Изолированная взлетно-посадочная полоса находилась на частной территории в тридцати километрах к северу от Екатеринбурга. Это была посадочная площадка в поселке Красный Адуй. Там был небольшой пустой ангар с пристроенной мастерской. В пятидесяти метрах стояли два топливных бака. Еще в пятидесяти метрах от танков стоял старый «Сессна-Гранд-Караван», выкрашенный в темно-серый цвет, с выключенными фарами, открытыми дверцами для погрузки и ожидания. Пилот и помощник сидели в темноте сбоку от самолета и курили.

Дмитрий прибыл первым, фары «Рейнджровера» Бориса мелькали сквозь густые березовые заросли, когда он спускался по лесистым холмам в долину. Он подъехал к «Сессне», как будто делал это миллион раз, и вышел. Пилот и помощник быстро подбежали к джипу, чтобы помочь Дмитрию с телом охранника Манасяна. Они вытащили его из «Ровера» и отнесли к грузовому люку самолета. Салон самолета был пуст и готов для перевозки грузов, и тело, уже обесцвеченное цианидом, лежало на голом алюминиевом полу.

К тому времени, как тело погрузили в самолет, Тимур прибыл на «Патфайндере» в сопровождении Олега в машине. Выгрузка трех тел из фургона была еще более ужасной из-за обилия крови.

После того как три трупа были свалены в пустой грузовой отсек вместе с телом второго охранника, Тимур подвел «Патфайндер» к краю взлетной полосы у ангара. Они открыли все двери и начали разбрызгивать стиральный порошок по окровавленному интерьеру. Олег купил стиральный порошок в круглосуточном магазине заранее. Затем они вытянули шланг из угла ангара и начали поливать «Патфайндер» из шланга, из которого розовыми волнами вырывалась пена.

Когда с этим было покончено, Олег и Тимур сняли одежду, вымыли ее моющим средством и положили сушиться на ветви берез июльской ночью. Все уселись за сигареты, ожидая еще одного посетителя.

Прошел час, потом другой, но ни Ярослава, ни Никольского не было слышно. Потом у Тимура зазвонил телефон.

— Тимур, — сказал Ярослав, — я на шоссе, приближаюсь к повороту.

— Что? Что случилось?

— Ничего страшного. Просто некоторые неожиданные события. Увидишь через несколько минут. Что с Израильянцем?

— Нет. Мы ничего не слышали.

Они нетерпеливо ждали, глядя на кусты в поисках фар машины Ярослава. Все стояли и ждали, пока он проедет по взлетной полосе и остановится рядом с самолетом.

Ярослав вышел из машины, обливаясь потом, и молча открыл багажник. Дмитрий, Олег и Тимур подошли и заглянули внутрь.

— Твою мать, — сказал Олег.

Они просто стояли.

— Что-то изменилось? — Дмитрий поднял голову.

Пока они разгружали тело Манасяна, Ярослав рассказал им о том, что произошло, о своем прибытии в тот самый момент, когда странный вертолет улетал в темноту, и о том, как он думал, что опоздал и что Манасян похитил Бориса. Потом он услышал чей-то кашель и, спотыкаясь, побрел в темноту, чтобы найти Бориса. Когда Никольский и Азат прибыли с Раисой, Ярослав уехал с телом Манасяна и помчался к взлетной полосе, чтобы успеть к назначенному сроку.

— Кровавые родинки — то, — пробормотал Дмитрий. — Что, черт возьми, там произошло? Манасян снял «жучка»? Куда он его положил?

— Мы все еще получали от него сигналы, когда все добрались туда, — сказал Ярослав. Смирин был ошеломлен. Он думал, что «жучок» ушел с Балаяном, когда он уходил с пистолетом. Мы нашли его запутавшимся в волосах на животе Манасяна. Думаю, Смирин недостаточно хорошо приладил его к пистолету, и он оторвался, когда Манасян засунул его в штаны или когда он вытащил его и отдал Балаяну.

Ярослав проверил свои часы и затем бросил обеспокоенный взгляд в сторону дальнего конца взлетно-посадочной полосы.

— Пойдем, — сказал он, — вычистим багажник.

К тому времени, как они закончили, было без двадцати три-крайний срок отправления «Сессны», несмотря ни на что. Время пришло и ушло.

— Еще десять минут, — сказал Ярослав.

— Если бы он был где-нибудь поблизости, он бы позвонил, — сказал Тимур.

— Поехали, — сказал Олег, и они все обернулись и увидели фары автомобиля, выезжавшего из-за холма и направляющегося к взлетной полосе. Все вместе они смотрели, как черный «Паджеро» Рубена Израильянца приближается к ним по одной стороне взлетной полосы. Спешить было некуда.

***

Водитель подъехал к фургону и остановился рядом с шестью мужчинами, готовыми помочь вознице с телами. Никто не знал, кто этот человек, и никогда не узнает. Водительская дверь открылась, и из нее вышел мужчина в парадных брюках. Босой и без рубашки, он был полностью покрыт камуфляжной краской — хотя его лицо было частично вытерто-хотя краска, казалось, смешалась даже с его дико спутанными волосами. Белки его глаз зловеще блеснули, контрастируя с пятнисто-грязной плотью.

Он ничего не сказал никому из них, обошел штурмана сзади и открыл дверь. Но вместо тел, которых они ожидали увидеть, навигатор держал в руках груду черных мешков для мусора.

На мгновение все заколебались и удивились, но никто ничего не сказал. Они начали выгружать мешки, по двое на мешок, их комковатое содержимое перемещалось и падало внутрь, затрудняя работу.

Когда все восемь мешков были погружены в самолет, Дмитрий сказал:

— Тимур, не забудь, они не могут оставаться в мешках. Сначала они должны выбраться из мешков.

Тимур кивнул.

— Да, я понимаю. Я уже думал об этом.

Чтобы справиться с напряжением, он насвистывал себе под нос.

Во время последней погрузки пилот сидел в кабине, просматривая свой контрольный список, и теперь включил двигатели, не дожидаясь, пока кто-нибудь заговорит с ним. Человек, принесший сумки, сидел на корточках в дверях грузового отсека. Очевидно, он тоже был готов идти.

Тимур неохотно посмотрел на дверь.

— Дерьмо. Хорошо, — сказал он остальным.

— Все в порядке, я полечу, раз уж я здесь, — сказал Ярослав. — Тимур, позвони Сергею и скажи, что нам нужны еще два водителя. Потом ты заберешь фургон наблюдения у людей Нечаева. Встречаемся в районе Мичуринского.

Тимур кивнул.

— Хорошо, — сказал он.

Ярослав взглянул на самолет, и пилот показал ему большой палец. Он кивнул. — И Тимур, скажи шефу, что Израильянц все-таки добрался.

— Пока, — сказал Тимур. Он посмотрел на грузовой отсек. — Я твой должник, Ярик.

Романов тоже посмотрел на грузовой люк.

— Твою мать, — только и сказал он.

Когда «Сессна-Караван» миновал взлетно-посадочную полосу и поднялся в утреннюю темноту, пилот вывел турбовинтовой двигатель «Пратт и Уитни» на максимальную скорость на самой низкой возможной высоте. Затем, развернувшись в обратном направлении по радиолокационному воздушному коридору, он направился на юг прямо к ближайшему пересечению казахской границы, в район Троицка, делая это профессионально, оставаясь незамеченным для радаров.

Было еще темно, когда они пересекли границу Карабалыкского района и углубились в степь северного Казахстана. Устремляясь на юг, они держали курс и вскоре приблизились к тщательно намеченному месту как раз над озером Кашукбай.

Здесь самолет сбросил скорость до минимума и, казалось, парил в бегущей темноте.

Нижняя грузовая дверь открылась, и в предрассветном свете в воду начали падать тела и части тел. На голом полу грузового самолета, скользким от крови, это была ужасная работа, которую Ярослав и другой человек выполняли в одиночку. Помощник пилота сидел в кресле второго пилота и не оглядывался.

Когда последний кусок тела был выброшен за борт, Ярослав потянулся к нижнему люку грузовой двери, чтобы поднять его. Внезапно мужчина схватил его за запястье, чтобы остановить. На мгновение Ярослав застыл, глядя ему в его печальные глаза. Затем человек отпустил запястье Ярослава, наклонился вперед и сделал ленивое сальто в холодном утреннем воздухе.