Сманеврировав, «Гермес» удалился от погибшей «Зари». Все чаще и чаще начали попадаться каменные глыбы самых причудливых очертаний. Одни походили на огромные зеленовато-черные огурцы, усеянные пупырышками; другие напоминали розовые раковины теплых морей. Все они ярко блестели, и несколько раз космонавтам казалось, что они нашли носовой отсек «Зари», но при проверке встречали просто крупный метеорит.

На маневры уходило много горючего и много времени. Это все больше беспокоило Тимонена, и он решил посоветоваться с «Меркурием-1».

— Возвращайтесь, Тим, — сказал Гюнтер, — вы сделали все, что могли. Возвращайтесь. Киберы проанализировали новые данные и дали ответ, что вспышка будет, — астроном взглянул на часы, — через пятьдесят пять часов…

В этот миг Трояни, словно прилипший к экрану, вдруг сделал резкое движение и, крича: «Вот он! Нашел!» — взлетел и завертелся в воздухе.

Тимонен бросил быстрый взгляд в иллюминатор… Да, в самом деле, чуть обгоняя «Гермес», проплыл обломок планетолета, похожий на рыбью голову.

— Не буду вам мешать, — сказал астроном на прощание и, пожелав успеха, выключил связь…

— На этот раз я выпущу тебя на тросе, — говорил пилот, помогая итальянцу надеть скафандр. — Ближе подвести корабль не могу. Что ты ежишься?

— У меня развилась в последние дни болезнь… как ее? Боязнь пространства, — ответил Трояни.

— Когда это ты успел заразиться такой редкой болезнью? удивился Тимонен. — Я бы сам полез, но на тебя боюсь оставить «Гермес».

— Ах, вот как! — Трояни торопливо напялил на голову гермошлем. Пилот педантично проверил скафандр.

— Счастливо! Советую в космосе не махать руками при разговоре. Это вредная привычка. Отвыкай.

Тимонен закрыл за другом шлюз и сел к иллюминатору.

— Уф! — услышал он. Это итальянец оттолкнулся от корабля и понесся к обломку «Зари». Вначале все шло хорошо, но Трояни забыл включить стабилизатор и начал вращаться, наматывая на себя трос. Потом он завертелся в обратном направлении, освободился и, выстрелив из ракетницы, помчался, наконец, к цели…

— Эй! — закричал он, забыв, что на нем шлем. — Есть кто-нибудь живой?

— Не кричи, а загляни в иллюминатор, — посоветовал пилот.

— Иллюминатор закрыт… попробую проникнуть через аварийный выход.

Прошло несколько минут, Тимонен слышал только тяжелое дыхание итальянца. Проникнуть внутрь было нелегко.

— Ну, что там?

Трояни не ответил. Дверца поддалась его усилиям. Подтянув трос, он полез в тамбур.

Космический холод стоял в кабине штурмана. У разбитых приборов связи лежал человек в скафандре. Трояни перевернул его на спину, заглянул за опущенный светофильтр.

— Тим! Нашел Донцова!

— Живой?

— Живой или мертвый, не знаю. Ищу Петерсена.

Опять несколько минут молчания.

— Срочно тащи сюда Донцова! — приказал Тимонен. — Что ты там копаешься?

— Тащу! Приготовься!..

Когда Тимонен осторожно снял со спасенного скафандр, он увидел перед собой юношу лет шестнадцати с исхудалым иссиня-белым лицом.

— Сердце бьется, — сказал Тимонен.

— Поступим согласно указаниям доктора Орлянкина, — ответил итальянец и, набрав в шприц сильнейшего укрепляющего средства, быстро и уверенно сделал укол.

Алеша открыл глаза.

— Где Петерсен? Ты нас слышишь? Где Петерсен? — спросил Трояни.

— Штурман… за дверцей, — шепнул Алеша.

— За какой дверцей?

— Автоматика… радиация… — с трудом произнес мальчик.

Тимонен взглянул на часы. До вспышки осталось пятьдесят часов. Каждая впустую потраченная минута могла их погубить. Он взглянул на итальянца — и Трояни все понял. Понял и со вздохом вновь надел на голову шлем…

Через полчаса он вернулся:

— Мертв, — коротко бросил он Тимонену.

Потом потряс почти пустые баллоны скафандра Донцова.

— Тут мы успели вовремя.

До вспышки оставалось сорок девять часов пятнадцать минут.