Мы едем в город Сдерот, на границу с сектором Газа. Военные корреспонденты Израиля там прописались — российских, украинских, грузинских и прочих русскоязычных журналистов возят, согласуя визиты с Армией Обороны Израиля. Командует представитель пресс-службы армии капитан Анна Уколова — бодрая девушка, объясняющая, как именно назвать по-русски военную операцию и что есть военная тайна, а что — нет.

Сдерот — город на юге Израиля — известен всей стране и не только. Обстреливают его хронически. То есть не только во время военных обострений, когда из сектора посылают по 130 ракет в день, но и в другие, спокойные для страны времена. Здесь стреляют, по крайней мере, еженедельно вот уже 14 лет.

#i_039.jpg

Жарко, пыльно, трудно себе представить, как солдаты во всей амуниции воюют при температуре 35 градусов. Мы лезем на холм, с которого открывается вид на Газу. Вдали поднимаются клубы то ли пыли, то ли дыма, слышится шут взрыва. Нам объясняют — только что пущена ракета в сторону Тель-Авива, мы ловим тающий след ракеты в небе. Половина нашей группы хватается за телефоны — позвонить близким и друзьям, узнать все ли в порядке. Ракета перехвачена батареей «Железный купол».

Город с невысокими домами и пыльными улицами практически вымер — люди на работе, дети сидят дома. В каждой квартире есть «мамад» — комната с железобетонными стенами, исполняющая функции бомбоубежища. Убежища — железные коробки — стоят и на автобусных остановках. В случае тревоги надо заскочить туда, закрыться на два засова и ждать взрыва.

Но город все равно живет. Нам с гордостью показывают большой бункер — он же детская площадка. Бомбоубежище для детей построено на многочисленные пожертвования городу. Дети играют в этом помещении без окон, а увидев меня, начинают охотно рассказывать, как прячутся дома, когда звучит предупреждение — «Цева адом» (красный цвет). Бежать надо быстро — 15 секунд, и звучит взрыв.

Ракета разорвалась три дня назад прямо в доме семьи Синай. Мы зашли туда — небольшой домик, где мирно живет семья выходцев из Молдавии — молодая пара с грудным ребенком, родители, сестра и брат. Утром ракета влетела в салон дома (кухня, совмещенная с гостиной). Семья, к счастью выжила, спрятавшись в убежище с 40-сантиметровыми стенами из железобетона.

— Убежище появилось у нас 3 года назад, — рассказывает хозяин дома Ади. — И это спасло нам жизнь. Ничего, нам помогут с ремонтом. Я родился здесь в Сдероте и никуда отсюда не уеду. Здесь наш дом.

В стене дома — зияющая дыра от ракеты.

…А потом мы едем в полицию, где во дворе хранятся упавшие на Сдерот ракеты. Ржавые, развороченные «касамы» и длинные с фабричным клеймом «грады». ПО данным израильской разведки на момент начала военной операции в арсенале ХАМАСа было 9 000 ракет, две трети уже уничтожены. Но кое-что еще осталось, так что ракеты летят. И во время боевых действий, и в тихие часы перемирий, которые устраивают, чтобы вывезти из Газы раненых и похоронить погибших…

…В тот день в Сдероте стреляли. На дороге мы выскакиваем из остановившегося автобуса и ложимся, прикрывая голову руками — выполняем указания службы тыла. Указания таковы: нет вблизи бомбоубежища — выходи на лестницу. А на улице беги в дом или, если не успеть — ложись на землю. Из автомобиля или автобуса тоже надо бежать — они могут взорваться при попадании ракеты.

Лежу в белых брюках в пыли на краю дороги и почему-то думаю о Невском проспекте. О том месте, где висит знакомая с детства табличка «Эта сторона улицы наиболее опасна…» «Бывают странные сближенья», — писал Пушкин. Хочется скорее встать и ехать дальше, но лежать надо по правилам минут 10. Сверху могут упасть обломки сбитой ракеты — мой знакомый, например известный адвокат, обнаружил большой кусок ракеты у себя в саду, прямо на столе под деревом.

…В Сдероте полуденная тишина была нарушена в этот день приездом делегации Совета Федерации РФ во главе с сенатором Михаилом Маргеловым, председателем комитета по международным делам. Высоким гостям здесь не удивились — кто только не посещал Сдерот — главы стран и всемирных организаций. А в это время под ракетами выросло уже целое поколение.

Спускаемся в командный бункер, где мэр Сдерота Алон Давиди пытается объяснить гостям, в чем проблема и каково стране в целом и городу в частности жить под обстрелами. Его поддерживает Зеэв Элькин, председатель комиссии Кнессета по иностранным делам и обороне, который устало рассказывает: «Здесь растут дети, которые не знают другой реальности… Ни одна страна в мире не готова была бы мириться с таким положением. Мы не ищем конфликта, мы защищаем себя… Солдаты жертвуют своими жизнями, а террористы удерживают своих сограждан в местах, где идут бои… Это огромная разница…» Представители российской делегации слушают, выражают поддержку. Маргелов восхищается мужеством жителей Сдерота, говорит, что на него это производит большое впечатление. А журналисты спрашивают, почему же тогда МИД России упрекает Израиль в непропорциональном применении силы? «Мы разбираемся в ситуации», — отвечают российские сенаторы.

Израильские журналисты настроены скептически — пока мировое сообщество разбирается в ситуации и требует от Израиля пропорционального ответа — то есть, грубо говоря, равных жертв, террористы не прекращают стрелять, а армия Израиля планомерно уничтожает в Газе инфраструктуру террора. Найден целый подземный город — туннели, ведущие из Газы в Израиль, склады ракет на территории вполне мирных школ и больниц.

ХАМАС торгуется, не принимая план перемирия, предложенный Египтом. У ХАМАСа нет никакой поддержки среди мусульманских стран, кроме Катара и Турции. ХАМАС готовит теракты. И самое главное — не бережет мирных граждан — ни чужих, ни своих. Не строит убежищ, удерживает население под огнем, готовит шахидов из женщин и детей. Но, кажется, в мире мало, кто понимает всю сложность проблемы. Фотографии жертв из Газы перекрывают доводы израильской стороны.

…Мы возвращаемся на границу. Смотрим в сторону электростанции, куда почему-то все время целятся боевики, лишая районы Газы электричества. Израиль по-прежнему снабжает сектор и газом, и электричеством, и медикаментами, и стройматериалами, из которых потом в Газе строят смертоносные туннели. Абсурдность ситуации поражает воображение. Израиль развернул полевой госпиталь на границе для помощи жителям, но он был обстрелян боевиками.

Что это? Отчаяние самоубийцы? Или речь идет о другой цивилизации, где жизнь человека не стоит ни гроша. Только земля, только деньги, только победа над неверными. Если победит Израиль — будет мир. Если победит ХАМАС — не будет Израиля. Арифметика вполне простая.

И вот город Сдерот, где дети живут в бомбоубежищах, ждет решения проблемы. Не все зависит от Израиля. Чем он активнее, тем сильнее сопротивление мировых лидеров.

…Я еду в обстреливаемый Ашкелон — соседний приморский город. Только что нас с двумя бойцами подобрал таксист — их он везет, конечно, бесплатно, так сейчас относятся в стране к солдатам. Кормят, одевают, заваливают подарками. Только защитите, только спасите. Солдаты — совершеннейшие дети. Гибнут 20-летние ребята. Их хоронит вся страна, но жертв с обеих сторон все больше.

Курортный приморский Ашкелон замер. Самые бесстрашные купаются и загорают, но их мало, остальные сидят по домам. Прогорают кафе, опустели гостиницы и магазины.

— Почему ты не бежишь в убежище? — спрашиваю своего 80-летнего дядю, ашкелонца.

— А смысл? — под звуки сирены он вытягивается на диване и замирает.

Но ведь так нельзя. Мирные граждане в 21 веке не должны покорно ждать ракету, запущенную рукой бандита или фанатика, да кого угодно… С этим надо что-то делать.

2014