– Пущать не велено.
– Но я по важному делу!
– Все по делу.
– Ну пойдите, скажите ему, что Я пришел.
– Я с большой буквы?
– Да.
– Не пойду. Не велено беспокоить.
– Впустить! – крикнул Пророк, которому надоела эта возня у двери. Полог отодвинулся, и в шатер вошел посетитель.
– Здравствуй.
– Ну, проходи, нечистый.
Посетитель удивленно вскинул брови, оглядел себя, понюхал подмышки и обиженно спросил:
– Почему нечистый?
– В метафизическом смысле, – хмыкнул Пророк. – Ну хорошо, проходи, Сатана. Так тебе больше нравится?
– Ты меня с кем-то путаешь, – озабоченно пробормотал посетитель.
– Да? А кто же ты тогда?
– Я демиург.
Пророк расхохотался.
– И как же тебя зовут, в таком случае?
– Шамбамбукли…
– Вот ты и попался! – радостно ухмыльнулся Пророк. – Всем известно, что имя нашего демиурга Чурмбедмбдактчи. Он мне сам это сказал.
– Я такого не говорил! – возмутился Шамбамбукли.
– Еще бы! Ты, исчадие ада, конечно же, не можешь произнести этого имени. Ну, попробуй?
– И попробую! Чурем… погоди минутку… как ты сказал? Чермендак… Нет, Чурембендак… дук… дакт…
– Ага, не можешь!
– Ерунда какая-то! – помотал головой Шамбамбукли. – Зачем мне повторять всякую чушь? Это же я – демиург!
– Разумеется, именно так ты и должен говорить. Ты же Сатана, великий искуситель. Но меня не обманешь.
– А я и не обманываю!
– Ну разумеется, – улыбка Пророка стала откровенно глумливой. Шамбамбукли насупился.
– Я демиург.
– Ой, перестань, – отмахнулся Пророк. – А то я не видел демиурга! Он явился мне во сне, могучий и прекрасный, его голос был подобен колокольному звону, а на голове его был золотой венец…
– Ну и чем я виноват, что тебе снятся такие дурацкие сны?
– Это было пророчество! – нахмурился Пророк.
– Я могу надеть золотой венец, если это для тебя так важно.
– Поздно.
Шамбамбукли вздохнул.
– Ладно. Как бы меня ни звали – может, ты все-таки выслушаешь, что я хочу тебе сказать?
– Нет, – помотал головой Пророк. – Даже и не подумаю. Мне нет дела до твоих лживых речей.
– А зачем же ты велел меня впустить?
– Исключительно для посрамления.
– Хорошо, можешь посрамить, только сперва выслушай.
– Посрамить могу, а слушать не стану.
– Да очнись же ты! – закричал Шамбамбукли. – Неужели ты сам не понимаешь, что жечь детей в печах – безнравственно?!
– Эк тебя проняло! – засмеялся Пророк, глядя на покрасневшее лицо Шамбамбукли. – Что, не нравится, Сатана?
– Да, не нравится! И не говори мне, что это я тебе велел, или кто там твой бог. Ни один бог в здравом уме не мог такого приказать!
– Говори, говори, я тебя не слушаю. Я плюю на тебя, Сатана.
– Да какой я тебе, к черту, Сатана?! Что ты привязался с этим именем?
– Сатана, – спокойно ответил Пророк, – суть искушающее человека злое разрушительное начало. Раз ты задумал меня искушать – значит, ты Сатана.
– Я такого начала не творил, – медленно покачал головой Шамбамбукли. – Конечно, это очень удобно, сваливать свою вину на какого-то Сатану… Но поверь мне, человека никто не искушает. Он прекрасно справляется сам.
– Ты мне наскучил, – отмахнулся Пророк и крикнул в сторону: – Стража!
В шатер вошел могучий стражник в кожаном доспехе. За ним ужом проскользнул секретарь с пером за ухом.
– Кого?
– Вот его, – Пророк указал на Шамбамбукли.
– Голову рубить или как?
Шамбамбукли судорожно схватился за горло, на котором виднелись уже два свежих шрама.
– Нет, – после секундного раздумья ответил Пророк. – На этот раз, пожалуй, утопление.
Стражник выволок Шамбамбукли из шатра.
– Уже четвертый в этом месяце, – заметил секретарь, делая пометку на папирусе.
– Тот же самый, – отозвался Пророк.
– И все никак не угомонится! – с ноткой уважения произнес секретарь.
– Ничего, угомоним! – заверил его Пророк. – Наше дело правое. С нами бог.