Литература Дальнего Востока богата яркими дарованиями. Самобытный и мудрый В. Арсеньев, философичный М. Пришвин, романтически искрящийся и эпически широкий А. Фадеев; В. Нагишкин, Ю. Санги — все это многоцветье талантов составило славу дальневосточной литературы. Среди других приметен и талант Трофима Борисова.

Судьба Трофима Михайловича Борисова интересна и сложна. Она как бы выражает истинно творческую раскованность и высокий, стремительный взлет талантливости, с новой силой вспыхнувшей в народе после Октябрьской революции.

Родился Т. М. Борисов в 1882 г. в городе Гурьеве в семье бедного крестьянина, бежавшего от безземелья на заработки и ставшего промысловым рабочим.

Детство Трофима Борисова было тяжелым: с восьми лет он работает с отцом на ватагах, а в тринадцать, когда закончил 5 классов школы, началась, как говорил сам Т. М. Борисов, «полностью трудовая жизнь». Работать приходилось круглый год; летом и зимой — подмастерьем в слесарной мастерской, весной и осенью — чернорабочим на ватагах. Но семье жилось трудно, и подался отец в «вольные края», в Сибирь. В 1896 г. Борисовы переезжают в Енисейск. И вновь все, как было прежде, — работа у купца на рыбном промысле. Жизнь зависит от хозяина. Закрыл купец рыбалку — надо искать новую работу.

Юноша Трофим Борисов устраивается писцом в судебную палату. Это была пора становления сознания, пора болезненного восприятия социального неравенства, своей униженности. Трофим Борисов много и жадно читает, настойчиво занимается самообразованием.

Развитой, начитанный, уже познавший чувство уважения к человеческой личности, он попадает в 1903 году в солдаты в тягостную обстановку русской солдатчины, тупой муштры, унижения человеческого достоинства.

Началась русско-японская война, и часть, в которой служил Трофим Борисов, была направлена на защиту Порт-Артура. Вот отсюда, от лично пережитого, от сознания героизма русских солдат, от мучительного стыда и гнева, вызванного сдачей крепости, брала свое начало историческая тема, тема «Портартурцев» в творчестве Т. М. Борисова.

Вернувшись после плена в Россию, Трофим Борисов вновь работает на рыбалках теперь уже амурских рыбопромышленников, а с 1910 года стал сам рыбачить на мысе Пронге в низовьях Амура. Поселился там среди нивхов, маленького вымирающего племени, помогал им чем мог — и собственным рыболовным опытом, и врачеванием, и бытовыми советами. Даже азбуку замышлял для них составить.

Пришел революционный Октябрь, и судьба Трофима Борисова резко переменилась. Путь его в революцию был естествен и прям, он не сопровождался мучительными противоречиями и колебаниями. Рыбак Трофим Борисов становится членом Николаевского совдепа. Как только Дальний Восток был освобожден от белогвардейцев и интервентов, Т. М. Борисова назначили начальником Дальрыбы.

По инициативе Т. М. Борисова во Владивостоке был открыт рыбный техникум, который впоследствии преобразован в рыбный институт. С именем Т. М. Борисова связано становление Тихоокеанского научно-исследовательского института рыбного хозяйства и океанографии (ТИНРО). Он с увлечением читал лекции, вел научные наблюдения, разрабатывал и пропагандировал новаторские методы лова рыбы. Он публикует многочисленные смелые статьи о развитии рыбной промышленности на Дальнем Востоке, издает учебник по технике рыбного лова.

Организатор-хозяйственник и ученый, Т. М. Борисов работает без устали, горячо, увлеченно, страстно. Смыслом жизни для него становится вдохновенное созидание, преображение природы, защита ее богатств. Именно с этим пафосом жизни была связана первая книга Т. М. Борисова — «Тайна маленькой речки» (1927 г.), где художественное повествование тесно переплетается с постановкой задач рыбоводства. Такой сплав создает произведение оригинальное по своему характеру: оно одновременно и научно-популярный очерк и повесть с вымышленным сюжетом и своей системой персонажей. Писатель рисует любознательного мальчика из рыбацкого поселка — Петьку Обручева. Его заинтересовала тайна жизни рыб, и он разгадывает ее. Мы следим за формированием характера мальчика, за его «открытием мира» и вместе с тем познаем «тайну маленькой речки», получаем научную информацию о нересте лососевых.

В произведении как бы сливаются две жанровые формы, его можно назвать очерковой повестью. Этот жанровый синтез передает своеобразие творческого дарования Т. М. Борисова, в котором выявляются черты ученого-исследователя и художника с чутким поэтическим воображением.

А. М. Горький увидел и оценил задатки художественного письма Т. М. Борисова: «Помню, хорошо помню мальчонку Петьку. Книжку Вашу читал еще в Италии, совместно с друзьями и семейными. Всем понравилось». А. М. Горький предложил молодому автору сотрудничать в журнале «Наши достижения», он настойчиво советовал писать «побольше популярных книжек вроде «Маленькой речки»

Своеобразие дарования Т. М. Борисова еще ярче обнаружилось в более поздних очерках «По широким плесам Амура» (1936), «На берегах Камчатки» (1939). Они созданы на материалах научных экспедиций и путешествий Т. М. Борисова, однако очерки не превратились в деловую информацию о развитии народного хозяйства. Факты жизни, научные сведения органически вплетаются в лирическое повествование, границы между документальным и беллетристическим материалом исчезают. С большим поэтическим чувством Т. М. Борисов рисует пейзажи Дальнего Востока, горы с кружевными узорами снега, отблески светящегося ночью моря, безграничность и величие океанских просторов, причудливую пластику приморских берегов, скалистые утесы, зеленый бархат сопок.

С наибольшей силой и выразительностью поэтический голос Г. М, Борисова зазвучал в его повести «Сын орла».

— «Сын орла» — любимое детище писателя, и он создавал это произведение долгие годы. Начал работу над повестью Т. М Борисов в 1928 году. Через год, встретившись с А. М. Горьким, он попросил прочесть произведение и получил одобрение Алексея Максимовича: «Неплохо сделано… Доделайте. Там у вас, кажется, конца нет еще, и посылайте, напечатают». Доделывал повесть Борисов более десяти лет. Опубликована она была в 1937–1939 годах в журнале «Красная новь».

К созданию своих произведений Т. М. Борисов всегда шел от хорошо знакомого ему, пережитого. Более чем десятилетняя (с 1907 по 1918 год) жизнь среди гиляков (нивхов) помогла ему осмыслить и художественно воплотить громадный социально-исторический материал.

Убогая жизнь гиляков поражала Т. Борисова, он видел, как они вымирали. А после революции, всего через десять лет, Борисов встретил нивхов, окончивших ленинградские вузы. Контраст был разителен, и Борисов решил написать повесть. С огромной силой звучит в ней мотив поисков счастья для народа.

В «Сыне орла» раскрыта историческая судьба маленького, разбросанного на амурских просторах народа. Вся повесть пронизана романтикой, горячей жаждой счастья, жаждой разумного доброго устройства жизни. Вера в иную жизнь, вера в силу объединившегося народа окрыляет Плеуна, певца и воина нивхов. В песнях своих обращаясь к народу, он поет: «Иди туда, куда зовет тебя мысль! Делай! Хорошее, новое делай! Подвиги останутся: они лучше песен. Летите навстречу опасности, закаляйтесь!»

Яркая, исполненная лиризма и романтики повесть «Сын орла» исторична по своему характеру. Борисов указывает, что произведение охватывает «период первых сношений нивхов с русскими, а именно 1650–1680 годы». Однако произведение не строится на скрупулезно достоверных фактах истории, на исторических документальных материалах, их по существу нет. Но оно исторично, так как вскрывает основные исторические закономерности в развитии судьбы маленького народа и включает в себя богатейший конкретно-этнографический материал: легенды, песни и предания нивхов.

Т. М. Борисов тщательно изучил не только быт нивхов, но и все этнографические работы о них.

Т. Борисову-ученому легко было увлечься экзотикой жизненного материала. Так оно и было вначале, о чем свидетельствует черновая рукопись «Сына орла», тот ее вариант, по которому была сделана последняя правка текста. Суровая требовательность писателя к себе дала прекрасный результат: этнографический материал оказался прочно сцементированным с художественным сюжетом произведения. Благодаря этому сплаву повесть при всей своей поэтической легкости, романтичности сохраняет историческую достоверность.

Творчество Т. М. Борисова развивалось в общем потоке молодого советского искусства. Обращение Т. Борисова к Исторической теме было вызвано общим ростом социалистического самосознания, потребностью осмыслить в исторической перспективе «родословную революции».

«Портартурцы» — последний роман Т. Борисова, он как бы связывает воедино начало и конец творческого пути писателя .

Как и в предыдущих своих произведениях, Т. М. Борисов шел от лично пережитого. Но живые впечатления были для него всегда лишь начальным моментом в творческой работе. Вокруг этой сферы личного жизненного опыта снежным комом нарастали факты, почерпнутые из всякого рода источников. Т. М. Борисов с научной тщательностью и добросовестностью собирал материал порт-артурской трагедии. Он вел переписку с участниками событий, прочел множество архивных документов и опубликованных работ о русско-японской войне.

«Исторический роман, — писал В. Г. Белинский — есть как бы точка, в которой история, как наука, сливается с искусством». Соблюсти верность истории и сохранить право на творческий вымысел — вот в чем своеобразие и трудность жанра исторического романа.

Проблема соотношения исторической реальности, факта и художественного вымысла решалась по-разному. Советская историческая романистика наследовала вальтерскоттовскую традицию сюжетопостроения: в центре произведения располагался вымышленный герой, судьба которого складывалась на фоне конкретно-исторических событий. Вымышленная интрига оказывалась расшитой по канве истории.

Однако преобладающим в советском историческом романе оказался иной новый принцип соотношения исторического факта и художественного вымысла. На передний план выдвигалась историческая личность, историческое событие. Это делает еще более сложным процесс художественного преобразования фабулы факта в напряженнейшую романную фабулу.

Случилось так, что одновременно, не зная ничего друг о друге, художественную историю порт-артурской трагедии писали Т. М. Борисов и А. Н. Степанов. Романы их вышли в свет почти одновременно: первая книга в 1940 г., вторая в 1941 году.

Независимо друг от друга писатели создали произведения, в структуре которых есть общие, совпадающие моменты. Среди персонажей произведения на передний план выдвигается у Борисова Подковин, у Степанова — Звонарев. Композиционная роль их заключается в том, чтобы расширить возможности изображения: каждый из героев вхож в разные сферы общества. Этот прием дает возможность Т. М. Борисову изобразить и «деловых» людей России — коммерсантов, и судейских чиновников, и семью помощника директора банка Инова.

Но, самое главное, Подковин у Борисова — солдат, один из многих, человек в серой шинели, который на своих плечах выносит всю тяжесть боев. Несмотря на тщательно разработанную романную линию Подковина не он оказывается главным героем произведения, а русский народ, солдаты порт-артурской обороны. Проблема развития их самосознания — вот основной стержень произведения.

Судьба Подковина в какой-то мере перекликается с судьбой Борисова. В начале романа он регистратор судебной палаты, молодой интеллигентный человек, которому предстоит идти в солдаты. Подковин привлекает своим постоянным стремлением к независимости, свободе, что проявляется в интимных отношениях с Валей, дочерью богатого чиновника, и в отношениях с коммерсантом Лыковым, который готов «выкупить» Тихона из солдатчины.

Введение образа Тихона Подковина в роман позволяет автору обострить мотив социального неравенства, расширить рамки повествования и высказать те чувства, то собственное отношение к событиям, которые были ведомы и самому автору. Это как бы приближает к читателю порт-артурские события, между ними и читателем устанавливается более короткая дистанция.

Трофим Борисов не соблазнился возможностью повествования от первого лица. Советская историческая романистика уже имела подобный опыт в «Цусиме» Новикова-Прибоя (1932–1940). Многие исследователи оценивают эту форму как оригинальную, но сам писатель считал, что он «допустил громадную ошибку». Способ повествования от первого лица связывал Новикова-Прибоя, исключал приемы внутренней психологизации, заставляя все описывать через внешние проявления. Возможности изображения, таким образом, сужались. И когда надо было описать то, свидетелем чего писатель не был, он нарушал избранный им и сковывающий его принцип повествования.

Т. М. Борисов понимал нецелесообразность такой формы изложения материала и намеренно лишил себя прямого общения с читателем, он не передал роль повествователя и Подковину: тем самым он избежал мемуарного оттенка и сделал произведение, художественно обобщающее широкие социальные проблемы.

Собственно романный, в узком смысле, сюжет — история Тихона Подковина, его отношения с Валей и Варей (влюбленными в него девушками) — не представляет собой ведущей и тщательно разработанной линии романа. И сами образы этой линии не обрели яркости, колоритности, они несколько умозрительны, заданны, это, как говорят, — «голубые» образы.

Схематизм и какая-то скованность в их обрисовке, возможно, связаны с похожестью судьбы Т. М. Борисова и его героя— Тихона, но скорее всего здесь проявилось другое: нежелание Борисова усиливать эти персонажи, чтобы они не заслонили главного, основного.

Идея романа прежде всего в перипетиях обороны Порт-Артура. Все, что происходит с Подковиным, составляет лишь одну сюжетную нить, вплетающуюся в сложную вязь событий, именуемых русско-японской войной. Писатель предпочитает такой метод построения сюжета, когда четко обрисовывается и проблематика и позиция автора.

Повествование романа развивается при двойном конфликте, двойной коллизии: военный, внешний конфликт, и внутренний конфликт между солдатами, младшими офицерами, с одной стороны, и высшим командованием армии, с другой. Обе эти линии взаимно переплетаются. Нарастание драматизма в столкновении сражающихся армий усиливает и выявляет трагическую непримиримость интересов народа и царского генералитета.

Сюжетная динамика как бы вбирает в себя схему военных действий. Все полотно приобретает панорамно широкое и в то же время графически четкое построение, в него как бы вписывается карта порт-артурской обороны.

На строгих весах художественной пропорции Т. М. Борисов взвесил долю участия в обороне Порт-Артура русского флота. Писатель не счел нужным изображать подробности морских баталий, которые заняли у Степанова очень большое место. «Портартурцы» — роман «сухопутный», морские эпизоды в нем — лишь отдаленный фон для главной темы.

Непосредственному развитию повествования Т. М. Борисов предпослал широкую экспозицию, показав нелепость действий царского правительства, которое тратит громадные средства на «пасхальное яичко» — город Дальний и плохо, беспечно ведет строительство военных укреплений на Ляодунском полуострове. Меркантильные страсти русских предпринимателей, злоупотребления, преступная доверчивость чиновников, которой пользуются японцы, опутывая все сферы жизни сетью шпионажа, — вот та атмосфера, которая царит в Дальнем и Артуре. Убедительно изобразив среду, в которой развивались действия, Т. М. Борисов тем самым подготовил и мотивировал дальнейший ход событий.

Образ русского солдата вырисовывается у Т. М. Борисова в полный рост. Писатель создает яркие, насыщенные драматизмом сцены, из которых восстают, по-богатырски раздольно и сильно, самоотверженность и мужество русских людей, одетых в серые шинели.

«…Вот уже смолкли все батареи полка и только на одной еще ожесточенно стреляли. Фон Шварц отправляется туда и видит, как на пустом дворике канонир Петраченко, оставшись в одиночестве, возится у пушки.

— Ты что тут один делаещь?

— Снаряды достреливаю, ваше высокоблагородие. Японцев, как мошки. Даже долго целиться не нужно.

— Отойди от орудия. Ты взят на прицел!

— Ничего, — спокойно ответил Петраченко, засовывая мешок с порохом».

Вот так просто, естественно солдат выполняет свой воинский долг.

А рядом с этой спокойной силой — раздерганный, вялый и беспомощный генерал Фок. С самых первых эпизодов битвы за Артур Борисов противопоставляет эти два начала — русских солдат и высшее командование. Чем дальше от солдат, от боев, тем бесплодней и ограниченней командование, тем беспощадней и сатиричней краски, которыми пользуется Т. М. Борисов, рисуя его бездарность и немощь.

Он сосредоточивает свое внимание главным образом на описании Фока и Стесселя.

Сатиричность в обрисовке Фока нарастает постепенно. Изображая его в момент сражения под Киньчжоу, где русские легко могли закрепиться и ночной контратакой выбить неприятеля, Борисов подчеркивает крайнюю растерянность Фока, который не управляет боем, потому что отравлен страхом перед Куропаткиным, которого он боится больше японцев; вдобавок к этому Фок заражен еще и бестолковостью Стесселя

На первых порах Фок вызывает у нас не только раздражение, но в какой-то мере и сочувствие. Он страдает, сам разоблачает себя, сам себе высказывает приговор и клеймит презрением: «История заклеймит меня, оправданий не подберешь». Однако это самобичевание не столько вызвано искренней горечью поражения, искренним сознанием своей вины, сколько уязвленным самолюбием тщеславного генерала, оказавшегося в смешном положении. К угрызениям совести примешивается жажда славы.

Постепенно образ Фока теряет свою усложненную психологическую развернутость, все явственнее выступает в нем бездеятельность и беспомощность военачальника, желающего только одного — побыстрее сдать Артур японцам. И вместо того, чтобы разумно командовать, вести атаки на японцев, он атакует сознание солдат, пытаясь убедить их в необходимости сдаться врагу. Борисов вводит великолепную сцену, полную иронии, в которой старый генерал посрамляется солдатами:

«— Сдаться не собираетесь? — спрашивает Фок у солдат.

— Ни в коем случае, — выкрикнул ефрейтор. — Это будет позор для вас, ваше превосходительство.

— Разве только для генералов позор?

— Так точно. На вас вся вина ляжет. Вы за всем смотрите, — ответил ефрейтор».

И уже совсем в сатирическом свете выглядит Фок, когда он подает «трактат» о сдаче крепости. Этим документом он хочет стяжать себе славу военного теоретика, хочет «научно» обосновать сдачу крепости и вырвать пальму первенства у Стесселя. Весь эпизод характеризует Фока как старчески болтливого, претенциозного, нелепого и бессильного старика, не понимающего настроения русских солдат и неспособного использовать боевой дух войска.

Еще резче и сатиричней описан Стессель. Борисов знакомит нас с ним в тот момент, когда началась война. Японцы обстреляли русский флот, и Стессель, командующий обороной крепости, отдает приказ занять всем места, соответственно диспозиции, а оказывается, что диспозиции-то и нет, ее не удосужились составить. Артур уже давно был под угрозой нападения, а в крепости никто не знал, что нужно делать и где нужно находиться в случае начала военных действий.

Стессель не очень часто появляется на страницах книги, он держится вдали от событий, происходящих на передовой и составляющих как бы базис художественных построений Т. М. Борисова. События развертываются, а Стесселя все нет и нет. Приемом «отстранения» Стесселя Т. М. Борисов, пользуется для того, чтобы показать разобщенность главного командования и армии. Вот одна из сцен, в которой художественно реализуется эта задача и саркастически изображается «участие» генерала Стесселя в боевых действиях.

Начался жестокий ночной бой, идет атака на третий форт, возможен прорыв неприятеля. А Стессель? Стессель дома с женой.

Вбегает денщик:

«— Это я, Прокоп, ваше превосходительство. На третий форт атака, и, кажется, на Китайскую стену. Посмотрите, что делается.

— Скажи ординарцу, пусть седлает лошадей, — распорядился Стессель».

Мы облегченно вздыхаем. Ну, кажется, проняло Стесселя, воспылал генерал воинским духом, сейчас поскачет в штаб или к передовым укреплениям, разберется в обстановке, отдаст нужные приказания. Но не тут-то было! Сцена развертывается дальше, в действие вступает генеральша Вера Алексеевна, хорошо знающая своего мужа. Она в недоумении от приказа Стесселя.

«— Ты же не поедешь?

— Куда ехать, голубушка? Я вызову сюда полковника Рейса, а кони пусть в седлах постоят… Такой момент и без приказаний. Разве это логично?!»

Этим все и закончилось. Армия оказалась без управления. Диву даешься, как эта неуправляемая в момент боя армия могла так упорно сопротивляться врагу. «Управление» начиналось во время передышек между боями: волны неприятельских атак отбиты, и вдруг приходит приказ оставить линию обороны. «Как же так?» — удивляются солдаты. В их сознании постепенно накапливается недоумение и недовольство нелепыми распоряжениями, чуждыми боевому настроению, пониманию обстановки. Уже после первых боев под Киньчжоу солдаты говорят о генералах:

«Продались. Непременно. Смотри ты, как батарею поставили. Бей, японец! А остальные пушки подальше отослали»… «Начальником быть — надоть голову иметь. А из них, некоторые в начальники пошли не по голове, а по родословной»…

Тот самый солдат, забитый и покорный, который на первых страницах романа яро чистил сапоги, чтобы не вызвать недовольства солдатского «дядьки», который терпел побои и унижения, теперь смело размышляет о генералах, оказавшихся позорно беспомощными:

— Я думаю, братцы, вся беда в том, что очень старые они у нас, генералы-то.

— Нет, не то. Много среди офицеров князьев да баронов. Сволочной народ: бабники, картежники и интриганы всякие. А военное дело совестливое… Надо быть таким, как Суворов. Спать и есть на передовых позициях. Вот тогда он научится соображать, настоящей головой своего войска будет».

Вместе с этим чувством неприязни к высшему командованию, вместе с сознанием немощи генералов растет в народе и другое — самоутверждение и самосознание своей собственной силы. У солдат зреет чувство собственного могущества, все четче определяется их конфликт с командной верхушкой: «Мы же могли их дотла изничтожить, в порошок стереть, если бы наши генералы назад не попятились».

В. И. Ленин, анализируя события русско-японской войны, сделал вывод: «Не русский народ, а самодержавие пришло к позорному поражению… Капитуляция Порт-Артура есть пролог капитуляции царизма»

Весь роман Т. М. Борисова пронизан этой мыслью, произведение строится на резком контрасте высокого героизма русских солдат и трусости воинской верхушки.

Панорамный охват сменяется локальной зарисовкой, кадрами крупного плана, в которых изображен то один, то другой солдат, то моряк Бубнов, бросающийся в штыковую атаку. Громадный среди низкорослых японцев, Бубнов, как богатырь, сокрушает врагов штыком и прикладом. Больше мы не встретимся в романе с Бубновым, как и со многими другими персонажами, но от такой мозаичной манеры письма его художественные достоинства не ослабевают. В романе есть такой эпизод: японский генерал Ноги с недоумением спрашивает: «Кто же дает нашим войскам отпор?» Ему отвечают: «Бупноф…» Имя Бубнова принято японцами за условное обозначение русских отрядов, несокрушимых и отважных. Эпизодический образ у Борисова становится носителем могучего народного духа.

Писатель использует летописный, хроникальный принцип повествования. Он изображает события войны, начиная с январского обстрела японцами русской эскадры и заканчивая последними декабрьскими атаками, предательской сдачей крепости. Драматизм описания и героический пафос романа нарастают с каждой новой главой. Чем теснее кольцо неприятельской осады, тем острее желание солдат отстоять Порт-Артур. Даже денщик Стесселя, которому генеральша велела вести разговоры с солдатами о сдаче крепости, просится в бой: «Вы уж ослобоните меня, ваше высокопревосходительство… На позицию хочу. С япошкой биться буду… мне пора и с японцами повстречаться».

Высокая героика — это основное начало, основная тональность произведения. И заканчивая  описание событий горькой фразой: «Здесь начинался плен», Т. М. Борисов не ставит точку, он, чтобы оттенить героизм русских солдат, вводит еще одну главку. Писатель меняет повествователя. Теперь уже повествование ведется не автором, а иностранным корреспондентом Э. А. Бартлеттом, записки которого были опубликованы после падения Порт-Артура в иностранной, а затем и русской печати. Документальная хроника Бартлетта передает впечатления, которые сложились у журналиста, находившегося в японской армии. Бартлетт видел августовские и последующие бои, видел ожесточенный натиск японцев на артурские форты, был свидетелем шквальных артиллерийских обстрелов, после которых кажется, что на позициях русских не осталось ни одной живой души. Японцы поднимаются в атаку, и вдруг русские позиции отвечают таким несокрушимым сопротивлением, таким мужественным броском в знаменитый русский рукопашный бой, что противник оказывается смятым и отброшенным с порт-артурских фортов.

Роман «Портартурцы» хорош своим героическим и патриотическим пафосом. Поэтому он и сохранил свое значение для нашей современности, как, впрочем, и все книги этого своеобразного мастера художественного слова.

Н. Великая.