она отвечает обстановке. Когда командование фронта обвинило Фрунзе в нарушении порядка, он ответил:
— Что касается вопроса о перемешивании бригад и дивизий, то, если бы я не составил ударной группы из надерганных мною из 4-й и Туркестанской армий частей, я теперь не имел бы чести разговаривать с вами из Самары. Меня удивляет, как это обстоятельство можно ставить в вину.
Живая сила врага не была еще уничтожена.
Белое командование решило использовать преимущество своих позиций для дальнейшей борьбы. Генерал Сахаров писал: «Теперь, когда вся Западная армия отошла и заняла новый фронт на восточном берегу реки Белой, первая задача наша была не пустить большевиков за реку и в случае их переправы сбросить и разбить по частям. Это представлялось тем более возможным, что Белая в этом месте — довольно серьезная преграда, мы уже успели составить небольшие резервы, выведя из первой линии две дивизии».
Еще во время Белебеевской операции у Фрунзе рождается план атаки Уфы. 19 мая Михаил Васильевич предлагает фронтовому командованию подробно разработанный план Уфимской операции. Было очевидно, что с этой операцией медлить нельзя, — она диктовалась всей военной и политической обстановкой Республики. Но план Фрунзе встретил противодействие фронтового командования. Сбиваемые противоречивыми указаниями фронта, войска бесцельно топтались на месте. 5-я армия была из’ята из подчинения Фрунзе, что значительно ослабляло силу Южной группы.
Полуразгромленного Колчака нужно было добить. Антанта попрежнему видела в нем силу, способную свергнуть советскую власть и восстановить капитализм в России, и продолжала оказывать ему поддержку— материальную и политическую.
Уверенность Фрунзе в том, что директива командующего фронтом будет отменена и армии перейдут в наступление, оправдалась.
Красным частям, не имевшим специальных перевозочных средств, предстояло форсировать крупную водную преграду — реку Белую.
Бой под Уфой.
Командование белых, отведя свои потрепаные части на восточный берег Белой, рассчитывало, что за этой преградой удастся их реорганизовать и снова повести в наступление. Зная, что у красных нет переправочных средств, колчаковские генералы не допускали возможности форсирования реки во время весеннего половодья. В случае, если красные переправятся небольшими частями, белое командование предполагало немедленно опрокинуть их в реку. Основная группировка белых сосредоточивалась в районе Уфы.
Разгадывая намерения врага, Фрунзе решил уничтожить главную группировку белых, не давая им времени оправиться. Для этого он выделил Туркестанскую армию, усилив ее тремя дивизиями. Сохраняя за собой командование всей Южной группой, Фрунзе сам встал во главе Туркестанской армии.
Основная идея плана Уфимской операции сводилась к окружению Уфимской группы противника. В осуществление этого плана 25-я Чапаевская дивизия должна была переправиться севернее Уфы и обойти город с севера, а 2-я и 24-я дивизии, переправившись южнее Уфы, — отрезать отход белых по Челябинской железной дороге. Для более глубокого охвата направлялась конница. 31-я дивизия назначалась в резерв за 25-й Чапаевской дивизией. Соседнюю 5-ю армию Фрунзе просил обеспечить операцию с севера наступлением 26-й стрелковой дивизии. 1-й армии Фрунзе приказал наступать левым флангом, обеспечивая форсирование реки Белой с юга. В приказе от 30 мая Фрунзе так формулировал задачу Туркестанской армии:
«Противник, разбитый на фронте нашей армии, отходит на Уфу, где, повидимому, попытается оказать последнее сопротивление на линии р. Белой.
Ближайшая задача нашей армии — скорейшее овладение Уфой. Приказываю: «1) дивизиям Туркестанской армии... 4 июня достигнуть р. Белой, где подготовить переправы с целью нанести последний удар и занять г. Уфу.,.»
Белая еще не вошла после половодья в берега и неслась широким многоводным потоком. К западному берегу, очень живописному — озера, леса, кустарники, — но трудному для продвижения армии, шли красные полки, артиллерия, обозы.
К вечеру 4 июня передовые части Туркестанской армии достигли реки Белой. Вскоре же подошли и дивизии 5-й армии, части 26-й дивизии и 25-й дивизии Чапаева.
Разведка не обнаружила ни лодок, ни паромов. Белые, отступая на правый берег, все уничтожили. Вопрос о средствах переправы становился решающим. Но кавалеристам удалось захватить буксир и два пароходика.
На правом берегу — на фронте от Стерлитамака до устья реки Белой — враг сосредоточил около 40 тысяч штыков и сабель.
Для руководства операциями 7 июня Фрунзе прибыл на фронт.
Вечером накануне форсирования Белой в Красном Яру было созвано совещание командиров и комиссаров переправляющихся частей. Совещание состоялось в штабе, помещавшемся в сельской школе. Доклад делал Чапаев. Увлекаясь смелостью задуманной операции, он время от времени с волнением посматривал на Фрунзе. Тот одобрительно кивал ему головой. Когда Чапаев окончил доклад, все ждали, что скажет Фрунзе.
— Сделано все, что можно сделать, — заявил Михаил Васильевич.
Перешли к обсуждению плана переправы. Фрунзе интересовался мельчайшими деталями. Предусмотрены были все случайности, все возможные контрмеры врага.
Подводя итоги совещанию, Фрунзе сказал:
— Значит, через два-три дня встречаемся в Уфе.
Осмотрев пункты переправы, Михаил Васильевич отправился в части 25-й дивизии и выступил на митинге. Рассказав бойцам о VIII с’езде партии большевиков, о его решении укрепить союз рабочего класса с крестьянином-середняком, Фрунзе закончил свою речь словами:
— Взять Уфу, выполнить указание товарища Ленина и не дать возможности Колчаку закрепиться на Белой.
Бойцы дали клятву взять Уфу.
Чапаев отдал приказ командирам бригад:
— В двадцать четыре часа Уфа должна быть в руках красных войск. За невыполнение личного приказа отвечаете головой.
Никто не сомневался в успехе. Личное присутствие Фрунзе укрепляло уверенность в победе.
Еще накануне наши разведчики переправились на вражеский берег и захватили небольшой плацдарм. С исключительным упорством и героизмом они отбили наступление охраняющих частей и держались на берегу. Вот эти-то первые успехи и решил немедленно использовать Фрунзе, назначив форсирование реки на сутки раньше установленного приказом срока.
В темноте, выделяясь волнистой линией на синем звездном небе, возвышался правый берег. Отроги Уральских гор словно остановились, дойдя до естественного рубежа — реки. Ни огней, ни звуков на том берегу. Только река шумит в зловещей тьме.
Первым переправлялся 220-й Иваново-Вознесенский полк. Быстро и бесшумно перебегали бойцы по мосткам, и нагруженный до отказа пароходик отчаливал к другому берегу. Разгрузившись, пароходики возвращались за новой партией бойцов, и к часу ночи Иваново-Вознесенский полк был на правом берегу. К рассвету переправился и Пугачевский полк. Артиллерия оставалась на левом берегу.
Переправа через реку Белую.
На рассвете красная артиллерия неожиданно открыла огонь по частям боевого охранения противника. Проделав проходы в проволочном заграждении, артиллерия перенесла огонь сперва на первую линию колчаковских окопов, затем на вторую.
Иваново-Вознесенский полк бросился в атаку. Враг заметался и стал отходить. Иваново-вознесенцы его преследовали. Остальные красные части продолжали переправу.
С наступлением дня сопротивление противника усилилось. Подтянув резервы, колчаковцы перешли в контратаку. Пулеметы и орудия врага обрушились на переправлявшиеся красные части всей силой огня, 25 самолетов противника непрерывно бомбили переправлявшиеся части. Река Белая была окутана дымом и грохотом.
Иваново-вознесенцы, прикрывавшие переправу, встретили колчаковцев слабым огнем. Недоставало патронов. Был дан приказ:
— Беречь патроны! Ни шагу назад! Надеяться не на что — сзади река, в резерве только штык!
Почувствовав ослабление нашего огня, враг усилил натиск. Офицерские и юнкерские батальоны двинулись в атаку, ощетинившись штыками. Полк медленно начал отходить. Белые шли смело. Казалось, вот-вот нахлынут они и опрокинут красные части в глубокие воды Белой.
Неожиданно появились всадники. Послышался крик:
— Фрунзе в цепи!.. Фрунзе!..
Взяв у своего ординарца винтовку, Фрунзе во весь голос подает команду:
— Иваново-вознесенцы, за мной, в атаку!
— Зачем вы здесь? — спросил командир роты у Фрунзе. — Таких командиров, как вы, у нас немного, чтобы подвергать их опасности.
— Ничего, — ответил Фрунзе, — сегодня так нужно...
Из-за бугра показались цепи неприятеля. Одна, две, три... пять... восемь...
Рядом с Фрунзе идут начальник поарма Тронин, Чапаев. Но вот Тронин падает, тяжело раненный. Командиров охватывает тревога за участь Фрунзе. К нему отправляются гонцы, которым дан строгий наказ:
— Следить все время. Быть около. Живого или мертвого, но вынести из боя к переправе, на пароход.
Чапаев не отстает от Фрунзе ни на шаг и сердито ему выговаривает:
— Товарищ командующий! Право, уйдите отсюда. Право, не место вам здесь...
Один из командиров в своих воспоминаниях рассказывает: «Цепь товарища Фрунзе перевалила за бугор — скрылась. Слышны были отдельные крики и беспорядочная стрельба. Я не знал, что Фрунзе ведет этот бой. Через двадцать минут приезжает Михаил Васильевич с двумя винтовками за плечами. Бодро спрыгнув с лошади и радостно обращаясь ко мне, говорит:
— Сам лично взял две винтовки в качестве трофеев...»
Красные бойцы несколько раз переходили в атаку. Враг дрогнул и начал откатываться к Уфе. Поле было усеяно трупами юнкеров и офицеров. Противника преследовали до деревни Турбаслы. Жители этой деревни, татары, радушно встретили красных бойцов.
Белые все еще не теряли надежды сорвать переправу и отстоять Уфу. Они вводили в бой все новые и новые части. Красные полки, воодушевляемые командующим фронтом Фрунзе и начдивом Чапаевым, с необычайным героизмом отражали контратаки противника и налеты его авиации на переправу.
На берегу Белой толпилась кучка пленных колчаковцев-татар. К ним под’ехали Фрунзе и Чапаев. Михаил Васильевич вмешался в толпу пленных и вступил с ними в беседу. Чапаев критически осматривал пленных — в рваных пиджаках, в лаптях, худые, грязные...
— Небогато вас Колчак снарядил. Ну, а за что вы воююте? — спросил Василий Иванович.
Отвечали вразброд, по-русски говорили плохо.
— Нас офицер тащил, зачем воевать?
— Ну, а много здесь у Колчака войск?
— Много-много... Они бы все домой ходил, да офицер не пустил.
— Ну, а в наши ряды пойдете? — вмешался в разговор Михаил Васильевич. — Землю себе завоевать хотите?
— Давай нам винтовка, одевай, сейчас бить будем офицеров. Душить!
— Василий Иванович, передай их в распоряжение комбригов, пусть обмундируют, вооружат. Из них не плохие вояки будут.
Михаил Васильевич с особым вниманием подходил к татарам, башкирам, родина которых стала ареной боев гражданской войны.
В плане Фрунзе указывалось, что после овладения районом Уфы, «подготовляясь к ведению дальнейших операций, район Стерлитамака занимают башкирские части, развивающие свои действия для овладения всей Башкирией и привлечения башкирского населения на сторону советской власти и усиления Красной армии».
Вечером 8 июня во время налета колчаковских самолетов на переправу рядом с Фрунзе упала бомба. Взрывом этой бомбы под Фрунзе была убита лошадь, сам Михаил Васильевич сильно контужен. Изо рта, носа и ушей шла кровь. Когда его в полубессознательном состоянии пересаживали на другого коня, он заявил, что ему надо остаться в строю.
Не прошло и часа после контузии Михаила Васильевича, как пулей с самолета ранило в голову Василия Ивановича Чапаева.
Положение белых становилось критическим. Сорвать переправу им не удалось. Красные прочно закрепились на восточном берегу. Командование белых подтягивало свежие части, чтобы бросить их на 25-ю Чапаевскую дивизию и смять.
Белое командование решило начать контратаку на рассвете 9 июня. Но в штабе белых забыли одно важное военное правило — сохранение тайны. О предстоящей операции говорили без предосторожности. Секретные разговоры случайно подслушал один уфимский рабочий. Рискуя жизнью, он ночью перешел колчаковский фронт и явился к начдиву 25.
— Утром два офицерских батальона и Каппелевский полк перейдут в атаку и, пробив брешь, окружат и уничтожат красных.
— А ты откуда узнал?
— Я случайно работал в это время в штабе.
Вначале перебежчику не поверили. Закралось законное сомнение, что он подослан врагом, чтобы ввести красных в заблуждение.
Рабочий клялся, что он рисковал жизнью, так как советская власть ему дороже. На всякий случай меры были приняты, к встрече с врагом приготовились: окопались, подготовили пулеметы и артиллерию.
Дмитрий Фурманов в повести «Чапаев» дал яркую и правдивую картину этой знаменитой «психической» атаки:
«Мучительно долго тянулась ночь. В эту ночь из командиров почти никто не спал, несмотря на крайнюю усталость за минувший страдный день. Все были оповещены о том, что рассказал рабочий. Все готовы были встретить врага. И вот подошло время...
Черными колоннами, тихо-тихо, без человеческого голоса, без лязга оружия шли в наступление офицерские батальоны с Каппелевским полком. Они раскинулись по полю и охватывали разом огромную площадь. Была, видимо, мысль — молча подойти вплотную к измученным, сонным цепям и внезапным ударом переколоть, перестрелять, поднять панику, уничтожить...
Эта встреча была ужасна... Батальоны подступили вплотную, и разом, по команде, рявкнули десятки готовых пулеметов... Заработали, закосили... Положили ряды за рядами, уничтожили... Повскакали бойцы из окопов, маленьких ямок, рванулись вперед. Цепями лежали скошенные офицерские батальоны, мчались в панике каппелевцы — их преследовали несколько верст. Этот неожиданный успех окрылил полки самыми радужными надеждами».
Красные части с утроенной энергией бросились преследовать противника, и к утру 9 июня Уфа была взята. Уфимские пролетарии радостно, с красными знаменами встретили победителей.
На следующий день в Уфу приехал Фрунзе. Его встретил Чапаев с забинтованной головой.
Фрунзе обрушился на Чапаева:
— Товарищ Чапаев! Что это значит? Врачи вам предписали абсолютный покой... А вы? Это же нарушение дисциплины.
— Я, Михаил Васильевич, делаю, как предписали врачи. Они, точно, предписали покой. Ну, а я так понимаю, что покойно мне будет только в Уфе, среди своих бойцов...
И с упреком добавил:
— А вы тоже хороши: контуженный, а приехали...
Подвиги Фрунзе советское правительство оценило по достоинству и наградило его первым орденом Красного знамени.
Враг народа Троцкий пытался сорвать выполнение ленинского плана разгрома Колчака и всячески мешал М. В. Фрунзе в развитии блестяще начатой операции по разгрому белых.
«В момент разгара наступательных действий Красной армии на Восточном фронте Троцкий предложил подозрительный, план: остановиться перед Уралом, прекратить преследование колчаковцев и перебросить войска с Восточного фронта на Южный фронт. ЦК партии, хорошо понимая, что нельзя оставлять Урал и Сибирь в руках Колчака, где он может с помощью японцев и англичан оправиться и снова стать на ноги, отклонил этот план и дал директиву продолжать наступление».
Товарищ Сталин в речи на пленуме фракции ВЦСПС 19 июня 1924 года рассказал, как была отменена вредительская установка Троцкого.
«Вы знаете, что основными врагами Советской республики считались Колчак и Деникин. Вы знаете, что наша страна вздохнула свободно лишь после победы над этими врагами. И вот, история говорит, что обоих этих врагов, т. е. Колчака и Деникина добили наши войска вопреки планам Троцкого. Судите сами:
1)О Колчаке. Дело происходит летом 1919 г. Наши войска наступают на Колчака и орудуют под Уфой. Заседание ЦК. Троцкий предлагает задержать наступление по линии реки Белой (под Уфой), оставив Урал в руках Колчака, снять часть войска с Востфронта и перебросить их на Южный фронт. Происходят жаркие прения. ЦК не соглашается с Троцким, находя, что нельзя оставлять в руках Колчака Урал с его заводами, с его железнодорожной сетью, где он легко может оправиться, собрать кулак и вновь очутиться у Волги, — нужно сначала прогнать Колчака за Уральский хребет, в сибирские степи, и только после этого заняться переброской сил на юг. ЦК отклоняет план Троцкого. Последний подает в отставку. ЦК не принимает отставки... С этого момента Троцкий отходит от прямого участия в делах Востфронта».
10 июня Фрунзе дает приказ об укреплении и обеспечении районов переправы и бросает часть войск в тыл противника.
4 июля Фрунзе двинул 25-ю дивизию на освобождение осажденного Уральска и 11 июля телеграфировал В. И. Ленину: «Сегодня в двенадцать часов снята блокада с Уральска. Наши части вошли в город».
Победа под Уфой дала возможность использовать некоторые части Восточного фронта для укрепления Южного и Петроградского фронтов, получивших к тому времени первостепенное значение.
«Сейчас, когда решающие победы Красной армии на востоке обеспечили свободное развитие свободного Башкирского народа, — писал председатель Совнаркома Ленин в телеграмме на имя Башкирского ревкома, — решение Реввоенсовета Республики о переводе некоторых башкирских частей в Петроград приобретает исключительное значение... Выражаю глубокую уверенность в том, что Башкирская Республика и все передовые товарищи-башкиры приложат все усилия к тому, чтобы переброска башкирских частей была проведена в кратчайший срок и с наименьшим обременением для железнодорожного транспорта. Прошу передать братский привет красноармейцам-башкирам».
«Башкирский народ, — писал тогда товарищ Сталин в газете «Коммунар», — дает для защиты завоеваний революции в России и распространения ее по всему миру — стотысячную дисциплинированную, преданную идее и своим вождям армию».
Красная армия оперировала в Западном Казахстане. Она несла казахам освобождение от власти белых и буржуазных националистов, которые составили единый фронт контрреволюции. Фрунзе непосредственно руководит всей работой по укреплению партийных организаций и советской власти в Западном Казахстане, в Оренбургской губернии и Тургайской области. Он вовлекает казахов и киргиз в создаваемые органы советской власти и в ряды Красной армии. В Уральске по инициативе Фрунзе был создан национальный отдел областного ревкома. Этот отдел направлял организаторов советской власти в освобожденные районы и агитаторов по ту сторону фронта. В одном из своих воззваний Фрунзе призывал:
«Выбирайте скорее уполномоченных, посылайте их сюда, в Уральск, в областной революционный комитет, и тут им расскажут, что и как делать. Посылайте немедленно ко мне своих джигитов, защитников бедноты, я дам оружие, составлю из них полки для защиты трудового народа».
Призыв Фрунзе встретил горячий отклик у казахов. Шли за 300—400 километров, пробирались через фронты. Из этих добровольцев был сформирован первый советский образцовый казахский кавалерийский полк. В Казахстане по призыву Фрунзе явилось 1 200 дунган со своими лошадьми и обмундированием. Из них был сформирован отдельный Дунганский кавалерийский полк. Имя Фрунзе среди казахского народа стало самым родным и близким. Казахский акын отметил умение Фрунзе найти общий язык с бедняком:
19 июля Михаил Васильевич Фрунзе назначается командующим Восточным фронтом.
В это время на юге развернулось наступление Деникина, имевшее целью также оказание помощи Колчаку. Учитывая опасность затяжки освобождения Урала, Ленин в письме от 9 июля требовал завершения разгрома Колчака.
20 июля Фрунзе отдает первый приказ по Восточному фронту. По плану Фрунзе 5-й армии ставилась задача продолжать наступление вдоль Сибирской железной дороги и овладеть районом Троицка и Челябинска. Для обеспечения наступления 5-й армии Фрунзе приказывает 3-й армии выйти вперед уступами по отношению к 5-й армии; перегруппировка, произведенная Фрунзе, обеспечивала успешность операции. Началось новое наступление героических армий Восточного фронта под командованием Фрунзе. 26 июля был освобожден Челябинск. Колчаковцы под сокрушительным натиском 5-й и 3-й армий отступали к Тоболу. Приказ Ленина об освобождении Урала был выполнен. Но живая сила Колчака еще не была окончательно разгромлена. Фрунзе отлично сознавал преимущества тактики, которая позволяла бить противника по частям. Он принял решение разрезать колчаковский фронт на две части и для осуществления этого оперативного замысла выделил дивизию на троицкое направление, приказав ей занять и Троицк. Дивизия приказ выполнила; колчаковский фронт был разорван. На фронте создалось два направления: восточное — вдоль Сибирской железной дороги и юго-восточное — на Туркестан.
Партия поставила перед Фрунзе новую большую задачу — руководимые им части Красной армии должны были открыть дорогу в Туркестан. По указанию ЦК партии произошло разделение фронтов — на Восточный и Туркестанский. Командующим Туркестанским фронтом 13 августа был назначен Михаил Васильевич Фрунзе. В состав Туркестанского фронта вошла 1-я, 4-я и 11-я армии.
Вступив в командование Туркестанским фронтом, Фрунзе поставил армиям следующие задачи:
а) в кратчайший срок овладеть Уральской и Оренбургской областями, включительно до Гурьева, Актюбинска и Орска;
б) подготовить экспедицию в Туркестан для разгрома английских интервентов и их белогвардейских наймитов;
в) подготовить 11-ю армию для наступательных операций в юго-западном направлении
и г) 15 августа закончить подготовку удара на Царицын в связи с действиями левого фланга Южного фронта.
Как указывает военный исследователь комбриг С. Тимошков, «идея этой экспедиции (в Туркестан) была разработана товарищем Фрунзе еще р бытность его командующим Южной группой армий Восточного фронта и соответствующие предложения 18 июля были представлены Реввоенсовету Республики».
Для окружения и разгрома южной армии Колчака Михаил Васильевич создает несколько ударных групп с бронепоездами, бронеотрядами и авиацией. В соответствии с планами английских интервентов превратить Туркестан в базу для наступления на Советскую Россию Колчак начал перегруппировку войск, стремясь захватить инициативу и предупредить наступление Фрунзе. Англичане направили Колчаку через Гурьев артиллерию и снаряды. Внимательно следя за перегруппировками врага, Фрунзе отдает 20 августа приказ по 1-й и 4-й армиям о переходе в наступление.
Несмотря на тяжелые условия, заторы в снабжении И сильный рост эпидемических заболеваний, 1-я и 4-я армии усиленно продвигались вперед. 11-я армия с железным упорством отстаивала Нижнюю Волгу и весь Астраханский край.
Михаил Васильевич знал, какое значение придавал В. И. Ленин Астраханскому краю. Там руководил обороной лучший сын большевистской партии — Сергей Миронович Киров.
Находясь в осажденном городе, Киров заявил:
— Пока в Астраханском крае есть хоть один коммунист, устье реки Волги было, есть и будет советским!
Для усиления руководимой Кировым 11-й армии Фрунзе послал из состава 4-й армии 50-ю стрелковую и Московскую кавалерийскую дивизии.
В помощь С. М. Кирову были направлены В. В. Куйбышев и группа коммунистов. В горячие дни наступлений деникинских войск Фрунзе вместе с Кировым и Куйбышевым руководили обороной Астраханского края.
На середине пути между Царицыным и Астраханью находился Черный Яр, окруженный отборными частями Деникина. Борьба за Черный Яр приобретала исключительное значение, так как этот маленький городок являлся тактическим ключом к Астрахани. Деникин бросил на Черный Яр конницу Улагая, Мамонтова, офицерские полки и английские самолеты. Красные части упорно защищали город.
5 сентября в осажденный Черный Яр прибыли Фрунзе, Киров и Куйбышев. Выслушав донесение командира, они отправились на передовые позиции. «Был яркий солнечный день, — рассказывает об этом эпизоде Всеволод Вишневский. — В небе — белые пятна шрапнели. Окопы противника в семистах, восьмистах метрах. Киров, Куйбышев и Фрунзе идут на передовую линию. Пули поднимают песок под ногами. Белая кавалерия пошла в атаку. Слышно протяжное завывание, гиканье. Киров, Куйбышев и Фрунзе с винтовками в руках лежат в цепи и отбивают атаку...»
Возглавляемые Фрунзе армии заставили белую казачью армию генерала Белова отойти на юг, в пустынные степи. Разгромить эту армию стало первейшей задачей командующего Туркестанским фронтом. При продвижении наших сил в Туркестан армия Белова висела бы на фланге и связывала свободу действий. Не разгромив армии Белова, нельзя было широко развернуть операции в Туркестане.
В. И. Ленин неослабно следил за действиями войск Туркестанского фронта, посылал Фрунзе телеграммы с запросами, советами.
О том, в каких трудных условиях приходилось Фрунзе вести операцию против армии Белова, свидетельствует его телеграмма на имя Ленина:
«Наше сосредоточение заканчивается, и войска 4-й армии уже перешли в наступление. Задержка в перегруппировке об’ясняется: первое — переброской значительной части сил на другие фронты; второе — перевариванием нами массы военнопленных; третье — тифозной эпидемией, уносящей ежедневно не менее тысячи людей.
Армия страдает от крайнего недостатка патронов, винтовок, обмундирования и белья. Были случаи, когда части делались жертвами противника вследствие отсутствия патронов. План сбросить казаков в пустынный район — уверен — удастся, но должен предупредить, что это возможно еще не будет обозначать ликвидации Уральского фронта, ибо поход по безлюдным степям вниз по Уралу связан с огромными трудностями, а сопротивление казачества поддерживается надеждой на деникинские успехи. Во всяком случае, с нашей стороны делалось и делается все возможное в нашей обстановке.
Комтуркфронта Фрунзе».
Белые части метались в поисках спасения, стремясь выйти к берегам Аральского моря и к Красноводску на соединение с англичанами. Фронт шел по пустынной местности, противник оторвался на большое расстояние. В разработанном плане операций Фрунзе отводит решающую роль коннице, которой ставит задачу охватить пути отступления белых к югу.
Изнуренные, плохо снабженные войска, воодушевляемые своим полководцем, совершили трудный маневр, в результате которого армия Белова попала в западню. Окруженная красными частями, армия Белова не могла уже вырваться из кольца и вынуждена была сдаться в плен. Малой кровью, умело продуманным маневром Фрунзе достиг редкого в истории военного искусства успеха. Южный фланг колчаковского фронта был уничтожен, и надежда белых войти в соприкосновение с деникинским флангом была окончательно разбита.
29 августа был взят Орск, 2 сентября — Актюбинск, 10 сентября 1-й бригаде 49-й дивизии сдались остатки южной армии Колчака, что облегчило соединение 1-й армии и туркестанских войск.
Это соединение состоялось 13 -сентября на станции Мугоджарской. Ворота в Туркестан были открыты.
7 октября был об’явлен приказ Фрунзе по войскам Туркестанского фронта. «Ваш могучий дух воинов-революционеров, воинов великой крестьянско-рабочей армии дал вам славные победы. Вы захватили за последний месяц свыше 55 тысяч пленных, много орудий, около 150 пулеметов, большое количество другой добычи».
Дни дутовских белых казачьих частей были сочтены. Часть казаков-оренбуржцев сдалась в плен, часть разбрелась по домам. Остатки дутовских полков метались по киргизским степям, утратив всякую боеспособность и вымещая злобу на киргизской бедноте.
Михаил Васильевич решает оторвать рядовое казачество от Дутова и направить его против белогвардейщины. По указанию Фрунзе, среди белоказаков проводится агитационная работа. Рядовые казаки, обманутые Дутовым, после бесед с пропагандистами-большевиками или чтения прокламаций начинали понимать, за чьи интересы проливали они кровь. Один из казаков рассказывал:
«Удивительная штука. Когда мы взяли Уфу и Оренбург, наши офицеры прямо озверели. Близко не подходи, слово не скажи. Чуть что, навешают тебе на шею тридцать фунтов песку, и стой целую ночь. А как у нас красные взяли Уфу и Оренбург, наши офицеры совсем шелковые стали: чуть товарищем не называют. Но тут мы поняли, что надежда на них плохая. Надо самим думать, как быть. Лежишь на берегу Урала или Илека и смотришь, не плывет ли где кораблик с бумажкой. Сейчас же ее в карман, а после передашь станичникам. Офицеры соберутся обсуждать свои дела, а мы... бумажки читать».
Чтобы добиться быстрого перелома в настроении всей казачьей массы, Фрунзе предложил на заседании Реввоенсовета Туркестанского фронта пойти на крайне смелую меру в отношении пленного казачества: вчерашним врагам оказать полное и исключительное доверие и тем самым превратить каждого из них в агитатора за советскую власть и Красную армию. Приказом Реввоенсовета все пленные казаки распускались по домам «на побывку». Через три недели они должны были явиться на определенные сборные пункты. За коня и «обмундировку» была установлена определенная плата, которая выдавалась немедленно после явки на сборный пункт.
Приказ этот был об’явлен на митинге пленных казаков. Михаил Васильевич выступил на этом митинге с речью. Он рассказал казакам, за что борется советская власть и что большевики сделали для трудового казачества. После речи казаки единогласно приняли резолюцию, в которой приветствовали решение советской власти. Казаки дали «красную присягу», которую они не нарушили, аккуратно выполнив все, что предписывалось приказом.
Под влиянием нараставшего среди рядового казачества недовольства политикой атамана, к Фрунзе приехали три старика — члены дутовского войскового круга, во главе с членом «войскового правительства» Богдановым. Избраны они были татарской частью оренбургского казачества. Делегаты приехали к командующему узнать, как им быть и что делать дальше.
Михаил Васильевич принял делегатов у себя в кабинете один, без свидетелей. Посадил стариков около себя и в течение двух часов беседовал с ними, рассказывая о задачах советской власти в национальном и религиозном вопросах.
Работа, проделанная Фрунзе и большевистской партией, сказалась очень быстро. Уральское и оренбургское казачество, которое под давлением кулацкой верхушки занимало то колеблющуюся, то враждебную позицию к советской власти, начало понимать, кто является истинным врагом трудового казачества и крестьянства. Лишенный своей базы, Дутов был быстро разгромлен. Красные части Туркестанского фронта вышли на восточное побережье Каспийского моря и этим обеспечили 11-й армии возможность наступления на Баку.