Забросил рыбак невод, вытащил кучу морской тины и запутавшийся в ней кувшин. Как это принято, тут же сорвал печать, выковырял пробку — и из кувшина вылез полуголый мужик разбойничьего вида.

— Ну наконец-то! Выручил ты меня из тысячелетнего плена, молодец. А теперь три желания.

— Правда? Вот здорово! Ну тогда вот тебе мое первое желание…

— Погоди, погоди. Ты не понял. Это не ты мне желания загадываешь, а я тебе.

— То есть как?!

— А вот так. Выполнишь — катись на все четыре стороны, а не выполнишь — я тебя съем.

— Но как же так? Это же я тебя спас!

— И что с того? Мужик, я джинн. А нам, джиннам, благодарность не присуща. Нам присуща наглость.

* * *

Одни желания выполняются сразу, другие требуют времени. Когда я высказал своё второе, джинн ответил «Уфф!» и о чем-то глубоко задумался.

— Ну ты, хозяин, и задачку задал!

— Ты что, не можешь выполнить это желание?

— Нет, — удрученно вздохнул джинн. — Невозможно по определению. Если я создам для тебя мир — это будет мой мир, плоть от… ну что там у меня есть. Но уж всяко не твой. Миры каждый должен творить для себя сам. Вот разве что научить тебя этому искуству?

— Так в чем проблема? — сказал я. — Научи!

— Это третье желание? — быстро уточнил джинн.

— Нет, второе.

— Слушаю и повинуюсь, — уныло отозвался джинн. — Но учти, хозяин, учеба дастся нелегко.

И он стал меня учить. Урок за уроком, год за годом, пока я наконец не усвоил каждый нюанс. Пока не стал магом, не знающим себе равных. И тогда я приступил к делу.

Отстраниться от мира. Выдавить себя из реальности, как воду из губки. Собраться в одно единое самодостаточное Я. Миры каждый творит сам для себя, и сам из себя. Больше не из чего.

Распахнуть себя во всю ширь, насколько хватит воображения. Дать своему Я полную волю — воплотиться тем единственным, одному ему присущим образом, который только и возможен. Открыть глаза и принять этот мир во всей его полноте. Раствориться. И вычленить из этого непостижимого огромного Я свое маленькое неизменное я.

Вот, собственно, и всё.

Я так и сделал. И мир вышел что надо — то есть, что мне надо. Сам ведь делал, для себя. Лучше и не придумаешь, сколько ни старайся. И всё в этом мире подчинено моей воле…

Мда… кстате, о воле и подчинении.

Сам я остался плотью от плоти того мира, где родился. А как же иначе? Эту связь никак не порвешь, ни в каком ином мире не спрячешься. А когда отказываешься от дарованной тебе на родине свободы воли… ну, тогда не жалуйся, сам виноват.

Невозможно выжать губку досуха. Вот и я тоже… Угораздило же при жизни привязаться к этой безделушке! За неё-то меня и вытащили. И не отпустят, пока я не исполню…

— Джинн, слушай мою волю!

А я что, я слушаю. Как будто у меня есть выбор… Нет у меня никакого выбора в этом мире, сам когда-то отказался. Сознательно.

— Слушаю и повинуюсь, хозяин.

Дурак он, мой хозяин. И желания у него дурацкие.