Близ заставы, недалеко от столицы, возле самого парка, который летом переполнен экипажами, амазонками и гуляющими, находился большой замок, где любила бывать аристократия. И зимой и летом здесь можно было получить столько развлечений, что, не побывав там, нельзя себе представить их великолепия.

Парк с тенистыми деревьями, которые украшали золотые шары и зажженные по вечерам газовые лампионы, с дивными цветами летом представлял собой прекрасное место отдыха или прогулки в антрактах между действиями опер или комедий, даваемых в роскошных залах.

Зимой же, когда происходят описываемые нами события, зады замка привлекали многочисленную публику. На костюмированных балах тут можно было встретить не только принцев и герцогов, но и дам высшего света, которые хотя бы раз хотели вкусить прелесть этого запретного плода: балы были весьма оживленными, вызывали какой-то особый интерес, имели какую-то притягательную силу.

Первый из этих восхитительных вечеров был уже назначен — наступивший холодный октябрь так и манил к зимним удовольствиям.

Около десяти часов вечера по освещенной дороге от заставы к замку, высокие окна которого были завешены, мчалось множество элегантных экипажей. Все спешили сюда хотя бы считанные минуты провести в царстве вечной весны, где веяло особой свободой и раскованностью.

Покои замка в самом деле были восхитительны.

Мы входим в залы одновременно с белым домино, которому негр помог выйти из экипажа. Он высок ростом, прекрасно сложен, и наряд его отличается изысканностью. На лице его черная шелковая маска, а на голове — шляпа.

Когда он миновал ярко освещенную переднюю, где тут и там толпились болтающие маски, лакеи поспешили отворить ему высокие двери.

Белое домино вошел в рыцарскую залу. Стены ее украшало оружие, в нишах стояли рыцарские доспехи; бесчисленные газовые рожки распространяли ослепительный свет.

Маски парами и поодиночке гуляли взад и вперед, громкая музыка доносилась из театральной залы, в которую вели два огромных портала. Тут кипела жизнь.

Арлекины с удивительной ловкостью лазали по стенам, управляясь со своими бубнами; глаза разбегались от ярких нарядов: каменный гость прохаживался под руку с дон Жуаном, маленькие гномы, играя, подкатывались под ноги веселым маскам.

Театральная зала, с изящными колоннами, громадными люстрами и мастерской росписью на стенах, могла вместить в себя более двух тысяч человек. Оркестр помещался на сцене, ложи пестрели масками, желавшими тайно поговорить друг с другом или с возвышения обозреть пеструю толпу; несколько сильфид сидели в нишах за зелеными шелковыми портьерами, заманивая к себе прохожих.

Из этой громадной залы через маленькую слабо освещенную залу можно было пройти в зимний сад.

Вы вдруг будто по мановению волшебной палочки переносились в лучшее время года. Здесь били фонтаны, в аромате душистых цветов манили к себе гроты.

Широкий и длинный сад магически освещался сверху так, что не видно было ни единого огонька, кроме разноцветных шаров в беседках. Птицы щебетали в листве деревьев, на которых висели созревшие плоды.

В мраморном бассейне плавали редкие морские животные и черепахи, а громадное зеркало на задней стене расширяло площадь этого сада до бесконечности.

Проходя мимо первого фонтана, белое домино увидел в стороне странную пару.

Изящная собирательница винограда, юность которой обнаруживала особая легкость движений, хотя черная маска скрывала ее лицо, шла под руку со старой сгорбленной колдуньей.

Эбергард, а именно он скрывался под маской белого домино, невольно остановился — так на удивление хорош был костюм этой старой маски. Темно-красный плащ с капюшоном был накинут на плечи сгорбленной колдуньи, а лицо скрывала безобразная старая маска. Одной рукой она крепко держала свою спутницу, а другой плотнее запахивала свой плащ. При этом она очень внимательно следила за всеми масками.

В прекрасных золотистых волосах собирательницы винограда были розы. Коротенькая, изящная юбка белой шелковой материи была отделана розовыми лентами; тонкие шелковые чулки и маленькие розовые башмаки обтягивали ее изящную ногу; юбка была до того коротка, что открывала очаровательные ножки, и можно было смело сказать, что эта маска была царицей бала. Даже двое эльфов в еще более коротких кисейных юбочках не могли сравниться с прекрасной собирательницей винограда, державшей в руках корзинку с плодами и цветами. Розовый шелковый корсаж слегка стягивал только что развившиеся формы; ее шея и руки были ослепительной белизны.

Эльфы с завистью осматривали юную виноградаршу с ног до головы и затем подошли к белому домино, потешаясь над тем, что он так внимательно смотрит вслед ей.

Эльфы, вероятно, были сестрами; они были в одинаковых масках, белых кисейных юбках, подобранных белыми же цветами, весьма коротких, со смелым вырезом в корсаже, их костюмы дополняли драгоценные ожерелья и изящные белые перчатки. Черные глаза их, сверкавшие из-под черных масок, кокетливо посматривали на Эбергарда.

— Ты любуешься виноградаршей, белое домино? — прошептала одна из эльфов, проходя мимо Эбергарда.— Несчастный! Знаешь ли ты, кто ее провожатая?

— Нет, прекрасный эльф, скажи мне это!

— Это Паучиха, ха-ха-ха, заманившая в свои сети нового жука! — сказала маска.

— Паучиха?— повторил Эбергард.

— О, белое домино, неужели ты не знаешь Паучихи? — проговорила одна из эльфов, между тем, как другая обратила ее внимание на элегантного рыцаря, только что вошедшего в сад.

— Бьюсь об заклад, что это лорд Фельтон,— прошептала она, уводя за собой свою спутницу.

«Это Кора и Лидия Болиус!» — сказал про себя Эбергард, глядя им вслед и не выпуская из виду сгорбленную колдунью, которую эльфы назвали Паучихой.

Рыцарь, пробравшись сквозь толпу масок, раскланялся с обеими дамами, которые со смехом написали ему на ладони большое Ф. Он нашел то, что искал, и вскоре уже сидел с соблазнительной Корой и очаровательной Лидией за шипучим шампанским в одной из прекрасных беседок, где сыпались шутка за шуткой.

В ту минуту, как белое домино, преследуя собирательницу винограда, входил в театральную залу, он заметил в стороне испанца, которого сопровождал хромой цыган, внимательно искавший кого-то глазами.

— Ваше королевское высочество, вы можете быть уверены, что тот разбойник — не кто иной, как принц Этьен,— прошептал цыган.— Он идет вслед за черным домино, которое, по всей вероятности, скрывает интересную личность — какой величественный рост!

Испанец ничего на это не ответил, но кого-то усердно искал; серые глаза цыгана зорко следили за ним, маска скрывала его хитрую усмешку.

— Господин барон, вы обещали мне привести сегодня ту невинную девушку, которую, наконец, с таким трудом разыскали.

— Разумеется, мой принц, я привел бы ее к вашему королевскому высочеству уже несколько дней тому назад, если бы маленькая Лорелея не была такой робкой! Я потерпел фиаско при последней попытке! — сказал хитрый камергер.

— Так предоставьте мне самому испробовать свое счастье!

— Потрудитесь последовать за мной.

— Так соблазнительная сирена в самом деле тут?

— Через несколько секунд она будет к вашим услугам, мой принц!

Камергер Шлеве, пройдя мимо белого домино, подошел к сгорбленной колдунье.

— Слушай, Паучиха,— сказал он так тихо, что Маргарита, или же виноградарша, не могла расслышать его слова и не узнала его.— Приведи твою спутницу в первую беседку сада — принц Вольдемар желает видеть ее.

— Хорошо, господин барон! — Паучиха с благодарностью пожала руку камергера.— Поспешу! Знаете ли вы того турка, который нас рассматривает?

— Это старый лорд Уд, чего же ему смотреть? Вот и это белое домино тоже не спускает с вас глаз! Маски часто ошибаются. Стало быть, в первой беседке налево!

В то время как цыган весьма бесцеремонно повернулся к ней спиной, Паучиха повела свою спутницу в сад; Маргарита следовала за ней, не подозревая ничего дурного, так как госпожа Робер выразила желание присесть.

— Посмотри на эти роскошные беседки, моя дорогая,— тихо проговорила хитрая старуха,— не правда ли, нам здесь будет прекрасно.

Старая колдунья уже заранее рассчитывала, как щедро наградит ее принц.

Маргарита, которую Паучиха крепко держала за руку, прошла мимо цветущих пальм и апельсиновых деревьев, и затем они обе вошли в беседку, сверху донизу обвитую плющом. С дорожек сада беседку эту нельзя было разглядеть, тем более что вход был завешен зеленой портьерой. Колокольчиком, висевшим на стене, можно было призвать слуг. Изящный стол, над которым висела красная матовая лампа, множество кресел и элегантное зеркало составляли убранство этого уютного кабинета.

После того как Паучиха со вздохом и кашлем уселась и Маргарита сняла с себя маску, так как было очень жарко, с дорожки, окруженной деревьями, довольно ясно послышались слова:

— Идите вперед, господин барон, а я тем временем сумею оценить вашу находку!

Цыган подошел к беседке, в которой сидели Маргарита с Паучихой. Увидав незнакомого господина, девушка попросила сгорбленную старуху сыскать другую беседку.

— Это отчего, милое дитя? — спросила госпожа Робер.— Ведь мы первые заняли эти места! Да и цыган не причинит нам никакого зла!

Цыган с поклоном подошел ближе; на этот раз следовало быть поосторожней, так как принц находился поблизости, но ему очень хотелось испугать девушку, оказавшую сопротивление. Он уже готов был свалить всю вину на нее в случае, если Маргарита при близком знакомстве с принцем вздумает донести на него.

Паучиха встала, чтобы ответить на поклон камергера, который снял маску. Улыбка исказила его лицо, Маргарита не ошиблась: хромой цыган был тем самым злодеем, которого она несколько дней назад оттолкнула от себя! Он, казалось, все еще готов был преследовать ее: улыбка его была так хитра, так вкрадчива, что Маргариту при взгляде на него обдало холодом.

— Вы опять побледнели, маленькая сирена,— прошептал он.— Разве я так страшен?

Паучиха хрипло захохотала, Маргарите стало так страшно рядом с этими двумя злодеями, которые отлично понимали друг друга, что она, вырвавшись из костлявых рук старухи, хотела было бежать — Паучиха жадно протянула за ней руки, барон удержал ее, указав на аллею, что вела к беседке.

Маргарита увидала перед собой юношу в элегантной одежде испанца, он снял маску, приветливо глядя на нее. Маргарите показалось, что это сон — она остановилась как вкопанная: человек, которого она увидала, который ласково протягивал ей руку, был тот самый юноша, которого она когда-то видела во сне, в этом не было сомнения. Сердце ее сильно забилось, между тем как язык отказывался ей служить.

Странная встреча!

Принц, исполненный удивления при виде прекрасной девушки, подошел ближе.

— Наконец-то я вас нашел! — прошептал он, схватив маленькую руку Маргариты.— Я видел вас однажды на дороге, и с тех пор ваш образ преследует меня днем и ночью! Войдемте в беседку! Ваш взгляд, ваше молчание говорят мне, что вы не откажете мне в моей просьбе!

— Защитите меня от того господина, который уже в третий раз преследует меня! — едва слышно проговорила Маргарита, входя с принцем в беседку.

— Моя племянница Маргарита! — представила девушку старуха.

— Прекрасная Маргарита — царица бала, и это высокое отличие как нельзя более подобает ей одной! — иронически прибавил камергер.

Маргарита была так удивлена встрече, что не обратила внимание на эти слова и все не спускала глаз с принца, как бы желая сохранить в своей памяти эти дорогие для нее черты. Она была сильно взволнована; какой-то тайный голос нашептывал ей: «Вот кого недоставало до сих пор в твоей жизни!»

Она покраснела, когда взоры их встретились; радость ее была безгранична, и вскоре, собравшись с духом, она могла отвечать на все его вопросы. Она рассказала ему, как образ его был неразлучен с ней с тех пор, как она в первый раз увидала его, как она мечтала о нем и днем и ночью. Он радовался, глядя на нее; в эту минуту она показалась ему еще прекраснее прежнего, но скоро радость его сменилась тайной грустью, так как он увидел, что ее сопровождает госпожа Робер, дурная репутация которой была ему известна!

Камергер Шлеве был прав, называя принца странным человеком. Его никогда не заботила частная жизнь знакомых дам, однако на него так неприятно подействовала мысль, что Маргарита находится в руках госпожи Робер, что он поручил барону переговорить со старухой, решив освободить девушку из когтей этой старой колдуньи.

Хитрый камергер нисколько не удивился приказанию принца, он уже предвидел последствия и радовался, что принц все больше и больше запутывается в его сетях. А если принцу удастся без труда завладеть этой девушкой, что сильно занимало его в последнее время, каприз его будет удовлетворен, и тогда настанет время, когда принц будет в его полном распоряжении.

Он оказывал принцу, беседовавшему с Маргаритой, двойную услугу тем, что удалился из беседки вместе с Паучихой. Надев маски, они оба пошли к фонтану — он, уговорившись со старухой обо всем, оставил ее одну, после того как взял с нее обещание оставить маскарад.

Он хотел воспользоваться свободной минутой для очень важных переговоров. Камергер искал глазами величественное черное домино, которое прошло в театральную залу вместе с принцем Этьеном. Хотя он не обмолвился с нею ни словом, однако ни на минуту не сомневался, что это домино — мисс Брэндон, его союзница.

Напрасно он искал ее в беседках сада, между гулявшими по залам масками. Но камергер Шлеве не любил останавливаться на полпути! Рядом с Эбергардом, шедшим с кавалером де Вилларанка, он прошел на балюстраду, вдоль которой в стенах были уютные ниши, завешенные портьерами.

Прислушавшись несколько минут у одной ниши, он отправился ко второй; казалось, он напал на след — из второй ниши раздавались звуки, которые привлекли его внимание. Полумрак, царивший здесь, благоприятствовал тому, что он незаметно и неслышно подошел сбоку к тому месту, где половины портьеры образовали едва заметную щель; торжествующая улыбка просияла на его бледном лице — в нише стояла прекрасная Леона, а перед ней — принц Этьен. Оба были без масок.

— Наконец-то я имею счастье видеть вас одну и говорить с вами, гордая и недостижимая женщина,— в волнении говорил французский принц.— Я ослеплен вами. Не будьте так жестоки, мисс Брэндон, не улыбайтесь так холодно, будто вы издеваетесь над человеческими страстями — такое испытание выше моих сил!

— Вы очень несдержаны, мой принц! — тихо проговорила Леона с такой соблазнительной грацией, что и камергер должен был сознаться, что эта женщина создана для того, чтобы не только львы, но и все мужчины лежали у ее ног.

— Я долго таил в себе непреодолимое желание объясниться вам, Леона, но теперь, после того как вы удостоили меня блаженства держать вашу руку, было бы танталовыми муками потребовать от меня спокойствия и холодности! Нет-нет, прекрасная Юнона, знай же, я люблю тебя со всей силой своей души, со всей своей страстью! — принц опустился на колени, целуя ее руку.

Черное домино, скрывавшее до сих пор стан Леоны, распахнулось, и взволнованный поклонник увидал перед собой чудные формы этой холодно улыбавшейся женщины, слегка стянутые платьем.

— Я знаю, что я сумасшедший,— продолжал принц,— но не откажи, дорогая, мне прикоснуться к твоему стану,— проговорил принц и, возбужденный страстью, еще ниже склонился, чтобы поцеловать ее божественную ножку.

— Мой принц, нас могут подслушать!

— Есть степень страсти, когда никто и ничто не может остановить или удержать человека; позволь тебя обнять, знай, я пожертвовал бы всем, решительно всем, чтобы только иметь блаженство хоть на час забыться в твоих объятиях.

Лицо Леоны выражало в эту минуту странную смесь торжества и презрения; она видела у ног своих высокопоставленного, умного, прекрасного человека, низвергнутого в прах силой страсти — снова ей удалось повергнуть к своим ногам гордого сановника! Никто не мог противостоять ей, никто не имел силы быть равнодушным к ее прелестям, кроме одного, с которым однажды связала ее таинственная клятва, которого она ненавидела больше всего на свете и погубить которого было ее единственной целью.

— Возвратимся в залу, мой принц,— проговорила она, наконец, протягивая руку стоящему на коленях принцу.— Рано или поздно вы будете иметь случай продемонстрировать мне, было ли ваше признание только пустой фразой или вы действительно готовы доказать Леоне вашу искреннюю дружбу!

— Не спрашивайте — приказывайте, Леона, и — наградите!

— У вас не будет оснований жаловаться на мою скупость. А сегодня я и так допустила уже слишком много, мой принц. Проводите меня в залу.

Убедившись, что мисс Брэндон вполне оправдала его ожидания, камергер Шлеве тихо сошел с лестницы в театральную залу; он надеялся в этот вечер непременно переговорить с Леоной и узнать от нее, каким образом граф Монте-Веро был спасен Гэрри.

Тут камергер, к своему удивлению, увидал сгорбленную колдунью, которая, по его расчету, должна была быть уже на дороге домой. Ее сопровождал турок, под маской которого скрывался старый лорд Уд.

Какое дело мог иметь к Паучихе обыкновенно сухой и холодный англичанин?

Камергер Шлеве вспомнил, что госпожа Робер уже прежде упоминала о турке, который, по ее словам, не спускал глаз с Маргариты. Без сомнения, они говорили о вещах, которые могли бы интересовать барона, и он решил незаметно понаблюдать за ними.

— Я говорю об очаровательной блондинке,— вполголоса сказал лорд Уд, обращаясь к госпоже Робер.— Я видел ее прежде с вами и не мог налюбоваться! Прелестный ребенок! Ради Бога, скажите, куда она исчезла?

— Не могу, не смею, ваше превосходительство, это секрет!— с важностью ответила Паучиха.

— Я очень беспокоюсь о ней,— сознался старый лорд.— Вы знаете, госпожа Робер, я в состоянии платить! Я пожертвовал бы порядочной суммой, если бы только мог поговорить с прелестной блондинкой! Назначайте любую сумму, госпожа Робер.

«О, лорду Уду тоже понравилась маленькая сирена, число ее поклонников увеличивается! Вот теперь-то этот вечер становится интересным!» — подумал камергер.

— Посоветуйте же мне что-нибудь, любезная волшебница! — продолжал лорд, воображая, что никто не узнает его в костюме турка.

— Остается только похитить ее! — хрипло засмеялась Паучиха.

— Похитить? Превосходно! Мой экипаж внизу, не надо терять ни минуты, я сгораю от нетерпения!

— Вижу, вы не шутя влюбились в мою прелестную племянницу, я в самом деле завидую ей и вспоминаю с неудовольствием собственную юность, что прошла совершенно иначе.

— Окажите же мне содействие, пойдемте к вашей племяннице! Похищение — великолепная мысль!

— Но ее не так-то легко привести в исполнение, ваше превосходительство!

— Это отчего? Что может меня удержать?

— Подле моей племянницы в первой беседке сидит очень знатный и богатый поклонник!

— Знатный и богатый? — удивился лорд.— Какую же сумму он вам обещал?

— Пятьсот талеров, ваше превосходительство! — ответила хитрая старуха.

— Черт возьми, но девушка эта истинная жемчужина. Должен сознаться, маленькая блондинка очаровательна! Я тут же даю вам вдвое больше, если вы окажете мне содействие при похищении!

Камергер Шлеве заметил, что слова лорда произвели на колдунью желанное действие.

— Это очень затруднительно, ваше превосходительство! Но моя уверенность, что вы осчастливите мою племянницу, придает мне решимости. Я не хотела бы доверить это милое, очаровательное дитя дурным людям, а на вас я надеюсь, вы не сделаете ей худа и, по всей вероятности, долго сохраните привязанность к этой невинной девушке, а потому надо…

— Ну, что же надо? — прервал лорд в нетерпении.

— Надо постараться непременно освободить мою племянницу Маргариту из рук ее теперешнего поклонника. О, не пугайтесь, этот богатый и знатный господин увидал ее в первый раз только полчаса тому назад!

— Он нам может помешать!

— Нет, ничего, дело уладится! Выслушайте меня, ваше превосходительство! В то время, как вы будете приказывать кучеру подавать, я пойду в беседку! Поклонник ее воспользуется этой минутой, чтобы также сделать нужные приготовления к отъезду, следовательно, оставит ее одну со мной! Ваше превосходительство потрудится затем войти к нам, а все остальное предоставьте мне! Я доведу очаровательную Маргариту до вашей кареты, она немного дичится, но со временем это пройдет! Кучер погонит лошадей, и вы увезете мою племянницу!

— Превосходно! — Лорд был вне себя от радости.

— Если же дело примет дурной оборот, то я постоянно к вашим услугам, чтобы оправдать даже перед судом ваше похищение!

— Вы превосходная, умная женщина, только не теряйте ни минуты! Я сам схожу к Адаму, моему кучеру, отошлю камердинера, который может только помешать мне, с приказанием приготовить мне в моем дворце ужин, а затем возвращусь к вам в беседку! — с удовольствием произнес старый лорд.— Это презабавно! Я похищаю маленькую соблазнительную блондинку!

Паучиха тоже смеялась вместе с его превосходительством, который сунул ей в руку две ассигнации, и отправилась, не оглядываясь, в сад, между тем как лорд поспешил через рыцарскую залу, чтобы отдать нужные приказания кучеру. Камергер Шлеве со смехом смотрел им вслед, но вскоре лицо его приняло серьезное выражение — он принимал твердое решение.

Паучиха не ошиблась! Когда она вошла в беседку, принц Вольдемар выразил намерение удалиться на несколько секунд, так как барон Шлеве долго не возвращался. Он извинился перед Маргаритой и попросил подождать его — он не в состоянии лишить себя удовольствия довезти ее до дома в своем экипаже.

Проходя мимо фонтана, принц увидал цыгана, очевидно, поджидавшего его.

— Где вы пропадали, господин барон? — тихо спросил принц.— Потрудитесь приказать кучеру подавать!

— Одну минуту, ваше королевское высочество,— улыбнулся камергер.— Одну минуту, тут разыгрывается восхитительная интрига!

— Говорите, но скорее, я намерен отвезти очаровательную блондинку в свою виллу близ парка!

— Две мили ночью…

— Если бы их было десять, господин барон, и если бы я был принужден сам править лошадьми — для меня это не составило бы труда,— произнес принц с таким энтузиазмом, какого у него камергер Шлеве прежде никогда не замечал. Очевидно, принц не на шутку влюбился в прелестную Маргариту.

— Это что-то вроде похищения? — с улыбкой заметил Шлеве.

— Вы переговорили уже с госпожой Робер обо всем? — спросил принц, не слышавший последнего замечания камергера.

— Да, ваше королевское высочество, но старый лорд Уд намерен опередить вас! Он приготовил уже свой экипаж! Вот и он сам в костюме турка! Он войдет в беседку к прекрасной сирене, которую поведет к экипажу с помощью колдуньи, и…

— Не с ума ли сошел этот старый англичанин?! — воскликнул принц Вольдемар.— Он имеет намерение…

— Похитить Маргариту, да, действительно, ваше королевское высочество!

— Этого не должно произойти, или я этого лорда Уда…

— Его превосходительство — английский посланник, ваше королевское высочество,— напомнил ему камергер.

— Вы правы: он направляется к беседке; я сниму с себя маску, и тогда у него пройдет охота к похищению!

— Не предпочтете ли вы похитить эту очаровательную добычу из-под носа старого лорда Уда? — спросил Шлеве.

Принц остановился.

— Разумеется, но каким образом?

— Ваше королевское высочество сказали сейчас, что вам нетрудно было бы самому править лошадьми,— проговорил камергер.— Мне кажется, было бы презабавно, если бы…

И тут барон, нагнувшись к принцу и говоря ему что-то на ухо, прошел вместе с ним через театральную залу. Предложение, очевидно, понравилось, так как принц от души смеялся над выдумкой камергера. В то время как оба незамеченно прошли сквозь толпу масок через залы к экипажам и камергер наконец нашел карету английского посланника, лорд Уд, в веселом расположении духа подходил к беседке, где сгорбленная колдунья сидела с очаровательной виноградаршей, которая очень понравилась старому лорду. Прекрасная фигура, чудные золотистые волосы, голубые глаза — все это так увлекло англичанина, что он был вне себя от радости, увидев, что хитрой госпоже Робер удалось устранить ее первого поклонника.

Войдя в беседку, турок поклонился госпоже Робер как старой знакомой, а затем смело поцеловал руку Маргарите и шепнул что-то на ухо Паучихе, которая поспешно взяла Маргариту за руку, чтобы оставить беседку.

— Пора, милое дитя! — сказала она, внимательно высматривая между масками, нет ли поблизости принца.— Мы воспользуемся услугами этого господина, который выразил желание довезти нас до дому, так как идет сильный дождь!

Девушка хотела было что-то возразить, но слова Паучихи были так решительны, что она повиновалась; она глазами искала того прекрасного юношу, который обещал возвратиться, но его нигде не было.

Английский посланник радостно шел за старой колдуньей, уже заранее предвкушая все прелести наслаждения обществом прелестной блондинки.

Двери отворились, множество масок направлялись к экипажам, так что на портале стало тесно.

Турок быстро, насколько ему позволяли немолодые ноги, сошел вниз по ступеням, позвал кучера, обернулся к Маргарите и сам отворил дверцы. Девушка, не подозревая, что сделалась жертвой коварной сделки, села в элегантный экипаж, лорд последовал за ней. Паучиху оттеснила от них нахлынувшая толпа.

Маргарита хотела выйти, но турок запер дверцы, лошади тронули, и лорд Уд остался наедине с очаровательной виноградаршей!

Все это было делом одной минуты!

Девушка хотела позвать на помощь, отворить дверцы, но турок просил ее успокоиться, уверяя, что отвезет ее назад к госпоже Робер. Между тем лошади так быстро мчались мимо парка, что Маргарита, растерявшись, не знала, на что решиться. Дрожащим голоском просила она своего спутника, которого не знала, но почтенная наружность которого вызывала в ней доверие, везти ее домой на Кладбищенскую улицу.

Лорд Уд, ласково улыбаясь, обещал ей это и стал утешать отчаявшуюся девушку. Он был так ласков, а седые волосы его так благоприятствовали его уверениям, -что Маргарита, наконец, доверилась ему.

Седина старого ловеласа обманывала ее. Произнося отечески ласковые речи, лорд рисовал в своем воображении, какое наслаждение принесет ему общество этой очаровательной девушки. Он видел уже, как в своем особняке, сидя рядом с ней на оттоманке, подносит ей шипучее шампанское, даже придумал, что будет говорить в утешение прекрасной девушке, и был уверен, что когда она увидит всю роскошь его обстановки, то будет счастлива своим новым положением.

Экипаж остановился перед роскошным особняком английского посольства, лакеи поспешили отворить дверцы.

Старый лорд Уд сделал им знак отойти и сам выскочил с ловкостью молодого человека. Затем обратился к прекрасной виноградарше. В ту же минуту лошади тронули. Лорд стал звать слуг, но с козел его кареты громко и насмешливо послышалось:

— Это маскарадная. шутка, лорд Уд. Имею честь…

Экипаж умчался. Чей это был голос? Его превосходительство приказал лакеям погнаться за каретой и остановить ее. Он был безутешен.

— Адам поехал к конюшням, ваше превосходительство! — отвечал удивленный Лакей,

ЛорД Уд с унынием смотрел вслед умчавшейся девушке, которую ему не удалось похитить. И ему некому было даже сказать о причине своего гнева. Вся злоба его обратилась на лакеев, которые подавали ужин. Его превосходительству пришлось ужинать в одиночестве.

На следующее утро кучер, которого Шлеве уговорил уступить свое место испанцу, принес разгневанному лорду письмо следующего содержания:

« Податель сей записки вовсе не причастен к маскарадной шутке вчерашней ночи. Потому надеюсь, ваше превосходительство не окажет ему немилости!

Преданный вам Вольдемар ».

«Стало быть,, принц сыграл со мной эту шутку, принц похитил у меня очаровательную девушку, и, может быть, по ее желанию»,— говорил про себя с горькой усмешкой лорд Уд. Он даже не смел выгнать кучера, так как тем самым рассердил бы принца Вольдемара, который сделал бы его предметом всеобщих насмешек.